Глава 29. Понедельник 17 мая

[m.y.b.]

Название: Шесть недель
Неделя: 5
День: 1
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для пятой недели): AU, angst, adventure, mystery, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC и OFC, убийства и полицейское расследование, смерть персонажа
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.

Глава 29

Понедельник 17 мая

Дядя смотрел на него не пристально и не мельком – просто смотрел. В его взгляде никогда не читалось ни удивления, ни грусти, ни усталости. Глаза этого человека, сколько Гаара помнил себя, были мертвы так же, как мертва была его сестра, и с тех пор как зеркало души Йашамару опустело, опустела и сама его душа. Канкуро, правда, рассказывал, что он помнил другого дядю – смеющегося, играющего с ним и Темари, живущего в мире, выходящем за рамки их старого дома в Суне.
Дядя смотрел, и с каждой новой секундой Гааре становилось не по себе. Он знал, что каким-то непостижимым образом попал в прошлое, только мальчишкой он уже не был – это он мог чувствовать. Дядины руки были заняты нарезанием лука – последнего ингредиента для салата, миска с которым стояла между ними на кухонном столе. Гаара прислушался: кроме монотонного стука ножа о деревянную доску, он мог явно расслышать гул ветра за окном. Такой звук, воющий, просящий, наводящий ужас, означал, что на улице беснуется песчаная буря и выходить на улицу нельзя, иначе можно не только ослепнуть от миллиона песчинок, хаотично движущихся в постоянно меняющихся потоках ветра, но и заглотнуть приличную долю песчаной пыли, что было уже опасно для жизни.
- Гаара, - позвал вдруг дядя, и его рука с ножом застыла над доской. Взгляд дядиных глаз, красивых, как у его покойной сестры, оставался безнадёжно мёртвым. – Ты ведь понимаешь, почему я должен это сделать, правда?
Гаара тяжело сглотнул, не в силах даже пошевелиться. Пошевелиться означало бы навлечь беду, каким-то непостижимым образом ему было это достоверно известно. Если же он, наоборот, останется на месте и не двинет даже пальцем, возможно, беда минует. Беду можно было переждать, как песчаную бурю. Это он тоже знал.
- Ты убил её, Гаара, понимаешь? – продолжал дядя, и нож вновь застучал по доске, разрезая луковицу на тоненькие полукружья. – Ты убийца, а с убийцами иначе не обращаются. Это мой долг как близкого человека - сделать тебе подарок, сделать так, чтобы своей кровью ты смог искупить её кровь. Которую ты пролил. Понимаешь?
От каждого «понимаешь» в груди ледяной волной поднимался ужас. Он знал, что сейчас произойдёт. И если песчаную бурю следовало переждать, прежде чем можно было выходить на улицу, то пускай небесные силы дадут ему достаточно силы воли, чтобы остаться здесь до её завершения.
- Канкуро рядом нет. – Нарезанный лук съехал с поднятой над миской доски, и глаза вдруг заболели и заслезились. – Шукаку тоже нет, чтобы встать на твою защиту. Ты сам отрёкся от него, сказав, что его не существует. Получается, сегодня остались только мы с тобой. Ты и я. Понимаешь?..
Нет, подумал вдруг Гаара, когда боль в глазах начала перерастать в невыносимую. Лук щиплет не так. Это чувство было больше похоже на…
И тут это началось. Все окна в кухне разом оказались выбиты и вместе со звоном и грохотом внутрь хлынул песок. Бесконечной однородной массой он переливался в дом, подобно какой-то сверхъестественной реке, и от его яростного шипения, казалось, можно было потерять слух. Дядя всё смотрел безразлично на то, как песок беснуется, как мечется по всему пространству кухни, заглядывая в открытые шкафы, шурша в водопроводных трубах, рикошетя от белого кафеля. Гаара поднялся на ноги и сделал призывающий жест правой рукой: он больше не боялся. Пустыня была в нём, говорила с ним, и он отвечал на том же языке. Единый голос, состоящий из миллиардов и миллиардов голосов отдельных песчинок, сказал, что отныне он – их повелитель, но Гаара знал об этом и так, потому что песок вился вокруг его ног, как послушный щенок со смертоносными когтями, готовый по первой команде господина разорвать любого, на кого тот укажет.
И Гаара указал. Песок обрадованно взвыл, и он мог слышать этот вой не только снаружи, но и в своей голове. Теперь, подумалось владыке пустыни, он стал похож на дядю, потому что в глазах его, он знал, сейчас не отражалось совершенно ничего. В пяти шагах от него дядино тело рвал, кромсал, раздирал на части песок и пил, напитывался его кровью. А он смотрел. Теперь настал его черёд кормить собеседника безразличием. И когда всё пространство, когда-то бывшее обыкновенной кухней, заполонил кровавый песок, тяжёлый и сытый, когда то, что осталось от дядиного тела, с влажным звуком ухнуло на пол, он подумал: «Вот так. Живи только ради себя, люби только себя, убивай тоже ради себя». Пустынный ветер вторил его мыслям удовлетворённым воем. Гаара провёл пальцем по щеке – на неё капнуло кровью – и неспешно облизал его, наслаждаясь медным привкусом. Всё было хорошо. Теперь всё было хорошо.

***
Он подавился всхлипом и очнулся. В предрассветных сумерках всё, казалось, обретало двойную тень, и ничего нельзя было узнать. Над ним навис силуэт. Совсем как в тот раз, когда он, обезумев от страха, уползал на локтях прочь, как можно дальше, куда угодно, а вокруг было темно, и только этот чёрный силуэт, его неутомимый преследователь, чётко обозначившийся в светло-сером свете окна, всё приближался, и приближался, и приближался…
Гаара крепко сжал пальцами простыню и зажмурился. Сердце бешено стучало в висках. Он не был уверен, слышится ему или нет, но где-то вдалеке, с юга, его звал пустынный ветер, все эти годы гоняющий пески в одиночестве.
- Гаара…
На грудь успокаивающе легла широкая ладонь, замерла на его сердце, нежно коснулась шеи. Он узнал этот голос. Страх постепенно начал отступать, и когда с ним вновь заговорили, он смог даже открыть глаза, уже не боясь, что увидит там ещё одного призрака из прошлого.
- Проснись, Гаара. Ты в порядке?
Ли был очень взволнован. В его карих глазах читалось одновременно столько беспокойства и столько заботы, что невольно захотелось прильнуть к его лицу губами и покрыть поцелуями его веки, бормоча, как заведённый: «Всё в порядке, не волнуйся, пожалуйста, только не переживай». Но ничего не было в порядке, и он это знал. Сны с дядей не раз приходили к нему на прошлых неделях, когда он мучился незримым присутствием Шукаку, но такого сна ему ещё никогда не доводилось переживать. Он не убегал, как обычно, не прятался, не боялся и не молился, не зная кому, только чтобы демон-дядя не нашёл его. В этот раз он взял расправу в свои руки…
Живи только ради себя, люби только себя, убивай тоже ради себя.
А он ли это был на самом деле? Неужели в сердце его действительно столько ненависти, что сознание его смогло родить кошмар, подобный этому? Ведь сны не приходят откуда-то извне, они – плоды скрещения полученного в реальном мире опыта и фантазий, проходящих по дну человеческой души – в подсознании. Сон был донельзя реальным: он мог ощутить настоящую власть, переполнявшую всё его существо, он мог слышать довольное урчание напитавшегося свежей кровью песка, и если он захотел бы, то пустыня, беспощадная и непокорная, оказалась бы у его ног, называя кротко хозяином…
Гаара приподнялся на кровати и прижался к любовнику, ощущая успокаивающее тепло его тела, уткнулся лицом ему в шею, вдохнул знакомый запах его волос.
- Обними меня крепче, - попросил он едва слышно, почти что одними губами, но Ли его понял.
Они лежали так, без движения, ещё долго – до тех пор, пока из сознания Гаары не выветрились ужасные картины окровавленных стен, растерзанного тела, пустых дядиных глаз, пустыни-слуги и его-убийцы. Он отстранился первым. Погладил по шершавой от шрамов ладони, поднёс её к лицу, коснулся когда-то распоротой кожи губами:
- Спасибо.
В ответ Ли только улыбнулся ему грустно, но ничего не сказал.

***
Умино Ирука постучал, но сделал это, скорее, по привычке, а не по необходимости – ведь он знал, что внутри никого нет. Когда он открыл дверь, взору его предстала печальная картина. В медпункте переменились только две вещи. Первая – стол, ранее непременно заваленный бумагами и окурками, нынче пустовал, и вторая – внутри не было Хатаке Какаши.
Ирука не стал закрывать за собой дверь, отчего-то боясь оставаться в этом помещении наедине с собой, и, приободрённый доносящимися из коридора звонкими студенческими голосами, шагнул внутрь. Он и сам не знал, зачем пришёл сюда. До него случайно дошли слухи, что медбрат Хатаке сегодняшним утром положил на стол ректора заявление об уходе и, не став ничего объяснять и не поддавшись на уговоры доработать хотя бы до конца учебного года, просто собрал свои вещи и ушёл. Студенты, чей разговор психолог случайно подслушал на перемене, пожимали плечами и задавались вопросом, отчего же всё-таки такая непреклонность. Похоже, Ирука был единственным в этом огромном здании, кто знал правду, и чувство это тяготило его, пожалуй, даже сильнее, чем воспоминания о позавчерашнем разговоре.
Он коснулся гладкой поверхности стола, провёл по ней пальцем. Раньше вот здесь стояла пепельница, и Какаши, развалившись в кресле, попадал в неё окурком даже с закрытыми глазами. А вот тут, на краю, он всегда клал книги, которые читал – непременно обложкой вниз. Здесь у него в беспорядке валялись ручки и карандаши, а вот тут было место для печатей, чтобы заверять студентам справки и выдавать направления. В ящиках тоже было пусто. Под столом не лежала пара сменной обуви. На вешалке не висел серый плащ, который Какаши носил в холодное время года, даже зимой, и широкий красивый шарф тоже отсутствовал. Ничего этого уже не было и никогда больше не будет…
За его спиной внезапно раздался тихий звук – это кто-то закрывал дверь. Ирука резко обернулся, на ходу готовя оправдание для своего пребывания здесь. На него смотрел Майто Гай. На губах его не было заметно ни тени привычной улыбки, а в глазах его, обычно таких добрых и светящихся радостью, теперь нельзя было прочесть ничего, кроме холода, отчего Ирука сразу понял: нет, он был не единственным в университете, кто знал об истинной причине ухода Хатаке Какаши. Их было двое.
- Умино-сенсей, - поприветствовал его Гай, не двигаясь с места.
- Майто-сенсей, - отозвался он глухо.
- Студенты сказали, что видели вас заходящим сюда, - продолжил мужчина спокойным, ровным тоном. – Вы, стало быть, тоже пришли попрощаться с Хатаке-саном?
«С воспоминаниями, скорее, - вздохнул про себя Ирука, не решаясь озвучить свой ответ. – Я пришёл распрощаться со своими воспоминаниями, Майто-сенсей».
Гай смотрел на него пристально и изучающе, словно пытаясь понять, чего от него можно ожидать, и под этим странным, совершенно нехарактерным для того Гая, которого он знал, взглядом невольно хотелось скукожиться, втянуть голову в плечи, как нашаливший ребёнок, а ещё лучше – спрятаться.
- А знаете, Умино-сенсей, - заговорил Гай, делая шаг вперёд, - я, когда узнал про Какаши, тоже решил уходить.
- Почему? – одними губами произнёс Ирука, опуская голову.
- Потому что, как и Какаши, созрел для того, чтобы сделать решительный шаг. Если он смог после всего… если он смог подняться на ноги, если в нём набралось достаточно для этого сил, то у меня, думаю, и подавно их хватит, чтобы осуществить то, что я хочу.
- И чего же вы хотите?..
Теперь Гай стоял совсем рядом, и Ирука, охваченный неведомым страхом перед этим новым, незнакомым ему человеком, не смел поднять взор.
- Я дождусь конца года, а потом вернусь в сиротский приют, где я раньше работал. После того как случилась трагедия с моим любимым учеником, воспитанником того приюта, я решил, что больше не хочу привязываться к детям так сильно, чтобы потом не испытывать душевной боли из-за их страданий. Поэтому я ушёл – сбежал оттуда и устроился работать здесь. К студентам не успеваешь проникнуться отцовскими чувствами, их слишком много и они часто сменяются. Я спрятался здесь, боясь, что мне вновь причинят боль, понимаете, о чём я, Умино-сенсей?
Ирука тяжело сглотнул и кивнул. К горлу подступали слёзы, потому что он знал, прекрасно понимал, о ком сейчас на самом деле говорит этот человек.
- Но когда я увидел своего любимого ученика счастливого и влюблённого, простившего того, кто поломал ему однажды жизнь … Я понял: время действовать. Если он, мальчишка, по большому счёту, имеет такой крепкий стержень внутри, что смог осуществить всё это, то я, если хочу носить почётное звание его опекуна, должен соответствовать и сделать даже больше. А какой стержень у вас, Умино-сенсей?
Он не выбрал вкрадчивый тон, возможно, наиболее подходящий для подобной речи – наоборот, говорил прямо и открыто, и от грусти вместе со строгостью в его голосе становилось ещё более страшно поднять взгляд. Ирука крепко сжал ладони в кулаки, опасаясь, что прямо здесь, прямо сейчас потеряет над собой контроль. Он чувствовал себя так, словно из-под ног у него выбили землю, потому что ровным счётом ничего не понимал. Ответить на чувства Какаши взаимностью он не мог, не сможет никогда, но сегодня его как магнитом притянуло сюда, а от одной мысли, что в его жизни больше никогда не будет этого человека, с его насмешливыми взглядами, кривыми усмешками, ленивым растягиванием слов…. При одной только мысли об этом в груди будто открывалась свежая рана и чья-то рука давила на неё, кровоточащую, пальцем, причиняя ещё большую боль. И этого он тоже не понимал.
- Какаши вернулся на прежнюю работу, - сказал ему Гай без доли в осуждения в голосе, после чего развернулся и покинул кабинет, оставив Ируку в одиночестве.

***
Намикадзе-сан любезно помог ему разобраться со всеми необходимыми документами, созвал тех из сотрудников, с кем Саске хотел попрощаться лично, обнял крепко на прощание и взял с него обещание заходить как можно чаще в гости. «А ключ от квартиры, который я тебе давал, - махнул он рукой беззаботно, когда Саске напомнил, - отдай потом Наруто. Вы ведь будете продолжать дружить даже после твоего ухода?». В ответ парень только грустно улыбнулся – представилось, что было бы, знай этот добрейший человек, по какой причине он не может прекратить общение с его сыном.
В офисе был и Хатаке Какаши. Этого мужчину Саске впервые встретил, когда ему было лет, от силы, пять, и сам он этого не помнил – знал только со слов Итачи. Однажды братья Учихи договорились встретиться с дядей у здания школы, но тот опаздывал, им стало скучно и они побрели по улицам разыскивать дядину квартиру, хотя не имели ни малейшего понятия, где она находится; Какаши случайно встретил их, отвёл к ним с дядей домой (в те времена они ещё были бедными студентами и снимали одну квартиру на двоих) и таким образом уберёг от бог знает каких неприятностей. Годы, казалось, не имели власти над Какаши: сколько Саске помнил его, тот оставался всё таким же красивым и уверенным в себе. Взглянув на дядиного друга через призму своей недавно открытой ориентации, Саске решил, что того вполне можно назвать сексуальным, но тут же отбросил странную мысль прочь, дёрнувшись, как будто прикоснулся к чему-то горячему.
Все работники, заметил Саске, смотрели на Какаши едва ли не раболепно, стремились лишний раз покрутиться вокруг его кабинета, который находился прямо напротив дядиного, а когда тот проходил мимо, неподражаемый в своём сером костюме и идеально начищенных туфлях, оглядывались вслед с глупыми улыбками, как женщины, так и мужчины, и бормотали запоздалое: «Доброе утро, Хатаке-сан». Похоже, дядя был прав, когда однажды сказал: у Какаши настолько притягательная аура, что сопротивляться его обаянию попросту невозможно. Опять же, приставив к внутреннему взору призму, Саске подумал: а почему тогда, произнеся это, чуть осоловевший дядя отвёл глаза в сторону и надолго погрузился в размышления? Неужели и ему когда-то пришлось испытать на себе силу магнетизма этого человека?..
Память тут же услужливо подобрала несколько десятков примеров, когда дядины слова и поступки в отношении Какаши можно было истолковать несколько двояко, но Саске вовремя решил остановиться. К чему ему лезть в чужие взаимоотношения, если в собственных сплошная неразбериха?
Сегодня в академии им устроили короткий день, после которого студентов отправили в полицейский участок, где они должны были определиться с отделом, в котором хотели бы проходить практику летом, а так как Саске об этом уже давно позаботился, остаток дня всецело принадлежал ему. Конечно же, он не забыл о данном куратору обещании взяться за учёбу, он и намеревался заняться зубрёжкой сразу же по приходу домой, но перед этим всё-таки зашёл в фотоателье, забрал пакет с десятком вчерашних фотографий, которые он отпечатал в качестве подарка для Наруто, и направился к его университету. Фотографии, конечно, были только предлогом, и на самом деле он планировал совершить сегодня нечто очень важное. Чтобы разобраться.
Когда Саске уже был на подходе к главному корпусу и мог видеть издалека парадную дверь, в глаза ему бросился парень у входа. Он стоял на том же месте, на котором стоял и сам Учиха три недели назад в ожидании Наруто, чтобы принести ему свои извинения. Смешно даже, так недавно и в то же время так давно это было… Он вдруг поймал себя на том, что не может отвести от незнакомца взгляда, и со свойственной ему манерой погружаться в самокопания попытался понять, чем же тот ему кажется таким любопытным. На плече у парня висела спортивная сумка, а обмотанные почти по локоть эластичными бинтами руки выдавали в нём практикующего боевые искусства. Глядя на то, как идеально ровно держится его спина, как рельефно бугрятся его плечи, как красиво облегает широкую грудь майка, Саске с досадой подумал, что ему этого всего как раз не хватает. По его мнению, единственным его достоинством было лицо, которое многие из мужчин без зазрения совести назвали бы смазливым, а в остальном он был обыкновенным парнем: в меру развитым, в меру высоким, в меру умным. Ничего особенного. Пожалуй, если он действительно хочет понравиться Наруто, ему стоит больше заниматься собой, потому что тому в физической активности не откажешь: и в спортзале регулярно занимается, и на ушу ходит. Разве могут с этим всем конкурировать занятие Йошинкан Айкидо один раз в неделю по специальной программе для полицейских и турник во дворе?
Двери главного корпуса вдруг распахнулись, и все мысли разом вылетели из головы, потому что взгляд его вцепился в фигуру спускающегося по лестнице Сабаку Гаары. Саске и не заметил, как скользнул в закоулок, где так удобно развесила свежую листву молодая ива. Встречаться с Гаарой ему сейчас хотелось меньше всего, особенно учитывая события прошлой пятницы, там, в комнате у Наруто…
Гаара слетел со ступенек, и Саске почувствовал, как нижняя челюсть отвисла сама собой, когда в следующее мгновение его соперник уже нежился в объятиях того неизвестного парня, примеченного им ранее. Поначалу он даже не понял, что это может означать, и только стоял, вдыхая свежий, чуть влажный запах, исходящий от коры дерева, и во все глаза пялился на парочку. Тот черноволосый парень спросил что-то, Гаара махнул рукой, беззаботно перекидывая сумку через плечо, и двое направились вниз по дороге, как раз в ту сторону, где притаился Саске. Теперь он мог расслышать их разговор.
- Ну, Ли-сенсей, - улыбался игриво Гаара, шагая едва ли не вприпрыжку и не отрывая взгляда от спутника, - раз у тебя до вечера свободное время…
- До пяти, Гаара, потом у меня группа.
- …то мы сейчас просто обязаны куда-то сходить. Хочешь, съездим в Озёрный парк? Там, где... помнишь?
- Помню, - кивнул незнакомец и вдруг заговорил чужим писклявым голоском, явно кого-то копируя: - «Вы тоже уточек приходили покормить? Уточки – они хорошие, они булочку любят. А вы любите булочку?».
Гаара расхохотался и сквозь душащий его смех попытался выговорить:
- А я ей: «Ну мы же не уточки!». Чёрт, девчонка всё испортила тогда, правда?
Теперь настал черёд смеяться незнакомцу. Они подходили всё ближе, и Саске невольно вжался в ствол дерева, боясь быть замеченным, хотя, по большому счёту, эти двое были так увлечены друг другом, что вряд ли замечали что-либо вокруг. Внезапно в глазах Гаары заплясали чёртики, он бросил свою сумку на асфальт, резко заступил спутнику за спину и совершил какое-то молниеносное движение, в ответ на которое черноволосый парень вывернулся волчком, и в воздух взлетела его коса, а спортивная сумка полетела на пол; Гаара вывернул руку из захвата, а тот, второй, уже делал что-то и вовсе невероятное – Саске не успевал воспринимать всё, что видели его глаза, настолько быстро всё происходило, но умом понимал: это было айкидо. Совсем не такое, рафинированное, которое преподавали у него в академии, а самое что ни есть настоящее. Прежде чем он смог сообразить хотя бы что-то, сражение успело окончиться так же внезапно, как началось: бойцы замерли, пожирая друг друга пристальными взглядами, тяжело дыша и… улыбаясь, как сумасшедшие. Затем высокий парень резко дёрнул Гаару за запястье, которое до сих пор держал отведённым, привлёк к себе и впился ему в губы крепким поцелуем. Руки Гаары покорно обвились вокруг его шеи.
Саске решил, что он, наверное, идиот, потому что ровным счётом ничего не понимает. Вообще ничего, ни капельки. Кроме, разве что, того, что он случайно удостоился чести видеть, как выглядит сражение в исполнении двух профессионалов. Перед глазами до сих пор маячили картины кратковременного, но совершенно невероятного боя: то, с какой лёгкостью, с какой ошеломляющей скоростью двигались эти двое – не каждый день, чёрт возьми, такое можно увидеть. Он вновь посмотрел на пару. Гаара стоял на цыпочках, чтобы хоть немного сравнять разницу в росте, и его шаловливая улыбка была поистине очаровательной.
- Спорим, я сброшу тебя в озеро, Ли-сенсей? – произнёс он, щурясь, как сытый кот, греющийся на весеннем солнышке.
- Спорим, ты полетишь туда первым? – ответил парень и ласково взъерошил его волосы.
Гаара вывернулся из объятий, подобрал свою сумку и, всё ещё улыбаясь, побрёл дальше по дороге. Некоторое время Саске всё ещё мог слышать их разговор, поддерживаемый в самых серьёзных тонах.
- Клянусь, ты придёшь на свои занятия мокрый до нитки.
- Ты хочешь, чтобы нас арестовала полиция за драку в публичном месте?
- Ну… и за это тоже. В публичном месте.
- Ты хулиган.
- Да я вообще от рук отбился. Накажите меня, Ли-сенсей.
- Я тебя головой вниз в озере искупаю, чтобы дурь вышла. Ну и сезон купания, конечно, откроешь.
- После вас, сенсей, только после вас!
Пара завернула за угол, однако даже когда опасность раскрытия миновала, Саске не спешил выходить из своего укрытия. В голове творилось чёрти что, и почему-то не покидало стойкое ощущение, будто его облапошили. Тот Гаара, которого он знал, и тот, который только что прошёл мимо него… Казалось, он был таким же, как всегда, и в то же время – совершенно непохожим на себя. Лукавые, но исполненные настоящего тепла взгляды, которые он бросал на своего спутника, сияющие от радости глаза, лёгкая игривая улыбка – всё это казалось настолько искренним и, чёрт побери, так ему шло, что Саске теперь затруднялся определиться с тем, знает ли он вообще, кто такой этот Сабаку Гаара, дьявол его разбери.
Всё ещё находясь в плену размышлений, он вышел из закоулка, остановился на том самом месте, где совсем недавно стоял тот парень, и приготовился ждать, когда же в голове возникнет хоть какое-то объяснение этим метаморфозам.

***
- Да всё, не упоминай при мне его имя! - Сакура не рассчитала с ударом, и дверь от её фронт-кика с грохотом отлетела в сторону, тут же подавшись назад, и пришлось удерживать её рукой. Глаза заслепило от яркого света. – Не хочу ничего о нём слышать.
Ино вышла следом и с лёгкой улыбкой коснулась плеча подруги:
- Тебе просто стоит переключиться временно на кого-то другого, вот и всё. Ну послушай хоть раз моего совета.
Пространство у главного корпуса уже заполнялось освободившимися студентами: кто-то закуривал сигарету, кто-то прижимал к уху мобильник, кто-то сбрасывал с себя пиджак и, нежась в лучах майского солнышка, потягивался и блаженно улыбался. Сакура не разделяла общего приподнятого настроения. Сегодня на перемене во время традиционной встречи в университетском буфете друзья вновь завели тему Сая, и хотя вышло это непреднамеренно, ей всё равно дико захотелось ударить того, кто первым произнёс его имя. Одержимость этим сумасшедшим художником не проходила даже несмотря на то, что времени с их последней встречи прошло уже больше недели, и это было ненормально. Стремясь прогнать из головы его образ, Сакура с головой ушла в учёбу, каждый вечер посещала тренировки, урезала общение с друзьями, чтобы те лишний раз не напоминали ей о болезненном разрыве – но упрямая скотина всё никак не желала выпроваживать себя из её мыслей.
Идущая чуть впереди Ино внезапно затормозила:
- Ой! - Она потянула подругу за плечо белого летнего пиджака, ставя рядом с собой. Прекрасный длинный пальчик её поднялся, выделяя в толпе студентов стоящего особняком брюнета. – Видишь его?
Сакура кивнула, про себя вспомнив, что парень был ей откуда-то знаком. По губам Ино зазмеилась недобрая улыбочка, непременно обозначающая, что она что-то задумала.
- Я его помню, он когда-то приходил уже сюда, с Наруто хотел поговорить.
- Точно, теперь и я вспомнила. Он ещё на Гаару так страшно пялился, и мы решили, что он гомофоб. – Даже притом, что на душе скребли кошки, Сакура позволила себе один смешок. – Так что с ним?
- Как что? Харуно, ты тупая? – возмутилась Ино и хлопнула её небольно по спине, принуждая начать спуск по лестнице. – Пошли, познакомимся. Мы как раз говорили о том, чтобы переключиться, а этот парень очень даже ничего – в твоём вкусе. Давай-давай, не тормози.
Идея ей не очень понравилась. Флиртовать Сакура умела и любила, но ещё никогда в жизни ей не доводилось первой подходить к парню и начинать знакомство, и теперь, когда каждый шаг сокращал расстояние между ней и симпатичным знакомым Наруто, в животе всё больше стягивался комок волнения. Ино же, наоборот, излучала уверенность и готова была очаровывать – ей, известной обольстительнице, подобные задачки были явно не впервой.
- Молодой человек, - улыбнулась блондинка, постучав пальчиком ему по плечу.
Тот обернулся, и Сакуру будто током прошибло: вблизи он был чем-то похож на Сая. Парень посмотрел на них, и ей показалось, в его красивых чёрных глазах засветилось узнавание. Что ж, если он действительно общался с Наруто, то вполне мог знать, как они выглядят.
- Прости, ты ведь знакомый нашего друга, не так ли? – продолжала тем временем выпускать свои чары Ино, вовсю стреляя глазками. Парень кивнул. – Как тебя зовут?
- Саске, - после небольшой заминки ответил парень и отчего-то принялся оглядываться, словно в поисках помощи.
Он действительно был очень симпатичным, этот Саске. Ничего плохого ведь не случится, если она закрутит с ним лёгкий роман, просто чтобы залечить душевную рану? Может, недели на две – этого наверняка должно хватить. Решившись, Сакура коснулась ладони подруги и чуть сжала, давая знак отстраниться.
- Скажи мне, Саске, - начала она, глядя снизу вверх на парня. Тот почему-то упорно не желал встречаться с ней взглядом, однако это не поколебало её решимости – разве что самую малость. – Ты сейчас с кем-нибудь встречаешься? Не хочешь пойти со мной вечером куда-нибудь?
Он держал голову так высоко, что можно было подумать, будто в небе он углядел что-то жутко интересное.
- Спасибо, но вынужден отказаться, - пробормотал он, едва размыкая губы, и, не опуская головы, скосил взгляд в её сторону – видимо, проверить, как она восприняла его слова.
- Ну, зачем же так сразу? – не сдавалась Сакура.
При любом удобном случае Ино твердила ей, что даже самые что ни на есть верные юноши находят чрезвычайно трудным отклонить предложение красивой девушки, поэтому она не сомневалась: этот Саске поломается немного для вида, а потом возьмёт и согласится. Ино, похоже, была того же мнения, потому что подмигивала ей одобрительно и незаметно щипала за локоть.
- Просто встретимся, поговорим о том о сём, хорошо проведём время, - продолжила наступление девушка, сделав шажочек ближе к своей жертве. Жертва на этот самый шажочек отступила. – Обещаю, со мной не заскучаешь, я интересный собеседник.
Неизвестно, подействовали ли на него слова, однако голову Саске всё-таки опустил и посмотрел на неё прямо.
- Возможно, - тщательно подбирая слова, произнёс он, - мы и могли бы пообщаться, почему бы нет?
- Отлично, - её губы разошлись в широкой улыбке довольного охотой хищника.
- Любопытно было бы лично поговорить с теми, от кого я так много слышал от Наруто, - добавил Саске как бы невзначай и с совсем уже невинным видом уточнил: – Конечно, он ведь тоже пойдёт с нами, да?
Сакура едва не раскрыла рот от удивления, и внезапно её с головой накрыло неприятнейшее ощущение, что её обыграли на всех фронтах. Забыв о своей роли, она отключила весь свой лоск, весь шарм и только и была способна, что смотреть в глаза этому парню и пытаться понять, как же всё-таки вышло, что ей отказали, да ещё и в настолько завуалированной форме. Вроде бы, должно быть и не очень обидно, ведь Саске не сказал ей ничего такого, а всё же чувство это было, такое липкое и неприятное, и настолько она была этим потрясена, что к тому моменту, когда к ним подошёл Наруто, она ещё не успела взять себя в руки – всё смотрела в упор на этого странного парня, хлопая, как какая-нибудь малолетняя дурочка, ресницами, а он глядел твёрдо в ответ, и его чёрные глаза уже больше почему-то не казались ей такими уж привлекательными.
- Эй, вы! – Наруто явился откуда ни возьмись и тут же встал между ней и Саске. – Чего это вы его окружили?
То, как взволнованно блестели при этом его глаза, Сакура вспомнила лишь позже, а вот от Ино, похоже, не укрылась ни одна деталь необычного поведения друга: ни его тревожный тон, ни то, что он словно загородил собой этого самого знакомого, будто защищая свою собственность.
- Чего ты нервничаешь? Сакура просто хотела пригласить его куда-нибудь вечером, - протянула блондинка самым будничным тоном и беззаботно спросила: – А что такое?
- Ничего не такое, прекратите к нему заливать! – рявкнул Наруто в ответ, после чего развернулся и, ухватив знакомца под локоть, потянул за собой. – Пошли, Саске. Извини, если они тебя достали.
Очнулась Сакура уже когда эти двое стояли внизу улицы на перекрёстке, ожидая, пока загорится зелёный свет. Она бросила косой взгляд на подругу, словно спрашивая: «Ты видела то же, что и я?».
- Да, - ответила вслух Ино. – Что-то явно не то происходит. Сначала Гаара, а теперь, выходит, ещё и Наруто…
- Так что, думаешь, он поэтому меня отшил? – хмыкнула Сакура, провожая взглядом фигуры парней.
Ино покачала неопределённо головой:
- Сложно так сразу определить, если честно… Но всё это выглядит очень и очень подозрительно.

***
- Орочимару-сама, там пришёл Итачи-кун. Что мне ему сказать?
Учёный устало перевёл дыхание и нажал указательными пальцами на виски:
- Не хочу его видеть, Кабуто. Ты сможешь подготовить его один?
Последовала долгая пауза, во время которой его помощник наверняка пытался понять, не ослышался ли он. Затем раздалось короткое:
- Конечно, - и следом – звук закрываемой двери.
Оставшись в одиночестве, Орочимару ещё некоторое время сидел с закрытыми глазами, сосредотачиваясь на своей головной боли. Пульсирующие толчки её то спадали, то вновь атаковали его сознание, мешая трезво мыслить. Отчасти это была его вина: после визита к Зецу он вполне мог позволить себе несколько часов сна, дабы восполнить упущенное из-за срочного звонка, но вместо этого он отправился на работу и там, закрывшись в своём кабинете, пересматривал диск с видеозаписью камер наблюдения, который отдал ему Какудзу, и ломал себе голову над тем, какой план прокручивал у него за спиной Учиха Итачи.
А план имелся, теперь у него не было причин сомневаться и не доверять собственному чутью. Возможно, Итачи подозревал Зецу, но тогда почему не пришёл с этим к нему? И зачем, если уж решил всё делать сам, взял с собой Дейдару? В том, что целью всей этой авантюры был поиск тайника убийцы, учёный не сомневался – это угадывалось по тому, в каких местах детектив производил обыск. Да он ведь и сам бы сузил круг поисков именно до этих мест, окажись он в подобной ситуации. Хотя… Какая, к чёрту, ситуация? Он не имел ни малейшего понятия, чем были оправданы все эти поступки, и поэтому не ручался, что сможет обеспечить Итачи безопасность в проведении его операции. Значит, пора было звонить Хошигаке-сану. Или всё-таки лучше подождать? Ведь если он совершит этот звонок, все его усилия полетят в тартарары, а как ещё поймать маньяка без того, чтобы не подставить под его нож новые жертвы, он не мог себе представить. Некоторых убийц выслеживали десятилетиями, прежде чем их кровавая жатва была остановлена. Десятилетий времени у него не было – у него вообще не было ничего. Ни контроля над ситуацией, ни уверенности в правильности своих действий – ничего.
Разве что…
Разбуженное следом новой крови чутьё, молчавшее в нём так долго с момента его бегства из США, бегства от сумасшествия, всё ещё было при нём, как тот старый приятель, с которым привык пить пиво по пятницам. Чутьё говорило: зверь на крючке, и Орочимару верил этому. Пускай из его рук выдернули вожжи, план всё равно продолжал работать, и Дьявол заметил приманку – несомненно заметил. Вопросом теперь было: что делать? Если вызвать Итачи прямо сейчас, показать ему запись и вынудить рассказать всё, тот потребует откровенности взамен и спросит, откуда они знакомы с Зецу, а этого он рассказать никак не мог. Если же отпустить Итачи восвояси и просто позволять событиям происходить, может случиться непоправимое, потому что проклятый юнец наверняка купается сейчас в лучах собственной изобретательности и совершенно не замечает, что стоит с закрытыми глазами перед пропастью, не чувствуя идущего от неё холода приближающейся смерти.
Зецу не мог быть их преступником, и учёному всё никак не удавалось найти ответ на вопрос, как в голове у Итачи зародилась подобная идея. Ведь Зецу совершенно не вписывался в психологический портрет убийцы, и они не раз обсуждали этот момент, тогда с чего вдруг ему взбрело в голову подозревать несчастного социопата, который, будучи уже шизофреником, до смерти боялся сойти с ума? Да, вспышки его неконтролируемой ярости были опасны, но они-то как раз и вылились бы в зверски истерзанных трупах, оставленных прямо на месте преступления на радость коршунам-журналистам, а холодная расчётливость, с которой их Дьявол расправлялся с жертвами, а потом избавлялся от улик, была ему ни в коей мере не присуща. Неужели Итачи был настолько ослеплён своей гордыней, что не видел всех этих очевидных вещей?
Орочимару крепко зажмурился: от недосыпа в глазах саднило. Перед внутренним взором тут же замаячило лицо Зецу, заплаканное, измазанное гримом. Он сидел в своей тайной комнате, среди растоптанных растений, прижимал к груди свою бесценную тетрадку и мерно раскачивался вперёд-назад, бормоча что-то себе под нос. «Доктор, - увидев гостя, он улыбнулся и, казалось, даже забыл о том, что обычно в эту комнату он не допускал даже Какудзу. – Доктор… Помогите мне. Пожалуйста». Зецу произносил одни и те же слова каждый раз, с момента их первой встречи десять лет назад, когда это всё это началось. Тогда ещё и в помине не было ни зелёных волос, ни ярких сценических нарядов, ни грима, ни жёлтых линз, а был просто Зецу, паренёк лет двадцати с диким страхом, засевшим внутри – страхом, что во время одного из своих «затемнений» он может кого-нибудь убить. Орочимару, недавно вернувшийся в Коноху разбитый человек, не знающий, что делать со своей жизнью, неожиданно для себя осознал, что поддерживает действия Акацуки, которые, в его понимании, боролись за национальную аутентичность своего народа и благо страны. Всё, что было связано с Западом, вызывало в нём болезненные ассоциации, и эта растущая ненависть наконец вылилась в его вступлении в организацию. Предпочитая оставаться инкогнито, он спонсировал группировку, поддерживая контакты только с главной троицей: Нагато, Яхико и Конан, остальные даже не подозревали о его существовании.
С Зецу его познакомила Конан. Позвонила однажды, как позвонил сегодня утром Какудзу, и попросила срочно приехать, потому что она попросту не знала, к кому ещё обратиться.
В штаб-квартире было пусто: все, получив каждый своё задание, рассредоточились по городу, и дверь ему открыла Конан. Эта женщина обладала удивительной способностью при любых обстоятельствах держать себя в руках, поэтому Орочимару сразу почуял неладное, увидев, что даже через её непроницаемую маску просачивается беспокойство. Сидящий на диване худой, но очень высокий паренёк с острыми чертами лица поднял на него затравленный взгляд и прошептал умоляюще: «Доктор, помогите мне… пожалуйста». Орочимару никогда не пробовал себя в роли врача, да и доктором его назвать было нельзя (разве что доктором наук), но отказать этому существу он не смог, и годами позже, выезжая по первому звонку Какудзу в любое время суток на помощь, не раз бранил себя за малодушие.
Пока существовала Акацуки, он помогал Зецу, вкалывал нужные лекарства, учил справляться с паранойей, но когда ими вплотную занялась полиция, ему, как и многим «приходящим» членам, удалось уйти от руки закона, а Конан, единственная из тройки лидеров, оставшаяся в живых, не выдала его имени властям.
Пережив шок от ужасных новостей, Орочимару вскоре с головой окунулся в перспективную сферу искусственного интеллекта и, казалось, совершенно позабыл о былых связях, но однажды, через несколько лет после всей этой истории, ему позвонили, и незнакомый голос, представившийся Какудзу, сообщил, что рядом с ним находится некий Зецу, которому очень плохо, и что он умоляет его приехать. Орочимару приехал, а потом долго размышлял над тем, зачем он это сделал. То ли боялся, что, обидевшись, Зецу сдаст его полиции, то ли просто хотел действительно помочь бедолаге. У него до сих пор так и не хватило храбрости разорвать эту связь, поэтому каждый раз, когда ночью он просыпался от телефонного звонка, первой мыслью, возникающей в его голове, была: «Зецу что-то натворил».
Этот раз вышел иным. Зецу как раз был ни в чём не повинен, а его, можно сказать, воспитанник, отбившись от рук, вторгался в чужую квартиру и тревожил и без того несчастного параноика. Так дальше продолжаться не могло.
Орочимару запустил пальцы в волосы, лежащие на плечах свободной волной, провёл по всей их длине – жест его немного успокоил. Что бы он ни решил, у него всё ещё было немного времени в запасе.

***
Наруто недоверчиво изогнул бровь:
- Ты что, серьёзно? Ты не шутишь?
Саске кивнул, не глядя на спутника, хотя посмотреть очень хотелось – любопытно ведь, какую реакцию вызвал в нём рассказ об их первой встрече. Собственно, всё это откровение было затеяно лишь с одной-единственной целью – узнать, что скажет Наруто, но когда история уже была озвучена, ему внезапно пришлось заново пережить вчерашнюю волну стыда, и тело будто заклинило, отказываясь поворачивать голову в его сторону.
Они прогуливались по улицам Конохи – казалось бы, бесцельно, но Саске намеренно выбирал самые красивые и спокойные улочки, чтобы в конечном счёте довести своего спутника домой. Подарок он уже преподнёс, фотографии лежали у Наруто в рюкзаке, а дома ожидала гора заданий, поэтому задерживаться на прогулку у него не было ни времени, ни официальной причины. И, тем не менее, он медлил с тем, чтобы прощаться.
Идущий рядом Наруто вдруг хихикнул и протянул лукаво:
- Мда, а я думал, что первый поцелуй у меня был в пятнадцать лет.
Саске бросил на него косой взгляд, но тут же отвернулся в другую сторону. Сердце ощутимо кольнула ревность: слепая, глупая и совершенно неоправданная. Ведь Наруто шутит, не так ли? То, что произошло тогда, и поцелуем назвать стыдно, а этот случай, который он вспомнил, наверняка навевает ему сейчас массу приятных воспоминаний: первый настоящий поцелуй, первая страсть… И ведь не нужно быть гением, чтобы догадаться, о ком он сейчас думает.
- Слушай, - позвал Наруто, сунув руки в карманы джинсов, - а у тебя что, в семье никогда так не делали? Ну, мол, сейчас поцелую и всё пройдёт. Мне всегда папа так говорил.
- Нет, - он покачал головой, - у нас было так: больно – терпи, если поранился – значит, заслужил. Я даже не знал, что такое вообще бывает, понимаешь?
- Да ладно, поздно уже извиняться! Что сделано, то сделано. Только вот, Саске, вопрос к тебе такой…
Позабыв на мгновение о своём стеснении, Саске повернулся-таки, чтобы посмотреть в лицо спутнику – уж слишком странными нотками заиграл его голос, словно он вдруг задумал сказать что-то очень важное. Наруто шёл некоторое время молча, разглядывая асфальт под ногами, затем задумчиво произнёс:
- Что-то ты у меня всё воруешь. Первый поцелуй – своровал. Телефон – своровал. Ты не клептоман, случаем?
Учиха подавился возмущением:
- Вообще-то это ты меня тогда первым поцеловал!
- Не клептоман, значит? – с серьёзным видом посмотрел на него Наруто.
Уже не зная, как реагировать на такое странное поведение, Саске только издал раздражённое фырканье и мотнул головой в сторону, демонстративно обижаясь на оскорбление.
- Ладно, - Наруто, явно едва справляясь с рвущимся наружу хохотом, сумел-таки удержать ровный тон, - раз не клептоман, то, может, зайдёшь ко мне домой? Папа на работе, а у меня пиво холодное есть.
Саске задумался: предложение было, что ни говори, заманчивым, да и Гаара, должно быть, не помешает им с неожиданным визитом – наверняка у него с тем парнем свидание… Но спросить всё же стоило, и он уточнил:
- А Гаара?
- Он занят сегодня, - отчеканил наверняка готовый к подобному вопросу Наруто. – У меня вообще вторая половина дня свободная, потому что спортзал наш сегодня закрыт, там какие-то проблемы с налогами – короче, тёмная история. Тренировка у меня аж в восемь тридцать, так что до этого времени я полностью в твоём распоряжении. Если хочешь, конечно.
От последних слов сердце в груди у Саске заколотилось с удвоенной силой, стало одновременно очень страшно и так радостно, что казалось, будто кто-то у него внутри надул воздушный шар и он сейчас взлетит. Приглашение такого рода означало явно что-то, и Наруто слишком хорошо владел искусством слова, чтобы не поместить в свою речь сразу несколько уровней смысла. Перед внутренним взором моментально засуетились картины-образы, от которых в груди разлилось сладострастное тепло: ведь если он уловил оттенок одного из смыслов правильно, Наруто только что дал ему официальное разрешение продолжить их начатое ещё в самую первую встречу дело, только в этот раз всё должно было быть по-настоящему…
Внезапно сознание прорезало отчаянием: он не мог позволить себе идти на поводу у страсти, ведь только сегодня он говорил Намикадзе-сану о своём долге перед семьёй, о том, что он должен вытянуть свои отметки и занять первое место в рейтинге, и только по этой причине уходит с работы. Что, если он задержится с Наруто слишком надолго, до самого вечера, и его увидит Намикадзе-сан? Как он сможет после этого смотреть ему в глаза? Нет, он обязан расставлять приоритеты. Учёба важнее, а туманное предложение Наруто, которое, может, и предложением-то вовсе не являлось – такого плана, по крайней мере, - не перегорит и никуда не денется. Ведь если Наруто просто стало скучно, потому что Гаара променял его на того высокого парня…
И тут его озарило. Новая мысль ударила по гордости с такой силой, что он даже невольно пошатнулся – настолько больно ему стало. Всё к этому и сводилось: Гаара начал встречаться с другим человеком, а Наруто, приревновав, решил в отместку затащить его в постель. Ведь очевидно, что он не испытывает таких же глубоких чувств, как Саске к нему, тогда к чему это приглашение?
Стало так обидно за себя, что, казалось, он мог прямо сейчас развернуться и врезать этому подлому манипулятору – но, конечно же, он понимал, что никогда этого не сделает, потому что часть его, та, которая надеялась, что все знаки, которые подавал ему Наруто в последнее время, значили нежную привязанность, отказывалась делать скороспелые выводы. Послушавшись её, Саске наспех придумал незамысловатый план – спросить в лоб про Гаару и понаблюдать за ответной реакцией. Каким бы чудесным мастером недомолвок этот Узумаки ни был, что-то в нём должно было выдать правду.
- Послушай, - настроив голос на нейтральный тон, произнёс он, - я сегодня, когда ждал тебя, случайно видел, как Гаара с каким-то парнем уходил. Не знаешь, кто это?
Наруто поднял на него тяжёлый взгляд, и Саске показалось, он разглядел в нём неприкрытое осуждение.
- Это Ли, - бросил ему спутник и, внезапно понурившись, повесил голову и вновь принялся разглядывать асфальт у себя под ногами.
Саске смутно помнил, как бубнил, неловко выкручивая ладони за спиной, что у него сегодня много дел и зайти он не сможет, как Наруто, избегая смотреть прямо на него, уверял, что всё в порядке и он понимает, как они прощались у подъезда и Саске помахал рукой, но не получил прощального знака в ответ – его сознание прояснилось только, когда он уже садился в автобус. Только тогда на него разом обрушилась мощной волной догадка, почему Наруто так на него посмотрел после тех его слов – и стало вдруг до жути стыдно за собственную тупость и до такой степени обидно, что хотелось разорвать на себе рубашку и удавиться галстуком. Какой же он всё-таки идиот, какой слепец! Из-за глупых подозрений Саске Наруто теперь оскорблён его недоверием, и как исправить это – он не знал. Написать сообщение и объяснить всё, как есть? Да нет же, не так всё должно происходить в безмолвной игре, которую они сейчас вели. Тут выручит только смекалка.
Но как можно оформить в слова то, о чём говорить ещё нельзя?..

***
Искупаться в озере пришлось обоим, и возвращался Гаара домой промокший, но в таком приподнятом настроении, что таксист даже благодушно простил ему мокрые пятна на сиденье. Прекрасными часами, проведёнными в шуточной схватке в парке на потеху случайным зрителям, и чистой озёрной водой, в которой окончилось их сражение, были начисто смыты жуткие воспоминания о ночном кошмаре, преследующие его всё утро, и теперь на душе была абсолютная лёгкость.
- Не рано ты купаться удумал, парень? – спросил, глядя в зеркало заднего вида, усатый таксист.
- А меня никто не спрашивал, - хмыкнул Гаара и провёл ладонями по влажным джинсам.
Волосы и майка почти высохли, благодаря жаре, а как раз из-за мокрых джинсов Ли, тоже промокший до нитки, не позволил ему поехать с ним в додзё и почти силком усадил в такси, велев по приходу домой сразу же переодеться, да ещё и пригрозил напоследок: «А то расскажу сенсею о том, как ты к своему здоровью относишься, и он тебя завтра на физкультуре пришибёт». Пожалуй, именно эти слова повлияли на упрямца сильнее всего – перспектива быть отчитанным за халатность перед всем потоком его отнюдь не прельщала.
Попрощавшись с таксистом, юноша едва ли не вприпрыжку – так здорово он себя сейчас ощущал – преодолел путь от ворот до дома и принялся рыться в сумке в поисках ключей, однако как только он нащупал на самом дне их острые железные зубцы, ключ в замке повернулся с той стороны и дверь ему открыл Канкуро.
- Гаара… - произнёс он одними губами, и на его белом как бумага лице мелькнуло странное выражение, очень похожее на страх.
- А почему ты дома? – протянул младший брат, улыбнувшись, скользнул мимо него в прихожую и принялся стягивать туфли – единственную деталь его гардероба, которой удалось избежать участи открыть купальный сезон. – Я тут промок немного, пока домой ехал, но это ничего, поправимо. А ты дверь закрой, чего стоишь?
Но Канкуро не двигался с места и смотрел всё так же – будто увидел привидение. Какое бы хорошее настроение у Гаары ни было, ситуация была слишком необычной, чтобы не насторожиться, и пришлось против воли стирать с лица так нравившуюся ему улыбку.
- Канкуро, что случилось? – он посмотрел на брата прямо, силясь понять, что кроется в глубине его глаз, чего он так сильно боится.
Внезапно из гостиной до него донёсся голос. Тот самый, спокойный и мёртвый, как и глаза его владельца. Голос, который преследовал его на протяжении всех детских лет и выпивал из него силы в сегодняшнем кошмаре.
- Канкуро, кто там пришёл? Это Гаара?
Он резко дёрнулся, как от удара. Канкуро сжал плотно губы, сделал вдруг решительный шаг вперёд и впился пальцами ему в плечи, будто опасался, что он сейчас убежит. Но Гаара не хотел никуда бежать – да и не вышло бы, ноги приросли к полу, тело онемело, и он мог только стоять, позволяя ужасу завладевать собой, и прислушиваться к тому, как где-то вдалеке отдалось эхом мерное постукивание ножа о дощечку.
«Понимаешь?..»
Но это был уже не сон. Каким-то образом вышло так, что это был не сон, и дядя находился сейчас за стенкой, всего лишь за какой-то тонкой стенкой – он пришёл, чтобы отомстить. За ту смерть в пустынном вихре, за кровь, за смерть сестры, за то, что Гаара не понимал.
Это было безумие. Канкуро сжимал его плечи так крепко, что те дико болели, молчал, будто у него навек отняло речь, и смотрел одновременно твёрдо и умоляюще. Гаара едва смог сдержать крик, когда за его спиной раздалось:
- Гаара, я знал, что это ты. Как здорово, что ты пришёл! А ты так вырос!
- Дядя, - вмешался неизвестно откуда взявшийся голос Темари, - прошу, давайте вернёмся в гостиную. Там чай остывает.
Канкуро держал его крепко, не позволяя оборачиваться.
- Но я хотел поговорить с Гаарой…
- Потом, дядя, потом. Гаара пришёл с учёбы, он устал, вот отдохнёт немного – и спустится к нам. Хорошо?
- Ладно…
Раздались удаляющиеся шаги – одной Темари, потому что дядя, как всегда, ходил бесшумно.
Канкуро стиснул зубы так сильно, что на лице его заиграли желваки, и всё держал его, и смотрел, безмолвно умоляя не оборачиваться.
Когда ощущение присутствия за спиной пропало, хватка наконец-то ослабла, и Гаара без труда высвободился. В голове у него сейчас творилось нечто невообразимое. Словно кто-то намеренно смешал реальные воспоминания с выдумкой, и теперь невозможно было почувствовать разницу. Он больше не различал, какая из историй являлась истинной: та, где дядя стрелял в него из пистолета, или та, где роли поменялись и Гаара расправлялся с ним вместе с духом пустыни. Или, может быть, реальностью являлись бесконечные гонки от тени-призрака с шелестящим голосом Шукаку, который принимал обличье его дяди и преследовал, преследовал, преследовал его неустанно, без конца, непрерывно?..
Да, это было безумие. И это чувство было ему хорошо знакомо – слишком хорошо, чтобы забыть. Глаза защипало, и Гаара закрыл лицо ладонями, боясь, что если он позволит слезам политься, случится нечто ужасное и он снова превратится в маленького беззащитного ребёнка.
Он почувствовал, как плечи обнимает сильная рука брата, как его ведут, приговаривая на ухо: «Не открывай глаза, Гаара, не открывай, пожалуйста, не открывай, только не открывай»…
Ему помогли подняться по лестнице и позволили открыть глаза уже в своей комнате. Губы Канкуро превратились в плотно сжатую полоску, брат заглядывал ему в лицо, но ничего не говорил. Гаара схватил его за руку и спросил шёпотом:
- Что?..
Он хотел произнести: «Что всё это означает?», но в голове царил хаос, и родить целое предложение он был не в состоянии. Канкуро его, однако, понял, и так же тихо объяснил:
- Он каким-то образом сбежал из своей лечебницы и приехал сюда, якобы нас повидать. Я уже звонил туда, они скоро должны за ним приехать. Ты пока тут посиди, мы с Темари всё уладим. Ты… С тобой всё будет в порядке?
Что на это сказать, он не знал, поэтому промолчал, но, возможно, Канкуро удалось прочесть что-то в его взгляде, потому что брат вдруг склонился к нему и на миг прижался лбом к его лбу, как часто делал, когда они были детьми:
- Всё будет хорошо, обещаю.
Секундой позже дверь за ним закрылось, и Гаара остался в мучительном одиночестве.

***
Гуляя по больничному парку в положенное для пациентов время, Йашамару нашёл случайно лежащий в траве бумажник, скорее всего, оставленный каким-нибудь рассеянным посетителем. Увидев, сколько денег было внутри, он вдруг вспомнил, что давно не виделся со своими племянниками, и решил, что эти деньги подложила ему сама судьба, как бы говоря - ему пора съездить в Коноху и навестить их.
Судьба или нет, но в этот день Йашамару определённо везло. Он вернулся в свою палату, снял больничную униформу и надел одежду, специально купленную его шурином для приёма гостей (если таковые когда-либо объявились бы). Покинул он свою палату с чужим бумажником в одном кармане и с письмом от Канкуро и Темари в другом – ведь ему нужно было знать, по какому адресу живут сейчас его племянники, не так ли?
И снова судьба благоволила некоему пациенту психиатрической клиники, укрывшейся от цивилизации в одном из пригородов Суны. Как раз когда он приближался к воротам, охрану вызвали по рации санитары – одна женщина окончательно съехала с катушек и, вооружившись неизвестно откуда взятым ножом, приставила его к горлу опостылевшей ей санитарки и грозила пустить той кровь, если к ней сей же час не приведут её дочь. Дочь пять лет как погибла от её же руки, но женщину это мало волновало. Чем кончилась история, Йашамару не знал – он просто прошёл через не охраняемые никем ворота и направился к ближайшей автобусной остановке.
Дверь особняка семейства Сабаку ему открыла удивлённая служанка – одна из группы постоянных слуг, приводивших дом в порядок в отсутствие хозяев. Полчаса спустя во двор въехала, едва не подмяв под себя молодые деревца в саду, чёрная Toyota, и оттуда выскочили Канкуро и Темари. Йашамару улыбнулся. Не хватало только Гаары, чтобы сказать себе: да, судьба действительно была сегодня на его стороне.
Вечером за ним приехали из лечебницы, и Канкуро, похоже, был ужасно зол, потому что едва не ударил одного из санитаров, когда тот принялся мямлить оправдания. Ему подумалось тогда: наверное, старший племянник просто переживал, как эти люди могли позволить ему такое опасное путешествие в одиночку. Пожалуй, он действительно переживал за него, как и Темари – красавица Темари, которую он помнил ещё совсем маленькой девчонкой в школьной форме и со своими смешными хвостиками. Теперь она превратилась в настоящую леди, холодную и утончённую, Канкуро же подался в отца – такой же коренастый, с волевым подбородком, решительный. Гаару он как следует рассмотреть не успел – тот не выходил почему-то из своей комнаты, – но очень надеялся, что им удастся хотя бы попрощаться. Гаара всегда был его любимчиком. Всегда был самым лучшим.
К нему подошёл Канкуро:
- Дядя, эти люди приехали за тобой. Тебе нужно возвращаться.
Йашамару улыбнулся и поднялся с дивана. Темари поднялась следом.
- Ребята, я был так рад всех вас наконец-то повидать!
Он говорил совершенно искренне. Канкуро, не прекращая хмуриться, положил ему руку на плечо:
- Мы тоже, дядя. Мы тоже.
- Пора домой, приятель, - за спину ему стал один из санитаров, второй – спереди и чуть слева.
Внезапно на лестнице раздались шаги – медленные, неуверенные, но приближающиеся. Йашамару обернулся – на нижней ступеньке застыл Гаара. Он почему-то был очень бледен, и Йашамару решил, что он, должно быть, болен, иначе с чего бы ему сидеть весь день в своей комнате? Вот оно что, стало быть.
- Гаара, - слабо выдохнул Канкуро и подался было вперёд, но сестра удержала его на месте.
Йашамару не мог наглядеться на своего любимого племянника, младшенького. Надо же, каким красавцем он вырос, прямо загляденье, и этот яркий цвет волос… Интересно, кто надоумил его их выкрасить? Выглядело это очень здорово.
Гаара стоял некоторое время, вцепившись мёртвой хваткой в перила, затем, словно решившись, подступил ближе к нему. Йашамару подумалось, что вблизи его племянник выглядит даже ещё краше.
- Спасибо, что навестил нас, - произнёс юноша, слабо улыбнувшись. – Только не стоило, пожалуй, проделывать весь этот путь. Лучше мы сами будем приезжать к тебе. Договорились?
Йашамару расплылся в счастливой улыбке. И всё-таки судьба была сегодня на его стороне.

***
- Что на него нашло?
Темари нарезала неровные круги по кухне, повторяя вот уже десять минут один и тот же вопрос. Канкуро сидел за столом, положив на сцепленные ладони подбородок, и сам спрашивал у себя то же, только не вслух. Оставив Гаару тогда в комнате, он остаток дня просидел как на иголках, опасаясь, что мальчишка сойдёт там с ума в одиночестве, но подниматься, чтобы проверить, не решался – страшно было оставлять Темари наедине с дядей. Пускай он забыл обо всём, что натворил, всё-таки неизвестно, что за таблетками они его кормили в лечебнице все эти годы, и рисковать он не посмел бы.
Вначале, когда он увидел Гаару на лестнице, шальная мысль коснулась сознания: парень таки съехал с катушек, окончательно. Но позже, когда он заговорил, Канкуро стало ясно, что сумасшествием в его речах и не пахнет. Гаара не притворялся и не лгал, как делали это они с Темари – он говорил от души.
- Ну что ты молчишь? – сестра внезапно ударила раскрытой ладонью по столу, заставив его вздрогнуть. – Скажи что-нибудь! Я тут с ума схожу!
- Я думаю, - огрызнулся Канкуро, ужалив её злым взглядом. – Пока ни до чего не додумался, а ты?
- Тоже.
- Может, у него самого спросить?
- Да? И как ты себе это представляешь? – Она проронила совершенно идиотический смешок. – «Гаара, а ты, случаем, не того, не свихнулся, что с дядей так заговорил? Или ты забыл, что он тебя прихлопнуть пытался?».
- Темари, - резко осадил её брат, поднимаясь. – Успокойся. Всё ведь нормально.
Та наградила его дикой улыбкой и со смехом развела руками:
- Да ничего не нормально! У нас в семье вообще хоть что-то нормальное когда-то было?
Канкуро присмотрелся к сестре внимательнее: похоже, нервное напряжение всего дня наконец-то начало давать о себе знать через эту небольшую истерику. Ему с холодной рассудительностью подумалось, стоит ли давать ей пощёчину, чтобы образумить, но Темари, по его мнению, была способна справиться с чем угодно самостоятельно, поэтому он ничего не стал предпринимать и просто отошёл к окну, где принялся наблюдать за тем, как сгущающийся мрак пожирает яркие цвета улицы.
- Мне кажется, - после долгого молчания возвестил он, - наш малой просто вырос.
- С чего бы это вдруг? – фыркнула за его спиной Темари, от эйфории которой не осталось и следа.
- Влияние хорошее, - бросил Канкуро, не став объяснять, что или кого конкретно он умел в виду.

ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ

@музыка: She Wants Revenge - Out of Control (Итачи и Дейдара в клубе)

@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн

Comments

[m.y.b.]

***
В этот вечер Дейдара повёл его в заведение, которое функционировало ночью как клуб, а до наступления одиннадцати часов было просто шумным баром. Здесь вовсю гремела музыка, алкоголь тёк рекой и можно было в любой момент снять себе партнёра. Его новый друг объяснил свой выбор тем, что, во-первых, у него здесь есть знакомые, могущие помочь со столиком, а во-вторых, им обоим не мешает немного развеяться. С последним Итачи не мог не согласиться: весь день он чувствовал себя настолько подавленным, что едва нашлись силы пойти на работу. Дейдара, похоже, тоже измотал себя переживаниями: его обычно выразительные глаза выглядели потухшими, а выражение лица было ещё более несчастным, чем в тот день, когда Итачи встретился с ним впервые.
Менеджер заведения поприветствовал Дейдару как старого друга, попросил не волноваться насчёт свободного места и отвёл их за столик, находящийся чуть в отдалении от общего скопления: ритмичная музыка там не так сильно била по ушам, а в связи с расположением создавалось диковинное впечатление, будто они одновременно были частью веселящейся группы посетителей, но и держались особняком. Вскоре на их столе появилась бутылка дорогого виски, а менеджер, заявив, что это подарок, погладил Дейдару по щеке и скрылся до того, как парень успел хотя бы что-то возразить. Скованный смущением, блондин буркнул что-то про былую тесную дружбу и, дабы прервать неловкое молчание, плеснул им в стаканы креплёного напитка.
О вчерашней вылазке речь не заходила вплоть до того, пока бутылка не опустела наполовину и алкоголь не развязал им языки. Только тогда Итачи, чувствуя, как его мрачное настроение начинает потихоньку развеиваться, решился начать разговор.
- Я много размышлял о вчерашнем, - заявил он, кивнув Дейдаре, чтобы освежил их стаканы. – И понял, что, наверное, мы оба просто запаниковали и не подумали. Смотри, ты ведь помнишь, что у него в квартире всё лежало чёрти как? Никакого порядка.
- Ты ещё моей квартиры не видел, - хмыкнул блондин, осоловело улыбнувшись. – Но да, в принципе, ты прав. А о чём это нам говорит?
- О том, - Итачи придвинул свой стул ближе к нему, чтобы можно было разговаривать, не перекрикивая музыку, - что он беспорядочная личность. А убийца всё делает очень точно и аккуратно, так, что сразу видно: ему это привычно. Привычно убирать за собой, грубо говоря, понимаешь?
Дейдара неуверенно передёрнул плечами, и Итачи вновь принялся за объяснения:
- На телах убитых не было обнаружено ни одного отпечатка, ни следа ДНК. Вообще ничего.
- Откуда ты это знаешь?
Детектив поразмыслил пару секунд, затем выкрутился:
- В новостях говорили. Послушай, я хочу сказать, что Зецу не мог быть настолько расчётливым, он по натуре не такой человек. И потом, ты же видел, что он творит, когда на него что-то находит…
Они обменялись понимающими взглядами, вспомнив одно и то же – разрушенную комнату, усеянную землёй и черепками, и Итачи вдруг почудилось, будто откуда-то потянуло сыростью. Он тяжело сглотнул и продолжил рассуждения:
- Такой человек не игрался бы со скальпелем, он бы просто разрывал своих жертв на части, как поступил с теми растениями. Даже если, допустим, Какудзу помогал ему с уликами… Его почерк был бы совсем иным.
Дейдара потягивал виски из своего стакана, и в том, как блеснули его глаза под наполовину опущенными веками, Итачи узрел досаду.
- Да, ты прав, - пробормотал блондин, отворачиваясь, и его молочная скула на миг поймала синий отблеск мигающих у потолка софитов. – А я был настолько уверен, что именно он убил Сасори, что даже не подумал как следует... Наверное, мне просто хотелось, чтобы это был он. Хотелось кого-то обвинить.
Итачи протянул руку через стол и коснулся тыльной стороной ладони его щеки. Жест, безусловно, не вписывался в образ человека, которого он должен был играть, но таким поглаживанием Кисаме-сан всегда лечил его душевные тревоги, и он подумал, что если по его вине Дейдаре пришлось пережить столько волнующих событий, его долгом являлось хотя бы подарить ему утешение.
- Не казни себя, это я дурак, - успокаивал он, стараясь поймать взгляд голубых глаз спутника, - мне стоило быть внимательнее.
- И что теперь делать? Где нам его искать?
Когда Дейдара говорил так, одними вопросами, он становился похож на маленького ребёнка, отбившегося от родителей в большом городе и не знающего, за чью руку ухватиться, чтобы его довели домой.
- С чего ты вообще решил, что это он? – мягко произнёс Итачи.
Дейдара испустил тяжкий вздох и подался лицом чуть вперёд, навстречу его прикосновениям.
- В ту ночь, когда я в последний раз видел Сасори, он упомянул, что Зецу предлагал ему участвовать в его шоу. Он постоянно ищет новых партнёров, потому что нижние сбегают от него, и только один уже давно выступает с ним – Хидан, кажется.
- А почему сбегают? – уточнил Итачи, всё-таки убрав руку – теперь невинные поглаживания начали казаться ему не столько успокаивающими, сколько интимными.
Дейдара отвёл взгляд в сторону, над чем-то крепко задумавшись, затем всё же ответил:
- В БДСМ люди приходят в основном, чтобы отпустить себя и немного поиграть, никому не хочется, чтобы их калечили по-настоящему, а если нравится экстрим, то все моменты обговариваются между верхним и нижним заранее. Ну, царапины, там, синяки, следы побоев, такие вещи… И смысл даже не столько в этом всём, а в том, чтобы уметь полностью подчинить себе человека не только физически, но и психически – или подчиниться, каждый ведь приходит за чем-то своим. Но это игра, Итачи, и в ней есть правила. Зецу же эти правила постоянно нарушал. Невозможно было предугадать, когда у него случится это его затемнение рассудка.
Внезапная догадка вдруг вспыхнула в сознании детектива – на первый взгляд, безумная, но, если всё же принять её как реальность, объяснялись многие вещи, которых он раньше не мог понять. Решив рискнуть, он спросил:
- Послушай, ты так хорошо разбираешься во всём этом, да и вчера, когда мы шкаф потрошили, название каждой детали знал… Ты этим занимаешься, наверное?
Со щёк Дейдары разом сошла краска, он резко отстранился, и на лице его появилось то же выражение, что и в тот самый момент, когда луч его фонарика осветил вчера содержимое шкафа в спальне Зецу – страх. Итачи открыл было рот, чтобы бросить вдогонку извинения, но блондин резко повёл рукой, запрещая любые попытки исправить ситуацию.
- Давно. Это было давно, Итачи, хорошо?
- Извини… - шепнул он, и если бы не секундный перерыв между песнями, его нельзя было бы услышать.
- Да ничего. – Дейдара перевёл дыхание, взъерошил пятернёй волосы, испортив причёску, и что-то в его облике при этом неуловимо изменилось, но что, Итачи никак не мог понять. – Ты уже знаешь, что я был в Акацуки. Так вот, меня тогда не посадили, и я оказался на улице. Вообще без друзей, без семьи. Я не знал, куда деваться, что мне делать. Одно время зарабатывал, как ты сейчас, развлекая господ в дорогих машинах… И жизнь тогда вообще не имела смысла. Я жил по инерции, потому что был слишком молод, чтобы умирать, мне ничего не хотелось и ни о чём не мечталось. Именно в то время я присоединился к тусовке.
- Ты имеешь в виду?..
- Да, - строго бросил Дейдара, будто злясь на него за брошенное на середине предложение. – Я понимаю, что тебе это всё непонятно и противно, но мне на тот период моей жизни только это и помогало. Когда я подчинялся, я… будто растворялся в другом человеке, и тогда мне казалось, что я не один в этом мире, что я кому-то нужен. Глупо звучит, я знаю, но и я тогда не был особо умным, мне лет-то было от силы семнадцать.
- А потом? – спросил Итачи, уже жалея, что начал этот разговор.
- А потом мне не повезло. – Дейдара подпёр подбородок ладонью и принялся с грустью смотреть на веселящихся невдалеке людей. – Верхний попался какой-то псих вроде Зецу. Он меня так искалечил, что я думал, на всю жизнь шрамы останутся. Сначала мне было очень плохо, я вообще не хотел жить, а потом… Не знаю, что-то произошло. Вспомнился один человек – наверное, единственный, который за меня когда-либо заступался. Коп. Он поверил, что я могу исправиться, и сделал всё, чтобы меня не отправили в исправительную колонию. Не знаю, как у него это получилось, я же этим Акацуки бомбы делал настоящие, из-за меня люди гибли…
Итачи затаил дыхание, ловя каждое слово: у него не было ни малейшего сомнения в том, что речь шла о Кисаме-сане.
- Этот полицейский, - продолжил Дейдара, - сказал мне на прощание: «Постарайся, чтобы у тебя была хорошая жизнь». Так и сказал, до сих пор его слова в ушах стоят. И я… Вспомнил его тогда, с какой надеждой он на меня смотрел, и решил, что не обману его ожидания. С тех пор начал зарабатывать честным трудом, поступил в университет, скоро вот диплом получу. Думаю открыть собственный бар где-нибудь здесь или выкупить Kakkazan, мне там нравится.
Он замолчал, блуждая отсутствующим взглядом по разгорячённым телам на танцполе. Уже шёл двенадцатый час, и с каждой минутой помещение всё больше наполнялось людьми. Становилось очень шумно, но никто не предложил перенести или завершить разговор, потому что оба каким-то образом чувствовали: всё должно быть произнесено сейчас.
Итачи действительно не знал, чем прервать затянувшееся молчание. Выразить свои соболезнования казалось ему неудачной идеей, а просто проигнорировать откровенный рассказ не позволяла совесть. Борясь с накатившей неловкостью, он пробормотал:
- Так вот почему ты сразу решил, что это Зецу…
- Я думаю, - не оборачиваясь, протянул Дейдара в ответ, - мне просто нужен был кто-то, кого можно было обвинить в смерти Сасори, чтобы не винить себя. Я ведь что-то почувствовал, Итачи. Когда он уходил, я смотрел ему вслед, и вдруг жутко захотелось его остановить, задержать. Но я не сделал этого… И за это я себя никогда не прощу.
Итачи подлил им ещё виски, попутно отметив, что за вечер они почти управились с бутылкой. Он никогда не пил так много, и уж тем более находясь так далеко от дома. Возможно, алкоголь ударил ему в голову, или это было что-то ещё – он не знал, но вопрос вырвался из него будто сам собой:
- Каким он был? Сасори.

[m.y.b.]

Перед глазами упрямо маячило бледное истерзанное тело, прикрытое белой простынёй. Итачи вспомнил, как, желая получше разглядеть место, куда убийца ударил свою жертву, взял в руки его голову, повернул немного – и внезапно нутро скрутило ужасное осознание: он прикасается к трупу, его пальцы через резину тонких медицинских перчаток ощущают идущий от бледной кожи холод, и то, что он держит в руках, было когда-то головой живого человека, и эти глаза, теперь закрытые, со следами размазанного макияжа, когда-то смотрели на кого-то с любовью, эти обескровленные губы кого-то целовали, шептали кому-то нежные обещания, а эти щёки наверняка когда-то согревали чьи-то тёплые ладони… Или, возможно, всего этого не было, Сасори попросту не успел получить это, потому что жизнь его была слишком короткой, потому что однажды нелюдь по прозвищу Дьявол подкараулил его где-то, или заманил уловками, или заполучил власть над ним ещё каким-нибудь способом – в итоге выходило одно и то же: убийца украл его жизнь, и уже не согреть ничьим ладоням эти гладкие щёки, не поймать этим глазам любящего взгляда, а губам суждено остаться безмолвными навек.
Итачи никогда прежде не приходилось размышлять о смерти в этом ключе. Делая выбор профессии, он осознавал, с чем придётся иметь дело, но именно в тот момент, стоя в холодном помещении городского морга и держа в руках голову мёртвого мальчика, который был даже младше его брата – в тот момент он принял твёрдое решение. С какими бы трудностями ему ни пришлось столкнуться в будущем, он готов встретить и принять их, если только от него будет зависеть чужая жизнь.
Дейдара очень долго молчал – только подносил время от времени к губам стакан, и по щеке его то и дело проносился синий отблеск, сбежавший с царящего невдалеке веселья. В его блестящих от выпитого глазах глубоко засела боль, и Итачи уже пожалел, что упомянул имя погибшего, но начинать новую тему разговора, оставив вопрос видеть в воздухе, он не смог бы. Наконец Дейдара, словно пересилив что-то в себе, заговорил:
- Он был очень добрым. Я раньше не замечал, и только когда его не стало, понял это. Мы не очень-то близко общались, я просто приглядывал за ним, разрешил жить у себя, учил кое-чему. – Он вдруг обронил грустный смешок: - У него кукла любимая была. Знаешь, такие шарнирные, из полиуретана? Я всё никак не мог запомнить, как это чёртово пугало звали. Ревновал, наверное, немного, он же с ней всё время таскался, даже спал с ней в обнимку, никому к ней прикасаться не давал. А в ту ночь он сам её мне отдал и сказал так: «Последи за Хируко». Будто знал, понимаешь? Знал, что с ним что-то должно произойти. С тех пор у меня имя это из головы не выходит – Хируко, и куклу эту проклятую теперь берегу как зеницу ока, прямо как Сасори, вожусь с ней… Он деньги копил, мечтал коллекцию целую собрать.
Итачи тяжело сглотнул: об этом ему уже доводилось слышать. На прошлой неделе, во время допроса хозяина кукольного магазина.
- Знаешь, - вздохнул Дейдара, не заметив его замешательства, - в первые дни я вообще был сам не свой. Даже не предполагал, что настолько привязался к этому мальчишке, а теперь думаю: таки засел он у меня в душе, не вырвешь. – Он усмехнулся и послал Итачи ласковый взгляд: - Если бы не ты, не знаю, что бы я делал. Наверное, пристрелил бы этого Зецу и сидел бы в тюрьме сейчас.
- Не говори так, - подбодрил его детектив, принуждая свой голос звучать убедительно, - у тебя бы хватило ума этого не делать.
Дейдара, уже очевидно пьяный, замотал головой:
- Я серьёзно! Ты явился из ниоткуда, как какой-то принц из сказки, и просто спас меня.
- Я тебя подвёл. – Только сейчас Итачи ощутил, что алкоголь ударил в голову ему тоже и он готов был говорить вещи, о которых следовало бы молчать. – Я поверил своему чутью, что Зецу убийца, а оказалось, ни хрена я в этом не понимаю.
- Если бы не ты, - продолжил уверять его Дейдара с тёплыми нотками в голосе, - я почти наверняка убил бы безвинного человека, а тот подонок продолжил бы гулять на свободе. Спасибо тебе, правда.
Глаза Дейдары светились напротив него так ярко, так красиво обрамляли светлые волосы его милое открытое лицо с благородными чертами, что Итачи пришлось напомнить себе о том, что он любит другого человека и поклялся хранить ему верность.
- И… - он осушил свой стакан до дна, желая смыть таким образом странное наваждение, - что мы будем делать дальше? Как искать убийцу?
Дейдара, всё ещё не сводя с него обожающего взгляда, отмахнулся:
- Давай потом, завтра об этом поговорим. Сегодня я хочу просто немного отдохнуть.
Когда бутылка опустела, они вышли на танцпол, и там сдержать внезапное притяжение стало куда сложнее. Тогда, в бешеном вихре разноцветных огней, он впервые увидел, как Дейдара по-настоящему улыбается, и в улыбке этой, пускай даже подогретой изрядной долей алкоголя, было столько радости, столько облегчения, что Итачи решил: он готов был простить себе все ошибки, всю эту историю с ложным убийцей – оступиться, чёрт возьми, стоило ради одной этой улыбки.
Возвращались в Kakkazan они уже за полночь. Дейдара постоянно спотыкался, хватался за его руку, хохоча от всей души из-за своей неуклюжести, и неустанно повторял, что менеджер убьёт его, если увидит в таком виде. Они прошли главный вход и завернули в слабо освещённый закоулок между домами, где в глубокой тени находилась та самая дверь, через которую они вчера проникали внутрь. С трудом справившись с дверным замком, Дейдара помедлил на крыльце, не решаясь заходить.
- Слушай, - позвал он, делая шаг ближе к Итачи, - спасибо тебе ещё раз. Если хочешь, пойдём со мной, составишь мне компанию, проследишь, чтобы я не разбил ничего.
Свет от фонаря, расположенного на улице, полз по стенам длинными косыми лучами, едва доставая до них, и если стать к нему лицом, создавалось впечатление, будто они находились в туннеле или в расщелине между скалами. По отрезку улицы, видному с места, где они стояли, иногда проходили люди, но основная часть ночной публики уже нашла себе место для хорошего проведения времени, будь то бар, дискотека или приватная сауна. Никто не увидел бы их. Итачи перевёл взгляд на Дейдару: тот стоял совсем близко, так, что его дыхание щекотало щёку.
- Мне… пожалуй, пора, - пересилив себя, детектив отшагнул назад и неловко улыбнулся. – А ты не забудь привести себя в порядок. Душ, что ли, холодный прими, а то работать ещё до утра.
- Да, - кивнул Дейдара, отворачиваясь, и Итачи заставил себя думать, что грусть в голубых глазах ему только померещилась. – Спасибо за компанию. Приходи завтра, ладно?
Он вскинул на прощание руку, Дейдара ответил тем же и нажал на дверную ручку. Его фигуру проглотила тьма.
Оставшись один, Итачи вздохнул с облегчением. Чёртов алкоголь принудил его помышлять об ужасных вещах, которые он ни за что не допустил бы на трезвую голову, и это раздражало: будь Дейдара хоть сто раз хорошим и привлекательным парнем, сердце его всё равно принадлежало только одному человеку, это не переменилось за четырнадцать лет, значит, этому быть всегда. Однако выветрить туман желания, так и стремившийся затмить его рассудок, было всё же нелегко, и для отвлечения Итачи закурил. Красный уголёк сигареты был едва ли не единственным источником света в этом тёмном закоулке, и от этого на душе у молодого человека стало легче – словно он был не один, словно рядом вдруг появился старый приятель, с которым всегда комфортно.
Он ещё раз перевёл взгляд на прямоугольник улицы, видный ему из своего укрытия, и вдруг удивился пришедшему на ум наблюдению: обычно именно такие укромные местечки и кишели охваченными страстью случайными любовниками, а сегодня, да и вчера тоже место пустовало. Возможно, подумалось ему со странной весёлостью, убийца сделал хотя бы одно доброе дело за всю историю своего существования – принудил завсегдатаев квартала внимательнее присматриваться к тем, с кем они соглашаются проводить ночь.
Первый удар он не столько почувствовал, сколько увидел. Левая часть головы моментально онемела, а перед глазами рассыпались белые искры, а потом заплясали красные точки. Сигарета выпала из его рук. В ушах стоял звон, как будто он вдруг оказался внутри огромного колокола. Итачи медленно развернулся, выигрывая время, чтобы сообразить, почему же он ничего не чувствует на месте собственной головы.
Его тут же осадили вторым ударом, на этот раз – аккурат в темя. Раздался влажный звук, голова его подалась вниз, зубы клацнули, прикусив кончик языка, во рту тут же разлился медный привкус и звон усилился в несколько раз, а глазные яблоки взорвались дикой болью. Человек стоял в шаге от него, и его фигура была укутана в тень. Всё перед глазами поплыло, и где-то на задворках сознания пронеслась слабая мысль: он сейчас упадёт. Он упадёт, и тогда всё будет кончено. А он – вот незадача! – даже не успел испугаться.
Проваливаясь в тягучий сон-забытьё и ощущая, как медленно, мучительно медленно его тело обрушивается на землю, он, кажется, слышал выстрелы, как кто-то надрывно кричал: «Стоять, полиция!», и голос был до жути знакомым, с характерной хрипотцой, затем, уже лёжа щекой на грязном асфальте и вдыхая поднявшуюся с него пыль, он почувствовал кожей вибрацию – быстрые удаляющиеся шаги, и не успел решить, хорошо это или плохо.

[m.y.b.]

***
- Итачи! Итачи!
Веки были тяжёлыми, он сумел открыть их только наполовину. В лицо светили сразу несколькими мощными фонарями. Он застонал и хотел было поднести к глазам руку, но тело не слушалось, а голова буквально раскалывалась от боли. Над ним столпились люди: с искажёнными ужасом лицами, они переговаривались между собой, но из-за стоящего в ушах гула он ничего не слышал. Кроме одного голоса.
- Ну, слава богу, ты жив!
Ощущение собственного тела потихоньку начало возвращаться, и он осознал, что голова его лежит на чьём-то колене, а плечи обнимает крепкая рука. Пудовые веки упали, закрывая глаза, но он предпринял невероятное усилие и заставил-таки их подняться – всего на секунду, чтобы посмотреть, кто с ним говорил. Обнимавший его человек сидел слишком близко, и лицо его расплывалось, зато перед тем, как глаза его вновь закрылись, ему удалось выхватить из толпы знакомые черты бледного как мел Дейдары.
- Итачи, ты слышишь меня?
Но сознание его вновь угасало, и последним, что ему удалось расслышать сквозь наползающий туман беспамятства, был вой сирены скорой помощи.

[m.y.b.]

***
Итачи пришёл в себя уже в больнице. Оглядев потерянным взглядом палату и стоящих вокруг него врачей и медсестёр, он сфокусировал взгляд на напарнике и спросил:
- Кисаме-сан, а вы что здесь делаете?
- Кратковременная амнезия. Обычное дело, - констатировал стоящий слева от него врач. – Скажите, господин полицейский, он по дороге в сознание приходил?
- Один раз только, когда я ждал скорую, - бросил Кисаме рассеянно, не сводя глаз с Итачи.
Тот принял сидячее положение и теперь с озадаченным видом разглядывал свои ладони.
- Тошнота, рвота были? – продолжил допрос доктор. Кисаме покачал головой. – Нам рентген надо сделать, чтобы проверить, цел ли череп. Куда ударили, вы не видели?
- Не видел ничего, темно было, и я далеко стоял.
Дверь внезапно отлетела в сторону, и в палату ворвалось пятеро: сотрудники криминального отдела во главе со стариком Такэо – все, кому Кисаме успел позвонить, пока они тряслись в карете скорой помощи.
- Как это произошло? – не теряя ни секунды времени, набросился на него начальник, разворачивая его к себе за плечо. – Как это, твою мать, произошло, я спрашиваю!
Кисаме скосил взгляд на Итачи: тот глядел на внезапных гостей, явно не понимая, что происходит, а женщина-врач тем временем ощупывала его голову, пытаясь определись место удара. Глаза Такэо, испещрённые красными нитями капилляров, были настолько выпучены, что, казалось, вот-вот готовы были вывалиться из орбит. Стариковская худощавая грудь тяжело вздымалась и опускалась под застёгнутой не на те пуговицы рубашкой, остатки редких седых волос стояли клоком над его полулысым черепом. Остальные детективы выглядели не лучше. Кисаме предположил, что, должно быть, его сейчас тоже можно испугаться.
- Долго рассказывать. Он сбежал, я его не видел. Надеюсь на Итачи, но он ещё не до конца пришёл в себя.
Голова Такэо на его тонкой черепашьей шее повернулась в сторону младшего детектива. Похоже, первоначальное оцепенение начало проходить, потому что Итачи смотрел уже осмысленно, и Кисаме вдруг сразу понял, что амнезия, сковывающая его воспоминания, прошла и теперь до него начало доходить, что на самом деле произошло в том переулке. Мужчина рванулся к койке как раз вовремя, потому что в ту же секунду, когда его руки обвились вокруг тела любовника, раздался нечеловеческий вопль, исполненный такого ужаса, что в груди отдалось глухой болью. Итачи вцепился в его плечи своими длинными ногтями, пытаясь вырваться, но Кисаме держал крепко. За спиной раздались испуганные вздохи и шорохи. Итачи бился, извивался, издавал грудные стоны. Хлынули слёзы. Кисаме, стиснув зубы, держал так крепко, как только мог, и боль в груди становилась попросту невыносимой, потому что с каждой новой секундой этой пытки ему казалось, что от его сердца отрезают по кусочку. Вскоре попытки вырваться сошли на нет, и теперь Итачи безвольно повис в его объятиях, по его бледному лицу струились ручьями слёзы, а тело сотрясала нервная дрожь.
- Ну, тише, ну, успокойся, - зашептал Кисаме, только сейчас осознав, что всё это время повторял, как заведённый, эти слова. – Я здесь, уже всё хорошо.
Итачи громко шмыгнул носом и, едва справляясь с собственным голосом, выдавил из себя едва ли не по одному слову:
- Я даже не слышал, как он подошёл. Вы понимаете? И ничего не почувствовал.
Он зашёлся в новом приступе. Видеть такого Итачи – сломленного, напуганного, подавленного – было настолько жутко, что Кисаме пришлось приложить все усилия к тому, чтобы удерживать маску спокойствия. Некстати вспомнилось: когда он подбежал к распростёртому на земле телу, слыша удаляющиеся шаги преступника, видя его силуэт вдалеке, и зная, что вполне мог бы рвануть следом и догнать мерзавца, он, тем не менее, остался стоять, пригвождённый к месту, потому что луч его фонаря выхватил из тьмы лицо Итачи, и на несколько секунд сознание его опустело и сжалось до одной-единственной мысли: он опоздал. Он опоздал, и теперь Итачи мёртв.
В горле застрял скользкий комок, по всему телу прошла волна ледяной дрожи.
- Извините, - раздался голос за его спиной. Врач смотрел на него с искренним сожалением. – Нам нужно раздеть пациента и осмотреть его.
- Да-да, конечно. Итачи, - старший детектив погладил парня по влажной щеке, - снимай одежду. Давай я тебе помогу.
Итачи бросил на него затравленный взгляд, и пришлось, сделать вид, что он не заметил в нём мольбы. Кисаме присобрал снизу его облегающую футболку, про себя отметив, что впервые раздевает любовника с таким тяжёлым сердцем, но его руки замерли на полпути, когда взгляд упёрся в висящий на вздрагивающей от неровного дыхания груди предмет. Это была карта. Не обычная, длиной с палец, а большая, пожалуй, размером с его ладонь, и вовсе не выглядящая новой – края её были потрёпаны, а твёрдая бумага пожелтела от времени. Сверху была небольшая дырочка, и через неё был продет тонкий кожаный шнурок.
Итачи снял футболку сам, а карту прижал к груди и, глядя ему в глаза, произнёс непреклонно:
- Это остаётся.
Кисаме вновь опустил взгляд на карту: вещица ему не нравилась.
- Что это? Откуда она у тебя?
Врачи сняли красные линзы, так что глаза Итачи теперь имели привычный чёрный цвет – и, тем не менее, на миг мужчине показалось, что в них мелькнула алая искра пламени.
- Это, - повторил Итачи с нажимом, - остаётся.
- Мальчик, - раздался сзади скрипучий голос старика Такэо, - что за игры ты тут затеял? Тебе мало того, что ты уже натворил? Хочешь помешать врачам тебя спасать? Делай, как велено!
- Ну что вы! - выступил вперёд один из врачей. - Если молодому человеку так будет легче пережить стресс, то пускай будет, как он хочет, мы справимся и так. А теперь не могли бы вы все очистить помещение? Нам нужно осмотреть пациента.
Кисаме поднялся, напоследок поцеловав Итачи в висок, и вышел твёрдой походкой вслед за сотрудниками, но лишь только дверь за ним закрылась, все силы разом покинули его – он съехал вниз по стене и осел безвольно на пол, сжав руками голову. Его запасы храбрости опустели, и он больше не мог ради Итачи изображать спокойствие и собранность, на это не осталось ни капли силы воли.
Рядом с ним остановились потёртые ботинки Такэо.
- Послушай, Хошигаке, я не имею ни малейшего понятия, что всё это означает, но расклеиваться по поводу него будешь потом. Сначала ты повезёшь нас на место, где это произошло, покажешь, как всё было, и опишешь в подробностях всё, что тебе удалось увидеть. Судмедэксперты уже ждут внизу.
Поднимать голову не хотелось. Не хотелось вообще ничего – разве что только остаться сидеть прямо здесь, не шевелясь и едва дыша от сковывающей грудь сумасшедшей боли. Да, прямо здесь. Остаться.
Я думал, что он умер.
Если бы не звонок от Орочимару, так и случилось бы. Если бы он не прислушался к учёному, не проследил бы за ними с Дейдарой, не сторожил бы невдалеке, пока они прощались – Итачи бы сейчас не было в живых.
- Хошигаке. – Раздался сухой суставный треск, старческое кряхтение, и вот Такэо уже сидел на корточках напротив него и заглядывал своими маленькими птичьими глазками ему прямо в душу. – Послушай, Кисаме, соберись, ты нам нужен. Возьми себя в руки. Если хочешь, чтобы мудак, который посмел коснуться твоего пацана, оказался за решёткой, подбери сопли и поехали.
Некоторое время он не предпринимал вообще ничего, только прислушиваясь к своим чувствам. Старик был прав, чёрт побери. Хоть после стрельбы, которую он устроил, в переулке побывала масса народу, начиная группой добровольного патруля и заканчивая зеваками, всё-таки какие-то следы они могли найти, а любая крупица информации, могущая приблизить их к поимке преступника, была сейчас для него таким товаром, за который не было жалко продать и душу.
Он поднялся, выпрямил спину и посмотрел на начальника. Такэо кивнул ему с преувеличенной строгостью и повернулся к остальным детективам, ожидавшим в стороне:
- Кобаяси, остаёшься караулить Учиху, потом допросишь. Поехали, ребята, нам сегодня предстоит длинная ночь.

[m.y.b.]

***
- Узумаки, ну я спал уже почти, какого ты трезвонишь в час ночи?
- Я тут подумал.
Гаара застонал и перевернулся в кровати на другой бок.
- Подумал он… Ну и что ты надумал, полуночник?
- Нам нужно помирить Сакуру и Сая.
Он вслепую нащупал включатель и зажёг лампу, та ударила ярким светом по глазам. Гаара пробормотал шёпотом пару крепких ругательств, а трубке сообщил:
- И ради этого ты меня разбудил? Ты меня извини, Узумаки, но я тебя завтра утром первым делом припру к шкафу и изнасилую веником – поверь, тебе это не понравится. За каким таким хреном тебе нужны Сакура и это мудило в час ночи?!
- Час ноль восемь, - поправил его Наруто. – Ну, понимаешь, Сакура сейчас одинокая барышня, ей, наверное, очень скучно, и она захочет знакомиться с новыми парнями. Но мы-то все знаем, что она любит это, как ты выражаешься, мудило, а это мудило любит её. Давай их помирим!
- Я что, похож на купидона с крылышками? – проворчал Гаара злобно, давясь зевком. - Я обычный человек, который в час ночи хочет спать, как все нормальные люди! И ты ложись!
- Ну, послушай!
- Веник, Узумаки.
- Тебе разве не жалко Сакуру?
- Веник.
- Она же так страдает, бедняжка!
- Ве. Ник. Тебе не понравится.
- Так, всё, ты мне надоел! Я ставлю тебя перед фактом, Сабаку: завтра мы идём к Саю и промываем ему мозги, с тебя план. Без плана на порог не пущу.
На этом телефонный звонок прервался. Гаара отнял телефон от уха и окинул его вопросительным взглядом. Наруто не перезванивал.
«Вот и славно, - успокоил себя юноша, выключая свет, - а завтра я скажу, что говорил во сне и ничего не помню».
Он практически моментально провалился в сон, этой ночью – без сновидений.

[Gintaora]

прода!

[doa.]

Блин а
что же произашло с Гаарой. Неужели действительно вырос
интрига интрига
Спасибо, отличное продолжение, как всегда)))

[___Sonny___]

как интересно.......наруто ревнует
как давно ждала этого момента
очень жалко итачи
черт...мне все больше и больше нравится орочимару
очень интересная глава
спасибо большое и с нетерпением буду ждать продолжения))))))))))

[Onixe]

вау.........как же хорошо что идея Сакуры и Ино провалилась!!!!
Нару молодец!
А Саске...как выяснилось, ну очень совестливый человек.
опять всё испортил...ну неужели Саске, когда дело касается Наруто, вообще здраво думать не может?
Нару же ранимый мальчик.

Спасибо вам, Авторы, за ваше творчество =)

[Хриза Амирани]

Все говорят, что им жалко Итачи, а мне жалко Кисаме. В этой главе не было его полноценного ПОВа, но мне страшно представить, что же он чувствовал тогда. Мне дико жалко Дейдару, который начал привязываться к Итачи, мне дико жалко Сасори, до слез прямо. Линия Дейдара-Сасори, пожалуй, сейчас самая пронзительная и болезненная, она звучит на протяжении всего текста, как оборванная струна.
Но отчего-то мне легче от воспоминаний о кусочке с Яшамару. Кусочек тоже идет на надрыве, он страшен, но после ПОВа Яшамару становится тепло на душе.
Насчет бумажника - чую злой умысле, но, может быть, это просто разыгравшаяся паранойя.

[___Sonny___]

черт...сидела и думала
с кем-то у меня наруто ассоциируется
с кем?
только сейчас дошло,с давидом из "физика или химия" если смотрели
не знаю,почему мне так кажется

[АрисуАи]

Полностью согласна с Хриза Амирани в плане Кисаме. Потому что страшно, как он это выдерживает. Не представляю. В главе достаточно чётко промелькнули чувства Наруто, но как-то... мимолётно. Понимаю, что так и должно быть, но... не терпится, да.
Гааре явно тяжело сейчас, но он, по-видимому, разбирается в ситуации. Хорошо, что он с Ли. Стало грустно от описания Зецу в воспоминаниях Орочимару, да и от Йашамару сжалось сердце.
Последний кусочек чуть разбавил тревожно настроение главы. Наруто прав, Сакуре с Саем надо будет помогать. Но как красиво Саске отказался от предложения Сакуры...

Спасибо за главу!

Мне одной кажется, что главы с каждым разом становятся всё больше?.. Впрочем, это к лучшему.

[Shiholo]

Страшное и опасное существо охотится за Итачи!!! Очень испугалась за него. Аж мурашки по коже и голова разболелась (
Кисаме тоже жалко. Это тяжело, когда любимые люди в таком состоянии

Но были и радостные моменты. Очень понравилась встреча Ли и Гаары у ворот университета ))
Такая теплая и счастливая
Интересный получился диалог Сакура и Саске. Саске был крут!
Наруто мне напоминает этакую темную лошадку. Все намеками да намеками, и за спиной у Саске
Хотя и сам Саске тоже хорош. Ну, давай уже вроде и сам осознал ориентацию свою, а все равно упрямится!!!!

Спасибо за главу

[Бродячий Психолог]

Кошмар какой-то. Если бы Кисаме опоздал хотя бы на минуту... думать страшно.
Интересно, Наруто действительно способен на такое - приревновав, в отместку переспать? Саске вроде не дурак, должен был додуматься пораньше... а то теперь вот ломает голову, как извиниться, если неизвестно еще ничего...
Дейдара тронул. Он просто потерялся в себе, в своем горе и жажде мести, и поэтому Итачи, конечно, оказался весьма кстати. Думаю, что, если бы Дейдара немного успокоился, то смог бы предложить более... обдуманные идеи.
Гаара на самом деле просто вырос и поумнел. Общение с Ли его, видать, все же научило его хоть чему-то. Не знаю, простил он дядю или нет, но этот простой разговор все же крупный шаг вперед.
Ну а Наруто с его миротворческими замашками и каким-то подсознательным стремлением защитить Саске... хороший он человек, короче.
Большое спасибо за главу.

[Сообщество Яойного Юмора]

Gintaora, да, как и в любое воскресенье) Как бы не накаркать.

ark sensuality::.." target=_blank>Dit of moon, я лично думаю, что вырос. Всё-таки любовь действительно делает человека сильнее, Вы согласны?

___Sonny___, рада, что понравилось! Где-то год назад ознакомилась с этим сериалом, но дальше первого сезона не дошла.

АрисуАи, главы стали длиннее в сравнении со, скажем, первой неделей и даже второй, но, уверяю, прогрессии здесь нет. Не хватало ещё)))
Мне тоже очень жаль Кисаме, но он - полицейский и должен был, выбирая профессию, подготовиться морально к подобным вещам. Кто-то переживает за нас, за кого-то переживаем мы... Так будет всегда.

Shiholo, головную боль отставить, Итачи ведь не умер!
Наруто - тёмная лошадка... Да, что-то в этом есть. Саске упрямится, потому что, как я уже много раз подчёркивала, 1) влюбился впервые; 2) совершенно неожиданно влюбился в парня; 3) ему приходится ломать о-очень многое в себе; и 4) он думает, что Наруто не испытывает к нему ответных чувств, потому что слишком уж он темнит. Ему даже в голову не приходит следующее: Наруто просто хочет убедиться, что Саске относится к нему так же, как он - к Саске (вспомним про теорию половинок от дядюшки Йондайме), поэтому и ждёт первого шага именно от нашего медленного газа Учихи.

Бродячий Психолог, я думаю, что Наруто не способен на подобные подлости, хотя, должна признать, Саске где-то прав - в некотором роде Наруто всё же ревнует Гаару к Ли. Не так, как думает Саске, а как ревнуют друга из-за того, что у него теперь появилось меньше свободного времени. Саске не может похвастаться настолько тесной связью с другим человеком (брата не в счёт, тут другие узы), поэтому ему никогда не понять, что это такое.

Всем большое спасибо, что не забываете отписываться! Мой интерес к мнению читателей по мере развития событий только возрастает.

[Сообщество Яойного Юмора]

Akane_Genzo, мне немного непонятно, почему ко мне обращаются во множественном числе, но если так удобно - ради бога. Главная особенность Саске - его умение мыслить логично. Рядом с Наруто его умение пропадает, поэтому он иногда и выглядит таким идиотом (и чувствует себя им же большую часть времени).

Хриза Амирани, лично я голосую за паранойю, уж простите. Пока выписывала Дейдару-Сасори, даже самой пожалелось, что убила последнего. С другой стороны, будь он жив - никакого трагизма не было бы и в помине. Прости меня, Сасори! Ты мне всё равно не нравишься оригинальным.

[Хриза Амирани]

viaorel
Вы только что немножечко, самую малость обелили образ Казекаге-сана в моих глазах. Я уже готова была ему приписать операцию по уничтожению младшего сына - дубль второй))

[Сообщество Яойного Юмора]

Хриза Амирани, если так, то я рада. О старшем Сабаку мы в основном сюжете больше слышать не будем, так что его можно со спокойной душой выбросить пока из головы. Зато он будет мелькать в одной из задуманных мною сайдстори, которую я очень надеюсь написать летом.

[Хриза Амирани]

viaorel
И слава Богу, что не будем! Премерзкая личность.
Как обычно, буду с нетерпением ждать следующей главы))

[~Lundi~]

viaorel
Спасибо большое за новую главу!!!!
Я ждала её с неподдельным интересом и нетерпением. Все-таки за две недели очень соскучилась по героям, приключения которых стали неотъемлемой частью моей действительности)))

После трейлера к пятой недели очень переживала за Саске/Сакуру... мне моё воспаленное воображение уже рисовало болезненные картины, что после такого заманчивого предложения от симпатичной девушки авось Саске возьмет и согласится... ну может, чтобы проверить, или попробовать "вернуться на путь истинный", а потом об этом "свидании" узнает Наруто, а потом... в общем пошло-поехало... Поэтому с замиранием сердца следила за каждым движением, разворачивающимся на пороге университета... Но Саске как никогда порадовал))) Ему очень идет быть однолюбом))) ну и Наруто в этой ситуации тоже себя показал... видно, что своё, родное будет оберегать до последнего. Не ожидала, что Саске все-таки расколется про ту историю, которая произошла с ними в детстве) меня это тоже очень обрадовало))) Все-таки с каждым днем общения эти герои становятся все ближе друг другу, хоть их отношения пока и напоминают параллельное движение по спирали - они то приближаются, то отдаляются, но с каждым витком все-таки выходят на новый уровень взаимопонимания. Видно, что Наруто ждет первого шага от Саске, чтоб уверится в его чувствах, а Саске, в свою очередь, хочет быть уверен в чувствах Наруто... пока это замкнутый круг) интересно, как все дальше повернется) ведь должно же что-то подтолкнуть их к более активным действиям)))

Очень порадовал последняя часть главы, где опять повествование вернулось к Сакуре и Саю... я как-то по пособенному переживаю за эту пару. Очень хочется, чтоб у них все сложилось, но я даже представить себе не могу, как решить вопрос с Саем.... интрига)))

С Ирукой пока тоже загадка)) С одной стороны -

Ответить на чувства Какаши взаимностью он не мог, не сможет никогда,

, а с другой стороны -

При одной только мысли об этом в груди будто открывалась свежая рана и чья-то рука давила на неё, кровоточащую, пальцем, причиняя ещё большую боль. И этого он тоже не понимал.

. Даже не представляю, куда склонятся чаши его внутренних весов в итоге)))

После событий с Итачи, поняла, что ситуация все более и более накаляется... стало действительно горячо и опасно. Дьявол решительно появился на сцене... Интересно где он увидел Итачи... кто это вообще может быть... Сюрпризом стала связь Орочимару с Акацки... Но Орочимару был бы не Орочимару, если бы позволил Итачи погибнуть... А Итачи в свою очередь после случившегося должен серьёзно задуматься над своими действиями и прислушаться к словам гадалки по поводу отношений с Дейдарой и Орочимару...

И все-таки, несмотря на такой насыщенный событиями для многих героев день, для меня всех затмила история Гаары... наверное это личное - потому что по себе знаю, как могут ранить плохие отношения с родственниками. Через нашу жизнь проходит много людей - хороших и не очень. Некоторые могут нас обидеть, ранить, разочаровать, но всегда самая сильная боль - та, которую доставляет близкий человек, тот который, казалось бы, подарен тебе судьбой, который должен защищать и оберегать, поддерживать и не дать почувствовать себя одиноким. А когда этот человек ненавидит тебя за то, в чем фактически нет твоей вины. И не представляется возможным исправить ситуацию... Вот это действительно страшно... В конце, когда Гаара спустился... не представляю чего ему это стоило, но я была очень горда за него... у него в романе самая драматичная линия, поэтому я всегда за него радуюсь вдвойне!!!

Спасибо за главу!!!!

[Сообщество Яойного Юмора]

Хриза Амирани, спасибо, очень приятно!

[Сообщество Яойного Юмора]

~Lundi~, я так рада, что выход новых глав действительно ждут! Признаться, боялась, что читатели посчитают историю слишком затянутой и бросят меня на середине пути, поэтому такие слова ложатся бальзамом на душу.
А мне вот больше почему-то за Наруто/Сакуру всегда переживалось, потому что на первом курсе она ему немножко нравилась, а потом они ещё и стали друзьями... Всё-таки это опасно. Но Наруто у нас парень серьёзный: преодолел влечение к другу, преодолел симпатию к подруге - всё ради будущей встречи с тем, особенным человеком, о котором рассказывал его папа.
Очень точно описаны взаимоотношения Наруто и Саске на данный момент истории, спасибо!

А Итачи в свою очередь после случившегося должен серьёзно задуматься над своими действиями
О, он задумается! Никому не хочется умирать.

Счастлива, что понравилась линия с дядей, за неё тоже немного переживала. И я тоже очень горжусь Гаарой за этот его поступок.

Большое спасибо, что читаете! Жду на следующей неделе.

[Бродячий Психолог]

Вообще конечно, у Саске никого такого близкого нет... кроме брата вот и еще дяди, может...

[~Lundi~]

viaorel

Признаться, боялась, что читатели посчитают историю слишком затянутой и бросят меня на середине пути, поэтому такие слова ложатся бальзамом на душу.

Ну что ты! (ничего, что я на ты? ) Ждем, конечно))))) Вообще мне кажется, что для того, чтобы описать такое количество героев и развить столько сюжетных линий такой объем как раз самое оно! Я люблю макси... Я люблю проводить время за чтением)))

А мне вот больше почему-то за Наруто/Сакуру всегда переживалось

Мне за Наруто/Сакуру переживалось во время просмотра одной из последних серий аниме... я их, честно говоря, вместе не представляю...

Очень точно описаны взаимоотношения Наруто и Саске на данный момент истории, спасибо!

Я просто прониклась ими в данном контексте, не очень люблю, когда их отношения доходят до банальных штампов - знакомство, неприязнь, гордый/холодный/мрачный Саске, влюбленный Наруто, зарождающееся чувство, признание и хеппи энд с любовью до гроба за неделю - нереально...

Счастлива, что понравилась линия с дядей, за неё тоже немного переживала. И я тоже очень горжусь Гаарой за этот его поступок.

Ну дядя тоже нужен.. .Гаара должен окончательно разобраться со своим прошлым... чтобы продолжать жить дальше...

[Забуза-саныч]

благодарю за очередную часть. весьма напряженная она вышла.
и разбила мою теорию относительно убийцы напрчь. вот досада то..
порадовал Гаара. он очень вырос в моральном плане, если не испугался посмотреть своему страху в лицо.
стало немного жаль Ируку, что он своё счастье положил на алтарь предрассудков.
и очень порадовал Наруто. как он стойку то сделал, а? и решительно начал действовать. молодца! а Саске- так тот вообще выше всяких похвал.

Он чувствовал себя так, словно из-под ног у него выбили землю, потому что ровным счётом ничего не понимал. Ответить на чувства Какаши взаимностью он не мог, не сможет никогда, но сегодня его как магнитом притянуло сюда, а от одной мысли, что в его жизни больше никогда не будет этого человека, с его насмешливыми взглядами, кривыми усмешками, ленивым растягиванием слов…. При одной только мысли об этом в груди будто открывалась свежая рана и чья-то рука давила на неё, кровоточащую, пальцем, причиняя ещё большую боль. И этого он тоже не понимал.

вот этот кусочек просто резанул своей эмоциональностью, браво!

ну и сцена с подглядыванием Саске тоже.
спасибо)))

[Сообщество Яойного Юмора]

Бродячий Психолог, да. Друзей из блога всё же нельзя сравнить с тем, что есть у Гаары и Наруто. Такой уж человек этот наш Саске.

~Lundi~, ничего, что я на ты?
Ничего, это только приветствуется. Особенно если земляк *запевает наш дебильный гимн в обнимку с жовто-блакитним*
Я люблю проводить время за чтением
Я тоже. В детстве вообще постоянно читала, сейчас меньше гораздо, но зато много пишу.
я их, честно говоря, вместе не представляю...
Я тоже. Это было бы воистину ужасно. Но ещё ужаснее, на мой взгляд, это Саске/Сакура, наравне с этим - Наруто/Хината. Просто колотит от отвращения при одной только мысли. Канонную Хинату терпеть не могу, просто ненавижу. Я мямлей и в жизни не люблю, а Хината - это собрание всего того, за что я готова придушить мямлей.
признание и хеппи энд с любовью до гроба за неделю - нереально...
Это одна из причин, почему я решила написать 6Н. Чтобы показать хотя бы частично, как происходит любовь на самом деле.

Забуза-саныч, дорогой, а я как раз спросить хотела: как тебе мои Забуза/Хаку? Хоть заказывала не ты, а твоё мнение услышать хочется сильнее всего. Надеюсь, не разочаровала.
Большое спасибо за отзыв! Ируку мне тоже жаль, но ведь не мог же он, в самом деле, взять да ответить взаимностью Какаши прям так сразу? Даже ему, не такому сложному человеку, как Саске, нужно какое-то время, чтобы всерьёз всё с собой обсудить.

[Бродячий Психолог]

Извините, что вмешалась, мне про Ируку два слова)
Вот если бы он просто так взял и кинулся Какаши на шею - вот это было бы уже странно и абсолютно нелогично. Молодые мужики, приехавшие с Планом, так себя никогда не поведут. А уж про обдумать... Думаю, Ируке понадобится немного больше времени, чем Саске.

[~Lundi~]

viaorel

Особенно если земляк *запевает наш дебильный гимн в обнимку с жовто-блакитним*

О да) это да)) День Конституции и День Независимости ждут нас))))

наравне с этим - Наруто/Хината. Просто колотит от отвращения при одной только мысли.

Да с Хинатой вообще какие то непонятки... Вот она на битве с Пейном призналась мол Наруто в любви... А дальше что? или он типа забыл или не расслышал???

Чтобы показать хотя бы частично, как происходит любовь на самом деле.

Да и не только любовь) а еще и очень много других жизненных ситуаций и отношений!)))

[Забуза-саныч]

viaorel
про Забузу/Хаку- они у тебя вканонны. если остальные персонажи чуть-чуть оосны, то эта парочка вканонна на все двести. объясню.
вот на примере Гаары и них. в каноне мы не видим, чтобы Гаара так уж улыбался и с нежностью смотрел на кого-либо как он делает у тебя здесь. но если бы тот Гаара попал у Кисимото в аналогичную ситуацию, имхо, он бы вел себя почти так же. а Забуза и Хаку у тебя такие как они есть, просто в этой реальности они есть они. и ни капли измениния. в общем мне очень нравится.
про Ируку. да, не мог. но ему нужен какой-то внутренний толчок, чтобы сделать шаг навстречу. Какаши два раза предлагать не будет.
а про Саске- эта его фраза к девочкам и то, как он в одном предложении расставил все приоритеты- это высший пилотаж!)))

Ох, какая прекрасная глава! Когда Итачи заинтересовался Дейдарой, то у меня сердце в комок сжалось! Сразу мысои пронеслись: "Не! Не! Неужели он?.. ". Но всё обошлось.
Очень интересно было бы узнать - как на произошедшее с Итачи отреагирует Фугаку и Орочимару...
В общем, с нетерпением жду новой главы! Может в ней Саске наконец-то перестанет Наруто отталкивать...

Спасибо огромное!!!