fanfiction & original
Название: Шесть недель
Неделя: 3
День: 1
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для третьей части): AU, angst, romance, humor, adventure
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC, убийства и полицейское расследование
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 15
Понедельник 3 мая
«Никогда не подумал бы, что снова вернусь сюда».
Так размышлял Учиха Саске, пересекая холл знакомого подъезда. Он поздоровался с охранником, который не узнал его без полицейской формы, объяснил причину своего прихода и, когда ему было разрешено пройти дальше, нажал на кнопку свободного лифта и стал ждать. Под мышкой у него была зажата толстенная пачка документов, которые ему выдали в офисе Nami-Kaze, а в руке он держал увесистый пакет с домашним печеньем и бутылкой саке – пожеланиями скорейшего выздоровления для Намикадзе-сана от женской и мужской части коллектива соответственно.
Когда перед ним бесшумно раздвинулись дверцы лифта, Саске ступил внутрь, нажал на нужную кнопку – и в глаза ему тут же бросилась достаточно кривая надпись «Бригада КОЙ рулит!», уже замеченная им при ранних посещениях этого дома. Надпись явно пытались стереть, потому что, когда-то ярко-красная, теперь она имела бледно-розовый оттенок и была практически незаметна – но не для внимательных глаз Саске.
-Идиоты какие-то, - прошептал он сам себе, нахмурившись. – Делать им больше нечего, кроме как лифт разрисовывать.
Негодующее бурчание будущего стража закона превратилось в широкий зевок: чтобы везде успеть, ему пришлось подняться сегодня на полтора часа раньше обычного, поэтому зевалось ему нынче довольно часто. Дядя Обито позвонил вчера вечером, когда Саске уже практически засыпал над заданиями, и в своей ненавязчивой манере поинтересовался, закончилась ли у него практика в полицейском участке. Младший племянник был прекрасно осведомлён о том, что его дядя – мастер вести переговоры, поэтому потребовал не тянуть резину и сказать ему правду немедленно. Тогда-то на него и обрушилась новость, что болеющий Намикадзе Минато подыскивает себе помощника-секретаря на те несколько дней, пока недуг приковал его к постели, и лучшим кандидатом, на котором они с дядей остановились во время телефонной конференции, оказался именно он. «Да ничего сложного там нет, - поспешил заверить его в трубку хриплый дядин голос, - просто выполняй всё, что он просит. Бумажку к нотариусу отнести – отнеси, в офисе с кем-то встретиться – встреться. Я тебе обещаю, Саске, это всего на несколько дней, пока мы оба не встанем на ноги. Ты меня очень выручишь, если согласишься».
Ради дяди Обито, самого любимого и уважаемого родственника, Саске был готов на многое, а не помочь заболевшему дяде Обито было бы, пожалуй, равносильно для него предательству всего клана Учиха, поэтому «Да, конечно, я согласен» слетело с его губ раньше, чем он успел подумать, на что соглашается. Однако забирать свои слова обратно было уже поздно – дядя, обрадовавшись, протараторил ему адрес офиса, пообещал, что обо всём договорится, и бросил трубку.
Собираясь сегодняшним утром на новую работу – тихо, чтобы не разбудить всё ещё спящих родителей, которым он, естественно, ничего не сказал, - Саске размышлял о том, что колесо фортуны, совершив новый оборот, вновь привело его к Узумаки Наруто, парню, всю неделю не выходившему у него из головы. Теперь не оставалось никаких сомнений: с этим человеком они каким-то образом связаны, и уж если сама судьба прилагает столько усилий, чтобы столкнуть их миры, значит, для чего-то они были нужны друг другу. Вот только для чего?
Выйдя из лифта, Саске окинул дверь квартиры под номером 113 тяжёлым взглядом – будто старого врага. Тут же полезли в голову недобрые воспоминания о том вечере, когда он, горя жаждой отмщения, звонил, и стучал, и требовал страшным голосом, чтобы ему отворили проклятые нарушители – а те, не подозревая о его мучениях, сидели себе в это время на балконе и мило беседовали. Он встряхнул головой, прогоняя воспоминания. Не стоит ворошить старые обиды в сердце, напомнил он себе, после чего перевёл дыхание, поправил воротник белоснежной рубашки, собрался с духом и – позвонил.
Дверь ему открыли почти сразу, и Саске, подняв взгляд, почувствовал, как вся решимость враз куда-то утекла, а на месте её вскипело знакомое уже раздражение, потому что перед ним стоял не кто иной, как Сабаку Гаара собственной персоной. Гаара, которого Саске меньше всего ожидал встретить здесь так рано, сощурил свои намазанные чёрным глаза, смерил его насмешливо-удивлённым взглядом и в своей отвратительно ленивой манере протянул:
-Ух ты, что тут у нас?
От него, наверное, требовалось ответить, но в голове, как назло, не рождалось ничего путного – ничего, что могло бы стереть эту нахальную ухмылку с его лица, что разрушило бы ауру властелина положения, которым этот ублюдок окружил себя. Его спас, как ни странно, Наруто – а вернее, его голос, раздавшийся, как показалось Саске, из кухни:
-Слышишь, ты, за кофе своим сам следи, я еле плиту спас!
Гаара продолжал смотреть на него – уже без удивления, а скорее, заинтересованно. Саске упрямо стиснул зубы, про себя пообещав, что ни за что не позволит в этот раз вывести себя, и, похоже, его старания были оценены по достоинству – красноволосый едва заметно кивнул, а, повернув голову чуть в сторону, ответил:
-Сейчас подойду. Тут гость любопытный нарисовался.
Раздались торопливые шаги, и в прихожую заглянул вытирающий руки о полотенце Наруто.
-Кто? – бросил он на ходу, а когда поднял на гостя взгляд, вопрос отпал сам собой.
Саске сфокусировался на новом лице, из двух кажущемся ему более приятным, и, стараясь не обращать внимания на улыбающегося Гаару, ровным деловым тоном произнёс:
-Доброе утро. Я к твоему отцу.
В голубых глазах хозяина квартиры мелькнуло недоверие – он переглянулся с другом, закинул полотенце на плечо и скрестил руки на груди, вид при этом приобретя тот самый, заносчивый, который Саске ненавидел.
-И что же тебе от него понадобилось? Папа болеет.
-Вот именно, - ответил он, поздно осознав, что прозвучало это достаточно глупо.
-Как интересно! – протянул Гаара, специально растягивая гласные.
Саске перевёл на него тяжёлый взгляд, тот ответил нахальным подмигиванием.
Напряжение явно возрастало с каждой секундой, и неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы из глубины квартиры не позвали:
-Наруто!
Все трое, временно забыв о вот-вот готовом разразиться скандале, повернули головы на голос. На лестнице раздались поспешные шаги, и вскоре в прихожую вошёл Намикадзе-сан, кутающийся в тёплый халат и с огромным шарфом, перевязывающим горло.
-О, Саске-кун, ты быстро, - улыбнулся он и тут же зашёлся в приступе кашля.
Щёки Наруто побагровели от возмущения:
-Что?.. Папа, что он здесь делает?!
Откашлявшись, Намикадзе-сан осипшим голосом объяснил, явно прикидываясь безразличным:
-Помогать мне будет. Сына, я же тебе вчера говорил, что Обито мне нашёл помощника на эти дни.
-Да, но ты забыл упомянуть, что это – Саске! – гаркнул в ответ Наруто, и его взлетевшая рука обвинительно указала пальцем на предмет их обсуждения.
-А что не так? – в усталых глазах мужчины, как показалось наблюдающему со стороны Саске, заблестел озорной огонёк. – Ты ведь уверил меня, что вы помирились, вот я и подумал, что ничего страшного не будет в том, чтобы пригласить его поработать на меня. Тем более, что он Учиха, а они все как на подбор смышлёные, мне такие работники нужны. Никак не могу понять, почему ты так злишься, сына.
Саске стоял ближе всех к Гааре, поэтому единственный расслышал его приглушённое хихиканье – ублюдок наверняка был в курсе их с Наруто договорённости и теперь вовсю потешался. А сам Узумаки, похоже, не на шутку растерялся, и его вполне можно было понять: объяснить враждебное отношение к тому, с которым, по идее, должен был давно помириться, было нечем. Не найдя нужных слов в своё оправдание, блондин неловко потупил взор и пробормотал:
-Я… да ничего, в принципе, я не против.
-Вот и ладушки, - улыбнулся Намикадзе-сан, и что-то в его улыбке подсказало Учихе – нет, неспроста дядя позвонил вчера именно ему. Что-то во всём этом было не так. – Мальчики, угостите пока нашего гостя кофе или чаем, а мне нужно немного привести себя в порядок. – Голос его внезапно посуровел, когда он повернулся к Гааре и пригрозил ему пальцем: - А ты веди себя прилично, понятно?
Красноволосый демонстративно медленно отодвинулся от прохода, позволяя Саске пройти, после чего захлопнул дверь. Оказавшись внутри, Учиха первым делом протянул новому начальнику полученные в офисе вещи:
-Вот, документы, и ещё тут вам передавали сотрудники…
Намикадзе-сан отмахнулся:
-Потом, Саске-кун, всё потом. Через десять минут жду тебя у себя в комнате, Наруто проведёт, всё покажет и расскажет. Правда ведь? – добавил он с нажимом.
-Правда, - буркнул в ответ сын, а ему сказал, разворачиваясь: - Пошли.
Саске разулся, сложил вещи на полочке в прихожей, поколебался, не зная, стоит ли снимать форменный пиджак полицейской академии, но наконец решил, что в нём он выглядит строже, и последовал за парочкой на кухню. Гаара с важным видом переливал густой чёрный кофе из джезвы в чашку, а Наруто с ложкой во рту, видимо, вынутой из банки с мёдом, перекатывался с пятки на носок, держась за ручки открытых дверец шкафчика с чаями, и с задумчивым видом заглядывал внутрь, наверное, не зная, какой выбрать.
-Ну, чего стоишь? – бросил он через плечо, вынув ложку и зачем-то сунув её в задний карман чёрных джинсов. – Садись. Что тебе приготовить? Я сегодня дежурный по кухне…
-Поэтому не советую что-либо пробовать, - перебил его Гаара, усаживаясь со своей чашкой на высокий стул. – Разве что чай.
-Я ничего не хочу, - пробормотал Саске.
На кухне квартиры Намикадзе-Узумаки ему однажды уже довелось побывать – как раз неделю назад, когда он искал здесь Наруто, чтобы извиниться, но обнаружил только Намикадзе-сана, который едва ли не силой усадил его за чай со сладостями. В тот раз он не успел впечатлиться красотой и размерами этого помещения, но сейчас в голову сами собой полезли сравнения – не самого лучшего плана. Одна только кухня, чёрт возьми, размером в полторы их с братом спальни – да зачем им столько?
Он всё продолжал стоять в проходе, выдерживая на себе бесстыдный взгляд Гаары, и искоса глядел на Наруто – тот, будто забыв, что они с другом не одни, присел рядом и завёл с ним тихую непринуждённую беседу. Саске посчитал, что он тоже не дурак прикидываться, и отвернулся в другую сторону.
«Вот же чёрт меня дёрнул переживать за этого придурка, - подумалось вдруг с досадой. – Сидит себе, жив-здоров, о дуростях каких-то с Гаарой этим своим хихикает. Тупой мажор».
Даже притом, что он старательно избегал подслушивать ведущийся за столом разговор, полностью отвлечь своё внимание у него не вышло – тем более что говорили о нём.
-Не понимаю, зачем дядя Минато нанял именно его, - презрительно фыркнул крашеный ублюдок. – Он же такой вспыльчивый. А у тебя, Узумаки, тоже терпелка короткая, поэтому я точно знаю, что вы будете постоянно собачиться. Тут даже без меня накал страстей намечается завидный.
-О чём это ты, Сабаку? – с совершенно безразличным видом возразил Наруто, отпивая ароматный чай из своей чашки. – Мы не будем ссориться с Саске, он – работник моего отца, и потом, оба мы взрослые люди, поэтому…
-…Поэтому вы обязательно подерётесь! - закончил за него Гаара и с торжественным видом потрепал друга по волосам – тот с улыбкой увернулся. – Смотри мне, Узумаки, наподдай ему хорошенько, а то приеду и добавлю.
Наруто был явно хорошим притворщиком, и обмануть могли его развязные телодвижения, его приятная улыбка, спокойный голос – но не глаза. При одном только взгляде в эти холодные голубые глаза, сейчас совершенно не похожие на добрые отцовские, Саске понял: ему здесь не рады. Отчего-то мысль эта принесла ему некую извращённую радость: пускай, говорил он себе злорадно, пускай понервничает!
Гаара тем временем привлёк друга к себе за плечо и принялся шептать что-то на ухо, при этом постоянно бросая в его сторону насмешливые взгляды. Саске, думая использовать старый метод, принялся отворачиваться – как вдруг что-то словно стрельнуло в голову, и во всех красках вспомнился тот жуткий сон, который приснился ему на днях, тот самый, в котором эти двое…
Он вынужден был проглотить образовавшийся в горле плотный комок. Ну уж нет, если он будет думать ещё и об этом!..
Наруто рассмеялся и, отстранившись от друга, с улыбкой возразил:
-Не будет такого, Сабаку, прекрати фантазировать.
И Саске не мог не обратить внимания на выражение мягкой привязанности, написанное на лице блондина, когда он смотрел на своего так называемого друга. Он испустил раздражённый вздох и всё-таки развернулся к стене. Не думать об этом, не думать об этом, не думать…
По кухне вдруг разлилась знакомая Саске ещё со времён приключения с телефоном мелодия, Наруто полез в карман джинсов и прислонил мобильный к уху:
-Да, пап. Уже звать его к тебе?
Он ещё даже не закончил предложения, как Саске уже сорвался с места и помчал прочь из кухни. Поднявшись по ведущей на второй этаже лестнице почти наполовину, он вдруг вспомнил, что забыл все документы в прихожей, и нехотя развернулся.
«Я пришёл сюда работать, - напомнил он себе, расслышав из кухни взрыв хохота, показавшийся ему в высшей степени издевательским. – Поэтому я буду работать. Нужно просто не обращать на них внимания – и тогда всё будет хорошо».
Отчего-то собственные слова не показались ему ни на грамм убедительными.
***
Кисаме слышал шаги по спальне, но сознание его всё ещё находилось в тепле полудрёмы, граничащей со сном, поэтому он был уверен, что это всего лишь продолжение его сна, который он, конечно же, не помнил. Он никогда не запоминал своих снов, хотя видел их чуть ли не каждую ночь, особенно часто – перед рассветом.
Вскоре реальность всё-таки вырвала его из тёплых объятий забытья, разбудив нюх тонким запахом сигарет. Кисаме перевернулся на бок, разлепил тяжёлые веки – взгляд его тут же уткнулся в голую спину любовника. Итачи, слегка ссутулившись, сидел за его столом и просматривал папки с их новым делом, время от времени отводя руку с сигаретой в сторону и струшивая пепел в стеклянную пепельницу на краю стола.
-Я что, проспал? – прохрипел мужчина не слушающимся после сна голосом.
Итачи повернул голову в его сторону:
-Нет, вы встали как раз вовремя. Этот ваш внутренний будильник поистине удивительная вещь. Я так не могу.
Кисаме сел на кровати, пригладил растрёпанные волосы, провёл пальцами по мелкой щетине на щеках, затем потянулся к полке возле кровати и взял оттуда свои наручные часы. В самом деле, семь часов. Он, как и всегда, не проспал ни на минуту. Итачи не прекращала поражать эта его способность просыпаться именно в то время, в которое ему было необходимо, но для Кисаме это было более чем естественно: никогда в жизни ему не доводилось пользоваться будильником.
Он вновь взглянул на Итачи и невольно залюбовался им – его гибким телом, волной чёрных спутанных со сна волос, оттеняющих бледность кожи, сосредоточенными чертами лица. В груди отчего-то защемило, и подумалось: неужели он упустил момент, когда Итачи, ещё два года назад неопытный работник, глядящий на него снизу вверх едва ли не с благоговейным трепетом, превратился во взрослого самостоятельного мужчину? И неужели ему в самом деле теперь не нужна его опека? Ведь в этом было всё дело: все их ссоры в эти недели, стена непонимания. Кто положил первый кирпич, было уже совсем неважно – это никогда не имело значения. Значение имело то, что в последние несколько дней они, похоже, прекратили возводить эту чёртову стену, и даже больше – теперь, как никогда раньше, он ощущал крепость связи между ним и Итачи. Дело было, вернее всего, в новом расследовании – настолько ужасным и отвратительным было то, во что им пришлось ввязаться, что после каждого рабочего дня невольно хотелось обнять покрепче родного человека, прижаться к его груди, и только когда в ухо польётся мерный стук живого сердца, наконец-то позволить себе расслабиться.
Или, может быть, всё дело было в слухах, всё никак не желающих сходить на нет. Кисаме понимал, почему Итачи так боится раскрытия: из-за отца, а ещё – из-за полицейского устава, в котором достаточно чётко говорится о романах между сослуживцами. И если ему в случае скандала, теперь кажущегося почти неизбежным, светит максимум строгий выговор и временная отставка, то с Итачи дело обстояло куда сложнее. Его, молодого сотрудника, ещё не успевшего доказать свою полезность коллективу, могли запросто сослать в какой-нибудь префектурный отдел, что для детектива означало нечто вроде позорной пенсии. Итачи бы этого не вынес.
«И потом, Фугаку, - настойчиво напомнил внутренний голос. – Нельзя забывать о нём».
А забыть о нём и не получалось: каждый раз, когда Кисаме виделся с лучшим другом, его одолевал страх, что чёрные глаза блеснут яростью, в лицо понесётся кулак, и когда он будет лежать на полу, беспомощно свернувшись клубком и прижимая ко рту окровавленные ладони, сверху донесётся исполненный истинной ненависти шёпот: «Почему ты мне не сказал?». Глупости, конечно: Фугаку совсем не такой. Однако страшная фантазия за месяцы постоянного повторения перед внутренним взором Кисаме стала настолько яркой, что просто выкинуть её из головы, отключить, как неугодную мысль, уже не получалось.
Но сказать ему всё равно было необходимо – теперь, когда о них судачат на каждом углу, Фугаку не может не узнать, это был лишь вопрос времени, и счёт пошёл на дни, он это чувствовал. Новое расследование поглотило их с Итачи, заставляя стать рабами работы, и едва ли находилась свободная минутка, чтобы спокойно обсудить предстоящий разговор, но… Всё это было больше похоже на беготню от трудностей. Кисаме за последние несколько месяцев привык думать, что он уже созрел для того, чтобы рассказать Фугаку и Микото об отношениях с их сыном, но когда настало лучшее для этого время – внутри будто что-то заклинило, и сделать этот решающий шаг с каждым днём казалось всё сложнее.
Итачи, похоже, почувствовал его внутренние метания, потому что когда он обернулся, на лице его было написано недоумение напополам с волнением:
-Кисаме-сан? Что такое?
-Ничего, - буркнул он, отводя взгляд. – Скажи лучше, почему ты так рано вскочил.
Вместо ответа молодой человек поднялся и, подойдя к шкафу, принялся рыться в своём отделе, перебирая одну за другой аккуратно выглаженные рубашки. Такая модель поведения была знакома Кисаме: когда Итачи начинал бесполезную возню с вещами, стремясь занять чем-то руки, это означало, что он чем-то очень взволнован.
Тем временем любовник, забравшийся в шкаф так глубоко, что лежащему на кровати Кисаме была видна только его спина, похоже, всё-таки нашёл нужные слова для объяснения.
-Помните, я вам про учёного рассказывал, который бывший криминалист? – зазвучал его чуть приглушённый голос.
Кисаме, забыв, что собеседник его не видит, кивнул и добавил строго:
-Это тот, с рожей похабной?
-Да, он, - подтвердили после секундной заминки. – Так вот, я с ним договорился о встрече сегодня во время обеденного перерыва. Только мне перед работой нужно успеть заехать в лабораторию и забрать заключения экспертов, они ему зачем-то понадобились.
-Он дал согласие помогать следствию? – уточнил Кисаме.
Снова неуверенная пауза.
-Он согласился встретиться со мной, и это уже хорошо, - бросил Итачи резко. – Так что я в лабораторию, а вы сразу на работу отправляйтесь.
Похоже, после признания мучения с гардеробом подошли к концу – Итачи, выбрав рубашку и галстук, подошёл к зеркалу и принялся спешно одеваться. Кисаме наблюдал за ним настороженным взглядом. О том, что с этим Орочимару у него связана какая-то история, ему было известно, но какая именно – дьявол его знает, Итачи отказывался рассказывать.
«Всё это слишком подозрительно, - хмурился Кисаме, от внимательного взора которого не ускользнуло то, с какой тщательностью его молодой любовник зачёсывает волосы в привычный хвост. – Почему он не хочет, чтобы я ехал с ним? Ведь явно не хочет, даже не попросил подвезти».
Перед внутренним взором всплыла фотография того сомнительного учёного. Что-то в его лице было… от змеи, что ли? Словом, что-то нехорошее, отпугивающее, и Кисаме вдруг понял, что он лучше удавится, чем позволит Итачи остаться с этой подозрительной личностью наедине. Тело приняло решение раньше него, и несколько секунд спустя он уже сам стоял у шкафа и наспех застёгивал ремень на брюках.
-С тобой поеду, - бросил он через плечо, почувствовав спиной удивлённый взгляд Итачи. – Не обсуждается.
***
Наруто прорвало, когда они вышли из подъезда. Открыв дверь с ноги, он набрал в грудь побольше воздуха – и крикнул на весь квартал парочку крепеньких словец, от которых брови возвращающейся с прогулки соседки поражённо поползли вверх, а охранник приподнялся со своего места, любопытствуя.
-Да я его урою! – не обращая внимания на вызванную реакцию, рявкнул парень и резко повернулся к удивлённо моргающему другу. – Да я его!.. Да как он вообще посмел?!.
-А на кухне таким спокойным казался, - вздохнул Гаара с притворной грустью и нервно захихикал. – Ты, это, Узумаки, потише, ладно?
Наруто, пропустив последнюю реплику мимо ушей, в том же тоне гаркнул, ткнув указательным пальцем зачем-то вверх – в сторону своей квартиры:
-Я что, по-твоему, при нём должен был показывать, насколько зол? Да чтоб он подавился, поскользнулся, сломал себе свою долбаную тупую башку и сдох! Нет, лучше я сам его убью!
Поток ругательств, казалось, был нескончаем. Гааре случалось наблюдать своего друга столь уязвлённым всего несколько раз в жизни, и этот, пожалуй, тянул на призовое место. Похоже, внезапное «всплытие» Учихи Саске в их жизни разозлило Наруто не на шутку, потому что успокоиться он не мог все сорок минут, что они шли до университета: всё разглагольствовал о «сраном-тупом-ублюдочном-Саске» (это произносилось как одно слово), который не умеет держать данное слово, заявляется в чужие дома, где его не ждали, навязывается в компанию его отцу, а на него смотрит, как на грязь под своими ногами, и строит ему кислые мины.
Гаара, по опыту зная, что в подобных ситуациях лучше дать другу выговориться, помалкивал. Ему не терпелось поведать Наруто о событиях вчерашнего дня. Не о той его части, конечно, в которой бледный от ярости Канкуро, приперев его к стенке и безумно шаря взглядом по его грязной промокшей одежде, страшным голосом требовал отчитаться, где и с кем он проводил время, а за его спиной, скрестив руки на груди, ожидала своей очереди Темари. Рассказать, безусловно, хотелось о Ли, о том, что со вчерашнего дня они стали парой, и о буре противоречивых эмоций, которые вызывала в нём эта значительная перемена в его жизни. Но – Наруто сейчас было явно не до него.
Всё, о чём он мог сейчас думать, был Учиха - проклятый Учиха, который, как Гаара убеждался с каждым разом всё больше, своим появлением вечно что-то портил.
С одной стороны, возвращение горе-полицейского открывало массу соблазнительных перспектив, и в голове сами собой уже созрели кое-какие идеи касательно того, как можно побесить этого вспыльчивого идиота, но с другой стороны – чёрт возьми, из-за Учихи он не может сейчас достучаться до Наруто!
Пускай у его друга никогда не было настоящих отношений, в мудрости и здравом смысле ему было не отказать, поэтому именно с ним так хотелось поговорить обо всём, что произошло и продолжало происходить в его жизни. Вчерашним вечером, наконец-то оставшись один в своей комнате, Гаара поймал себя на том, что совершенно не знает, как ведут себя люди, когда их романтические отношения только начались. Если бы всё было просто, как раньше, он бы без стеснения предложил секс, чтобы снять неловкость, возникающую между двумя людьми, осознавшими своё влечение друг к другу, но он уже совсем не тот человек, которым был несколько лет назад, да и связь, зарождающаяся между ним и Ли, слишком отличалась от всего того, что ему доводилось испытывать в своей жизни. Гаара ею особенно дорожил, и ему отчаянно хотелось, чтобы всё было как у всех – как у нормальных, даже лучше.
И только Наруто, знающий о колоссальном количестве неудач, через которые другу пришлось пройти за последние годы, знающий о боли, которую все эти неудачи причиняли ему, - только он сможет понять всю важность того, что происходило с ним сейчас.
«Но Наруто вне зоны досягаемости, - ядовито пошутил про себя Гаара, кольнув друга злым взглядом. Тот, не замечая ничего вокруг, продолжал бурчать пакости в адрес супостата-Учихи себе под нос. – Отлично. Спасибо тебе, Учиха Саске, за то, что так вывел его! Из-за тебя мне придётся чёрти сколько ждать, пока он успокоится!».
В университете дела пошли ещё хуже. Мало того, что смотревшие вчерашние новости друзья в его присутствии замолкали и глядели большими сочувствующими глазами, так ещё и тема Учихи поднялась вновь: на этот раз Наруто всю большую перемену провёл в попытках доказать знакомому с ним Шикамару, что Саске – вовсе никакой не «нормальный пацан», как последний изволил выразиться, а настоящая падла, только и знающая, что портить людям жизнь.
Во время последней пары сидящий рядом Наруто отобрал у него конспект и написал карандашом на полях: «Я как подумаю о том, что он в моём доме сейчас!..», после чего с печальным видом вернул ему тетрадь. Гаара едва удержал себя от того, чтобы не вырвать и не скормить ему испорченный листок – до смерти уже надоело слушать об одном и том же!
Из-за маниакальной зацикленности на Учихе Наруто напрочь пропустил вполне очевидный диалог между Гаарой и Ли в спортзале, удививший даже подслушивавшего Кадо, и даже полностью проигнорировал потуги Хинаты завести с ним дружескую беседу, когда они после тренировки, как всегда, заглянули в «У Акимичи». Злость и раздражение, подогреваемые на протяжении всего дня, нашли свой выход по их возвращении в резиденцию Намикадзе-Узумаки, и случилось это потому, что дверь им открыл не кто иной, как Учиха Саске.
Несколько коротких мгновений хозяин квартиры и новый работник Намикадзе-сана смотрели друг на друга, и разумно остающийся в сторонке Гаара мог поклясться, что видит, как между их взглядами сверкнула грозная молния – совсем как в манге. Затем Наруто открыл рот – и понеслась!
Не стесняясь в выражениях, он высказал прибитому шоком недругу всё, что не давало ему покоя на протяжении всего дня, и, если передать то же, но кратко и с цензурой, то Учиха Саске был неоднократно и разными словами проинформирован о том, что он очень нехороший человек, действующий некоему Узумаки Наруто на нервы, и что весь его род на семь поколений вперёд вынужден будет нести проклятие нехорошего человека Учихи Саске – и всё потому, что он такой… нехороший.
Когда распалённый сквернослов остановился в потугах вспомнить или изобрести какое-нибудь новенькое обзывательство, да позаковыристее, этим моментально воспользовался Саске – и без особого труда нагородил ему такую же гору оскорблений в ответ. Гаара, которого, по всей видимости, сцена утомила, протиснулся в проход мимо Учихи и шмыгнул на второй этаж – подальше от балагана. Его исчезновение на ход событий особо не повлияло: два спорщика всего лишь перенесли свою весьма содержательную беседу из прихожей в гостиную.
***
Саске чувствовал, что контроль над собой давно утерян и остановиться он попросту не в силах. Пакет с документами, которые Намикадзе-сан ещё двадцать минут назад поручил ему отнести в офис, лежал забытый в прихожей, и хотя совесть с каждой новой минутой ссоры всё чаще напоминала ему о долге, при одном только взгляде в лицо противника ярость с новой силой вскипала в нём – и глас здравого смысла оказывался задушенным напором этой неконтролируемой разрушительной силы.
Наруто, похоже, едва сдерживал себя, чтобы не накинуться на него с кулаками – его ладони были угрожающе сжаты, костяшки пальцев побелели от напряжения. Исчерпав запас разумных доводов, он теперь уже попросту обвинял своего соперника в чём ни попадя, добавляя к своим бессмысленным речам изрядную долю отборного мата. Саске, подсознательно ощутив, что ссора перешла на стадию, где главное – не обоснованность доводов, а скорость реакции, сыпал в ответ точно такими же бездумными репликами.
«Чушь какая-то, - бухало тяжело в висках. – Если сейчас же не уйду отсюда, мы никогда не прекратим».
Неизвестно откуда нашлись силы, и Саске, крепко стиснув челюсть, дабы лишить себя соблазна всё-таки ответить на последний выпад в свою сторону, гордо выпрямился и, игнорируя жгущий спину аккурат между лопаток взгляд, вышел на негнущихся ногах в прихожую, где схватил документы и, наспех влезши в незашнурованные ботинки, выскочил прочь из квартиры.
На улице он первым делом вдохнул всей грудью освежающий весенний воздух, надеясь таким образом выветрить стоящий в голове шум от недавнего безумия. У подъезда стояла пустая лавочка, он сел на неё и, положив папку рядом с собой, задумался.
Что с ним происходит? Почему он ведёт себя рядом с Наруто, как безмозглый кретин? Ведь скандалить – совершенно не в его характере, и, соглашаясь на эту работу, он и подумать не мог, что дойдёт до подобного безобразия, тем более что помогать Намикадзе-сану ему действительно очень понравилось: вплоть до прихода Наруто они мирно занимались документами, а в перерывах беседовали. И тут – такой кошмар! При мысли о том, что Намикадзе-сану со второго этажа наверняка было прекрасно слышно каждое слово из их ссоры, Саске стало так стыдно, что он невольно спрятал лицо в ладонях.
Но засиживаться было нельзя – в конце концов, у него имелись определённые обязанности. Он поднялся и направился уже знакомой дорогой к офису, по дороге взяв с себя обещание: когда ему в следующий раз захочется поскандалить с Наруто, он вместо этого, как бы сильно ни хотелось поорать, просто промолчит и пройдёт мимо. Да, он именно так и сделает.
***
Минато закрыл за Гаарой дверь своей спальни и тут же потянулся к мобильному телефону.
-Алло, Обито?
В трубке зевнули:
-Нет, Йондайме-сама, это Какаши. Обито сейчас проходит процедуры, не может подойти.
-Вот ты ещё со своими ингаляциями! – в сердцах зашипел Минато. – Дай мне его, поговорить с ним срочно нужно!
-К сожалению, - после очередного зевка соблаговолил ответить медбрат, - не могу этого сделать. Обито очень занят. Перезвоните попозже.
Сигнал прервался. Минато чертыхнулся и с силой швырнул телефон на кровать, аппарат скользнул по гладкому покрывалу и грохнулся на пол. Вслед ему понеслась ещё парочка крепких словец.
Делать было решительно нечего: Саске буквально только что ушёл с документами, Обито был недоступен, Гаару он за две минуты умудрился довести до нервного срыва очередной попыткой поговорить об осторожности в городе в связи с убийствами, а с Наруто, шаги которого он мог расслышать на лестнице, сейчас явно лучше было не разговаривать – после скандала, который его сын закатил несчастному Саске, можно было не сомневаться, в каком настроении он находится.
Лежащий на полу телефон призывно заверещал. Минато спохватился и полез его доставать.
-Алло!
-Это я, Йондайме-сама, - зазвучал в трубке утомлённый голос Обито. – Извините этого идиота, вы ведь знаете, каким он отморозком иногда бывает. Что у вас?
-У меня ЧП, - тут же перешёл к делу Намикадзе. – Твой и мой буквально пять минут назад цапались так, что мне на втором этаже было слышно, я с Гаарой нормально поговорить не мог. Кстати, ты знал, что ещё три трупа нашли?
-Да, вчера в новостях прошло. И Итачи тоже звонил, рассказывал.
-А я только сегодня в Интернет зашёл глянуть новостную страничку, и тут натыкаюсь. Наверное, вчера сын потому такой раздражённый ходил и ноутбуком мне запрещал пользоваться – чтобы я об этом не узнал. Бесполезно, по-моему. Ну, это неважно уже.
-Кстати, Йондайме-сама, - перебил его Обито чуть встревоженно, - вы ведь поговорили с вашим Наруто на эту тему? Я знаю, что он по таким местам не ходит, но ведь раньше с Гаарой частенько бывал…
-Я говорил ещё на прошлой неделе, он пообещал, что лезть на рожон не будет, - перебил его Минато. – И потом, тут достаточно с одним поговорить, чтобы обоим мозги вправить, они ведь всё вместе делают. Ну ладно, мы не об этом сейчас. – Он воровато оглянулся на дверь, проверяя, плотно ли она закрыта. – Поссорились наши с тобой мальчишки страшно! Не понял толком, из-за чего, но орали они действительно долго.
Обито задумчиво хмыкнул:
-А это у них, может, период адаптации друг к другу. Со временем пройдёт. Мы с Какаши, знаете ли, поначалу тоже терпеть друг друга не могли, постоянно препирались. Не так, как сейчас, в шутку, а по-настоящему.
Минато испустил тяжкий вздох:
-Надеюсь, ты прав. Ладно, продолжайте свои процедуры или чем вы там занимались.
-Фигушки, я Какаши домой отправил, - отрапортовал Обито, в голосе которого явно ощущалась довольная улыбка. – Надоел уже со своими ингаляциями, банками, травками и прочей чепухой.
-Хорошо, тогда буду держать в курсе, если ещё чего интересное произойдёт.
Минато попрощался с другом и, отложив телефон в сторону, взял в руки книгу – ту самую, про космические приключения, которой его вчера мучил Наруто. На сто двадцатой странице он внезапно осознал, что сюжет истории, в принципе, не так уж плох.
***
-Отчего же вы не присаживаетесь, Хошигаке-сан?
Кисаме посмотрел в змеиные глаза учёного, ярко-жёлтые из-за пляшущих в них отсветах единственной горящей в комнате лампы, и медленно покачал головой:
-Благодарю, мне и здесь хорошо.
«Здесь», то есть стоя за спиной Итачи, он и в самом деле чувствовал себя гораздо увереннее. По крайней мере, таким образом он точно знал, что извращенец не лапает под столом коленки его любовника или ещё чего не чудит. Всю дорогу до лаборатории искусственного интеллекта, которой заведовала эта подозрительная личность, он обманными путями пытался выведать у Итачи, откуда они знакомы, но тот каждый раз искусно уходил от ответа, и эта его рьяная изворотливость не могла не настораживать. Орочимару, красивый мужчина в идеально сидящем на нём костюме глубокого фиолетового цвета, при виде своего предположительно давнего знакомого всплеснул ладонями с идеально наманикюренными ногтями и с наигранным удивлением в голосе пропел: «Неужели я не сплю? Учиха Итачи сам явился ко мне!». После этого они долго жали друг другу руки, и смущение Итачи столь тёплым приёмом было заметно невооружённым глазом. Для беседы их провели в рабочий кабинет учёного, где, на удивление, не было ничего сверхъестественного – всего лишь компьютер в углу, несколько удобных кресел и стол посреди комнаты, за который хозяин не преминул усадить своих гостей. Кисаме немного удивили фотографии, стоящие в рамочках возле монитора на рабочем столе исследователя. На одной, ещё чёрно-белой, была изображена троица студентов: стоящая в центре девушка с не по годам развитой грудью приобнимала одной рукой какого-то занюханного неряху, который вместо того чтобы смотреть в камеру, вполне очевидно пялился на прелести подруги, а второй прижимала к себе совсем ещё молодого Орочимару в квадратных очках, с хвостом чёрных волос совсем как у Итачи и с таким же умным лицом. На стекле рамки над головой неряхи было подписано фломастером: «Идиот», а над красивой девушкой - «Идиотка». Вторая фотография, сделанная явно недавно, может, несколько лет назад, в аэропорту, изображала ту же троицу, только заметно повзрослевшую. Грудастая девушка превратилась в грудастую и весьма эффектную женщину в дорогом костюме и с агрессивно острыми чертами лица, неряха так и остался неряхой, только отрастил себе шевелюру до пупка и поседел, а вот Орочимару изменился основательно: схожесть с Итачи напрочь ушла из его образа, сменившись вкрадчивым прищуром. Надписи перекочевали с первого снимка, только к «идиотам» прибавилось «постаревший» и «постаревшая».
Инспекция подозрительных фотографий не заняла у Кисаме больше трёх секунд: он не уставал себе напоминать, что необходимо было не спускать глаз с этого Орочимару. Пускай он хоть сто раз личность с мировым именем, а Итачи он ему не отдаст. Вот уж дудки.
- Итачи-кун, - позвал змееподобный учёный, оторвавшись от изучения принесённых ими файлов, - ты хоть бы рассказал, как твои дела. Чем ты занимался все эти годы, что мы не виделись?
Парень чуть повернул голову в сторону стоящего за спиной Кисаме, но удержал себя от того, чтобы развернуться полностью, вместо этого уставившись на свои скрещённые на столе кисти:
-Да вот, как видите, из префектурного в уголовный перевели. Уже два года работаю с Хошигаке-саном.
Жёлтые глаза изучающе хлестнули по Кисаме.
-Ну да, ну да, как же, - загадочно заулыбавшись, протянул Орочимару. – Напарнички. А братик твой как?
Итачи дёрнулся:
- Саске? А откуда вам про него известно?
- Неважно, - уклончиво ответил мужчина. – Ты, я вижу, удивлён, что у меня всё так просто. Наверное, подумал, раз это лаборатория по разработке искусственного интеллекта, то здесь должна быть какая-нибудь атмосфера из фильма про далёкое будущее. Роботы должны ходить и напитки предлагать, да?
- Вовсе нет, - с секундной заминкой отреагировал Итачи, и внезапно Кисаме поймал себя на совершенно абсурдной мысли: ему было завидно, что учёный, сидя прямо напротив его любовника, имел возможность видеть выражение его лица, а он, стоя сзади, - нет.
«Да что за глупости? – пожурил сам себя детектив. – Подумаешь, заливает этот извращенец к Итачи. Что, мало у него ухажёров? Почему ты из-за этого разволновался?».
Орочимару, по всей видимости, заметивший его волнение, сочувственно улыбнулся, но тут же вновь сосредоточился на его напарнике:
-У нас, Итачи-кун, роботикой тоже занимаются, но это на другом этаже, я же вас привёл на этаж, где располагаются офисы, поэтому здесь всё тихо и скучно. Нет, если ты хочешь, то я могу организовать тебе и твоему… напарнику… тур, где всё покажу и расскажу, но ты ведь не для этого пришёл, не так ли?
Итачи промычал что-то непонятное и зачем-то указал в сторону папки с заключениями судмедэкспертов. Орочимару кивнул и вновь углубился в изучение подробностей дела. На десять минут в рабочем кабинете воцарилась абсолютная тишина, нарушил которую задумчивый голос учёного:
-А ты стал ещё краше с тех пор, как я тебя в последний раз видел.
Итачи кашлянул в кулак и неразборчиво пробормотал слова благодарности.
Долистав до последней страницы, учёный с торжественным хлопком закрыл папку:
-Я примерно понял, что к чему.
Оба детектива, заслышав хорошие новости, оживились. Орочимару поднялся, подошёл к своему рабочему столу, порылся немного в документах и вернулся к ним с тоненькой синей папкой. Раскрывать её он, впрочем, не спешил, вместо этого обвёл серьёзным взглядом свою немногочисленную аудиторию, моментально преобразившись в глазах Кисаме из скользкого типа в настоящего специалиста, мастера своего дела и хранителя редчайших знаний и навыков.
-Господа, - обратился он к ним, и Кисаме невольно выпрямился, - мы с вами имеем дело с интересной личностью. Сразу хочу обратить ваше внимание на тот факт, что, по подсчётам криминалистов, 86% маньяков гетеросексуальны. И в самом деле, чаще всего мы слышим в новостях страшные истории о нападении именно на женщин, правда? – Оба детектива согласно закивали. – А наш убийца - гомосексуалист, что заметно сужает круг наших поисков. Хотя, конечно, не стоит забывать о таких «оборотнях», как, скажем, Джон Уэйн Гейси, который был дважды женат, но, тем не менее, его рукой было совершено 33 убийства на сексуальной почве. Всеми жертвами стали молодые мужчины.
Напарники поражённо переглянулись, и по взгляду Итачи Кисаме понял, что у него в мыслях сейчас крутится та же мысль: им даже в голову ничего подобного не могло прийти.
-Или, - продолжил увлечённый лектор, - мы ищем человека, испытывающего нездоровое влечение ко всему молодому и красивому, независимо от пола жертвы – ведь мы не знаем, сколько всего жертв на его счету. Кстати, вы уже связывались с участками других городов? Что-нибудь похожее ранее происходило?
Кисаме ответил первым:
-Ни в одном из крупных городов.
От этих слов на бледном лбу учёного образовалась едва заметная морщинка, а уголки губ опустились:
-Тогда… - пробормотал он растерянно, - …тогда всё это очень странно, потому что, судя по тому, что вы мне принесли, эти четыре трупа – явно не первые его жертвы. Вы ведь и сами это понимаете, так? Мне нет необходимости указывать на детали.
-Понимаем, - кивнул Итачи.
-Возможно, он раньше убивал гораздо реже и избавлялся от трупов более эффективным способом. – Он тут же отмахнулся от собственных слов: - Да нет, глупости. С чего бы ему бросать старый метод и пробовать новый, неудачный?.. Ну, думать над этим – уже ваша задача. От меня, если я понял верно, требуется психологический портрет убийцы.
-Мы будем благодарны за любую помощь, - уточнил Кисаме.
На самом деле ему не было известно, о чём именно они с Итачи договаривались по телефону, и это, безусловно, беспокоило его, но, с другой стороны, любой член отдела обладал правом вести собственную линию расследования, не посвящая старшего напарника в подробности, ведь главным в их общем деле был результат. Как бы ему ни был противен учёный лично, было более чем очевидно, что он может принести огромную пользу следствию, и это принуждало его закрыть глаза даже на то, с каким изощрённым усердием тот приставал к его молодому любовнику.
Орочимару тем временем открыл свою папку, выложил перед детективами несколько фотографий и с каменным лицом приказал:
-Найдите среди этих людей серийного убийцу.
Кисаме перегнулся через плечо Итачи и внимательнее вгляделся в каждое из лиц. На крайней слева фотографии был изображён обыкновенный, разве что немного грустного вида человек: тяжёлые очки в пол-лица, задумчивый взгляд, короткая причёска – ничего примечательно. Со второй фотографии на них смотрел тощий старик с аккуратно подстриженной седой бородой – тоже ничего особенного. Третья фотография изображала красивого блондина с невероятно идущей ему короткой щетиной. Четвёртый: черноволосый, худощавый, очки – ничего, просто лицо в толпе. Почему-то обоим детективам сразу приглянулся пятый и последний кандидат: при самой что ни есть заурядной внешности вниманием тут же завладевали его глаза – недобро прищуренные, словно бы даже нечеловеческие, они сразу почему-то принуждали думать именно о чём-то чудовищном, непостижимом нормальному людскому разуму.
Не сговариваясь, оба детектива указали на последнюю фотографию:
-Этот.
Тонкие губы учёного тронула снисходительная улыбка. Он вздохнул, выдержал недолгую паузу и произнёс:
-Все. – Не дав гостям времени опомниться, он начал поочерёдно указывать на каждую из фотографий, представляя изображённых на них людей. Начал он с последней. – Ричард Чейз. Итальянский убийца на сексуальной почве, так называемый вампир. – Его длинный палец переместился на четвёртый снимок. – Деннис Нильсен. Убийца-гомосексуалист, за пять лет убил 15 человек. – Настал черёд третьей фотографии. – Джеффри Дамер. Убийца, каннибал, изнасиловал и убил 17 мальчиков и юношей. – Палец учёного постучал по лбу старика со второго снимка: - Альберт Фиш. Серийный убийца, каннибал. И наконец, - он презрительно кивнул в сторону первой фотографии, - Андрей Чикатило. Убийца, насильник. 53 доказанных убийства.
Повисла напряжённая тишина. Учёный сидел, аккуратно сложив ладони перед собой, и пытливо глядел на детективов, те неверяще пялились на лица людей, теперь представших перед ними в совершенно ином свете. Даже Кисаме, считавший себя бывалым работником, обнаружил, что поражён до глубины души. Ему было известно, что преступников обычно непросто различить в толпе, однако серийные убийцы казались ему никакими не обыкновенными бандитами, а кем-то – или, скорее, чем-то – за гранями обыденного, и они никак не могли выглядеть так… по-человечески, как все.
«И как же нам найти его? Как обнаружить? – Кисаме вдруг осознал, что его захлёстывает паника. – Если все они, чёрт подери, такие обыкновенные, как мы должны это сделать?..».
Орочимару деловито сложил фотографии обратно в папку и вручил её Итачи:
-Вот, это вам. Я сделал эту подборку не случайно. Нужно, чтобы вы поняли: тем, кого вы ищете, может оказаться любой – совершенно любой человек. Почтовый клерк, работник библиотеки, учитель младших классов. Я нашёл ещё массу примеров, обязательно изучите все вырезки и статьи, лежащие в этой папке. Это важно. Чтобы поймать этого человека, вы должны сломать свои стереотипы касательно серийных убийц.
Итачи на автомате поблагодарил и положил папку на свою сторону стола. Было очевидно, что разговор подошёл к концу, но Кисаме не спешил уходить – он внезапно осознал, что не сможет уйти, не получив ответ на один очень важный вопрос.
-Скажите, пожалуйста, - прошептал он, едва шевеля губами, - ведь вы так хорошо разбираетесь во всём этом, сразу же видно… Почему вы больше этим не занимаетесь?
Орочимару долго смотрел на него, и с каждой новой мучительной секундой зрительного контакта что-то внутри Кисаме всё больше сжималось от суеверного страха – ему казалось, он ощущал, как холод из жёлтых глаз таинственного учёного переходит в него, оседает где-то на дне его души. Холод и ещё – боль. Наконец Орочимару поднялся и, повернувшись к ним спиной, подошёл к окну, и слабая настольная лампа, не доставая до него своим тёплым оранжевым светом, лишь очерчивала в полутьме его силуэт.
-Видите ли, Хошигаке-сан, - заговорил он изменившимся, неприязненным тоном, - раньше я, будучи молодым и глупым, был склонен считать, что на всех этих людей, серийных убийц, возложена какая-то особая миссия, смысл которой можно было разгадать. Поэтому, думал я, логику выбора их жертв так трудно выявить разуму, играющему по правилам обыкновенного мира. Мне казалось, им всем известно что-то, находящееся за гранями нашего понимания, и я посчитал, что способен постичь эту тайну. Поэтому много лет я изучал психологию убийцы, разбирал биографии самых известных преступников, даже ездил в США, чтобы повстречаться с некоторыми (кстати, вы знали, что 74% всех известных серийных убийц – жители США?). Там я прожил десять лет, и мне даже казалось, что я почти подобрал ключ к тайнам сознания и подсознания этих людей… но потом я вернулся.
-А что случилось? – выдохнул Кисаме, борясь с внезапно пересохшим горлом, когда рассказчик замолчал.
Орочимару долгое время безмолвствовал, а когда развернулся и лицо его лизнул свет настольной лампы, оба детектива отпрянули в ужасе – на губах учёного играла лёгкая беззаботная улыбка, но глаза!.. При виде этих глаз, одновременно печальных, раскаивающихся и совершенно безумных, ноги прирастали к полу, а в сердце горькой волной разливалась бесконечная, неуёмная тоска. Учёный посмотрел вначале на Итачи, затем перевёл взгляд на Кисаме – и тот остолбенел, не чувствуя себя в силах пошевелить и пальцем.
-Просто я понял, что на самом деле все серийные убийцы – действительно больные люди. Вот и всё, - с фальшивой весёлостью в тоне, от которой резало слух, произнёс учёный, и по тому, как заблестели его глаза при этих словах, Кисаме стало отчётливо ясно: на самом деле понял он как раз обратное. Вдруг в кабинете стало невероятно холодно, и захотелось поскорее убраться из этого места, потому что холод шёл не с улицы, а из жёлтых глаз Орочимару, из самых потаённых глубин его души.
Итачи пришёл в себя первым – чуть пошатнувшись, он поднялся из-за стола, взял небрежно в руки папку и склонил голову в поклоне:
-Благодарю за ваше внимание.
-Я позвоню, когда буду готов сообщить что-то важное, - ответил учёный, вновь отворачиваясь и пропадая в полумраке.
Помощник учёного Кабуто помог им найти выход из здания. Ехали на работу они в абсолютном молчании.
***
Одного взгляда на Гаару, лежавшего на своём «ложе» со скрещёнными на груди руками, было достаточно, чтобы понять: тот не в духе.
-Что такое? – Наруто подтянул к его дивану одно из кресел и, опустившись в него, заглянул другу в лицо.
Гаара, доселе пялящийся в потолок, чуть повернул голову и окинул его ядовитым взглядом:
-Предупреждаю, Узумаки: если ты сейчас опять начнёшь жаловаться на Учиху, я тебе башку откручу, а потом сожру твои глаза. За весь день мне вот так его хватило, понял?
Наруто кивнул, попутно пытаясь вспомнить, действительно ли он так часто вспоминал Саске на протяжении этого дня. Оказалось, что да, довольно-таки часто.
-Я просто не понимаю, почему у тебя в его присутствии так крышу рвёт. - Гаара сел на диване и пытливо уставился на друга. – Мы ведь уже давно договорились между собой: он козёл, мы молодцы, всё замечательно. Почему ты сегодня весь день меня им мучил, объясни мне!
Наруто, из которого уже вышел весь гнев, запустил руку в густую шевелюру и смущённо улыбнулся:
-Я и сам не знаю, если честно. Утром, когда он только пришёл, я ещё как-то держал себя в руках, но потом… Я без понятия, почему он так меня выводит. Может, потому, что когда мы поговорили неделю назад, мне показалось, что он нормальный парень, просто немного сам себе на уме, но когда он сегодня заявился ко мне домой… Не знаю, Гаара. В любом случае, я на него уже вдоволь наорался, так что можешь не беспокоиться, тема Саске на сегодня закрыта.
Он замолчал и устало потёр щёки, от чего они приобрели чуть розоватый оттенок. Гаару явно смягчило признание, однако он всё-таки буркнул обиженно:
-Я целый день тебе хотел что-то рассказать, а ты своим Учихой мозги мне проедал.
-Расскажи сейчас, - предложил Наруто, и когда зелёные глаза окатили его сомнением, с серьёзным видом кивнул, выражая свою готовность слушать.
Гаара колебался совсем недолго – всё-таки победило жгучее желание наконец-то поделиться с другом новостями. Он скрестил ноги по-турецки, полоснул по его внимательному лицу быстрым взглядом – и тут же опустил голову, взявшись разглядывать собственные ступни.
-Слушай, ну я не знаю, как такие разговоры вообще начинать, конечно… - Он взволнованным жестом провёл ладонью по лбу, и когда подушечки пальцев коснулись чуть грубоватого из-за татуировки участка кожи, в глазах его заискрилась идея. Он ткнул указательным пальцем в иероглиф и спросил: - Помнишь, что это означает?
-Конечно, помню, - протянул Наруто недоумённо. – Сам же придумывал.
Гаара продолжал смотреть на него, ничего не произнося, и глядя ему в глаза, так редко бывающими настолько серьёзными, Наруто вдруг почувствовал, как в груди стало невообразимо тяжело, а горло сдавил подступивший сухой комок. Картина, до этого момента лежавшая перед ним разъединёнными кусочками, сложилась воедино слишком внезапно, не дав ему времени подготовиться или хотя бы догадаться самому. Вспомнилось, как в пятницу Гаара, лёжа рядом с ним на кровати и с тоской глядя в окно, где бесновался ливень, приложил ладонь к сердцу: «Столько всего вот здесь…».
Он облизнул пересохшие губы и посмотрел на друга с немым вопросом, написанным на лице. Тот кивнул, слабо улыбнувшись, и шепнул:
-Я пока и сам не знаю, как с этим быть. Не привык ещё к мысли.
Наруто жестом остановил его и, не обращая внимания на обиженный взгляд, поднялся и, запустив обе пятерни в волосы, принялся мерить комнату большими шагами. Гаара откинулся на спинку дивана и принялся с хмурым видом наблюдать за его хождениями.
-Ну скажи что-нибудь, - после нескольких минут молчания попросил он. – Когда ты такой серьёзный, ты меня пугаешь, Узумаки.
-Подожди, подожди, - Наруто отвлечённо махнул на него рукой. – Подожди. - Он рухнул на свою кровать, раскинул руки в стороны: - Мне нужно свыкнуться… подожди…
Гаара хмыкнул:
-Ладно, ты свыкайся, а я пока книжечку почитаю.
До конца вечера они не обменялись и словом: Наруто лежал неподвижно, устремив остекленевший взгляд в потолок, а Гаара делал вид, что читает, и время от времени косо поглядывал на друга. Наконец, когда позвонил Канкуро, сообщив, что ожидает его внизу, он поднялся и сунул книгу в сумку:
-Всё, Узумаки, пора мне.
-Я провожу. – Наруто подскочил на кровати и, опережая его, помчался вниз.
В гостиной им повстречался Учиха, как раз вернувшийся из офиса. Он окинул их обоих уничижительным взглядом, но вслух своего недовольства не выразил – похоже, и ему на сегодня хватило ссор. Наруто тоже промолчал, просто пройдя мимо. Уже в прихожей, когда Гаара, надев туфли, стоял у зеркала, явно медля с уходом, он слегка коснулся его плеча.
-Я очень рад за тебя, - тихо произнёс он, заглянув в родные зелёные глаза. – Надеюсь, ты получишь то, чего хочешь.
Гаара тепло улыбнулся:
-Спасибо, Узумаки. - Возникла неловкая пауза. Наконец Гаара засмеялся и беззаботно передёрнул плечами: - Ну обними меня уже!
Два раза просить его не пришлось: Наруто с облегчённым смехом привлёк его к себе и заключил в крепкие объятия. Гаара, не прекращая улыбаться, шепнул ему на ухо ещё раз слова благодарности, прервавшиеся глуповатым хихиканьем.
- Что смешного?
В полутьме прихожей глаза Гаары, исполненные детской радости и ехидства, сверкали, как два изумруда.
-Учиха смотрит, - произнёс он, едва шевеля губами, и расплылся в дурацкой усмешке, глядя куда-то за его плечо. – Аж побелел от злости.
Очень уж хотелось обернуться и посмотреть, но Наруто сдержался – ему в голову пришла неплохая идея.
-Смотрит, говоришь? В таком случае разрешаю обнять меня чуть поинтереснее, Сабаку. – Руки Гаары, до этого момента лежавшие на его плечах, проворно скользнули на его талию. – Ну как?
Гаара захихикал ему в плечо:
-На миг мне показалось, что сейчас он на меня набросился и нахрен убьёт. Уже отвернулся. Слушай, ну он и дурной, Учиха этот. Манипулировать легче простого: покажи немножко гомосятины – и он превращается в буйнопомешанного.
Наруто всё-таки пожалел, что стоит к Саске спиной и лишён удовольствия лицезреть воочию всю степень его к ним ненависти. Гаара, отсмеявшись, отстранился и, примеряя на себя деловой тон, сообщил:
-Ну всё, Узумаки, мне по статусу уже не положено с другими парнями зажиматься, поэтому я лучше пойду, от греха подальше. А то мало ли.
Закрыв за ним дверь, Наруто поспешил в гостиную, чтобы ещё чем-нибудь пораздражать козла-Учиху, однако того в комнате уже не оказалось – наверное, сбежал на второй этаж, к папе. Он, впрочем, не слишком расстроился. Почему-то идея того, что Учиха Саске в ближайшие несколько дней будет ошиваться в его доме, теперь не так уж сильно раздражала его. Зачем переживать, если можно получить массу удовольствия, издеваясь над придурком?
***
-Тётя Микото, можно я войду?
Женщина поднесла ко рту ладонь, во все глаза глядя на гостя.
-Шисуи! – наконец вырвалось у неё удивлённое.
Молодой человек слабо улыбнулся и стянул с головы фуражку:
-Мне сказали, Итачи дома.
-Дома, - она отступила на шаг, пропуская парня в прихожую. – А ты так изменился. Где же твои кудри?
Он провёл рукой по коротким волосам и пожал плечами – якобы беззаботно. Микото, похоже, пришлось удержать себя от ещё массы вопросов, так и роящихся в голове с внезапным появлением бывшего лучшего друга Итачи, однако, будучи заботливой хозяйкой, она не могла позволить себе томить гостя в прихожей.
-Раздевайся и проходи на кухню, я сделаю тебе чай.
-Спасибо, тётя Микото.
Он не спешил садиться, хотя женщина и отодвинула для него табурет, и всё стоял, ожидая чего-то. Когда вода в электрическом чайнике начала закипать, а на столе перед ним хозяйка поставила заварник и две чашки, он повторно спросил:
-А Итачи дома ведь уже, да?
-Да-да, Шисуи-кун, я сейчас позову его, - пообещала Микото, вытирая мокрые руки о фартук. Она подошла к двери, ведущей к спальне сыновей, и постучала: - Итачи!
Оттуда донёсся дружный юношеский смех, затем раздались шаги и в проёме приоткрывшейся двери возникло улыбающееся лицо старшего сына:
-Чего, мам?
Микото не стала растрачиваться на объяснения, в которых не было необходимости. Встретившись взглядом с гостем, Итачи, похоже, забыл о том, что казалось ему таким смешным минуту назад – с губ его разом сошла беззаботная улыбка, черты лица заострились, а во взгляде появился недобрый блеск. Мать кивнула, будто никакой иной реакции и не ожидала:
-Чай заварите, вода почти закипела. Отец ещё нескоро вернётся, у него собрание. Я пока в магазин схожу, а Саске мне вещи поможет нести, да, дорогой?
Младший сын, уже стоящий в проходе рядом с братом, слабо кивнул. Шисуи улыбнулся:
- Привет, ребята. Саске, здорово вытянулся.
Тот снова кивнул и, прочистив горло, пролепетал:
- Это ты меня давно не видел просто. Ну, я пойду оденусь.
Несколько минут спустя на кухне их осталось только двое. Итачи сидел, неестественно выпрямив спину, и сквозь пар, поднимавшийся от двух наполненных до краёв чашек, смотрел в глаза бывшему другу. Шисуи подтянул к себе свою чашку:
-А твоя мама всё такая же. Гостеприимная и вопросов не задаёт.
-Давай уже по делу, - перебил его Итачи раздражённым шёпотом.
-Хорошо, давай.
Некоторое время оба молчали. Итачи, подобно восковой кукле, сидел неподвижно, позволяя нетронутому чаю остывать, парень напротив него – не друг и не враг, а просто никто – возил нервно чашку по столу, и этот звук фарфора по дереву был единственным, который нарушал воцарившуюся между ними недобрую тишину. Наконец Шисуи заговорил:
- Послушай, мне очень жаль, что всё так вышло с тобой и Хошигаке-саном. Я не хотел, чтобы до такого дошло.
- А чего ты, интересно, хотел? – Итачи, всё такой же до жути неподвижный, только сузил глаза, жаля его ядовитым взглядом.
- Да тут сложно… - Шисуи, похоже, забыл, что его роскошных кудрей уже давно не существует, и старым, привычным движением поднёс растопыренную пятерню к волосам. На полпути он осёкся и опустил руку. – Я когда вернулся в Коноху, сам не свой был, всё было настолько плохо, что я себя мертвецом чувствовал, будто умер я, понимаешь?
Выражение лица Итачи оставалось непреклонным.
-И тут ты. Ты всё-таки добился, чего хотел, и всё у тебя хорошо, прекрасная карьера впереди… Мне стало обидно за себя. Что я такой долбоёб без будущего, а ты… ну…
-А я долбоёб с будущим, да? – передразнил его Итачи, искривляя губы в усмешке.
-Нет, ну я же не хотел ска…
-Да ладно тебе, Шисуи, если бы я не был таким, мне бы хватило ума не заводить с тобой дружбу. Что же касается твоего длинного языка, то мне плевать, чем была мотивирована твоя болтливость, для меня важно, чтобы ты всё исправил.
-Ты что, рехнулся? – забыв о своей роли раскаявшегося безвинного, вздохнул Шисуи. – Как я тебе это исправлю? Уже все о вас знают, все! И потом, я всего-то и указал людям, куда смотреть, но никакого компромата на вас не собирал, так что это вы сами виноваты – недостаточно осторожничаете!
-Два года всё было нормально, - возразил Итачи сухо, - пока не явился ты. Не нужно переводить стрелки, это всё твоя вина. Тебе, стало быть, и исправлять.
-Ну как?! Итачи, как я тебе всё исправлю?!!
Итачи посмотрел на него с искусственным спокойствием во взгляде:
-А это уже не моего ума дело. И поторопись, Шисуи, потому что, должен тебя предупредить, когда наступит время мне отвечать перед всем кланом – а это время твоими стараниями уже не за горами, - я клянусь тебе, что один я принимать удар не буду. Тебя я потяну вниз вслед за собой, это понятно?
Шисуи, казалось, на миг потерял дар речи. По губам Итачи зазмеилась холодная усмешка:
-Что, думал, я не знаю, из-за чего тебя вышвырнули из полиции безопасности? Не знаю, с чьим сыном ты закрутил роман? Брось.
Шисуи предпринял попытку подняться, но ставшие вдруг ватными ноги не удержали его, и он рухнул обратно на табурет.
- Слушай, не делай этого, - прохрипел он умоляюще и так тихо, что едва сам расслышал себя. – У меня через два месяца свадьба, родители радуются, это единственное, что позволяет им закрыть глаза на всю эту историю со столицей…
- Свадьба, значит? – протянул Итачи. – А мне вот любопытно, невеста твоя знает, что ты трахаешь парней, или не знает? Может, сказать ей?
- Да знает она, - зло перебил Шисуи, - она сама… Мы договорились, короче. Потом переедем в другой город, где нас никто не знает, и там уже каждый сам по себе. И родители спокойны, и нам хорошо.
- Ловко вы придумали, - изумился Итачи почти что искренне, затем вздохнул: - Неприятно будет рушить такой хороший план.
- Ну и не рушь тогда, - огрызнулся бывший друг, слабо передёрнув плечами.
Итачи наградил его сочувственной улыбкой и развёл руками в стороны, будто сетуя на своё бессилие в данной ситуации:
-Не могу, Шисуи. Ты разрушил мою жизнь, я должен разрушить твою. Кроме того, пострадала не только моя репутация, но и Кисаме-сана. Кстати, его сегодня вызывали в управление безопасности – он не сказал, зачем, но я и так догадался: из-за тебя. Ведь он подписывал тебе рекомендацию год назад, ручался за тебя и твою компетентность, а ты видишь, как?.. – Он поднялся и обошёл стол, оказавшись у ссутулившегося гостя за спиной. В ухо Шисуи полился его исполненный пренебрежения шёпот: - Почему ты рушишь всё, что попадается у тебя на пути? У тебя была дружба со мной, ты её разрушил. У тебя была прекрасная возможность с полицией безопасности – и её ты разрушил. Ты можешь сколько угодно уверять себя, что после свадьбы и переезда для тебя начнётся новая жизнь, но я могу заранее сказать, чем всё кончится. Ты. Всё. Разрушишь.
Не выдержав, Шисуи развернулся и посмотрел в пытающие злобой и торжеством чёрные глаза:
- Когда ты стал такой сукой, Итачи?
Тот только усмехнулся:
- Я всегда таким был, ты просто плохо смотрел. А теперь убирайся отсюда, пока не вернулась моя семья.
Больше они не обменялись и словом: Шисуи поднялся, бросил на Итачи последний взгляд и, увидев выражение непреклонности на его лице, тихо вздохнул и вышел в прихожую. Итачи подождал, пока раздастся звук захлопываемой двери, и только после этого позволил себя рухнуть на освободившийся табурет. Сердце бешено колотилось в груди, в ушах шумела кровь. Он поднёс сжатую в кулак ладонь ко рту и с силой впился в неё зубами, но боль никуда не уходила – боль оставалась внутри, и жгла, и разъедала плоть, и отдавалась в теле мелкой дрожью.
Неделя: 3
День: 1
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для третьей части): AU, angst, romance, humor, adventure
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC, убийства и полицейское расследование
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 15
Понедельник 3 мая
«Никогда не подумал бы, что снова вернусь сюда».
Так размышлял Учиха Саске, пересекая холл знакомого подъезда. Он поздоровался с охранником, который не узнал его без полицейской формы, объяснил причину своего прихода и, когда ему было разрешено пройти дальше, нажал на кнопку свободного лифта и стал ждать. Под мышкой у него была зажата толстенная пачка документов, которые ему выдали в офисе Nami-Kaze, а в руке он держал увесистый пакет с домашним печеньем и бутылкой саке – пожеланиями скорейшего выздоровления для Намикадзе-сана от женской и мужской части коллектива соответственно.
Когда перед ним бесшумно раздвинулись дверцы лифта, Саске ступил внутрь, нажал на нужную кнопку – и в глаза ему тут же бросилась достаточно кривая надпись «Бригада КОЙ рулит!», уже замеченная им при ранних посещениях этого дома. Надпись явно пытались стереть, потому что, когда-то ярко-красная, теперь она имела бледно-розовый оттенок и была практически незаметна – но не для внимательных глаз Саске.
-Идиоты какие-то, - прошептал он сам себе, нахмурившись. – Делать им больше нечего, кроме как лифт разрисовывать.
Негодующее бурчание будущего стража закона превратилось в широкий зевок: чтобы везде успеть, ему пришлось подняться сегодня на полтора часа раньше обычного, поэтому зевалось ему нынче довольно часто. Дядя Обито позвонил вчера вечером, когда Саске уже практически засыпал над заданиями, и в своей ненавязчивой манере поинтересовался, закончилась ли у него практика в полицейском участке. Младший племянник был прекрасно осведомлён о том, что его дядя – мастер вести переговоры, поэтому потребовал не тянуть резину и сказать ему правду немедленно. Тогда-то на него и обрушилась новость, что болеющий Намикадзе Минато подыскивает себе помощника-секретаря на те несколько дней, пока недуг приковал его к постели, и лучшим кандидатом, на котором они с дядей остановились во время телефонной конференции, оказался именно он. «Да ничего сложного там нет, - поспешил заверить его в трубку хриплый дядин голос, - просто выполняй всё, что он просит. Бумажку к нотариусу отнести – отнеси, в офисе с кем-то встретиться – встреться. Я тебе обещаю, Саске, это всего на несколько дней, пока мы оба не встанем на ноги. Ты меня очень выручишь, если согласишься».
Ради дяди Обито, самого любимого и уважаемого родственника, Саске был готов на многое, а не помочь заболевшему дяде Обито было бы, пожалуй, равносильно для него предательству всего клана Учиха, поэтому «Да, конечно, я согласен» слетело с его губ раньше, чем он успел подумать, на что соглашается. Однако забирать свои слова обратно было уже поздно – дядя, обрадовавшись, протараторил ему адрес офиса, пообещал, что обо всём договорится, и бросил трубку.
Собираясь сегодняшним утром на новую работу – тихо, чтобы не разбудить всё ещё спящих родителей, которым он, естественно, ничего не сказал, - Саске размышлял о том, что колесо фортуны, совершив новый оборот, вновь привело его к Узумаки Наруто, парню, всю неделю не выходившему у него из головы. Теперь не оставалось никаких сомнений: с этим человеком они каким-то образом связаны, и уж если сама судьба прилагает столько усилий, чтобы столкнуть их миры, значит, для чего-то они были нужны друг другу. Вот только для чего?
Выйдя из лифта, Саске окинул дверь квартиры под номером 113 тяжёлым взглядом – будто старого врага. Тут же полезли в голову недобрые воспоминания о том вечере, когда он, горя жаждой отмщения, звонил, и стучал, и требовал страшным голосом, чтобы ему отворили проклятые нарушители – а те, не подозревая о его мучениях, сидели себе в это время на балконе и мило беседовали. Он встряхнул головой, прогоняя воспоминания. Не стоит ворошить старые обиды в сердце, напомнил он себе, после чего перевёл дыхание, поправил воротник белоснежной рубашки, собрался с духом и – позвонил.
Дверь ему открыли почти сразу, и Саске, подняв взгляд, почувствовал, как вся решимость враз куда-то утекла, а на месте её вскипело знакомое уже раздражение, потому что перед ним стоял не кто иной, как Сабаку Гаара собственной персоной. Гаара, которого Саске меньше всего ожидал встретить здесь так рано, сощурил свои намазанные чёрным глаза, смерил его насмешливо-удивлённым взглядом и в своей отвратительно ленивой манере протянул:
-Ух ты, что тут у нас?
От него, наверное, требовалось ответить, но в голове, как назло, не рождалось ничего путного – ничего, что могло бы стереть эту нахальную ухмылку с его лица, что разрушило бы ауру властелина положения, которым этот ублюдок окружил себя. Его спас, как ни странно, Наруто – а вернее, его голос, раздавшийся, как показалось Саске, из кухни:
-Слышишь, ты, за кофе своим сам следи, я еле плиту спас!
Гаара продолжал смотреть на него – уже без удивления, а скорее, заинтересованно. Саске упрямо стиснул зубы, про себя пообещав, что ни за что не позволит в этот раз вывести себя, и, похоже, его старания были оценены по достоинству – красноволосый едва заметно кивнул, а, повернув голову чуть в сторону, ответил:
-Сейчас подойду. Тут гость любопытный нарисовался.
Раздались торопливые шаги, и в прихожую заглянул вытирающий руки о полотенце Наруто.
-Кто? – бросил он на ходу, а когда поднял на гостя взгляд, вопрос отпал сам собой.
Саске сфокусировался на новом лице, из двух кажущемся ему более приятным, и, стараясь не обращать внимания на улыбающегося Гаару, ровным деловым тоном произнёс:
-Доброе утро. Я к твоему отцу.
В голубых глазах хозяина квартиры мелькнуло недоверие – он переглянулся с другом, закинул полотенце на плечо и скрестил руки на груди, вид при этом приобретя тот самый, заносчивый, который Саске ненавидел.
-И что же тебе от него понадобилось? Папа болеет.
-Вот именно, - ответил он, поздно осознав, что прозвучало это достаточно глупо.
-Как интересно! – протянул Гаара, специально растягивая гласные.
Саске перевёл на него тяжёлый взгляд, тот ответил нахальным подмигиванием.
Напряжение явно возрастало с каждой секундой, и неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы из глубины квартиры не позвали:
-Наруто!
Все трое, временно забыв о вот-вот готовом разразиться скандале, повернули головы на голос. На лестнице раздались поспешные шаги, и вскоре в прихожую вошёл Намикадзе-сан, кутающийся в тёплый халат и с огромным шарфом, перевязывающим горло.
-О, Саске-кун, ты быстро, - улыбнулся он и тут же зашёлся в приступе кашля.
Щёки Наруто побагровели от возмущения:
-Что?.. Папа, что он здесь делает?!
Откашлявшись, Намикадзе-сан осипшим голосом объяснил, явно прикидываясь безразличным:
-Помогать мне будет. Сына, я же тебе вчера говорил, что Обито мне нашёл помощника на эти дни.
-Да, но ты забыл упомянуть, что это – Саске! – гаркнул в ответ Наруто, и его взлетевшая рука обвинительно указала пальцем на предмет их обсуждения.
-А что не так? – в усталых глазах мужчины, как показалось наблюдающему со стороны Саске, заблестел озорной огонёк. – Ты ведь уверил меня, что вы помирились, вот я и подумал, что ничего страшного не будет в том, чтобы пригласить его поработать на меня. Тем более, что он Учиха, а они все как на подбор смышлёные, мне такие работники нужны. Никак не могу понять, почему ты так злишься, сына.
Саске стоял ближе всех к Гааре, поэтому единственный расслышал его приглушённое хихиканье – ублюдок наверняка был в курсе их с Наруто договорённости и теперь вовсю потешался. А сам Узумаки, похоже, не на шутку растерялся, и его вполне можно было понять: объяснить враждебное отношение к тому, с которым, по идее, должен был давно помириться, было нечем. Не найдя нужных слов в своё оправдание, блондин неловко потупил взор и пробормотал:
-Я… да ничего, в принципе, я не против.
-Вот и ладушки, - улыбнулся Намикадзе-сан, и что-то в его улыбке подсказало Учихе – нет, неспроста дядя позвонил вчера именно ему. Что-то во всём этом было не так. – Мальчики, угостите пока нашего гостя кофе или чаем, а мне нужно немного привести себя в порядок. – Голос его внезапно посуровел, когда он повернулся к Гааре и пригрозил ему пальцем: - А ты веди себя прилично, понятно?
Красноволосый демонстративно медленно отодвинулся от прохода, позволяя Саске пройти, после чего захлопнул дверь. Оказавшись внутри, Учиха первым делом протянул новому начальнику полученные в офисе вещи:
-Вот, документы, и ещё тут вам передавали сотрудники…
Намикадзе-сан отмахнулся:
-Потом, Саске-кун, всё потом. Через десять минут жду тебя у себя в комнате, Наруто проведёт, всё покажет и расскажет. Правда ведь? – добавил он с нажимом.
-Правда, - буркнул в ответ сын, а ему сказал, разворачиваясь: - Пошли.
Саске разулся, сложил вещи на полочке в прихожей, поколебался, не зная, стоит ли снимать форменный пиджак полицейской академии, но наконец решил, что в нём он выглядит строже, и последовал за парочкой на кухню. Гаара с важным видом переливал густой чёрный кофе из джезвы в чашку, а Наруто с ложкой во рту, видимо, вынутой из банки с мёдом, перекатывался с пятки на носок, держась за ручки открытых дверец шкафчика с чаями, и с задумчивым видом заглядывал внутрь, наверное, не зная, какой выбрать.
-Ну, чего стоишь? – бросил он через плечо, вынув ложку и зачем-то сунув её в задний карман чёрных джинсов. – Садись. Что тебе приготовить? Я сегодня дежурный по кухне…
-Поэтому не советую что-либо пробовать, - перебил его Гаара, усаживаясь со своей чашкой на высокий стул. – Разве что чай.
-Я ничего не хочу, - пробормотал Саске.
На кухне квартиры Намикадзе-Узумаки ему однажды уже довелось побывать – как раз неделю назад, когда он искал здесь Наруто, чтобы извиниться, но обнаружил только Намикадзе-сана, который едва ли не силой усадил его за чай со сладостями. В тот раз он не успел впечатлиться красотой и размерами этого помещения, но сейчас в голову сами собой полезли сравнения – не самого лучшего плана. Одна только кухня, чёрт возьми, размером в полторы их с братом спальни – да зачем им столько?
Он всё продолжал стоять в проходе, выдерживая на себе бесстыдный взгляд Гаары, и искоса глядел на Наруто – тот, будто забыв, что они с другом не одни, присел рядом и завёл с ним тихую непринуждённую беседу. Саске посчитал, что он тоже не дурак прикидываться, и отвернулся в другую сторону.
«Вот же чёрт меня дёрнул переживать за этого придурка, - подумалось вдруг с досадой. – Сидит себе, жив-здоров, о дуростях каких-то с Гаарой этим своим хихикает. Тупой мажор».
Даже притом, что он старательно избегал подслушивать ведущийся за столом разговор, полностью отвлечь своё внимание у него не вышло – тем более что говорили о нём.
-Не понимаю, зачем дядя Минато нанял именно его, - презрительно фыркнул крашеный ублюдок. – Он же такой вспыльчивый. А у тебя, Узумаки, тоже терпелка короткая, поэтому я точно знаю, что вы будете постоянно собачиться. Тут даже без меня накал страстей намечается завидный.
-О чём это ты, Сабаку? – с совершенно безразличным видом возразил Наруто, отпивая ароматный чай из своей чашки. – Мы не будем ссориться с Саске, он – работник моего отца, и потом, оба мы взрослые люди, поэтому…
-…Поэтому вы обязательно подерётесь! - закончил за него Гаара и с торжественным видом потрепал друга по волосам – тот с улыбкой увернулся. – Смотри мне, Узумаки, наподдай ему хорошенько, а то приеду и добавлю.
Наруто был явно хорошим притворщиком, и обмануть могли его развязные телодвижения, его приятная улыбка, спокойный голос – но не глаза. При одном только взгляде в эти холодные голубые глаза, сейчас совершенно не похожие на добрые отцовские, Саске понял: ему здесь не рады. Отчего-то мысль эта принесла ему некую извращённую радость: пускай, говорил он себе злорадно, пускай понервничает!
Гаара тем временем привлёк друга к себе за плечо и принялся шептать что-то на ухо, при этом постоянно бросая в его сторону насмешливые взгляды. Саске, думая использовать старый метод, принялся отворачиваться – как вдруг что-то словно стрельнуло в голову, и во всех красках вспомнился тот жуткий сон, который приснился ему на днях, тот самый, в котором эти двое…
Он вынужден был проглотить образовавшийся в горле плотный комок. Ну уж нет, если он будет думать ещё и об этом!..
Наруто рассмеялся и, отстранившись от друга, с улыбкой возразил:
-Не будет такого, Сабаку, прекрати фантазировать.
И Саске не мог не обратить внимания на выражение мягкой привязанности, написанное на лице блондина, когда он смотрел на своего так называемого друга. Он испустил раздражённый вздох и всё-таки развернулся к стене. Не думать об этом, не думать об этом, не думать…
По кухне вдруг разлилась знакомая Саске ещё со времён приключения с телефоном мелодия, Наруто полез в карман джинсов и прислонил мобильный к уху:
-Да, пап. Уже звать его к тебе?
Он ещё даже не закончил предложения, как Саске уже сорвался с места и помчал прочь из кухни. Поднявшись по ведущей на второй этаже лестнице почти наполовину, он вдруг вспомнил, что забыл все документы в прихожей, и нехотя развернулся.
«Я пришёл сюда работать, - напомнил он себе, расслышав из кухни взрыв хохота, показавшийся ему в высшей степени издевательским. – Поэтому я буду работать. Нужно просто не обращать на них внимания – и тогда всё будет хорошо».
Отчего-то собственные слова не показались ему ни на грамм убедительными.
***
Кисаме слышал шаги по спальне, но сознание его всё ещё находилось в тепле полудрёмы, граничащей со сном, поэтому он был уверен, что это всего лишь продолжение его сна, который он, конечно же, не помнил. Он никогда не запоминал своих снов, хотя видел их чуть ли не каждую ночь, особенно часто – перед рассветом.
Вскоре реальность всё-таки вырвала его из тёплых объятий забытья, разбудив нюх тонким запахом сигарет. Кисаме перевернулся на бок, разлепил тяжёлые веки – взгляд его тут же уткнулся в голую спину любовника. Итачи, слегка ссутулившись, сидел за его столом и просматривал папки с их новым делом, время от времени отводя руку с сигаретой в сторону и струшивая пепел в стеклянную пепельницу на краю стола.
-Я что, проспал? – прохрипел мужчина не слушающимся после сна голосом.
Итачи повернул голову в его сторону:
-Нет, вы встали как раз вовремя. Этот ваш внутренний будильник поистине удивительная вещь. Я так не могу.
Кисаме сел на кровати, пригладил растрёпанные волосы, провёл пальцами по мелкой щетине на щеках, затем потянулся к полке возле кровати и взял оттуда свои наручные часы. В самом деле, семь часов. Он, как и всегда, не проспал ни на минуту. Итачи не прекращала поражать эта его способность просыпаться именно в то время, в которое ему было необходимо, но для Кисаме это было более чем естественно: никогда в жизни ему не доводилось пользоваться будильником.
Он вновь взглянул на Итачи и невольно залюбовался им – его гибким телом, волной чёрных спутанных со сна волос, оттеняющих бледность кожи, сосредоточенными чертами лица. В груди отчего-то защемило, и подумалось: неужели он упустил момент, когда Итачи, ещё два года назад неопытный работник, глядящий на него снизу вверх едва ли не с благоговейным трепетом, превратился во взрослого самостоятельного мужчину? И неужели ему в самом деле теперь не нужна его опека? Ведь в этом было всё дело: все их ссоры в эти недели, стена непонимания. Кто положил первый кирпич, было уже совсем неважно – это никогда не имело значения. Значение имело то, что в последние несколько дней они, похоже, прекратили возводить эту чёртову стену, и даже больше – теперь, как никогда раньше, он ощущал крепость связи между ним и Итачи. Дело было, вернее всего, в новом расследовании – настолько ужасным и отвратительным было то, во что им пришлось ввязаться, что после каждого рабочего дня невольно хотелось обнять покрепче родного человека, прижаться к его груди, и только когда в ухо польётся мерный стук живого сердца, наконец-то позволить себе расслабиться.
Или, может быть, всё дело было в слухах, всё никак не желающих сходить на нет. Кисаме понимал, почему Итачи так боится раскрытия: из-за отца, а ещё – из-за полицейского устава, в котором достаточно чётко говорится о романах между сослуживцами. И если ему в случае скандала, теперь кажущегося почти неизбежным, светит максимум строгий выговор и временная отставка, то с Итачи дело обстояло куда сложнее. Его, молодого сотрудника, ещё не успевшего доказать свою полезность коллективу, могли запросто сослать в какой-нибудь префектурный отдел, что для детектива означало нечто вроде позорной пенсии. Итачи бы этого не вынес.
«И потом, Фугаку, - настойчиво напомнил внутренний голос. – Нельзя забывать о нём».
А забыть о нём и не получалось: каждый раз, когда Кисаме виделся с лучшим другом, его одолевал страх, что чёрные глаза блеснут яростью, в лицо понесётся кулак, и когда он будет лежать на полу, беспомощно свернувшись клубком и прижимая ко рту окровавленные ладони, сверху донесётся исполненный истинной ненависти шёпот: «Почему ты мне не сказал?». Глупости, конечно: Фугаку совсем не такой. Однако страшная фантазия за месяцы постоянного повторения перед внутренним взором Кисаме стала настолько яркой, что просто выкинуть её из головы, отключить, как неугодную мысль, уже не получалось.
Но сказать ему всё равно было необходимо – теперь, когда о них судачат на каждом углу, Фугаку не может не узнать, это был лишь вопрос времени, и счёт пошёл на дни, он это чувствовал. Новое расследование поглотило их с Итачи, заставляя стать рабами работы, и едва ли находилась свободная минутка, чтобы спокойно обсудить предстоящий разговор, но… Всё это было больше похоже на беготню от трудностей. Кисаме за последние несколько месяцев привык думать, что он уже созрел для того, чтобы рассказать Фугаку и Микото об отношениях с их сыном, но когда настало лучшее для этого время – внутри будто что-то заклинило, и сделать этот решающий шаг с каждым днём казалось всё сложнее.
Итачи, похоже, почувствовал его внутренние метания, потому что когда он обернулся, на лице его было написано недоумение напополам с волнением:
-Кисаме-сан? Что такое?
-Ничего, - буркнул он, отводя взгляд. – Скажи лучше, почему ты так рано вскочил.
Вместо ответа молодой человек поднялся и, подойдя к шкафу, принялся рыться в своём отделе, перебирая одну за другой аккуратно выглаженные рубашки. Такая модель поведения была знакома Кисаме: когда Итачи начинал бесполезную возню с вещами, стремясь занять чем-то руки, это означало, что он чем-то очень взволнован.
Тем временем любовник, забравшийся в шкаф так глубоко, что лежащему на кровати Кисаме была видна только его спина, похоже, всё-таки нашёл нужные слова для объяснения.
-Помните, я вам про учёного рассказывал, который бывший криминалист? – зазвучал его чуть приглушённый голос.
Кисаме, забыв, что собеседник его не видит, кивнул и добавил строго:
-Это тот, с рожей похабной?
-Да, он, - подтвердили после секундной заминки. – Так вот, я с ним договорился о встрече сегодня во время обеденного перерыва. Только мне перед работой нужно успеть заехать в лабораторию и забрать заключения экспертов, они ему зачем-то понадобились.
-Он дал согласие помогать следствию? – уточнил Кисаме.
Снова неуверенная пауза.
-Он согласился встретиться со мной, и это уже хорошо, - бросил Итачи резко. – Так что я в лабораторию, а вы сразу на работу отправляйтесь.
Похоже, после признания мучения с гардеробом подошли к концу – Итачи, выбрав рубашку и галстук, подошёл к зеркалу и принялся спешно одеваться. Кисаме наблюдал за ним настороженным взглядом. О том, что с этим Орочимару у него связана какая-то история, ему было известно, но какая именно – дьявол его знает, Итачи отказывался рассказывать.
«Всё это слишком подозрительно, - хмурился Кисаме, от внимательного взора которого не ускользнуло то, с какой тщательностью его молодой любовник зачёсывает волосы в привычный хвост. – Почему он не хочет, чтобы я ехал с ним? Ведь явно не хочет, даже не попросил подвезти».
Перед внутренним взором всплыла фотография того сомнительного учёного. Что-то в его лице было… от змеи, что ли? Словом, что-то нехорошее, отпугивающее, и Кисаме вдруг понял, что он лучше удавится, чем позволит Итачи остаться с этой подозрительной личностью наедине. Тело приняло решение раньше него, и несколько секунд спустя он уже сам стоял у шкафа и наспех застёгивал ремень на брюках.
-С тобой поеду, - бросил он через плечо, почувствовав спиной удивлённый взгляд Итачи. – Не обсуждается.
***
Наруто прорвало, когда они вышли из подъезда. Открыв дверь с ноги, он набрал в грудь побольше воздуха – и крикнул на весь квартал парочку крепеньких словец, от которых брови возвращающейся с прогулки соседки поражённо поползли вверх, а охранник приподнялся со своего места, любопытствуя.
-Да я его урою! – не обращая внимания на вызванную реакцию, рявкнул парень и резко повернулся к удивлённо моргающему другу. – Да я его!.. Да как он вообще посмел?!.
-А на кухне таким спокойным казался, - вздохнул Гаара с притворной грустью и нервно захихикал. – Ты, это, Узумаки, потише, ладно?
Наруто, пропустив последнюю реплику мимо ушей, в том же тоне гаркнул, ткнув указательным пальцем зачем-то вверх – в сторону своей квартиры:
-Я что, по-твоему, при нём должен был показывать, насколько зол? Да чтоб он подавился, поскользнулся, сломал себе свою долбаную тупую башку и сдох! Нет, лучше я сам его убью!
Поток ругательств, казалось, был нескончаем. Гааре случалось наблюдать своего друга столь уязвлённым всего несколько раз в жизни, и этот, пожалуй, тянул на призовое место. Похоже, внезапное «всплытие» Учихи Саске в их жизни разозлило Наруто не на шутку, потому что успокоиться он не мог все сорок минут, что они шли до университета: всё разглагольствовал о «сраном-тупом-ублюдочном-Саске» (это произносилось как одно слово), который не умеет держать данное слово, заявляется в чужие дома, где его не ждали, навязывается в компанию его отцу, а на него смотрит, как на грязь под своими ногами, и строит ему кислые мины.
Гаара, по опыту зная, что в подобных ситуациях лучше дать другу выговориться, помалкивал. Ему не терпелось поведать Наруто о событиях вчерашнего дня. Не о той его части, конечно, в которой бледный от ярости Канкуро, приперев его к стенке и безумно шаря взглядом по его грязной промокшей одежде, страшным голосом требовал отчитаться, где и с кем он проводил время, а за его спиной, скрестив руки на груди, ожидала своей очереди Темари. Рассказать, безусловно, хотелось о Ли, о том, что со вчерашнего дня они стали парой, и о буре противоречивых эмоций, которые вызывала в нём эта значительная перемена в его жизни. Но – Наруто сейчас было явно не до него.
Всё, о чём он мог сейчас думать, был Учиха - проклятый Учиха, который, как Гаара убеждался с каждым разом всё больше, своим появлением вечно что-то портил.
С одной стороны, возвращение горе-полицейского открывало массу соблазнительных перспектив, и в голове сами собой уже созрели кое-какие идеи касательно того, как можно побесить этого вспыльчивого идиота, но с другой стороны – чёрт возьми, из-за Учихи он не может сейчас достучаться до Наруто!
Пускай у его друга никогда не было настоящих отношений, в мудрости и здравом смысле ему было не отказать, поэтому именно с ним так хотелось поговорить обо всём, что произошло и продолжало происходить в его жизни. Вчерашним вечером, наконец-то оставшись один в своей комнате, Гаара поймал себя на том, что совершенно не знает, как ведут себя люди, когда их романтические отношения только начались. Если бы всё было просто, как раньше, он бы без стеснения предложил секс, чтобы снять неловкость, возникающую между двумя людьми, осознавшими своё влечение друг к другу, но он уже совсем не тот человек, которым был несколько лет назад, да и связь, зарождающаяся между ним и Ли, слишком отличалась от всего того, что ему доводилось испытывать в своей жизни. Гаара ею особенно дорожил, и ему отчаянно хотелось, чтобы всё было как у всех – как у нормальных, даже лучше.
И только Наруто, знающий о колоссальном количестве неудач, через которые другу пришлось пройти за последние годы, знающий о боли, которую все эти неудачи причиняли ему, - только он сможет понять всю важность того, что происходило с ним сейчас.
«Но Наруто вне зоны досягаемости, - ядовито пошутил про себя Гаара, кольнув друга злым взглядом. Тот, не замечая ничего вокруг, продолжал бурчать пакости в адрес супостата-Учихи себе под нос. – Отлично. Спасибо тебе, Учиха Саске, за то, что так вывел его! Из-за тебя мне придётся чёрти сколько ждать, пока он успокоится!».
В университете дела пошли ещё хуже. Мало того, что смотревшие вчерашние новости друзья в его присутствии замолкали и глядели большими сочувствующими глазами, так ещё и тема Учихи поднялась вновь: на этот раз Наруто всю большую перемену провёл в попытках доказать знакомому с ним Шикамару, что Саске – вовсе никакой не «нормальный пацан», как последний изволил выразиться, а настоящая падла, только и знающая, что портить людям жизнь.
Во время последней пары сидящий рядом Наруто отобрал у него конспект и написал карандашом на полях: «Я как подумаю о том, что он в моём доме сейчас!..», после чего с печальным видом вернул ему тетрадь. Гаара едва удержал себя от того, чтобы не вырвать и не скормить ему испорченный листок – до смерти уже надоело слушать об одном и том же!
Из-за маниакальной зацикленности на Учихе Наруто напрочь пропустил вполне очевидный диалог между Гаарой и Ли в спортзале, удививший даже подслушивавшего Кадо, и даже полностью проигнорировал потуги Хинаты завести с ним дружескую беседу, когда они после тренировки, как всегда, заглянули в «У Акимичи». Злость и раздражение, подогреваемые на протяжении всего дня, нашли свой выход по их возвращении в резиденцию Намикадзе-Узумаки, и случилось это потому, что дверь им открыл не кто иной, как Учиха Саске.
Несколько коротких мгновений хозяин квартиры и новый работник Намикадзе-сана смотрели друг на друга, и разумно остающийся в сторонке Гаара мог поклясться, что видит, как между их взглядами сверкнула грозная молния – совсем как в манге. Затем Наруто открыл рот – и понеслась!
Не стесняясь в выражениях, он высказал прибитому шоком недругу всё, что не давало ему покоя на протяжении всего дня, и, если передать то же, но кратко и с цензурой, то Учиха Саске был неоднократно и разными словами проинформирован о том, что он очень нехороший человек, действующий некоему Узумаки Наруто на нервы, и что весь его род на семь поколений вперёд вынужден будет нести проклятие нехорошего человека Учихи Саске – и всё потому, что он такой… нехороший.
Когда распалённый сквернослов остановился в потугах вспомнить или изобрести какое-нибудь новенькое обзывательство, да позаковыристее, этим моментально воспользовался Саске – и без особого труда нагородил ему такую же гору оскорблений в ответ. Гаара, которого, по всей видимости, сцена утомила, протиснулся в проход мимо Учихи и шмыгнул на второй этаж – подальше от балагана. Его исчезновение на ход событий особо не повлияло: два спорщика всего лишь перенесли свою весьма содержательную беседу из прихожей в гостиную.
***
Саске чувствовал, что контроль над собой давно утерян и остановиться он попросту не в силах. Пакет с документами, которые Намикадзе-сан ещё двадцать минут назад поручил ему отнести в офис, лежал забытый в прихожей, и хотя совесть с каждой новой минутой ссоры всё чаще напоминала ему о долге, при одном только взгляде в лицо противника ярость с новой силой вскипала в нём – и глас здравого смысла оказывался задушенным напором этой неконтролируемой разрушительной силы.
Наруто, похоже, едва сдерживал себя, чтобы не накинуться на него с кулаками – его ладони были угрожающе сжаты, костяшки пальцев побелели от напряжения. Исчерпав запас разумных доводов, он теперь уже попросту обвинял своего соперника в чём ни попадя, добавляя к своим бессмысленным речам изрядную долю отборного мата. Саске, подсознательно ощутив, что ссора перешла на стадию, где главное – не обоснованность доводов, а скорость реакции, сыпал в ответ точно такими же бездумными репликами.
«Чушь какая-то, - бухало тяжело в висках. – Если сейчас же не уйду отсюда, мы никогда не прекратим».
Неизвестно откуда нашлись силы, и Саске, крепко стиснув челюсть, дабы лишить себя соблазна всё-таки ответить на последний выпад в свою сторону, гордо выпрямился и, игнорируя жгущий спину аккурат между лопаток взгляд, вышел на негнущихся ногах в прихожую, где схватил документы и, наспех влезши в незашнурованные ботинки, выскочил прочь из квартиры.
На улице он первым делом вдохнул всей грудью освежающий весенний воздух, надеясь таким образом выветрить стоящий в голове шум от недавнего безумия. У подъезда стояла пустая лавочка, он сел на неё и, положив папку рядом с собой, задумался.
Что с ним происходит? Почему он ведёт себя рядом с Наруто, как безмозглый кретин? Ведь скандалить – совершенно не в его характере, и, соглашаясь на эту работу, он и подумать не мог, что дойдёт до подобного безобразия, тем более что помогать Намикадзе-сану ему действительно очень понравилось: вплоть до прихода Наруто они мирно занимались документами, а в перерывах беседовали. И тут – такой кошмар! При мысли о том, что Намикадзе-сану со второго этажа наверняка было прекрасно слышно каждое слово из их ссоры, Саске стало так стыдно, что он невольно спрятал лицо в ладонях.
Но засиживаться было нельзя – в конце концов, у него имелись определённые обязанности. Он поднялся и направился уже знакомой дорогой к офису, по дороге взяв с себя обещание: когда ему в следующий раз захочется поскандалить с Наруто, он вместо этого, как бы сильно ни хотелось поорать, просто промолчит и пройдёт мимо. Да, он именно так и сделает.
***
Минато закрыл за Гаарой дверь своей спальни и тут же потянулся к мобильному телефону.
-Алло, Обито?
В трубке зевнули:
-Нет, Йондайме-сама, это Какаши. Обито сейчас проходит процедуры, не может подойти.
-Вот ты ещё со своими ингаляциями! – в сердцах зашипел Минато. – Дай мне его, поговорить с ним срочно нужно!
-К сожалению, - после очередного зевка соблаговолил ответить медбрат, - не могу этого сделать. Обито очень занят. Перезвоните попозже.
Сигнал прервался. Минато чертыхнулся и с силой швырнул телефон на кровать, аппарат скользнул по гладкому покрывалу и грохнулся на пол. Вслед ему понеслась ещё парочка крепких словец.
Делать было решительно нечего: Саске буквально только что ушёл с документами, Обито был недоступен, Гаару он за две минуты умудрился довести до нервного срыва очередной попыткой поговорить об осторожности в городе в связи с убийствами, а с Наруто, шаги которого он мог расслышать на лестнице, сейчас явно лучше было не разговаривать – после скандала, который его сын закатил несчастному Саске, можно было не сомневаться, в каком настроении он находится.
Лежащий на полу телефон призывно заверещал. Минато спохватился и полез его доставать.
-Алло!
-Это я, Йондайме-сама, - зазвучал в трубке утомлённый голос Обито. – Извините этого идиота, вы ведь знаете, каким он отморозком иногда бывает. Что у вас?
-У меня ЧП, - тут же перешёл к делу Намикадзе. – Твой и мой буквально пять минут назад цапались так, что мне на втором этаже было слышно, я с Гаарой нормально поговорить не мог. Кстати, ты знал, что ещё три трупа нашли?
-Да, вчера в новостях прошло. И Итачи тоже звонил, рассказывал.
-А я только сегодня в Интернет зашёл глянуть новостную страничку, и тут натыкаюсь. Наверное, вчера сын потому такой раздражённый ходил и ноутбуком мне запрещал пользоваться – чтобы я об этом не узнал. Бесполезно, по-моему. Ну, это неважно уже.
-Кстати, Йондайме-сама, - перебил его Обито чуть встревоженно, - вы ведь поговорили с вашим Наруто на эту тему? Я знаю, что он по таким местам не ходит, но ведь раньше с Гаарой частенько бывал…
-Я говорил ещё на прошлой неделе, он пообещал, что лезть на рожон не будет, - перебил его Минато. – И потом, тут достаточно с одним поговорить, чтобы обоим мозги вправить, они ведь всё вместе делают. Ну ладно, мы не об этом сейчас. – Он воровато оглянулся на дверь, проверяя, плотно ли она закрыта. – Поссорились наши с тобой мальчишки страшно! Не понял толком, из-за чего, но орали они действительно долго.
Обито задумчиво хмыкнул:
-А это у них, может, период адаптации друг к другу. Со временем пройдёт. Мы с Какаши, знаете ли, поначалу тоже терпеть друг друга не могли, постоянно препирались. Не так, как сейчас, в шутку, а по-настоящему.
Минато испустил тяжкий вздох:
-Надеюсь, ты прав. Ладно, продолжайте свои процедуры или чем вы там занимались.
-Фигушки, я Какаши домой отправил, - отрапортовал Обито, в голосе которого явно ощущалась довольная улыбка. – Надоел уже со своими ингаляциями, банками, травками и прочей чепухой.
-Хорошо, тогда буду держать в курсе, если ещё чего интересное произойдёт.
Минато попрощался с другом и, отложив телефон в сторону, взял в руки книгу – ту самую, про космические приключения, которой его вчера мучил Наруто. На сто двадцатой странице он внезапно осознал, что сюжет истории, в принципе, не так уж плох.
***
-Отчего же вы не присаживаетесь, Хошигаке-сан?
Кисаме посмотрел в змеиные глаза учёного, ярко-жёлтые из-за пляшущих в них отсветах единственной горящей в комнате лампы, и медленно покачал головой:
-Благодарю, мне и здесь хорошо.
«Здесь», то есть стоя за спиной Итачи, он и в самом деле чувствовал себя гораздо увереннее. По крайней мере, таким образом он точно знал, что извращенец не лапает под столом коленки его любовника или ещё чего не чудит. Всю дорогу до лаборатории искусственного интеллекта, которой заведовала эта подозрительная личность, он обманными путями пытался выведать у Итачи, откуда они знакомы, но тот каждый раз искусно уходил от ответа, и эта его рьяная изворотливость не могла не настораживать. Орочимару, красивый мужчина в идеально сидящем на нём костюме глубокого фиолетового цвета, при виде своего предположительно давнего знакомого всплеснул ладонями с идеально наманикюренными ногтями и с наигранным удивлением в голосе пропел: «Неужели я не сплю? Учиха Итачи сам явился ко мне!». После этого они долго жали друг другу руки, и смущение Итачи столь тёплым приёмом было заметно невооружённым глазом. Для беседы их провели в рабочий кабинет учёного, где, на удивление, не было ничего сверхъестественного – всего лишь компьютер в углу, несколько удобных кресел и стол посреди комнаты, за который хозяин не преминул усадить своих гостей. Кисаме немного удивили фотографии, стоящие в рамочках возле монитора на рабочем столе исследователя. На одной, ещё чёрно-белой, была изображена троица студентов: стоящая в центре девушка с не по годам развитой грудью приобнимала одной рукой какого-то занюханного неряху, который вместо того чтобы смотреть в камеру, вполне очевидно пялился на прелести подруги, а второй прижимала к себе совсем ещё молодого Орочимару в квадратных очках, с хвостом чёрных волос совсем как у Итачи и с таким же умным лицом. На стекле рамки над головой неряхи было подписано фломастером: «Идиот», а над красивой девушкой - «Идиотка». Вторая фотография, сделанная явно недавно, может, несколько лет назад, в аэропорту, изображала ту же троицу, только заметно повзрослевшую. Грудастая девушка превратилась в грудастую и весьма эффектную женщину в дорогом костюме и с агрессивно острыми чертами лица, неряха так и остался неряхой, только отрастил себе шевелюру до пупка и поседел, а вот Орочимару изменился основательно: схожесть с Итачи напрочь ушла из его образа, сменившись вкрадчивым прищуром. Надписи перекочевали с первого снимка, только к «идиотам» прибавилось «постаревший» и «постаревшая».
Инспекция подозрительных фотографий не заняла у Кисаме больше трёх секунд: он не уставал себе напоминать, что необходимо было не спускать глаз с этого Орочимару. Пускай он хоть сто раз личность с мировым именем, а Итачи он ему не отдаст. Вот уж дудки.
- Итачи-кун, - позвал змееподобный учёный, оторвавшись от изучения принесённых ими файлов, - ты хоть бы рассказал, как твои дела. Чем ты занимался все эти годы, что мы не виделись?
Парень чуть повернул голову в сторону стоящего за спиной Кисаме, но удержал себя от того, чтобы развернуться полностью, вместо этого уставившись на свои скрещённые на столе кисти:
-Да вот, как видите, из префектурного в уголовный перевели. Уже два года работаю с Хошигаке-саном.
Жёлтые глаза изучающе хлестнули по Кисаме.
-Ну да, ну да, как же, - загадочно заулыбавшись, протянул Орочимару. – Напарнички. А братик твой как?
Итачи дёрнулся:
- Саске? А откуда вам про него известно?
- Неважно, - уклончиво ответил мужчина. – Ты, я вижу, удивлён, что у меня всё так просто. Наверное, подумал, раз это лаборатория по разработке искусственного интеллекта, то здесь должна быть какая-нибудь атмосфера из фильма про далёкое будущее. Роботы должны ходить и напитки предлагать, да?
- Вовсе нет, - с секундной заминкой отреагировал Итачи, и внезапно Кисаме поймал себя на совершенно абсурдной мысли: ему было завидно, что учёный, сидя прямо напротив его любовника, имел возможность видеть выражение его лица, а он, стоя сзади, - нет.
«Да что за глупости? – пожурил сам себя детектив. – Подумаешь, заливает этот извращенец к Итачи. Что, мало у него ухажёров? Почему ты из-за этого разволновался?».
Орочимару, по всей видимости, заметивший его волнение, сочувственно улыбнулся, но тут же вновь сосредоточился на его напарнике:
-У нас, Итачи-кун, роботикой тоже занимаются, но это на другом этаже, я же вас привёл на этаж, где располагаются офисы, поэтому здесь всё тихо и скучно. Нет, если ты хочешь, то я могу организовать тебе и твоему… напарнику… тур, где всё покажу и расскажу, но ты ведь не для этого пришёл, не так ли?
Итачи промычал что-то непонятное и зачем-то указал в сторону папки с заключениями судмедэкспертов. Орочимару кивнул и вновь углубился в изучение подробностей дела. На десять минут в рабочем кабинете воцарилась абсолютная тишина, нарушил которую задумчивый голос учёного:
-А ты стал ещё краше с тех пор, как я тебя в последний раз видел.
Итачи кашлянул в кулак и неразборчиво пробормотал слова благодарности.
Долистав до последней страницы, учёный с торжественным хлопком закрыл папку:
-Я примерно понял, что к чему.
Оба детектива, заслышав хорошие новости, оживились. Орочимару поднялся, подошёл к своему рабочему столу, порылся немного в документах и вернулся к ним с тоненькой синей папкой. Раскрывать её он, впрочем, не спешил, вместо этого обвёл серьёзным взглядом свою немногочисленную аудиторию, моментально преобразившись в глазах Кисаме из скользкого типа в настоящего специалиста, мастера своего дела и хранителя редчайших знаний и навыков.
-Господа, - обратился он к ним, и Кисаме невольно выпрямился, - мы с вами имеем дело с интересной личностью. Сразу хочу обратить ваше внимание на тот факт, что, по подсчётам криминалистов, 86% маньяков гетеросексуальны. И в самом деле, чаще всего мы слышим в новостях страшные истории о нападении именно на женщин, правда? – Оба детектива согласно закивали. – А наш убийца - гомосексуалист, что заметно сужает круг наших поисков. Хотя, конечно, не стоит забывать о таких «оборотнях», как, скажем, Джон Уэйн Гейси, который был дважды женат, но, тем не менее, его рукой было совершено 33 убийства на сексуальной почве. Всеми жертвами стали молодые мужчины.
Напарники поражённо переглянулись, и по взгляду Итачи Кисаме понял, что у него в мыслях сейчас крутится та же мысль: им даже в голову ничего подобного не могло прийти.
-Или, - продолжил увлечённый лектор, - мы ищем человека, испытывающего нездоровое влечение ко всему молодому и красивому, независимо от пола жертвы – ведь мы не знаем, сколько всего жертв на его счету. Кстати, вы уже связывались с участками других городов? Что-нибудь похожее ранее происходило?
Кисаме ответил первым:
-Ни в одном из крупных городов.
От этих слов на бледном лбу учёного образовалась едва заметная морщинка, а уголки губ опустились:
-Тогда… - пробормотал он растерянно, - …тогда всё это очень странно, потому что, судя по тому, что вы мне принесли, эти четыре трупа – явно не первые его жертвы. Вы ведь и сами это понимаете, так? Мне нет необходимости указывать на детали.
-Понимаем, - кивнул Итачи.
-Возможно, он раньше убивал гораздо реже и избавлялся от трупов более эффективным способом. – Он тут же отмахнулся от собственных слов: - Да нет, глупости. С чего бы ему бросать старый метод и пробовать новый, неудачный?.. Ну, думать над этим – уже ваша задача. От меня, если я понял верно, требуется психологический портрет убийцы.
-Мы будем благодарны за любую помощь, - уточнил Кисаме.
На самом деле ему не было известно, о чём именно они с Итачи договаривались по телефону, и это, безусловно, беспокоило его, но, с другой стороны, любой член отдела обладал правом вести собственную линию расследования, не посвящая старшего напарника в подробности, ведь главным в их общем деле был результат. Как бы ему ни был противен учёный лично, было более чем очевидно, что он может принести огромную пользу следствию, и это принуждало его закрыть глаза даже на то, с каким изощрённым усердием тот приставал к его молодому любовнику.
Орочимару тем временем открыл свою папку, выложил перед детективами несколько фотографий и с каменным лицом приказал:
-Найдите среди этих людей серийного убийцу.
Кисаме перегнулся через плечо Итачи и внимательнее вгляделся в каждое из лиц. На крайней слева фотографии был изображён обыкновенный, разве что немного грустного вида человек: тяжёлые очки в пол-лица, задумчивый взгляд, короткая причёска – ничего примечательно. Со второй фотографии на них смотрел тощий старик с аккуратно подстриженной седой бородой – тоже ничего особенного. Третья фотография изображала красивого блондина с невероятно идущей ему короткой щетиной. Четвёртый: черноволосый, худощавый, очки – ничего, просто лицо в толпе. Почему-то обоим детективам сразу приглянулся пятый и последний кандидат: при самой что ни есть заурядной внешности вниманием тут же завладевали его глаза – недобро прищуренные, словно бы даже нечеловеческие, они сразу почему-то принуждали думать именно о чём-то чудовищном, непостижимом нормальному людскому разуму.
Не сговариваясь, оба детектива указали на последнюю фотографию:
-Этот.
Тонкие губы учёного тронула снисходительная улыбка. Он вздохнул, выдержал недолгую паузу и произнёс:
-Все. – Не дав гостям времени опомниться, он начал поочерёдно указывать на каждую из фотографий, представляя изображённых на них людей. Начал он с последней. – Ричард Чейз. Итальянский убийца на сексуальной почве, так называемый вампир. – Его длинный палец переместился на четвёртый снимок. – Деннис Нильсен. Убийца-гомосексуалист, за пять лет убил 15 человек. – Настал черёд третьей фотографии. – Джеффри Дамер. Убийца, каннибал, изнасиловал и убил 17 мальчиков и юношей. – Палец учёного постучал по лбу старика со второго снимка: - Альберт Фиш. Серийный убийца, каннибал. И наконец, - он презрительно кивнул в сторону первой фотографии, - Андрей Чикатило. Убийца, насильник. 53 доказанных убийства.
Повисла напряжённая тишина. Учёный сидел, аккуратно сложив ладони перед собой, и пытливо глядел на детективов, те неверяще пялились на лица людей, теперь представших перед ними в совершенно ином свете. Даже Кисаме, считавший себя бывалым работником, обнаружил, что поражён до глубины души. Ему было известно, что преступников обычно непросто различить в толпе, однако серийные убийцы казались ему никакими не обыкновенными бандитами, а кем-то – или, скорее, чем-то – за гранями обыденного, и они никак не могли выглядеть так… по-человечески, как все.
«И как же нам найти его? Как обнаружить? – Кисаме вдруг осознал, что его захлёстывает паника. – Если все они, чёрт подери, такие обыкновенные, как мы должны это сделать?..».
Орочимару деловито сложил фотографии обратно в папку и вручил её Итачи:
-Вот, это вам. Я сделал эту подборку не случайно. Нужно, чтобы вы поняли: тем, кого вы ищете, может оказаться любой – совершенно любой человек. Почтовый клерк, работник библиотеки, учитель младших классов. Я нашёл ещё массу примеров, обязательно изучите все вырезки и статьи, лежащие в этой папке. Это важно. Чтобы поймать этого человека, вы должны сломать свои стереотипы касательно серийных убийц.
Итачи на автомате поблагодарил и положил папку на свою сторону стола. Было очевидно, что разговор подошёл к концу, но Кисаме не спешил уходить – он внезапно осознал, что не сможет уйти, не получив ответ на один очень важный вопрос.
-Скажите, пожалуйста, - прошептал он, едва шевеля губами, - ведь вы так хорошо разбираетесь во всём этом, сразу же видно… Почему вы больше этим не занимаетесь?
Орочимару долго смотрел на него, и с каждой новой мучительной секундой зрительного контакта что-то внутри Кисаме всё больше сжималось от суеверного страха – ему казалось, он ощущал, как холод из жёлтых глаз таинственного учёного переходит в него, оседает где-то на дне его души. Холод и ещё – боль. Наконец Орочимару поднялся и, повернувшись к ним спиной, подошёл к окну, и слабая настольная лампа, не доставая до него своим тёплым оранжевым светом, лишь очерчивала в полутьме его силуэт.
-Видите ли, Хошигаке-сан, - заговорил он изменившимся, неприязненным тоном, - раньше я, будучи молодым и глупым, был склонен считать, что на всех этих людей, серийных убийц, возложена какая-то особая миссия, смысл которой можно было разгадать. Поэтому, думал я, логику выбора их жертв так трудно выявить разуму, играющему по правилам обыкновенного мира. Мне казалось, им всем известно что-то, находящееся за гранями нашего понимания, и я посчитал, что способен постичь эту тайну. Поэтому много лет я изучал психологию убийцы, разбирал биографии самых известных преступников, даже ездил в США, чтобы повстречаться с некоторыми (кстати, вы знали, что 74% всех известных серийных убийц – жители США?). Там я прожил десять лет, и мне даже казалось, что я почти подобрал ключ к тайнам сознания и подсознания этих людей… но потом я вернулся.
-А что случилось? – выдохнул Кисаме, борясь с внезапно пересохшим горлом, когда рассказчик замолчал.
Орочимару долгое время безмолвствовал, а когда развернулся и лицо его лизнул свет настольной лампы, оба детектива отпрянули в ужасе – на губах учёного играла лёгкая беззаботная улыбка, но глаза!.. При виде этих глаз, одновременно печальных, раскаивающихся и совершенно безумных, ноги прирастали к полу, а в сердце горькой волной разливалась бесконечная, неуёмная тоска. Учёный посмотрел вначале на Итачи, затем перевёл взгляд на Кисаме – и тот остолбенел, не чувствуя себя в силах пошевелить и пальцем.
-Просто я понял, что на самом деле все серийные убийцы – действительно больные люди. Вот и всё, - с фальшивой весёлостью в тоне, от которой резало слух, произнёс учёный, и по тому, как заблестели его глаза при этих словах, Кисаме стало отчётливо ясно: на самом деле понял он как раз обратное. Вдруг в кабинете стало невероятно холодно, и захотелось поскорее убраться из этого места, потому что холод шёл не с улицы, а из жёлтых глаз Орочимару, из самых потаённых глубин его души.
Итачи пришёл в себя первым – чуть пошатнувшись, он поднялся из-за стола, взял небрежно в руки папку и склонил голову в поклоне:
-Благодарю за ваше внимание.
-Я позвоню, когда буду готов сообщить что-то важное, - ответил учёный, вновь отворачиваясь и пропадая в полумраке.
Помощник учёного Кабуто помог им найти выход из здания. Ехали на работу они в абсолютном молчании.
***
Одного взгляда на Гаару, лежавшего на своём «ложе» со скрещёнными на груди руками, было достаточно, чтобы понять: тот не в духе.
-Что такое? – Наруто подтянул к его дивану одно из кресел и, опустившись в него, заглянул другу в лицо.
Гаара, доселе пялящийся в потолок, чуть повернул голову и окинул его ядовитым взглядом:
-Предупреждаю, Узумаки: если ты сейчас опять начнёшь жаловаться на Учиху, я тебе башку откручу, а потом сожру твои глаза. За весь день мне вот так его хватило, понял?
Наруто кивнул, попутно пытаясь вспомнить, действительно ли он так часто вспоминал Саске на протяжении этого дня. Оказалось, что да, довольно-таки часто.
-Я просто не понимаю, почему у тебя в его присутствии так крышу рвёт. - Гаара сел на диване и пытливо уставился на друга. – Мы ведь уже давно договорились между собой: он козёл, мы молодцы, всё замечательно. Почему ты сегодня весь день меня им мучил, объясни мне!
Наруто, из которого уже вышел весь гнев, запустил руку в густую шевелюру и смущённо улыбнулся:
-Я и сам не знаю, если честно. Утром, когда он только пришёл, я ещё как-то держал себя в руках, но потом… Я без понятия, почему он так меня выводит. Может, потому, что когда мы поговорили неделю назад, мне показалось, что он нормальный парень, просто немного сам себе на уме, но когда он сегодня заявился ко мне домой… Не знаю, Гаара. В любом случае, я на него уже вдоволь наорался, так что можешь не беспокоиться, тема Саске на сегодня закрыта.
Он замолчал и устало потёр щёки, от чего они приобрели чуть розоватый оттенок. Гаару явно смягчило признание, однако он всё-таки буркнул обиженно:
-Я целый день тебе хотел что-то рассказать, а ты своим Учихой мозги мне проедал.
-Расскажи сейчас, - предложил Наруто, и когда зелёные глаза окатили его сомнением, с серьёзным видом кивнул, выражая свою готовность слушать.
Гаара колебался совсем недолго – всё-таки победило жгучее желание наконец-то поделиться с другом новостями. Он скрестил ноги по-турецки, полоснул по его внимательному лицу быстрым взглядом – и тут же опустил голову, взявшись разглядывать собственные ступни.
-Слушай, ну я не знаю, как такие разговоры вообще начинать, конечно… - Он взволнованным жестом провёл ладонью по лбу, и когда подушечки пальцев коснулись чуть грубоватого из-за татуировки участка кожи, в глазах его заискрилась идея. Он ткнул указательным пальцем в иероглиф и спросил: - Помнишь, что это означает?
-Конечно, помню, - протянул Наруто недоумённо. – Сам же придумывал.
Гаара продолжал смотреть на него, ничего не произнося, и глядя ему в глаза, так редко бывающими настолько серьёзными, Наруто вдруг почувствовал, как в груди стало невообразимо тяжело, а горло сдавил подступивший сухой комок. Картина, до этого момента лежавшая перед ним разъединёнными кусочками, сложилась воедино слишком внезапно, не дав ему времени подготовиться или хотя бы догадаться самому. Вспомнилось, как в пятницу Гаара, лёжа рядом с ним на кровати и с тоской глядя в окно, где бесновался ливень, приложил ладонь к сердцу: «Столько всего вот здесь…».
Он облизнул пересохшие губы и посмотрел на друга с немым вопросом, написанным на лице. Тот кивнул, слабо улыбнувшись, и шепнул:
-Я пока и сам не знаю, как с этим быть. Не привык ещё к мысли.
Наруто жестом остановил его и, не обращая внимания на обиженный взгляд, поднялся и, запустив обе пятерни в волосы, принялся мерить комнату большими шагами. Гаара откинулся на спинку дивана и принялся с хмурым видом наблюдать за его хождениями.
-Ну скажи что-нибудь, - после нескольких минут молчания попросил он. – Когда ты такой серьёзный, ты меня пугаешь, Узумаки.
-Подожди, подожди, - Наруто отвлечённо махнул на него рукой. – Подожди. - Он рухнул на свою кровать, раскинул руки в стороны: - Мне нужно свыкнуться… подожди…
Гаара хмыкнул:
-Ладно, ты свыкайся, а я пока книжечку почитаю.
До конца вечера они не обменялись и словом: Наруто лежал неподвижно, устремив остекленевший взгляд в потолок, а Гаара делал вид, что читает, и время от времени косо поглядывал на друга. Наконец, когда позвонил Канкуро, сообщив, что ожидает его внизу, он поднялся и сунул книгу в сумку:
-Всё, Узумаки, пора мне.
-Я провожу. – Наруто подскочил на кровати и, опережая его, помчался вниз.
В гостиной им повстречался Учиха, как раз вернувшийся из офиса. Он окинул их обоих уничижительным взглядом, но вслух своего недовольства не выразил – похоже, и ему на сегодня хватило ссор. Наруто тоже промолчал, просто пройдя мимо. Уже в прихожей, когда Гаара, надев туфли, стоял у зеркала, явно медля с уходом, он слегка коснулся его плеча.
-Я очень рад за тебя, - тихо произнёс он, заглянув в родные зелёные глаза. – Надеюсь, ты получишь то, чего хочешь.
Гаара тепло улыбнулся:
-Спасибо, Узумаки. - Возникла неловкая пауза. Наконец Гаара засмеялся и беззаботно передёрнул плечами: - Ну обними меня уже!
Два раза просить его не пришлось: Наруто с облегчённым смехом привлёк его к себе и заключил в крепкие объятия. Гаара, не прекращая улыбаться, шепнул ему на ухо ещё раз слова благодарности, прервавшиеся глуповатым хихиканьем.
- Что смешного?
В полутьме прихожей глаза Гаары, исполненные детской радости и ехидства, сверкали, как два изумруда.
-Учиха смотрит, - произнёс он, едва шевеля губами, и расплылся в дурацкой усмешке, глядя куда-то за его плечо. – Аж побелел от злости.
Очень уж хотелось обернуться и посмотреть, но Наруто сдержался – ему в голову пришла неплохая идея.
-Смотрит, говоришь? В таком случае разрешаю обнять меня чуть поинтереснее, Сабаку. – Руки Гаары, до этого момента лежавшие на его плечах, проворно скользнули на его талию. – Ну как?
Гаара захихикал ему в плечо:
-На миг мне показалось, что сейчас он на меня набросился и нахрен убьёт. Уже отвернулся. Слушай, ну он и дурной, Учиха этот. Манипулировать легче простого: покажи немножко гомосятины – и он превращается в буйнопомешанного.
Наруто всё-таки пожалел, что стоит к Саске спиной и лишён удовольствия лицезреть воочию всю степень его к ним ненависти. Гаара, отсмеявшись, отстранился и, примеряя на себя деловой тон, сообщил:
-Ну всё, Узумаки, мне по статусу уже не положено с другими парнями зажиматься, поэтому я лучше пойду, от греха подальше. А то мало ли.
Закрыв за ним дверь, Наруто поспешил в гостиную, чтобы ещё чем-нибудь пораздражать козла-Учиху, однако того в комнате уже не оказалось – наверное, сбежал на второй этаж, к папе. Он, впрочем, не слишком расстроился. Почему-то идея того, что Учиха Саске в ближайшие несколько дней будет ошиваться в его доме, теперь не так уж сильно раздражала его. Зачем переживать, если можно получить массу удовольствия, издеваясь над придурком?
***
-Тётя Микото, можно я войду?
Женщина поднесла ко рту ладонь, во все глаза глядя на гостя.
-Шисуи! – наконец вырвалось у неё удивлённое.
Молодой человек слабо улыбнулся и стянул с головы фуражку:
-Мне сказали, Итачи дома.
-Дома, - она отступила на шаг, пропуская парня в прихожую. – А ты так изменился. Где же твои кудри?
Он провёл рукой по коротким волосам и пожал плечами – якобы беззаботно. Микото, похоже, пришлось удержать себя от ещё массы вопросов, так и роящихся в голове с внезапным появлением бывшего лучшего друга Итачи, однако, будучи заботливой хозяйкой, она не могла позволить себе томить гостя в прихожей.
-Раздевайся и проходи на кухню, я сделаю тебе чай.
-Спасибо, тётя Микото.
Он не спешил садиться, хотя женщина и отодвинула для него табурет, и всё стоял, ожидая чего-то. Когда вода в электрическом чайнике начала закипать, а на столе перед ним хозяйка поставила заварник и две чашки, он повторно спросил:
-А Итачи дома ведь уже, да?
-Да-да, Шисуи-кун, я сейчас позову его, - пообещала Микото, вытирая мокрые руки о фартук. Она подошла к двери, ведущей к спальне сыновей, и постучала: - Итачи!
Оттуда донёсся дружный юношеский смех, затем раздались шаги и в проёме приоткрывшейся двери возникло улыбающееся лицо старшего сына:
-Чего, мам?
Микото не стала растрачиваться на объяснения, в которых не было необходимости. Встретившись взглядом с гостем, Итачи, похоже, забыл о том, что казалось ему таким смешным минуту назад – с губ его разом сошла беззаботная улыбка, черты лица заострились, а во взгляде появился недобрый блеск. Мать кивнула, будто никакой иной реакции и не ожидала:
-Чай заварите, вода почти закипела. Отец ещё нескоро вернётся, у него собрание. Я пока в магазин схожу, а Саске мне вещи поможет нести, да, дорогой?
Младший сын, уже стоящий в проходе рядом с братом, слабо кивнул. Шисуи улыбнулся:
- Привет, ребята. Саске, здорово вытянулся.
Тот снова кивнул и, прочистив горло, пролепетал:
- Это ты меня давно не видел просто. Ну, я пойду оденусь.
Несколько минут спустя на кухне их осталось только двое. Итачи сидел, неестественно выпрямив спину, и сквозь пар, поднимавшийся от двух наполненных до краёв чашек, смотрел в глаза бывшему другу. Шисуи подтянул к себе свою чашку:
-А твоя мама всё такая же. Гостеприимная и вопросов не задаёт.
-Давай уже по делу, - перебил его Итачи раздражённым шёпотом.
-Хорошо, давай.
Некоторое время оба молчали. Итачи, подобно восковой кукле, сидел неподвижно, позволяя нетронутому чаю остывать, парень напротив него – не друг и не враг, а просто никто – возил нервно чашку по столу, и этот звук фарфора по дереву был единственным, который нарушал воцарившуюся между ними недобрую тишину. Наконец Шисуи заговорил:
- Послушай, мне очень жаль, что всё так вышло с тобой и Хошигаке-саном. Я не хотел, чтобы до такого дошло.
- А чего ты, интересно, хотел? – Итачи, всё такой же до жути неподвижный, только сузил глаза, жаля его ядовитым взглядом.
- Да тут сложно… - Шисуи, похоже, забыл, что его роскошных кудрей уже давно не существует, и старым, привычным движением поднёс растопыренную пятерню к волосам. На полпути он осёкся и опустил руку. – Я когда вернулся в Коноху, сам не свой был, всё было настолько плохо, что я себя мертвецом чувствовал, будто умер я, понимаешь?
Выражение лица Итачи оставалось непреклонным.
-И тут ты. Ты всё-таки добился, чего хотел, и всё у тебя хорошо, прекрасная карьера впереди… Мне стало обидно за себя. Что я такой долбоёб без будущего, а ты… ну…
-А я долбоёб с будущим, да? – передразнил его Итачи, искривляя губы в усмешке.
-Нет, ну я же не хотел ска…
-Да ладно тебе, Шисуи, если бы я не был таким, мне бы хватило ума не заводить с тобой дружбу. Что же касается твоего длинного языка, то мне плевать, чем была мотивирована твоя болтливость, для меня важно, чтобы ты всё исправил.
-Ты что, рехнулся? – забыв о своей роли раскаявшегося безвинного, вздохнул Шисуи. – Как я тебе это исправлю? Уже все о вас знают, все! И потом, я всего-то и указал людям, куда смотреть, но никакого компромата на вас не собирал, так что это вы сами виноваты – недостаточно осторожничаете!
-Два года всё было нормально, - возразил Итачи сухо, - пока не явился ты. Не нужно переводить стрелки, это всё твоя вина. Тебе, стало быть, и исправлять.
-Ну как?! Итачи, как я тебе всё исправлю?!!
Итачи посмотрел на него с искусственным спокойствием во взгляде:
-А это уже не моего ума дело. И поторопись, Шисуи, потому что, должен тебя предупредить, когда наступит время мне отвечать перед всем кланом – а это время твоими стараниями уже не за горами, - я клянусь тебе, что один я принимать удар не буду. Тебя я потяну вниз вслед за собой, это понятно?
Шисуи, казалось, на миг потерял дар речи. По губам Итачи зазмеилась холодная усмешка:
-Что, думал, я не знаю, из-за чего тебя вышвырнули из полиции безопасности? Не знаю, с чьим сыном ты закрутил роман? Брось.
Шисуи предпринял попытку подняться, но ставшие вдруг ватными ноги не удержали его, и он рухнул обратно на табурет.
- Слушай, не делай этого, - прохрипел он умоляюще и так тихо, что едва сам расслышал себя. – У меня через два месяца свадьба, родители радуются, это единственное, что позволяет им закрыть глаза на всю эту историю со столицей…
- Свадьба, значит? – протянул Итачи. – А мне вот любопытно, невеста твоя знает, что ты трахаешь парней, или не знает? Может, сказать ей?
- Да знает она, - зло перебил Шисуи, - она сама… Мы договорились, короче. Потом переедем в другой город, где нас никто не знает, и там уже каждый сам по себе. И родители спокойны, и нам хорошо.
- Ловко вы придумали, - изумился Итачи почти что искренне, затем вздохнул: - Неприятно будет рушить такой хороший план.
- Ну и не рушь тогда, - огрызнулся бывший друг, слабо передёрнув плечами.
Итачи наградил его сочувственной улыбкой и развёл руками в стороны, будто сетуя на своё бессилие в данной ситуации:
-Не могу, Шисуи. Ты разрушил мою жизнь, я должен разрушить твою. Кроме того, пострадала не только моя репутация, но и Кисаме-сана. Кстати, его сегодня вызывали в управление безопасности – он не сказал, зачем, но я и так догадался: из-за тебя. Ведь он подписывал тебе рекомендацию год назад, ручался за тебя и твою компетентность, а ты видишь, как?.. – Он поднялся и обошёл стол, оказавшись у ссутулившегося гостя за спиной. В ухо Шисуи полился его исполненный пренебрежения шёпот: - Почему ты рушишь всё, что попадается у тебя на пути? У тебя была дружба со мной, ты её разрушил. У тебя была прекрасная возможность с полицией безопасности – и её ты разрушил. Ты можешь сколько угодно уверять себя, что после свадьбы и переезда для тебя начнётся новая жизнь, но я могу заранее сказать, чем всё кончится. Ты. Всё. Разрушишь.
Не выдержав, Шисуи развернулся и посмотрел в пытающие злобой и торжеством чёрные глаза:
- Когда ты стал такой сукой, Итачи?
Тот только усмехнулся:
- Я всегда таким был, ты просто плохо смотрел. А теперь убирайся отсюда, пока не вернулась моя семья.
Больше они не обменялись и словом: Шисуи поднялся, бросил на Итачи последний взгляд и, увидев выражение непреклонности на его лице, тихо вздохнул и вышел в прихожую. Итачи подождал, пока раздастся звук захлопываемой двери, и только после этого позволил себя рухнуть на освободившийся табурет. Сердце бешено колотилось в груди, в ушах шумела кровь. Он поднёс сжатую в кулак ладонь ко рту и с силой впился в неё зубами, но боль никуда не уходила – боль оставалась внутри, и жгла, и разъедала плоть, и отдавалась в теле мелкой дрожью.
@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн
-
-
01.03.2011 в 16:15Насчёт Гаары. У меня Гаара, несмотря на его богатый опыт, в романтических отношениях полный профан, ему все эти признания-свидания-переживания совершенно новы и непривычны, и говорить о них он тоже не привык, поэтому ему было жутко неловко начинать этот разговор. И потом, когда целый день лучший друг погружён в пучину раздумий о том, что он сделает с Учихой Саске по приходу домой, я бы тоже не решилась начинать личный разговор вроде этого
Наруто задумался, потому что ему действительно было нужно время привыкнуть к тому, что его друг уже не одинок, что в его сердце уже кто-то живёт. Посудите сами: одно дело - постоянно втирать что-то человеку, день ото дня, и жить с осознанием того, что ничего всё равно не меняется, а совсем другое - когда этот человек вдруг, незаметно о тебя сделал огромный скачок вперёд, а ты узнаёшь об этом только, когда он уже произведён. Ощущение это не из приятных, и нужно потратить немного времени, чтобы научиться перестраивать мысли в новое русло, смириться со значительными переменами, искренне порадоваться... ну и подумать уже о том, как бы догонять.
Музыкальному сотоварищу уважение!
-
-
28.06.2011 в 07:09-
-
28.06.2011 в 09:09-
-
28.06.2011 в 16:00-
-
11.07.2011 в 20:16-
-
11.07.2011 в 20:32