fanfiction & original
Название: Шесть недель
Неделя: 4
День: 1
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для четвёртой части): AU, angst, romance, humor, adventure
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC и OFC, убийства и полицейское расследование, смерть персонажа
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 22
Понедельник 10 мая
Неслышно отворилась дверь, раздались осторожные, крадущиеся шаги – если бы не абсолютная тишина, царящая в сонном доме, расслышать их было бы невозможно. Канкуро запоздало оторвал голову от диванной подушки, но его взгляд уловил только движение на лестнице - вернулся Гаара.
Знание того, что с братом всё в порядке, не принесло Сабаку-старшему ожидаемого облегчения: Темари не поскупилась на таблетки, ей просто хотелось, чтобы он, наконец, заткнулся, прекратил паниковать и дал ей хоть немного поспать перед рабочим днём. В результате Канкуро действительно перестал задавать ей одни и те же вопросы, разжал руку, позволяя забрать нагревшийся от тела телефон, и, не чувствуя в себе силы вернуться в спальню, рухнул прямо здесь, на диване в гостиной. Совсем скоро его перестало волновать, почему Гаара не отвечает на звонки и даже его лучший друг не в курсе, где он пропадает; всё вокруг заволокла сумеречная дымка забытья, увлекая его воспалённое сознание за собой, и сопротивляться он уже был не в состоянии.
Наверху суетились, что-то отодвигали, вытаскивали, чертыхались. Канкуро, не находя в себе сил подняться, поднёс руку с болтающимися на запястье часами к глазам, сощурился – половина восьмого. Темари наверняка уже уехала на работу, а его не разбудила, пожалела. Он попытался собрать волю в кулак, ведь нужно было начинать новый день, но в голове невыносимо громко стучало, и там, внутри, будто поместили огромный магнит, тянущий его вниз, не позволяющий даже как следует выпрямиться.
Канкуро остался лежать пластом. Перед глазами невольно поплыли незваные гости – картинки из прошлого, двух-, трёхгодичной давности или дальше больше, когда он точно так же лежал, только у себя в кровати, и прислушивался к крадущимся шагам, звучащим невыносимо громко в мёртвом доме. Вспомнил он и облегчение, с которым привечал эти звуки: значит, глупый мальчишка таки вернулся. Замаячило, отозвавшись щемящей болью в груди, совсем ещё юное лицо с размазанными чёрными линиями под глазами, глядящими по-волчьи, исподлобья. Чёрт его разберёт, в кого они у него такие зелёные: ни у отца, ни у матери, ни у этого её шизанутого на всю голову братца таких не было. Распухшие, искусанные кем-то губы, кривящиеся в едкой усмешке. Канкуро помнил, как злился на себя, заставлял не думать о том, чем был занят этот маленький выродок всю ночь, но жуткие мысли не слушались, ордами, всё равно что грибы после дождя, появляясь в его сознании, беря его в плен. Порой он не выдерживал, срывался, и тогда Темари, яростно шипя проклятия, оттаскивала его от брата, заставляла разжать кулаки, а Гаара смотрел безразлично, даже не притворяясь, что сцена вызывает в нём хоть какие-то чувства, пожимал плечами, а иногда и просто уходил к себе, тем самым давая понять, что разговор окончен.
Поспешные шаги пробарабанили по ступеням, отдаваясь эхом у Канкуро в голове. Гаара, не замечая его, рылся в сумке, потом остановился перед зеркальным шкафом, поправил галстук, заправил как следует рубашку в брюки, застегнул жилетку. Канкуро захотелось окликнуть его, спросить, где и с кем был, не шлялся ли опять по тому кварталу, где убивают таких, как он, - но он не был уверен, что ему хватит сил озвучить все эти вопросы, насыщая их подобающей грозной интонацией. Он спросит обо всём позже, вечером, а сейчас пускай Гаара идёт на свою учёбу или куда он там так с иголочки оделся.
Услышав звук закрывающейся двери, Канкуро устало вздохнул, закрыв глаза ладонью: как же всё-таки тяжело было любить этого маленького ублюдка!..
***
Взгляд Минато, поначалу безразлично скользнувший по нему, внезапно дёрнулся обратно, и мужчина теперь уже внимательно осмотрел его с головы до пят. Уголки губ поползли вверх в саркастичном «мда-а». Гаара сделал вид, что не заметил инспекции:
- Доброе утро, дядя Минато, не стойте, пожалуйста, в дверях истуканом и дайте пройти.
Минато, по лицу которого явно можно было видеть борьбу с собой за самообладание, посторонился. Увидев, впрочем, с какой осторожностью Гаара переставляет ноги, проходя в прихожую, он не выдержал и хоть и успел с громким хлопком прикрыть ладонью рот, несколько смешков всё же успели сорваться с его уст. Он, кажется, устыдился собственной несдержанности и поспешил ретироваться на кухню, откуда вопросительно протянули:
- Па, ты чего ржёшь? И морда вся красная. Тебе что, Сабаку уже с порога какой-нибудь сальный анекдотик продал?
- Сейчас сам увидишь, - выдавил сквозь распирающий его смех Минато.
Когда Гаара, изо всех сил стараясь идти нормально, вошёл на кухню, пристальный взгляд Наруто пригвоздил его к месту. Решив, что от лучшего друга, ещё более глазастого, чем отец, скрыть что-либо всё равно не удастся, юноша решительно приблизился к нему и с размаху плюхнулся на стул напротив, поморщившись от боли. Наруто побагровел до самых кончиков ушей, даже задержал дыхание и накрыл рот сразу двумя ладонями, но он скорее бы задохнулся, чем смог удержать хохот внутри. Гаара готовился к подобному приёму в доме Намикадзе-Узумаки и, напялив на лицо непроницаемую маску, принялся ждать, пока приступ кончится. Ему, впрочем, быстро надоело, и он негромко попросил:
- Ну хватит уже, Узумаки.
Наруто, продолжая истерично хихикать, покачал головой:
- А я ещё удивился, какого чёрта мне твой брат в час ночи звонил.
- Ночь любви! - мечтательно протянули за его спиной. Гаара со зверской миной развернулся, но Минато уже усердно ковырялся в содержимом сковородки, не проявляя совершенно никакого интереса к окружающему миру.
Подобная атака с двух сторон начинала порядком выводить из себя, и Гаара, перегнувшись к другу через стол, зашипел:
- Заткни пасть, Узумаки, ясно? Я не шучу.
Наруто поднял руки в притворной капитуляции.
- Прости, не сдержался, - шепнул он в ответ. – Просто давно тебя таким помятым не видел. Я-то догадался, у кого ты ночуешь, и Канкуро тебя не сдал, не переживай, но всё равно… - Плечи его вновь задрожали от беззвучного хохота. – По-моему, вы вчера перестарались малость.
- Да ладно, дело молодое, - снова подал голос Минато. На этот раз раздражённо зыркнули оба.
- Папа, а иди-ка ты на работу! – Озвученное сыном предложение заслужило презрительное «пха», но Намикадзе, закончив с готовкой, всё-таки оставил друзей наедине, напоследок дружелюбно подмигнув красноволосому.
Наруто безмолвно сложил руки на груди, всем своим видом показывая готовность слушать. Долгое время Гаара колебался, подыскивал слова, боясь опошлись ими события вчерашнего дня. Всё испытанное им ранее, все ночи, проведённые с полузнакомыми людьми, даже сложенные вместе не шли ни в какое сравнение с тем, что произошло с ним вчера. Он не жалел, что так торопился - боль, только усилившая интенсивность чувства, в сочетании с наслаждением, со звенящим в ушах признанием, крючком вытягивающим из его сердца ответное чувство, осталась в его воспоминаниях в обрамлении чего-то особенного, первого, единственно настоящего.
Он пытался рассказывать обо всём в шутливом тоне, но по реакции друга было видно, что тот без труда разворачивает обёртку и внимает только истинному сообщению.
Закончил он своё сокращённое повествование постукиванием по лбу в том месте, где была татуировка:
- Я не нарушил обещание, клянусь.
- Знаю, - кивнул Наруто.
Они обменялись глубокими, понимающими взглядами, и вопрос этот ими больше не поднимался.
По дороге в университет поговорить о вчерашней прогулке с Учихой не удалось, потому что на полпути их нагнали Сакура и Ино, променявшие первую пару на поход в кафе и теперь спешащие на важный тест.
- Вот странно, - перемигиваясь, удивлялись краснощёкие барышни. – Крашеному явно сегодня ночью было не до спанья, а усатый свежий как огурчик. Что-то здесь нечи-исто!..
Гаара защищался сарказмом, но соскучившиеся по свежим сплетням девчонки в отместку принялись шумно гадать, с кем он «изменил» Узумаки. Наруто поддерживал шутку, подсовывая им имена и новые невероятные догадки, время от времени интриговал загадочным закатыванием глаз и шаловливой усмешкой, приводя подруг в восторг. Вскоре Гааре надоело дуться, и он включился в игру.
- Ладно, вы хотите знать, да? – Выждав театральную паузу, он в деланной задумчивости протянул: - Ну, про то, что было ночью, я вам рассказывать не стану, маленькие ещё, а вот для моих утренних приключений вы, пожалуй, созрели.
Сакура издала саркастичный смешок и отвернулась, поэтому Гаара, поравнявшись с Ино, приобнял её за плечи и притянул к себе:
- Тогда слушай ты. Значит, сегодня рано утром я…
Его голос разом опустился до едва различимого шёпота. Сакура и Наруто, внезапно оказавшись в кругу непосвящённых, навострили уши, но так и не смогли ничего услышать, и, как оказалось, зря: когда Гаара с видом объевшегося сметаной кота отпустил девушку, та способна была лишь хлопать глазами-блюдцами, сгорая от стыда и смущения.
- Что ты ей наплёл? – рванув друга на себя за рукав рубашки, строго спросил Наруто.
Тот, будто не замечая устремлённых на него любопытных взглядов, подмигнул красной как рак Ино и нарочито медленно облизнул верхнюю губу. Та зарделась пуще прежнего, отвернулась и пошла быстрее, возмущённо цокая высоченными шпильками, за ней, постоянно оборачиваясь назад, засеменила Сакура.
Гаара фыркнул:
- Вот же мне эти девчонки: бывает, такого нафантазируют, что мне в жизни не пришло бы в голову попробовать, а когда им скажешь правду, оскорбляются. Не понимаю я их, девчонок этих. Как хорошо, что я гей.
- Ну, ты ещё, конечно, такими словами любишь выражаться!.. - протянул Наруто с улыбкой.
От Шикамару отвертеться удалось не с такой лёгкостью. Не успели друзья занять свои места в аудитории, как староста, которому хватило одного-единственного взгляда для анализа ситуации, уставился на них с искренним удивлением:
- А-а… Это как понимать? – Он указал вначале на одного, затем на другого. – Вы разве не-е?..
- Разве не, Нара, зашейся, - вскипел Гаара. – И вообще, засунь свою наблюдательность знаешь куда?
- Догадываюсь, - криво усмехнулся тот. – Ты что, опять за старое взялся?
- Отвянь от него, - огрызнулся Узумаки и стукнул любопытного старосту книжкой.
Шикамару потёр ушибленную голову и, решив последовать совету, вернулся к заполнению журнала посещения. Гаара представил себе, что будет, когда на перемене к ним присоединятся Тен-Тен с Неджи, и обессиленно уронил голову на раскрытые ладони. Угадавший ход его мыслей Наруто выразил ему своё сочувствие похлопыванием по плечу.
***
Кисаме ощущал скользящие по ним взгляды сотрудников, некоторые откровенно неприязненные, некоторые любопытные, и ни одного – безразличного. Больше всего, конечно, доставалось Итачи: его разглядывали без стеснения, пытаясь отыскать в идеально уложенных в хвост волосах, на молочной коже шеи, в аккуратно выглаженной белоснежной рубашке, даже в тонких чёрных подтяжках его брюк какой-то намёк, след, указывающий на то, что вчерашнюю ночь он провёл под своим боссом. Ведь не зря они явились на работу вместе! Кисаме думалось, что теперь, когда их отношения превратились в тему номер один для обсуждения в курилке за чашечкой кофе, людям во всём виделись тайные знаки, никого не волновало, что они с Итачи и раньше, бывало, приходили на работу вдвоём - гораздо выгоднее этим жадным до чужих тайн человечишкам видеть интригу. Скользкая догадка лизнула сознание: скорее всего, к полудню их совместное появление обрастёт невероятными подробностями наподобие синей от засосов шеи у Итачи, ощупывания его задницы прямо в коридоре, последующих за этим сальных смешков…
Возле двери кабинета его дожидался, переминаясь с ноги на ногу, смутно знакомый худощавый мальчуган. Итачи отозвала зачем-то Куренай, так что разбираться с посетителем Кисаме пришлось в одиночку. Как оказалось, парню требовалась его рекомендация для перевода в другой отдел, и он намеревался заполучить её любой ценой, дав знать об этом недвусмысленным расстёгиванием двух верхних пуговиц рубашки и откровенно предлагающим взглядом. Кисаме и сам удивился стали, сквозящей в собственном голосе: он-то намеревался, как и подобает взрослому человеку, вежливо отказать несмышлёнышу и по возможности выяснить, кто его подбил на этот нелепый акт соблазнения. Красной тряпкой для него сослужила мысль о той грязи, которой, должно быть, поливают их с Итачи, если даже сопляк из другого отдела знает!..
Парнишка ракетой вылетел из его кабинета, как заведённый повторяя извинения. Кисаме не стал больше тратить на него время и направился в зал совещаний, где, ему сказали, проходило срочное собрание. В груди противно клокотал гнев с примесью досады. Присаживаясь на свободный стул в углу зала, он думал о том, как хорошо было бы начать этот день сначала, стереть ко всем чертям и глазеющих баранов-сотрудников, и мёртвые глаза Фугаку, не задержавшиеся на нём во время случайной встречи, и глупого мальчишку с его рекомендацией! Единственным, что хотелось оставить себе, было воспоминание о том, как утром на стоянке Итачи, уже ухватившись за ручку дверцы автомобиля и собираясь выходить, внезапно развернулся и задорно хмыкнул: «Покажем этим сукам, да, Кисаме-сан?». В ответ он, наплевав на осторожность, привлёк его к себе для поцелуя.
Кисаме всегда был предельно внимателен на собраниях, но день сегодня и без того не заладился, а венчал караван неудач торжествующий вид старика Такэо, уверенного, что в деле маньяка из квартала голубых фонарей наметился нешуточный прорыв. Принудив себя сосредоточиться, Кисаме уставился на белый прямоугольник проектора, на котором в увеличенном виде было открыто электронное письмо. Некоторые слова и фразы были выделены жёлтым, и Такэо, стуча по ним указкой, объяснял:
- Это только что прислали нам из лаборатории экспериментальной психолингвистики. Выделенные места, как мне объяснили, могут нести информацию о личности преступника. – Он сунул указку ссохшемуся безликому помощнику и удовлетворённо потёр руки. – Круг сужается, господа. Скоро мы повяжем этого сукиного сына.
Кисаме взялся читать письмо, пришедшее сегодня в четыре часа утра в полицию. Оно было ожидаемо перенасыщено кровавыми фантазиями автора, залихватской уверенностью в своей неуловимости, и ещё в нём почему-то явно просматривалась ненависть автора к гомосексуалистам – как раз эта информация и была причиной торжества старика Такэо, ведь ему казалось, наконец-то пролился свет на мотив преступлений. Он прохаживался меж рядов подчинённых походкой победителя, по-черепашьи вытягивал шею, стремясь заглянуть в глаза каждому и увидеть в них непременно согласие, бормотал, что с самого начала именно это и предполагал.
В общем гуле голосов – обсуждали работу лингвистов, перечитывали и ужасались особенно жутким строкам, нарочито громко восхваляли гений Такэо – голос Итачи, спокойный, холодный, услышали не сразу, но тот, кому предназначалось послание, застыл как вкопанный.
- Это фальшивка, Такэо-сан.
Кисаме дёрнулся так, что на него недовольно покосились сидящие по соседству сотрудники. Одного лишь взгляда на лицо старого начальника, посеревшее, с разом углубившимися морщинами, было достаточно, чтобы в зале воцарилась идеальная тишина. Такэо вздёрнул голову и принялся рыскать взглядом по головам, пока Кисаме не почувствовал, что цепкий взгляд глаз хищной птицы уткнулся прямо в него. Он будто наяву услышал притворно дрожащий голос: «Что? Что этот твой Итачи тявкнул? Ну-ка переведи, уважь старика».
Итачи поднялся, не оставляя начальнику иного выбора, кроме как смотреть на него.
- Это фальшивка, - повторил он всё тем же будничным тоном, будто желал ему доброго утра. – Какой-то шутник или псих отправил это письмо, но не наш клиент.
- Как интересно, - причмокнул губами Такэо, мучительно медленно поворачивая к нему голову на дряблой шее. – И чем же обоснована твоя уверенность, Итачи-кун?
«Что ты делаешь?!» - взревел про себя Кисаме, впиваясь пальцами в ручки кресла с такой силой, что казалось, сейчас порвёт их обивку. Он едва удерживал себя от того, чтобы выбежать, прикрыть Итачи собой, защитить от коварных нападок, и останавливал его не столько здравый смысл, сколько обещание не вмешиваться, данное им после примирения. Этим обещанием Итачи ловко связал ему руки, и теперь оставалось только сидеть, чувствуя, как давит в груди, и ждать.
Голос Итачи полился мягко и совершенно непринуждённо:
- Наш убийца никогда не стал бы привлекать внимание прессы. Он боится людей и глубоко стыдится того, что совершает. Меньше всего ему хочется огласки.
Кисаме показалось, что в этот миг он влюбился в Итачи заново: высокий, стройный, бесконечно уверенный в себе, он шёл к столу начальника, как истинный представитель славного рода Учиха, несгибаемый и непоколебимый. Папка упала на стол с торжествующим шлепком.
- Вот откуда моя уверенность. Думаю, Такэо-сан, вам знакомо имя человека, помогшего мне с выводами в этом докладе.
В горле разом пересохло. Кисаме не отрывал напряжённого взгляда от начальника. Каков будет его вердикт? Старик явно тянул время, открывая папку, переглядываясь с окружившими его подхалимами, но лишь только внимание его выхватило имя, значившееся на первой строке, как он разом поник, словно из него выбили жизненную энергию. По мере прочтения он становился всё меньше похож на хищного главаря, которому десятилетиями с благоговейным трепетом заглядывали в рот подчинённые, и всё больше походил на обыкновенного старика, выжатого, смертельно уставшего, придавленного жизнью.
- Я не знаю, как тебе удалось уговорить его на сотрудничество, - с трудом произнося каждое слово, вздохнул он, закрывая папку, - я несколько раз пытался, просил, а он мне отказывал…
Не было необходимости дослушивать надломленную речь Такэо, чтобы понять: он повержен. Губы Кисаме растянула жестокая ухмылка: «А вот вам, суки, получайте новую тему для разговора».
***
- Ну и что же дальше?
Гаара всем своим видом стремился показать, насколько утомил его разговор об Учихе, но Наруто этим старым трюком было не обмануть. Он успел рассказать почти всю историю, оставалось самое интересное. На моменте с порванными джинсами его слушатель взорвался отборной руганью, в результате чего преподаватель программирования едва не выставил их прочь, и теперь они говорили шёпотом, склонившись друг к другу близко, почти как жаждущие остаться наедине любовники.
- А дальше, - Наруто хохотнул, - я немного забылся.
- В смысле? – насторожился Гаара.
Тот поспешил объясниться:
- Понимаешь, я после вкусной еды расслабился, под солнышком нагрелся, ну и не заметил даже, как стал вести себя с ним, как с тобой. – Гаара молча буравил его тяжёлым взглядом, приказывающим разъяснить. Наруто покусал губы, ища нужные слова, наконец ему удалось кое-как описать сцену с обучением, сладостями и вовсе ненужным телесным контактом. – Для нас ведь такие вещи нормальные, - посыпал он вдогонку оправданиями, - вот я и забылся. Потом только, вечером, до меня дошло: он ведь думает, что мы с тобой вместе, и, наверное, испугался, что я к нему пристаю или типа того…
По лицу Гаары пробежала тень.
- Учиха Саске, - процедил он сквозь зубы, - испугался гомосексуальных приставаний Узумаки Наруто?
- Так это, наверное, выглядело со стороны, - вздохнул тот в ответ. - Но я же не специально!
- Не хватало ещё, чтобы специально. – Долго удерживать серьёзный тон у Гаары не получилось, и он, забыв о предостережении учителя, расхохотался. – Ну ты даёшь, Узумаки! Даже я бы смешнее не придумал!
- А что смешного? – чувствуя, как его подхватывает волной истерического смеха, спросил Наруто. – Он, может, теперь меня сторониться начнёт.
- Так это же отлично! – Гаара никак не мог взять себя в руки. – Что, серьёзно вот так делал? – Он погладил друга по светлым волосам, тот кивнул, морщась от смеха. – И сладостями с рук кормил? – Снова кивок. Гаара повалился грудью на стол и закрыл лицо руками, не чувствуя в себе сил прекратить смеяться. Несколько минут спустя он, вытирая рукавом со щёк слёзы, выдавил: - Бедняга, небось, пожалел, что у него какого-нибудь баллончика газового нет, какие девчонки в сумках от насильников носят, только от приставаний всяких там непосредственных недогеев.
- Антигей-спрей, - пробуя только что придуманный термин на вкус, задумчиво и от этого торжественно объявил Наруто.
Гаара сделал вид, что у него в руке баллончик, и с громким «пшшшш» направил его на друга:
- Вот и нет Узумаки! Испугался и убежал домой, вырабатывать иммунитет. Антигей-спрей: покупайте в аптеках города!
За спинами хохочущих друзей неожиданно раздался посторонний голос:
- А можно мне один? Хочу избавиться от паразитов, мешающих мне проводить занятие.
Над ними, плюясь бутафорским гневом, возвышался Хато-сенсей.
- Ой, - выдохнул Гаара с деланным смущением, - а мы вас разбудили, да? Простите, мы тихонько будем.
- Вы, Сабаку, тихонько будете в кабинете у декана, - ответил мужчина строго и кивнул им на выход: - Проваливайте.
Чувствуя, что сенсея им уже не переспросить, друзья с театральным сожалением поднялись и поплелись к выходу, бесшумно пшикая друг на друга из кулаков и совершенно по-идиотски при этом хихикая.
***
Ли подавил зевок и с неохотой поднёс мобильный к уху:
- Тен-Тен, я на работе, давай я тебе потом…
- Ты его трахнул! – заревели в трубку с нездоровым энтузиазмом.
Он застыл на месте, пытаясь справиться с наползающим шоком. Шок побеждал.
- Я всё знаю, не отпирайся! – добавили масла в огонь на том конце провода. Ли старательно прочистил горло, силясь что-то произнести, но голос не слушался его. Девушка расценила его молчание по-своему: - Да не волнуйся ты, мы сами всё расчехлили. Ходит весь помятый, да и то «ходит» - сильное слово, так, передвигается. Давненько его уже в таком состоянии не видела. Ты зверь, Ли-сенсей. Пожму тебе руку при встрече.
- Тен-Тен, - кое-как справившись с собой, прохрипел он, - ты можешь не орать о таких вещах? Я же слышу, что ты на улице где-то находишься.
- А кому какое дело? – окатили его равнодушием в ответ. – Ну ты понимаешь, что должен мне всё рассказать, да? Сегодня вечером у тебя, жди!
Тен-Тен не дала ему возможности отбрехаться занятостью или ещё чем-нибудь, просто бросив трубку. Ли раздражённо грохнул телефоном об стол. Главный тренер окинул его любопытствующим взглядом:
- Ого, кто это тебя так вывел?
Тот отмахнулся, мол, не спрашивайте. Только настырного любопытства Тен-Тен ему сейчас не хватало!..
Он отошёл в дальний конец зала и попытался отвлечь себя беседой с попросившим помощи хилым юнцом, но в голове творилось мутное безобразие: сознание то возвращало его в воспоминания о вчерашней ночи, то дразнило будущей неприятной встречей с лезущей не в свои дела Тен-Тен. Постоянно поглядывая на часы, он подгонял взглядом стрелки, чтобы настало наконец время для прихода его возлюбленного.
Проспав всего около часа, Гаара проснулся, но подниматься с кровати вовсе не спешил, хотя яркие лучи солнца, попадающие в комнату через шторы, побуждали присоединиться к новому дню. Теперь он с уверенностью примерял на себя маску любовника, лениво щурился и требовал ласки. «Но мы не можем, - гладя его по спине, заверял Ли. – Тебе будет больно». В ответ на это Гаара-любовник только белозубо улыбнулся ему: «Есть другие способы, Ли-сенсей» - и с этими словами голова его нырнула вниз. Воспоминание о ритмично двигающейся между его ног красноволосой макушке были ещё слишком свежи, и Ли запретил себе об этом думать.
Его окликнул Кадо, держа в своей огромной ручище пиликающий телефон и отчего-то улыбаясь во весь рот. Звонил Гаара. Сообщив, что буквально валится с ног и из-за этого вместо спортзала отправится домой к Наруто высыпаться, он пообещал заглянуть вечером в додзё. Ли, усердно скрывая разочарование, заверил, что всё в порядке и он всё понимает: если бы не работа, он бы и сам хорошенько отоспался. Любовники поговорили ещё немного, избегая неловких тем, а когда Ли, положив трубку, отнёс телефон обратно к стойке, взгляд его наткнулся на теперь уже откровенно пялящегося тренера.
- Ты таки его трахнул, да? – пробасил здоровяк, подмигивая.
Ли стоило невероятных усилий удержать язык за зубами, он даже отошёл от греха подальше, чтобы ненароком не поссориться с начальником. Здоровый мужик – а сплетничает! Невероятно!
На этом, впрочем, заговор Вселенной не заканчивался. Ясухиса, случайно встретивший его в раздевалке, присвистнул и проследил указательным пальцем одну из длинных царапин-борозд на его широкой спине:
- Ого, это Гаара тебя так? Вы что же, вчера это самое?
На этот раз Ли попросту не выдержал, пойдя против всех своих принципов, послал сенсея куда подальше и вышел, поражаясь тому, что мужчины, оказывается, куда большие любители позаглядывать в чужие постели, нежели женщины.
Когда в очередной раз за сегодняшний день его телефон зашёлся в призывной трели прямо посреди занятия, он был в полной уверенности, что это снова звонит Тен-Тен или ещё какой-нибудь жадный до подробностей чужой личной жизни умник. Но звонили по другому поводу.
Положив трубку после разговора, Ли и думать забыл о недавних опасениях: из головы сами собой вылетели и глупые дразнилки подруги, и выходки тренера Кадо и Ясухисы, и даже то, что Гаара вскоре зайдёт за ним. В опустошённом, растерянном сознании плавала всего одна мысль, и он никак не мог определиться, радует она его или пугает.
Сэмпай, его сэмпай вернулся в Японию и хочет его видеть.
***
Саске честно не планировал подслушивать. Он оказался у двери кабинета своего дяди вовсе не с этой целью – просто хотел попрощаться наедине, ведь в аэропорт вместе с Намикадзе-саном он ехать не мог, иначе не успел бы с заданиями по учёбе. Так получилось, что его желание поговорить с дядей совпало с аналогичным желанием Хатаке Какаши, вот и всё.
Этими и прочими заверениями Саске кормил себя, прикладывая ухо к заветной двери помощника главы компании и не решаясь прервать происходящий там разговор. Он мог бы постараться бесшумно отступить, отойти на несколько шагов, а когда Хатаке выйдет, сделать вид, что он как раз направлялся к дяде. Лучше всего было бы вообще вернуться на рабочее место и ждать оттуда.
Но какая-то его часть, в существовании которой Учиха ни за что не признался бы себе, та недостойная крупица его характера, живущая в каждом человеке, внезапно выплыла наружу и силой пригвоздила его ноги к месту. Что плохого случится, если он немного послушает, увещевала она. Тем более, предмет их беседы столь интересен, что грех было бы уходить сейчас.
Саске поддался на уговоры и остался.
Он попал не на самое начало разговора, поэтому поначалу озадаченно гадал, кто же такой Ирука и почему Хатаке-сан так расстроился, узнав, что у того умерла мать. Потом заговорили о нём, и Саске навострил уши.
- Ты присматривай за моими, ладно? – просил дядя. – А то ещё делов наделают.
Отвечали ему полным едкого сарказма тоном:
- Они и так уже наделали, мне даже Фугаку немного жалко. Надеюсь, он окажется умнее, чем мой папаша.
- Вы с ним до сих пор не разговариваете?
- Это он со мной не разговаривает, лично я с ним не ссорился. Но Фугаку, чувствую, вскоре ждёт двойной удар. Как бы не застрелился мужик.
- Опять ты за своё! – Судя по звукам, дядя резко встал из-за стола и закружил по кабинету. Говорил он отрывисто, будто через силу: – Ладно, насчёт Итачи ты оказался прав, тут спорить уже бесполезно, но Саске-то зачем трогаешь?
- Я никого не трогаю, просто говорю, что вижу, - глухо отозвался Хатаке. – А вижу я, кстати, ещё и помешательство Йондайме в ближайшем времени, если вы оба не прекратите их сводить. Это омиай какой-то, ей-богу, Учиха!
Долгое время по ту сторону двери молчали, наконец дядя выдавил:
- Ты сука, Хатаке, знаешь об этом?
- Я честный человек, за это и получаю.
В коридоре раздались шаги, и Саске вовремя спохватился. Вскоре к кабинету дяди процокали каблучками две симпатичные девушки, каждая из которых несла в руках ворох бумаг. Окинув его, идущего им навстречу с деланным безразличием, вопросительно-заинтересованным взглядом, одна из них внезапно расплылась в приветливой улыбке:
- Ты ведь его родственник, да? – Она повела аккуратно подведёнными глазами в сторону двери с надписью «Учиха Обито».
Саске кивнул и поспешил ретироваться. Вслед ему раздался мелодичный перезвон смешков:
- Такой хорошенький!
Вернувшись за свой рабочий стол, он долго не мог сосредоточиться, перекладывал вещи с места на место, ломал голову над словами Хатаке, выматывал себя построением невероятных догадок, но всё тщетно. Он не имел ни малейшего понятия, о чём шла речь в дядином кабинете, и это, чёрт побери, бесило.
***
- Значит, сэмпай.
Ли кивнул. Взгляд Тен-Тен был исполнен чего-то зловещего, давя на него всей колоссальной мощью, сокрытой в её маленьком женском теле, и лишая способности сопротивляться.
Девушка выплёвывала слова с презрением, каждой новой фразой попадая точно в цель, как умела только она.
- Тот самый сэмпай, который разбил тебе сердце и укатил в свою сраную Англию, даже не потрудившись толком порвать с тобой.
Ли стиснул зубы. Тен-Тен терпеливо ждала, и ему пришлось, пересиливая себя, кивнуть:
- Да.
- Тот самый сэмпай, который два года морочил тебе голову приторными песенками о вечной любви, а когда это стало ему невыгодно, вышвырнул тебя к чертям из своей жизни и заделался женишком дочки инвестора.
- Он никогда не говорил, что это навсегда, - возразил Ли, но Тен-Тен атаковала с новой силой, и снова он почувствовал, как землю вышибли у него из-под ног.
- Но ты-то так считал! Ли, ты идиот? – Её голос разрастался, набирал силы, черпая ярость из давно похороненных воспоминаний. – Или забыл, в каком состоянии находился после всей этой истории? Зато я не забыла! Я не забыла, Ли! Как ты унижался, выпрашивая его новый адрес, забыл? Как писал ему письма, тоже забыл? Или как месяцами занимался унылыми самокопаниями, гадая, где допустил ошибку? Эти шрамы на твоих руках, когда ты убийственными тренировками выбивал его из сердца, забыл, откуда? Что, приятель, амнезия? Так я тебе напомню!
Каждое слово хлестало, распарывало рубцы, открывая старые раны, но льющая из них кровь была уже мёртвой, обработанной, а боль была всего лишь отголосками боли из прошлого, с которым он давно попрощался.
- Тен-Тен, - мягко позвал он, когда подруга, выплеснув весь накопленный яд и дожидаясь появления нового, замолчала. – Я с ним просто поговорю, это всё.
- Нет, ты с ума сошёл! – устало вздохнула она, незаметно для себя поддавшись его спокойному тону. – Подумай, как это выглядит: он возвращается в Японию и разыскивает тебя, конечно же, в додзё, но там тебя нет, ты уже живёшь в Конохе. Нет-нет, не перебивай. Дальше: ты бросаешь все свои дела и мчишь к нему, чтобы «поговорить». Заметь, не он едет к тебе, а ты – к нему.
- Я просто знаю, что если сам ему всё не объясню, он разыщет меня здесь, - объяснил Ли, чувствуя, но ещё не видя ловушку в её словах.
В лице Тен-Тен промелькнуло нечто похожее на жалость, затем она вновь посуровела и без колебания затянула верёвку вокруг его шеи:
- Если ты поедешь, то можешь попрощаться с Гаарой.
Теперь её хлыст ударил по живому, Ли почувствовал, как внутри всё сжалось и задрожало. Он поверженно прошептал непослушными, ставшими чужими губами:
- Он поймёт. Я объясню ему так, что он поймёт.
Тен-Тен насмешливо ощерилась, празднуя свою победу:
- Ты всем всё объяснишь, да-да. Объяснительный Ли. Ну дерзай, только учти вот что: Гаара твои оправдания всерьёз не воспримет. Он может с тобой согласиться, покивает даже для приличия, благословит в путь, но поверь мне, единственным, что он запомнит, будет это: в один день ты ему признаёшься в любви, а на следующий летишь сломя голову к своему бывшему, то есть, бросаешь его, и словам твоим тогда грош цена. Я знаю, о чём говорю, Ли, у этого парня немного не всё в порядке с головой, он малость неадекватный. Как накрутит себя, что ты подонок, и тебе в отместку запросто ляжет под первого встречного-поперечного, или, что ещё хуже, пойдёт приключений на свою жопу искать в том квартале, где убийца бродит, или вдруг решит, что с Узумаки ему теплее и уютнее, а ты ему на хрен сдался. Если ты готов к такому повороту событий – пожалуйста, езжай хоть в Китай!
Ли молчал, прислушиваясь к внутреннему спору, ведомому его раздвоившимся сознанием. Одна его половина с пеной у рта доказывала, что всё – чушь, Гаара поймёт и ни за что не станет творить подобные безумства, вторая вкрадчиво предлагала ничего ему не говорить, бережёного бог бережёт, а тихо, спокойно решить свои дела, не вовлекая в них Гаару. Зачем ему знать об их с сэмпаем уродливой истории?
Нет, надавила первая, он не мог позволить начинать отношения со лжи, придётся сказать правду и надеяться на лучшее. Уставшая наблюдать за его метаниями Тен-Тен с неподдельным разочарованием покачала головой.
- Знаешь, - поднимаясь, вздохнула она, - я раньше боялась, что он ранит тебя, поэтому была против ваших отношений. Теперь вижу, что вы в этом друг друга достойны, и боюсь я уже за него.
Она не стала прощаться. Спустя пару минут занавески лизнул свет мотоциклетной фары и тишину разрезал шум двигателя. Ли ещё долго оставался сидеть на месте, не притрагиваясь к остывающему чаю. Он прислушивался к разрывающим его демонам сомнения и молча ждал, пока кто-нибудь из них одержит победу.
***
Сасори явился, как всегда, идеально тихо и неожиданно – скользнул на свободный стул рядом с Дейдарой и по своему обыкновению замер, сжимая в руках, будто ребёнка, любимую куклу.
Длинноволосый блондин в обтягивающей стройное тело фирменной майке заведения покосился на своего подопечного:
- Что, опять клиент нехороший попался?
Юноша, низенький, худощавый, медленно покачал головой из стороны в сторону, при этом короткие свежеокрашенные пряди, аккуратно уложенные на лбу, даже не шевельнулись. В Сасори вообще шевелилось крайне мало и только по необходимости, к этой жутковатой его особенности ещё нужно было привыкнуть. Дейдара, живущий с ним под одной крышей уже два месяца, до сих пор не привык, зато выводок развесёлых мальчишек-проституток, их соседей, был в восторге от «этого фарфорового чуда» - даже дали ему дешёвенькое прозвище Куколка: отчасти потому, что такой красивый и малоподвижный, отчасти из-за привычки таскать везде за собой эту огромную страшную куклу, имя которой Дейдаре никак не удавалось запомнить.
- А что тогда?
Дейдара знал, что ответа не получит, – спросил просто так, по привычке. Раньше, когда Сасори только приехал к нему из Суны, сбежав от родителей, он ещё пытался установить контакт, списывая неразговорчивость юноши на смущение (ведь до этого они разговаривали только по Интернету, да и разница в возрасте – почти девять лет – давала о себе знать), но вскоре понял, что Сасори по-другому попросту не умеет. Он говорил только когда считал нужным, мог часами молчать, витая в облаках или занимаясь своей куклой, избегал зрительного контакта. Страшновато было общительному, солнечному Дейдаре иметь у себя в доме такого жильца, но что поделать? Сам когда-то был точно в таком же положении: сбежал в Коноху от родительской тирании, не зная, как жить со своей недавно открытой гомосексуальностью, без денег, без будущего… Только тогда ему никто не помог, и он натворил кучу глупостей вроде связи с националистами-анархистами, звавшими себя Акацуки. Хорошо, что в серьёзные проблемы он влипнуть не успел – лавочку прикрыли, да и помог кое-кто.
Задумавшись, Дейдара даже не сразу понял, что ему ответили. Он повернул голову и ошарашенно переспросил, надеясь, что ему показалось:
- Что ты сказал?
- Я подумываю о том, чтобы принять предложение Зецу, - монотонно отчеканил Сасори, после чего снова оцепенел, даже глаза его приобрели странный стеклянный блеск.
Дейдара поспешно огляделся – не услышал ли кто, - затем склонился над ухом, красиво обрамлённым чуть завивающимися красными прядями, и зашипел:
- Ты что, совсем сбрендил? Кто тебя надоумил, говори быстро!
Сасори медленно, чуть ли не церемонно отклонился в сторону и бесцветным тоном ответил:
- Никто, сам решил.
Дейдара заметил приближающегося к ним пьяного мужчину, догадался, что ему понравился Сасори, и угрожающе махнул на него рукой:
- Иди-иди, приятель, куда шёл. Иди давай!
Потенциального ухажёра отпугнули не слова, а майка с логотипом бара на Дейдаре – заведение это было приличное, бармены имели право без шума и драки вышвырнуть кого угодно. Перспектива быть выставленным мужчине, видимо, не понравилась, потому что он резко сменил курс и направился к столику, за которым выпивали какие-то студенты.
Устранив помеху, Дейдара снова обернулся к своему подопечному:
- Да ты хоть понимаешь, чем это чревато? Зецу же псих настоящий! Ты видел, что он во время своих шоу с этим своим помощником-мазохистом делает? Как его, Хиданом?
Сасори кивнул.
- Вот! Зецу больной! Может, он раздвоение личности и для сцены изображает, но что он садист, мне точно известно. А вдруг это он мальчиков тех бедных порезал? Ты думаешь вообще, на что соглашаешься, отмороженное ты создание?!
- Мне надоело… то, чем я занимаюсь. – Сасори никогда не говорил «проституция», такого слова в его лексиконе не существовало. – Не хочу, чтобы мне указывали, что я должен делать, а что не должен. Я не кукла.
- А мозгов зато у тебя, как у куклы, нет совершенно! – не выдержал Дейдара. На них уже начали оглядываться, пошли шепотки, но ему было всё равно. – Сасори, я с этим Зецу раньше был хорошо знаком, поэтому не понаслышке знаю: он опасен. От тюрьмы его спасло только то, что его признали невменяемым, ты знаешь об этом? – Юноша скупо мотнул головой из стороны в сторону. – А я знаю! Этот Какудзу, который его менеджером заделался, он же его из психушки вытащил, санитарам подмазал – те и выпустили. А он из больного этого звездульку заделал для любителей БДСМ! Но девять лет назад эта звездулька была членом Акацуки, и, поверь мне, тебе лучше не знать, сколько зданий он подорвал и сколько людей покалечил.
Дейдара деликатно умолчал о том, что здания взрывались в большинстве своём его бомбами, но Сасори и так было известно о его ранних связях с террористами. Важнее было сейчас не себя обелять, а отговорить этого дурачка от безумной идеи.
Сасори опустил взгляд на свою куклу. Размером она была около шестидесяти сантиметров и, благодаря встроенным шарнирам, могла принимать практически любую человеческую позу, что не привыкшему к таким вещам Дейдаре казалось жутковатым. Да и сама она была какой-то жуткой – как миниатюрная версия недочеловека, всё понимающая, но безмолвная.
Юноша поднялся и протянул любимую куклу другу:
- Возьми.
Тот ошалело уставился вначале на протянутый предмет, затем перевёл взгляд на его владельца: Сасори никогда и никому не разрешал трогать свою куклу (как же её звали?), даже спал с ней в обнимку, совсем как маленький.
- Ты чего?..
Что-то в идеально безэмоциональном лице Сасори дрогнуло, придав ему неуловимо и необъяснимо трогательное выражение, но юноша тут же обрёл контроль над собой и привычно монотонным голосом пояснил:
- Ночь длинная, я ещё успею… немного заработать. Последи за Хируко.
«Хируко, - повторил про себя Дейдара, всё ещё не веря в реальность происходящего, - вот, значит, как зовут это чучело».
Он принял куклу из рук Сасори, и тот наконец-то опустил руки:
- Я вернусь.
- Хорошо. – Он поспешно протараторил, ни на что особо не надеясь: – У меня смена до шести, если хочешь, заходи, вместе домой пойдём.
Юноша серьёзно кивнул, развернулся и направился к выходу. Маленький, изящный, совсем ещё не знающий правил этого мира, он показался Дейдаре таким бесконечно грустным… Захотелось окликнуть: «Эй, не ходи сегодня! Лучше посиди со мной, пока я буду работать! Я буду тебе что-то рассказывать, анекдоты, если хочешь, а ты будешь молчать, как всегда. Только не ходи! Эй!».
Но он не стал этого делать, зная, как глупо прозвучали бы его крики, и тоненькая фигурка скрылась из виду. Дейдара непроизвольно прижал к себе нелюбимую им куклу, стараясь подавить скрытое волнение, но это не помогало.
Внутри шевелилось очень нехорошее предчувствие.
Неделя: 4
День: 1
Автор: viaorel
Бета: Леония
Жанр (для четвёртой части): AU, angst, romance, humor, adventure
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC и OFC, убийства и полицейское расследование, смерть персонажа
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 22
Понедельник 10 мая
Неслышно отворилась дверь, раздались осторожные, крадущиеся шаги – если бы не абсолютная тишина, царящая в сонном доме, расслышать их было бы невозможно. Канкуро запоздало оторвал голову от диванной подушки, но его взгляд уловил только движение на лестнице - вернулся Гаара.
Знание того, что с братом всё в порядке, не принесло Сабаку-старшему ожидаемого облегчения: Темари не поскупилась на таблетки, ей просто хотелось, чтобы он, наконец, заткнулся, прекратил паниковать и дал ей хоть немного поспать перед рабочим днём. В результате Канкуро действительно перестал задавать ей одни и те же вопросы, разжал руку, позволяя забрать нагревшийся от тела телефон, и, не чувствуя в себе силы вернуться в спальню, рухнул прямо здесь, на диване в гостиной. Совсем скоро его перестало волновать, почему Гаара не отвечает на звонки и даже его лучший друг не в курсе, где он пропадает; всё вокруг заволокла сумеречная дымка забытья, увлекая его воспалённое сознание за собой, и сопротивляться он уже был не в состоянии.
Наверху суетились, что-то отодвигали, вытаскивали, чертыхались. Канкуро, не находя в себе сил подняться, поднёс руку с болтающимися на запястье часами к глазам, сощурился – половина восьмого. Темари наверняка уже уехала на работу, а его не разбудила, пожалела. Он попытался собрать волю в кулак, ведь нужно было начинать новый день, но в голове невыносимо громко стучало, и там, внутри, будто поместили огромный магнит, тянущий его вниз, не позволяющий даже как следует выпрямиться.
Канкуро остался лежать пластом. Перед глазами невольно поплыли незваные гости – картинки из прошлого, двух-, трёхгодичной давности или дальше больше, когда он точно так же лежал, только у себя в кровати, и прислушивался к крадущимся шагам, звучащим невыносимо громко в мёртвом доме. Вспомнил он и облегчение, с которым привечал эти звуки: значит, глупый мальчишка таки вернулся. Замаячило, отозвавшись щемящей болью в груди, совсем ещё юное лицо с размазанными чёрными линиями под глазами, глядящими по-волчьи, исподлобья. Чёрт его разберёт, в кого они у него такие зелёные: ни у отца, ни у матери, ни у этого её шизанутого на всю голову братца таких не было. Распухшие, искусанные кем-то губы, кривящиеся в едкой усмешке. Канкуро помнил, как злился на себя, заставлял не думать о том, чем был занят этот маленький выродок всю ночь, но жуткие мысли не слушались, ордами, всё равно что грибы после дождя, появляясь в его сознании, беря его в плен. Порой он не выдерживал, срывался, и тогда Темари, яростно шипя проклятия, оттаскивала его от брата, заставляла разжать кулаки, а Гаара смотрел безразлично, даже не притворяясь, что сцена вызывает в нём хоть какие-то чувства, пожимал плечами, а иногда и просто уходил к себе, тем самым давая понять, что разговор окончен.
Поспешные шаги пробарабанили по ступеням, отдаваясь эхом у Канкуро в голове. Гаара, не замечая его, рылся в сумке, потом остановился перед зеркальным шкафом, поправил галстук, заправил как следует рубашку в брюки, застегнул жилетку. Канкуро захотелось окликнуть его, спросить, где и с кем был, не шлялся ли опять по тому кварталу, где убивают таких, как он, - но он не был уверен, что ему хватит сил озвучить все эти вопросы, насыщая их подобающей грозной интонацией. Он спросит обо всём позже, вечером, а сейчас пускай Гаара идёт на свою учёбу или куда он там так с иголочки оделся.
Услышав звук закрывающейся двери, Канкуро устало вздохнул, закрыв глаза ладонью: как же всё-таки тяжело было любить этого маленького ублюдка!..
***
Взгляд Минато, поначалу безразлично скользнувший по нему, внезапно дёрнулся обратно, и мужчина теперь уже внимательно осмотрел его с головы до пят. Уголки губ поползли вверх в саркастичном «мда-а». Гаара сделал вид, что не заметил инспекции:
- Доброе утро, дядя Минато, не стойте, пожалуйста, в дверях истуканом и дайте пройти.
Минато, по лицу которого явно можно было видеть борьбу с собой за самообладание, посторонился. Увидев, впрочем, с какой осторожностью Гаара переставляет ноги, проходя в прихожую, он не выдержал и хоть и успел с громким хлопком прикрыть ладонью рот, несколько смешков всё же успели сорваться с его уст. Он, кажется, устыдился собственной несдержанности и поспешил ретироваться на кухню, откуда вопросительно протянули:
- Па, ты чего ржёшь? И морда вся красная. Тебе что, Сабаку уже с порога какой-нибудь сальный анекдотик продал?
- Сейчас сам увидишь, - выдавил сквозь распирающий его смех Минато.
Когда Гаара, изо всех сил стараясь идти нормально, вошёл на кухню, пристальный взгляд Наруто пригвоздил его к месту. Решив, что от лучшего друга, ещё более глазастого, чем отец, скрыть что-либо всё равно не удастся, юноша решительно приблизился к нему и с размаху плюхнулся на стул напротив, поморщившись от боли. Наруто побагровел до самых кончиков ушей, даже задержал дыхание и накрыл рот сразу двумя ладонями, но он скорее бы задохнулся, чем смог удержать хохот внутри. Гаара готовился к подобному приёму в доме Намикадзе-Узумаки и, напялив на лицо непроницаемую маску, принялся ждать, пока приступ кончится. Ему, впрочем, быстро надоело, и он негромко попросил:
- Ну хватит уже, Узумаки.
Наруто, продолжая истерично хихикать, покачал головой:
- А я ещё удивился, какого чёрта мне твой брат в час ночи звонил.
- Ночь любви! - мечтательно протянули за его спиной. Гаара со зверской миной развернулся, но Минато уже усердно ковырялся в содержимом сковородки, не проявляя совершенно никакого интереса к окружающему миру.
Подобная атака с двух сторон начинала порядком выводить из себя, и Гаара, перегнувшись к другу через стол, зашипел:
- Заткни пасть, Узумаки, ясно? Я не шучу.
Наруто поднял руки в притворной капитуляции.
- Прости, не сдержался, - шепнул он в ответ. – Просто давно тебя таким помятым не видел. Я-то догадался, у кого ты ночуешь, и Канкуро тебя не сдал, не переживай, но всё равно… - Плечи его вновь задрожали от беззвучного хохота. – По-моему, вы вчера перестарались малость.
- Да ладно, дело молодое, - снова подал голос Минато. На этот раз раздражённо зыркнули оба.
- Папа, а иди-ка ты на работу! – Озвученное сыном предложение заслужило презрительное «пха», но Намикадзе, закончив с готовкой, всё-таки оставил друзей наедине, напоследок дружелюбно подмигнув красноволосому.
Наруто безмолвно сложил руки на груди, всем своим видом показывая готовность слушать. Долгое время Гаара колебался, подыскивал слова, боясь опошлись ими события вчерашнего дня. Всё испытанное им ранее, все ночи, проведённые с полузнакомыми людьми, даже сложенные вместе не шли ни в какое сравнение с тем, что произошло с ним вчера. Он не жалел, что так торопился - боль, только усилившая интенсивность чувства, в сочетании с наслаждением, со звенящим в ушах признанием, крючком вытягивающим из его сердца ответное чувство, осталась в его воспоминаниях в обрамлении чего-то особенного, первого, единственно настоящего.
Он пытался рассказывать обо всём в шутливом тоне, но по реакции друга было видно, что тот без труда разворачивает обёртку и внимает только истинному сообщению.
Закончил он своё сокращённое повествование постукиванием по лбу в том месте, где была татуировка:
- Я не нарушил обещание, клянусь.
- Знаю, - кивнул Наруто.
Они обменялись глубокими, понимающими взглядами, и вопрос этот ими больше не поднимался.
По дороге в университет поговорить о вчерашней прогулке с Учихой не удалось, потому что на полпути их нагнали Сакура и Ино, променявшие первую пару на поход в кафе и теперь спешащие на важный тест.
- Вот странно, - перемигиваясь, удивлялись краснощёкие барышни. – Крашеному явно сегодня ночью было не до спанья, а усатый свежий как огурчик. Что-то здесь нечи-исто!..
Гаара защищался сарказмом, но соскучившиеся по свежим сплетням девчонки в отместку принялись шумно гадать, с кем он «изменил» Узумаки. Наруто поддерживал шутку, подсовывая им имена и новые невероятные догадки, время от времени интриговал загадочным закатыванием глаз и шаловливой усмешкой, приводя подруг в восторг. Вскоре Гааре надоело дуться, и он включился в игру.
- Ладно, вы хотите знать, да? – Выждав театральную паузу, он в деланной задумчивости протянул: - Ну, про то, что было ночью, я вам рассказывать не стану, маленькие ещё, а вот для моих утренних приключений вы, пожалуй, созрели.
Сакура издала саркастичный смешок и отвернулась, поэтому Гаара, поравнявшись с Ино, приобнял её за плечи и притянул к себе:
- Тогда слушай ты. Значит, сегодня рано утром я…
Его голос разом опустился до едва различимого шёпота. Сакура и Наруто, внезапно оказавшись в кругу непосвящённых, навострили уши, но так и не смогли ничего услышать, и, как оказалось, зря: когда Гаара с видом объевшегося сметаной кота отпустил девушку, та способна была лишь хлопать глазами-блюдцами, сгорая от стыда и смущения.
- Что ты ей наплёл? – рванув друга на себя за рукав рубашки, строго спросил Наруто.
Тот, будто не замечая устремлённых на него любопытных взглядов, подмигнул красной как рак Ино и нарочито медленно облизнул верхнюю губу. Та зарделась пуще прежнего, отвернулась и пошла быстрее, возмущённо цокая высоченными шпильками, за ней, постоянно оборачиваясь назад, засеменила Сакура.
Гаара фыркнул:
- Вот же мне эти девчонки: бывает, такого нафантазируют, что мне в жизни не пришло бы в голову попробовать, а когда им скажешь правду, оскорбляются. Не понимаю я их, девчонок этих. Как хорошо, что я гей.
- Ну, ты ещё, конечно, такими словами любишь выражаться!.. - протянул Наруто с улыбкой.
От Шикамару отвертеться удалось не с такой лёгкостью. Не успели друзья занять свои места в аудитории, как староста, которому хватило одного-единственного взгляда для анализа ситуации, уставился на них с искренним удивлением:
- А-а… Это как понимать? – Он указал вначале на одного, затем на другого. – Вы разве не-е?..
- Разве не, Нара, зашейся, - вскипел Гаара. – И вообще, засунь свою наблюдательность знаешь куда?
- Догадываюсь, - криво усмехнулся тот. – Ты что, опять за старое взялся?
- Отвянь от него, - огрызнулся Узумаки и стукнул любопытного старосту книжкой.
Шикамару потёр ушибленную голову и, решив последовать совету, вернулся к заполнению журнала посещения. Гаара представил себе, что будет, когда на перемене к ним присоединятся Тен-Тен с Неджи, и обессиленно уронил голову на раскрытые ладони. Угадавший ход его мыслей Наруто выразил ему своё сочувствие похлопыванием по плечу.
***
Кисаме ощущал скользящие по ним взгляды сотрудников, некоторые откровенно неприязненные, некоторые любопытные, и ни одного – безразличного. Больше всего, конечно, доставалось Итачи: его разглядывали без стеснения, пытаясь отыскать в идеально уложенных в хвост волосах, на молочной коже шеи, в аккуратно выглаженной белоснежной рубашке, даже в тонких чёрных подтяжках его брюк какой-то намёк, след, указывающий на то, что вчерашнюю ночь он провёл под своим боссом. Ведь не зря они явились на работу вместе! Кисаме думалось, что теперь, когда их отношения превратились в тему номер один для обсуждения в курилке за чашечкой кофе, людям во всём виделись тайные знаки, никого не волновало, что они с Итачи и раньше, бывало, приходили на работу вдвоём - гораздо выгоднее этим жадным до чужих тайн человечишкам видеть интригу. Скользкая догадка лизнула сознание: скорее всего, к полудню их совместное появление обрастёт невероятными подробностями наподобие синей от засосов шеи у Итачи, ощупывания его задницы прямо в коридоре, последующих за этим сальных смешков…
Возле двери кабинета его дожидался, переминаясь с ноги на ногу, смутно знакомый худощавый мальчуган. Итачи отозвала зачем-то Куренай, так что разбираться с посетителем Кисаме пришлось в одиночку. Как оказалось, парню требовалась его рекомендация для перевода в другой отдел, и он намеревался заполучить её любой ценой, дав знать об этом недвусмысленным расстёгиванием двух верхних пуговиц рубашки и откровенно предлагающим взглядом. Кисаме и сам удивился стали, сквозящей в собственном голосе: он-то намеревался, как и подобает взрослому человеку, вежливо отказать несмышлёнышу и по возможности выяснить, кто его подбил на этот нелепый акт соблазнения. Красной тряпкой для него сослужила мысль о той грязи, которой, должно быть, поливают их с Итачи, если даже сопляк из другого отдела знает!..
Парнишка ракетой вылетел из его кабинета, как заведённый повторяя извинения. Кисаме не стал больше тратить на него время и направился в зал совещаний, где, ему сказали, проходило срочное собрание. В груди противно клокотал гнев с примесью досады. Присаживаясь на свободный стул в углу зала, он думал о том, как хорошо было бы начать этот день сначала, стереть ко всем чертям и глазеющих баранов-сотрудников, и мёртвые глаза Фугаку, не задержавшиеся на нём во время случайной встречи, и глупого мальчишку с его рекомендацией! Единственным, что хотелось оставить себе, было воспоминание о том, как утром на стоянке Итачи, уже ухватившись за ручку дверцы автомобиля и собираясь выходить, внезапно развернулся и задорно хмыкнул: «Покажем этим сукам, да, Кисаме-сан?». В ответ он, наплевав на осторожность, привлёк его к себе для поцелуя.
Кисаме всегда был предельно внимателен на собраниях, но день сегодня и без того не заладился, а венчал караван неудач торжествующий вид старика Такэо, уверенного, что в деле маньяка из квартала голубых фонарей наметился нешуточный прорыв. Принудив себя сосредоточиться, Кисаме уставился на белый прямоугольник проектора, на котором в увеличенном виде было открыто электронное письмо. Некоторые слова и фразы были выделены жёлтым, и Такэо, стуча по ним указкой, объяснял:
- Это только что прислали нам из лаборатории экспериментальной психолингвистики. Выделенные места, как мне объяснили, могут нести информацию о личности преступника. – Он сунул указку ссохшемуся безликому помощнику и удовлетворённо потёр руки. – Круг сужается, господа. Скоро мы повяжем этого сукиного сына.
Кисаме взялся читать письмо, пришедшее сегодня в четыре часа утра в полицию. Оно было ожидаемо перенасыщено кровавыми фантазиями автора, залихватской уверенностью в своей неуловимости, и ещё в нём почему-то явно просматривалась ненависть автора к гомосексуалистам – как раз эта информация и была причиной торжества старика Такэо, ведь ему казалось, наконец-то пролился свет на мотив преступлений. Он прохаживался меж рядов подчинённых походкой победителя, по-черепашьи вытягивал шею, стремясь заглянуть в глаза каждому и увидеть в них непременно согласие, бормотал, что с самого начала именно это и предполагал.
В общем гуле голосов – обсуждали работу лингвистов, перечитывали и ужасались особенно жутким строкам, нарочито громко восхваляли гений Такэо – голос Итачи, спокойный, холодный, услышали не сразу, но тот, кому предназначалось послание, застыл как вкопанный.
- Это фальшивка, Такэо-сан.
Кисаме дёрнулся так, что на него недовольно покосились сидящие по соседству сотрудники. Одного лишь взгляда на лицо старого начальника, посеревшее, с разом углубившимися морщинами, было достаточно, чтобы в зале воцарилась идеальная тишина. Такэо вздёрнул голову и принялся рыскать взглядом по головам, пока Кисаме не почувствовал, что цепкий взгляд глаз хищной птицы уткнулся прямо в него. Он будто наяву услышал притворно дрожащий голос: «Что? Что этот твой Итачи тявкнул? Ну-ка переведи, уважь старика».
Итачи поднялся, не оставляя начальнику иного выбора, кроме как смотреть на него.
- Это фальшивка, - повторил он всё тем же будничным тоном, будто желал ему доброго утра. – Какой-то шутник или псих отправил это письмо, но не наш клиент.
- Как интересно, - причмокнул губами Такэо, мучительно медленно поворачивая к нему голову на дряблой шее. – И чем же обоснована твоя уверенность, Итачи-кун?
«Что ты делаешь?!» - взревел про себя Кисаме, впиваясь пальцами в ручки кресла с такой силой, что казалось, сейчас порвёт их обивку. Он едва удерживал себя от того, чтобы выбежать, прикрыть Итачи собой, защитить от коварных нападок, и останавливал его не столько здравый смысл, сколько обещание не вмешиваться, данное им после примирения. Этим обещанием Итачи ловко связал ему руки, и теперь оставалось только сидеть, чувствуя, как давит в груди, и ждать.
Голос Итачи полился мягко и совершенно непринуждённо:
- Наш убийца никогда не стал бы привлекать внимание прессы. Он боится людей и глубоко стыдится того, что совершает. Меньше всего ему хочется огласки.
Кисаме показалось, что в этот миг он влюбился в Итачи заново: высокий, стройный, бесконечно уверенный в себе, он шёл к столу начальника, как истинный представитель славного рода Учиха, несгибаемый и непоколебимый. Папка упала на стол с торжествующим шлепком.
- Вот откуда моя уверенность. Думаю, Такэо-сан, вам знакомо имя человека, помогшего мне с выводами в этом докладе.
В горле разом пересохло. Кисаме не отрывал напряжённого взгляда от начальника. Каков будет его вердикт? Старик явно тянул время, открывая папку, переглядываясь с окружившими его подхалимами, но лишь только внимание его выхватило имя, значившееся на первой строке, как он разом поник, словно из него выбили жизненную энергию. По мере прочтения он становился всё меньше похож на хищного главаря, которому десятилетиями с благоговейным трепетом заглядывали в рот подчинённые, и всё больше походил на обыкновенного старика, выжатого, смертельно уставшего, придавленного жизнью.
- Я не знаю, как тебе удалось уговорить его на сотрудничество, - с трудом произнося каждое слово, вздохнул он, закрывая папку, - я несколько раз пытался, просил, а он мне отказывал…
Не было необходимости дослушивать надломленную речь Такэо, чтобы понять: он повержен. Губы Кисаме растянула жестокая ухмылка: «А вот вам, суки, получайте новую тему для разговора».
***
- Ну и что же дальше?
Гаара всем своим видом стремился показать, насколько утомил его разговор об Учихе, но Наруто этим старым трюком было не обмануть. Он успел рассказать почти всю историю, оставалось самое интересное. На моменте с порванными джинсами его слушатель взорвался отборной руганью, в результате чего преподаватель программирования едва не выставил их прочь, и теперь они говорили шёпотом, склонившись друг к другу близко, почти как жаждущие остаться наедине любовники.
- А дальше, - Наруто хохотнул, - я немного забылся.
- В смысле? – насторожился Гаара.
Тот поспешил объясниться:
- Понимаешь, я после вкусной еды расслабился, под солнышком нагрелся, ну и не заметил даже, как стал вести себя с ним, как с тобой. – Гаара молча буравил его тяжёлым взглядом, приказывающим разъяснить. Наруто покусал губы, ища нужные слова, наконец ему удалось кое-как описать сцену с обучением, сладостями и вовсе ненужным телесным контактом. – Для нас ведь такие вещи нормальные, - посыпал он вдогонку оправданиями, - вот я и забылся. Потом только, вечером, до меня дошло: он ведь думает, что мы с тобой вместе, и, наверное, испугался, что я к нему пристаю или типа того…
По лицу Гаары пробежала тень.
- Учиха Саске, - процедил он сквозь зубы, - испугался гомосексуальных приставаний Узумаки Наруто?
- Так это, наверное, выглядело со стороны, - вздохнул тот в ответ. - Но я же не специально!
- Не хватало ещё, чтобы специально. – Долго удерживать серьёзный тон у Гаары не получилось, и он, забыв о предостережении учителя, расхохотался. – Ну ты даёшь, Узумаки! Даже я бы смешнее не придумал!
- А что смешного? – чувствуя, как его подхватывает волной истерического смеха, спросил Наруто. – Он, может, теперь меня сторониться начнёт.
- Так это же отлично! – Гаара никак не мог взять себя в руки. – Что, серьёзно вот так делал? – Он погладил друга по светлым волосам, тот кивнул, морщась от смеха. – И сладостями с рук кормил? – Снова кивок. Гаара повалился грудью на стол и закрыл лицо руками, не чувствуя в себе сил прекратить смеяться. Несколько минут спустя он, вытирая рукавом со щёк слёзы, выдавил: - Бедняга, небось, пожалел, что у него какого-нибудь баллончика газового нет, какие девчонки в сумках от насильников носят, только от приставаний всяких там непосредственных недогеев.
- Антигей-спрей, - пробуя только что придуманный термин на вкус, задумчиво и от этого торжественно объявил Наруто.
Гаара сделал вид, что у него в руке баллончик, и с громким «пшшшш» направил его на друга:
- Вот и нет Узумаки! Испугался и убежал домой, вырабатывать иммунитет. Антигей-спрей: покупайте в аптеках города!
За спинами хохочущих друзей неожиданно раздался посторонний голос:
- А можно мне один? Хочу избавиться от паразитов, мешающих мне проводить занятие.
Над ними, плюясь бутафорским гневом, возвышался Хато-сенсей.
- Ой, - выдохнул Гаара с деланным смущением, - а мы вас разбудили, да? Простите, мы тихонько будем.
- Вы, Сабаку, тихонько будете в кабинете у декана, - ответил мужчина строго и кивнул им на выход: - Проваливайте.
Чувствуя, что сенсея им уже не переспросить, друзья с театральным сожалением поднялись и поплелись к выходу, бесшумно пшикая друг на друга из кулаков и совершенно по-идиотски при этом хихикая.
***
Ли подавил зевок и с неохотой поднёс мобильный к уху:
- Тен-Тен, я на работе, давай я тебе потом…
- Ты его трахнул! – заревели в трубку с нездоровым энтузиазмом.
Он застыл на месте, пытаясь справиться с наползающим шоком. Шок побеждал.
- Я всё знаю, не отпирайся! – добавили масла в огонь на том конце провода. Ли старательно прочистил горло, силясь что-то произнести, но голос не слушался его. Девушка расценила его молчание по-своему: - Да не волнуйся ты, мы сами всё расчехлили. Ходит весь помятый, да и то «ходит» - сильное слово, так, передвигается. Давненько его уже в таком состоянии не видела. Ты зверь, Ли-сенсей. Пожму тебе руку при встрече.
- Тен-Тен, - кое-как справившись с собой, прохрипел он, - ты можешь не орать о таких вещах? Я же слышу, что ты на улице где-то находишься.
- А кому какое дело? – окатили его равнодушием в ответ. – Ну ты понимаешь, что должен мне всё рассказать, да? Сегодня вечером у тебя, жди!
Тен-Тен не дала ему возможности отбрехаться занятостью или ещё чем-нибудь, просто бросив трубку. Ли раздражённо грохнул телефоном об стол. Главный тренер окинул его любопытствующим взглядом:
- Ого, кто это тебя так вывел?
Тот отмахнулся, мол, не спрашивайте. Только настырного любопытства Тен-Тен ему сейчас не хватало!..
Он отошёл в дальний конец зала и попытался отвлечь себя беседой с попросившим помощи хилым юнцом, но в голове творилось мутное безобразие: сознание то возвращало его в воспоминания о вчерашней ночи, то дразнило будущей неприятной встречей с лезущей не в свои дела Тен-Тен. Постоянно поглядывая на часы, он подгонял взглядом стрелки, чтобы настало наконец время для прихода его возлюбленного.
Проспав всего около часа, Гаара проснулся, но подниматься с кровати вовсе не спешил, хотя яркие лучи солнца, попадающие в комнату через шторы, побуждали присоединиться к новому дню. Теперь он с уверенностью примерял на себя маску любовника, лениво щурился и требовал ласки. «Но мы не можем, - гладя его по спине, заверял Ли. – Тебе будет больно». В ответ на это Гаара-любовник только белозубо улыбнулся ему: «Есть другие способы, Ли-сенсей» - и с этими словами голова его нырнула вниз. Воспоминание о ритмично двигающейся между его ног красноволосой макушке были ещё слишком свежи, и Ли запретил себе об этом думать.
Его окликнул Кадо, держа в своей огромной ручище пиликающий телефон и отчего-то улыбаясь во весь рот. Звонил Гаара. Сообщив, что буквально валится с ног и из-за этого вместо спортзала отправится домой к Наруто высыпаться, он пообещал заглянуть вечером в додзё. Ли, усердно скрывая разочарование, заверил, что всё в порядке и он всё понимает: если бы не работа, он бы и сам хорошенько отоспался. Любовники поговорили ещё немного, избегая неловких тем, а когда Ли, положив трубку, отнёс телефон обратно к стойке, взгляд его наткнулся на теперь уже откровенно пялящегося тренера.
- Ты таки его трахнул, да? – пробасил здоровяк, подмигивая.
Ли стоило невероятных усилий удержать язык за зубами, он даже отошёл от греха подальше, чтобы ненароком не поссориться с начальником. Здоровый мужик – а сплетничает! Невероятно!
На этом, впрочем, заговор Вселенной не заканчивался. Ясухиса, случайно встретивший его в раздевалке, присвистнул и проследил указательным пальцем одну из длинных царапин-борозд на его широкой спине:
- Ого, это Гаара тебя так? Вы что же, вчера это самое?
На этот раз Ли попросту не выдержал, пойдя против всех своих принципов, послал сенсея куда подальше и вышел, поражаясь тому, что мужчины, оказывается, куда большие любители позаглядывать в чужие постели, нежели женщины.
Когда в очередной раз за сегодняшний день его телефон зашёлся в призывной трели прямо посреди занятия, он был в полной уверенности, что это снова звонит Тен-Тен или ещё какой-нибудь жадный до подробностей чужой личной жизни умник. Но звонили по другому поводу.
Положив трубку после разговора, Ли и думать забыл о недавних опасениях: из головы сами собой вылетели и глупые дразнилки подруги, и выходки тренера Кадо и Ясухисы, и даже то, что Гаара вскоре зайдёт за ним. В опустошённом, растерянном сознании плавала всего одна мысль, и он никак не мог определиться, радует она его или пугает.
Сэмпай, его сэмпай вернулся в Японию и хочет его видеть.
***
Саске честно не планировал подслушивать. Он оказался у двери кабинета своего дяди вовсе не с этой целью – просто хотел попрощаться наедине, ведь в аэропорт вместе с Намикадзе-саном он ехать не мог, иначе не успел бы с заданиями по учёбе. Так получилось, что его желание поговорить с дядей совпало с аналогичным желанием Хатаке Какаши, вот и всё.
Этими и прочими заверениями Саске кормил себя, прикладывая ухо к заветной двери помощника главы компании и не решаясь прервать происходящий там разговор. Он мог бы постараться бесшумно отступить, отойти на несколько шагов, а когда Хатаке выйдет, сделать вид, что он как раз направлялся к дяде. Лучше всего было бы вообще вернуться на рабочее место и ждать оттуда.
Но какая-то его часть, в существовании которой Учиха ни за что не признался бы себе, та недостойная крупица его характера, живущая в каждом человеке, внезапно выплыла наружу и силой пригвоздила его ноги к месту. Что плохого случится, если он немного послушает, увещевала она. Тем более, предмет их беседы столь интересен, что грех было бы уходить сейчас.
Саске поддался на уговоры и остался.
Он попал не на самое начало разговора, поэтому поначалу озадаченно гадал, кто же такой Ирука и почему Хатаке-сан так расстроился, узнав, что у того умерла мать. Потом заговорили о нём, и Саске навострил уши.
- Ты присматривай за моими, ладно? – просил дядя. – А то ещё делов наделают.
Отвечали ему полным едкого сарказма тоном:
- Они и так уже наделали, мне даже Фугаку немного жалко. Надеюсь, он окажется умнее, чем мой папаша.
- Вы с ним до сих пор не разговариваете?
- Это он со мной не разговаривает, лично я с ним не ссорился. Но Фугаку, чувствую, вскоре ждёт двойной удар. Как бы не застрелился мужик.
- Опять ты за своё! – Судя по звукам, дядя резко встал из-за стола и закружил по кабинету. Говорил он отрывисто, будто через силу: – Ладно, насчёт Итачи ты оказался прав, тут спорить уже бесполезно, но Саске-то зачем трогаешь?
- Я никого не трогаю, просто говорю, что вижу, - глухо отозвался Хатаке. – А вижу я, кстати, ещё и помешательство Йондайме в ближайшем времени, если вы оба не прекратите их сводить. Это омиай какой-то, ей-богу, Учиха!
Долгое время по ту сторону двери молчали, наконец дядя выдавил:
- Ты сука, Хатаке, знаешь об этом?
- Я честный человек, за это и получаю.
В коридоре раздались шаги, и Саске вовремя спохватился. Вскоре к кабинету дяди процокали каблучками две симпатичные девушки, каждая из которых несла в руках ворох бумаг. Окинув его, идущего им навстречу с деланным безразличием, вопросительно-заинтересованным взглядом, одна из них внезапно расплылась в приветливой улыбке:
- Ты ведь его родственник, да? – Она повела аккуратно подведёнными глазами в сторону двери с надписью «Учиха Обито».
Саске кивнул и поспешил ретироваться. Вслед ему раздался мелодичный перезвон смешков:
- Такой хорошенький!
Вернувшись за свой рабочий стол, он долго не мог сосредоточиться, перекладывал вещи с места на место, ломал голову над словами Хатаке, выматывал себя построением невероятных догадок, но всё тщетно. Он не имел ни малейшего понятия, о чём шла речь в дядином кабинете, и это, чёрт побери, бесило.
***
- Значит, сэмпай.
Ли кивнул. Взгляд Тен-Тен был исполнен чего-то зловещего, давя на него всей колоссальной мощью, сокрытой в её маленьком женском теле, и лишая способности сопротивляться.
Девушка выплёвывала слова с презрением, каждой новой фразой попадая точно в цель, как умела только она.
- Тот самый сэмпай, который разбил тебе сердце и укатил в свою сраную Англию, даже не потрудившись толком порвать с тобой.
Ли стиснул зубы. Тен-Тен терпеливо ждала, и ему пришлось, пересиливая себя, кивнуть:
- Да.
- Тот самый сэмпай, который два года морочил тебе голову приторными песенками о вечной любви, а когда это стало ему невыгодно, вышвырнул тебя к чертям из своей жизни и заделался женишком дочки инвестора.
- Он никогда не говорил, что это навсегда, - возразил Ли, но Тен-Тен атаковала с новой силой, и снова он почувствовал, как землю вышибли у него из-под ног.
- Но ты-то так считал! Ли, ты идиот? – Её голос разрастался, набирал силы, черпая ярость из давно похороненных воспоминаний. – Или забыл, в каком состоянии находился после всей этой истории? Зато я не забыла! Я не забыла, Ли! Как ты унижался, выпрашивая его новый адрес, забыл? Как писал ему письма, тоже забыл? Или как месяцами занимался унылыми самокопаниями, гадая, где допустил ошибку? Эти шрамы на твоих руках, когда ты убийственными тренировками выбивал его из сердца, забыл, откуда? Что, приятель, амнезия? Так я тебе напомню!
Каждое слово хлестало, распарывало рубцы, открывая старые раны, но льющая из них кровь была уже мёртвой, обработанной, а боль была всего лишь отголосками боли из прошлого, с которым он давно попрощался.
- Тен-Тен, - мягко позвал он, когда подруга, выплеснув весь накопленный яд и дожидаясь появления нового, замолчала. – Я с ним просто поговорю, это всё.
- Нет, ты с ума сошёл! – устало вздохнула она, незаметно для себя поддавшись его спокойному тону. – Подумай, как это выглядит: он возвращается в Японию и разыскивает тебя, конечно же, в додзё, но там тебя нет, ты уже живёшь в Конохе. Нет-нет, не перебивай. Дальше: ты бросаешь все свои дела и мчишь к нему, чтобы «поговорить». Заметь, не он едет к тебе, а ты – к нему.
- Я просто знаю, что если сам ему всё не объясню, он разыщет меня здесь, - объяснил Ли, чувствуя, но ещё не видя ловушку в её словах.
В лице Тен-Тен промелькнуло нечто похожее на жалость, затем она вновь посуровела и без колебания затянула верёвку вокруг его шеи:
- Если ты поедешь, то можешь попрощаться с Гаарой.
Теперь её хлыст ударил по живому, Ли почувствовал, как внутри всё сжалось и задрожало. Он поверженно прошептал непослушными, ставшими чужими губами:
- Он поймёт. Я объясню ему так, что он поймёт.
Тен-Тен насмешливо ощерилась, празднуя свою победу:
- Ты всем всё объяснишь, да-да. Объяснительный Ли. Ну дерзай, только учти вот что: Гаара твои оправдания всерьёз не воспримет. Он может с тобой согласиться, покивает даже для приличия, благословит в путь, но поверь мне, единственным, что он запомнит, будет это: в один день ты ему признаёшься в любви, а на следующий летишь сломя голову к своему бывшему, то есть, бросаешь его, и словам твоим тогда грош цена. Я знаю, о чём говорю, Ли, у этого парня немного не всё в порядке с головой, он малость неадекватный. Как накрутит себя, что ты подонок, и тебе в отместку запросто ляжет под первого встречного-поперечного, или, что ещё хуже, пойдёт приключений на свою жопу искать в том квартале, где убийца бродит, или вдруг решит, что с Узумаки ему теплее и уютнее, а ты ему на хрен сдался. Если ты готов к такому повороту событий – пожалуйста, езжай хоть в Китай!
Ли молчал, прислушиваясь к внутреннему спору, ведомому его раздвоившимся сознанием. Одна его половина с пеной у рта доказывала, что всё – чушь, Гаара поймёт и ни за что не станет творить подобные безумства, вторая вкрадчиво предлагала ничего ему не говорить, бережёного бог бережёт, а тихо, спокойно решить свои дела, не вовлекая в них Гаару. Зачем ему знать об их с сэмпаем уродливой истории?
Нет, надавила первая, он не мог позволить начинать отношения со лжи, придётся сказать правду и надеяться на лучшее. Уставшая наблюдать за его метаниями Тен-Тен с неподдельным разочарованием покачала головой.
- Знаешь, - поднимаясь, вздохнула она, - я раньше боялась, что он ранит тебя, поэтому была против ваших отношений. Теперь вижу, что вы в этом друг друга достойны, и боюсь я уже за него.
Она не стала прощаться. Спустя пару минут занавески лизнул свет мотоциклетной фары и тишину разрезал шум двигателя. Ли ещё долго оставался сидеть на месте, не притрагиваясь к остывающему чаю. Он прислушивался к разрывающим его демонам сомнения и молча ждал, пока кто-нибудь из них одержит победу.
***
Сасори явился, как всегда, идеально тихо и неожиданно – скользнул на свободный стул рядом с Дейдарой и по своему обыкновению замер, сжимая в руках, будто ребёнка, любимую куклу.
Длинноволосый блондин в обтягивающей стройное тело фирменной майке заведения покосился на своего подопечного:
- Что, опять клиент нехороший попался?
Юноша, низенький, худощавый, медленно покачал головой из стороны в сторону, при этом короткие свежеокрашенные пряди, аккуратно уложенные на лбу, даже не шевельнулись. В Сасори вообще шевелилось крайне мало и только по необходимости, к этой жутковатой его особенности ещё нужно было привыкнуть. Дейдара, живущий с ним под одной крышей уже два месяца, до сих пор не привык, зато выводок развесёлых мальчишек-проституток, их соседей, был в восторге от «этого фарфорового чуда» - даже дали ему дешёвенькое прозвище Куколка: отчасти потому, что такой красивый и малоподвижный, отчасти из-за привычки таскать везде за собой эту огромную страшную куклу, имя которой Дейдаре никак не удавалось запомнить.
- А что тогда?
Дейдара знал, что ответа не получит, – спросил просто так, по привычке. Раньше, когда Сасори только приехал к нему из Суны, сбежав от родителей, он ещё пытался установить контакт, списывая неразговорчивость юноши на смущение (ведь до этого они разговаривали только по Интернету, да и разница в возрасте – почти девять лет – давала о себе знать), но вскоре понял, что Сасори по-другому попросту не умеет. Он говорил только когда считал нужным, мог часами молчать, витая в облаках или занимаясь своей куклой, избегал зрительного контакта. Страшновато было общительному, солнечному Дейдаре иметь у себя в доме такого жильца, но что поделать? Сам когда-то был точно в таком же положении: сбежал в Коноху от родительской тирании, не зная, как жить со своей недавно открытой гомосексуальностью, без денег, без будущего… Только тогда ему никто не помог, и он натворил кучу глупостей вроде связи с националистами-анархистами, звавшими себя Акацуки. Хорошо, что в серьёзные проблемы он влипнуть не успел – лавочку прикрыли, да и помог кое-кто.
Задумавшись, Дейдара даже не сразу понял, что ему ответили. Он повернул голову и ошарашенно переспросил, надеясь, что ему показалось:
- Что ты сказал?
- Я подумываю о том, чтобы принять предложение Зецу, - монотонно отчеканил Сасори, после чего снова оцепенел, даже глаза его приобрели странный стеклянный блеск.
Дейдара поспешно огляделся – не услышал ли кто, - затем склонился над ухом, красиво обрамлённым чуть завивающимися красными прядями, и зашипел:
- Ты что, совсем сбрендил? Кто тебя надоумил, говори быстро!
Сасори медленно, чуть ли не церемонно отклонился в сторону и бесцветным тоном ответил:
- Никто, сам решил.
Дейдара заметил приближающегося к ним пьяного мужчину, догадался, что ему понравился Сасори, и угрожающе махнул на него рукой:
- Иди-иди, приятель, куда шёл. Иди давай!
Потенциального ухажёра отпугнули не слова, а майка с логотипом бара на Дейдаре – заведение это было приличное, бармены имели право без шума и драки вышвырнуть кого угодно. Перспектива быть выставленным мужчине, видимо, не понравилась, потому что он резко сменил курс и направился к столику, за которым выпивали какие-то студенты.
Устранив помеху, Дейдара снова обернулся к своему подопечному:
- Да ты хоть понимаешь, чем это чревато? Зецу же псих настоящий! Ты видел, что он во время своих шоу с этим своим помощником-мазохистом делает? Как его, Хиданом?
Сасори кивнул.
- Вот! Зецу больной! Может, он раздвоение личности и для сцены изображает, но что он садист, мне точно известно. А вдруг это он мальчиков тех бедных порезал? Ты думаешь вообще, на что соглашаешься, отмороженное ты создание?!
- Мне надоело… то, чем я занимаюсь. – Сасори никогда не говорил «проституция», такого слова в его лексиконе не существовало. – Не хочу, чтобы мне указывали, что я должен делать, а что не должен. Я не кукла.
- А мозгов зато у тебя, как у куклы, нет совершенно! – не выдержал Дейдара. На них уже начали оглядываться, пошли шепотки, но ему было всё равно. – Сасори, я с этим Зецу раньше был хорошо знаком, поэтому не понаслышке знаю: он опасен. От тюрьмы его спасло только то, что его признали невменяемым, ты знаешь об этом? – Юноша скупо мотнул головой из стороны в сторону. – А я знаю! Этот Какудзу, который его менеджером заделался, он же его из психушки вытащил, санитарам подмазал – те и выпустили. А он из больного этого звездульку заделал для любителей БДСМ! Но девять лет назад эта звездулька была членом Акацуки, и, поверь мне, тебе лучше не знать, сколько зданий он подорвал и сколько людей покалечил.
Дейдара деликатно умолчал о том, что здания взрывались в большинстве своём его бомбами, но Сасори и так было известно о его ранних связях с террористами. Важнее было сейчас не себя обелять, а отговорить этого дурачка от безумной идеи.
Сасори опустил взгляд на свою куклу. Размером она была около шестидесяти сантиметров и, благодаря встроенным шарнирам, могла принимать практически любую человеческую позу, что не привыкшему к таким вещам Дейдаре казалось жутковатым. Да и сама она была какой-то жуткой – как миниатюрная версия недочеловека, всё понимающая, но безмолвная.
Юноша поднялся и протянул любимую куклу другу:
- Возьми.
Тот ошалело уставился вначале на протянутый предмет, затем перевёл взгляд на его владельца: Сасори никогда и никому не разрешал трогать свою куклу (как же её звали?), даже спал с ней в обнимку, совсем как маленький.
- Ты чего?..
Что-то в идеально безэмоциональном лице Сасори дрогнуло, придав ему неуловимо и необъяснимо трогательное выражение, но юноша тут же обрёл контроль над собой и привычно монотонным голосом пояснил:
- Ночь длинная, я ещё успею… немного заработать. Последи за Хируко.
«Хируко, - повторил про себя Дейдара, всё ещё не веря в реальность происходящего, - вот, значит, как зовут это чучело».
Он принял куклу из рук Сасори, и тот наконец-то опустил руки:
- Я вернусь.
- Хорошо. – Он поспешно протараторил, ни на что особо не надеясь: – У меня смена до шести, если хочешь, заходи, вместе домой пойдём.
Юноша серьёзно кивнул, развернулся и направился к выходу. Маленький, изящный, совсем ещё не знающий правил этого мира, он показался Дейдаре таким бесконечно грустным… Захотелось окликнуть: «Эй, не ходи сегодня! Лучше посиди со мной, пока я буду работать! Я буду тебе что-то рассказывать, анекдоты, если хочешь, а ты будешь молчать, как всегда. Только не ходи! Эй!».
Но он не стал этого делать, зная, как глупо прозвучали бы его крики, и тоненькая фигурка скрылась из виду. Дейдара непроизвольно прижал к себе нелюбимую им куклу, стараясь подавить скрытое волнение, но это не помогало.
Внутри шевелилось очень нехорошее предчувствие.
@музыка: Jen Titus - O Death (последняя сцена)
@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн
-
-
07.03.2011 в 01:50фух
я так понимаю, это один из тех немногих моментов, когда мы видим Сасори живым? эх, печально. хороший был парень. Почему же все так и наровят его убить? Напасть прямо) (я его тоже убивал, два раза, первый в фике, второй в арте =____=)
Теперь по-порядку.
читать дальше
Извиняюсь что так много) спасибо за главу, понравилось)
-
-
07.03.2011 в 02:27sureru, спасибо за такой содержательный отзыв, мне всегда очень интересно читать Ваше мнение. Насчёт Сасори полностью солидарна: бывает, человек чувствует, что грядёт беда, и делает в некоем отчаянном порыве то, что никогда бы в жизни не сделал, а у окружающих тоже кошки на душе скребут, но никому не придёт в голову прислушаться к шестому чувству и сделать что-то.
Не злитесь так на Ли, он, наоборот, хотел поехать в додзё, чтобы расставить все точки над "і" со своим бывшим, чтобы тот своим появлением не портил ему то, что у них только начало зарождаться с Гаарой. Но Тен-Тен я тоже понимаю, она молодец, что не прячет от друга правды, а говорит, как есть.
Наруто пока что совершенно не осознаёт того, что происходит у них с Саске, именно поэтому с такой лёгкостью рассказал обо всех пикантных моментах.
А Гаару и семейство блондинов я очень люблю, они, Вы верно отметили, получились фееричными. Пишу о них с огромным удовольствием.
-
-
07.03.2011 в 15:52Понимаем, конечно... У меня вон вообще все проекты из-за учебы стоят. А учитывая, что Вы помимо работы над самим 6Н, большим и серьезным, еще и сайдстори пишете... Это вообще титанический и героический труд, по-моему. Медаль и цветочки Вам))
Кстати, я художник, признаюсь вот.))
Подала бы заявку в артбук, но пока не знаю точно, к сожалению, получится что у меня сделать или нет... Т.к. композиции я делаю немного в абстрактно-сюрриалистическом стиле, люди - немного не мое... Но тут я вдохновилась - идей много, осталось только воплотить достойно. Надеюсь, что мне это удастся.))
-
-
07.03.2011 в 16:10А за медаль и цветочки спасибо
-
-
07.03.2011 в 18:24всенепременнейше возобновим)))
-
-
07.03.2011 в 19:30-
-
07.03.2011 в 19:47Но да, убьют
-
-
09.03.2011 в 08:34жалко его... но лучше Сасори чем Гаара.
-
-
09.03.2011 в 11:36-
-
09.03.2011 в 16:57Читаю про Обито и Какаши и понимаю, что все - пейринг закончил свое существование, практически не начинаясь, хотя все равно хочется и сердце екает.
Вот и появился загадочный сэмпай. Я бы на месте Ли поехала к нему только ради эксперимента "А что будет...", но ведь он совсем другой, а это интереснее вдвойне.
Да, кстати, художник и любовник Какаши это один и тот же человек? - я запуталась.
Жалко Сасори
И мне Саске уже не кажется тормозом, наверное, я начинаю привыкать, что события происходят ежедневно.
Спасибо за главу.
-
-
09.03.2011 в 17:04художник и любовник Какаши это один и тот же человек? - я запуталась.
я тоже запуталась. Что Вы имеете в виду? О каком любовнике Какаши мы говорим? И о каком художнике? *задумчиво чешет репу*
viaorel
-
-
09.03.2011 в 17:22-
-
09.03.2011 в 17:37-
-
17.03.2011 в 13:37Еще особенно пртрясающим кажется разговор Тен-Тен с Ли о том неизвестном семпае. Логика и выводы Тен-Тен вполне закономерны и не лишены основания. И по-хорошему бы Ли прислушаться к ней и не наломать дров... Но с другой стороны, если ему не разобраться с прошлым, которое он, как видно, не отпустил, будущего Ли не видать, ибо прошлое так и будет цепляться и тянуть. Не встретиться в этой ситуации-не верно... А встретиться.. даже сказав Гааре, даже объяснив ему, чтоб "понял и покивал"..... Гаара действиельно только-только начинает доверять другим людям... В общем итог-семпай явился не во время
На сладкое размышления о любимых у Вас Учихах. Итачи. Порадовал очень. Могу представить его хоть и не большой на первый взгляд, но триумф! Во-первых возразить этому шефу, сказать что-то против его слов в присутствии массы его подхолимов-немалое мужество! и мысль Кисаме "что ты делаешь?!" это подтверждает. Вообще молодец! я им тут горжусь, как родным
Теперь Саске.. Я все думала, как же Вы его в столь короткое время заставите признать собственную принаджлежность.. Как он вообще до этого дойдет. Теперь ясно, что с подачи других людей. Слово оброненное рождает мысли на тему. И в итоге "-Чел, ты гей! -Нет, я не гей! -гей! -ладно я гей"
Благодарю
-
-
17.03.2011 в 21:05Кто-то будет ругаться на меня, что я так затягиваю с СасуНару, но я считаю, что я права: осознание своей симпатии к человеку своего пола - это только первый шаг; впереди ещё много эмоциональных испытаний, которые следует преодолеть обязательно, если хочешь быть счастливым и на своём месте в жизни.
В принципе, если хотите виртуально побывать в шкуре латента, следите за состоянием Саске в последующие недели и до конца, я там достаточно правдоподобно всё описываю (глядя со своей колокольни, конечно).
Спасибо! Как и всегда, очень интересно было узнать Ваше мнение.