fanfiction & original
Название: Шесть недель
Неделя: 5
День: 5
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для пятой недели): AU, angst, adventure, mystery, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC и OFC, убийства и полицейское расследование, смерть персонажа
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 33
Пятница 21 мая
Солнце только тронуло жёлтым боком край пустыни, когда Гаара проснулся. Сон повторился точь-в-точь, только на этот раз он смог остаться в нём немного дольше и услышать-таки, что хотел сообщить ему мальчик в плаще.
Он сел, вытер ладонью поочерёдно влажные щёки. Теперь он понял. Теперь он всё понял.
Ли, почувствовав его взгляд, открыл с трудом глаза:
- Гаара?.. Ты почему уже встал? Опять не спится?
Вместо ответа юноша откинул лёгкое покрывало, поднялся и принялся одеваться в сосредоточенной спешке. Ли не мешал ему – только лежал, закинув руки за голову, и наблюдал безмолвно. Когда его любовник был полностью собран, но не уходил, а только поглядывал на дверь, словно колеблясь, покидать ему номер в одиночку или нет, он протянул:
- Не знаю, куда ты собрался, но если хочешь, я пойду с тобой.
Гаара стоял к нему спиной, оттого лица его не было видно, но у Ли создалось впечатление, что он борется с собой.
- Да, пожалуй, - пробормотал он после долгой паузы и, всё ещё не разворачиваясь, опустился на футон, приготовившись ждать.
***
На него смотрели две пары совершенно мёртвых глаз. Два усталых лица, бледных, словно перед ним стояли привидения, а не живые люди. Две сломанные души. Гаара с натугой сглотнул и заставил себя остаться на месте.
- Простите за беспокойство в столь ранний час, - обратился он через порог к супружеской паре, - но я скоро уезжаю обратно в Коноху, другого времени у меня не было…
На названии города и муж, и жена непроизвольно вздрогнули, взгляды их потяжелели, а уголки губ печально опустились. Гаара продолжил:
- Если вы позволите, я хотел бы помолиться у вашего алтаря, где стоит… прах вашего сына. Это не займёт много времени, обещаю.
Мужчина с тревогой посмотрел на жену, та, поколебавшись, кивнула, и хозяева дома посторонились, разрешая гостю войти. В неловком молчании его проводили по коридорам огромного дома, кажущегося ещё более пустым и одиноким, чем его собственный, в Конохе, затем оставили одного. В просторной комнате с необычайно большими для суновского здания окнами совершенно не было мебели, перед большим традиционным алтарём тёмно-каштанового цвета с открытыми дверцами лежало несколько специальных подушек для молитвы, на одну из них Гаара и опустился в сэйдза, предварительно воскурив благовония, от которых пространство наполнил тонкий аромат скорби. Среди обыкновенного наполнения алтаря – статуэток Будды, колокольчиков, чаш с подношениями – он сразу заметил белую урну с прахом, к которой была прислонена табличка с именем. Чуть поодаль стояла фотография в рамке, а рядом лежал небольшой букет сухих цветов, из тех, которые росли в окрестностях Суны. Гааре почему-то сразу подумалось, что цветы эти, маленькие и жителю богатой Конохи, может быть, могущие показаться невзрачными, числились у Сасори любимыми. Юноша грустно улыбнулся: он тоже в своё время считал эти цветы самыми красивыми на свете – до тех пор, пока не побывал вместе с Наруто в цветочной лавке родителей Ино.
С фотографии на него спокойным взглядом смотрел Сасори – ещё юнец, подросток. Видимо, волосы он выкрасил по приезду в Коноху, то есть после разрыва с родителями, потому что на снимке они были светло-русыми, чуть завивающимися. И всё-таки в чём-то они с ним были похожи, решил Гаара, разглядывая черты мёртвого мальчика, неспокойный дух которого преследовал его в ночных кошмарах. Он вздохнул, закрыл глаза, сложил ладони в молитвенном жесте и сосредоточился.
«Услышь тишину», - говорил ему Ясухиса Оджиро, когда учил правильно расслабляться для медитации. Тишину внутри Гаары нарушало мерное завывание насыщенного песком пустынного ветра – это Сасори, тот, кого он не знал и никогда больше не узнает, пытался дотянуться до его сознания через пространство и время, через порог смерти и вопреки законам жизни. Гаара крепче сжал ладони: «Я не верю в случайности. Если нас связала судьба, значит, зачем-то так было нужно. Кажется, я даже знаю, зачем». Ветер в его голове немного приутих, словно прислушиваясь. «Мы не знали друг друга; может быть, виделись случайно здесь, в Суне, но я этого не помню. Всё, что мне известно доподлинно, это то, что ты умер не своей смертью, а человеческое сострадание за твою смерть досталось мне. Я не хотел этого, поэтому говорил о тебе в сердцах ужасные вещи, злился на тебя. Теперь я понимаю, насколько глупо себя вёл. Надеюсь, ты сможешь простить меня и, когда придёт время, отправишься в своё путешествие дальше, не держа на меня злобы. Я желаю тебе покоя».
Долгое время – сколько, он не помнил – Гаара сидел, закрыв глаза и вслушиваясь, что говорит ему ветер. Ветер, словно решив внять его словам, постепенно утихомирился, смягчился, и теперь агрессивные, неспокойные завывания его сменились едва слышным бормотанием. Звук становился глуше, удаляясь, пока не исчез окончательно – и только когда внутри у него наконец-то зазвенела протяжно острая тишина, Гаара почувствовал, как по сердцу благодатной волной разливается прощение. Он открыл глаза и посмотрел ещё раз на фотографию: возможно, с ним играло воображение, но в глазах Сасори он теперь видел не спокойную отстранённость, а сдержанную, в лучших традициях жителей Суны, благодарность.
Дверь за его спиной отворилась бесшумно, и только когда раздался испуганный вздох, Гаара осознал, что в комнате он не один – развернувшись, он встретился взглядом со старой женщиной в лёгком чёрном наряде с белым шарфом вокруг шеи. В глазах незнакомой старухи, едва видимых из-за нависающих бровей, застыло одновременно несколько сильных эмоций: удивление, суеверный страх и за всем этим – искорка слепой надежды. Её морщинистая рука с маленькими ногтями крепко держалась за левую сторону груди, словно там всё вдруг сжалось игольчатой болью. Её рот с тонкими сухими губами открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы: она силилась что-то произнести, но слова, похоже, застряли у неё в горле, и вместо этого она во все глаза смотрела на юношу.
Гаара начал подниматься:
- Простите…
У старухи подкосились ноги, её руки взметнулись в поисках опоры и едва успели сжаться на косяке двери, предотвращая падение. Испугавшись, юноша устремился вперёд, чтобы помочь, но женщина отшатнулась и со слабым протяжным стоном начала отступать назад, в коридор, не сводя с него исполненного искреннего ужаса взгляда. Гаара замер на месте, совершенно растерявшись: было вполне очевидно, что от его поддержки пожилой женщине могло стать только хуже, но стоять вот так и ничего не предпринимать он попросту не мог.
Сухие губы незнакомой женщины разомкнулись, и она спросила зловещим шёпотом:
- Кто ты? – Гаара не успел определиться с ответом, как она продолжила со всё нарастающими истеричными нотками: - Ты демон? Ты пришёл мстить мне за смерть внука?
Он медленно покачал головой, но слова возражения проворно увиливали от него, и приходилось молчать, против воли подпитывая нарастающее между ними напряжение затягивающейся тишиной. Из другой части дома к ним уже неслись поспешные шаги.
- Мама! – надрывно закричал ворвавшийся в коридор мужчина и тут же подхватил старую женщину под руки. – Мама, что с вами?
- Чиё-сан! – лепетала подлетевшая с другой стороны женщина. – Что случилось? Сердце, это снова сердце? Врача вызвать?
Вокруг стало вдруг невероятно шумно, заговорило сразу несколько человек, и сквозь море голосов прорвался, режа слух, пронзительный старушечий вопль:
- Он пришёл, чтобы наказать меня за Сасори!
- Да нет же! – попытался перекричать её мужчина. – Это его знакомый из Конохи, он всего лишь молился, мама, успокойтесь…
- Он хочет, чтобы я признала свою вину! – хрипло выла, не слушая, она. – Чтобы я ответила за свои прегрешения!
- Чиё-сан, пожалуйста, вам нельзя переживать!
Гаара зажмурился так крепко, как только мог, но безумное, искажённое страхом и болью лицо старухи Чиё всё равно стояло чёткой до жути картиной перед его внутренним взором, как назойливое привидение. Вскоре, к его облегчению, женщину увели под руки слуги, а перед ним извинились и предложили ячменного чая.
- Извините мою мать, молодой человек, - вынужденно улыбнулся ему мужчина. – Она никак не может прийти в себя после смерти внука. Грызёт себя изнутри. Говорит, что он сам виноват, но на самом деле винит во всём себя. У нас ведь, в Суне, порядки совсем другие, чем в Конохе…
- Я знаю, - кивнул Гаара, - сам родом отсюда.
Мужчина вздохнул с видимым облегчением:
- Значит, вы понимаете. Мама сделала всё, чтобы после того, как все узнали о его… о его связи с другим мужчиной, Сасори чувствовал себя здесь не дома, вот он и сбежал от нас… Мы не знали, где его искать. Надеялись, что всё в порядке, ведь он был умным мальчиком. Скажите?..
- Гаара, - подсказал юноша.
- Гаара-кун, вы были другом моего сына?
- Нет, не совсем, - покачал он головой, съёжившись под безжизненным взглядом жены радушного хозяина, - но в некотором роде нас многое связывало.
Ли ожидал его у ворот: разговорившись с местными ребятами, он играл с ними в какую-то игру, где нужно было метать камни, и те, похоже, были в восторге от его ловкости. На застывший в его глазах вопрос Гаара послал ему вялую улыбку:
- Прости, что задержался, возникли кое-какие… В общем, всё кончилось неплохо.
Он так и не рассказал ни кому принадлежит этот дом, ни зачем он туда отправился, и Ли не спрашивал. К отелю, где их уже ожидала готовая к отъезду группа, они возвращались молча, и песок умиротворённо перешёптывался у них под ногами.
***
Дейдара бросал на него взгляды, исполненные неподдельного восхищения его мастерством перевоплощаться, и Итачи был склонен считать, что похвалу он заслужил. Не далее как полчаса назад он ещё не знал троих мальчишек-соседей своего сообщника, и вот они уже лежали все вместе на расстеленном на полу покрывале и разговаривали, будто старые приятели. С именами, правда, возникли проблемы, имена Итачи почему-то не запомнились, поэтому он окрестил своих новых знакомых по внешним признакам: рыжий, тощий и синеглазый. Рыжий был самым болтливым и без конца расспрашивал детектива о его жизни до приезда в Коноху, тощий в основном пил и время от времени перекидывался парой ленивых фраз с сидящим рядом Дейдарой, а вот синеглазый… Этот помалкивал, и по тому, как он смотрел – тяжело, затравленно, - Итачи догадался: он что-то знает.
Попросив ненавязчиво хозяина квартиры выйти с ним на кухню, якобы чтобы показать, где найти чай, он шепнул:
- Сделай так, чтобы двое куда-то смылись, мне нужно остаться наедине с синеглазым.
Дейдара опустил взгляд на его грудь, где под майкой был прикреплён микрофон. В наушниках у обоих парней раздался голос капитана оперативной группы:
- Что там, ребята? Что-нибудь есть?
- Я думаю, - склонившись над Дейдарой, чтобы говорить в его микрофон, заговорил приглушённо детектив, - что один из них что-то знает, но в компании не скажет.
- Тогда в чём проблема? Устройте ему откровенный разговор, - отозвался наушник приказным тоном. – Мы стоим под домом, если что.
Дейдара вернулся в комнату с наигранной улыбочкой на лице.
- Ребята, - обратился он к двоим ненужным им мальчишкам, - а помните, вы просили, чтобы я вас готовить что-нибудь вкусненькое научил? Давайте попробуем? Я как раз зарплату недавно получил, еды в холодильнике хватает.
- Здорово! – обрадовался рыжий, поднимаясь пружинящим движением на ноги. – А что готовить будем? Тору, ты пойдёшь?
Тощий мальчишка с изящными чертами лица и размазанным после рабочей ночи макияжем зевнул:
- Ну, разве что если что-то сладкое…
- Больше трёх человек моя кухня не выдержит, - заторопился Дейдара, когда синеглазый тоже собрался встать, - так что, Риочи, посиди пока с Итачи, ладно?
Детектив послал ему благодарную улыбку за сообразительность, тот понимающе моргнул. Вскоре на кухне забила ключом жизнь: заведённые Дейдарой, юные горе-повара с радостными визгами пытались размять тесто, а старший парень, которого соседи дружно величали «сенсей», со смехом обзывал их безрукими и терпеливо показывал, как правильно. Синеглазый Риочи лежал на спине, закинув руки за голову, и наблюдал за игрой света и тени на потолке. Квартира у Дейдары была совсем небольшой и состояла из кухоньки и одной комнаты. Итачи предполагал, что на футоне, который лежал нерасстеленным у окна, спал Сасори – возле подушки лежала кукла, на вид довольно жутковатая; впрочем, он никогда не был ценителем искусства. У Дейдары рядом с футоном лежала небольшая глиняная птичка – как разъяснил ему новый друг, Сасори привёз её ему из Суны в качестве сувенира, и с тех пор птичка превратилась для него в некое подобие талисмана. Помимо этого, в комнате имелся высокий, почти до самого потолка, шкаф, рядом с которым стояла сумка (Итачи догадался, что туда сложили вещи покойного), а также небольшой стол с ноутбуком и стопкой книг и конспектов – учебные материалы Дейдары.
Всю предыдущую ночь Итачи провёл на ногах: до двух они вдвоём светились на дискотеке, позже он сам отправился в бар, на который указал ему Орочимару, но охота вышла неудачной: двоих показавшихся полиции подозрительными личностями скрутили и допросили в участке, но через несколько часов выяснилось, что оба – обыкновенные тайные завсегдатаи подобных заведений, психологическому портрету не соответствуют, к тому же ещё и были готовы предоставить алиби на ночь последнего убийства. Вернувшись в участок, детектив позволил себе четырёхчасовой сон, после чего встретился с приехавшим из дома Дейдарой, чтобы поговорить с Орочимару, а позже, как и планировалось, они уже вдвоём завязали общение с мальчишками-проститутками, живущими по соседству с Дейдарой, в надежде вытянуть из них хотя бы что-нибудь ценное.
Теперь, сидя на покрывале рядом с одним из них, Итачи размышлял о том, что учёный-криминалист вновь оказался прав в своём чутье: идея поговорить с соседями Дейдары вполне могла оправдать ожидания.
- Слушай, - вдруг заговорил с ним сидящий напротив Риочи, - а ты лица его не видел? Когда он тебя вырубал.
Итачи покачал головой, прикоснувшись к тому месту, где до сих пор побаливало от первого удара:
- Я не помню, память так и не восстановилась.
Мальчишка обратил на него тяжёлый взгляд, словно не доверял, прикрыл свои выразительные глаза редкого синего цвета:
- А знаешь, у меня два года назад друг пропал.
Он произнёс это совершенно незаинтересованным тоном, будто констатировал, что сегодня хорошая погода, но Итачи ощутил, как внутри него всё сжалось в плотный комок и чей-то незнакомый голос пробормотал удовлетворённо у него в голове: «Вот оно». Внешне же он всего лишь поднял брови, якобы не понимая, о чём речь. Риочи из-под наполовину прикрытых век сверкнул острым взглядом:
- Я уверен, что это тот же парень.
Сердце заволновалось, забилось с удвоенной частотой, заколотилось болезненно о рёбра, но силой воли Итачи подавил нарастающее возбуждение почуявшего след охотничьего пса: нужно помнить о своей роли. В наушник затараторили: «Отлично, выдави из него как можно больше». Он изобразил на лице крайнее удивление:
- Да ну? Серьёзно? А ни с кем не перепутал?
Мальчишка передёрнул плечами:
- Я точно помню, как мой друг садился к нему в машину. Бутылочно-зелёная такая, в марках не разбираюсь – легковушка; справа царапина длинная. Лица не разглядел – темно было, да и мы тогда оба крепко выпили. После этого о своём друге я ничего не слышал. Мы вместе комнату снимали, так что я знал бы, если бы он надумал уехать, а так деньги-то остались, вещи все его, мобильник…
Итачи с трудом сглотнул. Дышать стало тяжело, и вместе с этим в макушке головы завихрилось какое-то сладкое и лёгкое чувство – чувство первой удачи. Наушник взорвался сразу тремя голосами оперативников, требующих от него выяснения деталей, и детектив едва не выдал себя тем, что поморщился, - благо, его собеседник как раз в это время отвернулся, чтобы взглянуть на шумящих на кухне юных поваров.
- И что, совсем ничего не помнишь? Может, часть номера или какой голос у него был?
- Хриплый такой голос, - отозвался бледным тоном паренёк. – Это октябрь был, как раз все болели, так что, думаю, он просто с больным горлом был. Ну и… Говорил в приказном тоне и очень мало. Я тогда ещё решил, что он, наверное, на работе привык так разговаривать, не перестроился ещё.
- Что ещё? – переспросил Итачи, смочив остатками воды в стакане пересохшее горло. – Что ещё ты помнишь?
- Ещё… Он был в костюме. Зачем тебе всё это знать?
Молодой человек игриво передёрнул плечами, заранее готовый к такому вопросу:
- Я подумал, если послушаю тебя, то, может, вспомню сам что-то и смогу помочь полиции.
Синеглазый послал ему грустную улыбку:
- Тебя, наверное, послушают, учитывая их безнадёжное положение… А вот когда я тогда ещё, два года назад, пришёл в участок, на меня там посмотрели, как на последний кусок дерьма, и сказали, что друг мой наверняка валяется где-то обдолбанный и что если он попал в передрягу, то сам в этом же и виноват. С тех пор я в полицию – ни ногой. Пускай сами его ловят, раз такие умные.
В наушнике ему наперебой отдавали приказы сразу несколько голосов, но шумы проскальзывали мимо сознания – его внимание было всецело затянуто в подсвеченную изнутри синеву глаз, заколдовано услышанным, очаровано собственной удачей. Итачи едва хватило терпения высидеть с мальчишкой приличествующую в таких случаях минуту молчания, после чего он стремглав рванул прочь из комнатушки, бросив на ходу, что ему не очень хорошо.
- Молодец, Итачи, - сообщил ему голос капитана из наушника, лишь только он, закрывшись в туалете, назвал кодовое слово, означавшее, что он один и может говорить. – Мы уже отправили данные в участок, ждём приказа. Молодец, парень.
Детектив приложил ладонь к левой стороне груди. Было такое ощущение, будто там внезапно открылся энергетический поток и голубоватый свет бьёт оттуда ключом, прокладывает себе путь в лёгкие, выходит свежим морозным облаком вместе с дыханием. Это была эйфория.
***
- Что?..
Наруто опустил взгляд на шоколадную поверхность круглого дубового столика. Он выбрал местом встречи именно эту кофейню, потому что никто из их общих друзей о ней не знал, она была чем-то вроде их тайного места, где можно всласть посекретничать, не боясь быть застуканным каким-нибудь Кибой с настроенным на такие вещи слухом. О том, что именно здесь, за этим самым столиком, ровно четыре недели назад его друг сидел в компании тогда ещё просто призрака из прошлого, Рока Ли, Наруто не знал, поэтому поначалу его удивляла рассеянность, с которой Гаара слушал его затянувшееся повествование. Когда история, однако, подошла к трагичной развязке, он начал ощутимо волноваться, и вот теперь смотрел на него с непередаваемым сочетанием изумления, боли и отчаяния, запрятавшимся в зелени глаз, и выносить такого Гаару, понявшего абсолютно всё за несколько секунд, было невозможно.
- Повтори-ка, что ты сейчас сказал, - попросил юноша бесцветным голосом.
Наруто, боясь поднять голову, боясь обжигающего взгляда, пробормотал, уставившись на свои руки:
- Я сказал, что я его поцеловал.
Со стороны Гаары раздался протяжный стон – такой, словно не дающая ему покоя мигрень ударила, выбрав лучший момент, изо всей силы, и он пытается совладать с болью. Наруто несмело посмотрел на друга – тот спрятал лицо в ладони и качал головой, продолжая тихо стонать. Спрашивать, всё ли с ним в порядке, показалось Наруто глупой идеей, ведь ясно, что после таких новостей вряд ли бы кто-то обрадовался, а уж тем более Гаара… Поэтому он молчал, кусая губы для отвлечения от мрачных мыслей, и ждал.
- Наруто, - наконец, после пятиминутного молчания, показавшегося ему вечностью, позвал его друг, - скажи мне, что ты не совершил ошибки.
- Я… - замялся парень, запутавшись в вариантах: ему думалось, что Гаара назвал бы несколько из его возможных дальнейших действий ошибочными.
- Скажи, что не переспал с ним, - уточнил тот, догадавшись о причине заминки.
Наруто поспешно замотал головой:
- Так вышло, что… Короче, он ни с того ни с сего обозвал меня блядью и убежал. С тех пор мы не разговаривали.
- Замечательно, - выдохнул побледневший Гаара и запустил пальцы в волосы, проделывая в них широкие борозды. – Просто замечательно. Меня не было всего два дня, а ты уже возомнил, что тебе нравятся парни, и успел почти что трахнуться с Учихой Саске. Наруто, ты не гей, ты понимаешь это?
Он не успел обронить даже слова в свою защиту, как его атаковали вновь – Гаара начинал терять над собой контроль.
- Прекрати себя обманывать, что ты мне несёшь? Поцеловал он его… Мало ли! Это ничего не значит! Я тебя умоляю, не стоит делать поспешных выводов, тебе оно не надо, поверь мне, я знаю точно, это не твоё. Тем более Учиха!
- Я люблю его.
Над некоторыми словами мы не имеем власти, но они имеют власть над нами, и когда приходит нужное для их рождения время, они сами слетают с наших уст. Так подумал Наруто, когда произнёс совсем не то, что хотел, и вынужден был наблюдать за тем, как взгляд Гаары со злого меняется на уязвлённый, как он поднимается и мчит к выходу, забыв на столе мобильный, а на спинке стула пиджак. И пускай застеклённые двери показывали, что он замер на выходе, со стороны улицы, и теперь стоял, прислонившись к стене головой, - Наруто тысячу раз успел пожалеть, что порой человек не властен над собой. Он вынужден был переговорить с встревоженной официанткой, заказал им коньяка, заранее предугадав, что крепкий напиток пригодится для предстоящего разговора, и, чувствуя, как от волнения подрагивает всё внутри, пошёл забирать друга.
Гаара уже успел у кого-то попросить сигарету и теперь вдыхал плотный ядовитый дым, кашлял, вытирал слезящиеся глаза и снова вдыхал. Наруто стал напротив, совсем близко:
- Выкинь, ты же ненавидишь сигареты.
- Отъебись, - огрызнулся юноша, откашлявшись, и предпринял попытку уйти, но Наруто сделал резкий шаг так, чтобы отрезать другу путь к отступлению.
- Гаара, - позвал он мягко, пытаясь поймать его блуждающий взгляд своим, - прости, что не сказал тебе раньше.
- Не сказал, что ты идиот? – Гаара швырнул недокуренную даже до половины сигарету в урну и принялся усиленно тереть покрасневшие глаза. – Я и так об этом знал, Узумаки. Отвали, серьёзно, я не хочу тебя сейчас видеть.
- Я зато хочу. – Наруто, вдруг почувствовав прилив сил, поймал его за плечи и, крепко сжав их, заставил посмотреть на себя. – Послушай, это не баловство и не шутка. Я люблю его, я уверен, что он – моя половинка, абсолютно уверен.
На губах Гаары заиграла его знаменитая презрительная усмешка, сейчас, однако, больше попахивающая отчаянной попыткой скрыть вот-вот готовый сломиться дух:
- Хорошо же с тобой обошлась твоя половинка. Брось, Узумаки, мы оба знаем, что ты не…
- Я, - перебил Наруто сурово, - люблю его. Я не могу этого изменить, не могу вырвать из его из сердца только из-за того, как он со мной поступил. Пожалуйста, постарайся меня понять. И ещё… не нужно себя винить.
Здесь он попал в точку – в самое болезненное место: Гаара вздрогнул, вырвался одним резким движением, опустил со вздохом голову, и тени от козырька кафе легли на его лицо гротескной маской.
- Иногда я боюсь тебя, Узумаки, - прошелестел почти бесшумно его печальный голос. - Ты копаешь слишком глубоко…
Ощущая давление вины на своих плечах, Наруто приобнял друга за плечи, притянул к себе, точно так же, как делал это сам Гаара две недели назад во время их загородного пикника, и шепнул в ухо:
- Пожалуйста, прости меня. И помоги.
Гаара отстранился, пробормотал зло пару ругательств в его сторону, затем, глядя себе под ноги, толкнул дверь кофейни и вошёл внутрь, не оборачиваясь, чтобы взглянуть, идёт ли Наруто следом.
***
Ожидать, пока придут результаты разведки, разыскивающей тёмно-зелёный автомобиль с царапиной на правом боку в квартале и его окрестностях, было невыносимо. Он никак не мог помочь также и с поиском подобного авто в базе данных дорожной полиции Конохи. Бездействие выводило из себя, заставляя его только больше курить и срываться на случайных сотрудников криминального отдела, поэтому Орочимару решил воспользоваться возможностью проветрить голову и принял приглашение Джирайи заглянуть к нему домой, чтобы посмотреть на какой-то сюрприз.
Всю дорогу у него не выходило из головы то, что удалось выведать Итачи у того мальчишки: если бы они привели план с расспросом в действие раньше, возможно, убийца бы уже сидел за решёткой. От этой мысли в желудке зашевелило сотнями пальчиков волнение, но Орочимару решительно сдавил руками руль и заставил себя сосредоточиться на дороге: нет, всё было сделано правильно, потому что всему своё время.
Он переживал за Итачи: тот недостаточно отдыхал, выматывал себя, стал бледнее обычного, и ещё у него время от времени проявлялся нервный тик в ладонях. Нарушение можно было вполне списать на его упорное нежелание долечиться в больнице, чтобы приступить к операции незамедлительно, однако же кто разбудил в нём этот огонь нетерпения? Кто искусно надавил на кнопочки юношеской гордыни и подчинил своей воле, потому что таков был план? Он, Орочимару, хитрый змей, и теперь ответственность за жизнь Итачи лежала на его плечах. Если произойдёт что-то непредвиденное, сомнений в том, кто виноват, даже не должно возникнуть.
Погружённый в тяжкие размышления, учёный поднимался по лестнице, искал нужную квартиру, нажимал на кнопку звонка. Дверь ему открыл… Это определённо был Джирайя: те же черты лица, глубокие морщины на лбу от его вредной привычки постоянно этот самый лоб морщить в моменты концентрации, те же выбеленные стоматологическим путём зубы. Но что-то было радикально иным. Орочимару, не осознавая, что из головы его разом вылетели недавние тревоги, впился внимательным взглядом в лицо друга. Тот позволил себя рассмотреть.
Наконец учёный слабо выдохнул, не веря своим глазам:
- На человека стал похож…
- А то! – хохотнул Джирайя, враз помолодев лицом на тридцать лет, и энергичным жестом дал знак следовать за собой.
В комнатах, когда-то похожих на фотографии в модных журналах о дизайне, не осталось теперь почти ничего из былой роскоши, зато посреди гостиной лежало несколько огромных коробок, обёрнутых в плотную коричневую бумагу. Одна из коробок была распакована – именно к ней и подошёл, всё ещё не до конца веря, что это всё не сон, Орочимару. Внутри лежали книги. Новенькие, пахнущие типографией, и каждая – с именем его друга-писателя наверху. Что ж, этот факт не удивлял, зато название!..
- Ты всё-таки дописал её, - улыбнулся учёный и взял одну из копий романа в руки, полистал, наслаждаясь ощущением качественной бумаги. – Решил сам издаваться?
Джирайя неловко рассмеялся, почёсывая затылок:
- Так от редакции пока решения дождёшься! Я же знаю, как это всё происходит, а Тсунаде-химе выходит замуж совсем скоро, так что мне нужно было торопиться.
- Ты, я вижу, продал кучу вещей, - Орочимару обвёл красноречивым взглядом пустующее пространство.
- Да, пришлось… Но это ничего, я ещё заработаю.
- Вот, значит, как?..
Уложить всё это в голове казалось непостижимой задачей. С Джирайей они были знакомы с первого курса университета, и ни разу за все эти годы его друг-тугодум не делал ничего подобного для своей возлюбленной – боялся, что посчитает за тряпку и перестанет уважать. Джирайя не умел систематически работать над собой, все вершины брал наскоками, а если промахивался, то падал потом очень долго, да ещё и норовил утянуть за собой друзей. Человеку вроде него трудно, удерживая в голове одну-единственную цель, методично, шаг за шагом, стремиться к ней. Орочимару нравилось сравнивать этот процесс с идущим через пустыню к горе человеком: каждый день путник преодолевает несколько километров, но бесплодные земли окружают его так же, как и вчера, и позавчера, и за день до этого; солнце светит так же невыносимо ярко, выпивая из тела жизненные соки, и гора кажется такой же далёкой и недостижимой. Но если приглядеться повнимательнее, вглядываться в гору каждый день, то можно заметить, как контуры постепенно становятся всё острее, вырисовывается всё больше деталей, и вот в один прекрасный день путник, измотанный долгой дорогой, осознаёт, что стоит у подножья той самой горы и вдыхает идущий с высот хвойный аромат гордых елей, а пустыня осталась за спиной.
Каким-то непостижимым образом его другу удалось преодолеть свою пустыню, но путь был далёк от завершения: теперь ему предстояло вскарабкаться на вершину. Возможно, написание книги, единственной настоящей книги в его жизни, являлось всего лишь очередным из его наскоков, затянувшимся во времени, возможно, он сорвётся в попытке покорить гору и, как всегда, снова рухнет в пропасть – однако Орочимару почему-то был абсолютно уверен в обратном. Слишком много уверенности излучала фигура Джирайи, слишком много благодатного света было в его глазах. В этот раз ему не наткнуться на скользкий камень, не сорваться – Тсунаде тоже почувствует перемену в нём и не сможет чинить ему препятствий: ведь сколько долгих лет она ждала, пока путник доберётся до вершины и спасёт её!..
Орочимару ехал обратно в приподнятом настроении. Он не обманывал себя насчёт того, что до развязки ещё далеко, но направлял свой внутренний взор мимо участка с рытвинами и тянулся к светлому финалу. На заднем сиденье лежала копия романа, который Джирайя начал писать в студенческие годы, но забросил на половине, побоявшись, что книга, являвшаяся, в сущности, искусным пересказом его жизни, своим хорошим концом могла навечно приковать его к одной женщине, а он в те времена был слишком молод и ветрен, дабы понять важность моногамии в жизни человека. И вот теперь, почти тридцать лет спустя, история наконец-то написана, и Орочимару был уверен, что знает содержание последних её страниц.
Забывшись, он не успел вовремя среагировать, когда на дороге появился автомобиль, и только в последний момент вывернул руль резко вправо, действуя совершенно на автомате, потому что парализованное страхом сознание не осознавало ровным счётом ничего. Раздался удар, оглушительный звон стекла, его швырнуло вперёд, и если бы не ремень безопасности, он непременно лежал бы уже на асфальте, нашпигованный осколками. Вместо этого ему достался только удар о верхнюю часть руля. Завыли сигнализации – одна, другая, третья – по всей улице. По плотному лобовому стеклу со стороны водительского сиденья пошла похожая на молнию трещина.
Орочимару попытался открыть глаза. Салон плыл перед глазами, за границами очерченного стёклами мира скользили фигуры: кто-то подходил, стучал, что-то говорил. Он не понимал ни слова – по всей голове с тяжёлым уханьем разносилась боль, вспыхивая то тут, то там. Сердце безумно колотилось в груди. Руки дрожали.
Внезапно в нестройный хор голосов вклинился высокий, дребезжащий:
- Ты вообще смотришь, куда едешь, дядя?! Свет, свет же жёлтый был, почти красный зажёгся! Мы с тобой оба умереть могли, а у меня жена молодая, ребёнок скоро будет! Да за такое права отбирать надо! Не, ну вы согласны?
- Да заткнись ты, мужик! – прервал его женский возглас. – И скорую вызывай! Не видишь, его башкой стукнуло?!
- Мы уже вызвали! – отозвались с другой стороны мальчишеским голосом. – И полицию тоже!
Голоса продолжали спорить, ему стучали в окно, чтобы открыл дверь, мужчина, авто которого пострадало, продолжал напоминать всем о молодой жене, а сигнализации всё не унимались, пищали вразнобой, мешая зевакам слышать друг друга. Орочимару положил раскрытые ладони на руль и посмотрел на свои дрожащие пальцы. Теперь он понял. Теперь он всё понял.
Перед глазами всё плыло мутными красками, по щеке справа текло что-то тёплое и липкое, но он не обращал на это внимания – внезапно всё на свете потеряло для него всякое значение. Всё, кроме одного.
Выбравшись с трудом из машины, Орочимару первым делом схватил за грудки возмущённого автолюбителя и притянул к себе.
- Парень, - сказал он, пытаясь перекричать нарастающий вой сирен, - мне срочно нужно в полицию!
***
- Что случилось?
У Кисаме на коленях лежали документы, и когда он резко поднялся навстречу учёному, все они разлетелись веером по полу. Незнакомый парень, поддерживающий учёного под локоть, виновато улыбнулся:
- Мы попали в аварию, а он заладил: вези, мол, в полицию.
Старший инспектор-детектив поражённо разинул рот, глядя на криминалиста: правая сторона лица его была вся в тёмной крови, волосы слиплись, красные следы остались на плече пиджака, испачкали бурыми пятнами рубашку.
- Почему?.. У вас кровь идёт, вы в курсе? Вам нужно в больницу!
Орочимару отмахнулся:
- Пустяки. Хошигаке-сан, я, кажется, всё понял. Права.
- Что права? – переспросил Кисаме, невольно пронявшись нервным возбуждением учёного.
Тот вырвал свою руку у случайного провожатого и принялся вышагивать по пространству участка между чьими-то рабочими столами, ныне пустующими.
- Раньше он водил ту самую машину, зелёную с царапиной, и избавиться от трупов было легко по очевидным причинам, но потом – вероятно, полгода назад, тогда была убита самая давняя найденная нами жертва – он потерял права, или, может, машину, или и то, и другое, поэтому вынужден был бросать трупы прямо в квартале, ведь вывезти их незаметно у него уже не было возможности. Вы понимаете, о чём я?
Кисаме обменялся тревожным взглядом с выглянувшим на шум Такэо:
- Значит, если мы пробьём по базе данных, кто за последние полгода…
- Мы его найдём, - кивнул Орочимару, и внезапно слабость подкосила его ноги, он едва не рухнул на пол – вовремя поддержал тот самый парень, который его привёл.
Внутри, в животе, всё скрутилось в трепещущий пульсирующий комок. Кисаме рванул в свой кабинет, там нажал на кнопку быстрого набора на телефоне и, когда трубку подняли, взволнованно произнёс:
- Фугаку! Мне снова нужна информация из твоего отдела, срочно!
***
Гаара уже был крепко пьян. По многолетним наблюдениям Наруто, в состоянии алкогольного опьянения такой силы он чаще всего начинал вслух рассуждать о жизненных вопросах, которые, так или иначе, сводились к его одиночеству. Теперь же, когда на одиночество ему было грех жаловаться, центром его невесёлых рассуждений стал запутанный клубок отношений его друга с Учихой Саске.
- Ну, хорошо, - в который раз вздохнул он, опуская пустой стакан на стол. – Допустим – допустим! – что ты действительно, как говоришь, в него влюбился. Я тебе поверю. Допустим. Почему ты сразу ему не сказал, а ждал, пока он взбесится?
Сам Наруто тоже ощущал воздействие алкоголя: он изъяснялся уже далеко не так чётко, как в начале их разговора, длящегося уже около часа, и с каждой минутой становилось всё труднее контролировать свои плещущие через край эмоции.
- Ну не могу же я вот так взять и сказать человеку такое! – возмутился он, пожалуй, слишком громко – пожилая супружеская пара, слушающая джаз-музыкантов на сценке, обернулась неодобрительно. – Не могу, понимаешь? – повторил он уже гораздо тише. – Тем более, Саске ведь парень, откуда мне было знать, как он отреагирует - ты ещё вспомни его гомофобные замашки поначалу!.. Мне нужно было проверить. Да и вообще, хоть я и уверен в своих чувствах, мне кажется, что он считает их – свои чувства по отношению ко мне – ошибкой или чем-то вроде этого. Думаю, ты бы в такой туманной ситуации тоже не признался бы.
- В этом ты прав, конечно, - согласно кивнул Гаара, отчего-то взглянув на него необычайно пристально. – Но, похоже, Учиха у нас оказался латентным геем. Как думаешь, что он действительно к тебе испытывает?
Наруто передёрнул успевшими где-то загореть плечами:
- Не знаю. Может быть, просто притяжение, может, что-то глубже… Но он явно не понимает меня, иначе не закатывал бы этот скандал. Чёрт, если бы только вчерашнего дня не было!.. Всё шло так здорово, пока Саске не помешался! То есть, я понимаю, почему он так поступил: ему стало страшно привносить радикальные изменения, и он нашёл лазейку, чтобы улизнуть – обвинил меня в каком-то дебильном тайном плане. Мне кажется, он потом сам поймёт, насколько сглупил, но...
- А это, - прервал его Гаара, - говорит о его совершеннейшей внутренней неготовности принять то, что между вами промелькнуло. Он трус и вряд ли исправится. Подумай сам: не такой он человек, чтобы легко меняться, а ты что, хочешь его постоянно подталкивать в спину, чтобы он соображал? Удовольствия в этом мало. И вообще, Узумаки, подумай, о ком мы говорим – это Учиха! Учиха, который тупит на каждом шагу!
- Он не тупит, - неожиданно заступился за обидчика блондин, - просто такой характер… Ему всё обдумать, взвесить надо.
Гаара только отмахнулся от него устало и плеснул себе в стакан ещё коньяка.
- И что ты сделаешь, если он придёт к тебе с извинениями?
Вопрос этот Наруто задавал себе уже неоднократно прошлой ночью, в которую ему не удалось заснуть, поэтому ответ он знал:
- Пока он не определится, я о нём слышать не хочу. Я-то могу подождать, для меня это не проблема, но если он извинится, а через два дня снова начнёт меня в чём-то подозревать, я его пошлю. У меня, в конце концов, тоже имеется гордость, и мне принять свои чувства тоже было нелегко. Может, мне и не пришлось проходить через муки принятия своей гомосексуальности, как ему, но всё-таки…
- Если эта сука надумает к тебе подкатывать с такими вот несерьёзными заявочками, - прервал его Гаара, зло оскалившись, и в глазах его сверкнула сталь, - я разобью ему лицо, клянусь.
***
Сумерки ещё только начали прокладывать свой путь на улицы Конохи, поэтому в Kakkazan было пока ещё немного посетителей. До смены Дейдары оставалось ещё немного времени, поэтому они вдвоём сидели за столиком, потягивали коктейли и делали вид, что увлечены непринуждённой беседой. На самом деле на уме у обоих было одно и то же: сейчас все силы отдела были направлены на поиски зелёной машины с царапиной на боку – единственной серьёзной зацепки, которая могла вывести их на личность маньяка. Работники полиции просматривали записи дорожных камер, по всему кварталу и его окрестностям рыскали замаскированные под обывателей ищейки – все стремились найти след этой проклятой машины.
Итачи стиснул кулак под столом: если всё получится, если зацепка оправдает себя…
Мысль его прервалась, когда слух его поймал идущий снаружи шум. Похоже, кто-то скандалил на улице, и скандалил очень серьёзно. Поразмыслить об этом у Итачи, однако, не хватило времени – миг спустя дверь заведения распахнулась, с глухим стуком ударившись ручкой о стену, и внутрь, подобно чёрному урагану, влетел Зецу. Ровно неделю назад он тоже заходил сюда, только от чинного поведения, от взгляда свысока не осталось и следа – краска на лице, ранее наложенная идеально симметрично, теперь была жутко размазана, глаза под жёлтыми линзами сверкали безумно, неудержимо, дико и рыскали по напуганным посетителям, пока наконец не остановились на них двоих. Зецу издал нечеловеческий рык и метнулся резким движением к ним – влетевший следом Какудзу не успел удержать своего подопечного за плечо.
Дейдара побледнел и начал было подниматься, но одним мощным ударом его повалили на пол вместе со стулом, столик ухватили за край столешницы, подняли – и в следующую же секунду растерявшийся Итачи обнаружил себя погребённым под ним. По груди растеклись остатки коктейля, прикреплённый к телу микрофон уколол электрической искрой – и, похоже, приказал долго жить. В наушник орали: «Что случилось? Быстро, говорите, нам вмешиваться?», затем сигнал прервался. Дейдара, стоя на коленях и держась одной рукой за разбитый нос, прогнусавил тихо:
- Не надо…
Не успел Итачи собраться с мыслями, как придавивший его столик отлетел в сторону, и над ним угрожающе нависла фигура Зецу.
- Что вам было нужно? – зарычал он, падая на колени, и его длинные сильные пальцы сомкнулись на шее детектива. – Отвечай, что вы искали?!
Перед глазами замелькали тёмные пятна. Итачи попытался вырваться, но стало только хуже – давление усилилось.
- Сейчас же отвечай мне! – гремел над ним безумный голос. – Отвечай!
- Господи, Зецу! Отпусти его немедленно!
Это был Какудзу. Он тряс своего бесконтрольного подопечного за плечи, вынуждая отступить. С другой стороны в нападающего вцепился Дейдара, который, глотая собственную хлещущую из носа кровь, повторял, как заведённый:
- Отпустите его, да отпустите же!
Пальцы на шее Итачи внезапно разомкнулись, Зецу рывком поднялся с колен и со всего размаху ударил блондина в солнечное сплетение – тот отлетел к стойке, ударился спиной об один из стульев и, коротко вскрикнув, осел на пол.
Итачи понял, что отключается: картина мира стремительно выцветала, в голове появилось странное плывущее чувство, голоса перемешались, зазвучали с чудовищной громкостью, перебивая друг друга:
- Быстро скажите мне! Скажите, что вам было нужно!
- Зецу, успокойся!
- Что?! Что вам было нужно?!
Поддавшись липкому забвению, целующему его потяжелевшие веки, он прикрыл глаза, казалось, всего ненадолго, но когда вновь открыл их, Зецу уже куда-то пропал. Не было и всех посетителей, зато несколько столиков были перевёрнуты, и вокруг них по полу растеклись тёмные лужи в кашице из мелких осколков. Рядом с ним сидел на корточках Дейдара. Его фирменная майка спереди потемнела от крови, нижняя половина лица, шея, волосы, ладони – всё было в крови. В стороне от них стояло двое – Какудзу и менеджер.
- Простите, Мизуки-сан, - бесконечно долго повторял одно и то же Какудзу. – Простите его, мне действительно казалось, что у меня всё под контролем, но сегодня он как с цепи сорвался, честное слово, мы с Хиданом не успели ничего сделать…
- Какудзу-сан, всё в порядке, - отвечал ему менеджер едва слышным хрипом – его голос ещё не восстановился. – Я позабочусь об этих двоих. Идите и помогите Зецу-сану.
- Да, мне нужно доктора знакомого вызвать, только он может с ним совладать… Ещё раз извините. Я возмещу все убытки, обещаю.
Дейдара склонился над Учихой и зашептал:
- Ты отключился… Как самочувствие? Подняться можешь?
Итачи провёл ладонью по холодному лбу, возвращая лицу чувствительность, несколько раз крепко зажмурился, чтобы пропали плывущие перед глазами круги, и только после этого смог сесть. В голове стоял какой-то шум, но, на удивление, тело не болело. Зато Дейдаре явно крепко досталось, выглядел он ужасно – будто сейчас в обморок упадёт.
- Дейдара, - обратился к нему менеджер, отправив, наконец, Какудзу прочь, - иди срочно домой. На сегодня мы закрываемся.
- Но, бучо…
- Никаких возражений. – По неосторожности Мизуки-сан повысил голос, и тот снова сорвался на шёпот, звучащий, впрочем, не менее убедительно. – Домой.
Молодой человек обратил неуверенный взгляд на Итачи, безмолвно спрашивая совета. По легенде, они были всего лишь приятелями, и у каждого имелась своя независимая жизнь: Итачи, только приехавший в Коноху ветреный парень, за неимением денег и приличной работы торговал своим телом, Дейдара работал и параллельно заканчивал учёбу – стало быть, слишком тесными их связь не могла быть, и если сейчас взяться упрямствовать и требовать, чтобы новый друг сопроводил его, вышло бы нереалистично. Кроме того, подумалось детективу, задача Дейдары на сегодня, можно сказать, была выполнена, а вот его миссия как раз только начиналась, и это было важнее всего. Поэтому он кивнул незаметно своему напарнику, отпуская, – по лицу того пробежала тень недовольства, но он всё же поднялся:
- Заглядывай на днях, - бросил он, как подобает в их показных отношениях, без особой надежды, но с налётом искренности.
Итачи выдавил из себя одну из своих фальшивых улыбок:
- А ты береги себя.
Менеджер стоял у стойки и, похоже, делал себе напиток, на них внимания не обращая. Перед тем, как уйти, Дейдара склонился к уху детектива и затараторил на придыхании:
- Я пойду к ребятам, пускай меня домой отвезут, а то, чувствую, не дойду. Удачи.
- Спасибо, - бросил Итачи в ответ.
Отпускать Дейдару не хотелось: слишком бледным, измотанным и обессиленным выглядел он после неожиданного нападения. Итачи провёл его взглядом, даже не шелохнувшись, хотя всё внутри него так и рвалось на помощь – слишком дорог стал ему за последние дни этот парень, слишком многое их теперь связывало.
Наушник, похоже, вышел из строя после удара, но он решил, что Дейдара и так расскажет всё оперативной группе, не было нужды связываться с ними по телефону прямо сейчас. Они как раз успеют съездить за новым оборудованием для него, а он, может быть, зайдёт куда-нибудь на время, подождёт их звонка, а потом уже…
- Итачи-кун, - раздался рядом с ним хриплый шёпот.
Менеджер протягивал ему стакан с плещущейся в нём янтарной жидкостью:
- Я вижу, ты напряжён. Выпей.
***
Это было рискованно. Проклятый мальчишка Дейдара мог в любой момент вернуться – слишком преданными глазами он смотрел на Итачи, словно боялся от него оторваться. Чёрт, да кто угодно мог помешать им.
Но ждать больше было нельзя, тьма внутри него разрослась до такой степени, что не помогало ничто из его прежних уловок. Он должен был получить свет, как можно скорее.
В виски был подмешан хороший препарат: не раз он наблюдал за тем, как его мальчики от этого зелья мирно, постепенно погружались в сон – не глубокий, но достаточный для того, чтобы всё подготовить. Для того, чтобы он мог поглотить свет, носитель должен быть в сознании. Это работает только так.
Да, он действительно ставил на кон всё, расставляя сети именно сейчас. Он слишком торопился, да, да, торопился, и всё было некстати, и завтра у многих будут вопросы – в первую очередь, у Дейдары. Он скажет, что мальчишка ушёл и больше не возвращался. Он скажет, да. Потому что свет был слишком ему нужен, потому что без света его ждало нечто многократно худшее, чем смерть. Смерть… Если бы всё было так просто.
***
Орочимару ссорился по телефону с каким-то Какудзу, доказывая, что не может приехать к нему прямо сейчас, поэтому у компьютера за спиной полицейского из лаборатории поиска и обработки информации стоял один Кисаме. Оглядев десяток выведенных на экран карточек из базы данных дорожного патруля, он указал на одну:
- Вот! Ну-ка, открой на полный.
Он пробежал взглядом прилагающийся файл. Тоуджи Мизуки*, тридцать шесть лет, родился в небольшом городке недалеко от Конохи, долгое время жил в Кири, лишился водительских прав семь месяцев назад вследствие решения суда. Водил тёмно-зелёную Toyota.
- Ты, - указал он полицейскому на лицо пепельноволосого мужчины, - найди всё, что сможешь, по нему.
*Первую серию все помнят?
***
- Боже, да что у вас там произошло?
В фургончике творился переполох: трое оперативников одновременно вытирали его лицо смоченными водой ватными тампонами, которые нашлись в аптечке, остальные мужчины в чёрных костюмах оперативной группы АНБУ бились над системой слежки в попытке восстановить связь с Итачи. Капитан сидел с хмурым видом в стороне и, похоже, погрузился в серьёзные раздумья.
- У него из строя всё вышло, не пытайтесь, - в который раз предупредил Дейдара, но оперативники его не слушали. – Я думаю, он позвонит вам, когда надумает начинать операцию, идти в тот бар сразу было бы нелогично…
- Двое наших уже сидят в засаде, как было оговорено, - бросил один из его лекарей.
- Да, но… - Дейдара попытался найти нужные слова, но не смог и только вздохнул побеждённо: - Короче, вам будет непонятно, это нюансы его роли.
- Роли, блядь, - подал голос капитан, почесав лысую голову. – Надумал опять чёрти чего, небось.
- Не надумал, - обиделся юноша, - Итачи больше не стал бы идти на неоправданный риск. Ай!..
- Прости, - молодой боец АНБУ, по неосторожности задевший тампоном его распухший нос, послал ему извиняющуюся улыбку. – Слушай, ты столько крови потерял… Ты точно в порядке?
Дейдара оглядел мужчин затуманенным взглядом. Признаться, что ему плохо – так плохо, что перед глазами плыли одни только серые пятна, - означало бы задержать операцию, ведь они обязательно захотят отвезти его в больницу. После того, что случилось с Итачи, все участники охоты тряслись над ними обоими, словно они были сделаны из фарфора, и это, помимо всего прочего, раздражало. Кроме, разве что, заботы того молодого АНБУ.
Но, видимо, крови он действительно потерял достаточно – силы, которые он старательно копил для изображения нормального состояния, утекали из его тела со всё большей стремительностью, и в определённый момент он осознал, что не может держать голову прямо на плечах – пришлось прислониться щекой к холодной стене фургона. Пудовые веки закрывались сами собой. И быстро-быстро, словно автомобиль на огромной скорости, от него ускользала, выцветая, реальность…
- Эй, что с тобой? Что случилось?
Дейдара уже не услышал этого.
***
- Раньше работал хирургом.
Орочимару и Кисаме обменялись одинаковыми понимающими взглядами, и обоим вспомнились аккуратные, слишком аккуратные порезы на телах жертв.
Старший инспектор-детектив сжал в руках только что распечатанный файл, сминая бумагу.
- Найдите мне его теперешнее место жительства и место работы, - приказал он сдавленно. - Позвоните, чтобы дали ордер на обыск. Живо.
Двое полицейских впопыхах отдали ему честь и помчали прочь – каждый выполнять своё поручение.
***
- Спасибо.
Итачи отодвинул от себя пустой стакан. Он сидел на привычном месте за стойкой, поддерживая тяжёлую голову рукой, и пытался сфокусировать взгляд на лице менеджера. Тот стоял напротив, за стойкой, и смотрел, не отрываясь.
- Итачи-кун, от Дейдары мне известно, что ты ищешь приличную работу у нас в квартале. Это правда?
Кивок дался ему с трудом. По лицу менеджера, молодому и долженствующему быть красивым, но по какой-то причине казавшемуся отталкивающим, пробежала тень облегчения.
- Я как раз хотел поговорить с тобой об этом. Уже две недели я ищу управляющего складом. Без него, сам понимаешь, мне приходится туго.
Он говорил самые обычные вещи, но, возможно, из-за сорванного голоса или по какой-то иной причине слушать его было жутковато – слова будто обволакивали сознание, затягивали в вязкую трясину, убаюкивали.
- Обязанности несложные, ты быстро научишься. Приступать можешь хоть завтра. Я… Хотел бы показать тебе сегодня складское помещение, оно находится здесь, с противоположной стороны здания. Завтра снова придётся принимать посетителей, а сегодня мы так удачно закрылись – как раз появилось время всё тебе разъяснить. Ну так что, ты заинтересован?
Роль обязывала его согласиться, и Итачи снова кивнул. В голове плыло какое-то странное чувство – словно кто-то умудрился впихнуть в его черепную коробку плотное облако, и оно висело там, грязно-серое, мешало мозгу функционировать, усыпляя своим давлением, своей массой. Итачи поднял усталый взгляд на менеджера…
***
- Тайчо, он пришёл в себя!
За затылок его поддерживала чья-то тёплая ладонь. Дейдара приоткрыл глаза. Трясло. Вокруг него столпились оперативники, а над ним нависло лицо самого юного из них, во взгляде которого, ещё не приобрётшем суровость видавшего виды бойца, читалось неприкрытое волнение.
- Потерпи, Дейдара, мы тебя везём в больницу. Всё будет хорошо.
Чужие пальцы слегка зарылись в его волосы, несмело погладили. Дейдара снова закрыл глаза – и его тут же затянуло обратно в пустой мир беспамятства.
***
- Сейчас он работает менеджером в Kakkazan. - Орочимару нахмурил брови. – Не то ли это заведение?..
Кисаме уже тянул его к выходу, свободной рукой прижимая к уху мобильный.
***
Это был Дьявол. Вначале Итачи подумалось, что вернулись недавние галлюцинации, но даже несмотря на сгущающееся облако, грозящее разорвать своим объёмом его голову, как воздушный шар, он с небывалой ясностью ощущал, что момент этот – реальный, человек, стоящий напротив него, - реальный, и то, что он видит в его глазах, – тоже реально. Это был тот самый неуловимый призрак с рогатой тенью, которого он поклялся поймать любой ценой, и призрак этот нигде не скрывался, никуда не убегал. Всё это время он был здесь. Ждал, пока его жертва вернётся, изощрялся в продумывании очередного плана её поимки или, может быть, просто держал нос по ветру, выжидая нужного момента.
«Не простуженный, - вспомнив невпопад утренний разговор с синеглазым парнем, пробормотал про себя детектив, - у него уже тогда были проблемы с горлом».
Менеджер стоял у выхода из общего зала и указывал направление – через комнаты для персонала, через служебный вход, а там пройти всего минуту и завернуть налево, вот и склад. Ключи звенели у него в руке. Ключи от склада были только у менеджера.
Итачи поднялся. Он сделает то, что должен сделать.
***
- Чёрт побери!
Звонок Хошигаке-сана застал их в пути, поэтому, даже не доехав до больницы, им пришлось возвращаться, но на дороге произошла серьёзная авария, и они застряли в пробке. Молодой оперативник, убедившись, что товарищи не смотрят в его сторону, позволил пальцам пройтись по бледной щеке порученного ему Дейдары. Тот больше не приходил в себя и поэтому не был в курсе последних новостей о своём начальнике.
Хошигаке-сан орал так громко, что всем в фургончике было и так всё слышно даже без использования громкой связи:
- Позвоните Итачи на мобильник и предупредите, вы что, тупые совсем?!
Все взгляды устремились к телефону, который был специально предназначен для экстренных случаев вроде этого, но тот внезапно сам завибрировал на стойке. Оперативники переглянулись между собой удивлённо, затем один из них поднёс телефон к уху:
- Алло, Итачи?
Несколько секунд он просто вслушивался, затем с совершенно озадаченным видом протянул трубку капитану:
- Там ничего, звуки какие-то только. Шаги напоминает.
***
Контроль ускользал от него слишком быстро, а он так надеялся, что сможет! Но рука с телефоном безвольно упала, и он не успел произнести ни слова. Теперь он был способен только идти вперёд, переставлять ноги, как зомби – не развернёшься и не убежишь: поймает, повалит, скрутит. Единственной надеждой теперь оставалось только…
Телефон выпал из его рук с глухим стуком. У Итачи не хватило сил даже повернуться.
***
Нужный ключ то и дело убегал от него, связка звенела с неподобающей ситуации игривостью. Мизуки чертыхнулся полушёпотом. Вокруг было темно, и только за спиной стоял, пошатываясь, его мальчишка, а в нём – свет. Красивый, хороший. Скоро он заберёт его. Замок наконец-то поддался, дверь пошла внутрь. Тьма, любимая сестра-соратница, окутала его приветственным объятием.
***
- Я знаю, он попал в беду.
Полицейская сирена проглотила его слова, но Орочимару прочёл по губам. Похоже, они могли оказаться у Kakkazan раньше оперативной группы, которые, судя по голосам в телефонной трубке, чуть ли не бились в истерике.
- Что означали эти шаги? – продолжил Кисаме свои бормотания и прибавил газу. – Я вообще ничего не понимаю. Почему он не ответил? Он в беде, точно говорю, он в беде, что-то случилось, что-то пошло не так…
Орочимару заставил себя вернуть размышлениям хладнокровие. Если старший инспектор-детектив готов был вот-вот потерять рассудок от волнения, то хотя бы он должен был остаться в здравом уме.
- Хошигаке-сан, - произнёс он максимально спокойным голосом, хотя у самого внутренности словно бы скрутило в тугой комок от тревоги. – Пожалуйста, держите себя в руках и ведите машину нормально. Если мы с вами разобьёмся, никому от этого лучше не станет. И потом, я уже сегодня побывал в ДТП, с меня хватит.
Кисаме сжал зубы с такой силой, что на лице его заиграли желваки, но всё-таки снизил скорость – самую малость.
***
Он не помнил, когда потерял сознание. Кажется, в тот самый миг, когда переступил порог складского помещения. Очнулся он уже внутри. Было холодно. Откуда-то едва заметно раздавался гнилостный запах. Его руки на запястьях связали чем-то, по ощущениям напоминавшим верёвку, и завели за спину. Майки на нём не было, на белой груди открывался прикреплённый специальной клейкой лентой микрофон.
Лампочка горела только одна, удерживая их в жёлтом круге света, остальное же помещение утопало во тьме, и можно было только угадать очерченные полумраком ящики, полки, коробки. Мизуки мерял широкими шагами освещённое пространство. На нём были резиновые перчатки, он нервно поигрывал скальпелем, зажатым в одной руке, а во второй сжимал его чёрную майку, то и дело поднося её к лицу и вдыхая, словно бы насыщаясь ароматом его тела.
Итачи было почему-то совершенно не страшно. Ни капельки. Он опустил взгляд: сумочка с картой-талисманом всё ещё была при нём – значит, всё будет хорошо. Он надеялся предупредить оперативников о своём плане: довести ситуацию до критической, заставить напасть на себя, чтобы потом даже при отсутствии прямых улик пронырам-адвокатам не удалось вывернуть убийцу из стальной хватки руки закона. Но такой поворот событий тоже не был провальным. В чём-то он был даже лучше.
За эти дни Итачи так устал бояться, устал трястись над каждой тенью, что когда эта самая тень всё-таки добралась до него, его охватила самая настоящая апатия. Он не станет даже пытаться вырваться, учинять истерику с воплями – наверняка у хорошего расчётливого менеджера вроде Мизуки все эти неприятные последствия охоты на живого человека были давно предусмотрены. Кроме того, судя по выражению лица охотника, он уже понял, что сегодня ему попалась меченая дичь.
- Ты из полиции, - повторял он, как заведённый, одними губами, но Итачи разобрал. – Ты из полиции, ты из полиции…
***
- Вы серьёзно?
- Серьёзно, пацан, а ты думал, мы тут с тобой шутки шутить надумали? – огрызнулся капитан на его поражённый возглас.
Дейдара уставился на него ошарашенным взглядом. Он пришёл в себя всего несколько минут назад, и на него в спешке вывалили все последние известия, в которые поверить было невероятно сложно. Его начальник, с которым они вместе работали уже больше года, Мизуки-сан оказался… Времени привыкать к новостям ему не дали – машина уже тормозила у главного входа в Kakkazan.
- Сиди внутри, - приказал ему строго капитан и, поднеся оружие к плечу, дал команде знак следовать за ним, но дверь фургончика внезапно открылась с внешней стороны, и на них уставился взбешённый Хошигаке-сан.
- Там закрыто, ломайте дверь, - приказал он и, увидев Дейдару, махнул ему рукой: - Иди сюда, ты же тут всё знаешь. Что с носом, кто разбил? Ладно, это потом. Если его нет внутри, куда он мог сбежать, как думаешь?
Молодой человек облизал сухие губы. В голове всё ещё было странное чувство, но сил в нём магическим образом прибавилось – возможно, из-за новостей и волнения за Итачи, или, может, от мягких ненавязчивых прикосновений того доброго юноши из АНБУ. Он поднялся, вышел на улицу – вокруг их автомобилей уже начала собираться толпа зевак. Орочимару стоял в стороне, скрестив руки на груди, и явно прилагал все усилия к тому, чтобы выглядеть собранным.
Дверь взломали без проблем, но ни в зале, ни в комнатах для персонала никого не обнаружилось. Дейдара почему-то даже не сомневался в этом. Он уже тянул Хошигаке-сана за локоть в переулок, где было совершено первое нападение на Итачи: там находился служебный вход, а дальше, если пройти до конца и завернуть налево, - склад.
- Только у бучо есть ключи от него…
Жёлтые глаза Орочимару сверкнули жутким светом.
- Все за мной, - скомандовал Хошигаке-сан, доставая из кобуры пистолет.
Телефон Итачи, лежащий на асфальте, именно он заметил первым.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
Неделя: 5
День: 5
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для пятой недели): AU, angst, adventure, mystery, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC и OFC, убийства и полицейское расследование, смерть персонажа
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 33
Пятница 21 мая
Солнце только тронуло жёлтым боком край пустыни, когда Гаара проснулся. Сон повторился точь-в-точь, только на этот раз он смог остаться в нём немного дольше и услышать-таки, что хотел сообщить ему мальчик в плаще.
Он сел, вытер ладонью поочерёдно влажные щёки. Теперь он понял. Теперь он всё понял.
Ли, почувствовав его взгляд, открыл с трудом глаза:
- Гаара?.. Ты почему уже встал? Опять не спится?
Вместо ответа юноша откинул лёгкое покрывало, поднялся и принялся одеваться в сосредоточенной спешке. Ли не мешал ему – только лежал, закинув руки за голову, и наблюдал безмолвно. Когда его любовник был полностью собран, но не уходил, а только поглядывал на дверь, словно колеблясь, покидать ему номер в одиночку или нет, он протянул:
- Не знаю, куда ты собрался, но если хочешь, я пойду с тобой.
Гаара стоял к нему спиной, оттого лица его не было видно, но у Ли создалось впечатление, что он борется с собой.
- Да, пожалуй, - пробормотал он после долгой паузы и, всё ещё не разворачиваясь, опустился на футон, приготовившись ждать.
***
На него смотрели две пары совершенно мёртвых глаз. Два усталых лица, бледных, словно перед ним стояли привидения, а не живые люди. Две сломанные души. Гаара с натугой сглотнул и заставил себя остаться на месте.
- Простите за беспокойство в столь ранний час, - обратился он через порог к супружеской паре, - но я скоро уезжаю обратно в Коноху, другого времени у меня не было…
На названии города и муж, и жена непроизвольно вздрогнули, взгляды их потяжелели, а уголки губ печально опустились. Гаара продолжил:
- Если вы позволите, я хотел бы помолиться у вашего алтаря, где стоит… прах вашего сына. Это не займёт много времени, обещаю.
Мужчина с тревогой посмотрел на жену, та, поколебавшись, кивнула, и хозяева дома посторонились, разрешая гостю войти. В неловком молчании его проводили по коридорам огромного дома, кажущегося ещё более пустым и одиноким, чем его собственный, в Конохе, затем оставили одного. В просторной комнате с необычайно большими для суновского здания окнами совершенно не было мебели, перед большим традиционным алтарём тёмно-каштанового цвета с открытыми дверцами лежало несколько специальных подушек для молитвы, на одну из них Гаара и опустился в сэйдза, предварительно воскурив благовония, от которых пространство наполнил тонкий аромат скорби. Среди обыкновенного наполнения алтаря – статуэток Будды, колокольчиков, чаш с подношениями – он сразу заметил белую урну с прахом, к которой была прислонена табличка с именем. Чуть поодаль стояла фотография в рамке, а рядом лежал небольшой букет сухих цветов, из тех, которые росли в окрестностях Суны. Гааре почему-то сразу подумалось, что цветы эти, маленькие и жителю богатой Конохи, может быть, могущие показаться невзрачными, числились у Сасори любимыми. Юноша грустно улыбнулся: он тоже в своё время считал эти цветы самыми красивыми на свете – до тех пор, пока не побывал вместе с Наруто в цветочной лавке родителей Ино.
С фотографии на него спокойным взглядом смотрел Сасори – ещё юнец, подросток. Видимо, волосы он выкрасил по приезду в Коноху, то есть после разрыва с родителями, потому что на снимке они были светло-русыми, чуть завивающимися. И всё-таки в чём-то они с ним были похожи, решил Гаара, разглядывая черты мёртвого мальчика, неспокойный дух которого преследовал его в ночных кошмарах. Он вздохнул, закрыл глаза, сложил ладони в молитвенном жесте и сосредоточился.
«Услышь тишину», - говорил ему Ясухиса Оджиро, когда учил правильно расслабляться для медитации. Тишину внутри Гаары нарушало мерное завывание насыщенного песком пустынного ветра – это Сасори, тот, кого он не знал и никогда больше не узнает, пытался дотянуться до его сознания через пространство и время, через порог смерти и вопреки законам жизни. Гаара крепче сжал ладони: «Я не верю в случайности. Если нас связала судьба, значит, зачем-то так было нужно. Кажется, я даже знаю, зачем». Ветер в его голове немного приутих, словно прислушиваясь. «Мы не знали друг друга; может быть, виделись случайно здесь, в Суне, но я этого не помню. Всё, что мне известно доподлинно, это то, что ты умер не своей смертью, а человеческое сострадание за твою смерть досталось мне. Я не хотел этого, поэтому говорил о тебе в сердцах ужасные вещи, злился на тебя. Теперь я понимаю, насколько глупо себя вёл. Надеюсь, ты сможешь простить меня и, когда придёт время, отправишься в своё путешествие дальше, не держа на меня злобы. Я желаю тебе покоя».
Долгое время – сколько, он не помнил – Гаара сидел, закрыв глаза и вслушиваясь, что говорит ему ветер. Ветер, словно решив внять его словам, постепенно утихомирился, смягчился, и теперь агрессивные, неспокойные завывания его сменились едва слышным бормотанием. Звук становился глуше, удаляясь, пока не исчез окончательно – и только когда внутри у него наконец-то зазвенела протяжно острая тишина, Гаара почувствовал, как по сердцу благодатной волной разливается прощение. Он открыл глаза и посмотрел ещё раз на фотографию: возможно, с ним играло воображение, но в глазах Сасори он теперь видел не спокойную отстранённость, а сдержанную, в лучших традициях жителей Суны, благодарность.
Дверь за его спиной отворилась бесшумно, и только когда раздался испуганный вздох, Гаара осознал, что в комнате он не один – развернувшись, он встретился взглядом со старой женщиной в лёгком чёрном наряде с белым шарфом вокруг шеи. В глазах незнакомой старухи, едва видимых из-за нависающих бровей, застыло одновременно несколько сильных эмоций: удивление, суеверный страх и за всем этим – искорка слепой надежды. Её морщинистая рука с маленькими ногтями крепко держалась за левую сторону груди, словно там всё вдруг сжалось игольчатой болью. Её рот с тонкими сухими губами открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы: она силилась что-то произнести, но слова, похоже, застряли у неё в горле, и вместо этого она во все глаза смотрела на юношу.
Гаара начал подниматься:
- Простите…
У старухи подкосились ноги, её руки взметнулись в поисках опоры и едва успели сжаться на косяке двери, предотвращая падение. Испугавшись, юноша устремился вперёд, чтобы помочь, но женщина отшатнулась и со слабым протяжным стоном начала отступать назад, в коридор, не сводя с него исполненного искреннего ужаса взгляда. Гаара замер на месте, совершенно растерявшись: было вполне очевидно, что от его поддержки пожилой женщине могло стать только хуже, но стоять вот так и ничего не предпринимать он попросту не мог.
Сухие губы незнакомой женщины разомкнулись, и она спросила зловещим шёпотом:
- Кто ты? – Гаара не успел определиться с ответом, как она продолжила со всё нарастающими истеричными нотками: - Ты демон? Ты пришёл мстить мне за смерть внука?
Он медленно покачал головой, но слова возражения проворно увиливали от него, и приходилось молчать, против воли подпитывая нарастающее между ними напряжение затягивающейся тишиной. Из другой части дома к ним уже неслись поспешные шаги.
- Мама! – надрывно закричал ворвавшийся в коридор мужчина и тут же подхватил старую женщину под руки. – Мама, что с вами?
- Чиё-сан! – лепетала подлетевшая с другой стороны женщина. – Что случилось? Сердце, это снова сердце? Врача вызвать?
Вокруг стало вдруг невероятно шумно, заговорило сразу несколько человек, и сквозь море голосов прорвался, режа слух, пронзительный старушечий вопль:
- Он пришёл, чтобы наказать меня за Сасори!
- Да нет же! – попытался перекричать её мужчина. – Это его знакомый из Конохи, он всего лишь молился, мама, успокойтесь…
- Он хочет, чтобы я признала свою вину! – хрипло выла, не слушая, она. – Чтобы я ответила за свои прегрешения!
- Чиё-сан, пожалуйста, вам нельзя переживать!
Гаара зажмурился так крепко, как только мог, но безумное, искажённое страхом и болью лицо старухи Чиё всё равно стояло чёткой до жути картиной перед его внутренним взором, как назойливое привидение. Вскоре, к его облегчению, женщину увели под руки слуги, а перед ним извинились и предложили ячменного чая.
- Извините мою мать, молодой человек, - вынужденно улыбнулся ему мужчина. – Она никак не может прийти в себя после смерти внука. Грызёт себя изнутри. Говорит, что он сам виноват, но на самом деле винит во всём себя. У нас ведь, в Суне, порядки совсем другие, чем в Конохе…
- Я знаю, - кивнул Гаара, - сам родом отсюда.
Мужчина вздохнул с видимым облегчением:
- Значит, вы понимаете. Мама сделала всё, чтобы после того, как все узнали о его… о его связи с другим мужчиной, Сасори чувствовал себя здесь не дома, вот он и сбежал от нас… Мы не знали, где его искать. Надеялись, что всё в порядке, ведь он был умным мальчиком. Скажите?..
- Гаара, - подсказал юноша.
- Гаара-кун, вы были другом моего сына?
- Нет, не совсем, - покачал он головой, съёжившись под безжизненным взглядом жены радушного хозяина, - но в некотором роде нас многое связывало.
Ли ожидал его у ворот: разговорившись с местными ребятами, он играл с ними в какую-то игру, где нужно было метать камни, и те, похоже, были в восторге от его ловкости. На застывший в его глазах вопрос Гаара послал ему вялую улыбку:
- Прости, что задержался, возникли кое-какие… В общем, всё кончилось неплохо.
Он так и не рассказал ни кому принадлежит этот дом, ни зачем он туда отправился, и Ли не спрашивал. К отелю, где их уже ожидала готовая к отъезду группа, они возвращались молча, и песок умиротворённо перешёптывался у них под ногами.
***
Дейдара бросал на него взгляды, исполненные неподдельного восхищения его мастерством перевоплощаться, и Итачи был склонен считать, что похвалу он заслужил. Не далее как полчаса назад он ещё не знал троих мальчишек-соседей своего сообщника, и вот они уже лежали все вместе на расстеленном на полу покрывале и разговаривали, будто старые приятели. С именами, правда, возникли проблемы, имена Итачи почему-то не запомнились, поэтому он окрестил своих новых знакомых по внешним признакам: рыжий, тощий и синеглазый. Рыжий был самым болтливым и без конца расспрашивал детектива о его жизни до приезда в Коноху, тощий в основном пил и время от времени перекидывался парой ленивых фраз с сидящим рядом Дейдарой, а вот синеглазый… Этот помалкивал, и по тому, как он смотрел – тяжело, затравленно, - Итачи догадался: он что-то знает.
Попросив ненавязчиво хозяина квартиры выйти с ним на кухню, якобы чтобы показать, где найти чай, он шепнул:
- Сделай так, чтобы двое куда-то смылись, мне нужно остаться наедине с синеглазым.
Дейдара опустил взгляд на его грудь, где под майкой был прикреплён микрофон. В наушниках у обоих парней раздался голос капитана оперативной группы:
- Что там, ребята? Что-нибудь есть?
- Я думаю, - склонившись над Дейдарой, чтобы говорить в его микрофон, заговорил приглушённо детектив, - что один из них что-то знает, но в компании не скажет.
- Тогда в чём проблема? Устройте ему откровенный разговор, - отозвался наушник приказным тоном. – Мы стоим под домом, если что.
Дейдара вернулся в комнату с наигранной улыбочкой на лице.
- Ребята, - обратился он к двоим ненужным им мальчишкам, - а помните, вы просили, чтобы я вас готовить что-нибудь вкусненькое научил? Давайте попробуем? Я как раз зарплату недавно получил, еды в холодильнике хватает.
- Здорово! – обрадовался рыжий, поднимаясь пружинящим движением на ноги. – А что готовить будем? Тору, ты пойдёшь?
Тощий мальчишка с изящными чертами лица и размазанным после рабочей ночи макияжем зевнул:
- Ну, разве что если что-то сладкое…
- Больше трёх человек моя кухня не выдержит, - заторопился Дейдара, когда синеглазый тоже собрался встать, - так что, Риочи, посиди пока с Итачи, ладно?
Детектив послал ему благодарную улыбку за сообразительность, тот понимающе моргнул. Вскоре на кухне забила ключом жизнь: заведённые Дейдарой, юные горе-повара с радостными визгами пытались размять тесто, а старший парень, которого соседи дружно величали «сенсей», со смехом обзывал их безрукими и терпеливо показывал, как правильно. Синеглазый Риочи лежал на спине, закинув руки за голову, и наблюдал за игрой света и тени на потолке. Квартира у Дейдары была совсем небольшой и состояла из кухоньки и одной комнаты. Итачи предполагал, что на футоне, который лежал нерасстеленным у окна, спал Сасори – возле подушки лежала кукла, на вид довольно жутковатая; впрочем, он никогда не был ценителем искусства. У Дейдары рядом с футоном лежала небольшая глиняная птичка – как разъяснил ему новый друг, Сасори привёз её ему из Суны в качестве сувенира, и с тех пор птичка превратилась для него в некое подобие талисмана. Помимо этого, в комнате имелся высокий, почти до самого потолка, шкаф, рядом с которым стояла сумка (Итачи догадался, что туда сложили вещи покойного), а также небольшой стол с ноутбуком и стопкой книг и конспектов – учебные материалы Дейдары.
Всю предыдущую ночь Итачи провёл на ногах: до двух они вдвоём светились на дискотеке, позже он сам отправился в бар, на который указал ему Орочимару, но охота вышла неудачной: двоих показавшихся полиции подозрительными личностями скрутили и допросили в участке, но через несколько часов выяснилось, что оба – обыкновенные тайные завсегдатаи подобных заведений, психологическому портрету не соответствуют, к тому же ещё и были готовы предоставить алиби на ночь последнего убийства. Вернувшись в участок, детектив позволил себе четырёхчасовой сон, после чего встретился с приехавшим из дома Дейдарой, чтобы поговорить с Орочимару, а позже, как и планировалось, они уже вдвоём завязали общение с мальчишками-проститутками, живущими по соседству с Дейдарой, в надежде вытянуть из них хотя бы что-нибудь ценное.
Теперь, сидя на покрывале рядом с одним из них, Итачи размышлял о том, что учёный-криминалист вновь оказался прав в своём чутье: идея поговорить с соседями Дейдары вполне могла оправдать ожидания.
- Слушай, - вдруг заговорил с ним сидящий напротив Риочи, - а ты лица его не видел? Когда он тебя вырубал.
Итачи покачал головой, прикоснувшись к тому месту, где до сих пор побаливало от первого удара:
- Я не помню, память так и не восстановилась.
Мальчишка обратил на него тяжёлый взгляд, словно не доверял, прикрыл свои выразительные глаза редкого синего цвета:
- А знаешь, у меня два года назад друг пропал.
Он произнёс это совершенно незаинтересованным тоном, будто констатировал, что сегодня хорошая погода, но Итачи ощутил, как внутри него всё сжалось в плотный комок и чей-то незнакомый голос пробормотал удовлетворённо у него в голове: «Вот оно». Внешне же он всего лишь поднял брови, якобы не понимая, о чём речь. Риочи из-под наполовину прикрытых век сверкнул острым взглядом:
- Я уверен, что это тот же парень.
Сердце заволновалось, забилось с удвоенной частотой, заколотилось болезненно о рёбра, но силой воли Итачи подавил нарастающее возбуждение почуявшего след охотничьего пса: нужно помнить о своей роли. В наушник затараторили: «Отлично, выдави из него как можно больше». Он изобразил на лице крайнее удивление:
- Да ну? Серьёзно? А ни с кем не перепутал?
Мальчишка передёрнул плечами:
- Я точно помню, как мой друг садился к нему в машину. Бутылочно-зелёная такая, в марках не разбираюсь – легковушка; справа царапина длинная. Лица не разглядел – темно было, да и мы тогда оба крепко выпили. После этого о своём друге я ничего не слышал. Мы вместе комнату снимали, так что я знал бы, если бы он надумал уехать, а так деньги-то остались, вещи все его, мобильник…
Итачи с трудом сглотнул. Дышать стало тяжело, и вместе с этим в макушке головы завихрилось какое-то сладкое и лёгкое чувство – чувство первой удачи. Наушник взорвался сразу тремя голосами оперативников, требующих от него выяснения деталей, и детектив едва не выдал себя тем, что поморщился, - благо, его собеседник как раз в это время отвернулся, чтобы взглянуть на шумящих на кухне юных поваров.
- И что, совсем ничего не помнишь? Может, часть номера или какой голос у него был?
- Хриплый такой голос, - отозвался бледным тоном паренёк. – Это октябрь был, как раз все болели, так что, думаю, он просто с больным горлом был. Ну и… Говорил в приказном тоне и очень мало. Я тогда ещё решил, что он, наверное, на работе привык так разговаривать, не перестроился ещё.
- Что ещё? – переспросил Итачи, смочив остатками воды в стакане пересохшее горло. – Что ещё ты помнишь?
- Ещё… Он был в костюме. Зачем тебе всё это знать?
Молодой человек игриво передёрнул плечами, заранее готовый к такому вопросу:
- Я подумал, если послушаю тебя, то, может, вспомню сам что-то и смогу помочь полиции.
Синеглазый послал ему грустную улыбку:
- Тебя, наверное, послушают, учитывая их безнадёжное положение… А вот когда я тогда ещё, два года назад, пришёл в участок, на меня там посмотрели, как на последний кусок дерьма, и сказали, что друг мой наверняка валяется где-то обдолбанный и что если он попал в передрягу, то сам в этом же и виноват. С тех пор я в полицию – ни ногой. Пускай сами его ловят, раз такие умные.
В наушнике ему наперебой отдавали приказы сразу несколько голосов, но шумы проскальзывали мимо сознания – его внимание было всецело затянуто в подсвеченную изнутри синеву глаз, заколдовано услышанным, очаровано собственной удачей. Итачи едва хватило терпения высидеть с мальчишкой приличествующую в таких случаях минуту молчания, после чего он стремглав рванул прочь из комнатушки, бросив на ходу, что ему не очень хорошо.
- Молодец, Итачи, - сообщил ему голос капитана из наушника, лишь только он, закрывшись в туалете, назвал кодовое слово, означавшее, что он один и может говорить. – Мы уже отправили данные в участок, ждём приказа. Молодец, парень.
Детектив приложил ладонь к левой стороне груди. Было такое ощущение, будто там внезапно открылся энергетический поток и голубоватый свет бьёт оттуда ключом, прокладывает себе путь в лёгкие, выходит свежим морозным облаком вместе с дыханием. Это была эйфория.
***
- Что?..
Наруто опустил взгляд на шоколадную поверхность круглого дубового столика. Он выбрал местом встречи именно эту кофейню, потому что никто из их общих друзей о ней не знал, она была чем-то вроде их тайного места, где можно всласть посекретничать, не боясь быть застуканным каким-нибудь Кибой с настроенным на такие вещи слухом. О том, что именно здесь, за этим самым столиком, ровно четыре недели назад его друг сидел в компании тогда ещё просто призрака из прошлого, Рока Ли, Наруто не знал, поэтому поначалу его удивляла рассеянность, с которой Гаара слушал его затянувшееся повествование. Когда история, однако, подошла к трагичной развязке, он начал ощутимо волноваться, и вот теперь смотрел на него с непередаваемым сочетанием изумления, боли и отчаяния, запрятавшимся в зелени глаз, и выносить такого Гаару, понявшего абсолютно всё за несколько секунд, было невозможно.
- Повтори-ка, что ты сейчас сказал, - попросил юноша бесцветным голосом.
Наруто, боясь поднять голову, боясь обжигающего взгляда, пробормотал, уставившись на свои руки:
- Я сказал, что я его поцеловал.
Со стороны Гаары раздался протяжный стон – такой, словно не дающая ему покоя мигрень ударила, выбрав лучший момент, изо всей силы, и он пытается совладать с болью. Наруто несмело посмотрел на друга – тот спрятал лицо в ладони и качал головой, продолжая тихо стонать. Спрашивать, всё ли с ним в порядке, показалось Наруто глупой идеей, ведь ясно, что после таких новостей вряд ли бы кто-то обрадовался, а уж тем более Гаара… Поэтому он молчал, кусая губы для отвлечения от мрачных мыслей, и ждал.
- Наруто, - наконец, после пятиминутного молчания, показавшегося ему вечностью, позвал его друг, - скажи мне, что ты не совершил ошибки.
- Я… - замялся парень, запутавшись в вариантах: ему думалось, что Гаара назвал бы несколько из его возможных дальнейших действий ошибочными.
- Скажи, что не переспал с ним, - уточнил тот, догадавшись о причине заминки.
Наруто поспешно замотал головой:
- Так вышло, что… Короче, он ни с того ни с сего обозвал меня блядью и убежал. С тех пор мы не разговаривали.
- Замечательно, - выдохнул побледневший Гаара и запустил пальцы в волосы, проделывая в них широкие борозды. – Просто замечательно. Меня не было всего два дня, а ты уже возомнил, что тебе нравятся парни, и успел почти что трахнуться с Учихой Саске. Наруто, ты не гей, ты понимаешь это?
Он не успел обронить даже слова в свою защиту, как его атаковали вновь – Гаара начинал терять над собой контроль.
- Прекрати себя обманывать, что ты мне несёшь? Поцеловал он его… Мало ли! Это ничего не значит! Я тебя умоляю, не стоит делать поспешных выводов, тебе оно не надо, поверь мне, я знаю точно, это не твоё. Тем более Учиха!
- Я люблю его.
Над некоторыми словами мы не имеем власти, но они имеют власть над нами, и когда приходит нужное для их рождения время, они сами слетают с наших уст. Так подумал Наруто, когда произнёс совсем не то, что хотел, и вынужден был наблюдать за тем, как взгляд Гаары со злого меняется на уязвлённый, как он поднимается и мчит к выходу, забыв на столе мобильный, а на спинке стула пиджак. И пускай застеклённые двери показывали, что он замер на выходе, со стороны улицы, и теперь стоял, прислонившись к стене головой, - Наруто тысячу раз успел пожалеть, что порой человек не властен над собой. Он вынужден был переговорить с встревоженной официанткой, заказал им коньяка, заранее предугадав, что крепкий напиток пригодится для предстоящего разговора, и, чувствуя, как от волнения подрагивает всё внутри, пошёл забирать друга.
Гаара уже успел у кого-то попросить сигарету и теперь вдыхал плотный ядовитый дым, кашлял, вытирал слезящиеся глаза и снова вдыхал. Наруто стал напротив, совсем близко:
- Выкинь, ты же ненавидишь сигареты.
- Отъебись, - огрызнулся юноша, откашлявшись, и предпринял попытку уйти, но Наруто сделал резкий шаг так, чтобы отрезать другу путь к отступлению.
- Гаара, - позвал он мягко, пытаясь поймать его блуждающий взгляд своим, - прости, что не сказал тебе раньше.
- Не сказал, что ты идиот? – Гаара швырнул недокуренную даже до половины сигарету в урну и принялся усиленно тереть покрасневшие глаза. – Я и так об этом знал, Узумаки. Отвали, серьёзно, я не хочу тебя сейчас видеть.
- Я зато хочу. – Наруто, вдруг почувствовав прилив сил, поймал его за плечи и, крепко сжав их, заставил посмотреть на себя. – Послушай, это не баловство и не шутка. Я люблю его, я уверен, что он – моя половинка, абсолютно уверен.
На губах Гаары заиграла его знаменитая презрительная усмешка, сейчас, однако, больше попахивающая отчаянной попыткой скрыть вот-вот готовый сломиться дух:
- Хорошо же с тобой обошлась твоя половинка. Брось, Узумаки, мы оба знаем, что ты не…
- Я, - перебил Наруто сурово, - люблю его. Я не могу этого изменить, не могу вырвать из его из сердца только из-за того, как он со мной поступил. Пожалуйста, постарайся меня понять. И ещё… не нужно себя винить.
Здесь он попал в точку – в самое болезненное место: Гаара вздрогнул, вырвался одним резким движением, опустил со вздохом голову, и тени от козырька кафе легли на его лицо гротескной маской.
- Иногда я боюсь тебя, Узумаки, - прошелестел почти бесшумно его печальный голос. - Ты копаешь слишком глубоко…
Ощущая давление вины на своих плечах, Наруто приобнял друга за плечи, притянул к себе, точно так же, как делал это сам Гаара две недели назад во время их загородного пикника, и шепнул в ухо:
- Пожалуйста, прости меня. И помоги.
Гаара отстранился, пробормотал зло пару ругательств в его сторону, затем, глядя себе под ноги, толкнул дверь кофейни и вошёл внутрь, не оборачиваясь, чтобы взглянуть, идёт ли Наруто следом.
***
Ожидать, пока придут результаты разведки, разыскивающей тёмно-зелёный автомобиль с царапиной на правом боку в квартале и его окрестностях, было невыносимо. Он никак не мог помочь также и с поиском подобного авто в базе данных дорожной полиции Конохи. Бездействие выводило из себя, заставляя его только больше курить и срываться на случайных сотрудников криминального отдела, поэтому Орочимару решил воспользоваться возможностью проветрить голову и принял приглашение Джирайи заглянуть к нему домой, чтобы посмотреть на какой-то сюрприз.
Всю дорогу у него не выходило из головы то, что удалось выведать Итачи у того мальчишки: если бы они привели план с расспросом в действие раньше, возможно, убийца бы уже сидел за решёткой. От этой мысли в желудке зашевелило сотнями пальчиков волнение, но Орочимару решительно сдавил руками руль и заставил себя сосредоточиться на дороге: нет, всё было сделано правильно, потому что всему своё время.
Он переживал за Итачи: тот недостаточно отдыхал, выматывал себя, стал бледнее обычного, и ещё у него время от времени проявлялся нервный тик в ладонях. Нарушение можно было вполне списать на его упорное нежелание долечиться в больнице, чтобы приступить к операции незамедлительно, однако же кто разбудил в нём этот огонь нетерпения? Кто искусно надавил на кнопочки юношеской гордыни и подчинил своей воле, потому что таков был план? Он, Орочимару, хитрый змей, и теперь ответственность за жизнь Итачи лежала на его плечах. Если произойдёт что-то непредвиденное, сомнений в том, кто виноват, даже не должно возникнуть.
Погружённый в тяжкие размышления, учёный поднимался по лестнице, искал нужную квартиру, нажимал на кнопку звонка. Дверь ему открыл… Это определённо был Джирайя: те же черты лица, глубокие морщины на лбу от его вредной привычки постоянно этот самый лоб морщить в моменты концентрации, те же выбеленные стоматологическим путём зубы. Но что-то было радикально иным. Орочимару, не осознавая, что из головы его разом вылетели недавние тревоги, впился внимательным взглядом в лицо друга. Тот позволил себя рассмотреть.
Наконец учёный слабо выдохнул, не веря своим глазам:
- На человека стал похож…
- А то! – хохотнул Джирайя, враз помолодев лицом на тридцать лет, и энергичным жестом дал знак следовать за собой.
В комнатах, когда-то похожих на фотографии в модных журналах о дизайне, не осталось теперь почти ничего из былой роскоши, зато посреди гостиной лежало несколько огромных коробок, обёрнутых в плотную коричневую бумагу. Одна из коробок была распакована – именно к ней и подошёл, всё ещё не до конца веря, что это всё не сон, Орочимару. Внутри лежали книги. Новенькие, пахнущие типографией, и каждая – с именем его друга-писателя наверху. Что ж, этот факт не удивлял, зато название!..
- Ты всё-таки дописал её, - улыбнулся учёный и взял одну из копий романа в руки, полистал, наслаждаясь ощущением качественной бумаги. – Решил сам издаваться?
Джирайя неловко рассмеялся, почёсывая затылок:
- Так от редакции пока решения дождёшься! Я же знаю, как это всё происходит, а Тсунаде-химе выходит замуж совсем скоро, так что мне нужно было торопиться.
- Ты, я вижу, продал кучу вещей, - Орочимару обвёл красноречивым взглядом пустующее пространство.
- Да, пришлось… Но это ничего, я ещё заработаю.
- Вот, значит, как?..
Уложить всё это в голове казалось непостижимой задачей. С Джирайей они были знакомы с первого курса университета, и ни разу за все эти годы его друг-тугодум не делал ничего подобного для своей возлюбленной – боялся, что посчитает за тряпку и перестанет уважать. Джирайя не умел систематически работать над собой, все вершины брал наскоками, а если промахивался, то падал потом очень долго, да ещё и норовил утянуть за собой друзей. Человеку вроде него трудно, удерживая в голове одну-единственную цель, методично, шаг за шагом, стремиться к ней. Орочимару нравилось сравнивать этот процесс с идущим через пустыню к горе человеком: каждый день путник преодолевает несколько километров, но бесплодные земли окружают его так же, как и вчера, и позавчера, и за день до этого; солнце светит так же невыносимо ярко, выпивая из тела жизненные соки, и гора кажется такой же далёкой и недостижимой. Но если приглядеться повнимательнее, вглядываться в гору каждый день, то можно заметить, как контуры постепенно становятся всё острее, вырисовывается всё больше деталей, и вот в один прекрасный день путник, измотанный долгой дорогой, осознаёт, что стоит у подножья той самой горы и вдыхает идущий с высот хвойный аромат гордых елей, а пустыня осталась за спиной.
Каким-то непостижимым образом его другу удалось преодолеть свою пустыню, но путь был далёк от завершения: теперь ему предстояло вскарабкаться на вершину. Возможно, написание книги, единственной настоящей книги в его жизни, являлось всего лишь очередным из его наскоков, затянувшимся во времени, возможно, он сорвётся в попытке покорить гору и, как всегда, снова рухнет в пропасть – однако Орочимару почему-то был абсолютно уверен в обратном. Слишком много уверенности излучала фигура Джирайи, слишком много благодатного света было в его глазах. В этот раз ему не наткнуться на скользкий камень, не сорваться – Тсунаде тоже почувствует перемену в нём и не сможет чинить ему препятствий: ведь сколько долгих лет она ждала, пока путник доберётся до вершины и спасёт её!..
Орочимару ехал обратно в приподнятом настроении. Он не обманывал себя насчёт того, что до развязки ещё далеко, но направлял свой внутренний взор мимо участка с рытвинами и тянулся к светлому финалу. На заднем сиденье лежала копия романа, который Джирайя начал писать в студенческие годы, но забросил на половине, побоявшись, что книга, являвшаяся, в сущности, искусным пересказом его жизни, своим хорошим концом могла навечно приковать его к одной женщине, а он в те времена был слишком молод и ветрен, дабы понять важность моногамии в жизни человека. И вот теперь, почти тридцать лет спустя, история наконец-то написана, и Орочимару был уверен, что знает содержание последних её страниц.
Забывшись, он не успел вовремя среагировать, когда на дороге появился автомобиль, и только в последний момент вывернул руль резко вправо, действуя совершенно на автомате, потому что парализованное страхом сознание не осознавало ровным счётом ничего. Раздался удар, оглушительный звон стекла, его швырнуло вперёд, и если бы не ремень безопасности, он непременно лежал бы уже на асфальте, нашпигованный осколками. Вместо этого ему достался только удар о верхнюю часть руля. Завыли сигнализации – одна, другая, третья – по всей улице. По плотному лобовому стеклу со стороны водительского сиденья пошла похожая на молнию трещина.
Орочимару попытался открыть глаза. Салон плыл перед глазами, за границами очерченного стёклами мира скользили фигуры: кто-то подходил, стучал, что-то говорил. Он не понимал ни слова – по всей голове с тяжёлым уханьем разносилась боль, вспыхивая то тут, то там. Сердце безумно колотилось в груди. Руки дрожали.
Внезапно в нестройный хор голосов вклинился высокий, дребезжащий:
- Ты вообще смотришь, куда едешь, дядя?! Свет, свет же жёлтый был, почти красный зажёгся! Мы с тобой оба умереть могли, а у меня жена молодая, ребёнок скоро будет! Да за такое права отбирать надо! Не, ну вы согласны?
- Да заткнись ты, мужик! – прервал его женский возглас. – И скорую вызывай! Не видишь, его башкой стукнуло?!
- Мы уже вызвали! – отозвались с другой стороны мальчишеским голосом. – И полицию тоже!
Голоса продолжали спорить, ему стучали в окно, чтобы открыл дверь, мужчина, авто которого пострадало, продолжал напоминать всем о молодой жене, а сигнализации всё не унимались, пищали вразнобой, мешая зевакам слышать друг друга. Орочимару положил раскрытые ладони на руль и посмотрел на свои дрожащие пальцы. Теперь он понял. Теперь он всё понял.
Перед глазами всё плыло мутными красками, по щеке справа текло что-то тёплое и липкое, но он не обращал на это внимания – внезапно всё на свете потеряло для него всякое значение. Всё, кроме одного.
Выбравшись с трудом из машины, Орочимару первым делом схватил за грудки возмущённого автолюбителя и притянул к себе.
- Парень, - сказал он, пытаясь перекричать нарастающий вой сирен, - мне срочно нужно в полицию!
***
- Что случилось?
У Кисаме на коленях лежали документы, и когда он резко поднялся навстречу учёному, все они разлетелись веером по полу. Незнакомый парень, поддерживающий учёного под локоть, виновато улыбнулся:
- Мы попали в аварию, а он заладил: вези, мол, в полицию.
Старший инспектор-детектив поражённо разинул рот, глядя на криминалиста: правая сторона лица его была вся в тёмной крови, волосы слиплись, красные следы остались на плече пиджака, испачкали бурыми пятнами рубашку.
- Почему?.. У вас кровь идёт, вы в курсе? Вам нужно в больницу!
Орочимару отмахнулся:
- Пустяки. Хошигаке-сан, я, кажется, всё понял. Права.
- Что права? – переспросил Кисаме, невольно пронявшись нервным возбуждением учёного.
Тот вырвал свою руку у случайного провожатого и принялся вышагивать по пространству участка между чьими-то рабочими столами, ныне пустующими.
- Раньше он водил ту самую машину, зелёную с царапиной, и избавиться от трупов было легко по очевидным причинам, но потом – вероятно, полгода назад, тогда была убита самая давняя найденная нами жертва – он потерял права, или, может, машину, или и то, и другое, поэтому вынужден был бросать трупы прямо в квартале, ведь вывезти их незаметно у него уже не было возможности. Вы понимаете, о чём я?
Кисаме обменялся тревожным взглядом с выглянувшим на шум Такэо:
- Значит, если мы пробьём по базе данных, кто за последние полгода…
- Мы его найдём, - кивнул Орочимару, и внезапно слабость подкосила его ноги, он едва не рухнул на пол – вовремя поддержал тот самый парень, который его привёл.
Внутри, в животе, всё скрутилось в трепещущий пульсирующий комок. Кисаме рванул в свой кабинет, там нажал на кнопку быстрого набора на телефоне и, когда трубку подняли, взволнованно произнёс:
- Фугаку! Мне снова нужна информация из твоего отдела, срочно!
***
Гаара уже был крепко пьян. По многолетним наблюдениям Наруто, в состоянии алкогольного опьянения такой силы он чаще всего начинал вслух рассуждать о жизненных вопросах, которые, так или иначе, сводились к его одиночеству. Теперь же, когда на одиночество ему было грех жаловаться, центром его невесёлых рассуждений стал запутанный клубок отношений его друга с Учихой Саске.
- Ну, хорошо, - в который раз вздохнул он, опуская пустой стакан на стол. – Допустим – допустим! – что ты действительно, как говоришь, в него влюбился. Я тебе поверю. Допустим. Почему ты сразу ему не сказал, а ждал, пока он взбесится?
Сам Наруто тоже ощущал воздействие алкоголя: он изъяснялся уже далеко не так чётко, как в начале их разговора, длящегося уже около часа, и с каждой минутой становилось всё труднее контролировать свои плещущие через край эмоции.
- Ну не могу же я вот так взять и сказать человеку такое! – возмутился он, пожалуй, слишком громко – пожилая супружеская пара, слушающая джаз-музыкантов на сценке, обернулась неодобрительно. – Не могу, понимаешь? – повторил он уже гораздо тише. – Тем более, Саске ведь парень, откуда мне было знать, как он отреагирует - ты ещё вспомни его гомофобные замашки поначалу!.. Мне нужно было проверить. Да и вообще, хоть я и уверен в своих чувствах, мне кажется, что он считает их – свои чувства по отношению ко мне – ошибкой или чем-то вроде этого. Думаю, ты бы в такой туманной ситуации тоже не признался бы.
- В этом ты прав, конечно, - согласно кивнул Гаара, отчего-то взглянув на него необычайно пристально. – Но, похоже, Учиха у нас оказался латентным геем. Как думаешь, что он действительно к тебе испытывает?
Наруто передёрнул успевшими где-то загореть плечами:
- Не знаю. Может быть, просто притяжение, может, что-то глубже… Но он явно не понимает меня, иначе не закатывал бы этот скандал. Чёрт, если бы только вчерашнего дня не было!.. Всё шло так здорово, пока Саске не помешался! То есть, я понимаю, почему он так поступил: ему стало страшно привносить радикальные изменения, и он нашёл лазейку, чтобы улизнуть – обвинил меня в каком-то дебильном тайном плане. Мне кажется, он потом сам поймёт, насколько сглупил, но...
- А это, - прервал его Гаара, - говорит о его совершеннейшей внутренней неготовности принять то, что между вами промелькнуло. Он трус и вряд ли исправится. Подумай сам: не такой он человек, чтобы легко меняться, а ты что, хочешь его постоянно подталкивать в спину, чтобы он соображал? Удовольствия в этом мало. И вообще, Узумаки, подумай, о ком мы говорим – это Учиха! Учиха, который тупит на каждом шагу!
- Он не тупит, - неожиданно заступился за обидчика блондин, - просто такой характер… Ему всё обдумать, взвесить надо.
Гаара только отмахнулся от него устало и плеснул себе в стакан ещё коньяка.
- И что ты сделаешь, если он придёт к тебе с извинениями?
Вопрос этот Наруто задавал себе уже неоднократно прошлой ночью, в которую ему не удалось заснуть, поэтому ответ он знал:
- Пока он не определится, я о нём слышать не хочу. Я-то могу подождать, для меня это не проблема, но если он извинится, а через два дня снова начнёт меня в чём-то подозревать, я его пошлю. У меня, в конце концов, тоже имеется гордость, и мне принять свои чувства тоже было нелегко. Может, мне и не пришлось проходить через муки принятия своей гомосексуальности, как ему, но всё-таки…
- Если эта сука надумает к тебе подкатывать с такими вот несерьёзными заявочками, - прервал его Гаара, зло оскалившись, и в глазах его сверкнула сталь, - я разобью ему лицо, клянусь.
***
Сумерки ещё только начали прокладывать свой путь на улицы Конохи, поэтому в Kakkazan было пока ещё немного посетителей. До смены Дейдары оставалось ещё немного времени, поэтому они вдвоём сидели за столиком, потягивали коктейли и делали вид, что увлечены непринуждённой беседой. На самом деле на уме у обоих было одно и то же: сейчас все силы отдела были направлены на поиски зелёной машины с царапиной на боку – единственной серьёзной зацепки, которая могла вывести их на личность маньяка. Работники полиции просматривали записи дорожных камер, по всему кварталу и его окрестностям рыскали замаскированные под обывателей ищейки – все стремились найти след этой проклятой машины.
Итачи стиснул кулак под столом: если всё получится, если зацепка оправдает себя…
Мысль его прервалась, когда слух его поймал идущий снаружи шум. Похоже, кто-то скандалил на улице, и скандалил очень серьёзно. Поразмыслить об этом у Итачи, однако, не хватило времени – миг спустя дверь заведения распахнулась, с глухим стуком ударившись ручкой о стену, и внутрь, подобно чёрному урагану, влетел Зецу. Ровно неделю назад он тоже заходил сюда, только от чинного поведения, от взгляда свысока не осталось и следа – краска на лице, ранее наложенная идеально симметрично, теперь была жутко размазана, глаза под жёлтыми линзами сверкали безумно, неудержимо, дико и рыскали по напуганным посетителям, пока наконец не остановились на них двоих. Зецу издал нечеловеческий рык и метнулся резким движением к ним – влетевший следом Какудзу не успел удержать своего подопечного за плечо.
Дейдара побледнел и начал было подниматься, но одним мощным ударом его повалили на пол вместе со стулом, столик ухватили за край столешницы, подняли – и в следующую же секунду растерявшийся Итачи обнаружил себя погребённым под ним. По груди растеклись остатки коктейля, прикреплённый к телу микрофон уколол электрической искрой – и, похоже, приказал долго жить. В наушник орали: «Что случилось? Быстро, говорите, нам вмешиваться?», затем сигнал прервался. Дейдара, стоя на коленях и держась одной рукой за разбитый нос, прогнусавил тихо:
- Не надо…
Не успел Итачи собраться с мыслями, как придавивший его столик отлетел в сторону, и над ним угрожающе нависла фигура Зецу.
- Что вам было нужно? – зарычал он, падая на колени, и его длинные сильные пальцы сомкнулись на шее детектива. – Отвечай, что вы искали?!
Перед глазами замелькали тёмные пятна. Итачи попытался вырваться, но стало только хуже – давление усилилось.
- Сейчас же отвечай мне! – гремел над ним безумный голос. – Отвечай!
- Господи, Зецу! Отпусти его немедленно!
Это был Какудзу. Он тряс своего бесконтрольного подопечного за плечи, вынуждая отступить. С другой стороны в нападающего вцепился Дейдара, который, глотая собственную хлещущую из носа кровь, повторял, как заведённый:
- Отпустите его, да отпустите же!
Пальцы на шее Итачи внезапно разомкнулись, Зецу рывком поднялся с колен и со всего размаху ударил блондина в солнечное сплетение – тот отлетел к стойке, ударился спиной об один из стульев и, коротко вскрикнув, осел на пол.
Итачи понял, что отключается: картина мира стремительно выцветала, в голове появилось странное плывущее чувство, голоса перемешались, зазвучали с чудовищной громкостью, перебивая друг друга:
- Быстро скажите мне! Скажите, что вам было нужно!
- Зецу, успокойся!
- Что?! Что вам было нужно?!
Поддавшись липкому забвению, целующему его потяжелевшие веки, он прикрыл глаза, казалось, всего ненадолго, но когда вновь открыл их, Зецу уже куда-то пропал. Не было и всех посетителей, зато несколько столиков были перевёрнуты, и вокруг них по полу растеклись тёмные лужи в кашице из мелких осколков. Рядом с ним сидел на корточках Дейдара. Его фирменная майка спереди потемнела от крови, нижняя половина лица, шея, волосы, ладони – всё было в крови. В стороне от них стояло двое – Какудзу и менеджер.
- Простите, Мизуки-сан, - бесконечно долго повторял одно и то же Какудзу. – Простите его, мне действительно казалось, что у меня всё под контролем, но сегодня он как с цепи сорвался, честное слово, мы с Хиданом не успели ничего сделать…
- Какудзу-сан, всё в порядке, - отвечал ему менеджер едва слышным хрипом – его голос ещё не восстановился. – Я позабочусь об этих двоих. Идите и помогите Зецу-сану.
- Да, мне нужно доктора знакомого вызвать, только он может с ним совладать… Ещё раз извините. Я возмещу все убытки, обещаю.
Дейдара склонился над Учихой и зашептал:
- Ты отключился… Как самочувствие? Подняться можешь?
Итачи провёл ладонью по холодному лбу, возвращая лицу чувствительность, несколько раз крепко зажмурился, чтобы пропали плывущие перед глазами круги, и только после этого смог сесть. В голове стоял какой-то шум, но, на удивление, тело не болело. Зато Дейдаре явно крепко досталось, выглядел он ужасно – будто сейчас в обморок упадёт.
- Дейдара, - обратился к нему менеджер, отправив, наконец, Какудзу прочь, - иди срочно домой. На сегодня мы закрываемся.
- Но, бучо…
- Никаких возражений. – По неосторожности Мизуки-сан повысил голос, и тот снова сорвался на шёпот, звучащий, впрочем, не менее убедительно. – Домой.
Молодой человек обратил неуверенный взгляд на Итачи, безмолвно спрашивая совета. По легенде, они были всего лишь приятелями, и у каждого имелась своя независимая жизнь: Итачи, только приехавший в Коноху ветреный парень, за неимением денег и приличной работы торговал своим телом, Дейдара работал и параллельно заканчивал учёбу – стало быть, слишком тесными их связь не могла быть, и если сейчас взяться упрямствовать и требовать, чтобы новый друг сопроводил его, вышло бы нереалистично. Кроме того, подумалось детективу, задача Дейдары на сегодня, можно сказать, была выполнена, а вот его миссия как раз только начиналась, и это было важнее всего. Поэтому он кивнул незаметно своему напарнику, отпуская, – по лицу того пробежала тень недовольства, но он всё же поднялся:
- Заглядывай на днях, - бросил он, как подобает в их показных отношениях, без особой надежды, но с налётом искренности.
Итачи выдавил из себя одну из своих фальшивых улыбок:
- А ты береги себя.
Менеджер стоял у стойки и, похоже, делал себе напиток, на них внимания не обращая. Перед тем, как уйти, Дейдара склонился к уху детектива и затараторил на придыхании:
- Я пойду к ребятам, пускай меня домой отвезут, а то, чувствую, не дойду. Удачи.
- Спасибо, - бросил Итачи в ответ.
Отпускать Дейдару не хотелось: слишком бледным, измотанным и обессиленным выглядел он после неожиданного нападения. Итачи провёл его взглядом, даже не шелохнувшись, хотя всё внутри него так и рвалось на помощь – слишком дорог стал ему за последние дни этот парень, слишком многое их теперь связывало.
Наушник, похоже, вышел из строя после удара, но он решил, что Дейдара и так расскажет всё оперативной группе, не было нужды связываться с ними по телефону прямо сейчас. Они как раз успеют съездить за новым оборудованием для него, а он, может быть, зайдёт куда-нибудь на время, подождёт их звонка, а потом уже…
- Итачи-кун, - раздался рядом с ним хриплый шёпот.
Менеджер протягивал ему стакан с плещущейся в нём янтарной жидкостью:
- Я вижу, ты напряжён. Выпей.
***
Это было рискованно. Проклятый мальчишка Дейдара мог в любой момент вернуться – слишком преданными глазами он смотрел на Итачи, словно боялся от него оторваться. Чёрт, да кто угодно мог помешать им.
Но ждать больше было нельзя, тьма внутри него разрослась до такой степени, что не помогало ничто из его прежних уловок. Он должен был получить свет, как можно скорее.
В виски был подмешан хороший препарат: не раз он наблюдал за тем, как его мальчики от этого зелья мирно, постепенно погружались в сон – не глубокий, но достаточный для того, чтобы всё подготовить. Для того, чтобы он мог поглотить свет, носитель должен быть в сознании. Это работает только так.
Да, он действительно ставил на кон всё, расставляя сети именно сейчас. Он слишком торопился, да, да, торопился, и всё было некстати, и завтра у многих будут вопросы – в первую очередь, у Дейдары. Он скажет, что мальчишка ушёл и больше не возвращался. Он скажет, да. Потому что свет был слишком ему нужен, потому что без света его ждало нечто многократно худшее, чем смерть. Смерть… Если бы всё было так просто.
***
Орочимару ссорился по телефону с каким-то Какудзу, доказывая, что не может приехать к нему прямо сейчас, поэтому у компьютера за спиной полицейского из лаборатории поиска и обработки информации стоял один Кисаме. Оглядев десяток выведенных на экран карточек из базы данных дорожного патруля, он указал на одну:
- Вот! Ну-ка, открой на полный.
Он пробежал взглядом прилагающийся файл. Тоуджи Мизуки*, тридцать шесть лет, родился в небольшом городке недалеко от Конохи, долгое время жил в Кири, лишился водительских прав семь месяцев назад вследствие решения суда. Водил тёмно-зелёную Toyota.
- Ты, - указал он полицейскому на лицо пепельноволосого мужчины, - найди всё, что сможешь, по нему.
*Первую серию все помнят?
***
- Боже, да что у вас там произошло?
В фургончике творился переполох: трое оперативников одновременно вытирали его лицо смоченными водой ватными тампонами, которые нашлись в аптечке, остальные мужчины в чёрных костюмах оперативной группы АНБУ бились над системой слежки в попытке восстановить связь с Итачи. Капитан сидел с хмурым видом в стороне и, похоже, погрузился в серьёзные раздумья.
- У него из строя всё вышло, не пытайтесь, - в который раз предупредил Дейдара, но оперативники его не слушали. – Я думаю, он позвонит вам, когда надумает начинать операцию, идти в тот бар сразу было бы нелогично…
- Двое наших уже сидят в засаде, как было оговорено, - бросил один из его лекарей.
- Да, но… - Дейдара попытался найти нужные слова, но не смог и только вздохнул побеждённо: - Короче, вам будет непонятно, это нюансы его роли.
- Роли, блядь, - подал голос капитан, почесав лысую голову. – Надумал опять чёрти чего, небось.
- Не надумал, - обиделся юноша, - Итачи больше не стал бы идти на неоправданный риск. Ай!..
- Прости, - молодой боец АНБУ, по неосторожности задевший тампоном его распухший нос, послал ему извиняющуюся улыбку. – Слушай, ты столько крови потерял… Ты точно в порядке?
Дейдара оглядел мужчин затуманенным взглядом. Признаться, что ему плохо – так плохо, что перед глазами плыли одни только серые пятна, - означало бы задержать операцию, ведь они обязательно захотят отвезти его в больницу. После того, что случилось с Итачи, все участники охоты тряслись над ними обоими, словно они были сделаны из фарфора, и это, помимо всего прочего, раздражало. Кроме, разве что, заботы того молодого АНБУ.
Но, видимо, крови он действительно потерял достаточно – силы, которые он старательно копил для изображения нормального состояния, утекали из его тела со всё большей стремительностью, и в определённый момент он осознал, что не может держать голову прямо на плечах – пришлось прислониться щекой к холодной стене фургона. Пудовые веки закрывались сами собой. И быстро-быстро, словно автомобиль на огромной скорости, от него ускользала, выцветая, реальность…
- Эй, что с тобой? Что случилось?
Дейдара уже не услышал этого.
***
- Раньше работал хирургом.
Орочимару и Кисаме обменялись одинаковыми понимающими взглядами, и обоим вспомнились аккуратные, слишком аккуратные порезы на телах жертв.
Старший инспектор-детектив сжал в руках только что распечатанный файл, сминая бумагу.
- Найдите мне его теперешнее место жительства и место работы, - приказал он сдавленно. - Позвоните, чтобы дали ордер на обыск. Живо.
Двое полицейских впопыхах отдали ему честь и помчали прочь – каждый выполнять своё поручение.
***
- Спасибо.
Итачи отодвинул от себя пустой стакан. Он сидел на привычном месте за стойкой, поддерживая тяжёлую голову рукой, и пытался сфокусировать взгляд на лице менеджера. Тот стоял напротив, за стойкой, и смотрел, не отрываясь.
- Итачи-кун, от Дейдары мне известно, что ты ищешь приличную работу у нас в квартале. Это правда?
Кивок дался ему с трудом. По лицу менеджера, молодому и долженствующему быть красивым, но по какой-то причине казавшемуся отталкивающим, пробежала тень облегчения.
- Я как раз хотел поговорить с тобой об этом. Уже две недели я ищу управляющего складом. Без него, сам понимаешь, мне приходится туго.
Он говорил самые обычные вещи, но, возможно, из-за сорванного голоса или по какой-то иной причине слушать его было жутковато – слова будто обволакивали сознание, затягивали в вязкую трясину, убаюкивали.
- Обязанности несложные, ты быстро научишься. Приступать можешь хоть завтра. Я… Хотел бы показать тебе сегодня складское помещение, оно находится здесь, с противоположной стороны здания. Завтра снова придётся принимать посетителей, а сегодня мы так удачно закрылись – как раз появилось время всё тебе разъяснить. Ну так что, ты заинтересован?
Роль обязывала его согласиться, и Итачи снова кивнул. В голове плыло какое-то странное чувство – словно кто-то умудрился впихнуть в его черепную коробку плотное облако, и оно висело там, грязно-серое, мешало мозгу функционировать, усыпляя своим давлением, своей массой. Итачи поднял усталый взгляд на менеджера…
***
- Тайчо, он пришёл в себя!
За затылок его поддерживала чья-то тёплая ладонь. Дейдара приоткрыл глаза. Трясло. Вокруг него столпились оперативники, а над ним нависло лицо самого юного из них, во взгляде которого, ещё не приобрётшем суровость видавшего виды бойца, читалось неприкрытое волнение.
- Потерпи, Дейдара, мы тебя везём в больницу. Всё будет хорошо.
Чужие пальцы слегка зарылись в его волосы, несмело погладили. Дейдара снова закрыл глаза – и его тут же затянуло обратно в пустой мир беспамятства.
***
- Сейчас он работает менеджером в Kakkazan. - Орочимару нахмурил брови. – Не то ли это заведение?..
Кисаме уже тянул его к выходу, свободной рукой прижимая к уху мобильный.
***
Это был Дьявол. Вначале Итачи подумалось, что вернулись недавние галлюцинации, но даже несмотря на сгущающееся облако, грозящее разорвать своим объёмом его голову, как воздушный шар, он с небывалой ясностью ощущал, что момент этот – реальный, человек, стоящий напротив него, - реальный, и то, что он видит в его глазах, – тоже реально. Это был тот самый неуловимый призрак с рогатой тенью, которого он поклялся поймать любой ценой, и призрак этот нигде не скрывался, никуда не убегал. Всё это время он был здесь. Ждал, пока его жертва вернётся, изощрялся в продумывании очередного плана её поимки или, может быть, просто держал нос по ветру, выжидая нужного момента.
«Не простуженный, - вспомнив невпопад утренний разговор с синеглазым парнем, пробормотал про себя детектив, - у него уже тогда были проблемы с горлом».
Менеджер стоял у выхода из общего зала и указывал направление – через комнаты для персонала, через служебный вход, а там пройти всего минуту и завернуть налево, вот и склад. Ключи звенели у него в руке. Ключи от склада были только у менеджера.
Итачи поднялся. Он сделает то, что должен сделать.
***
- Чёрт побери!
Звонок Хошигаке-сана застал их в пути, поэтому, даже не доехав до больницы, им пришлось возвращаться, но на дороге произошла серьёзная авария, и они застряли в пробке. Молодой оперативник, убедившись, что товарищи не смотрят в его сторону, позволил пальцам пройтись по бледной щеке порученного ему Дейдары. Тот больше не приходил в себя и поэтому не был в курсе последних новостей о своём начальнике.
Хошигаке-сан орал так громко, что всем в фургончике было и так всё слышно даже без использования громкой связи:
- Позвоните Итачи на мобильник и предупредите, вы что, тупые совсем?!
Все взгляды устремились к телефону, который был специально предназначен для экстренных случаев вроде этого, но тот внезапно сам завибрировал на стойке. Оперативники переглянулись между собой удивлённо, затем один из них поднёс телефон к уху:
- Алло, Итачи?
Несколько секунд он просто вслушивался, затем с совершенно озадаченным видом протянул трубку капитану:
- Там ничего, звуки какие-то только. Шаги напоминает.
***
Контроль ускользал от него слишком быстро, а он так надеялся, что сможет! Но рука с телефоном безвольно упала, и он не успел произнести ни слова. Теперь он был способен только идти вперёд, переставлять ноги, как зомби – не развернёшься и не убежишь: поймает, повалит, скрутит. Единственной надеждой теперь оставалось только…
Телефон выпал из его рук с глухим стуком. У Итачи не хватило сил даже повернуться.
***
Нужный ключ то и дело убегал от него, связка звенела с неподобающей ситуации игривостью. Мизуки чертыхнулся полушёпотом. Вокруг было темно, и только за спиной стоял, пошатываясь, его мальчишка, а в нём – свет. Красивый, хороший. Скоро он заберёт его. Замок наконец-то поддался, дверь пошла внутрь. Тьма, любимая сестра-соратница, окутала его приветственным объятием.
***
- Я знаю, он попал в беду.
Полицейская сирена проглотила его слова, но Орочимару прочёл по губам. Похоже, они могли оказаться у Kakkazan раньше оперативной группы, которые, судя по голосам в телефонной трубке, чуть ли не бились в истерике.
- Что означали эти шаги? – продолжил Кисаме свои бормотания и прибавил газу. – Я вообще ничего не понимаю. Почему он не ответил? Он в беде, точно говорю, он в беде, что-то случилось, что-то пошло не так…
Орочимару заставил себя вернуть размышлениям хладнокровие. Если старший инспектор-детектив готов был вот-вот потерять рассудок от волнения, то хотя бы он должен был остаться в здравом уме.
- Хошигаке-сан, - произнёс он максимально спокойным голосом, хотя у самого внутренности словно бы скрутило в тугой комок от тревоги. – Пожалуйста, держите себя в руках и ведите машину нормально. Если мы с вами разобьёмся, никому от этого лучше не станет. И потом, я уже сегодня побывал в ДТП, с меня хватит.
Кисаме сжал зубы с такой силой, что на лице его заиграли желваки, но всё-таки снизил скорость – самую малость.
***
Он не помнил, когда потерял сознание. Кажется, в тот самый миг, когда переступил порог складского помещения. Очнулся он уже внутри. Было холодно. Откуда-то едва заметно раздавался гнилостный запах. Его руки на запястьях связали чем-то, по ощущениям напоминавшим верёвку, и завели за спину. Майки на нём не было, на белой груди открывался прикреплённый специальной клейкой лентой микрофон.
Лампочка горела только одна, удерживая их в жёлтом круге света, остальное же помещение утопало во тьме, и можно было только угадать очерченные полумраком ящики, полки, коробки. Мизуки мерял широкими шагами освещённое пространство. На нём были резиновые перчатки, он нервно поигрывал скальпелем, зажатым в одной руке, а во второй сжимал его чёрную майку, то и дело поднося её к лицу и вдыхая, словно бы насыщаясь ароматом его тела.
Итачи было почему-то совершенно не страшно. Ни капельки. Он опустил взгляд: сумочка с картой-талисманом всё ещё была при нём – значит, всё будет хорошо. Он надеялся предупредить оперативников о своём плане: довести ситуацию до критической, заставить напасть на себя, чтобы потом даже при отсутствии прямых улик пронырам-адвокатам не удалось вывернуть убийцу из стальной хватки руки закона. Но такой поворот событий тоже не был провальным. В чём-то он был даже лучше.
За эти дни Итачи так устал бояться, устал трястись над каждой тенью, что когда эта самая тень всё-таки добралась до него, его охватила самая настоящая апатия. Он не станет даже пытаться вырваться, учинять истерику с воплями – наверняка у хорошего расчётливого менеджера вроде Мизуки все эти неприятные последствия охоты на живого человека были давно предусмотрены. Кроме того, судя по выражению лица охотника, он уже понял, что сегодня ему попалась меченая дичь.
- Ты из полиции, - повторял он, как заведённый, одними губами, но Итачи разобрал. – Ты из полиции, ты из полиции…
***
- Вы серьёзно?
- Серьёзно, пацан, а ты думал, мы тут с тобой шутки шутить надумали? – огрызнулся капитан на его поражённый возглас.
Дейдара уставился на него ошарашенным взглядом. Он пришёл в себя всего несколько минут назад, и на него в спешке вывалили все последние известия, в которые поверить было невероятно сложно. Его начальник, с которым они вместе работали уже больше года, Мизуки-сан оказался… Времени привыкать к новостям ему не дали – машина уже тормозила у главного входа в Kakkazan.
- Сиди внутри, - приказал ему строго капитан и, поднеся оружие к плечу, дал команде знак следовать за ним, но дверь фургончика внезапно открылась с внешней стороны, и на них уставился взбешённый Хошигаке-сан.
- Там закрыто, ломайте дверь, - приказал он и, увидев Дейдару, махнул ему рукой: - Иди сюда, ты же тут всё знаешь. Что с носом, кто разбил? Ладно, это потом. Если его нет внутри, куда он мог сбежать, как думаешь?
Молодой человек облизал сухие губы. В голове всё ещё было странное чувство, но сил в нём магическим образом прибавилось – возможно, из-за новостей и волнения за Итачи, или, может, от мягких ненавязчивых прикосновений того доброго юноши из АНБУ. Он поднялся, вышел на улицу – вокруг их автомобилей уже начала собираться толпа зевак. Орочимару стоял в стороне, скрестив руки на груди, и явно прилагал все усилия к тому, чтобы выглядеть собранным.
Дверь взломали без проблем, но ни в зале, ни в комнатах для персонала никого не обнаружилось. Дейдара почему-то даже не сомневался в этом. Он уже тянул Хошигаке-сана за локоть в переулок, где было совершено первое нападение на Итачи: там находился служебный вход, а дальше, если пройти до конца и завернуть налево, - склад.
- Только у бучо есть ключи от него…
Жёлтые глаза Орочимару сверкнули жутким светом.
- Все за мной, - скомандовал Хошигаке-сан, доставая из кобуры пистолет.
Телефон Итачи, лежащий на асфальте, именно он заметил первым.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
@музыка: Noir Desir - Fin de Sielce (ночь, полиция, мигалки и психующий Кисаме)
-
-
31.05.2011 в 16:43-
-
31.05.2011 в 17:36Саске. Вот уж кого мне жалко. Все-таки я на стороне Учихи. Да, мнительный, да, неуверенный. Но если Наруто это понимает, то как он может говорить "Зачем он мне такой нужен?"
viaorel
насчёт Чикатило ты права, но проблема в том, что Шино и не видел-то никто в этом квартале, а убивали ведь именно там - стало быть, можно предположить, что кто-то из своих.
да, я в маньяках не сильна, поэтому не удивлена, что мои догадки не оправдались) Шино это было чисто пальцем в небо)))
Как прошла защита?
-
-
31.05.2011 в 17:40Alatariele, рада, что настолько понравилась эта глава, которую, пожалуй, можно назвать кульминационной для пятой недели.
Sekaika, спасибо!
-
-
31.05.2011 в 17:44-
-
31.05.2011 в 17:52спасибо, пятёрочка. Отоспалась и теперь отдыхаю - до следующего экзамена ещё 10 дней.
А что у вас после защиты еще и экзамены намечаются? О_О
RyzhayaVredina
ничего, viaorel нас уже обнадежила, что Наруто это несерьезно говорил.
Ну я интуитивно верю, что Наруто так просто не сдастся. Это ни в его стиле))) Тем более он Саске понимает отчасти, как показали его размышления.
Саске ведь действительно раздул из мухи це-це (она ж, вроде, самая крупная?..) целого мамонта,
ХЗ. я в биологии не сильна, но вроде да))) Просто Наруто сам достаточно осторожно себя вел, откуда Саске мог прямо так догадаться, что испытывает Наруто. Понятно, что накрутил себя до безобразия. Хотя, конечно, обижать людей все равно нельзя. Но Саске сам себе в итоге сделал хуже...
эх, как говорится "если б молодость знала...", хотя если бы знала, было бы наверное не так весело))))
-
-
31.05.2011 в 17:56-
-
31.05.2011 в 18:00мне интересно, как они разруливать будут свои непонятки. Еще целая неделя впереди...
-
-
31.05.2011 в 18:00Поддерживаю)))
За молодость! И за корочку)))))
мне интересно, как они разруливать будут свои непонятки. Еще целая неделя впереди...
Да вот я тоже в ожидании))))) Мне кажется Саске должен сделать первый шаг.. Все-таки с "блядью" он перегнул... плохой мальчик)))
-
-
31.05.2011 в 19:14подруга считала себя лесбиянкой,встречалась с девушками,но начала встречаться с парнем-давним другом который тихо ее любил,ей с ним хорошо..би она или лесби?охххх
-
-
31.05.2011 в 19:36Про Наруто скажу вот что: в мыслях Сая я отмечала, что Наруто смотрит на девушек и на парней с одинаковым интересом, поэтому я предполагаю, что он бисексуален. Оригинальный персонаж, кстати, тоже, по моему мнению, тяготеет к бисексуальности - вспомним, что подростком он был влюблён в Сакуру.
Вообще, на вопрос об ориентации мне запал в душу ответ одной из персонажей сериала South of Nowhere: "I don't go into labels". Присоединяюсь к ней.
-
-
31.05.2011 в 20:03-
-
31.05.2011 в 20:102ю половинку так трудно найти.и отпускатьн и за что нельзя..
-
-
30.06.2011 в 16:58всю главу читала с замиранием сердца.
жалко , что я не угадала с маньяком
-
-
01.07.2011 в 14:11-
-
13.07.2011 в 10:39-
-
13.07.2011 в 20:10