100 ПЧ

Друзья-единомышленники!

Ура! Мы пересекли волшебную границу 100 ПЧ и неуклонно приближаемся к двум сотням! Спасибо, что вы с нами, дорогие наши читатели, без вашей поддержки у нас не было бы такого стимула творить дальше!

В особенности хотелось бы поблагодарить самых преданных и активных из вас, а именно: Забуза-саныч, elf-kind, replikator, Jonny Fuck, Shairis, Onixsan.

*хором, сложив ладони рупором* СПА-СИ-БО!

Мы всегда рады видеть всех вас и ваших друзей на нашем дневнике!

viaorel & ramen<3 (да, многое произошло, пока я болела )

запись создана: 22.01.2011 в 22:05

@темы: Всячинка

---

Мябские истории, выпуск №4: "Бесполезные уроки от ramen<3"

(кликабельно)

@темы: Всячинка, ramen<3, М.Я.Б.ские истории, Арт

---

Новый год на улице Конохи. Глава 5

Название: Новый год на улице Конохи
Автор: ramen<3 a.k.a. Юйка
Бета: viaorel
Фендом: Наруто
Дисклеймер: Кишимото Масаши
Пейринги: Наруто/Саске/Наруто, Кисаме/Итачи, Гаара/Ли + второстепенные
Рейтинг: R
Жанр: AU, romance, humor
Размер и состояние: миди, 5 глав, закончен
Размещение: только после согласия автора (с предоставлением ссылки) и только с этой шапкой
Предупреждения: AU, OOC (ооцэшище даже), fluff. Нецензурная лексика. Бессюжетие. Немножко всегейство и тотальное учихалохство. И, ребята. АНГСТ!
Посвящение: те же плюс мои настойчивые, страдающие читатели, мучающие сообщениями в личку.
От автора: Напоминаю женскому контингенту, что жанры "яой" и "сёнэн-ай" (в мультипликации то, манге или, вот, литературе) на этот самый женский контингент расcчитаны и отношение к реальной гей-культуре имеют весьма и весьма зыбкое. Поэтому, повторюсь, реалистичности не ждите.
Сразу приношу благодарности своему М.Я.Б.у viaorel, который выпытал сюжет обманными манёврами и пинал нежными словами; tevaorel, которая таки прочла (уй, и которой я забыла перезвонить!); Brutal Zombie за её "ну чё там?" и "а, да? Ну ничё"; Маргарите-сан, которая согласилась снова быть тестовым читателем, и папе. Папе, который, несмотря на "ЭТО Ж ПРО ПЕДИКОВ!", прочёл первую главу. Он лучший! *_*
Да простит мне великий бог фанфикшена, что я продолжаю испытывать его терпение!

Глава 5

Утро последнего дня в году для всех началось по-разному.
Для Наруто его начала перемотанная скотчем и перевязанная ниткой щеколда. Сработано было искусно – не открыть. К импровизированной блокаде прилагались плотно задёрнутый тюль и бумажка, наклеенная на стекло с внутренней стороны. Бумажка гласила: «Пошёл в жопу, любимый».
Для Саске приход утра символизировала пятка Суйгецу, нога которого выкатилась из-под одеяла и соскользнула с кровати, Учихе в нос. Несчастный недовольно отмахнулся и пожевал губами; как оказалось, изо рта свисает приклеившийся на слюну к нижней губе огрызок вафли.
Для Сакуры утро открыли коричневые и жёлтые шашки на пледе, под которым она, втайне от родителей, коротала ночь в гараже вместе с Саем и его бумажно-живым букетом. Сай, откинув голову на полку с краской, спал: от холода его спасала одна только курточка, потому как весь плед парень намотал на Сакуру. Та нежно улыбнулась, потянулась дотронуться кончиками пальцев до белой щеки.
Для Кисаме с Итачи утро принесло дрожь от холода и белое в морозном воздухе дыхание. Это добрый дедушка Мадара растащил ширмы, которыми они отгородились, умыкнул радиатор в гостиную и раздвинул сёдзи во внутренний двор – проветрить.
Но все эти начала дня можно назвать безмятежными на фоне того стресса, которому подверглись домохозяйки улицы Конохи ещё до девяти часов утра. Ведь до этого времени успела обнаружиться нехватка: кунжутного масла, соевого соуса, риса, сахара, имбиря, порядка в доме, понимания со стороны мужа и ответственности от детей. Причём всё это окуталось ореолом охов, всхлипов, руковсплёскиваний и мельтешения туда-сюда.
Нужно отдать должное выведенной годами выдержке мужчин, которые, стиснув зубы, соглашались: "Да, дорогая, ты потратила на меня лучшие годы своей жизни…" - и продолжали старательно вытирать пыль (мыть пол/пылесосить татами/свой вариант).
Учиха Фугаку был одним из таких вот достойных уважения мужчин. Последние дни он терпеливо шатался по магазинам, куда пошлют, давая молодёжи возможность беспрепятственно превращать свою жизнь в мелодраму, а жене – комфортно пребывать в прострации. Поэтому отец семейства Учиха провёл все закупки сам, без посторонней помощи, и ему это даже понравилось: дало возможность погрязнуть в педантичности и сделать всё так, как хочется. Здесь стоит сразу уточнить, что педантичность Саске в сравнении с педантичностью его отца – фигня. Учиха Фугаку составлял списки основных продуктов. И списки запасных продуктов. И списки списков.
Истерика у домохозяек цвела ещё и потому, что суновско-коноховское конвини тридцать первого числа традиционно было закрытым и срочно докупить мелочей оказалось негде. А у Учих, благодаря папочке, имелось всё и в двойном экземпляре. Пока никто про это не пронюхал, было тихо. При утечке информации Фугаку за последствия не ручался.
Итак, разобравшись с закупками и не получив и слова благодарности, теперь, в это чудесное новогоднее утро, он занимался уже начатой женою генеральной уборкой. Жена провела ту часть, которая «уборка». Фугаку осталась «генеральная» часть, которая подразумевала проведение утра в основном под потолком и по углам в странных позах.
- Саске! – басом гаркнул папа, когда оказался точнёхонько под комнатой сына. Слова сопроводил гулким стуком щётки для пыли по потолку: – Просыпайся, лентяй, нахлебник, гад!
Саске скатился по лестнице с грохотом спустя минут двадцать, причём создалось полное ощущение, что тело его кувыркалось по ступенькам совершенно отдельно от конечностей. Младший Учиха был хмур и заспан, с собой имел пакет с обёртками из-под вафель, а также довольного Суйгецу на хвосте.
Каждое новогоднее утро отец и сын проводили этакий ритуал: независимо от настроения и силы желания съязвить-сострить-сморозить сдерживались, улыбались друг другу и…
- Доброе утро, папочка, - голосом ребёнка с однозначной цифрой возраста промямлил Саске. – Как спалось?
- Доброе утро, сына, - пристыженным Санта Клаусом откликнулся папа. – Спалось прекрасно, а тебе как?
- Отлично. Нужна ли моя помощь?
- Мама на кухне, иди к ней, получи задания на сегодня.
Саске мелко закивал, пытаясь спасти сползающую улыбку, и помчался на кухню. Едва папа пропал из поля его зрения, парень передёрнулся всеми суставами, покрылся гусиной кожей и прошептал:
- Каждый год… Бр-р-р, жуть какая…
Фугаку же в гостиной скривил рот и высунул наружу язык, принявшись причмокивать, словно съел что-то очень кислое или гадкое. По сей причине Суйгецу мужчина поприветствовал молча, коротким взмахом руки.
На кухне у мамы, по мнению Саске, царил кулинарный ад. Всё парило, пахло, шкварчало и шипело, а что не издавало никаких звуков, то явно дожидалось очистки и порезки. Посреди этого паноптикума мама что-то помешивала ложкой у плиты, параллельно откусывая от мандаринки.
- Ма-а-ам, - позвал Саске, морально готовый к «Почисть-ка мне во-о-он те десять кило картошки».
- Укрась дом, сын, и отнеси дяде Минато кунжутного масла, - загробно оформила мама сквозь мандарин.
Саске был несказанно рад, что так легко отделался, а посему выскочил из кухни поскорее и помчался украшать.
В одном из ящиков серванта в гостиной хранилась корзинка, которая для отпрысков Учих всегда была символом праздника и катализатором новогоднего настроения. Из корзинки лезли полопавшиеся прутики плетения, пыль въелась в стенки и превратила её из синей в сероватую – пускай. Внутри хранились талисманы, которые расставляли по дому каждый год. Картинки с изображениями семи богов Саске долго, чувствуя себя распорядителем Лувра, распихивал по полкам серванта. Наруто ежегодно клал себе одну такую под подушку, хотел увидеть вещий сон, за что был обозван девчонкой минимум шестнадцать раз. Ещё в корзинке имелась гигантская расписная кумаде, которую Харуно-оба-сан привезла из своей поездки в Киото шесть лет назад и презентовала с гордым лицом. Грабли Саске протёр о край папиной футболки (который на одной ноге балансировал по краю табуретки – чистил люстру) и умостил на кофейном столике. На остальные горизонтальные поверхности в гостиной были им же вывалены хамаими, такарабунэ и прочие мелочи «на удачу», а на телевизор водрузилась маленькая декоративная ёлочка – подарок тёти Яманака.
Вскорости завязался ежегодный спор между папой и вариативно любым другим членом семьи (в нашем случае – Саске) о том, куда прикреплять симэкадзари, на дверь или на калитку. К счастью, оба вовремя вспомнили, что Яманака-оба-сан разрешила проблему в прошлом году, когда вручила Учихам вместе с ёлочкой западный праздничный венок на дверь. Саске вооружился гвоздями и старым маминым сабо вместо молотка и отправился прикреплять на дверь венок, а на калитку – симэкадзари.
Через весь газон на брюнета укоризненно смотрели свежие и одинокие следы Наруто, которые безответно протопали к клёну и от него. Саске хмуро отвернулся, чтобы засвидетельствовать – на улице творится нечто ежегодное, но оттого не менее странное. Начиналось это обыкновенно с верхнего конца Конохи, когда одна из тёть стучалась к соседке и говорила:
- Слушай, тут такое дело – у меня кунжутное масло кончилось… нальёшь немножко?
А вторая отвечала:
- Ой, да у меня у самой… О, у Харуно должно быть точно! Пойдём у неё попросим, я с тобой схожу.
Когда у Харуно масла тоже не оказывалось, то шли к Хьюгам, уже втроём; и так далее. Ближе к парку процессия превращалась в жадное соседческое паломничество, грозящее перерасти в народный бунт. На данный момент Хьюг уже прошли, количество тёть варьировалось от пяти до семи, а точка кипения пока не наступила. Тем не менее, улица словно замерла, скованная зомби-апокалипсисом. Люди перемещались мелкими перебежками, стараясь, чтобы тёти их не заметили. Саске тоже прибивал гвоздики как можно быстрее и тише, воровато оглядываясь и чуть пригибаясь в процессе, а когда оказался в доме, то помимо воли с облегчением вздохнул, что заработало ему странный взгляд от выбивающего пыль из сёдзи веранды папы.
- Так, что там, кунжутное масло для дяди Минато?.. – подбодрил Саске сам себя в преддверии опасного рейда, и задумался, стоит ли накидывать на голову красный капюшон от толстовки.
Очевидно, то, что для Саске являлось кулинарным адом, для Суйгецу символизировало гастрономические небеса. Он увлечённой болонкой прыгал вокруг Учихи Микото, которая продолжала что-то мешать, тоненько попискивал и умолял:
- Госпожа Учиха, уже хватит! Уже, пожалуйста, хватит их варить! Сейчас всё! Сейчас переварятся! Надо вынимать! Они потом с соусом дотушатся! Ой! Ну послушайте же меня!
- Это семейный рецепт, - ответствовала мама с хладнокровием терминатора, после чего продолжила есть мандарины и мешать, мешать, мешать. Каждое движение ложки заставляло сердце Суйгецу кровью обливаться.
- Ой, пожалуйста! – умолял он. – Можно я доготовлю? У меня по супам «отлично»! Можно? Пожалуйста?
Саске предположил, что готовят дзони, и заозирался в поисках масла. Оно оказалось перелито специально для соседа в маленькую баночку из-под шампуня и стояло на рисоварке.
- Ну-у-у… - тем временем с сомнением протянула мама, оценивающе скривившись на Суйгецу. Тот замер с сияющими щенячьими глазами и улыбался своими сверкающими зубками. Женщина созерцала его секунд пять, потом словно бы решилась: – Ла-а-адно, готовь себе…
Суйгецу совершенно искренне обрадовался, принял из её рук ложку и устроил какие-то кулинарные манипуляции. Мама же ответила что-то вроде: «А я пока тут…» - и уселась за стол, где лежало несколько томов старой и очень любимой ею манги. Лицо женщины, кажется, на секунду засветилось победным…
Саске взял масло и удалился, про себя вспоминая, как с классом читали по зарубежной литературе книжку о мальчике Томе Сойере. Первой же историей был рассказ о том, как этот мальчик не хотел красить забор… Но мысли о вероятном вероломстве матери решено было оставить, Саске просто натянул курточку (идти-то дальше, чем до калитки) и отправился в зомби-апокалипсис, спотыкаться на снегу.
- Бя, - коротко и интеллигентно выразился юный Учиха спустя двадцать шагов, осознав, что несёт маслице в дом Намикадзе. Где сейчас, скорее всего, имеет место быть Наруто, чью морду хочется всячески увешать комплиментами.
- И тебя бя, - раздалось справа.
Саске развернулся молодецким прыжком. У дома Майто Гая замер Ли в спортивном костюме. Видимо, парень тоже прибивал к калитке симэкадзари и, закончив, отправился обратно, - да так и впал в прострацию на крыльце.
- Как подготовка к празднику продвигается, Саске-кун? – поинтересовался сосед с меланхоличной самурайской ноткой в голосе. Он перевёл взгляд с Учихи на шестицветный флажок во флагштоке. Синтетическая ткань повыцвела, стала блёклой, рукоятка припала снегом – Ли выглядел точно таким же бледным и несчастным, как флажок.
- Всё в порядке, Ли, - бодро воздел кулак Саске, желая поддержать. – Ты, это… сегодня снежки же! Весело будет. Ждёшь?
- Да я не выйду, наверное, - предположил тот, купаясь в таком редком для себя унынии. – На хацумодэ тоже не пойду, пожалуй… дома посплю.
Саске только открыл рот для возражений, как вдруг из-за спины раздалось:
- Саске-тян! Ну-ка, стой!
Ли вдруг насторожился, кинул острый взгляд куда-то вдаль, весь подобрался, заявил:
- Ой, Саске, они нас засекли. Спасайся! – и юркнул в дом, даже не оставив Учихе молоток для самообороны.
Но Учихи так просто не сдаются на волю судьбе. Хитрый Саске сделал вид, что ничего не слышал. Бутылочка с маслом была у него в кармане; засунув её поглубже и прикрыв рукой, он широким шагом человека, удерживающегося от панического бега, направился вниз по улице. Где-то слева и впереди, через дорогу, куда брюнет старался не смотреть, раздавались шорохи толпы, меняющей направление.
- Са-а-аске-тя-а-ан! – уже настойчивее позвали храброго посыльного. – Сто-о-ой!!! Куда же ты идёшь?!!
Саске накинул-таки капюшон толстовки, натянул его поглубже и ускорил шаг, всячески изображая глухонемого невидимку.
- А ну, стой, бестолочь, когда с тобой старшие разговаривают!
Звуки толпы приближались, до дома Намикадзе оставалось три участка, атмосфера накалялась, и, кажется, вышеупомянутый народный бунт готов уже был случиться.
- Да я нюхом чую, у него масло!!! – подтвердила опасения парня и вынесла ему же приговор, кажется, одна из тёть Хьюг.
- Учиха, стой, мелкий мерзавец!
- Держи его!
И «мелкий мерзавец» Саске припустил бегом, чертыхнувшись вслух. Он не знал, гнались за ним тёти в бигуди, тапочках и пустой тарой в руках или нет (капюшон шуршал об уши, и звуки погони услышать не получалось), но решил не рисковать.
Стучаться в двери, а затем ждать, пока откроют, времени не оставалось – он просто перемахнул Намикадзовский забор и припустил по заснеженному газону к корявой и невысокой, в общем, лиственнице. Лиственница косилась на идиота ветками и явно была не рада его видеть, но кто её спросил?..
- Подсади, подруга! – натужно и отчаянно поставил дерево перед фактом парень, кидаясь в его объятия…
Спустя какой-то промежуток времени, наполненный попаданием снега во все неположенные места и хлестаниями веток в лицо, Саске, уже два раза решивший, что – всё, прощай, белый свет, - таки оказался на карнизе над гаражом, у окна в комнату Наруто. Он тут же принялся гупать в стекло, ни разу не подумав, что крики вроде: «Видеть тебя не желаю, одноклеточное, открывай!» – не особо способствуют радушному приёму.
Окно у Наруто было ожидаемо нечеловеческим. Правый его нижний угол в последнем классе средней школы полная художественного энтузиазма Сакура принялась расписывать витражной краской, да так и забросила на полпути. В левом же нижнем углу щетинилась трещина, оставленная самим Саске, когда он однажды слишком сильно кинул камешек, вызывая Намикадзе на гульки. Вместо тюля у блондина с карниза свисали пластиковые подвески, а вместо штор - тканевый плакат с принтом какого-то сильно им любимого фильма про кунг-фу.
Вот этот вот плакат и дёрнули за кольцо, он взметнулся вверх и открыл зимнему синеватому свету невнятного в своих позе и выражении лица Наруто. Нижнюю половину его физиономии скрывала бандана, повязанная от пыли, в руках оказалась зажата метёлочка, а на себе блондин имел старый-престарый папин рабочий комбинезон.
Несмотря на невежливые крики и выражения, Наруто Саске всё же впустил – видимо, лицо было слишком дикое и отчаянное.
- Что там у тебя? – осведомился он, когда импровизированная Красная Шапочка скатывалась через подоконник.
- В жопу пошёл, я с тобой не разговариваю, я к дяде Минато, - огрызнулись с татами чуть бездыханно.
Возможно, лицо блондина исказила целая волна эмоций, но бандана это скрыла. Общее возмущение Намикадзе отразилось только в одном жесте: как он воздел метёлочку для удара, но сжал плотнее кулак и руку всё-таки отпустил. Вместо этого парень спокойно направился из комнаты вон, на ходу взывая:
- Папа! К тебе мудак!
Саске возмущённо взвился на полу. Он, между прочим, только что рисковал жизнью ради масла, а его мудаком!..
- Так, я не понял, а где любовь? – вздёрнул светлую пшеничную бровь дядя Минато, образовываясь в проёме двери комнаты сына. На нём был фартук с надписью «Храбрый кулинар» и ярко-красными языками огня, подъедающими подол.
Саске поприветствовал старшего мужчину хмурым кивком и протянул ему драгоценную бутылочку, бок которой клялся, что содержимое «не щиплет глазки»:
- Любовь где, не знаю, а масло вот.
В воздухе витала обида и досада.
А ведь раньше, размышлял Саске, вещи как-то радужней казались. В те времена, когда все были младше и ещё могли капризно требовать новогодних детских денег в разноцветных конвертах. Когда тётя Кусина была жива, и дяде Минато не приходилось самому готовить, и они с сыном встречали рассвет втроём, на крыше своего дома, а Саске махал Наруто руками и подавал какие-то тайные сигналы.
После тётиной смерти Намикадзе стали приходить встречать рассвет на крышу к Учихам, а то вдвоём грустно как-то; махать уже не было нужды, Саске пихал Наруто под рёбра и получал по голове от взрослых – делать резкие движения стало нельзя, а то крыша может и не выдержать шестерых. Шестерых это, конечно, если днём не было скандала и Итачи, разругавшись с папой, не сбегал чёрти куда. М-да.
Слежки, которой парень опасался, не оказалось. Тёти явно провели логическую цепочку от Саске с жалкой порцией масла к дому Учих, где масла должно быть много, и отправились туда. Но абордаж не удался, потому как к Учихам приехал беленький фургончик с красивым названием «Самехада» на одном боку и логотипом Samehada Group на другом. Задние дверки фургона были открыты, возле них стояла закутанная мама в сопровождении некоей девушки; они вдвоём что-то обсуждали, после чего тыкали пальцами внутрь фургона. Тогда послушный молодчик в форме нагибался, доставал оттуда белые пластиковые подносы и уносил их в дом.
Соседки стайкой притихли через дорогу, готовые напасть сразу по отбытии фургона.
- Саске, подойди! – позвала Микото, заметив сына издалека.
Саске подошёл. Вид он имел раздосадованный и не очень довольный. Не добавляли счастья в сердце и мамины разглагольствования:
- Он, конечно, часто такой, но не всегда. Весь в папу, гадинка этакая.
Саске поравнялся с женщинами, обогнув рабочего с очередным подносом. Спутницей мамы оказалась молодая леди категории Ино - «вся из себя». Юный Учиха выделял эту категорию девушек отдельно; Сакура, например, тоже была модницей, любила безделушки и прочее, а также могла блеснуть внешним великолепием наповал по надобности. Но «вся из себя» - это не про неё. Тут необходим был внутренний шок от собственной опизденительности, уровень которой в собственном же представлении юной леди может вполне не соответствовать наружности. Такие девушки смотрят на тебя с удивлением, как бы не понимая – почему ты ещё не упал в эпилептическом припадке от этой самой её опизденительности?
- Это Кисаме нам прислал помощницу, зовут Карин, - пояснила мама, описывая девушку широким жестом. – А это мой сын, Саске.
- Приятно, - пробурчал последний несоответствующим голосом.
Девчонка была упакована по последнему отголоску писка моды, достигшему родной префектуры. На ней имелась поблёскивающая белая пуховка, на талии превращающаяся в вязаную резинку, которая, конечно, подчёркивала положенные выемки фигуры, но при этом открывала кожу между краем куртки и началом джинсиков. Саске с ходу мог назвать пять нехороших заболеваний-последствий такой моды, причём бесплодие с циститом были самыми радужными из них. Чёрные джинсики-облипочка опускали концы в уги; шарфы и шапки миледи не признавала, куртка её щерилась краями молнии в образовавшемся V-образном вырезе до середины груди. В вырезе поблёскивали бусики, туда же ухали выкрашенные в игривый колер №312 «Паприка» пряди волос. Выше имелось лицо, прикрытое простынкой дневного макияжа а-ля «всё влажное и естественное», а также имеющее на себе тяжёлую артиллерию в виде повально модных очков. Без линз.
«Суйгецу будет без ума», - вяло аргументировал внутренний голос Саске.
- Привет, - сверкнула улыбкой девушка и стрельнула подведёнными глазками. – Клёвый у тебя капюшон.
Она жевала жвачку, говорила с лёгким акцентом периферийных районов, и духи у неё были – как у мамы Сакуры по праздникам.
«Не просто без ума, он в штаны кончит», - поправился внутренний голос.
- Помоги давай нам вот с тем подносом, пожалуйста, это последний, - попросила Карин и показала внутрь фургона. – Учиха-сан, там маленькие осьминожики, свежайшие, сейчас мы с ними такую салатную магию устроим…
Она говорила, а Саске полез в фургон и достал требуемый поднос. В нём на льду, под плёнкой закончили свой путь «маленькие осьминожики». Брюнет распрямился, уперев поднос в живот, косясь на трупики и беззастенчиво обливаясь слюнкой при воспоминании об их вкусовых качествах, а Карин поманила его рукой.
- Смотрите, какие красавчики! – радостно возвестила она, обращаясь к Микото, а после отогнула край плёнки, чтобы хозяйка могла полюбоваться на головоногих.
Мама с любопытством сунула нос к осьминогам, придерживая край пледа, чтобы концы не попали в еду. Но вдруг по какой-то причине побледнела, покрылась лёгким салатовым и тоненько заявила:
- Ой…
После чего Саске и Карин, имеющие одинаково удивлённые лица, засвидетельствовали её спешное отступление в дом и чудесное спасение от столкновения с рабочим.
- Что такое-то?.. – не поняла Карин и тоже полезла носом в осьминогов. Из подноса пахло только свежестью и льдом. Девушка распрямилась и протянула в недоумении: - Свежайшие…
У Саске в голове словно бы заклацали какие-то шестерёнки и почти зажглась некая лампочка, но тут дошёл рабочий и Карин принялась прощаться с ним и поздравлять с наступающим.
- Не отъезжайте, пожалуйста, пока мы не зайдём дом, - попросил Саске, оценивая состояние соседок, и подёргал девушку за рукав: - Пошли скорее, покажу, где кухня…
- Агась, - согласилась та и оглушительно чвякнула жвачкой.
В доме папа, кажется, полностью закончил уборку. Он шёл куда-то телом вперёд, но головой оглядывался себе за спину, на звуки органической музыки, которая лилась из занятого мамой туалета, потому его рёберная клетка вскорости встретилась с краем осьминожьего подноса.
- Пап? – окликнул сын старшее поколение.
Папа развернулся. Шестерёнки, почти доскрипевшие до цели в голове у Саске, теперь пытались, кажется, доскрипеть до неё же в голове Фугаку, потому вид мужчина имел крайне задумчивый.
- Слу-у-ушай, - поманил папа пальцем. Саске послушно повернулся подносом в другую сторону, подставляя под отцовскую руку своё плечо. – А, что, если…
Они вдвоём, мрачнее тучи, вдумчиво замолчали под весёлые звуки: жвачные - Карин и страдальческие - мамины. Потом отец отпихнул Саске с развесёлым:
- Та не-э-э!!!
- Ну, как скажешь, - понял по-своему сын и отправился, куда шёл, на кухню, кивком поманив за собой Карин.
На кухне правил Суйгецу. Голый по пояс, бледный-гладкий-хорошо сложенный, с тенями-акварельками у позвонков. Его испачканная соусом футболка висела на стуле, в ушах у парня белели наушники, утыкающиеся хвостиком в заткнутый за ремень джинсов плеер. На голове был намотан передник, чтобы волосы не мешали. Суйгецу что-то резал, пританцовывая и подпевая, а также периодически подбрасывая нож. Тот делал в воздухе сальто, оставлял голубую искринку-блик от лезвия в воздухе, парень ловил его и продолжал шинковку.
Видимо, краем глаза Суйгецу идентифицировал Саске, потому как отсалютовал ножом и заявил:
- Клёвые продуктики батя подкинул, щас такого наварганим!..
Ну всё, решил младший Учиха. Раз даже он залюбовался Суйгецу у плиты, то у девчонки просто нет шансов. И, уже отступая с целью демонстрации гостьи, даже мысленно включил в голове романтическую музыку - такая начинает играть в фильмах, когда двое влюбляются.
Вот он отступил… вот Карин подняла глаза… вот она увидела Суйгецу… её глаза округлились…
Саске почти поздравил себя с удавшейся ролью купидона, а девушка, вопреки его чаяниям, кулаками и пинками отпихивала Суйгецу от разделочной доски и завопила:
- Дебил, куда против волокон режешь, совсем страх потерял! Ты кто такой, недоучка?!
Суйгецу, из уха которого вылетел наушник, принялся защищаться ножом и поражённо орать в ответ:
- Эй, тёлочка! Это ты кто такая и почему такая борзая, а?! А вдоль резать – сухое будет!
- Ну, у бестолочей – может быть!..
«Кулинарный ад», - одними губами произнёс Саске и попятился. Последнее, что он увидел, прежде чем подняться к себе наверх, – как папа распахивает на секунду дрожащую под ударами дверь, выкидывает на улицу пакет с запасными продуктами, соседкам на растерзание, и снова с грохотом её закрывает.
***
Наруто беспомощно согнул пальцы в молчаливом отчаянии – на снегу остались борозды, в которые до краёв плеснула чёрная холодная тень. Капли влаги стекли по его лицу, когда он поднял его навстречу Саске; губы подрагивали, когда он произнёс:
- Саске, пожалуйста, не надо!
- Заткнись, - отрезал тот и воздел руку для последнего удара…
А началось всё в половину четвёртого, когда от Чоджи пришла рассылка, что через десять минут ожидается общеуличный молодёжный сбор у дома Майто Гая.
На момент, когда сообщение пришло, Саске как раз был занят общественно полезным делом – сидел за своим столом и пялился в его открытый ящик, где под тетрадками к дну был прилеплен листочек с признанием Наруто. Прострация заполняла всё пространство между ушей Учихи; вместе с криками, которые периодически раздавались с первого этажа. Карин и Суйгецу напоминали два столкнувшихся урагана. Они поспорили, кто будет главным на кухне, а решить спор суждено было Учихам - посредством обеда. Оба юных кулинара приготовили по блюду и напихали ими хозяев дома. К истинному возмущению Суйгецу и его фирменных сэндвичей с якисобой, победила Карин с волшебными рулетиками из говядины.
Матери семейства, впрочем, было абсолютно всё равно, на кого свалилась кухня - главное, что свалилась она с её плеч. Теперь женщина, которой, кажется, полегчало, валялась то в спальне с мандаринами, то в гостиной с мангой и обзванивала домохозяек по соседству, всячески хвастаясь своим бездельем и мешая им жить.
А Саске вот сидел, сидел и смотрел. Когда телефон пискнул и завибрировал, переполошившийся Учиха прихлопнул записку стопкой тетрадок, а затем поспешно задвинул ящик на место.
- Фигня какая-то, - одёрнул он сам себя и полез искать свитер потеплее.
Общие сборы молодёжи обычно были мирными и имели форму круга, а заканчивались пьянками и новыми парочками. На сей раз всё выглядело как-то иначе.
Шино, Чоджи, Наруто и Ино как-то скучковались, подбоченившись или сложив руки на груди, и вид имели воинственный. Остальные толпились возле них с непониманием.
- Она-то почему здесь? – как раз «с наездом» осведомился Наруто, указывая на Темари, когда Саске присоединился к группе. – Она суновская, это её не касается!
- Меня касается всё, что касается Шикамару, - отрезала та, переступая каблучками по снегу. – Понял, Намикадзе?
Против Темари переть, пожалуй, кишка тонка была у всех присутствующих, а раз так, то возражений не последовало.
- Что за шум, Наруто? – вместо этого вышел Саске вперёд и, произнеся слова, дёрнул подбородком, мол, чего надобно.
Наруто смерил его взглядом, как боксёр соперника перед поединком, заявил:
- Пришло время для ежегодных снежков. – А затем оглядел присутствующих, наслаждаясь произведённым эффектом – все примолкли. – Только в этом году не будет шуточных игр «каждый сам за себя»!
- Да! – гаркнула Ино, а вслед ей крик подхватил и Чоджи.
Наруто выступил вперёд, задев плечом Саске. Глаза Намикадзе сияли, из губ вырвался пар злого горячего дыхания, когда он заявил:
- В этом году нижняя Коноха объявляет войну верхней! Мы уделаем вас, вонючки!
Чудным дополнением этим словам начал алеть декабрьский ранний закат.
- Да! – снова наподдала жару Ино. – Я тебе наваляю, Сакура!
- Мы вас растопчем! – басисто согласился Чоджи.
- В какашечку мокренькую, - шелестящим шёпотом согласился Шино сквозь воротник куртки.
В капле и тишине присутствующие провели недолго. Первой взвилась Сакура, в памяти которой вдруг всплыл словарный запас а-ля Суйгецу. Она, счастливая влюблённая, считающая себя бессмертной и непобедимой, заявила:
- Чё ты там вякнула, курица крашеная?! Это я тебе наваляю таких, что глазки красивые по тропинке покатятся!
Со злой саркастичной ухмылкой дал о себе знать Шикамару. Он оценивающе окинул агрессоров взором, чтобы протянуть:
- В какашечку мокренькую, значит, раскатать нас собрались…
- Они – нас, - захихикала Темари, плотнее перехватывая локоть благоверного.
И тут за спиной у Наруто вместе с ползущей чёрной аурой раздалось:
- На-ру-то-о-о…
Наруто надменно обернулся, чтобы встретить взгляд Саске вполоборота и услышать:
- Ты объявляешь мне войну?..
Намикадзе улыбнулся, и улыбка его сверкнула не привычно, приветливо, а опасно.
- Да, Учиха! – залихватским звонким голосом заявил блондин. – Я объявляю тебе войну!
Саске молниеносным движением развернулся и навис над ним. Глаза обоих парней метали молнии, носы почти соприкасались кончиками.
- Что ж, любимый, - прошипел брюнет, - ты сам этого захотел.
После чего резко отстранился и отошёл в группировке Сакура-Темари-Шикамару. Теперь они стояли четверо на четверо, а нерасфасованными бойцами остались Киба, Хьюги, Тэн-тэн и Ли. Висела острая тишина.
Инудзука напряжённо смотрел в глаза Наруто и не находил там ни отклика, ни жалости.
- Прости, друг, - произнёс он тяжело, в конце концов, - я остаюсь с теми, с кем должен – по долгу планировки улицы.
Он стукнул себя кулаком в грудь и отступил к «верхней» команде.
- У меня тоже выбора нет, так что… - грубовато хихикнула Тэн-тэн, вывернулась из-под руки любимого Неджи. Отчаянно взглянула не него напоследок, направилась вниз.
- Хьюги, Ли! – продолжая сверлить глазами Саске, отрезал Наруто. – Вы живёте посередине улицы! Вы можете выбирать стороны!
Обе группировки подобрались.
- Ребят, - скучно протянул Ли. – Ну вообще настроения никакого… можно я…
- Ты либо с нами, - перебил его Наруто и впился интенсивным взглядом в лицо друга, - либо против нас!
- С вами, с вами, - вздохнул Ли, засовывая руки в карманы, и вяло протопал в соответствующую сторону, бросив через плечо: - Прости, Саске-кун…
Саске хотел было что-то ответить, но не успел. Неджи хрипло выкрикнул в отчаянии:
- Хината, нет! Только не ты тоже! – и попытался схватить девушку за опушку на рукаве пальтишка, но не успел.
Она рванулась вперёд, к Наруто, и с дрожащими в голосе слезами заявила:
- Прости, брат… но я должна…
- Нет, Хината-тян!.. – хрипло крикнул Киба у Саске за спиной, но голос его сорвался, - нет, только не… к ним…
Наруто принял девушку в свои ряды, ободряюще хлопнул по плечу. Она вся сжалась и стояла к брату и Кибе спиной, словно боялась взглянуть им в глаза.
- Вот значит как, - прошептал Неджи, отступая к Учихе спиной вперёд. – Вот как… Что ж, хорошо… будь по-твоему. – Добавил: - Ты отобрал у меня всё, Наруто! Я уничтожу тебя!
Хината внезапно глубоко вздохнула и развернулась, словно слова эти придали ей сил. Лицо девушки было серьёзным. Секунду она смотрела прямо в глаза Саске, затем нашла лицо Инудзуки и достаточно твёрдо заявила:
- Если вы нас победите, я буду встречаться с тобой… Киба-кун!..
Киба оторопел, заалел щеками и отвис челюстью.
- Что, всё? – оборвал сию романтическую утряску Саске. Окинул взглядом толпу, посчитал. Отрезал: - У вас перевес!
Наруто огрызнулся:
- Просто я симпатяжка, а ты - угрюмый козёл!
- Нет у них перевеса, - прошептала Сакура на ухо Саске, сжав аккуратно локоть друга. – У меня тайное оружие в виде Сая дома припрятано.
- Отлично, - ухмыльнулся брюнет в ответ, а потом уже громче заявил: - Предлагаю полчаса на лепку снарядов и постройку форта. Играем с правилом левого плеча, до падения стены или смерти командира!
- Идёт! – сплюнул Наруто на землю.
Ещё пару секунд «верхние» и «нижние» пялились друг на друга, после чего резко развернулись и разошлись.
Шикамару вместе с Неджи пробрались к Саске. Тот с мрачным удовольствием суммировал:
- У них два спортсмена, гений и Чоджины габариты. У нас два гения, стратег, более выгодное географическое расположение, тайное оружие в виде Сая и Акамару.
- Мы их уделаем, как конкистадоры индейцев, - очаровательно улыбнулся Неджи.
- Только, ребята… - вздохнул Шикамару. – Пленных…
- Да, я знаю, - фыркнул Саске. – Пленных не брать.
Так всё началось. И вот теперь…
Теперь перед глазами всё ещё стояло искажённое болью лицо Сакуры, в ушах всё ещё звучал её голос, её последние слова:
- Я отдала за тебя жизнь, Саске…
Она закрыла его своим телом от удара Шино.
- …поэтому ты должен добраться до Наруто! А когда доберёшься – никакой… - её лицо исказила судорога, - …никакой пощады.
Злые слёзы вскипали на разгорячённых щеках, пальцы давно ничего не чувствовали и – кругом был снег. Он попадал в горло, он падал за шиворот, забрался в рукава, штанины, набил ботинки, уши… набил и заморозил сердце. Саске шёл убивать, за его спиной гас закат, под его ногами догорала чёрно-синяя тень.
Справа Неджи лелеял тело Тэн-тэн, прижимал её голову бережно к своей груди одной рукой, а другой зажимал левое плечо девушки. Сквозь пальцы вываливался снег.
- Я… - хрипела она, - я верила тебе… - судорожный вздох. - Как ты мог, любимый, как ты… мог! – Голос стал сильным на последнем слове, но после голова опала уже окончательно.
Неджи, невидяще глядя перед собой, положил девушку на снег. Медленно, как во сне, поднялся на ноги и молча пошёл у Саске за спиной.
Слева Акамару вылизывал лицо неподвижного Кибы. В нескольких шагах распластались Темари и Шикамару. На последнем дыхании они пытались дотянуться до рук друг друга; Шикамару удалось, он накрыл пальцы девушки своими. Кисть юноши припала уже снегом, проклятым снегом!
Из-за снежной стены форта «нижних» выглядывал белый помпон вязаной шапки. Ярость заполнила всю душу Учихи, и он, сжав в ладони уже оледеневший снаряд, закричал:
- Ты трус, Наруто! Ты прячешься за спинами своих людей! И теперь посмотри, они все выведены из игры!
До форта оставалось всего несколько шагов, когда прямо перед Саске выпрыгнула Хината. От робости не осталось и следа – лицо было решительным и злым. Щёки алели, ворот пальтишка был расхристан, правый бок казался белым от снега. Она отрезала:
- Наруто не прячется за нашими спинами, Саске. Просто мы любим его и готовы закрыть его своей грудью в любой момент! Вот что такое настоящий лидер! Но тебе никогда этого не понять, ты, бесчувственный…
Саске ещё и рта открыть не успел, а перед ним уже возникла фигура Неджи. Хината тоже кинулась вперёд…
- Сестра, - выдохнул парень, кажется, с облегчением.
- Вот так и уйдём… - нежно выдохнула Хината. – Вместе…
Его рука распластала снег по всему её левому плечу. Её рука распластала снег по всему его левому плечу. Прекрасная симметрия, совершенная справедливость Вселенной.
Они осели в сугроб одновременно и одновременно перестали двигаться.
Саске проглотил ком в горле и заорал:
- НАРУТО-О-О!!!
От крика его взметнулись прочь озябшие вороны.
Наруто поднялся медленно из-за снежной стены. Он стоял к Учихе спиной, подняв взгляд в небо; стянул шапку усталым жестом. Так же устало произнёс:
- Люди не умирают, Саске, пока жив их лидер… тот, кто олицетворяет всё, во что они верили…
Он повернулся, медленно обошёл стену и встал прямо перед Саске. Его глаза в сумерках были фиолетовыми, полными боли.
- Пожалуйста, - почти без дыхания попросил он, и брюнет почувствовал, как до его руки осторожно дотрагиваются чужие пальцы. – Саске, давай прекратим эту бессмысленную войну…
Саске наклонился, обнял за плечи, развернулся, чтобы оказаться спиной к форту, и прошептал в ухо блондина:
-Я бы с удовольствием, но, Наруто, ты ведь начал её.
После чего перехватил запястье парня, а затем швырнул его оземь показанным давеча на полянке приёмом, разрушив спиной Намикадзе снежную стену укрепления «нижних».
Распластавшийся на земле блондин был жалок.
Наруто беспомощно согнул пальцы в молчаливом отчаянии – на снегу остались борозды, в которые до краёв плеснула чёрная холодная тень. Капли влаги стекли по его лицу, когда он поднял его навстречу Саске; губы подрагивали, когда он произнёс:
- Саске, пожалуйста, не надо!
- Заткнись, - отрезал тот и воздел руку для последнего удара, а затем проследил, как впивается оледеневший снежок в обтянутое пуховиком плечо…
- УР-Р-РА-А-А!!! – завопила где-то за спиной Сакура.
- Ну наконец-то, а то холодно ведь на снегу лежать, - буркнул под ногами Неджи, поднимаясь сам и поднимая Хинату, чтобы отряхнуть её. Оглянулся, добавил недовольно: – О, бежит уже, гормон на ножках…
К Хьюгам в сопровождении Акамару нёсся Киба, из глаз которого вырывались снопы счастливых звёзд.
- Ну, расхлёбывай, - приободрил Хьюга сестру, а сам развернулся и помчался к Тэн-тэн, за десять шагов принявшись орать: - Любимая, самая лучшая, самая прекрасная, прости меня, прости-прости-прости!
Та, барахтаясь в снегу, как перевёрнутый на спину жук, хрипло вопила в ответ:
- Пошёл вон! Предатель! Гад такой! Убил меня! И ради чего! - А также сопровождала каждое слово пинком ноги в воздух.
В двух метрах от неё Ли, который добровольно погиб на второй минуте перестрелки, по-стариковски поднялся. Стараясь не глядеть на счастливых влюблённых, побрёл домой.
- Я, кажется, лодыжку подвернула, - огорчилась тем временем Ино, картинно восседая в снегу с надутыми губками. – Чо-о-оджи, помоги…
Следующим кадром она уже показывала язык на Сакуровскую «курицу», восседая на спине Чоджи. Сакура показала язык в ответ, за ногу вытягивая своего Сая из какого-то заснеженного куста.
Саске оценил общее состояние войск как удовлетворительное и вернулся взглядом к Наруто, который в буквальном смысле лежал у его ног.
- А я ведь предлагал… - пропыхтел блондин, выжимаясь из снега и усаживаясь. Он принялся разминать левое плечо правой рукой, косясь волком снизу вверх: - Предлагал пойти на мировую!
Саске пожал плечами:
- Ты начал первый, это раз; а два – вот поклянись, что не припас для меня снежка в спину.
Наруто молча потупился, принялся зло шарить вокруг себя в поисках стянутой шапки.
- Дурак, - фыркнул Учиха, а затем развернулся идти домой.
***
- Ну чё, салага, - прихлопнула со вздохом плечо Суйгецу Карин, ни на секунду не переставая жевать, - ты, конечно, ёжик нестрелянный, но толк из тебя будет, агась.
- Слышь! – отмахнулся тот. – Смотри, чтоб из тебя кто толк не выбил, подруга, блин, нашлась.
Карин с довольным видом превосходящей расы полюбовалась им секунды этак две, затем нагнулась обуть уги. За её спиной висело зеркало; Суйгецу привстал на цыпочки, оценить вид, а затем вынес вердикт:
- Ничёшно.
Учиха Фугаку вернулся из гостиной с ключами от машины и распорядился:
- Прощайтесь с девушкой, молодёжь, а я пошёл машину прогрею.
Карин улыбнулась ему сладкой скромницей, после чего повернулась к зеркалу лицом, поправлять курточку и освежать блеск. Закончив с этими манипуляциями, она повернулась обратно, чтобы протянуть Саске мизинчик:
- Ну, бывай, Клёвый Капюшончик.
Учиха, презирая себя внутренне, попрощался с ней за мизинчик.
- И те пакеда, укротитель обеда, - сострила девушка в сторону Суйгецу и рассмеялась, довольная собственным остроумием и поэтическим талантом.
- Ага, - мрачно кивнул тот. Каким-то образом, кажется, «ничёшность» задницы Карин очень его расстроила.
С благодарной за полностью приготовленный праздничный обед матерью семейства девушка уже попрощалась и даже получила конвертик с материальным подтверждением благодарности. Потому сейчас сверилась с моднявыми часиками, сплошь в стразной бижутерии, ужаснулась:
- Так, мне в восемь надо домой! – и, махнув на прощании, была такова.
В прихожей, да и в доме вообще, стало очень тихо.
Суйгецу исподлобья зыркнул взглядом на Саске и объявил:
- Чё, Лидер-сама, пошли нубам помогать.
Месяц назад таковцы (тогда ещё – хэбитята) общим голосованием решили, что на Новый год отправятся в праздничный квест помощи нубам, тем самым и сделают доброе дело, и укрепят внутрикомандные узы, и праздник отметят. Но, если память Саске не изменяла, договаривались они на восемь.
- Рано ещё, - осторожно заметил он, оценивая состояние соратника.
- Ничё, самое время.
Учиха решил, что Суйгецу стоит выпустить пар, потому согласился и пошёл в гостиную включать компьютер, а гость отправился наверх, спустить ноутбук.
- Только чтобы в наушниках мне! – напутствовала мама.
Акулка помогала нубам вяло, зато отчитывала их с большим энтузиазмом. Творить добро получалось плохо. Лидер-сама, он же Мститель, старался особо не лезть.
Через полчаса бесполезного тык-мыканья пробило восемь. Саске заспамил внутрикомандный чат извинениями и координатами месторасположения себя и бушующей мечницы.
«Такой ты мне нравишься больше, тупая рыба», - поприветствовал Альтер Эго, когда объявился в поле зрения, на что Акулка шутливо отрубила ему руку.
«Как подготовка к праздникам?», - задавил конфликт в зародыше Саске ловкой сменой темы.
«Лидер-сама, а можно я убью нубов?^^», - невпопад ответил однорукий Альтер с таким энтузиазмом, что даже Акулка, как ни странно, подхватила.
Лидер, у которого щека дёрнулась, ответил, что нельзя, и ещё минут десять игнорировал нытьё из серии «Ну почему?!». Нубы, кажется, что-то почувствовали, потому как начали отсеиваться по одному.
Покусанная появилась позже всех, и даже новые трофейные очки не улучшили её хмурого настроения.
«Приветики, ребята! Извините за опоздание, ехала с практики, попала в пробочку, - улыбнулась она в общий чат, а сама настрочила в командный: - Я тоже хочу их убить!».
«Так, - нахмурился Саске, - а с тобой что такое?».
Но Покусанная и Акулка уже пропали в привате – две девушки были лепшими подружками, а потому частенько сплетничали подобным образом. С поправкой, конечно, на то, что одна из них девушкой не была. О виртуальность, мир, где всё возможно!..
- Ептышка, - вдруг подал о себе весть в реале Суйгецу. Хорошо, Микото как раз ушла в спальню и не слышала. – Саске, Саске, глянь быстро сюда!
Суйгецу разворачивал к нему ноутбук с круглыми глазами, при этом лихорадочно маша рукой в сторону монитора. Улыбка его казалась какой-то ошалелой. Саске покорно снял наушники и пятками по полу дотащил себя на стуле с колёсиками до дивана. На экране замерла игра, справа чернел уголочек привата. Чат гласил:

Покусанная: Мне на сегодня нубов хватит. Я с одним таким целый день промучилась.
Акулка: Да ты чё!
Акулка: Расскажи
Покусанная: Да чё рассказывать. Мудак готовить не умеет.
Покусанная: И пялился на мою задницу в зеркало, думал, я не замечу!
Акулка: Да, мудак, я щас.
Акулка: AFK

Саске дочитал и покачал головой.
- То есть, ты понял? – снова замахал рукой Суйгецу. – Она это она! Прикинь! Вот это совпадение! – Секунду он помолчал, затем расцвёл: - Да я ж про неё знаю столько компромата!..
- Знаешь, - начал Лидер-сама, - я уже ничему…
Оставленные на компьютерном столе наушники взорвались диким воплем и звуками отбивания на котлету. Саске мигом развернулся, после чего срочно заколесил на своём командирском стуле обратно к клавиатуре, причитая:
- Суйгецу, делай что-то, они мочат нубов! – Некоторое время его пальцы летали по клавиатуре, после снова раздался крик: - Да не добивай же, ну!..
Именно за этими волнениями минут через двадцать их застал папа.
- Пап! В пробку! Попадал?! – не оглядываясь, отрывисто вопросил Саске. Он сосредоточенно лупил по кнопкам, дико извернувшись и перекосившись, словно пытался помочь своей виртуальной проекции двигаться быстрее.
- Попадал, - согласился папа, разуваясь.
- Точно она, - подвёл черту точно такой же сосредоточенный и кривой Суйгецу.
- Женись.
- Угу.
Учиха-младший кастил что-то хитромудрое по локоть в крови жертв и был спокоен, так как о Наруто думать времени не имел.
***
Блёклая пёстрость телевизионных бликов путешествовала по лицу дедушки, мигала и пульсировала на его сомкнутых веках, выпускающих храп губах, а ещё на бутылках из-под саке, которые в изобилии валялись на котатцу и под ним.
За спиной уснувшего сидя Учихи Мадары разыгрывался то ли ниндзя-боевик, то ли захват объекта наёмными войсками. Хошигаке Кисаме, не отрывая контрольного взгляда от фигуры дедушки, старался бесшумно надеть свою модную, но суровую куртку с кучей замочков и карманов, которую сгоряча вздел в дорогу вместо осточертевших деловых пальто. Возле него в позе, выдающей полную боевую готовность и крайнюю степень напряжения, с сумками в руках замер полностью одетый Итачи. Его глаза прицелами бегали от лица Кисаме к затылку деда в ожидании сигнала. Наконец Кисаме закончил манипуляции с курткой, осторожно, чтобы не скрипнул кожаный воротник, повернул голову к молодому мужчине справа от себя; оба секунду судорожно всматривались друг в друга, затем одновременно кивнули, и Кисаме негромко позвал:
- Де-е-еду-у-ушка-а-а…
Всё замерло. Учиха Мадара пошамкал губами и всхрапнул.
- Давай, давай! – беззвучно и лихорадочно приказал Кисаме-сан Итачи, подавая околоспецназовские знаки руками.
Два раза просить было не нужно: молодой Учиха на всех парусах припустил к выходу, стараясь приземлять ступни в носках исключительно на цыпочки. У сёдзи, ведущих на свободу, затормозил; воровским изящным движением открыл их без единого лишнего звука и выскользнул в морозную темноту, умудрившись ничего не задеть сумками и напоследок с отчаянием оглянуться на оставшегося внутри благоверного.
Кисаме геройски прикрывал тылы. Убедившись, что дедуля спит и даже ухом не ведёт, он осторожно выложил на котатцу прощально-поздравительную записку (не будучи уверенным, правда, что среди стеклотары её найдут) и дал задних, истинным воином ночи растворившись где-то среди квартирной черноты.
До джипа, припаркованного за воротами сада, бежали босиком, в одних носках, так как обуваться времени просто не было. Итачи залетел на переднее пассажирское сидение прямо вместе с сумками в обнимку, а успокоиться смог, только когда Кисаме завёл мотор, дал газу и промчался по сельской дороге метров сто.
- Мы это делали, – прошептал Учиха в конце концов голосом человека, пережившего непоправимую трагедию. – Мы свободны!
Он вдохнул безопасный запах родного салона, после чего настойчиво полез обнимать вместе с сумками ещё и Кисаме-сана. Мужчине пришлось спешно тормозить на границе с соседским участком, чтобы удачная пока операция по спасению себя любимых не завершилась летальным исходом.
А операцией по спасению сей позорный побег вполне имел право называться, так как весь предыдущий день Кисаме и Итачи провели в рабстве, под гнётом, задавленные жутким тираном дедушкой Мадарой. Они безостановочно готовили, драили, стирали, сушили, а также прочие золушкины глаголы без всякой благодарности и душевной отдачи со стороны хозяина клановой резиденции. Итачи так и вовсе худо пришлось, ибо он мог говорить только по-корейски, а знал на нём лишь слово «хорошо»; к тому же возможность возмущаться имел лишь шёпотом, в каком-нибудь укромном уголке. Кисаме тоже еле-еле выкроил пять минут на звонок матери Суйгецу с отчётом. По завершению родственного визита итоги были следующими: порез на всю ладонь у Кисаме-сана, ожог и стёртые от застирки костяшки пальцев у Итачи и минимум два литра саке в вазоне лимонного деревца – туда псевдовнучок сливал свою порцию алкоголя, заседая с дедушкой, так как собирался ещё садиться за руль.
- Давай обувайся, - закомандовал Кисаме, после того как удачное спасение было отмечено лёгким физическим контактом. Он всучил Учихе его обувь, которую успел умыкнуть с крыльца; тот быстро перекинул сумки на заднее сидение и нагнулся натянуть обувь поверх грязных мокрых носков. Кисаме-сан последовал его примеру. Когда мужчины распрямились, а Итачи заёрзал, устраиваясь удобнее, по крыше джипа что-то глухо стукнуло.
- Де… - безголосо прошептал в ужасе мгновенно побледневший Учиха. – Дедушка?
Кисаме суеверных предрассудков касательно обычного, в общем, старичка не разделял, потому распахнул дверцу машины и вылез посмотреть, в чём же дело, проигнорировав шёпот в спину:
- Как в фильмах ужасов…
В темноте было видно плохо, но на крыше машины явно лежало нечто, напоминающее свёрток. Кисаме взял его и затащил в салон, рассмотреть под светом. Итачи в восторг не пришёл; он отшатнулся и пообещал мрачно:
- Там либо голова, либо мёртвый ребёнок, обещаю!
Но свёрток оказался просто узелком одежды и кое-каких бытовых мелочей, не содержащим ничего криминального. Учиха, кажется, разочаровался, а Кисаме, наоборот, насторожился.
- Странно, - вынес он вердикт и снова полез наружу, оглядеться. Спустя минуту сделал вывод: – Это, получается, из-за забора сбросили.
Итачи приопустил стекло в окне и тоже высунул голову на мороз. Машина стояла у забора, огораживающего соседствующий с дедушкиным участок. Этот был в разы больше, и дом на его территории тоже стоял огромный, практически дворец – не на двадцать, на все пятьдесят человек. Вблизи, правда, Итачи никогда строение не видел, оно находилось в глубине участка, за обширным садом; кто владел сим великолепием, тоже был не в курсе. А уж зачем хозяевам разбрасываться под Новый год вещами – вовсе не понятно.
- Слушай! – вдруг сказал Кисаме-сан. – Слышишь?
В деревенской зимней ночи сияли звёзды. За забором кто-то тихо пыхтел и скрёбся; раздался скрежет, как от дерева по камню, затем чертыханье. На стене, медленно подтягиваясь на руках, возникла чернильная фигура. Сияющая фарами машина человека если и смутила, то виду он не подал; опустил ноги со стены – рассеянный свет явил гэта поверх тёплых таби – и соскользнул вниз, чтобы оказаться… Сабакуно Гаарой. Чуть растрёпанным и с немного припухлым лицом, но всё же.
- Сэмпай, - хладнокровно поприветствовал он Итачи чуть простуженным голосом, невозмутимо отряхиваясь от снега. – Вы тут моих вещей в котомке не находили?
Тут растерялся даже Кисаме-сан. Учиха, вспоминая собственные давешние шуточки про холодную ночь, пресловутые котомки да беглых самураев, пошарил позади себя рукой и, не глядя, протянул Гааре в окно его свёрток. Ответом ему послужило краткое:
- Спасибо.
Сабакуно передёрнул плечами, поправляя кимоно, поудобнее перехватил котомку, а затем, отсалютовав рукой на прощание, начал неспешное путешествие по дороге в ночь.
Кисаме и Итачи проследили за ним взглядом. Переглянулись. Старший мужчина залез в очередной раз обратно в машину, задал небольшую скорость и поравнялся со странником. Учиха прочистил горло и светским тоном леди за чаем осведомился:
- Гаара. А куда ты идёшь?
Гаара переложил котомку в другую руку и меланхолично ответствовал по вектору к звёздам:
- Домой.
- А, - понимающе закивал Итачи. В молчании процессия прошла-проехала энное количество метров, затем он заискивающе продолжил: - А мы тут вот тоже… в город едем.
Гаара пялился на ходу приблизительно между Кассиопеей и Андромедой. Итачи, равно как и прилагающийся к Итачи джип с живым водителем, он необидно пропускал мимо всех пяти органов чувств.
- Гаа-а-ара-а-а, - как кота, ласково окликнул Учиха. – Сядь к доброму дяде в машину, дядя даст тебе конфетку.
Сабакуно жестом поэта в затяжной депрессии отмахнулся от предложения, как от праха бренного мира. За рулём тихо тух от смеха Кисаме-сан, а настойчивый «дядя» Учиха попробовал снова:
- Гаара, а знаешь, в среднем скорость машины превышает скорость пешехода во много раз. Пешком ты придёшь в город хорошо, если завтра вечером, но с нами на машине доберёшься за три часа.
Гаара резко остановился. Кисаме-сан успел среагировать и затормозить лишь спустя пару шагов. Получилось так, что машина остановилась ровно пассажирской дверцей возле Сабакуно. Тот, храня невозмутимое лицо, протянул руку, открыл дверцу и плавным движением, навевающим мысли о телепортации, оказался внутри.
Итачи закатил глаза и закачал головой. Обернулся на экс-соседа, спросил:
- Ничего не хочешь сказать?
- М, – задумался Гаара. – «Шеф, трогай»?
Кисаме захохотал уже в голос и газанул.
- Нет, - нежной нянечкой умственно отсталого возразил Учиха. – Ещё что-нибудь? Что ты здесь делаешь, например?
Гаара отвернулся к тёмному окну, за которым, подёрнутый отражением салона, пробегал забор участка.
- Папа угрозами заставил Ли бросить меня, после чего я был сослан к бабке Чио. – Парень грохнул по невинному стеклу кулаком. – Сэмпай, они пытали меня. Заставляли есть салат из дайкона.
Итачи решил больше судьбу не пытать – на его памяти это была самая длинная фраза, сказанная Гаарой. Потому Учиха просто отвернулся в лобовое стекло.
Джип, взгрызая рыхлую дорогу, укатил в сторону потенциального рассвета.

@темы: ramen<3, Новый год на улице Конохи, Фанфикшн

---

Запоздавшие поздравления

Дорогие товарищи!
В связи с болезнью у меня не вышло поздравить вас всех во время, ни на Новый год, ни на Рождество. Спешу по выздоровлении наверстать упущенное и хочу пожелать вам всего наилучшего от себя и своего МЯБа. Спасибо вам за ваше внимание, мы без вас никуда! Поздравляю!!!

ramen<3

@темы: Всячинка, ramen<3, Арт

---

Глава 16. Вторник 4 мая

Название: Шесть недель
Неделя: 3
День: 2
Автор: viaorel
Бета: временно не отбечено
Жанр (для третьей части): AU, angst, romance, humor, adventure
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC, убийства и полицейское расследование
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.

Глава 16

Вторник 4 мая

Когда смотришь на любимый город с высоты, впечатление о нём складывается совершенно иное - необычное. Вот ты, забыв про осторожность, перегибаешься через перила, сощуриваешься и разглядываешь с крыши копошащуюся внизу студенческую молодёжь, а в мыслях крутится: «Какие маленькие!». Переводишь взгляд в ту сторону, где располагаются второй и третий корпус твоего нелюбимого, но за несколько лет всё равно ставшего родным университета, всматриваешься, пытаешься найти на нужном этаже окна той самой аудитории, где вас, помнится, мучили весь этот курс особо сложным предметом. Теперь это уже почти позади. Ты задумчиво глядишь на недавно построенный невдалеке роддом – возможно, прямо сейчас там появляется на свет новый человек. А ты стоишь тут, на крыше соседнего дома, и, если постараться, можешь разглядеть, какого оттенка шторы на каждом из окон, и чувство это – не передать словами, что такое. Будто в тебе столько силы, что хоть прямо сейчас разворачивай крылья и лети. Будто твоё тело соткано из свободы.
Наруто огляделся, чтобы обласкать взглядом каждого из своих разбрёдшихся по крыше друзей. На самом деле рабочий день был ещё в самом разгаре и их здесь вовсе не должно было быть, однако угрызениями совести по поводу пропущенных занятий, похоже, никто не страдал – даже сознательный Неджи. Как ни странно, но именно ему, прилежному студенту и гордости факультета переводчиков, принадлежала идея дружно плюнуть на занятия и пойти куда-нибудь вместе отдохнуть. Юность, как он объяснял Шикамару по телефону, слишком мимолётна, чтобы тратить её всю на учёбу, кроме того, совсем скоро они с Тен-Тен станут настоящей семьёй и им уже будет не до дружеских посиделок, поэтому – к чёрту эти пары, давайте повеселимся! Самый ленивый староста за всю историю университета ничем не выразил своего удивления по поводу столь резкой перемены во взглядах друга и сказал, что присоединится, если Гаара и Наруто тоже придут. Вышеупомянутой парочке, выжатой сложным тестом в начале дня, как раз только повода и не хватало, поэтому идея группового прогула была воспринята ими на ура. И единственными, кому посчастливилось не пропустить занятие из-за окна в расписании, были Сакура и Ино, которые, заслышав про намечающееся веселье, тут же взялись узнавать, нет ли на этаже их факультета свободной аудитории, где можно было бы безнаказанно посидеть.
Когда в группе людей есть человек с выраженными организаторскими способностями, всё происходит как по волшебству, поэтому лишь только Тен-Тен взялась за дело, моментально откуда ни возьмись в их распоряжении появилась и забытая всеми аудитория, когда-то принадлежавшая поэтическому кружку, и горячительные напитки, и даже ключ от двери, долженствующей оберегать студентов от крыши здания – или же наоборот, как будет угодно. Оказавшись наверху, где кажущееся поверхностью какой-то другой планеты серое бетонное плато обрывалось ровными краями со всех сторон, друзья вдруг осознали, что кровь в молодых телах перестала бурлить, и хочется только одного: подойти к самому краю, так, чтобы носки ботинок почти свисали вниз, и, держась за перила, посмотреть вниз, на улицы своего города.
Наруто развернулся и, всё ещё сжимая холодными от металла ладонями перила, окинул задумчивым взглядом своих друзей. Он думал о том, со сколькими из них у него получится поддерживать контакты после того, как учёба кончится и начнётся взрослая жизнь. Ведь после получения диплома продолжать жить, не нарушая сложившегося устава, выйдет лишь некоторое время, а потом – постепенно, шаг за шагом, но новизна будет ввинчиваться в твой мир, вытесняя старое: привычки, мнения, друзей… Кто-то уедет в другой город или даже страну, кто-то в раннем возрасте обзаведётся детишками, и ему уже будет не до старых приятелей, а кому-то судьба уготовила работу с утра до вечера – такую, после которой приходишь домой, ложишься, даже не раздевшись, и в таком положении, без движения, без мыслей, чувствуешь себя абсолютно счастливым. Что бы это ни было, что бы ни ожидало каждого из них за стенами этого университета, - это что-то обязательно произойдёт рано или поздно, и вопросом остаётся лишь то, сколько времени осталось у их дружной компании до тех пор, пока напасть взрослой жизни доберётся и до их юношеских сердец.
Стоящий рядом Гаара, уже с минуту задумчиво вглядывающийся в его лицо, наконец не выдержал и спросил:
-Что случилось?
-Да так, глупости, - отмахнулся Наруто.
Рассказывать о своих мыслях не хотелось, потому что Гаара не дурак и, конечно же, проведёт параллели между тем, о чём они только что говорили, и его размышлениями о бренности дружбы. Темой их разговора было то, о чём Гаара вчера умолчал, а именно – подробности. На этот раз секретов не было, и всё, что тщательно скрывалось на протяжении предыдущих двух недель, полных тайн и недомолвок, теперь стало явным. Наруто чувствовал, что его другу даже сейчас было нелегко озвучивать некоторые вещи, поэтому в уважительном молчании выслушал немного сбивчивую историю, а под конец, чтобы разрушить неловкое молчание, произнёс придуманную ещё утром шутовскую речь благословения и объявил их с Ли мужем и женой, за что от «жены» и получил торжественный подзатыльник и ставшее уже почти легендарным: «Катись в ад, Узумаки».
И теперь, когда он знал всё, стало одновременно легко и трудно смириться с переменой: легко – потому что он был несказанно рад вновь увидеть на лице лучшего друга эту его беззаботную, чуть задиристую улыбку, самую лучшую улыбку на свете; а трудно – потому что… Потому что было такое ощущение, будто кто-то внезапно явился в устоявшуюся картину его мира и без спросу, без предупреждения увёл за руку того, кто значил для него слишком много, чтобы просто стоять в стороне и наблюдать за этим. Захотелось схватить за другую руку и дёрнуть к себе, обратно. Чтобы всё было как прежде.
Наверное, они в самом деле так много времени провели вместе, что теперь понимали друг друга без слов, потому как Гаара внезапно подступил ближе и, требовательно взяв его лицо в ладони, заставил посмотреть на себя.
-Нет, Узумаки, от меня ты всё равно не отделаешься, - произнёс он строго. – Посиделки в «У Акимичи» за нашим столиком, мои шмотки у тебя в комнате, Загульные пятницы и Готичные понедельники, дрессировка дяди Минато и прочие мелкие радости наших с тобой будней – всё это остаётся.
К горлу подступил солёный комок, но ему удалось сохранить безразличный вид.
-Да кому ты со всем этим нужен, Сабаку? И вообще, не стой так близко, а то Тен-Тен не то подумает, расскажет Ли и у тебя потом будут проблемы.
Гаара с упрямым видом сделал ещё один шаг вперёд, въедаясь пристальным взглядом в голубизну его глаз.
-Наруто, - сказал он изменившимся голосом, - ты у меня, конечно, идиот, но даже у тебя хватит ума понять, что я от тебя уже никуда не денусь, как и ты от меня. И, кстати, наша договорённость насчёт свадьбы в сорок лет тоже в силе.
Он слабо улыбнулся:
-Это при условии, что…
-Ну да, естественно, - перебил Гаара и улыбнулся в ответ.
-А на свадьбу хоть пригласите? – поддразнивающе поинтересовался чей-то голос совсем рядом с ними.
Развернувшись, парни увидели Тен-Тен – отчего-то сияющую, как новая монета. Гаара, неловко потупившись, отступил на шаг и бросил:
-Если будешь себя хорошо вести, то пригласим.
Байкерша пропустила реплику мимо ушей:
-Слушай, я спросить хотела. – Она кивнула в сторону шушукающихся невдалеке Сакуры и Ино. – Мы с барышнями спор завели. Вишня считает, что ты, крашеный, по моему Хьюге на первом курсе слюни пускал, а Ино говорит, что ты тогда за усатым увивался.
-Ну и? – хмыкнул Гаара. – Вам ещё не надоело про меня сплетничать? Давайте другую тему какую-нибудь подкину – не знаю, там, жизнь на Марсе. И вообще, вы умные бабы, поговорите о чём-нибудь более интеллектуальном!
Тен-Тен подбоченилась и окинула его подозрительным взглядом:
-Не съезжай с темы, это во-первых. Во-вторых – меня лично интересует только пункт с Хьюгой. Ну так что, красавчик, было или не было?
Друзья обменялись недоумевающими взглядами.
-Не понимаю, о чём ты, Тен-Тен, - с самым честным видом покачал головой Гаара. – Я на него ещё в школе ярлык бабы навесил, а такие вообще не в моём вкусе, вот Узумаки соврать не даст.
Наруто активно закивал в подтверждение его слов.
-И потом, - продолжил красноволосый, - пускать слюни, как ты выражаешься, по натуральному натуралу – это, извини меня, ниже моего достоинства.
Байкерша в ответ расхохоталась, и таким заразительным был её смех, что заулыбались и Наруто с Гаарой, и расслышавшие разговор лишь частично Сакура с Ино, и даже совещающиеся о чём-то на другом конце крыши Шикамару и Неджи.
-Ладно, крашеный, хитрожопое ты создание, смотри мне! – отсмеявшись, Тен-Тен поднесла к его лицу сжатый кулак, на который тот отреагировал не очень тщательно изображённым выражением ужаса, и вернулась к подружкам.
Наруто провёл её ласковым взглядом. Где-то на задворках сознания вновь зароились тревожные мысли о том, что через несколько лет, то есть, совсем скоро, произойдёт неотвратимое и они станут друг для друга всего лишь знакомыми с общими воспоминаниями юности. Но он не хотел с ними расставаться, чёрт возьми, не хотел бы терять ни одного из них.
-Слушай, Узумаки, - оторвал его от размышлений Гаара, тоже наблюдающий за смеющимися подругами, - ты никому пока не говори про меня и Ли, хорошо?
-Почему? – удивился он.
-Ну, Тен-Тен ведь не знает, при каких обстоятельствах мы познакомились на самом деле, а я боюсь, что эта тема неизбежно всплывёт, она ведь любопытная, всё расспрашивать начнёт. Я не хочу, чтобы она знала пока что. – Гаара отвёл глаза в сторону и опечаленно вздохнул. – Ты бы слышал, как он о ней говорит. Они для него действительно как семья: она и Гай-сенсей. Мне даже страшно подумать, что будет, когда они всё узнают.
Наруто ободряюще похлопал его по плечу:
-Не переживай раньше времени, всё будет нормально. Я не скажу. И давай сменим тему, а то видеть торжество уныния на твоём лице – зрелище из малоприятных.
-Хорошо, - Гаара выдавил из себя улыбку, - расскажи, как прошло утро с Учихой.
-Ты что, серьёзно? – он удивлённо вскинул брови. – Ты же сам мне вчера грозился оторвать голову, если снова начну о нём.
В ответ юноша махнул рукой и бросил благосклонно:
-Рассказывай.
Наруто вздохнул и устремил глаза вверх, отчего те почти слились с таким же ярко-голубым небом.
-А что рассказывать? Папа его с нами завтракать усадил, он потыкался носом в чай, с папой о делах поговорил. На меня он кнопочку «игнор» включил, ну и я, конечно же, тоже. Потом пришёл Какаши, папа с ним возиться начал, и мы остались одни. – Он кивнул, заметив понимающую улыбку Гаары: - Ну да, мы не удержались и опять начали гавкаться, только в этот раз тихо. А потом ты мне позвонил, чтобы я уже выходил, так он при упоминании твоего имени аж зубами заскрежетал, но ничего не сказал – молча свалил в гостиную. Вот такие дела, Сабаку. Ждём с нетерпением, что будет вечером. Приходи, вместе его подостаём.
-Я бы ради такого дела с радостью, - ухмыльнулся Гаара, - но не могу, уже договорился с Ли после тренировки и его занятия пойти куда-нибудь погулять.
В глазах Наруто заплясали игривые огоньки:
-Свидание, стало быть? Настоящее?
В ответ Гаара забормотал смущённо что-то малопонятное, отчего ему стало ещё смешнее.
-Ну смотри мне там, Сабаку, веди себя прилично! – продолжил он поддразнивающим тоном. – И мне чтоб отрапортовал, как домой вернёшься. Если вернёшься, конечно.
Гаара возмущённо ощерился и только собрался отвечать, но Наруто опередил его – хлопнул себя по лбу и запричитал торопливо:
-Чёрт, забыл сказать тебе. Меня сегодня аж два удара ждёт! Первый: с сегодняшнего дня я снова хожу на ушу, а второй – я еду в додзё на колёсах. Чёрт, я даже не знаю, где оно находится, а GPS у меня какой-то тупой, мы с ним не компилируемся!
-Поздравляю, - протянул Гаара неопределённо, - а с чего вдруг тебя так торкнуло?
-Да папа всё со своими волнениями, - Наруто раздражённо цокнул языком. – А насчёт машины мы ведь договорились, чтобы я с вождением не запускал, вот он и норовит меня при каждой удобной возможности за руль усадить.
-Ты хорошо водишь, Узумаки, не переживай, просто тебе не хватает концентрации, - подбодрил его Гаара, - а насчёт ушу дядя Минато правильно сделал. Давно пора было снова взяться, а то в тебе талантище пропадает, между прочим.
-Да, да, - вздохнул блондин без энтузиазма.
Про то, как Узумаки Наруто, непоседа с ярко выраженным синдромом недостаточности концентрации внимания, пытался всерьёз взяться за такой вид будо, как ушу, можно было написать целую книгу, и Гаара, ведущий про себя счёт, сколько раз Наруто начинал им заниматься, поставил ментальную пометку «пять» в своём списке. История эта тянулась ещё со школы. Четырнадцатилетний Наруто был под таким сильным впечатлением от того, как ловко его новый одноклассник, которого он очень хотел превратить в своего друга, метелил пристающих к нему хулиганов, что, разузнав у него об айкидо, тоже загорелся идеей «выучиться чему-нибудь этакому», но выбрать решил что-нибудь другое и вскоре записался на спортивное ушу. Однако хватило его всего на месяц максимум, после чего паренёк начал прогуливать, а со временем его и вовсе перестали видеть в додзё. Его оправданием потери интереса к ушу стало банальное «там слишком много надо учить», услышав которое, привыкший с детства к совмещению теории и практики Гаара только презрительно фыркнул, но журить не стал. С тех пор интерес Наруто к ушу то возвращался, и тогда он ходил исправно на каждое занятие, то пропадал – и тогда инструкторы забывали его имя и обращались к нему не иначе как «тот светленький». Гаара, надо отдать ему должное, с попытками заставить друга отнестись к этому серьёзно не наседал, терпеливо ожидая, пока в нём вновь разгорится стремление обучаться.
И вот – свершилось. Оба друга прекрасно понимали, что дело было вовсе не в папе и его волнениях, что на самом деле Наруто просто вновь захотелось заниматься, однако говорить об этом вслух было бы неразумно – это тоже было ясно обоим. Поэтому тема ушу была оставлена, и вместо этого разговор вновь вернулся к Учихе.
-Я сегодня у него футляр видел, явно от фотоаппарата, - вспомнил Наруто. - Он у нас, оказывается, человек искусства, фотографией увлекается.
-Тонкая душа, - с умным видом поддержал его Гаара.
-Творец, - поддакнул блондин. – Надо бы их с Саем свести как-нибудь, уверен, им будет о чём потолковать.
Внезапно оба вздрогнули, когда с другого конца крыши раздался адресованный им рёв:
-Что вы уже там о моём парне судачите? Сейчас подойду и в нос дам, понятно?
Когда дело касалось Сая, в Сакуре внезапно пробуждался удивительно чуткий слух, это знали все, и даже когда друзья, едва сдерживая смешки, пообещали, что больше так не будут, поток угроз в их сторону не прекратился.
«Нет, - решил Наруто, с улыбкой выслушивая весь список проклятий от перекрашенной Харуно, - ни на что это не променяю. Я хочу, чтобы все эти люди были рядом со мной всегда».
Гаара, каким-то мистическим образом вновь почувствовав, о чём он думает, на секунду сжал его ладонь в своей, будто говоря: «Я тоже этого хочу».


***
Канкуро заглушил мотор и потянулся за сигаретой. Господи, что за день!..
Всё не ладилось ещё со вчерашней ночи, когда он не мог уснуть, продумывая, что скажет при встрече Майто Гаю. Рано утром его вызвонил Шино и попросил срочно приехать на работу – оказалось, клиенты из США недовольны последней продукцией и требуют созвать телеконференцию. Канкуро мужественно досидел до самого её конца, блестяще с дипломатической точки зрения справившись с разнервничавшимися заказчиками, однако покоя ему не дали даже после двух часов напряжённых переговоров – его вызывал к себе отец. Естественно, в размолвке с американцами виноват оказался он, потому что не доглядел, не проконтролировал и недостаточно мотивировал свою команду. На выслушивание нравоучений у Канкуро ушли все его силы, и, лишь ступив за порог отцовского кабинета, он, не заворачивая никуда, направился к выходу, потому что в голове слишком настойчиво, настойчивее обычного, отбивала ритм соблазнительная мысль: бросить всё и уволиться ко всем чертям.
К университету, где учился его брат и где работал интересующий его человек, Канкуро подъехал около трёх часов дня, когда большинство студентов уже разошлось по домам. Он вежливо пояснил охране причину своего прихода, был пропущен и, следуя указаниям, двинулся в поисках спортивного крыла. Проходящие мимо учащиеся с некоторым удивлением косились на хорошо одетого молодого человека в затемнённых очках, с хмурым видом глядящего по сторонам. У Сабаку Канкуро, однако, была причина, чтобы хмуриться: вся эта атмосфера университетской жизни, молодых, беззаботных студенческих лет, которая поддерживала жизнь в этом здании, напомнила ему о том, что сам он был лишён всего этого. Отец взял его на фирму, когда парень ещё только оканчивал школу, поэтому с тех пор о личном времени пришлось забыть напрочь. Из-за этого, возможно, у него совсем не осталось друзей юности, в группе он слыл «тем пацаном, который вечно занят», и с девушками всё никак не складывалось – любые попытки начать нормальные отношения проваливались из-за банальной нехватки времени. А здорово, наверное, было бы, как Гаара, иметь весёлую компанию друзей, с которыми можно задержаться в каком-нибудь баре после пар – просто поговорить ни о чём, потягивая пиво. Или в буфете посидеть на перерыве между занятиями и одновременно, чтобы всё успеть, торопливо заглатывать обжигающий горло кофе, есть какую-нибудь булочку и болтать с такими же вечно спешащими приятелями. Здорово же.
Он остановил какого-то мальчишку, от него узнал, что завернул не туда, и, следуя данным указаниям, вскоре всё-таки нашёл нужное ему крыло.
Вчерашней ночью Канкуро не мог уснуть не только из-за того, что переживал насчёт будущей встречи, но ещё и потому, что никак не мог перестать удивляться. Майто Гай преподавал физкультуру у Гаары, парня, который восемь лет назад искалечил дорогого ему человека. Знал ли Гай правду о нём? Если знал, то ему также должно быть известно и о том, что Рок Ли делал в компании его младшего брата в тот вечер. Умом Канкуро понимал, что поступает глупо и немного даже подло, разузнавая от чужих людей о жизни Гаары, но мысль слишком тревожила его, а иного выхода избавиться от своих переживаний он попросту не видел.
Майто Гая он узнал сразу: стоя посередине зала в зелёном спортивном костюме, мужчина проводил разминку для студентов.
-Давайте, живее! – подгонял он их звучным голосом, широко улыбаясь и с энтузиазмом жестикулируя. – Где ваша Сила Юности? Ниже, ниже наклоняемся! – Заметив стоящего у входа в зал посетителя, он сделал шаг ему навстречу и громко спросил: - Вы ко мне?
Канкуро кивнул, смутившись от того, что взгляды всей группы повернулись к нему.
-Так, - скомандовал Гай на ходу, пересекая зал, - начинаем бегать! Десять минут без перерыва!
Послышалось многоголосое недовольное мычание, от которого преподаватель только отмахнулся:
-Не помрёте, лентяи! Вперёд! Десять минут, я засекаю! – Он потряс для наглядности висящим на шее секундомером, но засекать ничего не стал, вместо этого полностью сосредоточившись на госте.
Вблизи лицо Гая выглядело ещё более приятным, буквально излучающим добро, и Канкуро невольно растерялся: он запомнил этого человека убитым горем, с потухшим взглядом и разбитым голосом – но тот, кто стоял сейчас перед ним, являлся совершеннейшей его противоположностью. Карие глаза мужчины глядели на него с лёгким любопытством, а густые брови были чуть нахмурены, будто он пытался вспомнить, где они могли встречаться ранее. Канкуро избавил его от потуг и протянул руку первым:
-Здравствуйте, меня зовут Сабаку Канкуро.
Рукопожатие у Гая было крепким и уверенным – как и он сам. Мужчина взглянул на визитную карточку, которую молодой человек дал попросту по привычке, и удивлённо вздохнул:
-Вице-президент Sabaku-tech, ух ты!
-Да, а ещё я старший брат Гаары, одного из ваших студентов.
Лицо Гая просветлело:
-Как же, как же, знаем! Узумаки и Сабаку, два бездельничка. Вот, Канкуро-кун, посмотрите во-он туда. Видите маты? – Канкуро проследил за тем, куда указывал палец преподавателя, и кивнул. – Так вот именно на них ваш братец и проводит большую часть занятия вместе со своим приятелем. Ленивее этой парочки, наверное, только Нара, но то вообще клинический случай.
Канкуро не слишком удивился, узнав подобное о своём малом. В этом плане Гаара вёл себя немного парадоксально: на тренировках по айкидо он мог загонять себя до полусмерти, но на уроках физкультуры пальцем о палец ударить отказывался. Логики в этом, наверное, попросту не было, иначе бы Канкуро её увидел, но как он ни старался, понять подобное упрямство было ему попросту не по силам.
Внезапно в горле неприятно запершило, он поднёс ладонь ко рту и кашлянул. Противное ощущение не пропало, зато поведение его собеседника совершенно неожиданно изменилось. В глазах Гая забилось неподдельное волнение, граничащее даже с ужасом, что выглядело, в принципе, довольно комично. Канкуро непонимающе моргнул.
-Молодой человек, - вздохнул Гай, отойдя от шока, - да вы больны!
Он попытался оправдаться, но ему не дали сказать и слова.
-Точно говорю, больны! И бледный, бледный какой! Дайте-ка я очки ваши сниму, надо в глаза вам посмотреть! – Канкуро хотел было запротестовать, но очки его всё равно оказались в руках у Гая. Посмотрев ему в глаза, Гай издал сдавленный крик ужаса: - Красные! Вы точно больны, молодой человек! А это сигареты я у вас в кармане нагрудном вижу, да? Точно, сигареты! Вы курите! Ну всё, это серьёзно! Подождите, не переживайте, у меня друг медик, он тут работает, мы сейчас к нему пойдём, он вас осмотрит! Идёмте!
Канкуро огляделся в поисках помощи, но ждать её было неоткуда: студенты, видимо, привыкшие к истерикам сенсея, спокойно продолжали себе брести по залу, вяло изображая бег, а кроме них рядом никого больше и не было. Сильная рука Гая уже тянула его за собой. Канкуро старался пояснить, что с ним всё в порядке и бледен он потому, что не выспался, и глаза у него красные от того же, но, конечно же, его никто не слушал, и его продолжали тащить по каким-то коридорам, при этом не прекращая уверять, что всё будет хорошо и что он не должен переживать.
«Чёрт, да что происходит вообще?!» - взвыл он про себя, окончательно сбитый с толку. Он совершенно не понимал, как вообще оказался втянут в столь абсурдную ситуацию, как мог это допустить и почему позволяет какому-то Майто Гаю волочь себя чёрти куда чёрти зачем.
Принять решение Канкуро не успел: настырный физрук затащил его в какой-то кабинет, оказавшийся медпунктом, и обратился к развалившемуся на стуле и закинувшему ноги на стол мужчине в белом медицинском халате:
-Какаши, мой вечный соперник, нужна твоя помощь! Человек больной!
Мужчина примерно одного с Гаем возраста с гнездом пепельных волос на голове лениво оторвал взгляд от книги, которую читал, и окинул их обоих безразличным взглядом.
-И когда ты уже прекратишь называть меня своим вечным соперником? – без всякого выражения вопросил он и тут же вновь опустил взгляд на книжку.
-Да оторвись ты от чтива, Какаши! – возмутился Гай.
Канкуро почувствовал, как его выталкивают вперёд.
-Вот этот молодой человек, - указательный палец мужчины уткнулся ему в спину аккурат между лопаток, - нуждается в том, чтобы ты его осмотрел. И температуру померить не забудь!
Медбрат демонстративно медленно опустил ноги на пол, заложил нужную страницу в книге закладкой, поднялся и, сунув руки в карманы своего халата, воззрился на «больного».
-Флюорографию делал?
За спиной у Канкуро возмущённо взвыли:
-Да какая флюорография?! Это не студент, балбес ты! Вот студентам голову своей флюорографией морочить будешь!
Медбрат принялся что-то отвечать, Гай городить какую-то чушь в ответ – словом, начался балаган. Канкуро закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Что он вообще здесь забыл? Как он очутился в медпункте и зачем выслушивает спор этих двоих идиотов?
Разом пришло осознание безумия ситуации, здравый смысл, проснувшись, закомандовал: «Ну-ка пошли отсюда!» - повинуясь ему, Канкуро развернулся, выхватил у Гая свои очки, которые тот всё ещё сжимал в руке, и, рявкнув напоследок парочку нехороших слов в адрес спорщиков, рванул прочь из кабинета, задев физрука плечом.
Уже торопливо шагая по коридору, он отметил, что вопли «вечных соперников» прекратились – видимо, его уход произвёл должное впечатление. Или же в связи с отсутствием больного на руках спорщикам попросту незачем было больше пререкаться.
Канкуро и сам удивился тому, как быстро нашёл выход. Он спустился по лестнице главного входа и уже заворачивал в сторону стоянки, как внезапно услышал оклик за своей спиной:
-Канкуро-кун, ну подождите же!
Пришлось остановиться и ждать, пока мчащийся следом за ним Майто Гай догонит его и отдышится.
-Вы нас с Какаши извините, - придя в норму, одарил его щедрой улыбкой мужчина. – Мы всегда так. Он эту флюорографию ещё вспомнил, придурок… Зачем вам флюорография? Хотя, если серьёзно, то не мешало бы вам провериться, вы ведь курите. Только Какаши не говорите, а то он подумает, что прав.
Канкуро раздражённо вздохнул и собрался было идти дальше, но сильная рука Гая легла на его плечо, останавливая:
-Пожалуйста, подождите. – Убедившись, что ему удалось заполучить внимание старшего Сабаку ещё на минутку, Гай напомнил: - Вы ведь даже не рассказали, зачем приходили.
Канкуро поборол в себе желание огрызнутся:
-Хорошо. Вы вряд ли помните, но мы с вами уже когда-то встречались.
-Ну-ка стойте-стойте! – прервал его Гай, помахав руками перед его лицом. – У меня отличная память на лица, я должен вас вспомнить!
-Но, - предупредил Канкуро, - это было очень давно, около восьми лет назад.
На это Гай всего лишь отмахнулся и принялся сосредоточенно пялиться на него, будто впитывая черты его лица и прогоняя по базе данных с тысячами виденных ранее в жизни лиц. Канкуро молча стоял, позволяя мужчине изучать себя, хотя и был абсолютно уверен, что тот его ни за что не вспомнит.
-Вспомнил! – минуты две спустя объявил Гай, засияв от радости, как электрическая лампочка. – Парень на лавочке в больнице!
Канкуро поражённо открыл рот, на что физрук только гордо заулыбался:
-Я рецепт один знаю, чтобы память хорошую иметь. Значит, берёте корень аира…

***
Саске позволил себе потянуться и сладко зевнуть. Только после этого он открыл дверь ключом, который выдал ему Намикадзе-сан, и зашёл в прихожую. Это должно быть его последним заданием на сегодня – занести боссу документы от дяди. После этого он мог отправиться домой и наконец-то поспать. Задания по учёбе он сделал ещё на переменах между парами, поэтому от него требовалось только пополнить свой блог новыми фотографиями, уже давно обещанными Джуго, Суйгетсу и Карин.
Дядя разговаривать долго не мог, потому что им занимался Хатаке Какаши, который, если верить случайно подслушанному ворчанию Наруто, был виноват в том, что Намикадзе-сан и дядя Обито заболели, и теперь искупает свою вину их лечением.
«Саске, - обратился к нему дядя, наскоро собирая нужные документы в папку, - как у вас дела с Наруто? Не ссоритесь больше, надеюсь?».
Лгать было стыдно, но и всю правду говорить не особо хотелось, поэтому он уклончиво ответил: «Когда как».
Выведать у него подробности дяде помешало явление из кухни Хатаке с каким-то приятно пахнущим отваром. Строгий медбрат приказал своему подопечному сию же секунду заканчивать возню с бумажками и ложиться обратно в кровать, и дядя, на удивление племянника, тут же повиновался. Что ж, нет предела чудесам, рассудил он про себя: вот и дядя Обито, известный своей нелюбовью к приказам, под влиянием своего, чего греха таить, странного друга перевоспитался.
Саске разулся, схватил папку и зашёл в гостиную, но Намикадзе-сана там не оказалось. Обнаружился он в своём рабочем кабинете на первом этаже – единственной комнате во всей этой огромной квартире, которая пришлась Саске по душе: небольшая, практично обставленная и хорошо оборудованная, она была лишена излишеств и действительно навевала рабочую атмосферу. Сидящий в кресле с задумчивым видом Намикадзе-сан приветственно махнул ему:
-Входи, Саске-кун. Эта папочка от Обито? Я жду очень важного звонка, поэтому посмотреть сейчас не могу, чего он там понаписывал. Ты просто положи её во-он сюда, хорошо? – Он сделал, как было велено, и приготовился прощаться, но Намикадзе-сан задержал его: - И, будь добр, скажи, пожалуйста, Наруто, что он оставил свой телефон в гостиной, а сам наверняка опять музыку врубил и не слышит его верещание. После этого можешь быть свободен.
-Хорошо, - не смея выказывать своё недовольство просьбой, кивнул Саске и закрыл за собой дверь.
Только этого ему не хватало – испортить себе настроение перед самым уходом. Поднимаясь по лестнице, он медлил на каждой ступеньке – так сильно не хотелось ввязываться в неизбежный скандал, и только уже оказавшись наверху, он подумал: «А какого чёрта?» и решительно нажал на ручку двери.
В спальне у Узумаки было темно. Саске пошарил рукой по стенам, наконец пальцы его нащупали выключатель, раздался характерный щелчок и комнату озарил свет.
-Никого нет, - констатировал сам для себя парень и собрался было выходить, но любопытство взяло верх, и, поколебавшись всего мгновение, сделал шаг вперёд.
Ему доводилось бывать здесь всего один раз, полторы недели назад, и тот его визит имел далеко не ознакомительный характер, поэтому сейчас ему казалось, будто он видит комнату впервые. Она, хоть имела своим содержанием совершенно нелогичный набор вещей и явно страдала от недостатка дизайнерской руки, почему-то вовсе не отталкивала безвкусицей, а, скорее, наоборот – словно бы приглашала заглянуть в неё, задержаться, рассмотреть всё как следует. Против воли Саске действительно захотелось именно этого, и он, напрочь позабыв о своём задании, прикрыл за собой дверь и прошёл внутрь чужой комнаты.
Первым, что бросилось в глаза, стали стены. Одна, справа от него, была полностью, до самого полотка увешана цветными плакатами музыкальных групп – Саске поразился, когда узнал на них больше половины лиц. Стена напротив содержала несколько плакатов с популярными аниме, а ещё – приличную коллекцию фотографий, на большинстве из которых присутствовало только двое – Наруто и Гаара. Снимки были явно расположены в хронологическом порядке, и он мог поклясться, что если снимет какую-нибудь, то на обратной стороне непременно обнаружит дату и какую-нибудь дурацкую подпись в духе Наруто. На одной из фотографий он, к своему удивлению, увидел знакомые лица: помимо ожидаемой парочки и Шикамару, он узнал того странного парня-художника, который стоял рядом с ним у дверей университета в прошлый понедельник, а также двоих девушек, красавицу с розовыми волосами и её светловолосую подружку, которых он мельком видел в тот же день. Стало вдруг любопытно взять да перевернуть этот снимок, чтобы прочесть, как насмешник-Наруто прокомментировал это разномастное сборище, однако когда взгляд его зацепился за самую верхнюю фотографию, с которой на него самым похабным образом смотрел Гаара в какой-то липовой военной фуражке, полуголый и с плёткой, желание рассматривать коллекцию далее прошло как-то само собой, и он отступил от опостылевшей ему стенки.
На небрежно пристеленной кровати лежали водительские права, увесистая связка ключей и развороченная спортивная сумка, а рядом – мятая чёрная форма для занятий будо: куртка с запахом, как у буддийских монахов, длиннющий широкий пояс и свободные брюки без резинки. На полу он заметил белые гетры и лёгкие кроссовки. Тут же вспомнилось, как утром Намикадзе-сан говорил что-то сыну про ушу.
Саске перешёл на другую стороны комнаты, заглянул в маленький холодильник для напитков, где обнаружилось несколько бутылок пива и минеральной воды, задержался у шкафа с книгами и мангой, отметил диванчик, на котором лежал пиджак Гаары, в котором он был вчера, - и только после этого до него вдруг дошло, что он видит перед собой на самом деле.
А видел он перед собой комнату, в которой хоть и имелся один хозяин, однако складывалось впечатление, будто живут в ней двое. Да, теперь он начал замечать эти мелкие детали: на столе рядом с компьютером лежали конспекты, подписанные явно не одной рукой; в шкафу, дверь которого была приоткрыта, Саске сразу разделил висящую в нём одежду на ту, которую он мог представить себе на Наруто, и ту, носить которую мог только Гаара; кое на каких плакатах были надписи, чётко дающие понять, кем они подарены. Как это он раньше не увидел, что всё здесь буквально пропиталось незримым присутствием этого ублюдка?!
Не медля больше ни секунды, Саске развернулся к выходу, ведомый абсурдной мыслью, что если он сейчас же отсюда не уберётся, то непременно подцепит какую-нибудь заразу, но как раз когда пальцы его коснулись прохладной ручки, дверь распахнулась сама и с порога на него уставился хозяин.
Наруто явно только что вышел из душа: его длинные светлые волосы потемнели от влаги и теперь не торчали во все стороны, как всегда, а облепляли влажными прядями лицо и шею, от этого его глаза, и без того яркие, казались ещё более пронзительными. Взгляд Саске непроизвольно зацепился за висящий у него на шее медальон такого же красивого голубого цвета, внутри которого играли отблески электрического света, заскользил ниже и остановился на замысловатой татуировке вокруг его пупка, нижний край которой прятался в свободных синих брюках – единственном, что было на нём надето.
-Что ты здесь делаешь, Учиха? – зашептал Наруто угрожающе, и Саске, опомнившись, тут же вернул взгляд к его лицу, однако при виде написанной на нём открытой неприязни растерялся: вдруг совершенно вылетело из головы, каким образом он оказался в этой комнате.
Узумаки ждать ответа не стал и продолжил допрос, повысив голос:
-Тебе мало того, что ты в моём доме с моим отцом каждый день тусуешься, так ты ещё и в мою комнату полез? Да ты вообще в своём уме? Что ты о себе возомнил? Отвечай мне, Учиха, я к тебе обращаюсь!
-Отец твой просил передать, - вспомнил Саске, - что ты телефон забыл в гостиной, а он трезвонит и ему работать мешает. – Сдержаться было невозможно, и он не без доли ехидства добавил: - Небось, дружок твой сердечный названивает, скучает.
Наруто на реплику отреагировал не сразу: вначале с каменным лицом прошёл мимо незваного гостя к кровати, влез в домашние тапочки и только после этого соизволил ответить.
-Я вижу, что Гаара бесит тебя даже больше, чем я. – Он вздохнул почти разочарованно и на удивление спокойным, даже несколько уставшим голосом продолжил: – Вот только не могу понять: ты на него зуб точишь из-за первой встречи, когда он тебя обсмеял, или это как-то нас обоих касается? Потому что, если честно, мне уже надоело на тебя тратить свои нервы, хочется выяснить, что к чему, и покончить с этим.
Саске крепко стиснул зубы, так, что те даже заболели. Сейчас было не самое лучшее время для того, чтобы ссориться, поэтому лучше – промолчать и сдержаться. Наруто тем временем бесшумно ступил ближе, поймал его взгляд своим, внимательным и безжалостным, и, будто чувствуя, на какие кнопочки давить, спросил вкрадчиво:
-Или у тебя какие-то проблемы с геями? Ты гомофоб, Учиха? Тебе это не нравится? Может, ты ещё и поддерживаешь того психа, который их по всей Конохе режет?
-Заткнись, - процедил Саске сквозь зубы и тут же заставил себя прикусить язык. Не поддаваться на провокацию, не поддаваться.
-А ты не лезь в мою жизнь, - отрезал Наруто сходу, и Саске едва не физически ощутил, как на лице его соперника покрывается тонкими трещинами маска спокойствия. – Ты меня, может, тоже раздражаешь со своими этими взглядами утопическими и полицейским будущим. Но я же не завожу дружбу с твоим отцом, не лажу тайком по твоей комнате, не оскорбляю твоих друзей.
Он всё-таки не выдержал и выдохнул сердито:
-Да Гаара этот твой!..
-Что Гаара?! – перебил его Наруто, сорвавшись на крик. - Что тебе покоя не даёт в нём, Учиха?
Безумно захотелось, наплевав на собственные обещания, выпалить в ответ какую-то гадость, выругать их обоих, унизить, раздавить! Вместо этого Саске просто крутанулся на пятке и молча вышел из комнаты, про себя волнуясь, как бы внутренняя дрожь не переросла в дрожь внешнюю. Он знал, что если бы сорвался, пришлось бы вновь переживать вчерашнюю историю, а этого ему уж точно не хотелось.
За спиной раздались поспешные шаги.
-Ах, да, телефон, - с наигранной беззаботностью пропел Наруто, обгоняя его на лестнице.
Саске не позволил себя спровоцировать – целенаправленно двинул прямиком в прихожую. Впрочем, зашнуровывая ботинки, он всё-таки не выдержал и бросил взгляд в гостиную: Наруто стоял к нему лицом, зажимая плечом трубку мобильного, видимо, в ожидании ответа.
-Привет, Сабаку, - заговорил он, когда на вызов ответили, всё тем же искусственным голосом, в котором, однако, более чем явно читалось раздражение. – А ты в курсе, что Учиха у нас самый настоящий гомофоб? Самый натуральный, стопроцентный гомофоб. Вот откуда ноги растут, да?
Приклеенная улыбка сползла с его губ, когда он услышал ответ.
-Какую ещё глупость?.. О чём ты вообще? Ну-ка подожди, не говори, я сейчас к себе поднимусь. – Он отвёл трубку в сторону и махнул Саске в сторону выхода: - Сам закроешь.
Саске так и сделал: не зря же ему доверили ключ. Оказавшись в лифте, он по своему обыкновению принялся вести сам с собой беседу. Надо же! Его назвать гомофобом! Его, у которого брат гей, друг семьи – гей, да ещё и лучший друг дяди – тоже! Что этот Наруто понимает вообще? Мелет чушь какую-то, а он потом оправдываться должен!
В кармане, отвлекая его от увлекательных размышлений, завибрировал телефон.
-Ты уже закончил с работой? – пытаясь перекричать уличный шум, спрашивал брат. – Я рядом, могу подобрать тебя, хочешь?
После всего, что с ним произошло, услышать речи разумного человека было бы очень кстати, поэтому Саске без колебания согласился.

***
Итачи ждал его возле подъезда, и хоть тяжёлый рабочий день притупил его природную внимательность, он всё же сразу заметил, что у брата на душе не всё спокойно.
-Знаешь, что? – предложил он, когда Саске подошёл достаточно близко. – А я ещё не хочу идти домой. Пойдём, может, пива попьём? Я бар один хороший знаю, тут недалеко.
Саске безынициативно передёрнул плечами, пробурчал что-то неразборчивое и поплёлся следом за ним по улице, поддерживая одной рукой фотоаппарат в чёрном футляре. Выяснять, что произошло, сейчас было бы бесполезно, поэтому пришлось подождать, пока они дойдут до бара, пока сядут за стойки, окунутся в прохладную тишину малознакомого места, ощутят голой кожей идущий от пивных бокалов холод, пустят этот приятный холод внутрь и наконец расслабятся от осознания того, что день окончен и можно вздохнуть облегчённо.
Итачи, отлично зная повадки брата, разговор начал издалека:
-Ты почему маме не сказал, что на Намикадзе-сана работаешь?
Саске оторвался от созерцания ряда бутылок за спиной бармена и бросил короткое:
-Я скажу.
Итачи против воли улыбнулся – ведь он прекрасно понимал, из-за чего брат не решается поговорить с родителями о своей новой работе. Всё дело было в том, что Намикадзе-сан у Учих автоматически считался нехорошим человеком, потому что «украл» у них дядю Обито, и плевать хотели все на то, что дядя сам не захотел становиться полицейским и сам решил устроиться к нему на фирму – это было совсем неважно, его всё равно сделали виноватым. Нетрудно было догадаться, как отреагировали бы их родители, узнав, что коварный Намикадзе переманил на свою сторону ещё и Саске.
-Я ей чуть не проболтался сегодня, когда она спросила, где ты, - признался Итачи, пряча улыбку. – Ты ей при случае расскажи, чем занимаешься, а то она ещё и за тебя переживать начнёт, хорошо? – Он дождался мрачного кивка от брата. – Кстати, как тебе работается? Не слишком напряжённо?
-Да ничего сложного, - с неохотой отмахнулся Саске. – Я особо не вникаю, моё дело маленькое: то принести, то тому передать, туда сходить и то забрать. Легко.
На его лице мелькнуло странное выражение, которое он тут же постарался скрыть, уткнувшись носом в бокал, и Итачи решил, что сейчас самое время задать нужный вопрос. Он облизнул губы и тихо спросил:
-А с Наруто-куном ладите?
Однако, похоже, он просчитался, и Саске не был готов дать честный ответ: с нахмуренным видом он сделал большой глоток из своего бокала и, ссутулившись, скрестил руки на стойке. В таких случаях, это Итачи знал по многолетнему опыту, лучше всего помогла бы отвлечённая беседа – а потом, когда Саске расслабится, можно было бы повторить вопрос. Он помолчал с минуту, выбирая подходящую тему, затем протянул:
-Мы с Кисаме-саном когда-то были в этом баре. – Саске чуть приподнял голову. – Это было одно из наших первых свиданий – настоящих свиданий, я имею в виду. Мы сидели вон за тем столиком. Помню, как я волновался, придумывая, что бы такого сказать, а он заметил моё состояние, взял за руку и сказал: «Итачи, я тебя знаю уже много лет». И всё. – Он хохотнул и покачал головой: – Да уж…
Саске сидел неподвижно, уставившись в пенное содержимое своего бокала.
-Это когда было? – не поднимая головы, спросил он.
Итачи облегчённо перевёл дыхание, поздравив себя с маленькой победой:
-Около двух лет назад. Он пригласил меня, чтобы отпраздновать удачное завершение нашего первого совместного дела. Помню, что чувствовал себя ужасно неловко. Почти так же неловко, как после признания ему в любви.
На этот раз Саске поднял голову и уже заинтересованно протянул:
-А это когда было?
Похоже, с темой он угадал правильно и ему всё-таки удалось хотя бы немного растормошить брата – Итачи усмехнулся и продолжил:
-Мне было пятнадцать. Это произошло в тот день, когда чуть не убили премьер-министра, его номер в отеле взорвали, помнишь?
-Да, кажется, - несколько неуверенно протянул Саске. – Это Акацуки устроили, да? Которые хотели государственную систему разрушить?
-Они. Ты тогда маленький был и не запомнил, наверное, подробностей. Папы и мамы в городе не было, и мы ночевали у Кисаме-сана, а его в тот день мало того что по работе затаскали со всеми этими событиями, так ещё и невеста от него ушла.
-Это всё в тот день было? – изумился брат.
Итачи кивнул:
-В то время Акацуки были очень сильны, их боялись, никто не знал, что у них на уме, чего от них ждать и как их остановить. Полиция решила внедрить к ним своего человека, и эту ответственную работу предложили Кисаме-сану. А теперь представь себе, что всё это обрушивается на тебя сразу. Представил? – Саске неопределённо хмыкнул. – Вот именно этот день я выбрал, чтобы сказать ему, что люблю его. Молодец я, правда?
-Да уж. И как всё произошло?
Итачи достал из кармана пачку сигарет и закурил:
-Ну как? Я ведь говорю, маленький я был тогда совсем и глупый. Мне не спалось в ту ночь, и я вышел на кухню, а он там напивается в одиночестве. Я составил ему компанию, он мне всё рассказал, ну и… Короче, вышло так, что я ему сказал. Теперь, когда вспоминаю, мне очень стыдно, что я ещё и это на его голову вывалил, но тогда мне это казалось очень кстати.
Саске допил одним глотком своё пиво и, вытерев с губы пену, спросил:
-А дальше?
Итачи вздохнул:
-А что дальше? Мы много лет об этом не говорили, хотя я не скрывал, что люблю его, он знал это, и его отношение ко мне, конечно, переменилось, стало в некотором роде покровительственным. Меня это, конечно, жутко выводило. Ну а когда мы стали напарниками… Тогда всё и началось по-настоящему.
Он замолчал. Разговор заставил его вспомнить как хорошие моменты, так и плохие, которых за время их запутанных отношений накопилось достаточно. Саске принял у бармена новый бокал и, сделав из него глоток, улыбнулся чуть пьяно:
-Интересные вещи я о своём брате в последнее время узнаю, однако.
Итачи наградил его тёплым взглядом:
-Ты себе просто не представляешь, насколько легче мне стало с тех пор, как я рассказал дяде и тебе. Жить в постоянном обмане – это ужасно, Саске, никогда не совершай ту же ошибку, что и я.
Тот кивнул в ответ, и Итачи, подгадав момент, повторил свой вопрос:
-Так как у вас дела с Наруто-куном?
На этот раз Саске, расслабившийся после долгой и интересной беседы, не стал зажиматься и ответил сходу, а поэтому честно:
-С ним сложно.
-Почему?
-А он… - Младший Учиха отвёл в сторону задумчивый взгляд, будто решая, стоит ли рассказывать всю правду, и наконец буркнул: - …он буржуй.
И неожиданно широкая улыбка осветила его лицо.


***
-Я совершил одну глупость.
Гаара закрыл глаза ладонью и с внутренним трепетом стал ждать ответа. На том конце провода засуетились:
-Какую ещё глупость? О чём ты вообще? Ну-ка подожди, не говори, я сейчас к себе поднимусь.
В трубке раздались торопливые шаги по лестнице, затем звук захлопывающейся двери – и, наконец, голос Наруто вернулся:
-Так, а теперь рассказывай.
В спальне Гаары было практически темно: горела только лампа для растений, придающая окружающему пространству мистический оттенок своим холодным белым свечением. Гаара перевернулся на другой бок, уткнулся взглядом в ряд маленьких высоких окон. Совсем такие же были в его старой спальне, в Суне.
-Помнишь, я тебе рассказывал, что мы с Ли гулять сегодня собрались?
-Да, - настороженно протянул Наруто.
-Мы так и сделали, - обречённо вздохнул юноша.
Рассказывать о том, что произошло, было, конечно, стыдно, но необходимо – ему сейчас как никогда сильно нужен был совет.
-Всё было очень здорово, - продолжил рассказывать Гаара. – Я даже не ожидал, что всё пройдёт так гладко. А когда уже стемнело и мы немного подустали, Ли сказал, что его квартира совсем недалеко, и предложил зайти к нему на чай.
На этом моменте он вынужден был сделать паузу, потому что губы скривила непроизвольная гримаса. Он прекрасно помнил свои мысли в тот момент, когда услышал предложение. В произошедшем, безусловно, не было его вины, просто мировоззрение его сложилось так, что…
Наруто слушал, не перебивая. Гаара проглотил сухой комок в горле и продолжил:
-В моём понимании, Узумаки, приглашение на чай, или на кофе, или посмотреть на редкую коллекцию самурайских мечей – неважно, главное, приглашение домой может означать только одно, и это – секс.
Давящее молчание на том конце провода было почти физически ощутимо. Гаара уже заранее зажмурился, готовясь к потоку ругательств, который вот-вот должен был обрушиться на его голову, однако, на его удивление, голос Наруто, когда он вновь заговорил, прозвучал очень тихо и предостерегающе:
-Так, что ты натворил, Сабаку?
-«Натворил»! - передразнил его Гаара, внезапно разозлившись. – «Натворил»! Узумаки, я не приличный мальчик, для которого чай в таких ситуациях означает просто напиток! По мне видно, что я потасканный, и Ли, будучи не слепым и не глупым, должен был догадаться о том, что меня никогда в жизни не приглашали просто «на чай»! Понимаешь?!
-Понимаю, не ори ты, - огрызнулся Наруто.
-Не ору, - уже чуть успокоившись, выдохнул красноволосый. – Просто… Злой на себя немного.
-И что же произошло?
-Ничего особенного. Просто я поцеловал его.
Выждав около минуты, Наруто переспросил:
-Просто поцеловал?
-Ну, может, не просто, - уклончиво ответил Гаара. – Крепко так поцеловал. В прихожей прямо. Неожиданно, наверное, для него вышло, мы ведь даже обувь не успели снять. И ещё…
-Что «ещё»? – с тихой угрозой в голосе уточнил Наруто.
-Ещё… Ещё, может, руками немножко не туда полез…
В трубке устало вздохнули:
-Эх, Сабаку, ну что мне с тобой делать?
Гаара не ответил. События сегодняшнего вечера озвученными казались совершенно не такими, какими они хранились у него в воспоминаниях – ведь слова передавали всего лишь факты, а возможно ли было передать ими сильную, почти болезненную дрожь возбуждения, прошедшую по всему телу, когда он, дождавшись, пока дверь закроется и их накроет тьма, прильнул к желанному человеку так стремительно, что буквально припечатал его к стене? Пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до губ. Мгновенно стало жарко, дыхание сбилось. Кромешная тьма вокруг них повысила восприятие других органов чувств: Гаара помнил опьяняющий вкус близости, вкус вожделенных губ; помнил сорвавшийся с этих губ стон, когда он чуть сжал лежащую на промежности ладонь; помнил дурманящий запах кожи… Но чётче всего ему запомнилось ощущение, когда спина и затылок небольно ударились о противоположную стенку, а над ним нависла фигура желанного человека, всего на несколько мгновений потерявшего контроль над собой и увлёкшегося затеянной им игрой. Сильные руки, прижимающие его к себе, страстный поцелуй и эта безумная близость, лишающая способности соображать. Гаара не смог вспомнить, в какой именно момент обнаружил свои руки в чужих штанах – возможно, когда Ли взял его за плечи, мягко, но настойчиво отстраняя от себя.
«Гаара», - раздался шёпот в темноте.
Как раз в тот момент, когда юноша поднял взгляд, на улице за окном включился фонарь, разбавляя кромешную тьму бледным светом. По тому, как Ли смотрел на него, Гаара догадался о двух вещах: первое – он хочет его так же сильно, а второе – поддаться искушению он себе не позволит, как бы трудно это ни было. Они долго смотрели друг другу в глаза, остывая, возвращаясь в реальность… А потом Ли сделал то, от чего ему вдруг одновременно стало очень приятно – и невероятно стыдно. Он склонился над его лицом и нежно коснулся губами иероглифа на его лбу.
Голос Наруто вырвал его из воспоминаний:
-Сабаку, ты что там, помер уже?
-Что? – Гаара совершенно забыл о прислонённой к уху трубке.
-Чем всё кончилось?
-Кончилось? – Он облизнул пересохшие губы. – А кончилось тем, что мы пили чай. Который напиток.
-И как, интересно, вы себя вели?
Юноша улыбнулся:
-Ну… Если сказать, что я произнёс за всё время три слова, это было бы преувеличением. То есть, Ли делал всё, чтобы мне было хорошо, но я… Идиот я, Узумаки, понимаешь? Всё, можешь начинать меня материть.
В трубке тяжело вздохнули, и Наруто разочарованно протянул:
-У тебя, смотрю, в привычку вошло ближе к вечеру меня шокировать. Вчера огорошил новостью, что ты, оказывается, уже не одинокая красавица, а сегодня я узнаю, что эта красавица не понимает элементарных вещей вроде приглашения попить вместе чай на первом официальном свидании. Ками-сама, ну ты и запущенное существо, Сабаку! Как из джунглей вышел! Тебя воспитывать надо!
-Только не методом физических увечий, пожалуйста, - нашёлся с ответом Гаара. – Мне моя задница ещё вскоре пригодится в целом, не попорченном ремнём виде.
Наруто подавился смешком:
-Вообще-то я думал подарить тебе книжечку об отношениях из серии «для чайников», но раз ты на ремень настроился, то…
-Ой, заткнись уже, Узумаки! – прервал его Гаара, начиная раздражаться. – Я вообще тебе всё это рассказал, чтобы услышать твой совет, а не чтобы мы с тобой перевели это в шутку и забыли.
-Я знаю, извини, - Наруто моментально перестроился на серьёзный лад. – Насколько я себе представляю Ли, он парень не ветреный и ты ему не просто нравишься, а очень сильно нравишься.
-Похоже на то, - кивнул Гаара.
-Поэтому я думаю, для него важно было показать тебе серьёзность своих намерений на твой счёт. Подумай: ну что ему стоило переспать с тобой на первом же свидании?
Гаара вспомнил, с каким усилием Ли взял себя в руки, и согласился.
-Но он наверняка хотел, чтобы ты понял разницу между тем, что было у тебя раньше, и тем, что он предлагает тебе.
Он поднёс ладонь к лицу, подушечками пальцев касаясь иероглифа на лбу. Ведь тот поцелуй был куда большим, чем просто красивым жестом… Наруто продолжал что-то говорить, но его голос отошёл на второй план. Гаара закрыл глаза, не в силах противостоять сладкому полёту фантазии. Что было бы, не остановись они в этот вечер?.. Его губы горят от поцелуев, и в этот раз между их телами нет препятствий в виде одежды, и при соприкосновении они делят на двоих дрожь желания. Его ладони скользят по широкой мускулистой спине, притягивая любовника ближе, и когда в ухо льётся горячий шёпот, когда он выгибает спину, млея от смелых прикосновений, – о нет, уже никто ни за что не остановится…
-Эй, ты что, уснул, Сабаку?
-Что? – Гаара вздрогнул и очнулся.
Голос в трубке повторил:
-Уснул, да?
-Нет, задумался просто, - он прочистил горло, пряча смущение. – Впрочем, ты недалёк от истины, Узумаки, я уже такой сонный, что нормально тебя не воспринимаю. Давай завтра договорим?
Наруто зевнул и, обозвав его напоследок идиотом, сбросил вызов первым.

***
Первым делом Канкуро заглянул в комнату брата и убедился, что он дома и с ним всё в порядке. На работе до позднего вечера царил бардак, поэтому домой он вернулся только к двенадцати. Гаара спал в одежде на не расстеленной кровати, рядом с ним лежал его мобильный. Поколебавшись, Канкуро всё же ступил внутрь, снял покрывало с дивана и накрыл им спящего.
«Что с собой сделал?» - вздохнул он, глядя на закрытые веки насыщенного чёрного цвета, тонкие едва заметные брови, татуировку на лбу, видную лишь наполовину из-за красной чёлки. Несмотря на всё это, в лице Гаары всё равно можно было различить очень многое от матери. И от дяди, конечно, они ведь с мамой были близнецы.
Канкуро осторожно присел на краешек кровати: уходить ещё не хотелось. Вспомнилось его дневное приключение и конец их с Майто Гаем разговора.
«Ли мне ничего не рассказывал, - узнав правду, удивлялся мужчина. – Видите ли, мы с Тен-Тен просто подумали, что они оба ведь айкидоки, было бы здорово, если бы они студентам что-нибудь интересное вместе показали. У меня и в мыслях не было, честное слово…».
Что ж, по крайней мере, у него отлегло от сердца, когда он узнал, что Гаара не разыскивал Ли специально. Наверняка они всё выяснили между собой, потому что в последнее время его брат пребывал в хорошем расположении духа, это заметила даже вечно занятая Темари. А раз всё хорошо – то и переживать ему нечего.
Канкуро бросил последний ласковый взгляд на спящего, затем осторожно, чтобы не потревожить, поднялся с кровати и вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь.

@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн

---

Глава 15. Понедельник 3 мая

Название: Шесть недель
Неделя: 3
День: 1
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для третьей части): AU, angst, romance, humor, adventure
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC, убийства и полицейское расследование
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.

Глава 15

Понедельник 3 мая

«Никогда не подумал бы, что снова вернусь сюда».
Так размышлял Учиха Саске, пересекая холл знакомого подъезда. Он поздоровался с охранником, который не узнал его без полицейской формы, объяснил причину своего прихода и, когда ему было разрешено пройти дальше, нажал на кнопку свободного лифта и стал ждать. Под мышкой у него была зажата толстенная пачка документов, которые ему выдали в офисе Nami-Kaze, а в руке он держал увесистый пакет с домашним печеньем и бутылкой саке – пожеланиями скорейшего выздоровления для Намикадзе-сана от женской и мужской части коллектива соответственно.
Когда перед ним бесшумно раздвинулись дверцы лифта, Саске ступил внутрь, нажал на нужную кнопку – и в глаза ему тут же бросилась достаточно кривая надпись «Бригада КОЙ рулит!», уже замеченная им при ранних посещениях этого дома. Надпись явно пытались стереть, потому что, когда-то ярко-красная, теперь она имела бледно-розовый оттенок и была практически незаметна – но не для внимательных глаз Саске.
-Идиоты какие-то, - прошептал он сам себе, нахмурившись. – Делать им больше нечего, кроме как лифт разрисовывать.
Негодующее бурчание будущего стража закона превратилось в широкий зевок: чтобы везде успеть, ему пришлось подняться сегодня на полтора часа раньше обычного, поэтому зевалось ему нынче довольно часто. Дядя Обито позвонил вчера вечером, когда Саске уже практически засыпал над заданиями, и в своей ненавязчивой манере поинтересовался, закончилась ли у него практика в полицейском участке. Младший племянник был прекрасно осведомлён о том, что его дядя – мастер вести переговоры, поэтому потребовал не тянуть резину и сказать ему правду немедленно. Тогда-то на него и обрушилась новость, что болеющий Намикадзе Минато подыскивает себе помощника-секретаря на те несколько дней, пока недуг приковал его к постели, и лучшим кандидатом, на котором они с дядей остановились во время телефонной конференции, оказался именно он. «Да ничего сложного там нет, - поспешил заверить его в трубку хриплый дядин голос, - просто выполняй всё, что он просит. Бумажку к нотариусу отнести – отнеси, в офисе с кем-то встретиться – встреться. Я тебе обещаю, Саске, это всего на несколько дней, пока мы оба не встанем на ноги. Ты меня очень выручишь, если согласишься».
Ради дяди Обито, самого любимого и уважаемого родственника, Саске был готов на многое, а не помочь заболевшему дяде Обито было бы, пожалуй, равносильно для него предательству всего клана Учиха, поэтому «Да, конечно, я согласен» слетело с его губ раньше, чем он успел подумать, на что соглашается. Однако забирать свои слова обратно было уже поздно – дядя, обрадовавшись, протараторил ему адрес офиса, пообещал, что обо всём договорится, и бросил трубку.
Собираясь сегодняшним утром на новую работу – тихо, чтобы не разбудить всё ещё спящих родителей, которым он, естественно, ничего не сказал, - Саске размышлял о том, что колесо фортуны, совершив новый оборот, вновь привело его к Узумаки Наруто, парню, всю неделю не выходившему у него из головы. Теперь не оставалось никаких сомнений: с этим человеком они каким-то образом связаны, и уж если сама судьба прилагает столько усилий, чтобы столкнуть их миры, значит, для чего-то они были нужны друг другу. Вот только для чего?
Выйдя из лифта, Саске окинул дверь квартиры под номером 113 тяжёлым взглядом – будто старого врага. Тут же полезли в голову недобрые воспоминания о том вечере, когда он, горя жаждой отмщения, звонил, и стучал, и требовал страшным голосом, чтобы ему отворили проклятые нарушители – а те, не подозревая о его мучениях, сидели себе в это время на балконе и мило беседовали. Он встряхнул головой, прогоняя воспоминания. Не стоит ворошить старые обиды в сердце, напомнил он себе, после чего перевёл дыхание, поправил воротник белоснежной рубашки, собрался с духом и – позвонил.
Дверь ему открыли почти сразу, и Саске, подняв взгляд, почувствовал, как вся решимость враз куда-то утекла, а на месте её вскипело знакомое уже раздражение, потому что перед ним стоял не кто иной, как Сабаку Гаара собственной персоной. Гаара, которого Саске меньше всего ожидал встретить здесь так рано, сощурил свои намазанные чёрным глаза, смерил его насмешливо-удивлённым взглядом и в своей отвратительно ленивой манере протянул:
-Ух ты, что тут у нас?
От него, наверное, требовалось ответить, но в голове, как назло, не рождалось ничего путного – ничего, что могло бы стереть эту нахальную ухмылку с его лица, что разрушило бы ауру властелина положения, которым этот ублюдок окружил себя. Его спас, как ни странно, Наруто – а вернее, его голос, раздавшийся, как показалось Саске, из кухни:
-Слышишь, ты, за кофе своим сам следи, я еле плиту спас!
Гаара продолжал смотреть на него – уже без удивления, а скорее, заинтересованно. Саске упрямо стиснул зубы, про себя пообещав, что ни за что не позволит в этот раз вывести себя, и, похоже, его старания были оценены по достоинству – красноволосый едва заметно кивнул, а, повернув голову чуть в сторону, ответил:
-Сейчас подойду. Тут гость любопытный нарисовался.
Раздались торопливые шаги, и в прихожую заглянул вытирающий руки о полотенце Наруто.
-Кто? – бросил он на ходу, а когда поднял на гостя взгляд, вопрос отпал сам собой.
Саске сфокусировался на новом лице, из двух кажущемся ему более приятным, и, стараясь не обращать внимания на улыбающегося Гаару, ровным деловым тоном произнёс:
-Доброе утро. Я к твоему отцу.
В голубых глазах хозяина квартиры мелькнуло недоверие – он переглянулся с другом, закинул полотенце на плечо и скрестил руки на груди, вид при этом приобретя тот самый, заносчивый, который Саске ненавидел.
-И что же тебе от него понадобилось? Папа болеет.
-Вот именно, - ответил он, поздно осознав, что прозвучало это достаточно глупо.
-Как интересно! – протянул Гаара, специально растягивая гласные.
Саске перевёл на него тяжёлый взгляд, тот ответил нахальным подмигиванием.
Напряжение явно возрастало с каждой секундой, и неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы из глубины квартиры не позвали:
-Наруто!
Все трое, временно забыв о вот-вот готовом разразиться скандале, повернули головы на голос. На лестнице раздались поспешные шаги, и вскоре в прихожую вошёл Намикадзе-сан, кутающийся в тёплый халат и с огромным шарфом, перевязывающим горло.
-О, Саске-кун, ты быстро, - улыбнулся он и тут же зашёлся в приступе кашля.
Щёки Наруто побагровели от возмущения:
-Что?.. Папа, что он здесь делает?!
Откашлявшись, Намикадзе-сан осипшим голосом объяснил, явно прикидываясь безразличным:
-Помогать мне будет. Сына, я же тебе вчера говорил, что Обито мне нашёл помощника на эти дни.
-Да, но ты забыл упомянуть, что это – Саске! – гаркнул в ответ Наруто, и его взлетевшая рука обвинительно указала пальцем на предмет их обсуждения.
-А что не так? – в усталых глазах мужчины, как показалось наблюдающему со стороны Саске, заблестел озорной огонёк. – Ты ведь уверил меня, что вы помирились, вот я и подумал, что ничего страшного не будет в том, чтобы пригласить его поработать на меня. Тем более, что он Учиха, а они все как на подбор смышлёные, мне такие работники нужны. Никак не могу понять, почему ты так злишься, сына.
Саске стоял ближе всех к Гааре, поэтому единственный расслышал его приглушённое хихиканье – ублюдок наверняка был в курсе их с Наруто договорённости и теперь вовсю потешался. А сам Узумаки, похоже, не на шутку растерялся, и его вполне можно было понять: объяснить враждебное отношение к тому, с которым, по идее, должен был давно помириться, было нечем. Не найдя нужных слов в своё оправдание, блондин неловко потупил взор и пробормотал:
-Я… да ничего, в принципе, я не против.
-Вот и ладушки, - улыбнулся Намикадзе-сан, и что-то в его улыбке подсказало Учихе – нет, неспроста дядя позвонил вчера именно ему. Что-то во всём этом было не так. – Мальчики, угостите пока нашего гостя кофе или чаем, а мне нужно немного привести себя в порядок. – Голос его внезапно посуровел, когда он повернулся к Гааре и пригрозил ему пальцем: - А ты веди себя прилично, понятно?
Красноволосый демонстративно медленно отодвинулся от прохода, позволяя Саске пройти, после чего захлопнул дверь. Оказавшись внутри, Учиха первым делом протянул новому начальнику полученные в офисе вещи:
-Вот, документы, и ещё тут вам передавали сотрудники…
Намикадзе-сан отмахнулся:
-Потом, Саске-кун, всё потом. Через десять минут жду тебя у себя в комнате, Наруто проведёт, всё покажет и расскажет. Правда ведь? – добавил он с нажимом.
-Правда, - буркнул в ответ сын, а ему сказал, разворачиваясь: - Пошли.
Саске разулся, сложил вещи на полочке в прихожей, поколебался, не зная, стоит ли снимать форменный пиджак полицейской академии, но наконец решил, что в нём он выглядит строже, и последовал за парочкой на кухню. Гаара с важным видом переливал густой чёрный кофе из джезвы в чашку, а Наруто с ложкой во рту, видимо, вынутой из банки с мёдом, перекатывался с пятки на носок, держась за ручки открытых дверец шкафчика с чаями, и с задумчивым видом заглядывал внутрь, наверное, не зная, какой выбрать.
-Ну, чего стоишь? – бросил он через плечо, вынув ложку и зачем-то сунув её в задний карман чёрных джинсов. – Садись. Что тебе приготовить? Я сегодня дежурный по кухне…
-Поэтому не советую что-либо пробовать, - перебил его Гаара, усаживаясь со своей чашкой на высокий стул. – Разве что чай.
-Я ничего не хочу, - пробормотал Саске.
На кухне квартиры Намикадзе-Узумаки ему однажды уже довелось побывать – как раз неделю назад, когда он искал здесь Наруто, чтобы извиниться, но обнаружил только Намикадзе-сана, который едва ли не силой усадил его за чай со сладостями. В тот раз он не успел впечатлиться красотой и размерами этого помещения, но сейчас в голову сами собой полезли сравнения – не самого лучшего плана. Одна только кухня, чёрт возьми, размером в полторы их с братом спальни – да зачем им столько?
Он всё продолжал стоять в проходе, выдерживая на себе бесстыдный взгляд Гаары, и искоса глядел на Наруто – тот, будто забыв, что они с другом не одни, присел рядом и завёл с ним тихую непринуждённую беседу. Саске посчитал, что он тоже не дурак прикидываться, и отвернулся в другую сторону.
«Вот же чёрт меня дёрнул переживать за этого придурка, - подумалось вдруг с досадой. – Сидит себе, жив-здоров, о дуростях каких-то с Гаарой этим своим хихикает. Тупой мажор».
Даже притом, что он старательно избегал подслушивать ведущийся за столом разговор, полностью отвлечь своё внимание у него не вышло – тем более что говорили о нём.
-Не понимаю, зачем дядя Минато нанял именно его, - презрительно фыркнул крашеный ублюдок. – Он же такой вспыльчивый. А у тебя, Узумаки, тоже терпелка короткая, поэтому я точно знаю, что вы будете постоянно собачиться. Тут даже без меня накал страстей намечается завидный.
-О чём это ты, Сабаку? – с совершенно безразличным видом возразил Наруто, отпивая ароматный чай из своей чашки. – Мы не будем ссориться с Саске, он – работник моего отца, и потом, оба мы взрослые люди, поэтому…
-…Поэтому вы обязательно подерётесь! - закончил за него Гаара и с торжественным видом потрепал друга по волосам – тот с улыбкой увернулся. – Смотри мне, Узумаки, наподдай ему хорошенько, а то приеду и добавлю.
Наруто был явно хорошим притворщиком, и обмануть могли его развязные телодвижения, его приятная улыбка, спокойный голос – но не глаза. При одном только взгляде в эти холодные голубые глаза, сейчас совершенно не похожие на добрые отцовские, Саске понял: ему здесь не рады. Отчего-то мысль эта принесла ему некую извращённую радость: пускай, говорил он себе злорадно, пускай понервничает!
Гаара тем временем привлёк друга к себе за плечо и принялся шептать что-то на ухо, при этом постоянно бросая в его сторону насмешливые взгляды. Саске, думая использовать старый метод, принялся отворачиваться – как вдруг что-то словно стрельнуло в голову, и во всех красках вспомнился тот жуткий сон, который приснился ему на днях, тот самый, в котором эти двое…
Он вынужден был проглотить образовавшийся в горле плотный комок. Ну уж нет, если он будет думать ещё и об этом!..
Наруто рассмеялся и, отстранившись от друга, с улыбкой возразил:
-Не будет такого, Сабаку, прекрати фантазировать.
И Саске не мог не обратить внимания на выражение мягкой привязанности, написанное на лице блондина, когда он смотрел на своего так называемого друга. Он испустил раздражённый вздох и всё-таки развернулся к стене. Не думать об этом, не думать об этом, не думать…
По кухне вдруг разлилась знакомая Саске ещё со времён приключения с телефоном мелодия, Наруто полез в карман джинсов и прислонил мобильный к уху:
-Да, пап. Уже звать его к тебе?
Он ещё даже не закончил предложения, как Саске уже сорвался с места и помчал прочь из кухни. Поднявшись по ведущей на второй этаже лестнице почти наполовину, он вдруг вспомнил, что забыл все документы в прихожей, и нехотя развернулся.
«Я пришёл сюда работать, - напомнил он себе, расслышав из кухни взрыв хохота, показавшийся ему в высшей степени издевательским. – Поэтому я буду работать. Нужно просто не обращать на них внимания – и тогда всё будет хорошо».
Отчего-то собственные слова не показались ему ни на грамм убедительными.

***
Кисаме слышал шаги по спальне, но сознание его всё ещё находилось в тепле полудрёмы, граничащей со сном, поэтому он был уверен, что это всего лишь продолжение его сна, который он, конечно же, не помнил. Он никогда не запоминал своих снов, хотя видел их чуть ли не каждую ночь, особенно часто – перед рассветом.
Вскоре реальность всё-таки вырвала его из тёплых объятий забытья, разбудив нюх тонким запахом сигарет. Кисаме перевернулся на бок, разлепил тяжёлые веки – взгляд его тут же уткнулся в голую спину любовника. Итачи, слегка ссутулившись, сидел за его столом и просматривал папки с их новым делом, время от времени отводя руку с сигаретой в сторону и струшивая пепел в стеклянную пепельницу на краю стола.
-Я что, проспал? – прохрипел мужчина не слушающимся после сна голосом.
Итачи повернул голову в его сторону:
-Нет, вы встали как раз вовремя. Этот ваш внутренний будильник поистине удивительная вещь. Я так не могу.
Кисаме сел на кровати, пригладил растрёпанные волосы, провёл пальцами по мелкой щетине на щеках, затем потянулся к полке возле кровати и взял оттуда свои наручные часы. В самом деле, семь часов. Он, как и всегда, не проспал ни на минуту. Итачи не прекращала поражать эта его способность просыпаться именно в то время, в которое ему было необходимо, но для Кисаме это было более чем естественно: никогда в жизни ему не доводилось пользоваться будильником.
Он вновь взглянул на Итачи и невольно залюбовался им – его гибким телом, волной чёрных спутанных со сна волос, оттеняющих бледность кожи, сосредоточенными чертами лица. В груди отчего-то защемило, и подумалось: неужели он упустил момент, когда Итачи, ещё два года назад неопытный работник, глядящий на него снизу вверх едва ли не с благоговейным трепетом, превратился во взрослого самостоятельного мужчину? И неужели ему в самом деле теперь не нужна его опека? Ведь в этом было всё дело: все их ссоры в эти недели, стена непонимания. Кто положил первый кирпич, было уже совсем неважно – это никогда не имело значения. Значение имело то, что в последние несколько дней они, похоже, прекратили возводить эту чёртову стену, и даже больше – теперь, как никогда раньше, он ощущал крепость связи между ним и Итачи. Дело было, вернее всего, в новом расследовании – настолько ужасным и отвратительным было то, во что им пришлось ввязаться, что после каждого рабочего дня невольно хотелось обнять покрепче родного человека, прижаться к его груди, и только когда в ухо польётся мерный стук живого сердца, наконец-то позволить себе расслабиться.
Или, может быть, всё дело было в слухах, всё никак не желающих сходить на нет. Кисаме понимал, почему Итачи так боится раскрытия: из-за отца, а ещё – из-за полицейского устава, в котором достаточно чётко говорится о романах между сослуживцами. И если ему в случае скандала, теперь кажущегося почти неизбежным, светит максимум строгий выговор и временная отставка, то с Итачи дело обстояло куда сложнее. Его, молодого сотрудника, ещё не успевшего доказать свою полезность коллективу, могли запросто сослать в какой-нибудь префектурный отдел, что для детектива означало нечто вроде позорной пенсии. Итачи бы этого не вынес.
«И потом, Фугаку, - настойчиво напомнил внутренний голос. – Нельзя забывать о нём».
А забыть о нём и не получалось: каждый раз, когда Кисаме виделся с лучшим другом, его одолевал страх, что чёрные глаза блеснут яростью, в лицо понесётся кулак, и когда он будет лежать на полу, беспомощно свернувшись клубком и прижимая ко рту окровавленные ладони, сверху донесётся исполненный истинной ненависти шёпот: «Почему ты мне не сказал?». Глупости, конечно: Фугаку совсем не такой. Однако страшная фантазия за месяцы постоянного повторения перед внутренним взором Кисаме стала настолько яркой, что просто выкинуть её из головы, отключить, как неугодную мысль, уже не получалось.
Но сказать ему всё равно было необходимо – теперь, когда о них судачат на каждом углу, Фугаку не может не узнать, это был лишь вопрос времени, и счёт пошёл на дни, он это чувствовал. Новое расследование поглотило их с Итачи, заставляя стать рабами работы, и едва ли находилась свободная минутка, чтобы спокойно обсудить предстоящий разговор, но… Всё это было больше похоже на беготню от трудностей. Кисаме за последние несколько месяцев привык думать, что он уже созрел для того, чтобы рассказать Фугаку и Микото об отношениях с их сыном, но когда настало лучшее для этого время – внутри будто что-то заклинило, и сделать этот решающий шаг с каждым днём казалось всё сложнее.
Итачи, похоже, почувствовал его внутренние метания, потому что когда он обернулся, на лице его было написано недоумение напополам с волнением:
-Кисаме-сан? Что такое?
-Ничего, - буркнул он, отводя взгляд. – Скажи лучше, почему ты так рано вскочил.
Вместо ответа молодой человек поднялся и, подойдя к шкафу, принялся рыться в своём отделе, перебирая одну за другой аккуратно выглаженные рубашки. Такая модель поведения была знакома Кисаме: когда Итачи начинал бесполезную возню с вещами, стремясь занять чем-то руки, это означало, что он чем-то очень взволнован.
Тем временем любовник, забравшийся в шкаф так глубоко, что лежащему на кровати Кисаме была видна только его спина, похоже, всё-таки нашёл нужные слова для объяснения.
-Помните, я вам про учёного рассказывал, который бывший криминалист? – зазвучал его чуть приглушённый голос.
Кисаме, забыв, что собеседник его не видит, кивнул и добавил строго:
-Это тот, с рожей похабной?
-Да, он, - подтвердили после секундной заминки. – Так вот, я с ним договорился о встрече сегодня во время обеденного перерыва. Только мне перед работой нужно успеть заехать в лабораторию и забрать заключения экспертов, они ему зачем-то понадобились.
-Он дал согласие помогать следствию? – уточнил Кисаме.
Снова неуверенная пауза.
-Он согласился встретиться со мной, и это уже хорошо, - бросил Итачи резко. – Так что я в лабораторию, а вы сразу на работу отправляйтесь.
Похоже, после признания мучения с гардеробом подошли к концу – Итачи, выбрав рубашку и галстук, подошёл к зеркалу и принялся спешно одеваться. Кисаме наблюдал за ним настороженным взглядом. О том, что с этим Орочимару у него связана какая-то история, ему было известно, но какая именно – дьявол его знает, Итачи отказывался рассказывать.
«Всё это слишком подозрительно, - хмурился Кисаме, от внимательного взора которого не ускользнуло то, с какой тщательностью его молодой любовник зачёсывает волосы в привычный хвост. – Почему он не хочет, чтобы я ехал с ним? Ведь явно не хочет, даже не попросил подвезти».
Перед внутренним взором всплыла фотография того сомнительного учёного. Что-то в его лице было… от змеи, что ли? Словом, что-то нехорошее, отпугивающее, и Кисаме вдруг понял, что он лучше удавится, чем позволит Итачи остаться с этой подозрительной личностью наедине. Тело приняло решение раньше него, и несколько секунд спустя он уже сам стоял у шкафа и наспех застёгивал ремень на брюках.
-С тобой поеду, - бросил он через плечо, почувствовав спиной удивлённый взгляд Итачи. – Не обсуждается.

***
Наруто прорвало, когда они вышли из подъезда. Открыв дверь с ноги, он набрал в грудь побольше воздуха – и крикнул на весь квартал парочку крепеньких словец, от которых брови возвращающейся с прогулки соседки поражённо поползли вверх, а охранник приподнялся со своего места, любопытствуя.
-Да я его урою! – не обращая внимания на вызванную реакцию, рявкнул парень и резко повернулся к удивлённо моргающему другу. – Да я его!.. Да как он вообще посмел?!.
-А на кухне таким спокойным казался, - вздохнул Гаара с притворной грустью и нервно захихикал. – Ты, это, Узумаки, потише, ладно?
Наруто, пропустив последнюю реплику мимо ушей, в том же тоне гаркнул, ткнув указательным пальцем зачем-то вверх – в сторону своей квартиры:
-Я что, по-твоему, при нём должен был показывать, насколько зол? Да чтоб он подавился, поскользнулся, сломал себе свою долбаную тупую башку и сдох! Нет, лучше я сам его убью!
Поток ругательств, казалось, был нескончаем. Гааре случалось наблюдать своего друга столь уязвлённым всего несколько раз в жизни, и этот, пожалуй, тянул на призовое место. Похоже, внезапное «всплытие» Учихи Саске в их жизни разозлило Наруто не на шутку, потому что успокоиться он не мог все сорок минут, что они шли до университета: всё разглагольствовал о «сраном-тупом-ублюдочном-Саске» (это произносилось как одно слово), который не умеет держать данное слово, заявляется в чужие дома, где его не ждали, навязывается в компанию его отцу, а на него смотрит, как на грязь под своими ногами, и строит ему кислые мины.
Гаара, по опыту зная, что в подобных ситуациях лучше дать другу выговориться, помалкивал. Ему не терпелось поведать Наруто о событиях вчерашнего дня. Не о той его части, конечно, в которой бледный от ярости Канкуро, приперев его к стенке и безумно шаря взглядом по его грязной промокшей одежде, страшным голосом требовал отчитаться, где и с кем он проводил время, а за его спиной, скрестив руки на груди, ожидала своей очереди Темари. Рассказать, безусловно, хотелось о Ли, о том, что со вчерашнего дня они стали парой, и о буре противоречивых эмоций, которые вызывала в нём эта значительная перемена в его жизни. Но – Наруто сейчас было явно не до него.
Всё, о чём он мог сейчас думать, был Учиха - проклятый Учиха, который, как Гаара убеждался с каждым разом всё больше, своим появлением вечно что-то портил.
С одной стороны, возвращение горе-полицейского открывало массу соблазнительных перспектив, и в голове сами собой уже созрели кое-какие идеи касательно того, как можно побесить этого вспыльчивого идиота, но с другой стороны – чёрт возьми, из-за Учихи он не может сейчас достучаться до Наруто!
Пускай у его друга никогда не было настоящих отношений, в мудрости и здравом смысле ему было не отказать, поэтому именно с ним так хотелось поговорить обо всём, что произошло и продолжало происходить в его жизни. Вчерашним вечером, наконец-то оставшись один в своей комнате, Гаара поймал себя на том, что совершенно не знает, как ведут себя люди, когда их романтические отношения только начались. Если бы всё было просто, как раньше, он бы без стеснения предложил секс, чтобы снять неловкость, возникающую между двумя людьми, осознавшими своё влечение друг к другу, но он уже совсем не тот человек, которым был несколько лет назад, да и связь, зарождающаяся между ним и Ли, слишком отличалась от всего того, что ему доводилось испытывать в своей жизни. Гаара ею особенно дорожил, и ему отчаянно хотелось, чтобы всё было как у всех – как у нормальных, даже лучше.
И только Наруто, знающий о колоссальном количестве неудач, через которые другу пришлось пройти за последние годы, знающий о боли, которую все эти неудачи причиняли ему, - только он сможет понять всю важность того, что происходило с ним сейчас.
«Но Наруто вне зоны досягаемости, - ядовито пошутил про себя Гаара, кольнув друга злым взглядом. Тот, не замечая ничего вокруг, продолжал бурчать пакости в адрес супостата-Учихи себе под нос. – Отлично. Спасибо тебе, Учиха Саске, за то, что так вывел его! Из-за тебя мне придётся чёрти сколько ждать, пока он успокоится!».
В университете дела пошли ещё хуже. Мало того, что смотревшие вчерашние новости друзья в его присутствии замолкали и глядели большими сочувствующими глазами, так ещё и тема Учихи поднялась вновь: на этот раз Наруто всю большую перемену провёл в попытках доказать знакомому с ним Шикамару, что Саске – вовсе никакой не «нормальный пацан», как последний изволил выразиться, а настоящая падла, только и знающая, что портить людям жизнь.
Во время последней пары сидящий рядом Наруто отобрал у него конспект и написал карандашом на полях: «Я как подумаю о том, что он в моём доме сейчас!..», после чего с печальным видом вернул ему тетрадь. Гаара едва удержал себя от того, чтобы не вырвать и не скормить ему испорченный листок – до смерти уже надоело слушать об одном и том же!
Из-за маниакальной зацикленности на Учихе Наруто напрочь пропустил вполне очевидный диалог между Гаарой и Ли в спортзале, удививший даже подслушивавшего Кадо, и даже полностью проигнорировал потуги Хинаты завести с ним дружескую беседу, когда они после тренировки, как всегда, заглянули в «У Акимичи». Злость и раздражение, подогреваемые на протяжении всего дня, нашли свой выход по их возвращении в резиденцию Намикадзе-Узумаки, и случилось это потому, что дверь им открыл не кто иной, как Учиха Саске.
Несколько коротких мгновений хозяин квартиры и новый работник Намикадзе-сана смотрели друг на друга, и разумно остающийся в сторонке Гаара мог поклясться, что видит, как между их взглядами сверкнула грозная молния – совсем как в манге. Затем Наруто открыл рот – и понеслась!
Не стесняясь в выражениях, он высказал прибитому шоком недругу всё, что не давало ему покоя на протяжении всего дня, и, если передать то же, но кратко и с цензурой, то Учиха Саске был неоднократно и разными словами проинформирован о том, что он очень нехороший человек, действующий некоему Узумаки Наруто на нервы, и что весь его род на семь поколений вперёд вынужден будет нести проклятие нехорошего человека Учихи Саске – и всё потому, что он такой… нехороший.
Когда распалённый сквернослов остановился в потугах вспомнить или изобрести какое-нибудь новенькое обзывательство, да позаковыристее, этим моментально воспользовался Саске – и без особого труда нагородил ему такую же гору оскорблений в ответ. Гаара, которого, по всей видимости, сцена утомила, протиснулся в проход мимо Учихи и шмыгнул на второй этаж – подальше от балагана. Его исчезновение на ход событий особо не повлияло: два спорщика всего лишь перенесли свою весьма содержательную беседу из прихожей в гостиную.

***
Саске чувствовал, что контроль над собой давно утерян и остановиться он попросту не в силах. Пакет с документами, которые Намикадзе-сан ещё двадцать минут назад поручил ему отнести в офис, лежал забытый в прихожей, и хотя совесть с каждой новой минутой ссоры всё чаще напоминала ему о долге, при одном только взгляде в лицо противника ярость с новой силой вскипала в нём – и глас здравого смысла оказывался задушенным напором этой неконтролируемой разрушительной силы.
Наруто, похоже, едва сдерживал себя, чтобы не накинуться на него с кулаками – его ладони были угрожающе сжаты, костяшки пальцев побелели от напряжения. Исчерпав запас разумных доводов, он теперь уже попросту обвинял своего соперника в чём ни попадя, добавляя к своим бессмысленным речам изрядную долю отборного мата. Саске, подсознательно ощутив, что ссора перешла на стадию, где главное – не обоснованность доводов, а скорость реакции, сыпал в ответ точно такими же бездумными репликами.
«Чушь какая-то, - бухало тяжело в висках. – Если сейчас же не уйду отсюда, мы никогда не прекратим».
Неизвестно откуда нашлись силы, и Саске, крепко стиснув челюсть, дабы лишить себя соблазна всё-таки ответить на последний выпад в свою сторону, гордо выпрямился и, игнорируя жгущий спину аккурат между лопаток взгляд, вышел на негнущихся ногах в прихожую, где схватил документы и, наспех влезши в незашнурованные ботинки, выскочил прочь из квартиры.
На улице он первым делом вдохнул всей грудью освежающий весенний воздух, надеясь таким образом выветрить стоящий в голове шум от недавнего безумия. У подъезда стояла пустая лавочка, он сел на неё и, положив папку рядом с собой, задумался.
Что с ним происходит? Почему он ведёт себя рядом с Наруто, как безмозглый кретин? Ведь скандалить – совершенно не в его характере, и, соглашаясь на эту работу, он и подумать не мог, что дойдёт до подобного безобразия, тем более что помогать Намикадзе-сану ему действительно очень понравилось: вплоть до прихода Наруто они мирно занимались документами, а в перерывах беседовали. И тут – такой кошмар! При мысли о том, что Намикадзе-сану со второго этажа наверняка было прекрасно слышно каждое слово из их ссоры, Саске стало так стыдно, что он невольно спрятал лицо в ладонях.
Но засиживаться было нельзя – в конце концов, у него имелись определённые обязанности. Он поднялся и направился уже знакомой дорогой к офису, по дороге взяв с себя обещание: когда ему в следующий раз захочется поскандалить с Наруто, он вместо этого, как бы сильно ни хотелось поорать, просто промолчит и пройдёт мимо. Да, он именно так и сделает.

***
Минато закрыл за Гаарой дверь своей спальни и тут же потянулся к мобильному телефону.
-Алло, Обито?
В трубке зевнули:
-Нет, Йондайме-сама, это Какаши. Обито сейчас проходит процедуры, не может подойти.
-Вот ты ещё со своими ингаляциями! – в сердцах зашипел Минато. – Дай мне его, поговорить с ним срочно нужно!
-К сожалению, - после очередного зевка соблаговолил ответить медбрат, - не могу этого сделать. Обито очень занят. Перезвоните попозже.
Сигнал прервался. Минато чертыхнулся и с силой швырнул телефон на кровать, аппарат скользнул по гладкому покрывалу и грохнулся на пол. Вслед ему понеслась ещё парочка крепких словец.
Делать было решительно нечего: Саске буквально только что ушёл с документами, Обито был недоступен, Гаару он за две минуты умудрился довести до нервного срыва очередной попыткой поговорить об осторожности в городе в связи с убийствами, а с Наруто, шаги которого он мог расслышать на лестнице, сейчас явно лучше было не разговаривать – после скандала, который его сын закатил несчастному Саске, можно было не сомневаться, в каком настроении он находится.
Лежащий на полу телефон призывно заверещал. Минато спохватился и полез его доставать.
-Алло!
-Это я, Йондайме-сама, - зазвучал в трубке утомлённый голос Обито. – Извините этого идиота, вы ведь знаете, каким он отморозком иногда бывает. Что у вас?
-У меня ЧП, - тут же перешёл к делу Намикадзе. – Твой и мой буквально пять минут назад цапались так, что мне на втором этаже было слышно, я с Гаарой нормально поговорить не мог. Кстати, ты знал, что ещё три трупа нашли?
-Да, вчера в новостях прошло. И Итачи тоже звонил, рассказывал.
-А я только сегодня в Интернет зашёл глянуть новостную страничку, и тут натыкаюсь. Наверное, вчера сын потому такой раздражённый ходил и ноутбуком мне запрещал пользоваться – чтобы я об этом не узнал. Бесполезно, по-моему. Ну, это неважно уже.
-Кстати, Йондайме-сама, - перебил его Обито чуть встревоженно, - вы ведь поговорили с вашим Наруто на эту тему? Я знаю, что он по таким местам не ходит, но ведь раньше с Гаарой частенько бывал…
-Я говорил ещё на прошлой неделе, он пообещал, что лезть на рожон не будет, - перебил его Минато. – И потом, тут достаточно с одним поговорить, чтобы обоим мозги вправить, они ведь всё вместе делают. Ну ладно, мы не об этом сейчас. – Он воровато оглянулся на дверь, проверяя, плотно ли она закрыта. – Поссорились наши с тобой мальчишки страшно! Не понял толком, из-за чего, но орали они действительно долго.
Обито задумчиво хмыкнул:
-А это у них, может, период адаптации друг к другу. Со временем пройдёт. Мы с Какаши, знаете ли, поначалу тоже терпеть друг друга не могли, постоянно препирались. Не так, как сейчас, в шутку, а по-настоящему.
Минато испустил тяжкий вздох:
-Надеюсь, ты прав. Ладно, продолжайте свои процедуры или чем вы там занимались.
-Фигушки, я Какаши домой отправил, - отрапортовал Обито, в голосе которого явно ощущалась довольная улыбка. – Надоел уже со своими ингаляциями, банками, травками и прочей чепухой.
-Хорошо, тогда буду держать в курсе, если ещё чего интересное произойдёт.
Минато попрощался с другом и, отложив телефон в сторону, взял в руки книгу – ту самую, про космические приключения, которой его вчера мучил Наруто. На сто двадцатой странице он внезапно осознал, что сюжет истории, в принципе, не так уж плох.

***
-Отчего же вы не присаживаетесь, Хошигаке-сан?
Кисаме посмотрел в змеиные глаза учёного, ярко-жёлтые из-за пляшущих в них отсветах единственной горящей в комнате лампы, и медленно покачал головой:
-Благодарю, мне и здесь хорошо.
«Здесь», то есть стоя за спиной Итачи, он и в самом деле чувствовал себя гораздо увереннее. По крайней мере, таким образом он точно знал, что извращенец не лапает под столом коленки его любовника или ещё чего не чудит. Всю дорогу до лаборатории искусственного интеллекта, которой заведовала эта подозрительная личность, он обманными путями пытался выведать у Итачи, откуда они знакомы, но тот каждый раз искусно уходил от ответа, и эта его рьяная изворотливость не могла не настораживать. Орочимару, красивый мужчина в идеально сидящем на нём костюме глубокого фиолетового цвета, при виде своего предположительно давнего знакомого всплеснул ладонями с идеально наманикюренными ногтями и с наигранным удивлением в голосе пропел: «Неужели я не сплю? Учиха Итачи сам явился ко мне!». После этого они долго жали друг другу руки, и смущение Итачи столь тёплым приёмом было заметно невооружённым глазом. Для беседы их провели в рабочий кабинет учёного, где, на удивление, не было ничего сверхъестественного – всего лишь компьютер в углу, несколько удобных кресел и стол посреди комнаты, за который хозяин не преминул усадить своих гостей. Кисаме немного удивили фотографии, стоящие в рамочках возле монитора на рабочем столе исследователя. На одной, ещё чёрно-белой, была изображена троица студентов: стоящая в центре девушка с не по годам развитой грудью приобнимала одной рукой какого-то занюханного неряху, который вместо того чтобы смотреть в камеру, вполне очевидно пялился на прелести подруги, а второй прижимала к себе совсем ещё молодого Орочимару в квадратных очках, с хвостом чёрных волос совсем как у Итачи и с таким же умным лицом. На стекле рамки над головой неряхи было подписано фломастером: «Идиот», а над красивой девушкой - «Идиотка». Вторая фотография, сделанная явно недавно, может, несколько лет назад, в аэропорту, изображала ту же троицу, только заметно повзрослевшую. Грудастая девушка превратилась в грудастую и весьма эффектную женщину в дорогом костюме и с агрессивно острыми чертами лица, неряха так и остался неряхой, только отрастил себе шевелюру до пупка и поседел, а вот Орочимару изменился основательно: схожесть с Итачи напрочь ушла из его образа, сменившись вкрадчивым прищуром. Надписи перекочевали с первого снимка, только к «идиотам» прибавилось «постаревший» и «постаревшая».
Инспекция подозрительных фотографий не заняла у Кисаме больше трёх секунд: он не уставал себе напоминать, что необходимо было не спускать глаз с этого Орочимару. Пускай он хоть сто раз личность с мировым именем, а Итачи он ему не отдаст. Вот уж дудки.
- Итачи-кун, - позвал змееподобный учёный, оторвавшись от изучения принесённых ими файлов, - ты хоть бы рассказал, как твои дела. Чем ты занимался все эти годы, что мы не виделись?
Парень чуть повернул голову в сторону стоящего за спиной Кисаме, но удержал себя от того, чтобы развернуться полностью, вместо этого уставившись на свои скрещённые на столе кисти:
-Да вот, как видите, из префектурного в уголовный перевели. Уже два года работаю с Хошигаке-саном.
Жёлтые глаза изучающе хлестнули по Кисаме.
-Ну да, ну да, как же, - загадочно заулыбавшись, протянул Орочимару. – Напарнички. А братик твой как?
Итачи дёрнулся:
- Саске? А откуда вам про него известно?
- Неважно, - уклончиво ответил мужчина. – Ты, я вижу, удивлён, что у меня всё так просто. Наверное, подумал, раз это лаборатория по разработке искусственного интеллекта, то здесь должна быть какая-нибудь атмосфера из фильма про далёкое будущее. Роботы должны ходить и напитки предлагать, да?
- Вовсе нет, - с секундной заминкой отреагировал Итачи, и внезапно Кисаме поймал себя на совершенно абсурдной мысли: ему было завидно, что учёный, сидя прямо напротив его любовника, имел возможность видеть выражение его лица, а он, стоя сзади, - нет.
«Да что за глупости? – пожурил сам себя детектив. – Подумаешь, заливает этот извращенец к Итачи. Что, мало у него ухажёров? Почему ты из-за этого разволновался?».
Орочимару, по всей видимости, заметивший его волнение, сочувственно улыбнулся, но тут же вновь сосредоточился на его напарнике:
-У нас, Итачи-кун, роботикой тоже занимаются, но это на другом этаже, я же вас привёл на этаж, где располагаются офисы, поэтому здесь всё тихо и скучно. Нет, если ты хочешь, то я могу организовать тебе и твоему… напарнику… тур, где всё покажу и расскажу, но ты ведь не для этого пришёл, не так ли?
Итачи промычал что-то непонятное и зачем-то указал в сторону папки с заключениями судмедэкспертов. Орочимару кивнул и вновь углубился в изучение подробностей дела. На десять минут в рабочем кабинете воцарилась абсолютная тишина, нарушил которую задумчивый голос учёного:
-А ты стал ещё краше с тех пор, как я тебя в последний раз видел.
Итачи кашлянул в кулак и неразборчиво пробормотал слова благодарности.
Долистав до последней страницы, учёный с торжественным хлопком закрыл папку:
-Я примерно понял, что к чему.
Оба детектива, заслышав хорошие новости, оживились. Орочимару поднялся, подошёл к своему рабочему столу, порылся немного в документах и вернулся к ним с тоненькой синей папкой. Раскрывать её он, впрочем, не спешил, вместо этого обвёл серьёзным взглядом свою немногочисленную аудиторию, моментально преобразившись в глазах Кисаме из скользкого типа в настоящего специалиста, мастера своего дела и хранителя редчайших знаний и навыков.
-Господа, - обратился он к ним, и Кисаме невольно выпрямился, - мы с вами имеем дело с интересной личностью. Сразу хочу обратить ваше внимание на тот факт, что, по подсчётам криминалистов, 86% маньяков гетеросексуальны. И в самом деле, чаще всего мы слышим в новостях страшные истории о нападении именно на женщин, правда? – Оба детектива согласно закивали. – А наш убийца - гомосексуалист, что заметно сужает круг наших поисков. Хотя, конечно, не стоит забывать о таких «оборотнях», как, скажем, Джон Уэйн Гейси, который был дважды женат, но, тем не менее, его рукой было совершено 33 убийства на сексуальной почве. Всеми жертвами стали молодые мужчины.
Напарники поражённо переглянулись, и по взгляду Итачи Кисаме понял, что у него в мыслях сейчас крутится та же мысль: им даже в голову ничего подобного не могло прийти.
-Или, - продолжил увлечённый лектор, - мы ищем человека, испытывающего нездоровое влечение ко всему молодому и красивому, независимо от пола жертвы – ведь мы не знаем, сколько всего жертв на его счету. Кстати, вы уже связывались с участками других городов? Что-нибудь похожее ранее происходило?
Кисаме ответил первым:
-Ни в одном из крупных городов.
От этих слов на бледном лбу учёного образовалась едва заметная морщинка, а уголки губ опустились:
-Тогда… - пробормотал он растерянно, - …тогда всё это очень странно, потому что, судя по тому, что вы мне принесли, эти четыре трупа – явно не первые его жертвы. Вы ведь и сами это понимаете, так? Мне нет необходимости указывать на детали.
-Понимаем, - кивнул Итачи.
-Возможно, он раньше убивал гораздо реже и избавлялся от трупов более эффективным способом. – Он тут же отмахнулся от собственных слов: - Да нет, глупости. С чего бы ему бросать старый метод и пробовать новый, неудачный?.. Ну, думать над этим – уже ваша задача. От меня, если я понял верно, требуется психологический портрет убийцы.
-Мы будем благодарны за любую помощь, - уточнил Кисаме.
На самом деле ему не было известно, о чём именно они с Итачи договаривались по телефону, и это, безусловно, беспокоило его, но, с другой стороны, любой член отдела обладал правом вести собственную линию расследования, не посвящая старшего напарника в подробности, ведь главным в их общем деле был результат. Как бы ему ни был противен учёный лично, было более чем очевидно, что он может принести огромную пользу следствию, и это принуждало его закрыть глаза даже на то, с каким изощрённым усердием тот приставал к его молодому любовнику.
Орочимару тем временем открыл свою папку, выложил перед детективами несколько фотографий и с каменным лицом приказал:
-Найдите среди этих людей серийного убийцу.
Кисаме перегнулся через плечо Итачи и внимательнее вгляделся в каждое из лиц. На крайней слева фотографии был изображён обыкновенный, разве что немного грустного вида человек: тяжёлые очки в пол-лица, задумчивый взгляд, короткая причёска – ничего примечательно. Со второй фотографии на них смотрел тощий старик с аккуратно подстриженной седой бородой – тоже ничего особенного. Третья фотография изображала красивого блондина с невероятно идущей ему короткой щетиной. Четвёртый: черноволосый, худощавый, очки – ничего, просто лицо в толпе. Почему-то обоим детективам сразу приглянулся пятый и последний кандидат: при самой что ни есть заурядной внешности вниманием тут же завладевали его глаза – недобро прищуренные, словно бы даже нечеловеческие, они сразу почему-то принуждали думать именно о чём-то чудовищном, непостижимом нормальному людскому разуму.
Не сговариваясь, оба детектива указали на последнюю фотографию:
-Этот.
Тонкие губы учёного тронула снисходительная улыбка. Он вздохнул, выдержал недолгую паузу и произнёс:
-Все. – Не дав гостям времени опомниться, он начал поочерёдно указывать на каждую из фотографий, представляя изображённых на них людей. Начал он с последней. – Ричард Чейз. Итальянский убийца на сексуальной почве, так называемый вампир. – Его длинный палец переместился на четвёртый снимок. – Деннис Нильсен. Убийца-гомосексуалист, за пять лет убил 15 человек. – Настал черёд третьей фотографии. – Джеффри Дамер. Убийца, каннибал, изнасиловал и убил 17 мальчиков и юношей. – Палец учёного постучал по лбу старика со второго снимка: - Альберт Фиш. Серийный убийца, каннибал. И наконец, - он презрительно кивнул в сторону первой фотографии, - Андрей Чикатило. Убийца, насильник. 53 доказанных убийства.
Повисла напряжённая тишина. Учёный сидел, аккуратно сложив ладони перед собой, и пытливо глядел на детективов, те неверяще пялились на лица людей, теперь представших перед ними в совершенно ином свете. Даже Кисаме, считавший себя бывалым работником, обнаружил, что поражён до глубины души. Ему было известно, что преступников обычно непросто различить в толпе, однако серийные убийцы казались ему никакими не обыкновенными бандитами, а кем-то – или, скорее, чем-то – за гранями обыденного, и они никак не могли выглядеть так… по-человечески, как все.
«И как же нам найти его? Как обнаружить? – Кисаме вдруг осознал, что его захлёстывает паника. – Если все они, чёрт подери, такие обыкновенные, как мы должны это сделать?..».
Орочимару деловито сложил фотографии обратно в папку и вручил её Итачи:
-Вот, это вам. Я сделал эту подборку не случайно. Нужно, чтобы вы поняли: тем, кого вы ищете, может оказаться любой – совершенно любой человек. Почтовый клерк, работник библиотеки, учитель младших классов. Я нашёл ещё массу примеров, обязательно изучите все вырезки и статьи, лежащие в этой папке. Это важно. Чтобы поймать этого человека, вы должны сломать свои стереотипы касательно серийных убийц.
Итачи на автомате поблагодарил и положил папку на свою сторону стола. Было очевидно, что разговор подошёл к концу, но Кисаме не спешил уходить – он внезапно осознал, что не сможет уйти, не получив ответ на один очень важный вопрос.
-Скажите, пожалуйста, - прошептал он, едва шевеля губами, - ведь вы так хорошо разбираетесь во всём этом, сразу же видно… Почему вы больше этим не занимаетесь?
Орочимару долго смотрел на него, и с каждой новой мучительной секундой зрительного контакта что-то внутри Кисаме всё больше сжималось от суеверного страха – ему казалось, он ощущал, как холод из жёлтых глаз таинственного учёного переходит в него, оседает где-то на дне его души. Холод и ещё – боль. Наконец Орочимару поднялся и, повернувшись к ним спиной, подошёл к окну, и слабая настольная лампа, не доставая до него своим тёплым оранжевым светом, лишь очерчивала в полутьме его силуэт.
-Видите ли, Хошигаке-сан, - заговорил он изменившимся, неприязненным тоном, - раньше я, будучи молодым и глупым, был склонен считать, что на всех этих людей, серийных убийц, возложена какая-то особая миссия, смысл которой можно было разгадать. Поэтому, думал я, логику выбора их жертв так трудно выявить разуму, играющему по правилам обыкновенного мира. Мне казалось, им всем известно что-то, находящееся за гранями нашего понимания, и я посчитал, что способен постичь эту тайну. Поэтому много лет я изучал психологию убийцы, разбирал биографии самых известных преступников, даже ездил в США, чтобы повстречаться с некоторыми (кстати, вы знали, что 74% всех известных серийных убийц – жители США?). Там я прожил десять лет, и мне даже казалось, что я почти подобрал ключ к тайнам сознания и подсознания этих людей… но потом я вернулся.
-А что случилось? – выдохнул Кисаме, борясь с внезапно пересохшим горлом, когда рассказчик замолчал.
Орочимару долгое время безмолвствовал, а когда развернулся и лицо его лизнул свет настольной лампы, оба детектива отпрянули в ужасе – на губах учёного играла лёгкая беззаботная улыбка, но глаза!.. При виде этих глаз, одновременно печальных, раскаивающихся и совершенно безумных, ноги прирастали к полу, а в сердце горькой волной разливалась бесконечная, неуёмная тоска. Учёный посмотрел вначале на Итачи, затем перевёл взгляд на Кисаме – и тот остолбенел, не чувствуя себя в силах пошевелить и пальцем.
-Просто я понял, что на самом деле все серийные убийцы – действительно больные люди. Вот и всё, - с фальшивой весёлостью в тоне, от которой резало слух, произнёс учёный, и по тому, как заблестели его глаза при этих словах, Кисаме стало отчётливо ясно: на самом деле понял он как раз обратное. Вдруг в кабинете стало невероятно холодно, и захотелось поскорее убраться из этого места, потому что холод шёл не с улицы, а из жёлтых глаз Орочимару, из самых потаённых глубин его души.
Итачи пришёл в себя первым – чуть пошатнувшись, он поднялся из-за стола, взял небрежно в руки папку и склонил голову в поклоне:
-Благодарю за ваше внимание.
-Я позвоню, когда буду готов сообщить что-то важное, - ответил учёный, вновь отворачиваясь и пропадая в полумраке.
Помощник учёного Кабуто помог им найти выход из здания. Ехали на работу они в абсолютном молчании.

***
Одного взгляда на Гаару, лежавшего на своём «ложе» со скрещёнными на груди руками, было достаточно, чтобы понять: тот не в духе.
-Что такое? – Наруто подтянул к его дивану одно из кресел и, опустившись в него, заглянул другу в лицо.
Гаара, доселе пялящийся в потолок, чуть повернул голову и окинул его ядовитым взглядом:
-Предупреждаю, Узумаки: если ты сейчас опять начнёшь жаловаться на Учиху, я тебе башку откручу, а потом сожру твои глаза. За весь день мне вот так его хватило, понял?
Наруто кивнул, попутно пытаясь вспомнить, действительно ли он так часто вспоминал Саске на протяжении этого дня. Оказалось, что да, довольно-таки часто.
-Я просто не понимаю, почему у тебя в его присутствии так крышу рвёт. - Гаара сел на диване и пытливо уставился на друга. – Мы ведь уже давно договорились между собой: он козёл, мы молодцы, всё замечательно. Почему ты сегодня весь день меня им мучил, объясни мне!
Наруто, из которого уже вышел весь гнев, запустил руку в густую шевелюру и смущённо улыбнулся:
-Я и сам не знаю, если честно. Утром, когда он только пришёл, я ещё как-то держал себя в руках, но потом… Я без понятия, почему он так меня выводит. Может, потому, что когда мы поговорили неделю назад, мне показалось, что он нормальный парень, просто немного сам себе на уме, но когда он сегодня заявился ко мне домой… Не знаю, Гаара. В любом случае, я на него уже вдоволь наорался, так что можешь не беспокоиться, тема Саске на сегодня закрыта.
Он замолчал и устало потёр щёки, от чего они приобрели чуть розоватый оттенок. Гаару явно смягчило признание, однако он всё-таки буркнул обиженно:
-Я целый день тебе хотел что-то рассказать, а ты своим Учихой мозги мне проедал.
-Расскажи сейчас, - предложил Наруто, и когда зелёные глаза окатили его сомнением, с серьёзным видом кивнул, выражая свою готовность слушать.
Гаара колебался совсем недолго – всё-таки победило жгучее желание наконец-то поделиться с другом новостями. Он скрестил ноги по-турецки, полоснул по его внимательному лицу быстрым взглядом – и тут же опустил голову, взявшись разглядывать собственные ступни.
-Слушай, ну я не знаю, как такие разговоры вообще начинать, конечно… - Он взволнованным жестом провёл ладонью по лбу, и когда подушечки пальцев коснулись чуть грубоватого из-за татуировки участка кожи, в глазах его заискрилась идея. Он ткнул указательным пальцем в иероглиф и спросил: - Помнишь, что это означает?
-Конечно, помню, - протянул Наруто недоумённо. – Сам же придумывал.
Гаара продолжал смотреть на него, ничего не произнося, и глядя ему в глаза, так редко бывающими настолько серьёзными, Наруто вдруг почувствовал, как в груди стало невообразимо тяжело, а горло сдавил подступивший сухой комок. Картина, до этого момента лежавшая перед ним разъединёнными кусочками, сложилась воедино слишком внезапно, не дав ему времени подготовиться или хотя бы догадаться самому. Вспомнилось, как в пятницу Гаара, лёжа рядом с ним на кровати и с тоской глядя в окно, где бесновался ливень, приложил ладонь к сердцу: «Столько всего вот здесь…».
Он облизнул пересохшие губы и посмотрел на друга с немым вопросом, написанным на лице. Тот кивнул, слабо улыбнувшись, и шепнул:
-Я пока и сам не знаю, как с этим быть. Не привык ещё к мысли.
Наруто жестом остановил его и, не обращая внимания на обиженный взгляд, поднялся и, запустив обе пятерни в волосы, принялся мерить комнату большими шагами. Гаара откинулся на спинку дивана и принялся с хмурым видом наблюдать за его хождениями.
-Ну скажи что-нибудь, - после нескольких минут молчания попросил он. – Когда ты такой серьёзный, ты меня пугаешь, Узумаки.
-Подожди, подожди, - Наруто отвлечённо махнул на него рукой. – Подожди. - Он рухнул на свою кровать, раскинул руки в стороны: - Мне нужно свыкнуться… подожди…
Гаара хмыкнул:
-Ладно, ты свыкайся, а я пока книжечку почитаю.
До конца вечера они не обменялись и словом: Наруто лежал неподвижно, устремив остекленевший взгляд в потолок, а Гаара делал вид, что читает, и время от времени косо поглядывал на друга. Наконец, когда позвонил Канкуро, сообщив, что ожидает его внизу, он поднялся и сунул книгу в сумку:
-Всё, Узумаки, пора мне.
-Я провожу. – Наруто подскочил на кровати и, опережая его, помчался вниз.
В гостиной им повстречался Учиха, как раз вернувшийся из офиса. Он окинул их обоих уничижительным взглядом, но вслух своего недовольства не выразил – похоже, и ему на сегодня хватило ссор. Наруто тоже промолчал, просто пройдя мимо. Уже в прихожей, когда Гаара, надев туфли, стоял у зеркала, явно медля с уходом, он слегка коснулся его плеча.
-Я очень рад за тебя, - тихо произнёс он, заглянув в родные зелёные глаза. – Надеюсь, ты получишь то, чего хочешь.
Гаара тепло улыбнулся:
-Спасибо, Узумаки. - Возникла неловкая пауза. Наконец Гаара засмеялся и беззаботно передёрнул плечами: - Ну обними меня уже!
Два раза просить его не пришлось: Наруто с облегчённым смехом привлёк его к себе и заключил в крепкие объятия. Гаара, не прекращая улыбаться, шепнул ему на ухо ещё раз слова благодарности, прервавшиеся глуповатым хихиканьем.
- Что смешного?
В полутьме прихожей глаза Гаары, исполненные детской радости и ехидства, сверкали, как два изумруда.
-Учиха смотрит, - произнёс он, едва шевеля губами, и расплылся в дурацкой усмешке, глядя куда-то за его плечо. – Аж побелел от злости.
Очень уж хотелось обернуться и посмотреть, но Наруто сдержался – ему в голову пришла неплохая идея.
-Смотрит, говоришь? В таком случае разрешаю обнять меня чуть поинтереснее, Сабаку. – Руки Гаары, до этого момента лежавшие на его плечах, проворно скользнули на его талию. – Ну как?
Гаара захихикал ему в плечо:
-На миг мне показалось, что сейчас он на меня набросился и нахрен убьёт. Уже отвернулся. Слушай, ну он и дурной, Учиха этот. Манипулировать легче простого: покажи немножко гомосятины – и он превращается в буйнопомешанного.
Наруто всё-таки пожалел, что стоит к Саске спиной и лишён удовольствия лицезреть воочию всю степень его к ним ненависти. Гаара, отсмеявшись, отстранился и, примеряя на себя деловой тон, сообщил:
-Ну всё, Узумаки, мне по статусу уже не положено с другими парнями зажиматься, поэтому я лучше пойду, от греха подальше. А то мало ли.
Закрыв за ним дверь, Наруто поспешил в гостиную, чтобы ещё чем-нибудь пораздражать козла-Учиху, однако того в комнате уже не оказалось – наверное, сбежал на второй этаж, к папе. Он, впрочем, не слишком расстроился. Почему-то идея того, что Учиха Саске в ближайшие несколько дней будет ошиваться в его доме, теперь не так уж сильно раздражала его. Зачем переживать, если можно получить массу удовольствия, издеваясь над придурком?

***
-Тётя Микото, можно я войду?
Женщина поднесла ко рту ладонь, во все глаза глядя на гостя.
-Шисуи! – наконец вырвалось у неё удивлённое.
Молодой человек слабо улыбнулся и стянул с головы фуражку:
-Мне сказали, Итачи дома.
-Дома, - она отступила на шаг, пропуская парня в прихожую. – А ты так изменился. Где же твои кудри?
Он провёл рукой по коротким волосам и пожал плечами – якобы беззаботно. Микото, похоже, пришлось удержать себя от ещё массы вопросов, так и роящихся в голове с внезапным появлением бывшего лучшего друга Итачи, однако, будучи заботливой хозяйкой, она не могла позволить себе томить гостя в прихожей.
-Раздевайся и проходи на кухню, я сделаю тебе чай.
-Спасибо, тётя Микото.
Он не спешил садиться, хотя женщина и отодвинула для него табурет, и всё стоял, ожидая чего-то. Когда вода в электрическом чайнике начала закипать, а на столе перед ним хозяйка поставила заварник и две чашки, он повторно спросил:
-А Итачи дома ведь уже, да?
-Да-да, Шисуи-кун, я сейчас позову его, - пообещала Микото, вытирая мокрые руки о фартук. Она подошла к двери, ведущей к спальне сыновей, и постучала: - Итачи!
Оттуда донёсся дружный юношеский смех, затем раздались шаги и в проёме приоткрывшейся двери возникло улыбающееся лицо старшего сына:
-Чего, мам?
Микото не стала растрачиваться на объяснения, в которых не было необходимости. Встретившись взглядом с гостем, Итачи, похоже, забыл о том, что казалось ему таким смешным минуту назад – с губ его разом сошла беззаботная улыбка, черты лица заострились, а во взгляде появился недобрый блеск. Мать кивнула, будто никакой иной реакции и не ожидала:
-Чай заварите, вода почти закипела. Отец ещё нескоро вернётся, у него собрание. Я пока в магазин схожу, а Саске мне вещи поможет нести, да, дорогой?
Младший сын, уже стоящий в проходе рядом с братом, слабо кивнул. Шисуи улыбнулся:
- Привет, ребята. Саске, здорово вытянулся.
Тот снова кивнул и, прочистив горло, пролепетал:
- Это ты меня давно не видел просто. Ну, я пойду оденусь.
Несколько минут спустя на кухне их осталось только двое. Итачи сидел, неестественно выпрямив спину, и сквозь пар, поднимавшийся от двух наполненных до краёв чашек, смотрел в глаза бывшему другу. Шисуи подтянул к себе свою чашку:
-А твоя мама всё такая же. Гостеприимная и вопросов не задаёт.
-Давай уже по делу, - перебил его Итачи раздражённым шёпотом.
-Хорошо, давай.
Некоторое время оба молчали. Итачи, подобно восковой кукле, сидел неподвижно, позволяя нетронутому чаю остывать, парень напротив него – не друг и не враг, а просто никто – возил нервно чашку по столу, и этот звук фарфора по дереву был единственным, который нарушал воцарившуюся между ними недобрую тишину. Наконец Шисуи заговорил:
- Послушай, мне очень жаль, что всё так вышло с тобой и Хошигаке-саном. Я не хотел, чтобы до такого дошло.
- А чего ты, интересно, хотел? – Итачи, всё такой же до жути неподвижный, только сузил глаза, жаля его ядовитым взглядом.
- Да тут сложно… - Шисуи, похоже, забыл, что его роскошных кудрей уже давно не существует, и старым, привычным движением поднёс растопыренную пятерню к волосам. На полпути он осёкся и опустил руку. – Я когда вернулся в Коноху, сам не свой был, всё было настолько плохо, что я себя мертвецом чувствовал, будто умер я, понимаешь?
Выражение лица Итачи оставалось непреклонным.
-И тут ты. Ты всё-таки добился, чего хотел, и всё у тебя хорошо, прекрасная карьера впереди… Мне стало обидно за себя. Что я такой долбоёб без будущего, а ты… ну…
-А я долбоёб с будущим, да? – передразнил его Итачи, искривляя губы в усмешке.
-Нет, ну я же не хотел ска…
-Да ладно тебе, Шисуи, если бы я не был таким, мне бы хватило ума не заводить с тобой дружбу. Что же касается твоего длинного языка, то мне плевать, чем была мотивирована твоя болтливость, для меня важно, чтобы ты всё исправил.
-Ты что, рехнулся? – забыв о своей роли раскаявшегося безвинного, вздохнул Шисуи. – Как я тебе это исправлю? Уже все о вас знают, все! И потом, я всего-то и указал людям, куда смотреть, но никакого компромата на вас не собирал, так что это вы сами виноваты – недостаточно осторожничаете!
-Два года всё было нормально, - возразил Итачи сухо, - пока не явился ты. Не нужно переводить стрелки, это всё твоя вина. Тебе, стало быть, и исправлять.
-Ну как?! Итачи, как я тебе всё исправлю?!!
Итачи посмотрел на него с искусственным спокойствием во взгляде:
-А это уже не моего ума дело. И поторопись, Шисуи, потому что, должен тебя предупредить, когда наступит время мне отвечать перед всем кланом – а это время твоими стараниями уже не за горами, - я клянусь тебе, что один я принимать удар не буду. Тебя я потяну вниз вслед за собой, это понятно?
Шисуи, казалось, на миг потерял дар речи. По губам Итачи зазмеилась холодная усмешка:
-Что, думал, я не знаю, из-за чего тебя вышвырнули из полиции безопасности? Не знаю, с чьим сыном ты закрутил роман? Брось.
Шисуи предпринял попытку подняться, но ставшие вдруг ватными ноги не удержали его, и он рухнул обратно на табурет.
- Слушай, не делай этого, - прохрипел он умоляюще и так тихо, что едва сам расслышал себя. – У меня через два месяца свадьба, родители радуются, это единственное, что позволяет им закрыть глаза на всю эту историю со столицей…
- Свадьба, значит? – протянул Итачи. – А мне вот любопытно, невеста твоя знает, что ты трахаешь парней, или не знает? Может, сказать ей?
- Да знает она, - зло перебил Шисуи, - она сама… Мы договорились, короче. Потом переедем в другой город, где нас никто не знает, и там уже каждый сам по себе. И родители спокойны, и нам хорошо.
- Ловко вы придумали, - изумился Итачи почти что искренне, затем вздохнул: - Неприятно будет рушить такой хороший план.
- Ну и не рушь тогда, - огрызнулся бывший друг, слабо передёрнув плечами.
Итачи наградил его сочувственной улыбкой и развёл руками в стороны, будто сетуя на своё бессилие в данной ситуации:
-Не могу, Шисуи. Ты разрушил мою жизнь, я должен разрушить твою. Кроме того, пострадала не только моя репутация, но и Кисаме-сана. Кстати, его сегодня вызывали в управление безопасности – он не сказал, зачем, но я и так догадался: из-за тебя. Ведь он подписывал тебе рекомендацию год назад, ручался за тебя и твою компетентность, а ты видишь, как?.. – Он поднялся и обошёл стол, оказавшись у ссутулившегося гостя за спиной. В ухо Шисуи полился его исполненный пренебрежения шёпот: - Почему ты рушишь всё, что попадается у тебя на пути? У тебя была дружба со мной, ты её разрушил. У тебя была прекрасная возможность с полицией безопасности – и её ты разрушил. Ты можешь сколько угодно уверять себя, что после свадьбы и переезда для тебя начнётся новая жизнь, но я могу заранее сказать, чем всё кончится. Ты. Всё. Разрушишь.
Не выдержав, Шисуи развернулся и посмотрел в пытающие злобой и торжеством чёрные глаза:
- Когда ты стал такой сукой, Итачи?
Тот только усмехнулся:
- Я всегда таким был, ты просто плохо смотрел. А теперь убирайся отсюда, пока не вернулась моя семья.
Больше они не обменялись и словом: Шисуи поднялся, бросил на Итачи последний взгляд и, увидев выражение непреклонности на его лице, тихо вздохнул и вышел в прихожую. Итачи подождал, пока раздастся звук захлопываемой двери, и только после этого позволил себя рухнуть на освободившийся табурет. Сердце бешено колотилось в груди, в ушах шумела кровь. Он поднёс сжатую в кулак ладонь ко рту и с силой впился в неё зубами, но боль никуда не уходила – боль оставалась внутри, и жгла, и разъедала плоть, и отдавалась в теле мелкой дрожью.

@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Третья неделя. Превью + трейлер

viaorel:
Друзья! Подошла к концу вторая неделя, и совсем скоро мы с вами встретимся в начале недели третьей. Что ожидает наших героев? Возможно, эта карта-превью даст вам некоторое понятие.
Таро «Влюблённые» имеет одновременно сразу несколько значений. В первую очередь, она, конечно же, символизирует влюблённую пару. Во-вторых – братьев, то есть братское единство. Третье значение – дружеские узы. Обо всём этом вы получите возможность узнать в третьей части АУ «Шесть недель», а о ком будет идти речь в каждом конктерном случае – выяснится по мере прочтения.
Ниже мы предлагаем вам прочесть своеобразный трейлер к главам третьей недели, состоящий из отрывков текста, поэтому, господа, кто не любит спойлеров - не заглядывайте туда, пожалуйста. Остальным - милости прошу!

Трейлер. Осторожно, спойлеры!

Выйдя из лифта, Саске посмотрел на ненавистную дверь квартиры под номером 113. Он перевёл дыхание, поправил воротник рубашки, собрался с духом и – позвонил.
Дверь ему открыли минуту спустя. Саске почувствовал, как вся решимость мигом покидает его, сменяясь раздражением, потому как перед ним стоял не кто иной, как Сабаку Гаара. Красноволосый ублюдок, которого Саске меньше всего ожидал встретить в этой квартире рано утром, смерил его насмешливо-удивлённым взглядом и в своей отвратительно ленивой манере протянул:
-Ух ты, что тут у нас?

***
Орочимару тем временем открыл свою папку и выложил перед детективами несколько фотографий, при этом сказав:
-Найдите среди этих людей серийного убийцу.
Кисаме перегнулся через плечо Итачи и внимательнее вгляделся в каждое из лиц.

***
Злость и раздражение, подогреваемые на протяжении всего дня, нашли свой выход по их возвращении в резиденцию Намикадзе-Узумаки, и случилось это потому, что дверь им открыл Учиха Саске.
Несколько коротких мгновений хозяин квартиры и новый работник Намикадзе-сана смотрели друг на друга, и разумно остающийся в сторонке Гаара мог поклясться, что видит, как их взгляды соединила грозная молния – совсем как в манге. Затем Наруто открыл рот – и понесло-ось!

***
Взгляд его карих глаз внимательно прошёлся по лицу гостя, мужчина чуть нахмурил густые брови, явно пытаясь вспомнить, где они могли встречаться ранее. Канкуро избавил его от потуг и протянул руку первым:
-Здравствуйте, меня зовут Сабаку Канкуро.
Рукопожатие у Гая было крепким и уверенным – как и он сам. Мужчина взглянул на визитную карточку, которую молодой человек дал попросту по привычке, и удивлённо вздохнул:
-Вице-президент Sabaku-tech, ух ты!
-Да, а ещё я старший брат Гаары, одного из ваших студентов.

***
-Что ты здесь делаешь, Учиха? – угрожающим шёпотом поинтересовался блондин.
Саске растерялся: у него совершенно вылетело из головы, каким образом он оказался в этой комнате. Узумаки ждать ответа не стал и продолжил допрос, повысив голос:
-Тебе мало того, что ты в моём доме с моим отцом каждый день тусуешься, так ты ещё и в мою комнату полез? Да ты вообще в своём уме? Что ты о себе возомнил? Отвечай мне, Учиха, я к тебе обращаюсь!

***
«Надо же! – ведя сам с собой беседу в лифте, возмущался парень. – Меня назвать гомофобом! Да у меня брат геем оказался, друг семьи тоже – и ничего! Что этот Наруто понимает вообще?».

***
Итачи, на забывший о том, зачем завёл отвлечённый разговор, выбрал нужный момент и повторил свой вопрос:
-Так как у вас дела с Наруто-куном?
Саске, расслабившийся после долгой и интересной беседы, ответил сходу, а поэтому честно:
-С ним сложно.
-Почему?
-А он… - Младший Учиха посчитал, что поведывать всю историю с Гаарой было бы слишком долго, поэтому вспомнил ещё одну причину, по которой его раздражал Наруто: - …он буржуй.
И совершенно неожиданно для себя Саске улыбнулся.

***
-Так, что ты натворил, Сабаку?
-«Натворил»! - передразнил его Гаара, внезапно разозлившись. – «Натворил»! Узумаки, я не приличный мальчик, для которого чай в таких ситуациях означает просто напиток! По мне видно, что я потасканный, и Ли, будучи не слепым и не глупым, должен был догадаться о том, что меня никогда в жизни не приглашали просто «на чай»! Понимаешь?!
-Понимаю, не ори ты, - огрызнулся Наруто.
-Не ору, - уже чуть успокоившись, выдохнул красноволосый. – Просто… Злой на себя немного.

***
-Я ещё болею, понятно тебе? А ты меня лечишь.
-От воспаления хитрости, разве что.
-Помолчи, умник. Наруто должен думать, что его болеющего отца сильно расстраивает их с Саске-куном ссора, тогда его доброе сыновнее сердце не выдержит, он захочет мне угодить и попытается с ним помириться. Ясно?
-Ясно, - буркнул Какаши, зажигая сигарету. – Ясно, что вы с Обито два свихнувшихся идиота, лезущие не в свои дела.

***
-Ну бывай, Учиха, - Наруто, пристально и несколько задумчиво глядя на него, махнул рукой на прощание.
-Пока, - буркнул Саске в ответ и почему-то аж помчался к лестнице.
Одежда, обувь, вещи, ключ, лукавые глаза Хатаке, дверь, лифт и – улица.
Уже бредя по тротуару в тёмной коноховской ночи, Саске вдруг осознал.
Они с Наруто только что разговаривали.

***
Кисаме-сан будто бы нашёл нужные слова и, резко набрав в грудь воздуха, начал:
-Фугаку, послушай…
Отец знаком руки остановил его. Молчание возобновилось. Давящее, зловещее молчание. Итачи кусал нижнюю губу, то ли боясь что-то сказать, то ли сдерживая себя.
-Это правда? – наконец чужим, низким голосом спросил отец.
-Папа…
-Нет, ты! – Указательный палец отца устремился в сторону старшего сына. – Ты молчи! Я с ним разговариваю! Так что, Кисаме? – Голос его упал до хриплого полушёпота. - Правда?

***
-Привет, пацаны.
Красноволосый окинул его хитрым взглядом:
-А чего это вы, Забуза-сан, над Хаку зависли аки туча грозовая? Караулите, чтоб не украли, что ли?
Мужчина хмыкнул и забасил:
-А ты как думал! Ты что же, новости не смотришь?
На кукольно красивом личике Хаку отразилась скука: видимо, ему уже надоели упоминания об убийствах.
-Ну так я не хочу, чтобы его какой-нибудь псих выкрал и умертвил извращённо, - продолжил мерным басом объяснять Забуза. – Увижу такого любителя молоденьких мальчиков – сам умерщвлю. Вот этими вот руками.
И он продемонстрировал посетителям свои огромные ручищи, которые очень уж хорошо представлялись скорее на чьём-то горле, чем занятыми мирным перекладыванием книг. Наруто удивлённо присвистнул:
-Так что же, вы теперь за Хаку телохранителем везде ходите?
-А как иначе? – удивился великан. – В наше время никому доверять нельзя. За вами бы тоже, между прочим, не помешало последить, особенно за тобой, Гаара. Уж больно красивый.

***
В дверь кабинета постучали, затем её, не дождавшись ответа, распахнули – на пороге возник запыхавшийся и испуганный помощник учёного, молодой парень в круглых очках по имени Кабуто.
-Орочимару-сама! – завопил он прямо с порога и оглянулся через плечо. – Там Джирайя-сан! Я говорил, что вы заняты, но он не хочет слушать!
Итачи перевёл взгляд на мужчину: его змеиные жёлтые глаза недобро сузились.
-Знаешь что, Кабуто? Гони-ка его в шею, потому что мы тут немного заня…
Худенький Кабуто отлетел куда-то в сторону, и всё пространство дверного проёма заполнила мощная фигура седовласого мужика полубезумного вида, которого Итачи сразу вспомнил как лицо с фотографий на рабочем столе учёного.
«Должно быть, тот самый Джирайя-сан», - определил для себя Учиха.
-Тсунаде! – рявкнул новоприбывший, подозрительно быстро для своей комплекции подлетел к столу, ухватил худощавого учёного за грудки и приподнял его со стула. – Тсунаде-химе выходит замуж! Не за меня-я!

***
На этом моменте Саске не выдержал – поднялся резко, чуть не перекинув стул, и, не обращая внимания на удивление, плещущееся в голубых глазах, промаршировал на негнущихся ногах к выходу. На улице его догнали и крепко ухватили за плечо:
-Эй, ты чего?!
-Ничего! – рявкнул брюнет, вырвался и продолжил шагать по улице.
Наруто пошёл следом, стараясь не отставать.
-Да чего ты взбесился-то?!
Саске прикусил язык. Не отвечать. Не отвечать.

***
Незнакомец удивлённо моргал большими светлыми глазами и смотрел на хмурящегося парня так, будто он – восьмое чудо света.
-Ты ведь Учиха Саске, так? – переспросил он чуть увереннее.
Саске медленно, осторожно опустил голову в кивке. Странное лицо незнакомца осветила безумная радость:
-Боже мой, я не могу поверить, что это ты! – Он проворно преодолел разделяющее их расстояние, небрежно сунул букет подмышку и, ухватив руку брюнета, принялся с жаром её трясти. – Я же твой самый большой фанат! Как мне повезло!
Саске, забыв о ссоре с Наруто, повернулся к нему то ли за помощью, то ли за поддержкой. Тот выглядел окончательно сбитым с толку и переводил взгляд с незнакомца на Учиху и обратно.

***
-Знаешь, - он откинулся на спинку дивана, глаза его хитро заблестели, - вы совсем не меняетесь. Как в детстве ссорились на ровном месте, так и сейчас. Наверное, у вас какая-то редкая аллергия друг на друга.
Наруто непонимающе приподнял светлую бровь:
-Папаша, вы о чём сейчас?
Улыбка на лице Минато стала шире.

***
N_Fuchsmann (22:45):
Оперативненько ты меня нашёл, однако.

U-s@suke (22:45):
Сам-то как на мой блог вышел?

N_Fuchsmann (22:45):
Сила Гугла велика, Саске.

***
Многие люди, находясь в бешенстве, начинают орать бессмысленные обвинения, угрозы, оскорбительные слова. Итачи, никогда за свою жизнь не испытывающий ярости такой устрашающей интенсивности, не повысил голос – наоборот, он его понизил до сочащегося ядом шёпота.
-Не могу поверить, что вы это сделали.
Кисаме-сан, серьёзный, собранный, элегантный в своём дорогом сером костюме и с проблесками ранней седины в волосах, скрестил руки на груди и спокойно уточнил:
-А что я сделал, Итачи?
На миг подавившись удивлением от такого искреннего непонимания, молодой человек продолжил:
-Унизили перед всем коллективом, вот что. Растоптали то незначительное уважения, которое они ко мне питали. Уничтожили меня в их глазах. И даже этого не заметили. Не могу, блядь, поверить…

***
Наруто упрямо поджал губы и не стал отводить взгляда, хотя именно это хотелось сделать больше всего. Что-то в лице Гаары внезапно дрогнуло, поплыло, он устремился вперёд и, протянув одну руку, привлёк ошарашенного друга к себе. Его коробка с бенто перевернулась, ужасная еда потерялась в траве.
В ухо блондину полился едва различимый шёпот:
-Ну не путай разные вещи, Наруто. Ведь говорил уже: ты всегда останешься для меня близким человеком, никто тебя не сможет заменить. Нет причин ревновать.
Наруто не успел опомниться, как Гаара уже отстранился, даже отодвинулся немного и теперь, чуть ссутулив плечи, смущённо глядел куда-то в сторону.

***
-И на звонки она не отвечает.
Закончив своё печальное повествование, в его интерпретации переросшее из обыкновенной истории о неудавшемся свидании в трагическую балладу о любви, Шикамару уныло повесил голову. Сидящий напротив в шикарном кресле, больше напоминающем трон, Хьюга Неджи только и сумел, что протянуть разочарованное:
-Да-а…
-Я знаю, я знаю, что идиот!
-В том-то и проблема, приятель, что ты не идиот.

***
-Значит, - ступая внутрь открывшегося лифта, тоном инспектора полиции поинтересовался Гаара, - ты завтра идёшь куда-то с Учихой?
-Да. – Наруто, которого уже не первый год подвергали подобным допросам, выбрал стратегию поведения непробивного спокойствия – самую эффективную.
-И я об этом ничего не знал? – продолжал скрестивший руки на груди Гаара, сверля друга тяжёлым взглядом.
-Ну да.
-И, по всей видимости, не узнал бы, если бы не случайная реплика дяди Минато?
-Да, наверное.

***
-Твой брат ведь в полиции служит?
Саске кивнул, радуясь, что тема беседки развития не получила. Хаяте сухо кашлянул в кулак, облизал пересохшие губы и, отвернувшись к окну, добавил:
-Присмотри, чтобы не перегибал палку, а то беда будет.
-Ты сейчас о чём? – осторожно уточнил парень, зная наперёд, что ответа не получит.
Вернувшийся Генма присоединился к разговору в совершенно непринуждённой манере, будто вовсе не отлучался:
-О ком, Саске, а не о чём. Твой брат страдает гордыней, если ты ещё не заметил, и этот порок ведёт его по шаткой тропе.
Напомнив себе, что эти ребята знают гораздо больше, чем им рассказываешь, Саске подавил в себе зарождающийся суеверный страх, но внезапная слепая догадка заставила всё внутри него похолодеть.
-Вы не о том убийце, которого они сейчас ищут?..

***
Не в силах побороть соблазн, он спросил-таки, осторожно прощупывая почву:
-А у тебя с Гаарой проблем не будет, что… ну… что мы с тобой вот так пошли?
Наруто удивлённо вскинул светлые брови, потом, будто догадавшись, что стоит за вопросом, ответил, отвернувшись:
-Он, конечно, в восторге не был, когда узнал.
Что-то в груди у Саске отдалось непонятной болью: значит, всё-таки они вместе. Его спутник продолжил задумчиво, словно говоря сам с собой:
-Но на то мы и друзья, чтобы стараться понимать друг друга. Вот он и должен понять, что мне с тобой интересно, несмотря на… - Он хмыкнул, подыскивая нужные слова: - … на наши разногласия.
Саске и сам поразился облегчению, накрывшему его в тот момент. Наруто внезапно повернул к нему голову и улыбнулся так, что засветилось всё его красивое лицо:
-Ты не думай о нём плохо, Саске. Он бывает чересчур резок с людьми, я знаю, и он далеко не ангел, но для меня, - он положил ладонь себе на грудь, - он, наверное, так же важен, как для тебя твой брат. Без него не было бы меня теперешнего, и наоборот, понимаешь?

***
Гаара не отпускал его до самого рассвета: будил поцелуем в закрывающиеся от усталости веки, смотрел пристально, но ничего не говорил. Его глаза изумрудами отсвечивали в тусклом свете наливающейся плотью луны, умоляя: «Не засыпай, пожалуйста, не засыпай, я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась».

@темы: viaorel, ramen<3, Шесть недель, Арт, Фанфикшн

---

Новогодний тизер-2

Поздравляю всех с Новым годом!
Всем, кто читает "Шесть недель" и читал "Новогодний тизер", будет, наверное, приятно получить в подарок эту зарисовочку.
Все внимательно читаем шапку.

С любовью и уважением,
viaorel

Название: Новогодний тизер-2
Автор: viaorel
Бета: Leonia
Пэйринг: Кисаме/Итачи, тонкие намёки на Саске/Наруто и Ли/Гаара
Рейтинг: PG-13
Жанр: юмор, AU, fluff, romance, немного новогодней мистики (или волшебства, если угодно)
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
От автора: Внимание! Эта история является прямым продолжением sidestory «Новогодний тизер», который можно найти в архиве по этой ссылке (только для ПЧ), а также sidestory к фанфику «Шесть недель», который выставляется на дневнике mybmansion. Время до начала основных событий – 4,5 месяца.
Размещение: запрещено

Новогодний тизер-2

Новогодний тизер-2

1 января, 3:47

Тен-Тен обернула ему вокруг шеи разноцветную гирлянду, и он не стал её снимать – уж очень это выглядело по-новогоднему, даже кололась она как-то приятно. Все ушли жечь фейерверки на задний двор, а он остался – сказал, что подождёт, пока Наруто договорит с отцом по телефону, но на самом деле просто хотел побыть с ним немного наедине.
-Узумаки, - позвал он лениво из кресла, когда друг появился в проходе, - а неси-ка шампанское, я с тобой выпить хочу.
Наруто пытался всунуть мобильный телефон в задний карман кожаных штанов, но те облегали его фигуру слишком плотно и справиться с задачей никак не удавалось.
-Блин, как ты в них ходишь? – проворчал он, наконец сдавшись. – Всё, никогда больше твои шмотки не буду надевать, мне мои нервы ещё дороги.
Гаара расплылся в ехидной усмешке:
-Зато девочкам твоя задница пришлась очень по душе, ты заметил?
-Заметил, - бросил Наруто недовольно, разворачиваясь. – Подожди, сейчас за шампанским схожу.
Вновь оставшись один, Гаара решил поискать главный атрибут своего новогоднего маскарада – купленную когда-то ради шутки в секс-шопе плётку. Узумаки, конечно, строго-настрого запретил ему пользовать её на себе, но, чёрт возьми, руки так и чесались. И потом, если его всё-таки надумают убивать, он всегда может громко позвать ребят – Сакура наверняка не откажется поставить несговорчивому Узумаки замечательный фингал, такой фиолетовенький, подчёркивающий цвет глаз…
Плётка обнаружилась в щели между сиденьем и ручкой кресла. Заслышав приближающиеся шаги, Гаара поспешно нахлобучил на самые глаза фуражку, принял вальяжную позу и, когда Наруто вновь появился в проходе – на этот раз с бутылкой и двумя бокалами в руках, - томным голосом произнёс, поправляя краем плётки козырёк:
-А теперь иди сюда, Узумаки, я тебя любить буду. Брутальным образом.
На лице блондина появилось характерное скептическое выражение.
-Ну да, - протянул он, изогнув бровь, - уже бегу, хозяин. Вас что вначале: напоить, ублажить или умертвить посредством удушения гирляндой?
-Можно и без третьего, - усмехнулся Гаара, принимая у него свой бокал. – Наливай.
Наруто придвинул ближе стоящее напротив кресло и устроился в нём, а когда в бокалах запенилось игристое вино, спросил:
-Ну? За что пьём?
-А за что ты хочешь?
-Я?.. – Голубые глаза поднялись в задумчивости к потолку, затем вдруг заискрились идеей. – А давай так. Давай за то, чтобы в следующий Новый год…
Внезапно он прервался, нахмурился и потупил взор. Гаара, прочтя в этом жесте смущение, настойчиво переспросил:
-В следующий Новый год?..
На него нервно махнули рукой:
-Да дурацкий тост в голову пришёл. Забудь.
-Договаривай, Узумаки. Чтобы в следующий Новый год, ну? – не отступал Сабаку.
Сдавшись, Наруто набрал в грудь воздуха и на одном дыхании выпалил:
-Чтобы в следующий Новый год мы пили вот точно так же, как сейчас, только не вдвоём, а вчетвером. – По его вытатуированным щекам тут же поползла краска, и он в смятении залепетал: - Ну, ты понял, короче… Кампай.
Цокнули бокалы, Наруто торопливо осушил свой, после чего поднялся:
-Пойдём посмотрим, как там ребята с фейерверками шаманят.
Гаара не спешил пить своё шампанское – его зелёные глаза пронзительно и неотрывно наблюдали за лицом друга, заставляя его краснеть и отворачиваться.
-Пошли, - повторно позвал он, неловко переминаясь с ноги на ногу.
Гаара поднёс к губам бокал и сделал большой глоток, после чего с задумчивым и донельзя серьёзным видом изрёк:
-Так, напоить ты меня напоил. Теперь ублажай.
Вначале Наруто дико выпучил на него глаза, но когда до затуманенного алкоголем сознания дошла шутка, улыбнулся и ответил, продолжая недавно начатую игру:
-Но тогда мне придётся вас убить, хозяин, а я этого не хочу. С кем же я тогда буду проводить Загульные Пятницы?
Удерживать строгий вид больше не выходило – Гаара хихикнул:
-Чёрт, и то правда. Ладно, тогда пошли смотреть на фейерверки. – Поднявшись, он окинул критическим взглядом свой оголённый торс. – Но только после того, как мы найдём мой китель. Я ж замёрзну, да и потом, жалко будет потерять, там погоны и петлицы оригинальные.
Наруто нахмурился в попытке вспомнить, на ком он в последний раз видел чёрный китель с серебряными пуговицами, являющийся копией образца униформы солдата СС времён Второй мировой войны. За время вечеринки его успели перемерить, наверное, все из присутствующих – кроме, пожалуй, Хинаты, которая, лишь только заслышав о предстоящем стриптиз-шоу от «сладкой парочки», поспешила скрыться в своей комнате на втором этаже.
-По-моему, я последним видел его на Сае, - протянул он неуверенно.
Гаару эта новость определённо не обрадовала – он грязно выругался и, потянув друга за руку, направился прочь из комнаты:
-Пошли искать этого фетишиста, Узумаки, а то меня жаба задавит, если он с моей формой что-нибудь сделает.

1 января 6:04

Папа приоткрыл окно, чтобы выветрить дым от бенгальских огней из гостиной, да так и забыл о нём, поэтому по полу сейчас полз морозный холодок, кусая за голые ступни и пробираясь всё выше по телу. У Саске всегда первыми мёрзли руки, поэтому он не удивился, когда поднёс ладонь к лицу и обнаружил, что пальцы его напоминают ледышки.
Прикрученный едва ли не до минимума телевизор разбавлял предутреннюю тишину нового года монотонным бухтением, рядом, на диване, спала, положив голову папе на плечо, мама, в кресле напротив дремал дядя Обито с зажатым в ладони мобильным – видимо, обзванивал друзей, да так и заснул за этим занятием.
Саске повернул голову в сторону окна. Стоило, пожалуй, его прикрыть, ведь так и простудиться недолго, однако сил подниматься он не находил в себе совершенно – ноги были как ватные, в голове плыл хмельной туман и жутко клонило в сон. Сегодня мама отчего-то проявила особую инициативу касательно произнесения тостов, а так как Кисаме-сан не пил из-за проблем со здоровьем и папа из солидарности поддержал его, отдуваться пришлось младшим поколениям – дяде Обито и им с Итачи. У мамы любой тост начинался с: «Пусть в новом году…» и заканчивался, независимо от его середины, пожеланием сыновьям поскорее обрести счастье в личной жизни. После пятого раза это начало порядком раздражать, но никто не посмел перечить хозяйке стола, поэтому и Саске, и странно переглядывающийся с Кисаме-саном Итачи исправно пили, не забывая растягивать губы в улыбке и говорить в унисон: «Спасибо, мама».
Наверное, приснившийся ему сон являлся результатом выпитого за столом и наговорённого мамой – он не мог за это поручиться. Что это сон, он понял сразу – не потому, что, как ни старался, он не мог разглядеть лица того, кто сидел у его ног, и обнимал его колени, и нежно тёрся о них щекой – не поэтому. Всё дело было в тепле. От эфемерного гостя лучилось не просто тепло, а настоящий жар, как будто внутри него жило своё солнце – и его душа сама, не спрашивая разрешения у разума, раскрылась навстречу этому приятному теплу, а так ведь не могло быть в реальной жизни, верно?..
Как и в любом сне есть вещи, которые ты просто знаешь, детали, наличие которых ты принимаешь за данность, так и в этом сне Саске досталось некое неоспоримое знание – знание того, что странный визитёр, кем бы он или она ни являлись, был тем самым, особенным человеком, о котором весь вечер говорила ему мать. Этого не требовалось доказывать, потому как он был во сне, а где, как не во сне, можно позволить логике закрыть глаза на недоказуемость и просто позволить сюжету плыть по своему течению?
Саске не смог противиться соблазну и осторожно коснулся волос таинственного визитёра. Они были светлыми и очень приятными на ощупь - это всё, что ему было позволено разглядеть. Он почувствовал, как тяжесть, приятно давящая на ноги, исчезла – гость поднял голову, реагируя на прикосновение, затем разомкнул руки, обнимающие его колени, и взял его холодные ладони в свои, тёплые. Мягкий жар заструился по всему его телу, и когда добрался до сердца, Саске не выдержал и, чуть склонившись к лицу неизвестного существа, спросил: «Когда мы встретимся?».
«Скоро», - шепнули ему в самое ухо, и он протянул руку, намереваясь сомкнуть пальцы на чужом запястье, задержать, потому что знал – сейчас иллюзия кончится… но не успел.
-Ой, сделайте погромче, я люблю этот фильм! У кого пульт?
Саске дёрнулся и открыл глаза. Проснувшийся папа, растрёпанный после сна, рассеянно тыкал пальцем в телевизор, где как раз шла заставка очередного новогоднего кино, и дёргал жену за рукав:
-Дорогая. Дорогая, у тебя был пульт, да?
Всё ещё не до конца придя в себя и не совсем осознавая, что делает, Саске приложил к щекам ладони. Пальцы были горячими.

1 января 5:55

-Вы что, с ума сошли?
Итачи закусил губу, когда по открытой шее царапнула только начавшая проступать щетина, а мочку уха прикусили – небольно, но достаточно, чтобы по телу прошла тёплая волна возбуждения. Усилием воли он всё же взял себя в руки и отстранился, однако далеко уйти ему не дали – миг спустя он уже был прижат к двери их с Саске спальни. В комнате было ужасно темно, и ему удавалось различить лишь тень своего любовника. Кисаме, расправившись с его галстуком, с гулким рыком отшвырнул его в сторону и принялся поспешно расстёгивать его рубашку.
Это было натуральным безумием. Отец, мама, Саске, дядя Обито сидели в соседней комнате перед телевизором, и пускай сейчас все они спали – кто может дать гарантию, что прямо сейчас, например, Саске не проснётся и не захочет взять что-нибудь из комнаты? Как тогда объяснить всё это?
-Вы… - Итачи, задыхаясь, вцепился в волосы своего любовника, пытаясь отстранить от себя, образумить, однако на Кисаме его потуги не оказывали ровным счётом никакого воздействия. - …да вы с ума сошли…
Он подался вперёд и впился зубами в широкое плечо, сдерживая готовый слететь с губ стон. Кисаме шептал ему что-то севшим голосом, и прижимал к себе, целуя в макушку, и останавливаться не собирался. Окружающая их тьма будто специально тысячекратно усиливала ощущения от каждого прикосновения, и наслаждение заполонило сознание слишком быстро – поэтому до него не сразу дошёл смысл слов, произнесённых хриплым полушёпотом над его ухом.
-Ты мой, Итачи, слышишь? Ты только мой, запомни это. Мой…
Он смог ответить, только когда уже не висел безвольной куклой в крепких объятиях – когда силы постепенно начали возвращаться к нему, а он вновь обрёл способность соображать. Его уст коснулась поддразнивающая улыбка, которую, он знал, Кисаме не увидит, зато в том, что почувствует, сомнений у него не возникало.
-Ну а теперь потрудитесь объяснить, что на вас нашло, Кисаме-сан.
Его обняли крепче и прижали к сильному телу, давая ощутить быстрое биение чужого сердца.
-Я… просто очень хочу, чтобы в новом году ты тоже был со мной.
Итачи нашёл во тьме наощупь лицо любовника, притянул к себе за подбородок, крепко поцеловал в губы – и только после этого позволил себе саркастичный смешок:
-Был с вами? Это на вас мамины тосты так подействовали, что ли? – В ответ раздалось невразумительное хмыканье. – Слушайте, я очень надеюсь, что эта пословица про то, что как встретишь Новый год, так его и проведёшь, - неправда, потому что я вообще-то не горю желанием ещё когда-либо делать… это у нас в квартире, где за стенкой собралась вся моя семья.
На этот раз ему ответили облегчённым смехом:
-Я не суеверный. Но ты прав, конечно. Поехали ко мне?
-Да вы что, с ума сошли? – в который раз зашипел Итачи, удерживая любовника на месте. – Уже почти утро, а вы не спали ни минуты. Я вас за руль не пущу, понятно?
По его гладкой щеке прошлись дорожкой мимолётных прикосновений-поцелуев.
-Пустишь, - заключил Кисаме, явно улыбаясь. – Я пошёл тебе на уступки и не пил сегодня, как ты и просил. Теперь твоя очередь. Пошли.
-Подождите, - Итачи вырвал ладонь из мягкого захвата, - хоть застегнусь, ну?
Когда они, почти крадучись, подобно ворам, проходили мимо открытой двери, ведущей в гостиную, Итачи всё же задержался, чтобы взглянуть на свою семью. Оказалось, никто уже не спал: папа сквозь дрёму расслышал, что по телевизору начинается какой-то интересный новогодний фильм, и теперь перебудил остальных в поисках пульта, чтобы увеличить звук. Взгляд Итачи задержался на брате: тот, сидя в кресле, с невероятно озадаченным видом пялился на свои ладони, будто видел их впервые в жизни, затем приложил их к лицу – и, казалось, удивился ещё больше.
Он не стал спрашивать, что произошло, и только молча проскользнул за Кисаме в прихожую.


1 января 11:17

На улице всё ещё шёл снег. Ли сидел у окна и, положив локоть на подоконник и подперев ладонью подбородок, наблюдал за тем, как крупные белые хлопья чинно спускаются с затянутых серыми тучами небес. Снег оседал новым слоем на развороченных новогодними гуляниями улицах, обновляя идеалистическую картину прекрасного зимнего денька. Из кухни доносился приятный аромат чего-то готовящегося – Ли предположил, что сенсей взялся за очередной очень вкусный и обязательно полезный кулинарный шедевр.
В дверь позвонили – Ли повернул голову в сторону звука, однако из кухни уже затопали, и звонкий голос сенсея оповестил его, что он позаботится о госте.
-С Новым годом! – закричали из прихожей знакомым голосом.
-И тебя, дорогая, и тебя! – забасил обрадованно Майто Гай. – Ой, а что это тут? Подарки?
-Вам и этому упрямому придурку, да. Где он, кстати? Можно я ему по голове надаю за то, что с нами не праздновал?
-Ну иди, а я пока завтрак закончу. Эх, молодёжь! Сила Юности так и кипит в крови!
Ли развернулся на табуретке, готовясь встречать подругу. Тен-Тен забыла снять верхнюю одежду, поэтому на её полушубке сейчас сверкали, отражая разноцветный блеск гирлянд, принесённые с улицы снежинки. Она растянула пересохшие на морозе губы в широкой усмешке и, подбоченившись, дразняще протянула:
-А ты, между прочим, мужской стриптиз пропустил.
Ли вздёрнул бровь, выражая своё недоумение.
-Ну, - пустилась в объяснения подруга, расстёгивая полушубок, - это нас сладкая парочка на вечеринке радовала. В костюмы понаряжались, прямо шоу нам устроили. Серьёзно, жаль, что тебя не было, ты бы точно оценил.
Он состроил задумчивый вид и, возведя глаза к потолку, засомневался вслух:
-Хм-м, пускать слюни на разгорячённые телеса твоих юных распрекрасных друзей? Не уверен, что именно так я представлял себе семейный праздник Новый год. Подчёркиваю, Тен-Тен, - семейный.
-Ой, да заткнись ты, - отмахнулась она, присаживаясь рядом. – Я понимаю, что тебе с моими друзьями не очень-то хотелось Новый год встречать, но насчёт стриптиза ты зря. Ой, кстати, - она порылась в кармане пиджака и выудила оттуда какой-то предмет, поначалу показавшийся Ли просто прямоугольным кусочком плотной ткани с вырезанным в середине узором, но, приглядевшись, он узнал в ней петлицу – специальную нашивку на фирменную военную одежду. Определить её происхождение ему, впрочем, не удалось.
Тен-Тен с важным видом вручила ему вещицу, на которой ещё висели обрезанные по периметру бежевые нитки, и подмигнула:
-У крашеного с кителя срезала, когда он не видел. Думала себе в качестве сувенира оставить, но пускай тебе будет.
Ли повертел в руках подарок:
-А зачем она мне?
В глазах подруги заплясали лукавые огоньки:
-Ну, он у нас смазливая морда, а ты на таких падок – да что ты рожи мне корчишь? Падок, падок, давай смотреть правде в глаза. Так вот, пускай в новом году у тебя будет хоть сотня таких вот, как он, смазливых морд! Это тебе талисман такой, понял, да?
-Зачем мне сотня? – хмыкнул Ли. – Мне и одного будет достаточно.
На это Тен-Тен среагировала подзатыльником и шуточно-укоряющим:
-А вот не надо себя ограничивать, сраный ты романтик.
-Посмотрим. – Он ещё немного поразглядывал свой новый талисман, затем положил его в бумажник. – Хорошо, уломала, буду петлицу твоего крашеного хранить у сердца.
Она улыбнулась – на этот раз мягко – и с придыханием шепнула, скорее, сама себе:
-Я почему-то уверена, что она принесёт тебе счастье.
В ответ он, отбросив полушуточный тон, заключил её в крепкие объятия и, зарывшись носом в её пахнущие зимним морозом и дымом фейерверков волосы, шепнул:
-Спасибо.

@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн

---

Глава 14. Воскресенье 2 мая

Название: Шесть недель
Неделя: 2
День: 7
Автор: viaorel
Бета: временно не отбечено
Жанр (для второй части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.

Глава 14

Воскресенье 2 мая

-Где наш Чоджи? Где именинник?
-О, - фыркнула стоящая на крыльце ресторанчика «У Акимичи» Ино, глядя на приближающихся друзей. – Ну хоть у вас двоих всё по-старому.
На ней прекрасно сидело короткое синее платье с весьма откровенным вырезом, на плечах блестящей светлой волной лежали восхитительные волосы, а точёную девичью шею украшал серебряный медальон. Вид девушка имела совсем даже не радостный, какой в связи с праздником должна была, а несколько недовольный. Гаара, поднявшись по лестнице первым, вручил ей белую розу, которую та приняла с холодной благодарностью, и, поправляя тонкий галстук, спросил, корча из себя делового:
-А в чём дело, Яманака?
Ино чуть надула прелестные пухлые губки и раздосадованно махнула рукой в сторону входа:
-Да все пришли с какими-то новостями. Сакура перекрасилась, Сай наконец-то её нарисовал, как она давно хотела, Киба с Хинатой вчера на первом свидании были, Неджи и Тен-Тен квартиру себе нашли классную, Шикамару с сестрой твоей по телефону уже битый час воркует, оторвать его от трубки невозможно… В общем, у всех интересности. – В её огромных выразительных глазах заиграли умоляющие огоньки: - Ну вы-то хоть никакие новости не несёте? Мне уже надоело внимание обратно на Чоджи перетягивать.
Гаара настораживающе прищурился.
-Почему же, Ино-чан? И у нас новости. – Он по-хозяйски притянул к себе друга и с приклеенной счастливой улыбкой на губах сообщил: - Узумаки беременный! Тройня!
Девушка окатила его волной скептицизма:
-Иди ты, Гаара, со своими…
Договорить она не успела, потому как слушать её уже было некому: шутник сломя голову помчался внутрь забегаловки, спасаясь от гнева «беременного».
Внутри тоже было весело. Инузука Киба, держа в руке микрофон, краснея и стесняясь, ворчал в него какую-то заунывную любовную песенку под караоке (как позже выяснилось, проиграл спор). За праздничным столом, состоящим из нескольких сдвинутых вместе, безумная парочка Тен-Тен и Неджи соревновались, кто больше выпьет – видимо, игра только началась, потому что пока оба выглядели вполне адекватно. Стоящий за их спинами Шикамару разрывался между разговором по телефону и постоянным подбадриванием лучшего друга, а чуть поодаль устроился в крутящемся кресле Сай и с альбомом на коленках делал карандашные наброски участников безобразного конкурса. Возле стойки оживлённо сплетничали девчонки, Хината и Сакура, цвет волос которой действительно изменился – из розового превратился в насыщенно малиновый. Самого именинника было не видать, зато его отец был на месте. Заметив парней первым, он приветственно махнул им:
-Наруто-кун, Гаара-кун! Как здорово, что вы пришли!
-Здрасьте, - кивнул ему Наруто, подходя ближе, - а где сын-то ваш?
Акимичи-сан хохотнул и указал взглядом в сторону кухни:
-Ходит, проверяет и перепроверяет, чтобы всё было в порядке. Волнуется.
-А позовите-ка его сюда! У нас для него подарочек замечательный. – Он обернулся к Гааре, который сегодняшним утром был официально назначен хранителем продолговатой коробочки с подарком, однако того рядом уже не было – ввязался в беседу с Сакурой.
-Ой, ты себе не представляешь! – щебетала она, взяв друга под локоть и ненавязчиво уводя к ряду окон, то есть, в противоположную сторону от Сая. – Прихожу я вчера к нему с этой вот новой красотой на голове, а он как меня увидел – сразу свою дипломную отложил, буквально стянул с меня курточку, сунул какое-то платье (дорогое, кстати, на какие шиши он его купил?) и говорит, мол, переодевайся и садись вон туда, рисовать тебя буду.
-И что же, нарисовал? – уточнил Гаара, облегчённо улыбнувшись. Наруто, наблюдающий за ним со стороны, решил, что тот уже празднует избавление от назойливого внимания бледномордого художника.
Харуно сдула с лица малиновую чёлку и гордо хмыкнула:
-Ещё бы! Нарисовал, конечно! Чёрт, да если б я раньше знала, что всего-то и нужно было, что поменять немного внешность, я бы давно это сделала!
Наруто скосил взгляд в сторону Сая: тот, позабыв про свои наброски, сидел, подпирая голову ладонью, и глядел, чуть сузив чёрные глаза, в их сторону. И было в этом взгляде нечто такое, что заставило его подумать: нет, рано Гаара радуется. Рано.
-О, вон Чоджи!
Его схватили за рукав и куда-то потянули.
Именинник был одет в чёрный костюм-тройку, волосы его были подстрижены и красиво уложены, а на ногах блестели великолепием элегантные туфли – словом, выглядел Чоджи на все сто. Было, впрочем, очевидно, что чувствовал он себя в новом образе чрезвычайно неуютно. Возможно, по этой причине он постоянно сбегал на кухню – «проверить», всё ли в порядке. На самом деле ему было попросту неловко, о чём и свидетельствовали пунцовые пятна на плотных щеках и взволнованно блуждающий взгляд.
От Гаары и Наруто не ускользнуло это беспокойство, грозящее испортить Чоджи его праздник. Они переглянулись и, кивнув друг другу, направились к имениннику.
Все в компании уже давно привыкли к тому, что парочка Узумаки-Сабаку обожает дарить друзьям пакости – чего только стоили подарочки, которыми они «осчастливили» друзей на этот Новый год! Поэтому Чоджи, наученный опытом предыдущих лет, моментально насторожился при виде зажатой подмышкой у Гаары продолговатой коробки. Наруто, впрочем, в очередной раз оправдал репутацию человека с хорошо подвешенным языком и сгладил ситуацию длинной и проникновенной поздравительной речью, а когда подозрительная коробка с неизвестным содержимым перекочевала к виновнику торжества, предупредил:
-Ты, Чоджи, открой где-нибудь в сторонке, подальше от всех. Понравится – продемонстрируешь. Вообще мы с Сабаку думаем, что твою девушку точно приведёт в восторг.
-Очень символично, да, - с умным видом кивнул Гаара.
Чоджи осторожно повертел в руках символичное неизвестно что и, передёрнув плечами, вновь скрылся за дверью, ведущей на кухню, – искать укромный уголок. Вернулся он через пару минут, причём выражение лица имея самое что ни есть озадаченное: видимо, не решил, как ему стоит относиться к подарку. Но у парочки шутников, готовой к подобному повороту событий, всё уже было на мази, поэтому в ход была пущена Ино, предварительно шёпотом предупреждённая, «чтобы повлияла». Та, будучи любительницей шуточек, не мешкая ни секунды, ухватила бойфрэнда за руку и утащила смотреть на сомнительный подарок.
Вскоре они вновь появились в общем зале: на губах Ино играла шаловливая улыбочка, а вот с именинником произошли заметные метаморфозы; если точнее, то к костюму Чоджи каким-то образом был прикреплён тот самый подарок мелких пакостников – парочка прозрачных крыльев голубоватого оттенка, совсем как у бабочки. // прим. Авт. - В имени Чоджи присутствует слог chou, что означает «бабочка»//
Киба, узрев сие околосказочное чудо, забыл слова песни напрочь и принялся мычать в микрофон что-то нечленораздельное, Неджи и Тен-Тен отвлеклись от своей игры и теперь оценивающе пялились, Хината и Сакура переглянулись и одновременно прыснули со смеху. Посторонние посетители забегаловки тоже с нескрываемым интересом глядели на красного как рак парня.
-Символично, - самодовольно повторил Гаара и повернулся к Наруто: - Мы с тобой молодцы, Узумаки.
-О! – радостно воскликнула Ино, хлопнув в ладоши. – Наконец-то внимание вернулось к имениннику!

***
«Майто Гай, - Канкуро отложил книгу в сторону и устало потёр виски. Голова раскалывалась. – Того чудака звали Майто Гай».
После нескольких дней ментальных мучений подсознание наконец-то выплюнуло ему имя, однако легче после этого не стало ни на грамм.
В гостиной он сидел один: Гаара пропадал на какой-то очередной тусовке, Темари закрылась в своей комнате и не слезала с телефона уже больше часа, а он как раз приготовил себе кофе и собрался было почитать в тишине – как совершенно внезапно на него нахлынули воспоминания.
Воспоминания о том дне в больнице восемь лет назад, когда ему повстречался Майто Гай.
Он оставил тихо ревущего Гаару в гостинице и, убедившись, что тот уснул, вернулся, чтобы узнать, всё ли в порядке с тем несчастным мальчишкой – чувство вины не позволяло просто так вернуться в Суну.
Увидев в коридоре молодого мужчину, разговаривающего с медсестрой, он остановился, не дойдя до нужной палаты. При взгляде на его взволнованное лицо становилось понятно, что в беде кто-то очень ему близкий.
«Да я только что узнал! – говорил незнакомец медсестре тонким дрожащим голосом, едва справляясь с собой. – Что с ним произошло? Вы должны понять, он же… он же мне как сын, понимаете? Скажите мне, что произошло!».
Не особенно задумываясь над собственными действиями, Канкуро бесшумно присел на свободную лавочку в коридоре и опустил голову, чтобы не привлекать к себе внимание. Медсестра очень быстро отговорилась от убитого горем посетителя и, извинившись, скрылась, и мужчина ещё долго стоял возле двери палаты, глядя сквозь стеклянное окошко на находящегося без сознания парня. Канкуро молча наблюдал. Затем незнакомец принялся вышагивать туда-сюда по коридору, бормоча при этом что-то себе под нос. Наконец, он в приступе отчаяния упал на лавочку рядом с Канкуро и уронил голову на руки.
Взрослый Канкуро, размышляющий о том дне восемь лет спустя, не мог вспомнить, кто первым начал разговор. Скорее всего, он. Мужчину звали Майто Гай, и он работал воспитателем в приюте для сирот, а Рок Ли оказался его опекаемым. «Мой любимый ученик», - постоянно повторял он с многозначительным видом, рассказывая о мальчишке-айкидоке. Канкуро не представился – побоялся, да и в этом не было никакой необходимости, ведь Гаю необходимо было попросту выговориться, выпустить роящиеся в голове тяжёлые мысли, а на ком – не имело никакого значения.
На его исполненный душевной боли монолог ушло около часа: он то срывался на скороговорку, то внезапно замолкал и только хмурился. Из его спутанного повествования Канкуро узнал многое о жизни сироты по имени Рок Ли, для которого айкидо являлось не просто увлечением, а смыслом жизни, и который, вполне возможно, не сможет больше заниматься тем, что действительно любит.
Когда Гая подозвала к себе медсестра, Канкуро просто поднялся и направился к выходу. В голове звенела пустота. Он не гордился собственным бегством, и скрылся он не потому, что ему надоело выслушивать о чужом горе, а потому, что в груди жгло просто невыносимо, и казалось, ещё немного – и он попросту не выдержит и выдаст этому человеку всё. О себе, о брате, о том, как с ним тяжело, как ему порой бывает страшно, что с Гаарой действительно что-то не так, как с дядей…
Вспоминая это восемь лет спустя, Канкуро с удивлением осознал, что наконец-то понял, почему ему до сих пор было невероятно тяжело общаться с младшим братом. Стена, которую он же и воздвиг, была не чем иным, как отложившимися в памяти речами убитого горем Гая. Но ведь получался какой-то замкнутый круг: Гай и его опекаемый не были виноваты в том, что с ними произошло по вине Гаары, а Гаару нельзя было обвинять из-за травмированной дядей в раннем детстве психики, но и дядя ведь тоже – он ведь больной человек, как его можно винить в случившемся?.. Тогда кто, чёрт возьми, должен нести за всё это ответственность?
Усилием воли Канкуро отбросил прочь эти мрачные мысли – всё равно он не сможет найти на них сейчас ответ. И потом, гораздо больше его сейчас волновал не поиск виновников событий прошедших, а теперешнее положение вещей. Что Гаара и Ли делали вместе в тот день? Как они вообще нашли друг друга? И что это должно означать?
Он знал, что расспрашивать самого Гаару было бы бесполезно – он ни за что не скажет, а говорить с Ли ему отчего-то было неловко. Зато Майто Гай мог дать ему ответы на все вопросы – почему-то он в этом не сомневался.
Теперь, когда он вспомнил его имя, найти его будет легче простого.
Канкуро нашёл в телефонной книжке мобильного номер Шино:
-Алло, привет. Слушай, ты говорил, что у тебя связи имеются в полиции. Можешь выяснить адрес и место работы одного человека?.. Отлично, записывай имя.

***
-Ну всё уже, ребята, отпустите нас!
Гаара всучил микрофон Шикамару, тот, недолго думая, передал его растерявшемуся Чоджи, которого, к слову, таки заставили носить крылатый подарочек.
Их с Наруто уже добрых полчаса не хотели отпускать с вечеринки, заставляя то ещё выпить, то станцевать, то спеть – и всё это безобразие проводилось под лозунгом: «Ради именинника!». Сам именинник, к слову, уже давно и безуспешно просил оставить своих гостей в покое, но куда там! Пьяной Тен-Тен, которой Неджи, кстати, проиграл, было не то что море по колено – океан завместо лужи!
-Нет! – кричала байкерша, воинственно размахивая своей косухой (Хьюга отвернулся к окну и усердно делал вид, что это не его невеста). – Вы, красавчики, нам ещё одну песню должны!
-Да сколько можно-то? – возмутился Наруто. – У меня папа дома больной лежит, а тебе всё песенки!
-А у этого какая отговорка? – поинтересовалась стоящая рядом с Тен-Тен Сакура, указывая на Гаару.
Юноша расплылся в притворно вежливой улыбке:
-Это, перекрашенная Сакура-чан, совершенно тебя не касается. Иди лучше парня своего откачай, а то он на лавочке пьяный и никому не нужный валяется. Вот зачем пить, если не умеешь?..
Реплика эта вызвала колоссальнейший галдёж: Сакура обиделась на «перекрашенную», её поддержала голосистая Тен-Тен, к ней из женской солидарности присоединилась Ино; лагерю возмущённых девчонок противостояли Неджи и Шикамару, которым надоело держать в заложниках спешащих друзей, не переносящий споров Чоджи, а также Киба, который просто любил поорать.
Шумная возня вызвала интерес не только случайных посетителей, но даже заставила Акимичи-старшего выглянуть из кухни. Кончилось, однако, всё внезапно и даже как-то неинтересно. Проснувшийся от многоголосого крика Сай поднялся с лавочки, на которой доселе мирно сопел, шатающейся походкой приблизился к своей девушке и, опираясь на неё всем телом и дыша перегаром в лицо, неразборчиво пробормотал:
-Дорогая, тебе так идёт этот цвет! Давай я тебя нарисую.
После чего снова отключился и, если бы не устрашающе сильная в критических ситуациях Харуно, непременно свалился бы на пол. Сцена «чудесного» пробуждения словно протрезвила всех разом: если бы кто-то даже попытался сейчас возобновить спор, ничего бы не вышло, потому как все уже забыли, о чём шла речь и – главное! – кто выигрывал.
-Идите уже, - шепнул именинник, потянув Гаару за рукав. – Пока они ещё чего не выдумали, чтобы вас задержать.
Долго уговаривать друзей не пришлось – минуту спустя парочки и след простыл.
Они распрощались возле дороги: Наруто поехал домой, контролировать процесс лечения отца, а Гаара поспешил на встречу с Ли.

***
Луж в Озёрном парке после проливных конохских дождей действительно хватало, а ещё в это время дня он отчего-то буквально кишел детьми: мальчики и девочки, наплевав на обещания мамам осторожничать с одеждой, прыгали и резвились в воде, месили заползающую меж пальцев грязь босыми ступнями, запускали самодельные бумажные кораблики, играли в салки и творили ещё бог знает какие безумства.
-Надо было удобнее одеться, - вздохнул Гаара, с искренним сожалением оглядывая свои грязные туфли и мокрые края бордовых брюк.
Шедший рядом Ли опустил взгляд на свои не менее запачканные кроссовки и покачал головой:
-Не помогло бы. У меня тоже ноги насквозь промокли.
-Да, но ты хотя бы не одет в костюм, - возразил юноша.
За полчаса он уже успел неоднократно пожалеть, что встретился с Ли в той же одежде, в которой приходил на день рождения к Чоджи. Молодые мамы в удобных комбинезонах, с не накрашенными лицами и небрежно уложенными причёсками своими неприязненными взглядами не уставали напоминать ему, что выглядит он в общей композиции явно не к месту – как какой-нибудь упрямый пижон, детишки же глазели на него больше с любопытством, но, тем не менее, настроения их повышенное внимание ему никак не поднимало.
Ли шёл с ним бок о бок, засунув руки в карманы джинсов, и с улыбкой смотрел на резвящихся малышей.
-Знаешь, - протянул он мечтательно, - когда мы с Тен-Тен были ещё совсем детьми, то тоже любили играть в этом парке. Мы учились в разных школах, но встречались после занятий и приходили сюда. Снимали обувь, закатывали штанины школьной униформы (она мужскую носила, от юбок отказывалась, дурочка) – и прыгали, как сумасшедшие, по огромным глубоким лужам. Придумывали какие-то игры, ловили лягушек, брызгались друг на друга – словом, бесились. Потом грязные с ног до головы приходили, так Гай-сенсей заставлял нас самостоятельно одежду нашу стирать. Мы бурчали, конечно, но на следующий день всё повторялось – и так до тех пор, пока не высохнут лужи.
Гаара улыбнулся: припомнился вчерашний сон.
-А сколько тебе было, когда он стал твоим опекуном?
Ли остановился возле большой лужи, которую не просто так было обойти – оставалось только перепрыгнуть, и подал руку своему спутнику, помогая справиться с препятствием. Всё это он проделывал настолько непринуждённо и естественно, что Гаара не чувствовал себя ни капельки неудобно. Даже наоборот, время от времени проскальзывала мысль, от которой сердце начинало взволнованно трепетать: «Прямо как на настоящем свидании». Его никогда в жизни не приглашали на нормальные свидания, поэтому сравнивать было не с чем, однако от мысли этой в груди разливалось приятное тепло.
-Вообще-то официально он мне не опекун, - принялся объяснять Ли спокойно, - я рассказывал как-то, помнишь? Но мне было восемь, когда Гай-сенсей впервые пришёл к нам в приют, и вскоре они с дирекцией уже заключили касательно меня договор, который позволял ему забирать меня к себе на выходные и по праздникам, а каникулы я вообще все проводил с ним. С ним и Тен-Тен, конечно, - уточнил он, улыбнувшись.
Гаара рассеянно кивнул: он очень слабо представлял себе, что такое приют, но коннотация у этого слова была явно негативная, оттого ещё более сложной задачкой являлось связать с этим непонятным местом Ли – в его понимании, эталона всего положительного, что может быть в мужчине. Невероятно сложно было поверить, что когда-то этой сильной уверенной в себе личности не существовало, и на её месте был обездоленный и брошенный всем миром сирота. Наверное, ему было так одиноко!..
Словно прочтя его мысли, Ли со внезапно помрачневшим лицом произнёс:
-Мне не нравилось в приюте. Там… - Он прервался, ища нужные слова: - …там я не видел абсолютно никакого будущего. Понимаешь, трудно о чём-то мечтать, когда каждый день ты вынужден наблюдать, как большинство из твоих старших так называемых братьев постепенно скатываются всё ниже и ниже: с травки на растворитель, потом на внутривенные… Про девушек я даже и не говорю.
Он остановился у кромки одного из озёр. Ставший рядом с ним Гаара опустил взгляд на подёрнутую лёгкой рябью водную гладь – на ней, чуть искажённые, отражались их лица. Невдалеке стоял мальчишка с пустым пакетом в руках и наблюдал за плавающими на середине озера утками – видимо, своё угощение птицам он уже скормил и теперь приманить их было нечем.
Напряжённый взгляд Ли был устремлён вдаль, и искоса поглядывающему на него Гааре подумалось, что в карих глазах он различает настоящую боль. Он разомкнул пересохшие губы, думая сказать хоть что-нибудь, чтобы развеять это давящее молчание, однако Ли опередил его.
-В общем, тяжело там было, - вздохнул он полной грудью. – Когда Гай-сенсей пришёл к нам работать, первую неделю или около того он просто ходил вокруг, смотрел на нас и вовсю ужасался – ещё бы, он-то со своим идеализированным пониманием реальности совсем по-другому представлял себе приют. С его приходом стало… ну, не то чтобы сразу хорошо, но по-другому – точно. Этот его вечный оптимизм, смешные наряды, зарядка по утрам, Сила Юности… В какой-то мере ему удалось изменить всех нас. Но на меня его уроки оказали самое сильное влияние - наверное, потому, что, благодаря ему, я наконец-то увидел проблеск надежды: мне захотелось стремиться к чему-то, добиваться, стать кем-то. – Он со вздохом запустил пальцы в густые волосы. - Иногда я задаюсь вопросом, а что стало бы со мной, если бы он не повстречался на моём жизненном пути. И каждый раз мне становится страшно от этой мысли.
Гаара вновь опустил взгляд на водную гладь – он не знал, чем, какими словами отогнать нависшее над ними плотное облако печали. Где-то в районе сердца больно кололо – но совсем не так, как в детстве, а по-новому, странно, и что-то подсказывало изнутри, что именно в его силах остановить сейчас эту боль и сделать так, чтобы грусть пропала из глаз его спутника. Но, чёрт возьми, всё, что касалось этого человека, было для него таким сложным! Вчера, распрощавшись с Наруто, он долго размышлял над своим отношением к Ли и так и не смог справиться с разъедающими душу сомнениями: ведь эта привязанность вполне могла вырасти из чувства вины – с другой стороны, он теперь уже мог явно провести черту между теми, старыми чувствами, преследующими его всю прошлую неделю, и чувствами новыми, которым он боялся дать название. Он знал, что должен разобраться в этом сам, но дважды почти поддался соблазну позвонить Наруто и рассказать ему всё – каждый раз его останавливала мысль, что друг сейчас наверняка мыслями погряз в беспокойстве о здоровье отца и нагружать его сейчас ещё и своими бедами было бы попросту эгоистично.
Он повернул голову к своему спутнику, прошёлся взглядом по его чертам – и внезапно пришедшая на ум идея заставила его внутренне содрогнуться от мощного ощущения: да, это будет правильно, это будет идеально.
-Ну-ка, помоги мне, - он ухватился за руку Ли и приподнял ногу, чтобы развязать шнурки на туфле, затем проделал это со второй, стянул носки, небрежно сунув их в туфли, и нагнулся, принявшись закатывать мокрые штанины брюк.
Ли некоторое время молча наблюдал за его действиями, но когда пошли штанины, не удержался от вопроса:
-Что ты делаешь?
-А что, по-твоему, я делаю? – переспросил Гаара, распрямился и призывно хлопнул его по плечу: - Ну, давай, снимай!
С лица Ли постепенно сползло мрачно-задумчивое выражение, сменившись почти по-детски озорным – он одобрительно хмыкнул и нагнулся, чтобы расшнуровывать свои кроссовки.
Следующий час запомнился Гааре не иначе как отдельными образами. Яркое-яркое небо над головой с тонкими белыми облачками, лениво подгоняемые майским ветром. Ряды стройных деревьев. Холод, идущий от воды и кусающий голые ступни. Руки Ли, поддерживающие его, когда он спотыкался и, казалось, вот-вот упадёт. Лениво убегающая от него лягушка – такая вдруг классная, будто бы увиденная впервые в жизни.
Если это было свидание, то оно определённо пошло по очень странному пути, но сказать, что оба не получали от этого удовольствия – о, это означало бы соврать!
Гааре хотелось всего сразу. Хотелось вести себя, как капризный ребёнок, которого гувернантка оставила на пару минут одного, и он этим отчаянно пользуется. Хотелось произносить первое, что придёт в голову, и смеяться от души, и корчить рожи проходящим мимо насупленным «правильным взрослым», а ещё!.. А ещё нестерпимо сильно хотелось прильнуть к своему «сообщнику» в преступлении против законов общества, и ощутить его тепло, и раствориться в его крепких объятиях, чувствуя себя ни много ни мало – абсолютно счастливым…
Но, конечно же, он этого не делал, и это слегка портило общее впечатление, хотя на самом деле вполне хватало и того, что они сейчас были рядом и жили в одном моменте. Период безумства постепенно сошёл на нет, и теперь овладело спокойное лирическое настроение: они сидели на траве, мокрые, растрёпанные, босоногие, и смотрели на озёрную гладь.
-Действительно, столько уток здесь развелось. – От интонаций, сквозящих в тихом голосе Ли, создавалось впечатление, будто они сейчас находятся не в общественном парке, а в каком-нибудь безлюдном месте, по-настоящему наедине. Пряди его чёрных волос закрутились на концах от влажности и теперь забавно торчали в разные стороны. Гаара невольно задумался, каковы они на ощупь.
-Мы с Узумаки иногда приходим сюда с парочкой буханок хлеба – кормить этих обжор. Утки – как те голуби: сколько их ни корми, а им всё равно мало. Зато они забавные, этого не отнимешь. У нас, в Суне, уток вообще нет. По крайней мере, я не помню.
Ли скосил на него серьёзный взгляд:
-Ты часто думаешь о родном городе?
Гаара передёрнул плечами. Он и в самом деле не знал, как правильно ответить на вопрос. Многие вещи напоминали ему о Суне: песочные часы и кактусы в его спальне, жаркие летние дни в Конохе, которые они с Наруто обычно проводили за городом в домике на озере, приобретённом дядей Минато четыре года назад, а ещё – постоянная тишина в их огромном для троих человек доме. Совсем как в их старом доме.
Ли почему-то всё не отводил взгляд, смотрел серьёзно и одновременно очень тепло – как умел только он.
-Знаешь, я в последнее время всё чаще и чаще ловлю себя на мысли, что было бы, если бы мы никогда больше не встретились. Если бы я не вернулся в Коноху, например.
-Я тоже об этом думал. – Гаара поёрзал голыми ступнями по яркой весенней траве, подтянул колени к груди и обхватил их руками. – Но, похоже, нам суждено было встретиться так или иначе: уж слишком много совпадений во всей этой истории.
-Знаю, - кивнул Ли и произнёс вдогонку, понизив голос: – Фатум.
Гаара поднял на него удивлённый взгляд: именно это слово только что крутилось у него на кончике языка. И когда он понял, что это означает, внезапно удушающей волной накатил страх – не перед тем, что сейчас должно неизбежно произойти, а перед тем, что будет дальше. Он поспешно опустил голову, и когда Ли произнёс его имя, тихо и по-особенному, по телу невольно прошла лёгкая дрожь, а в висках оглушающе громко зашумела кровь.
-Помнишь, - продолжал Ли, - я говорил тебе вчера, что стараюсь всегда говорить людям правду?
Гаара кивнул и опустил голову ниже.
-А ещё что я не начинаю отношений с человеком без определённых к нему чувств?
Он снова кивнул и с трудом проглотил застрявший в горле сухой комок. Гаара явно почувствовал, как все звуки окружающего их пространства – визги детей, крики взволнованных матерей, призывное кряканье уток, привлечённых к берегу очередным ребёнком с угощением, - всё это отошло на задний план, единственным, что он мог сейчас воспринимать, был этот серьёзный голос.
Ли продолжил, и в каждом его слове сквозила абсолютная уверенность.
-Так вот, Гаара, я чувствую себя обязанным сказать тебе правду. Ты мне очень, очень сильно нравишься. – Он на секунду прервался, перевёл дыхание. – Для меня важно, чтобы ты знал о моих чувствах. Я ничего не стану требовать от тебя, если это не взаимно, но если ты…
Он замолчал на середине предложения и опустил взгляд вниз, на свою левую руку. Поверх неё лежала правая ладонь Гаары, по сравнению с его – маленькая, белая, изящная, однако сжимающая его ладонь с неожиданной силой, почти что с отчаянием.
Борясь с паникой и смущением, Гаара всё никак не мог поднять взгляд, но руки не отпускал.

***
-А почему ты бинты всё время носишь?
Лишь только последнее слово слетело с его губ, Гаара прикусил язык и принялся костерить себя за глупое поведение: почему первым, что он произнёс с тех пор, как Ли предложил ему быть вместе, должен был быть именно этот дурацкий вопрос? Ли, однако, почему-то не удивился – поднял свободную руку и с задумчивым видом покрутил перед собой.
-Последствия чрезмерного увлечения тайдзютсу, - нехотя пояснил он. – Одно время моя жизнь состояла из сплошных тренировок, а рукам это не нравилось – раны не успевали заживать. Отсюда шрамы.
-Ясно.
Гаара прочистил горло и хотел было сказать что-то ещё, чтобы как-то сгладить впечатление, но осёкся, когда услышал приближающиеся голоса. Прямо к тому месту на берегу озера, где они сидели, быстрым шагом направлялась парочка молодых патрульных. В руках у одного, с повязкой вдоль лица, имелся пакет со свежей булкой, его спутник держал в руках два пластиковых стаканчика. Стражи закона были настолько увлечены затяжной ссорой, что сидевшую невдалеке пару попросту не заметили.
Первый подошёл вплотную к кромке воды и, достав из пакета угощение, принялся нервно крошить булку и швырять куски оживившимся уткам-обжорам – те благодарно загалдели.
-Это несправедливо, Изумо, - принялся сызнова бурчать он. – Мне свидание пришлось отменить из-за этой чёртовой работы!
Второй, настроенный поспокойнее своего напарника-швырятеля, осторожно поставил на траву один из стаканчиков, а второй поднёс ко рту.
-Нужно быть серьёзнее, Котетсу, - поучительным тоном сообщил он. – Вся полиция нынче на ушах, ты не знаешь, что в уголовном творится. А я случайно Хошикаге-сана в лифте встретил, он по телефону с кем-то как раз разговаривал, так что я немножко в курсе. Патрули по всему городу разбросали.
Булка быстро кончилась, первый полицейский поднял с земли свой стаканчик и сделал из него добрый глоток, после чего вновь вспылил:
-Да кого здесь охранять-то? Малые одни бесятся!
-Ты шутишь, что ли? – возразил второй раздражённо и свободной рукой ткнул в сторону Гаары. – Вон, кандидат идеальный сидит! – Не дав «кандидату» даже времени опомниться, он тут же согнулся в раскаивающемся поклоне: - Извините, мне просто нужно доказать этому идиоту свою правоту.
-Эй, это кто тут идиот? – даже не взглянув на Гаару, взбунтовался его напарник. – Да ты сам идиот! Говорю тебе, Изумо, ты слишком любишь свою работу, это нездорово. Воскресенье – а ты радуешься, что тебя патрулировать вызвонили! И вообще, у меня свидание сорвалось из-за них! Тьфу!
И, подняв свой стаканчик с земли и едва не расплёскивая его содержимое себе на форму, он с важным видом промаршировал прочь, следом за ним засеменил его вежливый напарник.
Когда они вновь остались одни, Гаара искоса взглянул на своего теперь уже парня. Он всё ещё не мог определиться, счастлив или встревожен столь важной переменой в своей жизни, - чувства внутри перемешались, и это было чем-то совершенно новым, никогда прежде не испытанным. Всем, что он знал раньше, были непродолжительные интрижки, в которые он дьявол знает зачем ввязывался… И сейчас было банально страшно. Возможно, потому, что не хотелось ни разочаровать Ли, ни делать ему больно, ведь тот наверняка считает его каким-нибудь идеальным мальчиком и не видит истинной картины. А когда всё-таки увидит, что тогда?
Гаара настолько погрузился в размышления, что даже не заметил, как Ли поднялся на ноги, поэтому с некоторым удивлением воззрился на протянутую руку.
-Давай, - позвал Ли. – Уже довольно поздно, твой брат, наверное, волнуется.
-Он всегда волнуется, - буркнул Гаара, однако руку принял.
Надев обувь на подсохшие ноги и раскатав штаны, они окинули друг друга критическими взглядами и одновременно вынесли неутешительный вердикт:
-Ужасно.
-Мне в таком виде такси остановить не удастся, - хмыкнул Гаара и поднял с травы свой пиджак. – Ну, хоть рубашку мокрую есть чем прикрыть.
Подождав, пока он застегнёт пиджак, Ли нагнулся к нему и нравоучительно произнёс:
-Воротник поправить надо. О, вот так хорошо.
Закончив, он, впрочем, не отстранился. Одна рука легла на плечо Гаары, вторая мягко прикоснулась к затылку, пальцы осторожно погладили красные пряди.
Гаара нарочито медленно поднял голову, и когда взгляды их сомкнулись. Сердце забилось так быстро, будто норовило выскочить из груди, а тело напряглось, одновременно внутренний голос обвинительно зашипел : «Эй, ну расслабься, в первый раз, что ли?». Но расслабиться никак не получалось. Эта внезапная близость слишком опьяняла, и пугала, и возбуждала.
Ли склонился к нему настолько близко, что одна прядь его чёрных волос коснулась щеки Гаары. Юноша инстинктивно подался чуть вперёд, и уже ощутил на губах тепло чужого дыхания…
-Дядя, а почему у тебя коса такая длинная?
Оба вздрогнули и одновременно посмотрели в сторону голоса. Прямо перед ними стояла девочка лет десяти в белом платьице и в промокших насквозь босоножках. Её рыжие хвостики заколыхались, когда она, подняв свою круглую мордашку, принялась переводить взгляд с одного молодого человека на другого.
И тут посыпались вопросы. Много вопросов.
-А почему у тебя, дядя, глаза накрашенные? Как у мамы моей, мама тоже красится. Папа, правда, нет. А почему у тебя, дядя, брови такие густые? А у тебя, дядя, почему волосы красные? Ты с такими родился? Ты прямо как персонаж мультика, такой красивый и с красными волосами! А что вы здесь делаете? Вы тоже уточек приходили покормить? Уточки – они хорошие, они булочку любят. А вы любите булочку?
-Ну мы же не уточки, - пробормотал Гаара, воспользовавшись секундным перерывом в словесной атаке, во время которой дитё переводило дыхание.
-Моэги! – раздался вопль справа от них.
Совсем ещё молодая мамаша в комбинезоне и с хвостом таких же рыжих, как у дочери, волос семимильными шагами неслась к ним, оставляя без внимания грязь и лужи.
-Моэги! – уже строго повторила она, оказавшись рядом с дочерью. – Я что говорила тебе о разговорах с незнакомыми людьми?
Девочка обиженно насупилась и, опустив голову, промямлила:
-Не доставать расспросами.
-Вот именно! – Мать приобняла её за плечики, притянула к себе и взглянула на «жертв любопытства» маленькой Моэги. – Вы извините мою дочь, молодые люди, она просто иногда – ну как с цепи! Невозможно оторвать от людей, которые ей чем-то понравятся. Я на секунду всего отошла, мужу позвонить, а она уже ускользнула! Извините ещё раз. Пойдём, болтуха.
Помахав на прощание проблематичной девочке, парни переглянулись: момент был безвозвратно утерян, это было известно обоим. На самом деле обидно было гораздо меньше, чем смешно, поэтому на лицах обоих заиграла одинаковая дурацкая улыбочка. Ли отстранился и указал в сторону выхода из парка:
-Ну что, попробуем поймать тебе такси?

***
-Алло, Обито? – Намикадзе Минато прервался на приступ противного кашля. На том конце провода ждали. Прокашлявшись, мужчина осевшим голосом заговорил в трубку: - Какаши только что ушёл, к тебе направился. Ничем его не раздражай, ладно? Он не в духе сегодня.
-Хорошо, - прохрипели в ответ.
Минато натянул одеяло к подбородку. Чёртова температура никак не желала оставлять его в покое, сводя с ума скачками состояний: из-за неё становилось то удушающе жарко, то вдруг до безумия холодно – так, что не спасал даже зимний плед из верблюжьей шерсти.
-Обито, что нам делать? На работу меня ни Какаши, ни Наруто, ни даже Гаара не выпустят, придётся дома торчать. Ты вот тоже заболел. Рин в декрете. Кто работать будет? У нас контракт назревает, надо договариваться, с документами возиться, туда-сюда бегать. Я один никак не справлюсь.
-Не знаю, Йондайме-сама… - вздохнули в трубке, и тут же, почти без паузы, воскликнули вдохновлённо: - О, а давайте я вам племяшку своего в помощники отправлю!
-Какого? Итачи? – переспросил Минато.
-Нет, тот занят выше крыши сейчас. Ему-то, правда, поработать на вас не помешало бы, он недавно жаловался, что денег ему не хватает на квартиру… Ну да ладно. Я Саске предлагаю. У него практика кончилась, так что после пар он свободен. Я смогу ввести его в курс дела, чтобы не совсем с чистого листа начинал. Тем более, Йондайме-сама, вы ведь не забыли, что мы их с вашим Наруто подружить хотели?
Минато хмыкнул:
-Да я каждый день об этом думаю!
-Я тоже, - признался Обито. – Уж очень мне хочется, чтобы у них были хорошие отношения. Я, конечно, понимаю, что с нами, Учихами, дружбу водить не так-то просто, но что-то мне подсказывает, что у этих двоих всё будет хорошо.
Минато глянул на градусник – тот показывал тревожную цифру 37.9.
-Тогда ты поговори с ним, а потом перезвони мне.
Ответом ему послужил глубокий кашель. Минато посчитал, что это можно принять за: «До свидания», и положил трубку.
Распахнув дверь ногой, с подносом в руках в комнату зашёл Наруто.
-Так, разговорчики, - заметив в руках отца телефон, буркнул он. – Вот твой чай и лекарства.
-Спасибо, сына, - Минато принял у него из рук чашку. - Я с Обито, кстати, договорился, чтобы он помощника мне нашёл на эти дни.
Наруто отвлечённо кивнул. Он весь вечер ходил мрачнее тучи, но причину своего недовольства называть отказывался. Минато предпринял пятую за день попытку заставить сына принести ему ноутбук для работы, на что в пятый же раз получил резкий отказ и раздражённое: «Книжку читай». Покрутившись ещё немного по комнате, Наруто ушёл к себе.
Минато пожал плечами и принялся пить чай. Вскоре перезвонил с хорошими новостями Обито:
-Я поговорил с Саске, он завтра с утра к нам в офис забежит, надо забрать кое-какие документы, а потом вам их занесёт, чтобы было с чем работать, пока он с учёбы не вернётся.
-О, здорово! – обрадовался Минато. – Хоть оживление в доме будет какое-нибудь. А то Наруто весь на нервах почему-то ходит, Гаары нет, работать мне не разрешают, вот я и скучаю весь день, в комнате с книжкой кисну. – Он взял с полки принесённый сыном томик и окинул неодобрительным взглядом цветастую обложку. – Роман какой-то про космос…
-Да мне тоже уже осточертело без дела в кровати валяться, так что я всё-таки притащил кое-какие документики, разбираюсь тут... – Обито внезапно прервался, затем затараторил: - Ой, Какаши пришёл. Извините, Йондайме-сама, если он меня работающим застанет – съест и не поперхнётся. Надо срочно всё попрятать. Побежал!
Минато отнял зазвучавшую короткими гудками трубку от уха и усмехнулся.

***
-Какаши, - позвал Обито слабо, - иди домой.
Серые глаза опалили его раздражением.
-Я серьёзно. Ну незачем меня нянчить.
Какаши сжал холодными пальцами его обнажённое плечо и мягко толкнул назад, заставляя лечь на кровати, затем пододвинул ближе стул, на котором стояла миска со странно пахнущей прозрачной жидкостью и плавающей в ней губкой. Он взял губку, отжал и опустил Обито на грудь – тот вздрогнул: жуть как холодно.
-Сбить температуру надо, - спокойно пояснил Какаши, протирая влажной губкой грудь, живот, руки больного. – Таблетки лучше не пить, я и так тебя вылечу. Ну-ка одеяло убрал.
Обито нехотя откинул тёплое стёганое одеяло, оставшись лежать в одних только трусах и вязаных носках, которые когда-то подарила ему мастерица Микото. Представление Какаши в ипостаси исключительно его лечащего врача мало помогало искоренить растущее смущение – независимо от него зачем-то всё лезли воспоминания о студенческих годах, когда они ещё жили в одной квартире. В те времена, кажущиеся сейчас невероятно далёкими, всё было наоборот: Какаши, никогда не заботящийся о здоровье и расхаживающий в зимний мороз в осеннем пальто и в рубашках с открытыми воротниками, слегал на всю неделю с каким-нибудь бронхитом, а Обито, ворча на глупые привычки друга, просиживал у его футона целыми днями, покупал без разбору все лекарства, которые советовал аптекарь, делал за него задания по учёбе и порой так выматывался, что засыпал рядом, головой прямо на груди больного. Какаши никогда не будил его.
Обито поднял взгляд на друга – лицо того было сосредоточено и серьёзно, как у настоящего врача, занятого делом. Интересно, подумалось вдруг, ему сейчас тоже приходят в голову эти мысли?
-Перевернись, - скомандовал Какаши тихо, отчего-то осипшим голосом.
Обито сделал, как велели. Губку вымочили в растворе и, вновь охлаждённую, начали возить по его спине. Он крепко зажмурился и зарылся носом в подушку, надеясь, что таким образом отгонит накатившие внезапно воспоминания – не те, невинные, а… «Но времена уже совсем другие, - пришлось напомнить себе строго. – И мы уже не те, что были раньше».
Он повернул голову так, чтобы краем глаза видеть лицо друга, и позвал:
-Какаши.
-Хм? – не разнимая губ, отозвался тот.
Обито прикусил губу, уже пожалев о своей решимости. Однако отступать сейчас было бы глупо, поэтому он всё же произнёс, что намеревался.
-Я в пятницу… немного палку перегнул. Ты… извини, хорошо?
Что-то в красивых чертах Какаши от этих слов необъяснимо смягчилось, он ненавязчиво потянул его за плечо, призывая перевернуться, затем, когда Обито перелёг на спину, укутал в плед до самого подбородка, нагнулся к нему и, дыша ментолом в лицо, шепнул:
-Ты тоже извини. Я не хотел – про тебя и Рин.
По телу прошла волна лёгкой дрожи. Подлец Какаши не изменял привычке курить сигареты с ментолом, даже когда они были студентами – в те времена, когда они…
-Ты всё ещё встречаешься с тем парнем? – выпалил он невпопад, стремясь развеять наваждение.
Какаши отстранился, сел чуть поодаль.
-Я с ним не встречаюсь, Учиха, я с ним сплю, - вздохнул он, и в голосе его засквозила ни с чем не спутываемая горечь. – Это разные вещи.
После холодного растирания под пледом было очень уютно, но Обито всё же высунул руку и сжал холодную ладонь друга.
-А он об этом знает?
Какаши передёрнул плечами, не став отвечать.
Пришлось прикусить язык, чтобы не продолжить сыпать упрёками – завуалированными под расспросы взволнованного друга, но всё-таки да, упрёками. Ему никогда не нравился Ямато, и хотя они не виделись, пожалуй, уже лет пять, с того неловкого раза, когда Обито выбрал неудачное время, чтобы навестить лучшего друга, - при мысли о нём мигом дыбились внутри иголками негативные ассоциации: первые годы студенческой недодружбы-недоненависти с Какаши, по-собачьи преданные, исполненные слепого обожания глаза младшего на курс мальчишки, саркастичная улыбка, расцветающая на губах Какаши всякий раз, когда он бурчал из-за присутствия Ямато у них в квартире: «А ты что, ревнуешь, Учиха?»…
Обито нехотя отбросил старую неприязнь. Тогда у него вполне были основания для подобных чувств, но сейчас, прислушавшись к себе, он вдруг осознал, что, помимо старых обид, в нём появилось даже некое подобие тёплого сочувствия по отношению к давнему знакомому. В конце концов, его тоже можно было причислить к их с Какаши клубу влюблённых неудачников.
-Мне Ирука вчера звонил, - внезапно подал голос Какаши. Обито повернул голову на подушке, стараясь поймать глазами лицо друга. Тот смотрел пустым взглядом прямо перед собой. – Поблагодарил, что я ему тогда, в пятницу, не дал напиться. Я, кажется, какие-то глупости в ответ морозил, не помню уже.
Обито задержал на пару мгновений дыхание и всё своё внимание устремил внутрь сознания, ища ответ, хочет ли он вообще начинать тему Ируки – начинать её сейчас, когда они одни, и рядом нет ничего не подозревающего об их прошлом Минато, чтобы служить неким останавливающим фактором в их с Какаши разговорах, вот-вот готовых перейти к сокровенному. Чутьё подсказывало, что об Ируке он не испытывает ни малейшего желания разговаривать ещё и потому, что…
«Ревность, да», - резко бросил внутренний голос, и Обито нехотя согласился. Трудно было открещиваться от собственных чувств, тем более, таких сильных, как это. Совсем немного, самую малость, но он всё же ревновал Какаши к этому внезапно вторгнувшемуся в их общий мир Ируке. Но – наверное, отторгал его присутствие Обито из прошлого, тот улыбчивый студент, некая часть которого до сих пор живёт в нём. Личность эта не желала уходить из-за чего-то незавершённого ранее, не пройдённого до конца, и именно этот Обито, вечно юный и такой вспыльчивый, до сих пор хранит в потайном ящике стола большие оранжевые очки с горизонтальной трещиной посередине и не может заставить себя выбросить бесполезную вещицу – слишком сильны были связанные с нею воспоминания. Этот Обито всегда нервничает, когда Какаши гостит у него, потому что не даёт покоя абсурдная мысль, что он каким-то образом обнаружит тайник и попросит его дать ответ – почему тогда очки символически полетели в мусорное ведро и ему сказали, что ничего не произошло, а сейчас они тщательно спрятаны, будто самая постыдная тайна…
Какаши внезапно обернулся и с грустной улыбкой убрал прилипшие чёрные пряди с его лица.
-Ладно, не бери в голову, Учиха, я ныть на его счёт не буду сейчас, - промолвил он чуть лукаво, поддразнивающе. – Тебе и без меня плохо.
Обито сердито насупился – не столько из-за слов, сколько из-за никак не желающей отпускать его мысли о тайнике.
-Иди домой, Какаши.
Тот только хмыкнул, затем откинулся спиной на кровати так, чтобы лежать головой на животе больного, и протянул, борясь с зевком:
-Ну уж нет, не отделаешься.
Обито недовольно забурчал и поплотнее укутался в плед.

***
-Орочимару-сама? – Кабуто просунул голову внутрь кабинета и поискал взглядом начальника.
Люстра, естественно, не горела, и окно было зашторено: хозяин не любил свет. Единственным освещением в комнате служила соляная лампа на столе, окрашивающая помещение в тёплые жёлто-красные тона и пляшущая искрами в холодных глазах Орочимару.
Кабуто присмотрелся внимательнее. На столе перед его начальником лежал мобильный телефон, с которого он не сводил задумчивого взгляда, будто ждал очень важного звонка – такого, что хоть ногти кусай в нетерпении, или же, наоборот, только что завершил какую-то беседу, от которой до сих пор не мог отойти.
Кабуто разрешил себе войти и прикрыл за своей спиной дверь. Он попытался сделать это как можно тише, однако учёного этот тихий звук заставил вырваться из пут напряжённых раздумий. Взгляд его ожил, морщинка на высоком лбу разгладилась, тонкие губы разомкнулись, однако научный работник предугадал вопрос и спокойно пояснил:
-Эксперимент завершён. Я распустил ребят, а то они сегодня ночью не спали даже, отчёт попросил сдать во вторник. Орочимару-сама… - Он нервно облизнул нижнюю губу, прежде чем осмелиться спросить. – С вами всё в порядке?
-Со мной? – Тонкие брови учёного поползли вверх. – Да, всё нормально, просто… - Он вновь опустил взгляд на мобильный, взял его в руки, зачем-то принялся нажимать там что-то – позже Кабуто догадался: попросту проверял в списке входящих звонков, не привиделся ли ему недавний разговор. – Мне только что звонил Учиха Итачи.
Кабуто, уже приготовившийся делать сочувственное лицо – на случай, если случилось что-нибудь плохое, - совершенно по-идиотски выпучил глаза:
-Сам?
-Сам, - подтвердил Орочимару кивком, и улыбка, появившаяся на его лице, была поистине очаровательна. – Но не затем, о чём ты подумал.
Пришлось маскировать смущение покашливанием в кулак.
Учёный откинулся в кресле, закинув руки за голову, и устремил взгляд в потолок. Когда он заговорил, Кабуто, думающий, что за годы совместной работы выучил повадки начальника назубок, поймал себя на том, что совершенно не понимает, какие чувства овладевают им сейчас – слишком странно звучал его голос: одновременно радостно, звонко, как у юноши, и как-то щемяще грустно, будто он вдруг стал старше на пятьдесят лет.
-Он занимается расследованием тех убийств, про которые сейчас по всем каналам трубят, слышал?
Кабуто на автомате кивнул: конечно, кто же не слышал?
-Он считает, что мы имеем дело с очень опасным серийным убийцей. Я склонен с ним согласиться. И даже более того, я знаю, что те четыре трупа – далеко не первые в его списке. Я чувствую.
-Орочимару-сама… - Кабуто, всегда умеющий сделать притворное лицо и вовремя скрыть истинные эмоции маской, в этот раз полностью потерял контроль над собой. – Вы не можете снова лезть туда. Вам нельзя снова браться за это, вы что, забыли?..
-Я ничего не забыл, Кабуто, - резко оборвал его учёный, поднимаясь и принявшись мерять комнату шагами – он не старался, но выходило всё равно едва слышно, вкрадчиво до невозможности. – Как я мог забыть, ну что ты такое говоришь? Но, посуди сам, я посвятил ловле таких вот подонков половину своей жизни, ведь не могу же я вот так взять сейчас и отказаться помочь, если действительно могу, правда? Тем более, Итачи-кун сказал, ему нужна всего лишь консультация, моя личность нигде светиться не будет.
Кабуто опустил взгляд на свои ладони и пробормотал, неловко шаркая носком ботинка по полу:
-Если бы это был кто угодно другой, вы бы отказали.
Орочимару замер на месте, и Кабуто явно почувствовал на себе его острый взгляд. Он не осмелился поднять голову.
-Да, возможно, - загрохотал тяжёлый голос учёного после мучительно долгой паузы. – Или нет. В любом случае, я уже согласился. Завтра утром я жду его у себя. А теперь оставь меня, мне нужно подумать.
Ноги не слушались, оттого двигаться было нелегко, однако, подгоняемый ледяным взглядом и ставшим вдруг невероятно неловким молчанием, Кабуто всё же справился с задачей. Уже у двери он обернулся и набрал в грудь воздуха, чтобы произнести вслух слова, которые жгли сознание с самого начала этого странного разговора, - но удержался и лишь тихо, как подобает хорошему подчинённому, прикрыл за собой дверь.

***
-Да он это, он. – Кисаме поставил на стол наполовину пустую кружку и вытер ребром ладони пивные усы. – Иди поздоровайся, ну чего ты?
Итачи ещё раз обернулся через плечо – быстро, даже как-то воровато.
-Ну да, он, - вздохнул он обречённо и сделал маленький глоток из своей едва тронутой кружки.
Бар, в котором они сидели, располагался недалеко от участка, поэтому невольно превратился в полицейское местечко: сюда забегали пропить получку, пожаловаться за кружкой доброго пива на непонимающую жену, отметить повышение или просто расслабиться с коллегами после напряжённого рабочего дня. Хозяин заведения всегда радушно привечал клиентов в форме, потому что никакому задире, сколько бы тот ни выпил, не пришло бы в голову устраивать разгром и ввязываться в драку в присутствии стольких стражей закона. Ребят из отдела уголовного розыска он, правда, несколько побаивался. Кисаме как-то полюбопытствовал и пробил его имя в базе данных – и выяснилось, что причина для страха у него имелась: в девяносто четвёртом его всерьёз прижали за подозрение в убийстве.
Кисаме посмотрел вначале на Итачи, затем перевёл взгляд на молодого человека за стойкой. Ошибки быть не могло: подстриженный почти наголо, без своих знаменитых кудрей Учиха Шисуи выглядел до жути непривычно, и, тем не менее, это был он – вытянувшийся и сильно похудевший, он теперь был лишь тенью того Шисуи, которого Кисаме помнил ещё с тех времён, когда Итачи был подростком. Помнится, и в старшей школе, и на первых курсах академии они были не разлей вода – потом, правда, что-то произошло. Что-то, о чём Итачи отказывается с ним говорить, что-то настолько серьёзное, что теперь, после года разлуки, он даже не хочет подойти и поздороваться со старым приятелем.
-Я не знал, что он уже вернулся, - хмыкнул он больше сам себе, размышляя вслух.
Итачи помрачнел лицом:
-Я зато знал. В столице дела не заладились – его из полиции безопасности со страшным скандалом вышвырнули. Кажется, он роман закрутил с тем, кого охранять должен был… В общем, тёмная там история, я в подробности не вникал.
Кисаме сокрушённо покачал головой: горько было слышать такое о человеке, которому он лично подписывал рекомендацию для перевода в очень престижный отдел специального назначения при полиции безопасности, созданный для охраны лиц государственной важности. Шисуи стал бы идеальным дополнением к их небольшому коллективу – если бы не эта его вечная безалаберность. Всё в его жизни катилось в тартарары именно из-за бессистемности его решений и поступков – Кисаме даже склонен был считать, что с Итачи у него всё разладилось именно из-за этого. Может быть, ляпнул сгоряча какую-нибудь глупость. Итачи ведь хоть и терпеливый, но если уже надумает себе что-то – попробуй его разубеди.
Видя волнение, написанное на лице напарника, он попробовал ещё раз:
-Ну Итачи, серьёзно, что ты как маленький? Сходи хоть поздоровайся, ведь лучшими друзьями были.
Тот посмотрел на него колюче, но всё же поднялся:
-Ладно.
Кисаме заказал себе ещё пива и стал наблюдать издалека. Не то чтобы у них с Итачи был какой-нибудь повод для празднования – нет, в бар сегодня их занесло случайно. Когда они забрались в машину на стоянке и Кисаме уже собирался заводить мотор, Итачи вдруг ни с того ни с сего признался, что не хочет возвращаться домой – там папа, который злится на весь криминальный отдел из-за переполоха с маньяком, и мама будет его полвечера расспрашивать про убитых мальчиков, о которых сегодня говорили по всем новостям. И к Кисаме домой он тоже не хочет, потому что чувствует: пока не вышвырнет из головы всё то, чему ему пришлось навидаться за эти дни, он не сможет успокоиться. На самом деле отдых был нужен им обоим, вспомнил Кисаме свои мысли, когда заворачивал на крошечную стоянку перед баром, – уж слишком давила на рассудок разница между фотографиями красивых юношей, которые приносили заплаканные матери, и тем, что им вчера пришлось извлекать из канализационных шахт.
Итачи теперь сидел на высоком стуле рядом с Шисуи и даже курил взятую у него сигарету. Кисаме почувствовал, как недоброе предчувствие зашевелилось где-то в груди. Ах, да, теперь он вспомнил, почему сразу же согласился порекомендовать его в токийский спецназ и почему вздохнул с облегчением, когда узнал, что Шисуи уезжает. Именно из-за этого. Из-за того, как они с Итачи смотрелись вместе.
Хоть их и связывали родственные узы, сразу определить это было невозможно – в глаза в первую очередь бросалось кардинальное различие их характеров. Шисуи был душой компании и обладателем самой обаятельной и бесшабашной улыбки, а когда у него ещё были кудри, имел вид этакого крутого хулигана. Итачи предпочитал узкий круг друзей, часто нацеплял на себя хмурый вид без причины и, вечно аккуратный в одежде и словах, напоминал посторонним какого-нибудь высококлассного учёного. Когда они находились рядом, оба такие молодые, такие разные, но будто бы дополняющие друг друга… Ещё в те времена, когда они были в хороших отношениях, Кисаме не знал, что за чувство заставляет его недолюбливать Учиху Шисуи, и только потом он понял: уже тогда он видел в нём потенциального соперника.
Итачи внезапно поднялся, и бледность, стёршая с его лица всю краску, невозможно было спутать ни с чем иным: это был едва, из последних сил подавляемый гнев. Шисуи порывался подняться, но тот резким движением усадил его на место, затем склонился к его лицу и принялся что-то очень быстро и очень тихо говорить. Кисаме приподнялся на своём стуле, не зная, стоит ли идти на помощь, но всё решилось слишком быстро – мгновением позже Итачи уже шёл к нему широкими шагами, оставив за спиной глядящего вслед глазами-блюдцами бывшего друга.
-Что случилось? – Кисаме пришлось проглотить комок в горле, прежде чем голос вновь принялся его слушаться.
Итачи ответил не сразу – вначале поднял свою кружку и одним махом осушил её до половины.
-Ничего, - бросил он резко, с грохотом ставя её на место. – Просто мне теперь известно, из-за кого весь участок знает о нас.

***
N_Fuchsmann (21:44):
Ты чего трубку не брал?

G_Sandmann (21:44):
Не мог, брат с сестрой мне полчаса мозг промывали. Тебе повезло, что ты единственный ребёнок в семье.

G_Sandmann (21:45):
Ты, Узумаки, наверное, тоже уже знаешь о тех трупах, да?

N_Fuchsmann (21:45):
Ещё бы мне не знать! Ты скажи спасибо, что я папе ноутом запретил пользоваться, так что он пока ещё не в курсе сегодняшних новостей. А то названивал бы тебе уже.

G_Sandmann (21:46):
Какие вы все паникёры, боже мой! Ну подумаешь, ещё троих нашли. И что теперь?

N_Fuchsmann (21:46):
А ты фотографии жертв видел? Твой типаж, между прочим!

G_Sandmann (21:47):
Узумаки, не доставай меня хоть ты! Мне от Канкуро хватило расспросов, где я был, каких подозрительных людей я рядом с собой заметил, как выглядел таксист и так далее.

N_Fuchsmann (21:47):
Кстати, о том, где ты был. Вы с Ли встретились? Всё нормально?

G_Sandmann (21:48):
Завтра расскажу.

N_Fuchsmann (21:48):
Что, серьёзное что-то произошло?

G_Sandmann (21:48):
Печатать лень. Но всё нормально. Как твой папа?

N_Fuchsmann (21:49):
Жив, но не здоров. Какаши его лечит, а я контролирую. Правда, час назад наш великий лекарь умчал к Обито-сану, так что я теперь один. Читал ему вслух какую-то хренотень про космические приключения, пока он не выдержал и не прогнал меня.

G_Sandmann (21:50):
Я бы тебя тоже прогнал за такое, Узумаки.

N_Fuchsmann (21:50):
Ну да. Слушай, приезжай завтра пораньше, хорошо? Мне придётся завтрак самому готовить, а это так скучно!

G_Sandmann (21:51):
М-м, ради стряпни Узумаки Наруто, непревзойдённого мастера пережаренных яиц и подгоревшего риса... Да ни за что в жизни!

N_Fuchsmann (21:51):
Слушай, тебе напомнить, как ты меня когда-то своими кулинарными ужасами пытался накормить, или сам закроешься?!

G_Sandmann (21:52):
Тихо-тихо, Узумаки, не надо так нервничать, я же пошутил. Я приеду раньше, обещаю.

N_Fuchsmann (21:52):
Как-то быстро ты сдался… Подозрительно!

G_Sandmann (21:52):
Вот и гадай теперь, что я хотел этим сказать, а я пока посплю. Завтра расскажешь, до чего додумался своим гениальным блондинистым мозгом.

N_Fuchsmann (21:52):
А ты, чур, расскажешь о том, что тебе, видите ли, было лень печатать!

G_Sandmann (21:53):
Хорошо, Узумаки.

N_Fuchsmann (21:53):
Отлично, Сабаку.

G_Sandmann (21:53):
Спокойной тебе ночи, Узумаки.

N_Fuchsmann (21:53):
Сладких тебе снов, Сабаку.

G_Sandmann (21:53):
Катись в ад.

N_Fuchsmann (21:53):
Взаимно.

G_Sandmann (21:54):
До завтра?

N_Fuchsmann (21:54):
До завтра.

@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн

---

Новый год на улице Конохи. Глава 4

Название: Новый год на улице Конохи
Автор: ramen<3 a.k.a. Юйка
Бета: viaorel
Фендом: Наруто
Дисклеймер: Кишимото Масаши
Пейринги: Наруто/Саске/Наруто, Кисаме/Итачи, Гаара/Ли + второстепенные
Рейтинг: R
Жанр: AU, romance, humor
Размер и состояние: миди, 5 глав, закончен
Размещение: только после согласия автора (с предоставлением ссылки) и только с этой шапкой
Предупреждения: AU, OOC (ооцэшище даже), fluff. Нецензурная лексика. Бессюжетие. Немножко всегейство и тотальное учихалохство. И, ребята. АНГСТ!
Посвящение: те же плюс мои настойчивые, страдающие читатели, мучающие сообщениями в личку.
От автора: Напоминаю женскому контингенту, что жанры "яой" и "сёнэн-ай" (в мультипликации то, манге или, вот, литературе) на этот самый женский контингент расcчитаны и отношение к реальной гей-культуре имеют весьма и весьма зыбкое. Поэтому, повторюсь, реалистичности не ждите.
Сразу приношу благодарности своему М.Я.Б.у viaorel, который выпытал сюжет обманными манёврами и пинал нежными словами; tevaorel, которая таки прочла (уй, и которой я забыла перезвонить!); Brutal Zombie за её "ну чё там?" и "а, да? Ну ничё"; Маргарите-сан, которая согласилась снова быть тестовым читателем, и папе. Папе, который, несмотря на "ЭТО Ж ПРО ПЕДИКОВ!", прочёл первую главу. Он лучший! *_*
Да простит мне великий бог фанфикшена, что я продолжаю испытывать его терпение!

Глава 4

Глава 4

Рама в комнате Саске была обыкновенная, не стеклопакетная, на двух задвижках. Последние пару лет её пытались к зиме заклеивать, но из-за регулярных визитов Наруто все попытки пали прахом; потому этой зимой Учиха Фугаку объявил поклейку переводом поролона и газет, вот Саске и терпел сквозняк.
Касательно же рамы Наруто за осень изобрёл новый трюк. Пластиковой членской карточкой (зала игровых автоматов, куда парни часто хаживали) он проникал в щель между рамой и окном. Это отнимало несколько минут, а также энное количество пыхтений с сосредоточенно высупленным языком, зато при правильном нажатии вознаграждалось двумя щелчками открытых задвижек. Таким вот проникновением со взломом Намикадзе периодически радовал младшего Учиху по утрам.
Утро тридцатого числа стало одним из них.
Снежные серые тучи с неба пропали; открылась по-зимнему высокая голубизна с оранжевым мазком рассвета у горизонта. Солнце казалось маленьким, далёким и колючим, оставляло длинные синие тени и резало глаза до слёз. Снег ночью всё же шёл - поверх старого, сероватого, лежал новый пушистый слой, отчаянно-перламутровый и, опять-таки, до слёз блестящий. Слежаться он ещё не успел, потому ветром его сдувало с крыш колючим сверкающим дождиком.
Наруто морщился, когда этот дождик влетал ему за воротник или в лицо.
У дома Учих джип Кисаме-сана, который Наруто видел вчера из окна, уже отсутствовал, а в остальном царила тишь и благодать. Намикадзе, в чьей голове ещё плескалась сонная домашняя теплота, зацепился зимними широкими штанами, когда перешагнул забор. Остановился у клёна; оценивая глазами скользкость ствола и веток, стянул с варежек колпачки, превратив в митенки, подышал на пальцы, согнул-разогнул их – и полез. Дважды, впрочем, он чуть не оставил Саске вдовцом, раз зацепившись за ветку петлёй на куртке, а второй едва не соскользнув с навеса.
В комнате воздух был заспанным и статичным, царил полумрак – солнце пока сидело на крыше и до окон не добралось. Под подоконником, в промежутке между тумбочкой и кроватью, была заботливо постелена целлофанка, как раз для таких случаев. Наруто с горем пополам расшнуровался и на неё приземлил ботинки, а когда спрыгивал сам, то запутался в занавеске и чуть не сдёр её с карниза, загремев рамой. Ну, ниндзя из Наруто был такой себе – сюрприз не удался.
- Ёптышка! – раздалось в темноте комнаты, откуда-то с кровати.
Хотя нет, удался - Намикадзе голоса не узнал. А затем, когда глаза привыкли к темноте, не узнал также и обитателя кровати. Бледный, тонкий и встрёпанный БЛОНДИН в трусах и майке явно не являлся Учихой. А Наруто, привыкший быть единственным блондином в вышеозначенной кровати, сюрприза не оценил.
- Саске, слышь! Грабят, в натуре! – хрипло спросонья ахнул незнакомец, садясь в постели и махая в воздухе рукой, словно пытаясь выловить оттуда Саске. – А хотя, чего это я?.. Ходь сюда, чмо, щас я тебя!..
При этом он попытался вылезти из кровати, но ногой запутался в пододеяльнике и чуть не упал. Ну да, тоже, в общем, такой себе ниндзя.
Наруто, заслышав имя младшего Учихи, произнесённое незнакомцем, почувствовал, что – всё, собственно, внутри живёт зверь и сейчас он вылезет наружу. А когда его ещё и чмом обозвали, то звериная энергия начала бесконтрольно просачиваться и переть отовсюду. Намикадзе быстренько стащил шапку, хрустнул шеей вправо-влево и шагнул вперёд. Незнакомец, пытавшийся нейтрализовать взломщика, неизбежно пал жертвой проснувшегося в Наруто ушиста. Парни повалились на постель. Последовало месиво рук, ног, элементов одежды и простыней с наволочками, сопровождающееся рычанием и матами.
- …Два тяжело дышащих блондина в моей кровати, а на эротическую фантазию всё равно не похоже, - огорчился Саске с порога ванной, промакивая волосы полотенцем. На Учихе красовался белый махровый халат, запахнутый просто плотнее некуда, и домашние штаны.
В луче электрического света Наруто с Суйгецу замерли и уставились на него: первый с занесённым кулаком и щерящимися зубами, а второй с отчаянным лицом готового принять смерть достойно.
- Наруто, прошу, услышь меня, - продолжил Саске тоном «ну что ты пялишься?». – Перестань лазать через окно. Ты скоро дерево несчастное с корнями выкорчуешь. Или под тобой навес проломится. Свернёшь шею – убью.
Суйгецу, за всю свою пёструю жизнь привыкший к неожиданным переменам ситуаций, расплылся под занесённым кулаком в улыбке и благодушно произнёс:
- А, Лидер-сама, это хлопец твой? – и, уже обращаясь к «хлопцу», добавил: - Привет, я Суйгецу.
Наруто зыркнул на него взглядом, ясно говорящим: «Привет, я твоя смерть», и гаркнул:
- У тебя левый ПАЦАН в ПОСТЕЛИ! – Потом усомнился, смерил свою жертву взглядом: - А ты хоть пацан? – Проскользил глазами вверх-вниз. – Сисек, вроде, нет. – И снова Учихе: - КАКОГО?!
Саске устало вздохнул и замахал рукой перед лицом, всем своим видом излучая вселенскую утомлённость жизнью. Ревнивость Наруто, особенно показная, вызывала в нём смешанные эмоции, от лёгкого раздражения до неконтролируемой радости.
- Наруто, - в состоянии злости Намикадзе воспринимал информацию исключительно маленькими порциями. – Это племянник Кисаме-сана. Он с нами останется ненадолго, у них дома потоп. Его зовут Суйгецу.
Наруто пуще прежнего оскалился. Зверя, прорвавшегося наружу, он явно пытался запихать на место, но выходило плохо.
Учиха попробовал снова.
- Он – кровать, - пояснил Саске, указывая пальцем, - я – футон. Футон. Пол.
- Привет. Я Наруто, извини, что набросился, - слепя Суйгецу улыбкой, обратился к нему последний, когда информационная сводка достигла мозга. Занесённый кулак превратился в протянутую руку. – Как дела? Не знал, что у Кисаме-сана есть родственники.
Суйгецу кривобокенько и нервно хихикнул в сторону хозяина комнаты:
- С огоньком, да?
- Без мозгов – да, - поправил Саске.
- Э! – возмутился объект обсуждения. Он слез с Суйгецу и уселся в изножье кровати, не переставая улыбаться. – Ты не слушай, чего он тут тебе наговорил, всё враньё.Добро пожаловать на улицу Конохи!
- А, чувак, спасибо!
Только что готовые убить друг друга блондины принялись с усердием обмениваться улыбками и «давать пятёрки». Саске фыркал, роясь в шкафу, - подбирал одежду, стопочкой складывал её перед собой.
- Слушай, а что за «Лидер-сама»? – не унимался Наруто. – Это ж прозвищеего персонажа в игре, нет?
- А. Ну, тык.
Суйгецу сложил губки бантиком и сделал вид, что держит наперевес через плечо что-то тяжёлое и большое. Намикадзе, к сожалению, когда Саске однажды знакомил его с участниками своей команды, всё пропустил мимо ушей – пялился на татуированную спину учиховского персонажа, – потому Акулку не узнал.
- Я Акулка, их мечница, не? – подсказал Суйгецу.
- Оп-па! – обрадовался Наруто. Но тут же нахмурился: - Так это у вас общие интересы, а ты бабой бегаешь?
- Это хорошо или плохо? – тоже насторожился Суйгецу.
- Не знаю, - замялся Намикадзе.
- Ладно, светлые головы, болтайте, я переоденусь пока, - прервал их Саске, удаляясь в сторону ванной с вещами. – Кстати, я у Итачи про Ли и Гаару вчера всё выяснил, сейчас расскажу…
- О, окей! – оживился Наруто.
Блондины проводили Учиху взглядами. Когда дверь ванной захлопнулась, возвращая в комнату темноту, Суйгецу твёрдо и негромко произнёс:
- Н-да, я бы вдул.
Намикадзе почувствовал, как челюсть падает вниз. Он уже переквалифицировал гостя если не в друга, то в не врага точно. А тут такое.
- Чего?
Суйгецу– внимание! – облизнулся и улыбнулся, сверкнув острыми зубами. Наруто сглотнул.
- Говорю, парень ничего такой. Только глаз да глаз за ним, наверное?
Намикадзе даже сказать ничего не сообразил, а на пороге образовалась Учиха Микото. Она была зачёсана и умыта, чистый лоб чуть хмурился.
- …Конечно, а почему бы ещё такой шум, если не из-за Наруто.
- Утрое добро! – смешался тот. Ему было жарко, но куртку расстегнуть он как-то не додумался; потел себе тихонечко.
- Доброе утро, госпожа Учиха, - улыбнулся Суйгецу.
- Вежливый какой! – всё не могла нарадоваться последняя. – Учись, Наруто. Ладно, умывайтесь и кушать пошли.
Суйгецу закивал, подлетая с постели, а Намикадзе пучил на него глаза и молчал.
***
Сакура являла собою полную противоположность вчерашнего внешнего великолепия. На месте причёски у неё красовалась шапка, у которой по бокам, с ушей, свисали косички; нижняя половина лица утопала подбородком в километровом, казалось, шарфе. Веки и нос девушки покраснели. Она сидела на нижней ступени крыльца дома Намикадзе, нахохлившись, как воробышек, и уныло глядела на свои унты, носком одной из которых рыла в снегу ямку.
- Сакура-тян! – обвинительно прокричала Яманака-оба-сан с соседнего двора. Она вышла, тепло одетая, стряхнуть свежий снег с украшений во дворе и, увидев девушку, возмутилась: - Ты почему на холодном сидишь?! Немедленно встань! Опять балбеса-Намикадзе ждёшь?
Сакура отмахнулась от заботы и промычала что-то невнятное. Ожидать друзей на ступеньках крыльца – это она уже считала своей если не профориентацией, то хобби как минимум.
- Нару-тян, бегом! Сакуре ещё рожать потом, а он вразвалочку топает! – крикнула тётя Яманака уже в другую сторону.
Логически можно было предположить, что вниз по улице идёт Наруто. Он для виду, чтобы успокоить тётю, вроде прибавил шагу, но дошёл от этого не быстрее. Сакура навстречу другу кое-как задрала голову – мешал шарф. Друг, доковыляв, под стать ей надутый, с руками глубоко в карманах, уставился сверху вниз; пнул ботинком в унту, спросил:
- Ты чё?.. – Поморщился, уловив манеру Суйгецу, поправил сам себя: - …чего?
- Клуб влюблённых неудачников здесь? – буркнула девушка.
Наруто начал мелко пинать ступеньку, сбивая с неё снежную корку:
- Здесь, здесь.
Всю вчерашнюю уличную панику Харуно пропустила, новостями её завалила Ино уже вечером. Сакура пришла проведать Ли, который ночевал у Намикадзе: дядя Минато даже не поленился сходить к Майто Гаю, чтобы отпросить сына и объяснить ситуацию со всей возможной деликатностью.
- Бедный Ли, - Сакура со ступеньки вставать не спешила, упёрла локти в колени и положила подбородок в шарфе на варежки. – Как он?
- Да ты представляешь, оказалось, это он Гаару бросил, а не наоборот, - с отстранённым удивлением заметил Наруто, не переставая приходовать ступеньку. – А сам Гаара пропал. Темари говорит, его к бабушке в деревню увезли. Фигня какая-то происходит.
- Ничего себе, - точно также отстранённо удивилась Сакура. Минуту понаблюдала за избиением ступеньки, потом добавила: - А ты чего, сегодня тоже в клубе?
Наруто наподдал ступеньке от души, резко крутнулся на скрипучем снегу и с размаху плюхнулся рядом с подругой.
- Да тут, блин, острозубые наступают…
За завтраком Суйгецу будто подменили. От жаргона при Микото-оба-чан не осталось и следа. Он ел, хвалил, делился рецептами, демонстрировал широкий словарный запас, говорил с Саске об их чёртовой игре (Намикадзе не понял ни слова) и на игровом же сленге шутил, заставив младшего Учиху подавиться чаем от смеха и полностью игнорировать Наруто на протяжении всей трапезы.
А потом Микото-оба-сан неудачно откусила от мандариновой дольки так, что струйка сока, брызнув характерно, по-цитрусовому, попала Саске на скулу. Наруто и охнуть не успел, а догадавшийся про аллергию Суйгецу наклонился кзамершему Учихе и слизал сок с кожи, упомянув после про «природный дезинфектор слюну». Когда Саске пошёл с мамой мазаться мазью, то Суйгецу как-то так ввернул в обращении к Наруто пару фраз… таких, ну, невинных в общем, но весьма двусмысленных… Короче, Намикадзе не знал, что ему и думать, потому стушевался и скис; пора было возвращаться домой, пришлось кинуть Саске там с Суйгецу этим, Акулка, дери его мокона, тоже мне…
- Не думала, что у Кисаме-сана есть родственники… Ревнуешь никак? – подковырнула Сакура.
- Да Саске ведёт себя в последнее время, как не знаю кто! – начал воспламеняться Наруто, но подруга одёрнула.
- Молчи, вы надоели. Меня послушай, у меня свидание провалилось!
В рассказе Сакуры было множество действительно трагических моментов, вроде «двери не открыл» и «стул не отодвинул», но трагическими они являлись для женской части населения, а Наруто в неё не входил. Потому просто слушал и периодически поднимал брови вверх, позволяя подруге воспринимать его непонимание как возмущение. Но самой главной проблемой оказалось то, что…
- Он вообще не хочет меня трогать, понимаешь? Идёт в двух метрах, даже за руку не возьмёшь!
- А трогать будет бессмысленно, если ты со снега не встанешь немедленно! – прикрикнула Яманака-оба-сан, которая протряхивала гирлянду.
Наруто протянул Сакуре руку, помог подняться, подтолкнул по ступенькам вверх, к двери. Свои действия сопроводил философским:
- Ну… он же художник.
Как и другие люди, не связанные с творчеством, Наруто считал, что эта фраза всё объясняет. Сакура фыркнула.
- Ну… не сдавайся, - посоветовал Намикадзе беспроигрышное, открывая дверь.
- Наруто, - опасно хлюпнула носом Сакура у порога. – Я что, некрасивая?
Блондин остро и пронзительно зыркнул на неё глазами, а затем подзатыльником загнал в дом.
- Ты ведь прекрасно знаешь, что если бы не Саске, я бы любил тебя, безответно, кстати, так что нечего ныть.
- А так ты меня не любишь? – выдохнула она.
Наруто распрямился и посмотрел. Ну-у-у, приехали. Всё как надо, глаза опять на мокром месте: слёзы картинно дрожат, готовые перелиться на щёки, губам в такт.
- Вот дура, - поцокал языком блондин, хватая Харуновскую шапку за косички и завязывая их быстро у расстроенной под носом. Пробурчал: – Конечно, люблю.
У людей есть такая мода: если плохо, надо скучковаться; послушаешь, авось у кого ещё хуже? Глядишь, и полегчает. Наруто и Сакура скучковались в Намикадзовской спальне, вокруг Ли. Тот задумчиво качал пресс. Он был вторым в мире человеком, способным делать это задумчиво.
Вчерашний костюм Ли был постиран и сох на змеевике, потому на данный момент брюнет был одет в вещи более низкого и узкого Наруто. Тесная футболка, чуть короткая, на мышцах главного конохского спортсмена смотрелась – хоть сейчас в «Акацуки» заправляй, и даже начавшая пробиваться двухдневная щетина не мешала.
- Как твоя голова, Ли? – сочувственно осведомилась Сакура, легонько, почти невесомо погладив парня по локтю. – Болит?
Тот отвечал в верхнем, сидячем положении, по одной фразе за раз:
- Болит. Но ничего. Сам виноват. Нужно извиниться. Перед Неджи. За Хинату. Должен был. Остановить её. А не участвовать.
Харуно покачала головой, вздохнула:
- Да брось. Ты ни в чём не виноват.
- Как. Она?
- Я, честно говоря, не знаю. С ней Тэн-тэн должна сидеть, наверное….
- Сейчас ты свой сушняк успешно разовьёшь до обезвоживания, - раздражённо перебил их Наруто. – Перестань себя мучить и на вот, выпей воды.
Общими усилиями друзья вывели Ли из спортивного транса, напоили минералкой и уложили полежать.Парень не сопротивлялся, всё делал послушно и молча. Вытирая его густые брови и лоб от пота салфеткой, Сакура осторожно продолжила расспросы:
- А в общем ты как? Объяснишь, что случилось?
Ли тяжело смерил её взглядом из-под полуопущенных век, но всё же ответил:
- Я расстался с Гаарой. Ему так будет лучше. Я его торможу.
Харуно приобрела вид физика, который добрёл до края мира и видит с обрыва трёх слонов и черепаху.
- Я не хочу говорить об этом, - предотвратил в корне все возмущения парень. – Наруто, я сейчас отлежусь ещё минут пятнадцать, а потом проводите меня домой? Может, папа наорёт, так хоть лучше станет.
- Ли, - позвал Намикадзе; а когда брюнет поднял взгляд, расплылся в улыбке и поднял большой палец: - Сила Юности!
- Да, - вздохнул тот. – Да.
***
Саске не мог надивиться на собственную мать.
Она занималась тем, что перемещалась по дому с метёлочкой для протирки пыли в одной руке, миской мандаринов в другой, мугыкала себе под нос новогоднюю мелодию и обмахивала всяческие предметы наобум. Наоравшая вчера на Саске за то, что он отвлекает Кисаме-сана от работы, сегодня она этого самого Кисаме-сана вместе с Итачи выперла с утра пораньше улаживать рабочие дела и - к дедушке, в деревню. Выглядела при этом абсолютно довольной и угрызениями совести не мучилась.
Папа тоже оказался изгнан. Опять в магазин, на сей раз – за праздничными украшениями.
Женщины. Саске был рад, что у него ни одной не будет.
- Ага, ваще класс, и где это?
От созерцания мамы Учиху оторвало восклицание Суйгецу. Они как раз говорили за жизнь, умостившись в гостиной на диване, когда гостю пришла СМС, и он, явно ожидавший сообщения, с радостным лицом полез читать. Теперь же его тонкие брови хмурились. Он спросил, протянув телефон дисплеем вперёд:
- Саске, глянь, не шаришь, где это?
На экранчике всё было перелистнуто так, чтобы имя автора сообщения отсутствовало, и красовалось только название пригородного района, который юный Учиха ненавидел – там жил Дзюго.
- Да это рядом, здесь два шага буквально, – насторожился он. - А что?
Суйгецу разве что только на месте не подпрыгнул, обрадовавшись, подался вперёд:
- Не гонишь?!! Расскажешь, как дойти? Мне туды надо!
- Да я могу, в принципе, и проводить, а что ты там забыл? – выгнул бровь Саске.
Блондин обезоруживающе улыбнулся, замахал перед собой руками:
- Провожать барышень будешь или хлопца своего, а мне карту черкни на салфетке и порядок. Я один пойду. У меня там тёмные делишки-дела.
Саске пожал плечами, вооружился маминой ручкой для подписывания открыток и начал чертить, попутно что-то объясняя, а сам размышлял.
С одной стороны, он был до обалдения рад повстречать Суйгецу,то есть,Акулку, скоторой всегда чувствовал определённую компиляцию, и хотел использовать возможность пообщаться. С другой стороны, до Нового года оставался последний свободный день, назавтра предстояла традиционная безумие-беготня, и остаток спокойного времени хотелось провести с Наруто. Тем более что после праздника они сговорились разобраться в отношениях, и чем это могло кончиться – неизвестно. Да и с Суйгецу всю ночь болтали-хихикали…
- Отпад, Лидер-сама, благодарочка, - присвистнул последний спустя минуту, разглядывая салфетку с картой на просвет в сторону окна, как оценщик Сотбис – почеркушку Пикассо. – Я тады прям щас и пойду, чтобы не откладывать!
- А, хорошо, - кивнул Саске, хвостиком топая за блондином в прихожую зону. – Потеряешься – звони…
- М-м-м. – Суйгецу накнопывал на телефоне ответ и не перестал, даже когда натягивал свободной рукой шапку, влезал в куртку и вступал в обувь.
Мама, обычно начавшая бы беспокоиться, совать в дорогу онигири и петь напутственные походно-погребальные песни, продефилировала мимо, полностью игнорируя парней; наискосок сквозь гостиную из кухни она прошла, напевая, и смахивала с несуществующих объектов в воздухе несуществующую пыль. Саске обеспокоенно выкрутил шею.
- Утёк, - прокомментировал Суйгецу своё удаление за порог, не переставая клацать клавиатурой.
Оказавшиеся за дверью Неджи и Киба, которых гость не заметил даже, расступились и проводили парня взглядами. Повернулись к Учихе.
- Это племянник Кисаме-сана, у них дома потоп, вот он с нами и остаётся пока, - предвосхитил Саске вопрос, а затем предвосхитил и ответ: - Да, да, никто не думал, что у Кисаме-сана есть родственники.
После чего залюбовался живописными соседями.
Неджи, с гордо расправленными плечами и прямой спиной, выглядел холодно, строго и немного замученно. От вчерашней дикости не осталось и следа, зато появилась ссадина на скуле. Волосы его аккуратно лежали на плечах и за спиной, а одежда, идеально чистая и отглаженная, сидела безупречно – в пристрастии к аккуратному внешнему виду они с самим Саске всегда были похожи.
Чудный контраст Хьюге составлял Инудзука Киба. Откровенно несчастный и равномерно покрытый царапинами, с распухшей губой, фингалом и пунцово-лиловым ухом, он жалобно зыркалнезаплывшим глазом исподлобья и сутулился. Походил парень, в общем, на ободранного кошкой воробья. Но самым ужасным было не это, а надетый на Кибу костюм. Когда-то (когда обладатель ходил класс во второй средней школы в лучшем случае) костюм был вельветовым, но с тех пор много воды утекло, а также много моли пролетело мимо и сквозь. Кроме плешей, костюм имел ещё и изначально отвратительный цвет несвежей горчицы, который, выцветши, сделался окончательно неприемлемым. В довершение, обладатель со времён средней школы пережил критические гормональные изменения в организме, достиг периода полового созревания и вымахал; оттого рукава, например, заканчивались недостаточно рано для «три четверти», но и недостаточно поздно для обычных рукавов. Со штанинами было приблизительно тоже самое.
Саске не назвал бы себя великим модным критиком, но тут даже его покоробило. Он отвернулся обратно к Неджи и, указывая на скулу, поинтересовался:
- Откуда? Вчера же не было, вроде?
Неджи скривил нос, как от зубной боли:
- Две пощёчины от мамы и тёти, плюс две оплеухи от папы и дяди. И всё по одной щеке, вот и вылезло.
- Прости, - буркнул Киба как-то помято, явно не в первый раз за сегодня.
- Заткнись, отбивная, - прикрикнул Хьюга и пихнул его в плечо, к Саске в дом: - П-шёл.
Саске послушно посторонился, радуясь, что мама ушла на второй этаж и не видит отливающую всеми цветами радуги физиономию Инудзуки.
- Спасибо за вчерашнее, Саске, - деловым тоном начал Неджи. – Я и сегодня надеюсь на твою помощь. Видишь ли…
Тэн-тэн, просидевшая всю ночь у Хинаты (которой было плохо и физически, и душевно) утром доложила, что юная Хьюга абсолютно точно влюблена в Инудзуку и хочет быть с ним вместе, а вчера просто перепугалась от неожиданности и растерялась. Неджи, получивший взбучку от родни за недогляд за сестрой, на это хлопнул себя по лбу, потому как успел зачернить ничтожного смертного Кибу перед всей семьёй (а до того – и навалять гаду по шее). Когда же сестра узнала о драке, то ещё и прорыдала бонусных два часа. В общем, вдруг каким-то образом самым крайним, рыжим и левым одновременно оказался Неджи.
- План такой: я оперативно за два часа делаю из него джентльмена, подсовываю папе с дядей и – вперёд, пусть официально просит разрешения с сестрой встречаться, а иначе всё равно ничего не выйдет, – озвучил Хьюга монотонно. – Они строго смотрят, не покупаются - конечно, знают же идиота с пелёнок - и потому мнутся, но соглашаются: Хинате ведь отказать не могут, тем более, она всю ночь плакала. Тогда -вуаля, я снова хороший.
На каждое его слово Киба всё больше сжимался и спадал с лица. Саске же внимательно слушал, кивал, прислонившись к стене со сложенными на груди руками, и постукивал пяткой в шерстяном носке по плинтусу.
- Логично, - одобрил Учиха в конце концов. – А я чем могу помочь?
Неджи окинул широким жестом общую цветовую гамму и композицию Инудзуки, пояснил:
- Это я его прилично одеться попросил, на свою голову.
- Просто я… - попытался оправдаться тот.
- Просто ты похож на бомжа, - одёрнули его. – Саске, мои вещи ему большие, я выше. А вы приблизительно одного роста, найдёшь ему костюм с рубашкой одолжить? Я бы пока речь написал, что говорить.
Учиха закивал раньше, чем Неджи закончил:
- Да, конечно, конечно.
Напоминать человеческое существо Киба начал спустя минут двадцать.
На второй этаж вход ему был заказан – там была мама, – потому Саске снёс вниз всё своё богатство в два костюма и четыре рубашки.
- Переодевайся, - скомандовал сидящий на диване Неджи, быстро покрывая клочок бумажки иероглифами.
Учиха тем временем прикидывал - какой галстук подойдёт? – и пялился в пространство, пока до него не дошло, что в гостиной царит тишина и пауза, а побитый Киба в ступоре смотрит на хозяина дома и смущённо молчит. Саске сначала не понял, а потом в гневе сжал кулаки и заорал:
- Ты что, шутишь?!!
Неджи поднял голову от писанины, непонимающе моргнул пару раз, затем тоже вскипел:
- Инудзука, у тебя что, талант оскорблять людей?!! Да Саске на тебя не посмотрит, даже если будет пьяный, а ты окажешься последним человеком на Земле! Потому что ты не мужчина! Ты пентюх! – Втянул носом воздух и продолжил: - Если он тебе теперь откажется помогать, я его пойму и не обижусь! Но Саске, пожалуйста, не отказывайся, кто виноват, что моя сестра –пентюхофил? Можешь его стукнуть, я подержу.
Жмурящийся Киба при этом мелко прыгал и переминался на своих носках, втягивая голову в плечи, как будто ожидал удара. Одновременно он начал расстёгивать рубашку, а Саске с отвращением и досадой отвернулся. И помогай людям, называется.
Ожидаемо, в синем костюме Инудзука походил на сутенёра, а вот чёрный пришёлся к лицу.
- Ебабельно, - вынес Учиха вердикт и шугнул Кибу от души, произведя хищно-хватательные движения в его сторону под аккомпанемент клацнувших зубов.
- А-а-ай, Са-а-аске! – захныкал тот, прикрывшись руками.- Ну, прости меня уже! Не специально я!
- Ладно, фиг с тобой, - Учиха прикладывал намотанные на кулаки галстуки по очереди к горлу соседа, жмуря один глаз. – Просто не делай так больше, это отвратительно.
Галстук выбрали в итоге методом математически высчитанного тыка. Саске отряхнул горе-приятеля, оглядел. Фыркнул и повернул тыльной стороной к заказчику:
- Что скажешь?
Неджи одобрительно закивал, потирая подбородок:
- Фигово.
Сие обозначало «уже не чудовищно» и являлось комплиментом, потому Учиха обрадовался:
- Чудесно. А теперь забери его из моего дома.
Сперва, правда, Хьюга отдал Саске на проверку написанную для Кибы речь.
- «Премного благодарен», «отнюдь» и «благодетельных» вычеркни, он их банально прочесть не сможет, а так хорошо. Мне особенно понравился абзац, где Хината сравнивается с лабрадором, очень в характере.
Неджи поблагодарил, поклонил Кибу в паркет лбом и утащил учить текст.
***
- Быстро валите, пока я не передумала, да?
- Фукутайчо, передумайте! Передумайте!
- Итачи, в машину.
- Вон из моей кухни!
Мурыжившие подносы официантки притихшей стайкой замерли у стены, комкая руками ажурные форменные переднички. В дверях, ведущих из кухни в переулок за рестораном, Кисаме-сан с приказным выражением лица звенел ключами от машины. Метрах в трёх от него, вглубь помещения, Итачи вцепился в стальную каёмку тяжёлого, профессионального кухонного стола, на котором стояли сковороды и кастрюли с готовыми и полуготовыми блюдами. Его по пальцам, чтобы отпустил, Конан лупила толстенным свёртком скрученных трубочкой документов. На всю эту композицию замахивалась половником разгневанная шеф-повар: из-под съехавшей набекрень белоснежной накрахмаленной шапочки даже выбилась огненно-рыжая прядь.
Причиной безобразия являлась, конечно, туристическая вылазка направления «на деревню дедушке». Присутствующие Учихи готовы были костьми лечь, удавиться и съесть свой паспорт (возможно, даже в такой последовательности), лишь бы никуда не ехать. Конан, которая согласилась подменить начальство за ещё более увесистую плату в два самых ответственных дня, отметила слабый энтузиазм последнего и готова была уже передумать. Кисаме-сан, в свою очередь, начал терять терпение.
- Итачи-химе, - констатировал он. - Детский сад!
Тонкие ноздри того трепетали, но взгляд выражал крайнюю степень решимости:
- Пускай! Не поеду!
Раздались методические шлепки - это Конан вложила больше силы в удары бумагой по его пальцам. Учиха вцепился ещё пуще, так, что костяшки стали белёсыми с отливом в молоко.
- Хороший мой, ты плохой! – захныкала женщина.
Конец мученьям присутствующих положила шеф-повар твёрдой рукой человека, привыкшего отрубать рыбьи головы. Точнее, не рукой, а половником: им она зарядила сперва Конан по заднице, оставив на строгой юбке-карандаше мокрое тёмное пятно, а затем Итачи, не жалея, прямо по пальцам:
- Вон, я сказала!
Кисаме беззвучно зааплодировал. Конан подпрыгнула с ойком и приложила важные бумаги к мягкому месту. Учиха же вскрикнул и рефлекторно отпустил стол, моментально сунув костяшки пальцев в рот. Лицо его стало из несчастного озлобленным.
- Афтаф, та? – прошипел он сквозь кулак, лихорадочно оглядывая присутствующих. – Ну, ффё! – Затем извлёк руку из оральной полости, чтобы продолжить: - Тогда я утоплюсь!
- Где? – скептически вздёрнула бровь Конан, потирая юбку.
Находчивый Итачи пострелял глазами туда-сюда и кинулся снова к столу, с которым успел сродниться. На столе стояла двадцатилитровая кастрюля; её крышку Учиха сдёрнул и принюхался к повалившему оттуда пару.
- Вот! – триумфально воскликнул он, потрясая крышкой размером с маленький щит. – Утоплюсь в карбонаре!
За симбулькнулся головой в необъятное горло посудины.
- Моя карбонара! Тупая твоя грязная башка! Двадцать литров! Моя роскошная карбонара и твои секущиеся волосы в ней! – заголосила шеф-повар, поливая ударами сгорбленную спину Учихи.
- Неправда, не секущиеся, - возразила кастрюля.
Официантки у стенки начали прятать лица за подносами и друг у друга на плечах – хихикали. Конан скрестила руки с бумагами на груди и принялась косо ухмыляться, качая головой.
Спустя несколько секунд Учиха – нос которого венчало белое пятно соуса - из кастрюли был извлечён за шкирку, как вредный котик из рыбного лотка. А также поднят в воздух, перехвачен-перевёрнут и перекинут через плечо.
- Эх! Ух! Ё! – попытался возразить Итачи уже с высоты роста Кисаме-сана, но всё зря. Мужчина поудобнее устроил отбрыкивающуюся ношу у себя на плече, поправил и прихлопнул для пущего эффекта широкой ладонью по пояснице.
- За карбонару заплатишь, – посулил он. – А пока поехали. Девочки, скажите Итачи-химе пока-пока.
Официантки встали по стойке «смирно», разом поклонились и хором гаркнули «пока-пока». Конан махала ручкой, шеф-повар сымитировала плевок и потрусила половником.
В дверях Кисаме-сан присел, чтобы Итачи не зашибся.
***
Про омелу Наруто рассказала опять же Яманака-оба-сан. Она всё ещё была во дворе на обратном пути друзей из дома Намикадзе и винила себя и больше никого в происшествии с Хинатой. Оказалось, любящая западные традиции тётя составила декоративную шар-висюльку из омелы и остролиста и повесила на ветку одного из деревьев в парке – веселить молодёжь. Именно эта висюлька Кибе вчера в глаза и бросилась…Забава не удалась, а мать семейства Яманака огорчилась – потому, несмотря на эстетическую ценность, украшение решила снять. Во избежание.
Наруто еле-еле уговорил её не делать этого, посулив снять висюльку собственноручно.
- Ну хорошо… хорошо, - натужно согласилась тётя. – Только с Саске-тяном ходи! С Сакурой-тян не ходи, мне ещё пьяных Учих не хватало.
У пьяных Учих (по-настоящему пьяных, а не как Саске давеча) глаза наливались кроваво-красным, что выглядело весьма пугающе.
Наруто искренне обрадовался и, расфасовав унылых друзей по домам, помчался вырывать Саске из рук злобного Суйгецу; но вырывать никого не пришлось. Суйгецу куда-то улизнул, а Саске вольновисел через подоконник первого этажа в своём толстенном свитере и вяло забавлялся с Кибы и Неджи, которые вышагивали по дороге вверх-вниз метров на десять и что-то декламировали. Иногда Инудзука не то чтобы декламировал, а как-то просто проговаривал – тогда Неджи лупил его по голове.
- Заново давай!
- Хьюга-сан, Хьюга-сан, Хьюга-сан и Хьюга-сан! Светлоокие мои! Смею ли я…
Мозг Намикадзе услужливо изолировал эту часть сцены, решив, что хозяину просто лучше не знать. Вместо этого они (мозг и Наруто) залюбовались Саске и за этим занятием провели минут пять, пока их не раскрыли. Предмет любований склонил голову на руку, вопросительно вздёрнул бровь и улыбнулся. Это был редкий момент Учиховского благодушия.
Теперь они топали в парк, а в воздухе витала тошнотворнейшей степени романтика. Точнее, пыталась витать: её розовые нежные волны периодически спотыкались об угловатую и острую ауру Саске. Но сегодня даже это не мешало, и аура урчала довольно, когда амурные эфиры её оглаживали.
На фоне сих астральных войн трещал без умолку Наруто:
- Я уже дождаться не могу снежков, ух, уделаю тебя и Шикамару в этом году. – Ухватил поминально скривившегося по снежкам Учиху за руку: - Ва, холодные пальцы! – Достал из кармана варежку, сунул, не глядя: - На вот… э-э-э, о чём я?..
Саске в основном воспринимал его болтовню как молчание. Протянутую варежку послушно принял, сложил уже в свой карман, а голую руку Наруто охотно оплёл пальцами.
- А, да! Снежки. Жалко, Дзюго с нами не сыграет. Ему понравилось бы, может…
- Давай сегодня не будем про Дзюго. Вообще ни про кого не будем.
Наруто неопределённо скосил взгляд. Глаза его были тёмными – тень от ресниц убила лазурный блик. Он кивнул:
- Хорошо, - без недовольств и возражений, чем несказанно удивил Учиху. – Будет наш день, да?
- Да.
И всё было хорошо. И молодецкое катание с горки на заднице «как в младшей школе», и ритуальное вылепливание фаллического символа из снега, и самурайские бои на сосновых ветках. Такое «идеальное свидание» удивило бы Сакуру, но её товарищи себе другого и представить не могли. Кульминацией дня было Саскино благосклонное:
- Что, покажешь мне пару приёмчиков?..
Это дело Наруто обожал, пожалуй, посильнее некоторых видов ласк эротического характера. В ушу он был специалист, а Саске – нет. В остальных аспектах жизнедеятельности всё обстояло с точностью до наоборот, и только в родном боевом искусстве Намикадзе мог покрасоваться перед заумным Учихой. Саске просил его отчасти именно поэтому, отчасти потому, что ему доставляло эстетическое удовольствие наблюдать за Наруто в бою, и отчасти - из банального пацанячьего любопытства.
Полянка поровнее была избрана, как брюнету показалось, наобум. Прочь полетели шапки-варежки, позастёгивались плотнее все молнии. Счастливый, но пытающийся оставаться серьёзным Наруто сказал:
- Ладно, смотри.
И обманчиво-нежно скользнул вперёд, чтобы ласково оплести рукой запястье… мир сделал кувырок, взбрыкнули собственные ноги на фоне неба; секунда – и Саске идентифицировал своё высочество уже мордой в снегу, с заломленной за спину рукой и восседающим сверху Наруто. Воздух в лёгких отсутствовал.
Намикадзе склонился к Учиховскому беззащитному уху, наивно вылезшему молочной раковиной из угольного разреза волос. Сказал, задев шершавой сухой губой:
- Вот так тебя, - и тихонько захихикал.
Такого Наруто, который может непонятно что и непонятно как, искрит золотистым и светится, такого Наруто – ну очень хотелось.
Учиха терпеливо подождал, пока с него слезут, принял руку, поднялся. Разминая запястье, попросил:
- Так, ещё раз.
Далее блондин медленно повторял, с объяснениями, куда какую конечность вести и что делать с центром тяжести. Саске также медленно копировал его движения, проговаривая матчасть вслух. Потом повторял быстро. Практически все приёмы ему удавались с первого раза. От этого захватывало дух обоим. Наруто гордился Саске по-честному, с вернувшимся лазурным сиянием в глазах, заманивал в додзё и обзывал себя «гениальным сенсеем». Саске в додзё идти отказывался; ему хватало знания, что смог бы, если бы захотел. Приёмы он запоминал раз и навсегда, копил их и мечтал вступить с Намикадзе в шуточный спарринг. Да и вообще, для самозащиты полезно.
- Монстр, - одобрительно хохотал Наруто спустя двадцать минут, отряхиваясь от снега. – Так, а теперь возьми меня сзади за горло, вот так, - он показал как, выпятив одну руку треугольником перед собой, с вершиной в локте.
Теперь было практически всё тоже самое, только уже не мордой в снег, а затылком. Саске повторил за Наруто приём - и попался в коварные нити его гнусного плана. Распластавшийся на снегу Намикадзе (эрот-комплект; чувственный румянец, поверхностное дыхание, бесстыдно сияющие глаза прилагаются) указал склонившемуся над ним Саске пальцем куда-то вверх. Выдохнул:
- Гляди, омела.
Саске послушно задрал голову. Саске криво ухмыльнулся. Саске голову опустил.
…Вообще увлечённая молодёжь может болтаться на снегу долго, не чувствуя зарабатываемого менингита. Но Учиха был представителем сознательной молодёжи, потому менее сознательного и более увлекающегося Намикадзе из снега извлёк, чтобы больненько, но со смыслом приложить затылком и спинкой о клён, под которым они кувыркались и на котором висела омела.
За сим молодёжь продолжила увлекаться уже более глубоко и прочувствованно, с хрустящими вжиками молний и нагло ползущими под свитер холодными руками, к тёплому животу поближе. Молодёжь уже готова была проверить – а какова вероятность заработать простатит, если при минус десяти?.. – но тут аукнулось двумя знакомыми голосами. Сперва:
- Ой!
А за тем:
- Ёптышка!
Вспыхивать краской, опускать взгляд и мяться в таких ситуациях приходилось Наруто – за двоих. Саске небезосновательно считал, что это людям должно быть стыдно за то, что помешали и пялятся.
- Я вас слушаю, - так громко, как только позволяли остатки дыхания, заявил он, упираясь о ствол клёна согнутой в локте рукой, и развернул лицо к визитёрам. Глаза Учихи тут же настороженно сузились.
- Ой! – ахнул Наруто между ним и деревом.
- Ой! – эхом повторил Дзюго. Он шёл по тропинке, сбоку от которой размещалась полянка, вёл рядом с собой за руль-рожки велосипед, да так и замер. Его наивно распахнутые глаза и совершенно детское выражение лица плохо сочетались с внушительной комплекцией и ручищами-сковородками.
- Дз!.. Учиха, пусти… Дзюго! – засуетился Наруто, вывинчиваясь из своей западни с таким же перепуганным лицом, товарищу под стать.
Услышав собственное имя, великан перепугался, совсем как ребёнок, которого поймали за поеданием казённого варенья. Он сделал следующее: кинул свой моднявый велосипед – тот дзвенькнул о тропинку и поднял снежную пыль - и дал дёру.
- А-а-а, чёрт! – с досадой вспылил Наруто, кидаясь следом.
Все эти манипуляции Учиха Саске наблюдал, тихо офигевая. Возмущение его росло, заставляя делать это громко, под аккомпанемент завываний гормонального фона и яростного шипения внутреннего голоса.
- Какого хера, Намикадзе?!! – заорал он подбирающему велосипед блондину, который только что был извивающимся теплом в руках, а теперь вдруг оказался холодным и далёким.
Наруто, масштабов гнева Саске ещё не оценивший, с непониманием в глазах обернулся через плечо:
- А что такое?
«Значит, он тебя тут кидает посреди леса, в ваш день,одного, ради ойкнувшего Дзюго, и даже не видит в этом ничего зазорного», - подвёл итог внутренний голос, и холодная ярость затопила сознание Учихи.
Намикадзе поднял велосипед, закинул на него одну ногу и приготовился оттолкнуться второй, а в спину ему заявили:
- Поедешь за ним – можешь ко мне не возвращаться.
Наруто подавился от возмущения, снова обернулся. Лицо Саске в ярости становилось самодовольным и высокомерным. Блондин прищурил глаза и выплюнул:
- Смотри.
После чего всё-таки оттолкнулся и, мгновенно набрав скорость, помчался по тропинке вверх.
У Саске от ярости руки затряслись. Он со всей дури пнул клён. Шар омелы задрожал, золотистая верёвочка крепления не выдержала, и украшение грохнулось на землю.
- Не перегнул, не? – напомнил о себе ещё один из присутствующих.
- Ками-сама, и ты здесь, - не обрадовался Саске, играя желваками и буравя взглядом тропинку.
- Ого, меня так ещё никто не называл, - фыркнул Суйгецу. – Да чё ты, Лидер, дорогой, не тушуйся.
Саске рваными от переполнявших эмоций движениями поднял со снега шапку Наруто и его варежки, отряхнул ударом о бедро. Было обидно до ужаса. Сгущались ранние зимние сумерки. Спросить, что Суйгецу делал вместе с Дзюго, Учихе даже в голову не пришло.
***
Учиха Мадара был жгучим брюнетом с роскошной шевелюрой и бархатистым голосом. Лет шестьдесят назад.
- Я никогда этого не одобрю! – проскрипел он теперешний, сухонький дедушка в сивых космах и белых рейтузах-«трениках», слепо щурясь и обвинительно тыча скрюченным дрожащим пальцем в приезжих.
- О! – тихонько обрадовался Итачи. – Такого варианта я не учёл! Щас он закатит нам гомофобную истерику и домой отправит, ура!
- Итачи, внучок, - продолжил скрипеть дед, похлюпывая чем-то в груди, - ты за каким хером в светлый перекрасился? Мы ж, Учихи, брунэты! Вон, жёнушка на Учиху больше тебя похожа, тьху, стыдоба!
Итачи и Кисаме-сан, замершие у веранды, переглянулись.
- Дедушка? – сдерживая смех, позвал Кисаме.
-Потом поговорим, Итачик, – просипел дед и тут же ка-а-акгаркнул: - ЖЕНЩИНА!
- Кто, я?! – возмутился настоящий Итачи.
- Марш на кухню, обед готовить! Да поживее мне!
Кисаме-сан на этот раз не стал маскироваться под кашляющего. Он просто присел на корточки, чтобы хоть как-то скрыться за настилом веранды, и откровенно заржал. Возмущению же младшего из Учих, очевидно, не наблюдалось ни конца, ни края, ни предела. Он, как рыба, молча хлопал ртом и растерянно моргал, спазматически сжимая-разжимая пальцы на лямке своей пижонской вещевой сумки.
Дом деда Мадары («Клановая резиденция», - утверждал хозяин), по крайней мере внешне, совершенно не изменился. Остался таким, каким Итачи его помнил: мрачноватой традиционной махиной человек на двадцать, окружённой внушительным, выборочно ухоженным садом. Дедушка тоже совершенно не поменялся. Всё так же не выбирал слова, имел гадкий характер, пах чесноком и ничего не видел.
- Ладно, чего это я, сразу – обед? – смягчился дед, пошамкав губами какое-то время. – Иди, невестка… - Нахмурился, осведомился у Кисаме: - Кстати, как зовут?
Кисаме отнял голову от колен. Его лицо было абсолютно счастливым, острые зубы теснились в широкой улыбке и жизнеутверждающе отражали скудный вечерний свет. Он сделал радостный жест рукой от себя, словно кому-то что-то жаловал с барского плеча:
- Ну…
Итачи буквально увидел копошащиеся на кончике его языка трудночитаемые западные женские имена, беззвучно повторил одними губами: «Руку отрублю!», и изобразил обещание в пантомиме.
Кисаме-сан, которому веселье мешало думать, решил скомпилировать два женских имени из знакомых. Первой в его голову пришла, конечно, любимая Конан, а второй, внезапно – мама Наруто. Секунду он вспоминал, как её зовут, а затем выпалил:
- Конина! - И тут же сделал круглые глаза, прихлопнув рот ладонью, как малыш, который сказал «плохое слово».
Итачи изобразил, куда именно он запихнёт Кисаме его отрубленную руку.
- Иностранка, штоль? – не растерялся дедушка.
- Кореянка, - повторил мужчина барский жест. Его широкая грудь мелко сотрясалась от какой-то особой, глубинной формы похихикивания.
- Понял. Ко Нин А, значит, - кивнул дед сам себе, переделывая имя на нужный манер, протянул к Итачи руки и произнёс: - Иди, невестка, дедуля тебя обнимет.
Худшие воспоминания первых десяти лет жизни Итачи были связаны с дедушкиными объятиями. Это было как если бы вы получили травму детства, когда вас укусила собака, стали их бояться, потом от фобии вылечились, и в тот же день вас снова укусила бы собака.
Итачи обречённо стянул с плеча сумку - она с мягким «паф» приземлилась на веранду – и подался вперёд, борясь с желанием сомкнуть хватку на дряблой, по-птичьи тонкой старческой шее. Дед, чуть попыхтев, скрупулёзно обнял «невестку» везде от затылка до середины бедра. В конце его манипуляций внук с абсолютно неудивлённым лицом чуть дёрнулся, скривив нос, как если бы его ущипнули на предмет проверки филейной части.
В общем-то, так и было.
- Теперь пошла готовить, быстро, - потерял дедушка всякий интерес к уже ощупанному телу, а сам поманил пальцем Кисаме, заставил наклониться и прошипел ему на ухо, негромко, на все окрестности: - Зад тощий, больше троих не родит.
Ну что ж, сходство Итачи с матерью в очередной раз подтвердилось: про Микото дедушка в своё время сказал то же самое. «Ко Нин А», который, послушавшись главу клана, разулся у веранды и теперь влезал в тапочки перед сёдзи, при этих словах сделал возмущённое лицо. Затем изобразил, что достаёт отрубленную руку Кисаме из оттуда, куда запихнул её, и убивает ею дедушку.
Кисаме решил, что троих ему будет вполне достаточно, и благодушно отмахнулся:
- Да ничего!
И ещё, если мужчина не ошибался, то его организм от невозможности захохотать начал пускать углом правого глаза слезу.
- Помрёт наш клан с такой рождаемостью, - сокрушился дед, поглаживая скрученными пальцами свои седые космы. – Ладно, внучок, иди, и тебя обниму, штоль.
Кисаме никогда никто «внучком» не называл, и мужчина с некоторым волнением и вполне платоническими чувствами приготовился впервые быть заключённым в объятья дедушкой. Последний, впрочем, важности момента не оценивший, проделал с Кисаме всё то, что проделывал до того с Итачи, включая эпизод с проверкой филейной части. Затем дед Мадара степенно отстранился, важно кивнул и заявил:
- Пошли в дом!
Оттянутые коленки его белых рейтуз трогательно мотылялись при каждом шаге.
Поравнявшись у порога с мстительно хихикающим Итачи, Кисаме-сан отвесил ему звонкий щелбан по лбу и осадил:
- Зато меня официально признал глава твоей семьи. Считай, расписались.
Итачи показал ему язык, а из дома неслось:
- ЖЕНЩИНА! Я не слышу звуков старательно приготовляемого обеда!
***
И гнев его был страшнее и чернее ночи, и расползался он над землёй аки тень неведомая.
А по пятам следовал Суйгецу и заговорить не пытался.
Саске тем сильнее мрачнел, чем дальше устремлялся. Его состояние приближалось к взрывоопасному. Гнев внутри клокотал такой, что ни в какое сравнение с позавчерашней истерикой не шёл. Одним двором попорченных снежков тут было явно не отделаться, требовалось три минимум. Чем яростнее Саске топал, тем сильнее ноги увязали в снегу, тем труднее становилось идти, тем чаще он спотыкался, тем больше психовал. Тем старательнее Суйгецу не пытался заговорить.
У дома Яманака стоял Чоджи в незашнурованных ботинках, явно надетых наспех, свитере и шарфе. На руках у него были кухонные варежки, которыми он осторожно сжимал чёрный квадрат противня. От того валил вкусно пахнущий пар; а конкретнее - от покрытых глазурными узорами новогоднего вида печенюшек. Чоджи краснел и угощал ими Ино, которая в расстёгнутой шубке на тоненький свитер стояла у крыльца и милостиво перекладывала вкусности с противня на салфетку.
Саске услышал мельком, как парень басит:
- По моему рецепту, первая пробная партия… попробуй, скажешь, как понравилось…
- ДА СХОДИ ТЫ С НИМ УЖЕ НА СВИДАНИЕ, ЛОМАКА УПРЯМАЯ! – гаркнул Учиха и резко махнул в их сторону рукой, в «пошли под три чёрта» манере.
Ино от неожиданности подпрыгнула и рассыпала всё печенье с салфетки на снег, а Чоджи попунцовел чуть не до черноты. Суйгецу, который, потешаясь, следовал за своим лидером, отвесил им извинительный поклон с пояснением:
- Прошу прощения за форму, но не за содержание.
Далее вверх по улице, напротив родного дома, Саске увидел, как Кибу выпихивают из калитки тёти Хьюга, а дяди Хьюга по ту сторону Инудзуки тянут его, обхватив поперёк талии и вцепившись в ткань пиджака. Парень ухватился обеими руками за забор и никак не выпихивался. На крыльце замерли Хината и обнимающая её Тен-тен. Рядом качал головой Неджи.
- ТАК, БЛИН!!! – гаркнул Учиха и им. Хотел ввернуть словцо покрепче, но даже гнев не поборол стеснения перед взрослыми. – ОТПУСТИЛИ МОЙ ПИДЖАК, ПОРВЁТЕ – НОВЫЙ КУПИТЕ, ЯСНО?!!
УдивлённыеХьюги покорно отпустили Кибу, тот едва на ногах устоял. Саске продолжил, уже в сторону крыльца:
- ЦЕЛОВАТЬ ЕЁ НЕЛЬЗЯ, СВЕТОЧ ЦЕЛОМУДРИЯ ОНА!!! А СТАРАЯ ДЕВА – НЕ ХОЧЕШЬ?!! А ПРИДЁТСЯ, ЕСЛИ ХАРАКТЕР НЕ ПОКАЖЕШЬ ХОТЬ РАЗ, ТРЯПИЧНАЯ КУКЛА, ВОТ ТЫ КТО!!!
Дёрнулся было идти, не глядя на произведённый эффект, но передумал, добавил вежливо:
- Хьюга-оба-сан-тачи, добрый вечер.
- Добрый вечер, Саске-тян, - растерянно улыбнулись тёти.
- Саске-тян, а ремня?!! – почти смеясь, крикнул один из дядей.
Саске продолжил размашистое путешествие вверх. От гнева было горячо в груди и животе, почти подташнивало; тяжело входящий в лёгкие холодный воздух было легче заглатывать ртом, и уже болело горящее горло, и слезились глаза. В висках кровь жарко пульсировала, а снаружи волосы продувал ледяной ветер, оттого голова немного кружилась.
Дальше под горячую руку попалась Сакура. Предшествующих появлению Саске криков она не слышала по той причине, что находилась посреди процесса трагического, с заламыванием рук, выяснения отношений со своим художником. Тот пытался вручить ей большой букет бумажных роз пополам с живыми, она картинно отнекивалась. Лицо девушки красиво дышало румянцем и наспех наложенным макияжем.
В общем, Саске она так и не заметила: тот, наслушавшийся вчера причитаний подруги по телефону, пронёсся мимо ураганом. Не глядя, рукой в затылок пихнул злосчастного художника вперёд, губами в губы Сакуры, прокомментировав свои действия следующим слоганом:
- ДРУЖЕСКОЕ ВПЕРЁДПИХАНИЕ ОБЛЕГЧАЕТ ПОНИМАНИЕ!!! – и был таков.
Сай кинул смявшийся букет и поскорее поспешил физический контакт разорвать. А настигший их компанию Суйгецу показал ему язык:
- Ну и зря! – после чего обнял лицо оторопелой Сакуры ладонями и сам смачно чмокнул в губы. Прокомментировал в духе Учихи: - Сакура – редкий вид, хватай, а то убежит! – и дёрнул следом за лидером.
- НА-А-АРУ-У-УТО-О-О!!! – вопила Ино за их спинами. – САСКЕ С УМА СОШЁЛ!!!
На улице Суны было несравнимо тише. На веранде одного из домов кто-то задумчиво курил, по тротуару, рука в руке, степенно шли Шикамару с Темари. Продвигалась парочка медленными плавными зигзагами, так как смотрела друг другу в глаза, а не на дорогу.
- А ВЫ! – гаркнул Саске и на них, топая мимо. – ВЫ МОЛОДЦЫ! ГУЛЯЙТЕ СЕБЕ!!!
Суйгецу и тут подлил масла в огонь; поравнявшись с Шикамару, на ходу подмигнул ему и заявил, многозначительно косясь на Темари:
- Пацик, чикса – улёт!
- Б-благодарю?.. – растерялся Нара.
Суйгецу кивнул, не оборачиваясь. Ему было интересно, куда же всё-таки они с Саске идут? Нет, конечно, за лидером – хоть в библиотеку, но всё же?..
Ответ на свой вопрос он вскорости получил. С улицы Суны отходил маленький аппендикс-дорожка, которая упиралась в знаменитое местное конвини. Магазин сиял витринами, пестрел рекламой и продукцией, мигал лампочками гирлянды, исполняющей якобы украшательные функции. Саске втиснулся в едва начавшие разъезжаться стеклянные двери, грюкнул обеими руками по стойке кассы, заставив продавца ойкнуть, и крикнул в последний раз за вечер:
- МНЕ НУЖНЫ ВСЕ ВАШИ СИНИЕ ВАФЛИ, БЫСТРО!!!

Продолжение в комментариях

@темы: ramen<3, Новый год на улице Конохи, Фанфикшн

---

Сваты

от ramen<3:
Дорогойлюбимый МЯБ. Поздравляю с Днём Рождения. И лично, и прилично. Тыжезнаешьданепозорьменяудзумакитымазохисткабуто

от viaorel:
Вот такой подарок приготовила мне ramen<3 на мой день рождения. Надеюсь, вам понравится так же, как и мне)))

Название: Сваты
Автор: ramen<3 a.k.a. Юйка
Фендом: Наруто
Дисклеймер: Кишимото Масаши
Пейринги: Ли/Гаара, Саске/Наруто
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU, humor
Размещение: запрещено
Предупреждения: OMC, OFC

читать

Сваты

Однажды, давным-давно, в далёкой-далёкой скрытой деревне…

1
Розовое пустынное утро едва занималось, облизывая дюны на горизонте ещё нежно, неуверенно, но вскорости собираясь обжечь их солнечным светом со всей силой. В бордовом полумраке гостиной резиденции Кадзекаге пока царили божественные сумерки; глубокие тени спали в складках драперий на стенах, лоснились по ковру, покрывающему пол, забивали подушки, углы диванов, прятались под резным сандаловым столом. Закрывающую окно бордовую гардину дёргал ветер пустыни, сухой и жалящий даже ранним утром; тот же ветер заставлял бамбуковые подвески над столом перестукиваться гулко на грани слышимости.
В гостиной пахло пряным кофе – на гнутой латунной подставке стояла дымящаяся джезва. Ароматные завитки пара, поднимаясь, делили воздушное пространство над столом пополам. Двое шиноби, сидящие на подушках у стола напротив друг друга, тяжело переглядывались сквозь призрачную пелену пара.
- Кофе, Кадзекаге-сама? – наконец сухо спросил один.
- Полпорции кофе, порция самогона из кактусов. Не взбалтывать, - ответил второй. Голос его, казалось, звучал без единой эмоции; но те, кто были знакомы с мужчиной давно, могли бы уловить в тоне изрядную долю ядовитого ехидства.
Первый шиноби на это заявление только вздохнул и покачал головой. Его чёрные жёсткие волосы едва слышно зашелестели в удручающей тишине и полумраке. Он поднял со стола полотенце, сотканное лучшими мастерицами Суны, обернул его вокруг ручки джезвы и принялся разливать ароматный напиток по маленьким фаянсовым чашечкам. Руки его, крепкие, покрытые шрамами, выдававшие в обладателе воина, на удивление нежно и ловко справлялись с такой хрупкой работой.
- Что-то ты подозрительно спокоен, как я погляжу, - прокомментировал тот, кого называли Кадзекаге, немного свысока наблюдая за действиями своего собеседника. Пожалуй, при этих словах он мог бы вздёрнуть бровь, если бы являлся счастливым обладателем оной.
Чашечки оказались аккуратно заполнены, джезва водружена на место, полотенце опрятно сложено на столе. Посреди этой красоты и порядка в стол врезался кулак, заставив всё вышеперечисленное подпрыгнуть, и раздалось немного раздражённое:
- Гаара, любовь моя, свет моих очей. Послушай внимательно, пожалуйста.
Кадзекаге, не выказав никакого удивления по поводу такой экспрессии, чуть склонил голову к плечу – видимо, приготовился слушать.
- Мы с тобой эту неделю сами не свои. Последние три дня меня так трусило, что я не мог нормально есть. Сегодня так даже не спал. Если, по-твоему, это выявление спокойствия, то я тогда не знаю, что значит нервничать.
- Сила Юности скисла?
- Да, но её хватит, чтобы надрать твой заносчивый Кадзекаге-зад.
Двое секунду с надеждой глядели друг на друга; затем Рок Ли, а собеседником Кадзекаге был именно он, повесил голову и выдохнул:
- Бесполезно. Я так переживаю, что даже не тянет на игривые драки и препирательства.
- Да. Ничего уже не изменишь.
В наступившем гробовом молчании двое шиноби делили между собою мрачное согласие. Неизвестно, сколько бы это могло продолжаться, но внезапно мимо окна промчался, громко каркая и хлопая крыльями, пустынный ворон; это повлекло за собой неожиданный и острый всплеск агрессивной чакры, сопровождающийся внезапным шипением песка.
Ли вскинулся, молниеносно протянул руку через стол и накрыл своей ладонью рефлекторно дёрнувшуюся кисть Гаары. Они обменялись коротким понимающим взглядом.
- Спокойно, - произнёс первый. – Сам сказал, ничего не изменишь. – Затем добавил, с сомнением: - Может, тебе и правда стоит выпить?
Гаара отнял свою руку и произвёл неопределённый жест куда-то вглубь гостиной, повесив голову. Ли воспринял как должное этот молчаливый приказ и, готовый на всё, чтобы облегчить напряжение любимого, отправился к секретеру и спрятанному в нём за панелью бару. Не то чтобы Ли одобрял употребление алкоголя в целом и уж тем более употребление алкоголя ранним утром. Просто если Гаара собирается реагировать всплеском чакры и использованием песка на каждую мелочь в течение встречи, то две-три рюмочки хорошей крепкой кактусовки лишними не будут. Если можно назвать хорошим то пойло, которое гнали ребята Канкуро. Насчёт крепости Ли не сомневался.
Он уже добрался до секретера и открыл было бар, но тут Гаара окликнул его:
- Погоди.
Секундой позже и сам Ли почувствовал за дверью хорошо знакомый узор чакры, а ещё секундой позже раздался мягкий стук в дверь гостиной.
Ли быстро закрыл панель бара и неторопливо вернулся обратно к столу. Гаара смотрел на него со своего места почти с немым отчаянием. Когда мужчина уселся на свою подушку, то сделал несколько глубоких успокаивающих вздохов, и Кадзекаге последовал его примеру.
- Как мы тренировались, помнишь? – уточнил Ли у Гаары, растягивая губы в широкой улыбке. – Улыбайся и веди себя непринуждённо.
Гаара аккуратно смимикрировал изгиб губ собеседника и позвал:
- Входите.
Дверь в ту же секунду отворилась, породив волну сквозняка и заставив гардину у окна всколыхнуться. На ковер вступили мягко две изящные женские ступни, замелькали молочные тонкие голени, когда гостья лёгкой поступью мерила гостиную, приближаясь к столу. Сидящие за ним двое мужчин с каждым шагом пришелицы делали всё более квадратные глаза.
- Доброе утро, отец, Ли-сан, - негромко, но, тем не менее, звонко поприветствовал молодой девичий голос. – Я была на кухнях с тётушкой Темари и почувствовала всплеск чакры. Решила, вы не спите, и принесла завтрак.
В нежных и мягких даже на вид руках находился поднос, заставленный мисками с финиками, лепёшками, вяленым мясом и графином с, очевидно, холодным чаем.
Так старательно натянутая на губы улыбка Гаары слетела прочь, когда он тихо и строго спросил:
- Чио. Ответь мне, старому прожжённому шиноби. Что. На тебе. Надето?
Невысокая и женственная миниатюрная копия самого Гаары склонила легонько голову к плечу, точно как отец, и непонимающе заморгала зелёными глазами.
***
Добрались.
Когда это слово прозвучало, изрядная доля напряжения пропала из атмосферы, окружающей небольшой отряд шиноби Скрытого Листа. Пропала и вынужденная осторожная тишина: мужчины шутили, матерились, шумно дышали, скидывая рюкзаки на землю и булькая флягами с водой. Дорога вымотала всех; не до предела, конечно, но всё же достаточно. Двое несчастных АНБУ, сопровождающих отряд, потянулись было к маскам – стянуть их прочь, но под немым и тяжёлым взглядом своего капитана оставили эту затею. На капитане маска сидела, как влитая; он не выглядел ни уставшим, ни вымотанным – подчинённым приходилось соответствовать. Невольно думалось, что отряд, следующий по пятам за отрядом Хокаге для прикрытия, давно уже свои маски поснимал.
Хокаге все эти мелочи волновали мало. Он картинно стоял спиной к рассвету, вглядываясь в горизонт, где маленькой точкой чернела Суна, и широченно улыбался, когда к нему неслышно подошёл капитан АНБУ.
- Хокаге-сама, не забывайте про опасность обезвоживания. Выпейте воды, - предложил он безэмоциональным шелестящим голосом, но его протянутую руку с флягой оттолкнули в сторону. Без агрессии, зато очень энергично.
- Саске, завязывай, - возразил Хокаге.
- Хокаге-сама? – уточнил капитан АНБУ.
- Вот ты – крутой ниндзя? – продолжили ему в ответ тем же голосом.
- Не мне об этом судить.
- Крутой, - вынес вердикт Хокаге. – А я – твой начальник. Значит, что?
Капитан АНБУ молчал.
- Значит, я ещё круче, - подсказали ему и продолжили: - Ты хочешь пить?
Капитан АНБУ отрицательно покачал головой.
- Вот, - обрадовался Хокаге. – Значит, я не хочу пить в два раза больше.
Капитан АНБУ снова замолк. Затем, всё взвесив, возразил:
- Не хотите, а придётся.
- Саске, - с нажимом протянул Хокаге. – Какой пример ты подаёшь детям?
- Пить.
- Нет!
Отряд внимания на них не обращал. За исключением двух оставшихся бойцов, которые внезапно подпёрли плечами один другого и нарочито громко завели:
- Знаете, Номер Один, когда я ссорюсь со своим братом, мой отец говорит мне, что это глупо.
- Знаете, Номер Два, мой отец говорит мне то же, когда я ссорюсь со своим.
- Ещё мой отец говорит мне, что до мелких ссор скатываются только глупые, недалёкие и ограниченные личности.
- Да-да, именно. Ограниченные и исключительно незрелые.
Капитан АНБУ и Хокаге замолкли и замерли, слушая этот диалог. Когда второй открыл рот, голос его был уже сухим и официальным.
- Капитан Учиха.
- Да, Хокаге-сама.
- Ваши подчинённые распустились, я погляжу.
- Да, Хокаге-сама.
- Выговор им.
Капитан АНБУ покорно обернулся к подчинённым и хлёстко отрезал:
- Членам личного отряда капитана АНБУ, Удзумаки Минато и Учихе Итачи, выносится выговор по приказу Хокаге…
- С занесением в личное дело.
- …с занесением в личное дело.
Номер Один и Номер Два, скорее всего, выразили своё возмущение яркой мимикой, где-то там, под масками. Снаружи же они ограничились вялым перешлёпыванием ладоней из серии «дай пять».
- Гражданщину отставить, - подвело черту начальство и отвернулось обратно к суновскому горизонту. Лицезреть.
***
Кадзекаге слабо оторвал затылок от диванной подушки, чтобы окинуть дочь взглядом. Окинул, застонал и уронил голову обратно на узорчатую ткань – пятый раз за пятнадцать минут. В действиях его возмущения и злости не было; они достигли высшей отметки и напрочь выкипели, осталось одно только кровоточащее отцовское отчаяние.
Рок Ли выплёскивал в него по порциям Канкурову кактусовку, налитую прямо в фаянсовую кофейную чашечку. Кактусовка попадала по назначению не вся и, за неимением у Кадзекаге усов и бороды, стекала по гладкому подбородку, как ей хотелось. Одновременно с этим шиноби Листа пытался говорить на два фронта, с самим повелителем пустыни и его дочкой, для чего приходилось вертеть головой аки юлой.
- Чио-тян, тебе очень, очень идёт! Гаара, успокойся, пожалуйста. Чио-тян, не слушай его! Гаара, прекрати стонать.
Ещё в комнате теперь присутствовала почтенная сестра Кадзекаге, госпожа Темари. Она с самым скептическим и флегматичным лицом в своём арсенале приобнимала юную перепуганную племянницу за плечи. Чуть припухшие со сна глаза заботливой тёти угрожающе щурились.
- Теперь ты знаешь, Чио, - вздохнула женщина тяжко, – что шиноби – это призвание, а Кадзекаге – диагноз.
- Это была твоя идея, - констатировал последний с подушек. – Твоя. Те-ма-ри-и-и!!!
В недрах апартаментов угрожающе зашуршал песок. Женщина сделала «пха!». Шелест прекратился.
- Цыц мне, - подбоченилась Темари угрожающе, а затем легкомысленно отмахнулась: - Ну, подумаешь, примерила на девочку платье.
Ли жалобно посмотрел на неё, умоляя взглядом или замолчать, или хотя бы поменять настрой; затем быстро отвернулся обратно, обмахивать вышитым полотенцем взвывшего Гаару.
На девочке и правда было платье. Глубокого цвета морской волны, оно имело рукава до локтя, целомудренный овальный вырез чуть ниже ключиц и спускалось до колен, окружая их свободным колокольчиком, будучи притом аккуратно, без лишнего фанатизма приталенным. Со вкусом подобранное, выгодно подчёркивающее красоту носительницы, приличное такое платье.
Но Кадзекаге, привыкший видеть дочь в форменной чунинской жилетке, форменной чунинской водолазке, штанах, бинтах, хитай-ате и во всем остальном, форменном и чунинском, что скрывало девяносто процентов тела и гендерную принадлежность, платье это невзлюбил. Реакция на него была, как у любого другого отца на полупрозрачное мини с декольте до пупка в ярко-розовый леопардовый принтик.
- Зачем ей платье?.. – риторически, уже не ожидая ответа, вопрошал несчастный отец. Руки его были картинно взведены к потолку.
- Ножки показывать, - как само собой разумеющееся пояснила дураку сестра. Истерика ей прискучила; почтенная госпожа Темари рассматривала теперь свои ногти и оценивала степень необходимости маникюра.
От её ответа не только Гаара озадачился, но ещё и Ли опять повернулся, удивлённый и непонимающий. Зачем ножки? Согласно мировоззрению двоих шиноби, ножки исполняли в жизни любого человека одну только функцию – транспортировочную.
Мужчины общей композицией требовали разъяснений.
- Она женщина! – взбеленилась Темари, поражённая, что нужно объяснять такие очевидные вещи.
Кадзекаге и Рок Ли переглянулись, сверяясь с общим ментальным списком. Чио являлась: шиноби Суны, дочерью Кадзекаге, чунином по рангу, мастером песчаных сюрикенов по профориентации, членом пятнадцатой команды по распределению… Где-то в конце списка стояли две буковки, «М» и «Ж». Последняя оказалась обведена кружочком.
Брови обоих мыслителей поползли вверх, и они кивнули друг другу в характерной «А-а-а, ну да-а-а!» манере.
- И что! – не сдался Кадзекаге и после таких аргументов. – Раз женщина, то нужно сразу ноги показывать?!! Она и в штанах прекрасно выглядит!
- Так праздник же, женихи приезжают! – как слабоумному, пояснила Темари и закатила глаза.
- Женихи, - Гаара вдруг сделался непроницаем и заворчал: - Какие они женихи, пиписьки лиственные…
Когда ему шестнадцать лет назад Темари втюхала пластиковую чашечку со словами:
- В следующий раз будете с Ли кувыркаться, ты это… - тут она изобразила движения кулаком вперёд-назад на уровне бёдер, - …в посудинку сделай и в санчасть быстро занеси.
- Зачем? – спросил он запоздало, уже кивнув в согласии.
- Геном спасать, - туманно ответила сестра.
…так вот, тогда никто не предупреждал, что будет так нелегко.
***
- Выдвигаем! – бодро скомандовал Хокаге и ткнул пальцем вперёд и вверх, тем самым как бы задавая направление общему отрядному Духу Огня.
Подчинённые нестройным хором глоток гаркнули, что «Есть!». Отрядная дикция оставляла желать лучшего, так как не все ещё дожевали и допили свои пайки.
- Хокаге-сама, - занудно позвал капитан АНБУ. Он в компании своих подчинённых торчал в стороне от всех и не ел, ограничившись энергетическими пилюлями, по причине невозможности снятия маски, а потому настроение имел мрачноватое. Руки капитана были сложены на груди, а сам он перекатывался, как ни трудно это осуществить на песчаной поверхности, с пятки на носок.
- Ну чего тебе, - опал Хокаге, скривив лицо, повесил руки болтаться и стал напоминать зомби.
- Предлагаю, прежде чем выдвигаться, членов моего отряда, Удзумаки и Учиху, переодеть, - подсказал капитан АНБУ с нажимом и намёком.
У Хокаге мимика и жестикуляция были настолько характерными и неповторимыми, что уже обросли легендами. Из-за них его было практически невозможно правдоподобно отхенгить, а также удачно замаскировать, и это доставляло капитану АНБУ и личной охране целую волну обострения геморроя при транспортировке лидера деревни. Например, сейчас, в пустыне, Хокаге, будучи наклонённым вперёд, извернулся винтом. В итоге, его подбородок смотрел по диагонали к небу, а руки продолжали свисать вниз. Сходство с зомби усилилось. Это первый ниндзя так выразил своё недоумение предложением подчинённого.
- Зачем? – уточнил он, чтобы наверняка.
- Так к невесте же транспортируемся, - на одной ноте пояснил капитан, игнорируя пантомиму начальства. – Нужно выглядеть прилично. Они рожами и так не очень. Учиха, конечно, ещё ничего. Но Удзумаки… был бы тоже, в общем, если бы перестал кривляться хоть на секунду. Но не может, мартышечка, понимаете, Хокаге-сама, это у него семейное…
Номер Один и Номер Два за спиной своего лидера храбро, неподвижно и ментально швыряли в его сторону одно дзюцу за другим.
- Э мне, Учиха, - Хокаге предостерегающе вывернулся винтом в обратную сторону, его руки взбрыкнули и снова повисли. – Отставить критику. А переодевание… - Тут он поманил капитана пальцем. Капитан согнулся буквой «г», с руками всё ещё на груди, и ему на ухо поведали: - …так невеста же – Гаары дочь, только представь. Лицо кирпичом, сверху паранджа, снизу – чунинская форма и бутсы, свой пол помнит только по отметке в документах. – Мужчины распрямились друг от друга обратно, и Хокаге громко и радостно добавил: - Да и ничто так не красит мужчину, как форма АНБУ, верно?!.
- Разве что идейно, - ровно согласился капитан. И он сам, и его подчинённые имели на себе пропотевшие вещи с песком в каждой складке, припорошенные пылью и крошкой брикетированного супа из пайка, который сгрызли втихомолку при ночном дежурстве.
- Вот и славно, - одобрил Хокаге. – Выдвигаем!
И народ, не ропща, устремился.
2
Делегацию из деревни Скрытого Листа встречали на сей раз с помпой. «Военные и стратегические партнёры!», - надрывались глашатаи на центральной площади. – «Верные соратники, что умирали с нами бок о бок!».
- Сваты, - понимающе перемигивались и перестукивались локтями граждане Суны и хихикали в рукава, по-пустынному сурово, не более трёх секунд.
У центральных, восточных ворот были установлены два ряда отборных красивых детей с отборными барханными сухоцветами. За их спинами гордо подбоченивались генины, кто фасадом посимпатичнее, с чунинами пополам. Упирался живой коридор в деревенское правительство, состав которого был следующим: светоч народный, Кадзекаге; главный дипломат деревни, сестра Кадзекаге, Темари; главный по матчасти, брат Кадзекаге, Канкуро; представитель коноховских интересов в Суне, муж Кадзекаге, Рок Ли; а также никакое родство с Кадзекаге не водящие старейшины. Правительство было надушенным, причёсанным и напряжённым.
Делегация из деревни Скрытого Листа опаздывала.
Вообще, картина у восточных ворот Суны была только вершиной айсберга. Предшествовали ей тонны макулатуры-переписки, пачки денег, потраченные на поездки, сотни глоток, сорванных на переговорах. Переписка, поездки и переговоры, естественно, являлись дипломатическими. Также было задёрганно множество людей, задействованы прорвы знакомств и закинуты миллионы нужных «словечек».
Началось всё с Даймё Страны Огня, который заявил однажды за завтраком, отплёвывая косточку сливы:
- Вот бы наш Скрытый Лист со Скрытым Камнем поженить, столько проблем бы как рукой сняло!..
Ну а после все вышеперечисленные манёвры привели к теперешней ситуации.
Делегация опаздывала, солнце шпарило, отборные красивые дети начали уставать и принимать стойку «вольно», разбивая ровность коридорных рядов.
- Где эти? – ёмко поинтересовался Кадзекаге, практически не шевеля губами. Взгляд его впился в проём ворот и ничего хорошего не предвещал.
А ответил ему возникший в лучших традициях скрытых деревень - прямо из воздуха – шиноби, на которого все скучающие отборные дети тут же с надеждой и любопытством уставились. Посыльный почтительно макнул голову в поклон и прохрипел:
- Кадзекаге-сама, Лис на западных воротах.
Все дёрнулись и напряглись, но сделали вид, что не услышали.
- Уточните, - попросил народный светоч, продолжая сверлить глазами проём в оборонительной стене.
- Кьюби, Девятихвостый Лис, приближается к западным воротам, - хладнокровно повторили ему.
Кадзекаге растерял торжественного виду и стал выглядеть раздосадованным. Он подбоченился, сплюнул на землю, покосился на Ли. Дипломатический представитель Конохи развёл руками:
- Ну что ты смотришь, что я сделаю? Я точно указывал восточные ворота, проверь, если хочешь. У тебя копия письма на столе лежит, к отчёту подклеена.
- Идиот, предупреждал же, чтобы не перепутал, - забурчал себе под нос Кадзекаге, крутанувшись, и твёрдым шагом устремился в противоположную сторону.
Все в растерянности создали кучу-малу и толкучку, пока, суетясь, разворачивались за своим лидером. Отборные дети обрадовались возможности прогуляться. Чунины и генины за ручки повели их вперёд двумя шеренгами. Старейшины костерили на чём свет стоит современную молодёжь.
Над зданиями Суны, над западной частью крепостной стены, то поднималась, то опадала рыжая холка в окружении плетей хвостов. Переполошенная содроганиями земли деревня высыпала на улицы и тыкала в неё пальцами. Процессии Кадзекаге не мешали по той простой причине, что Канкуро умело и вовремя провернул свою матчасть парочкой кивков головы и несколькими движениями рук – главную улицу, лучом идущую от одних ворот к другим, оперативно перекрыли его молодчики.
Процессия добралась до противоположной стены достаточно быстро. При ближайшем рассмотрении оказалось, что у Лиса имеется на морде довольный оскал, а на холке – наездник-шиноби, АНБУ в маске кота, и проёмы для глаз в этой маске сияют алым на километры во все стороны.
- Конспираторы, - снова сплюнул Кадзекаге.
За спиной у шиноби-лазера потопал в шерсти целый отряд сопровождения Хокаге.
Когда до стены оставалось всего ничего и народ на улицах в связи с этим начал волноваться, АНБУ схватил Лиса за длиннющие пряди шерсти на объезженном загривке и потянул, как поводья. Раздалось подкреплённое эхом «Тпру!». Лис, словно послушная машина, встал. Затем засияло, заискрило, завыло, и от Кьюби не осталось и следа.
Пятью минутами позже в ворота просочилась, наконец, делегация Скрытого Листа. Хокаге топал впереди, вздымая сандалиями целые воронки пыли; он описывал левой рукой круги в воздухе, а правой разминал её плечо. Раздался недовольный голос:
- Ну ты и отъелся, Саске! Худей! Тебя такого таскать слишком тяжело.
Капитан АНБУ глазами больше не сиял, а просто ровно шёл справа от Хокаге и пропускал все слова оного мимо ушей.
- ГААРА! – заорал Хокаге тем временем, идентифицировав в толпе давнего друга и маша в приветствии. – А мы тут опаздывали, так пришлось своих на горбе переть!..
- Только Учихи, благодаря своему шарингану, могут управлять Лисом, - пояснил старейшинам Рок Ли за спиной у Кадзекаге.
- Это чёртов ролевой секс с применением генома, - скривила носик Темари.
Отборные дети вспомнили свою роль и радостно осыпали коноховскую делегацию сухоцветами.
***
…вроде, и еда на столах горой, и вино, и кактусовка, и музыка народная, а банкета всё равно упорно не получалось.
- Вы бы их хоть переодели! – шипел в гневе Рок Ли на ухо Учихе Саске, который без маски выглядел зло и бледно. Разница в тоне его кожи между чистым лицом и запыленной шеей была существенной.
- А вы бы сначала гостей помыть отправили, а не сразу на банкет тащили! – огрызнулся капитан АНБУ, настойчиво накладывая себе на тарелку какие-то фруктики. – Переодеться я предлагал, да всё горохом об стену. Форма, понимаете ли, красит мужчину.
- Ладно, - шипел Ли дальше, подкладывая к этим фруктикам куски сыра, - про «сразу на банкет» это мой недочёт, извините.
Они сидели по левую руку от Кадзекаге. Тот вместе с коноховским коллегой размещался во главе стола. Напротив перешёптывающихся мужчин за обе щёки уплетали нормальную, не сухую и не брикетированную еду, члены личного отряда капитана АНБУ, Удзумаки Минато и Учиха Итачи. Их вид оставлял всеми фибрами души желать лучшего. Форменные маски парни сдвинули на бок своих бестолковых голов.
Удзумаки Наруто, Рокудайме деревни Скрытого Листа, как раз заканчивал длинную повесть, полившуюся из его уст на дежурный вопрос одного из суновских старейшин: «Как добрались?».
- …но преследование оказалось тенью суслика на бархане, потому к концу ночи темп мы сбавили до рыси. Зря только ужин пропустили, от пилюль этих как бы язва не открылась, да, ребята?..
Кушающий в середине стола, за старейшинами, отряд по-военному одновременно кивнул.
- …вот. А там потом поднялся ветер северо-западный, так хоть полегчало. Мы, в общем, вовремя до кордона добежали, но всё же поесть затормозили, вот конфуз и вышел.
Хокаге помогал своим мыслям, размахивая ложкой. Старейшины, кто из военных, с ностальгической улыбкой внимали и снисходительно кивали, по-отечески. Кто из гражданских, («политиканы», «интриганы», «дипломатщина» - вот далеко не все эпитеты, которыми их награждал Хокаге в частных беседах) слушали вежливо, но без интереса, так как проникнуться не имели возможности.
На самом деле Удзумаки Наруто, Рокудайме, тараторил изо всех сил с одной лишь целью: отвлечь внимание общественности от коллеги по должности. Ибо сказать, что Гаара Пустынник впал в ступор, значило бы преуменьшить. Пока что Хокаге удачно удавалось это скрыть.
Длинный банкетный стол делился мысленно на три сектора. Политический, описанный выше; военный, подконтрольный Канкуро, который размещался посередине и в отвлечении не нуждался (точнее, отвлекал сам себя – едой); и светский, где сидели всякие дипломатически важные, но стратегически ненужные люди вроде представителей благотворительных организаций и торговых палат. Занимать светский конец стола отрядили почтенную госпожу Темари. Она была умелой в беседах требуемого пошиба и являлась достаточно важной персоной, чтобы гости не чувствовали себя брошенными. Женщина ещё в начале застолья оценила состояние младшего брата и теперь удачно отвлекала от него внимание, уведя своих собеседников в дебри разговора о падающих ценах на кукурузную муку.
…Кадзекаге недовольно шуршал песком в сосуде за своей спиной и с интенсивностью рентген-аппарата сверлил глазами потенциальных зятьёв. Зятья ему категорически не нравились.
Они были, как и его собственная дочь, детьми указа «О сохранении уникальных геномов и клановых техник» шестнадцатилетней давности. Тогда союзные страны решили укрепить будущие позиции; были составлены списки бездетных талантов, вымирающих кланов, близких к исчезновению техник. Они образовали, как шутил народ, «Красный Свиток», и попавшие в этот свиток экземпляры обязались к срочному заведению потомства с целью передачи наследственности. Ух, что тогда творилось! Полная оргия и разврат.
Женщин и мужчин с «чистым» геномом, которые могли породить потомков великих кланов без всяких примесей от себя (и над которыми до того посмеивались) вдруг посадили на полный правительственный пансион с одним условием: «Плодитесь и размножайтесь!». Самим носителям геномов оставалось только свериться со списком явок и паролей, выбрать на свой вкус и почтить выбор визитом. При нежелании становиться родителем заботу об отпрысках брало на себя государство. А при нежелании кувыркаться, кто рангом стоял повыше, навроде Кадзекаге, мог вообще носом покрутить и выбить для себя оплодотворение медицинским путём, без всяких визитов.
Кадзекаге, честно говоря, не знал, что там Учиха и Удзумаки для себя выбрали, да и особо не интересовался. Главное, результаты этого выбора его совершенно не радовали.
Наруто Гааре честно нравился. Но он бы ни за что никому не пожелал такого спутника жизни (вот, разве что Учихе). А так как сынуля Наруто явно был вылитый папенька характером и внешностью, только носом потоньше и волосами подлиннее, в деда… н-да.
Что же касается младшего Учихи, то тут был и вовсе печальный случай. Если Учиха-старший вызывал в Кадзекаге помимо жалости с неприязнью ещё и уважение, потому как был концентрированным, рафинированным Учихой, то младший оказался худшим вариантом эволюции этого семейства – он был Учихой-Удзумаки. И умудрился, кажется, набраться от обоих веток только самого проигрышного.
Плюс к вышеперечисленному, оба оказались чумазыми замазюрами, несущими лёгкое амбре немытого мужика.
«А ведь мою прекрасную Чио, - размышлял Кадзекаге и бесился внутри собственной головы, - мою прекрасную Чио ради них даже в платье переодели!».
Вообще, по совести говоря, «моя прекрасная Чио» попервах таковой не была. Она была мелкой и крикливой, и Гаара собирался исполнять свой отцовский долг, честно навещая её в интернате раз в год, в день открытых дверей. К сожалению, он забыл, что избрал спутником своей жизни Рока Ли. Рок Ли, в гневе потрясая свёртком в пелёнках, явился из интерната, превратил один из кабинетов с кладовкой в детскую и поселился там в компании няньки-кормилицы. И вот, эта троица в течение года будила в народном светоче отцовские чувства.
Разбудила. Пожалела.
Дочь разбила коленку – все светила медицины мобилизировались в резиденцию Кадзекаге и там полночи плясали вокруг неё. Дочь решила поиграть в прятки – поднимался по тревоге сверхсекретный отряд АНБУ быстрого реагирования. Дочь вступила в период женской половой зрелости – тайными древними свитками из Конохи телепортировалась тётя Темари. Дочь решила стать ниндзя – папу отпаивали успокоительным.
А тут дочь нужно было замуж выдавать. Кадзекаге, когда только вскрыл правительственный свиток полгода назад и ознакомился с новостью, честно раздумывал над предательством родной страны и развязыванием войны. Испугался своих мыслей, послал за Ли, чтобы тот его отговаривал. Самое страшное, Ли был не особо против. Подумав, даже согласился…
«Ну, ладно, - скрепя сердце, решил Кадзекаге, когда зятьки приканчивали вторую тарелку. – Как-нибудь справимся».
Темари с того конца стола мигом заметила разледенение брата и принялась подавать ему, прикрываясь веером, всякие знаки навроде подмигиваний. Кадзекаге качнул головой – не понял. Тогда почтенная госпожа прочистила горло и поднялась со своего места с тонкой глиняной чашечкой в руке. Стол волной, начавшейся от неё, умолк; последним захлопнул рот распинающийся Хокаге.
- Гости дорогие! – с радушием опытного тамады начала дипломат Суны номер один.
Далее последовал витиеватый тост, полный официозных клише, тактичных прогибов и, наоборот, патриотичных хорохористостей. Где-то между расхваливаниями всех прелестей стратегического партнёра-Конохи и напоминаниями о всех прелестях стратегического партнёра-Суны Кадзекаге понял, к чему клонит сестра. Он помрачнел сильнее уже имеющегося.
Хокаге тонкой душевной организации друга не знал, потому метаний его не заметил. Ёрзал себе с рюмкой в руке и мечтал поскорее уже выпить. А непьющий Рок Ли, которому кусок в горло не лез от волнения и который вместо своей тарелки и чашки наполнял Учиховские, мечтал, чтобы выпил Саске. Проекция.
- …и вот, поприветствовав наших уже присутствующих почётных гостей, я спешу напомнить почтенной публике, что не все из тех, кому посвящена сегодняшняя встреча, сидят за этим радушным столом, - вещала Темари дикторским тоном, с выражением. – Вашему вниманию представляется дебютантка нашей светской, - она улыбнулась меценатам и торговцам, - и политической, - отвесила поклон старейшинам, - арен, но давно завоевавшая позиции на арене военной как отличная куноичи, - тут был кивок середине стола, - дочь нашего глубокоуважаемого Кадзекаге, Чио!
Темари, видимо, и сама волновалась, потому что вздёрнула руку с чашечкой и откровенно тяпнула кактусовки, забыв о всяком этикете - с занюхиванием рукавом. Все последовали её примеру. В другом конце стола, кривясь, Учиха Итачи выдохнул:
- Так а я думал, что вон она, - и пустой чашкой указал на матрону в форме среди военных.
Отец осадил его шаринганом.
Когда люд опустил чашки, а по глоткам и желудкам расползлось тепло, народная музыка сменилась торжественной и возле тёти материализовалась Чио. Всё ещё, к неудовольствию отца, в платье, да ещё и с сухоцветом в коротких красных волосах. Девушка тихо поклонилась, стол взорвался аплодисментами, особенно громкими от сектора гордого дяди Канкуро и боевых товарищей. Одновременно с появлением невесты внесли огромное главное блюдо со всяческими зажаренными пустынными зверями.
Девушка подождала, когда стихнут аплодисменты, сказала присутствующим: «Спасибо» и направилась к молчащей политической верхушке стола; её подушка была между отцами.
- Хороша невестка! – добродушно обрадовался Хокаге, стараясь скрыть удивлённые интонации.
Капитан АНБУ Учиха Саске с ним согласился. Члены его отряда, Номер Один и Номер Два, следили за приближением своей потенциальной невесты с распахнутыми ртами. Когда невеста села, они рты захлопнули и, заалев, с поражающей синхронностью потупились в тарелки.
Переживающие отцы, Кадзекаге и Рок Ли, волновались до дребезжания в позвоночнике и предобморочного состояния. А вот дочь их явно ничего зазорного в ситуации не видела. Она красивым плавным движением пальцев извлекла из ниоткуда кунай, раскромсала им поднесённую торжественную дичь в три движения на семь кусков, после чего осведомилась:
- Хокаге-сама, вам ножку или грудку?
Хокаге-сама решил сострить. Он хохотнул и спросил:
- А тебе блондина или брюнета?
- Я сначала проверю, как они сражаются! – гаркнул Кадзекаге и вдарил кулаком по столу.
- И я проверю! – повторил его жест Рок Ли.
- И я! – отозвалась середина стола голосом Канкуро.
- Да ладно, чего вы, - рассудила Чио по-своему, как истинная женщина Суны, и подложила Хокаге грудку. – Лучше я лично проверю.
Капитан АНБУ, Учиха Саске, решил, что сам на ней женится – глупые сыновья всё равно такой волевой женщины не оценят.
***
Розовое пустынное утро едва занималось, облизывая дюны на горизонте ещё нежно, неуверенно, но вскорости собираясь обжечь их солнечным светом со всей силой. Шершавые бока камней, забором окружающих тренировочный полигон, поблёскивали и щетинились щербатой фактурой. Над ними курился нежный дымок пополам с пустынной пылью.
- ЧИДОРИ! – гаркнул один голос.
- РАЗЕНГАН! – заорал второй.
- Техника песчаного сюрикена: двойной песчаный сюрикен, - вежливо возразил им третий голос. Громыхнуло, сверкнуло, бабахнуло. Голос добавил: - Что, всё?..
- А я ведь говорил, - пожал плечами Хокаге, наблюдая за разгромом; склонился к уху своего верного капитана АНБУ и добавил: - Паранджа, форма, бутсы, всё как нужно. А вчерашний цирк с платьем – это чтобы мы сразу не убежали.
- Это не паранджа, это чтобы песок в нос и рот не лез, - пояснил капитан бесцветно. – Наши-то оболтусы уже по дюне каждый слопали, небось… оп!
Удзумаки Минато шлёпнулся на пузо, полностью обесчакренный. Чио поманила пальцем: из чунинской жилетки жертвы с натугой самоизвлёкся маленький песчаный сюрикен-паразит, который, очевидно, проводником перекачал всю чакру из сына Хокаге в девушку.
- …и вот фиг бы у неё со мной прошло, - недовольно пробурчал отец несчастного. – Она бы раньше отравилась.
- Против тебя бы и не применяла, не дура же, - огрызнулся капитан.
Тут прямо перед дочерью Кадзекаге выпрыгнул Учиха Итачи, собираясь атаковать. Девушка с перепугу, без всяких изящных техник, вырубила его ударом кулака в лобешник. Капитан АНБУ как-то дёрнулся, словно хотел сделать кулаком «Йес!», но вовремя остановился. Ограничился только одобрительным:
- Молодец девчонка!
Хокаге же зацокал языком, покачивая головой.
В пяти метрах от них на камешке сидели благодушные Кадзекаге и Рок Ли, которые безмятежно переглядывались.
- Кофе, Кадзекаге-сама? – наконец спросил брюнет, предлагающим жестом вздев термос.
- А почему бы и нет, с удовольствием, - охотно согласился тот и улыбнулся.
В его душе впервые за полгода царил покой.

@темы: ramen<3, Фанфикшн

---

Глава 13. Суббота 1 мая

Название: Шесть недель
Неделя: 2
День: 6
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для второй части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.

Глава 13

Суббота 1 мая

Весь первый этаж был погружён в густую непроглядную тьму, и это было первым необычным явлением, которое с удивлением отметил про себя Гаара, осторожно, на ощупь спускаясь по лестнице в половину пятого утра субботы первого мая. Ладонь крепко сжимала перила: слишком уж пугающей выглядела чернота внизу. Собственно, её там не должно было быть даже в такое время, потому что дядя Минато всегда оставлял включёнными на ночь встроенные в пол светодиодные светильники, которые совершенно не резали глаза своим тёплым, цвета тыквы, светом и вдобавок к этому неплохо сочетались с бледно-синей подсветкой от аквариума. Ни одной из этих привычных мелочей сейчас не наблюдалось.
Вторым необычным явлением был пронизывающий холод – влажный и неприятный, такой, что мигом въедается в тело, добирается до костей и водит по ним ледяным языком, принуждая судорожно вздрагивать. Ступив на стылый пол гостиной, Гаара нехотя отнял руку от перил и, вдруг остро почувствовав дискомфорт, схожий даже в некоторой степени со страхом, поспешно заозирался. Вскоре глаза привыкли к темноте, и перед ним начали постепенно проступать знакомые очертания. Оказалось, что охлаждённый дождём воздух наполнил комнату из-за распахнутой кем-то настежь балконной двери, но мысли о том, чтобы закрыть её, вылетели у потерянного юноши из головы, как только тот разглядел, что в комнате он не один.
-Не понял, - прошептал он вслух, скорее, для храбрости, и, подойдя к дивану, опустился на колени, чтобы лучше разглядеть лежащего на нём человека.
Голова Намикадзе Минато покоилась на твёрдой ручке дивана, мокрые от дождя волосы длинными тяжёлыми прядями облепляли влажное лицо, одна рука лежала на лбу, вторая на животе, растопыренные в разные стороны ноги практически полностью сползли, и с неснятых ботинок на ламинат натекли две грязные лужи. Его костюм красивого серого цвета промок до нитки, рубашка от впитанной влаги казалась не белой, а серой.
Гаара проглотил подступивший к горлу комок и, стремясь хотя бы как-то развеять давящее на грудь дурное предчувствие, заговорил сам с собой:
- Ни хрена себе я водички попить вышел… Так, балкон надо закрыть. – Он начал было подниматься, но тут же одёрнул себя. – Нет, надо проверить.
В нос ударил сильный запах алкоголя, когда он склонился над лицом мужчины и осторожно позвал:
-Дядя Минато.
Никакого ответа. Грудь спящего равномерно поднималась и опускалась, а вместе с ней и лежащая на животе рука. Гаара прикоснулся к ней и обмер – рука была ледяной.
-Надо согреть, - скомандовал он сам себе и огляделся, всматриваясь в темноту. – Нет, не здесь. В спальню бы.
Он побежал к окну и всё-таки закрыл балконную дверь, по дороге споткнувшись и чуть не разбив себе нос. Возвращался он уже гораздо осторожнее – чтобы спасателю ненароком не пришлось оказаться в числе спасаемых. Очутившись вновь около дивана, он оценивающе оглядел своего подопечного с ног до головы и сделал неутешительный вывод:
-Не подниму. – Однако сдаваться так просто он не намеревался и позвал ещё раз, значительно громче: - Дядя Минато!
Грудь Намикадзе Минато всё так же равномерно вздымалась и опускалась – мужчина крепко спал.
-Идиот, заболеет, - с досадой вздохнул юноша и, повернув к лестнице, помчал по ней на второй этаж – за помощью.
В спальне Наруто из-за плотных штор, полностью изолировавших помещение от любого света с улицы, было даже темнее, чем в гостиной, однако Гааре не требовались глаза, чтобы ориентироваться – он слишком часто ночевал в этой комнате, чтобы знать всё в ней наизусть. Без тени сомнения он шагнул в нужном направлении и, когда ноги упёрлись в бортик кровати, мягко опустился на матрац. Пальцы вцепились в обнажённое плечо.
-Наруто, просыпайся. – Разбудить Узумаки Наруто оказалось вызовом похлеще, чем разбудить его отца, однако среди друзей более упрямым слыл именно Гаара. Плечо затрясли с утроенной силой. – Вставай, быстро!
В темноте раздался шорох, и Гаара почувствовал, как по спине со слабым шлепком прошлась чужая ладонь – видимо, спящий таким образом пытался попросить его в срочном порядке отправляться в ад и не мешать ему.
-Вставай, я говорю! – перейдя на командирский тон, рявкнул Гаара и крепенько встряхнул блондина уже двумя руками и со всей силы.
Это подействовало: Наруто развернулся и, вслепую найдя ладонями его лицо, «узнал» и вяло захрипел:
-Чего тебе, Сабаку?
-Там папа твой в доску пьяный, да ещё и промокший весь, - сухо бросил Гаара, уворачиваясь от прикосновения. - Помоги перенести в спальню, а то заболеет ведь.
Наруто резко сел на кровати, и Гаара услышал, как совсем рядом с его лицом произнесли без капли сонливости:
-Что с папой?
Он нашёл во тьме руку друга и крепко сжал, шепнув:
-Пошли.
Когда они уже шли по чёрному коридору, Гааре внезапно пришло в голову, что ему, пожалуй, следовало включить свет хотя бы на первом этаже.
-Да что случилось? – шептал Наруто ему в спину. - Почему темно в гостиной? А холодно так почему? Рыбкам, надеюсь, подогрев включили? Они ж умереть могут! А папа где? Да куда ты всё прёшь, ну Гаара?!
Но тот уже был внизу – водил пальцами по стене в поисках выключателя. Раздался характерный щелчок, и миг спустя светильники разбавили тьму мягким оранжевым светом. Наруто, растрёпанный, сонно прищуренный, в одних боксёрках, застыл на середине лестницы, крепко вцепившись в перила. Когда взгляд его остановился на отце, он моментально сорвался с места и, забыв, где стоит, помчал прямиком к нему, но по дороге споткнулся и, если бы не вовремя спохватившийся Гаара, непременно растянулся бы на полу.
-Холодный такой… - подойдя к отцу и прикоснувшись к его бледной щеке, на придыхании произнёс он. – Одежда насквозь промокшая. И штырь, как от заправского алкоголика. Ну, я этого Какаши урою… Ну я его… Гаара, что с ним делать? В ванную горячую надо – он же как труп холодный!
-Не в горячую, - строго отрезал красноволосый, мигом примерив на себя роль врача. – Чёрт его знает, как сердце отреагирует на такую резкую перемену температуры. Мы его в тёплую воду уложим и постепенно будем делать горячее, пока не согреется. Так, Узумаки, ты беги в ванную и там всё приготовь, а я его привести в чувство попробую.
Наруто решительно кивнул и понёсся вверх по лестнице. На втором этаже загорелись лампы, стало гораздо светлее. Гаара с нахмуренным видом склонился над мужчиной, прислушался к его дыханию – спит.
За свои девятнадцать лет ему доводилось оказывать помощь пьяным всего дважды: первый – в выпускной вечер Канкуро, второй – на его же прошлый день рождения. Его старший брат всегда был серьёзным человеком и лишнего себе не позволял, однако даже он, сдержанный и замкнутый, порой мог поддаться на чьё-нибудь: «А слабо?» и в итоге упиться в дым. Оба раза процессом «оживления» Сабаку Канкуро руководила Темари, а младший брат исполнял роль «пойди-принеси». Безвольное тело, впрочем, ему ещё ни разу не доводилось помогать приводить в чувство – пьяный Канкуро вообще не проявлял никаких признаков усталости, а наоборот, был крайне весел и даже несколько буен; целовал сестру в щёки, а младшего братишку обнимал так крепко, что трещали кости.
Прокрутив всё это в сознании и придя к выводу, что придётся действовать наобум, Гаара склонился над своим подопечным и потряс его за плечо, позвав по имени. Рука, покоящаяся доселе на лбу спящего, безвольно упала на грудь, Минато пошевелился, с губ его сорвалось невнятное бормотание. Гаара похвалил себя за прогресс и затряс сильнее.
Через несколько минут активного растряхивания и уже попахивающего раздражением: «Да вашу же ж мать, дядя Минато, проснитесь!» мужчину наконец-то удалось разбудить. Неуклюже он занял сидячее положение и принялся растерянно оглядываться по сторонам.
-А у рыбок почему свет не горит? – после минутных раздумий выдал он.
Гаара грязно выругался, про себя поблагодарив высшие силы, что лично ему ещё ни разу в жизни не доводилось напиваться до такого состояния. Как раз вовремя вернулся Наруто.
-О, добро пожаловать в мир живых, пьяный в доску отец-сан, - сын с мрачным лицом отвесил ему шуточный поклон. – Пожалуйте в ванную, дорогой.
Глаза Минато сейчас были не озорно-голубыми, как обычно, а имели глубокий синий оттенок и были подёрнуты мутной дымкой. Он долго вглядывался в парня, будто пытаясь вспомнить, откуда его знает, затем с каменно-спокойным лицом констатировал:
-Наруто. Мой сын.
Тот не удержался от саркастичного фырканья.
-Гаара, - тем временем продолжил мужчина, повернув голову в сторону красноволосого. – Его друг. Что происходит? Ой, голова-а боли-ит…
Друзья взволнованно переглянулись, когда Минато внезапно схватился за голову обеими руками, зарывшись пальцами в мокрые пряди, и застонал.
-А вот, - неуверенно протянул Наруто, разрываясь между злостью и жалостью к отцу, - нечего пить было столько!
Гаара, разговорам предпочтя действие, подошёл к мужчине:
-Давайте-ка мы вас, дядя Минато, эскортируем в тёплую ванную. Узумаки, помогай.
Подъём по одной несчастной лестнице занял у троицы целых двадцать незабываемых минут, в процессе родилась абсурдная идея установить идущий на второй этаж лифт «специально для пьяного папы», как выразился запыхавшийся, а оттого сама доброта Наруто. Наконец миссия по укладыванию и отогреванию Йондайме-сама была успешно выполнена – правда, по ходу операции возникла одна незначительная заминка, связанная с отсутствием в доме Намикадзе-Узумаки фена, который как раз пригодился бы, чтобы быстро и эффективно высушить мокрые волосы пьяного дяди Минато. Гаара, узнав об этом, пофыркал, пригрозил другу, что уже выбрал ему отменный подарок на Новый год, и быстро решил проблему при помощи сухого махрового полотенца.
Вскоре согретый и одетый Намикадзе был транспортирован в спальню, где его заботливо уложили в кровать, накрыли по самый подбородок тёплым зимним пледом и приказали страшными голосами «лежать и не рыпаться». Наруто побежал вниз готовить папе чай, а им с Гаарой кофе, чтобы не спать, но когда вернулся, необходимость в согревающем напитке отпала: Минато снова крепко спал.
Гаара, сидевший в кресле возле окна в специально выбранной неудобной позе – чтобы ненароком не уснуть на посту, – требовательно вытянул вперёд руку и потухшим голосом выговорил:
-Дай сюда мой кофе, Узумаки.
Наруто отдал ему чашку, а сам устроился со своей на краешке папиной кровати. Выглядел он раздражённым, а ещё очень уставшим: белки глаз испещрили красные ниточки капилляров, лицо осунулось, под глаза закрались тёмные тени, волосы, которые в суматохе раннего утра он так и не привёл в порядок, смешно торчали в разные стороны, а на футболке, которую он наспех натянул, чтобы не замёрзнуть, спереди красовалось огромное мокрое пятно – последствие отцовского купания.
Гаара предположил, что выглядит сейчас ничуть не лучше, поэтому отринул мысль подойти к зеркалу.
Тусклый свет раннего утра пробивался сквозь незашторенное окно, соперничая с мягким домашним светом настольной лампы на тумбочке, рядом с ней улыбалась с фотографии в рамке Узумаки Кушина и лежал футляр с очками для чтения и глазные капли. Блуждающий взгляд Гаары остановился на электронных часах.
-Половина девятого уже, - выдохнул он спокойно. – Я так понимаю, спортзал у нас сегодня в пролёте.
Наруто кивнул.
-Но я на тренировку хоть схожу, а то в прошлую субботу на пикник ездили, я тоже не ходил, так мне потом сенсей мозг долго вправлял за прогул. Ты один справишься?
-Да справлюсь, чего уж там, - блондин указал взглядом в сторону своей спальни, где лежал его мобильный. – Сейчас вызвоню Какаши, пускай приезжает и лечит его от похмелья, а то я в этом не спец, никогда до такой степени не напивался. И Обито-сану позвоню, хочу выспросить, что же они такое вчера пили, что папу так торкнуло.
Гаара потянулся, осторожно, чтобы не пролить содержимое чашки, и благосклонно махнул другу рукой:
-Иди тогда, а я покараулю.
Наруто, немногословный от недосыпа, пробормотал что-то неразборчивое и, отставив наполовину опустошённую чашку на кофейный столик, вышел из комнаты. В квартире стояла идеальная тишина, поэтому Гаара мог расслышать каждое слово из его разговора с друзьями отца.
Беседа с Какаши поражала своей бестактностью.
-Алло?! Какаши, сука ты мордошрамная, я тебя прибью нахрен! - Наруто с минуту помолчал, наверное, слушая похмельное нытьё, а когда терпение его лопнуло, грубо возразил: - Я тебя не спрашиваю, что болит у тебя, Какаши, ясно тебе? У меня папа пришёл домой упитый в зюзю и мокрым уснул на сквозняке, и во всём этом виноват ты!.. Потому что не проследил, вот почему!.. Так, знаешь что? Если он заболеет, я оторву тебе голову. Приезжай сюда, будешь от похмелья его лечить!
Ни «пока», ни «до скорого» за этим не последовало, из чего невольно подслушивающий Гаара сделал вывод, что Наруто банально бросил трубку.
Сказать, что разговор с Учихой Обито происходил в гораздо более спокойных тонах, означало ничего не сказать.
-Обито-сан, доброе утро. – Гаара явно представил себе своего друга склоняющегося в вежливом поклоне и произносящего это приветствие. - Вы меня простите, что так рано звоню, просто тут у меня… Ага… Да, вот он тоже от головной боли страдает. Что вы вчера пили, позвольте поинтересоваться?.. Бехеровку?.. Не-ет, не пробовал, мне друг отрицательную рецензию на неё дал, вот я и не решился… Он спит сейчас, но подозреваю, что как проснётся, будет опять мучиться. Я ещё боюсь, как бы он не заболел, потому что мокрый весь пришёл. А вы, кстати, под дождём, что ли, бродили?.. Эх, вы-ы. Ну ладно Какаши, он дурак, но вы-то, Обито-сан, могли бы уже и проследить… Да не извиняйтесь, я понимаю… Да, конечно, буду держать в курсе… Да, до свиданья.
«Похоже, Узумаки-кун заводит себе любимчиков среди папиных друзей», - усмехнулся про себя Гаара, дослушав разговор до конца. Когда, впрочем, в комнату вернулся «любитель любимчиков» и юноша высказал ему свои наблюдения, тот оскорбился не на шутку.
-Имею основания, Сабаку! – состроив злобную мину, шёпотом, чтобы не беспокоить спящего, возразил Наруто. – Обито-сана я всегда уважал за то, что он собранный, добропорядочный и честный. Какаши же мне всегда лгал, забывал забирать меня из школы, а сейчас бегает за моим любимым преподавателем!
-Ну и? – удивился Гаара. – Он взрослый человек, имеет право бегать за всеми, за кем хочет. Почему ты настолько против того, чтобы он за Ирукой-сенсеем ухлёстывал?
-А потому, - перебил его распалившийся блондин, - что дурак он. Вот зачем Ируке-сенсею нужен лентяй, который торчит целыми днями в этом своём медпункте и только и делает, что репу чешет? У папы в компании он пользу приносил, работал с удовольствием, - короче, мужиком был нормальным. А тут втрескался – и отупел! Вот за это не уважаю его.
Гаара поманил Узумаки к себе и, когда тот подошёл, взялся приглаживать его торчащие в разные стороны пряди.
-Раздражает, когда у тебя волосы чёрти как. А насчёт Какаши… Ты этих людей знаешь лучше, чем я, так что тебе и виднее. – Он вдруг улыбнулся. - А вообще знаешь что? Ты злой, когда не выспишься. Иди поспи ещё пару часиков, а я за дядей Минато присмотрю.
-Это я-то злой? – Наруто раздражённо фыркнул. – Да я нормальный, а вот ты, когда мало поспишь, вообще вредный!
-Я всегда вредный, пора бы уже привыкнуть, Узумаки, - спокойно парировал Гаара, поднялся, выпрямил затёкшую спину, затем легонько подтолкнул друга к выходу: - Давай, иди.

***
Солнечные лучи заполнили комнату, и стало заметно теплее. Гаара, забыв о своём намерении сидеть неудобно специально, дабы не уснуть, полулежал с ногами, прикрытыми пледом, в кресле и, подперев голову ладонью, наблюдал за небом. Оно было ярко-синим, совсем как летом – грозовые тучи, беспрерывно орошающие Коноху дождями ещё с четверга, наконец-то ушли, и теперь по небесному полотну тянулись лишь безобидные белые тучки.
Юноша уже почти засыпал, тяжёлые веки то и дело норовили упасть на глаза, а тепло от греющего солнца и пледа только добавляло сонливости. Он уже чувствовал скорое погружение в сон, и где-то на грани между бодрствованием и сладкой паутиной дрёмы в голову ему пришла странная фантазия. Подумалось: вот бы сейчас оказаться в каком-нибудь парке, где куча тропинок, утопающих в оставшихся после дождя огромных лужах. Снять обувь и – пробежаться по ним босиком, нарушая идеальный рисунок неба, отражающийся на поверхности воды… Он никогда не проделывал такого раньше, даже ребёнком, а было бы, наверное, так здорово…
Последующий за этим сон стал своего рода продолжением этим необычным размышлениям. В нём он, почему-то совсем ещё мальчишка, оказался в том самом сказочном парке, и босиком, в закатанных до колен брюках бегал по лужам; радужные брызги летели во все стороны от его ступней, вокруг стояли стройные ряды деревьев такого ярко-зелёного цвета, которого на самом деле не бывает, а над головой простёрлось бесконечно прекрасное небо. Чья-то сильная рука сжимала его ладошку и придерживала, когда он, заигравшись, терял равновесие и чуть не падал в лужу. И было так легко, и безопасно, и казалось, что всё по плечу – когда этот кто-то, кому принадлежит рука, был рядом, и тёплое чувство, разливающееся по груди, грело сердце нежнее, чем майское солнце. Внезапно мальчик исчез, а он, Гаара, стал собой - в таких же промокших насквозь брюках, закатанных до колена. Ощущение присутствия защитника не пропало, даже наоборот – усилилось, словно повзрослело вместе с ним, только теперь его не держали за руку, а гладили по голове, и он млел от прикосновений, и смотрел снизу вверх в немом восхищении, и, как часто бывает в снах, не видел лица стоящего к нему вплотную человека. Ощущение приятной тяжести на затылке смешалось с лёгкостью, буквально распиравшей грудь изнутри, и всё внутри него ликовало – наконец-то, наконец-то…
Раздавшийся за его спиной резкий звук вырвал Гаару из сна, и всё происходившее в нём разом вылетело у него из головы.
Обернувшись, он сразу понял, что произошло: проснувшийся дядя Минато попытался дотянуться до фотографии жены, но, видимо, рука предательски задрожала, и в итоге рамка упала, а стекло разбилось.
-Стоять, дядя Минато, - ещё не совсем придя в себя ото сна, приказал Гаара и, откинув плед, поспешно поднялся на ноги. Тело моментально напомнило о том, что засыпать, сидя в кресле, ему явно не следовало.
-Вот, - он поднял с пола разбитую рамку, вынул отваливающиеся куски стекла и с некоторой опаской протянул мужчине. – Только осторожнее, пожалуйста.
От исполненного благодарностью взгляда Минато стало неловко, но Гаара не стал отворачиваться, чувствуя себя обязанным проследить, чтобы его подопечный не порезался. Мужчина, бледный, с воспалёнными глазами и опущенными уголками губ, усугублявшими начавшие появляться морщины вокруг рта, опустил фотографию себе на колени и нежно, избегая острых краёв, провёл пальцем по снимку, обрисовывая овал лица, коснулся огненно-рыжих волос, погладил маленький носик.
Не поднимая головы, он обратился к притихшему Гааре:
-Знаешь, моя Кушина всегда говорила, чтобы я больше времени проводил с семьёй и почаще гулял с друзьями – она боялась, что я убью себя на этой работе. Эти встречи с Какаши и Обито… Вроде бы дань ей, понимаешь?
Он говорил очень медленно, с трудом находя слова, – было вполне очевидно, что откровение даётся ему тяжело не только физически, но и морально. Гаара смотрел на него широко раскрытыми глазами, не зная, как справиться со сдавившим горло комком: ему впервые доводилось слышать о почившей Узумаки Кушине из уст Минато.
Губы мужчины тронула горькая усмешка:
-Посмотрела бы она на меня сейчас, во что я превратился без её мудрости, и нежности, и её мягкого упорства. – Он внезапно вскинул голову, вцепился пристальным взглядом в Гаару – тот не успел отвести взгляд, – и почти шёпотом, будто сообщая какую-то тайну, произнёс: - Мне очень жаль, что ты с ней не был знаком, Гаара. Уверен, вы бы очень друг друга полюбили. Она всегда хотела, чтобы у Наруто были хорошие, верные друзья, а ты именно такой. Может… Если бы она была рядом, ты не был бы таким, какой ты есть. Она смогла бы одарить тебя тем, чего тебе всегда так не хватало…
Вся краска разом сошла с лица юноши при этих словах, он вслепую сделал шаг назад, затем ещё один, и ещё, пока наконец не упёрся в ручку кресла, в котором совсем недавно спал. Мужчина, будто не заметивший этой странной реакции, продолжил, вновь с любовью и нескрываемой лаской глядя на жену:
-Я, к сожалению, не могу тебе этого дать – без своей половинки я стал черствее, моей любви едва хватает на Наруто... Но ты не сдавайся, хорошо? Когда-нибудь, когда ты будешь готов, ты встретишь человека, который… с которым ты забудешь обо всём, что было до, с которым ты почувствуешь себя наконец-то целым. Как чувствовал это я, когда она была рядом.
Гаара не мог больше этого выносить – продолжать стоять на месте и безропотно наблюдать за тем, как каждое слово этого убитого горем человека врезается в его душу и с лёгкостью достаёт именно туда, куда он сам боялся заглядывать, было невозможно. Он стремглав выскочил из комнаты, чуть не опрокинув оставшуюся стоять на кофейном столике чашку Наруто, и слетел вниз по лестнице – без цели, просто чтобы прекратить словесную пытку. Зачем было так поступать? – билось нервное в голове. Зачем было говорить ему все эти вещи? Он не хотел их слышать ни от кого, даже от Наруто, и особенно от дяди Минато – весельчака-взрослого, который отпускает добродушные шпильки в его адрес, любит играть с ним в отца и непутёвого сына и, напустив строгий вид, бранить и раздавать небольные подзатыльники. Дядя Минато нравился ему таким, чуточку наивным и совершенно не подозревающим, что происходит у него в душе, но теперь, когда выяснилось, что он, может быть, даже лучше, чем Наруто, понимает его… Он не знал, как к этому относиться.

***
Выспавшись, Наруто ощутил, что вся злость из него в самом деле вышла, поэтому Какаши, выглядящего поразительно хорошо для крепко пившего вчера человека, он встретил вполне миролюбиво и даже провёл его в спальню отца. Лежащий в кровати Минато вяло поздоровался с обоими, а сына подозвал и шепнул:
-Найди Гаару.
-А что случилось? – Он едва не наступил на кусочек стекла от разбитой рамки. – И кто уже с мамой так обошёлся?..
Уголки пересохших губ мужчины чуть приподнялись, однако улыбка не тронула его глаз:
-Просто поговори с ним. Думаю, он будет благодарен.
Гаару он нашёл на балконе первого этажа: юноша открыл окно и, сложив руки на перилах, смотрел вниз на утопающую в лужах улицу. При виде его ссутуленных плеч, выступающих под обтягивающей спину футболкой острых лопаток, лёгкое волнение в душе Наруто, внушённое грустной улыбкой отца, переросло в неподдельную тревогу. Он слишком долго общался с Гаарой, чтобы уметь ощущать его настроение даже по таким мелочам, как поза. Он встал рядом с ним и попытался заглянуть в лицо.
-Там дядя Минато рамочку разбил, - потухшим тоном произнёс Гаара, отводя взгляд в сторону.
Наруто кивнул на автомате:
-Видел, убрал уже всё.
Гаара положил голову на сложенные на перилах руки:
-Он хотел посмотреть на жену…
-Да он всегда с ней разговаривает, - улыбнулся блондин отвлечённо – об отце он сейчас не переживал, с ним был Какаши. Гораздо более важным казалось понять, из-за чего Гаара прячет от него взгляд. – Это даже порой забавно, если не было бы так грустно на самом деле.
Гаара ответил не сразу, а когда всё-таки заговорил, то, казалось, невпопад:
-А вот я считаю, что правильно твой папа поступает.
-Насчёт чего? – уточнил Наруто.
-Вообще, - красноволосый передёрнул плечами, всё ещё пряча от него лицо. - Как он тебя воспитал, какие принципы внушил. Я не понимаю, как он, будучи настолько занятым человеком, вырастил в одиночку такого сына.
Наруто опустил взгляд и отошёл чуть в сторону, к боковому окну. «В одиночку…» - вздохнул внутренний голос опечаленно.
-Ну, он не всегда был таким, - произнёс он, стараясь придать голосу привычной беззаботности. – Пару лет после смерти мамы я вообще его практически не видел, он чуть ли не ночевал на этой своей фирме, убиваясь на работе. Наверное, так он с потерей справлялся, я не знаю – маленький был слишком… В любом случае, мне от этого было не легче.
Он вдруг осознал, что говорит, не подбирая слов, - просто озвучивает любую мысль, которая приходит в голову. Он никогда прежде не говорил с Гаарой о том периоде своей жизни, и делиться болезненными воспоминаниями сейчас было до жути непривычно. Он, однако, продолжил – зная, подсознательно чувствуя, что это нужно им обоим.
-Потом, когда пришли Какаши и Обито, ситуация немного изменилась. Я стал чаще с ним видеться, да и он начал интересоваться мною гораздо больше. Но эта чёртова привычка работать на износ, тянуть на себе всю фирму, так и осталась… И ведь именно благодаря тебе он действительно переменился. – Оба хмыкнули. Наруто окинул друга тёплым взглядом: - Я не забыл, как ты буквально заставлял его приходить домой пораньше, усаживал за кулинарные книги, чтобы он учился готовить, даже фартук ему однажды притащил.
-Да-а, - мечтательно протянул Гаара, наконец-то поворачиваясь к нему лицом, - я был нахальным ребёнком.
Наруто улыбнулся:
-Но я не знаю, во что превратилась бы наша семья без этого твоего нахальства.
Они постояли немного в тишине, наслаждаясь атмосферой близости, которая порой возникает между друзьями. Первым заговорил Гаара:
-Ты хорошо помнишь маму?
В голубых глазах Наруто скользнула тень давней боли, которую он поспешил тут же скрыть, но в лице Гаары что-то дрогнуло – заметил.
-Не знаю. Помню только отдельные моменты из детства. Например, как к нам приходила в гости бабка Тсунаде и они вместе смотрели сериалы. Вон на том диване сидели, что в гостиной, а меня устраивали между собой. Ещё помню, что они с папой часто… не ссорились, а скорее, серьёзно разговаривали. Насчёт того, что он слишком много работает. Потом, правда, они всегда мирились. Или не мирились, и я это себе сам додумал – я не знаю точно… - Он озадаченно передёрнул плечами. - Знаешь, как бывает? Ты не очень хорошо помнишь что-то, поэтому сам себе как бы додумываешь сюжет, а потом не знаешь, было это действительно так или нет. Понимаешь?
Гаара кивнул.
-Но они ведь любили друг друга?
-Конечно. Папа вообще рассказывал, что влюбился в неё, как только увидел. Глупости, конечно, я не верю в любовь с первого взгляда, но сама идея мне нравится. Что папа всегда любил и до сих пор любит только одного человека, и это – моя мама.
Гаара вновь отвернулся к окну и прикрыл глаза – из-под чёрных век заискрилась зелень глаз.
-Мне всегда тоже так хотелось, - признался он едва слышно. – Знаешь, я ещё когда маленький совсем был, решил для себя, что когда вырасту и заведу семью, то детей своих буду любить безумно. Буду уделять им каждую свободную минуту, буду делать всё возможное – только бы им не пришлось пройти через то, через что прошёл я. А вот смотри, как получилось. Природа пошутила.
Наруто горько улыбнулся:
-А я, наоборот, в детстве решил, что не буду заводить семью, чтобы моим детям, если вдруг случится похожая на мою ситуация, не пришлось испытывать то же, что и мне. С мамой, когда она…
Гаара прервал его кивком. Он устало перевёл дыхание, взъерошил пальцами короткие пряди, закрыл глаза. В голосе его едва заметно ощущалась дрожь.
-Иногда я думаю, как сложилась бы моя судьба, не будь я тем, кто я есть. Может быть, уже всерьёз работал бы над осуществлением той своей детской мечты. Может быть, любил бы какую-нибудь девушку хорошую. Но… - По губам его зазмеилась недобрая усмешка. – Но, как видишь, Узумаки, я давно принял этот сомнительный подарок судьбы и даже научился с ним жить, научился выставлять свою радость напоказ, чтобы никакая сердобольная сволочь при взгляде на меня даже не подумала покачать головой и сказать: «Ой, какой несчастный мальчик, он же гей».
Наруто поступил, не задумываясь, - просто подошёл и приобнял друга за плечи, и на удивление, заполнившее зелень его глаз, только улыбнулся искренне и шутливо протянул:
-А я, к твоему сведению, верю в то, что половинки есть не только у гетерастов, как ты их величаешь. - Гаара презрительно хмыкнул. – Я серьёзно. Никто из всех, кого я знаю, не заслуживает счастья в личной жизни больше, чем ты, поэтому я верю, что ты обязательно найдёшь своего принца, как бы пошло это ни звучало.
На лице красноволосого возникло совершенно непередаваемое ироничное выражение лица – его выражение.
-Да, Узумаки, это прозвучало пошло, - явно из последних сил борясь с улыбкой, произнёс юноша и стряхнул с плеча его руку. - Иди ещё поспи, а то ты говоришь странные вещи.
-Тебе бы тоже не помешало.
-Нет, мне на тренировку уже пора, - Гаара взял его левую руку и повернул кисть так, чтобы увидеть циферблат часов. – Точно пора. Пошёл собираться.
-Ну подожди немного, я завтрак приготовлю, - крикнул Наруто ему уже вслед, однако ответа так и не дождался.

***
Саске проснулся от того, что в квартире одновременно звучало слишком много голосов. Полежав немного с открытыми глазами, он идентифицировал их как знакомые и, отбросив стеснение, вышел из спальни в чём был – в простой серой майке и шортах. На кухне, как и ожидалось, чужих не было: мама крутилась по хозяйству, разрываясь между плитой и холодильником, а за столом устроились папа, Итачи и Кисаме-сан. Мужчины сидели к нему спиной, поэтому лиц их Саске не видел, зато волнение, написанное на лице брата, навело его на кольнувшую сердце страшную мысль: «Они рассказали ему. Рассказали всё папе».
Фугаку обернулся к нему с беззаботной улыбкой:
-Саске, проснулся наконец-то! Дождь кончился, ты видел?
Он непонимающе уставился на отца («Какой ещё дождь, когда тут скандал должен был разразиться?»), затем на автомате кивнул – ледяной клубок волнения в животе распутался.
-Доброе утро, Саске, - поздоровался Кисаме-сан. Сегодня его привычные деловые костюмы сменили джинсы и простая футболка, но от этого он не стал выглядеть менее солидно. В одной руке мужчина держал чашку кофе, в другой – сигарету.
Саске снова кивнул, про себя решив, что эти его молчаливые кивания выглядят со стороны донельзя глупо.
-А я Кисаме наконец-то вытащил на рыбалку, - радостно похвастался отец, - а то он в последнее время вообще со мной никуда не ходит. Темнит!
-Я работаю вообще-то, - спокойно возразил Кисаме-сан.
-Да кому ты рассказываешь? – отмахнулся от него старший Учиха. – Небось, завёл себе какую-то бабу и возишь её по выходным в свой загородный дом, променяв на неё удочку и мою компанию.
Взгляд Саске невольно метнулся к Итачи: тот, в домашней одежде, с распущенными и растрёпанными после сна волосами, закрыл лицо ладонями. Если бы он не был Учихой, то покраснел бы сейчас до ушей.
В разговор вступила мама.
-Фугаку, ну не при детях! – пожурила она, поворачиваясь к мужу.
-Да они уже взрослые! – возразил ей супруг. – Вон, этому в июле двадцать стукнет, - небрежным движением руки, в пальцах которой был зажат кусочек сыра, он указал на Саске, затем на Итачи. – А вот этому вообще жениться пора.
Брат опустил голову, наверняка боясь встретиться взглядом с любовником. Самого любовника, кстати, ситуация тоже заметно смутила.
-Фугаку, - позвал он, кашлянув в кулак, - ну что ты на парня наседаешь?
Тот отмахнулся:
-Мы с Микото в семнадцать поженились и, как видишь, до сих пор вместе и счастливы. Кстати, дорогая, что там с едой? Нам уже уезжать пора!
-Вот если бы вы мне раньше сказали, что на рыбалку собираетесь, - отозвалась роющаяся в холодильнике мама, - я бы уже отдала вам ваши обеды.
-Ты ведь знаешь, что это всё спонтанно вышло, - папа виновато почесал затылок. – Дождь-то только рано утром кончился!
-Вообще не понимаю, почему вы решили переться за город. Вокруг мокро, дороги – каша сплошная. Какая может быть рыбалка? Машину Кисаме только загубите и сами свиньями домой вернётесь!
Папа принялся оправдываться. Саске, посчитав, что ничего нового из диалога родителей не вынесет, направился в ванную приводить себя в порядок, а когда десять минут спустя вернулся, спор всё ещё продолжался, только в этот раз ядром обсуждения была не спонтанная рыбалка, а почему-то зимнее пальто, которое папа уже несколько месяцев обещал маме, но так и не подарил. Логики в переходе тем Саске не увидел ни грамма, поэтому предпочёл не расспрашивать, вместо этого присев за стол.
Итачи немного поменял положение – переместился на табуретку ближе к Кисаме-сану и теперь что-то осторожно ему шептал. Саске невольно отметил, как брат положил одну ладонь на подбородок мужчины, чтобы повернуть его лицо к себе ближе, вторая покоилась на его широком плече. Он поспешил отвести взгляд, чтобы отец ненароком ничего не заподозрил по его лицу. «А ведь это всё настолько очевидно! – подумалось вдруг. – Хотя бы то, как близко они друг к другу сидят. И как я раньше не замечал?».
-Потому что я женщина, Фугаку, и, как все женщины, хочу выглядеть хорошо, - внезапно долетел до Саске обрывок маминого монолога, когда она подошла к его стороне стола и сгрузила на свободное место две коробочки с бенто. – Вот ваша еда. Катитесь на свою рыбалку.
-Уже покатились, - ответил отец, подхватил снедь и направился в сторону прихожей. – Пошли, Кисаме.
Кисаме-сан и Итачи переглянулись, и то, как они это сделали, заставило наблюдающего исподтишка за ними Саске вновь поразиться: «Очевидно!».
-Иду, сейчас, - всё ещё не отрывая взгляда от Итачи, отозвался мужчина и собрался было идти, как вдруг в заднем кармане его джинсов зазвонил телефон. Напарники напряглись: эта мелодия стояла у Кисаме-сана только на звонки по работе.
-Простите, - он поспешно поднялся и прошёл в прихожую, на ходу поднося мобильный к уху. Учихи удивлённо переглянулись: всем стало ясно, что над поездкой нависла угроза её отмены.
Кисаме-сан вернулся через минуту, и на лице его появилась рабочая серьёзность, неуместная в сочетании с простой одеждой.
-Итачи, - позвал он строго. Тот вскочил на ноги. – Одевайся, на работу надо срочно. Фугаку…
-Я понял, - отец наградил его грустной усмешкой и похлопал по плечу – разрешая.
Кисаме твёрдо кивнул, затем послал извиняющийся взгляд Микото. Та затараторила:
-Всё в порядке, я не злюсь! Вот вам с Итачи эти бенто и пригодятся! Возьмёте на работу с собой.
Итачи умел собираться очень быстро, когда было необходимо, поэтому совсем скоро он выскочил из спальни в привычном костюме, поправил перед зеркалом только что уложенную причёску, недовольно поморщился, проведя пальцами по тёмным кругам под глазами, и поспешил в прихожую – обуваться. Саске внезапно стало интересно, что же такого срочного могло произойти, что работников вызывают в субботу прямо с утра, - не в силах побороть соблазн, он тихонько поднялся из-за стола и направился по коридору в прихожую.
-Сейчас ко мне заедем быстро, - услышал он низкий голос Кисаме-сана, - не могу же я в офис в таком виде заявиться. Но надо поскорее.
-А что там? – приглушённо спросил Итачи.
Саске заглянул в прихожую как раз вовремя, чтобы увидеть, как мужчина склоняется прямо к уху его брата и шёпотом произносит:
-Обнаружили три давних трупа. В том же квартале. Тот же почерк.
Саске поспешил завернуть обратно и как можно тише вернуться на кухню. Сердце бешено колотилось в груди, отдавая гулом в ушах. Он услышал достаточно.
Папа ушёл смотреть новости в гостиную, мама рылась в кладовой в поиске кухонного комбайна, поэтому когда Итачи и Кисаме-сан, никого не уведомив, покинули квартиру, Саске остался сидеть за столом совершенно один, и это одиночество способствовало развитию в его голове нехороших мыслей насчёт подслушанной информации. Три трупа! В итоге – четыре, и ещё неизвестно, сколько до этого. Стало быть, Итачи был прав, в городе действительно орудует настоящий серийный убийца.
Умом Саске понимал, что он, сидящий в данный момент за столом на кухне собственного дома в приличном спальном районе, не должен по идее ничего бояться, однако, несмотря на это, ему отчего-то всё равно было страшно от одной только этой мысли. Страшно – но не за себя.
Логика, та самая холодная неумолимая логика, фамильная черта всех из рода Учиха, нашёптывала, увещевала, что глупо переживать за какого-то там дурачка с вытатуированными усами на щеках, живущего на противоположном от того проклятого квартала конце города; за какого-то малознакомого Наруто, заносчивого, и да, всё же немного мажористого; за Наруто, который неделю назад без стеснения тыкал ему средний палец в лицо и выгонял прочь из своего дома. За того самого парня, который, вероятнее всего, спит с крашеным ублюдком - своим якобы лучшим другом.
Саске грубо одёрнул себя: да что, чёрт подери, знала эта логика?! В данный момент ему было не до логики - ему было банально страшно. Необъяснимо, глупо, необоснованно – страшно.

***
-А ты чего пришёл? – заметив скромно заглядывающую в спортивный зал красноволосую голову, громогласно произнёс Кадо и, извинившись перед клиентом, с которым беседовал, подошёл к нему. – Гаара, что такое?
Юноша виновато пожал плечами. Вообще-то он не планировал заходить в спортзал сегодня, но ему хотелось поговорить с Ли, а в додзё его ещё не было – Ясухиса-сенсей подсказал, что по субботам он появляется там к трём.
Тренер окинул неодобрительным взглялдом его уставшее лицо:
-Что, вчера пьянка была? Где Наруто потерял?
-У него дома ЧП, - коротко и нехотя пояснил Гаара. Он всё-таки зашёл внутрь, прикрыв за собой дверь, и теперь исподволь оглядывал зал. – Я к нему сейчас поеду. Только сначала с Ли хотел поговорить, он тут ещё?
Кадо хмыкнул и махнул рукой в сторону выхода:
-Пошёл переодеваться, уже закончил на сегодня. Но из здания он вряд ли успел уйти, так что, если хочешь…
Он прервался: в окончании фразы пропала необходимость, потому что дверь зала отворилась и, совсем как минуту назад Гаара, в зал заглянул Ли.
-Гаара! – Он удивлённо вскинул брови и отворил дверь полностью. – Не ожидал, что ты придёшь. Кадо-сан говорил, вы с Наруто по субботам утром обычно занимаетесь.
На нём, несмотря на всё ещё нежаркую после дождей погоду, была простая футболка бутылочно-зелёного цвета и чёрные джинсы. Взгляд Гаары, собиравшегося было ответить, невольно задержался на крепких руках, широкой груди, затем против воли хозяина пополз вниз. В голове запрыгали совершенно несочетающиеся друг с другом мысли. Наивное: «А чего это я?» сменилось задумчивым: «Наверное, зелёный его любимый цвет. Подходит моим глазам», что, в свою очередь, было вытеснено по-детски любопытным: «Постоянно хочу спросить, почему он бинты всё время носит, и забываю». Клубок путаных мыслей венчало неуверенное: «Во рту что-то пересохло…».
Гаара спохватился и взял себя в руки, когда осознал, что стоящий справа от него старший тренер Кадо, обо всём догадавшийся по его лицу, не выдержал и принялся тихонько посмеиваться. Ли, тоже наверняка заметив его временный выпад из реальности, вежливо улыбался.
-Я… - юноша с силой сунул руки в карманы плаща, - просто пришёл спросить, работаешь ли ты завтра.
«Ложь! - зашипел внутренний голос. - На самом деле я просто пришёл его увидеть. Какого дьявола я лгу?».
Ли покачал головой:
-Нет, у меня по воскресеньям выходной. То есть, в додзё я всё равно буду, но не в качестве учителя.
-А-а, ну хорошо, - Гаара опустил взгляд на свои туфли, затем зло покосился на всё ещё хихикающего тренера и несмело взглянул в карие глаза, с уже немного привычной теплотой глядящие на него. – Я просто подумал… Ты вчера писал, что давно в Озёрном парке не был, а там после дождя как раз очень хорошо. Луж, правда, полно, но зато свежо… В общем…
Ли наградил его широкой искренней улыбкой:
-Я бы с удовольствием прогулялся там с тобой. Тем более, ты говорил, там утки есть!
-Даже больше, чем надо, их там отстреливать пора, - вставил посторонний слушатель Кадо. Ухмыльнувшись, тренер протянул свою огромную мускулистую руку в сторону Гаары и легонько, но настойчиво толкнул в сторону двери – к Ли. – Иди уже, беда крашеная, и ты тоже, Ли. Ты ведь попрощаться только зашёл?
Ли, похоже, удивился упорству, с которым начальник пихал Гаару чуть ли не к нему в объятия, однако ничего по этому поводу не сказал, лишь кивнув.
-Тогда пока! Валите оба.
Ли придержал дверь, пропуская юношу, затем махнул на прощание тренеру (тот указал на Гаару взглядом и совершенно очевидно произнёс: «Трахни его» одними губами) и захлопнул за собой дверь – конечно же, сделав вид, что не понял «зашифрованного» послания Кадо.
Молча они дошли до выхода из спортивного центра и остановились на крыльце.
-Тебе куда сейчас? – спросил Ли, с некоторой опаской переводя взгляд с глубоких луж на тонкие весенние туфли Гаары.
-Вообще-то к Узумаки, - ответил тот рассеянно. – Но я телефон у него забыл, такси не могу вызвать. Пешком идти сейчас – это самоубийство, слишком мокро, а общественным транспортом я не пользуюсь, так что придётся ловить на дороге такси или попутку на крайний случай.
Слово «попутка» подействовало на Ли весьма необычно. Он сбежал на пару ступенек вниз, чтобы стоять лицом к лицу с Гаарой, и, положив руки на его плечи, твёрдо произнёс:
-Нет.
-Что «нет»? – не понял юноша. Взгляд его зелёных глаз стал пытливым и одновременно смущённым: Ли стоял слишком близко. Не то чтобы это имело под собой какую-то подоплёку, конечно…
-Ты не будешь ловить никакие попутки, - пояснил Ли. От недавней теплоты в его глазах не осталось и следа – она сменилась холодной уверенностью. – Ты не знаешь, кем могут оказаться водители. А может, среди них разъезжает тот, кто убил того мальчика на днях?..
-Ли, - спокойно перебил его Гаара, не замечая, как невольно холодеет и его взгляд. - Ну хоть ты не поддавайся этому общему давайте-все-дружно-будем-бояться-за-Гаару настроению. Ты ведь рассудительный человек и понимаешь, что шансы повстречаться с убийцей в огромной Конохе практически нулевые. И потом, все как-то забывают, что второй дан я получил не за красивые глаза и знаю, как себя защищать. Ладно девчонки, ладно Узумаки, он дурак, но ты-то почему говоришь мне это?
Пальцы Ли на его плечах сжались, больно впиваясь в кожу, - Гаара не переменился в лице. Около минуты они стояли, замерев на крыльце и не отрывая друг от друга тяжёлых взглядов: никто не хотел уступать. Ли заговорил первым – тихо и убеждающе:
-Просто пообещай, что не будешь садиться в попутку, а подождёшь свободное такси.
-Хорошо, - нехотя выплюнул Гаара. – Если это сделает тебя счастливым.
Хватка на его плечах ослабла, Ли отстранился – и внезапно предпринял кое-что, после чего всё раздражение в душе Гаары разом испарилось: сложив руки по швам, он склонил голову в благодарном поклоне.
-Спасибо, - всё ещё твёрдо, но очень искренне произнёс он, не поднимая головы. – Не пойми меня неправильно, я не сомневаюсь, что ты в состоянии постоять за себя, но для меня твоя безопасность имеет огромное значение. – Он поднял голову, улыбнулся широко и произнёс уже своим привычным тоном: - Прости, если разозлил тебя своей заботой.
Гаара, при виде этой улыбки и думать забывший о том, чтобы злиться, хмыкнул шутливо:
-Ты такой серьёзный.
Ли облегчённо рассмеялся, запустив руку в густую шевелюру:
-Да-а, есть немного. Тен-Тен всегда ставит мне это в укор, говоря, что я родился не в том веке: слишком старомодных принципов я придерживаюсь насчёт некоторых вещей.
-Например? – спросил Гаара, весело, вприпрыжку спускаясь вниз по лестнице.
Ли подал ему руку, чтобы помочь перепрыгнуть через огромную лужу.
-Например, я не начинаю отношений с человеком без определённых к нему чувств. – Он помолчал, задержавшись взглядом на точёном профиле своего спутника, затем продолжил: - Я всегда стараюсь говорить людям правду, что, сам понимаешь, заметно осложняет мою жизнь, но зато оставляет мою совесть практически без работы. А ещё я порой раздражаю дорогих мне людей своим вечным желанием защищать и заботиться о них, даже когда им это не нужно. И, раз уж мы заговорили о моих недостатках, то со мной трудно спорить, потому что если я уверен в чём-то, меня не переубедить.
-Ну-у, я тоже не сахар, - выслушав всё это, беззаботно протянул Гаара. Они шли бок о бок по улице, обходя или перепрыгивая лужи, и юноша подумал было, а не поделиться ли с собеседником парочкой своих самых проблематичных изъянов, но решил, что не стоит, – почему-то не хотелось, чтобы Ли о них знал.
Уже сидя в одиночестве на заднем сиденье такси, прокручивая в сознании события недавней короткой встречи и вспоминая чувства, которые он при этом испытывал, Гаара поразился внезапному откровению: «Похоже, мне нравится этот парень».

***
-Ты забыл свой телефон.
-Я знаю, Узумаки.
Открыв ему дверь, Наруто вернулся в гостиную и улёгся на диван, где, скорее всего, провёл всё это время, прикрылся пледом и взял в руки томик манги.
-Я хотел тебе позвонить и напомнить о том, что сегодня у Чоджи день рождения, - сообщил он, уже уткнувшись носом в комикс.
Гаара устроился в кресле:
-Ой, да. Он ведь сегодня с семьёй, кажется, празднует, так?
Блондин медленно кивнул:
-И Ино приглашал, но она отказалась. Не готова ещё со всеми его родственниками встречаться. Поэтому она завтра вместе со всеми будет.
-И откуда это всё тебе известно, Узумаки? На сообществе нашем уже сплетни пошли, небось?
Наруто снова кивнул, но внезапно оторвался от прочтения комикса, будто вспомнив что-то важное, и округлившимися глазами уставился на друга. Тот насторожился.
-Тебе же Канкуро звонил! Иди и быстро перезвони ему, а то когда я из комнаты уходил, там двадцать три неотвеченных было. Я брать трубку не захотел: ну его к чёрту, твой брат звучит реально стрёмно по телефону. Как будто звонок из Ада принимаешь, ей-богу.
Гаара нехотя поднялся с удобного кресла:
-А чего же ты мой мобильный там оставил? И какого дьявола ты в гостиной заседаешь?
Наруто ответил, борясь с зевком:
-Я телефон твой на зарядку поставил, а то там вообще батарея садилась. А насчёт меня – не хочу папе мешать музыкой или просто топотом. – Он прислонил ладонь ко рту и шёпотом добавил: - У него похмелье, голова болит ужасно. Какаши не смог помочь, так теперь сидит рядом с ним, чаёчками всякими поит и развлекает.
-А-а, - Гаара понимающе закивал. – Тогда я тихонько. Телефон, думаю, уже немного подзарядился, можно сюда принести и поговорить, чтобы не раздражать нервы несчастного дяди Минато.
-Ну давай, приходи, - махнул ему друг, вновь уткнувшись носом в мангу. - Сейчас завтракать будем, я тебя ждал.
Тихонько, как и обещал, юноша поднялся в комнату Наруто, забрал свой телефон и спустился на первый этаж. Неотвеченных звонков прибавилось: теперь на экране светилась устрашающая цифра «36».
-И что ему от меня так срочно понадобилось? – недовольно буркнул Гаара и взялся перезванивать.
Ответили ему на первом же гудке, после чего его правое ухо на протяжении минуты насиловалось не в меру громким и непривычно экспрессивным монологом старшего брата, изобилующим матерными выражениями и словами «малая дрянь», «убью» и «чёрти где». Гаара молча отставил трубку подальше от многострадального уха и переждал, пока буря минует. Не тут-то было: когда Канкуро выговорился, трубку у него выхватила Темари – и всё началось по новой. Орали братец и сестричка, похоже, настолько громко, что слышать их мог даже сидящий на диване Наруто, потому как ничем иным его ставшие квадратными глаза объяснить было невозможно.
Наконец, когда старшая Сабаку сорвала себе голос от криков и зашлась в приступе кашля, Гаара поднёс трубку к уху (осторожно, очень осторожно!) и ледяным тоном проинформировал:
-Я у Узумаки.
После заявления на том конце провода произошёл ступор: скорее всего, взволнованные брат и сестра переглядывались, про себя рассуждая, радоваться им или злиться.
Первым оклемался Канкуро:
-А почему трубку не брал?
-Ездил на тренировку, телефон у него забыл, - всё так же холодно пояснил младший брат.
Наруто, у которого, похоже, шок сменился приступом истерики, теперь зажимал рот ладонью и хихикал. Гаара смерил его неодобрительным взглядом и продолжил:
-Канкуро, я не понимаю, из-за чего весь переполох. Неужели и вы с Темари стали жертвами паники в новостях? А я думал, вы серьёзные люди.
Брата, похоже, лекторский тон снова ввёл в режим «бык, увидевший красную тряпку», потому что он взревел, не жалея ухо собеседника:
-А ты в это время уже дома должен был быть! Какого хера ты у этого Узумаки ещё ошиваешься?
-ЧП, - не вдаваясь в подробности, коротко бросил Гаара. – Но я скоро выезжаю домой.
Наруто отрицательно зажестикулировал ему и шёпотом пояснил: «Проект! Проект по английскому на понедельник надо сделать!».
-Какой ещё проект? – одними губами переспросил красноволосый, на всякий случай отставив трубку подальше от лица.
И тут он вспомнил: в самом деле, на понедельник они должны были презентовать доклад о лексикографии, представив его в игровой форме: кто-то должен был играть журналиста, ведущего радиопередачу, а кто-то – гостя-исследователя конкретной области науки. Поначалу студенты относились к подобной технике обучения весьма и весьма скептически, однако со временем оценили её эффективность: когда входишь в роль интервьюируемого в прямом эфире светила науки и от тебя ждут умных слов и быстрой реакции на вопросы журналиста, невольно развязывается язык, вспоминается профессиональная лексика, а из речи вскоре уходят все эти неловкие «а-а» и «э-э», так портящие впечатление. Обычно Гаара и Наруто брали себе в компанию ещё и Шикамару, но так как оба знали, что готовиться он не будет, то просто писали для него на бумажке текст, который и вручали ему прямо перед парой. Тот, просканировав материал беглым взглядлом, запоминал его моментально и во время «радиопередачи» воспроизводил – конечно, с жутким акцентом и неправильной интонацией. Что уж говорить, таланта к языкам у Шикамару не наблюдалось.
-Канкуро, - Гаара прервал сердито бурчащего брата, - мне нужно остаться сегодня у Узумаки подольше, я только что вспомнил, что нам проект на понедельник надо подготовить, а завтра мы не сможем, к другу на день рождения идём. Так что буду я поздно.
Старший Сабаку, до которого, похоже, только сейчас начало доходить, что всё с младшеньким нормально и никто не покушается на его жизнь, уже гораздо более спокойным тоном произнёс:
-Поздно – это когда? Давай я тебя подвезу, мне всё равно на работу ещё надо сегодня.
-Я тебе позвоню.
Юноша сбросил вызов и со вздохом положил телефон на стол. Друзья переглянулись.
-Ох уж эти братья-сёстры… - покачал головой Наруто с озорной улыбкой. – Слушай, Сабаку, а сдаётся мне, что они тебя таки очень любят. Судя по тому, что я слышал, им далеко не плевать на тебя.
Гаара неуверенно передёрнул плечами и опустил взгляд:
-Я даже не знаю. Мне всегда казалось, что Темари вообще меня как брата не воспринимает. Смотрит всегда так холодно, держится отстранённо. Хотя иногда, когда у неё хорошее настроение, она… - юноша задумался, не зная, как выразить свои чувства словами: - …ведёт себя со мной, как сестра. Не знаю, как объяснить. Задирает, подшучивает – ну, как старшие в семье обычно делают. Что же касается Канкуро… Я не знаю, с ним сложно. С одной стороны, он редко говорит со мной, а компании моей вообще будто избегает. С другой, он всегда замечает, когда со мной что-то не так, интересуется, старается выведать. Волнуется вот. – Он кивнул в сторону телефона, намекая на недавний скандал. – Я не знаю, как расценивать это их поведение. Может быть, они чувствуют ответственность за меня, и это всё.
-Я так не думаю, - покачал головой Наруто, когда Гаара замолчал, не зная, что ещё сказать. – Лично мне всегда казалось, что Канкуро как раз больше всех заботится о тебе. По крайней мере, хочет заботиться, но не знает, как это правильно делать. У вас – ты уж извини меня, Гаара, но скажу, как есть, – так вот, у вас у всех характер скрытный, вы будто боитесь показывать, что дороги друг другу. Вот подумай. – Он уселся на диване, по-турецки скрестив ноги, и упёрся руками в колени. – Стали бы брат и сестра, которым плевать на тебя, названивать тебе десятки раз, волнуясь, где ты пропадаешь, если бы они тебя ненавидели или если бы им было на тебя плевать? Да даже если бы ими мотивировало исключительно чувство ответственности! Я, посторонний слушатель, и то услышал за их злостью беспокойство.
Гаара кивнул, но как-то неуверенно, будто ещё не решив, как ему расценивать услышанное. Посчитав беседу временно оконченной, Наруто поднялся на ноги и призывно махнул рукой:
-Пошли есть, я с голоду умираю.

***
-Какаши, иди домой. Я в порядке.
Мужчина поднял на него взгляд от книжки, которую проглядывал последние два часа.
-Нет, никуда я не уйду. Вас надо караулить.
Минато устало вздохнул и откинул голову на подушки. Его обычно свежее лицо в данный момент имело пугающий сероватый оттенок, из-под припухших век выглядывала тусклая голубизна глаз, язык время от времени облизывал пересыхающие губы. Мужчина раздумывал, сказать или не сказать своему стражу, что у него болит горло и что чувствует он себя странно – будто у него поднимается температура. Однако, право, не стоило: Какаши и без того целый день торчал тут, не спуская с него глаз, а если узнает, что он начинает заболевать, так и вовсе переселится сюда. Ну уж нет, надо держать себя в руках и не выказывать признаков плохого самочувствия.
На полочке рядом с кроватью запиликал его телефон. Какаши поднялся с кресла, в котором не далее как утром уснул Гаара, и посмотрел на экранчик.
-Это Обито, - сообщил он и добавил: - Я с ним поговорю.
И вышел из спальни, тихонько прикрыв за собой дверь. Минато прислушался: едва-едва, но ему всё же удавалось расслышать голос Какаши.
-Это я, Обито… Нет, он сейчас не в кондиции с тобой разговаривать… Обломись, ты будешь говорить со мной. Меня Наруто его сиделкой назначил, так что имею полное право разрешать или не разрешать тебе с ним говорить. Кстати, что у тебя с голосом? Хрипишь… А-а-а… Нет, со мной всё в порядке. Йондайме-сама тоже не жаловался пока что. Он вообще меня вытурить хочет, но я же вижу, что ему плохо, вот и жду, пока созреет и признается… Сколько-о-о? 38.3? Ты врача вызывал?.. Так, подожди! Я сам приеду и всё проконтролирую!.. Нет, я приеду! Кутайся в одеяло и лежи в кровати, я сам всё сделаю. Лежи, Учиха, понял?
Раздались приближающиеся шаги, и Минато поспешил сделать безразличное лицо. Какаши, похоже, забыв, что у его пациента болит голова, с грохотом открыл дверь и, залетев внутрь, с непривычным для него проворством принялся собирать свои вещи.
-Обито заболел, температура очень высокая, - объяснял он по ходу дела, без определённого порядка засовывая в чемоданчик бутылочки, баночки, пакетики с лекарственными травами и прочую дребедень, которую он непонятно зачем вообще притащил. Тон его менялся волнообразно: с заботливого становился ворчливым, затем превращался вновь в заботливый. – Я к нему сейчас, а Наруто проинструктирую, что делать. Вот какого хрена нам вчера ночью вздумалось под дождём гулять? Вы-то сами как?
Минато старательно изобразил на лице радость излечившегося человека и, боясь, что начнёт хрипеть, выразил своё «прекрасное» состояние уверенным кивком.
Если бы Какаши так не спешил на помощь другу, он бы непременно заметил обман, однако мысли медбрата были полностью заняты «тупым Учихой».
Телефон в заднем кармане джинсов Хатаке дал о себе знать вибросигналом, мужчина чертыхнулся и, бросив сборы, снова направился к выходу. Впрочем, когда он взглянул на имя звонившего, шаги его принялись замедляться. Минато отметил крайнее удивление, написанное на обычно спокойном лице. Какаши застыл на пороге спальни, забыв, куда собирался, и поднёс телефон к уху:
-Алло.
Большого ума не нужно было, чтобы догадаться: звонит Умино Ирука. Никто другой в мире не справился бы со сложнейшей задачей - заставить Какаши смутиться. Минато усмехнулся. Хатаке стоял к нему спиной, но экс-начальник смог без труда представить себе выражение его лица прямо сейчас: настороженное.
Около двух минут Какаши простоял молча, слушая собеседника, затем воскликнул:
-Да ей-богу, Ирука, это пустяки! Любой бы на моём месте так поступил…
Он вновь замолчал. Минато, немного знающий Умино Ируку, предположил, что преподаватель благодарит Какаши за то, что тот выслушал его вчерашним вечером и не позволил напиться вдрызг, вместо этого проводив домой. Любой воспитанный человек на его месте поступил бы точно так же.
Какаши кивнул, словно забыв, что говорит по телефону, и твёрдо произнёс:
-Конечно. Не за что. Ага. До свиданья.
Уже закончив разговор, мужчина ещё некоторое время постоял на пороге, задумчиво гладя пальцем экран телефона, потом вдруг опомнился и, крутанувшись на каблуке, спешно сунул в чемоданчик свою книжку и бросил напоследок:
-Йондайме-сама, я побежал к Обито.
Минато снова кивнул. Чёртово горло разболелось не на шутку.
Уже прикрывая за собой дверь, Какаши пообещал:
-С Наруто я поговорю. Лежите, не вставайте!
Только когда шаги медбрата раздались на лестнице, Намикадзе Минато позволил себе кашлянуть. Состояние его было ни к чёрту.


ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ

@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн

---

Новый год на улице Конохи. Глава 3

Название: Новый год на улице Конохи
Автор: ramen<3 a.k.a. Юйка
Бета: viaorel
Фендом: Наруто
Дисклеймер: Кишимото Масаши
Пейринги: Наруто/Саске/Наруто, Кисаме/Итачи, Гаара/Ли + второстепенные
Рейтинг: R
Жанр: AU, romance, humor
Размер и состояние: миди, 5 глав, закончен
Размещение: только после согласия автора (с предоставлением ссылки) и только с этой шапкой
Предупреждения: AU, OOC (ооцэшище даже), fluff. Нецензурная лексика. Бессюжетие. Немножко всегейство и тотальное учихалохство. И, ребята. АНГСТ!
Посвящение: те же плюс мои настойчивые, страдающие читатели, мучающие сообщениями в личку.
От автора: Напоминаю женскому контингенту, что жанры "яой" и "сёнэн-ай" (в мультипликации то, манге или, вот, литературе) на этот самый женский контингент расcчитаны и отношение к реальной гей-культуре имеют весьма и весьма зыбкое. Поэтому, повторюсь, реалистичности не ждите.
Сразу приношу благодарности своему М.Я.Б.у viaorel, который выпытал сюжет обманными манёврами и пинал нежными словами; tevaorel, которая таки прочла (уй, и которой я забыла перезвонить!); Brutal Zombie за её "ну чё там?" и "а, да? Ну ничё"; Маргарите-сан, которая согласилась снова быть тестовым читателем, и папе. Папе, который, несмотря на "ЭТО Ж ПРО ПЕДИКОВ!", прочёл первую главу. Он лучший! *_*
Да простит мне великий бог фанфикшена, что я продолжаю испытывать его терпение!

Глава 3

Глава 3

Додзё старика Джирайи, крёстного Наруто, было открыто далёких десять лет назад, когда старик не был таким уж стариком (хотя за ним и сейчас песочек не особо сыпался). Открывалось это додзё исключительно с целью совращения молодых девиц в полном соку, которые, по идее, являлись его главной целевой аудиторией – Джирайя-сенсей обучал в додзё самозащите. В те времена даже класс имелся только один.
Потом, впрочем, оказалось, что неизменными спутниками женщин являются дети, и детей этих на время занятий приходится куда-то сплавлять. Так в додзё появился детский класс и новый для него учитель. Успехи на соревнованиях детки, ко всеобщему удивлению, показали образцовые; популярность додзё увеличилась, учеников прибавилось. Джирайя на волне популярности вскоре основал летний тренировочный лагерь – тот самый, в котором Наруто провёл минувшее лето.
В общем и целом несчастный блондин был единственным парнем в додзё старше восьми лет, и достаточно долго тренироваться ему было откровенно не с кем. Большую часть времени он либо возился с малышнёй, помогая сенсеям, либо на уроках крёстного выступал грушей для битья. Выглядело это так:
- Это – мой ассистент на сегодняшнее занятие, Наруто-кун. Он будет исполнять роль нападающего. Наруто, попробуй отобрать у Сейко-сан сумочку…
…после чего добренький ассистент Наруто обыкновенно бывал кинут через плечо, мордой в татами.
Перейти в другое додзё для Намикадзе не являлось опцией – крёстный целенаправленно готовил блондина себе в преемники. Тут всё давно было обговорено с Намикадзе Минато, да и сам Наруто не возражал; мало кто мог представить в высшем учебном заведении парня, едва чем-то интересующегося, кроме ушу. Вот и кис блондин в бабьем царстве.
Ну а потом, хвала всем богам, в додзё появился Дзюго.
Дзюго был большим – высоким, широкоплечим – и сильным; Наруто – компактным, низеньким и юрким. Первый ставил на мощь, второй оперировал скоростью – в общем, соперниками они были идеальными. За те три месяца, что Дзюго провёл в спаррингах с Наруто, оба выросли в профессиональном плане и улучшили технику на несколько порядков. Добрый крёстный даже выделил ребятам небольшой личный зал для занятий, ради пущего уединения, но должного результата это не принесло: на тренировки парней каждый раз сбегались смотреть все, кто находился в додзё.
Самым смешным многочисленным детишкам и их мамам казалось то, что оба блондина вне боя были до ужаса милыми и забавными, а Дзюго – так ещё и неуклюжим малость. Оба с удовольствием возились с ребятишками; боготворили всё пушистое и мягкое, а потому подкармливали местного кота по кличке Куропон.
…к зиме Куропон отрастил себе шубу повышенной густоты, отчего выглядел трогательным до съедобного. Хотя в тёплые времена года он держался гордецом и от шумливого додзё хвостом отмахивался, когда ударили холода, включил всю свою кошачью миловидность и ошивался рядышком – запрыгивал при случае на веранду, сворачивался клубочком у тёплых стен.
- Что-то ты не в духе сегодня.
Голос у Дзюго был глубокий и низкий, но при этом – неуловимо - по-детски нежный. Он большой рукой с крепкими обветренными костяшками гладил только что поевшего кота по беззащитно подставленному пушистому пузику. И кот, и парень вид имели благодушный и умиротворённый.
Наруто сегодня Куропона не трогал; сидел рядышком, поджав колени к груди, и теребил пушистую кисточку своей шапки. Пояснять своё мрачноватое настроение окружающим ему уже просто надоело. Намикадзе только невразумительно передёрнул плечами и вяло отмахнулся шерстяной кисточкой. К счастью, Дзюго давно знал, что единственными причинами расстройств Наруто могут быть исключительно голодающие дети Африки и Учиха Саске.
- Что, - спросил он, - в Зимбабве опять кризис какой?
Намикадзе непонимающе вскинулся, а затем, видимо подумав ещё и о кризисе в Зимбабве, тяжко вздохнул. Птица скорби Сибург распростёрла над ним свои крылья.
Дзюго оторвался ненадолго от запротестовавшего Куропона, оценил душевное состояние товарища и привычно вздохнул:
- Чего ты дружишь с этим Саске противным, я не понимаю. Всё время он тебя расстраивает. И глазищи у него такие страшные, и морда варежкой, угрюмая, - слова его прервало помурлыкивание кота, которого снова принялись чухать. – Ты же хороший мальчик, а он плохой. Вас учительница заставила дружить?
Наруто склонился румяной щекой на обтянутое пуховиком плечо и, утопая во вселенской хандре, заметил:
- Так у нас наоборот: Саске – отличник, а двоечник я.
Дзюго повёл головой из стороны в сторону в отрицании:
- Я не говорю - двоечник или отличник, я говорю – плохой и хороший.
Наруто вспомнил младшую школу и потуги педагогов помирить двоих неукротимых хулиганов. Ответил:
- Ну, да, в общем, учительница там руку приложила.
- Вот, - рассудил Дзюго по-своему, - но скоро ведь окончание школы, ты больше никому ничем не обязан. Зачем продолжать себе в убыток тянуть…
- А если бы, - неожиданно перебил Намикадзе, - если бы я тебе сказал, что я гей?
Наивного Дзюго должным образом сие вопрошение не шокировало. Пояснение такой реакции последовало практически сразу:
- А это как?
Куропон покосился хитрым зелёным глазом, явно про себя обзывая большого человека дураком, но вслух ничего не сказал – боялся, перестанут чухать пузик.
- Ну, - Наруто к таким пробелам в сексуальном воспитании товарища привык и не удивлялся, - это когда мальчик мальчика любит.
Дзюго поднял голову в небо. В небе бодренько проносились недотучи, но переоблачка.
- Любовь, - торжественно проглаголил он, - это хорошо.
И понимай, как хочешь. Наруто потупился в кота.
Именно из-за особенностей характера Дзюго Намикадзе в своё время ему не открылся. У Дзюго ведь как? Раз на раз не приходится. Вон, было такое: в лесочке у додзё стая собак драла заблудшего двортерьера, и визг такой стоял, что хоть вешайся – занятия проводить затруднительно. Джирайя отправил крёстного с другом, поглядеть. Наруто ужасно расстроился, а Дзюго головой покивал – и ничего. Говорит, естественный отбор. А другой раз ка-а-ак разрыдается над залётной синичкой. Мол, доля у неё тяжкая.
Вот Наруто и промолчал. Чёрт его знает, как среагирует на такое заявление человек, с которым у тебя чуть не каждый день тесный физический контакт и совместное мытьё в душевой.
Саске, кажется, такой редкой осторожности и дальновидности блондина был, вопреки ожиданиям, не рад. Подсознательно юный отпрыск Намикадзе как-то соединял в голове последние ссоры с Учихой и дружбу с Дзюго воедино, мусолил получившуюся комбинацию. Причинно-следственные связи упорно указывали на ревность. Но в понимании Наруто ревность была чем-то таким романтичным, что с Саске никак не вязалось. Скандалы последнего больше смахивали на припадки тирании заядлого собственника. Ревность бы блондин посчитал весьма лестным чувством и принял бы её с радостью, мгновенно развеяв любые сомнения по поводу своей верности. А вот хозяйские замашки Учихи, из-за которых парень чувствовал себя бесправной куклой, снести было невозможно. Наруто с самого детства думал (и его мысли подкрепляло родительское воспитание), что любовь и отношения – это, в первую очередь, равноправие, равновесие. А если кто-то кому-то принадлежит? Это ж совсем не то. Всю концепцию перечёркивает.
- Что планируешь делать на Новый год? – внезапно невпопад поинтересовался Дзюго, шмыгнув носом. Здесь стоит заметить, что Дзюго был человеком бесхитростным, и должные выводы из щекотливого вопроса Наруто в контексте беседы о Саске не сделал. – С папой будешь встречать?
Намикадзе к меняющим направление разговорам уже попривык, потому ответил сразу:
- Наверное. Собирался с Саске, а теперь не знаю.
- А Джирайя-сенсей?
- Да у него какие-то планы загадочные вдруг возникли. – Последовал вздох сожаления. - Бабопланы, скорее всего. Ты?
Дзюго счастливо улыбнулся:
- Мы с дедой будем петь песни и смотреть викторины по телевизору. Мы с самого детства, как я был маленький, всегда так делаем. Знаешь, как здорово?
На такую улыбку Наруто не ответить просто не мог. «С самого детства…» Мама всегда утром первого января бежала по ступеням к храму впереди всех. Громче всех хлопала в ладоши перед молитвой. Лучше всех играла в сугороку…
Сёдзи скрипнули, из додзё дохнуло теплом; хитрюга-предатель Куропон вывернулся из-под широкой ладони Дзюго и поскорее юркнул в образовавшуюся щель, не проронив даже краткого «мяу» напоследок. В щели маячило круглое детское личико, украшенное щербатой улыбкой.
- Наруто-нии-тян, - возвестило дитя. – Твой страшный друг пришёл. У ворот маячит. Уведи его, Майко-тян боится. Думает, он злой дух.
Дзюго нахмурился, а Наруто вскочил, может, чуточку быстрее, чем намеревался.
***
«Я спокоен. Я абсолютно спокоен».
Такую мантру крутил в своей голове Учиха Саске, пока мялся у ворот додзё, колупая носком ботинка снежную кашу и сжимая кулаки в карманах.
«Я титанически спокоен».
За воротами копошились детки-ученики, которые из каждого его визита устраивали мини-шоу со слезами, испуганными криками и считалочками для изгнания злых духов. Мелюзга уже отправила своего самого шустрого и храброго посланника, чтобы тот привёл «Нару-нии-тяна». Теперь дети в ожидании отрывались по полной: кто прыгал по своей оси на одной ноге, изображая шаманский танец, кто хлопал в ладоши, копируя буддистских монахов. Парочка смелых сорванцов корчила Учихе рожи.
«Я – глыба первозданного спокойствия».
Наконец, сёдзи раздвинулись и во дворе возник сначала Дзюго. Мелюзга тут же думать о Саске забыла и толпой сгрудилась вокруг любимого «старшего братишки»; при этом все дети начали говорить хором. Дзюго гладил малышей по головам, улыбался, кивал.
За его плечом маячила знакомая белая шапка с помпоном.
«Я спокоен, как работник на фармацевтическом заводе после утечки валиума».
Наруто, воспользовавшись тем, что внимание малолетней толпы оказалось временно отвлечено, вынырнул из-за спины друга. Выражение его лица было заготовлено заранее: «Я очень недоволен вами, Учиха-сан». Сквозь нахмуренную маску проступала неуловимо грусть и обида. Но весь облик блондина, сжатый и нахохленный, каким-то образом выдавал его желание скорее помириться. Вернее, даже не помириться, а проскочить этот процесс разбора полётов и вернуться к норме.
И словно они одни в целом мире.
Саске, не успев вовремя взять под контроль свои мимические мышцы, мимолётно улыбнулся (впрочем, возможно, это утренний гормональный фронт дал о себе знать). Вот он, его Наруто. И шарф на шее расхристанный, продует ведь, идиота такого.
«Идиот», видимо, крутил в голове схожие мысли, потому что начал, немного по-пингвиньи переваливаясь, продвигаться в сторону ворот. С его губ срывались облачка дыхания, быстро растворяющиеся в прозрачном морозном воздухе. Учиху неожиданно захлестнуло долгожданное праздничное настроение, да так сильно, что он пропустил виток своей мантры.
А потом отделавшийся от детишек Дзюго нагнал Намикадзе, положил руку ему на плечо, и Саске зачастил: «Я спокоен, словно птица в небесах, я спокоен, я забыл, что значит страх…»
Дзюго нагнулся к уху Наруто и что-то прошептал. Оба на долю секунды стрельнули глазами в Учиху, после чего снова потупились.
«Видимо, - решил Саске, - отмечают моё непоколебимое спокойствие».
В его кармане жалобно треснул стиснутый пластиковый брелок от ключей.
Два блондина у ворот перекинулись ещё несколькими фразами, после чего расхохотались над чем-то и, широко улыбаясь друг другу, принялись жать на прощание руки. Ладонь у Дзюго была такая широкая, что он мог ею обе руки Наруто пожать до переломов и не заметить.
Внутренний едкий голос, который Саске считал рупором своего скептицизма, вёл в его дурной учиховской голове следующий монолог:
«Жми ручки-то, жми. Друзья, конечно. Как же. Товарищи прямо; скажу больше – соратники. Мы тоже дружили и ручки жали. Сколько там? Лет этак десять почти? Ага. Пока вместо ручки случайно не пожали кой-чего другого…»
Саске вежливо послушал и нежно попросил голос заткнуться.
Дзюго ещё раз мазнул по брюнету взглядом поверх помпона Наруто и повернулся уходить: он жил в получасе ходьбы от додзё, в пригородном секторе, и покрывал это расстояние за пятнадцать минут на своём моднявом горном велосипеде. Ещё одна шпилька Учихе в бок – Саске на двухколёсном транспорте кататься лет уж пять как не катался и даже начал его побаиваться. Если нужно было, то его катал Наруто, усадив позади себя на багажник.
И, кстати, о последнем.
- Чего детей пугаешь? – возмутился он издалека, косолапо скользнув левой ногой по сугробу. – Притаился тут.
«Мил», - ехидно отметил вновь проснувшийся внутренний голос гормональному фронту. Гормональный фронт согласился, а потому ещё пуще обиделся.
- Ничего не притаился, - возразил Саске, когда Намикадзе поравнялся с ним и прошагал дальше, задев вскользь с мимолётным шипением по рукаву пуховика своим. – Наруто…
- Есть хочется, - продолжал бурчать блондин, уверенно топая по дороге от ворот прочь, руки глубоко в карманах. – Пойдём к Сакуре, поедим, Харуно-оба-чан обещала рамен сегодня приготовить…
- Сакуры нет, она на свидание уехала, - автоматически поправил Учиха, нагоняя. – Наруто…
- Ну, блин, - снова перебили его. – А папа в магазин вчера не сходил, дома одни тосты с маслом. У Чоджи чего-нибудь наколядуем…
- Наруто.
Тот не ответил. Саске ненавидел вот эти вот примирения с прыгающим сердцем и пустотой в желудке. Он так же был уверен, что Намикадзе их тоже ненавидит. О том, что легчайший способ избежать этих перемирий – вообще не ссориться, парочке в голову как-то не приходило.
Вообще-то Учиха любил встречать Наруто после тренировок. По пути туда он слушал плейер или разговаривал с братом по телефону, благо, времени было предостаточно: до додзё нужно было добираться сквозь коноховский парк, а затем, обогнув храмовый холм, через неширокие лесопосадку и пустырь. В общей сложности это занимало, опять же, минут тридцать. Но нравилось Саске, конечно, не идти в додзё, а возвращаться из него с Наруто за руку по пустынным природным раздольям, подсвеченным редкими фонарями. Вести себя спокойно у других на глазах, наплевав на всё, – вот как Итачи, к примеру, - Саске не мог, не умел; а на эти короткие полчаса мог расслабиться и поддаться на не надоедающую Наруто игру «мы пара». С поцелуями через каждые три шага, неразрывными объятиями, тупыми шутками на двоих и всем тому подобным.
И даже пускай сейчас ситуация была немного другая, атмосфера – надуто-молчаливая, Саске всё равно радовался, вышагивая по утоптанному снегу за Наруто следом. Потому что это было их время, их момент, никому более («Никакому Дзюго», - услужливо уточнили в учиховской голове) не принадлежащий.
Началась лесопосадка: голые сакуры и абрикосы аккуратными рядами, между которыми вилась мощёная плитками дорожка. Сейчас пейзаж действовал немного удручающе, но весной, во время цветения, это место поражало своей красотой. Сразу вспомнился момент из последнего класса средней школы, когда вдвоём с Наруто застряли тут на пне каком-то часа на два. Пялились на падающие лепестки и солнечные зайчики в молодой траве, и уходить ужасно не хотелось. Потом, правда, Намикадзе случайно накрыл руку тогда ещё друга своей, а Саске взвился, схватил портфель и скомандовал идти домой. Да, смешные времена были…
- Наш пень, - привычно бросил Наруто, указав рукой влево от тропинки на то, что казалось сейчас грудой снега.
Саске размашисто шагнул вперёд, перехватил его кисть своими пальцами, снова позвал:
- Наруто.
Блондин покорно повернулся, сурово посмотрел и вздохнул.
- Слушай, - сказал он, словно сдаваясь. – Мне вся эта ситуация не нравится. Но сейчас мы с ней явно не разберёмся, только больше поцапаемся. А скоро Новый год. Давай тогда не будем, а будем…
У него была такая забавная привычка – прежде чем поцеловать, Наруто всегда сперва заглядывал Саске в глаза, быстро и пронзительно, а затем облизывал едва заметно губы и подавался вперёд. Так он сделал и теперь; но, не дав гормональному фронту Учихи окончательно обрадоваться, в кармане курточки Саске зазвонил мобильный телефон.
- Неджи, - узнал мелодию звонка Намикадзе, тронув щекотным шёпотом тонкие бледные губы брюнета. – Ответь.
Саске покорно опустил глаза, прерывая зрительный контакт, и полез за мобильным. Когда же он поднёс телефон к уху, то услышал следующее:
- Саске, - от голоса Хьюги узлом завязалось что-то внутри. – Ты единственный здравомыслящий, рассудительный и не ленивый человек в нашей компании. Приходи, пожалуйста, скорее, и не дай мне наделать глупостей. Потому что мне кажется, что я его сейчас просто убью.
И вызов оборвался.
- По-моему, - вздёрнул брови Учиха, обращаясь к блондину, - у нас дома приключилась какая-то беда.
***
Беда приключилась не на самой улице Конохи, а в парке, в который она упиралась своим нижним концом. Беда приключилась громкая, слышимая издалека и многолюдная. Беда имела два очага возгорания: тот, что поменьше, оказался ближе к бегущим из-за храмового холма Наруто и Саске, а тот, что побольше, находился от первого метрах в десяти.
Неджи находился в эпицентре ближней горячей точки. Был он в гневе, с печалью во бледном челе, при щерящихся зубах, взлохмаченных волосах и развивающемся пальто. Десница его, сгибаясь-разгибаясь в локте, производила кулаком методичные мордоразбивательные движения; левая же рука выполняла жертвонаместеудержательные функции. Кроме сего взбешённого викинга в данной групповой композиции оказались:
- поваленный на землю Киба, о чьё лицо, собственно, приветливо тормозил кулак Хьюги. Инудзука даже не пытался отбиваться;
- Акамару, рот которого был занят одновременно рычанием и пережёвыванием штанины Неджи. И то, и другое получалось плохо, видимо, из-за совмещения;
- стоящая чуть в сторонке Тен-тен, чьё лицо имело подозрительно довольное и спокойное выражение.
Кроме рычания и влажных звуков отбиваемой на котлету плоти, саундтрек происходящего полнился стоическими и монотонными «у-уй» от Кибы, а также устрашающими орами Неджи, которые можно было округлить до: «Ну что же вы наделали, господин хороший?».
- И не просите меня их разнимать, - сразу предупредила Тен-тен со слащавой улыбкой, когда возле неё пытались отдышаться свежедобежавшие Наруто и Саске. – Неджи показывают свою агрессивную мужскую сторону! Я такое за пределами спальни в первый раз вижу, потому буду наслаждаться до последнего. Плевала я на мораль.
Её мечтательный взгляд путешествовал по разъярённой фигуре любимого, который надрывался (приведено в перефразировке):
- О друг мой, о товарищ сердечный! Как же ты заблуждался, как же зря ты, отпрыск собаки женского пола, поступил именно так, но не иначе!
Снявший шапку Наруто дышал с гулом и свистом промышленных мехов, ещё больше ослабляя и без того полураспустившийся шарф, и попутно отбивался от заботливых рук не менее запыхавшегося Учихи, который пытался ему помешать.
- Простудишься, - бездыханно возразил Саске.
- А Киба вон, - отмахнулся Намикадзе, - сейчас вообще умрёт. Или Неджи раньше без ноги останется.
Тен-тен радостно закивала.
Ещё около минуты события оставались без изменений, пока потерявшему терпение Учихе не прискучило ждать разъяснений, наблюдая за сценой чистого насилия. Тогда он подошёл к млеющей подруге, встал рядом и изобразил, что держит в руках у рта микрофон.
- Репортаж из эпицентра последних событий, - сказал он сухо. – Передаёт наш местный корреспондент и жестокая извращенка-вуайеристка Тен-тен. Тен-тен?
Воображаемый микрофон переместился ко рту девушки.
- Ну, что тебе сказать, педик-диктор, - протянула та, не отрывая глаз от драки. – Киба пытался сегодня в парке поцеловать Хинату, когда они собаку выгуливали, а Хината не далась и очень расстроилась…
- Жвачное парнокопытное, я заставлю тебя употреблять в пищу собственные испражнения! – завёлся ещё больше Неджи, которому эти слова предали новых сил.
- …вот, собственно, и всё на сегодня. Студия? – Закончила отчет Тен-тен.
- Хинату?!! – охнул Саске.
- Поцеловать?!! – согласился Наруто.
По всеобщим нерушимым понятиям, на шкале развития отношений с Хьюгой Хинатой поцелуй стоял где-то спустя три года после бракосочетания. И, скорее всего, самым явным приверженцем этой теории являлся её кузен Неджи, который заголосил, ещё больше распаляясь:
- О, побочный продукт досрочно прерванной беременности! Я лелею надежду, что представители афроамериканской расы совершат над тобою акт сексуального насилия через анальное отверстие! – Последовал очередной смачный ударище, после чего Хьюга в отчаянии воскликнул: - Саске! Ну! Я тебя зачем позвал, ты, приверженец сходных сексуальных действий! Останови меня, я симпатичный, мне нельзя в тюрьму!
Тен-тен на последних словах подло захихикала.
Саске очнулся, перестал представлять слова «Хината» и «поцеловать» в одном предложении и сделал шаг вперёд. Судя по выражению его точёного лица, он лихорадочно соображал – а что, собственно, делать?
Наруто же справился с шоком успешнее, и теперь его занимал другой вопрос:
- А что Хината? Как она, где она? Расстроилась? Я пойду поддержу её!
Мимолётная тень беспокойства промелькнула на лице Тен-тен. Она вздохнула и ответила:
- А это уже совсем другая история, где Хината и как она…
После чего девушкой был произведён указательный жест в сторону второго очага беды, который находился чуть подальше. Намикадзе послушно обратил свой взор туда, но всё, что он увидел с такого расстояния – спины стоящих полукругом Чоджи, Ино, Шикамару и Темари. Спины эти явно не предвещали ничего хорошего, и блондин поскорее направился в их сторону.
Саске тем временем, кажется, решил, как справляться с ситуацией. Он обогнул двоих дерущихся так, чтобы оказаться к Неджи лицом, подбоченился, нахмурился. Принялся вещать спокойным тоном:
- Неджи, послушай меня. Твоя гиперопека над Хинатой, как мы все знаем, берет своё начало в глубоком детстве и атмосфере в семье. С самых юных лет тебя всегда попрекали тем, что ты «недостаточно хорош», и ставили в пример двоюродную сестру, которая была и остаётся принцессой семьи и образцом для подражания. Ты устал депрессивно сидеть в тени своей более хорошей и правильной кузины, напрасно сражаясь с её положением и авторитетом; потому как это вызывало много негативных эмоций, мешало саморазвитию, зато способствовало росту комплекса «младшего брата», если принимать поправку на гендер и неспособность к равноправной конкуренции. Тогда ты решил не бороться со слабой милой девушкой, а подыграть окружающим, и вписал себя в ряды её обожателей и охранников. Твоя теперешняя реакция касательно Кибы продиктована этим выбором, но, с другой стороны, всё это немножко попахивает Эдиповым комплексом…
Отпущенный Киба окровавлено-сопливой массой рухнул на землю, и Акамару тут же выплюнул изо рта штаны врага и принялся вылизывать разбитое лицо хозяина.
- Уломал, - напряжённо заключил Неджи, распрямляясь. Не то чтобы он побил Кибу достаточно для удовлетворения жажды мести за поруганную честь сестры. Скорее, юному Хьюге просто не хотелось больше слушать, как Учиха методично разбирает его психологический портрет – на то и был расчёт. – Всё, я спокоен.
Это заявление, конечно, было далёким от истины, как и те мантры, что Саске читал ранее у додзё. Но, с другой стороны, это было хоть что-то. Неджи отёр тыльной стороной ладони пот со скулы, и на его светлой коже остался алый росчерк от разбитых в кровь костяшек; что, судя по реакции Тен-тен, предало парню окончательно сексуальный и мужественный вид.
- ВО БЛЯ! – донёсся до ушей почти радостный, ошарашенный крик Наруто, и Учиха, как по команде, дёрнулся в ту сторону.
- Так, - строго сказал он на прощание плывущей Тен-тен. – Прежде чем насиловать своего доминатора в луже крови посреди парка, постарайся помочь Кибе. Ну, не знаю, проследи, чтобы кровью не истёк или не замёрз насмерть…
И был таков.
…Темари в десяти метрах от него увернулась от очередного камня, почти этого не заметив. Она была погружена в свои мысли. Утром, когда девушка проснулась, её младшего брата Гаары дома не обнаружилось. Отец сказал, что Гаара заболел, а потому он счёл своим долгом отправить сына на пару недель лечиться к бабке Чио, у которой имелся чудесный домик в захолустном посёлке, в часах трёх езды от нашего города. Это звучало вполне логично, ведь воздух в тех местах был, и правда, свежее, чище – то, что надо для выздоровления. Но если бы отъезд брата, размышляла Темари, нёс исключительно целебный характер, Ли бы уже сидел дома и в огромных количествах катал Гааре письма и смс-ки, полные слов тоски о любимом и пожеланий скорейшего выздоровления. Реакция Ли же была… немного неожиданной, если выразиться мягко. Да и Гаара перед отъездом не заскочил разбудить и попрощаться, что на него было не похоже. И потому…
- …здесь что-то не так, - вынесла девушка вердикт, дёргая с силой Шикамару на себя, дабы избежать столкновения оного с очередным летящим камнем. – Определённо. Хината! Да успокойся ты уже!
- Не подходите! Вы… вы… маньяки глупые! – абсолютно пьяным и истеричным голосом пригрозила ей в ответ милая и нежная Хьюга, шаря вокруг себя по земле в поисках нового метательного оружия. – Не подходите!
Окружающие на полусогнутых ногах пытались её успокоить, шикая и производя руками жесты а-ля «тише, тише». При этом с каждым шиком ребята ненавязчиво приближались к бедной девушке. Она это явно заметила, потому отстреливалась камнями и смёрзшимися комьями снега, громко выражая свой протест вслух. У ног Хьюги, помимо всего прочего, лежало тело. Тело признаков жизни не подавало. Пока.
Наруто, всегда страдавший детской любовью к такого рода почти ярмарочным представлениям, распихал опасающихся за свою целость и сохранность товарищей и вырвался вперёд. Он, судя по выражению лица, был просто счастлив.
- Класс! – возвестил Намикадзе. – Щас если умру – не пожалею! Это она так с горя? – Осведомился, озираясь через плечи к друзьям.
Друзья мелко и нервно кивали, не теряя бдительности и продолжая следить за копошащейся в истерике Хинатой. Чоджи, который стоял чуть впереди Ино, дабы прикрыть её в случае чего, пробасил:
- Я ходил в конвини узнавать. Мне сказали, они купили бутылку пива объёмом 0,3 литра. Я эту бутылку тут недалеко видел. Половину выпили!
- Они? – замигал глазами Наруто.
Хьюга тем временем попыталась встать. У неё ничего не вышло. Шикамару в ответ попытался сделать шаг вперёд, но та применила тактическую хитрость. Схватившись за рукав близлежащего тела, девушка принялась тормошить его и, указывая на толпу, вопить:
- Вперёд, мой в… верный конь! Навешай им лю… лю-люляшек!
Все – кроме зеваки-Наруто – отшатнулись, а Темари в истинном ужасе заорала:
- Хината, не надо!
Но было поздно. Тело молниеносно взметнулось на ноги каратистским прыжком: ногами вперёд. Это, правда, получилось к толпе спиной. Тело это уразумело на каком-то интуитивном уровне, потому стремительно развернулось на 180˚. Хинате несказанно повезло, что она продолжала сидеть на земле, иначе ходить бы ей Хьюгой-Без-Головы: у тела в обеих руках, наперевес, как пулемёт, оказался зажат выдранный из земли с длинной белой ногой почтовый ящик Майто Гая. Тело изобразило пьяными плохо слушающимися губами пулемётную очередь, потрясая вышеуказанным ящиком:
- Тра-та-та-та-та-та!
При этом ящик на палке поворачивали влево-вправо, как бы изображая поливающий обстрел присутствующих. Наруто сделался счастлив, как ребёнок, получивший случайно все рождественские подарки своих товарищей. Он ткнул в тело пальцем и прокомментировал:
- Это ж пьяный Ли!
Это и вправду был Ли, и он и вправду пребывал в нижайшем из состояний человеческих. На щеке его отпечаталась именная табличка с почтового ящика, из чего становилось понятно – до того отпрыск Майто Гая спал с ним в обнимку. Весь спортивный костюм его был облеплен снегом, волосы топорщились, а полуприкрытые глаза ничего хорошего не предвещали.
- А где Гаара? А как так вышло? - не сдавался Намикадзе, принимая боевую стойку относительно почтового ящика и пошатываясь из стороны в сторону ему в такт, готовый отразить удар. Ли, заслышав имя благоверного, внезапно зарычал и ринулся в атаку. Остальные благоразумно рассудили, что Наруто – он же тоже спортсмен, пусть и разбирается с себе подобными. Потому спрятались за неширокую, в общем, спину Намикадзе, который подрастерял довольного виду и изумился: - Темари, что происходит?
- Во-первых, - возмутилась Темари в ответ, - почему сразу я? Во-вторых… - тут все хором следом за Наруто пригнулись и отшатнулись влево. Мимо просвистела древесина. – Во-вторых, я, честно, не знаю!
- Так им, моя коняшка! – из последних сил подбодрила пребывающая на заднем плане Хината и трагически завалилась назад, на снег.
Кто знает, чем бы всё это закончилось, если бы мимо не просвистели два крепко слепленных и точно кинутых снежка. Один шарик попал Ли прямо по рукам, сжимающим столб ящика; парень пошатнулся от неожиданности и выпустил свою ношу. Второй впечатался ему в лоб, точно над густыми бровями, и послал беднягу к Хинате, в снежную горизонтальную плоскость. Внезапно стало тихо. Коноховцы красиво развернулись, не разбивая цепочки, по оси Наруто, чтобы снова оказаться у него за спиной, но лицом в другую сторону.
Саске отставил удивление на потом и, видимо, решил действовать: полы его расстёгнутого пуховика трепыхал ветер, а в руке Учиха подбрасывал третий, неистраченный снежок. Не хватало только слоу-моушэна, «крутой» киношной музыки и съёмки с ног до головы.
- Ну ты крут, - выдохнул Намикадзе во главе цепочки товарищей, и утёр нос рукавом. – Я прям заново влюбился.
Кислый Учиха, особо не целясь, швырнул в него пресловутый снежок и командирским тоном заявил:
- Неджи и Тен-тен тащат Хинату, мы с Наруто возьмём Ли. Ино, Чоджи, вам остался Киба; Шикамару, Темари, вы сделайте что-то с ящиком и собакой.
Из-за его спины галопом выскочил Неджи и помчался к сестре. За ним по пятам следовала Тен-тен с горящими от обожания глазами. Хьюга одним красивым жестом-движением схватил сестру на руки и взвился на ноги, отпихнув ботинком Ли, как ненужность. Далее Хьюги устремились в закат, а Тен-тен, прежде чем тоже устремиться, вздохнула:
- Вот щас донесёт её домой и снова тряпкой станет же…
Наруто проследил за ними взглядом, отряхиваясь от снега. Потом потупил взгляд до уровня Ли.
- Что, хватай его за левую, а я за правую, и понесли?..
Ответом ему было молчание; Намикадзе вскинул голову и чуть не врезался носом в нос Учихи. Это было, как сказать… достаточно внезапно, потому все матерные слова потерялись и ушли в краску лица. Саске же оставался кирпично-невозмутим. Он крепко схватил Наруто под тёплый подбородок, заставил вздёрнуть голову, сказал:
- Не забудь этого.
После чего поцеловал блондина, бегло, но достаточно крепко.
- Чего не забыть!.. Расцеловался тут! – возмущался Намикадзе секундой спустя на Саске, который уже закидывал руку Ли себе на плечо. Сие заработало ему фирменный учиховский взгляд – «ты идиот».
И Наруто сдался. И сказал только:
- …ничего не понимаю.
***
- …простите, как ваше имя?.. Изумо?.. Так вот, Изумо, уважаемый. Я понимаю, под самый Новый год никто работать не хочет. Но. Повторить вам, сколько я плачу?.. Эй, ой! Ты, как тебя там, это Хёрст, кстати! Я понимаю, что гадость редкостная, и ценю твой художественный вкус, но если ты поставишь его в ту лужу, будешь сам платить… Нет, Изумо, это я не вам. Да?.. Ну вот и отлично. Прекрасно. Ждём. – Здесь Итачи остановил свою тираду, нажал на кнопку сброса вызова и замер в прострации, чтобы глубокомысленно произнести: - Та-а-ак…
Он мысленно сверил список проблем со списком их решений, почёсывая лоб углом мобильного телефона для пущего сосредоточения.
Конан. Высушена и одета в учиховские джинсы, футболку и реглан. Посажена в гостиной на стол, от греха и воды подальше.
Гаара. Уведён внезапно нарисовавшимся среди беспорядка мужчиной формата «шкаф», в котором Сабакуно признал отцовского телохранителя.
Потоп. Устранён усилиями двух обслуживающих жилой комплекс сантехников, парочкой хрустящих купюр и десятком матов.
Последствия потопа. Лужи вытираются двумя вызванными горничными и потенциальным Хошигаке-младшим. С ремонтной бригадой договорено. И… что, всё?
- И не нужно было Кисаме-сану звонить… - поразился сам себе Учиха, удивлённо выдыхая и отнимая мобильный ото лба. – На ремонте натренировался, наверное…
Ремонт отнял много моральных сил. Итачи часто жаловался, но, к удивлению, даже в капризном состоянии с проблемами из категории «хозяин, это куда?» и «хозяин, мы трубу не ту перепилили!» справлялся отлично. Пару раз, конечно, включал режим «химе», однажды даже погнался за прорабом с краном, но это мелочи.
Осталось только два дела: закончить со сбором вещей для временного переезда в отчий дом и разобраться с парнишкой.
- Мой хороший, да ты деловая колбаса прям, - засмеялась Конан со своих верхов, отвлекая Итачи от размышлений. Так как бытовыми делами ей запретили заниматься по причине полной непригодности, она теперь ела оставшиеся пирожные – те лежали в пластиковом контейнере и не промокли. – А знаешь, пол не перестилай, наверное. Так бугрится красиво…
Учиха хмуро покосился на неё, сдул с глаз упавшую неудачно прядь волос и продолжил трамбовать в пижонскую дорожную сумку вещи Кисаме-сана поверх своих. Вниз, на бесславно почивший любимый буковый паркет, Итачи старался не смотреть. Равно как и на плавно промокающий снизу вверх чемодан приблудного визитёра.
Пацан, кстати, оказался очень полезным. Пускай матерился на диалекте аж трёх префектур, зато лужи вытирал быстро и качественно. Пожалуй, только ради него и стоило звонить Кисаме-сану, чтобы разобрался.
- Кстати, где его носит? - буркнул Итачи недовольно, наматывая шнур электробритвы на корпус, чтобы уместить в футляр.
Словно по заказу, в ответ его возмущению раздалось громогласное из прихожей:
- Суйгецу!!! А ну, сюда!
- Любимы-ы-ый! – тут же узнала Конан по голосу и принялась откладывать пирожные в сторону и слезать со стола.
Её опередил молодой гость-нежданчик, который промчался мимо гостиной в прихожую с оглушающим стуком голых пяток по вздыбившемуся паркету. Штанины и рукава у парня были закатаны, в руке он сжимал половую тряпку, а волосы подвязал учиховским носовым платком, абы в глаза не лезли. На бегу он радостно орал:
- Батя! В натуре ты!
Когда же шаги добежали до прихожей, раздался глухой звук удара и протяжное «уй».
Итачи дотрамбовал бритву в футляр, щёлкнул пластиковым замочком и, уложив прибор в сумку, пошёл на звук.
- Полгода не виделись, а он уже - «батя»! «В натуре»! Быдлом решил вырасти? – Это был голос Кисаме-сана в его самом суровом «тайчовом» проявлении. – То, что ты родом из провинции, ещё не значит, что ты можешь вести себя, как зэк на выгуле! Я тоже не в столице родился! Я себя так веду? Твой отец себя так вёл?
- О как раздаёт, - присвистнула Конан у Итачи за спиной. Тот неопределённо кивнул, прокручивая в голове слова «твой отец». Не Хошигаке-младший, получается?..
У входной двери стоял Кисаме-сан, уперев руки в боки и с грозным лицом нависая над склонившимся в глубоком поклоне парнем. Завидев Учиху и лучшую подругу, мужчина, пользуясь тем, что паренёк его не видит, сделал им знак подойти и одновременно рявкнул:
- Тебе должно быть стыдно!
- Прости, пожалуйста, мне очень стыдно, - искренним и вежливым глухим голосом сообщили из поклона, чуть не отправив Конан с Итачи в нокдаун.
- Отлично, так и должно быть, - всё ещё строго, но уже более милостиво кивнул Кисаме-сан, пробираясь мимо паренька и с печальным лицом оглядывая состояние квартиры. – Распрямись уже, горе ты… А дом мой опять в руинах, да?
Последнее «да» получилось совсем по-конановски обиженным.
- Любимый, ты не переживай, наш хороший тут уже всё устроил и починил, - успокоила его Конан, отмахиваясь рукой. С пальцев у неё свисал рукав слишком длинного свитера Итачи.
- Горжусь, - коротко похвалил мужчина, подойдя. Приобнял Учиху за плечи, притянул в себе и попытался было поцеловать в краешек губ, но тот отстранился, красноречиво указал взглядом на послушно распрямившегося паренька и заявил:
- Я уезжаю к маме.
- Итачи, - нахмурился Кисаме-сан.
- Вы едете со мной, - пояснил он, - не можем же мы здесь торчать, пока ремонт и всё такое. Ваш вот этот кто это тоже может поехать, кстати, КТО ЭТО?!!
Прорвавшееся на последних словах возмущение Учиха поспешно подавил глубоким вдохом-выдохом.
- Суйгецу, сюда, - позвал Кисаме-сан в приказной форме, сопроводив свои слова жестом. Нежданчик оказался рядом в мгновение ока, тогда мужчина продолжил с непонятой интонацией: – Это Суйгецу, сын человека, которого я любил. Помнишь, я рассказывал.
С Итачи мигом слетело всё недовольство и возмущение, а общие эмоции сократились до «ой». Он быстро кивнул. Конан подалась вперёд, разглядывая паренька во все глаза с оценивающим мычанием. Тот честно моргал, вытянувшись по струнке, с настороженным лицом.
- А! – спохватилась женщина и даже хлопнула себя по лбу. – Знаю. Мы ему денежку перечисляем!
- Я, в общем, - продолжил Кисаме-сан, - немного помогаю ему. Материально и воспитательно. Патронирую, что ли?.. А он РАСПУСТИЛСЯ! – От внезапного рявка подпрыгнули все, а Суйгецу затем согнулся обратно в поклон. – Батей меня называет! Тебя он как называл? – Вдруг осведомился мужчина у Учихи.
- Братом… братаном?.. – растерялся Итачи от неожиданного вопроса и сдал парнишку.
- А меня бабьём, - хихикнула Конан, подливая масла в огонь.
- А вот я тебе ДАМ, И БРАТАНА, И БАБЬЁ! – Кисаме временно оторвал руку от плеч Итачи и отвесил Суйгецу ещё один удар по голове, ребром ладони. Тот продолжал стоически стоять в поклоне. – ПОВТОРЯЙ!
- Да! – ответствовали ему по-армейски послушно.
- Госпожа Конан и Учиха-сан!
- Госпожа Конан и Учиха-сан!
- О, «госпожа» - это хорошо, это мне нравится, - игриво протянула последняя.
Итачи же немного перепугался разошедшегося Кисаме-сана, да и за парня вдруг стало переживательно, жалко как-то. Он примирительным тоном предложил:
- Да ладно вам, «Итачи» будет достаточно.
- Итачи! – с радостной улыбкой поднял голову Суйгецу.
- «САН»! – снова рявкнул Кисаме.
- Итачи-сан! – молниеносно повторил парнишка, опять опуская голову.
- И заруби себе на носу, - каждое своё слово мужчина подкреплял обвинительным покачиванием пальца. – Итачи – человек, которого я, в первую очередь, уважаю и люблю, этот дом принадлежит ему так же, как мне, поэтому твоё отношение должно быть соответствующим. Понял?
- Да.
- Не слышу?
- Да!
- О господи, - всплеснул руками объект разъяснений, вывернулся из-под руки Кисаме-сана и удалился в гостиную. Ему, конечно, были приятны такие слова, но Итачи считал, что человек должен сам зарабатывать и признание, и авторитет. А не получать его через чужие запугивания.
В прихожей тем временем Кисаме-сан оттаял, глядя на склонённую серебристую макушку, и уже спокойнее добавил:
- Нужно было позвонить, предупредить о приезде. Я бы приготовил тебе комнату и встретил на вокзале. Чтобы больше такого не было.
Макушка снова закивала. Тогда Кисаме-сан распахнул объятия и произнёс:
- Так иди сюда, - а парень верным щенком взметнулся и кинулся в них. Ростом он был с Саске и доставал мужчине до ключиц. – Вымахал, ну. Ладно, иди умойся и одевайся обратно, сейчас поедем устраиваться. А тебя домой завезём, переодеться, и – на работу, выручать начальство, - добавил он в сторону Конан.
- Плакал мой оплачиваемый выходной, - вздохнула та, по виду, впрочем, не особо возражая. И тут же хихикнула: - Воспитатель из тебя, конечно…
…к Учихе Кисаме-сан подошёл не то чтобы бочком, но настороженно.
- Ты прости за эту всю неразбериху, - начал он.
- Я собираю вещи, - отрезал молодой мужчина.
- Ты молодец.
- Да, и собираю вещи.
- Как ты себя…
- Я вам ночью руку отрублю, если продолжите, - вздохнул Итачи, разворачиваясь, не зло и чуть устало. – Нормально всё.
Но позволил притянуть себя в объятия и глубоко вдохнул запах знакомого одеколона.
***
Все попытки дозвониться до Гаары провалились.
Притащить Ли домой или к Учихам не являлось опцией: Бдительный Отец Майто Гай должен был уже обнаружить отсутствие почтового ящика, равно как и сына, и насторожиться. То есть, воссесть у окон второго этажа в переднике, с носовым платочком и, шморгая носом, оглядывать улицу.
Потому Ли потащили к Наруто. Дождались, пока дядя Гай отвернётся к верхнему концу улицы, и прошмыгнули. Пускай лихорадочное, стукающееся конечностями и оставляющее целую карту следов на снегу передвижение и трудно так назвать.
Пока снимали в прихожей обувь, пришлось временно бросить пьяного. Снова они подняли его уже с другой расстановкой сил: Саске за руки, Наруто – за ноги.
Конечно, дома у Наруто был папа. Но Намикадзе Минато был папой Не Таким Уж Бдительным, что добавляло ему крутости и надёжности в глазах молодёжи. Он, облачённый в белый необъятный свитер с высоким горлом, восседал в кресле гостиной, обернув ноги пледом, и что-то там печатал на ноутбуке. Процессию из своего сына, его парня и их друга он проводил чуть рассеянным взглядом поверх очков в тонкой золотистой оправе и прокомментировал:
- А я говорил, сына, что этот Учиха тебя до добра не доведёт.
- Здрасьте, дядя Минато, - пропыхтел Саске, стараясь вписать Ли в лестницу на второй этаж так, чтобы тот не уломился головой о перила.
- Втянул мальчика моего? Доволен? – поинтересовался Намикадзе-старший сериальной интонацией, возвращаясь к печатанию. – Сына, ты не должен его покрывать просто потому, что он твой парень!
- Пап, не смешно, - отмахнулся Наруто, тоже стараясь не уломить Ли, но уже копчиком о ступеньки.
- Очень даже, - ответствовал папа и добавил уже вдогонку: - «Сто быстрых способов избавиться от трупа» в кабинете, на полке слева!
- Остроум!
Саске находил определённый шарм в апартаментах Намикадзе. К ним раз в неделю являлась милая тётенька, прибраться, но всё равно чувствовалась нехватка постоянной женской руки. Или, скорее, нежелание заменить старую постоянную женскую руку на новую. Здесь всё было по-холостяцки; немножко хайтечнее, аляповатее и хаотичнее, чем Саске, окружённый маминым комфортом, привык. Единственным чётко читаемым женским штрихом остались фото в рамке, покрывающие стены лестничного пролёта, на западный манер. Стену на площадке украшал семейный портрет Намикадзе ещё в полном составе, и тётя Кусина на нём улыбалась совсем по-нарутовски, оттягивая пальцами пухлые сыновни щёки.
Проходя мимо портрета, Саске, не задумываясь, привычно склонил голову в приветственном поклоне:
- Кусина-оба-чан, вы извините, мы здесь пошумим, - и также привычно пропустил больной, но благодарный взгляд голубых глаз.
- Мам, это не труп, - пояснил их обладатель, кивая на Ли.
В комнате у Наруто всё было разноцветное и перевёрнутое вверх дном. В углу слева от двери висела обклеенная пёстрыми наклейками спортивная груша, а стену над кроватью занимал давешний учиховский плакат, вырванный у творца с боями и заклеенный скотчем в пострадавших от боёв местах. Окружало ватман многослойное кольцо фотографий, на которых жители улицы Конохи представали в самых идиотских ситуациях. Преобладали недовольные лица Саске и смеющиеся – Сакуры. В верхней точке кольцо венчала большая фотография Намикадзе Кусины.
Саске в комнате оказался первым и щёлкнул подбородком по выключателю у двери. Зажглись, замигали разноцветным целые джунгли гирлянд и фонариков под потолком и на стенах; центральный источник света у Наруто отсутствовал, что указывало на нелюбовь к домашним заданиям. В общем и целом, комната Намикадзе-младшего сама по себе была похожа на маленький Новый год.
- Я его подержу, а ты постель заправь, - тяжко скомандовал Учиха, стараясь не уронить Ли окончательно.
Наруто засуетился, снимая верхнюю одежду, окончательно стягивая шарф, шапку и зашвыривая их в полутёмные углы. Затем принялся рыскать кругом в поисках покрывала, чтобы застелить развороченную постель. Когда поиски увенчались успехом и борьба с простынями завершилась полной капитуляцией последних, хозяин комнаты помог Саске разуть Ли, стянуть с него верхнюю толстовку и уложить на кровать.
- Ну всё. Сейчас он часа два поспит, потом главное - отпоить его от тошноты и головной боли и домой доставить, - оценил Учиха навскидку, выворачиваясь из рукавов пуховика. Затем наклонился, включил стоящую у изголовья кровати оранжевую лава-лампу.
- Ага, - отвлечённо кивнул Намикадзе. Он всё ещё с трудом переносил картинку такого, тактильно доступного Саске у себя в комнате. Такого Саске, который протянет недовольно: «Ты что, обалдел?..», но не оттолкнёт, потянется навстречу, разрешит пригладить встрёпанные с улицы волосы, дотронуться тёплой ладонью до холодной щеки…
- И всё же, что произошло? – глубокомысленно осведомился объект мечтаний, упирая указательный палец правой руки в подбородок. Покосился. И вдруг захихикал, изобразив ладонями над головой невидимый шар: - У тебя от шапки…
Потянул руку дотронуться – раздался сухой щелчок статического электричества. Тогда Учиха принялся водить над стоящими торчком светлыми волосами ладонью, заставляя тонкие антеннки намагничиваться и следовать за нею.
- Прекрати! – смутился хозяин волос и попытался их оперативно пригладить. Стало только хуже.
- Наруто, - хихикнул Саске, не прерывая своего занятия и глядя не в глаза парню, а на свою ладонь. – Ты же знаешь, да?..
Наруто примолк. Эта фраза у Учихи проходила вместо признания, что, опять же, было неожиданно. Саске в последнее время откровенно пугал своим поведением и настроением, которые скакали туда-сюда, как хорошо натянутая бельевая верёвка, если её дёрнуть пальцем.
- Знаю, - кивнул блондин в конце концов, и одновременно с кровати раздался невнятный звук, который уничтожил окружившую, казалось, Намикадзе и Саске хрупкую сферу.
- Я надеюсь, его не вырвет! – всполошился более трезвый из присутствующих брюнетов и помчался в ванную, за тазиком.
Наруто же обеспокоенно присел на корточки у кровати, стараясь заглянуть в оранжевое от света лава-лампы лицо лежащему на боку Ли. Тот пытался спрятать его в подушку и производил неуверенные жесты рукой, словно хотел накрыть ухо ладонью.
- Прекратите, - услышал блондин. – Сюсюкают тут при мне…
Наруто с облегчением выдохнул:
- Что, в себя приходишь? Отлично! Где Сабакуно-то твой, найти не можем, чтобы забрал тебя.
Ли неожиданно распахнул глаза, посмотрел на соседа прямо, открыто, и сказал абсолютно трезвым голосом, с застывшим лицом:
- А мы расстались, Наруто. Так будет лучше, понимаешь?
В голосе его читалось какая-то отчаянная потребность в том, чтобы собеседник заверил его – конечно, понимаю, конечно, лучше. Но ошарашенный Намикадзе сделать этого не успел, потому что раздался стук пластика по полу и ёмкое:
- Какого!..
Это Саске пришёл из ванной и от удивления выронил тазик.
Именно такая реакция на слова Ли была противопоказана. Он резко сжался на кровати, подтянул колени к себе, закусил костяшки сжатого кулака…
Наруто оказался около Учихи в мгновение ока и, отвернувшись сам, развернул и брюнета, за рукав. Их глаза составляли чудесную кубистическую композицию «Четыре квадрата». Что делать, было непонятно.
Вот если бы Сакуру бросил парень, Наруто бы позвонил Ино, а затем приглядывал бы за ними, пока девчонки пьют сладкие коктейльчики из жестянок, едят мороженое и рыдают; не дал бы наделать глупостей. Разрешил бы вымещать на себе злость на сильный пол, пошёл бы морду бить, если бы сильно попросили.
А тут?.. Непонятно. Ли сам кому хочешь морду начистит, а мороженое не ест. Только соевое.
«Вот чего бы я хотел, если бы Саске меня…», - начал думать Намикадзе, но тут же с ужасом оборвал эту мысль. Горло ему стиснула ледяная рука неожиданного страха; Наруто полуобернулся к Учихе, который почему-то говорил. У него скула почти сливочная, с радужной от освещающих комнату огоньков тенью, кожа чистая, и висок пахнет лавандой. А что, если вот эта картина тактильно доступного Саске, так и не став привычной, исчезнет?..
- …хорошо, я понял… Да щас приду, мам… Не трогай ничего! Я приду и приберусь, ну подожди же ты пять минут!
- Э? – вывалился из ступора хозяин комнаты, только что сообразивший, что Учиха говорил по телефону – он как раз относил его от уха, в процессе захлопнув.
Саске и сам выглядел растерянным. И немного виноватым. Он обратился к Наруто, стараясь не слишком сильно повернуть голову, чтобы боковым зрением не видеть кровать и Ли.
- Слу-у-ушай, - начал он, прижимая фамильным жестом угол мобильного ко лбу, - тут такое… мама меня вызывает…
- Не бросай меня с ним одного! – лихорадочно замотал головой Намикадзе.
Саске сделался строгим.
- Надо, - сказал он, подбирая свой пуховик. А когда у двери обернулся и снова переспросил, серьёзно, со светящимися острыми глазами: - Наруто. Ты же знаешь, да?
Наруто почувствовал, как мурашки взбежали по спине.
***
- Неудобно получается до ужаса, – сокрушался Кисаме-сан раз пятитысячный за последние полчаса с тех пор, как они спаковались, оставили горничных в квартире дожидаться ремонтную бригаду и укатили, забросив попутно Конан сначала домой, а затем – в «Самехаду».
Мысль о том, что они мало того, что сами приедут к Учихам, так ещё и с довеском в виде Суйгецу – которого решено было представить племянником, во избежание, – причиняла Кисаме-сану почти физическую боль. Но так как прочие варианты (вроде празднования Нового года раздельно или размещения Суйгецу в гостинице одного) за варианты не рассматривались, мужчина стоически терпел.
- Вы сегодня все рекорды по нытью побили! – огрызнулся Итачи, который пребывал в непонятном колючем настроении. – Прекратите немедленно, а то я вас на сексуальную голодовку посажу, как приверженца моногамии!
Кисаме-сан захохотал, искренне и раскатисто, на весь салон машины, послав Итачи красноречивый взгляд, говорящий: «Ты?.. Меня?.. Ути-пути!». Учиха окончательно скис и зашипел:
- Тише, разбудите.
Он имел в виду Суйгецу, который нацепил поверх шапки наушники (приглушённая музыка шумела на весь салон), обнял себя руками и крепко уснул на заднем сидении. Кисаме-сан, в общем, и так замолчал, поняв, что в связи с квартирным вопросом им ближайшую неделю и без всяких голодовок не светит.
Итачи тем временем косился то в зеркальце заднего вида, то обратно на водителя. В итоге выпалил:
- А мне вот интересно, а, нет, ничего, забудьте! – И занавесился волосами, принявшись кусать ноготь на указательном пальце.
Кисаме-сан вздохнул.
- Во-первых, пристегнись, а во-вторых, спрашивай давай. Я понимаю твой интерес. Я отвечу. Обещаю.
- А какой он был, мне интересно, – с утвердительной интонацией сказал Итачи, делая вид, что полностью поглощён процессом пристёгивания себя к сидению.
Можно было подумать, что он имеет в виду «какой человек». Черты характера там, и прочее. Но Кисаме-сан знал Учиху, как он надеялся, хорошо, потому ткнул за спину в сторону Суйгецу и просто ответил:
- Вон, мини-копия сидит.
- Ум-м-м, - глубокомысленно протянул Итачи, по-новому разглядывая парня в зеркале. Сделал для себя какие-то там выводы, кивнул: - Вы говорили, что я не похож.
- Ну, скажем, я не внешность имел в виду, но внешне тоже не похож, - просто пожал плечами мужчина. Машина встала на светофоре, Кисаме-сан приоткрыл окошко и прикурил. Спустя какое-то время сказал задумчиво, поглаживая губу большим пальцем левой руки, в которой была зажата сигарета: - Он был в ресторанном бизнесе. Я «Самехаду» после его смерти открыл, но это всё равно отчасти его заслуга. Он и малого тоже вдохновил, видишь.
Причиной прибытия Суйгецу в префектурный центр оказался профессиональный конкурс молодых кулинаров, главным призом в котором были какие-то там стипендии и патенты на практики. Суйгецу у себя в городке штудировался в кулинарном техникуме, подавал надежды и конкурс твёрдо собрался выиграть. По иронии судьбы одним из членов жюри был назначен Кисаме-сан, ещё одним – шеф-повар «Самехады», потому несчастному Суйгецу уже пришлось выслушать лекцию на тему «Если ты думаешь, что…» и «Я подсуживать тебе не собираюсь».
- Он вас на «ты» называет. Отношения хорошие, кажется.
- Ты бы знал, как я рад. И как он раньше меня ненавидел…
На суйгецевском лице должна была уже протереться дырка от взглядов через зеркало заднего вида.
- И всё равно, неудобно, - снова взялся за своё Кисаме-сан, проигнорировав итачевский «пф-ф-ф», когда машина тронулась дальше, а сигарета была докурена до фильтра. – Потеснили Саске, получается.
- Ничего, - отмахнулся Итачи. – Саске полезно будет в комнате постороннего парня завести. Может, Наруто приревнует и поймёт, наконец, моего непутёвого брата, а там, глядишь, они и разберутся окончательно.
- Да, это было бы здорово, - согласился мужчина и вдруг, встрепенувшись, добавил: - Слушай, Конан, потоп, Суйгецу там, это я всё понял, а что за больной берсерк?
- А, это Гаара заходил, его отцовский…
…никто из них не заметил, что назойливая музыка из наушников прекратилась, а Суйгецу, приоткрыв глаза, одними губами повторяет имя Саске.
***
Первыми словами Учихи Микото с порога были:
- Пин-пон-пон! – Это женщина сымитировала звоночек правильного ответа в телевикторине. - Семейной телефонной конференцией было решено, что дедушку Мадару в этом году навещают Учиха Фугаку и семья.
Вместе со словами на новоприбывших поползли фиолетовые щупальца тяжёлой домашней атмосферы. За спиной у женщины, в прихожей, стояла сумка и полусобранный чемодан.
Итачи практически безостановочно развернулся на сто восемьдесят и бодренько объявил Кисаме-сану и Суйгецу, которые были обвешаны ручной кладью:
- Мы поживём в отеле! Мам, пока-пока!
- Стоять, - нежно притормозил его Кисаме-сан лихим захватом уха, и обратился уже к Микото: - А где дедушка Мадара живёт? Как далеко?
- Да так, часа три езды, - отрешённо разглядывая горизонт, ответила та.
Мужчина неопределённо повёл головой, вталкивая сперва вяло отбрыкивающегося Итачи, а затем и «племянничка» в дом:
- Все зашли, маму со сквозняка убрали. И, да, мама никуда не едет.
- Правда? – обрадовалась Микото совершенно по-детски, отступая спиной вперёд, чтобы освободить место в прихожей. Затем её лоб омрачился в предчувствии некоего подвоха: - А почему?
Кисаме убийственно-серьёзно посмотрел женщине в глаза, для чего ему пришлось согнуть ноги в коленях, приседая:
- Нельзя. Растрясёт же. Это вредно. Ну, вы понимаете.
Минуту мать семейства Учиха, кажется, не понимала. А затем вдруг отпрянула, белея лицом:
- Ты!
- Нервничать тоже вредно, - подкрепил эффект мужчина.
Микото подбоченилась и смерила «зятька» взглядом колючих учиховских глаз. Отрезала:
- Кисаме.
- Микото-сан,- не остался в долгу последний. Он, благодаря Итачи, уже выработал иммунитет на учиховские фирменные взгляды.
- Кисаме, - это уже с ощутимым нажимом.
- Это Суйгецу, мой племянник, - изящно съехал с темы тот, выпихивая сумкой в спину перед собой паренька в необъятном пуховике и надавливая ему на затылок свободной рукой, чтобы поклонился.
- Госпожа Учиха, простите за то, что врываюсь, - поздоровался Суйгецу.
Мать мгновенно растаяла и думать забыла о пререкательствах с Кисаме; всплеснув руками, она с хлопком сложила их под подбородком и выдохнула:
- О-о-ой… какой вежливый!
- Да, я сам до сих пор в шоке, - кивнул Итачи, обнимая и целуя маму, а в следующее мгновение отпрыгивая подальше: - Чую мандарины!
- Ой, прости, - перепугалась Микото, поспешно утирая рукавом щёки. – А ты, солнышко, разувайся, разувайся, проходи…
- Ну что тут, ну, у нас там Ли напился, и… ой. – Из дверного проёма торчал Саске и озирался.- Здрасьте.
- А ты тоже гей? – поинтересовался Суйгецу без запинки и задней мысли. К несчастью, на затылке его всё ещё покоилась широкая ладонь Кисаме, которая согнула его обратно в привычную уже букву «ге».
- Саске-сан, - прошипел мужчина.
- Саске-сан! – повторил Суйгецу.
- Да, - ответил Итачи на заданный ранее вопрос. – Ну какой он «сан»? Так, братик-фрегатик, - и он снова дёрнул брата за щёку, на которой сначала остался белый, но уже стремительно наливающийся красным след от нажима пальцев.
Далее же, не дав развития братским пререканиям, последовала сцена, глубокие трагизм и смысл которой межконтинентальны, но понятны только для молодого поколения с заботливыми мамами.
- Саске, - сказала Микото. – Я прибрала в твоей комнате.
Съёмка сверху, дождь, фонарь, главный герой на коленях, лицо к небу.
- НЕ-Е-Е-ЕТ!!! – Завопил младший Учиха.
- Мам, это удар ниже пояса, - нахмурился Итачи.
- Его долго не было, а к нам гости, - с бесстрастным лицом отрезала мама. – Вещи, которые я не знала куда положить, я сложила на письменном столе.
- Я же говорил… я сейчас буду… всё уберу… - шептал Саске себе под нос, и над ним порхало отчаяние.
- Просто разбрасывай кругом порножурналы с дядями в ледерхозенах и кружевное бельё, и она не зайдёт, - покачивая головой, посоветовал Итачи и похлопал брата по плечу.
Мама дала ему подзатыльник.
Сцену прервал басистый «кашель» Кисаме-сана, который он отчаянно пытался спрятать в кулак. Рядом с мужчиной Суйгецу обнимал свой чемодан и следил за Учихами с круглыми глазами и широкой улыбкой на лице.
- Вы и в самом деле так похожи! – умилилась Микото. – Кисаме, а это брата или сестры?
- Б-брата?.. – на секунду запнулся тот.
- Мама, а где папа? – перевёл разговор с опасной темы Итачи, производя множество ненужных отвлекательных телодвижений. – Саске, покажи Суйгецу комнату, он племянник Кисаме-сана, поживёт с тобой.
- А, вы у нас остаётесь? - воспрянул духом Учиха-младший и, разуваясь, кивнул Суйгецу: - Пойдём, а то здесь сейчас кислородное голодание наступит.
Суйгецу скосил сперва взгляд на «батю». А затем послушно последовал за Саске, после чего воздуха в прихожей и вправду прибавилось. А ещё в прихожей прибавился папа в супер-пупер термостойкой куртке с кучей карманов, с большим пакетом в руках.
- Эта сумасшедшая женщина второй раз за день гоняет меня в магазин за мандаринами, - пожаловался он и, шморгая покрасневшим носом, протянул Кисаме руку для пожатия: - Ну, всё, зять, ты здесь, и я спокоен. Мать, обувайся, поехали.
- Мать никуда не поедет, - проникновенно возразил Кисаме-сан, не выпуская руку Фугаку из крепкого пожатия. – Три часа в машине. Растрясёт.
- Э? – отец семейства Учиха дёрнулся было идти, но рука мужчины удержала его на месте. Тогда Фугаку окинул жену широким жестом и возразил: - Куда её растрясёт? Она одной рукой может сеппуку делать, а второй одновременно бить врага. Зять. Успокойся.
- Вы что, серьёзно? – брови последнего явно не могли решить, хмуриться им или ползти вверх.
- Кисаме, - холодным генеральским тоном одёрнула Микото.
Тот сверкнул на неё глазами. Минуту их взгляды с почти слышимым скрипом боролись, затем мужчина внезапно отвернулся к Фугаку и заявил:
- Вы оставайтесь. Мы с Итачи, как без приглашения ворвавшиеся, поедем.
Съёмка сверху, дождь, фонарь, главный герой на коленях, лицо к небу.
- НЕ-Е-Е-ЕТ!!! – завопил старший Учиха.
Фугаку, которого выпустили из рукопожатия, повернулся на шум и уставился на сына, словно в первый раз увидел (хотя, возможно, так и было). Некоторое время он хмурил лоб, словно отчаянно пытаясь что-то вспомнить, а затем на его лице промелькнуло нерадостное узнавание.
- А-а-а, - протянул мужчина. – Ну да. Ты.
- Отличненько! – ехидно радовалась тем временем Микото. – Мы вам карту дадим, не заблудитесь! Дед Мадара всегда Итачи любил!
- Нет-нет-нет! – голосил последний, дёргая за одежду поочерёдно то мать, то Кисаме-сана, - я уж лет десять как из его любимого возраста вырос! Никуда я не поеду! От него чесноком воняет! Ма-а-ама-а-а! Киса-а-аме-са-а-ан!
- Хорошо, - согласился вдруг тот и тяжело опустил благоверному руку на плечо. – Мы никуда не поедем, если будешь называть меня без постфикса.
Упала тишина. Кисаме заглядывал Итачи в глаза, которые мелко бегали. По виску младшего Учихи скатилась капелька пота.
- Н-н-н-н… - натужно тянул он сквозь зубы. – Н-н-н-н…
- Да не в жисть не выйдет, - обломила сына Микото, не желающая отказываться от халявной замены.
- Ждименядедушка, - согласился Итачи на одном выдохе, как сдувшийся шарик, и отвернулся от кислого взгляда Кисаме.
- Вот и славненько. Если завтра днём поедете, туда-сюда, напоите деда… тридцать первого ночью сможете вернуться, - ободряюще хлопнула сына по плечу женщина и, отобрав у мужа пакет с мандаринами, с дьявольским смехом удалилась прочь.
- Родственники, - хрипло выдохнул Итачи. – Всех поубивал бы…
Слышавшего эти слова Кисаме почему-то передёрнуло.

ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ

@темы: ramen<3, Новый год на улице Конохи, Фанфикшн

---

Глава 12. Пятница 30 апреля

Название: Шесть недель
Неделя: 2
День: 5
Автор: viaorel
Бета: временно не отбечено
Жанр (для второй части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.

Глава 12

Пятница 30 апреля

Темари вначале посмотрела на поставленный перед нею предмет, затем медленно подняла взгляд на принёсшего его человека.
-Это что? – командным тоном затребовала она объяснений.
Шикамару даже бровью не повёл:
-Кофе. Какой ты любишь.
Темари вновь взглянула на свой стол в читальном зале. Стаканчик, нашедший себе место аккурат между учебником и словарём, был дешёвым, из буфета, но идущий от него аромат она не смогла бы спутать ни с каким другим. Всё это вызывало определённые вопросы и наталкивало на размышления.
-Где ты это взял? – отточенным тоном начальницы продолжила она допрос.
Парень лениво передёрнул плечами:
-Купил кофе, какой ты любишь, и попросил в буфете приготовить – у них кофе-автомат есть. – Он хотел добавить, что в хороших отношениях с буфетчицей, но решил этого не делать – а вдруг эта Сабаку ещё и собственница?
Похоже, Гаара был прав, когда уверял его, что сестра просто не может сопротивляться запаху кофе этой марки. Рука девушки сама потянулась к стаканчику, хотя при этом упрямица умудрялась сохранять королевский вид, будто бы она делала ему одолжение своими действиями, и это было не столько даже смешно, сколько мило – совсем как Гаара, который пытается всем внушить, что ему плевать на людей, но на самом деле первым придёт на помощь в трудную минуту. Как, например, сегодня, когда Гаара вдруг, ни с того ни с сего, взялся ему помогать.

***
Утро для лингвистического университета Конохи выдалось весьма необычным. В связи с постоянно льющим дождём людей в университете было мало: кто не смог доехать, кто обленился. Поэтому в буфете после второй пары не наблюдалось привычного столпотворения, что, в свою очередь, ощутимо повлияло на уровень культуры у студентов: очередь придерживалась строго, никто не пытался просочиться сквозь плотную стену голодной молодёжи с криками вроде: «Мне только чай!», общее настроение можно было описать как апатично-вежливое. Тен-Тен и Неджи провели в буфете всю предыдущую пару, потому что их из группы пришло-то всего четверо и один простуженный и раздобревший преподаватель отпустил их восвояси.
-Вот бы нам кто ещё третью пару так отменил! – борясь с зевком, мечтала сидящая в объятиях своего бойфрэнда девушка. – Можно было бы домой поехать. У нас с Хьюгой планы на сегодня грандиозные: с агентом встреча, который помогает нам квартиру выбрать. Скоро ж свадьба. Родители его хотят нам жилплощадь отдельную подарить, но присматривать сказали самим. Вообще не совсем понимаю, к чему тратить столько бабла: я ведь живу сейчас одна.
-Дорогая, - принялся явно не в первый раз объяснять терпеливый Неджи, - они ведь не только на тебя и меня рассчитывают, но и на наших будущих детей. А у тебя квартира хоть и замечательная, но, к сожалению, только двухкомнатная, для семьи – маловато.
Тен-Тен наградила парня очаровательной сонной улыбкой:
-Тебе, зая, просто хочется жить в навороченной квартире.
-И это тоже, - не смог спорить тот.
Шикамару позёвывал в кулак над списком с информацией о посещении студентов его группы, который нужно было сдать сегодня в деканат. Дурацкую и никому не нужную работу он выполнять не просто не любил – ненавидел. Если задание не представляло для него никакого интереса, он его чаще всего попросту не выполнял. Зато когда интерес всё-таки был!..
«Шикамару, - частенько говаривал Асума-сан, хозяин го-салона, изучая его партии. – Ты вообще осознаёшь, что ты гений?». Шикамару на это делал кислое лицо, отработанное им ещё со школы, и в неподражаемо ленивой манере протягивал: «Сенсей, не говорите проблематичных вещей».
Собственная гениальность вовсе не являлась для Шикамару новинкой. Сколько себя помнил, он мог не только понять любую представляющую для него интерес информацию, но также предложить десятки решений проблемы, о которых никто раньше не помышлял, и продумать последствия выбора того или иного варианта далеко наперёд. «Это просто, - в ответ на расспросы поражённых взрослых объяснял самый большой лентяй школы и добавлял своё неизменное: - но проблематично».
Шикамару вздохнул. Он заходил вчера в читальный зал в надежде увидеть Темари, но не застал её там. Возможно, отпугнул ливень, а может быть, дел много – причины не меняли того факта, что на привычном месте в привычное время её не оказалось. Это очень расстроило его, ведь уже целую неделю он прокручивал в сознании приятную маленькую фантазию, где он, как и много-много раз до этого, приближается к её столу, останавливается и произносит её имя – настолько мягко и нежно, насколько только способен. И она поднимает взгляд – она, конечно же, всё поняла по одному его тону. Её красивые, обычно благородно бледные щёки покрываются лёгким, почти что эфемерным румянцем, а во взгляде появляется нечто неуловимо глубокое – нечто, что он видит во взгляде Неджи, когда тот смотрит на свою возлюбленную; нечто, что освещает лицо Асумы-сана, когда тот рассказывает о своей замечательной невесте «Куренай-чан»…
Глупости, конечно. Темари не такая. Сабаку Темари относилась к типу девушек, которых с детства учили скрывать свои эмоции, мотивируя это тем, что чувства приравниваются к слабости, а слабостями одного человека пользуются другие. Возможно, конечно, на формирование её характера повлияло также и окружение. Шикамару никогда не был в Суне, но видел достаточно много фотографий этого далёкого южного города, чтобы составить о нём собственное мнение: по сравнению с Конохой – мрачное, пустынное местечко.
Прошло уже четыре дня с тех пор, как всплыла правда о том, по ком он вздыхает последние полгода, и то, что Гаара до сих пор не сломал ему ни одной кости, означало одно: Наруто, как и обещал, держит рот на замке. Шикамару невольно подумалось, не обнаглеть ли уже окончательно и попросить у младшего Сабаку помощи в налаживании контакта с его суровой старшей сестрой, а то молчание и недосказанность между ними, он чувствовал, не могли больше продолжаться.
Как будто по заказу, в «сонном» буфете материализовался объект его размышлений Сабаку Гаара, безусловно, в компании Узумаки Наруто. Оба прогуляли первые две пары, однако первого, судя по его беззаботной улыбке, это не сильно волновало, в отличие от второго. Парочка подошла к столу и заняла привычные места.
-Этот вот приехал ко мне в свинячий голос, - забыв поздороваться, тут же пустился в объяснения блондин, чуть раздражённо указывая на друга. – Я его, понимаешь, ждал всё утро, а он припирается в десять часов такой весь из себя радостный и заявляет: «Мне так в дождь хорошо спится!». Нормально?! – Повернувшись к Гааре, он принялся для наглядности стучать по его голове, будто в дверь: - Э-эй, есть кто? Спится ему хорошо! Конец года, приятель, прогулы надобно дозировать!
Красноволосый совершенно счастливо улыбнулся и, чуть отодвинув свой стул от гиперактивного Узумаки, дабы прекратить избивание своей персоны, миролюбиво пояснил сидящим напротив Тен-Тен и Неджи:
-Он просто злится на меня за то, что я всласть поспал, а ему, наоборот, дождь спать мешал. Всегда говорил, что он придурок. Ай, Узумаки!
Наруто, отомстивший подзатыльником, хитренько заулыбался:
-Тебе нельзя высыпаться, Сабаку. Ты начинаешь вести себя неадекватно.
Шикамару устало закатил глаза. За три года общения с этой парочкой он уже научился предугадывать, когда ему предстоит стать свидетелем очередной драматичной сцены, исполненной бутафорского трагизма. Ну да, так и есть.
В глазах Гаары появился азартный огонёк, он прикрыл рот в театральном «ах» и с деланным укором вопросил:
-Ну и что же такого я вытворил за сегодняшнее утро, что показалось тебе неадекватным?
-Да начиная с того, что доволен всем слишком! – тут же выпалил Наруто наверняка заранее заготовленную фразу. – Ты же Сабаку Гаара, тебя не должно ничего в этом мире устраивать! Чёрт, ну вот, смотри! Парочка гетерастов напротив сидит, - он указал на обнимающихся Неджи и Тен-Тен. – Обосри их счастье!
-Я сейчас кому-то дам в тыкву, - приоткрыв один глаз, мягко пригрозила байкерша и тут же вновь его закрыла, продолжив дремать на груди у парня.
Но Наруто уже забыл о них.
-Вон китайцы сидят! Скажи что-нибудь гадкое и смешное! Ты ж их ненавидишь! Ну Гаара, оживи, пожалуйста!
В порыве «отчаяния» он ухватил друга за плечи и принялся трясти, при этом проникновенно глядя в глаза. Гаара помолчал немного, с любопытством наблюдая эту показуху, затем, когда, ему, похоже, надоело, лениво открыл рот и отчеканил:
-Иди. В. Жопу. Узумаки.
-Ну наконец-то! - Наруто на радостях притянул его к себе и, обняв, как мать ребёнка, погладил по голове в стиле «Бедный ты мой, бедный». – Ожил!
-Es ist lebendig,* //* Оно живое (нем.)// - не преминул процитировать Неджи, которого, судя по чуть приподнятым уголкам губ, беспредел по другую сторону стола немало радовал.
-И отпусти меня, а то, клянусь, пожалеешь, - продолжил в том же духе Гаара. В зелени глаз появился игривый огонёк: - Я ведь, мой сладенький, могу обнимашки твои неправильно истолковать и сделать, например, вот так. – Рука его под столом поползла по обтянутому джинсами бедру блондина. – И вот так ещё. – Рука добралась до тяжёлого ремня. – А потом ещё вот так…
Скорость, с которой отстранился Наруто, когда Гаара принялся осуществлять своё «а потом ещё вот так», была достойна восхищения: меньше чем за секунду он оказался на ногах, да ещё и в метре от стола.
-Да катись ты в ад, идиот! – заорал парень, привлекая внимание находящихся рядом студентов.
-Ширинку застегни, - подсказал лениво наблюдающий Шикамару и зевнул.
-Ты первым обниматься полез, - фыркнул Гаара и показал язык заинтригованно пялящейся на него Тен-Тен. Та, похоже, была немало восхищена.
-Слушай, ну ты и шустрый!
-Опыт, дорогуша, - с многозначительной улыбкой закивал он и для наглядности пошевелил перед ней пальцами.
От этого байкерша прыснула в кулак со смеху и, перегнувшись через стол, залихватски воскликнула:
-Дай пять, крашеный, я тебя люблю!
-Да за что его любить? - Наруто, всё ещё красный как рак, изобразил что-то непонятное руками, всем напомнившее попытку удушить лучшего друга на расстоянии, и приказал отрывисто: - Иди чаю нам лучше принеси!
-Сегодня твоя очередь, - спокойно парировал Гаара, расслабленно прищурившись.
Наруто процедил сквозь зубы нелестное ругательство и, вытянув нервно из рюкзака бумажник, поплёлся к прилавку.
-Шири-и-инку! – сложив ладони рупором, во всю мощь лёгких проинформировала его, а заодно и всех находящихся в буфете студентов добрячка Тен-Тен под всеобщий дружный гогот. Узумаки чертыхнулся и принялся возиться с упрямой молнией, про себя поражаясь: ну как, как Гаара сумел расстегнуть её за полсекунды?! Она ж заедает!
Тем временем повелитель заедающих молний на чужих джинсах достал из кармана запиликавший телефон и принялся с совершенно несвойственной ему лёгкой улыбочкой читать новое сообщение, затем защёлкал по клавишам, сочиняя ответ. Опять же, улыбаясь.
-Чего это ты счастливый такой? – поинтересовалась Тен-Тен. – Сияешь, как новая монета. Кто тебе пишет?
-Так я тебе и рассказал, - хмыкнул Гаара.
-Хамло ты, Сабаку, вот что скажу, - сделала из этого свой вывод Тен-Тен и взглянула снизу вверх на Неджи: - Правда, Хьюга?
Тот изобразил на лице нечто неопределённое, давая таким образом понять, что то ли не согласен, то ли ему всё равно. Скорее всего, второе.
Отправив ответ, Гаара, похоже, очень довольный собой и жизнью, внезапно обернулся к Шикамару и произвёл интереснейший набор действий. Для начала он окинул друга с головы до пят критическим взглядом, приобретя сходство с капризным торговцем, прикидывающим цену для товара, затем недовольно сморщил лоб, покачал головой, шепнул себе: «Ой, тяжёлый случай», после чего, словно на что-то решившись, кивнул себе и с побеждённым видом вздохнул:
-Ладно, раз уж я сегодня добрый… Сделаю тебе, Нара, подарок на день рождения.
-У меня в сентябре вообще-то, - подозрительно протянул насторожившийся вышеупомянутыми метаморфозами староста.
-Да я помню, - отмахнулся Гаара. - Это заочно будет. Я просто вчера поговорил кое с кем и кое-что решил… Погоди-ка. – Он полез в сумку, выудил оттуда блокнот, вырвал один листочек, быстро черкнул на нём одно длинное слово и с торжественным видом – торжественнее просто некуда – вручил Шикамару.
Шикамару посмотрел – и ничего не понял. Абракадабра какая-то.
-Это что? – так и спросил он у буквально сияющего в предвкушении неизвестно чего одногруппника.
Тот пояснил:
-Марка кофе.
-Ну и на кой она ему сдалась? – встряла в разговор Тен-Тен.
Гаара, вдруг сделавшись серьёзным, тихо произнёс:
-Моя сестра любит только кофе этой марки, а когда выпьет, сразу расслабляется и добреет.
В то, что всё это происходит на самом деле, было невозможно поверить, и Шикамару, отключив вопящую логику, просто спрятал трофей во внутренний карман портфеля, Гаара же, посчитав свой долг выполненным, вновь погрузился в электронную переписку. Возможно, по их лицам и так обо всём можно было догадаться – или же, наоборот, догадаться невозможно было ни о чём, - но ставшая невольными свидетелями странной сцены парочка поутихла и вопросы попридержала – только заоглядывались друга на друга удивлённо. Неджи, похоже, всё-таки созрел с вопросом, но тут к ним не вовремя присоединились Сакура, Ино и неизвестно что забывший тут Сай. Художника тотчас же спровадили покупать капучино и булочки, а девушки расселись по местам с видом полной готовности внимать свежим сплетням.
Долго им ждать не пришлось: вернувшийся и поостывший Наруто поставил два стаканчика с чаем на стол, после чего, освободив руки, беззлобно бахнул друга по красноволосой голове за инцидент с ширинкой и, посчитав, что они в расчёте, уселся рядом.
-Ух ты-ы, - Сакура растянула губы в пошлой улыбочке, - это что за страсти? Наша сладкая парочка поссорилась? Из-за чего, интересно узнать?
-А это ты у него спроси, - отмахнулся Наруто.
Гаара, будто этого и ждавший, улыбнулся в своей характерной манере и без запинки выдал:
-Всё просто, Сакура-чан. Узумаки вчера ночью хотел быть сверху, а я ему не дал. Пидорские тёрки, вам, чистокровным гетерастам, не понять.
За эти слова он получил по голове ещё раз.
-Кретин, - под общий смех процедил сквозь зубы Наруто и добавил задумчиво: - Топографический.
-Это что за ругательство новое такое? – взвилась любительница интересных обзывательств Тен-Тен.
-Это не ругательство, это хуже – правда, - с нескрываемым удовольствием пустился в разъяснения Наруто под чуть обиженным взглядом лучшего друга. – Вы что же, не знали, что Сабаку у нас страдает топографическим кретинизмом?
-И всем обязательно об этом надо знать, конечно же, - буркнул смутившийся Гаара.
-А что это такое? – полюбопытствовал вернувшийся с заказом Сай.
-Это когда на местности не можешь ориентироваться, - пояснила умная Сакура и обернулась к Гааре с ироничной улыбочкой на лице: - Так вот почему ты машину не водишь! А мы с Ино ещё с первого курса удивлялись: ты же мажор, по статусу положено иметь крутую тачку.
Гаара, деликатности подруг не оценивший, скорчил ей гримасу и заявил:
-Да, Харуно, ты раскрыла мою тайну: я ненастоящий мажор, можешь содрать с меня маску. И вообще, - он повернулся к Наруто, - раз в жизни пришёл человек в универ с хорошим настроением, и надо было обязательно его ему испортить, да, Узумаки? Спасибо тебе большое!
Наруто с отомщённым видом улыбнулся и, копируя манеру друга, заносчиво бросил:
-Это за то, что отказался подстилаться под меня вчера, противный ты мальчишка.
Гаара на это изобразил кислый вид:
-Фу, Узумаки, не отбирай у меня хлеб. Сальные шуточки – это моя прерогатива.
-Я способный ученик. И вообще, ты поздно опомнился, Сабаку, мне уже понравилось.
Не найдя подходящих по колкости слов, Гаара предпочёл не отвечать и вместо этого уткнулся носом в телефон.
-Ах, какие страсти, - с театральной скукой в тоне протянула Сакура. – Лица попроще сделайте, клоуны.
-Это всё он, - по привычке выпалил Наруто, тыча пальцем в плечо другу.
Тот, не отвлекаясь от написания смс, огрызнулся:
-Катись в ад, Узумаки.
Прозвенел звонок, и компания, наспех прикончив ланч, распалась на группки, чтобы попасть на свои пары. Шикамару же, выйдя из буфета, направился прямиком в супермаркет в квартале от университета – искать нужный кофе. На небольшую пачку пришлось выложить всё, что лежало у него в бумажнике, но о деньгах не думалось совершенно – все мысли залило сладкое и томящее чувство предвкушения.

***
По пятницам Темари приходила рано, Шикамару это знал, поэтому в два часа дня уже сидел в дальнем углу читального зала в ожидании. Вскоре она явилась: как всегда, собранная, преисполненная едва ли не чопорности, она заняла своё привычное место возле окна, разложила на столе учебники, вставила в плеер диск с обучающей аудиопрограммой, и в каждом её движении читалась ни с чем не спутываемая усталость человека, вымотавшегося после тяжёлого рабочего дня.
Шикамару улыбнулся, соскользнул со стула и беззвучно прокрался к двери – бежать в буфет, где его уже ожидала подговорённая подружка-буфетчица. «Это очень хорошая марка, - удивлённо протянула его сообщница, вертя в руках пакет. – Мне прямо жалко его в автомат пихать. Ты уверен, что тебе это нужно, Шикамару-кун?». Он только утвердительно кивнул в ответ, посчитав, что объяснять свою ситуацию было бы слишком проблематично.
И вот теперь девушка его мечты, сквернословящая, вредная, да к тому же ещё и старшая сестра Гаары, пробовала подарок, а он изо всей силы сдерживался, чтобы не выдать своего волнения: пошлёт, как всегда, или?..
Темари облизала порозовевшие губы, поднесла полупустой стаканчик к самому носу и вдохнула исходящий от него аромат.
-А-ах, - наконец вздохнула она, расслабленно улыбнувшись, - как же мне этого не хватало!..
Шикамару поймал её взгляд, и ему вдруг невольно подумалось: правду говорят, что у некоторых девушек не глаза – бездонные озёра. Он вспомнил тот роковой вечер, когда её глаза искрились пьяным блеском, губы требовательно тянулись к нему, пальцы впивались в спину… Тогда она была для него безымянной гостьей из другого, недоступного ему мира, и думалось, такая ограниченная близость была единственным, что может между ними быть, но глядя сейчас в её глаза, тая под их взглядом, он понял – нет, они способны на куда большее. Стоит только сделать шаг вперёд. Побороть сомнения, побороть «проблематично» - и просто сделать этот шаг.
Правый уголок губ Темари пополз вверх.
-А я вчера всё гадала, с какого дуба малой рухнул, что ни с того ни с сего расспрашивать о моей личной жизни начал, - фыркнула она и взглянула на стаканчик с любимым кофе. – Вы, стало быть, с ним приятели.
-Но я его не просил! – внезапно выпалил Шикамару, испугавшись, что она вновь закроется, но Темари лишь тепло улыбнулась, даря улыбку не ему – брату.
-Да знаю я. Если бы ты попросил, он бы тебя сразу послал, а мне бы ещё наговорил про тебя с три короба. Нара Шикамару.
Он даже чуть подпрыгнул от удивления: откуда ей известно его имя? На это девушка лишь самодовольно усмехнулась, совсем как Гаара:
-Ты в читалке известная личность – постоянно тут пары прогуливаешь.
Шикамару невольно смутился. В голове запрыгали непослушные мысли: «И почему я тоже не поинтересовался, как её зовут? Ведь работники точно должны были её помнить». Ответ пришёл внезапно и показался парню чрезвычайно странным: ему нравилась атмосфера загадки, которой он окружил свою возлюбленную, и незнание её имени добавляло магическому дыму плотности. Странно. Не поддаётся логике, но, с другой стороны, разве любовь сама по себе логична?
Видимо, душевное замешательство отобразилось на его лице, потому что Темари внезапно рассмеялась. Смех её был совсем как у Гаары: искренний, но не без доли сарказма.
-Садись, - она указала на стул, придвинутый к соседнему столу. Шикамару послушно устроился напротив.
-Знаешь что, Нара Шикамару? – продолжила Темари, сделав ещё один глоток любимого кофе. – Раз уж мой малой решил дать тебе шанс, то, так и быть, то же сделаю и я. Ты ведь, конечно, уже знаешь, как меня зовут.
-Темари, - чуть запнувшись, выговорил парень, затем поправился: - Сабаку Темари.
Девушка кивнула, глотнула ещё кофе и внезапно снова засмеялась.
-Вот же хитрец этот Гаара! - покачала она головой, переводя взгляд со стаканчика на Шикамару и обратно. – Знает, чем меня купить. Надо будет, как домой приду, уши ему надрать.
Шикамару было честно очень жаль Гаару, над которым нависла нешуточная угроза в виде обозлённой сестрички, но что-то в её взгляде сказало ему, что девушка нисколько не жалеет – ни о том, что брат выдал её слабость, ни о том, что приняла подарок, ни даже о том, что Шикамару сейчас сидел напротив неё.
Это вселяло надежду. И даже более того – это вселяло уверенность.

***
-Привет.
Итачи выглядел очень уставшим. Саске взглянул на пластиковый стаканчик в его руке с противным мутным пойлом из автомата, который все люди дружно договорились называть кофе, и невольно задумался, сколько таких же стаканчиков его брат за сегодня уже закинул в мусорное ведро, а ещё – на сколько окурков он пополнил пепельницу в полицейской курилке.
-У тебя скоро перерыв? – Итачи кивком поздоровался с сидящей напротив брата допрашиваемой, четырнадцатилетней проституткой и завсегдатаем этого отдела, и обратил на Саске полный надежды взгляд.
Тот взглянул на часы:
-Ну вот закончу с Карано-сан – и могу на полчасика вырваться. А что?
-Да я ракетки из дома притащил, - сказал Итачи. – Подумал, что мы давно не играли.
Саске непонимающе уставился на брата. Тот пояснил:
-В подвале есть небольшая тренировочная зона, там и стол для пинг-понга имеется. В общем, я буду там, подтягивайся.
Карано-сан провела красивого детектива заискивающим взглядом. Саске сидел, уронив подбородок на сложенные домиком ладони, и задумчиво разглядывал свою подопечную – вероятнее всего, последнюю на время практики. Выжженные от некачественной краски волосы, тонкими нитями облегающие череп, грустные тени под глазами, в ушах дешёвые серьги, блуждающий, потерянный взгляд, а тонкие губы совсем ещё детские…
Заметив его интерес, девчонка скорчила ужасную гримасу. Она уже проинформировала его прежде, что ненавидит копов, а этим только подтвердила свои слова.
«Ничего, - думал Саске, - я помогу таким, как ты. Обещаю, я приложу все усилия, чтобы сделать Коноху лучшим местом, а её жителей более счастливыми».
Он говорил с Анко сегодня. Начальница слово держала, не взъедалась без повода из-за Итачи, а под конец недели прекратились даже эти её хмурые лица и недовольные: «Ну что опять у тебя, Саске?» - похоже, она наконец-то разглядела в нём потенциального хорошего работника и, что немаловажно, даже согласилась с некоторыми его предложениями насчёт повышения эффективности работы отдела.
Саске быстро разобрался с хмурой Карано-сан, передал её более опытному сотруднику, а сам положил на стол табличку «Перерыв», прошёл по длинному коридору к лифту, по пути здороваясь со знакомыми, спустился в подвал. Ему удалось без труда найти ту самую тренировочную зону, о которой говорил Итачи. Место было наверняка посещаемо полицейскими гораздо реже, чем курилка, но, несмотря на это, всё находилось в ухоженном состоянии: штанги и гантели, парочка тренажёров и, конечно, стол для пинг-понга, возле которого уже ожидал его брат – без привычного пиджака и галстука, в рубашке с закатанными по локоть рукавами и с зажатыми в руках бело-красными ракетками, которые когда-то сделал для них отец.
-Ну что, поиграем? –Итачи протянул ему его ракетку.
-Поиграем, - улыбнулся Саске, на ходу развязывая галстук.
Оба брата играли очень хорошо. Белый шарик разогнался моментально и запрыгал с молниеносной скоростью по столу, со стороны Итачи на сторону Саске – и назад. Сами Учихи отбивали сложные удары с непринуждённым и даже чуть ли не скучающим видом, и это тоже являлось частью игры: кто покажет больше эмоций – тот и проиграл морально.
Саске двигался, не думая. Ему приходилось вести оборону на несколько фронтов одновременно, потому что кроме вышеназванных испытаний он вынужден был изо всех сил отгораживаться от отвратительных ночных воспоминаний. Причина возникновения того сна не была понятна Саске, и это раздражало даже больше, чем его содержание: ну откуда, откуда, чёрт возьми, взялась эта идиотская фантазия? Да и потом, почему эти двое? Гораздо логичнее было бы пострадать ото сна с участием его старшего брата и Кисаме-сана.
Наверное, тут всё дело в том, что он, Саске, сделал много полезного в последнее время для любимой Конохи, а вот как раз полной противоположностью полезных людей в понимании Учихи являлась парочка мажоров, с которыми у него был связан весь период практики. Вполне возможно, что его подсознание попросту смешало в кучу все эти переживания и выдало такой вот подозрительный продукт.
Дурацкое объяснение, конечно, глупее не придумаешь, но на лучшее он пока что был не способен.
Итачи всё-таки выиграл. Саске не преминул обвинить в своём проигрыше крашеного ублюдка.
Итачи положил ракетку на стол, придавив ею шустрый шарик, отошёл к стене, где оставил свои вещи, достал оттуда небольшую бутылочку минеральной воды и, сделав из неё пару глотков, предложил брату.
-Ты задумчивый какой-то, - отметил он, сверля его своим типичным пристальным взглядом, от которого Саске чуть не поперхнулся. – И спал сегодня плохо. Тебя что-то волнует?
Младший Учиха молча отдал брату полупустую бутылку и, крутанувшись на каблуке, промаршировал к ряду одиноких старых стульев, ютящихся у каменной стенки подвала, выставил один вперёд, развернул его и удобно устроился, обняв руками деревянную спинку. Итачи продолжал стоять и смотреть. Он приоткрыл рот и даже начал что-то говорить, затем, словно разозлившись на самого себя, закрыл его. Вернувшись к столу для пинг-понга, он присел на его краешек, осторожно попридержав ракетку со спрятанным под ней шариком.
-Это связано со мной и Кисаме-саном? – наконец произнёс он то, что хотел.
Саске вздёрнул голову. Итачи, стараясь скрыть смущение, взялся перевязывать хвостик на волосах. Зажав резинку в зубах, приглаживал пальцами встрёпанную после напряжённой игры причёску, пытаясь придать ей привычно опрятный вид.
-Нет, - запоздало ответил парень, прекрасно осознавая, что это не совсем правда и что Итачи ему не обмануть.
-Я понимаю, что тебе нужно ещё время. – Итачи взялся оправлять на себе рубашку. Когда он нервничал или чувствовал себя не в своей тарелке, то испытывал острую потребность занять чем-то руки. – Я ведь не говорю, что ты должен прямо сразу всё принять. – Он помолчал немного, не поворачиваясь к брату. – Или ты такой из-за того, что я именно с ним? А не просто потому, что я…
-Да нет, - прервал его с некоторой злостью Саске. Итачи чуть приподнял голову, но не обернулся. – Тут всё… Как-то странно…
Для него и самого было загадкой, почему в последние дни в его душе творится полнейший кавардак. Возможно, проблема была как раз в том, чтобы свыкнуться, отринуть старые образы и принять – да, это так, Кисаме-сан и Итачи вместе и любят друг друга.
«Да не в любви даже дело», - зло прервал себя Саске. Просто свыкнуться с мыслью, что кто-то почти родной, кого ты знал с детства, спит с твоим старшим братом, которого ты знал всю свою жизнь, было для него не просто сложно – архисложно. Объяснить сейчас эти непонятые чувства – обмана, что ли? – он бы не смог, оттого и молчал, ожидая, пока брат заговорит первым. Итачи, похоже, истолковал его нежелание разговаривать по-своему, потому что взялся сыпать оправданиями.
-Я ведь не хотел ни их дружбу с отцом портить, ни его положение в нашей семье и на работе. Не хотел всего того, что сейчас творится. Просто… Когда любишь, думать логически – невозможно.
-А… - Саске всё же решился озвучить вопрос, который не мог не волновать его. – А как давно ты его?.. Ну…
Итачи вздохнул так глубоко, что поднялись и опустились не только его плечи – всё туловище.
-Точно понял, что люблю, когда мне было пятнадцать. А любил, может, и раньше, просто не осознавал.
Саске прикрыл глаза. Он не помнил, когда впервые увидел Кисаме-сана, потому что ему тогда было лет от силы шесть. Папа, тогда ещё преподававший в полицейской академии, именно там встретил молодого практиканта, приехавшего из северного города Кири. Двое преподавателей, несмотря на разницу в возрасте, сдружились, затем папа замолвил за него словечко в участке, Кисаме-сана взяли – и с тех пор началась его блистательная карьера. «В Кири мне не везло, - частенько говаривал мужчина, когда выпивал и у него развязывался язык, - а вот Коноха меня любит. Хороших людей постоянно подсовывает. Вас вот».
Что больше всего удивляло Саске в Хошигаке Кисаме – так это его работоспособность. Часами без перерыва он мог заниматься одним и тем же, думать над одним и тем же делом, крутить факты так и этак, выдавливая из них новые соки.
В представлении маленького Саске Кисаме вначале был просто человеком, с которым папа ходил на рыбалку, в боулинг и в бар выпить пива по выходным. Кисаме приходил, здоровался, оставлял небольшие подарочки «для маленьких» и уходил. Однажды, впрочем, он почему-то остался праздновать с ними Новый год, и с тех пор за ним закрепилось место за новогодним столом – между папой и Итачи.
Кисаме-сан всегда уважительно относился к Саске и никогда не называл его «Саске-чан», как это делал в детстве вредный Итачи. И теперь невыносимо трудно было соединить эти два образа в голове: Кисаме-сан хороший друг семьи, понимающий специфический учиховский юмор, и Кисаме-сан, расцарапывающий в порыве страсти спину его старшего брата, целующий его совсем даже не в лобик, как в детстве, на ночь, обнимающий совсем не так…
-У меня выбора другого не было. Как же тебе объяснить?.. – внезапно раздался голос Итачи. Саске открыл глаза: брат наконец-то повернулся и теперь смотрел прямо на него – словно в ожидании чего-то. – Вот представь себе, что ты живёшь себе, живёшь, не зная забот, и вдруг осознаёшь, что слишком часто думаешь о каком-то одном человеке.
В горле у Саске внезапно пересохло. Он устремил на брата неверящий взгляд. Тот, поняв его превратно, продолжил уверять:
-Этот человек не выходит у тебя из головы. Ты начинаешь даже злиться на него за это, потому что мысли о нём мешают тебе сосредоточиться, мешают жить, в конце концов. И главное, ты не понимаешь, почему именно он. Представил?
Саске кивнул, про себя подумав: «А тут и представлять-то нечего, я сам в таком положении сейчас».
-Вот, - Итачи сделал выразительный жест бровями. – Это любовь.
Саске чуть было не поперхнулся собственным возмущением.
«Ой, нет, Не мой случай, - запульсировала в голове спасительная мысль. – Не. Мой. Случай».
-Я понимаю, тебе, может быть, тяжело поверить в то, что я сейчас рассказываю, - несколько робко произнёс Итачи, не теряя, однако, серьёзности лица, - но я через всё это прошёл.
Внезапно в дальнем конце зала отворилась дверь, оба брата с опаской повернули головы. Предмет их обсуждения Хошигаке Кисаме быстрым уверенным шагом пересёк зал и остановился возле Итачи, который поднялся и теперь, присмиревший, стоял чуть ли не по стойке «смирно» рядом с зелёным столом для пинг-понга: видимо, испугался, не подслушивали ли их разговор. Кисаме-сан выглядел таким же уставшим, как и его напарник. Нагрудный карман его светлой рубашки был некрасиво оттопырен от впихнутых туда блокнота и пачки сигарет, на лоб небрежно спадало несколько коротких прядей пепельных с проседью волос, под глазами залегли тени от недосыпа.
-Итачи, Саске, - констатировал старший инспектор-детектив. – Вы, я вижу, уже закончили игру?
Итачи поспешно кивнул и взглянул на брата. Похоже, все попытки заставить Саске привыкнуть к мысли об их отношениях полетели в тартарары, потому что в данный момент младший Учиха пялился на Кисаме огромными глазами-блюдцами, выражение лица при этом имея настолько по-детски откровенное, что тут только дурак не догадался бы, о чём он сейчас думает. Хошигаке Кисаме дураком не являлся, поэтому, моментально оценив ситуацию, обратил на Итачи тяжёлый взгляд, требующий немедленных разъяснений. Молодой детектив открыл рот, пытаясь придумать что-нибудь – хоть что-нибудь, – могущее снять налёт неловкости, однако злость и обида на брата затмевали здравый смысл, и он ляпнул невпопад:
-А он сам догадался. - Бросив колючий взгляд-молнию на брата, он процедил сквозь зубы и уже гораздо злобнее: - Он вообще у нас догадливый.
Кисаме взглянул вначале на прибитого шоком Саске, затем на смущённого и обиженного напарника – и, наверное, посчитав, что это их братские дела, которых он никогда не поймёт, твёрдо кивнул.
-Хорошо. Итачи, для тебя работа есть, пришли свидетели, их поручили нам с тобой. – Слегка укоризненный взгляд прошёлся по голой, без галстука, шее. – И приведи себя в порядок.
Он ушёл так же быстро и уверенно, как и пришёл. Когда дверь за ним захлопнулась, отдавшись гулким эхом в просторном подвальном помещении, Учихи ожили. Щёки Саске покрылись призрачным румянцем, что в сочетании с его глазами-блюдцами выглядело весьма колоритно, отвисшая челюсть, надо отдать ей должное, вернулась на место и даже задвигалась в преддверии рождаемого извинения. Однако сознание, по всей видимости, было ещё не готово к подобного рода подвигам, поэтому он молчал. Итачи же, наоборот, как будто прорвало: преодолев разделяющее их расстояние в два огромных шага, он вытянул руку и несильно ударил раскрытой ладонью брата по голове – раздался хлёсткий шлепок.
-Ты теперь постоянно с таким лицом на него будешь смотреть? – зашипел он змеёй на опомнившегося Саске, который уже потирал ушибленное место. – Я тебе зачем это всё рассказывал? Чтобы ты меня понял! А ты что делаешь? Подводишь меня, вот что! Глупый маленький брат.
Последние слова являлись давно забытой кодовой комбинацией, которую Итачи-нии употреблял, когда маленький Саске-чан вёл себя ну совсем уж глупо и неподобающе как для отпрыска гордого клана Учиха. Заслышав эти три слова, маленький Саске обычно надувался и прятался где-то полдня, размышляя над тем, чем же он заслужил подобное оскорбление. Так как Итачи пользовался своим правом вправлять мозги братику довольно часто, соответственно, думал и хмурился Саске тоже нередко.
Вот и в этот раз Саске, получив негласную команду «Думать над своим поведением!», молча поднялся, забрал свои вещи и, не оглядываясь на брата, пошёл прочь.

***
Минато осторожно приоткрыл дверь сыновней спальни и заглянул внутрь:
-Чем занимаетесь, мальчики? Ой, темно у вас.
«Мальчики», то есть Гаара и Наруто, расположились, лёжа рядышком друг с другом животами вниз, на хозяйской «койке» и неотрывно пялились в экран монитора, который был придвинут к краю стола, чтобы максимально улучшить видимость. На экране под интригующую музыку солдат в фашистской форме ссорился с красивой девушкой.
Мужчина проследил пристальный взгляд гостя, направленный исключительно на солдата, и на всякий случай решил переспросить:
-А вы на что так уставились, Сабаку-доно?
-Да красивую форму страшно люблю, - пояснил он, не отвлекаясь от интересного зрелища. – Узумаки, вон, знает. Поэтому, наверное, и фильм этот выбрал сегодня смотреть.
Наруто лениво хихикнул, давая понять, что да, выбрал специально, за что и получил ещё более ленивый тычок локтем под рёбра.
-Ну да, форму он красивую любит, - в свою очередь высказался Минато. Он всё ещё стоял вырезанной в свете коридорных ламп фигурой в проходе, держась за ручку двери. Его смешно топорщащиеся светлые пряди бросали забавную тень на ковёр. – Небось, содержание этой формы ты любишь ещё больше.
Гаара передёрнул плечами в стиле «Само собой разумеется». Минато окинул недовольным взглядом его влажные волосы и тёплый вариант великоватой на него домашней одежды, предоставленной заботливым Наруто.
-И не продует тебя?
Красноволосый покачал головой из стороны в сторону, всё ещё не отрывая взгляда от экрана:
-Меня сын ваш уже в горячий душ спровадил, вещички мои повесил сушиться, заставил выпить чашку чая и даже одел в свои одёжи, в которых мне вообще-то жарковато.
-Смотри мне, - протянул не до конца убеждённый Минато.
-Заботится обо мне Узумаки-то ваш, - продолжил рассуждать Гаара. – Точно женюсь.
-А по женилке от меня не хочешь схлопотать? Мне такая невестка бестолковая не нужна, понял, Сабаку?
Гаара на это лишь зевнул:
-А мы с вами, дядя Минато, на эту тему подробнее потолкуем, когда нам с Узумаки по сорок стукнет.
Тут в спор встряло третье лицо. Третье лицо в виде этого самого Узумаки медленно и очевидно лениво оторвало руку от подбородка, коей его мирно доселе подпирала, и наградило лежащего рядом болтуна смачным подзатыльником.
-Смотри свой фильм, трепло, - в весьма вежливой форме приказал Наруто, а повернувшись к папе, не менее вежливо поинтересовался: - И насколько ж это больным надо быть, чтобы в такой ливень ещё где-то шляться? Папа, если собрание этой вашей бригады КОЙ сегодня было идеей Какаши, дай и ему, пожалуйста, от меня подзатыльник. Вы что, с ума посходили все? Гаара прошёлся пару минут от дома к машине и от машины к моего подъезду – и ты видел, каким промокшим он пришёл. Вы-то куда собрались по такой погоде?
Минато, казалось, на вычитывающий, «мамин» тон внимания не обратил, принявшись в мягкой форме объяснять:
-Понимаешь, сын, пятница ведь не только для вас день загульный. Нам, старикам, тоже хочется пообщаться, потусоваться, пообсуждать что-то. А сегодня, кстати, есть что обсудить.
-Да? – хмыкнул Наруто. – И что же?
Минато чуть посуровел:
-А это не ваших мальчишеских умов дело.
-Пф, да сильно надо.
Минато, вдруг что-то вспомнив, оставил сына в покое и обратился к Гааре, как раз приложившемуся к бокалу с вином:
-Гаара, солнце ты моё хитрожопое, как жизнь молодая? – Тот поднял на него непонимающий взгляд. – Я просто заметил, что ты сегодня в гораздо лучшем расположении духа, чем был в последнее время, вот и спрашиваю: произошло, может, чего хорошего?
Юноше, похоже, подобное внимание к собственной персоне польстило, так что он даже перестал окончательно смотреть на экран (всё равно солдат со сцены временно пропал).
-Да, дядя Минато, произошло очень многое, - в подозрительно торжественной манере начал он. Наруто сразу понял, к чему всё идёт, и прикрыл рот ладонью, чтобы не рассмеяться, а не заметивший этого Минато приготовился слушать. Гаара в том же духе продолжил: - И я бы рассказал вам обо всём в подробностях, но не смею задерживать вас – ведь вы спешите на такую важную для вас тусовку бригады КОЙ, где вы будете обсуждать не наших мальчишеских умов вещи, поэтому – идите. Идите, дядя Минато, и да пребудет с вами Сила Юности, как говорит наш сумасшедший физрук.
Наруто всё-таки не выдержал и расхохотался, а его отец только плюнул, махнул рукой в стиле «бесполезно» и развернулся.
-Вот раз в жизни хотел нормально с ним поговорить, - причитал он, закрывая за собой дверь, - а это чмо всё испортило. Ну-ну, Гаарушка, приползёшь ты ко мне утром за кофе, а я тебе – фигу и чай вместо этого! С бергамотом, который ты ненавидишь.
Когда шаги мужчины раздались на лестнице, друзья переглянулись, совершенно забыв про фильм: реальные события казались куда более интересными.
-Но вы ведь не позволите ему сделать это со мной, Узумаки-доно? – вежливо вопросил Гаара, начиная никогда не надоедающую игру в самураев. – Ведь он всего лишь феодал, что может быть ему известно о потребностях воина?
«Узумаки-доно» чуть приподнял бровь и сузил пронзительные глаза, выражение его лица стало напоминать лисье.
-А вы бы рассказали тогда своему другу-самураю, Сабаку-доно, почему так сегодня добры и приветливы со всеми, ибо я это тоже заметил. Вы раздобрились даже настолько, что помогли советом некоему Нара-куну, дабы он смог произвести впечатление на вашу прекрасную и неприступную сестру. Это, согласитесь, подозрительно.
-Узумаки, - внезапно сменил тон Гаара с шуточно-пафосного на свой обыкновенный, - ты мало выпил, у тебя плохо самурая кривлять получается. Налей себе ещё.
На блондина завуализированное съезжание с темы не подействовало ни на йоту:
-Да я серьёзно, балда! Поделись, что хорошего у тебя происходит, мне же интересно!
Гаара внезапно стал серьёзен и задумчив. Он откинулся спиной на кровать, раскинул руки в стороны и, глядя на гуляющие по потолку тёмные тени, многозначительно вздохнул.
-Да много всего происходит, - после короткого молчания промолвил он ровно. – С Ли мы поговорили, выяснили кое-что важное. Теперь, благодаря ему, я уже не чувствую себя таким уж подонком.
Наруто улёгся рядом, положив голову на его левую руку.
-И что же, как ты к нему относишься сейчас?
Юноша отвернулся к окну, где весенний ливень застилал плотной стеной картину вечернего города.
-Я не знаю. Столько всего вот здесь… - Он положил правую руку на сердце – и замолчал.
В молчании они пролежали ещё около получаса, слушая, как на заднем плане крутится уже никому не интересный фильм.

***
-Ты не спал ещё?
Ли усмехнулся:
-Можно подумать, тебя это хоть в какой-то мере волнует.
На том конце провода помолчали, затем Тен-Тен беззаботно хихикнула:
-А вообще ты прав. – Внезапно раздался характерный звук чего-то бьющегося, девушка нехорошо выругалась и проныла: - Прощай, стаканчик. Попила Тен-Тен молочка на ночь, ага.
-Не поранилась хоть?
-Да не. Погоди минутку. – Она закряхтела, видимо, убирая осколки и вытирая белые потёки с пола. Ли терпеливо ждал, потягивая чай из глиняной чашки и сканируя взглядом первые страницы книги, которую приобрёл сегодня.
-Фух, всё, - вскоре объявила Тен-Тен. – Ли, ты тут ещё?
-Да.
-Так чего я тебе звоню-то?
-Это у тебя надо спросить.
Байкерша озадаченно помолчала, однако вскоре справилась со своей забывчивостью:
-Да-а! Гай-сенсей сегодня ко мне в универе подходил, спрашивал, когда у тебя есть свободное время, чтобы с ним встретиться. Оно у тебя вообще когда-нибудь есть, Ли-сенсей? А то ты ж у нас теперь деловая колбаса, мне даже спрашивать страшно, когда ты на нас, смертных, выделить пару часов времени можешь.
Ли нашёл на полке закладку и, сунув её между страницами, отложил книгу в сторону.
-Ну, на вас с сенсеем у меня точно время найдётся.
-Вот и хорошо, тогда дожди пройдут – и соберёмся! Ой, кстати, он ещё тут спрашивал кое-что… - Уловив в её тоне странные нотки, он насторожился. Тен-Тен, помолчав немного, закончила: - Он хотел знать, есть ли у тебя кто-то. Я сказала, что не знаю. Я ведь действительно не знаю, может, ты за эти недели в Конохе уже завёл себе какую-нибудь смазливую морду, на которых ты падок, а мне не сказал.
Ли представил себе выражение лица своей подруги в этот момент: чуть встревоженное, совсем немного обиженное, но в целом – добродушное и даже чуточку лукавое. Он широко улыбнулся:
-Слушай, ну ты ведь знаешь, что я от тебя такие вещи в секрете не держу.
На том конце провода облегчённо вздохнули:
-Так, стало быть, ещё не завёл?
-Не-а.
-Смотри мне! – пригрозила девушка с шуточной суровостью. - А то Гай-сенсей уже попросил, если что, подсуетиться да познакомить тебя с какой-нибудь миловидной девчонкой.
Повисла долгая и нехорошая пауза, воспользовавшись которой, Ли повернул голову к тумбочке рядом с кроватью и взглянул на детскую фотографию в рамочке, которую хранил у себя уже много лет. На снимке, сделанном десять лет назад, он, сенсей и Тен-Тен играют в карты на желание во дворе. На лице подруги фломастером нарисованы закрученные усы, а причёска Ли представляет из себя два хвостика-мальвинки, перевязанные резиночками Тен-Тен. Одного сенсея не постигла участь проигравшего: он сидит на каком-то старом пеньке с веером карт в руках, кончик языка азартно высунут, лоб нахмурен в деланной сосредоточенности. Фотографию делал соседский мальчишка, которому на день рождения подарили фотоаппарат, и он круглое лето ходил по двору и щёлкал всё, что видел вокруг.
«Куда подевались эти беззаботные дни? – вздохнул про себя Ли, с любовью и смутной тоской глядя на дорогие сердцу лица из прошлого. – Такое хорошее время было…».
Тен-Тен прервала молчание первой.
-Ты, конечно же, ему до сих пор ничего про себя не сказал.
-Не сказал.
-А когда скажешь?
Ли помолчал немного, раздумывая, стоит ли произносить то, что он намеревался, или нет. Решил всё-таки, что стоит.
-Думаю, в скором времени он и сам обо всём узнает.
Его всегда поражало, с какой скоростью до Тен-Тен доходили намёки. Вот и сейчас она, не потратив на анализ услышанного больше секунды, моментально отреагировала своим особым ехидным голоском, который Ли про себя окрестил голосом Инфернальной Тен-Тен.
-А-а-а! – знающим тоном протянула она. – Так во-о-от, значит, в чём дело-то! А я, дура, уже два дня голову ломаю, к чему было это ваше долгое отсутствие и проникновенное: «Спасибо, Ли» в конце?
-Тен-Тен, - позвал Ли строго в надежде остановить её зашедшие совсем не туда, куда он ожидал, рассуждения, однако было уже слишком поздно.
-Всё, я всё-ё поняла! – решительно заявила Инфернальная Тен-Тен в трубку. – Ты что же, уже нагнул нашего красавчика в каком-нибудь тёмном уголке, да? Да?!
-Тебя, как всегда, понесло, - стараясь держать себя в руках, спокойно заметил Ли. – И что за выражения такие? «Нагнул».
-Так да?
-Нет.
-Ну да-а?!
-Нет!
-Ну не может быть, чтобы совсем так уж «нет»! Колись, приятель! Что было?
Ли устало вздохнул и закрыл глаза ладонью:
-Просто поговорили.
Тен-Тен внезапно перешла на серьёзный тон:
-Ли, ну я же не дура и тебя не первый день знаю. Понятное дело, что ты с ним не только разговаривать хочешь, а учитывая твои жизненные принципы, бьюсь об заклад, что ты уже купил кольца и топчешься сейчас у алтаря, разучивая брачную клятву.
Картинка предстала перед его внутренним взором слишком явно, и Ли не удержался от смеха.
-Вот дура, - любя протянул он.
В трубке вздохнули вдруг с неподходящей для ситуации тоской:
-Слушай, я понимаю, что уже поздно, ты, наверное, уверен, что втрескался на всю жизнь, но… Подумай хорошенько, действительно ли он тебе нужен. Я люблю Гаару как своего друга, но рекомендовать его как парня никому не стала бы, особенно тебе. – Она тяжело перевела дыхание и, видимо, собравшись с духом, продолжила уговаривающе: - Он блядина, понимаешь? Был таким, по крайней мере, до прошлого года: уж не знаю, что там произошло, может, усатый надавил, может, сам за ум взялся… Но он такой, Ли. Я его вправду очень люблю, но чтобы ты с ним встречался, не хочу.
Ли молчал.
-И с Наруто у него непонятно какие отношения. Хьюга уверен, что чисто дружеские, но лично я поручиться не могу – видела в их исполнении всякое... Поэтому уж извини, что не поддерживаю твой выбор, но подумай хорошенько, нужен ли тебе такой парень.
И вновь повисло это тягостное неловкое молчание. Ли прислушался к себе: одновременно хотелось вспылить из-за откровенных слов и поблагодарить подругу за её неподдельное беспокойство. В конце концов, слабо зашевелилась на краю сознания мысль, он всегда уважал Тен-Тен за её честность.
-Ну так ты ему скажешь? – вздохнули на другом конце провода.
Ему вдруг очень захотелось, чтобы подруга оказалась рядом, чтобы можно было крепко обнять её, прижать к себе и прошептать на ухо слова благодарности.
-Конечно, скажу, - произнёс он ровно, не желая выдавать внутреннее волнение. - Я такие вещи хранить в тайне не могу. Дальше уже ему решать.
-А как ты думаешь, что он к тебе чувствует?
Ли устало закатил глаза:
-Я не знаю, Тен-Тен, ну зачем задавать такие вопросы?
Девушка вдруг хихикнула, и вся серьёзность из её тона мигом куда-то испарилась.
-Ну-у, если это с тобой он переписывался сегодня утром, то…
-То что?
-Ничего. Просто он дико бесил всех наших своей счастливой мордой, вот и всё. Дальше уже думай сам. Ладно, - она устало перевела дыхание, - моего мнения всё равно никто не спрашивал, так что разбирайтесь сами. Только ты меня в курсе держи, как у вас всё будет развиваться, хорошо?
-Посмотрим, - хмыкнул Ли неопределённо.
-Что значит «посмотрим»? – упрямо проныли с того конца провода. - Подробные отчёты чтоб мне были!
-Ну-ну. Иди уже спать, Тен-Тен, ты мне надоела со своими расспросами. Желаю, чтобы тебе эти самые подробные отчёты сегодня приснились.
-Эй, подожди!
Ли рассмеялся и прервал вызов. Он знал точно, что ровно через минуту Тен-Тен отойдёт от шока, перезвонит ему и выскажет всё, что о нём думает, причём в выражениям весьма и весьма нелестных. Что ж, по крайней мере, за эту минуту он успеет допить свой чай.

***
-Ну, дети мои, - Минато залихватски подхватил со стола свою рюмочку и поднял её перед собой: - за твою неудачную личную жизнь, Какаши.
Двое других мужчин поддержали тост звучным: «Кампай».
Бехеровку, национальный чешский напиток, непопулярный в Японии, бригада КОЙ пила крайне редко – только по особым случаям и только в баре «The European Air», лучшем в Конохе заведении, где можно было отведать качественные иностранные алкогольные напитки. Обито, который как раз и подсадил друзей на травяную настойку крепостью 38%, вечно жаловался, что вкус у этой бехеровки совсем не такой, как в Карловых Варах, где он провёл однажды замечательные две недели своего отпуска; Какаши смотрел на изобретение Йозефа Бехера крайне холодно из-за цвета – золотистый его, видите ли, не вдохновлял; а вот Минато чешский напиток уважал за полезность и регулярно соблазнял друзей «раздавить вместе бутылочку» в полюбившемся всем баре. Спорить с Йондайме было делом гиблым, поэтому троица старых друзей и сидела нынче за столом, «празднуя» заморской настойкой любовное фиаско Хатаке Какаши.
Ещё несколько дней назад медбрат Какаши-сенсей и психолог Ирука-сенсей договорились как-нибудь выпить вместе кофе. Это «как-нибудь» волей случая выпало на пятницу. По окончании рабочего дня Какаши, закрыв медкабинет, поднялся на восьмой этаж главного корпуса, где находилась кафедра психологии, нашёл там нужного ему преподавателя и вежливо напомнил о договорённости. Умино Ирука, сидевший за столом и сжимавший в руках какое-то письмо, с мрачным видом поднялся и глухим голосом произнёс: «Ты как раз вовремя, Какаши. Пошли выпьем».
Коллеги нашли тихое местечко недалеко от университета и заказали себе саке. После третьего тоста язык Ируки развязался, как и у всякого малопьющего человека, и он выложил случайному собутыльнику всё, что терзало его душу, тем самым подчистую разрушив планы Какаши на романтическое признание в любви. О какой любви могла идти речь, если у того, кому должны признаться, жизнь катится в тартарары?
-У него, понимаете, родители из провинциального городка какого-то, - жаловался друзьям несколькими часами позже Хатаке Какаши. 38-градусный ликёр, похоже, начинал действовать, потому что он перескакивал с мысли на мысль, никак не справляясь с историей. – Когда они его отправили в университет сюда, в Коноху, то напутствовали, мол, ты ж учись хорошо, найди себе работу престижную, женись поскорее и нам внучат привезти не забудь. Ну, Ирука, дурак, и составил себе в голове такой себе План с большой буквы, в котором все эти требования и перечислил. Учиться, работу найти, жениться, внучат родить. Вот только с последними двумя пунктами всё никак не выходило.
Обито, которого от бехеровки всегда тянуло на разговорчики, взялся возражать, однако его остановила нога Минато, щедро надавившая на ботинок Учихи под столом.
-Дай ему высказаться, - шепнул Йондайме и вновь повернулся к Какаши с донельзя заинтересованным видом.
-Он же и пробовал семью завести, несколько раз всё почти что до свадьбы доходило, - продолжал рассказывал Хатаке, - но всё никак. И вот сегодня ему пришло письмо от родителей. Мама у него больная, что-то серьёзное, я не запомнил. А я так понял, что любит он её – страх как сильно. Чувство долга сыновнее очень развито. Ну вот он и расстроился, мол, какой я плохой сын, а вдруг она умрёт, так и не увидев своих внуков? Короче, в депрессии он был ужасной. Я его отговорил напиваться в хлам и спровадил домой. Кажется, даже умное что-то вещал по дороге – не помню, что именно. Но если бы я позволил ему напиться… я ведь вижу, что пить человек не умеет совершенно… Эх…
Минато молча разлил ещё крепкого напитка. Мужчины подняли рюмки в воздух и, не говоря ни слова, выпили. На стоящую на столе тарелку с припорошенными тонким слоем корицы апельсиновыми дольками никто даже не смотрел.
-Ты, Какаши, - внезапно подал голос осоловевший Обито, - затянул слишком с этим своим признанием. Я вообще тебя не узнаю: в универе хватал каждого понравившегося тебе хлопца без стеснения, и никто тебе указом не был!
При упоминании студенческих лет у обоих на лицах промелькнуло одинаковое странное выражение, прошедшее, однако, мимо внимания Минато. Обито опустил взгляд и замаскировал накатившее смущение кашлем. Взгляд Какаши похолодел.
-А ты зато у нас не изменился, - огрызнулся он злобно. – Никогда первым к девчонкам не подходил – ни одного раза не помню. Постоянно я должен был решать за тебя дела амурные. Да если бы не я, ты, наверное, до сих пор девственником и остался бы.
Минато строго зыркнул на обоих:
-Вы вот только подеритесь мне сейчас. Обито, ну ты что, не понимаешь, что Какаши наш влюбился впервые в жизни? – На этих словах двое друзей обменялись подозрительными взглядами. Минато не заметил. - Он никогда не признавался никому в любви, поэтому и тянет резину три года уже.
-Ну а я к чему? – удивился Обито и намеренно развязно ткнул пальцем Какаши в грудь: – Ты, Хатаке, резину тянешь, понял?
Тот фыркнул:
-На себя посмотрел бы. Сколько уже лет девушку любит, и ни слова ей не сказал.
-Она замужем! – возразил Обито, да так громко, что невольно поделился своей проблемой со всем баром.
-Потише, Обито, потише, - пожурил его чему-то хмурящийся Минато.
Учиха понизил уровень децибел, однако тыкать Какаши пальцем в грудь не прекратил:
-А ты вот, Хатаке, в человека свободного влюблён.
-Да, а ещё в латентного гея, - возразил Какаши и искривился в жуткой ухмылке, холодно глядя другу в глаза: - Судьба у меня такая, влюбляться в сложных людей.
Минато налил им ещё по рюмке. Пробормотали кислое: «Кампай», выпили.
-Он же весь такой правильный, - будто и вовсе не прерываясь, принялся вновь жаловаться Какаши, неосознанно крутя при этом ослабленным галстуком. – Откуда в его голове вообще может появиться мысль о том, что он гей? Для него это немыслимо. А я его как увидел впервые, ещё когда он в школе работал…
Какаши тяжело вздохнул, потянулся к бутылке, разлил по рюмкам, выпил, не дожидаясь друзей, – и замолчал.
-А кто тебя просил в латента втрескиваться? – подал голос уже не на шутку пьяный Обито. Он, будучи всё-таки Учихой, галстук не снял и даже не ослабил для удобства, рубашка его была застёгнута на все пуговицы, однако в лице от количества принятого алкоголя появилось что-то неуловимо юношеское, удалое. – Ну решай уже с ним что-то! Он же может до конца жизни Плану этому, который с большой буквы, следовать. А о тебе забудет. И что ты тогда будешь делать? Нет, Какаши, ну посмотри ты на себя! Последние три года несчастным ходишь, не развиваешься совершенно, торчишь только в этом своём медпункте, куришь и штаны протираешь зазря!
-А ты сам хорош! – огрызнулся Какаши. – Со сколькими девушками, похожими на Рин, ты встречался за последние десять лет, а? Вот посчитай, и тогда уже решим, кто из нас более жалкий, Учиха.
-Да ты, конечно, Хатаке! – разошёлся Обито, обидевшись на упоминание похожих девушек. – Потому что деградируешь три года подряд, а я, в отличие от некоторых, работу не бросал ради какого-то там латентного Ируки! Ты жалкое, унылое говно, Какаши, и знаешь, почему?
-Почему, умный ты наш?!!
-Потому что нихрена вообще не делаешь для того, чтобы хоть как-то изменить ситуацию!
-А ты типа делаешь! Вон, она уже даже забеременела, а ты всё ушами хлопал да по Америкам разъезжал! Работничек! Только о работе своей и думаешь! Трус!
-Я трус?! А ты, значит, смелый?!
Глаза обоих мужчин горели подогретой алкоголем яростью, и для всех заинтересованных окружающих стало очевидно: назревает драка. Ноздри Обито яростно трепетали, ладони на столе то сжимались в кулаки, то разжимались. Какаши весь напрягся, расправил плечи и приготовился отбивать атаку. Бармен за стойкой насторожился.
Однако разнимать драчунов не пришлось.
Боевой пыл обоих драчунов моментально остудил голос Минато, о котором парочка в пылу ссоры успела позабыть.
-Да оба хороши, - тихо и печально произнёс Намикадзе.
Мужчины обернулись к нему – и все их проблемы враз вылетели у обоих из головы. В голубых глазах играла печаль такой глубины, что невольно стало так стыдно, так обидно за своё идиотское поведение… Они ведь со своими мелочными бедами совсем забыли, что их возлюбленные – живы…
Минато заговорил, и глаза его при этом были подёрнуты горькой дымкой воспоминаний, а голос подрагивал, как у взрослого человека, изо всех сил борющегося с подступающими слезами.
-Вы, дурачки, даже не осознаёте, насколько счастливые. Да если бы мне… мне высшие силы дали каким-то образом понять ещё тогда, что… что нам так мало времени отведено… Плюнул бы и на работу, и на всё остальное – и просто… не… не выпускал бы свою Кушину из рук. Вот так схватил бы её и Наруто в объятия – и никогда не отпускал бы… Ни за что… не отпускал бы…
Одна слеза всё-таки скатилась по щеке, задержалась на морщинке возле рта и упала на стол. Двое молодых мужчин виновато переглянулись и потупили взор.
В баре внезапно стало тихо – казалось, даже музыка прониклась горем вдовца. Обито молча разлил по последней рюмке, опустошив бутылку, они выпили – в абсолютном молчании. Минато тяжело вздохнул и внезапно, будто очень хороший актёр, наученный мгновенно менять маски, широко улыбнулся:
-Ладно, чего уж там! Сегодня у бригады КОЙ загульная пятница, выражаясь терминами моего сына. Давайте гулять!

ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ

@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн

---

Новый год на улице Конохи. Глава 2

Название: Новый год на улице Конохи
Автор: ramen<3 a.k.a. Юйка
Бета: viaorel
Фендом: Наруто
Дисклеймер: Кишимото Масаши
Пейринги: Наруто/Саске/Наруто, Кисаме/Итачи, Гаара/Ли + второстепенные
Рейтинг: R
Жанр: AU, romance, humor
Размер и состояние: миди, 5 глав, закончен
Размещение: только после согласия автора (с предоставлением ссылки) и только с этой шапкой
Предупреждения: AU, OOC (ооцэшище даже), fluff. Нецензурная лексика. Бессюжетие. Немножко всегейство и тотальное учихалохство. И, ребята. АНГСТ!
Посвящение: те же плюс мои настойчивые, страдающие читатели, мучающие сообщениями в личку.
От автора: Напоминаю женскому контингенту, что жанры "яой" и "сёнэн-ай" (в мультипликации то, манге или, вот, литературе) на этот самый женский контингент расcчитаны и отношение к реальной гей-культуре имеют весьма и весьма зыбкое. Поэтому, повторюсь, реалистичности не ждите.
Сразу приношу благодарности своему М.Я.Б.у viaorel, который выпытал сюжет обманными манёврами и пинал нежными словами; tevaorel, которая таки прочла (уй, и которой я забыла перезвонить!); Brutal Zombie за её "ну чё там?" и "а, да? Ну ничё"; Маргарите-сан, которая согласилась снова быть тестовым читателем, и папе. Папе, который, несмотря на "ЭТО Ж ПРО ПЕДИКОВ!", прочёл первую главу. Он лучший! *_*
Да простит мне великий бог фанфикшена, что я продолжаю испытывать его терпение!

Глава 2

Глава 2

- Ты Рок Ли?
Ли удивлённо обернулся на низкий мужской голос.
Он совершал свою утреннюю пробежку, а, точнее, её остаток, в одиночестве. Молчаливый и грустный Наруто, не желающий разговаривать, оставил его после круга по парку и отправился домой, а сам Ли планировал ещё сгонять на Суну, пожелать доброго утра Гааре. Они обыкновенно встречались в восемь часов у съезда на Коноху. Гаара приносил термос и бенто, они садились на лавочку под фонарём и вместе завтракали. Ли всегда считал эти минуты одними из лучших моментов дня.
Снег ночью так и не выпал, дороги успели немного расчистить, кое-где тротуары тоже разгребли или присыпали песком. Бежать было легко; мороз, кажется, ослаб – Ли было жарковато в тёплом тренировочном костюме, но настроения это не портило. Он добрался до дома Нара, когда его окликнули.
Голос раздавался из машины, которая казалась подозрительно знакомой, но откуда – Ли вспомнить не мог. Машина стояла у тротуара припаркованная, и водитель явно поджидал его. Он переспросил ещё раз:
- Ты Рок Ли?
- Доброе утро, - улыбнулся тот, стараясь не сбить дыхания. – Да, это я.
Клацнул открывающийся замочек пассажирской двери, и из приоткрытого окна практически приказали:
- Тогда залезай.
***
Утром 29-го декабря Итачи совершил судьбоносную ошибку.
А именно: он чихнул.
Начало дня шло по тому редкому сценарию, в котором Итачи вставал с кровати раньше Кисаме-сана. Хотя мужчина проснулся всё равно первым, растолкал Учиху и заявил ему сипло:
- Завтрак сегодня на тебе. Сковородка – плоская с ручкой, чайник – круглый с носиком. Смотри не перепутай.
А сам упрятал голову под подушку и принялся с усердием и добросовестностью первоклашки досыпать выигранные полчаса.
- Пить надо меньше, - сквозь зевок заявил Итачи. – Или хотя бы что-то знакомое. Что пили хоть, сами-то поняли?
Подушка ответила, что снились кактусы, значит – текилу. Учиху, бедного, передёрнуло, и он зашлёпал по тёплому ламинату на первый этаж квартиры.
И вот именно там, на первом этаже, в кухне, опираясь на холодильник и потирая ступнёй правой ноги икру левой, Итачи вдохнул холодного воздуху из открытого морозильника. В носу защекотало от перепада температур, и парень случайно чихнул. Ничего такого ужасного лично сам Учиха в том не углядел, но, когда закрыл с мягким «чмок» дверку морозильника, обнаружил за ней Кисаме-сана. В лучших традициях кровавых триллеров. Пришлось ойкать и подпрыгивать.
- Ты чихнул, - заявил мужчина с обвинением, грозно глядя на Итачи. Он только что покрыл расстояние между спальней и кухней буквально за несколько секунд, а оно включало в себя лестницу, между прочим.
- Чихнул, - согласился Учиха, чувствуя, как отступает подкравшийся инфаркт.
Спустя пять минут он пал жертвой гиперопеки Хошигаке Кисаме.
Лёжа под одеялом на диване в гостиной, с электронным градусником во рту, Итачи наблюдал за своим благоверным. Тот говорил на повышенных тонах по телефону с Конан и активно жестикулировал.
- Без меня не справитесь, а без тебя денёк протянем, - девизом трудового коллектива Кисаме-сана давно стало: «Незаменимых у нас нет, кроме тайчо». - Так что давай сюда, пулей. Нет, сначала в аптеку. Что брать?.. Всё бери, что посоветуют. А?.. Нет, блядь, от геморроя не надо! А от паранойи лекарств не делают! Так. Молчать! Понижу до секретарши, будешь кофе мне таскать!
Итачи возвёл очи горе. Общей его эмоцией являлось «ну что за!..».
- Доктора? Сейчас, на температуру посмотрю… - Кисаме протопал обратно к дивану и выдрал градусник у недовольного Учихи прямо из зубов. Градусник вылез со скрипом. Температура оказалась – о, ужас! – тридцать шесть и девять. – Невысокая, пока не нужно. Я вовремя спохватился. Будете измерять, если повысится – вызовете… Какого, какого, моего личного, а что, ты других самых лучших врачей в городе знаешь?!! Какой, в жопу, Хаус?!! Конан! Опять ты со своими тупыми сериалами! Не время для шуточек!
Оказывать любой вид сопротивления, когда у Кисаме-сана включался care-mode с командным голосом, было абсолютно бесполезно. Итачи с обречённостью приговорённого к смерти отложил лекцию на тему «Я не ребёнок, мать вашу!» до вечера.
- …и витаминов купи живых. Живые – это не которые бегают, Конан, любимая моя. Живые – это значит фрукты всякие. Вон, в последний раз когда я читал, в апельсинах было много витамина С, например. – Кисаме послушал внимательно трубку, отнёс её от уха и спросил у Итачи взволнованно: - Тебя просит. Ты как, говорить можешь?..
- Говорить – не знаю. Материться могу, – ядовито процедил тот. – Так что дайте сюда телефон, БЫСТР-Р-РА-А-А, не доводите до греха.
Он выхватил трубку и поднёс её к уху. В трубке откровенно ржали.
- Алло, - замогильно оформил Итачи.
Смех оборвался, но проскальзывал сквозь каждое слово.
- Держись, мой хороший, - мелодичный голос Конан подрагивал, сочась театральным сочувствием. – Не умирай! Я уже лечу!
- Смотрите в самолёт не врежьтесь, - слащаво, в тон женщине ответил Итачи.
Она захохотала в голос и скинула вызов, а Учиха с тяжким вздохом перевёл взгляд на Кисаме. Можно было, конечно, начать спорить, рваться на работу и взывать к здравому смыслу. Но это грозило нелицеприятным бытовым скандалом. Лучшим вариантом являлось дать мужчине остыть до вечера, осознать своё паникёрство как ненужное и устыдиться, а тогда поговорить нормально. Всячески стимулируя полезное для подарков чувство вины.
- Как ты себя чувствуешь? – осведомился Кисаме-сан с неподдельным волнением, которым лучился весь его лохматый сонный облик. – Подождать с тобой Конан?
Впрочем, решил Итачи, идеальный вариант не исключает метания мобильных телефонов в мужчин.
- ВОН!!! – заорал он, прицеливаясь и размахиваясь. – РАБОТАТЬ!!!
Кисаме схватил телефон на лету и покорно попятился.
В центральном офисе Итачи клыками и командным голосом выдирал свой кусок авторитета, шикая на Кисаме за любые попытки поддержки и помощи, а также упорно доказывал свою независимость. Поползшие при назначении нового менеджера стандартные слухи из серии «подстилка выбилась в верха» быстро утихли усилиями Конан и шеф-повара «Самехады»: обе старшие женщины ходили у Кисаме в подругах, а потому Итачи любили, как любит пухлощёкая девочка своего домашнего хомяка. Разгореться же слухам снова не дало исключительно образцовое и ответственное поведение самого предмета обсуждения, его талант, энергия и профессионализм. Сдавать позиции Итачи намерен не был. Одно опоздание, один прогул грозили неделей взглядов в спину и шепотков: «Кувыркались всю ночь, небось…».
Так что настроение у Итачи резко испортилось, и Кисаме-сан больше настаивать не решился. Ведь когда Учиха входил в режим «Итачи-химе», с ним тоже было тяжело поспорить.
***
Конан явилась спустя час после ухода своего начальства. Наполнила прихожую холодным уличным воздухом, запахом мороза и нежных духов.
- Ты же здоров, как бык, да? – сразу спросила она, постукивая каблучками сапожек, чтобы отряхнуть их от налипшей слякоти. Итачи, обёрнутый в волочащееся по полу одеяло поверх домашних джинсов и футболки, жалобно закивал. – Ой ты, мой хороший, иди, поцелую.
Она чмокнула его в уголок губ, оставив след от помады, ткнулась холодным носом. Подбородок Учихи на секунду защекотал мех воротника молочно-белой пушистой шубки.
Конан принесла два пакета. Один швырнула на пол у порога, там тоненько звякнуло; второй отдала Итачи.
- Это, - она указала на первый, - для виду купила. Из аптеки там. А этот, - ткнула во второй. – Для нас. Взяла пиво, пирожные, ещё по мелочи. А! И апельсины, так что осторожно.
Учиха вытянул руку с пакетом подальше от себя, словно тот чумной был.
- Я вообще удивилась, - спокойно рассказывала Конан, расстёгивая молнию на сапоге, - что Кисаме апельсины закомандовал. Забыл про аллергию твою. Ничего, сейчас вспомнит. Будет звонить, орать.
Она поставила аккуратно сапожки на полочку для обуви, распахнула шубку и, раскинув руки, возвестила:
- Здравствуй, халявный выходной! – Секунду подумала и добавила, воздев палец в воздух: - Поправочка: оплачиваемый халявный выходной.
Итачи, заметая шлейфом одеяла по полу, потопал на кухню. Женщина скинула шубу и последовала за ним.
- Эх, - радовалась она и попутно расстёгивала свой кашемировый пиджак. – Хорошая у вас квартирка, нравится мне. Мы молодцы, да?
Дизайн интерьера в резиденцию Хошигаке/Учиха переехал из прошлых апартаментов Кисаме. Вернее, не сам дизайн, а его общая концепция, так полюбившаяся Конан и Итачи. Конан классифицировала её как «что-то средиземноморское такое, маринарное». Итачи подтвердить или опровергнуть не мог, но знал наверняка: серые и синие цвета, дерево, обилие свободного пространства и наличие парусины в текстиле про море напоминали точно. Он не был уверен, правда, что Конан именно это имела в виду.
А молодцами женщина их самих теперь обзывала регулярно, так как обустраивали они квартиру сами. Кисаме-сан умыл руки; он сидел на диване и вёл телефонные войны за право называть «Самехаду» лучшим рыбным рестораном в префектуре.
- А ты всё молчишь, да? – «Да» у Конан было чуть растянутым, по-кошачьи. Она уселась грациозно на мягкий уголок у стола, предоставляя Итачи хозяйничать.
В присутствии фукутайчо Итачи разговаривал мало, потому как рисковал выставить себя дураком. Конан была на язык остра, а уж на саркастических комментариях и ироничных шуточках собаку съела. Учиха мог понять, почему женщина числилась у Кисаме лучшей подругой номер один. Обижало другое: она, как бы автоматически занимая сторону друга в любом вопросе, своё словесное мастерство оттачивала на Итачи. Относясь к нему при этом хоть и добродушно, но чуточку со снисхождением. Если бы Учиха не привык за столько лет к отцовскому чувству юмора, возненавидел бы Конан. А так уживались они неплохо, особенно в таких ситуациях, когда Кисаме сплачивал их своим поведением.
Тем не менее, Итачи предпочитал помалкивать.
Он скинул одеяло на близстоящую табуретку и извлёк из безбожно шелестящего пакета две бутылки пива, старательно при этом обминая сетку с апельсинами. Нашёл в навесном шкафчике бокал для Конан, она любила, шлепком ладони открыл бутылку о торец стола и принялся осторожно наполнять бокал над раковиной. За его спиной женщина напевала какую-то песенку, слышалось шуршание одежды.
Закончив с бокалом, Итачи открыл свою бутылку и с ними в руках обернулся. Конан сидела за столом уже практически голая, в одних атласных трусах, вся из себя ухоженная и гладкая. Одежда свёртками красивой ткани почивала рядышком на полу. Учиха, не поменявшись в лице, развернулся обратно к кухонной стойке, как по команде «Кругом!», и произнёс:
- Фукутайчо. Мы же с вами договаривались. – Он скривился. - Только. Не. Сиськи.
То, что с вышеозначенными женскими вторичными половыми признаками ему не по пути, Итачи понял ещё в возрасте лет двенадцати. Единственными сиськами, которые принесли ему пользу в жизни, являлись вскормившие мамины, а остальные доставляли сплошные проблемы. Против эксгибиционизма Конан Итачи ничего не имел. Особенно ему помогла принять этот факт реакция на него Кисаме, а точнее – её отсутствие. Но терпеть в собственном доме две вполне себе симпатичные женские сиськи Учиха не собирался.
- Ладно, - фыркнула Конан, зашуршала тканью. Переспросила: – Так нормально?
Итачи обернулся, чтобы засвидетельствовать её облачение в атласный пеньюар пастельного сиреневого цвета, весь перевитый кружевными вставками. Снова отвернулся.
- Соски просвечиваются.
Конан мученически застонала и снова зашуршала тканью.
- А так?
На сей раз она, снявши пеньюар, нацепила на себя бюстгальтер. Он был достаточно плотным и всё прикрывал.
- Порядок, - улыбнулся Учиха и принялся расставлять на столе пиво и пирожные в пластиковой коробке.
Конан, судя по всему, собиралась ближайшие минут пять посвятить разглядыванию пейзажа за окном, но в груде её одежды заиграла песенка. Песенку эту можно было часто слышать по телевизору в рекламе полуфабрикатов из морепродуктов. Рыбных палочек, к примеру.
- О! – взбодрилась она. – А вот и параноик наш опомнился, да? – Нагнулась, пошарила рукой, достала телефон. – Алло?
Из мобильного заорали про аллергию, апельсины и анафилактический шок. Женщина поморщилась и, сжимая двумя пальцами, отнесла аппарат от уха прочь. Итачи терялся: смеяться ему или возмущаться? Тут трубка перестала надрываться, и Конан поднесла её обратно.
- Всё, любимый, тихо. Сейчас я беру эти апельсиночки и в мусорник выкидываю. Я тебе даже дам послушать, как они стукнуться о дно ведра, хочешь? – Она вспорхнула с насиженного места, подлетела к пакету, достала сетку с цитрусовыми. Покрутилась в поисках урны, нашла, шваркнула фрукты туда, не забыв поднести телефон к источнику шума. – Слышал, любимый? Нормально, да?
Итачи выдрал у неё трубку.
- Работать, - отрезал он и нажал на отбой.
- Какой ты, - Конан игриво ткнула его в плечо пальцем. – А мне только начали что-то про твою маму рассказывать. Чтобы ты ей не говорил, что болеешь, видимо. Не волновалась чтобы, да?
- Было бы чего рассказывать, - нахмурился Учиха.
- Что будем смотреть? – Женщина сменила тему моментально, хватаясь за своё пиво, и зашвырнула телефон обратно в одежду. – Хочу мультики про красивую принцессу.
Они принялись спорить. Конан была за Золушку, Итачи горой стоял за Русалочку. Решить не успели - видеофон у двери издал мелодичную трель. Итачи никого больше не ждал, потому озадачился. Он отставил свою бутылку и пошёл открывать.
- Стой! – запищала Конан, нагоняя его в коридоре и хватая за плечо. – А если это он? Проверять пришёл?
- Думаете? – спохватился Учиха. – Да ну, нет… - Но на всякий случай снова вернулся на кухню и закутался в одеяло. Оказалось, зря: с экранчика видеофона глядел Гаара. Тогда до Итачи дошло: – Фукутайчо, ну вы, извиняюсь, дурочка! У Кисаме-сана ж ключи!
- Мисс Эркюль Холмс, - хохотнула женщина, подпирая голым плечом стенку. Послала ему воздушный поцелуй. – А это что за морда смазливая пришла? Ты что, хороший мой, снова за старое? Ты смотри, я часик потерплю в соседней комнате, но потом всё равно Кисаме расскажу.
Учиха отмахнулся, бормоча что-то про «моего брата парня друга парень», и нажал на кнопку с изображением открытого замка. Электроника опять запиликала, и Гаара, сделав шаг вперёд, пропал с экрана видеофона.
- У вас лифт второй сломался, - протянула Конан мечтательно. – Мальчишка пока доедет до вашего пятьсот тысячного этажа, мы выпить успеем. Пошли, - и потянула Итачи за край одеяла в кухню. Пока Гаара ехал, они, и правда, успели разочек кампайнуться.
А потом Гаара таки доехал и прямо с порога отчитался:
- У меня сегодня курсы в первую смену. Кондитерская ещё закрыта. Я подумал, сэмпай, может, ты дома, и пришёл прогуливать в тепле. – Он выступил из гэта, швырнул ранец на пол у пакета из аптеки и продолжил: - Говорил с отцом, как ты советовал. Он ответил, что за свой счёт может меня в песочке разве что похоронить.
Итачи представил разговор Гаары с отцом приблизительно так.
Вечер. Традиционное чаепитие в доме Сабакуно. Периодически раздаётся стук бамбуковой палочки водяных часов из сада камней.
Гаара: (сидит в сейдза, потупившись, говорит отчаянным серьёзным голосом) Отец, я решил избрать дорогу песка дорогой своей судьбы и жизни.
Сабакуно-сан: (сидит в сейдза, потупившись, говорит отрывисто и приказательно) Нет, сын мой. Ты пойдёшь дорогой денег и власти.
Оба отпивают чай из пиалок.
Конец сцены.
В оправдание Итачи стоит заметить, что он не был так уж далёк от истины. Сказать Учиха, впрочем, ничего не успел, так как Гаара и Конан внезапно увидели друг друга.
- Ого, - женщина ткнула в сторону парня рукой с бокалом. – Мальчик серьёзно в кимоно. Не по шутке.
- Ого, - в тон ей ответил тот. – Тётька полуголая, и не моя сестра. Первый раз в жизни вижу. День не зря прошёл.
Оба они страдали такой привычкой: делать очевидные комментарии, словно черкая ментальные галочки в воображаемом списке описания реальности.
Гаара ещё секунду подумал и склонился в вежливом поклоне, произнеся:
- Приятно познакомиться, сумасшедшая полуголая женщина-сан. Пожалуйста, не кидайтесь на меня с ножом.
- Ах, какой, - довольно засмеялась Конан, запрокинув голову. – В кимоно, противный и… - голос её сместился в сторону удивления. - …и падает!
Итачи с непониманием перевёл взгляд с начальницы на Гаару, чтобы обнаружить: поклон последнего действительно плавно перешёл в свободный полёт носом к полу. К счастью, Учиха вовремя сориентировался, подхватил под локоть, сохранив профиль Сабакуно в целости. Гаара в его руках повис, даже не планируя трепыхаться.
- То-то я думаю, - пыхтел он, прикладывая ладонь к гладкому лбу экс-соседа, - откуда у него краска на лице появилась?
- Что, не зря я в аптеку ходила, да?
Конан в любой ситуации могла найти положительные стороны.
***
Гаара почувствовал, как юркие руки уверенно ворочают его туда-сюда, извлекая из верхнего кимоно. Он всё никак не мог понять – зачем? Холодно ведь, жуть. Ещё сквозь гул гудящей в голове крови он слышал неясные голоса.
- Ого, знобит, - охнул мужской, но приятно-мелодичный. Раздался присвист. – Тридцать девять и девять на градуснике. Почти сорок.
- Какой ты наблюдательный, хороший мой, - тянул грудной женский.
Голоса успокаивали, завлекая обратно в мутный омут сонного оцепенения.
- И что теперь? Теперь точно врача надо! – обеспокоился мужской.
- Да я тебе бесплатно скажу то же, что и любой врач за сто тыщ йен. Грипп, простуда, переохлаждение, бла-бла-бла, - возразил женский. – А всё, что можно выписать, я уже купила. – Внезапно в плавную речь добавились хитрые нотки. – Если, конечно, у него не волчанка.
- И чем его поить?
- Прежде чем поить, нужно разбудить.
Гаара попытался сказать, что будить его не нужно, потому как он не спит, но его речевой аппарат оказался способным только на неясное мычание.
- О! Жив! – обрадовался Итачи, склонившийся над лежащим на диване больным. – Гаара! Гаара! Не спать! Открывай глаза!
Обрадованная своим не пропавшим впустую походом в аптеку, Конан с любопытством юного химика принялась рыться в пакете с лекарствами. Уже через пять минут она, сидя на полу у дивана, обложилась инструкциями и вкладышами разнообразных микстур, таблеток, порошков, капель и сиропов.
- Как думаешь, - поинтересовалась женщина почти радостно, - у него есть аллергия на амилметакрезол?
Итачи вгляделся в чуть розоватое лицо Гаары и высказал своё авторитетное мнение:
- Да не-е-е…
Тогда Конан со старанием молодого врача-практиканта стала разводить порошки, выколупывать таблетки из пластиковых хрустящих ячеек и вымачивать в полной воды салатнице горчичники.
- А горло болит? – спросила она, вертя в руках спрей от воспаления в горле. Бутылочка у спрея была симпатичная. Конан явно хотелось поскорее впрыснуть в кого-нибудь её содержимое.
- Гаара, - позвал Итачи мягко, склоняясь ближе к больному. Тот сфокусировал на Учихе полуприкрытые мутные глаза. – Болит горло у тебя?
Гаара секунду не реагировал, то ли пытаясь понять суть вопроса, то ли прислушиваясь к себе. Потом кивнул, чем неимоверно обрадовал женщину. Она в предвкушении потёрла ладони.
- Итак! – Сделала небольшую паузу, обратившись к Учихе. – Главное, вовремя останови меня. А то я один раз Кисаме залечила до токсикации и дисбактериоза. А другой раз Пейна так подсадила на пилюли от гриппа, что он год слезть не мог. – Вернулась к плану действий. – Сначала вот этим запиваем вот это и это, - женщина показала увенчанным длинным ногтем пальцем сначала на стакан с мутной жидкостью до половины, потом на две белые таблетки и одну зелёную. – Затем пьём вот эти капельки. И те, под язык пять. Затем капаем нос. Затем пшыкаем в горло спрейчик. Ну и в завершение я мажу ему шею волшебной ментоловой мазью, а ты ставишь горчичник. Да?
Итачи сделал круглые глаза, она отрезала:
- Скажите спасибо, что это единственные лекарства в пакете, которые друг с другом сочетаются.
- Слышал, Гаара? - настороженно протянул Учиха, видимо, пытаясь приободрить больного. – Сейчас мы тебя вылечим.
Конан весело закатала воображаемые рукава, улыбаясь. Закурила. С этой её привычкой курить всюду поделать что-то было решительно невозможно, пришлось смириться. С сигаретой в зубах, оголённая, она сидела на полу по-турецки и казалась фантасмагоричным залихватским партизаном. Прищурив один глаз, чтобы туда не попал дым, женщина принялась пихать в гриппозного все вышеперечисленные препараты. А Итачи, поддерживая Гаару под спину, абы не захлебнулся, размышлял.
Энтузиазм Конан, кажется, передался и ему самому. Мозг уже работал в направлении – что б ещё такого залить-закапать в Сабакуно, чтобы он поправился поскорее? Определённо, заботиться о ком-то – это очень приятно. Учиха мог понять, почему Кисаме так носится с небезразличными ему окружающими по первому чиху. Не до конца, правда; всё же, у Кисаме потребность в опеке над людьми была заложена природой где-то между пятой и десятой витками ДНК. В последнее время эта потребность у мужчины достаточно сильно обострилась, но и тут всё было ясно: Кисаме впервые за долгое время почувствовал себя членом семьи, которую моментально возвёл в должность «самое дорогое, что у меня есть». Самое дорогое, бесспорно, стоило защищать и опекать всеми возможными способами. С непривычки Кисаме-сан немного перегибал палку, но Итачи верил, что со временем он успокоится, его забота обретёт правильные пропорции и придёт в равновесие.
Ещё было странным думать о Кисаме, как о живом человеке. Не то чтобы Итачи раньше боготворил его, идеализировал и поклонялся ему, нет. Ну, разве что самую чуточку. Как родителей в детстве. Но так раньше ведь Кисаме-сан маячил где-то выше горизонта, появляясь единственно для того, чтобы ослепить Учиху и влюбить в себя ещё больше, принести едва уловимый запах красивой и состоявшейся взрослой жизни, а потом, будучи отвергнутым, снова скрыться. Теперь Итачи думал, что поверх всех остальных заморочек, мешающих ему остаться с Кисаме-саном, накладывался ещё и страх разочарования. Разочарование, вопреки всем опасениям, не пришло. Пришло переосмысление. Потому как оказалось, что Кисаме, кроме своей основной должности – абсолютный идеал 24 часа в сутки, - ещё и просто мужчина. У которого бывают плохие дни («Кисаме-сан, вы вторую пачку докуриваете!» «У меня завял любимый гибискус…»), заморочки («Это моя коллекция фарфоровых акул. Их нельзя никому показывать. Закрой шкафчик!»), а также странные привычки. Например, читать, есть и курить, лёжа битый час в ванной. Переосмысление пошло их отношениям на пользу: если раньше Учиха любил что-то такое глянцево-журнальное в своём воображении, то теперь его чувства принадлежали конкретному человеку, в которого можно было ткнуть пальцем. Примером, когда он готовит у плиты по сорок минут что-то изысканное и французское, а есть хочется так, что и растворимый рамен бы подошёл.
Тем не менее, некоторые детали продолжали Итачи удивлять. Вот хотя бы, как сказала Конан, болеющий Кисаме-сан. Сам Учиха свидетелем такому не был, представить тоже не мог, поэтому сие заявление его поразило до глубины души. Он попытался вообразить температурящего Кисаме, свернувшегося креветкой под одеялом. Когда воображаемый больной тоненьким мультяшным писком жалобно попросил воды, чем вызвал у Учихи неконтролируемое хихиканье, больной настоящий закашлялся.
- Хороший мой, ребёнка утопишь! – пожурила Конан, подставляющая согнутую лодочкой ладонь под подбородок Гаары. – Внимательней, да?
С кончика её сигареты опасно свисал достаточно внушительный серый червячок пепла.
Учиха поспешно отбросил размышления в сторону, сосредоточившись на дрожащем от озноба парне. Гаара нос себе закапать не дал, потому как насморка у него-то и не оказалось. Спрей для горла у Конан вообще отобрал, чтобы запшикать самому.
- Засовывать в рот продолговатые предметы я и без вашей помощи могу, спасибо, - пояснил он уже достаточно внятно.
Женщина пожала плечами, молча заставила, тыкнув пальцем, задрать подбородок и стала мазать точёную бледную шею Гаары холодной ментоловой мазью, накладывая её жирным слоем. Тот стоически терпел, хотя невысказанные язвительные комментарии так и мельтешили в воздухе.
Потом Конан поднялась – пошла тушить сигарету и мыть руки. Сигарету она потушила о почву в горшке с уже третьим по счёту гибискусом, который Итачи дарил Кисаме взамен засохшего. Стало понятно, почему бедные растеньица так мрут.
- А вы знаете, - продолжала она, пока бычок с шипением тух во влажной земле, - если вот эти все лекарства не подействуют через часик, придётся тебе, Итачи, ставить противному мальчику свечку. Свечки лучше всего помогают температуру сбить, да?
Итачи и Гаара переглянулись. Затем последний развернулся к женщине и пресным спокойным голосом заявил:
- А уж запихивать продолговатые предметы в… - в этот момент где-то недалеко пролетел самолёт, и середина фразы потонула в рёве его двигателей, - …точно могу без посторонней помощи.
Конан пропустила всё это мимо ушей и пошлёпала в ванную. Итачи вздохнул.
- Ну что, укладываем тебя. Горчичники поставить нужно…
Улечься Гаара улёгся, но горчичники забраковал.
- У меня от них ожоги. Нежная кожа. – Он натянул по самую шею плед, который Учиха пожертвовал со своего плеча. Посмотрел блестящими от лихорадки глазами, строго. – Сэмпай, не звони домой. Я должен быть на курсах. Они пускай не знают, что прогуливаю. Вечером приду больной. Оставят дома. Неделю никуда ходить не заставят.
Итачи подбил ему плед у ног, чтобы не задувало.
- Ладно, как скажешь. Спи давай.
Но Гаара, опередив это указание, уже неглубоко и часто посапывал, запутав пальцы в прядях чёлки.
***
- Вы знаете, фукутайчо, - раздалось на кухне. – По рецепту была рисовая каша с зелёным луком. А у вас получается как-то наоборот, да ещё и с пеплом табачным.
Конан этаким романтическим нежным движением помешивала варево в кастрюльке деревянной ложкой на длинной ручке, склонившись над ним с сигаретой в зубах. Пустой бокал с остатками пивной пены на стенках стоял от плиты слева, на столешнице. Ручка ложки каждый раз, делая поворот, оказывалась от него в опасной близости, грозя столкнуть на пол. Конан это нисколечко не волновало, как и замечание Итачи касательно её оздоровительной стряпни.
- Я вообще не уверен, что он это есть будет, - не сдавался Учиха. – Боччаны, они такие.
- Не съест – засунем.
У женщины на всё был короткий ответ. Если поставщики жаловались, что посланные машины не вместят весь товар, она отвечала в том же духе: «Не влезет – впихнём».
Нужно признать, что больной суновский прогульщик очень скрасил ей и Итачи выходной. Вместо восьмичасового просмотра мультипликационных выкидышей Голливуда и пустой трескотни парочка занялась делом. Даже не поленились найти в кабинете у Кисаме-сана стопку кулинарных книг – понавыбирали рецептов для простуженных и начали творить. Конан немедленно объявила себя главной и стала к плите, Итачи не возражал. Он сидел за столом, катая по нему ладонью пустую пивную бутылку, и глядел в снег за окном, выплясывающий невероятные траектории на фоне серого неба.
Но, к сожалению, этой извращённой идиллии не суждено было просуществовать долго. Синдром «проходного двора» преследовал всех выходцев с улицы Конохи, подобно проклятью, куда бы они ни перебирались. Та же участь настигла и резиденцию Хошигаке/Учиха.
Короче говоря, в дверь снова затрезвонили. Итачи больше даже не удивлялся.
И это, в свою очередь, тоже оказалось явлением временным. С экрана на него смотрел молодой человек возраста Саске. У уменьшенных перспективой до гномьего размера ног парня стоял кажущийся игрушечным чемодан.
- Что там, хороший мой, бандиты, да? – поинтересовалась Конан, глядя с кухни на застывшего в недоумении у видеофона Учиху. Тот поманил пальцем. Тогда она покорно оставила ложку и подошла, заглянула через плечо в мониторчик. Выдвинула предположение: - Торговец, может?
- Сейчас узнаем, - Итачи уверенно утопил пальцем кнопку переговорного устройства и спросил строгим «публичным» голосом: - Хошигаке-Учиха, чем можем быть полезны?
Парень на экранчике подпрыгнул, схватился за свой чемодан, как за самое родное. До замерших у видеофона донеслось:
- Ёптышка, оно говорящее!
Итачи покосился на фукутайчо. Та, сдерживая смешок, пожала плечами. Тогда он снова поинтересовался, ещё более строго:
- Хошигаке-Учиха. Слушаю вас?
Голова парня пропала с монитора. Он, видимо, наклонился к домофону рассмотреть его, и камера гостя больше не «видела». Гаркнул молодой голос с лёгкой простуженной сипотой:
- Хошигаке Кисаме тут живёт?
Конан «сделала лицо», подняв брови вверх и сжав губки бантиком. Итачи заинтересовался и поскорее ответил:
- Да, здесь. А вы, простите, кто?
- Да я, это, - продолжил орать голос. – К нему я.
Женщина отодрала палец Итачи от кнопки, прерывая связь, и зашептала, будто опасаясь, что парень снизу услышит её сквозь толщу высотки:
- Приключение, да? Впустим?
Учиха явно строил себе в голове какие-то догадки, но ничего конкретного решить был не в состоянии. Протянул неуверенно:
- А вы не знаете его?
- Я-то не знаю, - фыркнула Конан. – Но он знает Кисаме. И новый адрес Кисаме. Значит, кто-то «свой», да?.. И знакомый смутно, вроде…
- Тогда впустим, - вынес вердикт Итачи, протягивая палец обратно к кнопке. Нажал, обратился уже к посетителю: - Заходите.
Запиликал открывающийся замок.
- Досада. – Внезапно опомнилась женщина. – А можно было позвонить Кисаме и у него спросить.
Учиха ментально шлёпнул себя по лбу.
- Только если это один из тех «подарочков», что я ему с получки до тебя водила, – чур, я не виновата! – добавила Конан, потрясая в воздухе указательным пальцем.
Раньше парня в помещении оказался его голос. За дверью громогласно скомандовали:
- А-а-аткрывай!
Фукутайчо поёжилась и прошептала что-то из серии «вдруг у него в чемодане бомба?», а воспылавший любопытством Итачи поскорее забренькал замком.
…Парень был каким-то светлым и угловатым. Подбородок треугольный, скулы выступают. Видно, что телом худощав – даже под объёмным синтепоновым пуховиком-скафандром. Кожа бледная, но не как у Гаары, с оттенком в молоко, а холоднее и одновременно глубже, будто на белые тучи смотришь сквозь сосульку. Глаза светлые, словно… дождливые, не серые, не голубые, так. Волосы образцово-показательного оттенка «Пепельный блондин» мягкими прядками виднелись из-под шапки. А ещё чувствовалось в его облике нечто суетливое и чуточку беспардонное. Дополнял картину огромный и пошарпанный, видавший виды коричневый чемодан.
Пахло от парня льдом и розмарином. Говорил он быстро, настойчивым тоном; тонкие его светло-розовые губы приоткрывали стоматологический профиль а-ля Кисаме-сан. А начал он свой монолог, едва увидел за дверью удивлённого Учиху (1 шт.):
- Ага, не, ну чё, маман говорила, что батя не просто так переехал, а съехался с фифой какой-то… ты на фифу не дуйся, братан, это я так про себя окрестил, тебя-то, а ты, вроде, не фифа никакая, нормальный пацан. – Он отодвинул молчащего в недоумении Итачи в сторону и пересёк порог вместе с чемоданом. Огляделся. - Ну и хоромы у батяни! Капец. Оп-па, бабьё в бельишке. А у вас откуда, вы ж по другой теме прыгаете?
- Я бы попросила, - с королевским достоинством в голосе нашлась Конан, и её тут же окутали воображаемые соболиные меха и увенчала корона.
- Не, прости, подруга, не вопрос. – Ни капли не смутившись, пожал плечами парень и повёл носом. - Только у тебя горит что-то, нет?
- Каша, - констатировала женщина. Вздохнула. - Пошла на кухню, предотвращать задымление помещения.
Парень проводил её глазами и шваркнул чемодан на пол. Кроме пола тот задел ещё и ногу Учихи. Учиха вяло ойкнул. Ему в ответ затараторили с новой силой:
- Ёптышка! Прости, братан, не рассчитал. Куда мне его? Мне всё равно, честно, я хоть прям у двери лягу. Я неприхотливый, типа. Только пожрать дайте, а то пять часов поездом, ну. А батя когда будет?
Итачи сопоставил в голове всех «батей» и «братанов». Получилось криво. Тогда он использовал свой коронный тон, благодаря которому персонал слушался его беспрекословно и всегда.
- Мальчик-кун, - сладко начал Учиха. На этом месте большинство недовольных уже забирали все претензии обратно. – Ты. Кто. – Здесь сдавались даже самые стойкие и капризные. – ТАКОЙ?!!
Парень поражённо замолчал. Поморгал, глядя на недовольного Итачи. Осведомился тем же настойчивым голосом:
- А что, батя про меня не рассказывал?
- Батя – это Кисаме-сан, да? – вернувшись к сладкой интонации, уточнил Учиха. Парень мелко закивал. Тогда хозяин завопил немного истерично в попахивающую горелым кухню: – КОНАН?!!
- Что орёшь, хороший мой, сама в шоке, - пропела та.
Парень принял вид немного сконфуженный, что, впрочем, не мешало ему попутно сковыривать с ног кроссовки.
Воображение Итачи красочно и услужливо рисовало хозяину картины Кисаме-сана в объятиях прекрасной незнакомки. Были оба голые, на гигантской кровати под окном, за которым явственно благоухал розовый сад в цвету. Потом была картина перевитого синей лентой кричащего свёртка на руках у этой прекрасной незнакомки, а также потупившегося Кисаме, уезжающего на заработки в префектурный центр. То, что прыткому донжуану Хошигаке должно было быть в постельной сцене лет четырнадцать, если не все тринадцать, воображение не смущало.
- Сэмпай, - позвали из реальности. – Я войду?
- Ба, пацан из лифта! И ты сюдой? То-то я смотрю, что ты за мной хвостом тащишься…
Итачи замотал головой, стряхивая наваждение, и повернулся на голос.
У потенциального отпрыска Кисаме за плечом, за так и не закрывшейся дверью, стоял Рок Ли в своём зимнем тренировочном костюме.
- Заходи, - сдался Учиха судьбе, решив смиренно принять все её тумаки, удары, пинки, щипки, шлепки, тычки и что она там ещё заготовила.
Ли молча, обогнув каким-то чудом кандидата на пост Хошигаке-младшего, вошёл в квартиру. Остановился. Голова его была опущена, руки - скрещены на груди. Шагнул Ли через порог так, будто это был последний шаг к эшафоту.
- Не волнуйся, сэмпай. Вижу, у тебя аврал, – произнёс он глухо. – Я ненадолго.
Итачи насторожился. Голос экс-соседа был нетипично убитым. То есть, конечно, у Ли бывали всяческие неэнергичные, невесёлые моменты в жизни, и тогда его тон-жесты-мимика соответствовали. Такое случалось неимоверно редко и только в совсем уж экстренных ситуациях. Ну а подобного антипода Силы Юности в лице её главного промоутера, Итачи мог поклясться, Вселенная ещё не видывала.
- Ли? – позвал он осторожно, выкинув временно сынулю Кисаме-сана из списка проблем.
Ли продолжил старательно смотреть в пол, немного раскачиваясь с пятки на носок. На оклик он ответил отстранённо:
- Мне сказали, Гаара у вас.
Учиха почуял, что запахло жареным. И на этот раз подгоревшая каша не имела никакого отношения к ощущению. Он насторожился ещё больше; так, что забыл спросить – а кто сказал, собственно? Вместо этого ответил:
- У нас. Спит в гостиной.
- А, - слабо кивнул Ли. Его блестящие чёрные волосы окончательно скрыли опущенное лицо. – Сейчас. Сейчас. – Он вздохнул глубоко, так, что плечи поднялись сперва, а после опали. – Пошёл.
И он, не разуваясь, пошёл в гостиную.
Напряжение в воздухе резко стало зашкаливать. Итачи даже мурашками покрылся. Сглотнул, обернулся к незнакомцу с чемоданом. Тот опередил:
- Не въехал в тему, но постою тут молча, ага.
Конан на секунду показалась из кухни с ложкой, посмотрела на всё это безобразие и умчалась обратно – за спиной её раздалось какое-то шипение. Итачи решил, что их с парнем можно оставить (воровать в прихожей нечего, кроме Кисамовских дорогущих кожаных туфлей, да и за них Конан по голове наваляет ложкой), потому помчался за новым гостем.
Ли замер у дверного проёма в гостиную, так, чтобы из комнаты его не было видно. Всё ещё с опущенной головой, закусив губу, он мялся, переступал с ноги на ногу почти с отчаянием. Учиха хотел было заговорить с ним, но парень опомнился раньше. Словно решив что-то, весь вскинулся, воздел перед собой сжатую в кулак руку. Глаза его загорелись такими неотвратимым упрямством и готовностью к действию, которые обыкновенно всегда кипели в Ли при необходимости помочь кому-то из друзей. Только сейчас они были не предвкушающе-радостными, а полными обречённой настойчивости.
Вдохнул поглубже, нахмурившись. Кивнул. Вошёл.
Гаара, по всей видимости, спать уже передумал. Таблетки сбили температуру, улучшили общее состояние – вот он и валялся на диване, посматривал телевизор. Не пропали зря голливудские выкидыши мультипликации. Розовая краска с лица болеющего сошла не полностью, потому казалось: поющие зайчики и птички очень Сабакуно стыдят.
На вошедшего тяжёлой поступью Ли Гаара вскинул голову и выдал свой обыкновенный комментарий касательно очевидности:
- Ты нашёл меня. Любовь. Лучше всякого GPS-навигатора. – Протянул руки, сжимая-разжимая кулаки, будто дитятко к любимой игрушке. – Обнимякаться.
Вид у него был! Устоять могло только бревно бесчувственное. Ну, или пылающие мрачным энтузиазмом личности.
- Гаара! – гаркнула одна такая личность, глядя яростно в глаза больного. – Мы должны расстаться!
Итачи за спиной Ли весь перекосился, как от зубной боли. А вот самого Гаару заявление нисколечко не смутило. Он подумал, замерев с протянутыми руками и склонённой к плечу головой. Сказал спокойно:
- Несмешная шутка, - снова продолжил хватать кулаками воздух. – Обнимать меня.
Итачи перекосился ещё больше и даже начал пританцовывать на месте от волнения. Ли прямо зубами скрипнул. Он судорожно вздохнул, угрожающе нахмурился и басовито возвестил:
- Гаара! Это не шутки! Я, - он стукнул кулаком себе в грудь, а потом обвинительно почти указал на Гаару, - тебя бросаю!!! Всё! Между нами ничего нет.
Итачи сделал жалостливое лицо и прижал руку ко рту. Гаара у себя на диване тоненько и устало вздохнул, словно лист опалый прошуршал, и откинул плед в сторону. Поднялся на ноги, нетвёрдо, но уверенно. Представлял он собой картину со всех сторон разомлелую, полуголую и кимоно-распахнутую, но и это не повлияло на пылающих мрачным энтузиазмом личностей. Личности смотрели упёрто и решительно.
Гаара прошуршал к Ли, замер напротив. Протянутая рука юркнула между ними, тонкие светлые пальцы сомкнулись на зелёной ткани тренировочного костюма. Гаара схватился крепко, голову опустил и повторил тихо:
- Несмешная шутка.
Поплыла такая гадкая тишина, которая в голове присутствующих гулко бухает дурным предчувствием, частым сердцебиением; налётом нереальности заслоняет глаза. Итачи попал в некрасивую ситуацию: вроде бы и стал свидетелем лишнего, что не должен был видеть, но и уйти сейчас не выйдет – только хуже сделаешь, помешаешь. Потому продолжал молча кривиться, стараясь потише дышать. А Гаара продолжал крепко держать, а Ли продолжал пялиться мимо рыжей головы куда-то в соседнюю стену.
Наконец, последний наскрёб в себе необходимого мужества и стряхнул руку Сабакуно. Отрезал чужим голосом, неприятным от доброго старого знакомого, не могущего и улитку обидеть:
- Хватит! Меня не разжалобить!
Тут Учиха совершенно не выдержал – захихикал в свою ладонь. Ну, просто… Ли говорил такими очевидно чужими, позаимствованными словами, и этот высокопарный тон… И то, как он развернулся резко, на Итачи посмотрел мельком – точь-в-точь утопающий, мимо прошёл, плечом задев…
Гаара снова склонил голову к плечу, медленно пошёл следом за Ли в коридор. В коридоре ничего не изменилось. Приблудный парень старательно делал вид, что его тута и нетути. Ли явно вознамерился уходить. Гаара думал остановить, протянул руку, открыл рот; его опередили. Ли развернулся, уже с окончательно диким лицом, и тем же тоном гада из боевика заявил:
- И не надо за мной тащится босиком по снегу и ныть! Не поможет!
Возможно, именно такого эффекта Ли и добивался, но факт остаётся фактом – палку он перегнул.
Гаара был, несмотря на свою заносчивость, человеком неконфликтным. Он стерпеть мог многое, но когда приходило время, взрывался – о-го-го. Хоть прячься. И вот сейчас он стоял, кимоно с одного плеча съехамши, подбоченившись, босой, и чувствовалось – ну всё, привет, приехали. Особенно жутенько стало от взгляда острого и улыбочки, которая появилась внезапно на его лице. Гаара медленно так, не спеша, перекатил голову с одного плеча на другое. Сказал ровно:
- Слышь, - что и говорить, из Гаары холодный ублюдок вышел куда лучше, чем из Ли. – Что за дурь в твоей башке, я не в курсе. Чисть её активно и приходи. Тогда поговорим. Но насчёт «ныть босиком» - это ты зря.
Хук у Гаары тоже был замечательный. Острый, проникающий, со старанием. Такой, от которого в ушах звенит, а перед глазами – белая плесень блинами-бубликами. Ли, нужно полагать, оценил.
- Ёптышка, - заметили из-за чемодана, за которым притаился неудачливый гость.
Гаара с брезгливо скривлёнными губами махал в воздухе правой кистью. Костяшки на руке чуть заметно покраснели. Левым плечом он несколько раз дёрнул, поправляя кимоно. Ли к ушибленному месту руку не прикладывал – стоял безвольно, насупленный.
- Гаара, - наконец, оформил он, - я тебе ни писать, ни звонить, ни на глаза попадаться не буду. Пожалуйста, сделай мне Аналогичное Одолжение.
- И без разъяснений?
Ли не ответил, дёрнул плечом – и всё, только дверь входная негромко хлопнула.
Гаара зарычал. Не милым таким, игривым рыком, а вполне конкретным, разъярённым. Он пнул: дверь, чемодан, ойкнувшего приблудного парня, угол. Сразу вспомнились разнообразные какемоно, изображающие разъярённых боччан-самов, гневливо гоняющих слуг по всему дому.
Итачи благоразумно урулил в сторону, чтобы избежать пинка. Нужно было что-то делать. А что – непонятно. Как-то всё навалилось разом, прямо мешком по голове. И, конечно, с головы до пят насквозь мокрая Конан тучи с горизонта не прибрала.
Она задумчиво постукивала мокрой ложкой по мокрой щеке, крутила мокрыми пальцами мокрую прядь волос и морщила мокрый нос, на кончике которого висела капля. Её сопровождал вой сирены в спину. Она открыла мокрые губы и сказала:
- Задымлённость помещения превысила норму, наверное, да? У нас там противопожарная сигнализация включилась. Брызгает – ужас! Затопит, да?
Гаара заорал, согнувшись в три погибели и схватившись за голову.
- Эй, братан, спокуха, - попытался с ним заговорить подкидыш, но его снова пнули.
С кухни по дорогущему ламинату из светлого бука потекло.
У Итачи не осталось другого выхода, кроме как разозлиться и снова включить «химе». Он нашёл свой телефон, зажал кнопку быстрого вызова и, когда на том конце послышалось «алло», заявил:
- Кисаме-сан. У меня тут, слушаете? У меня тут: больной берсерк, голая мокрая женщина по щиколотку в потопе, а ещё мальчишка, вроде как ваш сын. Приезжайте-ка, разберитесь… Какой сын? Ну, мне тоже интересно. У вас есть пять минут, - Учиха сладко улыбнулся и нажал на отбой.
***
- Мать, ну ты же сама виноград вчера заказывала!
- Да, возможно. Сдуру. Но не четыре же сорта сразу. А если и так, то передумала я. Апельсинчик бы, мандаринчик какой…
- Какой тебе апельсинчик? Аллергия у сыновей!
- Так у Саске не сильная, как у Итачи, а Итачи дома нет. Вернее, есть. Только не в нашем доме, а в своём.
- Ну, мать, ты обалдела, конечно, но ладно – куплю тебе апельсины твои…
Это с утра пораньше Учиха Микото в прихожей собирала мужа в магазин. А подслушал диалог Саске, который находился в гостиной за компьютерным столом.
«Проснули» младшего сына безбожно рано: мама перепутала дни недели и решила, что у Саске намечаются курсы в АНБУ. Никаких курсов не было, потому поздний зимний рассвет он встречал невыспавшийся и расстроенный на кухне, с кофе в обнимку. Кофе чернел и дымился в памятной красной чашке, которая наводила на мысли о Наруто, которые наталкивали на воспоминания о ссоре, которые нависали необходимостью примирения, которая усугубляла состояние «мне так много всего нужно сделать, что я лучше пойду спать». Между сёдзи веранды свистел холодный даже по звуку сквозняк; к тому же, казалось, прислушайся - и можно услышать гул толкающихся в небе тяжёлых туч. Глаза слипались сами собой…
Ото сна и депрессии Саске спасло чудесное озарение – он ведь так давно уже не посещал свою онлайн-игру!
С онлайн-игрой, оно же ММО, у младшего Учихи вышла смешная история. Наруто одно время, когда едва начали встречаться, всё ныл: Саске, мол, ну чего ты, вот у меня есть хобби – ушу, а у тебя? Разные хобби, вычитал блондин в некоей книге по психологии отношений, для пары очень полезно. Необходимо даже! Это и отдых друг от друга, и впечатления, чтобы ими поделиться, и время для самого себя. Саске, ясное дело, рогами упёрся и ни в какую – не надо, говорил, мне хобби твоё заморское. Я так как-нибудь.
Наруто не сдался: диск Учихе с игрой притащил, подсунул. Косился регулярно на бумажный конверт с радужным диском, нетронутый, лежащий на столе, вздыхал. Саске в конце концов распсиховался, установил игру. Конечно, с твёрдым намерением стать от неё зависимым, чтобы Намикадзе стыдно стало. Но – облом, не тот тип психики. Учиховский рационализм помешал сутками сидеть за монитором и в сияющих латах лупить монстров.
Но то, что процесс отлупления чешуйчатых задниц и всяческое прокачивание персонажа – дело интересное, тут Саске остался при своём. Потому на сервере набрал команду таких же, как он сам, красавчиков, любящих играть, но не могущих делать этого часто в силу разных обстоятельств. Таких, его самого не считая, набралось три человека. Учиха мигом поставил себя их главарём, обозвал «Хеби» и организовал в одной социальной сети группу с аналогичным именем. В группе «хебитята» (как они сами себя величали у главного за спиной) договаривались о времени следующего квеста и переписывались о важных, насущных вопросах: сплетни сервера, войны кланов, в каком данже какая экспа и так далее. Саске в праздных разговорах не участвовал, но читал с удовольствием. Улыбался даже иногда.
В итоге – и он сам был доволен, и Наруто решил, что его взяла в кои-то веки.
Потому нынешним утром, 29-го числа, Саске с кухни вместе с кофе отправился за компьютер – в группу, назначать своим «свидание». Уже за компьютером он обнаружил, что название «Хеби» его порядком заколебало. Надоело ползать. Вот полететь бы… Он тут же переобозвал свою маленькую организацию в «Така» и даже сочинил длинный философский пост с объяснениями на тему. Потом спросил о дате – когда изволите, соколы? Сегодня вечером али когда в другой день?
В сети оказалась только таковская пристка под романтическим ником «Покусанная». Она перемену имени одобрила, но встречу предложила устроить тридцатого вечером – а до того занята, к сожалению, прям практика день и ночь. Саске вздохнул сочувственно – кому сейчас легко, правда? – и предварительно назначил встречу и сегодня, и тридцатого на восемь вечера. Его коллега тут же возжелала знать, затронет ли предновогодний квест сбор каких-нибудь раритетных очков? Очки она коллекционировала и накопила их всяких уже немерено, чем стала известна на весь сервер. Саске ответил, что подумает, и пошёл из Интернета прочь.
Его утренний гормональный фронт упёрся в Наруто, с которым всё же нужно было объясниться и помириться. Ну или хоть поссориться ещё раз. «Да хоть чего-нибудь!» - вопил гормональный фронт, и Саске принялся покорно размышлять. Ноги он подобрал к себе поближе, на компьютерный стул, потому как по полу гулял ветерочек высокого уровня холодрыгенности.
Саске решил: если хочет добиться толку от себя и своей блондинки, то первым делом нужно поговорить с Кисаме-саном, главным собакоедом касательно ревности. Чтобы осознать, кто виноват и что делать. Как бы Учиха ни любил постпримирительный секс, но снова мириться с Наруто на недолгий промежуток времени было делом загодя пропащим. Лучшей опцией являлось докопаться до сути проблемы и решить её, по возможности, навсегда. А уж поводы для ссор и последующих телесных примирений, Саске был уверен, судьба им ещё подкинет.
Придя к таким незамысловатым умозаключениям, он вздохнул, похлопал себя по щекам и поднялся собираться.
Мама, закутанная в папин свитер поверх тёплого домашнего платья, в гостиной за кофейным столиком подписывала открытки. Тяжело вздыхала: это была её самая нелюбимая часть новогодних традиций. Открыток имелась целая стопка, по числу родственников и знакомых, и подписывать их все – хоть на стену лезь.
- Бесполезное занятие, - пожаловалась она сыну, кончиком ручки указывая на стопку. – Вот отменили бы эту ерунду по всей стране! Одной проблемой меньше было бы.
- Мам, - нахмурившись, заметил Саске, - Итачи, вроде, говорил, чтобы ты список просто составила, кому подписывать и куда отправлять. Они там каллиграфа нанимают каждый год, деловым партнёрам и сотрудникам открытки подписывать. Итачи сказал, он и нам заодно сделает.
- Да ладно уж, - отмахнулась мама, принимаясь аккуратно выводить иероглифы. – И так всё за меня сделать вознамерились. Нечего отнимать у праздника его изнаночную сторону.
Тут зазвонил телефон, лежащий от Микото по правую руку на диване. Она старательно довела кандзи, отложила ручку и подняла трубку. Тогда глаза её сделались испуганными, а рот досадливо искривился. Зажав микрофон ладонью, женщина отнесла телефон от лица и всполошено подняла голову к Саске.
- Дед Мадара звонит! Поговори ты с ним!
Саске скукожился и скрестил перед собой руки, сигнализируя: «Меня нет дома, я умер, улетел, убежал!». Мама умоляюще протянула трубку в его сторону, но сын юною газелию ускакал по лестнице наверх, одеваться.
Дед Мадара снова взялся за старое: предпраздничный обзвон своей обширной семьи с вопросом: «А кто приедет к дедушке в этом году?». Произносил он свой вопрос таким голосом, словно ехать к дедушке нужно было не в захолустную деревню (от наших Учих – три часа машиной), а на экзотический курорт.
- И вообще! – возмущалась Микото десятью минутами спустя. – Он ваш дед по папиной линии, он мне никак не родственник! Вот пусть ваш папа с ним и разговаривает!
- Так папа в магазине, - слабо возразил Саске из прихожей, шнуруя ботинки.
- Да не волнует! – возмущалась мама дальше. – Сейчас все Учихи звонить начнут!
После дедушкиного обзвона начинался, опять же, по традиции, общесемейный обзвон. Тема: «Нет, правда, а кто поедет-то?». Этакая русская рулетка. Ехали, естественно, те Учихи, которые нашкрёбывали меньше остальных оправданий или давно не навещали деда на Новый год. Точнее, их всей семьёй насильно выпихивали из дому. Ведь если этого не делалось, дед Мадара смертельно – в буквальном смысле – оскорблялся, снова собирался помирать, и тогда уж, хочешь не хочешь, Учихам со всей страны приходилось его навещать.
- Мам, не волнуйся, - Саске с пыхнетием распрямился, начал заматываться в шарф. – Отвертимся.
- Ага, сейчас! Девять лет отверчивались! Это среди Учих рекорд! – возмутилась мама. – Тётя Уручи мне летом так и сказала! Всё, фугаковские, на этот год не выйдет! Ваша очередь!
Саске пожал плечами. Ему-то что. Он ехать не собирался в любом случае. Чай, было куда пятки уносить.
- Ты куда собрался?!! – разошлась Микото тем временем.
- Я к Кисаме-сану, поговорить, – быстро ответствовал сын, плавно утекая сквозь дверь.
- Недолго чтобы! Люди работают, нечего отвлекать… где ж папаша твой с апельсинами…
Ресторанов у Кисаме-сана было много, каждый блистал собственной кухней и оформлением: был и китайский ресторанчик, и итальянский, и специализирующийся на стейках, и даже один русский – все носили разные названия. А «Самехада», самая первая, взлелеянная, любимая, имелась одна. В ней, находящейся в центре города, располагался центральный офис. Добраться туда не составляло проблем, если на автобусе.
На улице было препаршиво. С точки зрения Саске, естественно. Снег не блестел по- вечернему, а лежал сероватой уже, смёрзшейся массой, кое-где перебитый бурыми валунками льда. Тучи давили, казалось, прямо в темечко; воздух промёрз, высох, почти звенел. Оттого щёки кололо. Новогоднее настроение улетело зимовать на далёкие юга.
Мнение Саске, впрочем, разделяли не все. Как известно, влюблённым всё ни по чём. Киба с Хинатой, может, на влюблённых и не тянули пока, но моду выгуливать Акамару вместе, держась за поводок, его рука поверх её, уже завели. И никакие морозы, грозы, розы и так далее не могли им помешать. Киба шарф не носил, а заботливая Хината всё волновалась – ну как так? Простудится же! Вот Саске и помахал им, бредущим через дорогу в парк: улыбающиеся, раскрасневшиеся, в одном длинном шарфе на две шеи, они свободными от поводка руками помахали в ответ. Праздничное настроение у этих двоих на морозе, не считая собаки, просто зашкаливало. Киба весь из себя гордый джентльмен, лицо Хинаты между краем пушистого синего шарфа и белой шапочки светится. Саске рад был, конечно, что Хьюга к нему не стала криво относиться из-за Наруто, ценил, любил и всё такое, но в подобные моменты она его бесила до ужасти.
Соратники Саске по уровню скептической кислости на Конохе тоже имелись. Ближе к Суне Учиха встретил Шикамару. Точнее, бледную тень некогда весьма плотного отпрыска Нара. Казалось бы, парень должен быть образцом новогоднего духа: его «самая стопроцентно непроблематичная красавица» Темари приехала на каникулы из Токио – радуйся! Да только вместо романтических свиданий девушка устраивала благоверному проверки выученного материала, срезы знаний и репетиторские занятия – оценивала шансы Шикамару поступить в свой университет и латала прорехи в непрочном заборе образования. Нара не жаловался, так как слышал где-то когда-то, что любовь, кажись, чего-то там требует. Но цветущего виду ему это не добавляло. Они с Саске обменялись кратким из-за холода, молчаливым рукопожатием.
- Боец, - подбодрил Учиха.
- Подлец, - сделал комплимент Шикамару и заскользил дальше вниз по улице.
Ждать автобуса в одиночку Саске не пришлось – на остановке стояла Сакура. В пушистой шубке, на каблуках высоты «помирать, так с музыкой – прощайте, ноги!». Пахло от подруги отчётливым фруктовым летом из флакона, да ещё и на голове отсутствовала шапка. Скорее всего, с целью демонстрации причёски. Сакура жмурилась и улыбалась довольно, чем тут же стимулировала мыслительный процесс Учихи от «чего это она?» до:
- Ай, точно, у тебя же свидание сегодня.
- После курсов!
Сакура была настолько довольна этим фактом, что даже не смогла без улыбки отвесить Саске удар сумочкой по башке за вчерашнее оскорбление Наруто.
- Утречко, тиран-сан, - поздоровалась девушка, когда друг собрал все рассыпавшиеся из глаз звёзды. – Молчи, ничего не хочу знать, настроение не порть мне.
Саске поёжился, засовывая руки поглубже в карманы. Посмотрел на Сакуру.
Чего с ней встречаться? Зачем? Что этот Сай в ней нашёл? Сакура себе и Сакура. «Свой пацан». Друг, их с Наруто личный. Красивая, наверное? Да, вроде, обыкновенная девчонка. Симпатичная, а в семнадцать по-другому и не бывает. И ни к чему Саске эта её девчачья симпатичность, ориентация не та, а ревность кольнула всё равно. Подумалось – если маляр автобусный обидит её, хорошо бы потом ему пальчики все один за другим пооткручивать.
Сакура взгляд Учихи перехватила.
- Давай ты первый, - дала она добро и приготовилась слушать.
- Еду говорить с Кисаме-саном. Как – неважно, но это мне поможет помириться с Наруто. Вечером. Ты?
- В автобусе будет Сай. Веди себя прилично. Подавай меня в лучшем свете.
- Понял.
Задавать вопросы не обязательно, если научиться их предвосхищать.

ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ

@темы: ramen<3, Новый год на улице Конохи, Фанфикшн

---

Глава 11. Четверг 29 апреля

Название: Шесть недель
Неделя: 2
День: 4
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для второй части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Пэйринг для этой главы: Гаара/Наруто (не бейте, прочтите до конца сначала)
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.

Глава 11

Четверг 29 апреля

N_Fuchsmann (08:15):
Ты чего в асе? Дома ещё, что ли?

G_Sandmann (08:15):
Да, отсыпался.

G_Sandmann (08:15):
А ты чего?

N_Fuchsmann (08:16):
То же самое. Папа пожалел и на первую пару не разбудил. Вот сижу и думаю: на вторую идти или не идти?

G_Sandmann (08:16):
У меня та же дилемма, Узумаки.

N_Fuchsmann (08:17):
И что будем делать? На четвёртую точно надо явиться, контрольная. И третью пасовать не очень-то хочется: у нас же поток, с Сакурой и Ино можно будет сесть поболтать.

G_Sandmann (08:17):
Ладно. Хотел я прогулять сегодня, но раз такое дело… Поржать над помятыми лицами подружек – святое дело. Пойду скажу Канкуро, чтобы и мне кофейку заварил.

N_Fuchsmann (08:18):
Ты бы позавтракал нормально, идиот, а не кофе с утра пораньше заливался!

G_Sandmann (08:18):
Знаешь, после вчерашнего еда меня не вдохновляет.

N_Fuchsmann (08:19):
Да меня вообще-то тоже. Ты лучше ко мне сразу приезжай – папа обещал свой знаменитый «похмельный завтрак» *LOL*

G_Sandmann (08:20):
Ну, посмотрим. Сейчас спрошу у Канкуро, когда он на работу выезжает. Может, и меня к тебе забросит сразу.

G_Sandmann (08:24):
Так, я одеваюсь. Буду у тебя минут через сорок, если ни в какую пробку не попадём.

N_Fuchsmann (08:24):
Ждём-с.

***
Канкуро открыл окно и стряхнул на дорогу пепел от сигареты. В салон мигом ворвался холодный влажный воздух – преддверие дождя. Ветер принялся играть с его отросшими каштановыми прядями.
Сидящий на соседнем сиденье брат смотрел в окно, провожая отсутствующим взглядом несущиеся мимо автомобили, аккуратные, утопающие в свежей весенней зелени проспекты и бульварчики. Канкуро в который раз поразился, насколько Коноха разнится с их родной Суной, где улицы голые и неприветливые, жители сдержанные, недоверчивые – одним словом, закрытые. Ему, воспитаннику этого скупого на эмоции мира, передались многие его качества, а вот на Гаару сильно повлияла Коноха – щедрая, открытая, богатая красками, в которой погода могла меняться с устрашающей скоростью, продавцы встречали покупателей искренними улыбками на лицах, а люди не стеснялись выражать свои чувства.
Канкуро нравился этот город. Было в нём что-то противоположное его естеству – открытость, удальство, молодость, - и вся эта противоположность почему-то невероятно сильно притягивала его. Сам Сабаку не обманывался насчёт того, что ему никогда не удастся стать коноховцем, - слишком уж силён был его инстинкт всё держать в себе и следить за каждым своим словом, однако это не умаляло его восхищения жителями этого города. Такими, как, например, опекун того парня, которого он мельком видел вчера с Гаарой.
«Если бы я только вспомнил его имя… - в пятый раз за утро впился он в архивы памяти вопросом. – Какое-то смешное, я ещё тогда решил, что оно очень запоминающееся… Как же его звали?..».
Его внутренние самокопания прервал раздавшийся в салоне внезапный хлопок. Он вернул голову в сторону брата: тот сидел, согнувшись на своём сиденье, удерживаемый натянувшимся ремнём безопасности, с закрытым ладонями лицом и содрогался всем телом от беззвучного хохота.
-Что с тобой? – стараясь звучать строго, спросил Канкуро.
Гаара улыбнулся ему облегчённо, затем покачал головой из стороны в сторону и протянул:
-Да ничего, Куро, просто… вспомнил, как я вчера… идиотом был, в общем. – Он взлохматил волосы, испортив себе причёску, и продолжил полушутливым тоном: - Если в двух словах, то мне вчера в очень мягкой форме пояснили, что я дурак.
Канкуро хмыкнул и вернул взгляд на дорогу. Улыбка внезапно сползла с лица младшего Сабаку, уголки губ пошли вниз.
-Ой, больной я, лечиться мне надо, - огорчённо прошептал сам себе юноша и, отвернувшись к окну, добавил: - Напридумывал чёрти чего… Тьфу на меня, идиота…
Канкуро остановился на светофоре. Внезапная мысль стрельнула в голову.
«Куро… Как давно он меня так не называл?».
Он попытался припомнить последний раз, когда младший брат употреблял к нему это уменьшительно-ласкательное прозвище, и в сознании всплыл один яркий эпизод из далёкого прошлого. Они тогда ещё жили в Суне, Гааре было от силы лет шесть. Канкуро как раз сидел над школьным домашним заданием, как дверь в его спальню внезапно отворилась и внутрь вбежал Гаара. Огромные зелёные глаза его были полны детского страха, длинные красные пряди торчали в разные стороны. Гаара обнял его и прижался лицом к боку, при этом не произнося ни слова и даже не плача, как поступил бы любой напуганный ребёнок. Наконец не выдержавший тишины Канкуро осторожно спросил: «Гаара, что случилось?». Мальчик резко набрал в грудь воздуха, что больше напомнило всхлип, и медленно прошептал: «Куро, мне страшно». «Почему тебе страшно? Кто тебя напугал?». Не прошло и двух месяцев после той истории с дядей, поэтому Канкуро казалось вполне естественным, что, во-первых, брату снились кошмары, а во-вторых, что прибежал он именно к нему – тому, кто его спас. Однако ответ Гаары удивил его. «Шукаку», - прошептал мальчик и тут же плотнее вжался личиком в его бок.
Гаара настоящий, сидящий рядом с ним в машине, порылся в кармане джинсов, извлёк оттуда телефон и принялся печатать сообщение, но потом, наверное, передумал, всё стёр и со вздохом сунул мобильный обратно.
«Нестабильность, - прозвучало в голове у Канкуро чужим голосом. Он раздражённо выпустил дым из лёгких и просигналил какому-то наглецу за синим Nissan. – И почему я, чёрт возьми, об этом думаю? Нормально у него всё с головой, просто пацан ещё не вырос. У него каждая мелочь раздувается до масштаба мировой катастрофы. А то, что странный иногда бывает, - так это всё последствия прошлой травмы из-за долбаного дяди».
Это напомнило Канкуро о том, что уже неделю как в его столе лежит письмо, на которое он пока так и не смог сочинить ответ. Дядя прошёл сложную терапию, вследствие которой совершенно забыл об истории с Гаарой, поэтому становилось невероятно жутко, когда в его письмах попадались фразы вроде: «А как там поживает маленький Гаара?» или: «Вот бы вы навестили меня здесь! Я по всем очень соскучился, особенно по любимому племяннику Гааре». Темари и Канкуро договорились держать эту переписку от младшего брата в секрете.
Писать дяде всегда было тяжело, однако отец обязал их двоих поддерживать с ним контакт, пускай даже только на бумаге. «Йашамару не виноват в том, что натворил», - с уверенным видом утверждал глава семейства Сабаку, и Канкуро без возражений подчинялся, за много лет так и не озвучив терзавший его вопрос: а кто же тогда виноват? Только ли страшная болезнь шизофрения? Только ли это?
Однажды Сабаку Канкуро дал себе серьёзную клятву. Он тогда был ещё совсем ребёнком – в том возрасте, когда считаешь, что родители знают всё на свете, твой дом – самое безопасное место, а ты – особенный. Канкуро вернулся из школы чуть раньше обычного: день тот выдался невероятно жарким даже для Суны, и учительница пожалела детишек, не став задерживать их до конца занятия. Его впустила в дом служанка, взяла его школьную сумку, сообщила, что обед будет готов через тридцать минут. Канкуро снял обувь в прихожей и поднялся на второй этаж, где находилась его комната. Идя по коридору, он случайно услышал знакомые голоса, доносящиеся из кабинета отца, и притормозил у приоткрытой двери – из обыкновенного детского любопытства. «Ты хранишь ту вещь, которую я дал тебе на прошлой неделе, Йашамару?» - голос отца лучился фальшивой мягкостью и заботой. «Да», - дядя отвечал тихо и даже несколько робко. «И ты помнишь, для чего я тебе её дал, не так ли?» - «Помню». – «И ты сделаешь то, о чём мы говорили, когда придёт время, так?» - «Так». – «Ведь ты тоже думаешь, что убийцы заслуживают смерти, не так ли?» - «Да». – «Хорошо. Хорошо, Йашамару. Иди». – «Спасибо».
Волею случая разговор запомнился Канкуро очень хорошо. Наверное, потому, что когда месяцами позже он задумывался над тем, откуда, чёрт подери, у безумца мог взяться пистолет, мысль сразу привела его к отцу и к той его фразе: «Убийцы заслуживают смерти». И пускай всё это нелепое совпадение, и говорили они вовсе не о Гааре – почему тогда отец, узнав, что дядя чуть не убил его младшего сына, даже не потрудился натурально удивиться?
Когда перед внутренним взором раскрылась вся гнусная картина, Канкуро, проглотив первоначальный шок, поклялся, что никогда не позволит себе стать таким же, как отец. Долгое время он содрогался от отвращения при одной только мысли, что почитаемый им как пример для подражания человек оказался гнусным подлецом, способным ради собственной надуманной мести приручить сумасшедшего. С годами обида притупилась, но о своей клятве Канкуро не забывал.
У сидящего рядом Гаары зазвонил телефон.
-Да еду уже, Узумаки, - деланно раздражённым тоном произнёс он в трубку. – Через пять минут максимум буду у тебя… - На лице его промелькнуло лёгкое беспокойство. - Зачем ему со мной говорить? Не надо… А-алло, дядя Минато?.. – Он с досадой цокнул языком. - Да, всё в порядке. Я с братом еду, ага… Да я помню, помню… Я не иронизирую… Дядя Минато, вы на работу опаздываете! Поспешите, без вас там всё развалиться может!.. Это был не сарказм… Нет, не сарказм…. Так, дайте мне Наруто, пожалуйста… Узумаки, ты? Значит, слушай, Узумаки, отправляй его поскорее на работу, а то он опять на меня наезжать станет…
Канкуро постоял некоторое время на светофоре, затем свернул налево, проехал ещё квартал, остановился возле нужного дома и объявил:
-Приехали. Вылезай.
Гаара потянулся к ручке и тут же отшатнулся – с его стороны раздался настойчивый стук в окошко. Склонившийся над машиной Минато делал ему знак опустить стекло. Гаара вздохнул и повиновался.
-Здрасьте ещё раз, дядя Минато. Никак с вами не распрощаемся.
-А ты мне не ёрничай, балбес! – «поздоровался» мужчина и, просунув голову в салон, улыбнулся водителю. – Привет, Канкуро-кун.
Канкуро отлепил одну руку от руля в приветственном жесте.
-Ты ж присматривай за Гаарой-то своим, хорошо? – продолжил Намикадзе. Канкуро кивнул.
-Дя-ядя Минато! - недовольно протянул красноволосый. - Они мне с сестрой уже утром пятиминутку успели провести на эту тему. Я ж сказал вам ещё вчера, что буду осторожен!
-Не выделывайся! – пригрозил ему пальцем Минато строго, но внезапно переменился в лице, погрустнел и шёпотом добавил: - Мне тут Обито вчера вечером звонил, у него племяшка детективом работает, делом этим занимается…
Он внезапно замолчал, лишь сочувственно и очень проникновенно глядя на Гаару. Тот, растеряв весь свой саркастичный настрой, потупил взор.
-Ладно, - после минутного молчания вздохнул Намикадзе. – Пойду я.
Он бросил последний встревоженный взгляд на Гаару, после чего кивнул обоим братьям на прощание и медленно побрёл по родной улице, ёжась и кутаясь в лёгкий плащ.

***
-О, сони объявились!
Наруто и Гаара удивлённо воззрились на парочку в последнем ряду обширной аудитории-амфитеатра.
-Вы что здесь забыли? – Наруто, поднявшись по лестнице, поставил сумку на предпоследний стол – их с Гаарой. – Вообще-то пара здесь у нас, а не у вас.
Тен-Тен хитро усмехнулась:
-У наших занятие отменили, так что нам с Хьюгой некуда было деваться, вот мы и пришли вам надоедать. Всё равно у вас тут целый поток сидит, никто на нас, чужих дядек-тётек, внимания не обратит.
-А ничего, что у нас поток маленький – 58 человек только? – спокойно возразил Гаара, занимая своё место.
-Ничего-о! – легкомысленно отмахнулась Тен-Тен. – А нам уже Шикамару рассказал, что вы первые две пары прогуляли. Что, отсыпались?
-Сам-то он где? – вопросом на вопрос ответил Наруто.
-Да ваша деканша – как её там, Тсунаде? – заловила его возле деканата, про вас опять выведывать, наверное. Вы мне скажите, чем вы ей так насолили, что она за вами цербером следит?
Друзья одновременно передёрнули плечами в стиле «Не имеем ни малейшего понятия».
Перед самым звонком наконец-то явились Сакура и Ино, обе чем-то весьма озабоченные: в руках у первой был зажат мобильный, а блондинка перегибалась через плечо подруги и, по всей видимости, читала открытое сообщение.
-Явились, - Тен-Тен сладко потянулась. – Эти дамочки до трёх ночи с нами тусили, кстати. Самые стойкие. Ли практически сразу после тебя, Гаара, ушёл, усатого в час в такси утрамбовали, чтоб папа не переживал, Шикамару как заснул на диванчике в комнате для персонала, так мы его до рассвета и не будили, Киба Хинату около двенадцати домой повёз… - Она подавила зевок и вдруг встрепенулась, что-то вспомнив: - Ой, кстати, о них. Вы не заметили, что наш ветеринар в последнее время уж слишком настойчиво стал за ней приударять? Раньше как-то стеснялся, тык-мык – а толку никакого.
Все взгляды разом сошлись на Неджи, который только безразлично повёл бровями:
-А я что? Это её жизнь, пускай сама выбирает, я ей не указ.
Словно подслушав их разговор, подошедшая Сакура вместо приветствия скользнула на лавку рядом с Наруто и накинулась на него с расспросами:
-Слушай, давай вот только честно: тебе Хината нравится?
Тот насторожился:
-Чего это ты, Харуно?
-Ответь просто, - выпалила вместо подруги Ино, дёргая за плечо Гаару, чтобы подвинулся.
Наруто переглянулся с другом и осторожно протянул:
-Нет, и никогда мне она не нравилась. Как девушка, в смысле. А что такое?
-Да спрашивает, - Сакура указала взглядом на свой мобильный. – Попросила не палевно поинтересоваться, но мы с Ино подумали, что здесь все свои, а за Хинату с Кибой давно уже все болеют, так что... Ну раз не нравится – хорошо, так и напишу ей.
-Погоди-погоди, - Наруто цапнул её за локоть, - а при чём здесь вообще я? Что-то вы меня запутали совсем.
Ино закатила глаза в классическом «О, Господи»:
-Ну ты дурак, что ли? Она же тебя любила уже фиг знает сколько времени, а вчера, наверное, наконец-то врубилась, что ты – не единственный парень в мире, на котором можно зациклиться, и решила просто окончательно удостовериться, что с тобой у неё нет никакого шанса.
Наруто опустил взгляд на свои ботинки:
-«Шанса»… Скажешь ещё, Яманака.
Гаара с покровительственной улыбкой указал взглядом Сакуре на мобильный:
-Напиши ей, Харуно, пускай ищет себе другого усатого блондина, этот уже давно зарезервирован мной.
Наруто, пропустив его реплику мимо ушей, обвёл друзей извиняющимся взглядом:
-Ну я же не виноват, что ей нравился. Что мне было, против всех своих принципов идти и встречаться с ней только потому, что она ко мне неравнодушна?
Сакура сжала ладонью его плечо и тепло произнесла:
-Никто тебя не винит.
-Вот бы у неё с Кибой всё сложилось! – вздохнул Неджи устало. – Он парень хоть и специфический, но хороший. Её любит, кроме того, без памяти, это невооружённым глазом видно.
-А твоим Бьякуганом так и подавно! – хихикнула Тен-Тен и в порыве нежности чмокнула жениха в щёку.
Гаара скорчил недовольную гримасу:
-Так, хватит уже ваших гетерастских штучек! Я вчера ваши поцелуйчики весь вечер терпел!
-Ой, посмотрите на него, терпел он! – тут же принялась задираться байкерша. – Ты своё, крашеный, тоже вчера получил, так что не надо мне тут!
-Вот, кстати, - он поднял вверх указательный палец, - давно хотел поднять эту тему. Почему это я уже три года у вас крашеный, а розовая Сакура – просто Сакура?
-Да, несправедливо вообще-то, - согласился с ним Наруто.
-Вот-вот! - закивал Гаара с энтузиазмом. – Давайте что-то с этим делать!
-А ничего уже не поделаешь, все привыкли так, - Тен-Тен примирительно потрепала его по волосам. – Ты только не дуйся, мы ж любя.
Неджи, вдруг сделавшись донельзя серьёзным, добавил:
-Это судьба, Гаара, смирись.
Тот, предпочтя не ввязываться в философскую полемику, состроил ему в ответ кислую морду и отвернулся.
-Ой, смотрите, - мигом забыв о бутафорской обиде, указал он в сторону окна, - дождь пошёл! Ещё и сильный, ливень настоящий.
-Чёрт, - протянула Сакура вяло, - а я зонтик не взяла. Вся косметика потечёт.
Словно нарочно, капли застучали в окна аудитории ещё сильнее.

***
-Ли, - позвал Кадо, с недовольством глядя на своего молодого протеже.
Тот оторвался от наблюдения за стрелками на наручных часах и поднял на него растерянный взгляд.
-Иди уже, - приказал тренер. – Твоя смена десять минут как кончилась. Сходи перекуси, проветрись – тебе же скоро в додзё на занятия.
Ли рассеянно кивнул:
-Да, через минутку, - и снова уставился на циферблат.
Кадо недобро нахмурился, сдвинул сурово брови, но помощник этого не заметил – всё пялился то на часы, то на вход в спортзал.
-До завтра, сенсей! – махнула ему рукой проходящая мимо девушка в майке и спортивных шортах.
Ли отвесил ей небрежный поклон, а когда красотка в коротких шортах скрылась за дверью комнаты для раздеваний, тренер снова позвал, теперь уже куда настойчивее:
-Ли, иди уже!
-Иду-иду, сейчас.
Кадо устало покачал головой:
-Вот же дурачьё!..
Обойдя стойку, главный тренер приблизился к помощнику, положил мускулистую руку ему на плечо, чтобы привлечь, наконец, к себе его внимание, после чего тихо, чтобы никто ненароком не услышал, разъяснил:
-Они по четвергам обычно поздно заявляются. В три, а то и позже. Это от расписания в их универе зависит. Понятно?
Рассеянность разом покинула молодого тренера. Он стянул с головы повязку, помял её в руках, опустив взгляд на свои кроссовки.
-Понятно, - выдохнул он, даже не пытаясь скрыть разочарования. – Ну так я пойду?
-Иди.
Кадо хлопнул его напоследок по спине и проводил настороженным взглядом, в котором смешались ирония и беспокойство.

***
Ясухиса Оджиро, пятый дан, был очень хорошим учителем, и Гаара считал, что ему очень повезло обучаться у этой знаменитой в мире Йошинкан Айкидо личности, однако за пределами додзё это был ни много ни мало обыкновенный хам с весьма специфическим чувством юмора и привычкой задирать любимого ученика по любому вопросу, поэтому когда после занятия Ясухиса-сенсей попросил его на минутку задержаться, Гаара, конечно же, насторожился.
-А что такое? Я вообще-то спешу.
Учитель сложил ладони в умоляющем жесте, при этом лукаво блестя глазами:
-Ну пожалуйста. Удовлетвори моё любопытство.
Гаара склонил голову в демонстративном раздумьи.
-Ну, если только любопытство… Ладно, - наконец решил он и вернулся.
Сенсей подошёл к стенке и уселся на краешек татами, его ученик поступил так же.
-Вот скажи мне, Гаара-кун, - начал он беседу с самым серьёзным видом, - как выглядит среднестатистический гей?
Юноша моргнул пару раз, пытаясь понять, послышалось ему или нет. Решив, что таки не послышалось, он расплылся в саркастичной усмешке:
-А вы что, переквалифицироваться надумали? Ах вы, старый лис! Давайте только сразу определимся: вы меня в этом плане не волнуете вот нисколечко, поверьте.
-Да ну тебя, дурак! – Ясухиса наградил его шуточным подзатыльником. – Я женат, во-первых, а во-вторых – не такой уж я и старый, на семь лет только тебя старше!
-Для меня – старик стариком, - пожал плечами Гаара, но, заметив, что его экспрессивный собеседник начинает терять терпение, поспешил добавить: - Ну всё, всё, я прекращаю шутить. А если серьёзно, то зачем вам знать?
-Просто интересно. Ну так что?
Гаара ответил не сразу: прислонившись к стенке, он некоторое время смотрел в потолок, будто там был написан ответ, наконец протянул неуверенно:
-Да трудно сказать. В большинстве своём обычные мужчины. По многим даже и не скажешь. Конечно, геи намного больше внимания уделяют внешности, в тренажёрку ходят часто, и вообще… Да разные бывают! Если вы думаете, что все наши как я выглядят, то ошибаетесь. Фрики попадаются, конечно, которые в женщин переодеваются, с телами экспериментируют, но это уже андрогины какие-то… Есть просто очень женственные. Вот у меня знакомый мальчик один есть, Хаку, так он личиком – ну баба бабой! Вправду очень красивый. А партнёр у него на вид суровый, такой весь из себя… не знаю, одним словом – мужчина.
Ясухиса-сенсей слушал внимательно, не прерывая ученика, которого, похоже, понесло в рассуждения.
-А есть красивые, но с мужским характером. Вот встретил на прошлой неделе полицейского одного. Внешность очень приятная, высокий, статный такой, но – язык не поворачивается бабой назвать. Твёрдость в нём какая-то чувствуется… - Приметив краем глаза заигравшую на губах учителя улыбку, он раздражённо бросил: - Так, вы пошлый, я с вами больше не разговариваю.
Ясухиса моментально настроился на серьёзную волну, и эта его сговорчивость не могла не насторожить Гаару.
-И вообще, сенсей, что за расспросы? Вы мне так и не объяснили, зачем вам это знать.
Ясухиса хлопнул ладонями по расставленным коленям и многозначительно повёл бровями:
-Да интересно просто стало, как вас вычислить. Скажи, вот есть какие-нибудь внешние отличительные черты, по которым точно можно узнать?
Гаару вопрос озадачил.
-Не знаю, честно, - признался он, растерявшись. – Говорю же, народ разношёрстный. Вот, к примеру, друг мой Узумаки. Вы его должны помнить, он приходил несколько раз.
-Блондин такой? – покопавшись в памяти, уточнил Ясухиса.
-Да, он.
Мужчина, казалось, удивился:
-Хм, мне показалось, вы с ним, ну…
Гаара обречённо кивнул:
-Все мне его сватают. Но я к этому и веду. Он, если помните, мальчик очень привлекательный, вот все его в геи и записывают. Тут, конечно, дружба со мной на его репутацию повлияла, но скажу вам вот что: он, по-моему, не наш материал. Говорю «по-моему» – потому что не знаю точно, он ни на кого толком ещё не западал, ни с кем не встречался. Но на первом курсе ему девчонка одна немного нравилась, а это уже о чём-то говорит. Может быть, конечно, в его тормознутости сыграло роль воспитание. У него папа очень серьёзно к вопросу отношений относится, и сыну тоже с детства ещё вселил верование в половинки, любовь-морковь с одним человеком до гроба и так далее. Я не против таких вещей, конечно, но…
Он прервался, задумавшись, и учитель не стал его торопить. В молчании они провели около минуты, затем Гаара поднялся:
-Ладно, я пойду, у меня ещё в додзё дела есть.
-Подожди-подожди, Гаара-кун, - Ясухиса придержал его за рукав тренировочной куртки. – Я ещё спросить хотел.
-Ну что ещё?
-Я быстро. Слушай, а ты, получается, нашего новенького раньше знал или как?
В разом похолодевших глазах юного айкидоки скользнуло подозрение:
-А какая связь между Ли и вашими расспросами?
Ясухиса охотно взялся объяснять:
-Да я сегодня с ним занятие проводил, он же теперь тоже у меня учится. Интересный, кстати, у него стиль, в плане техники вообще золото. – Он почесал свой острый небритый подбородок и, наблюдая за реакцией ученика, продолжил: - Я сказал ему, что тебе было бы полезно провести с ним парочку тренировочных сражений, а он ответил, что ты, наверное, не согласишься. Вот я и подумал, может, у вас история какая была в прошлом…
-Так вот к чему все эти расспросы. – Гаара несколько разочарованно вздохнул и скрестил руки на груди. Он говорил очень спокойно, но от его слов учителю вдруг стало очень неловко за своё любопытство. – Нет, сенсей, я с ним никогда не спал и даже не целовался, если вас интересуют подробности. Я могу идти?
Не дожидаясь ответа, он отвесил учителю глубокий поклон и направился к выходу.
-Конечно, Гаара-кун, - запоздало бросил ему вслед Ясухиса и прибавил почти что шёпотом: - Хотя всё равно ни хрена мне не ясно.

***
Гаара несмело просунул голову в дверной проём, увидел ставшую немного знакомой группу, узнал в ней двоих шалопаев, Рюаки и Харуку, нашёл взглядом Ли – тот объяснял что-то ученику в дальнем конце зала. Услышав звук открываемой двери, он улыбнулся и махнул ему рукой, приглашая зайти, но Гаара покачал головой и указал на выход, давая понять, что будет ждать снаружи. Ли кивнул.
На улицу выходить не имело смысла – дождь не прекращал лить ни на секунду. Подобные ливни были обычным делом для коноховцев - длились они обычно несколько дней, а то и неделю, после чего, как правило, начинало стремительно теплеть. В своё время Гааре пришлось привыкнуть к этой особенности погоды в Конохе.
Он постоял некоторое время у входа, наблюдая через застеклённую дверь за улицей. По утопающей в воде дороге буквально плыли машины, по улицам спешили люди, а те, кто забыл дома зонт, мчали, прикрываясь, кто чем горазд. На той стороне над одним из магазинчиков висел одинокий фонарь. Ветер безжалостно швырял его из стороны в сторону, и от этого свет от него бегал по тротуару то влево, то вправо, отражаясь золотистым блеском в огромных лужах.
Звонил Канкуро – условились, что вскоре брат подъедет и заберёт его. Прибежали, горбясь под зонтами, две женщины, которых Гаара сразу записал в матери кого-то из учеников Ли, потому что они с абсолютно уверенным видом устроились на лавочке напротив входа в зал для младших групп. Одна привлекала внимание замысловатой косичкой длинных пепельных волос и необычайной живостью движений – совсем как у подростка. Вторая, её подруга, вид имела аристократический: тонкая, светловолосая и светлокожая, с благородными чертами лица, она казалась безукоризненной даже несмотря на встрёпанную после прогулки под дождём причёску. Дамы бросали на него, стоящего чуть поодаль, заинтересованные взгляды. Он предпочёл не слушать, о чём они говорят, и сунул в уши наушники.
Минут через десять занятие кончилось: дверь распахнулась, оттуда дружной гурьбой высыпали мальчишки. Последним вышел Ли. Найдя Гаару взглядом, он сделал шаг к нему, но его окликнули сразу два звонких женских голоса.
Гаара нажал паузу на айподе и даже вынул наушники: стало внезапно интересно, что эти двое хотят от Ли. Впрочем, всё стало ясно, когда он увидел рядом с женщинами знакомых детишек – Рюаки и Харуку.
Блондинка нежно прижимала к себе красивого Харуку, её тонкая, усыпанная кольцами ладонь неосознанно, по-матерински гладила его по голове.
-Скажите, сенсей, - говорила она приятным мягким голосом, - вам наши ребята не надоели ещё? Каждый день сюда приходят.
-И зонтики дома забывают, между прочим, - вставила её пепельноволосая подруга и для наглядности наградила сына небольным щелбаном. – Вот говорила мама утром: «Возьми», а ты что? «Харука не берёт, и я не буду!». Не стыдно? Мамы должны были из дома бежать в такую непогоду, нести их вам!
Ли проигнорировал историю с зонтиками и обратился к матери Харуки:
-Акари-сан, мне они вовсе не надоели. Пускай приходят, когда им хочется, если есть на то время и желание, я здесь каждый день, кроме воскресенья. Ну а если по секрету, - он лукаво усмехнулся и подмигнул женщинам, - сдаётся мне, что я начинаю походить на своего учителя и заводить себе любимых учеников, потому что без ваших сыновей уже себе занятия не представляю.
Рюаки гордо выпятил грудь и заулыбался, его друг смущённо потупился.
-Ладно, идите переодевайтесь, не заставляйте своих матерей вас долго ждать, - напутствовал их напоследок Ли, и когда мальчики наперегонки умчались по коридору в раздевалку, повернулся к женщинам и поклонился обоим: - Простите, Акари-сан, Катсо-сан, меня ждёт друг.
Он перевёл взгляд на Гаару и под вежливый лепет: «Да-да, конечно, не смеем вас задерживать» приблизился к нему:
-Пойдём лучше в зал, здесь ещё долго бардак твориться будет.
Гаара кивнул и последовал за ним, провожаемый двумя заинтригованными женскими взглядами. Он снял туфли в специально отведённом дли обуви месте, прошёл по татами к краю зала и остановился у камизы, где они в последнее время завели привычку разговаривать, сидя под портретом Морихея Уэшибы.
-Я быстро, - не став садиться, сообщил он.
На лице Ли промелькнуло лёгкое беспокойство:
-У тебя зонтик есть? На улице ливень такой!
Он отмахнулся:
-За мной брат заедет. Послушай, я просто хотел тебе сказать… по поводу вчерашнего…
Смотреть Ли в глаза он почему-то не мог.
-Знаешь, сегодня утром я, пока ехал на учёбу, пытался в подробностях вспомнить вчерашний вечер, и внезапно, когда картина сложилась воедино, мне стало та-ак стыдно! – Он против воли засмеялся. Правда была в том, что лёгкое чувство стыда и неудобства не шло ни в какое сравнение с облегчением, которое принесла их вчерашняя беседа. Он продолжил: – Я представил себя на твоём месте. Представил, как поступил бы я, примись какой-то неуравновешенный парень мне чесать всю ту пургу, которую вчера выслушивал от меня ты…
-Гаара, - мягко прервал его Ли, но тот понял, что не сможет остановиться, пока не выговорится.
-И тогда я понял, что вёл себя совершенно по-идиотски. И ещё насколько деликатно ты разрешил всю ситуацию. За это тебе большое спасибо.
-Гаара.
Он медленно, несмело поднял взгляд. На лице Ли застыло выражение, с которым он, верно, отчитывал своих учеников, когда те вели себя неподобающе, и внезапно Гаара поймал себя на абсурдной мысли, что под этим строгим взглядом ему невольно хочется, подобно тому провинившемуся ученику, склониться в поклоне и пробормотать слова извинения.
-Послушай, - произнёс Ли сухо, - хватит молоть чепуху, ты всё сделал сам. Вчера я уже говорил тебе, но если ты плохо слушал, то я скажу ещё раз: ты очень сильный. Ещё вчера тебя мучил сидящий внутри демон, а сегодня по твоим глазам я вижу, что его и след простыл. У меня нет слов, чтобы выразить, насколько сильно это поражает меня.
Гаара опустил взгляд и, чувствуя, как сердце забилось в груди быстрее, смущённо пробубнил:
-Благодаря тебе.
-Нет, благодаря тебе, Гаара, - возразил Ли всё в том же тоне недовольного учителя. – Ты, я смотрю, и сам не осознаёшь, насколько сильна твоя воля. Мне ещё не приходилось встречать таких людей, как ты.
-Я… - Гаара окончательно смутился. - …Я пришёл сюда тебя благодарить, а не комплименты получать.
-Не на того нарвался, - усмехнулся его собеседник, отбросив менторский тон, и внезапно, словно поддавшись моменту, протянул руку и провёл по его волосам.
Гаара поднял на него удивлённый взгляд – и это было ошибкой. Странное тёплое чувство, совсем как вчера, у сакуры, разлилось по груди, захотелось сделать шаг вперёд, сокращая разделяющее их расстояние, и ощутить, как тепло этого человека согревает его изнутри, и никогда больше его не отпускать… В висках бешено стучал пульс. Он всё продолжал неотрывно смотреть в карие глаза и даже, кажется, приоткрыл рот, а Ли почему-то всё не убирал руку – Гаара чувствовал её приятную тяжесть на своём затылке – и пристально глядел в ответ.
Когда раздался звонок мобильного, Гаара обрадовался, что странный момент был прерван: ему казалось, позвони Канкуро на секунду позже, и он бы непременно сделал тот самый разделяющий их шаг, а при одной только мысли о том, что могло бы быть после этого, в груди сжимался плотный ком неясного страха.

***
-Вот, тётя Тсунаде, попейте-ка лучше чайку для разнообразия, - Намикадзе Минато пододвинул к ней узкую глиняную чашку, от которой поднимался мягкий пар. – Этот нервы успокаивает. Проверено.
-Да что нервы, Минато? – устало вздохнула женщина. – Нет у меня уже нервов, все этот гад вымотал…
Дождь за окном не прекращал лить ни на минуту. Наруто делал задания в своей комнате (по крайней мере, отец на это надеялся), а двое старых знакомых сидели за столом на кухне и вели привычную для обоих беседу. Тсунаде поёжилась:
-Похолодало с этим дождём.
-Вы пейте, пейте чаёк, тётя Тсунаде, - улыбнулся Минато. – Согреетесь.
Гостья поднесла к губам чашку, сделала пару мелких глотков.
-Вкусный у тебя всегда чай, - похвалила она и внезапно тоскливо протянула: - Я ведь не от хорошей жизни пью постоянно, понимаешь?..
Минато с серьёзным видом кивнул: в силу обстоятельств ему были известны подробности печальной истории двоих влюблённых идиотов, без преувеличения десятилетиями танцующих друг вокруг друга, но так и не сумевших обрести счастье вместе.
Он прошёл изучающим взглядом по сидящей напротив женщине: Тсунаде была не только чрезвычайно хороша собой, но ещё и обладала острым умом, что было, по его мнению, идеальным сочетанием для настоящей женщины. Его Кушина тоже была из этой породы – не зря ведь они с Тсунаде дружили. Он сердобольно вздохнул: «И что этому Джирайе ещё нужно?».
Женщина тем временем, грея ладони идущим от чашки теплом, сокрушённо покачала головой:
-Я-то, дура старая, думала, что на этот-то раз всё изменится. Шутка ли – шестой десяток считаем. Но не-ет. Нет. Ему всё мало. До него всё никак не дойдёт. – Она взяла с блюдца дольку лимона, бросила её в рот, поморщилась, но проглотила. – Это ещё со школы тянется, можешь себе представить? Со сраной школы.
Минато закивал. Ему была известна краткая ретроспектива их отношений в исполнении Джирайи, однако Тсунаде ещё ни разу не заводила с ним разговоров на эту тему.
-В младшей школе мы постоянно дрались и ругались, и тогда ещё с нами не было Орочимару, чтобы мирить. Когда у него, видите ли, попёрли гормоны из одного места, он принялся гоняться за старшеклассницами. Я ждала. Я вообще была очень терпеливой девочкой, Минато, веришь? У меня было столько кавалеров! Мама чуть ли веником с веранды не гоняла. Но я ни с одним не встречалась. Его, дурака, ждала. Пока перебесится.
Из груди её вырвался внезапный всхлип. Тсунаде сложила ладони домиком и нажала с обеих сторон на переносицу, не позволяя слезам появиться. Справившись с эмоциями, она шмыгнула носом, сделала ещё глоток из своей чашки и продолжила:
-Потом я всё-таки не выдержала и начала встречаться с одним, особенно настойчивым. Красивый был парень, спортсмен… Так этот Джирайя весь прямо взвился, побросал всех своих баб и стал ко мне под балкон каждый вечер шастать: то с цветами, то с гитарой. Мама через неделю не выдержала – впустила его. Ну и я тоже, конечно, не выдержала. Думала: «Ну наконец-то! Дождалась!». Ага. Не тут-то было. Не тут-то было…
Грустная улыбка расползлась на её красивых губах, образовав по краям тонкие морщинки.
-Его хватило всего на месяц от силы, потом снова началось. То с рыженькой вижу его, то с чёрненькой, и все как на подбор блядовитые. Где он их только брал таких? Ох… И, главное, без разбора брал, даже имени иногда не спрашивал! На вечеринке одной, когда студентами уже были, так напился однажды, что даже Орочимару за бабу принял…
Нарисованная фантазией картина была донельзя забавной, но Минато отчего-то даже не подумал о том, чтобы засмеяться. Тсунаде поднесла ладонь ко рту и подавила отдающий грустью смешок:
-Он же, Мару-чан-то наш, всегда волосы отращивал и распущенными носил, а в молодости ещё вызывающе одевался, так его сзади в самом деле можно было за девушку принять – он тоненький всегда такой был, изящный. Ну так этот бабник… Не знаю, сколько он выпил, чтобы друга своего не узнать… Ой, убьёт он меня, если узнает, что я тебе рассказала…
Лёгкие смешки, граничащие с истеричными, то и дело срывались с её уст. Минато выдавил улыбку.
-В общем, не знаю я, до чего у них там дошло, они мне так и не признались, да только точно помню, что Орочимару его потом ещё долго терроризировал подначками всякими. Хорошее было время… - Она склонила голову набок, и волна блестящих светлых волос сместилась, открывая красивую белую шею. – Помню, был период, когда мы жили почти как настоящие муж и жена. Орочимару тогда как раз в Америку поехал со своими исследованиями в криминалистике – вот тоска по нему, наверное, и свела нас. А Джирайе ещё повезло, он работу в хорошем журнале получил – писал статьи, работал на износ, но радовался как!.. «Тсунаде-химе, - говорил он мне часто в то время, - я тот мужчина, который сделает тебя счастливой. Веришь мне?». И я, глупая баба, верила, конечно же. А потом он из газеты той со скандалом вылетел, с тех пор не работал больше нигде – на романах своих жил, до сих пор живёт.
Она надолго замолчала. Достала из портсигара дорогую сигарету, закурила. Минато терпеливо ждал, лишь слегка кривясь от дыма. Когда от длинной женской сигареты остался лишь окурок, она попросила ещё чаю.
-Орочимару сказал мне по секрету, что этот придурок именно поэтому боится что-то серьёзное создавать со мной. Мол, работать нормально он не умеет, а чем же будет меня обеспечивать? Он уверен, что не сможет писать свои пошлые романчики, если останется с одной женщиной. Вдохновение своё драгоценное, видите ли, страшится растерять. Козёл. А нормальные книги он писать не пробовал? Да и вообще, он хоть раз за эти годы подумал обо мне, о том, что я не могу ждать его вечно? – Она достала новую сигарету, закурила и внезапно переменившимся тоном заявила почти сурово: – Мужчина один предложение мне сделал.
Минато поперхнулся чаем:
-Ч-что?
Тсунаде твёрдо кивнула:
-Долго за мной он бродил, задаривал подарками, в кавалеры набивался. Я вчера сдуру взяла да и пригласила его к себе. А он приезжает с огромным букетом, колье мне подарил, ну и говорит, мол, выходи за меня. Я ничего ещё ему не сказала, но он терпеливый, сказал, ждать будет, сколько надо. Вот так-то, Минато. – Она перегнулась к нему через стол и, глядя пристально, хищно, зашептала: - А теперь поставь себя на моё место. На одной чаше весов бесперспективный бабник, который боится серьёзных отношений, на другой – надёжный мужчина, который меня уважает и любит.
-Но которого не любите вы, - осторожно заметил Минато, сглотнув.
Лицо Тсунаде помрачнело – она, забывшись, перешла на крик:
-А я не в том положении, чтобы перебирать! И в возрасте не том!
Минато смотрел спокойно, ожидая, пока гнев выйдет из неё. Тсунаде не отрывала от него цепкого взгляда и опомнилась только, когда пепел от забытой сигареты упал на стол. Отстранившись, она взглянула сначала на зажатый в пальцах окурок, затем на горку серого пепла на столе – и внезапно, растеряв вдруг всю свою воинственность, расплакалась.
-Чёрт, Минато, прости, прости… - повторяла она сквозь всхлипы, а слёзы всё текли и текли.

***
Пока мама готовила для него ужин, Саске, не тратя времени на раздевание, быстренько включил компьютер и открыл свой блог. Подстёгивало его интерес сообщение от Джуго, единственного из "электронных" друзей, кто знал номер его мобильного. «Зайди к себе, - писал ему Джуго, - там кое-что новенькое появилось». Что именно имелось под этим в виду, Саске понял, прочтя последние комментарии.

Suigetsu:
Кстати, Карин, наконец-то нашёл тебя на facebook. Видел твои фотографии.

Karin:
Ну и что же, придурок? Мне ожидать шквала сарказмов?

Suigetsu:
Да нет.

Саске поймал себя на том, что улыбается. Они с Джуго уже давно подозревали, что за лютой враждой Карин и Суйгетсу кроется нечто неладное, и даже делали ставки, до кого из них первого дойдёт. Саске ставил на Суйгетсу. Выходит, он оказался прав.
-Саске-е! – мамин крик, доносящийся из кухни, прервал его приятные размышления. – Кушать иди!
-Сейчас! – Он спешно переоделся в домашнюю одежду, выключил экран монитора и вышел из комнаты. Пока он ел, мать мерила беспокойными шагами кухню, сминая в руках полотенце, но надолго её выдержки не хватило – отодвинув табуретку, она присела напротив сына:
-Саске, я поговорить с тобой хотела.
Он кивнул, не отвлекаясь от еды.
Микото вздохнула в своей обычной манере, помолчала немного, тарабаня пальцами по столу, затем всё же решилась:
-Саске, я не хочу, чтобы ты продолжал работать. – Он поднял на неё острый взгляд. – Я знаю, что ты скажешь, подожди! Просто подумай: у тебя экзамены впереди, год надо успешно закончить. А у тебя эта работа столько времени отнимает!
Саске не спеша дожевал, проглотил то, что у него было во рту, и спокойно произнёс:
-Ма, у меня практика две недели была. Завтра последний день.
Женщине потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что её сын не возражает. Затем её аккуратные ладошки домохозяйки радостно взметнулись:
-Ой, хорошо! А я уж было распереживалась за тебя!
Саске не сводил с неё серьёзного взгляда:
-Но мы с Анко, начальницей моей, договорились, что после сдачи экзаменов я снова пойду к ней в отдел, только уже не как практикант, а как полноценный сотрудник.
Радость Микото чуть-чуть увяла.
-Ну, это ведь после экзаменов, - легкомысленно отмахнулась она после секундных размышлений. – Я просто боялась, что ты учёбу забросишь! Но раз так, то хорошо.
Саске молча кивнул и вновь уткнулся носом в тарелку. Однако мать всё не вставала с места, а это означало, что поговорить она хотела с ним не только по одному вопросу.
-Саске, - вновь позвала мама, на этот раз – жалобно. – А ты ведь знаешь, что с Итачи происходит, правда?
«Ну, начинается», - протянул он про себя и с лёгким раздражением отставил от себя тарелку – весь аппетит внезапно куда-то пропал.
-Потому что если ты знаешь, твой сыновний долг – сказать мне, - поспешила добавить мама. – Я ведь переживаю!
Саске демонстративно тяжело вздохнул:
-Ма, я тоже переживаю. Но я не в курсе.
«По крайней мере, я очень хотел бы быть не в курсе», - поправил он себя.
Маму его слова не убедили, она продолжала допытываться:
-Может быть, ты его с какой-нибудь девушкой видел? – Саске покачал головой. – Ой, я боюсь, может, она какая нехорошая, вот он и боится её приводить. Ты точно никого с ним не видел?
«Да видел, видел, вот только тебе об этой его «девушке», ма, точно знать не захочется».
Саске честно-пречестно покачал головой из стороны в сторону.
Женщина вновь вздохнула:
-Я уже и не знаю, что думать. Он в последнее время и так редко дома бывать начал, а с этим их новым делом, которое вчера по всем новостям крутили, так вообще пропадёт!
Саске открыл было рот, чтобы возразить, и уже даже имел наготове нужные слова: «Итачи взрослый человек, мама, что ты о нём, как о мальчишке сопливом, печёшься?» - но сдержался.
-Ма, пойду я, - произнёс он, вставая. - Устал.
-Да-да, зайчик, иди, конечно, - она махнула ему рукой, и когда он замер на пороге своей комнаты и обернулся, она всё продолжала сидеть на том же месте, и на лице её было столько неподдельной тревоги, что невольно стало очень обидно за неё.
Злиться на Итачи после того, как он узнал его тайну, не получалось, но продолжать заставлять мать переживать он тоже не мог позволить, поэтому в голове сейчас творилась такая каша...
Ему посчастливилось застать брата в ICQ.

U-s@suke (20:21):
Ты где?

Uchiha_It@chi (20:21):
На работе ещё. Дома буду нескоро.

U-s@suke (20:22):
Мама только что расспрашивала, не появилось ли у тебя какой-нибудь подозрительной девушки, которую ты стесняешься им показывать.

Uchiha_It@chi (20:22):
И что же, ты рассказал ей про мою «девушку»?

U-s@suke (20:23):
Идиот. Просто она волнуется, вот я и говорю. Может, скажешь ей?

Uchiha_It@chi (20:24):
Не знаю, Саске… Ой, кстати, я ведь сегодня, следуя твоему совету, поговорил с ним.

U-s@suke (20:24):
И?

Uchiha_It@chi (20:25):
Понимаешь, день выдался нервный, оба мы на взводе были… Да ещё и выяснилось, что, оказывается, слухи о нас по отделу интересные бродят – я краем уха услышал.

U-s@suke (20:25):
НУ И?

Uchiha_It@chi (20:26):
Что «ну и»? Поорали немного друг на друга. Выпустили пар, потом нормально поговорили. Он, кажется, понял, что именно меня раздражает. Условились идти друг другу на уступки: он не давит на меня со своими стереотипами, а я, в свою очередь, соглашаюсь на то, чтобы мы рассказали отцу.

U-s@suke (20:26):
ЧТО-О-О-О?

U-s@suke (20:26):
Ты идиот, что ли?!!!

U-s@suke (20:26):
А этот твой чем думал? Папа ж вас обоих на колбасу перекрутит!!!

Uchiha_It@chi (20:27):
Я знаю, Саске!

Uchiha_It@chi (20:28):
Мне вообще знаешь как страшно? Но подумай сам. Во-первых, рано или поздно, но слухи эти дойдут и до папы, ты же знаешь: полиция Конохи – это маленькая деревня, уж лучше от нас пускай узнает. А во-вторых, я понимаю, почему он хочет, чтобы мы раскрылись. Одно дело, когда обманываешь отца, а совсем другое – когда лучшего друга. Он же постоянно его терроризирует, мол, что с Итачи, что с Итачи? Меня бы тоже совесть заела.

Uchiha_It@chi (20:28):
Да и потом, я всё-таки решил попробовать создавать с ним нормальные отношения – ну, как он хочет, чтобы жить вместе и всё такое. Вдруг получится? А без признания семьи у нас ничего не выйдет.

U-s@suke (20:29):
Так, я понял. Можно начинать прямо сегодня рыть себе бомбоубежище, потому что вскоре в нашем доме начнётся ядерная война…

Uchiha_It@chi (20:30):
Не то слово. И всё ещё, чёрт побери, так не вовремя! У нас здесь такой бардак в отделе – ты бы знал!

U-s@suke (20:30):
Так что, кстати, с расследованием? Нашли что-нибудь?

Uchiha_It@chi (20:31):
Пока нет, к сожалению. Двое наших сегодня в тот квартал ездили расспрашивать народ, но толком ничего не выяснили. Никто ничего не знает. Ещё и этот дождь не кстати зарядил. Все такие нервные ходят, курят, кофе литрами хлещут… Ни к кому не подойдёшь – наорут сразу, ещё и обматерят.

U-s@suke (20:31):
А ты чем занимаешься?

Uchiha_It@chi (20:31):
Ищу в Интернете литературу по исследованиям психики серийных убийц. Недавно только начал. Пока успехи не особо, но время ещё есть: отчёт сдавать надо в понедельник.

Uchiha_It@chi (20:32):
Ладно, пошёл я дальше работать.

U-s@suke (20:32):
Да, давай.

***
Ли остановился посреди тёмной парковой аллеи, где из-за дождя стоял опьяняющий запах свежести, и потянулся за пиликающим телефоном.
-Слушай, это дурдом какой-то, - запричитал в ухо голос Тен-Тен, пробивающийся сквозь грохочущую на заднем плане музыку. – Представляешь, только сейчас смогла найти минутку, чтобы поговорить с тобой в одиночестве.
Дождевые капли бились о поверхность его зонта с громким стуком. Ли зажал телефон плечом и продолжил путь, шлёпая промокшими кроссовками по лужам.
-А что у тебя происходит?
-Да родители закомандовали, чтобы мы к ним приехали – праздновать. Папа купил дохренищи пива и теперь потихоньку спаивает моего Хьюгу, я уже не знаю, как его спасать. Мама тоже наседает со своими вечными расспросами, мол, где мы будем жить, сколько планируем детей и так далее – короче, ужас.
-И что же, - усмехнулся Ли, - ты бросила бедного Неджи им на растерзание, чтобы позвонить мне?
-Ну да! – Она хихикнула совсем по-детски. – Целый день уже хочу спросить, куда это вы вчера с нашим крашеным уматывали на целый час и за что он тебя благодарил в конце.
Подул холодный пронизывающий ветер, и Ли поплотнее укутался в куртку.
-Да ничего особенного, Тен-Тен, просто…
Он прервался, когда на том конце провода раздался раздражённый крик, явно адресованный не ему:
-Слушайте, ну оставьте его в покое, куда вы его танцевать тянете? Мама! Папа, положи пиво, быстро! – Она грязно выругалась и, понизив голос, затараторила: - Слушай, тут надо Хьюгу спасать, а то они его замучают окончательно и он передумает на мне жениться. Я потом позвоню, хорошо? Если не сегодня, так завтра точно. Чтоб всё мне рассказал!
Звонок прервался. Ли пожал плечами и сунул телефон обратно в карман.

***
Хищная улыбка на лице Гаары стала шире.
Он грубо толкнул своего любовника на кровать и неспешно уселся сверху. Его ладони упёрлись по обе стороны от плеч второго парня, отрезая последние пути к отступлению.
Наруто улыбнулся, обвил руками его шею и притянул к себе для поцелуя.
Когда их губы наконец разомкнулись, оба уже тяжело дышали. Наруто склонил голову набок, приглашающе, и когда Гаара принялся покрывать его шею грубыми укусами-поцелуями, щёки его слегка порозовели, а голубые глаза, полуприкрытые веками, возбуждённо заблестели. Требовательные пальцы красноволосого быстро справились с ширинкой джинсов и привычным движением скользнули внутрь. Дыхание Наруто участилось, он приподнялся на кровати и вонзил зубы в плечо любовника, дрожа от наслаждения. Свободной рукой Гаара схватил его за волосы и, заставив повернуться к нему лицом, впился в губы жадным поцелуем. Когда сдерживаться уже было невозможно, с губ Наруто сорвался протяжный стон, он выгнул дугой спину, по телу его прошла сладкая дрожь… и тут Саске понял, что больше не в силах смотреть.
Он изо всех сил зажмурился, но это нисколько не помогло. Пара любовников, устроившая разврат на его – его! – кровати, никуда не пропала. Он поднял руки, желая закрыться, отгородиться от ужасной картины. Это вызвало лишь наглый хохот красноволосого и ироничную улыбку Наруто.
«Да чёрт бы вас побрал! – взбесившись не на шутку, рявкнул Саске, глядя при этом только на Гаару. – Уберитесь с моей кровати!».
-Саске…
«Убирайтесь, валите!».
Гаара вынул руку из штанов блондина и, глядя прямо на Саске, неспешно облизал палец за пальцем.
«Моё», - закончив, прошептал он и расплылся в гадкой усмешке.
-Саске…
Наруто приподнялся на локтях и, расслабленно улыбаясь, потёрся носом о его щёку. Гаара крепко поцеловал его, вновь валя на кровать. Раздался приглушённый смех.
-Саске.
Он открыл глаза так внезапно, что даже неяркий свет настольной лампы показался болезненно резким. Итачи сидел на кресле вполоборота и устало смотрел на него. Пальцы его застыли на клавиатуре, на экране можно было разглядеть открытое окно Интернет-браузера.
-Ты рычал во сне, - спокойно проинформировал его старший брат и вновь повернулся к компьютеру.
-Чего?.. – хриплым после сна голосом переспросил Саске.
Он всё никак не мог понять: как же вышло, что именно он лежит на своей кровати, прикрытый одеялом, а не та нахальная парочка? Взгляд его бессмысленно упёрся в спину Итачи.
После полуминутного лежания пластом и тупого глядения в потолок до Саске дошло: «Сон». Он вдруг почувствовал себя очень глупо – очень, очень, очень глупо…
Часы на мобильном показывали два тридцать шесть. Он потёр болящие глаза кулаками и, внезапно вспомнив, что часто бормочет во сне, осторожно поинтересовался:
-А… А я говорил что-то?
Плечи Итачи безразлично дёрнулись:
-Нет. Рычал только.
«Хоть одна хорошая новость. – Он перевернулся на бок, чтобы не мешал свет от лампы и от монитора. – Какого хрена мне приснился этот сон?.. Да ещё и такое… Они были на моей кровати. Прямо здесь, на моей кровати. Что со мной происходит, господи!..».
-Я не слишком мешаю? – внезапно подал голос Итачи.
-Нет. Ты ещё работаешь?
-Да. – Итачи тяжело вздохнул, на секунду отнял руки от клавиатуры, потянулся. – Я ещё немного, полчасика максимум.
Саске попытался расслабиться и вновь уснуть, но желанный покой всё не приходил - мысли всё время возвращались к недавно пережитому кошмару. Этот чёртов тощий крашеный ублюдок с его нахальной хозяйской ухмылкой… И Наруто тоже хорош. Извивался под ним, как последняя шлюшка.
Да тьфу, это всего лишь сон!
Нужно прекратить об этом думать… Нужно спать, завтра рабочий день…

@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн

---

Мябские истории, выпуск №3: "Brutal Zombie"

Ты мой лучший друг, чувак!

@темы: Всячинка, ramen<3, М.Я.Б.ские истории, Арт

---

Новый год на улице Конохи. Глава 1

Название: Новый год на улице Конохи
Автор: ramen<3 a.k.a. Юйка
Бета: viaorel
Фендом: Наруто
Дисклеймер: Кишимото Масаши
Пейринги: Наруто/Саске/Наруто, Кисаме/Итачи, Гаара/Ли + второстепенные
Рейтинг: R
Жанр: AU, romance, humor
Размер и состояние: миди, 5 глав, закончен
Размещение: только после согласия автора (с предоставлением ссылки) и только с этой шапкой
Предупреждения: AU, OOC (ооцэшище даже), fluff. Нецензурная лексика. Бессюжетие. Немножко всегейство и саскелохство. И, ребята. АНГСТ!
Посвящение: те же плюс мои настойчивые, страдающие читатели, мучающие сообщениями в личку.
От автора: Напоминаю женскому контингенту, что жанры "яой" и "сёнэн-ай" (в мультипликации то, манге или, вот, литературе) на этот самый женский контингент расcчитаны и отношение к реальной гей-культуре имеют весьма и весьма зыбкое. Поэтому, повторюсь, реалистичности не ждите.
Сразу приношу благодарности своему М.Я.Б.у viaorel, который выпытал сюжет обманными манёврами и пинал нежными словами; tevaorel, которая таки прочла (уй, и которой я забыла перезвонить!); Brutal Zombie за её "ну чё там?" и "а, да? Ну ничё"; Маргарите-сан, которая согласилась снова быть тестовым читателем, и папе. Папе, который, несмотря на "ЭТО Ж ПРО ПЕДИКОВ!", прочёл первую главу. Он лучший! *_*
Да простит мне великий бог фанфикшена, что я продолжаю испытывать его терпение!

Глава 1

Глава 1

Джип затормозил у заснеженной обочины. Не гася двигатель, Кисаме повернулся влево, к сидящему на переднем пассажирском сидении Итачи, и произнёс:
- Так, хватит. Давай потренируемся.
Итачи, до того мирно гревший руки в потоке тёплого воздуха из печки, жалобно втянул голову в плечи. Подбородок его и губы оказались закрытыми мягким вязаным шарфом. Он поглядел на Кисаме самыми жалобными в своём арсенале глазами, но это, кажется, не особо помогло.
- Итачи? - Начал мужчина голосом джентельмена, встретившего коллегу по литературному клубу на дождливых улицах Лондона.
Итачи тяжело сглотнул, крепко зажмурился, вдохнул поглубже и ответил:
- Да, Кисаме... - задержал дыхание. На три секунды в салоне повисло напряжённое молчание, но Учиха не выдержал и добавил: - ...-сан.
Кисаме издал усталое "пф!" и покачал головой. Итачи виновато изогнул бровь и пожал плечами.
- Так. Ещё раз, - не сдался мужчина. - Как меня зовут?
- Хошигаке Кисаме, - тут же с готовностью отрапортовали ему в ответ.
- Хорошо. А теперь то же самое, но без фамилии. Как меня зовут?
- Кисаме... - на сей раз Учиха продержался аж четыре секунды, но затем захныкал и снова добавил: - ...-сан.
- Ну Итачи! - вспылил Кисаме.
- Ну что "Итачи", что "Итачи"?!! - не остался в долгу тот. - Не могу я вас называть без постфикса, не могу! Вы же такой... ну, такой... "-сан", в общем!
- Четыре месяца уж как вместе живём, а я тебе всё "-сан"! Прям стариком себя чувствую!
- Ну тайчо!
Мужчины уставились друг на друга с полушуточным возмущением. Итачи теребил край своего шарфа, Кисаме постукивал по рулю указательным пальцем.
Уживались они неплохо. И в общем, и в бытовом вопросах. В доме родителей Итачи слыл неряхой и разгильдяем, но, как только получил в личное владение ни много ни мало девяносто квадратных метров жилплощади, то словно стал другим человеком. Почувствовал ответственность за собственную территорию и начал считать её состояние едва не доказательством своей самостоятельности. Проклюнулись в нём педантичные учиховские черты, так ярко выраженные в характере Саске. Кисаме же с самого детства был приучен к строгому казарменному порядку, поэтому в хозяйственном аспекте в их доме царила поблёскивающая чистотой идиллия. С гастрономической стороной сожительства тоже всё шло неплохо - дома Кисаме и Итачи практически не питались. А по-другому и не получится, если львиную долю твоего времени занимает работа, а работа твоя - это сеть ресторанов.
Проблема оставалась одна, незначительная, но для Кисаме очень животрепещущая: у Итачи язык категорически не поворачивался называть своего, как изволял выражаться Учиха Фугаку, "муженька" просто по имени. Чаще всего в обращениях фигурировали "Кисаме-сан" и "тайчо", и иногда, в ироничном контексте, "Хошигаке-сама". Всё. Большего - вернее, меньшего - от Итачи добиться было просто невозможно. Про обращение на "ты" Кисаме даже не заикался.
- Ладно, Итачи-сан. Как скажете, - фыркнул последний, следуя методу "клин клином".
- Эй! - возмутился Учиха. - Вы чего?
Кисаме добродушно хохотнул и нажал на газ.
За окном понёсся город, припорошенный этаким пушистым снежком открыточного типа. Сверкали на площадях конусы наряженных ёлок, мигали гирлянды. Сияли зазывающие скидками вывески магазинов, сливаясь в один сплошной тотальный сейл. Толпа народа в предновогодней лихорадке перемещалась между ними, совершая традиционное ежегодное паломничество в поисках подарков. Счастливые школьники уже разменяли вторую неделю зимних каникул, рабочей же части населения предстояло ещё пару дней добросовестно пахать во благо общества.
Кисаме и Итачи как относящиеся ко второй категории последнюю неделю просто с ног сбивались. Всё время слилось в сплошное составление специальных праздничных меню и развлекательных программ, одобрение новогоднего декора, утряску рабочих графиков и прочая и прочая. Конан, к примеру, вымоталась так, что заявила - Новый год она проведёт в гордом одиночестве, постели и глубоком, здоровом сне. В обнимку с тройной добавкой к зарплате. Кисаме и Итачи были бы рады последовать её примеру (с парой-тройкой нюансов перед глубоким сном, конечно), но семейство Учих зарезервировало их на Новый год ещё в начале осени. Микото так волновалась, что едва не заставила парочку кровью подписывать контракт. Да и Кисаме, у которого традиционного празднования в семейном кругу не было никогда, очень этого ждал. Не говорил вслух, конечно, но Итачи и так всё уразумел. Подарки Кисаме, например, потащил Учиху покупать ещё в начале декабря. Теперь Итачи был этому рад - если бы тогда не озаботились, сейчас бы точно не успели.
На данный момент они направлялись на родную для одной половины пары и почти родную для другой улицу Конохи. Почему? Всё просто. Учиха Микото не знала: что готовить, как готовить и в каких количествах. Обсуждению по телефону эти насущные вопросы не подлежали, потому для составления новогоднего меню она вызвала сына с "муженьком" лично. Итачи опасался, что их заставят помогать с традиционной предновогодней генеральной уборкой, но мама слёзно пообещала, что передовых трудящихся от этой обязанности освободят. "Можешь быть спокоен, у меня тут и так два помощничка под боком болтаются", - заявила она, имея в виду Саске и Наруто. В трубке на заднем фоне после этих её слов раздались протестующие возгласы.
...На улице Кири джип попал в затор: кто-то умный въехал в снегоочистительную машину. Кисаме-сан вздохнул досадливо, приоткрыл окошко - пахнуло морозцем - и закурил. Спросил беспокойно:
- Успеваем?
Итачи втянул носом привычный запах салона: кожа, кофейный ароматизатор воздуха, лёгкая нотка табака, одеколон. Сверился со временем на своём новеньком мобильном телефоне, купленном взамен старого, утопшего, и ответил:
- Даже с пробкой - вполне.
Ждали их где-то к восьми, а сейчас только стукнула половина седьмого.
Адресная книжка нового телефона Итачи тоже ломилась от номеров, но на сей раз - по работе. Контакты поставщиков, сотрудников, государственных организаций пришли на смену несчётным телефончикам "голубых сопляков". Из старого списка в теперешний перекочевали только номера семьи, друзей и Какаши-сана. В тайне Итачи жалел о парочке контактов: были в клубе ребята, с которыми он успел сдружиться помимо постели. Итачи иногда скучал по их совместным походам по магазинам. И в кино - с целью попялится на полуголые телеса очередного голливудского актёра. Но нервы и спокойный сон Кисаме-сана Итачи интересовали всё-таки больше, а потому эту меланхолию он выкидывал из головы вон в самой безжалостной форме. А если кто из самых находчивых его бывших "дружков" додумывался найти в телефонном справочнике домашний номер, то тут помогала Учиха Микото.
- Он переехал жить в Гренландию, - говорила она про сына загробным голосом и бросала трубку.
Итачи гордился собой. Очень. Понимал, что перешёл на новую ступень жизни. Вырос. Это ставил порядком выше эфемерной популярности в каком-то там гей-клубе. Хотя потанцевать порой тянуло...
- Глядите, Итачи-сан, - внезапно позвал Кисаме, стряхивая пепел за перегородку окошка. - Это ли не наш знакомый там сидит?
Итачи поморщился на уважительное обращение, но покорно подался вправо, откинув с лица непослушную прядь отростающих волос. На тротуаре через дорогу тепло и призывно светились жёлтым витрины модной кондитерской. Прямо под ними стояла одинокая красная скамеечка, которую венчал не менее одинокий на вид Сабакуно Гаара, облачённый в зимнее кимоно.
Просто сидеть на скамейке Гаара, конечно, не мог. Он восседал на ней со вкусом, чувственно, и меланхолично глядел вдаль. Невольно в голове сразу возникала целая история: вот он, непонятый самурай, поссорился с чёрствыми родителями; собрал в котомку катану и запасную фундоши, да и ушёл без шапки в ночь холодную. Даже если парень и сидел на скамеечке только пять минут, вид у него был такой, словно он уже сросся с нею; словно скоро снег припорошит его колени и макушку, и больше он с этой скамеечки не поднимется... Особо жалостливые девушки с, очевидно, хорошим воображением и склонностью к визуализации стояли в сторонке и сверлили Гаару полными слёз глазами.
Итачи захихикал.
- Гаара в своём репертуаре, - пояснил он вопросительно изогнувшему бровь Кисаме, а затем быстрым взглядом оценил состояние пробки. - Пойду проверю, что он там забыл. Может, его подвезти нужно?
Сразу, правда, у Итачи пойти не вышло, так как он оказался в радиусе интенсивного воздействия харизмы Кисаме-сана. Для Итачи это всегда происходило по неосторожности и как-то неожиданно. Вот вроде бы только что всё было в порядке, а потом... а какая приятная наощупь у Кисаме-сана ткань пальто... а какой у него одеколон чудесный! Потом тёплое дыхание щекочет скулу, пальцы почему-то сами по себе уже гладят чуть колючую со вчерашнего бритья щеку... Итачи всегда особенно нравилась эта кисамовская щетина. У него самого бритва была исключительно для красоты, он вообще оказался парнем наредкость безволосым, из категории "не растёт и всё"... Не получилось у него сразу пойти, в общем.
Мороз на улице не жалил, но ненавязчиво кусался.
- Пальто застегни... те! - нагнало его строгое из окна машины.
Итачи, огибая джип, послушно запахнул пальто плотнее и даже просунул в петельки одну-две пуговицы. Принялся, стараясь не поскользнутся, лавировать между скучающими в заторе машинами через дорогу. Гаара на скамеечке продолжал зреть неведомые дали, потому приближения экс-соседа не заметил. Зато экс-сосед по мере приближения заметил много интересного. Например, целый ворох золотинок фольги на снегу у ног Гаары, которые, видимо, ещё полчаса назад служили обёртками для доброго кило конфет. Стало понятно, почему он сидит под кондитерской.
- Гаара, - позвал Итачи, поравнявшись со скамейкой. - Ты чего здесь делаешь?
Учиха так удивился по одной простой причине. Расписание среднестатистического выпускника в последний школьный год обыкновенно выглядело примерно так:
- Проснуться. Понять, что проспал. Умчать в школу, забыв поесть;
- Учится. На большой перемене разговаривать про учёбу и домашние задания, забыв поесть;
- Прийти домой. Начать делать домашнюю работу. Посмотреть на время, схватиться за голову. Умчаться на подготовительные курсы, забыв поесть;
- Прийти домой убитым. Сесть доделывать домашние задания. Возможно, если мама не забудет занести, поесть. Заснуть за уроками посреди ночи.
По крайней мере, у Итачи было именно так.
Гаара, по логике верей, сейчас должен был быть при исполнении третьего пункта: занятия на курсах продожались даже во время каникул. Вместо этого он торчал тут на скамеечке, ничего не делая, явно давно. К тому же, что совершенно против правил, был ярковыраженно сытым.
Гаара медленно и печально повернул голову, переводя взгляд на Учиху. Близстоящие девочки зашушукались, пытаясь вписать нарушителя в общую самурайскую трагедию. А если так? Он - кроткий слуга из хозяйского дома, любовь юного господина к которому стала причиной скандала. Он долго брёл сквозь морозную ночь, пытаясь отыскать своего молодого повелителя, и теперь, когда нашёл, вернёт его домой. А у хозяйских ворот, конечно же, сотворит сеппуку...
Девочек, кажется, устроило - шушукаться они перестали, принялись просто смотреть дальше. Как не разрыдались ещё.
- А, Итачи-сэмпай. Драсьте, - убил на корню всю романтику Гаара, воздев руку. Нос и щёки у него от холода не краснели, а белели, потому лицо сделалось этаким фаянсово-кукольным. На скамейке рядом с ним припадал снегом дорогой кожаный ранец. Ага, то есть Гаара действительно должен быть сейчас на подготовительных курсах.
- Привет, - поздоровался Итачи повторно. - Ты что здесь сидишь?
Гаара посмотрел на пробку и приглашающе похлопал ладонью в перчатке по скамейке рядом с собой. Итачи оглянулся на джип Кисаме-сана - тот сдвинулся едва на метр. Тогда он пожал плечами, стряхнул с досок снег и послушно присел.
У девчонок теория про господского слугу провалилась. На обсуждение вынесли другую, про доброго старшего товарища, к которому боччан-сама пылает неразделённою любовию. Нет, лучше даже не так. Не просто добрый старший товарищ, а добрый старший товарищ, по совместительству - отцовский фаворит-наложник... Вот оно! Девушки умилились.
- Знаешь, чем Саске после школы собирается заниматься? - внезапно поинтересовался Гаара. - Поедет в столицу поступать?
Он запрятал руки в перчатках в рукава своего кимоно и глядел на дорогу, где машины гудели, жужжали, помигивали фарами. Итачи покосился на него, достал из кармана пушистые тёплые наушники и надел их, а то уши замёрзли. Поёжился, ответил:
- Нет, не поедет. Тоже в АНБУ пойдёт учиться, как я.
- А Наруто? - осведомился Гаара после меланхоличного "хм-м".
- И Наруто останется. Будет готовиться додзё перенимать у папы и крёстного.
- Во-о-от, - завершил диалог Гаара, словно бы этим всё на свете объяснив.
Итачи, кажется, начал догадываться о сути ситуации. Он шморгнул носом, запихал руки поглубже в карманы и как бы из вежливости поинтересовался:
- А ты что?
Гаара потупился на свой ранец, уже порядком присыпанный снегом.
- Мой папа думает, что я поеду в Токийский Университет.
- А ты не поедешь?
Гаара принялся выводить планкой гэта на снегу какие-то узоры. На тёплый таби упало несколько снежинок.
- Ли никуда не уедет. У нас есть филиал Интститута Физкультуры, - заметил он невпопад и добавил: - А я хочу быть археологом. Мне нравится песок.
Итачи улыбнулся в свой шарф, размышляя над тем, что первый аргумент для Гаары гораздо солидней второго.
- И что, поэтому ты прогуливаешь подготовительные курсы под кондитерской? Чтобы провалить вступительные экзамены?
- Песочек, он такой... - Гаара вопрос проигнорировал, его понесло, - ...сыпучий.
По его макушке выплясывали жёлтые и розовые отсветы неоновой вывески.
Затор, кажется, обрёл тенденцию к рассасыванию: из снегоочистительной машины выколупывали остатки транспортного средства умного водителя. Кисаме-сан засигналил.
- Знаешь, что я скажу? - произнес Итачи, поднимаясь со скамейки. - Если будешь прогуливать на таком морозе, то никаких экзаменов точно не сдашь. Будешь тихо тухнуть в больнице с минингитом. - Он протянул Гааре руку. - Пошли, мы с Кисаме-саном подвезём тебя до дома.
Гаара и руку проигнорировал, как ранее вопрос, но со скамейки поднялся. Демонстративно оставив на ней ранец.
- Кисаме, - идентифицировал он сам для себя. - Большой серьёзный мужчина.
Итачи фыркнул и поднял ранец вместо него, добавив:
- Пойдёмте уже, боччан-сама!
- А я же говорила! - выдохнула громко одна из девочек, и они хором захихикали.
***
- Дверь! - раздался голос мамы с первого этажа. - Откройте, у меня руки грязные!
На этаже втором, в темноте комнаты Саске, замерли двое.
- Слышишь, - сипло и с придыханием выдавил Наруто. - Иди... иди дверь открой.
- Там бесхозный папа на первом, - резонно заметил хозяин комнаты в более сдержаной манере. Хотя сопел он тоже вполне солидно.
- Ла-ладно, - ответили ему, и темноту наполнили влажные постанывающие шорохи.
- Дверь! - снова закричала мама. - Фугаку! Оторви задницу от дивана!
- Дверь! - вторил ей папа. - Саске! Оторви от Наруто... - Последовала пауза. - Всё оторви, короче!
Шорохи суетливо ускорились. В таком темпе они продержались ещё секунд десять, потом послышалось томно растянутое полуматерное слово. За ним последовал стук голых пяток по татами, и практически сразу включился свет.
Свет озарил щурящегося лохматого Саске, который убрал локоть от выключателя. Он поозирался и направился в ванную, держа руки на отлёте от себя, как хирург в стерильных перчатках. По пальцам текло.
- САСКЕ! ДВЕРЬ! - громче заголосила Микото. - У меня руки грязные!
- Я НЕ ДВЕРЬ! - завопил Саске в ответ. - И У МЕНЯ ТОЖЕ РУКИ ГРЯЗНЫЕ!!!
Наруто лопухнулся с развороченной кровати.
- Ты чего, обалдел, Учиха?
Учиха промолчал. Из ванной зажурчала вода. Наруто вскочил с пола и принялся утрамбовывать все не подлежащие публичному просмотру части тела обратно в джинсы, при этом прыгая юной горной козочкой на одной ноге. Концерт тем временем шёл своим ходом.
- САСКЕ!
- ПАПА!
- ОДНИ БАБЫ В ДОМЕ!!! - не выдержал, наконец, Фугаку на первом этаже. Мужчина шваркнул газету о диван, тяжело поднялся, хлопнув себя ладонями по коленям, и пошёл открывать.
За дверью, конечно, оказались Итачи и Кисаме. Итачи в занесённой руке уже сжимал свой ключ от родительского дома - собрался сам открыть. Кисаме в правой держал красивую коробку с тортом, а в левой - два хрустящих белых пакета. Фугаку, облачённый в тёплый домашний спортивный костюм, уставился на них с непонятным выражением лица. Замер на пороге и потёр пальцами подбородок. Произнёс задумчиво:
- Знаешь, Итачи. Вот так вижу тебя раз в неделю и люблю всё больше и больше.
Итачи, успевший раскранеться за недолгое пребывание на морозе, просиял.
- Папуля! - радостно воскрикнул он и кинулся обниматься, но отец от объятий увернулся, как заправский игрок в гандбол, толчком локтя в спину загнал сына в прихожую и протянул руку Кисаме - для пожатия. К сожалению, руки у Кисаме были заняты, поэтому возникла временная заминка и возня.
- Наконец-то, тестостерон! - воскликнул Фугаку, когда с почти болезненным облегчением трусил руку своего "зятька". - Я тут закис уже.
- Отец, отстань от человека, - в прихожей показалась Учиха Микото в своём фирменном переднике в горошек, которым вытирала влажные руки. - Пускай разденутся сначала. Дай лучше детям тапочки. - Она подняла взгляд от своих рук на Итачи, который уже стянул тёплые ботинки и сейчас выворачивался из пальто. Её глаза внезапно стали влажными, а нижняя губа задрожала, отчего приятное круглое личико женщины стало почти детским. - Ой, сыночка... - всхлипнула Микото. - Родненький... иди, я тебя обниму!
Итачи покорно подлетел к ней, ещё холодный с улицы, пахнущий снегом.
- Мам, ты чего? - удивился он, позволяя матери обвить мягкими руками свою шею и заметив слезы в её глазах.
- А, не обращай внимания, - отмахнулся отец, пододвигая Кисаме тапки и хватаясь за пакеты. - У твоей матери кризис некоего возраста, она в последнее время то злится, то носом хлюпает над каждой мелочью.
- А ты - бесчувственный чурбан! - буркнула Микото, утыкаясь лбом в лацкан пиджака более высокого сына. - У меня там ужин уже готов...
- И не вздумай сказать, что он "истощал"! - парировал Фугаку по пути на кухню. - Во какие щёки отъел, в двери не пролезают! Кисаме, ты его на убой кормишь?
- Папа! - Ввозмутился Итачи и тоже сделал обиженное лицо - его сходство с матерью стало особенно заметно. Но Фугаку уже скрылся в кухне и возмущение сына пропустил мимо ушей. - Мам, я что, правда толстый?
- Да какой ты толстый! - Микото шлёпнула его ладонью по плечу. - Кожа да кости... а вот я!
Их взаиможаления прервал старательно скрываемый, но уже вырывающийся из-под контроля смех. Мать и сын разом повернулись в сторону звука, не разрывая объятий. У двери в смешно выглядящих пушистых тапочках мелко трясся Кисаме, прикрывая рот кулаком. Заметив, что его раскрыли, мужчина сделал глубокий вдох и замахал перед лицом широкой ладонью.
- Прошу прощения, просто... вы такие...
Микото жалобно втянула воздух через нос, приготовившись всерьёз всплакнуть.
- Просто очень трогательная сцена, - убийственно-серьёзно отрезал Кисаме с кирпичным лицом, предотвращая любые слёзы. Он, как и большинство мужчин, перед женскими слезами пасовал. - Итачи, неси торт на кухню.
Итачи кивнул с улыбкой, принял из его рук торт и понёс, куда велели.
Микото и Кисаме остались одни в прихожей. Женщина, трогательная в аккуратном домашнем платье, тёплых тапочках, с тугим пучком волос на голове, потянула через шею передник, напомнив Кисаме что-то такое... давнее. Рядом с ней он чувствовал себя неловко, словно стеснялся.
- Нормально всё у вас? - спросила Микото мягко, едва заметно улыбаясь.
Кисаме осторожно кивнул. Подумал секунду и тоже спросил:
- А у вас? Вы какая-то...
- Всё замечательно!
Микото привыкла к своим, как она говорила, "мальчикам". То есть к учиховским мужчинам, в большинстве своём прямым, как доска, и таким же простодушным. Если они получали ответ: "Всё замечательно", то от чистого сердца предпологали, что так и есть. Кисаме к этой категории не относился, о чём мать семейства успела позабыть. Напоминать мужчина не собирался, а потому просто сказал:
- Хорошо. Пойдёмте тогда на кухню?
Микото втрепенулась:
- Да, конечно!
- А Саске где?
- С Наруто наверху... гиперсексуальность, всё такое.
Мужчина засмеялся:
- Понятно.
***
Фугаку оглядел стол. По правую руку от него Итачи давился остатками салата, грустно поглядывая на мамино фирменое жаркое. Видимо, отцовский комментарий касательно щёк повлиял. А вот Кисаме рядом с ним на аппетит не жаловался: ел медленно, аккуратно, нахваливал, изящно управляясь с ножом и вилкой. Микото, сидящая на противоположном от мужа конце стола, отшучивалась, считая комплименты надуманными. Саске от отца сидел по левую руку, вид имел какой-то недовольный и к своей тарелке едва притронулся. Наруто всячески пытался его приободрить, но, кажется, безрезультатно.
- Ну что, мать, всё было очень вкусно, - тяжёлым голосом сытого человека возвестил Фугаку, тем самым завершая семейную трапезу. Народ согласно зашумел.
- Ой, чай! - взвилась Микото, восприняв слова мужа как сигнал к десерту. - Торт порезать надо...
Не успела она подняться, как на её плечо опустилась ладонь Кисаме.
- Хозяйка уже набегалась. Итачи, пойдём, поможешь мне.
Итачи с полным ртом салата согласно закивал и, жуя, принялся подниматься со стула.
- Тогда посуда...
Тут поднялся Саске:
- Я уберу, мам.
Наруто хотел было помочь, но у него в кармне запиликал телефон - пришлось выйти в коридор. Саске сделался вообще мрачнее тучи, загрюкал тарелками так, что масло и подлива во все стороны забрызгали. Фугаку поглядел строго, но промолчал.
- Зачем столько осэти? - удивлялся Кисаме получасом позже, за чаем, склонившись над списком новогодних блюд вместе с Микото. Черкнул что-то карандашом. - В два раза меньше будет достаточно. - Тыкнул в бумажку раз, второй. - Вот это и это мы прямо готовое привезём из "Самехады"... моти я сам сделаю, я специалист. Рыбу днём к вам отправлю, самую свежую, как раз поставка будет.
Микото согласно кивала. Вдвоём они выглядели забавно, такие сосредоточенные, чуть нахмуренные, углублённые в свою бумаженцию. Итачи умилялся, подпирая щеку одной рукой, а другой мурыжа чашку с чаем за ручку. Смотрел на них, чтобы не смотреть на торт, который очень хотелось.
- И вообще, Микото-сан, - вдруг просиял Кисаме. - Я вам пришлю помощницу. У нас как раз одна практику проходит, старательная девочка такая, но в Новый год толку от неё никакого не будет в ресторане, а так при деле окажется, практику ей зачтём. В очках такая... как там её?
- Карин, - подсказал Итачи.
- Ага, она.
Микото протестующе замахала руками:
- Да нет, ты что! Я и так справлюсь...
- Молчать, женщина, - вставил свои пять копеек Фугаку. - От помощи не отказываются.
- Согласен, - подтвердил Кисаме, и они торжественно пожали руки над раскромсаным тортом.
- Вы закончили? - продолжил Фугаку, а когда Микото закивала, складывая список пополам, заявил: - Значит, так. Я, он, - старший Учиха ткнул пальцем в Кисаме. Потом оценивающе, с сомнением, окинул взглядом Саске. - Ну, и ты, тебя ещё можно перевоспитать... Значит, мы трое сейчас будем здесь пить. А вы, дамочки, - обратился мужчина к жене, старшему сыну и Наруто, - идите занимайтесь своими женскими штучками. Крестиком повышивайте, что ли?
Поднялся этакий мини-скандал.
- Саске рано пить! - возмутилась Микото.
- Я тоже хочу! - обиделся Наруто.
- Не умею крестиком, - захихикал Итачи.
Фугаку был мужчиной прожжёным, так сказать, грубоватым в чём-то, возможно, но острого ума и крепкой хватки. К сожалению, чувство юмора за четыре с хвостиком десятка лет он отрастил себе весьма специфическое, мрачного издевательского типа и достаточно колючее, особенно касательно близких людей. К нему стоило привыкнуть. Итачи в ранней юности обижался на отца страшно за его шуточки, а теперь эта отцовская черта казалась самой дорогой, исключительной.
- Так, Наруто, пойдём. Мама, не волнуйся, Саске уже года два как пьющий, будто ты не знаешь. Всё, пошли, пошли...
Микото пожала плечами и поддалась ладони Итачи, которая мягко подталкивала её вместе с Наруто вперёд.
- Про подарки будут говорить, думаешь? - шепнула она.
- Гарантирую, - хихикнул сын.
Кисаме окликнул его уже в дверях, подошёл, взял за локоть, выдохнул на ухо:
- Маму отдыхать отправь.
Итачи, отвлечённый, как всегда, Кисаме-эффектом, быстро согласился, не спросив, почему.
***
Фугаку своё слово держал, а потому извлёк откуда-то волшебным жестом бутылку с нечитабельными заморскими буквами на этикетке и разлил содержимое по трём рюмкам. Две при этом оказались наполнены до краёв, третья - едва до половины, так, понюхать.
Кисаме сидел на своём месте, оперевшись на знакомый уже потрёпанный деревянный стол, аккуратно подлатаный, застеленный чистой белой скатертью с каёмкой пластиковых кружев. Кружева эти вызывали неясное чувство, от которого внутри теплело. Привычный профиль Саске, схожий с чертами брата, но более резкий, угловатый - в отца; едва заметная, обыкновенная для младшего Учихи тень вечного недовольства складкой между бровей - от этого было тепло. Фугаку с лёгкой ироничной ухмылкой у рта, в уголках которого складки от улыбки истинной - и от этого было тепло. От тихого разговора в гостиной - тоже тепло...
- Ты скажи мне, Саске, - строго вопросил Фугаку, прерывая эти мысли. - Ты Наруто своему что подаришь?
И всё же, Саске был мрачен более обычного.
- А ничего, - фыркнул он и неожиданно молнией протянул руку, схватил полную рюмку - раз! - и хлопнул её одним махом, раньше, чем отец успел ему хоть слово сказать. Не поморщился даже.
Фугаку и тут смолчал. Придвинул пустую рюмку обратно, наполнил, долил в третью до краёв. Протянул тяжело:
- Та-а-ак. Не всё спокойно в датской голубятне?
- В датской голубятне плановый расцвет цветочно-конфетного периода, - отрапортовал Саске в отцовской манере.
- А что тогда-то?
- А не знаю.
- Тогда решай, что дарить будешь.
Ещё Кисаме ловил себя на том, что в доме Учих, да и вообще на улице Конохи, его постоянно тянуло на хи-хи. Хи-хи это он маскировал под кашель, потому слыл у коноховцев хронически простуженым.
- Что, зятёк, опять продуло? - покосился на него Фугаку, ловко и ненавязчиво пододвигая рюмку ближе. - А ты чем моего сынка порадуешь? Виллой на Канарах?
- Ну, скажем, на виллу я ещё не заработал, но подумывал о Судзуки Джимни. Смешная такая машинка, вроде и джип, а вроде и нет. Вся в Итачи, - отчитался Кисаме, выжидательно глядя на толщу чего-то в рюмке.
- У, - присвистнул Фугаку. - Это замечательно, конечно, но он же тебя заколупает лекциями о своей гордости и самостоятельности.
Нельзя было не согласиться. Кисаме пожал плечами.
- Ничего. Месяцок, допустим, носом покрутит, потом всё равно будет водить. - Мужчина хохотнул. - Наша мужская гордость временно востановлена, мы вернули мне все деньги за купленные шмотки и ежемесячно вносим за квартплату половину.
Фугаку покачал головой почти с умилением.
- А ты?
- А я эти финансы складываю на чёрный день в один симпатичненький банк. Планирую лет этак в восемдесят махнуть с молодым любовником в бега. Но, думаю, ваш сын эту заначку обнаружит раньше и будет большой скандал. - Кисаме вздохнул умилённо. - Так что вы его комнату под кладовку пока не переделывайте, чтобы оскорблённым достоинствам было куда дверью хлопать.
Саске закашлялся.
- И ты туда же! - взвился Фугаку, и младшему сыну придвигая рюмку. - Сопляк.
- Это он надо мной смеётся, над стариком, - пояснил Кисаме.
Саске поглядел немного удивлённо и чуточку виновато.
- Ну, - нашёлся старший Учиха, - тогда за опыт, - он салютнул рюмкой в сторону "зятька", - и за чувство юмора, - изобразил то же самое в сторону сына.
Выпили. Вздохнули.
Фугаку лёгким жестом фокусника смахнул со стола куда-то прочь из зоны видимости рюмку Саске, и в следующую же секунду на кухню заглянула Микото.
- Мальчики, - мягко позвала она. - Я спать. Меня в кровать прямо силой выгоняют.
- Правильно! - поддержал Кисаме. - Идите отдыхать...
- Саске, - сурово перебила его Микото.
Саске откинулся на стуле и задрал голову, чтобы увидеть маму вверх ногами.
- Ты смотри, больше не пей!
- Да мы уж и рюмку убрали, - не моргнув глазом, заявил Фугаку тоном "ты-что-не-видишь-женщина-что-у-меня-тут-всё-под-контролем", демонстрируя натюрморт из бутылки и только двух рюмок.
Микото недоверчиво выгнула бровь, но оставила тему и переключилась на Кисаме:
- Я Итачи уже сказала, если что, так оставайтесь. Мы вас завтра на работу поднимем. - Кисаме благодарно кивнул. - Всё, мальчики, спокойной ночи.
"Мальчики" закивали, Микото пропала из дверного проёма. Фугаку извлёк было рюмку из-под стола, но моментально спрятал её обратно, и в следующую же секунду женщина снова заглянула на кухню в этакой быстрой шпионской манере. Фугаку состроил оскорблёную невинность, Микото улыбнулась и удалилась уже окончательно. Как старший Учиха просёк эти манипуляции жены, было совершенно непонятно, ибо ходила она тихо, как мышка.
- Вот что значит опыт, приобретённый вследствии долгих лет семейной жизни, - философски ответствовал Фугаку на немой вопрос присутствующих. - Чего и всем желаю.
Налили. Выпили.
- Что с матерью нашей? - вопросил Саске. Глаза его масляно блестели, но общее состояние оставалось удовлетворительным.
- Это кажется. Сказала, всё в порядке, - заявил отец.
- Значит, в порядке, - закрыл тему сын.
Кисаме закашлялся. Фугаку покосился.
Налили. Выпили.
- Что ты ей приготовил?
- Цветы подарю, вот такой букетище, она же любит. Живые зимой. А ты?
- Очередное пополнение в шкатулку с драгоценностями, которые надеваются только перед родственниками покрасоваться. А вы, женатики?
Кисаме снова почувствовал тепло, на сей раз подогретое алкоголем, конечно, но всё же...
- Итачи закомандовал годичный абонемент в какой-то моднявый спа-салон. Я согласился. Отличная, по-моему, идея.
Перечнем остались все довольны.
- Орлы! - похвалил старший Учиха.
Налили. Выпили.
- Ну что, голубятня, подумал? Что подаришь блондинке своей?
Саске, которого за одну минуту понизили с орла обратно до голубя - или петуха,- рассеяно возлегал на сложенных на столе руках.
- Не скажу, это пошлятина.
- А если я денег докину? Сам же подрабатывать запретил, учиться заставил.
- Тогда эту приставку карманную, он давно хотел.
- А мне ему чего-то дарить? Положено, вроде бы?
- Ну вот от нас двоих и подарим, недешёвая же она.
- Как скажешь...
У Кисаме всегда было чёткое представление о доме. Дом - это такое место где ты спишь, и где всё по-твоему, и плохое, и хорошое. В последнее время дом оброс новыми деталями. Запахом духов Конан в гостевой комнате, запасным полотенцем и зубной щёткой Саске в ванной, но больше всего - яркими виньетками утреннего Итачи. Когда он прыгает кругом, сонный, в одной руке - чашка кофе, другая застёгивает пуговицы на рубашке, на кухне горят тосты в сопровождении дикого ора: "Расчёска опять убежала! Она меня ненавидит! Она ушла в закат и забрала с собой носки!". И телевизор, который работает всегда - без звука и без цели. И библиотека, разбавленная чужими книгами.
Да, это был дом Кисаме, настоящий, в котором тепло.
Но здесь, на кухне с фарфоровыми статуэтками и расставленым для двух новых членов семьи столом, тоже было тепло. Тоже почти как...
- ...как дома, - согласился Кисаме себе под нос.
Саске посмотрел лениво, но, видимо, решил, что ослышался.
***
Наруто поправлял отросшие, взъерошенные ладонью удалившейся Микото волосы, и смотрел на Итачи заискивающе. Итачи чувствовал его взгляд, но провоцировать разговор не собирался. Ждал, лёжа на диване и задрав ноги на его спинку. Он любил так делать ещё с детства, но папа запрещал. "А сейчас папа не видит", - подумалось почти по-хулигански, и Учиха улыбнулся сам себе.
Ждал он не зря.
- Нии-чан, - позвал Наруто в конце концов тонким плаксивым голосом. - Ты же ведь тоже когда-то был молодой?
Итачи сел - во всех смыслах этого слова.
- Да что ж за день сегодня такой! - возмутился он, обращаясь к потолку. - Фукутайчо назвала меня непосредственным. Это знаешь что за слово? Это слово заменяет понятие "идиот, который много говорит". Папа сказал, что щёки в двери не пролезают. - Бедного Учиху передёрнуло. - Ты ещё со своими вопросиками! Вот и получается, что я - старый, жирный идиот!
Наруто понял, что, как обычно, удачно донести мысль до собеседника у него не вышло. Он мысленно стукнул себя по дурьей башке воображаемой метёлочкой и зачастил:
- Нии-чан, нет, я не то имел в виду! Я имел в виду… просто… ты такой сейчас, ну, вот какой есть… А раньше ведь был, ну… какой был!
Блондин бессильно всплеснул руками, отчаявшись выразить свою мысль.
Раньше, когда он думал об Итачи, перед глазами сразу всплывал один образ из школы. Тогда Саске и Наруто были в средних классах, а Итачи – в старших, выпускник. В конце года, на общешкольном ученическом собрании, согласно традиции, речь должны были читать лучший старшеклассник и председатель ученического совета. По иронии судьбы, Итачи оказался и тем, и тем. Тогда скандал вокруг его персоны и ориентации ещё не утих, дирекция хотела доверить речь старосте параллельного класса, но Учихе удалось убедить учителей не делать этого. Он вышел на сцену актового зала и прочёл речь до конца – под свист и улюлюканье толпы, презрительное, подбадривающее. Наруто сидел вместе с Саске в первых рядах, как потенциальный нарушитель общественного спокойствия, и видел, как Итачи волновался. У него ноздри трепетали, щёки цвели малиновыми пятнами, но он не сделал ни одной заминки, и голос его, громкий и хорошо поставленный, ни разу не дрогнул. «Сильный», - подумал Наруто, глядя на него. Наверное, тогда слепое детское обожание к названому братику начало перерастать у него во вполне оформленное уважение. Именно это лицо Итачи, упрямое и целеустремлённое, блондин и видел перед собой раньше.
Теперь, думая об Итачи, Наруто вспоминал фрагмент месячной давности. Тогда, опять же, они с Саске сидели в одном из ресторанов Кисаме-сана, в «Самехаде», на каком-то импровизированном наполовину свидании, наполовину – репетиторском занятии по физике. Итачи и Кисаме в зале ресторана оказались исключительно мимоходом из офиса, направляясь на очередную деловую встречу. Они напополам просматривали стопку бумаг, при этом один одновременно говорил с Конан, а второй с вросшей, кажется, в ухо bluetooth-гарнитурой. Теперь Итачи Наруто виделся таким: человеком со спокойным и счастливым лицом точно знающего, что занимает своё место в жизни.
Всё это объяснить блондин и не мечтал. Он просто потянул Учиху за рукав и сделал так:
- Ну-у-у… ну!
- Быстро, быстро сказал, что я молодой, прекрасный…
- И умный! Гений просто! – активно закивал головой Намикадзе, глядя на Итачи преданными глазами верной собачки.
Итачи недоверчиво прищурился, но великодушно протянул:
- Ла-а-адно, прощён. – И тут же добавил: - Лав-отели.
Наруто не понял, а потому замер с приоткрытым ртом, ожидая объяснений. Итачи в ответ смотрел, как на дурачка, и давать их не собирался. Наруто склонил голову к плечу. Итачи подул на ногти своей левой руки и принялся полировать их о пиджак.
- Нии-чан, - с нажимом проговорил блондин, сдавшись первым.
- Ну, ты же хотел спросить о том, как я справлялся с постоянным спермотоксикозом в семнадцать лет, когда дома были родители и младший брат, – фыркнул Учиха и закинул ногу на ногу. – Так как срабатывавшие для меня варианты про клубы и «его квартиру» для вас с Саске не сработают, предлагаю лав-отели.
Наруто не то чтобы стушевался, но весь как-то нахохлился и покраснел. Итачи зрел несчастного, словно злой биолог инфузорию под микроскопом.
- Я знаю, что ты думаешь. Фе, лав-отели, как это пошло. А вот и нет. Это очень удобно. В копеечку влетает, конечно, зато бережёт нервы сексуально активным подросткам и их родителям.
Наруто зыркнул исподлобья:
- Думаешь?
- Знаю. – Итачи вздохнул. – А то у тебя папа на дому работает, здесь, как со школы придёшь, полно народу. Нет, ну выкрутиться-то можно, конечно. Скоростную систему кроликов ещё никто не отменял. Но эксцессы всегда случаются… - Учиха изобразил, что говорит по телефону: поднёс руку к уху, защебетал по-женски, явно копируя маму. – «Я, в общем, ничего и не увидела! Край ширинки, ладонь и оттопыренную щёку. Но что за ними, догадаться ведь несложно!».
Вот тут Наруто стушевался по полной. Итачи захихикал и протянул руку снова встрепать приглаженные волосы Намикадзе:
- Ладно, не дрейфь!
Итачи вообще-то не считал себя вправе что-то там советовать молодёжи по сексуальному вопросу. Пускай у него и плескался за плечами необъятных масштабов опыт, но был он весьма однобоким, скатываясь в вышеозначенный клуб-кролик-стайл. Кисаме-сану Итачи достался страстным молодой ненасытной страстью любовником, гожим до выдумок и затей, но абсолютно невыносливым и напрочь лишённым сексуальной дисциплины и воспитания. Кисаме пытался его воспитывать на протяжении всех двух лет тесного знакомства, но усилия скатывались на нет из-за солидного количества других «воспитателей». Так что долгое время для Учихи секс со своим любимым мужчиной был хоть и наслаждением в высшей степени, но в той же степени – издевательством, после которого дрожат руки-ноги, а перед глазами, полными слёз, бегают какие-то белые мурашки. Только в последнее время Итачи начал понимать разницу между количественным сексом и сексом качественным, отдавая предпочтение второму. А молодёжь, он верил, самовоспитывалась и воспитывала друг друга. Кстати…
- Ты мне тоже на вопрос ответь, - неожиданно попросил Учиха, усаживаясь на диване по-турецки, лицом к собеседнику. Было в этом нечто от девчачьих ночёвок, когда подружки принимались шёпотом, с хитро блестящими глазами говорить о всяких непристойностях и делиться секретами. – Как оно, без латекса? Здорово?
Итачи исполнял роль более беспардонной подружки, Наруто же придерживался образа скромной зубрилки, у которой парень появился недавно. Он зарделся аки в поле мак.
- Да что у тебя за вопросы такие! Будто сам не знаешь…
- СПИД гуляет по планете, откуда мне? – строго перебили его. Добавили снова, хитренько: - Нет, а правда, здорово?
Наруто закивал, мучительно глядя в обшивку дивана бедной скромницей. Итачи мечтательно вздохнул, постукал пальцем по подбородку.
- Ну, ничего. Одни анализы чистые пришли, через полгода сделаю ещё одни, тогда, может быть…
Намикадзе собрался было перепугаться и зачем-то даже потянул руку мерять Учихе температуру, но тот отмахнулся:
- Всё нормально. Просто профилактика, - и быстро перевёл тему: - А ты, я смотрю, усердно тренируешься. Вон какой весь твёрдый, куда ни ткни.
Наруто, и правда, за стенами додзё видели в последнее время редко. В широкоплечего качка он не превратился, природа не той комплекцией наделила, но становился всё более крепко сбитым и гибким, на вид даже.
- Да… - меланхолично согласися Наруто, а потом глаза его загорелись, словно вспомнил что-то приятное. – Это всё Дзюго! Он знаешь какой сильный? Помогает мне, вот я и…
Раньше чем Итачи смог спросить про Дзюго, раздался шум и в гостиной образовался Саске средней степени угрюмости.
- Там на кухне, – вздохнул он тяжко, производя в воздухе жест рукой, словно подбирая слова. – Там звонит чей-то телефон. Но не мой, не папин и не Кисамов, не-е-ет.
- Пф, пьянь, - фыркнул Итачи, картинно разгоняя рукой перед лицом мнимый перегар.
Саске насупился.
- Почему это? – он принял профессорский вид. – Мы, между прочим, логически подумали. Решили, что раз телефон не наш, значит – ваш. Идите, возьмите, будьте добры.
Итачи достал свой мобильный из кармана пиджака, продемонстрировал брату:
- Не мой.
Наруто похлопал себя по бёдрам и вскочил:
- Мой! – Ткнул, пробегая мимо, Саске в плечо: - Принести не мог, что ли?
Саске сделал трагический «хм-м-м» и пожал плечами.
Звонил Намикадзе Минато. Он орал в трубку:
- НАРУТО!!! Домой!
Одновременно с ним в трубку орал Фугаку:
- МИНАТО!!! Забери домой свою блондинку!
Из их диалога и комментариев Наруто Кисаме понял, что младший Намикадзе, в связи с каникулами, торчит в доме Учих третьи сутки подряд.
- Я провожу, - угрюмо отрезал Саске. Наруто возразил, что он как-то сам пройдёт несколько домов, на что Учиха снова отрезал: - Скользко. Я провожу.
Пока блондин путался в шарфе и боролся с шапкой в прихожей, Саске ухватил брата за локоть.
- Вы пока не уезжайте, хорошо?
- Поговорить? – Обеспокоенно догадался Итачи, и тот кивнул.
***
Улица Конохи зимой, когда снег соизваливал покрыть грешную землю, выглядела сказочно. Домики-кустики-заборчики покрывались белым и пушистым, который празднично блестел под фонарным светом. Снег с расчищенных хозяевами тропинок сваливали в груды у почтовых ящиков, и груды эти заботливым младшим поколением оформлялись под снеговиков. Яманака-оба-сан так и вовсе украшала свой двор на западный манер, расставляла керамических Санта-Клаусов, развешивала гирлянды – их мягкое цветное перемигивание видно было издалека.
Снег был не влажный, таким в снежки не поиграешь. Он скрипел под ногами, сыпался с крыш от ветра мелкой крупой и обсаживал шарф. Зима, в общем-то, больше подходила Саске. Но той своей гранью, которая включала белую землю, серое небо и чёрные голые ветви. А таким, подслащённым и расцвеченным ракурсом, зима лучше смотрелась рядом с Наруто. На кончиках его ресниц снежинки оседали, потом обращались капельками воды, стаивали, падали на щёки; цветные огоньки гирлянд, отражаясь в его глазах, казались волшебными; белила дыхания в воздухе напоминали не о морозном холоде, а о веселье, праздниках.
Саске косился. Наруто шагал уверенно, широко, но за рукав Учихи всё равно придерживался, чтобы не упасть. Улыбался сам себе, что-то мурчал под нос.
Саске не нравились эти улыбки. Когда Наруто так улыбался, невозможно было понять, о чём он думает. Неизвестности Учиха не любил. Его человек должен был быть понятным на все сто. Раньше с Наруто так и было – Саске его читал, как открытую книгу. Теперь отношения перешли на новый уровень, появились и новые непонятки, требующие перетирки, новые несостыковки. Раньше на что-то можно было закрыть глаза или наплевать, теперь требовались компромиссы и решения – одни на двоих. Приходилось обговаривать свои чувства, идти на контакт. Это было непривычно, и временами Саске пасовал. Вот как в последнее время.
Саске сжал своими голыми пальцами руку Наруто сквозь пушистую вязь варежек, стиснул. Блондин вскинул голову:
- Ты чего?
Саске потупился в свои ботинки, мусолящие снег, и отрицательно покачал головой.
...Хьюга Неджи под страхом самоубийства заставил Тэн-тэн поклясться, что в такую погоду она на свой «двухколёсный ужас» не сядет. Но если он надеялся на тихий романтический вечер в тепле, то прогадал: сидеть на одном месте девушка не могла физически. Теперь вместо поездок Хьюгу настигли долгие прогулки под снегом туда-сюда по парку и до Суны. Видимо, они как раз возвращались с одной из таких прогулок, так как Тэн-тэн казалась очень довольной, а Неджи – очень замёрзшим. Конечно, в своём солидном, но ни капли не тёплом пальто расхаживать. Пальто схожего типа носил, например, Кисаме-сан. Но у Кисаме был джип с печкой, в котором было тепло хоть в футболке, а у Неджи только старый трёхколёсный велосипед в гараже, на котором он гонял когда-то вместо боязлвой Хинаты.
Парочка стояла у забора двора Яманака, задрав головы. Из окна второго этажа с ними чинно беседовали замотанные в один плед на двоих Ино и Сакура. Вернее, беседовали они в основном с Тэн-тэн, а Неджи так, под горячую руку попался.
Едва девушки заметили топающих по снегу Саске и Наруто, как Сакура сложила руки рупором у рта и завопила:
- Саске! Я поняла, почему ты мне нравился в школе!
Невинный Саске в следующую же секунду охнул и согнулся под весом навалившегося на его спину Наруто, а потом оглох от крика:
- МОЁ!
Ноги подвыпившего Учихи не выдержали, и оба парня изобразили руками-ногами на земле звезду о восьми лучах.
- Да сильно надо! – ничуть не озаботилась Сакура. Вдохнула поглубже, а потом выдала: – А нравился он мне, потому что мне нравится такой типаж, а поняла я это, потому что встретила Сая в автобусе, он тоже такой бледный брюнет, мы на этом автобусе вместе на курсы катаемся, но он в художественный поступать будет, а не в медицинский, ну и что, что он странный немного, пускай, и, мне кажется, я наконец-то влюбилась в кого-то, кто не гей и не мой друг, УР-А-А-А!!!
Она раскинула руки в стороны, так, что плед слетел, и чуть не расквасила Ино нос. Ино этого словно бы не заметила – зааплодировала. Её поддержала Тэн-тэн.
- Я понял, - пропыхтел Наруто, елозя по спине Саске, - что «автобус не гей, ура».
Стучащий зубами Неджи оказался единственным, кого волновало физическое состояние друзей. Он подошёл, подал Наруто руку, помог подняться. Протянул и Саске, но тот отмахнулся. Повернулся на спину, уставился в небо. Зимнее и тяжёлое, несущее новый снегопад, оно немного плыло по кругу.
- Перевожу, - захохотала Тэн-тэн. – Сакура ездит на курсы на автобусе. В том автобусе она познакомилась с будующим художником, очень эксцентричным, зовут Сай. Этот Сай тоже бледный брюнет, как Саске. Сакура втрескалась в художника с первого взгляда, месяца два они флиртовали, а вчера договорились о свидании. Теперь Сакура счастливая.
- Я так рада! – умилилась Ино в окне и приобняла подругу за плечи.
- И зачем мне всё это знать? – буркнул Наруто, отряхивая от снега коленки.
- А как ты в Саске втрескался, так всю улицу на уши поставил! – раздразилась счастливая влюблённая.
Тэн-тэн пожала плечами:
- Это просто пояснение, что Сакура оказалась фанатом такого типажа, чтобы ты не волновался.
- Тогда ладно. – Наруто закончил чистить одежду и удивлённо заметил, что Саске продолжает лежать на снегу. – Эй, ты чего? Совсем упился? Вставай. Простынешь.
Учиха отрицательно замотал головой. На снегу было мягко. Блондин улыбнулся, всплеснул руками и опустился возле него на колени. Ухватил варежкой за пуговицу на пуховике, подёргал.
- Вставай.
- О-о-ой, - Тэн-тэн сложила руки замочком у лица. – Какая прелесть!
Будучи фанаткой совершенно определённого жанра манги, она нарадоваться не могла на Ли с Гаарой и Саске с Наруто.
- Поцелуйтесь, а?
Намикадзе зыркнул на неё предостерегающе. Саске ужасно раздражали такие вот просьбы. Он вообще считал, что чувства напоказ выставлять нельзя. Тот единственный случай с плакатом летом был исключением, а так Учиха вёл себя весьма сдержанно на людях. В школе кроме определённой компании никто и не догадался, что близкие друзья теперь особенно близкие. Если кто из подруг начинал приставать к ним с Наруто со своими фанатскими писками, Саске злился и орал, что «я с ним встречаюсь, потому что люблю, а не вас, двинутых, ублажать».
Тэн-тэн отмахнулась и снова завела:
- Ну пожа-а-алуйста?
Наруто собрался уже отшучиваться, но тут его дернули к себе за балабоны шапки. Он ухнул вниз с ойком, упёрся одной рукой Саске на грудь, другой – в снег, чтобы не упасть. Учиха, пахнущий едва уловимо алкоголем, перехватил его цепкими тонкими пальцами за затылок и, прежде чем поцеловать, взглянул в глаза пронзительно и даже как-то зло.
- Уи-и! – тоненько запищала Тэн-тэн и запрыгала на месте, хлопая в ладоши. Неджи деликатно отвернулся, внезапно заинтересовавшись гирляндой на намикадзовском заборе. Ино и Сакура перевесились через подоконник, ловя редкий момент.
- Ай! – нечётко вскрикнул вдруг Наруто, выдираясь из хватки Саске. – Больно! Ты чего?
Видимо, его укусили за губу. Здесь стоит заметить, что эпизод с внезапно охочим до поцелуев Учихой оказался для блондина полной неожиданностью и всерьёз удивил. А потом удивил ещё больше, потому что последний внезапно отпихнул Наруто в сторону и вскочил на ноги.
- А ничего! – заорал он, пытаясь устоять на скрывавшемся под снегом льду, и голос его был ни много ни мало злым. – Ничего!
Наруто ошарашенно заморгал, задрав голову в его сторону. Учиха ткнул обвинительно пальцем, продолжил орать:
- Ты – мой, целую, когда и при ком угодно! Или я уже права не имею? Уж простите, что палю вас, Намикадзе-сан, своими действиями!!!
Окружающие притихли. Неджи попытался спасти положение, сделал шаг в сторону Саске, спокойно начал:
- Эй, не надо…
- Ага, не надо! Всё! Я спать!
Саске развернулся и тяжёлой поступью направился обратно, повесив голову и чертыхаясь себе под нос.
- Ты обалдел?!! – отреагировал Наруто, наконец, взвиваясь на ноги. – Я тебе что, кукла?!!
Кричал он уже Учихе в спину. Тот не обернулся, не услышал. У него в висках шумела кровь, а зубы скалились от злости.
И вот, по старой традиции, Саске опять чувствовал себя идиотом.
***
Снег на задних дворах старательно копили до праздников, чтобы устроить игру в снежки с перебрасыванием через заборы. Игра эта была старым уличным обычаем, в котором не принимали участие только Инудзука – у них из-за Акамару снежки иногда получались жёлтыми. Но для остальных этот элемент был важной частью в праздновании Нового года; потому, чтобы не повредить сплошную белую поверхность, Итачи беглым каторжником семенил под самым забором. Добравшись до его середины, он подтянулся, как в детстве, и повис, верхнею половиною своего тела оказавшись в воздушном пространстве двора Майто Гая. Он повертел головой. Никого.
Позвал:
- Ли! Ли! Ли!
В доме соседей бормотал телевизор. Во дворе припадал снегом турник. И тишина.
Итачи попробовал снова.
- Гаара! – Завопил он. – Ты чего здесь делаешь?!!
Ещё минута прошла в тишине, потом сёдзи на веранде с натужным скрипом отодвинулись и появился закутанный в плед Ли. Он поозирался, обнаружил висящего на заборе Итачи и, зевая, произнёс:
- Сэмпай. Давно не виделись. Чего там такого серьёзного у тебя случилось, что ты меня Гаарой из-под котатсу выманиваешь?
- М-м-м, - мечтательно протянул Итачи. – Котатсу…
Учиховское котатсу, так горячо любимое старшим сыном, прошлой зимой Наруто и Саске раскокали в щепки за очередной ссорой.
Ли, поплотнее закутываясь в плед, направился к краю веранды. На его ногах гордо щетинились козьей шерстью объёмные вязаные носки. На правом поверх серого фона зелёные нитки образовывали слово «сила», на левом – «юности». И то, и другое было явным плодом стараний Майто Гая.
- Скажи мне, Ли, - Итачи завозился на заборе; ноги его свисали и болтались, постукивая по доскам носками ботинок. – Ты когда в последний раз разговаривал с Гаарой?
- Только что, по телефону! – не задумываясь, ответил тот и радостно улыбнулся. Выглядел он при этом по-детски счастливым. Свежестриженные волосы его торчали, какой пряди куда вздумается.
- М-м-м. – Учиха поразился в который раз Наивности Ли с большой буквы. – А по душам?
Ли честно задумался, чуть пригасив улыбку. Зажёг её снова.
- Только что, по телефону!
Итачи заморгал, осознав, что больше-то ему и сказать нечего. Когда они с Кисаме этим вечером высаживали Гаару на Суне, тот высказался весьма недвусмысленно. Нагнулся к Итачи, нарушив напрочь всё его личное пространство, и произнёс, жутенько улыбаясь:
- Сэмпай. Молчать.
Вот сэмпай и замолчал, вися на заборе.
Видимо, Ли что-то такое заподозрил, потому что переспросил:
- А что?
Итачи пошёл в обход. Он уставился на соседа тяжёлым взглядом Императора Вселенского Зла, при этом передавая мозговые волны. Или экстрасенсорные сигналы, Учиха и сам был неуверен. Произнёс с нажимом:
- Да та-а-ак, ничего-о-о. Ни-че-го-шень-ки.
Ли насторожился. Он нашёл на веранде старые разношенные башмаки для работы в саду, вступил в них и также, по краю двора, ближе к забору, направился к соседу. Подошёл практически вплотную. Уставился.
- Сэмпай. У тебя Что-то С Лицом.
Пары, когда проводят вместе некоторое время, начинают перенимать мимику, привычки, манеру поведения друг друга. В Ли вот тоже проклюнулось что-то неуловимо гааровское.
Тут во дворе Учих, у Итачи за спиной, раздался шандарах. Итачи стёк с забора и развернулся. Ли, наоборот, подтянулся на заборе и повис головой к Учихам.
Шандарах, как оказалось, произвёл Саске сёдзи верады. Он рычал. Он протопал ботинками по доскам, бухая, как тираннозавр, спрыгнул во двор. Этакий ужас на крыльях расстёгнутого пуховика.
- Снежки! – пискнул его брат под забором. – Испортишь ведь.
- В ЖОПУ СНЕЖКИ!!! – заорал Саске и начал бегать и прыгать по белой поверхности, затянувшей двор, нарочно её портя. – В-жопу-сраные-снежки!!!
Итачи всплеснул руками, сунул их в рукава пальто и отлип от забора. Направился к брату в центр двора. Разбираться.
- Так, - сказал он строго, замерев в центре снежного месива, в сугробе под бельевой верёвкой. – Что случилось?
Саске скорректировал свою траекторию под орбиту вокруг брата и принялся нарезать круги, выпаливая в сердцах:
- Сука! Дылда обалделая! Котят он любит! Собачек! Птичек! Цветочки! Интересно, как ему пинок под зад понравится?!!
Вокруг Итачи образовалась тропинка. Голова следить за братом уже кружилась, потому старший Учиха подгадал момент и ловко выставил вперёд ногу. Саске в запале её не заметил и второй раз за вечер растянулся на снегу. Итачи установил ботинок ему на спину, приняв общий композиционный вид завалившего льва охотника. Ли с забора оценил.
- А теперь ещё раз, - нежно макая брата в снег, попросил Учиха. – Только по порядку. При чём тут котята?
- Это Дзюго! Дзюго всё!!!
И Саске, отплёвываясь от снега, принялся говорить – как прорвало.
Дзюго с дедушкой-опекуном переехал в город недавно, месяца два назад. Жили они в частном секторе на подъезде к городу. Дзюго занимался ушу, потому записался в одно додзё. И в этом додзё…
Теперь всё, о чём говорил Наруто, либо начиналось, либо заканчивалось словами: «А вот Дзюго…». Дзюго был всем, чем Саске не являлся: открытым, добрым, милым, спокойным; разделял любовь Намикадзе к меньшим братьям человека в любых проявлениях, смотрел те же дорамы и фильмы. Читал ту же мангу и книжки. Так же сильно любил рамен и сладости. И так далее и тому подобное, да ещё и на фоне такого гигантского общего интереса, как ушу.
Саске долго страдал необъяснимой на этого Дзюго аллергией. Потом понял, что банально ревнует. Усугублял его ревность тот факт, что Наруто своему новому другу ни про свою ориентацию, ни про отношения с Саске не рассказал. Учиху это ужасно раздражало. Обыкновенно Намикадзе рвался с каждым встречным-поперечным поделиться своим мрачным неприветливым счастьем, а счастье угрюмо возражало. А тут шепнул:
- Ничего ему не говори.
И в ответ услышал:
- Да я и не собирался.
Это… озадачивало. В глазах Дзюго Саске был просто лучшим другом Наруто, причём Дзюго к нему относился как-то негативно. Не исключено, что ещё и настраивал доверчивого блондина против несчастного Учихи. Тот, в свою очередь, не отставал. В общем, вся эта катавасия накипала-накипала и…
- …ЭТО ЖОПА, ПОНИМАЕШЬ?!! – орал Саске, с которого ботинок уже сняли, но который продолжал валяться на земле. - ЖОПА!!! Я его люблю, как ИДИОТ, я ревную его к каждому столбу, как ИДИОТ, и я ненавижу чувствовать себя ИДИОТОМ!!!
За сим поток его гнева иссяк, и он обмяк в снегу безвольной тряпочкой с несчастным лицом.
- Ага, - подвёл итог Итачи, пританцовывая на месте. Это Саске было тепло биться в пьяной истерике, а трезвым и спокойным на улице оказалось холодновато. – Ты мне лучше вот что скажи. – Он молниеносно сел на корточки, склонив к брату серьёзное лицо. – Этот Дзюго… он симпатичный?
- Я его видел как-то. Блондин ростом под два метра с хорошо развитой мускулатурой, - отчитался с забора Ли, о котором уже успели позабыть. И тут же из солидарности добавил: - Урод страшный, в общем.
Саске вывернул шею, чтобы лицезреть соседа. Поздоровался:
- Добрый вечер, Ли. Ещё одно воспоминание в копилку твоих мемуаров «Тысяча и один случай, когда я случайно засвидетельствовал позор Учихи Саске».
- Взбодрись, - огрызнулся Ли. Пожелание прозвучало, как мат.
Саске кисло улыбнулся и вяло приподнял руку, демонстрируя «Силу Юности» оттопыренным средним пальцем. Итачи, сидящий над ним, потрепал брата по макушке и произнёс:
- Ну что, немощь наша? Поднимайся. – Пока младший Учиха цеплялся за его руку и тяжело вставал, теряя ноги в сугробе, он продолжил: - Я бы мог тебе впарить стандартную лекцию про то, что ты должен иметь больше веры в Наруто, доверять ему и всё такое…
Ли заёрзал на досках и закашлялся. Его только что лишили реплики.
- …но я скажу честно. – Итачи поставил Саске прямо и начал отряхивать его от снега. – Дело дрянь. В паре это конфликтная ситуация номер два – «Или он, или я». Под «он» может иметься в виду компьютер, мотоцикл или, вот, друг.
- А какая первая ситуация? – поинтересовался любознательный Ли.
- Одинаковые родимые пятна на заднице, символизирующие близкое родство, - бросил Учиха от балды. Потом вдруг схватил Саске за щёки и потянул в разные стороны. – Поклянись мне, братик-фрегатик, что не будешь рыдать, как выпускница пансионата благородных девиц. Ты же не хочешь плакать? Не хочешь ведь?
- Я сешас коу-ипуть фъешу, - неясной, но очень устрашающей дикцией посулил тот.
Итачи выпустил его щеки, и они с влажным плямком вернулись на законное место. Сам он дал дёру, приговаривая:
- Не мне, не мне!
Саске не погнался за ним сразу, сперва повернулся к соседу и предложил:
- Ли, если тебе не лень повисеть ещё минуты две, то подожди. Я его быстро прибью и вернусь. Поговорим.
- Пора Спать, - извиняясь, улыбнулся тот в ответ. – Спокойной Ночи.
Учиха дождался, пока Ли пропадёт за забором, и пошёл за Итачи в дом. Там он попросил не читать ему умных лекций и ничего не советывать, надеясь разобраться самому.
- Просто хотел выговориться, - пояснил он понуро.
- Полегчало?
- Не очень.
Итачи, признаться, был рад. Ведь как раз на эту тему он не мог посоветовать ничего путного.
***
Саске подивился, что на его крики никто не выбежал, и ему тут же пояснили: маме не спалось, она опрометчиво сунулась на кухню и что-то вскользь упомянула про желание отведать винограда. Кисаме и Фугаку уже спустя минуту дружно топали в конвини, и остановить их могло только падение небес на землю.
- За виноградом пошли, как же, - скривилась Микото и всё-таки ушла спать.
А зря. Мужчины на самом деле вернулись с виноградом, да ещё и с четырьмя сортами. Видимо, мать семейства опрометчиво забыла уточнить, какого именно винограда ей захотелось. Будить её не стали. Зато Кисаме вынес присутствующим поучительный выговор.
- Совсем о матери не заботитесь, - вещал он тем голосом, который Итачи обзывал «тайчовым». – Скользко вон как! Вы её одну из дома не выпускайте, я вас очень прошу. Либо пусть Фугаку-сан подвозит, либо ты, Саске, провожай. С пакетами помогай. И у плиты не давайте долго стоять.
Фугаку недоумения не испытывал. Подвыпившего Кисаме всё тянуло кого-то опекать и защищать, это все уже знали. Старший Учиха пошутил:
- Может, ей ещё телохранителя нанять?
- Идея! – сразу обрадовался Кисаме-сан, потянулся в карман за мобильным. – Есть у меня где-то номер телефона одной подходящей конторки…
- Отставить, - похлопал его по плечу Фугаку. – Мы о матери своей сами позаботимся. Если хочется кому-то оказать посильную помощь, то вон, гляди, зятёк, у Саске какое лицо недовольное.
Саске в кресле только больше насупился.
- Саске? – тут же переспросил Кисаме.
Уважение к мужчине исключало опцию игнорирования, потому младший Учиха решил – раз отвечать, так с музыкой.
- Я снова посрался с долбанным Наруто из-за…
- За языком следим, - вставил Фугаку.
- …из-за грёбанного Дзюго, чтоб его об стену. – Видимо, родственная связь перекрывала уважение к отцу, снова активируя опцию игнорирования.
- Ревность, я так понимаю, - Кисаме скосил взгляд на Итачи. – Ну, тут я специалист. Дипломированный.
Итачи всем своим видом изображал непричёмность и невинность, а Саске отрезал:
- Не хочу говорить.
- Да и я, если по совести, тоже, - согласился Кисаме со вздохом. – Но захочешь – обращайся.
На том и порешили. Кисаме и Фугаку прощались долго и болезненно, будто полярники по истечении экспедиции. Саске отбрыкивался от братского поцелуя в лоб, которым Итачи хотел его наградить. Потом ещё и джип загруз в снежной каше – его пришлось подталкивать. Но в конце концов все разъехались по домам и разлеглись по своим постелям.
Улица Конохи засыпала. На улице Конохи зрел предновогодний скандал.

@темы: ramen<3, Новый год на улице Конохи, Фанфикшн

---

Глава 10. Среда 28 апреля

Название: Шесть недель
Неделя: 2
День: 3
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для второй части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.

Глава 10

Среда 28 апреля


Нахмуренное лицо Минато в сочетании с весёлым фартуком выглядело весьма комично, однако Гаара почему-то даже не подумал о том, чтобы улыбнуться.
-Заходи, - сурово приказал ему мужчина, посторонившись. – Раздевайся и марш в гостиную.
Подгоняемый любопытством, Гаара поспешно стянул с себя верхнюю одежду, разулся и ступил в комнату, где его уже поджидали сидящие на диване отец и сын. Наруто выглядел необычайно насупленным и взволнованным, чем только подогрел его интерес.
-Садись, - приказал ему Минато и, когда тот повиновался, оглядел его критичным взглядом. – Так, Гаара. По тёмным улицам сам не ходи, с кем попало знакомств не заводи, проси брата, чтобы подвозил тебя вечером домой, попуток не лови, с незнакомцами в споры не ввязывайся и чтоб в десять мне как штык дома был, понятно?
Наруто твёрдо кивнул, словно подписываясь под словами отца. Насторожившись, Гаара осторожно протянул:
-А что такое?
-Ты что же, новостей не слышал? – внезапно рявкнул Минато, рывком поднялся с дивана и принялся мерить комнату огромными шагами. – Мальчонку сегодня нашли в вашем гей-квартале. Мёртвого. Молоденький ещё совсем, красивый. Избили, искалечили и выбросили в канализацию.
Гаара перевёл взгляд на Наруто – по его посеревшему лицу нетрудно было догадаться, кого он представлял себе на месте жертвы. Он тяжело вздохнул и открыл было рот, чтобы возразить, но Минато, меньше чем за секунду оказавшийся рядом с ним, в ярости помахал перед его носом дрожащим пальцем:
-И не смей мне тут шутить!
Гаара покорно закрыл рот.
-Тебе всё шуточки! – продолжал Намикадзе, подбоченившись и, похоже, даже не замечая, что перешёл на крик. – А тут мальчика убили! Полиция говорит быть начеку, потому что он может быть далеко не первым, судя по п-п-профессионализму, с которым б-б… было совершено убийство.
Гаара опустил взгляд. Он видел дядю Минато в такой ярости только один раз: когда они три года назад, решив отпраздновать получение Наруто прав, поехали за город, никому ничего не сказав, а телефоны беспечно повыключали – чтобы никто не доставал. В ту ночь, когда они вернулись, дядя Минато точно так же срывался на крик и точно так же заикался, когда зашкаливали эмоции. Почему-то именно заикание пугало Гаару больше всего.
-Поэтому будь очень осторожен, - услышал он над собой уже более спокойный голос. – По кварталу тому не шляйся, особенно один, не нарывайся.
Гаара медленно поднялся на ноги и, не отрывая взгляда от пола, тихо произнёс:
-Я обещаю, что буду осторожен, дядя Минато.
Мужчина кивнул, затем вдруг резко развернулся и промаршировал на кухню, бросив на ходу со вздохом:
-Всё, идите на учёбу.
Наруто тоже поднялся и несмело потянул его за рукав:
-Такси поймаем? Опаздывать сегодня нельзя, тест.
Ехали друзья в молчании. Единственным источником звука в салоне такси было прикрученное практически до минимума радио (какой-то ди-джей отчаянно просил слушателей звонить ему в эфир), шум мотора и время от времени – тихие ругательства шофёра в сторону недоучек-водителей.
Гаара косился на друга и невольно отмечал детали, по которым можно было угадать, что происходит в его мыслях. Смотрит в окно, не чувствует его взгляда – значит, глубоко задумался. Гладит татуировки на щеке – переживает. Губы плотно сжаты – недоволен. Пальцы левой руки тарабанят по коленке – взволнован.
-Да не сгущай краски, - не выдержав, бросил он сухо. Наруто посмотрел непонимающе. Гаара вздохнул и пояснил: - Я при твоём папе не хотел говорить, чтобы он не психовал ещё больше, но тебе напомню. Я ведь айкидо столько лет занимаюсь не просто потому, что мне нравится, а ещё и потому, что там меня учат, что делать, если какие-нибудь придурки пристанут ко мне на улице. Не понимаю, почему ты-то распереживался. Ты же сам видел на прошлой неделе… - Он многозначительно приподнял брови, и Наруто кивнул – конечно же, он не забыл. – Тогда чего кислую мину строишь?
Наруто опустил взгляд на свои раскрытые ладони, лежащие на коленях:
-Просто… Одно дело, когда ты знаешь, что где-то там далеко есть плохие дядьки-гомофобы, а совсем другое – когда всё это происходит в твоём городе, а твой друг почти один в один портрет типичной жертвы…
-Узумаки, - прервал его Гаара, и когда Наруто поднял на него взгляд, заговорил очень редкостным для него серьёзным тоном: – Я ведь пообещал дяде Минато, что буду осторожен, не так ли? И я намереваюсь сдержать это обещание. Хорошо?
Блондин заглянул ему в глаза, пристально, словно боясь обнаружить там обман, но затем кивнул и выдавил из себя слабую улыбку.
-Ну вот и славно. – Гаара отвернулся и принялся смотреть на дорогу. Голос его зазвучал приглушённо. – Я, думаешь, сам не понимаю, что там опасно? Таким, как я, вообще везде нужно быть начеку. Раньше, когда в том районе дневал и ночевал, я быстро усвоил несколько простых правил. Никогда не ходи по улице в одиночку, если не можешь себя защитить, – раз. Никогда не цепляй мужчин, о которых никто ничего не знает, - два. Если видишь невдалеке от себя подозрительную компанию – лучше сверни и пойди другим путём. Три.
-А как же носить с собой какое-нибудь оружие для защиты?
Гаара покачал головой:
-Ношение оружия провоцирует конфликт. Баллончики всякие, кстати, тоже. Это психологический аспект, тебе об этом Сакура или Ино подробнее расскажут. Лучше просто следовать правилам, которые я тебе назвал. Тот несчастный мальчонка, наверное, или не знал о них, или нарушил какое-то. Одним словом – был неосторожен.
Наруто, похоже, слова не очень убедили, однако он предпочёл не продолжать разговор – вместо этого достал из кармана айпод и сунул Гааре в левое ухо наушник, себе оставив правый.
Спустя несколько секунд Meret Becker запела свою мистическую «Viva la Trance» о детских кошмарах, в которых хочется бежать, но невозможно сдвинуться с места, о привидениях, хватающих за рукав ночной рубашки и тянущих за собой, о ногах, внезапно становящихся тяжёлыми, как камень…
Гаара закрыл глаза и растворился в музыке.

***
Оглядев мрачные лица понурившихся друзей за столом студенческого кафетерия, он обречённо вздохнул:
-Я что здесь, один новости не смотрю?
-Вот тебе-то как раз лучше было бы посмотреть, - отозвалась бледная Сакура, нервно теребя в руках полупустой пластиковый стаканчик с кофе.
-Спасибо, - оскалился он жутко в ответ, - меня Узумаки на пару с отцом уже просветили.
-Ты бы не кривлялся, крашеный, а серьёзно отнёсся к этому. – Тен-Тен выглядела самой взволнованной. – Даже не знаю, что нам делать с этим праздником… Настроение вообще неподходящее. Может, перенести?
-Ну здрасьте, перенести! Тен-Тен, ты-то хотя бы не поддавайся общему трауру! – Гаара нашёл взглядом в толпе студентов Наруто и помахал ему, чтобы поторапливался. – Всё, слышать больше ничего об этом не желаю. Хьюга, скажи ей, чтобы прекратила.
Неджи неспешно допил свой чай и только после этого спокойным тоном ответил:
-Я тоже не понимаю, из-за чего переполох. Коноха – огромный город, здесь каждый день убивают сотни людей. С чего вы взяли, что из-за смерти одного гея опасность нависла надо всеми?
-Вот и я о том же, - кивнул ему Гаара, скрестив руки на груди. - Спасибо, Хьюга.
Тен-Тен, Ино и Сакура озабоченно переглянулись, байкерша робко протянула:
-Ну ты хоть сегодня до ночи с нами не засиживайся, скажи брату, чтобы подвёз.
Эта фраза разозлила Гаару окончательно:
-Да названивал он мне уже, на первой паре прямо! Договорились, что в одиннадцать он к Акимичи-сану подъедет и заберёт меня.
-Ну, раз так… - Тен-Тен тяжко вздохнула и хлебнула капучино из своего стаканчика. – Ты только не бесись так, мы переживаем просто.
-Я счастлив, благодарю, - Гаара наградил её демонстративно широким оскалом. Подошедший Наруто протянул ему стаканчик с кофе, а сам присел рядом.
-С таким настроем только помолвку и праздновать, - отметил он, глядя на кислые лица друзей. – Народ, ну имейте совесть! Представьте себе, каково Сабаку смотреть на ваши похоронные лица.
-Кто бы говорил, - бросил Гаара полушёпотом, глядя исподлобья, а когда Наруто взялся возражать, раздражённо отмахнулся от него, вместо этого повернувшись к пригорюнившимся жениху и невесте: - Так, я понял, нужно спасать праздник.
-Да какой тут может быть праздник? – вздохнула Сакура, за что получила от красноволосого «подарок» в виде засунутой в декольте скомканной салфетки.
-Молчать, Харуно, когда Гаара-сама говорит. – Он посмотрел на Наруто. – Ты, Узумаки, мне вчера что-то там про танец говорил, помнишь?
Блондин кисло улыбнулся:
-Это вообще-то подарок должен был быть для Тен-Тен и Неджи, но я подумал, что в свете последних событий…
-Нашей с тобой обязанностью является его исполнить, - с нажимом закончил за него Гаара и склонился к сидящей напротив байкерше: - Поверь, Тен-Тен, это будет самый зажигательный танец, когда-либо тобою виденный. Ты будешь довольна.
-Да я-то не сомневаюсь, - на губах её заиграла лукавая усмешка, - но к чему это ты, хороший мой, говоришь?
-А к тому, хорошая моя, что этим я докажу вам, балбесам и паникёрам, что я жив, здоров и планирую оставаться таким достаточно долго – вам даже надоесть успеет. План понятен?
В наступившей за столом тишине особенно громким показалось скромное уточнение Ино:
-Что, даже новогодний «Bestrafe mich» переплюнешь? Ну, там, где с плёткой.
-Даже его, - уверенно кивнул Гаара, ухмыльнувшись и прищурившись по-кошачьи.
-Я больше не надену твои кожаные штаны, - с улыбкой покачал головой Наруто. – Они мне слишком узкие и вообще неудобные – не понимаю, как ты в них ходишь.
-Ой, и не надо, - торопливо вставила Сакура, переглянувшись с покрасневшей Ино. – Уж очень они облегали у тебя… ну… всякие места…
-Да, Узумаки, смущать наших дам твоей затянутой в кожу сладкой задницей больше не будем, - хмыкнул Гаара снисходительно и тут же вынужден был спешно нырнуть под стол, уворачиваясь от подзатыльника. – И не рукоприкладствуй тут с утра пораньше, буян!
-А ты хам! – выкрикнул в ответ Наруто, вместо неудавшегося подзатыльника ограничившись потягиванием за ухо.
-А вы оба позёры, - процедил сквозь зубы доселе мирно спавший на своём стуле Шикамару. От его неожиданной реплики все облегчённо рассмеялись, и минуту спустя друзья уже не вспоминали о мрачном начале беседы.

***
-Тебя не было в прошлую среду, - Шикамару сделал ход и пытливо уставился на соперника.
Саске посмотрел на гобан, силясь понять, чем грозит его белым появление нового чёрного камня. Логику соперника разгадать было чрезвычайно сложно.
-У меня практика, в участке работаю, - пояснил он, после минутного колебания положив новый камень на доску.
-А почему тогда сегодня тут заседаешь? – Шикамару ответил на ход моментально – словно ему вовсе не требовалось времени на обдумывание хода.
-Я вчера лишние часы работал, сегодня мне разрешили попозже прийти. – Саске задумчиво почесал подбородок. Ему пока было неясно, чего добивается его соперник своей упорной атакой, однако именно поэтому играть с Шикамару было так интересно – у этого парня можно было многому поучиться. Саске сделал ход и добавил: - Тебя, между прочим, в субботу не было, а я приходил.
Шикамару, отвлёкшись на перемахивание с хозяином го-салона, замечания не услышал. Сарутоби Асума, крепкий высокий мужчина со стильной бородкой и повязкой на голове с изображением герба Конохи в центре, стоял за стойкой, из-за его размеров кажущейся до смешного маленькой, и издалека наблюдал за их игрой. Саске посещал его салон всего несколько месяцев, но ему уже было известно, что Асума-сан дружен с отцом Шикамару, а самого парня называет своим учеником и почитает за любимчика. Примечательным и крайне странным в его методике обучения, по мнению Учихи, было то, что учитель никогда не подходил к гобану, с кем бы ни играл Шикамару – непременно наблюдал со стороны, никак не комментируя игру даже после её завершения.
К уху Асумы-сана был прислонён мобильный, а во рту дымилась неизменная сигарета. Саске поморщился: именно из-за пагубной привычки своего кумира Шикамару тоже начал курить.
«Вот умный же пацан, – в который раз поразился он про себя, - а обезьянничает!».
-Ты что-то говорил, Учиха? – опомнился Шикамару.
-Да. Тебя в субботу не было, - повторил Саске, с недовольством и некоторым волнением поглядывая на гобан, куда Нара успел положить новый камень. План соперника был ему всё ещё не ясен.
-Так мы с друзьями уматывали на природу. - Он откинулся на спинку удобного кресла и сделал приглашающий жест: – Ходи.
-А-а, точно, - вспомнились ему слова Намикадзе-сана. – А вы, значит, с этим Наруто дружите? – уточнил он и потянулся к чаше с белыми камнями.
Шикамару кивнул:
-Типа того.
-Ну и как вы познакомились?
-В группе одной учимся, - сделав свой ход, Шикамару окинул его испытывающим взглядом. – А ты, Учиха, почему, собственно, интересуешься?
Он испустил разочарованный вздох, медля с ответом. Если бы он сам знал, почему!.. Стыдно было признаваться, но в го-салон он пришёл сегодня вовсе не с мыслью об игре, а чтобы поговорить с Шикамару об их, как оказалось, общем знакомом. Почему-то даже после позавчерашнего заключения договорённости Саске никак не удавалось выкинуть из головы этого белобрысого наглеца с его противным другом. Возможно, всё дело было в том, что вчера он узнал об Итачи с Кисаме-саном и провёл параллель… Но что-то подсказывало, что причина была не только в этом.
«Я просто хочу понять, что он за человек, - твёрдо сказал себе Саске, глядя в хитро прищуренные глаза Шикамару. – Он то ли заносчивый мажор, то ли нормальный парень с характером – не могу никак определиться».
-Просто интересно, - произнёс он вслух и положил новый камень. – Мы с ним случайно на днях познакомились, поэтому я толком о нём ничего не знаю.
Шикамару многозначительно хмыкнул, затем потянулся, широко зевнул, всем своим видом показывая Саске, насколько проблематично для него сейчас сидеть здесь и разговаривать с ним, но всё-таки заговорил.
-Я поначалу думал, что он просто богатенькая пустышка, страдающая гиперактивностью. Это было до того, как я начал с ними общаться, – с ним и Гаарой, я имею в виду. Они оба мои одногруппники. Всё началось с фразы Гаары, мол, староста – человек полезный, мы с тобой будем дружить. – Он поставил очередной камень на гобан и, прервавшись на глоток остывшего чая, продолжил: – Мы стали время от времени тусить. Потом они случайно встретили в универе парня, с которым раньше в школе одной учились, – Неджи. Нас в компании стало пятеро: я, Наруто, Гаара, Неджи и его девушка Тен-Тен. Потом… Кто ж потом-то пришёл?.. А-а, Сакура и Ино. Это девчонки с потока нашего, только психологи. Мы раньше на лекциях пересекались, общались только по необходимости – конспект стрельнуть, например, или ещё чего. Так и подружились.
Саске слушал очень внимательно. Он, конечно, не просил полную историю создания их компании, однако она непосредственно касалась Наруто, а всё, что имело к нему отношение, по какой-то причине становилось интересным и ему.
Шикамару допил чай, затем, порывшись в кармане брюк, выудил оттуда пачку сигарет, сунул одну в рот и поднёс к ней зажигалку.
-Потом Наруто и Гаара каким-то макаром наткнулись на Чоджи, отец которого владеет забегаловкой, - продолжил он, раскуривая сигарету. – Чоджи в компанию привёл своего друга Кибу, потом пришла сестричка Неджи, ну а последним к нам присоединился Сай, парень Сакуры. Вот такая у нас весёлая компания, Учиха.
-И что же, - хмыкнул Саске, - часто вы тусите вместе?
Тот передёрнул плечами:
-Когда как. В полном составе, конечно, редко собираемся – сам должен понимать.
-А этот Гаара, он что из себя представляет?
Шикамару, вдруг повеселев, изогнул саркастично бровь:
-Что, не понравился тебе наш Гаара? – Саске честно замотал головой – не понравился, мол. Его приятель понимающе кивнул и, художественно выпустив дым из лёгких, пояснил: – Он мне вначале тоже не понравился. Как только увидел его, так сразу и подумал: «Что это ещё за позёр мажористый?». Но потом попривык. Все со временем привыкают. Он на самом деле хороший парень, Гаара этот, – просто манера говорить у него необычная: уж больно любит издёвки да подначки. Да он со всеми так, даже с Наруто. Тот, в свою очередь, тоже в долгу не остаётся – с три короба в ответ наговорит. Вот такая у них любовь взаимная.
На последней фразе лицо Учихи, видимо, выдало его, потому что Шикамару снисходительно усмехнулся.
-Так что, они реально того?.. – вырвался у Саске вопрос.
-А хрен их разберёт, – Его собеседник небрежно швырнул окурок в пепельницу. – Я в их дела не лезу. Может, и спят они вместе, может, и нет. Лично я не видел. Знаю только, что они практически всё свободное время проводят вдвоём. Выводы делай сам.
Саске опустил взгляд на гобан: похоже, его белые находились в печальном положении. Об игре, однако, сейчас не думалось совершенно. Сознание прокручивало вновь и вновь услышанные слова, и с каждым новым разом он всё отчётливее понимал, что его почему-то раздражает неопределённость насчёт Наруто, которой его кормили в последнее время: дядя Обито, Шикамару вот…
Последний, видимо, понял его молчание по-своему, потому что поддразнивающим тоном протянул, ухмыльнувшись:
-Да нормальные они пацаны, Учиха, не выдумывай. Заботливые, друга в беде не бросят. А их гипотетические отношения никого, кроме них самих, не должны касаться.
-В общем, понятно. – Помрачнев, Саске решительно потянулся за сумкой и поднялся. – Мне пора на работу.
-Эй, погоди-ка, алё! - Шикамару обалдело уставился на него, не зная, как реагировать. – Игру-то кто заканчивать будет?
Учиха нетерпеливо отмахнулся:
-И так понятно, что ты выиграл. Как всегда. А разберём в субботу, ладно? Мне в самом деле бежать пора. Ну, пока!
Пробираясь между столов с нахмуренными игроками к выходу, Саске явственно ощущал пронзительный взгляд Шикамару, буравящий спину.
На самом деле на работе его ждали только через час, а то и позже. Но продолжать сидеть там и слушать истории о том, как… как…
«Я не знаю, чёрт возьми, - подавленно признался себе Учиха, шагая по пустынному переулочку к трамвайной остановке. – Не знаю, почему он у меня из головы никак не выходит».

***
Тен-Тен не поскупилась на громкость, поэтому ревущая музыка сотрясала небольшой зал в ресторанчике «У Акимичи» похлеще любой дискотеки. Столики, аккуратно придвинутые к стенам, освобождали место в середине под танцпол, возле стойки на одном из высоких стульев, не обращая внимания на визги и вопли, доносящиеся сзади, в одиночестве сидела Хьюга Хината. Сегодня на ней не было привычного жёлтого фартука с логотипом забегаловки – его сменило лёгкое элегантное платье, струящееся насыщенной фиолетовой волной до самых щиколоток юной красавицы; длинные волосы, обычно заплетённые в скромный хвост, были уложены в интересную причёску, а привлекательность лица подчёркивал умело подобранный макияж. Аккуратной ладошкой с короткими ухоженными ногтями девушка прикрывала рот, оставляя помаду на пальцах и не замечая этого, на щеках под румянами горели два пунцовых пятна.
Ревели гитары, барабанный ритм тошнотворно отстукивал в горле, басил на иностранном вокалист. За её спиной восхищённо заверещали девичьи голоса. Хината не обернулась, чтобы посмотреть на толпу друзей, беснующейся вокруг танцующей пары.
-Ты видела?! – резанул слух полный пьяного восторга вопль Ино. – Лизнул, он шею его лизнул!
Хината хлопнула ладонями по ушам, чтобы не слышать, но это не помогло – только гвоздики от серёжек больно впились в кожу.
Похоже, зажигательный танец не оставил равнодушным и парней тоже, потому что в безумный женский хор вклинился мужской голос – кажется, Кибы:
-Ого-о! Руки, Гаара, руки!
Испугавшись картин, которые рисовало ей испуганное сознание, Хината не выдержала и всё же повернулась.
Толпа друзей стояла плотным кольцом, поэтому разглядеть что-то за их спинами было невозможно. Однако ей повезло: внезапно Сакура отступила в сторону, выволакивая за шиворот своего парня - наверное, тот в порыве пьяной бравады снова распустил руки. Свободное место очень скоро затянулось, но этих нескольких мгновений Хинате хватило, чтобы получить представление о происходящем в центре.
Пьяно улыбающийся Наруто, двигаясь в такт музыке, пел вместе с вокалистом, склонившись над горлышком полупустой бутылки, заменившей ему микрофон, а к его спине припал Сабаку Гаара: он тоже вторил певцу, только шёпотом, на ухо, одна рука заползла под оранжевую майку, вторая скользила по бедру, и при этом кольцо с изумрудом на его пальце блестело так же ярко и безумно, как и его глаза.
Хината пожалела, что полюбопытствовала. Отвратительная песня всё никак не хотела заканчиваться, а толпа, подогретая алкоголем, восторжённо кричала, подбадривала – провоцировала…
На последних секундах песни кто-то из танцующих сделал, должно быть, что-то совсем уже из ряда вон выходящее, потому что народ разом взорвался воплями и аплодисментами. Наконец кольцо распалось. Чоджи побежал прикручивать громкость, чтобы можно было разговаривать нормально, без надрыва. Хината вновь развернулась. Пара танцоров теперь стояла плечом к плечу: Гаара застёгивал пуговицы на рубашке, распахнутой, видимо, для создания нужного образа, а Наруто, хохоча, поправлял на себе одежду.
-Всего облапал, скотина!
-И шею облизал! – подсказал весёлый голосок Тен-Тен.
-Да, и шею облизал!
Гаара расплылся в характерной для него усмешке:
-Ну не удержался, Узумаки, извини.
-Он тебе там засосов не наставил, Наруто? Посмотри! – подсказала краснощёкая Ино.
-Да не успел я, - словно оправдываясь, ответил Гаара и с гордым видом повернулся к хозяевам вечеринки: - Ну что, жених и невеста? Понравился подарок? Специально Rammstein для тебя, Хьюга, выбирали.
Неджи, забывшись, спросил у него что-то по-немецки, Гаара с самодовольной ухмылкой ответил – и за это тут же получил по голове от своего танцевального партнёра.
-Так! Я вас попрошу! – сиреной встрял в разговор Киба. Забытый галстук-бабочка уныло висел на его шее мёртвой тряпочкой, а рубашка с правой стороны в результате неудачного открывания бутылки полностью промокла от шампанского. – К вашему сведению, не все здесь языки изучают, поэтому переведите для нас, плебеев безграмотных, о чём была ваша тарабарщина.
Гаара отмахнулся:
-Да там про всякие пидорские пошлости речь шла, Инузука, ты такое не любишь.
-Заткнись, - приказал Наруто, но насупленный вид долго удерживать у него не вышло – губы сами разошлись в широкой улыбке. – Но вообще-то он прав, Киба.
Инузука закатил глаза в деланном недовольстве:
-Может, вам наедине хочется остаться, парочка вы сладкая? Я у Чоджи ключи от кухни могу попросить, если прям так невтерпёж.
Подошедшая Тен-Тен положила руки на плечи танцоров:
-Кухня – потом, сначала с вас тост! Нате вот бокалы.
-Тост! Тост! – нестройным хором затребовало сразу несколько голосов.
Хината отвернулась и в отчаянии уронила голову на руки.

***
«К чёрту всё!» - было девизом Гаары в тот вечер.
«К чёрту, к чёрту, - вторил он про себя, когда, вернувшись домой, потрошил гардероб, чтобы занять чем-то руки. – К чёрту Шукаку, пускай жрёт, пускай подавится мной. А я буду веселиться, пока могу, буду позволять себе всё – и пускай катится всё в тартарары».
«Ого, как вырядился. Красавчик, хоть сейчас на витрину ставь, - отметил дядя Минато, оглядывая его, прислонившегося к дверному косяку в ожидании Наруто. Вдруг посуровев, он напомнил: - Ты обещал мне утром, Гаара».
Он кивком подтвердил, что помнит, хотя особого смысла в своём обещании уже не видел. К чему осторожничать? Вскоре люди начнут замечать, что в нём остаётся всё меньше и меньше Гаары, которого они знали и… да, может быть, даже чуточку любили. Поэтому – к чёрту!
Когда сразу несколько голосов затребовали тост и Наруто жестом пригласил его говорить первым, он уже знал, что скажет. Чувствуя в руке прохладу бокала, он обвёл друзей пристальным взглядом, под которым улыбки с дорогих лиц почему-то исчезли, а радостный блеск в глазах померк.
-Самый ценный дар, которым наградил Господь своих любимых детей, это – дар любить.
Он замолчал, дожидаясь, пока дрожь волнения прекратит сдавливать тисками горло. Ощущение, преследующее его в последние дни, - ощущение реальности, неумолимо ускользающей от него по крупице, как песок сквозь пальцы, в этот вечер было как никогда сильно, но сейчас бояться было нельзя. Он крепко сжал воображаемые пальцы, удерживая последние песчинки, крепко сжал плечо Наруто – его единственной нерушимой привязки к действительности, - и продолжил уже увереннее:
-Благодаря любви мы можем увериться в том, что живы, что дышим, - потому что есть для кого, потому что не впустую. Благодаря любви мы начинаем понимать ценность времени, проведённого не в одиночестве. Пустота внутри начинает заполняться чувствами, порой болезненными, порой созидательными, но – настоящими. Любовь – это то, что делает нас живыми. И знаете, - он взглянул в заблестевшие от влаги глаза Тен-Тен, перевёл взгляд на Неджи, - когда я смотрю на вас, таких счастливых вместе, мне действительно хочется, чтобы моя собственная пустота, - рука его оторвалась от плеча друга и сжала в кулаке ткань рубашки, - наполнилась чувствами такой же силы, мне… мне хочется любить так же безумно и самоотверженно, как вы любите друг друга. За это вам спасибо.
Он поднёс к губам бокал дрожащей ладонью, отпил из него, зажмурившись, и только после этого к нему пришло осознание, что никто даже не шелохнулся с того момента, как отзвучало его последнее слово. Тен-Тен смотрела на него пристально, и в её непривычно мягком взгляде плескалось такое непомерное удивление, что Гааре внезапно стало жутко неловко.
Первым опомнился Наруто. Ступив вперёд, он обхватил его за плечи и прижал к себе:
-К этому лично мне добавить нечего. – Он улыбнулся искренне, солнечно, как умел только он один, и озорно подмигнул Тен-Тен и Неджи. – Ну что, самая странная и нелогичная парочка? Наконец-то мы дождались этого дня! С вас ребёночек поскорее, понятно? Кто рожать будет – это вы уже сами договоритесь. За вас!
Наруто произносил эту незамысловатую речь с необычайным надрывом в голосе, словно пытался своей наигранной весёлостью перекрыть впечатление, оставленное словами друга, и все это, похоже, почувствовали, но, тем не менее, он своего добился: глаза друзей вновь заискрились беззаботной радостью, зазвенели бокалы, зал наполнился смехом, оживлёнными разговорами, шуточками, начали петь, танцевать, вспоминать глупые истории из прошлого…
Гаара почувствовал на себе пристальный взгляд Наруто. Его замечательной солнечной улыбки и след простыл, а на лице, ставшем внезапно очень похожим на отцовское, нельзя было не прочесть отпечаток гордости – такой, о которой друзья обычно не говорят в слух. «Ты хорошо сказал, - прочёл Гааре в его взгляде. – Ты очень хорошо сказал».
От сердца отлегло: он был уверен, что один Наруто поймёт, как много сокровенного он на самом деле вложил в те слова.

***
-Ли!
Гаара развернулся так резко, что ветер обдал холодом его вспотевшее после танца лицо.
-Сколько ты тут стоял, свинюка? Я тебя не видела!
На пороге «У Акимичи» Тен-Тен, встав на цыпочки, повисла на шее нового гостя. Ли, в одной руке зажимая пакеты с подарками, другой крепко прижимал подругу к себе и улыбался ласково, мягко.
-Почему не сказал, что пришёл? – обвиняюще вопросила девушка, слегка отстранившись, однако объятий не разрывая.
-Ну, мне не хотелось прерывать такой зажигательный танец. – Он поднял голову и приветственно кивнул Гааре, тот потупил взор – вдруг стало жутко стыдно за своё развязное поведение. – А потом танцоры произносили поздравительные речи, которые, опять же, не хотелось прерывать…
-Ладно, я поняла, - в своей резкой манере прервала его Тен-Тен. – Ли, ты слишком вежливый как для моего друга детства. Неужели я на тебя ну ни чуточки не повлияла?
-Повлияла, и только положительно, - Ли склонился над ней и поцеловал в щёку: - Поздравляю.
Он крепко пожал руку подошедшему Неджи, затем, словно опомнившись, протянул им обоим по небольшому пакету.
-Вот. Тен-Тен, я не был уверен, что ты их себе именно так представляла, - предупредил он, глядя на заглядывающую внутрь своего пакетика подругу, - но я попытался вспомнить детство и как ты мне их описывала, так что вот…
-Бо-о-оже мой! – Тен-Тен, прикрыв рот ладошкой, держала в руках свой подарок: обыкновенную тканевую повязку с железным протектором и выгравированной символикой города Конохи в середине. – Это же наши повязки шиноби! Ли, как ты вообще вспомнил о них? Хьюга, посмотри! Мы в детстве о них так мечтали! Ой, Ли, спасибо!
Она вновь повисла у него на шее, покрывая лицо лёгкими поцелуями.
-Мы ведь, - всё ещё не отойдя от эмоционального потрясения, несколько бессвязно принялась она объяснять подошедшим гостям, - в детстве вместе постоянно играли. Гай-сенсей придумал для нас игру, чтобы хоть как-то нас, шалопаев, контролировать: он был ниндзя-учителем, а мы – его учениками, которым он давал разные миссии. Ну там, поймать сбежавшую соседскую кошку или сходить в магазин. И жили мы не в Конохе, а в Селении, Скрытом в Листве. Мы так хотели, чтобы у нас был какой-то отличительный знак, чтобы другие ребята поверили, что мы в самом деле ниндзя! Мама сделала нам по тканевой повязке, и мы фломастером нарисовали посередине герб Конохи, но мечтали мы совсем о других повязках – вот о таких! Ли, какая же ты лапочка, я тебя обожаю!
Повернувшись к Неджи, Ли объяснил:
-Я сделал такую и для тебя в качестве символа того, что ты теперь член нашей маленькой семьи придурков.
-Почему же придурков? Я в детстве тоже в ниндзя постоянно играл, - спокойно возразил Неджи, повязывая на лбу свой подарок. – Мы с сестрой были представителями элитного семейства шиноби и обладали глазами, способными входить в специфичный режим…
-Бьякуган, - подсказала стоящая чуть в стороне сестра.
-Да, спасибо, - кивнул ей Неджи. – Так вот, в режиме Бьякуган мы могли видеть на расстоянии. Например, что готовится на обед или чем занимается дедушка в саду. Мы играли так целыми часами. Собственно, светлые линзы я ношу не столько из-за зрения, сколько в память об этой замечательной игре.
-Значит, я угадал, - улыбнулся Ли. – Из нас троих вышла бы замечательная команда, Неджи.
-Несомненно. - Они вновь обменялись крепкими рукопожатиями. – Спасибо, Ли.

***
Ближе к девяти вечера большая компания друзей разбилась на небольшие группки. Шикамару с Неджи сидели за стойкой, потягивали крепкий кофе и занимались своим обычным делом - обменивались колкостями в стиле «подкаблучник-лентяй». Две пары – Ино с Чоджи, Хината с Кибой – кружили по залу в медленном танце.
Лампы давно потушили, вместо них зажгли свечи – около двух десятков бронзовых подсвечников на две свечи создавали незабываемую атмосферу для влюблённых. В глазах Кибы, осторожно сжимающего свою возлюбленную в объятиях, плескались блики горячего пламени, смешивались с его сладким отчаянием, и если бы опечалившейся Хинате пришло в голову поднять взгляд на своего партнёра по танцу, она бы мигом всё поняла даже без слов, но девушка склонила голову к его плечу и затихла, словно в надежде, что если не будет шевелиться, в груди перестанет так жечь.
В укромном уголке устроились Сакура со своим проблемным творческим парнем: Сай, нежно убрав крашеные прядки от уха девушки, шептал ей что-то личное, тёплое, от чего обида в зелени её глаз таяла, а щёки покрывались таким нехарактерным для неё румянцем. Или это было всего лишь вино, бокалы с которым стояли рядом с парочкой?
В дальнем конце, за самым большим столиком, сидела компания стойких: Тен-Тен, Ли, Гаара и Наруто. Невеста упорно освежала гостям бокалы и всё требовала от друга историй из детства.
-Ну ладно, - Ли вовремя отнял у подруги свой бокал, в который она по ошибке чуть не налила алкоголь, и лукаво усмехнулся: - Не хотел я этого рассказывать, но раз ты так сильно настаиваешь на ещё одной истории, то получай – сама виновата.
-А ну! – Девушка расстегнула короткий бежевый пиджак, сняла его и небрежным движением водрузила на спинку стула, оставшись в премилой рубашке с высоким воротником и брюках на высокой талии. – Давай уже, чего греха таить? Рассказывай всё, как есть, – Хьюги-то рядом нет.
Ли поднял взгляд на Гаару – тот судорожно опустил голову и сделал большой глоток из своего бокала, за что и заслужил осуждающее: «Хватит уже пить, Сабаку» от друга. Наруто, успевший, к слову, по неосторожности прилично напиться, из-за притупленного алкоголем внимания не замечал длящейся на протяжении всего вечера игры между Гаарой и Роком Ли: последний бросал на него взгляды, Гаара отворачивался, пил и всё больше мрачнел.
-Слушайте, - быстро перестроившись на повествовательную волну, начал Ли. – Однажды, когда нам было лет, наверное, по восемь, мы стянули у Гай-сенсея его коллекционный набор кунаев (такие обоюдоострые кинжалы, знаете?) и взялись тренироваться – ну, мы ведь были не просто дети, а крутые шиноби, поэтому нам нужно было уметь обращаться с оружием.
Он вынужден был прерваться, потому что невеста внезапно взорвалась диким хохотом.
-Ой, извини! – продолжая хохотать, попросила она и положила руку другу на плечо. – Продолжай, я буду в рукав хихикать, честно.
Они демонстративно поднесла рукав ко рту и замолчала, глядя на него хитро блестящими глазами.
-Так вот, - продолжил Ли, обращаясь к Наруто, потому что Гаара упорно рассматривал деревянный стол. – Начали мы этими кунаями швыряться в дерево: была у нас во дворе ива старая, которой уже много лет подряд доставалось от местной шпаны, в том числе и от нас. И вот Тен-Тен закинула последний кунай куда-то очень высоко – он застрял почти в самой верхушке дерева. Естественно, дурочка полезла его доставать, мне поручив отковыривать все остальные, потому что сенсей должен был скоро вернуться домой, мы не хотели, чтобы он узнал о нашей проделке. Я, как меня и попросили, все кунаи достал и даже вычистил до первозданного блеска, как вдруг опомнился: Тен-Тен всё нет и нет! Я закидываю голову – сидит наверху, спряталась в листве, а глазищи – как у совы. Я спрашиваю, в чём дело, она…
Тут он вновь вынужден был сделать паузу, потому как смешки Тен-Тен прорвались сквозь ненадёжную защиту рукава. Гаара поднял на неё вкрадчивый взгляд, но, заметив взгляд Ли, тут же снова опустил голову и вжал её в плечи. Проворонивший это Наруто возмутился:
-Так, невеста-сан, помолчи и дай человеку историю рассказать!
-Молчу, молчу, - она помахала перед собой руками в показной капитуляции. – Давай дальше, Ли.
-Ну вот, а она мне сверху так жалобно, совершенно нехарактерным для себя просящим тоном: «Ли, а ты сможешь подойти к моей маме и попросить у неё запасные штанишки для меня?» – На этом месте покрасневшая Тен-Тен на пару с Наруто залилась идиотским смехом. Ли слегка повысил тон, тоже едва сдерживаясь: - Я смотрю на неё – и не понимаю, что происходит. В голове тут же проигралась сцена: я подхожу к её маме и говорю, мол, так и так, тётушка, а дайте-ка мне штанишки вашей дочери. Решив, что делать этого не буду ни за что, я уточнил, точно ли ей они нужны. На что она мне тем же жалобным голоском: «Ну да-а…». После десятиминутных расспросов она наконец-то призналась, что, пока лезла вверх по дереву, порвала свои брюки на самом интересном месте и теперь стесняется спускаться.
-Да чтоб она чего-то стеснялась?! – сквозь смех выдавил Наруто, буравя недоверчивым взглядом краснощёкую подругу. – Не может такого быть!
-Мне восемь лет было, балда ты! – выкрикнула байкерша. – Ли, заканчивай уже с этой ужасной историей и расскажи что-нибудь другое!
-Ты сама просила как можно больше детского компромата, - пожал плечами тот. – Дальше было так. Я подумал-подумал: положение-то серьёзное! Мы, шиноби, всегда должны были быть лучшими во дворе, никто не смел уличить нас в какой-либо слабости. И тогда маленький Ли что-то для себя решил и побежал домой к Гай-сенсею. Вернулся он, то есть, я, не один, а в компании…
-Ой, не могу-у-у! – заголосила Тен-Тен, вытирая потёкшую по щекам подводку.
-…в компании зелёного спортивного костюма личного дизайна Гай-сенсея. Надо вам сказать, ребята, что даже мы, десятилетние карапузы, понимали: это был ужас на крыльях ночи, а не предмет одежды. Гай-сенсей же, при всём моём к нему уважении, валял дурака, одеваясь в такой же костюм каждое утро для пробежки. Он подарил мне детскую его версию на какой-то день рождения, я поносил его для приличия некоторое время, потом под предлогом того, что от него чешется кожа, отложил в самый дальний ящик. Однако это всё лишняя для истории информация. Дело в том, что все мои нормальные шорты и брюки были в прачечной (Гай-сенсей как раз должен был в тот день забрать их). Вернуться с пустыми руками я не мог: добрая девочка Тен-Тен могла отомстить мне метким полётом куная в голову, - поэтому у меня не было иного выбора, кроме как принести ей этот костюм. – Он привлёк к себе хохочущую подругу. – Она, конечно, очень долго обзывала меня всякими словами - поверьте, лексикон ругательств у неё уже тогда был приличный, - но позже всё-таки сдалась и надела его, спустилась с кунаем в зубах, схватила меня за руку и – шух-х! – рванула к себе. К сожалению – да, Тен-Тен, я это расскажу, и не смотри на меня так, - так вот, к сожалению, наше бегство было замечено сенсеем, который как раз возвращался с работы. Пропажу кунаев он не обнаружил, мне удалось вечером всё тихонько вернуть на место, зато Тен-Тен в своём костюмчике запомнил. И отгадайте, что он подарил ей на следующий день рождения!..
Наруто уже сидел, закрыв лицо ладонями, и издавал какие-то нечленораздельные звуки напополам с истеричным хохотом, плечи его бешено тряслись, Тен-Тен уткнулась носом в плечо Ли и делала примерно то же самое.
К столику неслышно подступили заскучавшие Неджи и Шикамару.
-Что за истерика? – поинтересовался жених, нацепив на лицо вежливую улыбку.
Стоящий рядом с ним Шикамару зевнул:
-Не помогает что-то кофе. И почему меня всегда после алкоголя в сон клонит?
-Тебя всегда клонит в сон, - отметил Хьюга и присел на стул рядом с невестой. – Дорогая, ты вся красная, а ещё у тебя потекла косметика. Зеркальце принести?
-Нет, спасибо, милый, я у Гаары стрельну. – Обернувшись, она удивлённо протянула: - Ой, пропал. Слышь, усатый, где друга сердечного посеял?
Наруто, всё ещё не отошедший от истерики, слабо махнул рукой:
-В туалет ушёл. Шатаясь. Вот предупреждал же, что пить надо меньше, а он!.. Как всегда, идиотины кусок.
-Ой, чувствую я, придётся мне его брату в виде бездыханного тела вручать, - усмехнулась Тен-Тен. – Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Плохая шутка, особенно учитывая последние события.
С лиц всех присутствующих внезапно выветрилась вся весёлость. Тен-Тен, глянув на Ли, жалобно протянула:
-Он же, дурачок, всё это несерьёзно воспринимает. Мы его сегодня предупредили, а он только пофыркал, поязвил и позлился, мол, чего вы зря кипишуете. Ну, это Гаара. С ним по-нормальному нельзя, он ненавидит, когда о нём пытаются заботиться.
Ли молча кивнул, хотя по его хмурому виду и отстранённому взгляду нетрудно было догадаться, что мыслями он находится далеко.

***
Отражение в зеркале плыло. Всё плыло перед глазами. Сами глаза противно щипало, в горле застрял солёный комок.
Гаара смотрел на себя в зеркало. Шукаку смотрел в ответ.
Равномерный шум воды, текущей из блестящего крана и пропадающей в стоке раковины, только усиливал витающее в воздухе ощущение безумия.
А ведь это и было безумием. Чистым, откровенным, неподдельным и болезненным.
-Всё ты… - едва шевеля губами, произнёс Гаара. Голос самому ему показался напуганным и одновременно обвиняющим – совсем как в детстве. – Всё, всё, всё ты…
Совершенно внезапно ярость красной нитью сдавила сердце, ладонь с молниеносной скоростью – скоростью, отточенной годами, оторвалась от керамического края раковины и с силой ударило по поверхности зеркала. Зеркало задрожало. Но выдержало.
Ярость вышла из него точно так же быстро, как и пришла, и на её место пришло отчаяние – такое, от которого некуда деваться, потому что идёт оно изнутри, из самого сердца. Ощущение безысходности было горьким, но горше было осознание, чёткое как никогда, - осознание того, что внутри него действительно не было ничего, кроме пустоты. Всё так, как он сказал во время тоста. Всё так.
Он прислонился лбом к холодной поверхности зеркала и посмотрел в безумно пляшущие глаза Шукаку – свои глаза:
-Ненавижу тебя.
Перед внутренним взором некстати всплыло дядино лицо. К кому он только что обращался? К дяде, к Шукаку, к себе?.. Лицо дяди было ангельски спокойным, глаза его – бездной безразличия.
Он вспомнил, как дядя вначале прикрыл за спиной дверь, затем, тихо, неслышно ступая по паркету голыми ступнями, приблизился, и только дрожавший в руках наведённый пистолет выдавал его волнение.
Он вспомнил, как невыносимо ярко резали глаза лампы, какой холодной была стенка, к которой он прислонился, отступая, и в которую вжался, стараясь сделаться невидимым для неумолимо приближающейся фигуры.
И он был слишком маленьким, несправедливо маленьким для такого испытания – но его мучитель уже подступил совсем близко, и паника стальными тисками сдавила горло.
«Ты ведь понимаешь, почему я должен это сделать, не так ли? – с невозмутимым спокойствием в тоне обращается к нему дядя, и во взгляде его при этом нет ничего, кроме пустоты. – Ты убийца моей сестры, Гаара, а убийцы должны быть наказаны. Я должен покарать тебя. Ты просто должен умереть, понимаешь?».
«Понимаешь?» - переспрашивает он всё таким же до жути никаким голосом, и Гаара вжимается спиной в стену, вспотевшие ладошки скользят по шершавым обоям, ноги дрожат и не держат, прямо как сейчас. Дядя на секунду закрывает глаза, будто прислушиваясь к внутреннему голосу, нашёптывающему ему истину на ухо, затем кивает, снова смотрит на него и вскидывает ладонь с зажатым в ней пистолетом…
Вот когда впервые появился Шукаку – теперь он вспомнил. Демон родился, был окрещён его кровью и стал вечным спутником его души, частью его души, не оставляя ни на миг. Гаара положил ладонь на грудь, не веря:
-Всё это время ты был там…
«Всё время, что я радовался, думая, что свободен, - продолжил он про себя, - и прыгал, как сумасшедший, из одной кровати в другую, не успевая даже нагреть её своим теплом, в надежде, что хотя бы так смогу почувствовать себя любимым, нужным… А ты был там и потешался над моими потугами. Ты был там и хохотал. И что же, появление Ли в моей жизни – это твоя ирония? Или фееричное возвращение на сцену? Хватит! Тебе мало? Я и так раздавлен, у меня ничего нет. Чего ты ещё от меня хочешь?».
-Ты чёртово, чёртово создание! – внезапно перешёл он на крик, сопровождая проклятия ударами по зеркалу. Зеркало содрогалось – но выдерживало.
К горлу подступили слёзы, и он не стал их сдерживать.
Ожидаемого облегчения не последовало – только держаться на ногах стало ещё труднее.

***
Саске неспешно расшнуровывал ботинки в прихожей и прислушивался к разговору на кухне. Оба – и отец, и Итачи – говорили на повышенных тонах, поэтому можно было без труда разобрать каждое слово.
Темой разговора, как и у всех полицейских сегодня, было убийство того мальчишки в квартале голубых фонарей.
-Да что вы все, как цивильные?! – отцовский бас был исполнен возмущения. – У меня вот нынче два десятка людей невинных сбили на дороге, женщину беременную лично я в больницу вёз – её идиотский муженёк потому что правила дорожного движения в глаза не видел, наверное! Купил у какого-то барыги! Или взятку дал – а они ему: «На вот тебе, езди на здоровье!». А женщина чуть ребёнка не потеряла из-за него! Весь город – один сплошной беспредел! С чего вдруг внимание одному разукрашенному педику?
-Ты, папа, никогда в криминальном не работал, поэтому не знаешь, - послышался в ответ раздражённый голос брата. – А меня с Кисаме-саном поставили в команду детективов по этому делу, я фотографии видел, я в морг ездил, я расспрашивал свидетелей! Это не спонтанное убийство на почве нетерпимости, что бы ни говорили журналисты. Где-то в Конохе орудует маньяк, и мы не знаем, сколько жертв уже на его счету.
-Ну и сколько он их мог убить? Два, три максимум, а то бы уже заметили! А у меня на дорогах каждый день люди, как мухи, гибнут! Вот туда бы народное внимание привлечь, а не на вашего пацанёнка!
Голос Итачи зазвучал подавленно, тихо:
-Психопат разгуливает на свободе, папа. Психопат потому, что не просто излавливает, насилует, убивает, а потому, что между вторым и третьим пунктом берёт хирургический скальпель и режет жертве лицо, покрывает её тело глубокими порезами, да так, чтобы истекала кровью эта жертва, пока в сознании… А если вдруг отключится - так он нашатырём... Говорю же, я в морге был, тело видел, говорил с экспертами. А по новостям это пока что не передавали – чудом от журналюг удалось все эти подробности уберечь...
Саске услышал, как отодвинули стул, затем – шаги и звук захлопывающейся двери. Похоже, брат, посчитав разговор завершённым, ушёл к ним в комнату.
Вскоре, судя по звукам, поднялся и отец: побродил ещё некоторое время по кухне, поворчал, похрустел костяшками пальцев на руках, наконец, скрылся в их с мамой спальне.
«Да уж, нашла коса на камень, - подумалось Саске досадливо. - Была бы дома мама, они бы не посмели так друг на друга орать».
В родительской спальне забормотал телевизор. Почувствовав, что опасность временно миновала, он скользнул по коридору через кухню прямо к себе в комнату. Брат был на балконе. Саске кинул на свою кровать сумку и присоединился к нему. В руках у Итачи была зажата длинная тонкая сигарета, которую он время от времени с отвращением подносил ко рту.
-Нервы, - заметив обращённый в свою сторону вопросительный взгляд, объяснил он. – Я только сегодня начал. День был – врагу не пожелаешь…
Саске молча стоял рядом, вперившись взглядом в крышу подъезда внизу. Время было позднее, люди как раз возвращались домой – кто с работы, кто ещё и в магазин не поленился забежать.
-А мама где? – спросил он отвлечённо.
-Ушла на своё собрание жён полицейских, - Итачи нахмурил лоб. – Я даже знаю, какой будет главная тема обсуждения.
-Так что, - чуть поколебавшись, всё-таки решился спросить Саске, - правда это? Про мальчика. Я слышал, как ты папе говорил только что…
Итачи скосил на него настороженный взгляд, но тут же отвёл его в сторону и кивнул:
-Подробности знает пока только наш отдел. Я понимаю, это всё вопрос времени: вскоре пресса накинется и на нас, и на квартал этот несчастный. Так что у нас есть день, с натяжкой – два, чтобы, никого не спугнув, всё там разнюхать. Людей, правда, мало, и никто раньше ни с чем подобным не сталкивался, поэтому наши ходят все на взводе. Даже Кисаме-сан.
Саске постарался, чтобы при упоминании этого имени выражение его лица не переменилось ни на йоту. Итачи, похоже, заметил и оценил его усилия, потому что взгляд его значительно потеплел. Со вчерашнего вечера тема отношений Итачи и Кисаме-сана среди них не поднималась, и это устраивало обоих. Саске нужно было время, чтобы привыкнуть к самой мысли, а Итачи – свыкнуться с тем, что теперь можно не скрываться в его присутствии. Братьям нравилось, что многие вопросы решались у них не обсуждением, а по молчаливой договорённости. Это было хорошо. Это сближало.
-Слушай, - внезапно позвал Саске и тут же прикрыл рот, испугавшись собственного порыва. С тех пор как он пришёл в участок и услышал про того мальчика, его не оставляла в покое навязчивая мысль, высказать которую было одновременно и нужно, и стыдно.
Итачи молча смотрел, ожидая, поэтому пришлось продолжить:
-Может, стоит позвонить дяде, чтобы он предупредил Намикадзе-сана? Ну, Наруто…
Дальше продолжать было нечем. Его собственные мысли на сей счёт заканчивались именно этим – «Наруто». Поразительно нелогичная для него цепочка размышлений привела, как и предполагалось, в тупик. Ведь Наруто никак нельзя было назвать смазливым педиком, нарывавшимся на неприятности. Одевался он нормально – может быть, совсем чуточку вызывающе, но в сравнении с такими, как его крашеный приятель, нормально. Симпатичный. Ну и что? Саске тоже девчонки называли красавчиком. А то, что гей, совершенно ничего не доказывало.
«И вообще, он сам о себе может позаботиться, не маленький», - повторил про себя Саске в очередной раз за этот день. Вот только чёртово волнение почему-то никак не хотело уходить.
-Я звонил уже, - прервал его размышления голос старшего брата. Итачи сделал последнюю затяжку, затушил окурок о перила и бросил в новую - видимо, сегодня купленную - пепельницу. – Проинструктировал. Дядя обещал, что всё передаст слово в слово. Так что не переживай.
-А кто переживает? – буркнул Саске и отвернулся.

***
-А что, у него отец строгий? – шепнул Ли на ухо Тен-Тен, поглядывая на Наруто в другом конце зала: тот нервно расхаживал из стороны в сторону и нетерпеливо жестикулировал одной рукой, второй прижимая к уху телефон.
-Да не, - отмахнулась девушка. – Папаша у него как раз довольно демократичный.
-Наверное, просто взволнован из-за того убийства, которое прошло сегодня по новостям, - подал голос Сай, но тут же перешёл на шёпот, боясь растревожить дремлющую на его плече Сакуру: - Мне уже тоже друзья из академии звонили. Не понимаю, правда, почему: я в том гей-квартале уже года два как не был.
-Ну, знаете, то, что нашли его там, вовсе не означает, что убийца только там и ходит-бродит. – Тен-Тен хотела сказать что-то ещё, но вдруг вспомнила: - Ой, про Гаару-то мы и забыли! Уже, наверное, с полчаса его нет.
Ли, будто только этого и ждавший, вскочил на ноги:
-Я схожу гляну.
-Ну иди. - Внезапно подруга игриво просунула палец под ремень его брюк и потянула на себя: - Стой. Сначала поклянись, что убийца – не ты.
Он опалил её раздражённым взглядом:
-Тен-Тен, есть смешные шутки, а есть твои, когда выпьешь. – Девушка покорно уронила руку на стол, Ли развернулся: – Спасибо.
Когда он уходил, то услышал за спиной:
-О, люблю эту песню! Пошли, Хьюга, будем танцевать! Чоджи, а выкрути-ка на максимум, а?
Он быстро преодолел расстояние до двух дверей с надписями «WC» и характерными знаками на них. Под ногами запели кафельные плиты. В этот коридорчик почему-то никто свечи поставить не догадался – только из-под дверей выбивался слабый жёлтый свет. Ли взялся за холодную ручку, дверь с лёгким протестующим скрипом отворилась.
Внутри стояло всего два подсвечника: один, на две свечи, возле раковин, отражался призрачным светом в настенном зеркале, второй – на подоконнике. Из-за полумрака волосы Гаары казались не просто бордовыми, а будто выкупанными в крови. Ли стало не по себе. От вида его бледных щёк, влажных то ли от воды, то ли от слёз. От того, как на лице его отразилось сразу несколько ярчайших эмоций, преобладали среди которых страх и злость. От того, как из-за зеркального эффекта ему показалось, что на него одновременно смотрят две паре глаз.
Он проглотил комок в горле и выдавил:
-Гаара, тут народ волнуется…
Ему не дали закончить. Гаара развернулся к нему и одновременно, держась рукой за раковину, сделал шаг назад.
-Ты! Всё время ты! – выкрикнул он обвиняющее, сделал ещё шаг назад, чуть было не споткнулся и не упал, однако вовремя удержал равновесие. В зелёных глазах плескалось граничащее с безумием веселье. – Ну хватит уже меня наказывать! Неужели ты не знаешь, когда остановиться, Шукаку?
По спине Ли ледяным языком прошёлся холод: он уже слышал это имя один раз. Восемь лет назад.
Гаара замер, наткнувшись спиной на стену. Губы его внезапно растянулись в недоброй усмешке, он запрокинул голову и разразился хохотом, одновременно комкая в сжатых ладонях ткань рубашки на груди, будто внутри всё жгло и давило. Смех перешёл в истеричные всхлипывания.
-Ты… просто не знаешь… - От неровного дыхания грудь его вздымалась и опускалась, из глаз потекли слёзы. - …Откуда тебе знать?..
Ли решил, что насмотрелся достаточно, - нужно было что-то предпринимать. Не говоря ни слова, он в три шага пересёк комнатку и, грубо ухватив рыдающего юношу за плечи, потащил за собой.
-Тихо мне, - шикнул он, выводя его в тёмный коридорчик.
Гаара не сопротивлялся, даже наоборот: прижался к нему всем телом, одной рукой обвив талию, а влажным лицом зарывшись в ткань жилетки. Не будь Ли так сосредоточен на том, чтобы никто ничего не заподозрил, он бы непременно посмеялся над иронией.
-Эй, что такое? – окликнула не вовремя обернувшаяся Тен-Тен.
-Да провериться просто человеку надо, - на ходу соврал Ли, крепче обнимая Гаару, будто драгоценность. – Я проконтролирую.
Благо, Наруто как раз был занят разговором с отцом и не заметил их поспешного ухода. Ли был уверен: уж кто-кто, а этот парень непременно заподозрил бы что-то неладное.
Ночная улица встретила их влажной весенней прохладой и необычной для мегаполиса темнотой – большинство домов здесь были заняты магазинчиками, уже закрытыми в это время, поэтому снаружи они были одни. Мир за дверью казался до невозможного далёким из-за колоссальной разницы в звуке: там, внутри, громыхала тяжёлая музыка, отдаваясь ритмом в голове и мешая думать, здесь же можно было слышать лишь её призрачные отзвуки.
Остановившись на пороге под вывеской «У Акимичи», Ли мягко отстранил от себя Гаару, чтобы взглянуть ему в лицо. Они стояли совсем близко, и ему внезапно пришло в голову, что со стороны они выглядят как парочка нетерпеливых любовников, решившая сбежать с вечеринки, чтобы остаться, наконец, наедине.
От Гаары, кажущегося сейчас хрупким, уязвимым, шёл резкий запах алкоголя, его худые плечи дрожали от едва слышных всхлипов. Ли почувствовал, как его тянут на себя за одежду, и позволил себя увлечь. Прохладный лоб уткнулся ему в солнечное сплетение.
-Ты даже не представляешь себе, каково это, - заговорил Гаара почти зло, - видеть тебя и каждый раз, каждый раз вспоминать… Ты не знаешь, конечно, ты не знаешь… А я такой идиот…
Он перешёл на едва различимый шёпот. Ли застыл как вкопанный, едва дыша.
-…не знаю, как, но ты простил меня, ты первый и единственный, кто увидел меня настоящего. Наруто не видел, и он бы испугался, я знаю. Ты раньше тоже боялся, а теперь почему-то нет, я не понимаю, ну как ты так можешь? Улыбаешься мне, будто не было ничего, будто не я во всём виноват…
Гаара говорил, и говорил, и говорил – чеканил слово за словом, успевая только вдыхать новую порцию воздуха, чтобы продолжить, и хотя речь его была бессвязна, Ли вслушивался очень внимательно, ощущая, как с каждой новой фразой в душу всё сильнее проникает холод
-…Когда появился ты, я выпустил его, я позволил ему выйти наружу, и я сделал тебе больно, твоим близким, сломал жизнь, а ты сильный, стоишь сейчас передо мной, как ни в чём не бывало, и я не знаю, что я сейчас чувствую…
Ли наконец-то стряхнул оцепенение. Он не задумывался над тем, что делает: если бы задумался, момент был бы упущен. Одна его рука осторожно прошлась по ссутуленной спине, коснулась острых лопаток и остановилась на гладкой коже шеи сзади чуть повыше воротника, вторая обвилась вокруг тонкой талии и слегка, ненавязчиво привлекла ещё ближе к себе.
Гаара вздрогнул всем телом, внезапно разжал кулаки и отстранился. Ли попытался поймать его взгляд, но он, не поднимая головы, резко развернулся и спешно сбежал вниз по деревянным ступенькам, споткнулся, едва не упав, – спасли перила. Оказавшись на тротуаре, он тут же пошёл вдоль улицы, явно не разбирая дороги, растворяясь во тьме.
Ли помедлил всего секунду – одурманило ощущение близости, - затем рванул следом.
-Гаара, стой!
Сердце ухнуло в груди. Он не был подвластен общей панике касательно того убийства, но сейчас, в холодной неприветливой ночи, перспектива напороться на какого-нибудь кровожадного безумца казалась как никогда реальной. Ли ускорил шаг. Теперь он мог различить перед собой тёмный силуэт.
Гаара выплёвывал бессвязные слова на ходу, то обнимая себя за плечи, то опуская руки, при этом взгляд его ни разу не оторвался от земли. Ли просто следовал за ним, отставая всего лишь на пару шагов. Ему категорически не нравилась эта роль сопроводителя, но сердце чуяло: Гааре сейчас не нужны никакие успокаивающие речи и объятия, а нужно было – выговориться, озвучить всё, что терзало изнутри, и только после этого можно было вытягивать ядовитое жало.
Кажется, он даже придумал, как.

ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ

@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн