fanfiction & original
Название: Шесть недель
Неделя: 4
День: 7
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для четвёртой части): AU, angst, romance, humor, adventure
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC и OFC, убийства и полицейское расследование, смерть персонажа
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Замечание к этой главе: автор не разделяет негативного отношения Итачи к БДСМ-субкультуре.
Глава 28
Воскресенье 16 мая
Пока что всё шло неплохо. Он пришёл ровно в девять, дверь ему открыл чем-то очень озабоченный Намикадзе-сан и, коротко бросив, что сын возится с завтраком, умчался к себе в кабинет. Саске не стал расспрашивать, из-за чего такой переполох, и просто свернул на кухню. У дальней её стены над электрической плитой склонился Наруто в ожидании, пока в джезве поднимется кофе. На голове его были надеты стереонаушники, в которых музыка ревела так громко, что отголоски доносились через всю комнату к Саске. Похоже, о приходе последнего он не знал, так как беззаботно пританцовывал в такт песне, мурлыча под нос слова, и только когда кофе был готов и он развернулся к столу с джезвой в руках, гостя наконец-то заметили.
Саске очень надеялся, что в разговоре не всплывёт тема их вчерашней беседы, опасаясь проницательности Наруто. Часть его, впрочем, этого даже хотела, потому что выносить терзающие изнутри сомнения уже едва хватало сил. Иная же его сущность, твердившая вчера Джуго, что ему не нужны эти неправильные чувства, стояла на своём – и Саске знал, что уступит ей и будет молчать, сколько это возможно. Он будет молчать, пока не определится с тем, действительно ли Наруто тот, ради которого стоит переворачивать весь свой мир вверх дном.
Намикадзе-сан, забегающий время от времени проверить, всё ли у них в порядке, в суматохе сообщил ему, что Хатаке Какаши возвращается к нему в фирму, но он пока ещё не решил, радоваться этой новости или нет – оттого и весь переполох. Кроме того, вскорости должен был вернуться домой дядя Обито, и по этому поводу Намикадзе-сан тоже почему-то переживал, упомянув лишь вскользь некую Рин. Это имя Саске уже доводилось раньше слышать, однако дядины сердечные дела волновали его сейчас, пожалуй, меньше всего, поэтому все намёки начальника он пропустил мимо ушей.
После кофе Наруто повёл его в подвальное помещение, где располагался подземный гараж для жильцов. Саске, не разделяющий любви большинства мальчишек к крутым автомобилям, тем не менее, оценил по достоинству чёрную Toyota Yaris, которую, как объяснили ему чуть позже, Намикадзе-сан презентовал сыну на шестнадцатилетие. Внутри салона пахло свежестью и ещё чем-то сладким, что сходу определить у него не получилось.
- Ну что, поехали? – улыбнулся ему Наруто, запрыгивая на водительское сиденье. Щёлкнули ремни безопасности, в руках водителя сверкнули ключи – и минуту спустя они уже выезжали из огромного подвального гаража, освещаемого бледным светом электрических лампочек, на улицу. С погодой им сегодня повезло: солнце светило вовсю, на ярко-синем небе не было ни одного облачка, а жару отгонял лёгкий утренний ветерок. Наруто попросил его включить какую-нибудь музыку, и вскоре тишину в салоне разбавило звучание любимой ими обоими музыкальной группы.
Пока всё шло неплохо, да. До тех самых пор, когда Саске вдруг не пришло в голову перечислить в уме, все ли необходимые вещи для фотосъёмки он прихватил с собой из дома. И тут его как током ударило: аккумулятор. Чёрт возьми, он взял всё, даже не забыл поменять объектив на другой, лучше подходящий для портретной съёмки, а проклятый аккумулятор остался дома, на зарядке!
- Наруто, - позвал он несмело, чувствуя себя при этом полнейшим идиотом.
На него бросили короткий взгляд, после чего парень вновь уставился на дорогу, и только тут Саске обратил внимание, насколько напряжённым выглядит его спутник: голова вжата в плечи, лицо сосредоточено, глаза широко открыты и блуждают по дикой траектории, словно боясь упустить какую-нибудь мелочь на дороге.
- Что? – бросил Наруто, крепче сжав руки на руле.
- Я… - Саске провёл языком по пересохшему верхнему нёбу. – Мы могли бы ненадолго заехать ко мне? Я одну вещь важную забыл… аккумулятор.
- Хорошо, - блондин с явным трудом оторвал одну руку от руля и клацнул по GPS-навигатору, тот пискнул, экран зажёгся. – Вводи адрес, я Коноху плохо знаю.
Пришлось повозиться с новой навороченной техникой, но в итоге наикратчайший путь был вычислен и автомобиль, изменив направление, помчался в сторону его дома.
- Я сейчас позвоню узнать, есть ли кто дома, - вспомнив, что родители собирались в гости к родственникам, решил Саске и, достав телефон, набрал мамин номер. Та ответила ему почти сразу. – Алло, мам, вы с папой дома?
- Нет. То есть, я дома, - защебетала счастливая мама в трубку, - а папа пошёл в гости сам. Тут Итачи пришёл, ты когда вернёшься?
- Итачи?.. – Саске покосился на Наруто. Тот будто ничего и не слышал. – С ним всё в порядке?
- Да, всё отлично! Я тут пеку его любимое печенье, мы сидим на кухне, болтаем. Ты поторопись, а то ему нужно скоро уходить!
- Ма, - неуверенно протянул парень, - я уже договорился с другом, мы сейчас едем фотографировать на природу, мне только аккумулятор забрать…
- Так приходи вместе с другом, тут на всех хватит! – обрадовалась Микото.
- Ну, ма! Мы спешим.
- Ничего не желаю слушать, приводи своего друга, я его угощу – и можете уезжать хоть на край света. Всё, жду!
Саске положил трубку и в нерешительности посмотрел на Наруто. Тот, не отрывая взгляда от дороги, спросил:
- Всё нормально?
- Ну, как сказать? Тебе придётся подняться вместе со мной и попробовать маминого печенья, она настаивает. Извини.
- А не рановато меня с мамой знакомить? – хмыкнул Наруто, скосив взгляд на экран GPS-навигатора. - Скоро уже подъедем…
Всё внутри Саске разом окаменело. Не до конца веря в то, что слух его не подвёл, он повернул голову в сторону водителя – тот, по всей видимости, не нашёл ни капли необычного в своих словах: лицо его было сосредоточенно нахмурено, но вовсе не из-за раздумий, как выкрутиться из странного положения, - нет, он вглядывался в карту на прямоугольном экране, наверняка пытаясь понять, ту ли дорогу выбрал.
- Направо, - подсказал Саске на автомате, всё ещё ожидая от собеседника хоть какой-то реакции, однако тот, будто намеренно издеваясь, не показывал интереса ни к чему, кроме поиска верного пути. – У третьего подъезда тормозни, - добавил он, устало вздохнув.
Наруто послушно нажал на тормоз и заглушил двигатель.
***
Он не был уверен, что знал, зачем пришёл сегодня домой. По договорённости, на время операции он обязан был прервать все связи с родными и квартироваться у дяди, пока тот пропадал в Америке, поэтому, находясь здесь сегодня, он нарушал данное Орочимару слово. Но сегодняшней ночью, когда он лежал в нагретой собственным телом кровати и, бесцельно глядя в потолок, мечтал хотя бы о мимолётном забытьи, проклятое предчувствие заставляло его держать глаза открытыми и всё время возвращало сознание к этой навязчивой мысли: перед тем, как идти с Дейдарой на их тайное задание, он должен повидаться с семьёй.
Попрощаться?.. Нет, он не хотел думать об этом, от этого слова в груди просыпалась разъедающая душу боль, и он усилием воли отгонял неугодные выводы прочь. Всему виной было обыкновенное волнение, ведь это нормально, совершенно нормально, ничего сверхъестественного. Убедив себя в этом, Итачи успокоился, расслабился – и вскоре ему наконец-то удалось погрузиться в тревожный сон-полудрёму.
Ему снилось, что у него не было глаз. Он водил пальцами по тонкой плёнке век, покрывающих пустующие ямы глазниц, но вот что странно: боль была такой, словно глаза всё ещё оставались на месте, просто не видели – и всё. Не видели – со всеми бывает. И провалы в глазницах тоже ничего не значили, ведь несуществующие органы не могли болеть, верно?..
Очнувшись в начале восьмого утра, напуганный и взмыленный, Учиха Итачи первым делом поднёс ладони к лицу. Глаза были на месте. Не успев испытать облегчение от этого факта, он осознал кое-что другое: ему как никогда сильно хотелось вернуться домой, в родную квартиру, обнять маму, родную, тёплую, всё понимающую мамочку, улыбнуться Саске и, может быть, даже сказать пару добрых слов отцу…
Дома он застал только родителей. Увидев его, папа, одетый в свой парадный костюм, вмиг посуровел и, бросив жене, что ждёт её внизу, покинул квартиру. Мама же, наоборот, вся расцвела, тут же усадила его за стол и, не дав даже толком объясниться, заявила, что его сыновний долг – остаться здесь, с ней, хотя бы на пару часов, а отца она отправит в гости и одного. «Он всё равно только о своей полиции и будет болтать, мне там делать нечего», - бросила она легкомысленно, набирая на мобильном номер мужа. Поддаться желаниям матери, хранительницы уюта в их доме, по которому он так сильно соскучился в последнее время, было, скорее, удовольствием, чем обязательством, и Итачи остался.
У мамы получалось делать всё одновременно и очень быстро, оттого вскоре он уже был в курсе последних событий, произошедших в семье Учиха, пока он был занят работой, а из духовки доносился соблазнительный запах его любимого печенья. Когда позвонил Саске, Итачи, хоть и удивился, узнав от мамы, что зайдёт он ненадолго и вместе с каким-то своим другом, однако был рад возможности хотя бы увидеть младшего брата. Что это был за друг, он догадался не сразу – в суматохе этой недели он совершенно забыл и о непростом испытании, через которое проходил сейчас Саске, и даже о существовании Наруто. И только когда мама, побежавшая открывать дверь, вернулась в кухню с непередаваемо озадаченным лицом, его словно озарило. Зашедший минутой позже Саске, смущённый и явно нервничающий, лишь подтвердил его догадки.
- Привет, - улыбнулся брат скупо, и взгляд его на миг потеплел – впрочем, тут же вновь посерьёзнев. Он повернулся в сторону прихожей и позвал: - Проходи.
Наруто уже где-то успел загореть: его лицо и руки чуть потемнели, а вот на шее, открытой из-за чёрной майки, отчётливо была видна линия загара – аккурат по округлый ворот футболки. Похоже, затея с посещением не особо ему нравилась: он, пытаясь скрыть смущение, засунул руки глубоко в карманы голубых джинсов, оглядывал всё вокруг несмело, а на хозяйку вообще старался лишний раз не смотреть, будто опасаясь, что излишнее любопытство приведёт к его изгнанию из чужого дома.
- Садись, - бросил ему Саске и отодвинул от стола один из табуретов. Наруто сел, послав извиняющуюся улыбку сидящему напротив Итачи, и, ссутулившись, замер.
- Наруто-кун, - решив подбодрить немного парня, позвал Итачи приветливо. – Рад снова видеть тебя.
- Здравствуйте, - промямлил гость в ответ, неловко потупился и принялся ёрзать ладонями по коленям.
Саске постоял немного в нерешительности, затем всё же поспешил в комнату, бросив на ходу:
- Я мигом!
Итачи перевёл настороженный взгляд на маму: та была якобы полностью увлечена тем, что переносила горячие кругляшки печенья с противня на тарелку, но напряжённая поза выдавала её с головой. Решив не испытывать судьбу темами, на которые ему, ввиду влюблённости брата, хотелось когда-нибудь поговорить с Наруто, он выбрал самый нейтральный вопрос, который пришёл ему в голову:
- Что вы сегодня планируете делать?
Наруто с явным усилием поднял голову, и Итачи не без тени удовольствия заметил алеющий на его щеках румянец.
- Ну, мы… за город собрались. Саске хотел пофотографировать меня… в смысле, ну, моделью чтобы я у него побыл… вот…
Мама поставила на середину стола тарелку с печеньем, а сама присела рядом с Наруто, и выражение её лица – радушное и в то же время какое-то напряжённо-внимательное – Итачи очень не понравилось.
- Пожалуйста, угощайся, Наруто-кун, - она подвинула полную тарелку ближе к гостю, тем самым смутив его ещё больше. – А знаешь, ты мне очень сильно напоминаешь одного человека, Намикадзе Минато его зовут. Ты, стало быть, его родственник?
- Угу, - кивнул Наруто и, прожевав, добавил: - Сын. Очень вкусно, Учиха-сан, прямо объедение. Я в жизни такого домашнего печенья не ел.
- Правда? – Микото расплылась в улыбке, и подозрительность в её взгляде как по волшебству отступила.
Итачи расслабился: подсознательно пареньку удалось нащупать и потянуть за нужную ниточку – уж теперь, когда мамину стряпню оценили так высоко, она попросту не сможет относиться к Наруто плохо, он знал это точно. Атмосфера за столом тотчас переменилась.
- Правда-правда, - убеждал откинувший былое стеснение гость и в доказательство своих слов утянул с тарелки ещё одно печенье. – У меня папа только основные блюда готовит, а сладости – это не его профиль. А вы прямо мастерица, Учиха-сан, я даже рад, что Саске забыл этот свой аккумулятор. Только ему не говорите, пожалуйста.
Микото, совсем раздобрев, расхохоталась и, пунцовая от комплиментов, залепетала что-то про семейный рецепт. Дверь спальни внезапно отворилась, и оттуда выглянул Саске. Итачи вовремя поймал его непонимающий взгляд, в котором уже можно было видеть проблески наступающей паники, и успокаивающе кивнул – по крайней мере, он очень надеялся, что кивок этот хоть сколько-то убедил брата не переживать.
- Саске! – благодушно позвала мама, всё ещё похихикивая, совсем как молоденькая девчонка. – Садись, тоже попробуй. И почему ты от нас своего замечательного друга прятал всё это время? Наруто-кун, - обратилась она к гостю, положив руку ему на плечо, - приходи на следующих выходных в гости, только Саске скажи, пускай заранее предупредит, я что-нибудь для тебя сделаю. Ты вагаси любишь?
- Обожаю, - невнятно пробормотал Наруто, едва справляясь с полным ртом сладкого угощения. – Особенно такие, знаете, кубики желеобразные, где фрукты ещё внутри.
Мама подмигнула ему заговорщицки и шепнула:
- Договорились.
А вот это уже было откровенно смешно: хохочущая, как школьница, мама, сыплющий комплиментами Наруто, всего минуту назад не знавший, куда себя девать от дискомфорта, и – что венчало всю эту странную картину – вытянутое лицо безмолвствующего Саске. Итачи похвалил себя за то, что всё-таки послушал собственное чутьё и явился сегодня проведать семью – что ни говори, а хотя бы ради этой сцены прийти стоило. И внезапно в груди парным молоком разлилось приятное ощущение, что у него всё будет хорошо: их с Дейдарой план удастся, тяжёлые времена на работе пройдут, даже с отцом они непременно когда-нибудь помирятся. И у Саске всё обязательно будет так же хорошо, если не лучше – поймав пару взглядов Наруто в сторону его брата, он сразу понял, что нет никакого третьего, и, если только Саске не сглупит, сердце этого чудесного солнечного паренька, который так полюбился их маме, может принадлежать всецело ему.
Он протянул руку к тарелке с печеньем и с улыбкой откусил кусочек. Сразу вспомнилось детство – чудесная пора, когда маленький мирок их трёхкомнатной квартиры казался огромным-преогромным, а папа с мамой представлялись самыми умными и красивыми людьми на планете. В воскресное утро тот из братьев, кто просыпался первым, обычно прокрадывался на кухню и, пока мама не видела, проворно шарил по столу и обычно находил в одной из тарелок, прикрытых полотенцем, какую-нибудь приготовленную мамой сладость – свежую, пахнущую так, что можно с ума сойти от радости. Счастливец, нашедший клад, тут же торопился юркнуть обратно в спальню, чтобы разбудить брата-сообщника и поделиться прекрасной новостью: «Там пирожки!» или: «А мама сделала рисовые лепёшки! Айда пробовать!». Прекрасные, далёкие времена…
Вскоре Саске, так и не пришедший в себя от шока, буркнул, что им нужно успеть застать нужный свет для фотографий, и едва ли не силком утянул Наруто прочь из кухни, вызвав тем самым мамино недовольство и улыбку у Итачи. Когда парочка путешественников отправилась на свою загородную фотосессию и они с мамой вновь остались одни, молодой человек вдруг задумался: увидела ли мама в поведении младшего сына то, что увидел он? И если да, то будет ли она переживать по этому поводу? Он тут же одёрнул себя: конечно же, будет – чёрт, да она с ума сойдёт, когда обо всём догадается. Однако прямо сейчас настроение у Итачи было слишком хорошим, чтобы предаваться подобным безрадостным мыслям – они попросту не задерживались у него в голове.
- Этот Наруто, - услышал он мамин голос и обернулся. Микото, стоя к нему спиной, вытирала полотенцем тарелки. – Он, вроде бы, хороший мальчик, правда?
- Да, очень хороший, - подтвердил Итачи, ещё не чувствуя подвоха.
Мама помолчала некоторое время, затем продолжила задумчиво:
- И хорошенький тоже.
В тоне её не было ни капли осуждения, и Итачи с облегчением решил, что, возможно, даже если его мать и раскусила Саске, ничего страшного не произойдёт – уж слишком её очаровал этот Узумаки. Однако с выводами спешить не следовало.
Итачи сделал безразличный вид и, когда мама обернулась к нему с тревогой во взгляде, протянул:
- Не знаю, не заметил.
Микото вздохнула чуть раздражённо, быстро подошла к столу с тарелкой в руках и, грохнув ею об стол, села напротив сына и заглянула ему в глаза – пытливо и просяще, как умела только она.
- Итачи, ты ведь сказал бы мне, если бы знал?..
- Мам, - перебил он её с нажимом. – Пускай сам разбирается.
Она прижала к груди полотенце, будто какую-нибудь ценную реликвию, и покачала головой. Из её груди вырвался тяжкий вздох:
- Но ведь… а Наруто такой хороший мальчик… Послушай, может быть, он просто хочет быть, как ты? Что в детстве постоянно за тобой тянулся, так и сейчас. Как думаешь?
Подобная наивность заставила его рассмеяться.
- Ма-ам, - позвал он с шуточным укором, - ну что ты такое говоришь?!
- Я же не знаю, как там оно происходит! – обиделась женщина. – Может, пройдёт это у него, кто знает?
- Пускай сам определяется, мама, давай не будем лезть, - предложил он примирительным тоном и, накрыв её ладонь своей, слегка сжал.
На встревоженном лице, ещё таком моложавом и привлекательном, появилась слабая улыбка.
- Ну, хорошо.
- Вот и славно. – Он вернул ей улыбку и взял с тарелки ещё тёплое печеньице. – Вкуснятина, мам, как всегда.
***
На протяжении всего путешествия Гаару не покидало ощущение, будто каким-то магическим заклинанием его занесло в другой мир – не враждебный, но и не родной, уютный, в котором привык жить настолько, что даже прекращаешь замечать его вокруг. Ли же, казалось, наоборот – дышал этим миром, впитывал его звуки и краски, сливался с ним. Хоть он и вырос здесь, теперь его тоже можно было назвать чужаком, и именно так они, верно, выглядели в глазах жильцов этого района – они были двумя иноземцами, нарушителями, и цель их прихода была неизвестна никому.
Только сейчас Гаара в полной мере осознал, насколько в самом деле отличается от так называемых обывателей – тех жителей Конохи, которые день ото дня поднимаются по звонку будильника в определённое время, чтобы идти на скучную работу, а вернувшись вечером, получают свою порцию интересных катастроф из блока новостей, обсуждают до полуночи с супругой на кухне повышение налогов и то, как их дети быстро растут, а потом ложатся спать в тесной спальне с тонкими стенами – всё лишь для того, чтобы проснуться завтра под точно такой же звонок будильника. Здесь обитали так называемые винтики механизма, большинство из которых были безликой массой в толпе. Всего лишь винтики, и жизнь у них была – как у всех, и мечты их посещали – тоже как у всех. А тех из них, кто проснулся и захотел разукрасить эту опостылевшую картину, называли сумасшедшими, бунтовщиками, идеалистами, которым промыли мозги… Только вот чьи мозги были промыты на самом деле?
Теперь Гаара начал понимать, что имела в виду Тен-Тен, когда в шутку жаловалась на своих соседей, обзывающих её чертовкой. И, хоть они только пришли сюда, ему внезапно до жути сильно захотелось обратно, в квартиру Ли, с недавних пор приобрётшую статус зоны комфорта, или к себе домой, или, что ещё лучше, к Наруто. Но то, что они собирались сделать, было важным – не столько для него, сколько для них как пары, и эта важность перечёркивала ощущение непринадлежности к окружающему миру, как и неприязненные взгляды жильцов – уж это-то его не сломает.
Тен-Тен ждала их. Она уже несколько лет была единственной обитательницей небольшой двухкомнатной квартиры, оставленной ей переехавшими в другой конец города родителями, поэтому своим визитом они никого не потревожили. Дома девушка не носила своей обычной причёски в виде двух хвостиков-ушек, а просто завязывала их сзади резинкой, кроме того, без привычных кожаных штанов и куртки узнать её было непросто – Гаара против воли вытаращил глаза, увидев на байкерше самую что ни на есть простую светло-серую хлопчатобумажную майку и такого же цвета шорты.
- Да, это я, - скривилась на его немой вопрос Тен-Тен и сделала шаг назад, пропуская гостей внутрь.
С Ли они обменялись тяжёлыми взглядами, смысл которых Гаара не понял, затем Ли протянул ей руку, и она, помедлив немного, пожала её. Только после этого он переступил порог квартиры подруги.
Разговор вышел непростым. Порой Гааре казалось, что ещё секунда – и он не выдержит, поднимется и уйдёт отсюда к чёртовой матери, однако каждый раз, когда он вот-вот готов был сорваться, рука Ли под столом сжималась на его колене – и он, стиснув зубы, оставался на месте, утешая себя мыслью, что всё должно скоро кончиться. Гаара знал, что Тен-Тен прекрасный спорщик, но ему даже в голову не приходило, что она когда-нибудь испробует своё мастерство на нём. Каждая её фраза – невинная, на первый взгляд, - попадала в самую точку, выбивала землю у него из-под ног, и пока он приходил в себя, Ли, знающий эту девушку куда лучше, приходил на помощь с должным ответом, а он вынужден был молчать, глотая встающие в горле комки обиды, и готовиться к новой атаке. Это действительно напоминало поле боя, и хотя Гааре обычно нравилось соревноваться в остроте ума и силе слова, в этот раз он явно почувствовал себя лишним – точно он был застрявшим меж двух жерновов камешком и из-за него все искры и скрежет.
Наконец, когда обе стороны, похоже, попросту устали от войны, Тен-Тен первая вздохнула:
- Ладно, Ли, если ты у меня прямо такой упрямый… Хорошо. Будет вам помилование.
- Вот уж спасибо, - хмыкнул он иронично, - ты сегодня чрезвычайно щедра.
- Да я вообще золотце!
Она улыбнулась, он ответил такой же улыбкой – облегчённой и чуточку лукавой, и наблюдавший их противостояние со стороны Гаара внезапно понял: войне подошёл конец. Он не был уверен, что должен чувствовать по этому поводу, потому что победа, если она кому-то и принадлежала, его заслугой уж точно не являлась. Ли повернулся к любимому и, словно забыв, что они не одни, провёл нежно ладонью по его гладкой щеке, будто спрашивая, что его беспокоит. Гаара выдавил из себя улыбку, коснулся губами кончиков его пальцев – «ничего, всё в порядке». В последние дни они всё чаще общались именно так – без слов, одними движениями, и эта их маленькая игра захватывала обоих. Ли всё не отводил взгляда, смотрел пристально ему в глаза, и Гаара мог поклясться, что слышит в своей голове, о чём тот сейчас думает. Интересно, задался он внезапным вопросом, а если он ответит, его услышат?..
- Ну всё, всё, вы меня подкупили! - раздалось умилённое с другой стороны стола. Развернувшись, любовники в упор посмотрели на хозяйку квартиры – та, чуточку покрасневшая, ухмылялась во всю ширину рта, а в её огромных карих глазах прыгали донельзя знакомые чёртики. – Вы слишком миленько смотритесь вместе, чтобы мне на вас жаловаться, честное слово!
Ли облегчённо рассмеялся, привлёк возлюбленного к себе за плечи и поцеловал в висок:
- А мы уж думали вчера, ты с ножом на нас кидаться будешь.
- На вас?! – Она изобразила руками какой-то сумбурный каратистский жест. – Вот уж чего не дождётесь, мне моя жизнь ещё дорога! И потом, если б я хотела вас убить, то назначила бы встречу на каком-нибудь перекрёстке, а потом попросту переехала бы вас мотоциклом. Раза три-четыре.
- Не надо! - театрально захныкал Гаара, схватившись за своё лицо. – У тебя, безумная женщина, совсем не развито чувство прекрасного, что ли?
На этот раз смеялись все – от доброй шутки, от облегчения, что всё кончилось и можно снова быть друзьями, от того, как между ними троими вновь заструилось тепло.
- Ой! – вдруг вздохнула Тен-Тен, прикрыв округлившийся рот ладошкой. – Я ж забыла совсем!
- Что? – спросил Ли, мигом насторожившись.
Девушка послала ему извиняющуюся улыбку, потянула за резинку на волосах – и стала для Гаары совсем неузнаваемой.
- Я тут… Ты только не убивай меня, ладно? Я злая была на вас, ясно?
- Что? – повторил Ли спокойно, и его ладонь на плече Гаары сжалась.
- Ну… Я сказала сенсею про вас, - наконец сдалась Тен-Тен и тут же нырнула под стол, будто боясь, что в неё полетит что-нибудь тяжёлое и смертоносное.
Гаара скосил взгляд на своего любовника: по его лицу сейчас невозможно было прочесть абсолютно ничего – расстроен ли он, разозлён ли, и смутное чувство, подавшее голос с края сознания, подсказывало, что это – всего лишь искусная маска. Ему уже приходилось видеть её раньше – несколько дней назад, когда они крепко поссорились в додзё.
- Тен-Тен, - произнёс Ли твёрдо, глядя на вжавшую голову в плечи подругу, - ну-ка позвони ему и скажи, что мы сейчас к нему зайдём.
- Да ты что, с ума сошёл? – почти в один голос закричали они с Гаарой.
- Я – нет, - покачал Ли головой в ответ, - просто не хочу, чтобы он переживал. Мы придём, я ему всё объясню, и всё будет хорошо.
- А потом он меня скинет с балкона, - мрачно заключил Гаара, понурившись. – Нет, Ли, мы так не договаривались, я только на Тен-Тен согласие давал!
- Да ничего он с тобой не сделает, крашеный, расслабься, - отмахнулась девушка, ища в телефонной книжке номер учителя. – Максимум – отжиматься заставит и приседать пятьдесят раз. Ты ж спортсмен, что, не справишься?
Гаара только разочарованно выдохнул:
- Много ты знаешь…
***
- И что мне делать?
Саске опустил фотоаппарат, чтобы не смотреть на него через стекло объектива. В роли модели Наруто явно чувствовал себя неловко: он переминался с ноги на ногу, дёргал нервно за край майки и никак не мог найти себе места среди высоких, покрытых сочными молодыми листьями деревьев. Рядом в радиусе, по меньшей мере, километра никого не было: они специально проехали зону, которую горожане облюбовали для семейных выездов с пикниками, и оказались на территории, докуда обычно добирались только желающие побыть наедине с природой – практикующие техники созерцания, художники, просто путешественники.
Саске это место нравилось, в первую очередь, своей уединённостью. За те несколько раз, что он приезжал сюда фотографировать, ему не повстречалось ещё ни одного человека, поэтому прогулку по этим местам, вдали от суеты цивилизации, от приевшихся звуков города, он считал наилучшим способом запастись зарядом свежей энергии и как следует отдохнуть. Помимо этого, в выбранном им лесу было много клёнов самых разных видов, а эти деревья очень нравились ему своими широкими пальчатыми листьями и интересными узорами теней, которые эти листья отбрасывали на землю.
Они оставили автомобиль на дороге и углублялись в лес около получаса, блуждая там, пока Саске наконец не вывел их на свою любимую поляну. На ней росли в основном только клёны, а трава была такой высокой, что в отдельных местах доставала до самого пояса, в зелени разнотравья просматривались высокие маленькие цветочки – в основном, жёлтые и красные, - глядя на которые, Саске каждый раз зарекался сорвать перед уходом парочку и посмотреть потом в Интернете, как они называются, но постоянно забывал.
Наруто смотрел на него выжидающе, и в волосах его, совсем как живая, шевелилась тень от колышимых ветром листьев дерева, под которым он стоял, а глаза приобрели насыщенный синий цвет. Саске кашлянул в кулак, надеясь скрыть накатившее смущение, и махнул рукой:
- Я не хочу, чтобы ты делал что-то специально.
- Ага, то есть, рожи не корчить? – улыбнулся блондин игриво.
- Не надо. Лучше просто… Веди себя, как обычно себя ведёшь.
- Это как?
- Ну, рассказывай мне что-то, можешь прохаживаться неспеша, где тебе захочется, а я уже по ходу дела буду тебя координировать. Но вообще-то я хотел сделать именно живые фотографии, а не подстроенные, понимаешь?
- Не совсем, - протянул Наруто неуверенно, - но я ведь не фотограф, моё дело маленькое. Итак, рассказываю. Что ж тебе рассказать-то?..
Выходило именно так, как Саске планировал, а задумывал он незаметно вызвать у Наруто такое состояние, когда он забывался, увлечённый историей, и тогда начинало излучать внутренний свет всё его красивое лицо. Фотограф в нём мечтал каким-то образом запечатлеть на снимке эти живительные лучи, которые ещё задолго до его осознания добрались до его сердца и полонили его. Ему ни к чему была идеально загримированная кукла в шикарном костюме – нет, в подобном искусстве он не видел жизни. Жизнь, по мнению Саске, била ключом из человеческих душ, и умение поймать и увековечить моменты раскрытия чужого сердца он считал воистину великим мастерством творящего фотографа. Профессионалом такого ранга он себя не считал, но идея бросить вызов своему умению засела в его голове слишком крепко, чтобы не попробовать. Помимо этого, во всей сегодняшней вылазке имелась и личная выгода, признавать которую было неловко, но необходимо. Иметь у себя фотографии Наруто – такого, светящегося радостью и теплом, удивительного человека – было заманчивой идеей, ведь, если смотреть на вещи реально, Саске не знал, сколько ещё продлится их общение, расскажи он о своих чувствах… Если его ждёт худший сценарий развития событий, в качестве утешения у него останутся фотографии – кусочки мира из того времени, когда всё ещё было хорошо, и можно было сколько угодно любоваться этой улыбкой, не боясь быть осуждённым.
Похоже, Наруто понял, что от него требовалось, и идеально справлялся со своей задачей: он неспешно бродил между невысоких деревьев, такой обыкновенный в своих майке и джинсах и в то же время ни на кого не похожий, он жестикулировал в своей обычной манере, смеялся, жмурился, когда солнце попадало ему в глаза, и заходил поглубже в тень, где из-за лёгкого ветерка по его лицу сразу же начинали двигаться диковинные тени-лапки от кленовых листьев. Саске слушал вполуха: его внимание было поглощено выискиванием нужного кадра, и он так боялся пропустить какой-нибудь, что не отнимал фотоаппарат от лица и держал напряжённый палец на кнопке.
- …вот, он меня позвал чай с ним пить, а потом и говорит, мол, наверное, у вас с Саске друг на друга какой-то редкий вид аллергии, - донёсся до него сквозь возведённый барьер сосредоточенности голос Наруто. – И после этого рассказал, что мы с тобой, оказывается, раньше были знакомы.
- Что? – бросил Учиха, глядя на него через объектив. – С какой это радости? Я не помню.
- Так и я не помню, - хихикнул Наруто, перемещаясь глубже в тень. – А он говорит, было. Нам тогда по шесть лет или около того должно было быть, и мы из-за чего-то сильно поссорились и подрались, но из-за чего – он не знает, потому что в это время они с твоим братом и дядей были внизу, на первом этаже нашей квартиры. После того случая, говорит, решили нас больше не сводить.
Саске почувствовал себя так, будто его только что ударили чем-то тяжёлым по голове. Руки опустились сами собой, и он посмотрел на Наруто теперь уже открыто, не через объектив. Похоже, по лицу его сейчас можно было прочесть всю степень его изумления, потому что блондин взволнованно нахмурился:
-Что такое?
Голос поначалу не слушался, горло перехватила сухая лапа, но Саске всё же сумел выдавить из себя:
- Сколько, говоришь, лет нам было?
- По шесть примерно, - пробормотал Наруто, всё ещё глядя на него с беспокойством. – А с тобой всё в порядке? Ты как-то покраснел…
Саске приложил ладонь к лицу: щека горела. Он тяжело сглотнул и уставился на парня, всё ещё не веря в то, что услышал:
- Так это был ты!..
Если Наруто не обманывал и действительно начисто забыл ту первую встречу с младшим представителем семейства Учиха, то последнему повезло куда меньше – история достаточно долгое время преследовала его впечатлительную мальчишескую душу, и даже до сих пор время от времени всплывала в его сознании давним стыдом. Безусловно, с годами детали начали выветриваться и забываться, поэтому, если бы не сегодняшнее упоминание Наруто, то светловолосый мальчишка, с которым у него был первый в жизни поцелуй, так и остался бы в его памяти безымянным персонажем из прошлого.
Сейчас, однако, он начал припоминать некоторые мелочи и сопоставлять их с реальностью. Тот добрый дяденька, который накормил их с Итачи красивыми сладостями, ведь был светловолос, как и его сын, а сидели они все вместе поначалу в гостиной на первом этаже – только тогда расстановка мебели была чуть иной, да и сама квартира, если он припоминал верно, имела несколько иной вид. А заваленная игрушками детская, должно быть, нынче стала комнатой Наруто. А светловолосым мальчишкой, поцеловавшим его, был…
- Что ты вспомнил? – протянул подозрительно тот, который когда-то был тем самым мальчишкой.
Саске продолжал пялиться на него широко открытыми глазами, попросту не справляясь с масштабами мыслей, кружащих сейчас по его сознанию. Если вездесущее и исполняющее волю вселенской мудрости веретено судьбы начало сплетать их жизни вместе ещё тогда, то стоило ли удивляться всем тем совпадениям, что предначертали их новую встречу? И если всё действительно было решено уже давно, могло ли это значить, что те чувства, которые изводили его на протяжении последних дней и от которых он так рьяно открещивался, на самом деле?..
- Да, я вспомнил, - произнёс он ровным тоном, стараясь держать себя в руках. – Но там ничего такого не было, правда. Обычная встреча.
- По тебе сразу и видно, что обычная, - хмыкнул Наруто насмешливо. – Слушай, ну расскажи, мне же интересно!
Саске отвёл взгляд в сторону. Рассказывать о поцелуе он, конечно же, не собирался, тем более что на самом-то деле мальчишка ничего такого не имел в виду, когда чмокнул его в губы, нижнюю из которых черноволосый гость прикусил до крови, неудачно приземлившись после очередного безумного прыжка в запале игры. Саске помнил, как залился краской и как запылали уши, как он посмотрел удивлённо на своего игрового партнёра, не зная, как реагировать на такой жест – а тот смотрел на него искренне и встревоженно, затем спросил: «Ну что, прошло?». Уже позже, может, через год, Саске понял, что крылось за подозрительными действиями мальчишки. Понял он это, когда увидел, как в парке на игровой площадке девчушка поранила коленку, а подбежавшая мама, чтобы дочка прекратила плакать, увещевала её: «Вот сейчас я поцелую, и всё пройдёт», после чего касалась губами больного места – и ребёнок, как по волшебству, забывал про слёзы. Помнится, тогда маленького Саске как током прошибло – вспомнился белобрысый мальчишка, откровенно не понимающий, из-за чего он вдруг накинулся на него с воплями и кулаками. И стало так стыдно!..
Правда, до наступления этого откровения Саске всерьёз переживал насчёт того поцелуя и вскоре, измученный душевными метаниями, рассказал обо всём старшему брату. Итачи, узнав правду, строго-настрого запретил ему выбалтывать об этом кому-либо из приятелей и уж тем более маме и папе – вспоминая об этом сейчас, Саске решил, что брат наверняка переживал больше за собственную репутацию среди мальчишек во дворе, чем за него. Что ж, возраст диктует круг интересов, с этим ничего не поделаешь.
- Са-аске-е.
Он очнулся и поднял взгляд – Наруто стоял совсем рядом и, скрестив руки на груди, неодобрительно хмурился.
- Ты реагировать на меня собираешься?
- Я?
- Ну не я же!
Последовавшая за этим тишина вполне очевидно говорила о том, что рассказывать ничего Учиха не собирается – да он бы со стыда сгорел, заставь его Наруто всё-таки открыть рот!
- Эх, ладно, - наконец сдался блондин и, пройдя мимо него, плюхнулся в высокую траву, расставив руки и ноги в стороны, - не пытать же мне тебя, в самом деле. Как-нибудь потом расскажешь. Ложись лучше рядом, хватит уже на сегодня фотографий.
Не слушающимися пальцами Саске сложил Nikon обратно в чехол, после чего сунул его в рюкзак и сел на траву рядом с блондином, предварительно примяв высокую траву ладонью. Наруто, смеясь, ухватил его за плечо, принуждая лечь.
- Вот так-то, - хмыкнул он удовлетворённо и повернулся боком, чтобы заглядывать ему в лицо. – Слушай, я спросить хотел. Как поживает твой поезд?
- Какой поезд? – удивлённо протянул Саске, не в силах оторвать взгляда от его лица.
- Недавно ты признался мне, что твоя жизнь в последнее время напоминает поезд, пошедший не по тем рельсам, и это тебя пугает. Ты до сих пор это чувствуешь?
Саске всерьёз задумался над вопросом, хотя сосредоточиться, когда его тайный возлюбленный находился в такой близости от него, было крайне нелегко. Если не брать во внимание сердечные проблемы, то в семье всё было по-старому, разве что добавилась новая причина для волнения – Итачи задумал какое-то собственное расследование и теперь почти каждый день бывает в том квартале, где охотится убийца. Подробностей его плана Саске не знал, но то, что Кисаме-сан был в курсе и помогал ему, вселяло надежду на успех. Впрочем, в памяти его всё ещё были свежи предупреждения Генмы и Хаяте… В отсутствие Итачи маме и папе спорить было не о чем, поэтому в доме в эти дни не разразилось ни одного скандала. Он открылся вчера своим друзьям, и те приняли его, предложив свою помощь и поддержку. А если уж говорить о его чувствах к Наруто… Теперь он уже не сомневался, что встреча их была предопределена где-то там, на небесах, и силами, недоступными для понимания человеческим разумом, но даже сейчас, когда он уверился в том, что его любовь не была ошибкой и значила куда больше, чем просто увлечение, он всё ещё не мог переступить через свои концепции будущего – уютного и стандартного, в котором его ждали бы нежная и ласковая жена, двое детей, хорошо, если сыновей, и дом, в который хотелось бы возвращаться после насыщенного рабочего дня…
- Послушай, - он обратил взгляд на Наруто, который всё это время не сводил с него глаз, - насчёт твоего вопроса… С поездом до сих пор всё сложно, я пока не знаю, едет ли он в пропасть или нет, но думаю, что всё-таки не едет.
Наруто одарил его сверкающей улыбкой и лёг обратно на спину.
- Если я могу чем-то помочь…
- Нет, вряд ли можешь.
- …то пользуйся, потому что я не всегда смогу быть в зоне досягаемости, так сказать.
На этот раз настал черёд Саске приподниматься на локте и заглядывать ему в лицо:
- Что это должно означать?
Голубые глаза, наполовину закрытые веками, заблестели.
- Скорее всего, в конце лета я уезжаю учиться в США. На полгода. Нас с Гаарой пригласил мистер Харви, ты его помнишь, да? Тот американец.
Саске опустил голову в медленном кивке, пытаясь таким образом дать себе время обдумать услышанное. Наруто скоро уезжает – сжалось болью сердце. Он уезжает, и там он будет всё время проводить с Гаарой, это сблизит их ещё больше. А Саске останется здесь, и чёрт бы его побрал, если он знает, как сможет пережить эту разлуку. И если бы он был хоть чуточку решительнее, если бы знал, что Наруто не отвергнет его, склонись он сейчас над его лицом и поцелуй его – всё было бы гораздо проще. Как говорится, или пан, или пропал – одно из двух. Но прямо сейчас, когда любимый, желанный человек находился в такой близости от него, такой красивый, такой запретный… Он не мог заставить себя перейти границу. Не мог.
Такие моменты часто описывают в фильмах или книжках, и в выдуманных историях герой, повинуясь желаниям читателей или зрителей, обычно набирается храбрости и совершает-таки этот из ряда вон выходящий поступок, не боясь последствий. Но в жизни-то всё куда сложнее, чем в какой-то плоской пьеске, в жизни этот несовершённый поцелуй перевернул бы буквально всё, а Саске, как оказалось, ещё не был готов к такому перевороту.
Было очень больно. В груди тянуло, ныло, терзало и раздирало на части душу, и он успел обозвать себя сотней нелестных эпитетов, пока лежал вот так, едва дыша и любуясь милыми чертами, а Наруто прикрыл глаза, свои великолепные магнетические глаза, имеющие над ним странную силу, и, казалось, задремал.
Сколько так прошло времени, он не помнил. В определённый момент это просто прекратилось – и вот они уже шли по лесу, возвращаясь к машине, к цивилизации, и Саске, чуть поотстав, кусал губы и продолжал ругать себя за нерешительность, а его спутник, отчего-то недовольный, всё шагал впереди, ни на секунду не останавливаясь и даже не оборачиваясь. Когда они уже оказались у автомобиля, Наруто задержался у водительского сиденья и пригвоздил Саске к месту цепким взглядом.
- Ты никогда его не сделаешь, да?
- Чего? - не понял он.
Тот только посмотрел на него неодобрительно, затем махнул рукой и залез внутрь. Прежде чем раздался звук закрываемой двери, Саске показалось, он расслышал приглушённое бормотание:
- Не сделаешь шага мне навстречу, придурок.
***
Майто Гай, по случайным наблюдениям Гаары, имел всего два режима: позитива и поучения. В первом он пребывал почти всё время, а второй включал только в тех случаях, когда ленивые студенты отказывались выполнять упражнения на занятиях и им следовало поведать в лекционной форме о важности спорта в жизни любого человека. Направляясь теперь домой к своему преподавателю физкультуры и по совместительству почётному опекуну своего парня, Гаара в полупанической эйфории гадал, в каком из этих двух режимов Гай встретит его. Ведь он: во-первых, был ленивым студентом; во-вторых, являлся виновником трагедии восьмилетней давности; в-третьих, встречался с его обожаемым так называемым любимым учеником, о сексуальных предпочтениях которого Гай узнал только недавно, и, если ему не изменяет память, Ли не говорил, что учитель их одобрил. Что ж, расклад получался со всех сторон «выигрышным», и выходило так, что под режим позитива настроение предстоящей встречи явно не подходило, поучительной лекции здесь было маловато, и оставался только третий вариант – явление нового, доселе не виденного им режима Майто Гая. Получалось, обчёлся он с их количеством, не так ли?
«Режим, - хмыкнул про себя Гаара, нервно похихикивая. – Слово-то какое замысловатое».
Он прекрасно осознавал, что все эти абсурдные размышления корнями уходят в банальный страх и нежелание видеться с человеком, который с недавних пор косвенно стал для него куда большим, чем просто рядовым преподавателем. Насчёт Гая ручаться он не мог, но в нём самом готовности к такой ответственной встрече не было ни капли. Возможно, поэтому в дороге ноги его постоянно путались, словно даже они понимали – странных визитов на сегодня уже достаточно, этот можно перенести и на следующий раз. Однако Ли был непреклонен – ему, уставшему от недоговорок и обменов свежими сплетнями за спиной, захотелось раз и навсегда разъяснить вопрос их взаимоотношений со своей названной семьёй, и не будь Гаара тем, на кого в процессе разборок сыплются шишки, то непременно поддержал бы его в этом намерении, но шкурные интересы, что ни говори, правят миром, и этот случай на исключение не тянул.
- Только помни, - шепнул ему Ли, когда они уже стояли у нужной двери, - говорить буду я.
- Да пожалуйста, - юноша пожал плечами, лихо ухмыльнувшись.
Трюк, однако, не удался – Ли вздохнул, привлёк его на мгновение к себе и успокаивающе погладил по голове:
- Не волнуйся ты так, не съест он тебя.
Дверь с внезапным грохотом распахнулась – влюблённые едва успели отскочить в сторону, - и с порога на них воззрился Майто Гай собственной персоной, сияющий, как новая монета, в своём неподражаемом спортивном костюме и с повязкой на голове такого же зелёного цвета. Его широкая улыбка, казалось, была настолько яркой, что могла затмить солнце.
«А-а, нет, я не ошибся, - протянул ироничный голосок внутри Гаары, - таки два режима у него. Только с какой стати он первый на нас включил?».
- Мой любимый ученик! – кивнул мужчина в сторону Ли, тот, ошарашенный не меньше Гаары, слабо кивнул. Взгляд сияющих радостью неизвестного происхождения глаз переместился на красноволосого. – И бездельничек! Как хорошо, что вы решили зайти, мне как раз не с кем было поделиться последними новостями! Заходите!
Проход моментально освободился, а в коридоре уже маячила широкая преподавательская спина. Двое парней, обменявшись подозрительными взглядами, одновременно ступили внутрь. Из кухни до них доносился звон посуды и голос хозяина квартиры:
- А вы знаете, молодёжь, что такое энергетическая гимнастика тибетских монахов? «Око возрождения», слышали про такое? Наверняка не слышали. А вот я вам сейчас расскажу.
Гай снова возник перед ними с огромным подносом, на котором возвышалась гора фруктов.
- Пойдёмте, - кивнул он в сторону гостиной и тут же скрылся в указанном направлении.
Прежде чем следовать за ним, Гаара потянул Ли за плечо, заставляя наклониться, и зашептал:
- Он всегда так быстро передвигается?
- Только когда очень волнуется, - пожал плечами парень, стягивая кроссовки. – Он и белиберду эту чешет только потому, что не знает, как разговор начинать. Но не волнуйся, я постараюсь его из этого состояния вывести.
Гаара покачал головой:
- Ну, Ли-сенсей, ты меня в это втянул, теперь если не выкрутишься…
- Крутиться надо, да! – подхватил расслышавший конец его фразы Гай, занятый уборкой с дивана завалов в виде книг о здоровом образе жизни, эспандеров, гантелей и прочих спортивных прибамбасов, чтобы освободить место для гостей. – Это первое упражнение такое, двадцать один раз надо по часовой стрелке покрутиться, чтобы запустить работу энергетических вихрей. Ты знаешь об этом, Гаара?
Юноша, не желая показаться невежей, неопределённо передёрнул плечами. Его тут же усадили на диван едва ли не силком и сунули в руки яблоко – он даже не успел опомниться, а шустрый Майто Гай уже сидел напротив и наливал им в стаканы воду.
- Это, - объяснял он попутно, - очищенная от гадостей шунгитом, очищенная от всякой информации заморозкой и структурированная вода, во как. Пейте! Пить, кстати, надо за пятнадцать минут до или через два часа после приёма пищи, запомните, а лучше – запишите!
Ли принял из его рук стакан с кристально чистой водой:
- Сенсей, спасибо вам за такой приём, но мы ведь пришли не об этом поговорить.
- А про тебя я уже всё знаю, подожди, - отмахнулся от него Гай и перевёл строгий взгляд на Гаару, от которого последнему стало явно не по себе. – Ну что, бездельничек, какой образ жизни ведём?
После полученного в доме Тен-Тен опыта Гаара, не ожидавший, что центром внимания станет он, растерялся и повернулся к Ли за помощью. Тот подсказал одними губами: «Здоровый».
- З-здоровый, - повторил он неуверенно.
Гай одобрительно кивнул и продолжил допрос:
- Курим, пьём?
- Не курю.
- Наркотики?
- Очень давно, и то баловался только. Один раз всего.
- Беспорядочные половые связи?
- Сенсей, - вмешался Ли, но учитель его проигнорировал.
- Ну?
- Были, - выдохнул Гаара побеждённо, чувствуя, что тест он, похоже, провалил. – Но давно.
- А незащищённый секс?
Он покачал головой:
- Не помню, по крайней мере.
- Что ж, зато честно, - хмыкнул Гай и со странной улыбкой откинулся на спинку дивана.
Гаара про себя задался вопросом, к какому режиму можно приписать это его настроение. Решить ему времени не дали – допрос возобновился.
- Сова или жаворонок?
- Сова.
- Сколько часов в день спишь?
- Ну, как все, восемь, лучше девять, конечно…
- Почему так много? Надо пять-шесть и вставать до рассвета! Мясо употребляешь?
- Нет, рыбу только, морепродукты там всякие…
- А это плюсик! – протянул Гай обнадёживающе, затем вновь заговорил тоном инспектора полиции: - Чай, кофе пьёшь?
- Кофе пью много, - пробормотал Гаара, не поднимая головы, - чай реже гораздо, и то не всякий. С бергамотом ненавижу.
- Салаты, зелень кушаешь?
- Ну да, конечно.
- Фастфуд?
- Терпеть не могу.
- Морскую капусту любишь?
- Да.
- Ещё один плюсик! – вновь похвалил его Гай. – Напомнишь, я тебе потом статью про полезность морской капусты дам почитать.
- А может, мы поговорим лучше? – вставил Ли, по лицу которого было видно, что он не может определиться, злиться ему или смеяться.
- Лучше, Ли, я у него ещё кое-что сначала поспрашиваю, - отмахнулся мужчина, вновь повернувшись к Гааре. – На велосипеде катаешься?
- Умею, но катаюсь редко – летом только, когда с другом на дачу выезжаем.
- А плавать умеешь?
- Очень хорошо плаваю.
- Ладно… А бегать? Бегаешь?
- Не люблю, да и не с кем, а одному скучно.
Гай повёл бровями в сторону Ли:
- Это твой недочёт. Заинтересуй.
Тот, уже откровенно борясь со смехом, шлёпнул ладонью по лицу и покачал головой.
- Ладно, Гаара, - наконец заключил самопровозглашённый инспектор, поднимаясь, - последний вопрос. Сколько раз от пола отжаться сможешь?
Гаара тоже поднялся, на автомате принявшись оглядывать помещение в поисках свободного от тренажёров и книг места на полу, достаточного, чтобы поместить его в горизонтальном положении в полный рост.
- А как надо? Узким, средним или широким хватом, на пальцах или на кулаках, или с хлопками, может?..
Гай посмотрел на него внезапно заблестевшими глазами и дрожащим голосом слабо произнёс:
- Какие ты правильные вопросы задаёшь… Чего ж на парах такой бездельничек?
Придумать ответ Гаара не успел – в следующую же секунду его заключили в такие крепкие объятия, что стало трудно дышать, а над головой звучно запричитали:
- Чего ж ты раньше молчал, что ты такой хороший мальчик?! Я б не переживал! А то вчера себе все нервы извёл, что ты плохо на моего Ли влиять будешь, а ты вон какой! Наш!
- Наш, наш, - раздался рядом спокойный голос Ли, и вскоре его освободили из плена, а на плечо легла ободряюще знакомая рука. – И вы, сенсей, переборщили с этим допросом, вот что вам скажу.
- Я, между прочим, волновался за тебя! – отрезал Гай с новыми, строгими нотками в голосе. – Совсем уже никакого ума у вас нет, да, молодёжь? На прошлой неделе огорошил новостью, что он мне не родит внуков, потому что, видите ли, не по девушкам, а вчера эта шалопайка Тен-Тен сообщает, что он ещё и встречается с тем самым Гаарой!
- Тем самым?.. – протянули парни в унисон.
- С бездельничком, который, оказывается, ещё и старый знакомый! – отчеканил Гай, сурово сдвинув брови. Однако лицо его тут же переменилось, и на Гаару он уже посмотрел ласковым взглядом: - Но я-то тогда не знал, что ты на самом деле за подарок, а то не стал бы вообще тратить нервы и переживать!
- Так что, - осторожно уточнил Ли, - вы принимаете наши отношения?
Вместо ответа Гай расставил руки в стороны и со счастливой улыбкой заключил в объятия на этот раз их обоих. Гаара от облегчения рассмеялся, Ли ответил ему энергичным кивком.
- Вот видишь, Гаара? – когда троица вновь расселась по местам, с гордым видом рассказывал ему мужчина, указывая на Ли. – Какой человек вырос! Цени!
- Я ценю, - хихикнул он и слегка пихнул любовника в плечо. – Только нос сильно не задирай.
- А он не будет, - отмахнулся Гай, - я его не таким воспитал. Я ж его во-от с такого возраста знаю! Хочешь, фотографии покажу?
Ли закатил глаза в деланной скуке:
- Сенсей, ну кому интересны эти старые фотографии?
- Мне интересны! – поднял руку Гаара и, пока Гай отвернулся, показал парню язык.
Вскоре на столе лицом к гостям уже лежал раскрытый фотоальбом, и хозяин, тыча пальцем в снимки, пояснял:
- Это первая аттестация Ли, жёлтый пояс получил. А вот это я арбуз огромный купил, и мы втроём с Тен-Тен его пытались съесть – весь так и не осилили, пришлось на следующий день оставлять. А это в приюте, там какую-то пьесу ставили, Ли играл Солнышко.
- Похож, - хмыкнул Гаара, разглядывая снимок.
- А это мы на озере отдыхали, Ли с Тен-Тен выпросили у какого-то рыбака лодку покататься, а потом вёсла где-то растеряли, мне потом пришлось плавать, разыскивать их. Вот шпана, да?
- Не то слово, - поддакнул Гаара, стрельнув хитрым взглядом в сторону Ли. Тот изобразил на себе сцену удушения, а вслух произнёс:
- Может, хватит уже фотографий, сенсей?
Однако он оказался в меньшинстве: Гаара, заявив, что хочет как можно больше узнать о детстве своего молодого человека, потребовал ещё снимков и историй, на что Гай восхищённо ответил, что экс-бездельничек нравится ему всё больше и больше с каждой минутой, и перевернул страницу альбома.
Возвращались из гостей они уже вечером – естественно, предварительно дав клятвенное обещание, что навестят радушного хозяина в ближайшее время ещё раз. Уже почти стемнело, когда они плечом к плечу шли по узким дворам, сейчас не кажущимся Гааре такими уж чужими, и слушали звуки собственных шуршащих о гравий шагов. Невдалеке раздавался собачий лай, его перекрикивали радостные детские визги, откуда-то в прогретый щедрым весенним солнцем воздух вплетался слабый запах сирени.
- А всё было не так уж плохо, - заговорил первым Гаара, вспомнив прощальные объятия Гая и его слова насчёт того, что отныне он принят в их небольшую, но сплочённую семью.
Ли скосил на него лукавый взгляд:
- Не жалеешь?
- Не-а. Осталось только пережить завтрашнюю атаку друзей в университете – и всё.
- А мне – предстать перед твоими друзьями в новой ипостаси.
Ли сунул руки в карманы и пнул валяющийся на дороге камушек, тот отлетел далеко вперёд. Когда они вновь поравнялись с ним, на этот раз отправил его в полёт Гаара.
- Ты забываешь, что, хоть моему брату ты и понравился, с сестрой моей ты не знаком. И потом, остаётся ещё отец Узумаки.
- А он-то тут при чём? – хмыкнул Ли, продолжая игру в «пни камень».
- Для дяди Минато я как родной, так что придётся, никуда ты не денешься.
- Ладно. А ты тогда поедешь со мной в додзё, где я жил последние годы, мои сенсеи очень хотели с тобой познакомиться.
- Это зачем же? – Камень вновь отлетел дальше по дороге.
- Вот ты для этого дяди Минато как родной, а я – для них.
- Понятно.
Когда они снова поравнялись с камнем, Ли внезапно остановился, приподнял лицо любовника за подбородок и впился в его губы крепким поцелуем, от которого у Гаары даже немного закружилась голова.
- Это за что? – улыбнулся юноша, обвивая руками шею возлюбленного.
Ли коснулся губами иероглифа на его лбу, совсем как в тот, первый раз, и шепнул:
- За то, что пошёл со мной сегодня.
Гаара хмыкнул, вывернулся из объятий и продолжил шагать по улице.
- Вот пригласишь меня сейчас к себе, - игриво бросил он поравнявшемуся с ним Ли, - тогда и отблагодаришь.
Камень остался лежать на дороге за их спинами, растворяясь в подступающих сумерках.
***
Дейдара уже ожидал его в назначенном месте – в невзрачном переулочке в квартале от дома, в котором на последнем этаже жил Зецу. Адрес его знали назубок все постоянные обитатели квартала: очень часто там проходили поистине безумные вечеринки с кокаином, экстази, никогда не затихающей музыкой, рвущей сознание бесконечным ритмом, и переходящей из ночи в день и из дня в ночь оргией. Порой подобные сборища затягивались на целую неделю, и, принимая приглашение зайти внутрь и «хорошо провести время», никто не знал, когда оттуда выйдет, но чаще всего веселье прерывалось неожиданно – когда сумасброд-хозяин этого безобразного хаоса неожиданно терял рассудок и избивал до полусмерти кого-то из приглашённых. После подобного шоу, кажущегося не таким уж притягательным, когда не было сцены и слепящих глаза софитов, а к горлу подступала тошнота от витавшего в воздухе запаха крови – после такого вечеринка расстраивалась сама собой, и Какудзу даже не приходилось прилагать усилий, чтобы разогнать обдолбанную молодёжь и приняться за усмирение своего подопечного. Касательно квартиры Зецу Дейдаре не раз пересказывали легенды и пострашнее, но проверять их правдивость у него не было ни малейшего желания, ведь он, в отличие от большинства сверстников, свою долю приключений в жизни уже получил. Кроме того, он единственный знал, что Зецу, известный своим таинственным сценическим образом, на самом деле нисколько не притворяется, когда говорит, что его разум расщеплён надвое, и свою вторую, тёмную половину он контролировать не может.
Обо всём этом Дейдара рассказал вчера своему новому другу, а тот слушал внимательно, и создавалось впечатление, будто все факты он записывает в сознании и тут же структурирует, как папки в архиве. Видеть такого Итачи, серьёзного, с живым острым взглядом, было не столько непривычно – за пару дней знакомства он не успел привыкнуть к этому парню, - сколько попросту странно. Однако какая, к чёрту, разница, кем на самом деле был Итачи, если рядом с ним в груди не ныло от мучительной пустоты, образовавшейся после смерти Сасори? Если этот парень был панацеей, то будь он хоть самим дьяволом – Дейдара знал, что всё равно доверял бы ему.
Явившийся Итачи окинул его с ног до головы долгим оценивающим взглядом и наконец кивнул:
- Годится. А я боялся, что ты в какие-нибудь шпионские шмотки оденешься и мне придётся отправлять тебя домой переодеваться.
- Ну уж нет, - хмыкнул блондин, расправляя на теле эластичную чёрную майку со вставкой-сеточкой на груди. – Я сериалы смотрю, так что в курсе: если хочешь, чтобы тебя не заметили, одевайся как можно более обычно.
На тонких губах Итачи появилась лёгкая улыбка, очень ему идущая:
- Да уж, только в этом квартале нас можно назвать обыкновенно одетой публикой. Пойдём. Я всё, что нужно, взял.
Они вышли из переулка и бок о бок направились вверх по освещённой неоновыми вывесками улице. Рука Итачи легла ему на плечи, он потянулся к его уху и шепнул:
- Подыграй.
Дейдара растянул губы в широкой улыбке, которая, он надеялся, вышла такой, как он хотел: уверенной и предвкушающей, сообщающей всем проходящим мимо, что они с этим черноволосым красавчиком собираются делать, лишь только доберутся до кровати. Именно тогда, в тот момент ему стало по-настоящему страшно – не абстрактно, как вчера, во время обсуждения плана, когда он ещё толком ничего себе не представлял, а страшно так, что все внутренности словно стянуло в холодный скользкий комок, и пересохло во рту, и все мысли будто выбил кто из головы – осталась только одна, крутящаяся в голове снова и снова, как чёртова шарманка: «Это по-настоящему». Именно так: механизм был запущен, и он шёл по улице шаг в шаг со своим сообщником, улыбаясь, как идиот, а тот, чудесный актёр, опустил руку ему на талию и время от времени привлекал к себе, делая вид, что шепчет на ухо непристойности, как нетерпеливый любовник. А потом всё произойдёт по плану: они обыщут дом Зецу и когда – когда, не если – найдут там доказательства того, что в смерти Сасори виновен он, Дейдара заберёт у этого нелюдя его никчёмную жизнь – и тем самым похоронит вместе с ним себя. И всё, остановить или замедлить ход событий было невозможно, потому что механизм был запущен, и у руля стоял Итачи, этот неизвестно откуда взявшийся подарок судьбы и, безусловно, самый необыкновенный человек из тех, которых ему когда-либо приходилось встречать.
- Сюда, - шепнул Дейдара и указал взглядом на подъезд.
Им удалось успешно обмануть выходящую оттуда парочку – те обменялись понимающими взглядами, и уже за спиной заговорщики услышали: «Ух, ну и молодёжь красивая нынче пошла!». В ответ на это Итачи послал им самодовольную улыбку, растаявшую в тот же миг, когда они зашли внутрь тёмного подъезда. Здесь, насколько было известно Дейдаре, лампы не зажигали специально, потому как многие пары, не имея укромного местечка, чтобы уединиться, находили приют именно тут, в темноте и постоянном напряжении, что кто-то может войти и помешать им. Многих, впрочем, возбуждала как раз опасность быть замеченным, и это было известно Дейдаре не понаслышке – ему, старожилу этого квартала, доводилось экспериментировать со всяким.
- Нам на лифт, - шепнул он Итачи, предварительно прислушавшись и убедившись, что в темноте не раздаётся никаких подозрительных шорохов и стонов, могущих свидетельствовать, что они здесь не одни.
Когда они прокрадывались, боясь наделать лишний шум, мимо окна, свет от уличного фонаря осветил лицо Итачи, и красные линзы в его глазах сверкнули при этом так, что Дейдару невольно бросило в холодный пот – показалось, перед ним сейчас предстал демон.
- Что? – словно почувствовав, как задрожало его тело, шепнул его спутник вопросительно и нажал на кнопку вызова лифта.
Дейдара отмахнулся, хотя его движение вряд ли было замечено в темноте:
- Просто… Зачем ты линзы носишь? Тебе, конечно, в них клёво, но не ночью, чёрт побери. Я чуть в штаны не наложил, честное слово.
- Ненавижу цвет своих глаз, - кратко бросил Итачи и, когда открывшаяся пасть лифта облила его бок тёплым жёлтым светом, повернулся к нему с совершенно неуместной игривой улыбкой на лице: - А красные – потому что, как ты выражаешься, мне в них клёво.
Дейдара опустил голову и первым вошёл в лифт:
- Да ну тебя.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
Неделя: 4
День: 7
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для четвёртой части): AU, angst, romance, humor, adventure
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC и OFC, убийства и полицейское расследование, смерть персонажа
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Замечание к этой главе: автор не разделяет негативного отношения Итачи к БДСМ-субкультуре.
Глава 28
Воскресенье 16 мая
Пока что всё шло неплохо. Он пришёл ровно в девять, дверь ему открыл чем-то очень озабоченный Намикадзе-сан и, коротко бросив, что сын возится с завтраком, умчался к себе в кабинет. Саске не стал расспрашивать, из-за чего такой переполох, и просто свернул на кухню. У дальней её стены над электрической плитой склонился Наруто в ожидании, пока в джезве поднимется кофе. На голове его были надеты стереонаушники, в которых музыка ревела так громко, что отголоски доносились через всю комнату к Саске. Похоже, о приходе последнего он не знал, так как беззаботно пританцовывал в такт песне, мурлыча под нос слова, и только когда кофе был готов и он развернулся к столу с джезвой в руках, гостя наконец-то заметили.
Саске очень надеялся, что в разговоре не всплывёт тема их вчерашней беседы, опасаясь проницательности Наруто. Часть его, впрочем, этого даже хотела, потому что выносить терзающие изнутри сомнения уже едва хватало сил. Иная же его сущность, твердившая вчера Джуго, что ему не нужны эти неправильные чувства, стояла на своём – и Саске знал, что уступит ей и будет молчать, сколько это возможно. Он будет молчать, пока не определится с тем, действительно ли Наруто тот, ради которого стоит переворачивать весь свой мир вверх дном.
Намикадзе-сан, забегающий время от времени проверить, всё ли у них в порядке, в суматохе сообщил ему, что Хатаке Какаши возвращается к нему в фирму, но он пока ещё не решил, радоваться этой новости или нет – оттого и весь переполох. Кроме того, вскорости должен был вернуться домой дядя Обито, и по этому поводу Намикадзе-сан тоже почему-то переживал, упомянув лишь вскользь некую Рин. Это имя Саске уже доводилось раньше слышать, однако дядины сердечные дела волновали его сейчас, пожалуй, меньше всего, поэтому все намёки начальника он пропустил мимо ушей.
После кофе Наруто повёл его в подвальное помещение, где располагался подземный гараж для жильцов. Саске, не разделяющий любви большинства мальчишек к крутым автомобилям, тем не менее, оценил по достоинству чёрную Toyota Yaris, которую, как объяснили ему чуть позже, Намикадзе-сан презентовал сыну на шестнадцатилетие. Внутри салона пахло свежестью и ещё чем-то сладким, что сходу определить у него не получилось.
- Ну что, поехали? – улыбнулся ему Наруто, запрыгивая на водительское сиденье. Щёлкнули ремни безопасности, в руках водителя сверкнули ключи – и минуту спустя они уже выезжали из огромного подвального гаража, освещаемого бледным светом электрических лампочек, на улицу. С погодой им сегодня повезло: солнце светило вовсю, на ярко-синем небе не было ни одного облачка, а жару отгонял лёгкий утренний ветерок. Наруто попросил его включить какую-нибудь музыку, и вскоре тишину в салоне разбавило звучание любимой ими обоими музыкальной группы.
Пока всё шло неплохо, да. До тех самых пор, когда Саске вдруг не пришло в голову перечислить в уме, все ли необходимые вещи для фотосъёмки он прихватил с собой из дома. И тут его как током ударило: аккумулятор. Чёрт возьми, он взял всё, даже не забыл поменять объектив на другой, лучше подходящий для портретной съёмки, а проклятый аккумулятор остался дома, на зарядке!
- Наруто, - позвал он несмело, чувствуя себя при этом полнейшим идиотом.
На него бросили короткий взгляд, после чего парень вновь уставился на дорогу, и только тут Саске обратил внимание, насколько напряжённым выглядит его спутник: голова вжата в плечи, лицо сосредоточено, глаза широко открыты и блуждают по дикой траектории, словно боясь упустить какую-нибудь мелочь на дороге.
- Что? – бросил Наруто, крепче сжав руки на руле.
- Я… - Саске провёл языком по пересохшему верхнему нёбу. – Мы могли бы ненадолго заехать ко мне? Я одну вещь важную забыл… аккумулятор.
- Хорошо, - блондин с явным трудом оторвал одну руку от руля и клацнул по GPS-навигатору, тот пискнул, экран зажёгся. – Вводи адрес, я Коноху плохо знаю.
Пришлось повозиться с новой навороченной техникой, но в итоге наикратчайший путь был вычислен и автомобиль, изменив направление, помчался в сторону его дома.
- Я сейчас позвоню узнать, есть ли кто дома, - вспомнив, что родители собирались в гости к родственникам, решил Саске и, достав телефон, набрал мамин номер. Та ответила ему почти сразу. – Алло, мам, вы с папой дома?
- Нет. То есть, я дома, - защебетала счастливая мама в трубку, - а папа пошёл в гости сам. Тут Итачи пришёл, ты когда вернёшься?
- Итачи?.. – Саске покосился на Наруто. Тот будто ничего и не слышал. – С ним всё в порядке?
- Да, всё отлично! Я тут пеку его любимое печенье, мы сидим на кухне, болтаем. Ты поторопись, а то ему нужно скоро уходить!
- Ма, - неуверенно протянул парень, - я уже договорился с другом, мы сейчас едем фотографировать на природу, мне только аккумулятор забрать…
- Так приходи вместе с другом, тут на всех хватит! – обрадовалась Микото.
- Ну, ма! Мы спешим.
- Ничего не желаю слушать, приводи своего друга, я его угощу – и можете уезжать хоть на край света. Всё, жду!
Саске положил трубку и в нерешительности посмотрел на Наруто. Тот, не отрывая взгляда от дороги, спросил:
- Всё нормально?
- Ну, как сказать? Тебе придётся подняться вместе со мной и попробовать маминого печенья, она настаивает. Извини.
- А не рановато меня с мамой знакомить? – хмыкнул Наруто, скосив взгляд на экран GPS-навигатора. - Скоро уже подъедем…
Всё внутри Саске разом окаменело. Не до конца веря в то, что слух его не подвёл, он повернул голову в сторону водителя – тот, по всей видимости, не нашёл ни капли необычного в своих словах: лицо его было сосредоточенно нахмурено, но вовсе не из-за раздумий, как выкрутиться из странного положения, - нет, он вглядывался в карту на прямоугольном экране, наверняка пытаясь понять, ту ли дорогу выбрал.
- Направо, - подсказал Саске на автомате, всё ещё ожидая от собеседника хоть какой-то реакции, однако тот, будто намеренно издеваясь, не показывал интереса ни к чему, кроме поиска верного пути. – У третьего подъезда тормозни, - добавил он, устало вздохнув.
Наруто послушно нажал на тормоз и заглушил двигатель.
***
Он не был уверен, что знал, зачем пришёл сегодня домой. По договорённости, на время операции он обязан был прервать все связи с родными и квартироваться у дяди, пока тот пропадал в Америке, поэтому, находясь здесь сегодня, он нарушал данное Орочимару слово. Но сегодняшней ночью, когда он лежал в нагретой собственным телом кровати и, бесцельно глядя в потолок, мечтал хотя бы о мимолётном забытьи, проклятое предчувствие заставляло его держать глаза открытыми и всё время возвращало сознание к этой навязчивой мысли: перед тем, как идти с Дейдарой на их тайное задание, он должен повидаться с семьёй.
Попрощаться?.. Нет, он не хотел думать об этом, от этого слова в груди просыпалась разъедающая душу боль, и он усилием воли отгонял неугодные выводы прочь. Всему виной было обыкновенное волнение, ведь это нормально, совершенно нормально, ничего сверхъестественного. Убедив себя в этом, Итачи успокоился, расслабился – и вскоре ему наконец-то удалось погрузиться в тревожный сон-полудрёму.
Ему снилось, что у него не было глаз. Он водил пальцами по тонкой плёнке век, покрывающих пустующие ямы глазниц, но вот что странно: боль была такой, словно глаза всё ещё оставались на месте, просто не видели – и всё. Не видели – со всеми бывает. И провалы в глазницах тоже ничего не значили, ведь несуществующие органы не могли болеть, верно?..
Очнувшись в начале восьмого утра, напуганный и взмыленный, Учиха Итачи первым делом поднёс ладони к лицу. Глаза были на месте. Не успев испытать облегчение от этого факта, он осознал кое-что другое: ему как никогда сильно хотелось вернуться домой, в родную квартиру, обнять маму, родную, тёплую, всё понимающую мамочку, улыбнуться Саске и, может быть, даже сказать пару добрых слов отцу…
Дома он застал только родителей. Увидев его, папа, одетый в свой парадный костюм, вмиг посуровел и, бросив жене, что ждёт её внизу, покинул квартиру. Мама же, наоборот, вся расцвела, тут же усадила его за стол и, не дав даже толком объясниться, заявила, что его сыновний долг – остаться здесь, с ней, хотя бы на пару часов, а отца она отправит в гости и одного. «Он всё равно только о своей полиции и будет болтать, мне там делать нечего», - бросила она легкомысленно, набирая на мобильном номер мужа. Поддаться желаниям матери, хранительницы уюта в их доме, по которому он так сильно соскучился в последнее время, было, скорее, удовольствием, чем обязательством, и Итачи остался.
У мамы получалось делать всё одновременно и очень быстро, оттого вскоре он уже был в курсе последних событий, произошедших в семье Учиха, пока он был занят работой, а из духовки доносился соблазнительный запах его любимого печенья. Когда позвонил Саске, Итачи, хоть и удивился, узнав от мамы, что зайдёт он ненадолго и вместе с каким-то своим другом, однако был рад возможности хотя бы увидеть младшего брата. Что это был за друг, он догадался не сразу – в суматохе этой недели он совершенно забыл и о непростом испытании, через которое проходил сейчас Саске, и даже о существовании Наруто. И только когда мама, побежавшая открывать дверь, вернулась в кухню с непередаваемо озадаченным лицом, его словно озарило. Зашедший минутой позже Саске, смущённый и явно нервничающий, лишь подтвердил его догадки.
- Привет, - улыбнулся брат скупо, и взгляд его на миг потеплел – впрочем, тут же вновь посерьёзнев. Он повернулся в сторону прихожей и позвал: - Проходи.
Наруто уже где-то успел загореть: его лицо и руки чуть потемнели, а вот на шее, открытой из-за чёрной майки, отчётливо была видна линия загара – аккурат по округлый ворот футболки. Похоже, затея с посещением не особо ему нравилась: он, пытаясь скрыть смущение, засунул руки глубоко в карманы голубых джинсов, оглядывал всё вокруг несмело, а на хозяйку вообще старался лишний раз не смотреть, будто опасаясь, что излишнее любопытство приведёт к его изгнанию из чужого дома.
- Садись, - бросил ему Саске и отодвинул от стола один из табуретов. Наруто сел, послав извиняющуюся улыбку сидящему напротив Итачи, и, ссутулившись, замер.
- Наруто-кун, - решив подбодрить немного парня, позвал Итачи приветливо. – Рад снова видеть тебя.
- Здравствуйте, - промямлил гость в ответ, неловко потупился и принялся ёрзать ладонями по коленям.
Саске постоял немного в нерешительности, затем всё же поспешил в комнату, бросив на ходу:
- Я мигом!
Итачи перевёл настороженный взгляд на маму: та была якобы полностью увлечена тем, что переносила горячие кругляшки печенья с противня на тарелку, но напряжённая поза выдавала её с головой. Решив не испытывать судьбу темами, на которые ему, ввиду влюблённости брата, хотелось когда-нибудь поговорить с Наруто, он выбрал самый нейтральный вопрос, который пришёл ему в голову:
- Что вы сегодня планируете делать?
Наруто с явным усилием поднял голову, и Итачи не без тени удовольствия заметил алеющий на его щеках румянец.
- Ну, мы… за город собрались. Саске хотел пофотографировать меня… в смысле, ну, моделью чтобы я у него побыл… вот…
Мама поставила на середину стола тарелку с печеньем, а сама присела рядом с Наруто, и выражение её лица – радушное и в то же время какое-то напряжённо-внимательное – Итачи очень не понравилось.
- Пожалуйста, угощайся, Наруто-кун, - она подвинула полную тарелку ближе к гостю, тем самым смутив его ещё больше. – А знаешь, ты мне очень сильно напоминаешь одного человека, Намикадзе Минато его зовут. Ты, стало быть, его родственник?
- Угу, - кивнул Наруто и, прожевав, добавил: - Сын. Очень вкусно, Учиха-сан, прямо объедение. Я в жизни такого домашнего печенья не ел.
- Правда? – Микото расплылась в улыбке, и подозрительность в её взгляде как по волшебству отступила.
Итачи расслабился: подсознательно пареньку удалось нащупать и потянуть за нужную ниточку – уж теперь, когда мамину стряпню оценили так высоко, она попросту не сможет относиться к Наруто плохо, он знал это точно. Атмосфера за столом тотчас переменилась.
- Правда-правда, - убеждал откинувший былое стеснение гость и в доказательство своих слов утянул с тарелки ещё одно печенье. – У меня папа только основные блюда готовит, а сладости – это не его профиль. А вы прямо мастерица, Учиха-сан, я даже рад, что Саске забыл этот свой аккумулятор. Только ему не говорите, пожалуйста.
Микото, совсем раздобрев, расхохоталась и, пунцовая от комплиментов, залепетала что-то про семейный рецепт. Дверь спальни внезапно отворилась, и оттуда выглянул Саске. Итачи вовремя поймал его непонимающий взгляд, в котором уже можно было видеть проблески наступающей паники, и успокаивающе кивнул – по крайней мере, он очень надеялся, что кивок этот хоть сколько-то убедил брата не переживать.
- Саске! – благодушно позвала мама, всё ещё похихикивая, совсем как молоденькая девчонка. – Садись, тоже попробуй. И почему ты от нас своего замечательного друга прятал всё это время? Наруто-кун, - обратилась она к гостю, положив руку ему на плечо, - приходи на следующих выходных в гости, только Саске скажи, пускай заранее предупредит, я что-нибудь для тебя сделаю. Ты вагаси любишь?
- Обожаю, - невнятно пробормотал Наруто, едва справляясь с полным ртом сладкого угощения. – Особенно такие, знаете, кубики желеобразные, где фрукты ещё внутри.
Мама подмигнула ему заговорщицки и шепнула:
- Договорились.
А вот это уже было откровенно смешно: хохочущая, как школьница, мама, сыплющий комплиментами Наруто, всего минуту назад не знавший, куда себя девать от дискомфорта, и – что венчало всю эту странную картину – вытянутое лицо безмолвствующего Саске. Итачи похвалил себя за то, что всё-таки послушал собственное чутьё и явился сегодня проведать семью – что ни говори, а хотя бы ради этой сцены прийти стоило. И внезапно в груди парным молоком разлилось приятное ощущение, что у него всё будет хорошо: их с Дейдарой план удастся, тяжёлые времена на работе пройдут, даже с отцом они непременно когда-нибудь помирятся. И у Саске всё обязательно будет так же хорошо, если не лучше – поймав пару взглядов Наруто в сторону его брата, он сразу понял, что нет никакого третьего, и, если только Саске не сглупит, сердце этого чудесного солнечного паренька, который так полюбился их маме, может принадлежать всецело ему.
Он протянул руку к тарелке с печеньем и с улыбкой откусил кусочек. Сразу вспомнилось детство – чудесная пора, когда маленький мирок их трёхкомнатной квартиры казался огромным-преогромным, а папа с мамой представлялись самыми умными и красивыми людьми на планете. В воскресное утро тот из братьев, кто просыпался первым, обычно прокрадывался на кухню и, пока мама не видела, проворно шарил по столу и обычно находил в одной из тарелок, прикрытых полотенцем, какую-нибудь приготовленную мамой сладость – свежую, пахнущую так, что можно с ума сойти от радости. Счастливец, нашедший клад, тут же торопился юркнуть обратно в спальню, чтобы разбудить брата-сообщника и поделиться прекрасной новостью: «Там пирожки!» или: «А мама сделала рисовые лепёшки! Айда пробовать!». Прекрасные, далёкие времена…
Вскоре Саске, так и не пришедший в себя от шока, буркнул, что им нужно успеть застать нужный свет для фотографий, и едва ли не силком утянул Наруто прочь из кухни, вызвав тем самым мамино недовольство и улыбку у Итачи. Когда парочка путешественников отправилась на свою загородную фотосессию и они с мамой вновь остались одни, молодой человек вдруг задумался: увидела ли мама в поведении младшего сына то, что увидел он? И если да, то будет ли она переживать по этому поводу? Он тут же одёрнул себя: конечно же, будет – чёрт, да она с ума сойдёт, когда обо всём догадается. Однако прямо сейчас настроение у Итачи было слишком хорошим, чтобы предаваться подобным безрадостным мыслям – они попросту не задерживались у него в голове.
- Этот Наруто, - услышал он мамин голос и обернулся. Микото, стоя к нему спиной, вытирала полотенцем тарелки. – Он, вроде бы, хороший мальчик, правда?
- Да, очень хороший, - подтвердил Итачи, ещё не чувствуя подвоха.
Мама помолчала некоторое время, затем продолжила задумчиво:
- И хорошенький тоже.
В тоне её не было ни капли осуждения, и Итачи с облегчением решил, что, возможно, даже если его мать и раскусила Саске, ничего страшного не произойдёт – уж слишком её очаровал этот Узумаки. Однако с выводами спешить не следовало.
Итачи сделал безразличный вид и, когда мама обернулась к нему с тревогой во взгляде, протянул:
- Не знаю, не заметил.
Микото вздохнула чуть раздражённо, быстро подошла к столу с тарелкой в руках и, грохнув ею об стол, села напротив сына и заглянула ему в глаза – пытливо и просяще, как умела только она.
- Итачи, ты ведь сказал бы мне, если бы знал?..
- Мам, - перебил он её с нажимом. – Пускай сам разбирается.
Она прижала к груди полотенце, будто какую-нибудь ценную реликвию, и покачала головой. Из её груди вырвался тяжкий вздох:
- Но ведь… а Наруто такой хороший мальчик… Послушай, может быть, он просто хочет быть, как ты? Что в детстве постоянно за тобой тянулся, так и сейчас. Как думаешь?
Подобная наивность заставила его рассмеяться.
- Ма-ам, - позвал он с шуточным укором, - ну что ты такое говоришь?!
- Я же не знаю, как там оно происходит! – обиделась женщина. – Может, пройдёт это у него, кто знает?
- Пускай сам определяется, мама, давай не будем лезть, - предложил он примирительным тоном и, накрыв её ладонь своей, слегка сжал.
На встревоженном лице, ещё таком моложавом и привлекательном, появилась слабая улыбка.
- Ну, хорошо.
- Вот и славно. – Он вернул ей улыбку и взял с тарелки ещё тёплое печеньице. – Вкуснятина, мам, как всегда.
***
На протяжении всего путешествия Гаару не покидало ощущение, будто каким-то магическим заклинанием его занесло в другой мир – не враждебный, но и не родной, уютный, в котором привык жить настолько, что даже прекращаешь замечать его вокруг. Ли же, казалось, наоборот – дышал этим миром, впитывал его звуки и краски, сливался с ним. Хоть он и вырос здесь, теперь его тоже можно было назвать чужаком, и именно так они, верно, выглядели в глазах жильцов этого района – они были двумя иноземцами, нарушителями, и цель их прихода была неизвестна никому.
Только сейчас Гаара в полной мере осознал, насколько в самом деле отличается от так называемых обывателей – тех жителей Конохи, которые день ото дня поднимаются по звонку будильника в определённое время, чтобы идти на скучную работу, а вернувшись вечером, получают свою порцию интересных катастроф из блока новостей, обсуждают до полуночи с супругой на кухне повышение налогов и то, как их дети быстро растут, а потом ложатся спать в тесной спальне с тонкими стенами – всё лишь для того, чтобы проснуться завтра под точно такой же звонок будильника. Здесь обитали так называемые винтики механизма, большинство из которых были безликой массой в толпе. Всего лишь винтики, и жизнь у них была – как у всех, и мечты их посещали – тоже как у всех. А тех из них, кто проснулся и захотел разукрасить эту опостылевшую картину, называли сумасшедшими, бунтовщиками, идеалистами, которым промыли мозги… Только вот чьи мозги были промыты на самом деле?
Теперь Гаара начал понимать, что имела в виду Тен-Тен, когда в шутку жаловалась на своих соседей, обзывающих её чертовкой. И, хоть они только пришли сюда, ему внезапно до жути сильно захотелось обратно, в квартиру Ли, с недавних пор приобрётшую статус зоны комфорта, или к себе домой, или, что ещё лучше, к Наруто. Но то, что они собирались сделать, было важным – не столько для него, сколько для них как пары, и эта важность перечёркивала ощущение непринадлежности к окружающему миру, как и неприязненные взгляды жильцов – уж это-то его не сломает.
Тен-Тен ждала их. Она уже несколько лет была единственной обитательницей небольшой двухкомнатной квартиры, оставленной ей переехавшими в другой конец города родителями, поэтому своим визитом они никого не потревожили. Дома девушка не носила своей обычной причёски в виде двух хвостиков-ушек, а просто завязывала их сзади резинкой, кроме того, без привычных кожаных штанов и куртки узнать её было непросто – Гаара против воли вытаращил глаза, увидев на байкерше самую что ни на есть простую светло-серую хлопчатобумажную майку и такого же цвета шорты.
- Да, это я, - скривилась на его немой вопрос Тен-Тен и сделала шаг назад, пропуская гостей внутрь.
С Ли они обменялись тяжёлыми взглядами, смысл которых Гаара не понял, затем Ли протянул ей руку, и она, помедлив немного, пожала её. Только после этого он переступил порог квартиры подруги.
Разговор вышел непростым. Порой Гааре казалось, что ещё секунда – и он не выдержит, поднимется и уйдёт отсюда к чёртовой матери, однако каждый раз, когда он вот-вот готов был сорваться, рука Ли под столом сжималась на его колене – и он, стиснув зубы, оставался на месте, утешая себя мыслью, что всё должно скоро кончиться. Гаара знал, что Тен-Тен прекрасный спорщик, но ему даже в голову не приходило, что она когда-нибудь испробует своё мастерство на нём. Каждая её фраза – невинная, на первый взгляд, - попадала в самую точку, выбивала землю у него из-под ног, и пока он приходил в себя, Ли, знающий эту девушку куда лучше, приходил на помощь с должным ответом, а он вынужден был молчать, глотая встающие в горле комки обиды, и готовиться к новой атаке. Это действительно напоминало поле боя, и хотя Гааре обычно нравилось соревноваться в остроте ума и силе слова, в этот раз он явно почувствовал себя лишним – точно он был застрявшим меж двух жерновов камешком и из-за него все искры и скрежет.
Наконец, когда обе стороны, похоже, попросту устали от войны, Тен-Тен первая вздохнула:
- Ладно, Ли, если ты у меня прямо такой упрямый… Хорошо. Будет вам помилование.
- Вот уж спасибо, - хмыкнул он иронично, - ты сегодня чрезвычайно щедра.
- Да я вообще золотце!
Она улыбнулась, он ответил такой же улыбкой – облегчённой и чуточку лукавой, и наблюдавший их противостояние со стороны Гаара внезапно понял: войне подошёл конец. Он не был уверен, что должен чувствовать по этому поводу, потому что победа, если она кому-то и принадлежала, его заслугой уж точно не являлась. Ли повернулся к любимому и, словно забыв, что они не одни, провёл нежно ладонью по его гладкой щеке, будто спрашивая, что его беспокоит. Гаара выдавил из себя улыбку, коснулся губами кончиков его пальцев – «ничего, всё в порядке». В последние дни они всё чаще общались именно так – без слов, одними движениями, и эта их маленькая игра захватывала обоих. Ли всё не отводил взгляда, смотрел пристально ему в глаза, и Гаара мог поклясться, что слышит в своей голове, о чём тот сейчас думает. Интересно, задался он внезапным вопросом, а если он ответит, его услышат?..
- Ну всё, всё, вы меня подкупили! - раздалось умилённое с другой стороны стола. Развернувшись, любовники в упор посмотрели на хозяйку квартиры – та, чуточку покрасневшая, ухмылялась во всю ширину рта, а в её огромных карих глазах прыгали донельзя знакомые чёртики. – Вы слишком миленько смотритесь вместе, чтобы мне на вас жаловаться, честное слово!
Ли облегчённо рассмеялся, привлёк возлюбленного к себе за плечи и поцеловал в висок:
- А мы уж думали вчера, ты с ножом на нас кидаться будешь.
- На вас?! – Она изобразила руками какой-то сумбурный каратистский жест. – Вот уж чего не дождётесь, мне моя жизнь ещё дорога! И потом, если б я хотела вас убить, то назначила бы встречу на каком-нибудь перекрёстке, а потом попросту переехала бы вас мотоциклом. Раза три-четыре.
- Не надо! - театрально захныкал Гаара, схватившись за своё лицо. – У тебя, безумная женщина, совсем не развито чувство прекрасного, что ли?
На этот раз смеялись все – от доброй шутки, от облегчения, что всё кончилось и можно снова быть друзьями, от того, как между ними троими вновь заструилось тепло.
- Ой! – вдруг вздохнула Тен-Тен, прикрыв округлившийся рот ладошкой. – Я ж забыла совсем!
- Что? – спросил Ли, мигом насторожившись.
Девушка послала ему извиняющуюся улыбку, потянула за резинку на волосах – и стала для Гаары совсем неузнаваемой.
- Я тут… Ты только не убивай меня, ладно? Я злая была на вас, ясно?
- Что? – повторил Ли спокойно, и его ладонь на плече Гаары сжалась.
- Ну… Я сказала сенсею про вас, - наконец сдалась Тен-Тен и тут же нырнула под стол, будто боясь, что в неё полетит что-нибудь тяжёлое и смертоносное.
Гаара скосил взгляд на своего любовника: по его лицу сейчас невозможно было прочесть абсолютно ничего – расстроен ли он, разозлён ли, и смутное чувство, подавшее голос с края сознания, подсказывало, что это – всего лишь искусная маска. Ему уже приходилось видеть её раньше – несколько дней назад, когда они крепко поссорились в додзё.
- Тен-Тен, - произнёс Ли твёрдо, глядя на вжавшую голову в плечи подругу, - ну-ка позвони ему и скажи, что мы сейчас к нему зайдём.
- Да ты что, с ума сошёл? – почти в один голос закричали они с Гаарой.
- Я – нет, - покачал Ли головой в ответ, - просто не хочу, чтобы он переживал. Мы придём, я ему всё объясню, и всё будет хорошо.
- А потом он меня скинет с балкона, - мрачно заключил Гаара, понурившись. – Нет, Ли, мы так не договаривались, я только на Тен-Тен согласие давал!
- Да ничего он с тобой не сделает, крашеный, расслабься, - отмахнулась девушка, ища в телефонной книжке номер учителя. – Максимум – отжиматься заставит и приседать пятьдесят раз. Ты ж спортсмен, что, не справишься?
Гаара только разочарованно выдохнул:
- Много ты знаешь…
***
- И что мне делать?
Саске опустил фотоаппарат, чтобы не смотреть на него через стекло объектива. В роли модели Наруто явно чувствовал себя неловко: он переминался с ноги на ногу, дёргал нервно за край майки и никак не мог найти себе места среди высоких, покрытых сочными молодыми листьями деревьев. Рядом в радиусе, по меньшей мере, километра никого не было: они специально проехали зону, которую горожане облюбовали для семейных выездов с пикниками, и оказались на территории, докуда обычно добирались только желающие побыть наедине с природой – практикующие техники созерцания, художники, просто путешественники.
Саске это место нравилось, в первую очередь, своей уединённостью. За те несколько раз, что он приезжал сюда фотографировать, ему не повстречалось ещё ни одного человека, поэтому прогулку по этим местам, вдали от суеты цивилизации, от приевшихся звуков города, он считал наилучшим способом запастись зарядом свежей энергии и как следует отдохнуть. Помимо этого, в выбранном им лесу было много клёнов самых разных видов, а эти деревья очень нравились ему своими широкими пальчатыми листьями и интересными узорами теней, которые эти листья отбрасывали на землю.
Они оставили автомобиль на дороге и углублялись в лес около получаса, блуждая там, пока Саске наконец не вывел их на свою любимую поляну. На ней росли в основном только клёны, а трава была такой высокой, что в отдельных местах доставала до самого пояса, в зелени разнотравья просматривались высокие маленькие цветочки – в основном, жёлтые и красные, - глядя на которые, Саске каждый раз зарекался сорвать перед уходом парочку и посмотреть потом в Интернете, как они называются, но постоянно забывал.
Наруто смотрел на него выжидающе, и в волосах его, совсем как живая, шевелилась тень от колышимых ветром листьев дерева, под которым он стоял, а глаза приобрели насыщенный синий цвет. Саске кашлянул в кулак, надеясь скрыть накатившее смущение, и махнул рукой:
- Я не хочу, чтобы ты делал что-то специально.
- Ага, то есть, рожи не корчить? – улыбнулся блондин игриво.
- Не надо. Лучше просто… Веди себя, как обычно себя ведёшь.
- Это как?
- Ну, рассказывай мне что-то, можешь прохаживаться неспеша, где тебе захочется, а я уже по ходу дела буду тебя координировать. Но вообще-то я хотел сделать именно живые фотографии, а не подстроенные, понимаешь?
- Не совсем, - протянул Наруто неуверенно, - но я ведь не фотограф, моё дело маленькое. Итак, рассказываю. Что ж тебе рассказать-то?..
Выходило именно так, как Саске планировал, а задумывал он незаметно вызвать у Наруто такое состояние, когда он забывался, увлечённый историей, и тогда начинало излучать внутренний свет всё его красивое лицо. Фотограф в нём мечтал каким-то образом запечатлеть на снимке эти живительные лучи, которые ещё задолго до его осознания добрались до его сердца и полонили его. Ему ни к чему была идеально загримированная кукла в шикарном костюме – нет, в подобном искусстве он не видел жизни. Жизнь, по мнению Саске, била ключом из человеческих душ, и умение поймать и увековечить моменты раскрытия чужого сердца он считал воистину великим мастерством творящего фотографа. Профессионалом такого ранга он себя не считал, но идея бросить вызов своему умению засела в его голове слишком крепко, чтобы не попробовать. Помимо этого, во всей сегодняшней вылазке имелась и личная выгода, признавать которую было неловко, но необходимо. Иметь у себя фотографии Наруто – такого, светящегося радостью и теплом, удивительного человека – было заманчивой идеей, ведь, если смотреть на вещи реально, Саске не знал, сколько ещё продлится их общение, расскажи он о своих чувствах… Если его ждёт худший сценарий развития событий, в качестве утешения у него останутся фотографии – кусочки мира из того времени, когда всё ещё было хорошо, и можно было сколько угодно любоваться этой улыбкой, не боясь быть осуждённым.
Похоже, Наруто понял, что от него требовалось, и идеально справлялся со своей задачей: он неспешно бродил между невысоких деревьев, такой обыкновенный в своих майке и джинсах и в то же время ни на кого не похожий, он жестикулировал в своей обычной манере, смеялся, жмурился, когда солнце попадало ему в глаза, и заходил поглубже в тень, где из-за лёгкого ветерка по его лицу сразу же начинали двигаться диковинные тени-лапки от кленовых листьев. Саске слушал вполуха: его внимание было поглощено выискиванием нужного кадра, и он так боялся пропустить какой-нибудь, что не отнимал фотоаппарат от лица и держал напряжённый палец на кнопке.
- …вот, он меня позвал чай с ним пить, а потом и говорит, мол, наверное, у вас с Саске друг на друга какой-то редкий вид аллергии, - донёсся до него сквозь возведённый барьер сосредоточенности голос Наруто. – И после этого рассказал, что мы с тобой, оказывается, раньше были знакомы.
- Что? – бросил Учиха, глядя на него через объектив. – С какой это радости? Я не помню.
- Так и я не помню, - хихикнул Наруто, перемещаясь глубже в тень. – А он говорит, было. Нам тогда по шесть лет или около того должно было быть, и мы из-за чего-то сильно поссорились и подрались, но из-за чего – он не знает, потому что в это время они с твоим братом и дядей были внизу, на первом этаже нашей квартиры. После того случая, говорит, решили нас больше не сводить.
Саске почувствовал себя так, будто его только что ударили чем-то тяжёлым по голове. Руки опустились сами собой, и он посмотрел на Наруто теперь уже открыто, не через объектив. Похоже, по лицу его сейчас можно было прочесть всю степень его изумления, потому что блондин взволнованно нахмурился:
-Что такое?
Голос поначалу не слушался, горло перехватила сухая лапа, но Саске всё же сумел выдавить из себя:
- Сколько, говоришь, лет нам было?
- По шесть примерно, - пробормотал Наруто, всё ещё глядя на него с беспокойством. – А с тобой всё в порядке? Ты как-то покраснел…
Саске приложил ладонь к лицу: щека горела. Он тяжело сглотнул и уставился на парня, всё ещё не веря в то, что услышал:
- Так это был ты!..
Если Наруто не обманывал и действительно начисто забыл ту первую встречу с младшим представителем семейства Учиха, то последнему повезло куда меньше – история достаточно долгое время преследовала его впечатлительную мальчишескую душу, и даже до сих пор время от времени всплывала в его сознании давним стыдом. Безусловно, с годами детали начали выветриваться и забываться, поэтому, если бы не сегодняшнее упоминание Наруто, то светловолосый мальчишка, с которым у него был первый в жизни поцелуй, так и остался бы в его памяти безымянным персонажем из прошлого.
Сейчас, однако, он начал припоминать некоторые мелочи и сопоставлять их с реальностью. Тот добрый дяденька, который накормил их с Итачи красивыми сладостями, ведь был светловолос, как и его сын, а сидели они все вместе поначалу в гостиной на первом этаже – только тогда расстановка мебели была чуть иной, да и сама квартира, если он припоминал верно, имела несколько иной вид. А заваленная игрушками детская, должно быть, нынче стала комнатой Наруто. А светловолосым мальчишкой, поцеловавшим его, был…
- Что ты вспомнил? – протянул подозрительно тот, который когда-то был тем самым мальчишкой.
Саске продолжал пялиться на него широко открытыми глазами, попросту не справляясь с масштабами мыслей, кружащих сейчас по его сознанию. Если вездесущее и исполняющее волю вселенской мудрости веретено судьбы начало сплетать их жизни вместе ещё тогда, то стоило ли удивляться всем тем совпадениям, что предначертали их новую встречу? И если всё действительно было решено уже давно, могло ли это значить, что те чувства, которые изводили его на протяжении последних дней и от которых он так рьяно открещивался, на самом деле?..
- Да, я вспомнил, - произнёс он ровным тоном, стараясь держать себя в руках. – Но там ничего такого не было, правда. Обычная встреча.
- По тебе сразу и видно, что обычная, - хмыкнул Наруто насмешливо. – Слушай, ну расскажи, мне же интересно!
Саске отвёл взгляд в сторону. Рассказывать о поцелуе он, конечно же, не собирался, тем более что на самом-то деле мальчишка ничего такого не имел в виду, когда чмокнул его в губы, нижнюю из которых черноволосый гость прикусил до крови, неудачно приземлившись после очередного безумного прыжка в запале игры. Саске помнил, как залился краской и как запылали уши, как он посмотрел удивлённо на своего игрового партнёра, не зная, как реагировать на такой жест – а тот смотрел на него искренне и встревоженно, затем спросил: «Ну что, прошло?». Уже позже, может, через год, Саске понял, что крылось за подозрительными действиями мальчишки. Понял он это, когда увидел, как в парке на игровой площадке девчушка поранила коленку, а подбежавшая мама, чтобы дочка прекратила плакать, увещевала её: «Вот сейчас я поцелую, и всё пройдёт», после чего касалась губами больного места – и ребёнок, как по волшебству, забывал про слёзы. Помнится, тогда маленького Саске как током прошибло – вспомнился белобрысый мальчишка, откровенно не понимающий, из-за чего он вдруг накинулся на него с воплями и кулаками. И стало так стыдно!..
Правда, до наступления этого откровения Саске всерьёз переживал насчёт того поцелуя и вскоре, измученный душевными метаниями, рассказал обо всём старшему брату. Итачи, узнав правду, строго-настрого запретил ему выбалтывать об этом кому-либо из приятелей и уж тем более маме и папе – вспоминая об этом сейчас, Саске решил, что брат наверняка переживал больше за собственную репутацию среди мальчишек во дворе, чем за него. Что ж, возраст диктует круг интересов, с этим ничего не поделаешь.
- Са-аске-е.
Он очнулся и поднял взгляд – Наруто стоял совсем рядом и, скрестив руки на груди, неодобрительно хмурился.
- Ты реагировать на меня собираешься?
- Я?
- Ну не я же!
Последовавшая за этим тишина вполне очевидно говорила о том, что рассказывать ничего Учиха не собирается – да он бы со стыда сгорел, заставь его Наруто всё-таки открыть рот!
- Эх, ладно, - наконец сдался блондин и, пройдя мимо него, плюхнулся в высокую траву, расставив руки и ноги в стороны, - не пытать же мне тебя, в самом деле. Как-нибудь потом расскажешь. Ложись лучше рядом, хватит уже на сегодня фотографий.
Не слушающимися пальцами Саске сложил Nikon обратно в чехол, после чего сунул его в рюкзак и сел на траву рядом с блондином, предварительно примяв высокую траву ладонью. Наруто, смеясь, ухватил его за плечо, принуждая лечь.
- Вот так-то, - хмыкнул он удовлетворённо и повернулся боком, чтобы заглядывать ему в лицо. – Слушай, я спросить хотел. Как поживает твой поезд?
- Какой поезд? – удивлённо протянул Саске, не в силах оторвать взгляда от его лица.
- Недавно ты признался мне, что твоя жизнь в последнее время напоминает поезд, пошедший не по тем рельсам, и это тебя пугает. Ты до сих пор это чувствуешь?
Саске всерьёз задумался над вопросом, хотя сосредоточиться, когда его тайный возлюбленный находился в такой близости от него, было крайне нелегко. Если не брать во внимание сердечные проблемы, то в семье всё было по-старому, разве что добавилась новая причина для волнения – Итачи задумал какое-то собственное расследование и теперь почти каждый день бывает в том квартале, где охотится убийца. Подробностей его плана Саске не знал, но то, что Кисаме-сан был в курсе и помогал ему, вселяло надежду на успех. Впрочем, в памяти его всё ещё были свежи предупреждения Генмы и Хаяте… В отсутствие Итачи маме и папе спорить было не о чем, поэтому в доме в эти дни не разразилось ни одного скандала. Он открылся вчера своим друзьям, и те приняли его, предложив свою помощь и поддержку. А если уж говорить о его чувствах к Наруто… Теперь он уже не сомневался, что встреча их была предопределена где-то там, на небесах, и силами, недоступными для понимания человеческим разумом, но даже сейчас, когда он уверился в том, что его любовь не была ошибкой и значила куда больше, чем просто увлечение, он всё ещё не мог переступить через свои концепции будущего – уютного и стандартного, в котором его ждали бы нежная и ласковая жена, двое детей, хорошо, если сыновей, и дом, в который хотелось бы возвращаться после насыщенного рабочего дня…
- Послушай, - он обратил взгляд на Наруто, который всё это время не сводил с него глаз, - насчёт твоего вопроса… С поездом до сих пор всё сложно, я пока не знаю, едет ли он в пропасть или нет, но думаю, что всё-таки не едет.
Наруто одарил его сверкающей улыбкой и лёг обратно на спину.
- Если я могу чем-то помочь…
- Нет, вряд ли можешь.
- …то пользуйся, потому что я не всегда смогу быть в зоне досягаемости, так сказать.
На этот раз настал черёд Саске приподниматься на локте и заглядывать ему в лицо:
- Что это должно означать?
Голубые глаза, наполовину закрытые веками, заблестели.
- Скорее всего, в конце лета я уезжаю учиться в США. На полгода. Нас с Гаарой пригласил мистер Харви, ты его помнишь, да? Тот американец.
Саске опустил голову в медленном кивке, пытаясь таким образом дать себе время обдумать услышанное. Наруто скоро уезжает – сжалось болью сердце. Он уезжает, и там он будет всё время проводить с Гаарой, это сблизит их ещё больше. А Саске останется здесь, и чёрт бы его побрал, если он знает, как сможет пережить эту разлуку. И если бы он был хоть чуточку решительнее, если бы знал, что Наруто не отвергнет его, склонись он сейчас над его лицом и поцелуй его – всё было бы гораздо проще. Как говорится, или пан, или пропал – одно из двух. Но прямо сейчас, когда любимый, желанный человек находился в такой близости от него, такой красивый, такой запретный… Он не мог заставить себя перейти границу. Не мог.
Такие моменты часто описывают в фильмах или книжках, и в выдуманных историях герой, повинуясь желаниям читателей или зрителей, обычно набирается храбрости и совершает-таки этот из ряда вон выходящий поступок, не боясь последствий. Но в жизни-то всё куда сложнее, чем в какой-то плоской пьеске, в жизни этот несовершённый поцелуй перевернул бы буквально всё, а Саске, как оказалось, ещё не был готов к такому перевороту.
Было очень больно. В груди тянуло, ныло, терзало и раздирало на части душу, и он успел обозвать себя сотней нелестных эпитетов, пока лежал вот так, едва дыша и любуясь милыми чертами, а Наруто прикрыл глаза, свои великолепные магнетические глаза, имеющие над ним странную силу, и, казалось, задремал.
Сколько так прошло времени, он не помнил. В определённый момент это просто прекратилось – и вот они уже шли по лесу, возвращаясь к машине, к цивилизации, и Саске, чуть поотстав, кусал губы и продолжал ругать себя за нерешительность, а его спутник, отчего-то недовольный, всё шагал впереди, ни на секунду не останавливаясь и даже не оборачиваясь. Когда они уже оказались у автомобиля, Наруто задержался у водительского сиденья и пригвоздил Саске к месту цепким взглядом.
- Ты никогда его не сделаешь, да?
- Чего? - не понял он.
Тот только посмотрел на него неодобрительно, затем махнул рукой и залез внутрь. Прежде чем раздался звук закрываемой двери, Саске показалось, он расслышал приглушённое бормотание:
- Не сделаешь шага мне навстречу, придурок.
***
Майто Гай, по случайным наблюдениям Гаары, имел всего два режима: позитива и поучения. В первом он пребывал почти всё время, а второй включал только в тех случаях, когда ленивые студенты отказывались выполнять упражнения на занятиях и им следовало поведать в лекционной форме о важности спорта в жизни любого человека. Направляясь теперь домой к своему преподавателю физкультуры и по совместительству почётному опекуну своего парня, Гаара в полупанической эйфории гадал, в каком из этих двух режимов Гай встретит его. Ведь он: во-первых, был ленивым студентом; во-вторых, являлся виновником трагедии восьмилетней давности; в-третьих, встречался с его обожаемым так называемым любимым учеником, о сексуальных предпочтениях которого Гай узнал только недавно, и, если ему не изменяет память, Ли не говорил, что учитель их одобрил. Что ж, расклад получался со всех сторон «выигрышным», и выходило так, что под режим позитива настроение предстоящей встречи явно не подходило, поучительной лекции здесь было маловато, и оставался только третий вариант – явление нового, доселе не виденного им режима Майто Гая. Получалось, обчёлся он с их количеством, не так ли?
«Режим, - хмыкнул про себя Гаара, нервно похихикивая. – Слово-то какое замысловатое».
Он прекрасно осознавал, что все эти абсурдные размышления корнями уходят в банальный страх и нежелание видеться с человеком, который с недавних пор косвенно стал для него куда большим, чем просто рядовым преподавателем. Насчёт Гая ручаться он не мог, но в нём самом готовности к такой ответственной встрече не было ни капли. Возможно, поэтому в дороге ноги его постоянно путались, словно даже они понимали – странных визитов на сегодня уже достаточно, этот можно перенести и на следующий раз. Однако Ли был непреклонен – ему, уставшему от недоговорок и обменов свежими сплетнями за спиной, захотелось раз и навсегда разъяснить вопрос их взаимоотношений со своей названной семьёй, и не будь Гаара тем, на кого в процессе разборок сыплются шишки, то непременно поддержал бы его в этом намерении, но шкурные интересы, что ни говори, правят миром, и этот случай на исключение не тянул.
- Только помни, - шепнул ему Ли, когда они уже стояли у нужной двери, - говорить буду я.
- Да пожалуйста, - юноша пожал плечами, лихо ухмыльнувшись.
Трюк, однако, не удался – Ли вздохнул, привлёк его на мгновение к себе и успокаивающе погладил по голове:
- Не волнуйся ты так, не съест он тебя.
Дверь с внезапным грохотом распахнулась – влюблённые едва успели отскочить в сторону, - и с порога на них воззрился Майто Гай собственной персоной, сияющий, как новая монета, в своём неподражаемом спортивном костюме и с повязкой на голове такого же зелёного цвета. Его широкая улыбка, казалось, была настолько яркой, что могла затмить солнце.
«А-а, нет, я не ошибся, - протянул ироничный голосок внутри Гаары, - таки два режима у него. Только с какой стати он первый на нас включил?».
- Мой любимый ученик! – кивнул мужчина в сторону Ли, тот, ошарашенный не меньше Гаары, слабо кивнул. Взгляд сияющих радостью неизвестного происхождения глаз переместился на красноволосого. – И бездельничек! Как хорошо, что вы решили зайти, мне как раз не с кем было поделиться последними новостями! Заходите!
Проход моментально освободился, а в коридоре уже маячила широкая преподавательская спина. Двое парней, обменявшись подозрительными взглядами, одновременно ступили внутрь. Из кухни до них доносился звон посуды и голос хозяина квартиры:
- А вы знаете, молодёжь, что такое энергетическая гимнастика тибетских монахов? «Око возрождения», слышали про такое? Наверняка не слышали. А вот я вам сейчас расскажу.
Гай снова возник перед ними с огромным подносом, на котором возвышалась гора фруктов.
- Пойдёмте, - кивнул он в сторону гостиной и тут же скрылся в указанном направлении.
Прежде чем следовать за ним, Гаара потянул Ли за плечо, заставляя наклониться, и зашептал:
- Он всегда так быстро передвигается?
- Только когда очень волнуется, - пожал плечами парень, стягивая кроссовки. – Он и белиберду эту чешет только потому, что не знает, как разговор начинать. Но не волнуйся, я постараюсь его из этого состояния вывести.
Гаара покачал головой:
- Ну, Ли-сенсей, ты меня в это втянул, теперь если не выкрутишься…
- Крутиться надо, да! – подхватил расслышавший конец его фразы Гай, занятый уборкой с дивана завалов в виде книг о здоровом образе жизни, эспандеров, гантелей и прочих спортивных прибамбасов, чтобы освободить место для гостей. – Это первое упражнение такое, двадцать один раз надо по часовой стрелке покрутиться, чтобы запустить работу энергетических вихрей. Ты знаешь об этом, Гаара?
Юноша, не желая показаться невежей, неопределённо передёрнул плечами. Его тут же усадили на диван едва ли не силком и сунули в руки яблоко – он даже не успел опомниться, а шустрый Майто Гай уже сидел напротив и наливал им в стаканы воду.
- Это, - объяснял он попутно, - очищенная от гадостей шунгитом, очищенная от всякой информации заморозкой и структурированная вода, во как. Пейте! Пить, кстати, надо за пятнадцать минут до или через два часа после приёма пищи, запомните, а лучше – запишите!
Ли принял из его рук стакан с кристально чистой водой:
- Сенсей, спасибо вам за такой приём, но мы ведь пришли не об этом поговорить.
- А про тебя я уже всё знаю, подожди, - отмахнулся от него Гай и перевёл строгий взгляд на Гаару, от которого последнему стало явно не по себе. – Ну что, бездельничек, какой образ жизни ведём?
После полученного в доме Тен-Тен опыта Гаара, не ожидавший, что центром внимания станет он, растерялся и повернулся к Ли за помощью. Тот подсказал одними губами: «Здоровый».
- З-здоровый, - повторил он неуверенно.
Гай одобрительно кивнул и продолжил допрос:
- Курим, пьём?
- Не курю.
- Наркотики?
- Очень давно, и то баловался только. Один раз всего.
- Беспорядочные половые связи?
- Сенсей, - вмешался Ли, но учитель его проигнорировал.
- Ну?
- Были, - выдохнул Гаара побеждённо, чувствуя, что тест он, похоже, провалил. – Но давно.
- А незащищённый секс?
Он покачал головой:
- Не помню, по крайней мере.
- Что ж, зато честно, - хмыкнул Гай и со странной улыбкой откинулся на спинку дивана.
Гаара про себя задался вопросом, к какому режиму можно приписать это его настроение. Решить ему времени не дали – допрос возобновился.
- Сова или жаворонок?
- Сова.
- Сколько часов в день спишь?
- Ну, как все, восемь, лучше девять, конечно…
- Почему так много? Надо пять-шесть и вставать до рассвета! Мясо употребляешь?
- Нет, рыбу только, морепродукты там всякие…
- А это плюсик! – протянул Гай обнадёживающе, затем вновь заговорил тоном инспектора полиции: - Чай, кофе пьёшь?
- Кофе пью много, - пробормотал Гаара, не поднимая головы, - чай реже гораздо, и то не всякий. С бергамотом ненавижу.
- Салаты, зелень кушаешь?
- Ну да, конечно.
- Фастфуд?
- Терпеть не могу.
- Морскую капусту любишь?
- Да.
- Ещё один плюсик! – вновь похвалил его Гай. – Напомнишь, я тебе потом статью про полезность морской капусты дам почитать.
- А может, мы поговорим лучше? – вставил Ли, по лицу которого было видно, что он не может определиться, злиться ему или смеяться.
- Лучше, Ли, я у него ещё кое-что сначала поспрашиваю, - отмахнулся мужчина, вновь повернувшись к Гааре. – На велосипеде катаешься?
- Умею, но катаюсь редко – летом только, когда с другом на дачу выезжаем.
- А плавать умеешь?
- Очень хорошо плаваю.
- Ладно… А бегать? Бегаешь?
- Не люблю, да и не с кем, а одному скучно.
Гай повёл бровями в сторону Ли:
- Это твой недочёт. Заинтересуй.
Тот, уже откровенно борясь со смехом, шлёпнул ладонью по лицу и покачал головой.
- Ладно, Гаара, - наконец заключил самопровозглашённый инспектор, поднимаясь, - последний вопрос. Сколько раз от пола отжаться сможешь?
Гаара тоже поднялся, на автомате принявшись оглядывать помещение в поисках свободного от тренажёров и книг места на полу, достаточного, чтобы поместить его в горизонтальном положении в полный рост.
- А как надо? Узким, средним или широким хватом, на пальцах или на кулаках, или с хлопками, может?..
Гай посмотрел на него внезапно заблестевшими глазами и дрожащим голосом слабо произнёс:
- Какие ты правильные вопросы задаёшь… Чего ж на парах такой бездельничек?
Придумать ответ Гаара не успел – в следующую же секунду его заключили в такие крепкие объятия, что стало трудно дышать, а над головой звучно запричитали:
- Чего ж ты раньше молчал, что ты такой хороший мальчик?! Я б не переживал! А то вчера себе все нервы извёл, что ты плохо на моего Ли влиять будешь, а ты вон какой! Наш!
- Наш, наш, - раздался рядом спокойный голос Ли, и вскоре его освободили из плена, а на плечо легла ободряюще знакомая рука. – И вы, сенсей, переборщили с этим допросом, вот что вам скажу.
- Я, между прочим, волновался за тебя! – отрезал Гай с новыми, строгими нотками в голосе. – Совсем уже никакого ума у вас нет, да, молодёжь? На прошлой неделе огорошил новостью, что он мне не родит внуков, потому что, видите ли, не по девушкам, а вчера эта шалопайка Тен-Тен сообщает, что он ещё и встречается с тем самым Гаарой!
- Тем самым?.. – протянули парни в унисон.
- С бездельничком, который, оказывается, ещё и старый знакомый! – отчеканил Гай, сурово сдвинув брови. Однако лицо его тут же переменилось, и на Гаару он уже посмотрел ласковым взглядом: - Но я-то тогда не знал, что ты на самом деле за подарок, а то не стал бы вообще тратить нервы и переживать!
- Так что, - осторожно уточнил Ли, - вы принимаете наши отношения?
Вместо ответа Гай расставил руки в стороны и со счастливой улыбкой заключил в объятия на этот раз их обоих. Гаара от облегчения рассмеялся, Ли ответил ему энергичным кивком.
- Вот видишь, Гаара? – когда троица вновь расселась по местам, с гордым видом рассказывал ему мужчина, указывая на Ли. – Какой человек вырос! Цени!
- Я ценю, - хихикнул он и слегка пихнул любовника в плечо. – Только нос сильно не задирай.
- А он не будет, - отмахнулся Гай, - я его не таким воспитал. Я ж его во-от с такого возраста знаю! Хочешь, фотографии покажу?
Ли закатил глаза в деланной скуке:
- Сенсей, ну кому интересны эти старые фотографии?
- Мне интересны! – поднял руку Гаара и, пока Гай отвернулся, показал парню язык.
Вскоре на столе лицом к гостям уже лежал раскрытый фотоальбом, и хозяин, тыча пальцем в снимки, пояснял:
- Это первая аттестация Ли, жёлтый пояс получил. А вот это я арбуз огромный купил, и мы втроём с Тен-Тен его пытались съесть – весь так и не осилили, пришлось на следующий день оставлять. А это в приюте, там какую-то пьесу ставили, Ли играл Солнышко.
- Похож, - хмыкнул Гаара, разглядывая снимок.
- А это мы на озере отдыхали, Ли с Тен-Тен выпросили у какого-то рыбака лодку покататься, а потом вёсла где-то растеряли, мне потом пришлось плавать, разыскивать их. Вот шпана, да?
- Не то слово, - поддакнул Гаара, стрельнув хитрым взглядом в сторону Ли. Тот изобразил на себе сцену удушения, а вслух произнёс:
- Может, хватит уже фотографий, сенсей?
Однако он оказался в меньшинстве: Гаара, заявив, что хочет как можно больше узнать о детстве своего молодого человека, потребовал ещё снимков и историй, на что Гай восхищённо ответил, что экс-бездельничек нравится ему всё больше и больше с каждой минутой, и перевернул страницу альбома.
Возвращались из гостей они уже вечером – естественно, предварительно дав клятвенное обещание, что навестят радушного хозяина в ближайшее время ещё раз. Уже почти стемнело, когда они плечом к плечу шли по узким дворам, сейчас не кажущимся Гааре такими уж чужими, и слушали звуки собственных шуршащих о гравий шагов. Невдалеке раздавался собачий лай, его перекрикивали радостные детские визги, откуда-то в прогретый щедрым весенним солнцем воздух вплетался слабый запах сирени.
- А всё было не так уж плохо, - заговорил первым Гаара, вспомнив прощальные объятия Гая и его слова насчёт того, что отныне он принят в их небольшую, но сплочённую семью.
Ли скосил на него лукавый взгляд:
- Не жалеешь?
- Не-а. Осталось только пережить завтрашнюю атаку друзей в университете – и всё.
- А мне – предстать перед твоими друзьями в новой ипостаси.
Ли сунул руки в карманы и пнул валяющийся на дороге камушек, тот отлетел далеко вперёд. Когда они вновь поравнялись с ним, на этот раз отправил его в полёт Гаара.
- Ты забываешь, что, хоть моему брату ты и понравился, с сестрой моей ты не знаком. И потом, остаётся ещё отец Узумаки.
- А он-то тут при чём? – хмыкнул Ли, продолжая игру в «пни камень».
- Для дяди Минато я как родной, так что придётся, никуда ты не денешься.
- Ладно. А ты тогда поедешь со мной в додзё, где я жил последние годы, мои сенсеи очень хотели с тобой познакомиться.
- Это зачем же? – Камень вновь отлетел дальше по дороге.
- Вот ты для этого дяди Минато как родной, а я – для них.
- Понятно.
Когда они снова поравнялись с камнем, Ли внезапно остановился, приподнял лицо любовника за подбородок и впился в его губы крепким поцелуем, от которого у Гаары даже немного закружилась голова.
- Это за что? – улыбнулся юноша, обвивая руками шею возлюбленного.
Ли коснулся губами иероглифа на его лбу, совсем как в тот, первый раз, и шепнул:
- За то, что пошёл со мной сегодня.
Гаара хмыкнул, вывернулся из объятий и продолжил шагать по улице.
- Вот пригласишь меня сейчас к себе, - игриво бросил он поравнявшемуся с ним Ли, - тогда и отблагодаришь.
Камень остался лежать на дороге за их спинами, растворяясь в подступающих сумерках.
***
Дейдара уже ожидал его в назначенном месте – в невзрачном переулочке в квартале от дома, в котором на последнем этаже жил Зецу. Адрес его знали назубок все постоянные обитатели квартала: очень часто там проходили поистине безумные вечеринки с кокаином, экстази, никогда не затихающей музыкой, рвущей сознание бесконечным ритмом, и переходящей из ночи в день и из дня в ночь оргией. Порой подобные сборища затягивались на целую неделю, и, принимая приглашение зайти внутрь и «хорошо провести время», никто не знал, когда оттуда выйдет, но чаще всего веселье прерывалось неожиданно – когда сумасброд-хозяин этого безобразного хаоса неожиданно терял рассудок и избивал до полусмерти кого-то из приглашённых. После подобного шоу, кажущегося не таким уж притягательным, когда не было сцены и слепящих глаза софитов, а к горлу подступала тошнота от витавшего в воздухе запаха крови – после такого вечеринка расстраивалась сама собой, и Какудзу даже не приходилось прилагать усилий, чтобы разогнать обдолбанную молодёжь и приняться за усмирение своего подопечного. Касательно квартиры Зецу Дейдаре не раз пересказывали легенды и пострашнее, но проверять их правдивость у него не было ни малейшего желания, ведь он, в отличие от большинства сверстников, свою долю приключений в жизни уже получил. Кроме того, он единственный знал, что Зецу, известный своим таинственным сценическим образом, на самом деле нисколько не притворяется, когда говорит, что его разум расщеплён надвое, и свою вторую, тёмную половину он контролировать не может.
Обо всём этом Дейдара рассказал вчера своему новому другу, а тот слушал внимательно, и создавалось впечатление, будто все факты он записывает в сознании и тут же структурирует, как папки в архиве. Видеть такого Итачи, серьёзного, с живым острым взглядом, было не столько непривычно – за пару дней знакомства он не успел привыкнуть к этому парню, - сколько попросту странно. Однако какая, к чёрту, разница, кем на самом деле был Итачи, если рядом с ним в груди не ныло от мучительной пустоты, образовавшейся после смерти Сасори? Если этот парень был панацеей, то будь он хоть самим дьяволом – Дейдара знал, что всё равно доверял бы ему.
Явившийся Итачи окинул его с ног до головы долгим оценивающим взглядом и наконец кивнул:
- Годится. А я боялся, что ты в какие-нибудь шпионские шмотки оденешься и мне придётся отправлять тебя домой переодеваться.
- Ну уж нет, - хмыкнул блондин, расправляя на теле эластичную чёрную майку со вставкой-сеточкой на груди. – Я сериалы смотрю, так что в курсе: если хочешь, чтобы тебя не заметили, одевайся как можно более обычно.
На тонких губах Итачи появилась лёгкая улыбка, очень ему идущая:
- Да уж, только в этом квартале нас можно назвать обыкновенно одетой публикой. Пойдём. Я всё, что нужно, взял.
Они вышли из переулка и бок о бок направились вверх по освещённой неоновыми вывесками улице. Рука Итачи легла ему на плечи, он потянулся к его уху и шепнул:
- Подыграй.
Дейдара растянул губы в широкой улыбке, которая, он надеялся, вышла такой, как он хотел: уверенной и предвкушающей, сообщающей всем проходящим мимо, что они с этим черноволосым красавчиком собираются делать, лишь только доберутся до кровати. Именно тогда, в тот момент ему стало по-настоящему страшно – не абстрактно, как вчера, во время обсуждения плана, когда он ещё толком ничего себе не представлял, а страшно так, что все внутренности словно стянуло в холодный скользкий комок, и пересохло во рту, и все мысли будто выбил кто из головы – осталась только одна, крутящаяся в голове снова и снова, как чёртова шарманка: «Это по-настоящему». Именно так: механизм был запущен, и он шёл по улице шаг в шаг со своим сообщником, улыбаясь, как идиот, а тот, чудесный актёр, опустил руку ему на талию и время от времени привлекал к себе, делая вид, что шепчет на ухо непристойности, как нетерпеливый любовник. А потом всё произойдёт по плану: они обыщут дом Зецу и когда – когда, не если – найдут там доказательства того, что в смерти Сасори виновен он, Дейдара заберёт у этого нелюдя его никчёмную жизнь – и тем самым похоронит вместе с ним себя. И всё, остановить или замедлить ход событий было невозможно, потому что механизм был запущен, и у руля стоял Итачи, этот неизвестно откуда взявшийся подарок судьбы и, безусловно, самый необыкновенный человек из тех, которых ему когда-либо приходилось встречать.
- Сюда, - шепнул Дейдара и указал взглядом на подъезд.
Им удалось успешно обмануть выходящую оттуда парочку – те обменялись понимающими взглядами, и уже за спиной заговорщики услышали: «Ух, ну и молодёжь красивая нынче пошла!». В ответ на это Итачи послал им самодовольную улыбку, растаявшую в тот же миг, когда они зашли внутрь тёмного подъезда. Здесь, насколько было известно Дейдаре, лампы не зажигали специально, потому как многие пары, не имея укромного местечка, чтобы уединиться, находили приют именно тут, в темноте и постоянном напряжении, что кто-то может войти и помешать им. Многих, впрочем, возбуждала как раз опасность быть замеченным, и это было известно Дейдаре не понаслышке – ему, старожилу этого квартала, доводилось экспериментировать со всяким.
- Нам на лифт, - шепнул он Итачи, предварительно прислушавшись и убедившись, что в темноте не раздаётся никаких подозрительных шорохов и стонов, могущих свидетельствовать, что они здесь не одни.
Когда они прокрадывались, боясь наделать лишний шум, мимо окна, свет от уличного фонаря осветил лицо Итачи, и красные линзы в его глазах сверкнули при этом так, что Дейдару невольно бросило в холодный пот – показалось, перед ним сейчас предстал демон.
- Что? – словно почувствовав, как задрожало его тело, шепнул его спутник вопросительно и нажал на кнопку вызова лифта.
Дейдара отмахнулся, хотя его движение вряд ли было замечено в темноте:
- Просто… Зачем ты линзы носишь? Тебе, конечно, в них клёво, но не ночью, чёрт побери. Я чуть в штаны не наложил, честное слово.
- Ненавижу цвет своих глаз, - кратко бросил Итачи и, когда открывшаяся пасть лифта облила его бок тёплым жёлтым светом, повернулся к нему с совершенно неуместной игривой улыбкой на лице: - А красные – потому что, как ты выражаешься, мне в них клёво.
Дейдара опустил голову и первым вошёл в лифт:
- Да ну тебя.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн
Открывать замки Итачи научили приятели из отдела борьбы с организованной преступностью, с многими из которых он заканчивал полицейскую академию. Ребята говорили так: если хочешь успешно ловить бандитов, научись вначале думать как бандит. Думать так они учились, осваивая типичные воровские навыки: как вытащить у ничего не подозревающего прохожего деньги из кармана так, чтобы он даже ничего не заподозрил, какими словами заманить обывателя в пирамиду лохотрона и выйти чистым из воды, и да, как пользоваться отмычками. Своего набора у Итачи не было, пришлось брать взаймы у приятеля, а заодно и просить его освежить в памяти науку и показать, что, грубо говоря, куда вставлять и как крутить, чтобы получить результат.
Щелчок раздался слишком быстро – может быть, после минуты его напряжённой борьбы с замком. Не веря, что всё оказалось настолько просто, Итачи попросил Дейдару навести свет фонаря ближе и склонился, разглядывая замочную скважину, которая его стараниями теперь была испещрена свежими тонкими царапинами. Затем он взялся за ручку и нажал на неё. Дверь бесшумно пошла внутрь, и жёлтая линия фонарика лизнула паркет, заплясала на нём – это у Дейдары задрожали руки.
- О боже, - услышал детектив за спиной его подрагивающий голос, - ты сделал это. Как ты это сделал?
- Пошли, - он спрятал набор в специальную маленькую сумку, в которую сложил необходимые вещи, и первым ступил внутрь.
Темно было только в прихожей, потому что следующая комната, ошеломляющая своими размерами, встретила их разбавленным светом встроенных в пол светильников полумраком, и в фонариках необходимость временно отпала. Итачи намеренно надел сегодня туфли на мягкой подошве, чтобы ступать бесшумно, но от каждого шага по голому деревянному покрытию ему казалось, что сейчас попадётся какое-нибудь особенное место, и дерево под ним заскрипит. Не то чтобы это имело какое-то значение, конечно, ведь они здесь одни… А всё равно было жутковато, и щекотало нутро шершавым языком ощущение, как если бы, переступив порог этого дома, они перенеслись в другой мир, опасный мир, где каждый предмет, самый безобидный на первый взгляд, может оказаться ядовитым и за любую ошибку придётся платить своей жизнью. Похоже, этот настрой передался и его сообщнику – Дейдара шёл едва ли не на цыпочках и то и дело крутил головой, боясь что-то случайно зацепить. Или же, подумалось Итачи вдруг, опасность попросту витала в воздухе и была постоянной спутницей-хранительницей этой обители, ведь, если они оказались правы в своих предположениях, то кто знает, что за зверства приходилось видеть этим стенам!..
Вчера после расставания с Дейдарой он много думал о том, где предполагаемый убийца может прятать доказательства своей вины – свои сокровища, как выражался Орочимару. «У серийного убийцы нашего типа, - объяснял ему учёный несколькими днями раньше, - непременно должно быть место, такой себе тайник, о котором знает только он, там он хранит свои трофеи – что-то, какая-то вещичка с места преступления, которая напоминает ему о злодеянии. Прядь волос жертвы, аксессуар, может быть, клочок одежды или часть тела... Перебирая свои сокровища в одиночестве, убийца возвращается мысленно в тот момент, когда он чувствовал себя богом, хозяином ситуации, и таким образом он выживает в период затишья. Потом этого становится мало, сокровища словно теряют магическую способность укрощать его жажду крови, и он вынужден вновь отправляться на поиски жертвы». Возможно, с психологическим портретом убийцы криминалист и прогадал, но тайник существовал, в этом у Итачи не было ни капли сомнения.
- Куда мы идём? – услышал он шёпот Дейдары и обернулся: парень в явной растерянности разглядывал комнату. – Квартира-то огромная, как нам здесь что-то найти?
- Мы ищем его сокровища, - сказал Итачи твёрдо и прошёл к ближайшей из дверей, распахнул её, посветил фонариком внутрь – отблески заплясали на металлической поверхности развешенной на стене кухонной утвари. – Нам нужно найти место, где он мог сделать свой тайник, свой… храм, если угодно.
- Где он хранит свои трофеи? – подсказал Дейдара, и когда детектив бросил на него удивлённый взгляд, хмыкнул: - Говорил же, сериалы смотрю, там про такие вещи постоянно долдонят.
- Ну да, - Итачи закрыл дверь кухни и направился к следующей двери. – То есть, ты понял? Нам нужно найти место, которое он считает своим личным пространством. Это может быть, например, спальня. Кстати, вот и она.
Он распахнул новую дверь шире и направил фонарик внутрь: в кругу света вырисовалась огромная развороченная кровать, шкаф-купе с встроенным зеркалом, заваленный вещами стол.
- Начнём отсюда, - он сделал знак Дейдаре следовать за собой и ступил внутрь.
Из-за плотно зашторенных окон пространство комнаты заполонила темнота, но включать свет никто из них почему-то не предложил. Мебели в комнате имелось совсем немного, поэтому из-за огромного количества пустующего места находиться внутри было очень некомфортно и никак не удавалось избавиться от ощущения, будто это не место для отдыха вовсе, а улица, где в любой момент рядом может пройти незнакомец. Итачи попытался представить себе, каково засыпать в такой комнате, и не смог.
Первым делом Дейдара заглянул под кровать, но там было пусто, затем он подошёл к столу и принялся осторожно разворачивать наваленную там кучу вещей, брезгливо при этом морщась.
- Это… - он взял в руки пластикового пупса с ярко-голубыми глазами, которого какой-то выдумщик одел в миниатюрный латексный костюмчик. – Думаю, это всё фанаты ему присылают. Писем вон пачка лежит, видишь?
Его фонарь дёрнулся в сторону развороченной стопки на краю стола.
- Оставь эту кучу в покое, социопаты не держат своих сокровищ на виду. – Детектив указал взглядом на ряд встроенных ящиков: - Здесь лучше пошарь внимательно, а я гляну, что у него в шкафу.
Массивный шкаф-купе прилегал к полу плотно, так, что между ним и деревянной поверхностью пола нельзя было просунуть даже листок бумаги, однако Итачи всё равно первым делом осмотрел его со всех сторон, надеясь всё же найти какую-нибудь секретную лазейку, но безуспешно. Тогда он потянул за ручку двери – та отъехала в сторону без единого звука – и направил луч фонарика внутрь. Он склонился ближе, присматриваясь, даже сощурился, не зная, обманывает ли его зрение или же он действительно видит перед собой то, что видит…
- Дейдара, - позвал он слабо, не в силах оторвать взгляда от находки. – Иди-ка сюда.
За спиной раздались шелестящие шаги, и лучи их фонариков скрестились. Блондин, стоящий слева, не произнёс и звука – только дыхание его на миг замерло, чтобы тут же восстановиться с удвоенной частотой. В полутьме было почти ничего не разглядеть, но огромные, как у кошки ночью, зрачки его сообщника подсказали Итачи, что он поражён.
Он вновь опустил взгляд на содержимое шкафа. Всего на нескольких вешалках была одежда – странные костюмы из винила и латекса, а остальное - самое, пожалуй, важное - было свалено кучей внизу, как ненужный хлам. Итачи опустился на корточки и вытащил оттуда диковинное орудие, похожее на плётку, но с несколькими ответвлениями, каждое из которых оканчивалось плотным узлом. На рукоятке имелась специальная петля для запястья. Итачи приподнял над головой странную штуковину – похоже, она была сделана из кожи.
- Это, - подал голос Дейдара, - плеть-кошка. Семихвостая, если не ошибаюсь.
Итачи отложил вещь подальше от себя, вдруг почувствовав острое желание вымыть руку с мылом. Дейдара присел рядом. Похоже, он уже справился с охватившим его минуту назад шоком, потому что теперь лицо его казалось идеально бесстрастным. Он протянул руку к куче и вытянул оттуда следующую диковинку.
- Бич, - произнёс он спокойно, оглядывая чёрный змееобразный ремень-ответвление толщиной не меньше трёх миллиметров. – Очень опасная штука, больно бьётся. А это, - он отложил бич в сторону, полез свободной от фонаря рукой в кучу и вытянул оттуда за кожаный ремешок странное приспособление, представляющее собой средних размеров металлическое кольцо, к которому крепилось несколько кожаных ремешков. – Кляп-кольцо. На лицо вот так надевается.
Итачи тяжело сглотнул – представилась такая штуковина на собственной голове. Дейдара, словно не замечая его реакции, бесстрастно продолжил инспекцию.
- Это зажимы для сосков, это верёвка для бондажа, ну, это, понятное дело, ошейник, цепи тут всякие, смирительная рубашка зачем-то… А это, сам понимаешь, кандалы.
- Господи, да зачем это всё? – не выдержал наконец Итачи, когда предел его потрясения был достигнут. – Зачем?!
- Он этим зарабатывает на жизнь. Это называется донжон, то есть, dungeon, «темница». Некоторым людям нравится, когда объединяют секс и пытки, нравится подчиняться или, наоборот, доминировать.
- Судя по тому, что вся эта дребедень лежит у него в спальне, - возразил Итачи сухо, - он это любит делать не только на сцене, как считаешь?
Дейдара швырнул на пол очередную кожаную штуковину и процедил сквозь зубы:
- Что именно он убил Сасори, вот что я считаю, Итачи.
- Я тоже, - он положил руку на плечо блондина и сжал. – Но этого мало, это не доказательства. Давай выложим всё это и посмотрим, нет ли в этом шкафу поддонника.
Дейдара кивнул, сгорбившись и избегая смотреть ему в глаза, и двое сообщников принялись за работу. Когда всё содержимое шкафа, за исключением двух скреплённых вместе чёрных досок, прислонённых к его краю, оказалось просмотрено, Итачи протянул, глядя на оставшуюся вещь:
- Интересно, что это такое.
- Раскладной крест, - спокойно проинформировал его оглядывающий дно Дейдара. – Он тяжёлый, не трогай. Тем более что в шкафу ничего нет. Давай всё это обратно загружать.
- Жалко, зря только возились… А что ты нашёл в столе?
- Да так. Секс-игрушки, лубрикант и прочие вещи – ничего сверхъестественного.
- Значит, он хранит свои сокровища не в спальне. – Итачи с отвращением швырнул внутрь пару наручников, настоящих, полицейских. Откуда он их достал? – С другой стороны, это логично. Смотри: у него в спальне явно бывает куча народу, значит, для него эта комната – не особенное, защищённое от социума место, где он может прятать что-то очень личное.
- Ты прав, - поразмышляв немного, согласился с ним Дейдара. – Тогда давай побыстрее с этим заканчивать и искать в других комнатах.
Итачи был рад оставить позади мрачную комнату с её лежащими на дне обыкновенного шкафа тайнами и окунуться в ставший почти родным полумрак громадной гостиной – оттуда можно было продолжить поиск другой тайны, той, за которой он сегодня пришёл. Следующие несколько дверей ничего им не дали: малообжитая спаленка, похожая на гостевую, захламлённая кладовая, библиотека с пыльными стеллажами. Дейдара семенил за детективом бесшумно, как привидение, и с каждой новой неудачей лицо его всё больше мрачнело, а взгляд наливался свинцом.
С последней дверью им наконец-то повезло: она вела в комнату, похожую на гримёрную в театре, а в ней имелась ещё одна дверь. Итачи почувствовал, как в груди бешено забилось сердце: здесь. Где-то здесь, сказал утвердительно внутренний голос, спрятано сокровище, и им двоим предстояло его найти. Он взглянул на часы: времени до одиннадцати оставалось чуть больше часа, а это означало, что им не мешало бы поторопиться.
- Глянь-ка, - Дейдара подошёл к столу, на котором перед трельяжем лежала груда всевозможных косметических средств, и поднёс к лицу крупную банку с иностранной надписью, открутил крышку и показал её содержимое. Неизвестная масса имела абсолютно чёрный цвет. – Я думаю, он этим пользуется, когда грим накладывает, на чёрную половину. А вот, - он взял в руки похожую баночку, раскрутил её, - и белая.
- Поставь, - покачал головой Итачи. – Мне кажется, он не сам себе каждый день этот макияж делает, поэтому в столе мы вряд ли найдём наш тайник.
«Наше сокровище», - поправил голос внутри него.
Он отворил дверцы шкафа, такого же огромного, как тот, в спальне, и посветил внутрь. Кроме безумных сценических костюмов и нескольких обыкновенных, там ничего не было, но детектив знал это и так. Чутьё подсказывало: сокровище здесь, но спрятано оно не в таком очевидном месте – о, нет, цель их прихода, чем бы она ни являлась, должна была иметь для убийцы священное значение, и он попросту не посмел бы хранить историю своих злодеяний там, где кто-то, кроме него, смог бы найти её.
- А что, если кто-то знает о нём? – спросил Дейдара внезапно, словно ему каким-то образом удалось прочесть и развить его мысль. – Какудзу, это его менеджер. Я слышал, они очень близки. Это Какудзу вытащил его из психушки, он раньше там санитаром работал. Что, если он знает об убийствах и прикрывает своего подопечного?
Вопрос требовал осмысления, и Итачи невольно представил себе, что на это ответил бы Орочимару. В последнее время он стал замечать за собой, что ход мысли учёного стал ему если не понятен, то заметно ближе, чем был раньше, в начале расследования, потому что иначе нельзя было объяснить это твёрдое, зреющее в сознании твёрдое знание: тайник существует. Он попытался сосредоточиться на образе своего учёного наставника, представить его лицо, вспомнить тембр его голоса… И вдруг – получилось! Голос, который он услышал, одновременно принадлежал Орочимару, но и ему самому, и голос этот произнёс привычным лекторским тоном: «Наш убийца считает, что он изгой, моральный урод и недостойный член общества, у него нет друзей, которым бы он доверял достаточно, чтобы показать свою истинную сущность. Сокровище есть, но принадлежит оно только одному человеку».
- Нет, - он покачал головой и вдруг осознал, что не знает, как выразить в словах то, что понял. Пускай он давно и не единожды прокололся с ролью простачка, разоблачить себя Итачи всё же не мог – пришлось бы слишком многое объяснять, а на это у них не было времени, да и место тоже не подходило.
Взгляд его упал на дверь в другом конце комнаты – дверь, которую они пока ещё не открывали. Сердце на миг остановилось, и тело будто окунули в кипяток – так жарко ему вдруг стало. Там.
Не обращая внимания на вопросительный оклик Дейдары, он бросился к заветной двери, потянулся к ручке, нажал, толкнул… Картина, представшая перед ним в свете пляшущего кольца света, напоминала разруху в лесу. Комната была совсем небольшой, квадратной, и устланный плиткой пол был чёрен от разбросанных везде комьев земли, глиняных черепков с обрывками узоров и поваленных на бок горшков для цветов с растоптанными, раздавленными растениями. Пахло зеленью, как после стрижки городских газонов, влажностью, как в лесу после дождя, и ещё грязью. На поваленных растениях не было ни одного целого листа – до такой степени был силён гнев того, кто побывал здесь недавно. Итачи почувствовал на своей открытой шее чужое дыхание – это Дейдара, подойдя, как всегда, неслышно, теперь стоял к нему вплотную и водил фонариком по умирающим растениям.
- А я думал, это выдумки, - наконец произнёс он и, отстранив детектива, зашёл внутрь и присел перед поваленным цветком, напоминающим папоротник, погладил его острые листики. – Думал, это придумали.
- Что придумали? – шепнул Итачи, всё ещё не могущий прийти в себя от потрясения.
- Я слышал уже давно, что Зецу очень любит растения и держит у себя дома их целую комнату, похожую на оранжерею. – Блондин повёл лучиком фонаря по стенам. – Вон, гляди, какие окна. И никого он сюда не пускает.
- Тогда откуда весь этот беспорядок?
- В том-то и дело. – Дейдара поднялся на ноги и прошёл к другому концу комнаты, осторожно переступая через растения и крупные черепки. – Говорят, иногда у Зецу ум за разум заходит и он сам в приступе ярости рушит и топчет всё, что попадается ему под руку. Какудзу быстро наводит порядок в доме, но вот к растениям он права прикасаться не имеет, поэтому они могут лежать вот так неделями, пока Зецу опять что-то в голову не стрельнет и он не примется за их восстановление.
- А откуда тебе это известно? – спросил впечатлённый историей детектив.
Дейдара обернулся к нему с грустной улыбкой на лице:
- Я бармен, Итачи, мне многое приходится выслушивать.
Они побродили фонарными лучами по пространству комнаты – не столько затем, чтобы получше рассмотреть, сколько из-за страха, ибо тьма в ней, казалось, была одушевлённым существом, плотоядно подбирающимся к ним, мечтающим насытиться их живой энергией и теплом. Чувство это – будто они находятся в центре концентрированного зла – не пропало, поэтому пришлось смириться и браться за дело.
Кроме горшков с растениями, внутри почти ничего не было. Вдоль стен тянулись шланги, организованные в специальную систему полива, на подвесных полочках лежало несколько книг по растениеводству, в углу стояла красивая бежевая тумбочка с изысканными металлическими ручками, которая уместнее вписалась бы в интерьер какой-нибудь спальни, а в ней было три выдвижных ящика, нижний из которых имел отверстие для замка.
Следующие несколько мгновений Итачи не мог понять, что происходит. Ноги уже несли его в ту сторону, колени сами сгибались, опуская его на пол, руки сами доставали из сумки отмычки, кровь сумасшедше, оглушительно шумела в висках, и ни одной здравой мысли не осталось в голове – всё заполонил, ослепил, задушил своей массой голый инстинкт. Тут, он знал. Сокровище было тут.
Итачи почти не слышал взволнованного голоса Дейдары, и плечо оставалось нечувствительным к его настойчивым прикосновениям.
Тут, оно было тут.
Замок поддался легко, и вот он уже рвёт на себя треклятый ящик – единственное, что стояло между ним и тайной, между ним и всем, – берёт трясущимися руками фонарь, направляет его внутрь…
- Ой… - выдохнул за его спиной Дейдара и тут же умолк, будто подавившись эмоциями.
Итачи первым делом открыл тетрадь: если Зецу в самом деле был виновен, доказательство его вины лежало здесь, на исписанных страницах этого дневника. Нетерпеливым движением он открыл его на середине и буквально вгрызся взглядом в запись посередине страницы.
«Я не сумасшедший, - сообщали первые строки, прыгающие и наскакивающие друг на друга. – Я не сумасшедший. Я нормальный. Я целый. Расщеплённый разум. Это не про меня. Я не псих. Я нормальный».
Так продолжалось до конца страницы. Итачи положил тетрадь на колено, чтобы было удобнее листать, держа фонарь, и открыл её чуть дальше.
«Я видел человека, - начиналась запись без даты. - Он был весь в крови, и я стоял над ним, и я пил его кровь, и я ел его плоть. А когда он повернул ко мне своё лицо, я понял, что он – это я, и тогда я подошёл к зеркалу и взглянул в него. Там был тоже я. Мне стало страшно, и я захотел проснуться. Я проснулся, но не в своей кровати, а на сцене, и глаза слепило, и все смотрели на меня. Передо мной лежал человек, он был весь в крови. Мне страшно, мне так страшно, мне так страшно».
Итачи ощутил, как всё внутри похолодело, и захотелось отшвырнуть проклятую тетрадь подальше, потому что грязь и безумие её, казалось, въедались в его тело через кожу, пробирались по сосудам вместе с горячей кровью, и когда они доберутся до мозга…
Но остановиться уже было невозможно. Он нашёл сокровище. Теперь он обязан убедиться, что сокровище того стоило.
«Я думаю, что они все знают про меня. Они смотрят на меня на сцене, где я Мастер, я Верхний, а кто-то из моих сегодняшних нижних глядит, молчит, он не может говорить, я ему не разрешил. В какой-то момент я отключаюсь, а когда возвращаюсь… Нижний, как заведённый, повторяет стоп-слово, его кожа горит от моего бича, и у меня под ногтями его кровь. И они все знают. Я сам не знаю, что со мной было, а они знают. Мне так страшно, что когда-нибудь случится что-то, и я очнусь, а на месте нижнего будет труп. И они все будут знать, как это произошло, но мне не скажут. Я так этого боюсь».
Итачи, будто загипнотизированный, смотрел на эти строки, и даже не сразу расслышал шёпот Дейдары за своей спиной.
- Перелистни, - твердил он, - на начало. Пожалуйста.
Пальцы еле слушались, но в конце концов ему удалось совладать с собой. На первой странице ничего не было, она была пуста. Записи начинались только с третьей.
«Конан говорит, со мной всё в порядке, я никого не убивал. Она, может быть, просто так говорит, чтобы я не волновался. Вернулись сны про зеркало. Я уже не уверен, что это были действительно сны. Сегодня к нам присоединился новенький, он рассказывает какие-то байки, и все ему верят, а я вот – нет. Боюсь, я – тот я – попробую убить его. Когда-нибудь, не сейчас. Надеюсь, этого не будет, я не могу убивать, ведь Конан сказала, что я нормальный, значит, я никого не могу убивать. Я нормальный. Я нормальный».
- Так и есть, - шепнул Дейдара. – Эту тетрадку я видел у него ещё девять лет назад, когда…
Итачи поднял на него ошалелый взгляд. В этот момент он больше не видел смысла притворяться и обманывать.
- Я знаю, что ты был с ним в Акацуки, - сказал он, и после секундного напряжения они разделили облегчённый вздох.
Дейдара смотрел на него откровенно, не стесняясь своего страха.
- Он часто писал в этой тетрадке, и никто не мог в неё заглянуть, даже Конан. Эта женщина много для него значила. Кстати, эту штуковину она ему подарила, - он указал лучом фонаря на оставшийся в ящике медальон. – Как думаешь, он записывал здесь подробности убийства?
- Если он их совершал, то да, - кивнул детектив и перелистнул тетрадь на последние заполненные страницы.
Однако от тяжёлого чувства, пытающего нутро, было не так-то легко избавиться.
«Я боюсь, боюсь, в кого я превращаюсь?..»
Чувство неумолимо твердило: пускай дневник этот был исполнен поистине мерзких вещей…
«Я хватаю его за волосы и спрашиваю, что он хочет, чтобы я с ним сделал…»
…пускай он сочился самым личным, что только могло быть у этого человека…
«…и я смотрю на них, смотрю, как им нравится мой грим, а в мыслях крутится одно и то же: они знают!..»
…но – там нет того, что он ищет. Зецу мог хоть сто раз быть сумасшедшим с расщеплённым сознанием, но убийцей он не был. Просмотрев записи до конца, Итачи сложил тетрадь обратно и поднялся на ноги. Никогда ещё он не ощущал себя настолько разбитым, настолько пустым, тяжёлым, глупым, беспомощным. В глазах Дейдары читалось столько веры и надежды, что от правды невольно защемило сердце. Он сейчас лишит этого парня, этого доброго, душевного и так трогательно привязавшегося к нему человека чего-то очень важного. Это не была мечта, и надежда – тоже не то слово. Он лишит его курса жизни, вырвет из его внутреннего компаса стрелку, и что случится с кораблём его сознания после – он не мог ручаться. Неужели он в самом деле имел право брать на себя такую ответственность? Неужели он был настолько слеп или, может быть, тщеславен?..
Итачи закрыл ящик, тот щёлкнул автоматически закрывающимся замком. Вот так, теперь никто не узнает, что они здесь были.
- Пойдём, - сказал он, отворачиваясь трусливо, только чтобы не смотреть в эти огромные голубые глаза. – Он не тот, кто нам нужен.
Саске положил трубку и опустился с кресло с задумчивым видом. Звонок он получил от куратора своей группы в полицейской академии, преподавателя, который был в очень хороших отношениях с его отцом ещё с тех времён, как Учиха Фугаку состоял в преподавательском коллективе, а поэтому к нему, как и к Итачи, относился с удвоенным вниманием. Судзуки-сенсей сообщил, что в последнее время его оценки снизились, и если он не возьмётся за учёбу в оставшиеся пару недель, то уже не сможет быть первым в рейтинге на своём курсе. Также он ненавязчиво предложил своему любимому студенту бросить временно подработку и продолжить её уже летом, потому что практику ему уже засчитали, можно будет не разрываться между полицейским участком и рабочим офисом.
«В принципе, он прав, - признал Саске после напряжённых размышлений. – Чёрт, да я и сам знаю, что забросил учёбу в эти недели, но столько всего произошло, и попросту не думалось обо всём этом…».
Значиться первым в списке успеваемости студентов было для Саске не просто делом прихоти, а, скорее, долгом, потому что имя его брата всегда красовалось на вершине рейтинга, и он, как младший брат, не мог позволить себе опускать планку. Но бросить работу означало бы потерять много замечательных вещей, к которым он за эти дни успел здорово привыкнуть: широкую улыбку Намикадзе-сана, его искренние похвалы, общение с дружным коллективом сотрудников, возможность чаще видеться с вечно занятым дядей – если начать перечислять всё, то ему не хватит ночи. И потом, Намикадзе-сан наверняка сильно расстроится, узнав об его уходе, ему придётся срочно искать нового человека, а доставлять лишние хлопоты этому замечательному человеку Саске хотелось меньше всего.
Однако стоило взглянуть правде в глаза. Он полицейский из семьи полицейских, и судьба его ждёт совершенно в ином месте, а не в бизнесе Намикадзе Минато. Повторять дядину судьбу он не хотел, да и не смог бы – с его-то незнанием иностранных языков! И потом, очень кстати ему вспомнилось, что, если он правильно понял утренние бормотания Намикадзе-сана, Хатаке Какаши возвращается на прежнюю работу, стало быть, начальника он оставляет не совсем одного, а из Хатаке, чего греха таить, выйдет куда лучший помощник. Кроме того, не стоило забывать, что согласился он на эту работу только из-за того, что боялся потерять контакт с Наруто, а теперь, когда столько уже произошло, Саске был уверен, что не сможет позволить этому человеку уйти из своей жизни. Пускай он хоть жить переезжает в свою Америку – всё равно не сбежит.
Значит – решено. Завтрашним утром он первым делом заглянет в офис и уведомит всех о своём уходе. Определившись, Саске не почувствовал себя ни на грамм счастливее и, не желая окончательно закиснуть, открыл страницу своего блога, чтобы прочесть, что же написали его друзья в ответ на выложенные им фотографии. Он предварительно написал каждому из них и попросил не упоминать в отзывах обо всём, что он рассказал им вчера, потому что Наруто мог тоже захотеть посмотреть на получившиеся снимки и обо всём прочесть. Предупреждённые таким образом Карин, Суйгетсу и Джуго вели себя до тошноты прилично, а первые двое даже ни разу не поссорились – наверное, хотели произвести хорошее впечатление на возлюбленного их кумира. Саске хотел написать им, что для этого, в принципе, уже поздно, учитывая то, что шестьдесят процентов комментариев в его блоге состоят из их ругани, однако мысль эта совершенно вылетела у него из головы, когда он открыл свой новый пост, чтобы ещё раз полюбоваться фотографиями.
Он выбрал всего три из них. На первой Наруто закатывал глаза к небу, как он часто любил делать, когда пытался что-то вспомнить, на второй смотрел прямо в объектив и что-то спрашивал с лисьим прищуром, а на третьей – улыбался. Касательно этой, последней фотографии Суйгетсу написал ему личное сообщение: «Да, я б тоже влюбился» - и, возможно, этим доказал, что с задачей Саске справился, ему действительно удалось запечатлеть на снимке хотя бы часть красоты внутреннего мира человека, который полонил его сердце.
Они молчали всю дорогу до Kakkazan: растерянные, пристыженные, они переживали потрясение каждый в своём собственном одиночестве. У входа стояла толпа: любопытствующие, не получившие приглашения, пытались задобрить охрану сладкими увещеваниями, а грохочущая изнутри музыка заглушала их голоса, и лица охранников оставались бесстрастными. Дейдара схватил его за руку и потянул к чёрному входу, открыл дверь своим ключом и впустил его внутрь первым. Они оказались в небольшом полутёмном помещении среди кучи огромных ящиков, и было так тесно, что их дыхания смешивались.
- Как думаешь, - глядя на него с надеждой, спросил Дейдара, - что теперь можно сделать?
Итачи покачал головой, прикрыв глаза:
- Я не знаю, мне нужно подумать. В любом случае, скажу тебе вот что: хорошо, что мы туда сходили. Это всё было не зря.
- Послушай, уже поздно, - Дейдара покосился на часы, - мне нужно выходить на работу. Если хочешь, останься, начальник разрешил мне привести на вечеринку одного друга. Может, тебе или мне в голову какая-нибудь толковая идея взбредёт, сразу и поговорим. Ты ведь завтра никуда не спешишь?
Итачи представил, в каком состоянии ему придётся завтра работать, если он примет приглашение, однако всё-таки кивнул. Он был уверен, что сегодня ему уж точно не удастся внятно проанализировать ситуацию – слишком многое пришлось ему пережить за этот вечер, но оставлять Дейдару одного, когда тот так смотрит – будто он его последняя надежда, чтобы не сойти с ума…
- Хорошо, пойдём.
Многие гости, как сообщил им сменщик Бэн, уже разошлись по приватным комнатам, где их развлекают поинтереснее, чем просто электронной музыкой, хорошей едой и напитками, однако за столиками большого зала ещё сидели люди, многие из которых являлись достаточно известными личностями в гей-тусовке. На сцене в разноцветных огнях софитов оперировал с пультом ди-джей, а невдалеке от него стоял круглый столик, за которым сидело двое: один – респектабельного вида мужчина, а человек напротив… Итачи прищурился, чтобы получше его разглядеть. На первый взгляд, это была женщина, но если присмотреться, становилось понятно, что это попросту мужчина с искусно наложенным макияжем и разодетый в яркие одежды – такие, которые обычно ассоциируются у людей с цыганами. На столе перед женоподобным гадалкой лежали две стопки непривычно огромного размера карт.
Заметив его интерес, Бэн пояснил:
- Это Фуку-сан. Она здорово развлекала богачей буквально час назад, её специально для этого пригласили.
Мужчина респектабельного вида поднялся, поклонился гадалке и, оставив на её столе купюру, вернулся за соседний столик к таким же респектабельного вида друзьям.
- Дейдара.
Все трое молодых людей развернулись на этот хриплый, ни с чем не спутываемый голос. Менеджер сегодня выглядел необычно: его привычные скучные костюмы сменили чёрные джинсы и шёлковая рубашка с синим отливом, а длинные пепельные волосы, обычно заплетённые в хвост, сегодня лежали свободно у него на плечах – впрочем, о своей работе он не забыл, об этом свидетельствовал прикреплённый к нарядной рубашке бейдж.
- Дейдара, ты почему опоздал? Уже двадцать минут двенадцатого, - заговорил он своим хриплым надтреснутым голосом, затем перевёл взгляд на Итачи. – А ты что здесь делаешь?
- Я его пригласил, - принялся оправдываться блондин, заслоняя собой своего нового друга. – А где Зецу-сан?
- Там, - менеджер скосил взгляд в сторону приватных комнат. – Он, кстати, спрашивал, будешь ли ты сегодня. Уж не знаю, зачем ты ему и откуда он вообще тебя знает… но, возможно, тебе придётся пройти к нему позже.
Лицо Дейдары побледнело, затем покрылось алыми пятнами гнева:
- Да вы за кого меня принимаете? Я честный работник, я здесь бармен, а не!..
- Надо будет – пойдёшь, - с нажимом заскрипел менеджер, приблизившись к работнику. Под его давлением Дейдара стушевался и опустил плечи. Взгляд менеджера переместился на Итачи. - А ты развлекайся, раз уж пришёл. Итачи-кун, верно?
Он кивнул, и что-то в том, как заблестели при этом серые глаза этого человека, ему очень не понравилось. Дождавшись, пока менеджер отойдёт в сторону, Бэн облегчённо перевёл дыхание:
- Вроде, и не меня отчитывал, а всё равно страшно стало. Дей-чан, ну чего ты стоишь? Иди переоденься и сменяй меня уже, а мне пора уходить, дома Натсу ждёт.
- Иди, - ободряюще произнёс Итачи, заметив, что Дейдара взволнованно смотрит на него, - а я найду чем себя занять.
Тот кивнул и, задержавшись всего на секунду, прежде чем идти, шепнул:
- Только никуда не уходи, - и убежал в комнату для персонала.
Итачи побродил немного по залу, разглядывая исподтишка разномастную толпу, подошёл вплотную к сцене, рассмотреть ди-джея, но тот, истолковав его любопытство превратно, подмигнул ему предлагающе, и пришлось отступить.
- Молодой человек! - раздался приятный голос справа от него. Итачи обернулся – на него смотрела та самая гадалка.
Пускай детектив знал, что это был всего лишь удачный маскарад, назвать этого человека мужчиной даже в своём сознании у него не получалось – слишком по-женски полными были губы, выгодно подчёркнутые красной помадой, слишком тонкими были черты лица, слишком чарующим был взгляд из-под густых ресниц.
- Молодой человек, - повторила Фуку-сан, - вы выглядите таким потерянным. Присядьте, я вам погадаю.
Принимать приглашение почему-то не хотелось – учитывая всё, что произошло за последние несколько часов, он попросту не мог совладать со своими мыслями, и даже такая простая вещь, как развлечение бутафорскими гаданиями на вечеринке, казалась ему донельзя сложной для осмысления. Выразить свой отказ в словах он, как ни старайся, всё равно не смог бы, поэтому только покачал молча головой. Гадалка улыбнулась:
- Если вы беспокоитесь по поводу денег, то с вас я их не возьму, слишком вы мне симпатичны, и уж очень много беспокойства в вашем взгляде. Прошу вас, присядьте. Один невинный расклад не повредит, не так ли?
Сопротивляться такой настойчивости у него попросту не осталось душевных сил, и Итачи опустился на стул напротив улыбнувшейся гадалки. Вблизи лицо её казалось ещё более красивым, чем издалека.
- Взгляните, - её унизанная кольцами кисть с длинными красными ногтями легла на одну из двух колод, поменьше, лежащую рубашками вверх. – Это – старшие арканы Таро. А это, - вторая ладонь опустилась на колоду потолще, - младшие. Мои карты не могут предсказывать точное будущее вплоть до мелочей, они для этого не предназначены. Цель гадания по Таро – очертить возможные пути, стоящие перед человеком, предупредить его о грядущей опасности или, наоборот, порадоваться вместе с ним предстоящей удаче. Я подумала, что во взгляде вашем столько смятения, потому что вы запутались и не знаете, как дальше быть. Карты – мудрый советчик. Выбирайте.
С этими словами она протянула ему колоду, содержащую в себе старшие арканы. Итачи, не особо стараясь, вытянул одну из карт, ощупью напоминающую старый изношенный картон, и перевернул её лицом вверх. С бумажной поверхности на него смотрели мужчина и женщина, большего рассмотреть он не успел – гадалка вырвала карту у него из рук и положила перед собой.
- Влюблённые, - изрекла она и многозначительно приподняла брови. – Это карта, олицетворяющая вас. Скажите, вы влюблены, не так ли? – Итачи кивнул, с трудом заставив себя не думать о том, что Кисаме-сан не знает, где и с кем он сейчас. – И у вас есть брат?
Заметив его искреннее изумление, Фуку-сан изящно рассмеялась, поднеся ладонь к губам:
- Ничего удивительного, что эта карта выбрала вас. Видите ли, несмотря на своё вполне очевидное название, аркан «Влюблённые» может также означать братские узы, тесную дружескую связь. Я предположила, что у вас есть брат, с которым вас очень многое связывает, вас можно назвать лучшими друзьями.
При мыслях о Саске – Саске, у которого сегодня, возможно, состоялось первое свидание и который наверняка ужасно запутан и нуждается в его помощи и совете – в груди заныло больнее, чем от недобрых мыслей об обмане Кисаме-сана.
- Что ж, продолжим, - вздохнула Фуку-сан и начала быстрыми привычными движениями раскладывать карты на столе таким образом, что вскоре перед ними был круг из девяти карт.
Лицо гадалки по мере появления новых арканов всё мрачнело и мрачнело, и наконец, когда на стол легла последняя, девятая карта, она испустила тяжкий вздох и покачала головой:
- Я была права, что подозвала вас к себе, юноша. У вас в жизни творится такое!..
Итачи пододвинул стул ближе, заглядывая пытливо женщине в глаза:
- Что там?
Она вновь вздохнула и ткнула пальцем в карту, помещённую в кругу напротив «Влюблённых».
- Вот, - трагично произнесла она дрожащим голосом. – Ваш противник. Ваш антагонист. «Дьявол».
- «Дьявол» - это не обязательно человек, - объяснила гадалка, убрав, наконец, палец с карты, и Итачи смог рассмотреть, что на ней изображено. От вида существа, похожего на козла, с длинными острыми рогами и перевёрнутой пентаграммой, светящейся во лбу, ему стало ещё больше не по себе. – «Дьявол» - это противоборствующая сила, нечто, что не даёт вам покоя. Это может даже быть ваша внутренняя темнота.
Она повела ладонью над полукругом, главенствовал над которым «Дьявол»:
- Это – ваши дела. – Затем очертила жестом второй полукруг, на краю которого были «Влюблённые». – Это – ваши сердечные переживания, ваша личная жизнь. А теперь смотрите внимательно, дорогой мой, я не буду повторять дважды. Это, - её острый ноготь постучал по карте, находящейся посередине, - «Колесо Фортуны». Эта карта означает, что ничего ещё не предопределено, в ваших силах выбрать собственный путь. А пути у вас, как говорят мне карты, два. – Она указала на карту, расположенную на одном уровне с «Колесом Фортуны», слева. – «Суд». Я, признаться, не понимаю, что он делает в левой половине расклада, которая описывает положительный исход событий… Возможно, это выяснится позже. Теперь, - палец её уткнулся в карту, лежащую справа, и по лицу её при этом прошла тень недовольства. – «Башня». Это очень плохая карта. Она говорит нам о крушении, проигрыше и даже возможной смерти.
Итачи поднял на неё полный смятения взгляд. Теперь у него не осталось ни капли сомнения в том, что разложенные перед ним картинки на столе – не просто развлечение, потому что, совпадение или нет, они сейчас говорили с ним устами своей владелицы, и говорили они пока что только истину. Если исход его борьбы с Дьяволом будет плохой, его ждёт крушение и даже, возможно, смерть. Разве это было не так? Разве не играл он с огнём, осуществляя всю эту безумную авантюру? И разве не понимал он, что на кону теперь стоит не просто его карьера, но и, если не повезёт, если процесс разрушения доберётся до основания башни – то и его жизнь?..
А суд… Суд был хорошей картой, ему, в отличие от не знавшей о нём ничего гадалки, было это достоверно известно. Если он победит Дьявола, того ждёт справедливый суд. Да-да, Фуку-сан, суд не для него, а для того, кто стоял в кругу напротив его аркана, кто был его антагонистом – в раскладе и в жизни.
Гадалка не смотрела на него, сосредоточившись на разворачивающейся перед ней картиной. Указав на ближайшую от «Влюблённых» карту слева, она пояснила:
- «Император». Сильный мужчина, оказывающий на вас большое влияние, осуществляющий над вами покровительство. Хм-м… - Рука её взметнулась, схватила верхнюю карту из колоды младшего аркана и положила рядом с «Императором». – Теперь понятно, этот человек – тот, кого вы любите.
Она подняла на него вязкий взгляд и расплылась в улыбке:
- Не волнуйтесь, карта «9 чаш» - очень положительная, она означает не измену своей внутренней сущности. Иными словами, у вас с ним всё будет хорошо. А вот этот господин… - Она указала на карту, расположенную чуть выше от карты «Суд», которая попадала в полукруг, означающий дела, и описывала положительный исход. – «Верховный жрец». Очень любопытная фигура. Гений добра и зла, носитель тайных знаний и свойств разума, высшей истины. Здесь, пожалуй, мне тоже должны помочь младшие арканы. – Рядом с картой легла ещё одна, и гадалка удовлетворённо кивнула. – «Король пентаклей». Этот мужчина брюнет, порочен, возможно, гомосексуалист. Знаете, кто это?
Перед внутренним взором моментально всплыл образ Орочимару – уж этого человека, не кривя душой, можно было назвать носителем тайных знаний. Он уверенно кивнул.
- Вы должны прислушиваться к нему, если хотите выиграть своё сражение, - строго произнесла гадалка и указала затем на параллельную карту, попадающую тоже под дела, но уже описывающую негативный исход. – «Шут» или «Безумец». – Она положила рядом с этой картой ещё одну из младших арканов и задумалась. – «8 мечей»… Рядом с вами есть человек, у которого, возможно, недавно умер кто-то из близких ему людей. Он потерян, нуждается в вашей помощи, потому что страх и жажда мести заслепили ему глаза.
«Дейдара», - произнёс внутренний голос в его сознании.
- Если вы пойдёте на поводу у этого человека, вы проиграете. Эта связь, - она указала на три расположенные рядом карты – «Безумец», «8 мечей» и «Дьявол», - говорит, что если вы послушаете этого человека, ваши неудачи участятся, и снова – намёк на возможную смерть. – Она подняла на него свои большие красивые глаза, в которых, ему не показалось, плескалось искреннее волнение. – Молодой человек, во что вы ввязались?..
Он смог только выдавить из себя слабую улыбку. Если бы он сам знал ответ на этот вопрос!..
- Что ж, - вздохнула гадалка огорчённо, - моё дело – всего лишь описывать возможное будущее, остальное в ваших руках. Итак, последним из старших арканов, на который мы ещё не смотрели, остался вот, «Сила». Дайте-ка уточнить, - она вновь положила рядом новую карту. – «3 меча». Стало быть, это человек, который обладает подавляющей силой, в корне которой – желание вам добра. Он заставляет вас сделать выбор вопреки вашему желанию, и ещё он приносит вам много душевных страданий. Эта карта лежит в области, описывающей негативный исход, поэтому карты предупреждают: не ломайтесь под его напором, как бы сильно вы ни были к нему привязаны. Это кто-то важный, не так ли? – спросила она мягко.
Итачи кивнул: «Да. Мой отец».
- Что ж, - вздохнула Фуку-сан, оглядывая получившийся неровный круг, - позвольте мне ещё раз пройтись по раскладу и кое-что уточнить. – Она положила новую карту между теми, что в сознании Итачи ассоциировались с Орочимару и убийцей. – «Рыцарь кубков», как интересно. Неожиданное получение денег, эйфория, удача в делах, решение проблем с руководством. Послушайте, если вы будете держаться этого человека, - она постучала пальцем по «Верховному жрецу», - вас ждёт успех. Если же, наоборот, вы будете слушать его, - палец переместился на карту-Дейдару, - вас ждёт крах. И любопытно ещё то, что оба этих человека тесно связаны с «Дьяволом», хм… Возможно, вы знаете об этом лучше, чем я.
Она перешла к осмотру нижней части расклада и вдруг поражённо охнула:
- Ой, я только что заметила! Смотрите, сочетание «Суд» и «Император» может означать разрешение уголовного дела, а «Суд» сам по себе – дачу показаний в судах! Вот ведь незадача, уголовщина у вас стоит в хорошем исходе событий!
Итачи вежливо улыбнулся, хотя внутри на самом деле крутился настоящий вихрь из чувств – настолько сильный, что сложно было удержать себя на месте.
- Словом, вы поняли, да? – уточнила гадалка и обвела рукой «хорошую» половину расклада. – «Суд» для вас означает перемены в положительную сторону, в частности, в работе, но и в личной жизни, источник творческой реализации, духовное возрождение. В то время как противоборствующая ему «Башня», - она указала на карту, представляющую «плохую» половину, - сулит вам только недоброе. Крах, разрыв отношений, смерть. Молодой человек, - её голос стал вдруг ласковым, почти как материнский, - я не знаю, кто вы, но я вижу точно, что впереди вас ждёт серьёзное испытание. Прошу, помните обо всём, что я вам тут сказала. И вот ещё что. – Она взяла в руки карту из центра расклада, «Колесо Фортуны», и протянула ему с улыбкой. – Возьмите. Пускай этот аркан станет вашим талисманом, носите его близко к телу, чтобы он напоминал вам: выбор в ваших руках. Вы в силах изменить судьбу.
- Спасибо, - он в замешательстве принял подарок, - но как же вы будете без неё?..
В ответ Фуку-сан улыбнулась ему горько и стянула с головы платок, став, даже несмотря на женственные черты лица и серьги в ушах, больше похожей на мужчину.
- Послушай, парень, я, может быть, не настоящая женщина, которых все привыкли видеть гадалками, да и место это тоже не то, куда приходят, когда действительно нужна помощь, но… Я очень хорошо разбираюсь в картах, в этом мне не откажешь. И я всё прочла правильно, я видела это по твоему лицу. Тебе грозит серьёзная опасность, и, будь ты хоть сто раз не суеверным, лишняя поддержка не повредит. Возьми.
Он не помнил, как складывал карту в нагрудный карман, как прощался с загадочной женщиной, которая женщиной на самом деле вовсе и не являлась, как потом Дейдара поил его текилой, а когда он начал дремать за стойкой, отвёл в комнату для персонала и уложил на диван, заботливо прикрыв чьим-то пиджаком. Во сне он прижимал обретённую карту-талисман к груди – и этого он тоже не помнил.
- Они были здесь!
Лежащий на диване Хидан вздрогнул и попросил тихо:
- Мастер, пожалуйста, успокойтесь. Они ведь ничего не взяли.
- Они взяли всё! – взревел Зецу громогласно и хлопнул ладонями по лицу, размазывая грим.
Какудзу, пьяный и оттого спокойный, стоял перед экраном системы надзора и щёлкал пультом по комнатам, отслеживая передвижение двоих нарушителей. Одного из них он знал.
- Чего они хотели, ну чего они хотели? – мечась по комнате, повторял скороговоркой Зецу, натыкаясь на предметы и даже не замечая этого. – Они ворвались, они рылись в моих вещах, они видели моё всё – что им было нужно?!
- Они уже ушли, Зецу, успокойся.
Какудзу достал из кармана пачку сигарет, попутно скосив взгляд на наручные часы. Начало пятого. Он вложил сигарету в рот, поднёс к ней зажигалку – но та тут же отлетела в сторону, когда его руку грубо вывернули, отведя за спину. Обожгла резкая боль, и перед лицом замаячили безумные жёлтые глаза, из-за линз кажущиеся воистину нечеловеческими.
- Ты что, с ними заодно? – шепнул ему Зецу чёрно-белыми губами.
В этот момент до Какудзу дошло: с Зецу действительно было что-то не так. Алкогольная дымка разом вышла из него, как будто и не было ни удачной вечеринки, ни свежих мальчиков.
- Хорошо, - он вздохнул примирительно. – Что ты хочешь, чтобы я сделал?
- Я хочу, чтобы ты выяснил, что им было нужно! – ответил Зецу грудным рыком и указал свободной рукой на чёрно-белый экран, на котором двое с фонариками рылись в тайном ящике. – Что этим двоим было нужно! Ему и ему вот! – Палец перемещался с одной фигуры на другую.
- Мастер… - Хидан приподнялся с дивана и смотрел теперь на них потерянным затуманенным взглядом принявшего слишком большую дозу. – Мастер, отпустите Какудзу-сана. Пожалуйста.
Какудзу почувствовал, как руку с силой отшвыривают, и вот он снова был свободен, а Зецу уже мчался в свою тайную комнату – наверняка перечитывать эту долбаную тетрадку и вопрошать у пустоты, зачем же всё-таки нарушители приходили сегодня в его дом.
Справиться с таким Зецу не сможет даже он. От Хидана помощи было не дождаться – тот, бесполезный нижний, снова валялся на диване, похоже, без сознания. Рассудив, что один на один оставаться с Зецу он не испытывает ни малейшего желания, Какудзу достал из кармана мобильный и нашёл нужный ему номер.
- Алло. Орочимару-сама. Я знаю, который сейчас час, но мне очень, очень нужно, чтобы вы сейчас приехали, а то, боюсь, он может натворить бед…
Да, теперь перед Орочимару непростая задача: если он разберется - конец всему детективному маскараду, если не разберется - на себя же подозрение навлечет... Немного странно, что Итачи не догадался про камеры.
Гадалка попала в точку. Теперь Итачи надо только не забывать про возможность нехорошего исхода и не позволить эйфории задурманить голову - и так уже ввязался по самое не хочу.
Про Кисаме-сана даже думать страшновато. Он ведь не в курсе еще, что натворил его подопечный...
Думаю, что Наруто вряд ли уедет. Ну не сможет он вот так взять и бросить друзей, хотя кто знает - ветер-то в руках не удержишь.
И Саске на себя наговаривает, хороший он помощник, а что языков не знает - так это и помешало всего пару раз. Кстати, думаю, что Какаши с Саске вместе будут неплохой командой.
И друзья Саске тоже проявили понимание, хотя Наруто обо всем может догадаться, элементарно не увидев привычной реакции, тоже ведь проницательность.
Ли показал себя с лучшей стороны: мастерски "провел переговоры" с Тен-Тен, хотя и сама Тен, похоже, раскаялась.
Понравились описания Гая: человек волнуется, переживает за своего почти что сына - и спрашивает, сколько раз Гаара может отжаться... будущее нации и все такое...
Бригада КОЙ таки будет вместе)))
П.С.: ну что, вот и еще глава) и события накаляются все сильнее, ждать новую главу уже просто сил не хватает)))
А после - такой переход к Дейдаре и Итачи. Я, пожалуй, тоже считаю, что поход был совершён не зря. Удивил звонок Какудзу Орочимару - что-то тут странно, но сомневаюсь, что это связано с маньяком. Атмосфера дома Зецу передана бесподобно!
Гадалка же как бы отобразила, что происходит в жизни Итачи и показала ему самому. Возможно, это ему поможет в будущем...
За главу спасибо огромное!
Как же долго ждать следующей...Наруто и Саске...блин,обидно стало за Наруто.видно,что он догадывается.а Саске все никак не может решиться.хотя честно говоря,я наверное также поступила бы.в любви я тоже трусишка.ну ничего,у них есть еще время.очень понравился гай с его тестом и возгласами "наш,наш".да и вообще,гаара с ли прямо таки радуют,не то что другие два тормоза.
Мне за Итачи не страшно,он умный,и, думаю, воспользуется всем,что узнал.
Спасибо вам большое за главу.а продолжение теперь только через две недели?что ж,будем ждать
Понравился недовольный Наруто.
- Ты никогда его не сделаешь, да?
- Чего? - не понял он.Хитрый он, хочет, чтобы Саске первым шаг на встречу сделал
Хотя Наруто тоже впервые это к парню испытывает (если мне память не изменят), ладно буду ждать развития этой ситуации.
Тен-Тен в моих глазах реабилитировалась, а Майто Гай вообще молодец! Почаще бы в жизни таких понимающих, а главное заботящихся о тебе людей было бы
После сеанса гадания для Итачи одновременно и расслабилась и напряглась. Вроде все будет хорошо, если слушать Орочимару, а тут
Спасибо за новый день
Насыщенная событиями глава получилась!
Ну, во-первых, очень умилил кусочек Саске-Наруто, какие же они трогательные, все-таки. Вот, сидишь, читаешь про первый поцелуй, и просто повизгиваешь от восторга.
Во-вторых, кусочек Итачи-Дейдара одновременно и нагнал страху, и подтвердил мои подозрения - преступник не Зецу. Я немного подозревала Какузу, но сейчас я в задумчивости. Есть еще и Хидан, который, по сути, маньяк маньяком в каноне... Но это не показатель. Что-то вертится на краю сознания, но пока промолчу.
Лишь бы не Кабуто.
В-третьих, Гай-сенсей меня покорил! Пожалуй, в этом кусочке он был мне даже более симпатичен, чем сладкая парочка.
И, напоследок:
По поводу возвращения Какаши в родные пенаты - Ура! Ура! Ура!
у меня шоке.
глава вроде начиналась так..оптимистично, а закончилась такой напряжённой обстановкой.
умеете же вы накалить атмосферу, Автор.
гадалка..вот это да. я, конечно, понимаю, что это по идее..и так ясно, но Гадалка у вас просто великолепная, да.
глава сама по себе очень....насыщенная)
спасибо =)
Саске, Саске, что же ты теперь будешь делать?
Наруто, а ты сделаешь первый шаг?
Дьяво это Хидан или Какудзу?
мда... одно радует- у Гаары и Ли всё устаканилось окончательно. они- молодцы)))
Гадалка очень понравилась. очень реальный образ. только я не поняла какую карту она дала Итачи...
так классно..сцена когда они фоткались,прямо так светло,няя *______________*
надеюсь Саске доразбирается во всем.. Мама хорошо у него)эх,не у всех такие мамы есть..
насчет Итачи..очень страшно,уу((
Браво! Эту главу ждала как-то с особым нетерпением)) И она оказалась особенно интересной и вкусной))
Я не к тому, что предыдущие главы были менее интересными, совсем нет! Но эта была именно такой... контрастной))
Настроение при прочтении менялось, наверное, раз пять, если не больше, и причем очень кардинальным образом.
Началось все с таких любимых, милых и романтичных Саске и Наруто))
Не скрою, в большой мере ждала эту главу именно из за них, очень уж люблю созданные вами образы именно этих героев)))
Неожиданным был момент с визитом в дом Саске:
А не рановато меня с мамой знакомить? – хмыкнул Наруто,
Вот тут я понимаю Саске... я бы на его месте вообще наверное вмиг поседела...
В принципе, позиция Саске уже более понятна
Он будет молчать, пока не определится с тем, действительно ли Наруто тот, ради которого стоит переворачивать весь свой мир вверх дном.
И могу сказать, что она близка многим из нас... и если в юношеском возрасте, когда чувства еще бьют через край, сдерживать себя сложнее, то чем дальше, тем банальней просто лень становится что-то ради кого-то менять в своём устоявшемся мире(((
Теперь уже не терпится все-таки "выслушать" Наруто)))
Согласна с АрисуАи, мне тоже кажется, что Наруто неспроста и про поезд заговорил, и про стажировку, чтобы как то побудить Саске к действиям. Хотя я далеко не уверена, что он точно решится ехать. Пока это только приглашение от Харви, да и Гаара, тоже не знаю, согласится ли он ехать и оставлять в Конохе то, что наконец то обрел с таким трудом: и друзей, и семью, и любимого... Думаю, Наруто еще и сам сомневается, что ему делать дальше, ехать или нет (ну по крайней мере я бы на его месте размышляла именно так), и ему важно видеть реакцию Саске, чтобы самому сделать правильный выбор.
Конечно, стажировка - это хорошо, это опыт, это возможность посмотреть мир, и полгода - это в принципе не год или два. Люди встречаются на расстояниях, любят друга друга, но все равно это достаточно серьёзное испытание.
Я вот всю неделю пыталась себе представить - как пройдет эта фотосессия)) и чего только моё воображение мне не рисовало)) И сцена в траве тоже была... еще думала, будет поцелуй все-таки или нет) Не было, но это логично. Ценю в вашем рассказе именно жизненность - потому что красивые сюжетные повороты, клятвы в вечной любви, неожиданные признания и полный хеппи энд - это, конечно, эффектно и хорошо, но гораздо более трогает именно вот такая реальная реальность, когда узнаешь в героях себя, когда понимаешь, что да, вот такой он Саске, да любит, да хочет, но не может, пока не может, еще не время. И ты точно такой же, тоже боишься, боишься все испортить, быть отвергнутым. Это мы-то знаем, что и Наруто был бы не против, а Саске не телепат.
Окончание прогулки навеяло ощущение недосказанности между этими героями... и грусть... И ситуация знакомая... думаю знакомая многим, поэтому приобретает некоторые личные оттенки...
Вообще мне нравится, что у этой пары все развивается так медленно, постепенно, так хорошо показаны переходы в том, как Саске воспринимает Наруто, от полного отрицания до первой влюбленности. Чувства - вот что самое важное, самое интересное в персонажах, а не раз-два-три, встретились, влюбились, давай жить вместе.
За Гаару и Ли радуюсь с каждой главой все больше и больше)) какие они молодцы, что нашли друг друга, смогли понять и простить.
Сцена у Гая это нечто просто))) Мне лично напомнило собеседование на какую-то очень супер-важную должность)))
Но я почему-то сразу и предполагала, что с Гаем проблем не будет)) Он хороший и Ли любит как родного, несмотря ни на что)) Все таки сила юности и тут не подвела!
И вот тут на смену первой части главы приходит вторая, совершенно другая - другие герои, другое место, другая атмосфера... Итачи просто мастер. Все-таки, когда мужчина умеет делать своё дело - это круто!! Я такими всегда восхищаюсь. Сцена исследования квартиры написана великолепно! Меня она держала в напряжении от первого до последнего слова... Постоянно казалось что вот-вот что то случится, скрипнет половица, откроется сквозняком окно, слетит с петель входная дверь и на пороге появится Зецу... и все... все пропало...
Как и звучали догадки ранее, Зецу оказался не нашим клиентом, но определенно он клиент для кого-то другого... Интересный персонаж. Раздвоение личности.. я ему сочувствую... это действительно беда для человека, который сам по себе и не является плохим. Но радует уже то, что он не убийца! Неожиданным оказался звонок Орочимару в конце.. но если так подумать, то Зеву одно время находился в больнице, Какудзу работал санитаром, Орочимару в медицине и психоанализе тоже далеко не последний человек - не так уж и удивительно, что они пересеклись. Искренне надеюсь, Орочимару поможет Зецу и у Итачи и Дейдары не возникнет проблем из-за камер наблюдения...
Момент с гадалкой очень интригующий! Карты, все-таки, интересная вещь оказывается)))
В общем, все как всегда блестяще!!! Спасибо за очередную главу и вообще за такое потрясающее произведение!!!
Очень интересно. Оторваться невозможно. И, несмотря на то, что главы большие, каждый раз мало. Остается набраться терпения и ждать очередного воскресенья, очередной главы.
АрисуАи, спасибо отдельное, что отметили, это мой недочёт! "Безумец" или "Шут", вот как должно быть. Я не гадаю на Таро, ramen гадает - это она мне придумала расклад, за что ей низкий поклон.
Бродячий Психолог, Итачи, думаю, даже в голову не пришло, что в обычной квартире могут стоять камеры наблюдения. Но он-то ещё не знал, что Зецу параноик, верно?
С Наруто тут такая штука: допустим, он уже понял со своей стороны, что Саске - его половинка, он его любит и т.д. Как понять, как конкретно относится к нему Саске? Симпатия - это хорошо, но Наруто нужно больше, чем это. Он должен быть чётко уверен в том, что Саске не сбежит после пары месяцев, что ему не надоест, что не решит, что быть "нормальным" ему сподручнее...
Гая я своего тоже люблю. Он, вроде, дурака валяет всё время, но на самом деле рассудительный дядька. Жаль, что в этом АУ его нельзя свести с Канкуро - мне они вместе очень нравятся.
___Sonny___, да, продолжение через две недели. В любви почти все трусишки, особенно если мы говорим о любви нетрадиционной. Даже если видишь, чувствуешь, что есть взаимность, страх всегда присутствует: отвергнет, всё пойдёт не так, навсегда потеряемся... Бедный Саске, я так его понимаю!
Shiholo, свои мысли насчёт нерешительности Наруто я написала немного выше. Я бы на его месте поступала точно так же. Ли и Гааре действительно повезло. И зря Гаара переживал вчера весь день))
Хриза Амирани, я тоже рада, что Какаши вернулся, ему там самое место. Хидан у меня тут просто мазохист, наркоман и вообще пропащий человек, а вот Какудзу - личность острого ума, предприимчивый, шустрый. Неприятный он, словом.
Очень рада, что понравилось про первый поцелуй!
Akane_Genzo, спасибо за гадалку! Очень старалась её выписывать.
Забуза-саныч, карта Итачи - "Влюблённые" (та, что была символом третьей недели).
elf-kind, мама, я думаю, просто уже смирилась с тем, что внуков ей не дождаться)))
~Lundi~, я всё-таки вижу Наруто как решительного парня: если он решил, что они с Саске половинки, значит, никуда они друг от друга не денутся, Саске подождёт его. Но упомянул он про США, конечно же, не зря, тут верно подмечено.
Мне доставляет огромную радость, что читатели видят моё произведение именно как отражение реальности - так, как вижу его я. Для меня ведь это не просто писульки, я, можно сказать, в своём сердце ковыряюсь, чтобы выписать это всё... Так что - спасибо большое!
О связи Орочимару и Зецу мы узнаем в следующей главе, кстати.
Asstronex, я вообще поражаюсь терпению моих читателей. Я-то держу весь сюжет в голове, а каково получать его порционно? Не знаю. Спасибо вам всем за ваше золотое терпение!
АрисуАи, непременно!
Гадалка очень понравилась. очень реальный образ. только я не поняла какую карту она дала Итачи...
карта Итачи - "Влюблённые" (та, что была символом третьей недели).
А я так поняла что гадалка отдала Итачи карту "Колесо фортуны", как талисман и символ того, что еще ничего не предопределено и все зависит от его выбора. Или имелось ввиду какую именно карту достал Итачи из колоды в самом начале?
Для меня ведь это не просто писульки, я, можно сказать, в своём сердце ковыряюсь, чтобы выписать это всё...
Я ваше произведение воспринимаю очень серьёзно) думаю, остальные читатели со мной согласятся. Именно потому что вы много в него вкладываете, некоторые автора буквально хвалятся - вот сел за 20 минут написал фанфик, фанфик может и да, а вот такое за 20/минут/неделю и даже месяц явно не напишешь...
А мне так понравились Генма и Хаяте... такие продвинутые ребята... скажите они еще появятся??? Уж очень интригующие образы получились))
А вообще появление гадалки в любом случае на руку сыграло - помогло как-то по местам все расставить.
Очень интересно про Орочимару и Какудзу, думаю, это далеко не фоновой деталью окажется.
А Зецу мне жалко. Это, наверное, ужасно - терять разум, пытаться схватиться за тонкие ниточки реальности и надежды... Но нет, все равно улетать в пропасть, ведь никто не подаст руку, только вниз тянуть будут.
На счет Гая я и не сомневалась, Гай молодца!
Ждала дооолго фотосета. Он оправдал мои ожидания.)) *попробую чего намалевать...*
Наруто хитрец. Точно - лис. И при том не вредно-продуманый, а умилительно-хороший. И Микото угодил, и Саске подопнул. Это нормально, хорошо даже, что они вперед паровоза не бегут. Мне эта некая медлительность нравится. В ней есть какая-то стабильность, оправданность... Во всем ведь разберутся мальчики...
Спасибо за главу!
Генма и Хаяте ещё появятся на пятой неделе!
Первую сцену "Шести недель" я начала писать каким-то летом - кажется, года три назад. Просто захотелось написать про Наруто и Гаару - таких себе мальчиков-мажоров, и после этого мы с сестрой не спали всю ночь, выдумывая этот мир (он значительно отличается от того, что получился). А прошлой осенью я вспомнила про этот заброшенный файл с единственной, самой первой сценой в спортзале, и решила: а почему бы и нет? Так что мой прощальный подарок фендому затянулся уже почти на полтора года. По окончании надо будет себе купить шоколадную медальку, а бете презентовать по почте что-нибудь в благодарность. Уже договорились на трусах с Гай-сенссеем)))
Angelic Fruitcake,спасибо! Карты не говорят, что от Дейдары нужно отречься окончательно - не стоит просто идти на поводу у его интересов, вот и всё. А слушать, понятное дело, нужно Орочимару - не зря ведь карты назвали его Верховным Жрецом. Теперь главное - чтобы Итачи успел всё переосмыслить.
А с Микото у Наруто, кстати, случайно так удачно вышло - он подсознательно нащупал её слабое место. На самом деле знакомства с мамой Саске он опасался. Что ж, теперь предстоит встреча с отцом...
*попробую чего намалевать...*
Да-да! Было бы так здорово!
Генма и Хаяте ещё появятся на пятой неделе!
и после этого мы с сестрой не спали всю ночь, выдумывая этот мир (он значительно отличается от того, что получился)
Мир классный получился.... именно так, что каждый герой на своём месте, каждый живой человек, а не картинка. Мне особенно нравится как он перекликается с канонным миром, какие-то детали, моменты. Как будто эти два мира идут параллельно, но то там то там - раз и точки соприкосновения. Эта история с источником влюбленных - просто чудо...
ак что мой прощальный подарок фендому затянулся уже почти на полтора года.
Дальше уже ориджиналы пойдут?)
По окончании надо будет себе купить шоколадную медальку, а бете презентовать по почте что-нибудь в благодарность. Уже договорились на трусах с Гай-сенссеем)))
Ну так с медалькой можно не тянуть до окончания)) Как там Наруто учил Саске - нужно награждать себя за каждую маленькую победу на пути к большой цели!
ура! любовь спасёт мир! и Итачи)))
Дальше уже ориджиналы пойдут?)
Да, как раз вчера думала о том, с чего начинать. Конечно, время от времени я буду развлекаться пописыванием всяких историй из жизни персонажей, но это будет всё по мелочам, потому что я очень надеюсь подцепить своих читателей на свои оригинальные миры. До этого, впрочем, ещё долго ждать, так что уместнее, пожалуй, об этом будет говорить после окончания выпуска 6Н.
нужно награждать себя за каждую маленькую победу на пути к большой цели
В некотором роде я так и поступаю: мы с ramen<3 праздновали премьеру 6Н, праздновали выпуск ровно половины... Теперь будем ждать августа))
ммм, это интереснее. ох хох хоюшки, сложно выбрать путь и следовать ему...
сил Итачи на это и терпения)))