fanfiction & original
Название: Шесть недель
Неделя: 4
День: 3
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для четвёртой части): AU, angst, romance, humor, adventure
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC и OFC, убийства и полицейское расследование, смерть персонажа
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 24
Среда 12 мая
Не успев даже раскрыть рта, чтобы выговорить приветствие, Гаара обнаружил себя в крепких объятиях чем-то чрезвычайно обеспокоенного Минато. Юноша здраво рассудил, что с вопросами стоит повременить, пока его не отпустят. Но медвежья хватка ослабевать и не собиралась, поэтому пришлось рискнуть.
- Дядя Минато, - позвал он, с трудом отстраняясь от груди мужчины, - я, конечно, люблю вас, но не в этом смысле, честное слово.
Объятия разжались, и Сабаку, подняв голову, взглянул неуверенно во встревоженное лицо. Вдруг голубые глаза сверкнули сталью, и Гаара почувствовал несильный удар по затылку.
- О, а вот это уже интереснее, - не зная, как реагировать, продолжил он в шуточном тоне, но Минато посмотрел на него с таким раздражением, что Гаара сразу поник.
- Он уже здесь? – из гостиной вынырнул дожёвывающий булочку Наруто.
- Здесь, здесь, - Намикадзе окинул гостя недобрым взглядом, - и, судя по всему, ничего ещё не знает.
- А что я должен знать? – Гаара закатил глаза в ответ на знак друга следовать за собой. – Дайте хоть разуться. Вот же мне эти блондины со своими вечными секретами, не могут сразу сказать...
Ворчливый тон, однако, изобразить не получилось: уж слишком серьёзно были настроены его конвоиры. В таинственном молчании его отвели в гостиную и усадили в кресло перед раскрытым ноутбуком.
- Вот, - Минато ткнул пальцем в экран, где была открыта новостная страничка, и, не дав даже прочесть заголовок, обвиняюще гаркнул ему на ухо: - Ты хоть понимаешь, как я перепугался? Первые несколько секунд мне действительно казалось, что я вижу на ней тебя!
Палец переместился на цветную фотографию посередине статьи. Гаара изучил её безразличным взглядом.
- Ну? – наконец потребовал он.
- Заголовок почитай, - скрипнул зубами Минато. – И дальше тоже.
Гаара подчинился и скрупулёзно прочёл статью от начала до конца. Причина гнетущей атмосферы в доме стала ясна, в нём самом явно поубавилось былого цинизма – уж слишком живописал журналист подробности преступления, буквально смаковал их на каждой строчке. Если всё это было правдой, стать страшно может любому… Но поддаваться беспочвенной панике юноша не стал из принципа.
- Дядя Минато! – Он с трудом смог изобразить презрительное фырканье. – Ну вы и накрутили себя! Я понимаю, парень был из Суны, я тоже из Суны. Парень, как и я, красил волосы. Это настолько незначительные совпадения, что я просто понять не могу, как вы, разумный человек, смогли провести параллель между этим несчастным и мной.
Лицо Минато оставалось мрачной маской, но тут в разговор вступил Наруто:
- А вот мне тоже страшно стало, когда я на фотографию посмотрел. Он ведь даже похож на тебя немножко, понимаешь? Я хоть и знал, что вчера вечером ты был со мной, а потом своими глазами видел, как ты к брату в машину садился, но всё равно… Ты что, совсем сходства не замечаешь?
- Нет, - твёрдо покачал головой Гаара. – Вы с папой просто слишком уж мнительные. И вообще, у нас с вами был уже об этом разговор, прямо здесь, в этой комнате, кстати, и я, если помните, пообещал, что буду осторожен и ни в какие подозрительные места ходить не буду. Чего вы ещё от меня хотите – я не знаю.
Наруто внезапно обиделся:
- Дурак ты. Ты лицо папино не видел, когда по телевизору фотографию эту показали. Я думал, он умрёт сейчас.
- В том-то и дело, что не дурак он, - внезапно погрустневший Минато присел на ручку кресла и привлёк к себе Гаару за плечи, - вредный просто. Не понимаешь или не хочешь понимать, да?
От его ставшего почти ласковым тона юноша смутился и отвечать не стал. Минато вздохнул, в последний раз крепко прижал его к себе, затем поднялся:
- Ладно, идите на учёбу.
Гаара послал ему вдогонку виноватый взгляд, а когда фигура Минато скрылась за дверью кабинета, посмотрел на Наруто: тот мялся и избегал смотреть другу в глаза. Внезапно он почувствовал острую необходимость срочно, не откладывая, нарушить зловещую тишину, воцарившуюся в доме, нарушить чем угодно: едким замечанием, издевательским хохотом невпопад, наконец, просто хмыканьем. Вместо этого он прислушался к себе: внутри всё сдавило ледяной хваткой недоброе предчувствие. Взгляд остановился на экране, с которого на него смотрел мёртвый мальчик.
«Интересно, - подумалось ненароком, - сколько из моих знакомых тоже вспомнили обо мне, увидев его?».
Гаара стремительно вышвырнул вопрос из головы, но внутри уже созрела уверенность – все до единого.
Тогда он с силой захлопнул крышку ноутбука и скомандовал:
- Пошли.
***
- Он частенько захаживал в мой магазин, так что я хорошо его запомнил. Как звать, правда, не спрашивал, из новостей только узнал.
Пожилой мужчина достал из кармана застиранных рабочих брюк платок и вытер им блестящее от пота лицо.
- Стало быть, - уточнил Итачи, стараясь не выказывать раздражения, - вы не были хорошо знакомы с убитым.
- Зато видел часто, - мужчина многозначительно поднял вверх указательный палец и развернулся к притихшему рядом внучку, - да, Инари?
Мальчишка, доселе безучастно слушающий беседу, крутя на пальце свою панамку, неохотно отозвался:
- Каждый день почти заходил. Я даже разговорил его пару раз, а то он всё время молчал. Молчун был страшный.
- Вот именно, - поддакнут дед, потрепав Инари по волосам. – Скажите, инспектор…
- Я младший сержант, - машинально поправил Итачи.
- Скажите, у вас уже есть какие-нибудь подозреваемые?
- Для этого мы с вами сейчас и разговариваем, Тазуна-сан, - устало вздохнул Учиха.
Ему становилось всё тяжелее удерживать на себе маску профессионального спокойствия, что говорило отнюдь не в его пользу, и осознание этого бесило ещё больше. Такэо-сан отпустил их вчера только в начале первого, но потребовал прибыть на работу даже раньше обычного, чтобы, если получится, увильнуть от журналистов. Но не спас даже приезд в половину восьмого: толпа жаждущих кровавых подробностей с камерами и фотоаппаратами наперевес жадно набросилась на них ещё при входе. Работу всего отдела буквально парализовали настойчивые звонки и страшный шум возмущённых бездействием полиции слуг народа, несколько часов продолжалось это странное безумие, пока Кисаме-сан не выдержал и, выйдя навстречу вспышкам и обвинительным выкрикам, не объяснил в своей спокойной манере, что отдел сможет выполнять свою работу только когда они все до единого уберутся с их этажа.
Неизвестно, была ли у него волшебная дудочка, или же он являлся мастером суггестии, но после его речи человеческая масса сгинула, разбив лагерь в вестибюле и обосновавшись вокруг здания.
Итачи, впрочем, чувствовал себя достаточно злым, чтобы начать обрывать со стен обои, не только из-за утренней заварухи, но ещё и из-за вновь обнажившихся подводных рифов в общении с начальством. Их с Кисаме-саном любовные интриги временно отошли на второй план, зато Такэо-сан, уязвлённый вчерашним отказом Орочимару, теперь искусно мстил Учихе, намеренно подсовывая самых бесполезных «свидетелей». Как, например, этот хозяин магазина, продающего шарнирных кукол. Если бы они имели дело с обыкновенным убийством, все знакомства жертвы имели бы значение, так как необходимо было бы нащупать мотив преступления, а в их случае убийцей не владело ничто из того, из-за чего люди обычно убивают себе подобных. Нужно было, по разумению Итачи, говорить не с этим Тазуной и его внучком, непонятно зачем сюда приведённым, а с ближайшими знакомыми убитого. Но сосед и, возможно, единственный его друг в Конохе не мог дать никакой полезной информации, а мальчики-проститутки, с которыми Сасори работал, отказывались работать с полицией.
Было ещё кое-что. Итачи, с раннего детства наученный отцом, а потом Кисаме-саном оставлять рабочие проблемы на работе и ни за что не пускать их в своё сердце, попросту не смог безразлично отнестись к случаю Сасори. Он ужасно, до боли хотел поймать и наказать нелюдя, который так страшно и несправедливо поступил с мальчиком. Поэтому сидеть здесь, внимать байкам продавца кукол и совершенно чётко осознавать, что он ровным счётом ничего не делает для поимки преступника, казалось ему настоящей каторгой.
- У него была одна любимая кукла, - внезапно подал голос маленький Инари, - которую он вечно таскал с собой. Не шик, но ничего так. Он с ней так обращался, будто она живая.
- Таких у нас полно клиентов, - вставил дед Тазуна, покрутив пальцем у виска. – Заменяют живое общение куклами.
Мальчик сердито глянул на него и, когда дед замолчал, продолжил:
- Но он как-то сказал мне, что мечтает собрать целую коллекцию, и даже копил на это деньги. – Инари тяжело, совсем как-то не по-детски вздохнул. – А мне он нравился, несмотря ни на что. Как жалко, что его больше нет. – Он уважительно взглянул на Итачи. – А это правда, что в газетах пишут? Ну, что его в сумке… нашли…
Итачи не мог знать, как много ярости отразилось на его лице в тот момент, но оба, и старик, и мальчик, внезапно отшатнулись от него в неподдельном испуге, и от этого внутри полыхнула искра мрачной весёлости. Он, впрочем, быстро обуздал себя и даже подумал о том, чтобы извиниться, но потом решил не тратить время попусту и закончить с этой пародией на допрос поскорее. После нескольких пустых вопросов для протокола старик Тазуна со своим внучком были свободны.
***
Сидящий на одном из многочисленных столов в пустой аудитории со скрещёнными по-турецки ногами Гаара вначале поглядел на него неприветливо, затем взгляд его чуть оттаял, и он жестом пригласил сесть. Наруто устроился рядом в точной такой же ничуть не приличествующей студенту позе.
- Пара началась. Чего ты здесь сидишь?
Гаара отвернулся к окну, давая понять, что разговаривать не настроен, но через минуту всё же ответил:
- Прячусь, что же ещё. – Он свесил одну ногу со стола и принялся болтать ею в воздухе. – Достали все. Как с ума посходили.
Наруто не нашёлся с ответом – уж слишком близко это заявление было к истине. Начиная тоскливо заглядывающей в глаза Тсунаде и заканчивая ближайшими друзьями, все университетские обитатели, хоть какое-то отношение имеющие к Гааре, вели себя сегодня в его присутствии крайне странно.
- Я могу понять, что у Ино глаза на мокром месте были, - нервно жестикулируя, начал красноволосый, - она впечатлительная. Могу понять даже Тен-Тен с её сочувствием, она хоть и мужик в юбке, а всё-таки сердце у неё не каменное, тоже впечатлилась. Но когда Харуно, которая должна сейчас меня из-за Сая ненавидеть, подсела ко мне в буфете и взяла за руку, будто собралась провожать в последний путь…
- Да, я видел. – Наруто не оправдывал поведение друзей, потому что в глубине души сам разделял их переживания, но зная, как сильно Гаара не любит опеки над собой, усердно сдерживался.
- Даже Хьюга – и тот мрачнее обычного ходит, а Нара даже ни разу меня сегодня про Темари не спросил, всё молчал. – Он усталым жестом запустил пальцы в волосы, взлохматив короткие пряди. – Я начинаю откровенно ненавидеть этого Сасори или как его там.
Наруто резко развернулся к нему и возмущённо выдохнул:
- Сабаку! Думай, что говоришь!
Гаара только недобро усмехнулся:
- Но так и есть. Ведь убили его, а хоронят меня. Как, думаешь, я себя чувствую, когда все вокруг уже будто уложили меня в гроб и скорбят? Ты же сам всё видишь, Узумаки. Даже преподша, которая меня всегда не выносила за мою ориентацию, сегодня всю пару жалостью кормила, глаз не сводила… Как же мне это надоело.
Мобильный в кармане пиджака требовательно затрещал, от чего Гаара конвульсивно дёрнулся:
- Ах, да, забыл сказать, что звонят все кому ни попадя. – Он поднёс телефон к уху и на одном дыхании ядовито выпалил: - Алло, Хината, какого ты звонишь? Я умер, ты что, новости не смотришь?
- Ну и зачем ты с ней так? – слабо покачал головой Наруто, неловко косясь на телефон в руке друга. – Перезвони и извинись.
- Я лучше телефон выключу, чтобы не трезвонили. – Солнце на небе спряталось за тучу, и на лицо Гаары наползла мрачная тень.
- Не надо, - предупредил блондин, - а то народ будет думать, что с тобой действительно что-то произошло.
- И то правда, - юноша злобно хмыкнул, - Канкуро потом живьём сожрёт. Вот же брат мне психованный достался…
«Зато ему хотя бы на тебя не плевать», - захотелось вставить Наруто, вспомнившему, что за подонок у Гаары вместо отца, но ему было прекрасно известно, что тема его семьи закрыта для обсуждения, поэтому оставил возражение при себе.
- А-а, я, кажется, понял, в чём дело, - внезапно нарушил тишину Гаара, со змеившейся на лице улыбкой повернувшись к нему. – Этого Сасори наверняка никто даже не оплакивает, раз он здесь новеньким был, поэтому жизнь перенаправила всю полагающуюся ему скорбь на меня. Отлично, теперь я ненавижу его ещё больше.
Наруто вспомнилась увиденная утром по телевизору запись, на которой молодой блондин с длинными волосами, названный журналистом ближайшим другом покойного, ругался в камеру с порога, чтобы они оставили его в покое, одной рукой крепко удерживая входную дверь своей квартиры, а второй прижимая к груди какую-то куклу. Красные опухшие глаза и нотки отчаяния в срывающемся голосе говорили о том, что смерть суновца переживалась им крайне тяжело. Значит, были всё-таки люди, для которых уход пятнадцатилетнего Сасори из жизни оставил страшный след на сердце. Наверное, совсем не так много, как было бы у Гаары…
Наруто содрогнулся: от последней мысли словно что-то ледяное прошлось по его спине, лизнув холодом лопатки.
Гаара не заметил. Погрузившись в невесёлые размышления, он смотрел в окно, где небо постепенно заволакивало тучами, и, будто отображая происходящее там, на душе у него становилось всё мрачнее и мрачнее.
***
Сдержаться было невозможно, и Кисаме во все глаза смотрел на сморщенное, как прошлогоднее яблоко, лицо старухи, ища в узких глазах-щёлочках хоть какой-то намёк на несерьёзность. Но черты Чиё-сан были непроницаемы, осанка - до боли прямой, а морщинистые руки оставались сложенными на столе в идеально деловой позе, из чего иного вывода следовать не могло: она была смертельно серьёзна.
- Простите, Чиё-сан, - свистящим шёпотом попросил Кисаме, оглядываясь, ища свидетелей, которые могли услышать то же, что и он минуту назад, - вы сказали, что?..
- Что мой внук получил по заслугам, - чеканя каждое слово, отрезала старуха.
Кисаме поднёс ладонь к виску: ему показалось, что-то сильно ударило его по голове. Как иначе можно было объяснить услышанное? Ведь невозможно, чтобы родная бабушка так говорила о собственном внуке…
Он с трудом проглотил ком в горле, панически перебирая вопросы, беспорядочно плавающие в голове. Какой из них будет безопасным? На какой Чиё-сан не станет отвечать с режущей воздух жестокостью?
- Он знал, что для нашей семьи означало то, что он сделал. – Старуха орудовала словами с такой же точностью, как опытный мясник – тесаком: не особо примеряясь, но каждый раз попадая точно в цель. – Он знал, какой позор навлёк на весь наш род, какое страшное проклятие бесчестья обрушил на наши головы. Поэтому и сбежал, поджав хвост, и получил по заслугам. Если бы я встретила его убийцу на улице, то поклонилась бы ему так низко, как позволяет мне моя больная спина.
Кисаме бросило в холодный пот, и безумное сомнение закралось в его сознание: в самом ли деле старуха преодолела весь путь от Суны до Конохи, чтобы всего лишь забрать тело внука? Только ли поэтому она запретила его родителям сопровождать себя и поехала одна? Возможно, она просто хотела ещё раз, в последний раз плюнуть ему в лицо, как сделала, узнав о его отношениях с молодым сыном мастера по производству кукол, жившим по соседству.
Он убил в себе эти мысли и попытался сосредоточиться на беседе. В его задачу входило упокоить родственницу, в мягкой форме поведать ей о том, что случилось, и вместе с командой медиков посадить её на самолёт с телом внука, которого посмертно решили-таки вернуть в родной город, чтобы похоронить по всем правилам. Но всего десять минут разговора с этой ужасной женщиной вымотали его настолько, что он уже даже не мог ручаться за реальность происходящего; каким образом он должен был заставлять себя находиться в её присутствии ещё как минимум два часа?
По ходу разговора, медленного, чередовавшегося с шокированным молчанием со стороны Кисаме, прояснилось, по какой причине Сасори покинул родной город.
- У нас, в Суне, совсем не такие вольные нравы, как в вашей Конохе, - фыркнула Чиё-сан, обнажая верхний ряд жёлтых зубов в оскале. – Такие порядки были установлены, когда моя бабушка была маленькая, и такие порядки сохранились по сей день. Никому не дозволено переступать через установленные границы. Сасори, - она помедлила, голос её надломился, - всегда был глупым мальчиком. Он… не понимал.
Старуха прервалась на приём лекарств, и Кисаме воспользовался этими минутами, лихорадочно роясь в памяти, вспоминая всё, что ему было известно о Суне. В силу отдалённого расположения и сурового климата жители этого южного города действительно были крайне сдержаны, особенно в сравнении с коноховцами. Но, если сведения его были верны, за последние годы ситуация там значительно улучшилась, а молодёжь больше не держали в таких строгих рамках, какие описывала Чиё-сан, – попросту не могли удержать. Тогда о чём говорит эта женщина? Может быть, дело-то вовсе и не в Суне и здешних порядках, а…
Чиё-сан возобновила рассказ и в очень спокойной манере поведала, как узнала о связи внука с другим мужчиной и что после этого предприняла. Кисаме оставалось только удивляться, насколько сильное влияние она имела на обоих родителей мальчика, если именно она и никто другой смогла настроить их против собственного сына.
«Боже мой, ему ведь всего пятнадцать было, - ужаснулся про себя Кисаме. – Кто в этом возрасте глупостей не творит? И кем надо быть, чтобы не простить? Они ведь все, все трое буквально толкнули его убийце на нож! Как можно с этим жить?!».
Внутри него бурлила и металась некая сущность, которой он обычно выхода не давал, и сущностью этой было искреннее сострадание. Где-то посреди разговора с этой старухой без души он растерял весь свой профессионализм, отточенный годами, и теперь снова был двадцатилетним новичком с ранимым сердцем, для которого каждая смерть казалась личной трагедией. Сможет ли он когда-нибудь вновь смотреть на доклады на своём столе как на кучу бумажек, а не кучу трупов, неотмщённая смерть которых была и на его совести?..
Наверное, все эти волнения отражались на его лице, потому что Чиё-сан внезапно запнулась, нарочито отодвинула от него свой стул и сгорбилась, будто собравшись обороняться.
- Вы, молодой человек, считаете, что я его прогнала, - без вопросительной интонации, вкрадчиво начала она. – Думаете, я виновата.
- Моё личное мнение дела не касается, - сухо отрезал он, зная, слыша, как предательски дрогнул голос на «деле».
Чиё-сан внезапно поднялась с невероятной для человека её возраста скоростью и, будто щит, прижала к груди свою полную лекарств сумочку. Кисаме почувствовал себя пригвождённым к полу её исполненным ярости взглядом.
- Да! – воскликнула она так громко, что все находящиеся в участке повернули головы в их сторону. - Да, я его прогнала! Я убила его, если вам будет угодно, и сделала бы это ещё раз, представься такой случай!
Её старое, изношенное тело сотрясала мелкая дрожь, из раскрытой сумочки выпал ингалятор и, звучно упав у её ног, покатился по полу. Кисаме поднял на неё взгляд – и обмер: по измятой временем, сухой, как бумага, щеке медленно спускалась слезинка. Дойдя почти до подбородка, она остановилась перед выступающей складкой кожи, не в силах преодолеть препятствие, и застыла там сияющей в свете офисных ламп бусинкой. Глаза старой женщины были широко открыты то ли от испуга, то ли от ярости - Кисаме никак не мог дать название тому, что видит. Могла ли Чиё-сан этой скупой слезой, достойной уроженки пустынной Суны, оплакивать своего внука? Или это была минутная слабость пожилого человека, реакция на его слова? Или, вдруг подумалось старшему инспектору-детективу, Чиё-сан действительно была безумна?
***
Итачи чувствовал себя очень неуютно. Штаны слишком плотно облегали тело, как вторая кожа, а майки на нём будто и вовсе не было. Единственным утешением служил ремень с тяжёлой пряжкой, хоть как-то разбавляющий ощущение, будто он совершенно голый.
Орочимару подвёл его к зеркалу, стал чуть в стороне и, приняв задумчивый вид, изучающе глядел на него около минуты.
- Этого недостаточно, - наконец критично покачал он головой. – Таких вот, как ты сейчас, там выбирай – не хочу. Столько, что в глазах рябит. Если действительно хочешь отличаться, нужно придумать что-то…
Он внезапно сократил между ними расстояние и дёрнул за кожаный ремешок, стягивающий волосы парня – те чёрной волной рассыпались по плечам.
- Немножко лучше, - заключил Орочимару, но кислое выражение не стёрлось с его лица. – Итачи-кун, честное слово, в тебе слишком много благородства, чтобы правильно вписаться в тот коллектив.
Замечание больно кольнуло его самомнение, и Итачи холодно возразил:
- Я смогу сыграть кого угодно, мне поверят.
- И внешность совсем не такая, - не сдавался учёный. – Уж прости меня, Итачи-кун, но ты вышел из того возраста, когда из тебя ещё можно было бы вылепить образ жертвы. Кроме того, ты высокий, черты лица у тебя хоть и красивые, но нет в них чего-то… Что может привлечь нашего клиента. В тебе каждая чёрточка выдаёт выходца из приличной семьи, и я этого изменить не могу.
- Попробуйте, - продолжал настаивать Итачи. Он вновь повернулся к зеркалу: - Что если мне обрезать и выкрасить волосы?
Орочимару, вернувшийся за свой стол, устало покачал головой:
- На тебе это будет нелепо выглядеть, я уже обдумывал такой вариант. Волосы не трогаем.
Итачи взглянул на свои ладони, представляя, как будут выглядеть его ногти покрытыми слоем лака. Угадав ход его мыслей, учёный кивнул:
- Займёмся. Придёшь завтра сюда пораньше, мы с Кабуто тебя полностью подготовим.
- А если?.. – Итачи, в голову которому пришла внезапная идея, приблизил лицо к зеркалу и принялся внимательно себя рассматривать. – Если с глазами что-то сделать? Знаете, я когда-то видел парня на улице с линзами такого сиреневого цвета, а он сам тёмненький и тоже длинноволосый был, и это как-то так эффектно смотрелось…
Орочимару воспринял идею без должного энтузиазма, но согласился проехаться с ним в оптику. Полтора часа спустя они снова находились в той же комнате перед тем же зеркалом и как заворожённые глядели на результат своих трудов.
- Да, именно красные, - Орочимару выглядывал из-за плеча Итачи, лицо его освещал изнутри восторг фанатичного человека. – Ни у кого таких не будет, а в сочетании с цветом твоей кожи и цветом твоих волос... У этого образа, я чувствую, есть шанс.
Итачи поморгал: накрашенные ресницы непривычно слипались, а сами глаза чуть слезились, реагируя на линзы, но ему казалось, он уже начал привыкать ко всему этому маскараду. Кроме, разве что, штанов.
Внезапно он почувствовал какое-то эфемерное прикосновение к своей талии, и, опустив взгляд на собственное отражение в зеркале, обнаружил пальцы стоящего сзади Орочимару, осторожно, словно боясь спугнуть, касающиеся его. Первые несколько секунд он просто стоял, позволяя учёному эту совершенно непозволительную вольность, и прислушивался к своим ощущениям. С одной стороны, их сугубо деловые отношения не включали подобной интимности, и ему следовало в строгой форме напомнить об этом, но с другой – этим жестом учёный словно спрашивал разрешения, вежливо интересовался, позволено ли ему продолжить, предоставлял выбор, и эта ненавязчивая тактичность поразила Итачи до глубины души. Под её впечатлением он сразу почувствовал себя маленьким и неопытным в сравнении с этим человеком, явно знающим, чего он хочет, умеющим ждать и точно так же умеющим принимать отказы.
Итачи нерешительно положил руки на ладони Орочимару и мягко опустил их, высвобождаясь. Тот, Итачи увидел в зеркале, кивнул и с лёгкой сожалеющей улыбкой поднял руки, показывая, что сдаётся.
- Прости, Итачи-кун, - произнёс он своим глубоким вкрадчивым голосом, - я бы не простил себя, если бы не попробовал.
Итачи что-то неловко пробормотал о том, что всё забыто, и отвернулся в сторону. Орочимару вернулся за свой стол и, продолжая улыбаться, добавил:
- Мои извинения и Хошигаке-сану.
При упоминании имени любовника Итачи совсем поник, указал на свой наряд и едва слышно попросил:
- Он не должен пока что знать об этом.
- Личная инициатива! – Орочимару хмыкнул едва ли не умилённо и внезапно перескочил на деловой тон: - Хорошо, Итачи-кун, переодевайся и возвращайся сюда, нам необходимо обсудить твою завтрашнюю миссию в деталях.
Молодой детектив покорно развернулся и направился в соседнюю комнату. Когда он вернулся уже в собственной одежде, его встретили с такой серьёзностью, что на пару минут его захлестнуло сомнение, не привиделась ли ему та сцена у зеркала.
***
Гаара был просто невероятно холоден. Он не ответил на объятия, никак не отреагировал на тёплые слова, а когда Ли заикнулся о вчерашней путанице, налившийся свинцом взгляд с поистине чудовищной силой пригвоздил его к месту, вынуждая прерваться на середине предложения.
- Значит, и ты меня уже успел похоронить, - юноша растянул губы в презрительной усмешке, от которой у Ли внутри всё похолодело.
Гаара отступил от него на несколько шагов спиной вперёд и, оказавшись в другом конце небольшого зала, прислонился к стенке. Если бы Ли не чувствовал себя таким разбитым и уставшим после вчерашнего безумного дня и такой же безумной ночи на станции, если бы у него так не болела голова и не было притуплено внимание, он бы непременно заметил тревожные признаки душевного истощения. Гаара, по которому весь день окружающие пели панихиду, сражался с этим давлением на сознание, но проигрывал: реальность, за которую ему в последние дни удалось так крепко ухватиться, сейчас ускользала от него и, смешиваясь с выдумкой, образовывала какую-то невероятную горючую смесь. Оставалось только поднести спичку.
Но Ли, в чьей памяти были ещё свежи воспоминания о страшных минутах вчерашнего вечера, был непреклонен. Ему казалось, если он сейчас не вытянет из Гаары обещание, что тот будет осторожен как никогда, тот непременно натворит каких-нибудь глупостей, поэтому был настроен решительно.
- Я запрещаю тебе ходить в то место.
Слова вырвались сами собой и были, в сущности, обыкновенным для него заявлением. Ведь чтобы как следует заботиться о ком-то, нужно в чём-то его время от времени и ограничивать – для его же блага, а безопасность Гаары сейчас стояла для него на первом месте. Забылись напрочь предупреждения Тен-Тен, заглушённые пережитым вчера, и он слепо настаивал, не зная иного способа уберечь любимого от беды и успокоить себя.
Гаара слегка наклонил голову, будто проверяя, не ослышался ли он, а затем вдруг взорвался демоническим хохотом, и только сейчас, поймав полоснувший по нему взгляд, Ли наконец-то ощутил это. Это зависло в воздухе, отяжеляя его настолько, что лёгкие отказывались принимать такую ношу. Это затаилось вокруг, заполнив своей огромной тушей весь зал, и сотрясалось в беззвучном хохоте вместе с Гаарой. Это вытекало из изумрудов его глаз, шипящее, грозное и совершенно безумное.
Ли казалось, будто кто-то там, наверху, играючи перемотал плёнку на восемь лет назад, остановившись на том самом дне, когда они встретились впервые. В тот раз Гаару тоже окружала эта удушающей плотности аура, каким-то образом функционирующая как живое существо, и Ли почти мог расслышать голос – как будто миллиарды крошечных песчинок от неведомого импульса разом ожили и закружились, затанцевали вокруг хозяина, трясь друг о друга, готовые в любой момент превратиться в огромную лапу, устремиться и ухватить.
Он выпрямился. Ему было совсем не страшно. Внутри зрела уверенность, что ему даётся шанс переиграть прошлое поражение, сделать всё по-другому, наконец, убить этого демона, до сих пор сидящего внутри Гаары.
- Значит, ты запрещаешь? – справившись с собой, Гаара оскалился. – Ты. Мне.
- Да, запрещаю. – Ли с силой сжал кулаки. Он был слишком уверен в своей правоте, чтобы давать слабину.
Его осадили презрительным смешком:
- Ты что же, думаешь, если трахнул меня разок, это даёт тебе право распоряжаться мной, как своей вещью?
- Не поэтому. – Он пропустил мимо ушей псевдоумилённое: «Ну надо же!» и пояснил: - Я чувствую за тебя ответственность, потому что люблю тебя.
- Ах, да, об этом, - тон Гаары внезапно переменился, стал слащаво-разящим. – Где же ты, любящий меня и чувствующий за меня ответственность, пропадал, когда меня вчера «убивали»? – Он изобразил пальцами кавычки. – Если память мне не изменяет, то ты замечательно проводил время в компании своей большой двухгодичной любви – так сказать, навёрстывал упущенное.
Ли на подколку отреагировал спокойно – догадывался о ней.
- Так вот в чём дело.
- А ведь, - Гаара сделал шаг вперёд, затем ещё шаг, и ещё, - я вчера как раз думал о том, не съездить ли мне туда, не развеяться ли, как в старые времена. Соблазн был. Так что я вполне мог оказаться на месте того, которому не повезло.
Ли, едва орудуя пересохшим горлом, строго спросил:
- Что же тебя остановило?
- Друг у меня хороший есть, - с улыбкой ответили ему. – Ничего мне не запрещает и контролировать не пытается, за это и люблю.
Ли крепко стиснул зубы: нельзя было поддаваться на провокацию. Гаара стоял уже совсем близко, заглядывал ему в глаза снизу вверх, пытаясь что-то найти в них, но Ли смотрел твёрдо, не колеблясь. Он почти физически ощущал, как их сущности столкнулись, и в точке их соприкосновения воздух плавился и стонал.
Тело, заметил Ли, само собой напряглось, готовое к внезапной атаке, опасность которой была как никогда близка, однако сражаться на ментальном уровне оказалось гораздо сложнее, потому что в Гааре каким-то неведомым образом концентрировалось огромное количество энергии, которой он был искусный мастер и, зная это, давил, давил со страшной силой. Ли чувствовал, что устоит, но для этого он должен был призвать всю свою силу воли.
Время размякло и отяжелело. Они оба больше не понимали разницы между минутами и часами, все условности стёрлись между жерновами их противостояния, их больше не существовало – не существовало ничего вокруг, кроме двух равных сил, ни одна из которых не хотела уступать. Они были двумя зверями, вонзившими друг в друга ядовитые клыки, и оба держались крепко, рыча полной чужой шерсти пастью, не желая разжимать хватку.
Иллюзия разлетелась на мелкие кусочки под внезапным ударом реальности. Кто-то, возможно, опаздывающий на занятие ребёнок, быстро пробежал по коридору, и этот тривиальный звук частых шагов прошёлся по обоим электрической волной, заставив разорвать то, что бы между ними ни происходило. Гаара отступил на шаг, и Ли почти услышал, как миллиарды песчинок вдруг потеряли заряд жизни и рухнули на пол, издав последнее зловещее шипение. Ощущение нависающей угрозы развеялось, и Гаара, уже настоящий, ужалил его злым взглядом и направился к выходу.
Ли всё никак не мог собраться с мыслями и прийти в себя. Победа будто бы оставалась за ним, но тогда почему он не может вызвать в душе ни радости, ни грусти? Ничего. Борьба опустошила его, вырезала из него середину, оставив только мёртвое безразличие ко всему.
Беспокойство появилось куда позже.
***
Телефон снова ожил. Гаара взглянул на номер звонившего и намеренно с огромным удовольствием нажал на кнопку сброса вызова. Ему не хотелось сейчас никого слышать, ни с кем говорить, хотелось отгородиться от мира, сбежать от взглядов прохожих, избавиться от клокочущей внутри ярости – последствия недавней ссоры… или что это было, чёрт возьми?
«Подумать только, он мне запрещает!» – в который раз запрыгала, задразнила мысль. Он попытался отогнать её, но мысль была настойчива.
Снова мобильный завёл эту ставшую ненавистной мелодию. Он понял, что попросту сойдёт с ума, если услышит её ещё раз, и решительно нацелился пальцем на кнопку, выключающую телефон. В последний момент он, впрочем, вспомнил кое о чём, написал короткое сообщение, отправил его и только после этого выключил наконец ненавистную штуковину.
Вовремя проезжало свободное такси, и Гаара скорее по инерции, чем по надобности остановил его, но когда он оказался уже внутри, неожиданная идея возникла в сознании, и он, не сопротивляясь инстинктам, назвал адрес.
***
Саске знал, почему Намикадзе Минато весь день ходит по офису мрачнее тучи, не отвечает на вошедшие в привычку шутливые замечания сотрудников, говорит не своим богатым на интонации голосом, а каким-то ровным, мёртвым. Он без труда сопоставил состояние начальника с прошедшей сегодня по всем каналам новостью, несложно было также догадаться, кого доброму Намикадзе-сану напомнил тот убитый мальчик из Суны. Ему и самому стало немного страшновато, когда он взглянул на фотографию. Какие бы отношения у них с Гаарой ни складывались, смерть перечёркивает все обиды и заставляет всерьёз задуматься.
Он увидел входящего в офис Наруто раньше, чем тот разглядел его, и воспользовался преимуществом, чтобы нырнуть в примыкающий к холлу коридор и затаиться там за раскрытой настежь дверью. Намикадзе-сан подошёл к сыну и пригласил пройти в его кабинет, но тот замотал головой и лишь попросил дать ему ключи от дома – свои он в суматохе утра забыл.
Наблюдающего за ними Саске никто не замечал, не чувствовал его взгляда. Сам же Учиха, не удивляющийся, с какой лёгкостью он принял решение подглядывать, замечал и чувствовал абсолютно всё. От него не ускользнула кажущаяся совершенно неправильной бледность лица Наруто, его расстроенный вид, опущенные по швам руки, которыми он обычно не уставал жестикулировать, добавляя веса своим словам, но больше всех поразил тихий подавленный голос, которым он разговаривал с отцом. Сколько Саске наблюдал за этой семьёй, диалоги у них всегда выходили живые, искрящиеся остроумием, настоящие. А тут…
- Папа, я не знаю, где он сейчас, - смог расслышать Саске, когда Наруто, начиная раздражаться от расспросов, повысил голос. Намикадзе-сан спросил что-то с нажимом, и тот продолжил: - А вот так! Написал мне сообщение, что все его достали и он выключает телефон – и всё, ищи теперь его. Я ума не приложу, куда его сейчас понесло и где его искать. Отдавай уже ключи, я домой хочу попасть.
Намикадзе-сан вздохнул с досадой, что-то пробормотал с придыханием, и в руках его сверкнула связка. Наруто развернулся и быстро зашагал к выходу.
***
- Ну где он?
Канкуро огрызнулся:
- Откуда я могу знать? Я что, думаешь, жучок в него вшил, пока он спал?
- С тебя станется, - ядовито бросила Темари, сморщив нос.
Канкуро поднялся и принялся мерить кабинет большими шагами:
- Он сбросил звонок, потом вообще отключил телефон. Наверное, не может говорить.
Девушка осушила одним махом ещё один стакан и, закрыв глаза, принялась массировать виски.
- Да прекрати ты уже ходить туда-сюда, голова кругом идёт.
- А ты бутылку отставь, у нас ещё два часа рабочего дня, к твоему сведению.
Перепалка обычной разрядки не принесла, и двое снова насупились, вернувшись каждый к своему занятию.
Так как в доме Сабаку телевизор смотреть не привыкли, о новостях старшие брат и сестра узнавали уже на работе, проглянув парочку новостных Интернет-сайтов. Оба, прочтя о трагедии нынешним утром, будто с цепи сорвались. Их пытались успокоить более хладнокровные подчинённые, уверяя, что никакого сходства между их младшим братом и почившим суновцем не наблюдается, но миссию с треском провалил даже спокойный и рассудительный Шино, славящийся умением заговаривать расшатанные нервы Канкуро. Ситуация была ещё более или менее под контролем, когда Гаара отвечал на звонки: пускай неохотно, пускай даже со злобой, но зато отвечал – а значит, с ним всё было в порядке. Но когда связь прервалась, у обоих старших Сабаку зажёгся внутри сигнал тревоги.
- Ты звонил другу его? – отрывисто спросила Темари, вытряхивая из баночки таблетку. – Наруто этому.
- Звонил, - мрачно буркнул Канкуро. – Он и сам, по-моему, в потерях. Говорит, малой не с ним.
- Вот же падла! – После недолгих раздумий девушка добавила к уже лежащей на ладони таблетке ещё две и сразу же проглотила их. – Нервов на него не хватает. Куда, ну куда он мог пойти?
Внезапно лицо Канкуро просветлело, он рванул пиджак с вешалки, второй рукой сгрёб со стола мобильный и уже на ходу бросил:
- Я знаю, у кого спросить.
Приученный не нарушать правила дорожного движения, сегодня Канкуро отменил для себя все запреты и мчал с небывалой скоростью. Машина одобрительно урчала, вслед раздавались надрывные гудки автомобилистов, ветер буквально рвал дым из зажатой в зубах сигареты и уносил прочь. Ли он нашёл почти сразу, в одном из средних залов первого этажа: окружённый толпой подростков, он давил из себя улыбку. Давил – потому что даже издалека Канкуро было прекрасно видно, как он на самом деле напряжён.
Заметив гостя, Ли попросил учеников оставить их «с дядей» наедине и, дождавшись, пока последний из них покинет зал, сделал приглашающий жест.
Канкуро подошёл ровно настолько, чтобы можно было разглядеть, что кроется за холодным безразличием в глазах этого парня.
- Где Гаара? – спросил он напрямую, надеясь вытянуть что-то из этой маски.
Ли посмотрел на него серьёзно, и Канкуро внутренне содрогнулся. Это было похоже на разговор без слов: меньше чем за миг они условились играть в открытую, и вдруг стало очевидным фактом, что Канкуро знает, посвящён в тайну их с Гаарой отношений, но пришёл с миром, с просьбой.
Ли разорвал эту странную связь первым. Отвернувшись, он подошёл к окну и опёрся о подоконник.
- Я не знаю, где он, - произнёс он глухо, и Канкуро почти увидел, как маска дала трещину.
Он твёрдо кивнул, зная, что на него не смотрят, и на негнущихся ногах вышел. Уже в машине он позволил себе дать волю чувствам и от всей души ударил по рулю.
- Где, чёрт возьми, тебя носит, мерзавец?
***
Гаара действительно не знал, зачем он сюда приехал. Квартал голубых фонарей, никогда не спящая жила на теле гостеприимной Конохи, одновременно навевал воспоминания и внушал ему суеверный ужас. В конце концов, здесь проливалась кровь.
Он шёл осторожно, будто нащупывая ногой каждый шаг, и постоянно глядел по сторонам. Его встречали улыбками, ему подмигивали, ему вслед оборачивались. Пару раз смутно знакомые мужчины приветственно махали ему и называли по имени, и тогда Гааре неизбежно приходилось копаться в лохмотьях воспоминаний и, выныривая из них, обнаруживать, что когда-то он с этими мужчинами спал. А зачем спал? Чтобы чувствовать хоть какое-то тепло, чувствовать любовь хотя бы в этой извращённой форме.
Пару раз его одаривали ошарашенными взглядами и шептали в спину: «Похож на Сасори». Или, возможно, это всё казалось. В таких случаях он ускорял шаг, боясь, что его окликнут и что-нибудь спросят.
«Зачем я здесь?..»
Он уже тысячу раз пожалел о ссоре с Ли, хотелось только одного: вернуться, объясниться, ощутить тепло его объятий. Но какая-то невидимая цепь удерживала его здесь, словно где-то среди этих забегаловок, ночных клубов, баров, магазинов его ждало нечто важное, что он непременно должен увидеть, с чем должен столкнуться, и от мысли об этом внутри что-то замирало.
Идущая мимо толпа подростков в характерной одежде и с не менее характерными походками внезапно зашумела, выворачивая шеи, чтобы посмотреть ему вслед.
- Ой, видели? На Куколку похож.
- Я сначала даже подумал, что это он.
- Да ну тебя, что ты несёшь?
- Издалека только похож, а так не очень.
Не чувствуя в себе сил и дальше слушать эти перешёптывания за своей спиной, Гаара свернул в первый попавшийся бар и не удивился, когда понял, что заведение ему знакомо. В Kakkazan по выходным играла живая музыка, а по ночам в среду хозяева приглашали известных в этом мирке личностей для развлечения публики. Представления давали самые разные мастера: иллюзионисты, поэты, музыканты, так называемые drag queens (на шоу которых, кстати, приходили с наибольшим удовольствием) – словом, местечко имело добрую репутацию. Гааре нравилось здесь ещё и потому, что политика бара включала в себя запрет любых конфликтов и драк, а также наделяла барменов правом вышвырнуть любого, кто может им не понравиться как потенциальный заводила или приставала, в результате чего здесь всегда было тихо и спокойно, а посетители представляли собой рафинированный слой населения весёлого квартала. Здесь часто завязывались долгосрочные романы, порой находили друг друга половинки.
Он скользнул на высокий стул когда-то привычным, но уже давно забытым движением, и обратился к бармену, симпатичному брюнету европейской внешности и даже как будто знакомому. Тот потратил пару секунд на озадаченное изучение его лица, затем выдохнул:
- Ой, Гаара, какими судьбами!
Вглядевшись в бармена повнимательнее, юноша припомнил, что иногда беседовал с ним на общие темы, чтобы развеять скуку в немноголюдные ночные часы, но имя его вылетело из головы. Гаара вымученно улыбнулся, но ничего не ответил, а дружественный брюнет уже ставил перед ним стакан.
- Ты так надолго пропал, что я уж думал, из страны уехал, - завязал он разговор. – Татуировку сделал, ух ты! Настоящая, что ли? Здорово! А ты, наверное, даже не знаешь, что у нас происходит в последнее время, да?
- В курсе, - коротко ответил Гаара, предпочтя не уточнять, насколько сильно ситуация коснулась его жизни.
Парень облокотился о стойку, чтобы быть с ним глазами на одном уровне, и заговорил почти заговорщически:
- Тогда ты слышал, что у моего сменщика друга убили. Представляешь, вчера только труп забирали, а сегодня все вокруг ведут себя как ни в чём не бывало. Веселятся, пьют, по углам трахаются. Память у педиков явно короткая, тут уж ничего не поделаешь. Поэтому и сдаётся мне, что никогда этого убийцу и не поймают. Всем попросту плевать, понимаешь? Только шлюхи малолетние ссут, что следующими они будут, но они ведь без мозгов, как курицы, бегают от полиции вместо того, чтобы содействие оказать. Я, если бы мог, точно помогал бы. Жалко мне мальчика того, Сасори, он из хорошей семьи был, воспитанный такой, а этим делом не от хорошей жизни занимался, я тебе скажу. Дейдара его себе под крылышко взял, да не уберёг. Теперь вот пьёт с горя.
Он кивнул на самый дальний столик, где в компании почти пустой бутылки сидел длинноволосый блондин, тоже Гааре немного знакомый. Бармен продолжил:
- Тут журналисты снуют постоянно, кстати. Выспрашивают всё, вынюхивают, да так никто ничего и не добился. Нам-то, знаешь ли, для бизнеса хорошо, что народу прибавилось, но эти расспросы постоянные раздражают. Дейдару сегодня утром журналюги до нервного срыва довели – так сильно им, видите ли, интервью с ним хотелось. Совести у них нет, что ж поделать. Всем как-то надо на жизнь зарабатывать. Я вот за стойкой до сих пор, и планов никаких на будущее нет, а Дейдара в университете учится, старается, хочет в люди выбиться. Не знаю, правда, что теперь с ним станет, после Сасори. Может, за старое возьмётся, или ещё чего хуже.
Гааре было несколько не по себе находиться в одном помещении с людьми, которые были лично знакомы с тем убитым мальчиком, и он повернулся к разговорчивому бармену, чтобы расплатиться, но внезапно замер, парализованный раздавшимся за его спиной громким всхлипом.
- Сасори!..
Он нехотя повернул голову, до последнего оттягивая неизбежный момент. Парень за дальним столиком вскочил на ноги, в его огромных голубых глазах читалась дикая, безумная надежда – та самая, испытывать которую может только безнадёжно пьяный, забывшийся настолько, что начал верить в чудеса.
Гаара не знал, что ответить, да и стоит ли отвечать, поэтому просто смотрел на него в растерянности. Блондин крепко зажмурился, будто прогоняя видение, и теперь уже более осознанно взглянул на него.
- Ой, - громко выдохнул он, в искреннем ужасе поднося ладонь ко рту, - простите, молодой человек, я перепутал… Ошибка, извините, вы мне… показались очень похожими на…
Его кадык заходил в попытке сдержать слёзы, но влажные ручейки, блестящие от приглушённого света ламп, всё-таки потекли по его впалым щекам.
Бармен, минуту назад разговаривающий с Гаарой как со старым приятелем, теперь буравил его недобрым взглядом, явно обвиняющим в создавшемся недоразумении. Но ему не требовались ничьи подсказки, чтобы знать: нужно было срочно убираться отсюда, здесь ему не рады. Бросив на стойку купюру, юноша поспешил к выходу, но когда проходил мимо Дейдары, по-детски трущего глаза кулаком, ноги его сами собой подогнулись и замедлили шаг. Гаара открыл рот, силясь что-то произнести, чувствуя, что это нужно им обоим, но подходящих слов не находилось – он промолчал и только быстрее устремился к спасительной двери.
Теперь он шёл, ощущая во всём теле зуд от цепляющихся взглядов, взглядов, прилипающих к его лицу, противных, зловещих. Сквозь гул в ушах до него доносились перешёптывания, все как один нарекающие его именем убитого мальчика. Где-то на краю сознания ещё дребезжала мысль, что всё это кажется, всё – выдумка, но панический страх, бороться с которым не оставалось сил, вытеснял её всё дальше и дальше. Ему казалось, вот-вот его тронет за плечо тот самый убийца, почти чувствовал его леденящее прикосновение. Целый день друзья, знакомые, близкие добавляли по капле в сухой колодец, пока он не переполнился, и теперь его воды впитала в себя доселе плоская и беспочвенная фантазия, став вдруг до рези в глазах реальной и расправив над ним свои огромные чёрные крылья, и теперь он слепо шагал в её тени, не видя перед собой дороги.
***
Саске сжимал ключ с такой силой, что тот оставил на внутренней стороне ладони след. Он стоял перед входной дверью квартиры под номером 113, не решаясь войти. Воспоминания, связанные с этим местом и собранные в его сознании в хронологическом порядке, как в фотоальбоме, постепенно всплывали одно за другим по мере того, как кто-то переворачивал страницы.
Вспомнилось, как несколько недель назад он, кипя от злости, звонил и стучал что было силы, но ему никто не открывал. История со штрафом и мобильным почему-то казалась ему сейчас донельзя смешной, хотя, безусловно, неприятный осадок всё же остался. Ещё вспомнилось, как они с Наруто устроили жуткую перепалку, стоя по разные стороны этой двери, а не успевший и слова вставить Гаара молча наблюдал за их обменом гадостями. Тоже забавное происшествие.
И вот он снова перед этой дверью, готовый положить начало новой истории, заполнить новую страницу в альбоме, только теперь у него есть ключ, стало быть, и концовка у истории должна быть иная, не так ли?
Он до сих пор не придумал, что скажет Наруто, который, без сомнения, удивится его неожиданному приходу. Намикадзе-сан, поручивший ему эту миссию, сказал так: «На месте сориентируешься. Да неважно даже, зачем ты явился, он будет рад компании. Я же знаю, он одиночества не переносит, а тут ещё с Гаарой непонятно что, он наверняка, как и я, места себе сейчас не находит. Постарайся отвлечь его беседой, да чем угодно – главное, чтобы он чувствовал рядом чьё-то присутствие». Отказать в этой просьбе у Саске попросту не хватило духу, тем более, Намикадзе-сан действительно вид имел очень взволнованный. Что-то, наверное, в Гааре всё-таки было особенного, чего сам Саске не замечал, ведь не зря его так полюбила эта семья.
Разувшись в прихожей, он бесшумно поднялся на второй этаж и прошёл уже знакомым путём к комнате Наруто, откуда с чудовищной громкостью ревела музыка – надрывно пела, срываясь то на скрим, то на гроул, какая-то неизвестная Саске певица. Он понял, что стучать бесполезно, его всё равно не услышат, и просто вошёл внутрь. Наруто резко сел на кровати и с такой надеждой посмотрел на него, что Саске невольно пожалел: «Конечно же, он подумал, что это Гаара пришёл. Теперь разочарован». Но блондин, даже если в самом деле ожидал другого гостя, виду не подал, улыбнулся приветственно, правда, одними губами, и похлопал по кровати, приглашая сесть рядом. Сам он, одетый в одни только свободно висящие на бёдрах шорты, снова лёг, откинув голову на подушку, и устремил взгляд в потолок. Возле него лежал мобильный телефон, а на столике рядом с фотографией матери стояла открытая бутылка пива. Саске взял по приглашению хозяина и себе бутылку, они молча соединили стеклянные горлышки в символическом жесте, но звук утонул в грохотании музыки.
Саске думал предложить убавить громкость, но потом решил, что Наруто таким образом попросту сбивает внутреннее напряжение. Намикадзе-сан просил его завести с сыном беседу, но как можно хотя бы собственные мысли слышать при таком шуме? Если бы Наруто хотел поговорить, он бы так и сделал, не поленившись выключить музыку, поэтому ему ничего другого не оставалось, кроме как потягивать холодное пиво и украдкой разглядывать лежащего рядом блондина. Он уже не в первый раз видел красиво закрученную татуировку на его животе, но только сейчас ему пришло в голову спросить, что же она означает. Если усатое лицо могло объясняться отображением некоторых черт его характера, то этот узор оставался для Саске загадкой.
Он не мог вспомнить, сколько времени просто сидел, пустив мысли на самотёк и водя взглядом по чёрным линиям на подтянутом животе. Только когда во время паузы между композициями его вывело из задумчивости недвусмысленное покашливание, Саске перевёл взгляд на лицо блондина и, заметив его шаловливую улыбку, жутко смутился. Наруто подмигнул ему, давая понять, что всё в порядке, и закрыл глаза, вновь погрузившись в невесёлые мысли.
Когда плейлист кончился, они некоторое время молчали, оглушённые тишиной, – каждый думал о своём, - затем Наруто вдруг заговорил:
- Я никакой собеседник сегодня, извини.
Саске намеренно безразлично повёл плечами.
- Но я хотел бы, чтобы ты остался. Ничего? – Наруто послал ему одну из своих чарующих улыбок.
- Ничего, конечно. Ты же видишь, я ещё тут. – Он понял, что несёт совершеннейшую чушь, и внезапно до него дошло, что Наруто догадался о просьбе отца, поэтому и спрашивает разрешения задержать его. – Я хочу остаться, - добавил он вдогонку, и фраза показалась ему совсем глупой.
Но Наруто в ответ на неё благодарно кивнул и, поднявшись, предложил ему ещё пива.
- Пока этого урода где-то носит, - с ноткой весёлости в тоне пообещал он, - я вместо того чтобы киснуть в ожидании новостей, могу очень даже хорошо провести время с тобой. Правда?
Саске принял из его рук приятно холодящую бутылку и кивнул в ответ. Почему-то сейчас он совсем даже не ненавидел Гаару, а наоборот, был в некоторой степени благодарен ему за исчезновение.
***
Ли держал его в объятиях очень осторожно и почти не двигался, чтобы никаким резким движением не испугать, не ударить по и без того расшатанным донельзя нервам. Они сидели прямо на полу его маленькой спальни, опираясь спинами о кровать, и Гаара трогательно жался щекой к его плечу, но глаза почему-то не закрывал – смотрел перед собой, ничего вокруг не видя, и от этого его пустого взгляда становилось совсем не по себе.
Услышав звонок в дверь, Ли инстинктивно почувствовал, кто за ней стоит, и помчался открывать. Как только он увидел лицо Гаары, осунувшееся и ничего не выражающее, из головы выветрились все заранее обдуманные фразы, которыми он собирался встречать предполагаемые нападки, все доказательства своей правоты – в этом уже не было необходимости. Они не произнесли ни слова, пока гость совершенно неживой походкой зашёл внутрь, разулся, едва справляясь трясущимися руками со шнурками, и только когда Гаара прошёл в спальню (на автомате, потому что там горел свет), ноги его внезапно подкосились, и он непременно рухнул бы, но Ли вовремя поддержал его и, осторожно опустив на пол обессиленное тело, прижал к себе, шепча банальности, которые в таких случаях почему-то первыми приходят в голову.
Гаара долго молчал, потом, осторожно подбирая слова, попытался рассказать, что с ним произошло. Попытался – потому что с первого раза не получилось, речь потеряла смысл и связность, и Ли предложил ему сделать перерыв и собраться с мыслями. Очень медленно, но история постепенно начинала обретать форму в воображении Ли. Он не знал ни мест, о которых слушал, ни большинства людей, но представлял их, тем не менее, очень ярко, каждая картина живописала красками – мрачными, под цвет истории.
Он попытался представить себя на месте Гаары, прожить за него весь день с самого утра.
«Как будто побывал на собственных похоронах», - подумал он, и от мысли этой по телу прошла дрожь. Действительно, теперь объяснялась и ярость, которой была испещрена несколькими часами ранее его речь там, в додзё, можно было даже понять потерю контроля над реальностью. Ведь и в самом деле можно с ума сойти, когда все вокруг переносят смерть кого-то, похожего на тебя, как твою собственную, наверняка и полностью здорового человека подобное испытание истощило бы невероятно, а что уж говорить о Гааре?
- Не помню, сколько я бродил там. – Ли снова прислушался. Закончив эпизодом с Дейдарой, юноша долго молчал, видимо, заново переживая всю сцену встречи, и теперь, похоже, был готов продолжать. – Мне казалось, что все на меня смотрят, хотя сейчас-то я понимаю, что все не могли. Там людям дела нет до остальных. Пару раз, правда, я действительно слышал его имя за своей спиной, но тогда мне думалось, что оборачиваются мне вслед буквально все, и все – будто удивляясь, что я ещё здесь делаю, ведь моё время в мире живых уже истекло.
Он говорил уже гораздо спокойнее, чем в начале рассказа, и это немного утешало Ли, хотя при одной только мысли о том, где его возлюбленный провёл столько времени, становилось жутко.
- Вот ты говорил, - слабо подал голос Гаара, - что ничего не происходит просто так, всё имеет свою причину, свой смысл. Мальчика убили, ему было пятнадцать лет. Какой в этом смысл, чей замысел? В чём была его вина, что ему даже не удалось пожить нормально?
Ли долго думал, что ответить. Вопрос был сложный, но он знал, что если как следует покопаться, причины для этого страшного преступления нашлись бы. В конце концов, ему не раз приходилось убеждаться, что люди сами на себя навлекают неприятности. Даже он, знающий об этом законе работы Вселенной, привлёк в свою жизнь каким-то образом беды последних дней, и над первоистоками их ещё стоило всерьёз поразмышлять, но прямо сейчас этим заниматься у него не было сил, поэтому он просто привлёк любимого ближе к себе и шепнул в висок:
- Я не знаю всего, Гаара.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
Неделя: 4
День: 3
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для четвёртой части): AU, angst, romance, humor, adventure
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC и OFC, убийства и полицейское расследование, смерть персонажа
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 24
Среда 12 мая
Не успев даже раскрыть рта, чтобы выговорить приветствие, Гаара обнаружил себя в крепких объятиях чем-то чрезвычайно обеспокоенного Минато. Юноша здраво рассудил, что с вопросами стоит повременить, пока его не отпустят. Но медвежья хватка ослабевать и не собиралась, поэтому пришлось рискнуть.
- Дядя Минато, - позвал он, с трудом отстраняясь от груди мужчины, - я, конечно, люблю вас, но не в этом смысле, честное слово.
Объятия разжались, и Сабаку, подняв голову, взглянул неуверенно во встревоженное лицо. Вдруг голубые глаза сверкнули сталью, и Гаара почувствовал несильный удар по затылку.
- О, а вот это уже интереснее, - не зная, как реагировать, продолжил он в шуточном тоне, но Минато посмотрел на него с таким раздражением, что Гаара сразу поник.
- Он уже здесь? – из гостиной вынырнул дожёвывающий булочку Наруто.
- Здесь, здесь, - Намикадзе окинул гостя недобрым взглядом, - и, судя по всему, ничего ещё не знает.
- А что я должен знать? – Гаара закатил глаза в ответ на знак друга следовать за собой. – Дайте хоть разуться. Вот же мне эти блондины со своими вечными секретами, не могут сразу сказать...
Ворчливый тон, однако, изобразить не получилось: уж слишком серьёзно были настроены его конвоиры. В таинственном молчании его отвели в гостиную и усадили в кресло перед раскрытым ноутбуком.
- Вот, - Минато ткнул пальцем в экран, где была открыта новостная страничка, и, не дав даже прочесть заголовок, обвиняюще гаркнул ему на ухо: - Ты хоть понимаешь, как я перепугался? Первые несколько секунд мне действительно казалось, что я вижу на ней тебя!
Палец переместился на цветную фотографию посередине статьи. Гаара изучил её безразличным взглядом.
- Ну? – наконец потребовал он.
- Заголовок почитай, - скрипнул зубами Минато. – И дальше тоже.
Гаара подчинился и скрупулёзно прочёл статью от начала до конца. Причина гнетущей атмосферы в доме стала ясна, в нём самом явно поубавилось былого цинизма – уж слишком живописал журналист подробности преступления, буквально смаковал их на каждой строчке. Если всё это было правдой, стать страшно может любому… Но поддаваться беспочвенной панике юноша не стал из принципа.
- Дядя Минато! – Он с трудом смог изобразить презрительное фырканье. – Ну вы и накрутили себя! Я понимаю, парень был из Суны, я тоже из Суны. Парень, как и я, красил волосы. Это настолько незначительные совпадения, что я просто понять не могу, как вы, разумный человек, смогли провести параллель между этим несчастным и мной.
Лицо Минато оставалось мрачной маской, но тут в разговор вступил Наруто:
- А вот мне тоже страшно стало, когда я на фотографию посмотрел. Он ведь даже похож на тебя немножко, понимаешь? Я хоть и знал, что вчера вечером ты был со мной, а потом своими глазами видел, как ты к брату в машину садился, но всё равно… Ты что, совсем сходства не замечаешь?
- Нет, - твёрдо покачал головой Гаара. – Вы с папой просто слишком уж мнительные. И вообще, у нас с вами был уже об этом разговор, прямо здесь, в этой комнате, кстати, и я, если помните, пообещал, что буду осторожен и ни в какие подозрительные места ходить не буду. Чего вы ещё от меня хотите – я не знаю.
Наруто внезапно обиделся:
- Дурак ты. Ты лицо папино не видел, когда по телевизору фотографию эту показали. Я думал, он умрёт сейчас.
- В том-то и дело, что не дурак он, - внезапно погрустневший Минато присел на ручку кресла и привлёк к себе Гаару за плечи, - вредный просто. Не понимаешь или не хочешь понимать, да?
От его ставшего почти ласковым тона юноша смутился и отвечать не стал. Минато вздохнул, в последний раз крепко прижал его к себе, затем поднялся:
- Ладно, идите на учёбу.
Гаара послал ему вдогонку виноватый взгляд, а когда фигура Минато скрылась за дверью кабинета, посмотрел на Наруто: тот мялся и избегал смотреть другу в глаза. Внезапно он почувствовал острую необходимость срочно, не откладывая, нарушить зловещую тишину, воцарившуюся в доме, нарушить чем угодно: едким замечанием, издевательским хохотом невпопад, наконец, просто хмыканьем. Вместо этого он прислушался к себе: внутри всё сдавило ледяной хваткой недоброе предчувствие. Взгляд остановился на экране, с которого на него смотрел мёртвый мальчик.
«Интересно, - подумалось ненароком, - сколько из моих знакомых тоже вспомнили обо мне, увидев его?».
Гаара стремительно вышвырнул вопрос из головы, но внутри уже созрела уверенность – все до единого.
Тогда он с силой захлопнул крышку ноутбука и скомандовал:
- Пошли.
***
- Он частенько захаживал в мой магазин, так что я хорошо его запомнил. Как звать, правда, не спрашивал, из новостей только узнал.
Пожилой мужчина достал из кармана застиранных рабочих брюк платок и вытер им блестящее от пота лицо.
- Стало быть, - уточнил Итачи, стараясь не выказывать раздражения, - вы не были хорошо знакомы с убитым.
- Зато видел часто, - мужчина многозначительно поднял вверх указательный палец и развернулся к притихшему рядом внучку, - да, Инари?
Мальчишка, доселе безучастно слушающий беседу, крутя на пальце свою панамку, неохотно отозвался:
- Каждый день почти заходил. Я даже разговорил его пару раз, а то он всё время молчал. Молчун был страшный.
- Вот именно, - поддакнут дед, потрепав Инари по волосам. – Скажите, инспектор…
- Я младший сержант, - машинально поправил Итачи.
- Скажите, у вас уже есть какие-нибудь подозреваемые?
- Для этого мы с вами сейчас и разговариваем, Тазуна-сан, - устало вздохнул Учиха.
Ему становилось всё тяжелее удерживать на себе маску профессионального спокойствия, что говорило отнюдь не в его пользу, и осознание этого бесило ещё больше. Такэо-сан отпустил их вчера только в начале первого, но потребовал прибыть на работу даже раньше обычного, чтобы, если получится, увильнуть от журналистов. Но не спас даже приезд в половину восьмого: толпа жаждущих кровавых подробностей с камерами и фотоаппаратами наперевес жадно набросилась на них ещё при входе. Работу всего отдела буквально парализовали настойчивые звонки и страшный шум возмущённых бездействием полиции слуг народа, несколько часов продолжалось это странное безумие, пока Кисаме-сан не выдержал и, выйдя навстречу вспышкам и обвинительным выкрикам, не объяснил в своей спокойной манере, что отдел сможет выполнять свою работу только когда они все до единого уберутся с их этажа.
Неизвестно, была ли у него волшебная дудочка, или же он являлся мастером суггестии, но после его речи человеческая масса сгинула, разбив лагерь в вестибюле и обосновавшись вокруг здания.
Итачи, впрочем, чувствовал себя достаточно злым, чтобы начать обрывать со стен обои, не только из-за утренней заварухи, но ещё и из-за вновь обнажившихся подводных рифов в общении с начальством. Их с Кисаме-саном любовные интриги временно отошли на второй план, зато Такэо-сан, уязвлённый вчерашним отказом Орочимару, теперь искусно мстил Учихе, намеренно подсовывая самых бесполезных «свидетелей». Как, например, этот хозяин магазина, продающего шарнирных кукол. Если бы они имели дело с обыкновенным убийством, все знакомства жертвы имели бы значение, так как необходимо было бы нащупать мотив преступления, а в их случае убийцей не владело ничто из того, из-за чего люди обычно убивают себе подобных. Нужно было, по разумению Итачи, говорить не с этим Тазуной и его внучком, непонятно зачем сюда приведённым, а с ближайшими знакомыми убитого. Но сосед и, возможно, единственный его друг в Конохе не мог дать никакой полезной информации, а мальчики-проститутки, с которыми Сасори работал, отказывались работать с полицией.
Было ещё кое-что. Итачи, с раннего детства наученный отцом, а потом Кисаме-саном оставлять рабочие проблемы на работе и ни за что не пускать их в своё сердце, попросту не смог безразлично отнестись к случаю Сасори. Он ужасно, до боли хотел поймать и наказать нелюдя, который так страшно и несправедливо поступил с мальчиком. Поэтому сидеть здесь, внимать байкам продавца кукол и совершенно чётко осознавать, что он ровным счётом ничего не делает для поимки преступника, казалось ему настоящей каторгой.
- У него была одна любимая кукла, - внезапно подал голос маленький Инари, - которую он вечно таскал с собой. Не шик, но ничего так. Он с ней так обращался, будто она живая.
- Таких у нас полно клиентов, - вставил дед Тазуна, покрутив пальцем у виска. – Заменяют живое общение куклами.
Мальчик сердито глянул на него и, когда дед замолчал, продолжил:
- Но он как-то сказал мне, что мечтает собрать целую коллекцию, и даже копил на это деньги. – Инари тяжело, совсем как-то не по-детски вздохнул. – А мне он нравился, несмотря ни на что. Как жалко, что его больше нет. – Он уважительно взглянул на Итачи. – А это правда, что в газетах пишут? Ну, что его в сумке… нашли…
Итачи не мог знать, как много ярости отразилось на его лице в тот момент, но оба, и старик, и мальчик, внезапно отшатнулись от него в неподдельном испуге, и от этого внутри полыхнула искра мрачной весёлости. Он, впрочем, быстро обуздал себя и даже подумал о том, чтобы извиниться, но потом решил не тратить время попусту и закончить с этой пародией на допрос поскорее. После нескольких пустых вопросов для протокола старик Тазуна со своим внучком были свободны.
***
Сидящий на одном из многочисленных столов в пустой аудитории со скрещёнными по-турецки ногами Гаара вначале поглядел на него неприветливо, затем взгляд его чуть оттаял, и он жестом пригласил сесть. Наруто устроился рядом в точной такой же ничуть не приличествующей студенту позе.
- Пара началась. Чего ты здесь сидишь?
Гаара отвернулся к окну, давая понять, что разговаривать не настроен, но через минуту всё же ответил:
- Прячусь, что же ещё. – Он свесил одну ногу со стола и принялся болтать ею в воздухе. – Достали все. Как с ума посходили.
Наруто не нашёлся с ответом – уж слишком близко это заявление было к истине. Начиная тоскливо заглядывающей в глаза Тсунаде и заканчивая ближайшими друзьями, все университетские обитатели, хоть какое-то отношение имеющие к Гааре, вели себя сегодня в его присутствии крайне странно.
- Я могу понять, что у Ино глаза на мокром месте были, - нервно жестикулируя, начал красноволосый, - она впечатлительная. Могу понять даже Тен-Тен с её сочувствием, она хоть и мужик в юбке, а всё-таки сердце у неё не каменное, тоже впечатлилась. Но когда Харуно, которая должна сейчас меня из-за Сая ненавидеть, подсела ко мне в буфете и взяла за руку, будто собралась провожать в последний путь…
- Да, я видел. – Наруто не оправдывал поведение друзей, потому что в глубине души сам разделял их переживания, но зная, как сильно Гаара не любит опеки над собой, усердно сдерживался.
- Даже Хьюга – и тот мрачнее обычного ходит, а Нара даже ни разу меня сегодня про Темари не спросил, всё молчал. – Он усталым жестом запустил пальцы в волосы, взлохматив короткие пряди. – Я начинаю откровенно ненавидеть этого Сасори или как его там.
Наруто резко развернулся к нему и возмущённо выдохнул:
- Сабаку! Думай, что говоришь!
Гаара только недобро усмехнулся:
- Но так и есть. Ведь убили его, а хоронят меня. Как, думаешь, я себя чувствую, когда все вокруг уже будто уложили меня в гроб и скорбят? Ты же сам всё видишь, Узумаки. Даже преподша, которая меня всегда не выносила за мою ориентацию, сегодня всю пару жалостью кормила, глаз не сводила… Как же мне это надоело.
Мобильный в кармане пиджака требовательно затрещал, от чего Гаара конвульсивно дёрнулся:
- Ах, да, забыл сказать, что звонят все кому ни попадя. – Он поднёс телефон к уху и на одном дыхании ядовито выпалил: - Алло, Хината, какого ты звонишь? Я умер, ты что, новости не смотришь?
- Ну и зачем ты с ней так? – слабо покачал головой Наруто, неловко косясь на телефон в руке друга. – Перезвони и извинись.
- Я лучше телефон выключу, чтобы не трезвонили. – Солнце на небе спряталось за тучу, и на лицо Гаары наползла мрачная тень.
- Не надо, - предупредил блондин, - а то народ будет думать, что с тобой действительно что-то произошло.
- И то правда, - юноша злобно хмыкнул, - Канкуро потом живьём сожрёт. Вот же брат мне психованный достался…
«Зато ему хотя бы на тебя не плевать», - захотелось вставить Наруто, вспомнившему, что за подонок у Гаары вместо отца, но ему было прекрасно известно, что тема его семьи закрыта для обсуждения, поэтому оставил возражение при себе.
- А-а, я, кажется, понял, в чём дело, - внезапно нарушил тишину Гаара, со змеившейся на лице улыбкой повернувшись к нему. – Этого Сасори наверняка никто даже не оплакивает, раз он здесь новеньким был, поэтому жизнь перенаправила всю полагающуюся ему скорбь на меня. Отлично, теперь я ненавижу его ещё больше.
Наруто вспомнилась увиденная утром по телевизору запись, на которой молодой блондин с длинными волосами, названный журналистом ближайшим другом покойного, ругался в камеру с порога, чтобы они оставили его в покое, одной рукой крепко удерживая входную дверь своей квартиры, а второй прижимая к груди какую-то куклу. Красные опухшие глаза и нотки отчаяния в срывающемся голосе говорили о том, что смерть суновца переживалась им крайне тяжело. Значит, были всё-таки люди, для которых уход пятнадцатилетнего Сасори из жизни оставил страшный след на сердце. Наверное, совсем не так много, как было бы у Гаары…
Наруто содрогнулся: от последней мысли словно что-то ледяное прошлось по его спине, лизнув холодом лопатки.
Гаара не заметил. Погрузившись в невесёлые размышления, он смотрел в окно, где небо постепенно заволакивало тучами, и, будто отображая происходящее там, на душе у него становилось всё мрачнее и мрачнее.
***
Сдержаться было невозможно, и Кисаме во все глаза смотрел на сморщенное, как прошлогоднее яблоко, лицо старухи, ища в узких глазах-щёлочках хоть какой-то намёк на несерьёзность. Но черты Чиё-сан были непроницаемы, осанка - до боли прямой, а морщинистые руки оставались сложенными на столе в идеально деловой позе, из чего иного вывода следовать не могло: она была смертельно серьёзна.
- Простите, Чиё-сан, - свистящим шёпотом попросил Кисаме, оглядываясь, ища свидетелей, которые могли услышать то же, что и он минуту назад, - вы сказали, что?..
- Что мой внук получил по заслугам, - чеканя каждое слово, отрезала старуха.
Кисаме поднёс ладонь к виску: ему показалось, что-то сильно ударило его по голове. Как иначе можно было объяснить услышанное? Ведь невозможно, чтобы родная бабушка так говорила о собственном внуке…
Он с трудом проглотил ком в горле, панически перебирая вопросы, беспорядочно плавающие в голове. Какой из них будет безопасным? На какой Чиё-сан не станет отвечать с режущей воздух жестокостью?
- Он знал, что для нашей семьи означало то, что он сделал. – Старуха орудовала словами с такой же точностью, как опытный мясник – тесаком: не особо примеряясь, но каждый раз попадая точно в цель. – Он знал, какой позор навлёк на весь наш род, какое страшное проклятие бесчестья обрушил на наши головы. Поэтому и сбежал, поджав хвост, и получил по заслугам. Если бы я встретила его убийцу на улице, то поклонилась бы ему так низко, как позволяет мне моя больная спина.
Кисаме бросило в холодный пот, и безумное сомнение закралось в его сознание: в самом ли деле старуха преодолела весь путь от Суны до Конохи, чтобы всего лишь забрать тело внука? Только ли поэтому она запретила его родителям сопровождать себя и поехала одна? Возможно, она просто хотела ещё раз, в последний раз плюнуть ему в лицо, как сделала, узнав о его отношениях с молодым сыном мастера по производству кукол, жившим по соседству.
Он убил в себе эти мысли и попытался сосредоточиться на беседе. В его задачу входило упокоить родственницу, в мягкой форме поведать ей о том, что случилось, и вместе с командой медиков посадить её на самолёт с телом внука, которого посмертно решили-таки вернуть в родной город, чтобы похоронить по всем правилам. Но всего десять минут разговора с этой ужасной женщиной вымотали его настолько, что он уже даже не мог ручаться за реальность происходящего; каким образом он должен был заставлять себя находиться в её присутствии ещё как минимум два часа?
По ходу разговора, медленного, чередовавшегося с шокированным молчанием со стороны Кисаме, прояснилось, по какой причине Сасори покинул родной город.
- У нас, в Суне, совсем не такие вольные нравы, как в вашей Конохе, - фыркнула Чиё-сан, обнажая верхний ряд жёлтых зубов в оскале. – Такие порядки были установлены, когда моя бабушка была маленькая, и такие порядки сохранились по сей день. Никому не дозволено переступать через установленные границы. Сасори, - она помедлила, голос её надломился, - всегда был глупым мальчиком. Он… не понимал.
Старуха прервалась на приём лекарств, и Кисаме воспользовался этими минутами, лихорадочно роясь в памяти, вспоминая всё, что ему было известно о Суне. В силу отдалённого расположения и сурового климата жители этого южного города действительно были крайне сдержаны, особенно в сравнении с коноховцами. Но, если сведения его были верны, за последние годы ситуация там значительно улучшилась, а молодёжь больше не держали в таких строгих рамках, какие описывала Чиё-сан, – попросту не могли удержать. Тогда о чём говорит эта женщина? Может быть, дело-то вовсе и не в Суне и здешних порядках, а…
Чиё-сан возобновила рассказ и в очень спокойной манере поведала, как узнала о связи внука с другим мужчиной и что после этого предприняла. Кисаме оставалось только удивляться, насколько сильное влияние она имела на обоих родителей мальчика, если именно она и никто другой смогла настроить их против собственного сына.
«Боже мой, ему ведь всего пятнадцать было, - ужаснулся про себя Кисаме. – Кто в этом возрасте глупостей не творит? И кем надо быть, чтобы не простить? Они ведь все, все трое буквально толкнули его убийце на нож! Как можно с этим жить?!».
Внутри него бурлила и металась некая сущность, которой он обычно выхода не давал, и сущностью этой было искреннее сострадание. Где-то посреди разговора с этой старухой без души он растерял весь свой профессионализм, отточенный годами, и теперь снова был двадцатилетним новичком с ранимым сердцем, для которого каждая смерть казалась личной трагедией. Сможет ли он когда-нибудь вновь смотреть на доклады на своём столе как на кучу бумажек, а не кучу трупов, неотмщённая смерть которых была и на его совести?..
Наверное, все эти волнения отражались на его лице, потому что Чиё-сан внезапно запнулась, нарочито отодвинула от него свой стул и сгорбилась, будто собравшись обороняться.
- Вы, молодой человек, считаете, что я его прогнала, - без вопросительной интонации, вкрадчиво начала она. – Думаете, я виновата.
- Моё личное мнение дела не касается, - сухо отрезал он, зная, слыша, как предательски дрогнул голос на «деле».
Чиё-сан внезапно поднялась с невероятной для человека её возраста скоростью и, будто щит, прижала к груди свою полную лекарств сумочку. Кисаме почувствовал себя пригвождённым к полу её исполненным ярости взглядом.
- Да! – воскликнула она так громко, что все находящиеся в участке повернули головы в их сторону. - Да, я его прогнала! Я убила его, если вам будет угодно, и сделала бы это ещё раз, представься такой случай!
Её старое, изношенное тело сотрясала мелкая дрожь, из раскрытой сумочки выпал ингалятор и, звучно упав у её ног, покатился по полу. Кисаме поднял на неё взгляд – и обмер: по измятой временем, сухой, как бумага, щеке медленно спускалась слезинка. Дойдя почти до подбородка, она остановилась перед выступающей складкой кожи, не в силах преодолеть препятствие, и застыла там сияющей в свете офисных ламп бусинкой. Глаза старой женщины были широко открыты то ли от испуга, то ли от ярости - Кисаме никак не мог дать название тому, что видит. Могла ли Чиё-сан этой скупой слезой, достойной уроженки пустынной Суны, оплакивать своего внука? Или это была минутная слабость пожилого человека, реакция на его слова? Или, вдруг подумалось старшему инспектору-детективу, Чиё-сан действительно была безумна?
***
Итачи чувствовал себя очень неуютно. Штаны слишком плотно облегали тело, как вторая кожа, а майки на нём будто и вовсе не было. Единственным утешением служил ремень с тяжёлой пряжкой, хоть как-то разбавляющий ощущение, будто он совершенно голый.
Орочимару подвёл его к зеркалу, стал чуть в стороне и, приняв задумчивый вид, изучающе глядел на него около минуты.
- Этого недостаточно, - наконец критично покачал он головой. – Таких вот, как ты сейчас, там выбирай – не хочу. Столько, что в глазах рябит. Если действительно хочешь отличаться, нужно придумать что-то…
Он внезапно сократил между ними расстояние и дёрнул за кожаный ремешок, стягивающий волосы парня – те чёрной волной рассыпались по плечам.
- Немножко лучше, - заключил Орочимару, но кислое выражение не стёрлось с его лица. – Итачи-кун, честное слово, в тебе слишком много благородства, чтобы правильно вписаться в тот коллектив.
Замечание больно кольнуло его самомнение, и Итачи холодно возразил:
- Я смогу сыграть кого угодно, мне поверят.
- И внешность совсем не такая, - не сдавался учёный. – Уж прости меня, Итачи-кун, но ты вышел из того возраста, когда из тебя ещё можно было бы вылепить образ жертвы. Кроме того, ты высокий, черты лица у тебя хоть и красивые, но нет в них чего-то… Что может привлечь нашего клиента. В тебе каждая чёрточка выдаёт выходца из приличной семьи, и я этого изменить не могу.
- Попробуйте, - продолжал настаивать Итачи. Он вновь повернулся к зеркалу: - Что если мне обрезать и выкрасить волосы?
Орочимару, вернувшийся за свой стол, устало покачал головой:
- На тебе это будет нелепо выглядеть, я уже обдумывал такой вариант. Волосы не трогаем.
Итачи взглянул на свои ладони, представляя, как будут выглядеть его ногти покрытыми слоем лака. Угадав ход его мыслей, учёный кивнул:
- Займёмся. Придёшь завтра сюда пораньше, мы с Кабуто тебя полностью подготовим.
- А если?.. – Итачи, в голову которому пришла внезапная идея, приблизил лицо к зеркалу и принялся внимательно себя рассматривать. – Если с глазами что-то сделать? Знаете, я когда-то видел парня на улице с линзами такого сиреневого цвета, а он сам тёмненький и тоже длинноволосый был, и это как-то так эффектно смотрелось…
Орочимару воспринял идею без должного энтузиазма, но согласился проехаться с ним в оптику. Полтора часа спустя они снова находились в той же комнате перед тем же зеркалом и как заворожённые глядели на результат своих трудов.
- Да, именно красные, - Орочимару выглядывал из-за плеча Итачи, лицо его освещал изнутри восторг фанатичного человека. – Ни у кого таких не будет, а в сочетании с цветом твоей кожи и цветом твоих волос... У этого образа, я чувствую, есть шанс.
Итачи поморгал: накрашенные ресницы непривычно слипались, а сами глаза чуть слезились, реагируя на линзы, но ему казалось, он уже начал привыкать ко всему этому маскараду. Кроме, разве что, штанов.
Внезапно он почувствовал какое-то эфемерное прикосновение к своей талии, и, опустив взгляд на собственное отражение в зеркале, обнаружил пальцы стоящего сзади Орочимару, осторожно, словно боясь спугнуть, касающиеся его. Первые несколько секунд он просто стоял, позволяя учёному эту совершенно непозволительную вольность, и прислушивался к своим ощущениям. С одной стороны, их сугубо деловые отношения не включали подобной интимности, и ему следовало в строгой форме напомнить об этом, но с другой – этим жестом учёный словно спрашивал разрешения, вежливо интересовался, позволено ли ему продолжить, предоставлял выбор, и эта ненавязчивая тактичность поразила Итачи до глубины души. Под её впечатлением он сразу почувствовал себя маленьким и неопытным в сравнении с этим человеком, явно знающим, чего он хочет, умеющим ждать и точно так же умеющим принимать отказы.
Итачи нерешительно положил руки на ладони Орочимару и мягко опустил их, высвобождаясь. Тот, Итачи увидел в зеркале, кивнул и с лёгкой сожалеющей улыбкой поднял руки, показывая, что сдаётся.
- Прости, Итачи-кун, - произнёс он своим глубоким вкрадчивым голосом, - я бы не простил себя, если бы не попробовал.
Итачи что-то неловко пробормотал о том, что всё забыто, и отвернулся в сторону. Орочимару вернулся за свой стол и, продолжая улыбаться, добавил:
- Мои извинения и Хошигаке-сану.
При упоминании имени любовника Итачи совсем поник, указал на свой наряд и едва слышно попросил:
- Он не должен пока что знать об этом.
- Личная инициатива! – Орочимару хмыкнул едва ли не умилённо и внезапно перескочил на деловой тон: - Хорошо, Итачи-кун, переодевайся и возвращайся сюда, нам необходимо обсудить твою завтрашнюю миссию в деталях.
Молодой детектив покорно развернулся и направился в соседнюю комнату. Когда он вернулся уже в собственной одежде, его встретили с такой серьёзностью, что на пару минут его захлестнуло сомнение, не привиделась ли ему та сцена у зеркала.
***
Гаара был просто невероятно холоден. Он не ответил на объятия, никак не отреагировал на тёплые слова, а когда Ли заикнулся о вчерашней путанице, налившийся свинцом взгляд с поистине чудовищной силой пригвоздил его к месту, вынуждая прерваться на середине предложения.
- Значит, и ты меня уже успел похоронить, - юноша растянул губы в презрительной усмешке, от которой у Ли внутри всё похолодело.
Гаара отступил от него на несколько шагов спиной вперёд и, оказавшись в другом конце небольшого зала, прислонился к стенке. Если бы Ли не чувствовал себя таким разбитым и уставшим после вчерашнего безумного дня и такой же безумной ночи на станции, если бы у него так не болела голова и не было притуплено внимание, он бы непременно заметил тревожные признаки душевного истощения. Гаара, по которому весь день окружающие пели панихиду, сражался с этим давлением на сознание, но проигрывал: реальность, за которую ему в последние дни удалось так крепко ухватиться, сейчас ускользала от него и, смешиваясь с выдумкой, образовывала какую-то невероятную горючую смесь. Оставалось только поднести спичку.
Но Ли, в чьей памяти были ещё свежи воспоминания о страшных минутах вчерашнего вечера, был непреклонен. Ему казалось, если он сейчас не вытянет из Гаары обещание, что тот будет осторожен как никогда, тот непременно натворит каких-нибудь глупостей, поэтому был настроен решительно.
- Я запрещаю тебе ходить в то место.
Слова вырвались сами собой и были, в сущности, обыкновенным для него заявлением. Ведь чтобы как следует заботиться о ком-то, нужно в чём-то его время от времени и ограничивать – для его же блага, а безопасность Гаары сейчас стояла для него на первом месте. Забылись напрочь предупреждения Тен-Тен, заглушённые пережитым вчера, и он слепо настаивал, не зная иного способа уберечь любимого от беды и успокоить себя.
Гаара слегка наклонил голову, будто проверяя, не ослышался ли он, а затем вдруг взорвался демоническим хохотом, и только сейчас, поймав полоснувший по нему взгляд, Ли наконец-то ощутил это. Это зависло в воздухе, отяжеляя его настолько, что лёгкие отказывались принимать такую ношу. Это затаилось вокруг, заполнив своей огромной тушей весь зал, и сотрясалось в беззвучном хохоте вместе с Гаарой. Это вытекало из изумрудов его глаз, шипящее, грозное и совершенно безумное.
Ли казалось, будто кто-то там, наверху, играючи перемотал плёнку на восемь лет назад, остановившись на том самом дне, когда они встретились впервые. В тот раз Гаару тоже окружала эта удушающей плотности аура, каким-то образом функционирующая как живое существо, и Ли почти мог расслышать голос – как будто миллиарды крошечных песчинок от неведомого импульса разом ожили и закружились, затанцевали вокруг хозяина, трясь друг о друга, готовые в любой момент превратиться в огромную лапу, устремиться и ухватить.
Он выпрямился. Ему было совсем не страшно. Внутри зрела уверенность, что ему даётся шанс переиграть прошлое поражение, сделать всё по-другому, наконец, убить этого демона, до сих пор сидящего внутри Гаары.
- Значит, ты запрещаешь? – справившись с собой, Гаара оскалился. – Ты. Мне.
- Да, запрещаю. – Ли с силой сжал кулаки. Он был слишком уверен в своей правоте, чтобы давать слабину.
Его осадили презрительным смешком:
- Ты что же, думаешь, если трахнул меня разок, это даёт тебе право распоряжаться мной, как своей вещью?
- Не поэтому. – Он пропустил мимо ушей псевдоумилённое: «Ну надо же!» и пояснил: - Я чувствую за тебя ответственность, потому что люблю тебя.
- Ах, да, об этом, - тон Гаары внезапно переменился, стал слащаво-разящим. – Где же ты, любящий меня и чувствующий за меня ответственность, пропадал, когда меня вчера «убивали»? – Он изобразил пальцами кавычки. – Если память мне не изменяет, то ты замечательно проводил время в компании своей большой двухгодичной любви – так сказать, навёрстывал упущенное.
Ли на подколку отреагировал спокойно – догадывался о ней.
- Так вот в чём дело.
- А ведь, - Гаара сделал шаг вперёд, затем ещё шаг, и ещё, - я вчера как раз думал о том, не съездить ли мне туда, не развеяться ли, как в старые времена. Соблазн был. Так что я вполне мог оказаться на месте того, которому не повезло.
Ли, едва орудуя пересохшим горлом, строго спросил:
- Что же тебя остановило?
- Друг у меня хороший есть, - с улыбкой ответили ему. – Ничего мне не запрещает и контролировать не пытается, за это и люблю.
Ли крепко стиснул зубы: нельзя было поддаваться на провокацию. Гаара стоял уже совсем близко, заглядывал ему в глаза снизу вверх, пытаясь что-то найти в них, но Ли смотрел твёрдо, не колеблясь. Он почти физически ощущал, как их сущности столкнулись, и в точке их соприкосновения воздух плавился и стонал.
Тело, заметил Ли, само собой напряглось, готовое к внезапной атаке, опасность которой была как никогда близка, однако сражаться на ментальном уровне оказалось гораздо сложнее, потому что в Гааре каким-то неведомым образом концентрировалось огромное количество энергии, которой он был искусный мастер и, зная это, давил, давил со страшной силой. Ли чувствовал, что устоит, но для этого он должен был призвать всю свою силу воли.
Время размякло и отяжелело. Они оба больше не понимали разницы между минутами и часами, все условности стёрлись между жерновами их противостояния, их больше не существовало – не существовало ничего вокруг, кроме двух равных сил, ни одна из которых не хотела уступать. Они были двумя зверями, вонзившими друг в друга ядовитые клыки, и оба держались крепко, рыча полной чужой шерсти пастью, не желая разжимать хватку.
Иллюзия разлетелась на мелкие кусочки под внезапным ударом реальности. Кто-то, возможно, опаздывающий на занятие ребёнок, быстро пробежал по коридору, и этот тривиальный звук частых шагов прошёлся по обоим электрической волной, заставив разорвать то, что бы между ними ни происходило. Гаара отступил на шаг, и Ли почти услышал, как миллиарды песчинок вдруг потеряли заряд жизни и рухнули на пол, издав последнее зловещее шипение. Ощущение нависающей угрозы развеялось, и Гаара, уже настоящий, ужалил его злым взглядом и направился к выходу.
Ли всё никак не мог собраться с мыслями и прийти в себя. Победа будто бы оставалась за ним, но тогда почему он не может вызвать в душе ни радости, ни грусти? Ничего. Борьба опустошила его, вырезала из него середину, оставив только мёртвое безразличие ко всему.
Беспокойство появилось куда позже.
***
Телефон снова ожил. Гаара взглянул на номер звонившего и намеренно с огромным удовольствием нажал на кнопку сброса вызова. Ему не хотелось сейчас никого слышать, ни с кем говорить, хотелось отгородиться от мира, сбежать от взглядов прохожих, избавиться от клокочущей внутри ярости – последствия недавней ссоры… или что это было, чёрт возьми?
«Подумать только, он мне запрещает!» – в который раз запрыгала, задразнила мысль. Он попытался отогнать её, но мысль была настойчива.
Снова мобильный завёл эту ставшую ненавистной мелодию. Он понял, что попросту сойдёт с ума, если услышит её ещё раз, и решительно нацелился пальцем на кнопку, выключающую телефон. В последний момент он, впрочем, вспомнил кое о чём, написал короткое сообщение, отправил его и только после этого выключил наконец ненавистную штуковину.
Вовремя проезжало свободное такси, и Гаара скорее по инерции, чем по надобности остановил его, но когда он оказался уже внутри, неожиданная идея возникла в сознании, и он, не сопротивляясь инстинктам, назвал адрес.
***
Саске знал, почему Намикадзе Минато весь день ходит по офису мрачнее тучи, не отвечает на вошедшие в привычку шутливые замечания сотрудников, говорит не своим богатым на интонации голосом, а каким-то ровным, мёртвым. Он без труда сопоставил состояние начальника с прошедшей сегодня по всем каналам новостью, несложно было также догадаться, кого доброму Намикадзе-сану напомнил тот убитый мальчик из Суны. Ему и самому стало немного страшновато, когда он взглянул на фотографию. Какие бы отношения у них с Гаарой ни складывались, смерть перечёркивает все обиды и заставляет всерьёз задуматься.
Он увидел входящего в офис Наруто раньше, чем тот разглядел его, и воспользовался преимуществом, чтобы нырнуть в примыкающий к холлу коридор и затаиться там за раскрытой настежь дверью. Намикадзе-сан подошёл к сыну и пригласил пройти в его кабинет, но тот замотал головой и лишь попросил дать ему ключи от дома – свои он в суматохе утра забыл.
Наблюдающего за ними Саске никто не замечал, не чувствовал его взгляда. Сам же Учиха, не удивляющийся, с какой лёгкостью он принял решение подглядывать, замечал и чувствовал абсолютно всё. От него не ускользнула кажущаяся совершенно неправильной бледность лица Наруто, его расстроенный вид, опущенные по швам руки, которыми он обычно не уставал жестикулировать, добавляя веса своим словам, но больше всех поразил тихий подавленный голос, которым он разговаривал с отцом. Сколько Саске наблюдал за этой семьёй, диалоги у них всегда выходили живые, искрящиеся остроумием, настоящие. А тут…
- Папа, я не знаю, где он сейчас, - смог расслышать Саске, когда Наруто, начиная раздражаться от расспросов, повысил голос. Намикадзе-сан спросил что-то с нажимом, и тот продолжил: - А вот так! Написал мне сообщение, что все его достали и он выключает телефон – и всё, ищи теперь его. Я ума не приложу, куда его сейчас понесло и где его искать. Отдавай уже ключи, я домой хочу попасть.
Намикадзе-сан вздохнул с досадой, что-то пробормотал с придыханием, и в руках его сверкнула связка. Наруто развернулся и быстро зашагал к выходу.
***
- Ну где он?
Канкуро огрызнулся:
- Откуда я могу знать? Я что, думаешь, жучок в него вшил, пока он спал?
- С тебя станется, - ядовито бросила Темари, сморщив нос.
Канкуро поднялся и принялся мерить кабинет большими шагами:
- Он сбросил звонок, потом вообще отключил телефон. Наверное, не может говорить.
Девушка осушила одним махом ещё один стакан и, закрыв глаза, принялась массировать виски.
- Да прекрати ты уже ходить туда-сюда, голова кругом идёт.
- А ты бутылку отставь, у нас ещё два часа рабочего дня, к твоему сведению.
Перепалка обычной разрядки не принесла, и двое снова насупились, вернувшись каждый к своему занятию.
Так как в доме Сабаку телевизор смотреть не привыкли, о новостях старшие брат и сестра узнавали уже на работе, проглянув парочку новостных Интернет-сайтов. Оба, прочтя о трагедии нынешним утром, будто с цепи сорвались. Их пытались успокоить более хладнокровные подчинённые, уверяя, что никакого сходства между их младшим братом и почившим суновцем не наблюдается, но миссию с треском провалил даже спокойный и рассудительный Шино, славящийся умением заговаривать расшатанные нервы Канкуро. Ситуация была ещё более или менее под контролем, когда Гаара отвечал на звонки: пускай неохотно, пускай даже со злобой, но зато отвечал – а значит, с ним всё было в порядке. Но когда связь прервалась, у обоих старших Сабаку зажёгся внутри сигнал тревоги.
- Ты звонил другу его? – отрывисто спросила Темари, вытряхивая из баночки таблетку. – Наруто этому.
- Звонил, - мрачно буркнул Канкуро. – Он и сам, по-моему, в потерях. Говорит, малой не с ним.
- Вот же падла! – После недолгих раздумий девушка добавила к уже лежащей на ладони таблетке ещё две и сразу же проглотила их. – Нервов на него не хватает. Куда, ну куда он мог пойти?
Внезапно лицо Канкуро просветлело, он рванул пиджак с вешалки, второй рукой сгрёб со стола мобильный и уже на ходу бросил:
- Я знаю, у кого спросить.
Приученный не нарушать правила дорожного движения, сегодня Канкуро отменил для себя все запреты и мчал с небывалой скоростью. Машина одобрительно урчала, вслед раздавались надрывные гудки автомобилистов, ветер буквально рвал дым из зажатой в зубах сигареты и уносил прочь. Ли он нашёл почти сразу, в одном из средних залов первого этажа: окружённый толпой подростков, он давил из себя улыбку. Давил – потому что даже издалека Канкуро было прекрасно видно, как он на самом деле напряжён.
Заметив гостя, Ли попросил учеников оставить их «с дядей» наедине и, дождавшись, пока последний из них покинет зал, сделал приглашающий жест.
Канкуро подошёл ровно настолько, чтобы можно было разглядеть, что кроется за холодным безразличием в глазах этого парня.
- Где Гаара? – спросил он напрямую, надеясь вытянуть что-то из этой маски.
Ли посмотрел на него серьёзно, и Канкуро внутренне содрогнулся. Это было похоже на разговор без слов: меньше чем за миг они условились играть в открытую, и вдруг стало очевидным фактом, что Канкуро знает, посвящён в тайну их с Гаарой отношений, но пришёл с миром, с просьбой.
Ли разорвал эту странную связь первым. Отвернувшись, он подошёл к окну и опёрся о подоконник.
- Я не знаю, где он, - произнёс он глухо, и Канкуро почти увидел, как маска дала трещину.
Он твёрдо кивнул, зная, что на него не смотрят, и на негнущихся ногах вышел. Уже в машине он позволил себе дать волю чувствам и от всей души ударил по рулю.
- Где, чёрт возьми, тебя носит, мерзавец?
***
Гаара действительно не знал, зачем он сюда приехал. Квартал голубых фонарей, никогда не спящая жила на теле гостеприимной Конохи, одновременно навевал воспоминания и внушал ему суеверный ужас. В конце концов, здесь проливалась кровь.
Он шёл осторожно, будто нащупывая ногой каждый шаг, и постоянно глядел по сторонам. Его встречали улыбками, ему подмигивали, ему вслед оборачивались. Пару раз смутно знакомые мужчины приветственно махали ему и называли по имени, и тогда Гааре неизбежно приходилось копаться в лохмотьях воспоминаний и, выныривая из них, обнаруживать, что когда-то он с этими мужчинами спал. А зачем спал? Чтобы чувствовать хоть какое-то тепло, чувствовать любовь хотя бы в этой извращённой форме.
Пару раз его одаривали ошарашенными взглядами и шептали в спину: «Похож на Сасори». Или, возможно, это всё казалось. В таких случаях он ускорял шаг, боясь, что его окликнут и что-нибудь спросят.
«Зачем я здесь?..»
Он уже тысячу раз пожалел о ссоре с Ли, хотелось только одного: вернуться, объясниться, ощутить тепло его объятий. Но какая-то невидимая цепь удерживала его здесь, словно где-то среди этих забегаловок, ночных клубов, баров, магазинов его ждало нечто важное, что он непременно должен увидеть, с чем должен столкнуться, и от мысли об этом внутри что-то замирало.
Идущая мимо толпа подростков в характерной одежде и с не менее характерными походками внезапно зашумела, выворачивая шеи, чтобы посмотреть ему вслед.
- Ой, видели? На Куколку похож.
- Я сначала даже подумал, что это он.
- Да ну тебя, что ты несёшь?
- Издалека только похож, а так не очень.
Не чувствуя в себе сил и дальше слушать эти перешёптывания за своей спиной, Гаара свернул в первый попавшийся бар и не удивился, когда понял, что заведение ему знакомо. В Kakkazan по выходным играла живая музыка, а по ночам в среду хозяева приглашали известных в этом мирке личностей для развлечения публики. Представления давали самые разные мастера: иллюзионисты, поэты, музыканты, так называемые drag queens (на шоу которых, кстати, приходили с наибольшим удовольствием) – словом, местечко имело добрую репутацию. Гааре нравилось здесь ещё и потому, что политика бара включала в себя запрет любых конфликтов и драк, а также наделяла барменов правом вышвырнуть любого, кто может им не понравиться как потенциальный заводила или приставала, в результате чего здесь всегда было тихо и спокойно, а посетители представляли собой рафинированный слой населения весёлого квартала. Здесь часто завязывались долгосрочные романы, порой находили друг друга половинки.
Он скользнул на высокий стул когда-то привычным, но уже давно забытым движением, и обратился к бармену, симпатичному брюнету европейской внешности и даже как будто знакомому. Тот потратил пару секунд на озадаченное изучение его лица, затем выдохнул:
- Ой, Гаара, какими судьбами!
Вглядевшись в бармена повнимательнее, юноша припомнил, что иногда беседовал с ним на общие темы, чтобы развеять скуку в немноголюдные ночные часы, но имя его вылетело из головы. Гаара вымученно улыбнулся, но ничего не ответил, а дружественный брюнет уже ставил перед ним стакан.
- Ты так надолго пропал, что я уж думал, из страны уехал, - завязал он разговор. – Татуировку сделал, ух ты! Настоящая, что ли? Здорово! А ты, наверное, даже не знаешь, что у нас происходит в последнее время, да?
- В курсе, - коротко ответил Гаара, предпочтя не уточнять, насколько сильно ситуация коснулась его жизни.
Парень облокотился о стойку, чтобы быть с ним глазами на одном уровне, и заговорил почти заговорщически:
- Тогда ты слышал, что у моего сменщика друга убили. Представляешь, вчера только труп забирали, а сегодня все вокруг ведут себя как ни в чём не бывало. Веселятся, пьют, по углам трахаются. Память у педиков явно короткая, тут уж ничего не поделаешь. Поэтому и сдаётся мне, что никогда этого убийцу и не поймают. Всем попросту плевать, понимаешь? Только шлюхи малолетние ссут, что следующими они будут, но они ведь без мозгов, как курицы, бегают от полиции вместо того, чтобы содействие оказать. Я, если бы мог, точно помогал бы. Жалко мне мальчика того, Сасори, он из хорошей семьи был, воспитанный такой, а этим делом не от хорошей жизни занимался, я тебе скажу. Дейдара его себе под крылышко взял, да не уберёг. Теперь вот пьёт с горя.
Он кивнул на самый дальний столик, где в компании почти пустой бутылки сидел длинноволосый блондин, тоже Гааре немного знакомый. Бармен продолжил:
- Тут журналисты снуют постоянно, кстати. Выспрашивают всё, вынюхивают, да так никто ничего и не добился. Нам-то, знаешь ли, для бизнеса хорошо, что народу прибавилось, но эти расспросы постоянные раздражают. Дейдару сегодня утром журналюги до нервного срыва довели – так сильно им, видите ли, интервью с ним хотелось. Совести у них нет, что ж поделать. Всем как-то надо на жизнь зарабатывать. Я вот за стойкой до сих пор, и планов никаких на будущее нет, а Дейдара в университете учится, старается, хочет в люди выбиться. Не знаю, правда, что теперь с ним станет, после Сасори. Может, за старое возьмётся, или ещё чего хуже.
Гааре было несколько не по себе находиться в одном помещении с людьми, которые были лично знакомы с тем убитым мальчиком, и он повернулся к разговорчивому бармену, чтобы расплатиться, но внезапно замер, парализованный раздавшимся за его спиной громким всхлипом.
- Сасори!..
Он нехотя повернул голову, до последнего оттягивая неизбежный момент. Парень за дальним столиком вскочил на ноги, в его огромных голубых глазах читалась дикая, безумная надежда – та самая, испытывать которую может только безнадёжно пьяный, забывшийся настолько, что начал верить в чудеса.
Гаара не знал, что ответить, да и стоит ли отвечать, поэтому просто смотрел на него в растерянности. Блондин крепко зажмурился, будто прогоняя видение, и теперь уже более осознанно взглянул на него.
- Ой, - громко выдохнул он, в искреннем ужасе поднося ладонь ко рту, - простите, молодой человек, я перепутал… Ошибка, извините, вы мне… показались очень похожими на…
Его кадык заходил в попытке сдержать слёзы, но влажные ручейки, блестящие от приглушённого света ламп, всё-таки потекли по его впалым щекам.
Бармен, минуту назад разговаривающий с Гаарой как со старым приятелем, теперь буравил его недобрым взглядом, явно обвиняющим в создавшемся недоразумении. Но ему не требовались ничьи подсказки, чтобы знать: нужно было срочно убираться отсюда, здесь ему не рады. Бросив на стойку купюру, юноша поспешил к выходу, но когда проходил мимо Дейдары, по-детски трущего глаза кулаком, ноги его сами собой подогнулись и замедлили шаг. Гаара открыл рот, силясь что-то произнести, чувствуя, что это нужно им обоим, но подходящих слов не находилось – он промолчал и только быстрее устремился к спасительной двери.
Теперь он шёл, ощущая во всём теле зуд от цепляющихся взглядов, взглядов, прилипающих к его лицу, противных, зловещих. Сквозь гул в ушах до него доносились перешёптывания, все как один нарекающие его именем убитого мальчика. Где-то на краю сознания ещё дребезжала мысль, что всё это кажется, всё – выдумка, но панический страх, бороться с которым не оставалось сил, вытеснял её всё дальше и дальше. Ему казалось, вот-вот его тронет за плечо тот самый убийца, почти чувствовал его леденящее прикосновение. Целый день друзья, знакомые, близкие добавляли по капле в сухой колодец, пока он не переполнился, и теперь его воды впитала в себя доселе плоская и беспочвенная фантазия, став вдруг до рези в глазах реальной и расправив над ним свои огромные чёрные крылья, и теперь он слепо шагал в её тени, не видя перед собой дороги.
***
Саске сжимал ключ с такой силой, что тот оставил на внутренней стороне ладони след. Он стоял перед входной дверью квартиры под номером 113, не решаясь войти. Воспоминания, связанные с этим местом и собранные в его сознании в хронологическом порядке, как в фотоальбоме, постепенно всплывали одно за другим по мере того, как кто-то переворачивал страницы.
Вспомнилось, как несколько недель назад он, кипя от злости, звонил и стучал что было силы, но ему никто не открывал. История со штрафом и мобильным почему-то казалась ему сейчас донельзя смешной, хотя, безусловно, неприятный осадок всё же остался. Ещё вспомнилось, как они с Наруто устроили жуткую перепалку, стоя по разные стороны этой двери, а не успевший и слова вставить Гаара молча наблюдал за их обменом гадостями. Тоже забавное происшествие.
И вот он снова перед этой дверью, готовый положить начало новой истории, заполнить новую страницу в альбоме, только теперь у него есть ключ, стало быть, и концовка у истории должна быть иная, не так ли?
Он до сих пор не придумал, что скажет Наруто, который, без сомнения, удивится его неожиданному приходу. Намикадзе-сан, поручивший ему эту миссию, сказал так: «На месте сориентируешься. Да неважно даже, зачем ты явился, он будет рад компании. Я же знаю, он одиночества не переносит, а тут ещё с Гаарой непонятно что, он наверняка, как и я, места себе сейчас не находит. Постарайся отвлечь его беседой, да чем угодно – главное, чтобы он чувствовал рядом чьё-то присутствие». Отказать в этой просьбе у Саске попросту не хватило духу, тем более, Намикадзе-сан действительно вид имел очень взволнованный. Что-то, наверное, в Гааре всё-таки было особенного, чего сам Саске не замечал, ведь не зря его так полюбила эта семья.
Разувшись в прихожей, он бесшумно поднялся на второй этаж и прошёл уже знакомым путём к комнате Наруто, откуда с чудовищной громкостью ревела музыка – надрывно пела, срываясь то на скрим, то на гроул, какая-то неизвестная Саске певица. Он понял, что стучать бесполезно, его всё равно не услышат, и просто вошёл внутрь. Наруто резко сел на кровати и с такой надеждой посмотрел на него, что Саске невольно пожалел: «Конечно же, он подумал, что это Гаара пришёл. Теперь разочарован». Но блондин, даже если в самом деле ожидал другого гостя, виду не подал, улыбнулся приветственно, правда, одними губами, и похлопал по кровати, приглашая сесть рядом. Сам он, одетый в одни только свободно висящие на бёдрах шорты, снова лёг, откинув голову на подушку, и устремил взгляд в потолок. Возле него лежал мобильный телефон, а на столике рядом с фотографией матери стояла открытая бутылка пива. Саске взял по приглашению хозяина и себе бутылку, они молча соединили стеклянные горлышки в символическом жесте, но звук утонул в грохотании музыки.
Саске думал предложить убавить громкость, но потом решил, что Наруто таким образом попросту сбивает внутреннее напряжение. Намикадзе-сан просил его завести с сыном беседу, но как можно хотя бы собственные мысли слышать при таком шуме? Если бы Наруто хотел поговорить, он бы так и сделал, не поленившись выключить музыку, поэтому ему ничего другого не оставалось, кроме как потягивать холодное пиво и украдкой разглядывать лежащего рядом блондина. Он уже не в первый раз видел красиво закрученную татуировку на его животе, но только сейчас ему пришло в голову спросить, что же она означает. Если усатое лицо могло объясняться отображением некоторых черт его характера, то этот узор оставался для Саске загадкой.
Он не мог вспомнить, сколько времени просто сидел, пустив мысли на самотёк и водя взглядом по чёрным линиям на подтянутом животе. Только когда во время паузы между композициями его вывело из задумчивости недвусмысленное покашливание, Саске перевёл взгляд на лицо блондина и, заметив его шаловливую улыбку, жутко смутился. Наруто подмигнул ему, давая понять, что всё в порядке, и закрыл глаза, вновь погрузившись в невесёлые мысли.
Когда плейлист кончился, они некоторое время молчали, оглушённые тишиной, – каждый думал о своём, - затем Наруто вдруг заговорил:
- Я никакой собеседник сегодня, извини.
Саске намеренно безразлично повёл плечами.
- Но я хотел бы, чтобы ты остался. Ничего? – Наруто послал ему одну из своих чарующих улыбок.
- Ничего, конечно. Ты же видишь, я ещё тут. – Он понял, что несёт совершеннейшую чушь, и внезапно до него дошло, что Наруто догадался о просьбе отца, поэтому и спрашивает разрешения задержать его. – Я хочу остаться, - добавил он вдогонку, и фраза показалась ему совсем глупой.
Но Наруто в ответ на неё благодарно кивнул и, поднявшись, предложил ему ещё пива.
- Пока этого урода где-то носит, - с ноткой весёлости в тоне пообещал он, - я вместо того чтобы киснуть в ожидании новостей, могу очень даже хорошо провести время с тобой. Правда?
Саске принял из его рук приятно холодящую бутылку и кивнул в ответ. Почему-то сейчас он совсем даже не ненавидел Гаару, а наоборот, был в некоторой степени благодарен ему за исчезновение.
***
Ли держал его в объятиях очень осторожно и почти не двигался, чтобы никаким резким движением не испугать, не ударить по и без того расшатанным донельзя нервам. Они сидели прямо на полу его маленькой спальни, опираясь спинами о кровать, и Гаара трогательно жался щекой к его плечу, но глаза почему-то не закрывал – смотрел перед собой, ничего вокруг не видя, и от этого его пустого взгляда становилось совсем не по себе.
Услышав звонок в дверь, Ли инстинктивно почувствовал, кто за ней стоит, и помчался открывать. Как только он увидел лицо Гаары, осунувшееся и ничего не выражающее, из головы выветрились все заранее обдуманные фразы, которыми он собирался встречать предполагаемые нападки, все доказательства своей правоты – в этом уже не было необходимости. Они не произнесли ни слова, пока гость совершенно неживой походкой зашёл внутрь, разулся, едва справляясь трясущимися руками со шнурками, и только когда Гаара прошёл в спальню (на автомате, потому что там горел свет), ноги его внезапно подкосились, и он непременно рухнул бы, но Ли вовремя поддержал его и, осторожно опустив на пол обессиленное тело, прижал к себе, шепча банальности, которые в таких случаях почему-то первыми приходят в голову.
Гаара долго молчал, потом, осторожно подбирая слова, попытался рассказать, что с ним произошло. Попытался – потому что с первого раза не получилось, речь потеряла смысл и связность, и Ли предложил ему сделать перерыв и собраться с мыслями. Очень медленно, но история постепенно начинала обретать форму в воображении Ли. Он не знал ни мест, о которых слушал, ни большинства людей, но представлял их, тем не менее, очень ярко, каждая картина живописала красками – мрачными, под цвет истории.
Он попытался представить себя на месте Гаары, прожить за него весь день с самого утра.
«Как будто побывал на собственных похоронах», - подумал он, и от мысли этой по телу прошла дрожь. Действительно, теперь объяснялась и ярость, которой была испещрена несколькими часами ранее его речь там, в додзё, можно было даже понять потерю контроля над реальностью. Ведь и в самом деле можно с ума сойти, когда все вокруг переносят смерть кого-то, похожего на тебя, как твою собственную, наверняка и полностью здорового человека подобное испытание истощило бы невероятно, а что уж говорить о Гааре?
- Не помню, сколько я бродил там. – Ли снова прислушался. Закончив эпизодом с Дейдарой, юноша долго молчал, видимо, заново переживая всю сцену встречи, и теперь, похоже, был готов продолжать. – Мне казалось, что все на меня смотрят, хотя сейчас-то я понимаю, что все не могли. Там людям дела нет до остальных. Пару раз, правда, я действительно слышал его имя за своей спиной, но тогда мне думалось, что оборачиваются мне вслед буквально все, и все – будто удивляясь, что я ещё здесь делаю, ведь моё время в мире живых уже истекло.
Он говорил уже гораздо спокойнее, чем в начале рассказа, и это немного утешало Ли, хотя при одной только мысли о том, где его возлюбленный провёл столько времени, становилось жутко.
- Вот ты говорил, - слабо подал голос Гаара, - что ничего не происходит просто так, всё имеет свою причину, свой смысл. Мальчика убили, ему было пятнадцать лет. Какой в этом смысл, чей замысел? В чём была его вина, что ему даже не удалось пожить нормально?
Ли долго думал, что ответить. Вопрос был сложный, но он знал, что если как следует покопаться, причины для этого страшного преступления нашлись бы. В конце концов, ему не раз приходилось убеждаться, что люди сами на себя навлекают неприятности. Даже он, знающий об этом законе работы Вселенной, привлёк в свою жизнь каким-то образом беды последних дней, и над первоистоками их ещё стоило всерьёз поразмышлять, но прямо сейчас этим заниматься у него не было сил, поэтому он просто привлёк любимого ближе к себе и шепнул в висок:
- Я не знаю всего, Гаара.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
@музыка: Otep - Autopsy Song (Гаара в квартале)
@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн
-
-
20.03.2011 в 03:19Саске осознал, что пиво таки ударило ему в голову, только когда услышал свой собственный смех в ответ на в общем-то глупую шутку. Одновременно с этим осознал он и ещё кое-что: ему было совершенно всё равно.
Они сидели в креслах друг напротив друга и вели расслабленную беседу. Наруто с меланхоличной полуулыбкой на лице рассказывал ему истории каждой из фотографий на своей стенке, периодически прерываясь на приступы хихиканья в особенно забавных местах. Саске слушал молча и очень внимательно. Ему никогда не приходилось бывать частью большой компании, почему-то ещё с детства он окружал себя небольшим количеством людей и только в узком кругу чувствовал себя комфортно, но сейчас, слушая живописания приключений разномастной толпы друзей, неизвестно каким образом собранных вместе, ему казалось, что, вполне возможно, для него в ней тоже нашлось бы уютное местечко. Почему бы и нет? Ведь полюбили же эти люди противного и острого на язык Гаару, приняли в семью, так чем он хуже?
Парень не следил за временем с тех пор, как в девять позвонил Намикадзе-сан и, тараторя извинения, сказал, что ещё не может уйти с работы. Пользуясь тем, что Наруто спустился на кухню принести им чего-нибудь поесть, Саске признался - «работа» составлять компанию ему только в удовольствие, и пообещал не оставлять его сына одного так долго, сколько потребуется. С тех пор прошло, наверное, не меньше часа, потому что за это время он успел выучить имена всех друзей своего собеседника и даже мог показать каждого из них на фотографиях, а также – кто с кем ближе всех дружит и кто с кем встречается. Осмелевший от принявшего откровенную сторону разговора и совсем немного – от выпитого, Саске задал давно назревший вопрос:
- А ты и Гаара?
Наруто, подтекста или не заметивший, или намеренно его проигнорировавший, безразлично передёрнул плечами:
- Ну, мы всегда держались немного особняком, но нам это прощают: сам должен понимать, шесть лет вместе. – Он осуждающе покачал головой, увидев, как дёрнулся сидящий напротив Саске на последнем слове: - Дружим. Знаешь, Учиха, ты точно гомофоб.
Тот на брошенное оскорбление неверяще выдохнул:
- Какой гомофоб? Да у меня брат стопроцентный гей!
Он запоздало прикусил язык, мигом пожалев, что столько выпил. Наруто растерянно заулыбался:
- Серьёзно? – Он нехотя кивнул. – Ух ты, значит, Гаара правильно угадал.
Саске, хмурый от собственной болтливости, колюче бросил:
- Можешь его от меня поздравить, потому что я узнал только на прошлой неделе, и то со слов Итачи.
- И как ты к этому отнёсся? – Наруто участливо заглянул ему в глаза, придвигаясь в своём кресле ближе.
Саске помолчал, вспоминая тот самый вечер, когда он сидел рядом с братом и, не веря собственным ушам, слушал историю его тщательно скрываемой личной жизни. Сейчас казалось, будто это было так давно!..
Он не выдержал устремлённого на себя взгляда и повернулся к увешанной плакатами стенке:
- Ну как?.. Привык уже. Это ведь мой брат. Зато отец – тот никак принять не может, хотя на словах и пообещал. Но тут сложность в том, что Итачи уже два года с папиным лучшим другом… - он подавился словом, - …и всё за его спиной. Представь себя на его месте.
Совершенно неожиданно для себя Саске понял, что из него вытекает вся история по порядку. Уютная комната, в окна которой слепо пялилась ночь, никогда по-настоящему не бывавшая чёрной в большом городе, показалась ему вдруг донельзя родной, ещё роднее, чем собственная, а сидящий напротив парень, в почти торжественном молчании внимательно выслушивающий слово за словом его повествование, превратился в друга, умеющего сочувствовать и выказывать свою поддержку, способного снять напряжение и уменьшить размеры проблемы одним только взглядом – живым и настоящим. Увлечённый этой сладкой иллюзией, Саске рассказал даже больше, чем хотел, упомянув и о поезде своей жизни, шедшем не по тем рельсам, и о странном предупреждении Генмы и Хаяте касательно Итачи, и под конец даже признавшись, что совсем себя не понимает в последнее время.
Наруто спокойно выждал, пока он закончит, а потом с лёгкостью, совершенно не стараясь, разбил его сумбурную речь на отдельные проблемы-кирпичики и, вовлекая его в обсуждение, начал анализ. Посреди разбора блока семейных проблем Саске, случайно задержавшись взглядом на сосредоточенном лице блондина, вдруг решил, что понял, почему его так любят окружающие. «Если бы, - запершила в горле досада, - мне с каждой моей проблемой помогали справляться с таким вниманием, я был бы счастливым человеком». Где-то внутри хлестнула зависть: а вот Гаара в любую минуту может получить это. И почему такой друг достался именно Гааре, а не ему? Ведь он во многом лучше…
Наруто прервался на полуслове и метнулся к мобильнику – тот с шумом отдавал вибрацией по столу и призывно напевал мелодию – и просиял от радости, взглянув на экранчик.
- Я тебя прибью, Сабаку! – гаркнул он, не в силах сдержать широченную улыбку, и поднялся. Глаза его покрылись дымкой и Саске, казалось, вовсе не замечали. – Где тебя носило, беда ты крашеная?
Атмосфера в комнате изменилась, и Саске чётко осознал: здесь их уже не двое. С появлением третьего слабенькая связь между ним и Наруто, за последние дни сотни раз разрывающаяся и самовосстанавливающаяся, вновь канула в пропасть, и в этот раз было больнее, чем во все предыдущие. Он поднялся, краем уха слушая счастливый смех блондина, и бесшумно направился к выходу, чувствуя себя изношенным и ненужным.
- Саске, не уходи, пожалуйста! – Оклик пригвоздил его к месту. Он развернулся, ощущая, как мучительно медленно изгибается шея, и посмотрел на Наруто. Тот, прижав телефон к уху плечом, сложил ладони в умоляющем жесте: - Я быстро, честное слово. Останься.
Не в силах справиться с удивлением, Саске молча уселся обратно в нагретое кресло. Его одарили благодарной улыбкой, ещё больше его запутавшей: что, чёрт побери, тут происходит? Наруто предпочёл закончить разговор на балконе, якобы чтобы не мешать, и действительно, как и обещал, вернулся очень скоро.
- С ним всё в порядке, - сообщил он, кладя телефон обратно на стол.
- А ты разве… - Саске понял, что и почему собирается спросить, и запнулся, но его подбодрили недоумевающим: «Разве что?», и пришлось заканчивать фразу. – Ты разве не хотел бы, чтобы он приехал сюда? Ну, ты за него так переживал, я подумал, что… ты хотел бы его видеть, - промямлил он, под конец смутившись.
Наруто бросил мечтательный взгляд на стену с фотографиями, и Саске знал, на кого направлена нежность в его глазах.
- Есть кое-кто, кому он нужен сейчас гораздо больше, чем мне.
Фраза прозвучала не нелепо и не с напускной загадочностью, какой, возможно, задумывалась, и Саске вдруг почувствовал, как от неё что-то внутри него щёлкнуло, встало на своё место, будто пальцы наконец-то нащупали правильную циферку в кодовом замке, и именно от него щелчок. Теперь, казалось ему, замок обезврежен, и то, что находилось за ним… Он открыл дверцу лишь наполовину и, испугавшись, захлопнул, но стереть стремительно вливающееся в него знание было уже невозможно.
Он поднялся с такой силой, что его кресло возмущённо отъехало в сторону, извинился, сказав, что ему срочно нужно идти, даже сдуру отвесил официальный поклон, резко развернулся и помчал к выходу. Знание было слишком огромным и давящим, чтобы игнорировать, продолжая вести непринуждённую беседу. Знание требовало анализа, требовало изменения угла зрения, под которым он доселе видел свою жизнь, и задача казалась ему непосильной, если он хоть ещё минуту останется в этом доме, рядом с этим человеком.
-
-
20.03.2011 в 03:19Гаара уже спал, свернувшись клубком на краю кровати и подсунув под щёку кулак. Ли постоял некоторое время на входе, не в силах оторваться от его безмятежного лица и совершенно забыв про свои мокрые волосы, поэтому к тому времени, когда он обрёл над собой контроль, с них на пол накапала приличная лужа. Вытершись как следует и натянув на тело свежую майку, он осторожно, чтобы не разбудить спящего, присел рядом. Он был в душе не так долго, чтобы Гаара от скуки уснул – видимо, впечатлений от сегодняшнего дня было действительно слишком много.
«Наверняка забыл позвонить брату, - укоризненно отметила совесть, - а вот другу отзвонился».
Чувствуя в этом частично и свою вину, Ли осторожно высвободил зажатый в правой ладони Гаары телефон и проверил последние звонки. Действительно, разговор с момента включения был только один. Некоторое время он колебался, не зная, как стоит поступить, но чувство ответственности взяло верх, и он, порывшись в чужой телефонной книжке, нашёл номер старшего Сабаку. Первый звонок не успел даже толком прогудеть, как ему ответили.
- Канкуро-кун, это Рок Ли, - стремясь сбалансировать волнение на той стороне, он заговорил с каменным спокойствием в голосе. – Всё в порядке, он у меня. Уснул, я не стал его будить.
Ли некоторое время послушал напряжённую тишину, наконец ему ответили:
- Спасибо, что позвонил. Ничего, если он у тебя на ночь и останется? Я утром его заберу, адрес мне вышли в смс-ке.
- Непременно, - Ли облегчённо улыбнулся, - я как раз хотел об этом попросить. Спокойной ночи.
Он вернул телефон на место, погасил свет, обошёл кровать и прилёг рядом со спящим юношей, думая тотчас же уснуть, но не смог не поддаться соблазну и едва ощутимым движением погладил любимого по спине. Гаара что-то пробормотал, перевернулся во сне и, не открывая глаз, уткнулся ему лицом в грудь.
-
-
20.03.2011 в 03:20«Хватит уже себя обманывать».
Саске шаркал ботинками по асфальту, прислушиваясь к издаваемым звукам. Это помогало ему думать.
«Хватит, ну хватит уже от этого бежать, - снова завёл свою волынку внутренний голос. – Пора бы всё наконец признать».
Он запустил пальцы в волосы, и в проделанные ими борозды ветер тут же посеял прохладу. В свете ночного фонаря тень от его фигуры превращалась в танцующую карикатурку, которую Саске почему-то ассоциировал с тем самым голосом, не дающим ему покоя с момента, как он оставил квартиру Намикадзе-Узумаки – и вот теперь его каким-то чудом занесло в этот парк, куда горожане отказывались в такое время ходить из-за его дурной славы. Голос постоянно твердил одно и то же, и заткнуть его было невозможно, потому что говорил он одну только правду, впервые за много дней, и Саске знал, что прятаться от неё он уже не сможет.
«Прекрати уже делать вид, будто не понимаешь, - каркнула тень, причудливо изогнувшись из-за покачивающегося от ветра фонаря. – Тебе нравится этот парень, да, тебе нравится парень, признай это. Ты страшно ревнуешь его, это тоже правда, и от его последней фразы ты врубился наконец-то, что у Гаары есть кто-то свой, а Наруто автоматически получается вакантным».
Саске сжал голову руками, в ужасе от того, как грубо выражается его подсознание, но от этого его движения тень стала выглядеть ещё причудливее, будто у неё вдруг выросли рога, и он поспешно вернул руки на место. Не чувствуя в себе больше сил спорить, он сдался.
«Ну и что мне с этим делать? Как теперь продолжать с ним общаться?».
Тень вместо ответа исполнила какой-то придурковатый танец. Саске поспешно насадил крышку на начавший кипеть чан ярости и продолжить шаркать, размышляя.
«Мне он почему-то нравится, хорошо. То есть, не хорошо. Он не девушка и, хоть и красивый, на девушку не похож, но по какой-то непонятной мне причине он мне нравится. – Тень издала истеричный смешок, и он пояснил: - Я не гей, меня просто тянет к этому конкретному человеку. Что я должен делать теперь, когда я это понимаю?».
Он мотнул головой, призывая себя сосредоточиться, но его воспалённый мозг отказывался производить что-то, выходящее за рамки факта притяжения, словно за ним простиралась бесконечная пропасть, пытаться перебраться через которую было бы бессмысленной тратой времени и сил. Ни о каких признаниях или отношениях не могло быть и речи, это было очевидно. Ещё одним очевидным моментом ему казалось то, что симпатия к Наруто – ужасная ошибка, и он должен поскорее её исправить.
«Как ты это исправишь? – Саске показалось, что его тень улыбалась. – Станешь и дальше кормить себя ложью?».
«Нет, я подожду, пока это наваждение пройдёт. Просто буду ждать – и всё. Ничего не буду делать, со временем всё забудется».
Ему вдруг стало страшно от вида собственной тени, начавшей принимать какую-то странную форму под влиянием усиливающегося ветра, безжалостно раскачивающего фонарь, и он сорвался с места и поспешил домой. Не поспешил – помчал.
-
-
20.03.2011 в 03:21- Саске хороший парень, правда, сына?
Наруто отвлёкся от созерцания пустого кресла напротив, с которого не сводил задумчивого взгляда последние полчаса, и посмотрел на стоящего в проходе отца.
- Саске? Да, ничего так, нормальный. А что?
Минато улыбнулся собственным мыслям:
- Просто спрашиваю. Вы, вроде бы, неплохо стали ладить, да?
По лицу Наруто прошла тень, он устало выдохнул и взъерошил ладонью волосы:
- Не знаю, пап, иногда мне кажется, что я его очень хорошо понимаю, но, как показывает практика… Не даётся мне ход его мыслей, словом. Сложный он какой-то человек, раскусить никак не могу.
Отец хмыкнул:
- Надо же, раскусывать он его собрался. На психологию тогда почему не поступил, раскусыватель?
Наруто дёрнул пяткой, и кресло, в котором он сидел, повернулось в другую сторону:
- Отстань, па.
-
-
20.03.2011 в 03:21N_Fuchsmann (23:05):
Ты почему опять сбежал?
U-s@suke (23:05):
Извини.
N_Fuchsmann (23:05):
Безумный Учиха, ты меня с толку сбиваешь, знаешь об этом?
N_Fuchsmann (23:06):
Ладно, проехали. Ты домой нормально добрался? Ничего, что поздно?
U-s@suke (23:06):
Всё в порядке. Брат всё равно опять где-то пропадает, родителям не до меня.
N_Fuchsmann (23:06):
Спасибо, что побыл со мной. Твоя компания действительно помогла, а то я бы весь вечер как на иголках сидел, волновался бы зря.
U-s@suke (23:06):
У Гаары мозгов хоть хватило в неприятности не ввязываться?
N_Fuchsmann (23:06):
Ни с кем не подрался, уже хорошо. Прогресс налицо. А то в прошлом всякое бывало. С его внешностью, знаешь ли, влипнуть в какую-нибудь передрягу – задачка проще простого.
U-s@suke (23:06):
Да уж, разрисованный весь. А почему, кстати, у него иероглиф этот на лбу? Давно уже спросить хотел.
N_Fuchsmann (23:07):
Это долгая история, зато со счастливым концом. Если кратко, то таким образом он подкреплял одно обещание, данное мне около года назад, но теперь, похоже, в этом отпала необходимость.
N_Fuchsmann (23:11):
Я загрузил тебя, да?
U-s@suke (23:11):
Нет, просто задумался, что же тогда твои усы могут означать. «Любовь» - это ещё как-то можно понять, но ты остаёшься для меня загадкой.
N_Fuchsmann (23:11):
Ух ты, как красиво обо мне сказал
N_Fuchsmann (23:12):
Ничего загадочного, а если начистоту – ничего мои усы не означают, Гаару просто обломало одному татуировку делать, вот он и меня уломал. Если угодно, то это была дурость по пьяни. Думаю как-нибудь поубирать это с лица.
U-s@suke (23:12):
Не надо, тебе идёт.
N_Fuchsmann (23:12):
Всё равно ведь потом придётся в порядок всё приводить, а то кто нас таких на работу возьмёт? Вторую, может, и оставлю в память о юности, но усам суждено исчезнуть.
U-s@suke (23:13):
А вторая татуировка тоже ничего не означает?
N_Fuchsmann (23:13):
С ней связана другая история.
N_Fuchsmann (23:14):
Ладно, так и быть, расскажу. В общем, прошлым летом Гаара меня постоянно доставал на тему того, что я, видите ли, неэротичный. Колупал он меня, колупал, пока я не решил его заткнуть. Пошёл в тату-салон, объяснил ситуацию, а мне девушка говорит: «Ложитесь, мы сейчас вам такую цацу сделаем, что друг ваш слюной захлебнётся». Ну и сделала мне эту татуировку.
U-s@suke (23:14):
И что же, захлебнулся?
N_Fuchsmann (23:14):
Кстати, да, до сих пор фанатеет. Правда, первые недели две это вообще было невыносимо: постоянно задирал мне футболку, чтобы лишний раз взглянуть. Фотографию сделал и всем нашим друзьям разослал, мне потом ещё долго девчонки покоя не давали.
U-s@suke (23:15):
А у тебя есть эта фотография?
N_Fuchsmann (23:15):
Где-то валялась, а что?
U-s@suke (23:15):
Можешь мне прислать? У меня друг один хочет себе татуировку сделать, я ему покажу.
Друга Саске, конечно же, выдумал, но другой причины, по которой он хочет иметь у себя эту фотографию, придумать не получалось. Ему было жутко стыдно за своё враньё, но ещё больше стыд грыз за собственное грязное желание. Он всё ещё не отступился от своего плана ничего не предпринимать со своими «неправильными» чувствами к Наруто, но это ведь не мешало ему?..
Фотография наконец-то пришла полностью, и он поспешил открыть её на полный экран. Сразу вспомнилось, как всего несколько часов назад он водил взглядом по этим чёрным линиям на смуглой коже. Всего несколько часов назад всё было по-другому, и он не понимал, почему не может оторваться, и что за чувство болью отзывается в сердце каждый раз, когда они рядом… Вернуться бы в те времена.
Красивая татуировка. Красивым был и её носитель. Ну почему, почему именно он? Зачем всё должно быть обязательно так сложно? Зачем эти запретные чувства, кому они понадобились? У некоторых всё так просто: встретились, влюбились, женились, жили долго и счастливо и умерли в один день. Конец. Он тоже так хотел бы, чёрт возьми! Хотел бы влюбиться по-настоящему в какую-нибудь хорошую девушку, как папа в юности влюбился в маму. Зачем его тянет к совершенно неподходящему этому сценарию человеку? И ведь с такой силой тянет, что даже больно становится. Вычеркнуть его из своей жизни ему попросту не хватит духу, признаться – в этом нет никакого смысла…
Поезд, представлялось ему, продолжает идти по неправильным рельсам, всё дальше и дальше отходя от истинного пути, и если он не поспешит вернуть его, не предпримет хотя бы чего-то, тот в скором времени неизбежно рухнет в пропасть.
-
-
20.03.2011 в 03:22Саске настолько погрузился в самокопания, что даже не заметил, как вошёл Итачи. Старший брат окинул взглядом пялящегося в экран невидящими глазами брата и обо всём, конечно же, сразу догадался. Ситуация, однако, была слишком соблазнительной, чтобы не подшутить, поэтому он бесшумно подошёл сзади, приобнял брата за плечи и игриво пропел не своим голосом:
- Ух ты-ы, это чей животик, мне любопытно?
Саске дёрнулся так резко, что едва не свалил на пол клавиатуру, следующим его рефлекторным движением было закрыть собой содержимое экрана, после чего он ошарашенно развернулся к улыбающемуся брату. Все слова упрёка вдруг застряли у него в горле, и он удивлённо заморгал, глядя ему в лицо.
- Что? – чуя неладное, свернул веселье Итачи.
Саске оторвал одну руки от экрана, забыв, что прикрывал ими фотографию, и поднёс к его лицу указательный палец:
- У тебя ресницы накрашены.
Братья некоторое время непонимающе смотрели друг на друга, а потом вдруг одновременно взорвались диким хохотом. Итачи повалился на кровать, из глаз его потекли слёзы. Возможно, ситуация была больше абсурдной, чем смешной, но хохоча на пару с братом, он чувствовал, как из него выходят все ужасы и напряжения последних дней – и смеялся от души ещё заливистее.
Когда оба, наконец, пришли в себя, Итачи вдруг озарило:
- Так во-от почему на меня так в электричке девчонки пялились!
- Завидовали, - фыркнул Саске. – Нет, серьёзно, зачем ты это сделал? Папу побесить?
Старший Учиха замотал головой:
- Для дела.
Ему не поверили:
- Какого ещё дела?
Итачи сделал загадочный вид, но отвечать отказался.
-
-
20.03.2011 в 03:57Гаара дурак, но, автор, спасибо за то, что он выжил. Ой, дурааак...
-
-
20.03.2011 в 10:17Можешь мне прислать? У меня друг один хочет себе татуировку сделать, я ему покажу. теперь ждать буду когда Наруто на "друга" Саске среагирует.
Чие мне в вашем исполнении очень понравилась, вообще хорошо у вас получается вводить новых персонажей в историю. Каждый раз это меня поражает и радует! (вроде и канон соблюдаете и свою историю
А все хотела сказать, очень нравится переписка героев по аське. Они так для меня как реальными становятся.
Спасибо за главу!!!!!!!
-
-
20.03.2011 в 10:21Кисаме и Чие. Да, бабушку действительно хочется упокоить там, наверно, буквы не хватает
Окружение Гаары в очередной раз отмочило. Вместо поддержки в виде хотя бы имитации нормального отношения устроило ему заочные похороны. Если Сакура психолог, то ей еще многому надо поучиться. Ли тоже молодец, нашел время ограничивать Гаару. Хотя ему это простительно. Раз Гаара вернулся, значит, его срыв с прогулкой принес пользу.
Саске.
В общем, сюжет не перестает интриговать и восхищать.
-
-
20.03.2011 в 12:07Сасоооооориииии........*всхлип*
капец...Мне так его жалко...
Саске. - Ну наконецто он признался в своём отношении к Наруто!! Слава богу =)
Наруто. - Тату? Интересно. И за Гаару он тоже переживал вместе с Минато.
Бедный.
А Собаку вообще дурак.
...Аррррр!
Но мне он нравится, да.
Итачи накрасил ресницы и не смывая этого пошёл в электричку?
Ахаххахахххаххахахаха.....Хотела бы я на это посмотреть.
Глава очень увлекательна)
Your works Its very interestig and enjoyable for me now.
-
-
20.03.2011 в 12:31Кисаме тоже через непростую ситуацию прошёл, что уж говорить.
Но Гаара, его положение, в моём понимании, состоит из двух граней: понятно волнение всего его окружения, оно вполне естесственно, однако и чувства самого Гаары ясны. Видимо, поэтому баланс между этими двумя позициями периодически теряется.
А Ли я начинаю уважать всё больше и больше. Не уверена точно почему, но это так.
Саске задумался уже с более "правильной" стороны над вопросом о Наруто, что не может не радовать. А то, что он убегает, очень подходит его характеру, Учиха хочет всё обдумать, проанализировать, а в данном случае не получается.
Спасибо за главу огромное!
-
-
20.03.2011 в 13:47до последнего была уверена, что Гаара таки найдет приключений на пятую точку. Но видимо не суждено нам пока узреть маньяка ))) Итачи в элетричке с накрашенными ресницами повеселил! А Саске, Саске-то, любоваться теперь будет на самую эротишную часть Узумаки.
-
-
20.03.2011 в 15:32Хотя, в принципе, скорость осознания Саске привлекательности для него Наруто мне кажется вполне закономерной, особенно учитывая то, что ему многое придется преодолеть, пройти, так как в данный момент Саске воспринимает этот факт (симпатии к Наруто) как нечто неправильное, подлежащее искоренению, а ни в коем случае не развитию.
А Наруто, по-моему, не такая простая штучка - что-то там он да смекает своей головой.))
У Гаары, к счастью, перекипело - он, кажется, преодолел еще одну ступень на своем пути. Ли мне нравится - он такой...правильный, надежный, логичный, статичный.) Дополняет Гаару в чем-то.
Кстати, Саске, как вижу, все же хотят немного примирился с существованием Гаары (и в общем, и в жизни Наруто), это радует.
C тем, как Итачи себя ведет и что он сделать собирается, я, как ни странно, согласна. Да, это рискованно, опасно и т.д.,(да и работа его вся сама по себе таковой является), но все же он - человек, которому хочется поступать независимо, по-своему, плюс ко всему его подстегивает искреннее желание остановить убийцу, попробовать сделать хоть что-то для этого. Негативным моментом в этом мне кажется лишь то, что поступает Итачи так, желая кому-то что-то доказать, из желания противоречить окружающим, а это может закончится не очень хорошо.
Еще хотелось бы отметить - хорошо, что помимо развития основного сюжета, поднимаются Вами и социальные проблемы - например, как в этот раз, с Сасори и его семьей (с Чие в частности).
Помимо Вашего мастерства в работе над сюжетом приятно видеть такие хорошо подобранные стилистические формы - умение создать словами динамичность, или же, наоборот - спокойствие, заставить читателя окунуться в повествование и ощутить на себе весь спектр чувств и эмоций героев, несомненно, достойно похвалы.
-
-
20.03.2011 в 16:31а Ли точно чего-то ждёт от этих отношений. И мне кажется он переигрывает сильно...
вообщем всё становится как то серьёзнее и серьёзнее
-
-
20.03.2011 в 19:18гомен но еще и дрочить на фоту будет Х))насчет Гаары я испугалась когда он поперся в район тот Х_Х
Итачи..за него тоже очень страшно((((((((((
уххх ммм Саске поцелуй уже усатого!))
-
-
20.03.2011 в 20:02очень насыщена как эмоционально, так и действием.
Гаара молодца, не побоялся посмотреть своим страхам в лицо справился с ними, правда вместе с Ли. и это радует, что пришёл к нему на автопилоте. значит очень серьёзно всё и случай с сенсеем прощен, хотя им ещё разговаривать и разговаривать, шоб понять друг друга. на одном сексе далеко не уедешь.
хе хе хе, до Саске таки дошло! поздравляю Учиху. теперь интересно когда дойдёт до Наруто, раскусыватель наш доморощенный.
а Итачи зря всё таит от Кисаме. в одиночку и без надёжного напарника за спиной такое дело не провернуть.
а вот бабулька Чиё- это просто супервиртуозная работа по описанию персонажа- коротко, ёмко и полно, до последней точки. браво!
-
-
20.03.2011 в 23:22Shiholo, канон я не то чтобы соблюдаю, честно говоря... Скажем так, во многом я отхожу от него очень далеко, но смысл фанфика в стиле AU - как раз и есть взять на себя ответственность и "исправить" канон. Переписки по аське я сама обожаю, ведь, если посмотреть на нашу жизнь, многие важные моменты мы обсуждаем с друзьями именно через ICQ или по смс.
RyzhayaVredina, я тоже думаю, что если бы не Кисаме, Итачи бы поддался. Но! Каждого ожидает своё счастье. Проблема Ли в том, что он, будучи воспитанным фактически без настоящей семьи, очень привязывается к своим ближайшим людям и делает всё, чтобы их защитить - даже против их воли. Тен-Тен его предупреждала насчёт Гаары, а он не послушал, вот и получил. Ну, думаю, для них подобное притирание характеров как раз на пользу.
Саске-то понял, но он не собирается ничего с этим делать. Кстати, очень характерное для латента поведение: "Это всё неправильно, это ошибка, я подожду, пока всё пройдёт - и все дела". Бедный Саске, я очень хорошо его понимаю.
Сакура и Ино оба учатся на психолога, но знаете, я по себе заметила, что когда жизнь преподносит сюрприз вроде этого, из головы обычно вылетает всё, что училось на парах и читалось в книжках, и автоматически включается привычная модель поведения. Да, конечно, я согласна, им нужно ещё многому научиться.
Akane_Genzo, that's great, I really appreciate it, and thanks for not forgetting to drop a line after reading every chapter
АрисуАи, я тоже ужасно уважаю Ли, он в этом фанфике мой кумир. Вообще, если присмотреться к главным персонажам, то все они, в сущности, ещё дети - кроме Ли и Кисаме. Даже Итачи, который пытается вести себя самостоятельно и принимать важные решения в одиночку. Вы со мной согласны?
Хриза Амирани, Гаара, может, и дурак, но прошу не забывать о том, что у него действительно нестабильная психика, поэтому подобные встряски для него противопоказаны - беда будет. Хорошо, что в этот раз ему повезло не нарваться на крупные неприятности.
Angelic Fruitcake, полостью разделяю Ваше мнение насчёт Саске и Наруто, а также что Ли и Гаара дополняют друг друга. Просто "+1" хочется написать. Правда, Саске и Гаара на фоне влюблённости первого ещё далеко не кончились, к сожалению - в жизни так чаще всего и случается: думаешь, что уже смирился с этим человеком и больше не ревнуешь, и тут - раз!)) По поводу Итачи тоже не могу не согласиться: гордыня до добра не доведёт. Спасибо за комплимент!
ark sensuality::.." target=_blank>Dit of moon, насчёт Ли не могу согласиться, он не переигрывает. Он вообще не хочет играть в отношениях с Гаарой - зачем ему это? Насчёт Гаары не поняла)
Забуза-саныч, на автопилоте - очень верно сказано! Спасибо за то, что отметили Чиё, в неё я действительно вложила много труда.
-
-
21.03.2011 в 02:42Простите, если сумбур, вроде высказала, что думала.
-
-
21.03.2011 в 02:46-
-
21.03.2011 в 14:11читать дальше
-
-
21.03.2011 в 15:39Саске боится не только из-за того, что нет опыта, а потому, что он себе совсем по-другому представлял себя и свою будущую жизнь. Он не из тех, кто может просто поддаться голосу страсти, ему нужно продумать эти отношения хотя бы на пару лет вперёд и знать точно, куда они приведут. По мнению Саске, его гомосексуальное влечение (на данном этапе он ещё не понимает, что влюбился) - сплошнейший фарс и совершенно ненужное ему бремя. С другой стороны, он верит, что ничего не происходит просто так, всему имеется своё объяснение и своя цель. Поэтому его ситуации, конечно, не позавидуешь. Наруто же, в отличие от Учихи, относится к своим гомосексуальным склонностям вполне нормально, ведь у него в окружении постоянно были геи: сначала Какаши, потом Гаара. Насчёт давления Минато Вы абсолютно правы. Чтобы не портить прочтение, рассуждения Наруто обо всём этом я предоставлю самому Наруто и не скажу больше о нём ни слова))
Ли действительно молодец. Раз понял, что Канкуро знает, то и не стал выкручиваться и что-то там изображать - не такой он человек. Хоть у них с Гаарой и существовало такое себе негласное соглашение - особо не разглашать их отношения, посмотреть, куда они приведут, - но в ситуации с Канкуро выбора просто не было.
Спасибо! Очень рада, что нравятся архивы
-
-
21.03.2011 в 17:38Наруто...ыыы...
Спасибо большое!
-
-
21.03.2011 в 19:41читать дальше
Нус, ладушки, я опять разболтался) простите уж меня, милейший друг)
Благодарствую за главу, мой вам поклон) Ждемс продолжение в скором, так сказать, времени)
-
-
22.03.2011 в 00:05Очень понравилось Ваше сравнение Саске с камнем. Да, это правда, ему, как и камню, крайне сложно сделать хотя бы шажок вперёд, чтобы измениться и отступить от выбранного пути. Отсюда и его фантазия о поезде, который якобы пошёл не по тем рельсам, и где он завершит своё путешествие - неизвестно.
Спасибо за такой развёрнутый и красивый комментарий! Благодаря таким отзывам, у меня появляется энергия писать дальше
Это и бабло, конечно!-
-
22.03.2011 в 00:06-
-
22.03.2011 в 10:50Насчет Итачи - это и понятно))) я бы очень удивился если бы это было не так.
Да-а-а, бабла никогда не хватаетЧто ж, встречного вам ветра!
-
-
22.03.2011 в 11:42-
-
22.03.2011 в 12:23И почему мне кажется, что, начиная именно со стремления "раскусить", у Наруто вскоре все завертится и закрутится?
Ух, у Итачи теперь будет работа под прикрытием? Я вся в предвкушении...
До последнего не могу представить себя на месте Гаары с его проблемой, вызванной убийством Сасори. Ох, но выглядит это крайне болезненно. Да и с безумием Гаары помучаются не только Ли и друзья, но и сам парень. Такое ведь никогда не исчезнет полностью, кто бы ни старался стереть.
Но вот сцене ментальной схватки я прям обзавидовалась. Мне б такую силу духа, чтоб такие бои устраивать и чтоб давить на окружающих
девочка любит власть такого уровня.А после сцены с Чие я вновь убедилась, что у старых людей сердце как бы закостенелое. А у некоторых даже понимание умирает и душа не мобильна уже.
-
-
23.03.2011 в 02:19-
-
23.03.2011 в 14:06Ещё раз спасибо за главу! Творческо-яойных успехов Вам! =))