fanfiction & original
Название: Шесть недель
Неделя: 2
День: 7
Автор: viaorel
Бета: временно не отбечено
Жанр (для второй части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 14
Воскресенье 2 мая
-Где наш Чоджи? Где именинник?
-О, - фыркнула стоящая на крыльце ресторанчика «У Акимичи» Ино, глядя на приближающихся друзей. – Ну хоть у вас двоих всё по-старому.
На ней прекрасно сидело короткое синее платье с весьма откровенным вырезом, на плечах блестящей светлой волной лежали восхитительные волосы, а точёную девичью шею украшал серебряный медальон. Вид девушка имела совсем даже не радостный, какой в связи с праздником должна была, а несколько недовольный. Гаара, поднявшись по лестнице первым, вручил ей белую розу, которую та приняла с холодной благодарностью, и, поправляя тонкий галстук, спросил, корча из себя делового:
-А в чём дело, Яманака?
Ино чуть надула прелестные пухлые губки и раздосадованно махнула рукой в сторону входа:
-Да все пришли с какими-то новостями. Сакура перекрасилась, Сай наконец-то её нарисовал, как она давно хотела, Киба с Хинатой вчера на первом свидании были, Неджи и Тен-Тен квартиру себе нашли классную, Шикамару с сестрой твоей по телефону уже битый час воркует, оторвать его от трубки невозможно… В общем, у всех интересности. – В её огромных выразительных глазах заиграли умоляющие огоньки: - Ну вы-то хоть никакие новости не несёте? Мне уже надоело внимание обратно на Чоджи перетягивать.
Гаара настораживающе прищурился.
-Почему же, Ино-чан? И у нас новости. – Он по-хозяйски притянул к себе друга и с приклеенной счастливой улыбкой на губах сообщил: - Узумаки беременный! Тройня!
Девушка окатила его волной скептицизма:
-Иди ты, Гаара, со своими…
Договорить она не успела, потому как слушать её уже было некому: шутник сломя голову помчался внутрь забегаловки, спасаясь от гнева «беременного».
Внутри тоже было весело. Инузука Киба, держа в руке микрофон, краснея и стесняясь, ворчал в него какую-то заунывную любовную песенку под караоке (как позже выяснилось, проиграл спор). За праздничным столом, состоящим из нескольких сдвинутых вместе, безумная парочка Тен-Тен и Неджи соревновались, кто больше выпьет – видимо, игра только началась, потому что пока оба выглядели вполне адекватно. Стоящий за их спинами Шикамару разрывался между разговором по телефону и постоянным подбадриванием лучшего друга, а чуть поодаль устроился в крутящемся кресле Сай и с альбомом на коленках делал карандашные наброски участников безобразного конкурса. Возле стойки оживлённо сплетничали девчонки, Хината и Сакура, цвет волос которой действительно изменился – из розового превратился в насыщенно малиновый. Самого именинника было не видать, зато его отец был на месте. Заметив парней первым, он приветственно махнул им:
-Наруто-кун, Гаара-кун! Как здорово, что вы пришли!
-Здрасьте, - кивнул ему Наруто, подходя ближе, - а где сын-то ваш?
Акимичи-сан хохотнул и указал взглядом в сторону кухни:
-Ходит, проверяет и перепроверяет, чтобы всё было в порядке. Волнуется.
-А позовите-ка его сюда! У нас для него подарочек замечательный. – Он обернулся к Гааре, который сегодняшним утром был официально назначен хранителем продолговатой коробочки с подарком, однако того рядом уже не было – ввязался в беседу с Сакурой.
-Ой, ты себе не представляешь! – щебетала она, взяв друга под локоть и ненавязчиво уводя к ряду окон, то есть, в противоположную сторону от Сая. – Прихожу я вчера к нему с этой вот новой красотой на голове, а он как меня увидел – сразу свою дипломную отложил, буквально стянул с меня курточку, сунул какое-то платье (дорогое, кстати, на какие шиши он его купил?) и говорит, мол, переодевайся и садись вон туда, рисовать тебя буду.
-И что же, нарисовал? – уточнил Гаара, облегчённо улыбнувшись. Наруто, наблюдающий за ним со стороны, решил, что тот уже празднует избавление от назойливого внимания бледномордого художника.
Харуно сдула с лица малиновую чёлку и гордо хмыкнула:
-Ещё бы! Нарисовал, конечно! Чёрт, да если б я раньше знала, что всего-то и нужно было, что поменять немного внешность, я бы давно это сделала!
Наруто скосил взгляд в сторону Сая: тот, позабыв про свои наброски, сидел, подпирая голову ладонью, и глядел, чуть сузив чёрные глаза, в их сторону. И было в этом взгляде нечто такое, что заставило его подумать: нет, рано Гаара радуется. Рано.
-О, вон Чоджи!
Его схватили за рукав и куда-то потянули.
Именинник был одет в чёрный костюм-тройку, волосы его были подстрижены и красиво уложены, а на ногах блестели великолепием элегантные туфли – словом, выглядел Чоджи на все сто. Было, впрочем, очевидно, что чувствовал он себя в новом образе чрезвычайно неуютно. Возможно, по этой причине он постоянно сбегал на кухню – «проверить», всё ли в порядке. На самом деле ему было попросту неловко, о чём и свидетельствовали пунцовые пятна на плотных щеках и взволнованно блуждающий взгляд.
От Гаары и Наруто не ускользнуло это беспокойство, грозящее испортить Чоджи его праздник. Они переглянулись и, кивнув друг другу, направились к имениннику.
Все в компании уже давно привыкли к тому, что парочка Узумаки-Сабаку обожает дарить друзьям пакости – чего только стоили подарочки, которыми они «осчастливили» друзей на этот Новый год! Поэтому Чоджи, наученный опытом предыдущих лет, моментально насторожился при виде зажатой подмышкой у Гаары продолговатой коробки. Наруто, впрочем, в очередной раз оправдал репутацию человека с хорошо подвешенным языком и сгладил ситуацию длинной и проникновенной поздравительной речью, а когда подозрительная коробка с неизвестным содержимым перекочевала к виновнику торжества, предупредил:
-Ты, Чоджи, открой где-нибудь в сторонке, подальше от всех. Понравится – продемонстрируешь. Вообще мы с Сабаку думаем, что твою девушку точно приведёт в восторг.
-Очень символично, да, - с умным видом кивнул Гаара.
Чоджи осторожно повертел в руках символичное неизвестно что и, передёрнув плечами, вновь скрылся за дверью, ведущей на кухню, – искать укромный уголок. Вернулся он через пару минут, причём выражение лица имея самое что ни есть озадаченное: видимо, не решил, как ему стоит относиться к подарку. Но у парочки шутников, готовой к подобному повороту событий, всё уже было на мази, поэтому в ход была пущена Ино, предварительно шёпотом предупреждённая, «чтобы повлияла». Та, будучи любительницей шуточек, не мешкая ни секунды, ухватила бойфрэнда за руку и утащила смотреть на сомнительный подарок.
Вскоре они вновь появились в общем зале: на губах Ино играла шаловливая улыбочка, а вот с именинником произошли заметные метаморфозы; если точнее, то к костюму Чоджи каким-то образом был прикреплён тот самый подарок мелких пакостников – парочка прозрачных крыльев голубоватого оттенка, совсем как у бабочки. // прим. Авт. - В имени Чоджи присутствует слог chou, что означает «бабочка»//
Киба, узрев сие околосказочное чудо, забыл слова песни напрочь и принялся мычать в микрофон что-то нечленораздельное, Неджи и Тен-Тен отвлеклись от своей игры и теперь оценивающе пялились, Хината и Сакура переглянулись и одновременно прыснули со смеху. Посторонние посетители забегаловки тоже с нескрываемым интересом глядели на красного как рак парня.
-Символично, - самодовольно повторил Гаара и повернулся к Наруто: - Мы с тобой молодцы, Узумаки.
-О! – радостно воскликнула Ино, хлопнув в ладоши. – Наконец-то внимание вернулось к имениннику!
***
«Майто Гай, - Канкуро отложил книгу в сторону и устало потёр виски. Голова раскалывалась. – Того чудака звали Майто Гай».
После нескольких дней ментальных мучений подсознание наконец-то выплюнуло ему имя, однако легче после этого не стало ни на грамм.
В гостиной он сидел один: Гаара пропадал на какой-то очередной тусовке, Темари закрылась в своей комнате и не слезала с телефона уже больше часа, а он как раз приготовил себе кофе и собрался было почитать в тишине – как совершенно внезапно на него нахлынули воспоминания.
Воспоминания о том дне в больнице восемь лет назад, когда ему повстречался Майто Гай.
Он оставил тихо ревущего Гаару в гостинице и, убедившись, что тот уснул, вернулся, чтобы узнать, всё ли в порядке с тем несчастным мальчишкой – чувство вины не позволяло просто так вернуться в Суну.
Увидев в коридоре молодого мужчину, разговаривающего с медсестрой, он остановился, не дойдя до нужной палаты. При взгляде на его взволнованное лицо становилось понятно, что в беде кто-то очень ему близкий.
«Да я только что узнал! – говорил незнакомец медсестре тонким дрожащим голосом, едва справляясь с собой. – Что с ним произошло? Вы должны понять, он же… он же мне как сын, понимаете? Скажите мне, что произошло!».
Не особенно задумываясь над собственными действиями, Канкуро бесшумно присел на свободную лавочку в коридоре и опустил голову, чтобы не привлекать к себе внимание. Медсестра очень быстро отговорилась от убитого горем посетителя и, извинившись, скрылась, и мужчина ещё долго стоял возле двери палаты, глядя сквозь стеклянное окошко на находящегося без сознания парня. Канкуро молча наблюдал. Затем незнакомец принялся вышагивать туда-сюда по коридору, бормоча при этом что-то себе под нос. Наконец, он в приступе отчаяния упал на лавочку рядом с Канкуро и уронил голову на руки.
Взрослый Канкуро, размышляющий о том дне восемь лет спустя, не мог вспомнить, кто первым начал разговор. Скорее всего, он. Мужчину звали Майто Гай, и он работал воспитателем в приюте для сирот, а Рок Ли оказался его опекаемым. «Мой любимый ученик», - постоянно повторял он с многозначительным видом, рассказывая о мальчишке-айкидоке. Канкуро не представился – побоялся, да и в этом не было никакой необходимости, ведь Гаю необходимо было попросту выговориться, выпустить роящиеся в голове тяжёлые мысли, а на ком – не имело никакого значения.
На его исполненный душевной боли монолог ушло около часа: он то срывался на скороговорку, то внезапно замолкал и только хмурился. Из его спутанного повествования Канкуро узнал многое о жизни сироты по имени Рок Ли, для которого айкидо являлось не просто увлечением, а смыслом жизни, и который, вполне возможно, не сможет больше заниматься тем, что действительно любит.
Когда Гая подозвала к себе медсестра, Канкуро просто поднялся и направился к выходу. В голове звенела пустота. Он не гордился собственным бегством, и скрылся он не потому, что ему надоело выслушивать о чужом горе, а потому, что в груди жгло просто невыносимо, и казалось, ещё немного – и он попросту не выдержит и выдаст этому человеку всё. О себе, о брате, о том, как с ним тяжело, как ему порой бывает страшно, что с Гаарой действительно что-то не так, как с дядей…
Вспоминая это восемь лет спустя, Канкуро с удивлением осознал, что наконец-то понял, почему ему до сих пор было невероятно тяжело общаться с младшим братом. Стена, которую он же и воздвиг, была не чем иным, как отложившимися в памяти речами убитого горем Гая. Но ведь получался какой-то замкнутый круг: Гай и его опекаемый не были виноваты в том, что с ними произошло по вине Гаары, а Гаару нельзя было обвинять из-за травмированной дядей в раннем детстве психики, но и дядя ведь тоже – он ведь больной человек, как его можно винить в случившемся?.. Тогда кто, чёрт возьми, должен нести за всё это ответственность?
Усилием воли Канкуро отбросил прочь эти мрачные мысли – всё равно он не сможет найти на них сейчас ответ. И потом, гораздо больше его сейчас волновал не поиск виновников событий прошедших, а теперешнее положение вещей. Что Гаара и Ли делали вместе в тот день? Как они вообще нашли друг друга? И что это должно означать?
Он знал, что расспрашивать самого Гаару было бы бесполезно – он ни за что не скажет, а говорить с Ли ему отчего-то было неловко. Зато Майто Гай мог дать ему ответы на все вопросы – почему-то он в этом не сомневался.
Теперь, когда он вспомнил его имя, найти его будет легче простого.
Канкуро нашёл в телефонной книжке мобильного номер Шино:
-Алло, привет. Слушай, ты говорил, что у тебя связи имеются в полиции. Можешь выяснить адрес и место работы одного человека?.. Отлично, записывай имя.
***
-Ну всё уже, ребята, отпустите нас!
Гаара всучил микрофон Шикамару, тот, недолго думая, передал его растерявшемуся Чоджи, которого, к слову, таки заставили носить крылатый подарочек.
Их с Наруто уже добрых полчаса не хотели отпускать с вечеринки, заставляя то ещё выпить, то станцевать, то спеть – и всё это безобразие проводилось под лозунгом: «Ради именинника!». Сам именинник, к слову, уже давно и безуспешно просил оставить своих гостей в покое, но куда там! Пьяной Тен-Тен, которой Неджи, кстати, проиграл, было не то что море по колено – океан завместо лужи!
-Нет! – кричала байкерша, воинственно размахивая своей косухой (Хьюга отвернулся к окну и усердно делал вид, что это не его невеста). – Вы, красавчики, нам ещё одну песню должны!
-Да сколько можно-то? – возмутился Наруто. – У меня папа дома больной лежит, а тебе всё песенки!
-А у этого какая отговорка? – поинтересовалась стоящая рядом с Тен-Тен Сакура, указывая на Гаару.
Юноша расплылся в притворно вежливой улыбке:
-Это, перекрашенная Сакура-чан, совершенно тебя не касается. Иди лучше парня своего откачай, а то он на лавочке пьяный и никому не нужный валяется. Вот зачем пить, если не умеешь?..
Реплика эта вызвала колоссальнейший галдёж: Сакура обиделась на «перекрашенную», её поддержала голосистая Тен-Тен, к ней из женской солидарности присоединилась Ино; лагерю возмущённых девчонок противостояли Неджи и Шикамару, которым надоело держать в заложниках спешащих друзей, не переносящий споров Чоджи, а также Киба, который просто любил поорать.
Шумная возня вызвала интерес не только случайных посетителей, но даже заставила Акимичи-старшего выглянуть из кухни. Кончилось, однако, всё внезапно и даже как-то неинтересно. Проснувшийся от многоголосого крика Сай поднялся с лавочки, на которой доселе мирно сопел, шатающейся походкой приблизился к своей девушке и, опираясь на неё всем телом и дыша перегаром в лицо, неразборчиво пробормотал:
-Дорогая, тебе так идёт этот цвет! Давай я тебя нарисую.
После чего снова отключился и, если бы не устрашающе сильная в критических ситуациях Харуно, непременно свалился бы на пол. Сцена «чудесного» пробуждения словно протрезвила всех разом: если бы кто-то даже попытался сейчас возобновить спор, ничего бы не вышло, потому как все уже забыли, о чём шла речь и – главное! – кто выигрывал.
-Идите уже, - шепнул именинник, потянув Гаару за рукав. – Пока они ещё чего не выдумали, чтобы вас задержать.
Долго уговаривать друзей не пришлось – минуту спустя парочки и след простыл.
Они распрощались возле дороги: Наруто поехал домой, контролировать процесс лечения отца, а Гаара поспешил на встречу с Ли.
***
Луж в Озёрном парке после проливных конохских дождей действительно хватало, а ещё в это время дня он отчего-то буквально кишел детьми: мальчики и девочки, наплевав на обещания мамам осторожничать с одеждой, прыгали и резвились в воде, месили заползающую меж пальцев грязь босыми ступнями, запускали самодельные бумажные кораблики, играли в салки и творили ещё бог знает какие безумства.
-Надо было удобнее одеться, - вздохнул Гаара, с искренним сожалением оглядывая свои грязные туфли и мокрые края бордовых брюк.
Шедший рядом Ли опустил взгляд на свои не менее запачканные кроссовки и покачал головой:
-Не помогло бы. У меня тоже ноги насквозь промокли.
-Да, но ты хотя бы не одет в костюм, - возразил юноша.
За полчаса он уже успел неоднократно пожалеть, что встретился с Ли в той же одежде, в которой приходил на день рождения к Чоджи. Молодые мамы в удобных комбинезонах, с не накрашенными лицами и небрежно уложенными причёсками своими неприязненными взглядами не уставали напоминать ему, что выглядит он в общей композиции явно не к месту – как какой-нибудь упрямый пижон, детишки же глазели на него больше с любопытством, но, тем не менее, настроения их повышенное внимание ему никак не поднимало.
Ли шёл с ним бок о бок, засунув руки в карманы джинсов, и с улыбкой смотрел на резвящихся малышей.
-Знаешь, - протянул он мечтательно, - когда мы с Тен-Тен были ещё совсем детьми, то тоже любили играть в этом парке. Мы учились в разных школах, но встречались после занятий и приходили сюда. Снимали обувь, закатывали штанины школьной униформы (она мужскую носила, от юбок отказывалась, дурочка) – и прыгали, как сумасшедшие, по огромным глубоким лужам. Придумывали какие-то игры, ловили лягушек, брызгались друг на друга – словом, бесились. Потом грязные с ног до головы приходили, так Гай-сенсей заставлял нас самостоятельно одежду нашу стирать. Мы бурчали, конечно, но на следующий день всё повторялось – и так до тех пор, пока не высохнут лужи.
Гаара улыбнулся: припомнился вчерашний сон.
-А сколько тебе было, когда он стал твоим опекуном?
Ли остановился возле большой лужи, которую не просто так было обойти – оставалось только перепрыгнуть, и подал руку своему спутнику, помогая справиться с препятствием. Всё это он проделывал настолько непринуждённо и естественно, что Гаара не чувствовал себя ни капельки неудобно. Даже наоборот, время от времени проскальзывала мысль, от которой сердце начинало взволнованно трепетать: «Прямо как на настоящем свидании». Его никогда в жизни не приглашали на нормальные свидания, поэтому сравнивать было не с чем, однако от мысли этой в груди разливалось приятное тепло.
-Вообще-то официально он мне не опекун, - принялся объяснять Ли спокойно, - я рассказывал как-то, помнишь? Но мне было восемь, когда Гай-сенсей впервые пришёл к нам в приют, и вскоре они с дирекцией уже заключили касательно меня договор, который позволял ему забирать меня к себе на выходные и по праздникам, а каникулы я вообще все проводил с ним. С ним и Тен-Тен, конечно, - уточнил он, улыбнувшись.
Гаара рассеянно кивнул: он очень слабо представлял себе, что такое приют, но коннотация у этого слова была явно негативная, оттого ещё более сложной задачкой являлось связать с этим непонятным местом Ли – в его понимании, эталона всего положительного, что может быть в мужчине. Невероятно сложно было поверить, что когда-то этой сильной уверенной в себе личности не существовало, и на её месте был обездоленный и брошенный всем миром сирота. Наверное, ему было так одиноко!..
Словно прочтя его мысли, Ли со внезапно помрачневшим лицом произнёс:
-Мне не нравилось в приюте. Там… - Он прервался, ища нужные слова: - …там я не видел абсолютно никакого будущего. Понимаешь, трудно о чём-то мечтать, когда каждый день ты вынужден наблюдать, как большинство из твоих старших так называемых братьев постепенно скатываются всё ниже и ниже: с травки на растворитель, потом на внутривенные… Про девушек я даже и не говорю.
Он остановился у кромки одного из озёр. Ставший рядом с ним Гаара опустил взгляд на подёрнутую лёгкой рябью водную гладь – на ней, чуть искажённые, отражались их лица. Невдалеке стоял мальчишка с пустым пакетом в руках и наблюдал за плавающими на середине озера утками – видимо, своё угощение птицам он уже скормил и теперь приманить их было нечем.
Напряжённый взгляд Ли был устремлён вдаль, и искоса поглядывающему на него Гааре подумалось, что в карих глазах он различает настоящую боль. Он разомкнул пересохшие губы, думая сказать хоть что-нибудь, чтобы развеять это давящее молчание, однако Ли опередил его.
-В общем, тяжело там было, - вздохнул он полной грудью. – Когда Гай-сенсей пришёл к нам работать, первую неделю или около того он просто ходил вокруг, смотрел на нас и вовсю ужасался – ещё бы, он-то со своим идеализированным пониманием реальности совсем по-другому представлял себе приют. С его приходом стало… ну, не то чтобы сразу хорошо, но по-другому – точно. Этот его вечный оптимизм, смешные наряды, зарядка по утрам, Сила Юности… В какой-то мере ему удалось изменить всех нас. Но на меня его уроки оказали самое сильное влияние - наверное, потому, что, благодаря ему, я наконец-то увидел проблеск надежды: мне захотелось стремиться к чему-то, добиваться, стать кем-то. – Он со вздохом запустил пальцы в густые волосы. - Иногда я задаюсь вопросом, а что стало бы со мной, если бы он не повстречался на моём жизненном пути. И каждый раз мне становится страшно от этой мысли.
Гаара вновь опустил взгляд на водную гладь – он не знал, чем, какими словами отогнать нависшее над ними плотное облако печали. Где-то в районе сердца больно кололо – но совсем не так, как в детстве, а по-новому, странно, и что-то подсказывало изнутри, что именно в его силах остановить сейчас эту боль и сделать так, чтобы грусть пропала из глаз его спутника. Но, чёрт возьми, всё, что касалось этого человека, было для него таким сложным! Вчера, распрощавшись с Наруто, он долго размышлял над своим отношением к Ли и так и не смог справиться с разъедающими душу сомнениями: ведь эта привязанность вполне могла вырасти из чувства вины – с другой стороны, он теперь уже мог явно провести черту между теми, старыми чувствами, преследующими его всю прошлую неделю, и чувствами новыми, которым он боялся дать название. Он знал, что должен разобраться в этом сам, но дважды почти поддался соблазну позвонить Наруто и рассказать ему всё – каждый раз его останавливала мысль, что друг сейчас наверняка мыслями погряз в беспокойстве о здоровье отца и нагружать его сейчас ещё и своими бедами было бы попросту эгоистично.
Он повернул голову к своему спутнику, прошёлся взглядом по его чертам – и внезапно пришедшая на ум идея заставила его внутренне содрогнуться от мощного ощущения: да, это будет правильно, это будет идеально.
-Ну-ка, помоги мне, - он ухватился за руку Ли и приподнял ногу, чтобы развязать шнурки на туфле, затем проделал это со второй, стянул носки, небрежно сунув их в туфли, и нагнулся, принявшись закатывать мокрые штанины брюк.
Ли некоторое время молча наблюдал за его действиями, но когда пошли штанины, не удержался от вопроса:
-Что ты делаешь?
-А что, по-твоему, я делаю? – переспросил Гаара, распрямился и призывно хлопнул его по плечу: - Ну, давай, снимай!
С лица Ли постепенно сползло мрачно-задумчивое выражение, сменившись почти по-детски озорным – он одобрительно хмыкнул и нагнулся, чтобы расшнуровывать свои кроссовки.
Следующий час запомнился Гааре не иначе как отдельными образами. Яркое-яркое небо над головой с тонкими белыми облачками, лениво подгоняемые майским ветром. Ряды стройных деревьев. Холод, идущий от воды и кусающий голые ступни. Руки Ли, поддерживающие его, когда он спотыкался и, казалось, вот-вот упадёт. Лениво убегающая от него лягушка – такая вдруг классная, будто бы увиденная впервые в жизни.
Если это было свидание, то оно определённо пошло по очень странному пути, но сказать, что оба не получали от этого удовольствия – о, это означало бы соврать!
Гааре хотелось всего сразу. Хотелось вести себя, как капризный ребёнок, которого гувернантка оставила на пару минут одного, и он этим отчаянно пользуется. Хотелось произносить первое, что придёт в голову, и смеяться от души, и корчить рожи проходящим мимо насупленным «правильным взрослым», а ещё!.. А ещё нестерпимо сильно хотелось прильнуть к своему «сообщнику» в преступлении против законов общества, и ощутить его тепло, и раствориться в его крепких объятиях, чувствуя себя ни много ни мало – абсолютно счастливым…
Но, конечно же, он этого не делал, и это слегка портило общее впечатление, хотя на самом деле вполне хватало и того, что они сейчас были рядом и жили в одном моменте. Период безумства постепенно сошёл на нет, и теперь овладело спокойное лирическое настроение: они сидели на траве, мокрые, растрёпанные, босоногие, и смотрели на озёрную гладь.
-Действительно, столько уток здесь развелось. – От интонаций, сквозящих в тихом голосе Ли, создавалось впечатление, будто они сейчас находятся не в общественном парке, а в каком-нибудь безлюдном месте, по-настоящему наедине. Пряди его чёрных волос закрутились на концах от влажности и теперь забавно торчали в разные стороны. Гаара невольно задумался, каковы они на ощупь.
-Мы с Узумаки иногда приходим сюда с парочкой буханок хлеба – кормить этих обжор. Утки – как те голуби: сколько их ни корми, а им всё равно мало. Зато они забавные, этого не отнимешь. У нас, в Суне, уток вообще нет. По крайней мере, я не помню.
Ли скосил на него серьёзный взгляд:
-Ты часто думаешь о родном городе?
Гаара передёрнул плечами. Он и в самом деле не знал, как правильно ответить на вопрос. Многие вещи напоминали ему о Суне: песочные часы и кактусы в его спальне, жаркие летние дни в Конохе, которые они с Наруто обычно проводили за городом в домике на озере, приобретённом дядей Минато четыре года назад, а ещё – постоянная тишина в их огромном для троих человек доме. Совсем как в их старом доме.
Ли почему-то всё не отводил взгляд, смотрел серьёзно и одновременно очень тепло – как умел только он.
-Знаешь, я в последнее время всё чаще и чаще ловлю себя на мысли, что было бы, если бы мы никогда больше не встретились. Если бы я не вернулся в Коноху, например.
-Я тоже об этом думал. – Гаара поёрзал голыми ступнями по яркой весенней траве, подтянул колени к груди и обхватил их руками. – Но, похоже, нам суждено было встретиться так или иначе: уж слишком много совпадений во всей этой истории.
-Знаю, - кивнул Ли и произнёс вдогонку, понизив голос: – Фатум.
Гаара поднял на него удивлённый взгляд: именно это слово только что крутилось у него на кончике языка. И когда он понял, что это означает, внезапно удушающей волной накатил страх – не перед тем, что сейчас должно неизбежно произойти, а перед тем, что будет дальше. Он поспешно опустил голову, и когда Ли произнёс его имя, тихо и по-особенному, по телу невольно прошла лёгкая дрожь, а в висках оглушающе громко зашумела кровь.
-Помнишь, - продолжал Ли, - я говорил тебе вчера, что стараюсь всегда говорить людям правду?
Гаара кивнул и опустил голову ниже.
-А ещё что я не начинаю отношений с человеком без определённых к нему чувств?
Он снова кивнул и с трудом проглотил застрявший в горле сухой комок. Гаара явно почувствовал, как все звуки окружающего их пространства – визги детей, крики взволнованных матерей, призывное кряканье уток, привлечённых к берегу очередным ребёнком с угощением, - всё это отошло на задний план, единственным, что он мог сейчас воспринимать, был этот серьёзный голос.
Ли продолжил, и в каждом его слове сквозила абсолютная уверенность.
-Так вот, Гаара, я чувствую себя обязанным сказать тебе правду. Ты мне очень, очень сильно нравишься. – Он на секунду прервался, перевёл дыхание. – Для меня важно, чтобы ты знал о моих чувствах. Я ничего не стану требовать от тебя, если это не взаимно, но если ты…
Он замолчал на середине предложения и опустил взгляд вниз, на свою левую руку. Поверх неё лежала правая ладонь Гаары, по сравнению с его – маленькая, белая, изящная, однако сжимающая его ладонь с неожиданной силой, почти что с отчаянием.
Борясь с паникой и смущением, Гаара всё никак не мог поднять взгляд, но руки не отпускал.
***
-А почему ты бинты всё время носишь?
Лишь только последнее слово слетело с его губ, Гаара прикусил язык и принялся костерить себя за глупое поведение: почему первым, что он произнёс с тех пор, как Ли предложил ему быть вместе, должен был быть именно этот дурацкий вопрос? Ли, однако, почему-то не удивился – поднял свободную руку и с задумчивым видом покрутил перед собой.
-Последствия чрезмерного увлечения тайдзютсу, - нехотя пояснил он. – Одно время моя жизнь состояла из сплошных тренировок, а рукам это не нравилось – раны не успевали заживать. Отсюда шрамы.
-Ясно.
Гаара прочистил горло и хотел было сказать что-то ещё, чтобы как-то сгладить впечатление, но осёкся, когда услышал приближающиеся голоса. Прямо к тому месту на берегу озера, где они сидели, быстрым шагом направлялась парочка молодых патрульных. В руках у одного, с повязкой вдоль лица, имелся пакет со свежей булкой, его спутник держал в руках два пластиковых стаканчика. Стражи закона были настолько увлечены затяжной ссорой, что сидевшую невдалеке пару попросту не заметили.
Первый подошёл вплотную к кромке воды и, достав из пакета угощение, принялся нервно крошить булку и швырять куски оживившимся уткам-обжорам – те благодарно загалдели.
-Это несправедливо, Изумо, - принялся сызнова бурчать он. – Мне свидание пришлось отменить из-за этой чёртовой работы!
Второй, настроенный поспокойнее своего напарника-швырятеля, осторожно поставил на траву один из стаканчиков, а второй поднёс ко рту.
-Нужно быть серьёзнее, Котетсу, - поучительным тоном сообщил он. – Вся полиция нынче на ушах, ты не знаешь, что в уголовном творится. А я случайно Хошикаге-сана в лифте встретил, он по телефону с кем-то как раз разговаривал, так что я немножко в курсе. Патрули по всему городу разбросали.
Булка быстро кончилась, первый полицейский поднял с земли свой стаканчик и сделал из него добрый глоток, после чего вновь вспылил:
-Да кого здесь охранять-то? Малые одни бесятся!
-Ты шутишь, что ли? – возразил второй раздражённо и свободной рукой ткнул в сторону Гаары. – Вон, кандидат идеальный сидит! – Не дав «кандидату» даже времени опомниться, он тут же согнулся в раскаивающемся поклоне: - Извините, мне просто нужно доказать этому идиоту свою правоту.
-Эй, это кто тут идиот? – даже не взглянув на Гаару, взбунтовался его напарник. – Да ты сам идиот! Говорю тебе, Изумо, ты слишком любишь свою работу, это нездорово. Воскресенье – а ты радуешься, что тебя патрулировать вызвонили! И вообще, у меня свидание сорвалось из-за них! Тьфу!
И, подняв свой стаканчик с земли и едва не расплёскивая его содержимое себе на форму, он с важным видом промаршировал прочь, следом за ним засеменил его вежливый напарник.
Когда они вновь остались одни, Гаара искоса взглянул на своего теперь уже парня. Он всё ещё не мог определиться, счастлив или встревожен столь важной переменой в своей жизни, - чувства внутри перемешались, и это было чем-то совершенно новым, никогда прежде не испытанным. Всем, что он знал раньше, были непродолжительные интрижки, в которые он дьявол знает зачем ввязывался… И сейчас было банально страшно. Возможно, потому, что не хотелось ни разочаровать Ли, ни делать ему больно, ведь тот наверняка считает его каким-нибудь идеальным мальчиком и не видит истинной картины. А когда всё-таки увидит, что тогда?
Гаара настолько погрузился в размышления, что даже не заметил, как Ли поднялся на ноги, поэтому с некоторым удивлением воззрился на протянутую руку.
-Давай, - позвал Ли. – Уже довольно поздно, твой брат, наверное, волнуется.
-Он всегда волнуется, - буркнул Гаара, однако руку принял.
Надев обувь на подсохшие ноги и раскатав штаны, они окинули друг друга критическими взглядами и одновременно вынесли неутешительный вердикт:
-Ужасно.
-Мне в таком виде такси остановить не удастся, - хмыкнул Гаара и поднял с травы свой пиджак. – Ну, хоть рубашку мокрую есть чем прикрыть.
Подождав, пока он застегнёт пиджак, Ли нагнулся к нему и нравоучительно произнёс:
-Воротник поправить надо. О, вот так хорошо.
Закончив, он, впрочем, не отстранился. Одна рука легла на плечо Гаары, вторая мягко прикоснулась к затылку, пальцы осторожно погладили красные пряди.
Гаара нарочито медленно поднял голову, и когда взгляды их сомкнулись. Сердце забилось так быстро, будто норовило выскочить из груди, а тело напряглось, одновременно внутренний голос обвинительно зашипел : «Эй, ну расслабься, в первый раз, что ли?». Но расслабиться никак не получалось. Эта внезапная близость слишком опьяняла, и пугала, и возбуждала.
Ли склонился к нему настолько близко, что одна прядь его чёрных волос коснулась щеки Гаары. Юноша инстинктивно подался чуть вперёд, и уже ощутил на губах тепло чужого дыхания…
-Дядя, а почему у тебя коса такая длинная?
Оба вздрогнули и одновременно посмотрели в сторону голоса. Прямо перед ними стояла девочка лет десяти в белом платьице и в промокших насквозь босоножках. Её рыжие хвостики заколыхались, когда она, подняв свою круглую мордашку, принялась переводить взгляд с одного молодого человека на другого.
И тут посыпались вопросы. Много вопросов.
-А почему у тебя, дядя, глаза накрашенные? Как у мамы моей, мама тоже красится. Папа, правда, нет. А почему у тебя, дядя, брови такие густые? А у тебя, дядя, почему волосы красные? Ты с такими родился? Ты прямо как персонаж мультика, такой красивый и с красными волосами! А что вы здесь делаете? Вы тоже уточек приходили покормить? Уточки – они хорошие, они булочку любят. А вы любите булочку?
-Ну мы же не уточки, - пробормотал Гаара, воспользовавшись секундным перерывом в словесной атаке, во время которой дитё переводило дыхание.
-Моэги! – раздался вопль справа от них.
Совсем ещё молодая мамаша в комбинезоне и с хвостом таких же рыжих, как у дочери, волос семимильными шагами неслась к ним, оставляя без внимания грязь и лужи.
-Моэги! – уже строго повторила она, оказавшись рядом с дочерью. – Я что говорила тебе о разговорах с незнакомыми людьми?
Девочка обиженно насупилась и, опустив голову, промямлила:
-Не доставать расспросами.
-Вот именно! – Мать приобняла её за плечики, притянула к себе и взглянула на «жертв любопытства» маленькой Моэги. – Вы извините мою дочь, молодые люди, она просто иногда – ну как с цепи! Невозможно оторвать от людей, которые ей чем-то понравятся. Я на секунду всего отошла, мужу позвонить, а она уже ускользнула! Извините ещё раз. Пойдём, болтуха.
Помахав на прощание проблематичной девочке, парни переглянулись: момент был безвозвратно утерян, это было известно обоим. На самом деле обидно было гораздо меньше, чем смешно, поэтому на лицах обоих заиграла одинаковая дурацкая улыбочка. Ли отстранился и указал в сторону выхода из парка:
-Ну что, попробуем поймать тебе такси?
***
-Алло, Обито? – Намикадзе Минато прервался на приступ противного кашля. На том конце провода ждали. Прокашлявшись, мужчина осевшим голосом заговорил в трубку: - Какаши только что ушёл, к тебе направился. Ничем его не раздражай, ладно? Он не в духе сегодня.
-Хорошо, - прохрипели в ответ.
Минато натянул одеяло к подбородку. Чёртова температура никак не желала оставлять его в покое, сводя с ума скачками состояний: из-за неё становилось то удушающе жарко, то вдруг до безумия холодно – так, что не спасал даже зимний плед из верблюжьей шерсти.
-Обито, что нам делать? На работу меня ни Какаши, ни Наруто, ни даже Гаара не выпустят, придётся дома торчать. Ты вот тоже заболел. Рин в декрете. Кто работать будет? У нас контракт назревает, надо договариваться, с документами возиться, туда-сюда бегать. Я один никак не справлюсь.
-Не знаю, Йондайме-сама… - вздохнули в трубке, и тут же, почти без паузы, воскликнули вдохновлённо: - О, а давайте я вам племяшку своего в помощники отправлю!
-Какого? Итачи? – переспросил Минато.
-Нет, тот занят выше крыши сейчас. Ему-то, правда, поработать на вас не помешало бы, он недавно жаловался, что денег ему не хватает на квартиру… Ну да ладно. Я Саске предлагаю. У него практика кончилась, так что после пар он свободен. Я смогу ввести его в курс дела, чтобы не совсем с чистого листа начинал. Тем более, Йондайме-сама, вы ведь не забыли, что мы их с вашим Наруто подружить хотели?
Минато хмыкнул:
-Да я каждый день об этом думаю!
-Я тоже, - признался Обито. – Уж очень мне хочется, чтобы у них были хорошие отношения. Я, конечно, понимаю, что с нами, Учихами, дружбу водить не так-то просто, но что-то мне подсказывает, что у этих двоих всё будет хорошо.
Минато глянул на градусник – тот показывал тревожную цифру 37.9.
-Тогда ты поговори с ним, а потом перезвони мне.
Ответом ему послужил глубокий кашель. Минато посчитал, что это можно принять за: «До свидания», и положил трубку.
Распахнув дверь ногой, с подносом в руках в комнату зашёл Наруто.
-Так, разговорчики, - заметив в руках отца телефон, буркнул он. – Вот твой чай и лекарства.
-Спасибо, сына, - Минато принял у него из рук чашку. - Я с Обито, кстати, договорился, чтобы он помощника мне нашёл на эти дни.
Наруто отвлечённо кивнул. Он весь вечер ходил мрачнее тучи, но причину своего недовольства называть отказывался. Минато предпринял пятую за день попытку заставить сына принести ему ноутбук для работы, на что в пятый же раз получил резкий отказ и раздражённое: «Книжку читай». Покрутившись ещё немного по комнате, Наруто ушёл к себе.
Минато пожал плечами и принялся пить чай. Вскоре перезвонил с хорошими новостями Обито:
-Я поговорил с Саске, он завтра с утра к нам в офис забежит, надо забрать кое-какие документы, а потом вам их занесёт, чтобы было с чем работать, пока он с учёбы не вернётся.
-О, здорово! – обрадовался Минато. – Хоть оживление в доме будет какое-нибудь. А то Наруто весь на нервах почему-то ходит, Гаары нет, работать мне не разрешают, вот я и скучаю весь день, в комнате с книжкой кисну. – Он взял с полки принесённый сыном томик и окинул неодобрительным взглядом цветастую обложку. – Роман какой-то про космос…
-Да мне тоже уже осточертело без дела в кровати валяться, так что я всё-таки притащил кое-какие документики, разбираюсь тут... – Обито внезапно прервался, затем затараторил: - Ой, Какаши пришёл. Извините, Йондайме-сама, если он меня работающим застанет – съест и не поперхнётся. Надо срочно всё попрятать. Побежал!
Минато отнял зазвучавшую короткими гудками трубку от уха и усмехнулся.
***
-Какаши, - позвал Обито слабо, - иди домой.
Серые глаза опалили его раздражением.
-Я серьёзно. Ну незачем меня нянчить.
Какаши сжал холодными пальцами его обнажённое плечо и мягко толкнул назад, заставляя лечь на кровати, затем пододвинул ближе стул, на котором стояла миска со странно пахнущей прозрачной жидкостью и плавающей в ней губкой. Он взял губку, отжал и опустил Обито на грудь – тот вздрогнул: жуть как холодно.
-Сбить температуру надо, - спокойно пояснил Какаши, протирая влажной губкой грудь, живот, руки больного. – Таблетки лучше не пить, я и так тебя вылечу. Ну-ка одеяло убрал.
Обито нехотя откинул тёплое стёганое одеяло, оставшись лежать в одних только трусах и вязаных носках, которые когда-то подарила ему мастерица Микото. Представление Какаши в ипостаси исключительно его лечащего врача мало помогало искоренить растущее смущение – независимо от него зачем-то всё лезли воспоминания о студенческих годах, когда они ещё жили в одной квартире. В те времена, кажущиеся сейчас невероятно далёкими, всё было наоборот: Какаши, никогда не заботящийся о здоровье и расхаживающий в зимний мороз в осеннем пальто и в рубашках с открытыми воротниками, слегал на всю неделю с каким-нибудь бронхитом, а Обито, ворча на глупые привычки друга, просиживал у его футона целыми днями, покупал без разбору все лекарства, которые советовал аптекарь, делал за него задания по учёбе и порой так выматывался, что засыпал рядом, головой прямо на груди больного. Какаши никогда не будил его.
Обито поднял взгляд на друга – лицо того было сосредоточено и серьёзно, как у настоящего врача, занятого делом. Интересно, подумалось вдруг, ему сейчас тоже приходят в голову эти мысли?
-Перевернись, - скомандовал Какаши тихо, отчего-то осипшим голосом.
Обито сделал, как велели. Губку вымочили в растворе и, вновь охлаждённую, начали возить по его спине. Он крепко зажмурился и зарылся носом в подушку, надеясь, что таким образом отгонит накатившие внезапно воспоминания – не те, невинные, а… «Но времена уже совсем другие, - пришлось напомнить себе строго. – И мы уже не те, что были раньше».
Он повернул голову так, чтобы краем глаза видеть лицо друга, и позвал:
-Какаши.
-Хм? – не разнимая губ, отозвался тот.
Обито прикусил губу, уже пожалев о своей решимости. Однако отступать сейчас было бы глупо, поэтому он всё же произнёс, что намеревался.
-Я в пятницу… немного палку перегнул. Ты… извини, хорошо?
Что-то в красивых чертах Какаши от этих слов необъяснимо смягчилось, он ненавязчиво потянул его за плечо, призывая перевернуться, затем, когда Обито перелёг на спину, укутал в плед до самого подбородка, нагнулся к нему и, дыша ментолом в лицо, шепнул:
-Ты тоже извини. Я не хотел – про тебя и Рин.
По телу прошла волна лёгкой дрожи. Подлец Какаши не изменял привычке курить сигареты с ментолом, даже когда они были студентами – в те времена, когда они…
-Ты всё ещё встречаешься с тем парнем? – выпалил он невпопад, стремясь развеять наваждение.
Какаши отстранился, сел чуть поодаль.
-Я с ним не встречаюсь, Учиха, я с ним сплю, - вздохнул он, и в голосе его засквозила ни с чем не спутываемая горечь. – Это разные вещи.
После холодного растирания под пледом было очень уютно, но Обито всё же высунул руку и сжал холодную ладонь друга.
-А он об этом знает?
Какаши передёрнул плечами, не став отвечать.
Пришлось прикусить язык, чтобы не продолжить сыпать упрёками – завуалированными под расспросы взволнованного друга, но всё-таки да, упрёками. Ему никогда не нравился Ямато, и хотя они не виделись, пожалуй, уже лет пять, с того неловкого раза, когда Обито выбрал неудачное время, чтобы навестить лучшего друга, - при мысли о нём мигом дыбились внутри иголками негативные ассоциации: первые годы студенческой недодружбы-недоненависти с Какаши, по-собачьи преданные, исполненные слепого обожания глаза младшего на курс мальчишки, саркастичная улыбка, расцветающая на губах Какаши всякий раз, когда он бурчал из-за присутствия Ямато у них в квартире: «А ты что, ревнуешь, Учиха?»…
Обито нехотя отбросил старую неприязнь. Тогда у него вполне были основания для подобных чувств, но сейчас, прислушавшись к себе, он вдруг осознал, что, помимо старых обид, в нём появилось даже некое подобие тёплого сочувствия по отношению к давнему знакомому. В конце концов, его тоже можно было причислить к их с Какаши клубу влюблённых неудачников.
-Мне Ирука вчера звонил, - внезапно подал голос Какаши. Обито повернул голову на подушке, стараясь поймать глазами лицо друга. Тот смотрел пустым взглядом прямо перед собой. – Поблагодарил, что я ему тогда, в пятницу, не дал напиться. Я, кажется, какие-то глупости в ответ морозил, не помню уже.
Обито задержал на пару мгновений дыхание и всё своё внимание устремил внутрь сознания, ища ответ, хочет ли он вообще начинать тему Ируки – начинать её сейчас, когда они одни, и рядом нет ничего не подозревающего об их прошлом Минато, чтобы служить неким останавливающим фактором в их с Какаши разговорах, вот-вот готовых перейти к сокровенному. Чутьё подсказывало, что об Ируке он не испытывает ни малейшего желания разговаривать ещё и потому, что…
«Ревность, да», - резко бросил внутренний голос, и Обито нехотя согласился. Трудно было открещиваться от собственных чувств, тем более, таких сильных, как это. Совсем немного, самую малость, но он всё же ревновал Какаши к этому внезапно вторгнувшемуся в их общий мир Ируке. Но – наверное, отторгал его присутствие Обито из прошлого, тот улыбчивый студент, некая часть которого до сих пор живёт в нём. Личность эта не желала уходить из-за чего-то незавершённого ранее, не пройдённого до конца, и именно этот Обито, вечно юный и такой вспыльчивый, до сих пор хранит в потайном ящике стола большие оранжевые очки с горизонтальной трещиной посередине и не может заставить себя выбросить бесполезную вещицу – слишком сильны были связанные с нею воспоминания. Этот Обито всегда нервничает, когда Какаши гостит у него, потому что не даёт покоя абсурдная мысль, что он каким-то образом обнаружит тайник и попросит его дать ответ – почему тогда очки символически полетели в мусорное ведро и ему сказали, что ничего не произошло, а сейчас они тщательно спрятаны, будто самая постыдная тайна…
Какаши внезапно обернулся и с грустной улыбкой убрал прилипшие чёрные пряди с его лица.
-Ладно, не бери в голову, Учиха, я ныть на его счёт не буду сейчас, - промолвил он чуть лукаво, поддразнивающе. – Тебе и без меня плохо.
Обито сердито насупился – не столько из-за слов, сколько из-за никак не желающей отпускать его мысли о тайнике.
-Иди домой, Какаши.
Тот только хмыкнул, затем откинулся спиной на кровати так, чтобы лежать головой на животе больного, и протянул, борясь с зевком:
-Ну уж нет, не отделаешься.
Обито недовольно забурчал и поплотнее укутался в плед.
***
-Орочимару-сама? – Кабуто просунул голову внутрь кабинета и поискал взглядом начальника.
Люстра, естественно, не горела, и окно было зашторено: хозяин не любил свет. Единственным освещением в комнате служила соляная лампа на столе, окрашивающая помещение в тёплые жёлто-красные тона и пляшущая искрами в холодных глазах Орочимару.
Кабуто присмотрелся внимательнее. На столе перед его начальником лежал мобильный телефон, с которого он не сводил задумчивого взгляда, будто ждал очень важного звонка – такого, что хоть ногти кусай в нетерпении, или же, наоборот, только что завершил какую-то беседу, от которой до сих пор не мог отойти.
Кабуто разрешил себе войти и прикрыл за своей спиной дверь. Он попытался сделать это как можно тише, однако учёного этот тихий звук заставил вырваться из пут напряжённых раздумий. Взгляд его ожил, морщинка на высоком лбу разгладилась, тонкие губы разомкнулись, однако научный работник предугадал вопрос и спокойно пояснил:
-Эксперимент завершён. Я распустил ребят, а то они сегодня ночью не спали даже, отчёт попросил сдать во вторник. Орочимару-сама… - Он нервно облизнул нижнюю губу, прежде чем осмелиться спросить. – С вами всё в порядке?
-Со мной? – Тонкие брови учёного поползли вверх. – Да, всё нормально, просто… - Он вновь опустил взгляд на мобильный, взял его в руки, зачем-то принялся нажимать там что-то – позже Кабуто догадался: попросту проверял в списке входящих звонков, не привиделся ли ему недавний разговор. – Мне только что звонил Учиха Итачи.
Кабуто, уже приготовившийся делать сочувственное лицо – на случай, если случилось что-нибудь плохое, - совершенно по-идиотски выпучил глаза:
-Сам?
-Сам, - подтвердил Орочимару кивком, и улыбка, появившаяся на его лице, была поистине очаровательна. – Но не затем, о чём ты подумал.
Пришлось маскировать смущение покашливанием в кулак.
Учёный откинулся в кресле, закинув руки за голову, и устремил взгляд в потолок. Когда он заговорил, Кабуто, думающий, что за годы совместной работы выучил повадки начальника назубок, поймал себя на том, что совершенно не понимает, какие чувства овладевают им сейчас – слишком странно звучал его голос: одновременно радостно, звонко, как у юноши, и как-то щемяще грустно, будто он вдруг стал старше на пятьдесят лет.
-Он занимается расследованием тех убийств, про которые сейчас по всем каналам трубят, слышал?
Кабуто на автомате кивнул: конечно, кто же не слышал?
-Он считает, что мы имеем дело с очень опасным серийным убийцей. Я склонен с ним согласиться. И даже более того, я знаю, что те четыре трупа – далеко не первые в его списке. Я чувствую.
-Орочимару-сама… - Кабуто, всегда умеющий сделать притворное лицо и вовремя скрыть истинные эмоции маской, в этот раз полностью потерял контроль над собой. – Вы не можете снова лезть туда. Вам нельзя снова браться за это, вы что, забыли?..
-Я ничего не забыл, Кабуто, - резко оборвал его учёный, поднимаясь и принявшись мерять комнату шагами – он не старался, но выходило всё равно едва слышно, вкрадчиво до невозможности. – Как я мог забыть, ну что ты такое говоришь? Но, посуди сам, я посвятил ловле таких вот подонков половину своей жизни, ведь не могу же я вот так взять сейчас и отказаться помочь, если действительно могу, правда? Тем более, Итачи-кун сказал, ему нужна всего лишь консультация, моя личность нигде светиться не будет.
Кабуто опустил взгляд на свои ладони и пробормотал, неловко шаркая носком ботинка по полу:
-Если бы это был кто угодно другой, вы бы отказали.
Орочимару замер на месте, и Кабуто явно почувствовал на себе его острый взгляд. Он не осмелился поднять голову.
-Да, возможно, - загрохотал тяжёлый голос учёного после мучительно долгой паузы. – Или нет. В любом случае, я уже согласился. Завтра утром я жду его у себя. А теперь оставь меня, мне нужно подумать.
Ноги не слушались, оттого двигаться было нелегко, однако, подгоняемый ледяным взглядом и ставшим вдруг невероятно неловким молчанием, Кабуто всё же справился с задачей. Уже у двери он обернулся и набрал в грудь воздуха, чтобы произнести вслух слова, которые жгли сознание с самого начала этого странного разговора, - но удержался и лишь тихо, как подобает хорошему подчинённому, прикрыл за собой дверь.
***
-Да он это, он. – Кисаме поставил на стол наполовину пустую кружку и вытер ребром ладони пивные усы. – Иди поздоровайся, ну чего ты?
Итачи ещё раз обернулся через плечо – быстро, даже как-то воровато.
-Ну да, он, - вздохнул он обречённо и сделал маленький глоток из своей едва тронутой кружки.
Бар, в котором они сидели, располагался недалеко от участка, поэтому невольно превратился в полицейское местечко: сюда забегали пропить получку, пожаловаться за кружкой доброго пива на непонимающую жену, отметить повышение или просто расслабиться с коллегами после напряжённого рабочего дня. Хозяин заведения всегда радушно привечал клиентов в форме, потому что никакому задире, сколько бы тот ни выпил, не пришло бы в голову устраивать разгром и ввязываться в драку в присутствии стольких стражей закона. Ребят из отдела уголовного розыска он, правда, несколько побаивался. Кисаме как-то полюбопытствовал и пробил его имя в базе данных – и выяснилось, что причина для страха у него имелась: в девяносто четвёртом его всерьёз прижали за подозрение в убийстве.
Кисаме посмотрел вначале на Итачи, затем перевёл взгляд на молодого человека за стойкой. Ошибки быть не могло: подстриженный почти наголо, без своих знаменитых кудрей Учиха Шисуи выглядел до жути непривычно, и, тем не менее, это был он – вытянувшийся и сильно похудевший, он теперь был лишь тенью того Шисуи, которого Кисаме помнил ещё с тех времён, когда Итачи был подростком. Помнится, и в старшей школе, и на первых курсах академии они были не разлей вода – потом, правда, что-то произошло. Что-то, о чём Итачи отказывается с ним говорить, что-то настолько серьёзное, что теперь, после года разлуки, он даже не хочет подойти и поздороваться со старым приятелем.
-Я не знал, что он уже вернулся, - хмыкнул он больше сам себе, размышляя вслух.
Итачи помрачнел лицом:
-Я зато знал. В столице дела не заладились – его из полиции безопасности со страшным скандалом вышвырнули. Кажется, он роман закрутил с тем, кого охранять должен был… В общем, тёмная там история, я в подробности не вникал.
Кисаме сокрушённо покачал головой: горько было слышать такое о человеке, которому он лично подписывал рекомендацию для перевода в очень престижный отдел специального назначения при полиции безопасности, созданный для охраны лиц государственной важности. Шисуи стал бы идеальным дополнением к их небольшому коллективу – если бы не эта его вечная безалаберность. Всё в его жизни катилось в тартарары именно из-за бессистемности его решений и поступков – Кисаме даже склонен был считать, что с Итачи у него всё разладилось именно из-за этого. Может быть, ляпнул сгоряча какую-нибудь глупость. Итачи ведь хоть и терпеливый, но если уже надумает себе что-то – попробуй его разубеди.
Видя волнение, написанное на лице напарника, он попробовал ещё раз:
-Ну Итачи, серьёзно, что ты как маленький? Сходи хоть поздоровайся, ведь лучшими друзьями были.
Тот посмотрел на него колюче, но всё же поднялся:
-Ладно.
Кисаме заказал себе ещё пива и стал наблюдать издалека. Не то чтобы у них с Итачи был какой-нибудь повод для празднования – нет, в бар сегодня их занесло случайно. Когда они забрались в машину на стоянке и Кисаме уже собирался заводить мотор, Итачи вдруг ни с того ни с сего признался, что не хочет возвращаться домой – там папа, который злится на весь криминальный отдел из-за переполоха с маньяком, и мама будет его полвечера расспрашивать про убитых мальчиков, о которых сегодня говорили по всем новостям. И к Кисаме домой он тоже не хочет, потому что чувствует: пока не вышвырнет из головы всё то, чему ему пришлось навидаться за эти дни, он не сможет успокоиться. На самом деле отдых был нужен им обоим, вспомнил Кисаме свои мысли, когда заворачивал на крошечную стоянку перед баром, – уж слишком давила на рассудок разница между фотографиями красивых юношей, которые приносили заплаканные матери, и тем, что им вчера пришлось извлекать из канализационных шахт.
Итачи теперь сидел на высоком стуле рядом с Шисуи и даже курил взятую у него сигарету. Кисаме почувствовал, как недоброе предчувствие зашевелилось где-то в груди. Ах, да, теперь он вспомнил, почему сразу же согласился порекомендовать его в токийский спецназ и почему вздохнул с облегчением, когда узнал, что Шисуи уезжает. Именно из-за этого. Из-за того, как они с Итачи смотрелись вместе.
Хоть их и связывали родственные узы, сразу определить это было невозможно – в глаза в первую очередь бросалось кардинальное различие их характеров. Шисуи был душой компании и обладателем самой обаятельной и бесшабашной улыбки, а когда у него ещё были кудри, имел вид этакого крутого хулигана. Итачи предпочитал узкий круг друзей, часто нацеплял на себя хмурый вид без причины и, вечно аккуратный в одежде и словах, напоминал посторонним какого-нибудь высококлассного учёного. Когда они находились рядом, оба такие молодые, такие разные, но будто бы дополняющие друг друга… Ещё в те времена, когда они были в хороших отношениях, Кисаме не знал, что за чувство заставляет его недолюбливать Учиху Шисуи, и только потом он понял: уже тогда он видел в нём потенциального соперника.
Итачи внезапно поднялся, и бледность, стёршая с его лица всю краску, невозможно было спутать ни с чем иным: это был едва, из последних сил подавляемый гнев. Шисуи порывался подняться, но тот резким движением усадил его на место, затем склонился к его лицу и принялся что-то очень быстро и очень тихо говорить. Кисаме приподнялся на своём стуле, не зная, стоит ли идти на помощь, но всё решилось слишком быстро – мгновением позже Итачи уже шёл к нему широкими шагами, оставив за спиной глядящего вслед глазами-блюдцами бывшего друга.
-Что случилось? – Кисаме пришлось проглотить комок в горле, прежде чем голос вновь принялся его слушаться.
Итачи ответил не сразу – вначале поднял свою кружку и одним махом осушил её до половины.
-Ничего, - бросил он резко, с грохотом ставя её на место. – Просто мне теперь известно, из-за кого весь участок знает о нас.
***
N_Fuchsmann (21:44):
Ты чего трубку не брал?
G_Sandmann (21:44):
Не мог, брат с сестрой мне полчаса мозг промывали. Тебе повезло, что ты единственный ребёнок в семье.
G_Sandmann (21:45):
Ты, Узумаки, наверное, тоже уже знаешь о тех трупах, да?
N_Fuchsmann (21:45):
Ещё бы мне не знать! Ты скажи спасибо, что я папе ноутом запретил пользоваться, так что он пока ещё не в курсе сегодняшних новостей. А то названивал бы тебе уже.
G_Sandmann (21:46):
Какие вы все паникёры, боже мой! Ну подумаешь, ещё троих нашли. И что теперь?
N_Fuchsmann (21:46):
А ты фотографии жертв видел? Твой типаж, между прочим!
G_Sandmann (21:47):
Узумаки, не доставай меня хоть ты! Мне от Канкуро хватило расспросов, где я был, каких подозрительных людей я рядом с собой заметил, как выглядел таксист и так далее.
N_Fuchsmann (21:47):
Кстати, о том, где ты был. Вы с Ли встретились? Всё нормально?
G_Sandmann (21:48):
Завтра расскажу.
N_Fuchsmann (21:48):
Что, серьёзное что-то произошло?
G_Sandmann (21:48):
Печатать лень. Но всё нормально. Как твой папа?
N_Fuchsmann (21:49):
Жив, но не здоров. Какаши его лечит, а я контролирую. Правда, час назад наш великий лекарь умчал к Обито-сану, так что я теперь один. Читал ему вслух какую-то хренотень про космические приключения, пока он не выдержал и не прогнал меня.
G_Sandmann (21:50):
Я бы тебя тоже прогнал за такое, Узумаки.
N_Fuchsmann (21:50):
Ну да. Слушай, приезжай завтра пораньше, хорошо? Мне придётся завтрак самому готовить, а это так скучно!
G_Sandmann (21:51):
М-м, ради стряпни Узумаки Наруто, непревзойдённого мастера пережаренных яиц и подгоревшего риса... Да ни за что в жизни!
N_Fuchsmann (21:51):
Слушай, тебе напомнить, как ты меня когда-то своими кулинарными ужасами пытался накормить, или сам закроешься?!
G_Sandmann (21:52):
Тихо-тихо, Узумаки, не надо так нервничать, я же пошутил. Я приеду раньше, обещаю.
N_Fuchsmann (21:52):
Как-то быстро ты сдался… Подозрительно!
G_Sandmann (21:52):
Вот и гадай теперь, что я хотел этим сказать, а я пока посплю. Завтра расскажешь, до чего додумался своим гениальным блондинистым мозгом.
N_Fuchsmann (21:52):
А ты, чур, расскажешь о том, что тебе, видите ли, было лень печатать!
G_Sandmann (21:53):
Хорошо, Узумаки.
N_Fuchsmann (21:53):
Отлично, Сабаку.
G_Sandmann (21:53):
Спокойной тебе ночи, Узумаки.
N_Fuchsmann (21:53):
Сладких тебе снов, Сабаку.
G_Sandmann (21:53):
Катись в ад.
N_Fuchsmann (21:53):
Взаимно.
G_Sandmann (21:54):
До завтра?
N_Fuchsmann (21:54):
До завтра.
Неделя: 2
День: 7
Автор: viaorel
Бета: временно не отбечено
Жанр (для второй части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 14
Воскресенье 2 мая
-Где наш Чоджи? Где именинник?
-О, - фыркнула стоящая на крыльце ресторанчика «У Акимичи» Ино, глядя на приближающихся друзей. – Ну хоть у вас двоих всё по-старому.
На ней прекрасно сидело короткое синее платье с весьма откровенным вырезом, на плечах блестящей светлой волной лежали восхитительные волосы, а точёную девичью шею украшал серебряный медальон. Вид девушка имела совсем даже не радостный, какой в связи с праздником должна была, а несколько недовольный. Гаара, поднявшись по лестнице первым, вручил ей белую розу, которую та приняла с холодной благодарностью, и, поправляя тонкий галстук, спросил, корча из себя делового:
-А в чём дело, Яманака?
Ино чуть надула прелестные пухлые губки и раздосадованно махнула рукой в сторону входа:
-Да все пришли с какими-то новостями. Сакура перекрасилась, Сай наконец-то её нарисовал, как она давно хотела, Киба с Хинатой вчера на первом свидании были, Неджи и Тен-Тен квартиру себе нашли классную, Шикамару с сестрой твоей по телефону уже битый час воркует, оторвать его от трубки невозможно… В общем, у всех интересности. – В её огромных выразительных глазах заиграли умоляющие огоньки: - Ну вы-то хоть никакие новости не несёте? Мне уже надоело внимание обратно на Чоджи перетягивать.
Гаара настораживающе прищурился.
-Почему же, Ино-чан? И у нас новости. – Он по-хозяйски притянул к себе друга и с приклеенной счастливой улыбкой на губах сообщил: - Узумаки беременный! Тройня!
Девушка окатила его волной скептицизма:
-Иди ты, Гаара, со своими…
Договорить она не успела, потому как слушать её уже было некому: шутник сломя голову помчался внутрь забегаловки, спасаясь от гнева «беременного».
Внутри тоже было весело. Инузука Киба, держа в руке микрофон, краснея и стесняясь, ворчал в него какую-то заунывную любовную песенку под караоке (как позже выяснилось, проиграл спор). За праздничным столом, состоящим из нескольких сдвинутых вместе, безумная парочка Тен-Тен и Неджи соревновались, кто больше выпьет – видимо, игра только началась, потому что пока оба выглядели вполне адекватно. Стоящий за их спинами Шикамару разрывался между разговором по телефону и постоянным подбадриванием лучшего друга, а чуть поодаль устроился в крутящемся кресле Сай и с альбомом на коленках делал карандашные наброски участников безобразного конкурса. Возле стойки оживлённо сплетничали девчонки, Хината и Сакура, цвет волос которой действительно изменился – из розового превратился в насыщенно малиновый. Самого именинника было не видать, зато его отец был на месте. Заметив парней первым, он приветственно махнул им:
-Наруто-кун, Гаара-кун! Как здорово, что вы пришли!
-Здрасьте, - кивнул ему Наруто, подходя ближе, - а где сын-то ваш?
Акимичи-сан хохотнул и указал взглядом в сторону кухни:
-Ходит, проверяет и перепроверяет, чтобы всё было в порядке. Волнуется.
-А позовите-ка его сюда! У нас для него подарочек замечательный. – Он обернулся к Гааре, который сегодняшним утром был официально назначен хранителем продолговатой коробочки с подарком, однако того рядом уже не было – ввязался в беседу с Сакурой.
-Ой, ты себе не представляешь! – щебетала она, взяв друга под локоть и ненавязчиво уводя к ряду окон, то есть, в противоположную сторону от Сая. – Прихожу я вчера к нему с этой вот новой красотой на голове, а он как меня увидел – сразу свою дипломную отложил, буквально стянул с меня курточку, сунул какое-то платье (дорогое, кстати, на какие шиши он его купил?) и говорит, мол, переодевайся и садись вон туда, рисовать тебя буду.
-И что же, нарисовал? – уточнил Гаара, облегчённо улыбнувшись. Наруто, наблюдающий за ним со стороны, решил, что тот уже празднует избавление от назойливого внимания бледномордого художника.
Харуно сдула с лица малиновую чёлку и гордо хмыкнула:
-Ещё бы! Нарисовал, конечно! Чёрт, да если б я раньше знала, что всего-то и нужно было, что поменять немного внешность, я бы давно это сделала!
Наруто скосил взгляд в сторону Сая: тот, позабыв про свои наброски, сидел, подпирая голову ладонью, и глядел, чуть сузив чёрные глаза, в их сторону. И было в этом взгляде нечто такое, что заставило его подумать: нет, рано Гаара радуется. Рано.
-О, вон Чоджи!
Его схватили за рукав и куда-то потянули.
Именинник был одет в чёрный костюм-тройку, волосы его были подстрижены и красиво уложены, а на ногах блестели великолепием элегантные туфли – словом, выглядел Чоджи на все сто. Было, впрочем, очевидно, что чувствовал он себя в новом образе чрезвычайно неуютно. Возможно, по этой причине он постоянно сбегал на кухню – «проверить», всё ли в порядке. На самом деле ему было попросту неловко, о чём и свидетельствовали пунцовые пятна на плотных щеках и взволнованно блуждающий взгляд.
От Гаары и Наруто не ускользнуло это беспокойство, грозящее испортить Чоджи его праздник. Они переглянулись и, кивнув друг другу, направились к имениннику.
Все в компании уже давно привыкли к тому, что парочка Узумаки-Сабаку обожает дарить друзьям пакости – чего только стоили подарочки, которыми они «осчастливили» друзей на этот Новый год! Поэтому Чоджи, наученный опытом предыдущих лет, моментально насторожился при виде зажатой подмышкой у Гаары продолговатой коробки. Наруто, впрочем, в очередной раз оправдал репутацию человека с хорошо подвешенным языком и сгладил ситуацию длинной и проникновенной поздравительной речью, а когда подозрительная коробка с неизвестным содержимым перекочевала к виновнику торжества, предупредил:
-Ты, Чоджи, открой где-нибудь в сторонке, подальше от всех. Понравится – продемонстрируешь. Вообще мы с Сабаку думаем, что твою девушку точно приведёт в восторг.
-Очень символично, да, - с умным видом кивнул Гаара.
Чоджи осторожно повертел в руках символичное неизвестно что и, передёрнув плечами, вновь скрылся за дверью, ведущей на кухню, – искать укромный уголок. Вернулся он через пару минут, причём выражение лица имея самое что ни есть озадаченное: видимо, не решил, как ему стоит относиться к подарку. Но у парочки шутников, готовой к подобному повороту событий, всё уже было на мази, поэтому в ход была пущена Ино, предварительно шёпотом предупреждённая, «чтобы повлияла». Та, будучи любительницей шуточек, не мешкая ни секунды, ухватила бойфрэнда за руку и утащила смотреть на сомнительный подарок.
Вскоре они вновь появились в общем зале: на губах Ино играла шаловливая улыбочка, а вот с именинником произошли заметные метаморфозы; если точнее, то к костюму Чоджи каким-то образом был прикреплён тот самый подарок мелких пакостников – парочка прозрачных крыльев голубоватого оттенка, совсем как у бабочки. // прим. Авт. - В имени Чоджи присутствует слог chou, что означает «бабочка»//
Киба, узрев сие околосказочное чудо, забыл слова песни напрочь и принялся мычать в микрофон что-то нечленораздельное, Неджи и Тен-Тен отвлеклись от своей игры и теперь оценивающе пялились, Хината и Сакура переглянулись и одновременно прыснули со смеху. Посторонние посетители забегаловки тоже с нескрываемым интересом глядели на красного как рак парня.
-Символично, - самодовольно повторил Гаара и повернулся к Наруто: - Мы с тобой молодцы, Узумаки.
-О! – радостно воскликнула Ино, хлопнув в ладоши. – Наконец-то внимание вернулось к имениннику!
***
«Майто Гай, - Канкуро отложил книгу в сторону и устало потёр виски. Голова раскалывалась. – Того чудака звали Майто Гай».
После нескольких дней ментальных мучений подсознание наконец-то выплюнуло ему имя, однако легче после этого не стало ни на грамм.
В гостиной он сидел один: Гаара пропадал на какой-то очередной тусовке, Темари закрылась в своей комнате и не слезала с телефона уже больше часа, а он как раз приготовил себе кофе и собрался было почитать в тишине – как совершенно внезапно на него нахлынули воспоминания.
Воспоминания о том дне в больнице восемь лет назад, когда ему повстречался Майто Гай.
Он оставил тихо ревущего Гаару в гостинице и, убедившись, что тот уснул, вернулся, чтобы узнать, всё ли в порядке с тем несчастным мальчишкой – чувство вины не позволяло просто так вернуться в Суну.
Увидев в коридоре молодого мужчину, разговаривающего с медсестрой, он остановился, не дойдя до нужной палаты. При взгляде на его взволнованное лицо становилось понятно, что в беде кто-то очень ему близкий.
«Да я только что узнал! – говорил незнакомец медсестре тонким дрожащим голосом, едва справляясь с собой. – Что с ним произошло? Вы должны понять, он же… он же мне как сын, понимаете? Скажите мне, что произошло!».
Не особенно задумываясь над собственными действиями, Канкуро бесшумно присел на свободную лавочку в коридоре и опустил голову, чтобы не привлекать к себе внимание. Медсестра очень быстро отговорилась от убитого горем посетителя и, извинившись, скрылась, и мужчина ещё долго стоял возле двери палаты, глядя сквозь стеклянное окошко на находящегося без сознания парня. Канкуро молча наблюдал. Затем незнакомец принялся вышагивать туда-сюда по коридору, бормоча при этом что-то себе под нос. Наконец, он в приступе отчаяния упал на лавочку рядом с Канкуро и уронил голову на руки.
Взрослый Канкуро, размышляющий о том дне восемь лет спустя, не мог вспомнить, кто первым начал разговор. Скорее всего, он. Мужчину звали Майто Гай, и он работал воспитателем в приюте для сирот, а Рок Ли оказался его опекаемым. «Мой любимый ученик», - постоянно повторял он с многозначительным видом, рассказывая о мальчишке-айкидоке. Канкуро не представился – побоялся, да и в этом не было никакой необходимости, ведь Гаю необходимо было попросту выговориться, выпустить роящиеся в голове тяжёлые мысли, а на ком – не имело никакого значения.
На его исполненный душевной боли монолог ушло около часа: он то срывался на скороговорку, то внезапно замолкал и только хмурился. Из его спутанного повествования Канкуро узнал многое о жизни сироты по имени Рок Ли, для которого айкидо являлось не просто увлечением, а смыслом жизни, и который, вполне возможно, не сможет больше заниматься тем, что действительно любит.
Когда Гая подозвала к себе медсестра, Канкуро просто поднялся и направился к выходу. В голове звенела пустота. Он не гордился собственным бегством, и скрылся он не потому, что ему надоело выслушивать о чужом горе, а потому, что в груди жгло просто невыносимо, и казалось, ещё немного – и он попросту не выдержит и выдаст этому человеку всё. О себе, о брате, о том, как с ним тяжело, как ему порой бывает страшно, что с Гаарой действительно что-то не так, как с дядей…
Вспоминая это восемь лет спустя, Канкуро с удивлением осознал, что наконец-то понял, почему ему до сих пор было невероятно тяжело общаться с младшим братом. Стена, которую он же и воздвиг, была не чем иным, как отложившимися в памяти речами убитого горем Гая. Но ведь получался какой-то замкнутый круг: Гай и его опекаемый не были виноваты в том, что с ними произошло по вине Гаары, а Гаару нельзя было обвинять из-за травмированной дядей в раннем детстве психики, но и дядя ведь тоже – он ведь больной человек, как его можно винить в случившемся?.. Тогда кто, чёрт возьми, должен нести за всё это ответственность?
Усилием воли Канкуро отбросил прочь эти мрачные мысли – всё равно он не сможет найти на них сейчас ответ. И потом, гораздо больше его сейчас волновал не поиск виновников событий прошедших, а теперешнее положение вещей. Что Гаара и Ли делали вместе в тот день? Как они вообще нашли друг друга? И что это должно означать?
Он знал, что расспрашивать самого Гаару было бы бесполезно – он ни за что не скажет, а говорить с Ли ему отчего-то было неловко. Зато Майто Гай мог дать ему ответы на все вопросы – почему-то он в этом не сомневался.
Теперь, когда он вспомнил его имя, найти его будет легче простого.
Канкуро нашёл в телефонной книжке мобильного номер Шино:
-Алло, привет. Слушай, ты говорил, что у тебя связи имеются в полиции. Можешь выяснить адрес и место работы одного человека?.. Отлично, записывай имя.
***
-Ну всё уже, ребята, отпустите нас!
Гаара всучил микрофон Шикамару, тот, недолго думая, передал его растерявшемуся Чоджи, которого, к слову, таки заставили носить крылатый подарочек.
Их с Наруто уже добрых полчаса не хотели отпускать с вечеринки, заставляя то ещё выпить, то станцевать, то спеть – и всё это безобразие проводилось под лозунгом: «Ради именинника!». Сам именинник, к слову, уже давно и безуспешно просил оставить своих гостей в покое, но куда там! Пьяной Тен-Тен, которой Неджи, кстати, проиграл, было не то что море по колено – океан завместо лужи!
-Нет! – кричала байкерша, воинственно размахивая своей косухой (Хьюга отвернулся к окну и усердно делал вид, что это не его невеста). – Вы, красавчики, нам ещё одну песню должны!
-Да сколько можно-то? – возмутился Наруто. – У меня папа дома больной лежит, а тебе всё песенки!
-А у этого какая отговорка? – поинтересовалась стоящая рядом с Тен-Тен Сакура, указывая на Гаару.
Юноша расплылся в притворно вежливой улыбке:
-Это, перекрашенная Сакура-чан, совершенно тебя не касается. Иди лучше парня своего откачай, а то он на лавочке пьяный и никому не нужный валяется. Вот зачем пить, если не умеешь?..
Реплика эта вызвала колоссальнейший галдёж: Сакура обиделась на «перекрашенную», её поддержала голосистая Тен-Тен, к ней из женской солидарности присоединилась Ино; лагерю возмущённых девчонок противостояли Неджи и Шикамару, которым надоело держать в заложниках спешащих друзей, не переносящий споров Чоджи, а также Киба, который просто любил поорать.
Шумная возня вызвала интерес не только случайных посетителей, но даже заставила Акимичи-старшего выглянуть из кухни. Кончилось, однако, всё внезапно и даже как-то неинтересно. Проснувшийся от многоголосого крика Сай поднялся с лавочки, на которой доселе мирно сопел, шатающейся походкой приблизился к своей девушке и, опираясь на неё всем телом и дыша перегаром в лицо, неразборчиво пробормотал:
-Дорогая, тебе так идёт этот цвет! Давай я тебя нарисую.
После чего снова отключился и, если бы не устрашающе сильная в критических ситуациях Харуно, непременно свалился бы на пол. Сцена «чудесного» пробуждения словно протрезвила всех разом: если бы кто-то даже попытался сейчас возобновить спор, ничего бы не вышло, потому как все уже забыли, о чём шла речь и – главное! – кто выигрывал.
-Идите уже, - шепнул именинник, потянув Гаару за рукав. – Пока они ещё чего не выдумали, чтобы вас задержать.
Долго уговаривать друзей не пришлось – минуту спустя парочки и след простыл.
Они распрощались возле дороги: Наруто поехал домой, контролировать процесс лечения отца, а Гаара поспешил на встречу с Ли.
***
Луж в Озёрном парке после проливных конохских дождей действительно хватало, а ещё в это время дня он отчего-то буквально кишел детьми: мальчики и девочки, наплевав на обещания мамам осторожничать с одеждой, прыгали и резвились в воде, месили заползающую меж пальцев грязь босыми ступнями, запускали самодельные бумажные кораблики, играли в салки и творили ещё бог знает какие безумства.
-Надо было удобнее одеться, - вздохнул Гаара, с искренним сожалением оглядывая свои грязные туфли и мокрые края бордовых брюк.
Шедший рядом Ли опустил взгляд на свои не менее запачканные кроссовки и покачал головой:
-Не помогло бы. У меня тоже ноги насквозь промокли.
-Да, но ты хотя бы не одет в костюм, - возразил юноша.
За полчаса он уже успел неоднократно пожалеть, что встретился с Ли в той же одежде, в которой приходил на день рождения к Чоджи. Молодые мамы в удобных комбинезонах, с не накрашенными лицами и небрежно уложенными причёсками своими неприязненными взглядами не уставали напоминать ему, что выглядит он в общей композиции явно не к месту – как какой-нибудь упрямый пижон, детишки же глазели на него больше с любопытством, но, тем не менее, настроения их повышенное внимание ему никак не поднимало.
Ли шёл с ним бок о бок, засунув руки в карманы джинсов, и с улыбкой смотрел на резвящихся малышей.
-Знаешь, - протянул он мечтательно, - когда мы с Тен-Тен были ещё совсем детьми, то тоже любили играть в этом парке. Мы учились в разных школах, но встречались после занятий и приходили сюда. Снимали обувь, закатывали штанины школьной униформы (она мужскую носила, от юбок отказывалась, дурочка) – и прыгали, как сумасшедшие, по огромным глубоким лужам. Придумывали какие-то игры, ловили лягушек, брызгались друг на друга – словом, бесились. Потом грязные с ног до головы приходили, так Гай-сенсей заставлял нас самостоятельно одежду нашу стирать. Мы бурчали, конечно, но на следующий день всё повторялось – и так до тех пор, пока не высохнут лужи.
Гаара улыбнулся: припомнился вчерашний сон.
-А сколько тебе было, когда он стал твоим опекуном?
Ли остановился возле большой лужи, которую не просто так было обойти – оставалось только перепрыгнуть, и подал руку своему спутнику, помогая справиться с препятствием. Всё это он проделывал настолько непринуждённо и естественно, что Гаара не чувствовал себя ни капельки неудобно. Даже наоборот, время от времени проскальзывала мысль, от которой сердце начинало взволнованно трепетать: «Прямо как на настоящем свидании». Его никогда в жизни не приглашали на нормальные свидания, поэтому сравнивать было не с чем, однако от мысли этой в груди разливалось приятное тепло.
-Вообще-то официально он мне не опекун, - принялся объяснять Ли спокойно, - я рассказывал как-то, помнишь? Но мне было восемь, когда Гай-сенсей впервые пришёл к нам в приют, и вскоре они с дирекцией уже заключили касательно меня договор, который позволял ему забирать меня к себе на выходные и по праздникам, а каникулы я вообще все проводил с ним. С ним и Тен-Тен, конечно, - уточнил он, улыбнувшись.
Гаара рассеянно кивнул: он очень слабо представлял себе, что такое приют, но коннотация у этого слова была явно негативная, оттого ещё более сложной задачкой являлось связать с этим непонятным местом Ли – в его понимании, эталона всего положительного, что может быть в мужчине. Невероятно сложно было поверить, что когда-то этой сильной уверенной в себе личности не существовало, и на её месте был обездоленный и брошенный всем миром сирота. Наверное, ему было так одиноко!..
Словно прочтя его мысли, Ли со внезапно помрачневшим лицом произнёс:
-Мне не нравилось в приюте. Там… - Он прервался, ища нужные слова: - …там я не видел абсолютно никакого будущего. Понимаешь, трудно о чём-то мечтать, когда каждый день ты вынужден наблюдать, как большинство из твоих старших так называемых братьев постепенно скатываются всё ниже и ниже: с травки на растворитель, потом на внутривенные… Про девушек я даже и не говорю.
Он остановился у кромки одного из озёр. Ставший рядом с ним Гаара опустил взгляд на подёрнутую лёгкой рябью водную гладь – на ней, чуть искажённые, отражались их лица. Невдалеке стоял мальчишка с пустым пакетом в руках и наблюдал за плавающими на середине озера утками – видимо, своё угощение птицам он уже скормил и теперь приманить их было нечем.
Напряжённый взгляд Ли был устремлён вдаль, и искоса поглядывающему на него Гааре подумалось, что в карих глазах он различает настоящую боль. Он разомкнул пересохшие губы, думая сказать хоть что-нибудь, чтобы развеять это давящее молчание, однако Ли опередил его.
-В общем, тяжело там было, - вздохнул он полной грудью. – Когда Гай-сенсей пришёл к нам работать, первую неделю или около того он просто ходил вокруг, смотрел на нас и вовсю ужасался – ещё бы, он-то со своим идеализированным пониманием реальности совсем по-другому представлял себе приют. С его приходом стало… ну, не то чтобы сразу хорошо, но по-другому – точно. Этот его вечный оптимизм, смешные наряды, зарядка по утрам, Сила Юности… В какой-то мере ему удалось изменить всех нас. Но на меня его уроки оказали самое сильное влияние - наверное, потому, что, благодаря ему, я наконец-то увидел проблеск надежды: мне захотелось стремиться к чему-то, добиваться, стать кем-то. – Он со вздохом запустил пальцы в густые волосы. - Иногда я задаюсь вопросом, а что стало бы со мной, если бы он не повстречался на моём жизненном пути. И каждый раз мне становится страшно от этой мысли.
Гаара вновь опустил взгляд на водную гладь – он не знал, чем, какими словами отогнать нависшее над ними плотное облако печали. Где-то в районе сердца больно кололо – но совсем не так, как в детстве, а по-новому, странно, и что-то подсказывало изнутри, что именно в его силах остановить сейчас эту боль и сделать так, чтобы грусть пропала из глаз его спутника. Но, чёрт возьми, всё, что касалось этого человека, было для него таким сложным! Вчера, распрощавшись с Наруто, он долго размышлял над своим отношением к Ли и так и не смог справиться с разъедающими душу сомнениями: ведь эта привязанность вполне могла вырасти из чувства вины – с другой стороны, он теперь уже мог явно провести черту между теми, старыми чувствами, преследующими его всю прошлую неделю, и чувствами новыми, которым он боялся дать название. Он знал, что должен разобраться в этом сам, но дважды почти поддался соблазну позвонить Наруто и рассказать ему всё – каждый раз его останавливала мысль, что друг сейчас наверняка мыслями погряз в беспокойстве о здоровье отца и нагружать его сейчас ещё и своими бедами было бы попросту эгоистично.
Он повернул голову к своему спутнику, прошёлся взглядом по его чертам – и внезапно пришедшая на ум идея заставила его внутренне содрогнуться от мощного ощущения: да, это будет правильно, это будет идеально.
-Ну-ка, помоги мне, - он ухватился за руку Ли и приподнял ногу, чтобы развязать шнурки на туфле, затем проделал это со второй, стянул носки, небрежно сунув их в туфли, и нагнулся, принявшись закатывать мокрые штанины брюк.
Ли некоторое время молча наблюдал за его действиями, но когда пошли штанины, не удержался от вопроса:
-Что ты делаешь?
-А что, по-твоему, я делаю? – переспросил Гаара, распрямился и призывно хлопнул его по плечу: - Ну, давай, снимай!
С лица Ли постепенно сползло мрачно-задумчивое выражение, сменившись почти по-детски озорным – он одобрительно хмыкнул и нагнулся, чтобы расшнуровывать свои кроссовки.
Следующий час запомнился Гааре не иначе как отдельными образами. Яркое-яркое небо над головой с тонкими белыми облачками, лениво подгоняемые майским ветром. Ряды стройных деревьев. Холод, идущий от воды и кусающий голые ступни. Руки Ли, поддерживающие его, когда он спотыкался и, казалось, вот-вот упадёт. Лениво убегающая от него лягушка – такая вдруг классная, будто бы увиденная впервые в жизни.
Если это было свидание, то оно определённо пошло по очень странному пути, но сказать, что оба не получали от этого удовольствия – о, это означало бы соврать!
Гааре хотелось всего сразу. Хотелось вести себя, как капризный ребёнок, которого гувернантка оставила на пару минут одного, и он этим отчаянно пользуется. Хотелось произносить первое, что придёт в голову, и смеяться от души, и корчить рожи проходящим мимо насупленным «правильным взрослым», а ещё!.. А ещё нестерпимо сильно хотелось прильнуть к своему «сообщнику» в преступлении против законов общества, и ощутить его тепло, и раствориться в его крепких объятиях, чувствуя себя ни много ни мало – абсолютно счастливым…
Но, конечно же, он этого не делал, и это слегка портило общее впечатление, хотя на самом деле вполне хватало и того, что они сейчас были рядом и жили в одном моменте. Период безумства постепенно сошёл на нет, и теперь овладело спокойное лирическое настроение: они сидели на траве, мокрые, растрёпанные, босоногие, и смотрели на озёрную гладь.
-Действительно, столько уток здесь развелось. – От интонаций, сквозящих в тихом голосе Ли, создавалось впечатление, будто они сейчас находятся не в общественном парке, а в каком-нибудь безлюдном месте, по-настоящему наедине. Пряди его чёрных волос закрутились на концах от влажности и теперь забавно торчали в разные стороны. Гаара невольно задумался, каковы они на ощупь.
-Мы с Узумаки иногда приходим сюда с парочкой буханок хлеба – кормить этих обжор. Утки – как те голуби: сколько их ни корми, а им всё равно мало. Зато они забавные, этого не отнимешь. У нас, в Суне, уток вообще нет. По крайней мере, я не помню.
Ли скосил на него серьёзный взгляд:
-Ты часто думаешь о родном городе?
Гаара передёрнул плечами. Он и в самом деле не знал, как правильно ответить на вопрос. Многие вещи напоминали ему о Суне: песочные часы и кактусы в его спальне, жаркие летние дни в Конохе, которые они с Наруто обычно проводили за городом в домике на озере, приобретённом дядей Минато четыре года назад, а ещё – постоянная тишина в их огромном для троих человек доме. Совсем как в их старом доме.
Ли почему-то всё не отводил взгляд, смотрел серьёзно и одновременно очень тепло – как умел только он.
-Знаешь, я в последнее время всё чаще и чаще ловлю себя на мысли, что было бы, если бы мы никогда больше не встретились. Если бы я не вернулся в Коноху, например.
-Я тоже об этом думал. – Гаара поёрзал голыми ступнями по яркой весенней траве, подтянул колени к груди и обхватил их руками. – Но, похоже, нам суждено было встретиться так или иначе: уж слишком много совпадений во всей этой истории.
-Знаю, - кивнул Ли и произнёс вдогонку, понизив голос: – Фатум.
Гаара поднял на него удивлённый взгляд: именно это слово только что крутилось у него на кончике языка. И когда он понял, что это означает, внезапно удушающей волной накатил страх – не перед тем, что сейчас должно неизбежно произойти, а перед тем, что будет дальше. Он поспешно опустил голову, и когда Ли произнёс его имя, тихо и по-особенному, по телу невольно прошла лёгкая дрожь, а в висках оглушающе громко зашумела кровь.
-Помнишь, - продолжал Ли, - я говорил тебе вчера, что стараюсь всегда говорить людям правду?
Гаара кивнул и опустил голову ниже.
-А ещё что я не начинаю отношений с человеком без определённых к нему чувств?
Он снова кивнул и с трудом проглотил застрявший в горле сухой комок. Гаара явно почувствовал, как все звуки окружающего их пространства – визги детей, крики взволнованных матерей, призывное кряканье уток, привлечённых к берегу очередным ребёнком с угощением, - всё это отошло на задний план, единственным, что он мог сейчас воспринимать, был этот серьёзный голос.
Ли продолжил, и в каждом его слове сквозила абсолютная уверенность.
-Так вот, Гаара, я чувствую себя обязанным сказать тебе правду. Ты мне очень, очень сильно нравишься. – Он на секунду прервался, перевёл дыхание. – Для меня важно, чтобы ты знал о моих чувствах. Я ничего не стану требовать от тебя, если это не взаимно, но если ты…
Он замолчал на середине предложения и опустил взгляд вниз, на свою левую руку. Поверх неё лежала правая ладонь Гаары, по сравнению с его – маленькая, белая, изящная, однако сжимающая его ладонь с неожиданной силой, почти что с отчаянием.
Борясь с паникой и смущением, Гаара всё никак не мог поднять взгляд, но руки не отпускал.
***
-А почему ты бинты всё время носишь?
Лишь только последнее слово слетело с его губ, Гаара прикусил язык и принялся костерить себя за глупое поведение: почему первым, что он произнёс с тех пор, как Ли предложил ему быть вместе, должен был быть именно этот дурацкий вопрос? Ли, однако, почему-то не удивился – поднял свободную руку и с задумчивым видом покрутил перед собой.
-Последствия чрезмерного увлечения тайдзютсу, - нехотя пояснил он. – Одно время моя жизнь состояла из сплошных тренировок, а рукам это не нравилось – раны не успевали заживать. Отсюда шрамы.
-Ясно.
Гаара прочистил горло и хотел было сказать что-то ещё, чтобы как-то сгладить впечатление, но осёкся, когда услышал приближающиеся голоса. Прямо к тому месту на берегу озера, где они сидели, быстрым шагом направлялась парочка молодых патрульных. В руках у одного, с повязкой вдоль лица, имелся пакет со свежей булкой, его спутник держал в руках два пластиковых стаканчика. Стражи закона были настолько увлечены затяжной ссорой, что сидевшую невдалеке пару попросту не заметили.
Первый подошёл вплотную к кромке воды и, достав из пакета угощение, принялся нервно крошить булку и швырять куски оживившимся уткам-обжорам – те благодарно загалдели.
-Это несправедливо, Изумо, - принялся сызнова бурчать он. – Мне свидание пришлось отменить из-за этой чёртовой работы!
Второй, настроенный поспокойнее своего напарника-швырятеля, осторожно поставил на траву один из стаканчиков, а второй поднёс ко рту.
-Нужно быть серьёзнее, Котетсу, - поучительным тоном сообщил он. – Вся полиция нынче на ушах, ты не знаешь, что в уголовном творится. А я случайно Хошикаге-сана в лифте встретил, он по телефону с кем-то как раз разговаривал, так что я немножко в курсе. Патрули по всему городу разбросали.
Булка быстро кончилась, первый полицейский поднял с земли свой стаканчик и сделал из него добрый глоток, после чего вновь вспылил:
-Да кого здесь охранять-то? Малые одни бесятся!
-Ты шутишь, что ли? – возразил второй раздражённо и свободной рукой ткнул в сторону Гаары. – Вон, кандидат идеальный сидит! – Не дав «кандидату» даже времени опомниться, он тут же согнулся в раскаивающемся поклоне: - Извините, мне просто нужно доказать этому идиоту свою правоту.
-Эй, это кто тут идиот? – даже не взглянув на Гаару, взбунтовался его напарник. – Да ты сам идиот! Говорю тебе, Изумо, ты слишком любишь свою работу, это нездорово. Воскресенье – а ты радуешься, что тебя патрулировать вызвонили! И вообще, у меня свидание сорвалось из-за них! Тьфу!
И, подняв свой стаканчик с земли и едва не расплёскивая его содержимое себе на форму, он с важным видом промаршировал прочь, следом за ним засеменил его вежливый напарник.
Когда они вновь остались одни, Гаара искоса взглянул на своего теперь уже парня. Он всё ещё не мог определиться, счастлив или встревожен столь важной переменой в своей жизни, - чувства внутри перемешались, и это было чем-то совершенно новым, никогда прежде не испытанным. Всем, что он знал раньше, были непродолжительные интрижки, в которые он дьявол знает зачем ввязывался… И сейчас было банально страшно. Возможно, потому, что не хотелось ни разочаровать Ли, ни делать ему больно, ведь тот наверняка считает его каким-нибудь идеальным мальчиком и не видит истинной картины. А когда всё-таки увидит, что тогда?
Гаара настолько погрузился в размышления, что даже не заметил, как Ли поднялся на ноги, поэтому с некоторым удивлением воззрился на протянутую руку.
-Давай, - позвал Ли. – Уже довольно поздно, твой брат, наверное, волнуется.
-Он всегда волнуется, - буркнул Гаара, однако руку принял.
Надев обувь на подсохшие ноги и раскатав штаны, они окинули друг друга критическими взглядами и одновременно вынесли неутешительный вердикт:
-Ужасно.
-Мне в таком виде такси остановить не удастся, - хмыкнул Гаара и поднял с травы свой пиджак. – Ну, хоть рубашку мокрую есть чем прикрыть.
Подождав, пока он застегнёт пиджак, Ли нагнулся к нему и нравоучительно произнёс:
-Воротник поправить надо. О, вот так хорошо.
Закончив, он, впрочем, не отстранился. Одна рука легла на плечо Гаары, вторая мягко прикоснулась к затылку, пальцы осторожно погладили красные пряди.
Гаара нарочито медленно поднял голову, и когда взгляды их сомкнулись. Сердце забилось так быстро, будто норовило выскочить из груди, а тело напряглось, одновременно внутренний голос обвинительно зашипел : «Эй, ну расслабься, в первый раз, что ли?». Но расслабиться никак не получалось. Эта внезапная близость слишком опьяняла, и пугала, и возбуждала.
Ли склонился к нему настолько близко, что одна прядь его чёрных волос коснулась щеки Гаары. Юноша инстинктивно подался чуть вперёд, и уже ощутил на губах тепло чужого дыхания…
-Дядя, а почему у тебя коса такая длинная?
Оба вздрогнули и одновременно посмотрели в сторону голоса. Прямо перед ними стояла девочка лет десяти в белом платьице и в промокших насквозь босоножках. Её рыжие хвостики заколыхались, когда она, подняв свою круглую мордашку, принялась переводить взгляд с одного молодого человека на другого.
И тут посыпались вопросы. Много вопросов.
-А почему у тебя, дядя, глаза накрашенные? Как у мамы моей, мама тоже красится. Папа, правда, нет. А почему у тебя, дядя, брови такие густые? А у тебя, дядя, почему волосы красные? Ты с такими родился? Ты прямо как персонаж мультика, такой красивый и с красными волосами! А что вы здесь делаете? Вы тоже уточек приходили покормить? Уточки – они хорошие, они булочку любят. А вы любите булочку?
-Ну мы же не уточки, - пробормотал Гаара, воспользовавшись секундным перерывом в словесной атаке, во время которой дитё переводило дыхание.
-Моэги! – раздался вопль справа от них.
Совсем ещё молодая мамаша в комбинезоне и с хвостом таких же рыжих, как у дочери, волос семимильными шагами неслась к ним, оставляя без внимания грязь и лужи.
-Моэги! – уже строго повторила она, оказавшись рядом с дочерью. – Я что говорила тебе о разговорах с незнакомыми людьми?
Девочка обиженно насупилась и, опустив голову, промямлила:
-Не доставать расспросами.
-Вот именно! – Мать приобняла её за плечики, притянула к себе и взглянула на «жертв любопытства» маленькой Моэги. – Вы извините мою дочь, молодые люди, она просто иногда – ну как с цепи! Невозможно оторвать от людей, которые ей чем-то понравятся. Я на секунду всего отошла, мужу позвонить, а она уже ускользнула! Извините ещё раз. Пойдём, болтуха.
Помахав на прощание проблематичной девочке, парни переглянулись: момент был безвозвратно утерян, это было известно обоим. На самом деле обидно было гораздо меньше, чем смешно, поэтому на лицах обоих заиграла одинаковая дурацкая улыбочка. Ли отстранился и указал в сторону выхода из парка:
-Ну что, попробуем поймать тебе такси?
***
-Алло, Обито? – Намикадзе Минато прервался на приступ противного кашля. На том конце провода ждали. Прокашлявшись, мужчина осевшим голосом заговорил в трубку: - Какаши только что ушёл, к тебе направился. Ничем его не раздражай, ладно? Он не в духе сегодня.
-Хорошо, - прохрипели в ответ.
Минато натянул одеяло к подбородку. Чёртова температура никак не желала оставлять его в покое, сводя с ума скачками состояний: из-за неё становилось то удушающе жарко, то вдруг до безумия холодно – так, что не спасал даже зимний плед из верблюжьей шерсти.
-Обито, что нам делать? На работу меня ни Какаши, ни Наруто, ни даже Гаара не выпустят, придётся дома торчать. Ты вот тоже заболел. Рин в декрете. Кто работать будет? У нас контракт назревает, надо договариваться, с документами возиться, туда-сюда бегать. Я один никак не справлюсь.
-Не знаю, Йондайме-сама… - вздохнули в трубке, и тут же, почти без паузы, воскликнули вдохновлённо: - О, а давайте я вам племяшку своего в помощники отправлю!
-Какого? Итачи? – переспросил Минато.
-Нет, тот занят выше крыши сейчас. Ему-то, правда, поработать на вас не помешало бы, он недавно жаловался, что денег ему не хватает на квартиру… Ну да ладно. Я Саске предлагаю. У него практика кончилась, так что после пар он свободен. Я смогу ввести его в курс дела, чтобы не совсем с чистого листа начинал. Тем более, Йондайме-сама, вы ведь не забыли, что мы их с вашим Наруто подружить хотели?
Минато хмыкнул:
-Да я каждый день об этом думаю!
-Я тоже, - признался Обито. – Уж очень мне хочется, чтобы у них были хорошие отношения. Я, конечно, понимаю, что с нами, Учихами, дружбу водить не так-то просто, но что-то мне подсказывает, что у этих двоих всё будет хорошо.
Минато глянул на градусник – тот показывал тревожную цифру 37.9.
-Тогда ты поговори с ним, а потом перезвони мне.
Ответом ему послужил глубокий кашель. Минато посчитал, что это можно принять за: «До свидания», и положил трубку.
Распахнув дверь ногой, с подносом в руках в комнату зашёл Наруто.
-Так, разговорчики, - заметив в руках отца телефон, буркнул он. – Вот твой чай и лекарства.
-Спасибо, сына, - Минато принял у него из рук чашку. - Я с Обито, кстати, договорился, чтобы он помощника мне нашёл на эти дни.
Наруто отвлечённо кивнул. Он весь вечер ходил мрачнее тучи, но причину своего недовольства называть отказывался. Минато предпринял пятую за день попытку заставить сына принести ему ноутбук для работы, на что в пятый же раз получил резкий отказ и раздражённое: «Книжку читай». Покрутившись ещё немного по комнате, Наруто ушёл к себе.
Минато пожал плечами и принялся пить чай. Вскоре перезвонил с хорошими новостями Обито:
-Я поговорил с Саске, он завтра с утра к нам в офис забежит, надо забрать кое-какие документы, а потом вам их занесёт, чтобы было с чем работать, пока он с учёбы не вернётся.
-О, здорово! – обрадовался Минато. – Хоть оживление в доме будет какое-нибудь. А то Наруто весь на нервах почему-то ходит, Гаары нет, работать мне не разрешают, вот я и скучаю весь день, в комнате с книжкой кисну. – Он взял с полки принесённый сыном томик и окинул неодобрительным взглядом цветастую обложку. – Роман какой-то про космос…
-Да мне тоже уже осточертело без дела в кровати валяться, так что я всё-таки притащил кое-какие документики, разбираюсь тут... – Обито внезапно прервался, затем затараторил: - Ой, Какаши пришёл. Извините, Йондайме-сама, если он меня работающим застанет – съест и не поперхнётся. Надо срочно всё попрятать. Побежал!
Минато отнял зазвучавшую короткими гудками трубку от уха и усмехнулся.
***
-Какаши, - позвал Обито слабо, - иди домой.
Серые глаза опалили его раздражением.
-Я серьёзно. Ну незачем меня нянчить.
Какаши сжал холодными пальцами его обнажённое плечо и мягко толкнул назад, заставляя лечь на кровати, затем пододвинул ближе стул, на котором стояла миска со странно пахнущей прозрачной жидкостью и плавающей в ней губкой. Он взял губку, отжал и опустил Обито на грудь – тот вздрогнул: жуть как холодно.
-Сбить температуру надо, - спокойно пояснил Какаши, протирая влажной губкой грудь, живот, руки больного. – Таблетки лучше не пить, я и так тебя вылечу. Ну-ка одеяло убрал.
Обито нехотя откинул тёплое стёганое одеяло, оставшись лежать в одних только трусах и вязаных носках, которые когда-то подарила ему мастерица Микото. Представление Какаши в ипостаси исключительно его лечащего врача мало помогало искоренить растущее смущение – независимо от него зачем-то всё лезли воспоминания о студенческих годах, когда они ещё жили в одной квартире. В те времена, кажущиеся сейчас невероятно далёкими, всё было наоборот: Какаши, никогда не заботящийся о здоровье и расхаживающий в зимний мороз в осеннем пальто и в рубашках с открытыми воротниками, слегал на всю неделю с каким-нибудь бронхитом, а Обито, ворча на глупые привычки друга, просиживал у его футона целыми днями, покупал без разбору все лекарства, которые советовал аптекарь, делал за него задания по учёбе и порой так выматывался, что засыпал рядом, головой прямо на груди больного. Какаши никогда не будил его.
Обито поднял взгляд на друга – лицо того было сосредоточено и серьёзно, как у настоящего врача, занятого делом. Интересно, подумалось вдруг, ему сейчас тоже приходят в голову эти мысли?
-Перевернись, - скомандовал Какаши тихо, отчего-то осипшим голосом.
Обито сделал, как велели. Губку вымочили в растворе и, вновь охлаждённую, начали возить по его спине. Он крепко зажмурился и зарылся носом в подушку, надеясь, что таким образом отгонит накатившие внезапно воспоминания – не те, невинные, а… «Но времена уже совсем другие, - пришлось напомнить себе строго. – И мы уже не те, что были раньше».
Он повернул голову так, чтобы краем глаза видеть лицо друга, и позвал:
-Какаши.
-Хм? – не разнимая губ, отозвался тот.
Обито прикусил губу, уже пожалев о своей решимости. Однако отступать сейчас было бы глупо, поэтому он всё же произнёс, что намеревался.
-Я в пятницу… немного палку перегнул. Ты… извини, хорошо?
Что-то в красивых чертах Какаши от этих слов необъяснимо смягчилось, он ненавязчиво потянул его за плечо, призывая перевернуться, затем, когда Обито перелёг на спину, укутал в плед до самого подбородка, нагнулся к нему и, дыша ментолом в лицо, шепнул:
-Ты тоже извини. Я не хотел – про тебя и Рин.
По телу прошла волна лёгкой дрожи. Подлец Какаши не изменял привычке курить сигареты с ментолом, даже когда они были студентами – в те времена, когда они…
-Ты всё ещё встречаешься с тем парнем? – выпалил он невпопад, стремясь развеять наваждение.
Какаши отстранился, сел чуть поодаль.
-Я с ним не встречаюсь, Учиха, я с ним сплю, - вздохнул он, и в голосе его засквозила ни с чем не спутываемая горечь. – Это разные вещи.
После холодного растирания под пледом было очень уютно, но Обито всё же высунул руку и сжал холодную ладонь друга.
-А он об этом знает?
Какаши передёрнул плечами, не став отвечать.
Пришлось прикусить язык, чтобы не продолжить сыпать упрёками – завуалированными под расспросы взволнованного друга, но всё-таки да, упрёками. Ему никогда не нравился Ямато, и хотя они не виделись, пожалуй, уже лет пять, с того неловкого раза, когда Обито выбрал неудачное время, чтобы навестить лучшего друга, - при мысли о нём мигом дыбились внутри иголками негативные ассоциации: первые годы студенческой недодружбы-недоненависти с Какаши, по-собачьи преданные, исполненные слепого обожания глаза младшего на курс мальчишки, саркастичная улыбка, расцветающая на губах Какаши всякий раз, когда он бурчал из-за присутствия Ямато у них в квартире: «А ты что, ревнуешь, Учиха?»…
Обито нехотя отбросил старую неприязнь. Тогда у него вполне были основания для подобных чувств, но сейчас, прислушавшись к себе, он вдруг осознал, что, помимо старых обид, в нём появилось даже некое подобие тёплого сочувствия по отношению к давнему знакомому. В конце концов, его тоже можно было причислить к их с Какаши клубу влюблённых неудачников.
-Мне Ирука вчера звонил, - внезапно подал голос Какаши. Обито повернул голову на подушке, стараясь поймать глазами лицо друга. Тот смотрел пустым взглядом прямо перед собой. – Поблагодарил, что я ему тогда, в пятницу, не дал напиться. Я, кажется, какие-то глупости в ответ морозил, не помню уже.
Обито задержал на пару мгновений дыхание и всё своё внимание устремил внутрь сознания, ища ответ, хочет ли он вообще начинать тему Ируки – начинать её сейчас, когда они одни, и рядом нет ничего не подозревающего об их прошлом Минато, чтобы служить неким останавливающим фактором в их с Какаши разговорах, вот-вот готовых перейти к сокровенному. Чутьё подсказывало, что об Ируке он не испытывает ни малейшего желания разговаривать ещё и потому, что…
«Ревность, да», - резко бросил внутренний голос, и Обито нехотя согласился. Трудно было открещиваться от собственных чувств, тем более, таких сильных, как это. Совсем немного, самую малость, но он всё же ревновал Какаши к этому внезапно вторгнувшемуся в их общий мир Ируке. Но – наверное, отторгал его присутствие Обито из прошлого, тот улыбчивый студент, некая часть которого до сих пор живёт в нём. Личность эта не желала уходить из-за чего-то незавершённого ранее, не пройдённого до конца, и именно этот Обито, вечно юный и такой вспыльчивый, до сих пор хранит в потайном ящике стола большие оранжевые очки с горизонтальной трещиной посередине и не может заставить себя выбросить бесполезную вещицу – слишком сильны были связанные с нею воспоминания. Этот Обито всегда нервничает, когда Какаши гостит у него, потому что не даёт покоя абсурдная мысль, что он каким-то образом обнаружит тайник и попросит его дать ответ – почему тогда очки символически полетели в мусорное ведро и ему сказали, что ничего не произошло, а сейчас они тщательно спрятаны, будто самая постыдная тайна…
Какаши внезапно обернулся и с грустной улыбкой убрал прилипшие чёрные пряди с его лица.
-Ладно, не бери в голову, Учиха, я ныть на его счёт не буду сейчас, - промолвил он чуть лукаво, поддразнивающе. – Тебе и без меня плохо.
Обито сердито насупился – не столько из-за слов, сколько из-за никак не желающей отпускать его мысли о тайнике.
-Иди домой, Какаши.
Тот только хмыкнул, затем откинулся спиной на кровати так, чтобы лежать головой на животе больного, и протянул, борясь с зевком:
-Ну уж нет, не отделаешься.
Обито недовольно забурчал и поплотнее укутался в плед.
***
-Орочимару-сама? – Кабуто просунул голову внутрь кабинета и поискал взглядом начальника.
Люстра, естественно, не горела, и окно было зашторено: хозяин не любил свет. Единственным освещением в комнате служила соляная лампа на столе, окрашивающая помещение в тёплые жёлто-красные тона и пляшущая искрами в холодных глазах Орочимару.
Кабуто присмотрелся внимательнее. На столе перед его начальником лежал мобильный телефон, с которого он не сводил задумчивого взгляда, будто ждал очень важного звонка – такого, что хоть ногти кусай в нетерпении, или же, наоборот, только что завершил какую-то беседу, от которой до сих пор не мог отойти.
Кабуто разрешил себе войти и прикрыл за своей спиной дверь. Он попытался сделать это как можно тише, однако учёного этот тихий звук заставил вырваться из пут напряжённых раздумий. Взгляд его ожил, морщинка на высоком лбу разгладилась, тонкие губы разомкнулись, однако научный работник предугадал вопрос и спокойно пояснил:
-Эксперимент завершён. Я распустил ребят, а то они сегодня ночью не спали даже, отчёт попросил сдать во вторник. Орочимару-сама… - Он нервно облизнул нижнюю губу, прежде чем осмелиться спросить. – С вами всё в порядке?
-Со мной? – Тонкие брови учёного поползли вверх. – Да, всё нормально, просто… - Он вновь опустил взгляд на мобильный, взял его в руки, зачем-то принялся нажимать там что-то – позже Кабуто догадался: попросту проверял в списке входящих звонков, не привиделся ли ему недавний разговор. – Мне только что звонил Учиха Итачи.
Кабуто, уже приготовившийся делать сочувственное лицо – на случай, если случилось что-нибудь плохое, - совершенно по-идиотски выпучил глаза:
-Сам?
-Сам, - подтвердил Орочимару кивком, и улыбка, появившаяся на его лице, была поистине очаровательна. – Но не затем, о чём ты подумал.
Пришлось маскировать смущение покашливанием в кулак.
Учёный откинулся в кресле, закинув руки за голову, и устремил взгляд в потолок. Когда он заговорил, Кабуто, думающий, что за годы совместной работы выучил повадки начальника назубок, поймал себя на том, что совершенно не понимает, какие чувства овладевают им сейчас – слишком странно звучал его голос: одновременно радостно, звонко, как у юноши, и как-то щемяще грустно, будто он вдруг стал старше на пятьдесят лет.
-Он занимается расследованием тех убийств, про которые сейчас по всем каналам трубят, слышал?
Кабуто на автомате кивнул: конечно, кто же не слышал?
-Он считает, что мы имеем дело с очень опасным серийным убийцей. Я склонен с ним согласиться. И даже более того, я знаю, что те четыре трупа – далеко не первые в его списке. Я чувствую.
-Орочимару-сама… - Кабуто, всегда умеющий сделать притворное лицо и вовремя скрыть истинные эмоции маской, в этот раз полностью потерял контроль над собой. – Вы не можете снова лезть туда. Вам нельзя снова браться за это, вы что, забыли?..
-Я ничего не забыл, Кабуто, - резко оборвал его учёный, поднимаясь и принявшись мерять комнату шагами – он не старался, но выходило всё равно едва слышно, вкрадчиво до невозможности. – Как я мог забыть, ну что ты такое говоришь? Но, посуди сам, я посвятил ловле таких вот подонков половину своей жизни, ведь не могу же я вот так взять сейчас и отказаться помочь, если действительно могу, правда? Тем более, Итачи-кун сказал, ему нужна всего лишь консультация, моя личность нигде светиться не будет.
Кабуто опустил взгляд на свои ладони и пробормотал, неловко шаркая носком ботинка по полу:
-Если бы это был кто угодно другой, вы бы отказали.
Орочимару замер на месте, и Кабуто явно почувствовал на себе его острый взгляд. Он не осмелился поднять голову.
-Да, возможно, - загрохотал тяжёлый голос учёного после мучительно долгой паузы. – Или нет. В любом случае, я уже согласился. Завтра утром я жду его у себя. А теперь оставь меня, мне нужно подумать.
Ноги не слушались, оттого двигаться было нелегко, однако, подгоняемый ледяным взглядом и ставшим вдруг невероятно неловким молчанием, Кабуто всё же справился с задачей. Уже у двери он обернулся и набрал в грудь воздуха, чтобы произнести вслух слова, которые жгли сознание с самого начала этого странного разговора, - но удержался и лишь тихо, как подобает хорошему подчинённому, прикрыл за собой дверь.
***
-Да он это, он. – Кисаме поставил на стол наполовину пустую кружку и вытер ребром ладони пивные усы. – Иди поздоровайся, ну чего ты?
Итачи ещё раз обернулся через плечо – быстро, даже как-то воровато.
-Ну да, он, - вздохнул он обречённо и сделал маленький глоток из своей едва тронутой кружки.
Бар, в котором они сидели, располагался недалеко от участка, поэтому невольно превратился в полицейское местечко: сюда забегали пропить получку, пожаловаться за кружкой доброго пива на непонимающую жену, отметить повышение или просто расслабиться с коллегами после напряжённого рабочего дня. Хозяин заведения всегда радушно привечал клиентов в форме, потому что никакому задире, сколько бы тот ни выпил, не пришло бы в голову устраивать разгром и ввязываться в драку в присутствии стольких стражей закона. Ребят из отдела уголовного розыска он, правда, несколько побаивался. Кисаме как-то полюбопытствовал и пробил его имя в базе данных – и выяснилось, что причина для страха у него имелась: в девяносто четвёртом его всерьёз прижали за подозрение в убийстве.
Кисаме посмотрел вначале на Итачи, затем перевёл взгляд на молодого человека за стойкой. Ошибки быть не могло: подстриженный почти наголо, без своих знаменитых кудрей Учиха Шисуи выглядел до жути непривычно, и, тем не менее, это был он – вытянувшийся и сильно похудевший, он теперь был лишь тенью того Шисуи, которого Кисаме помнил ещё с тех времён, когда Итачи был подростком. Помнится, и в старшей школе, и на первых курсах академии они были не разлей вода – потом, правда, что-то произошло. Что-то, о чём Итачи отказывается с ним говорить, что-то настолько серьёзное, что теперь, после года разлуки, он даже не хочет подойти и поздороваться со старым приятелем.
-Я не знал, что он уже вернулся, - хмыкнул он больше сам себе, размышляя вслух.
Итачи помрачнел лицом:
-Я зато знал. В столице дела не заладились – его из полиции безопасности со страшным скандалом вышвырнули. Кажется, он роман закрутил с тем, кого охранять должен был… В общем, тёмная там история, я в подробности не вникал.
Кисаме сокрушённо покачал головой: горько было слышать такое о человеке, которому он лично подписывал рекомендацию для перевода в очень престижный отдел специального назначения при полиции безопасности, созданный для охраны лиц государственной важности. Шисуи стал бы идеальным дополнением к их небольшому коллективу – если бы не эта его вечная безалаберность. Всё в его жизни катилось в тартарары именно из-за бессистемности его решений и поступков – Кисаме даже склонен был считать, что с Итачи у него всё разладилось именно из-за этого. Может быть, ляпнул сгоряча какую-нибудь глупость. Итачи ведь хоть и терпеливый, но если уже надумает себе что-то – попробуй его разубеди.
Видя волнение, написанное на лице напарника, он попробовал ещё раз:
-Ну Итачи, серьёзно, что ты как маленький? Сходи хоть поздоровайся, ведь лучшими друзьями были.
Тот посмотрел на него колюче, но всё же поднялся:
-Ладно.
Кисаме заказал себе ещё пива и стал наблюдать издалека. Не то чтобы у них с Итачи был какой-нибудь повод для празднования – нет, в бар сегодня их занесло случайно. Когда они забрались в машину на стоянке и Кисаме уже собирался заводить мотор, Итачи вдруг ни с того ни с сего признался, что не хочет возвращаться домой – там папа, который злится на весь криминальный отдел из-за переполоха с маньяком, и мама будет его полвечера расспрашивать про убитых мальчиков, о которых сегодня говорили по всем новостям. И к Кисаме домой он тоже не хочет, потому что чувствует: пока не вышвырнет из головы всё то, чему ему пришлось навидаться за эти дни, он не сможет успокоиться. На самом деле отдых был нужен им обоим, вспомнил Кисаме свои мысли, когда заворачивал на крошечную стоянку перед баром, – уж слишком давила на рассудок разница между фотографиями красивых юношей, которые приносили заплаканные матери, и тем, что им вчера пришлось извлекать из канализационных шахт.
Итачи теперь сидел на высоком стуле рядом с Шисуи и даже курил взятую у него сигарету. Кисаме почувствовал, как недоброе предчувствие зашевелилось где-то в груди. Ах, да, теперь он вспомнил, почему сразу же согласился порекомендовать его в токийский спецназ и почему вздохнул с облегчением, когда узнал, что Шисуи уезжает. Именно из-за этого. Из-за того, как они с Итачи смотрелись вместе.
Хоть их и связывали родственные узы, сразу определить это было невозможно – в глаза в первую очередь бросалось кардинальное различие их характеров. Шисуи был душой компании и обладателем самой обаятельной и бесшабашной улыбки, а когда у него ещё были кудри, имел вид этакого крутого хулигана. Итачи предпочитал узкий круг друзей, часто нацеплял на себя хмурый вид без причины и, вечно аккуратный в одежде и словах, напоминал посторонним какого-нибудь высококлассного учёного. Когда они находились рядом, оба такие молодые, такие разные, но будто бы дополняющие друг друга… Ещё в те времена, когда они были в хороших отношениях, Кисаме не знал, что за чувство заставляет его недолюбливать Учиху Шисуи, и только потом он понял: уже тогда он видел в нём потенциального соперника.
Итачи внезапно поднялся, и бледность, стёршая с его лица всю краску, невозможно было спутать ни с чем иным: это был едва, из последних сил подавляемый гнев. Шисуи порывался подняться, но тот резким движением усадил его на место, затем склонился к его лицу и принялся что-то очень быстро и очень тихо говорить. Кисаме приподнялся на своём стуле, не зная, стоит ли идти на помощь, но всё решилось слишком быстро – мгновением позже Итачи уже шёл к нему широкими шагами, оставив за спиной глядящего вслед глазами-блюдцами бывшего друга.
-Что случилось? – Кисаме пришлось проглотить комок в горле, прежде чем голос вновь принялся его слушаться.
Итачи ответил не сразу – вначале поднял свою кружку и одним махом осушил её до половины.
-Ничего, - бросил он резко, с грохотом ставя её на место. – Просто мне теперь известно, из-за кого весь участок знает о нас.
***
N_Fuchsmann (21:44):
Ты чего трубку не брал?
G_Sandmann (21:44):
Не мог, брат с сестрой мне полчаса мозг промывали. Тебе повезло, что ты единственный ребёнок в семье.
G_Sandmann (21:45):
Ты, Узумаки, наверное, тоже уже знаешь о тех трупах, да?
N_Fuchsmann (21:45):
Ещё бы мне не знать! Ты скажи спасибо, что я папе ноутом запретил пользоваться, так что он пока ещё не в курсе сегодняшних новостей. А то названивал бы тебе уже.
G_Sandmann (21:46):
Какие вы все паникёры, боже мой! Ну подумаешь, ещё троих нашли. И что теперь?
N_Fuchsmann (21:46):
А ты фотографии жертв видел? Твой типаж, между прочим!
G_Sandmann (21:47):
Узумаки, не доставай меня хоть ты! Мне от Канкуро хватило расспросов, где я был, каких подозрительных людей я рядом с собой заметил, как выглядел таксист и так далее.
N_Fuchsmann (21:47):
Кстати, о том, где ты был. Вы с Ли встретились? Всё нормально?
G_Sandmann (21:48):
Завтра расскажу.
N_Fuchsmann (21:48):
Что, серьёзное что-то произошло?
G_Sandmann (21:48):
Печатать лень. Но всё нормально. Как твой папа?
N_Fuchsmann (21:49):
Жив, но не здоров. Какаши его лечит, а я контролирую. Правда, час назад наш великий лекарь умчал к Обито-сану, так что я теперь один. Читал ему вслух какую-то хренотень про космические приключения, пока он не выдержал и не прогнал меня.
G_Sandmann (21:50):
Я бы тебя тоже прогнал за такое, Узумаки.
N_Fuchsmann (21:50):
Ну да. Слушай, приезжай завтра пораньше, хорошо? Мне придётся завтрак самому готовить, а это так скучно!
G_Sandmann (21:51):
М-м, ради стряпни Узумаки Наруто, непревзойдённого мастера пережаренных яиц и подгоревшего риса... Да ни за что в жизни!
N_Fuchsmann (21:51):
Слушай, тебе напомнить, как ты меня когда-то своими кулинарными ужасами пытался накормить, или сам закроешься?!
G_Sandmann (21:52):
Тихо-тихо, Узумаки, не надо так нервничать, я же пошутил. Я приеду раньше, обещаю.
N_Fuchsmann (21:52):
Как-то быстро ты сдался… Подозрительно!
G_Sandmann (21:52):
Вот и гадай теперь, что я хотел этим сказать, а я пока посплю. Завтра расскажешь, до чего додумался своим гениальным блондинистым мозгом.
N_Fuchsmann (21:52):
А ты, чур, расскажешь о том, что тебе, видите ли, было лень печатать!
G_Sandmann (21:53):
Хорошо, Узумаки.
N_Fuchsmann (21:53):
Отлично, Сабаку.
G_Sandmann (21:53):
Спокойной тебе ночи, Узумаки.
N_Fuchsmann (21:53):
Сладких тебе снов, Сабаку.
G_Sandmann (21:53):
Катись в ад.
N_Fuchsmann (21:53):
Взаимно.
G_Sandmann (21:54):
До завтра?
N_Fuchsmann (21:54):
До завтра.
@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн
-
-
26.12.2010 в 22:29хочу увидеть лицо Нару когда он Саске увидит :3 *пакостная улыбка* эх..мало т_______________т
-
-
26.12.2010 в 22:52стед над MPREG?)) Беременный Узумаки) да еще и тройней)
Канонный Наруто, я думаю, тоже без особого восторга воспринял подобную идею))
Добрые дядя Обито и папа Минато, очевидно, еще не представляют, во что выльется слижение мальчиков)
Интересно, они так же ратовали бы за идею их сближения, если б знали, во что эта кампания выльется?
Как-то уж очень гладко и быстро у Ли и Гаары все складывается... Даже при том, что они твои любимчики, я не верю, что они так легко отделаются... Чувствую, грядет товарищ Ангст...
-
-
27.12.2010 в 00:44elf-kind, а в первоначальной версии в этой главе было вообще 12 страниц, это я добавила целую кучу новых сцен)
*Наденька*, Обито и Минато ни о чём подобном даже не подозревают. А насчёт Ли и Гаары - ну так ещё 4 недели впереди. Они, конечно, мои любимчики, но в шапке стоит пометка "ангст", да))
-
-
27.12.2010 в 11:37я попозже вечером внятный коммент оставлю, а пока только посижу и слюни попускаю в предвкушении.
-
-
27.12.2010 в 16:57-
-
27.12.2010 в 18:08ммм, сцена в парке просто крышесносна. романтики вагон и маленькая тележка и так тепло, что тоже захотелось вот так побегать босиком и ни о чём не думать. вот только мелкая испортила такой романтический поцелуй, иииииииииии...нет ей прощения!
ммм, наклевывается пейринг Гай/Канкуро? здорово!
и Итачи у нас, оказывается, тот ещё сердцеед. хотя с его то внешностью это очень даже и понятно. бедный Кисаме, наревнуется, наверное.
впрочем и Какаши тоже недалеко от Итачи ушёл.
но особенно жалко стало Саске. бедняга не знает что его вскорее ждёт.
спасибо за очередную прекрасную часть
-
-
28.12.2010 в 01:43Забуза-саныч, одним из моих любимейших занятий после выкладывания главы является чтение Вашего мнения насчёт поворотов сюжета. Спасибо, как всегда, порадовали!
А ещё я очень люблю вступать в полемику, поэтому - понеслась!
наклевывается пейринг Гай/Канкуро?
На самом деле с этим очень сложно, потому что посудите сами: Канкуро в этой истории - чистейшей воды гетеросексуал, кроме того, у них в семье уже есть один гей. Не могу же я делать всех братьев в сюжете нетрадиционной ориентации, да? Хотя, положа руку на сердце, к Гай/Канкуро я неравнодушна. Поэтому пускай каждый понимает сцены с их участием по-своему.
бедный Кисаме, наревнуется, наверное
Он хоть и не признаётся, но на самом деле немного комплексует из-за их разницы в возрасте, отсюда и ревность. И потом, Итачи симпатичный парень - конечно же, за ним нужен глаз да глаз!
впрочем и Какаши тоже недалеко от Итачи ушёл.
Насчёт Какаши и Обито, кстати, предлагаю в следующее воскресенье скачать архивчик второй недели и найти в бонусах сайдстори про их тёмное прошлое. Мне было очень интересно писать её.
но особенно жалко стало Саске. бедняга не знает что его вскорее ждёт.
Саске сам дурак. Ему, видите ли, непонятно, из-за чего он так часто думает о некоем тупом мажоре Узумаки. Да всем уже понятно, почему! ...
-
-
28.12.2010 в 08:23а я всё жду первый поцелуй Гаары с Ли. вот в парке такой настрой был и романтика, что ах, но облом.
значит будет ещё лучше, так? ну, я надеюсь...
Поэтому пускай каждый понимает сцены с их участием по-своему.
ага! нууу, слешер, естественно увидит там то, чего, возможно, и не будет.
Итачи симпатичный парень - конечно же, за ним нужен глаз да глаз!
одно радует, что Итачи ни на кого, кроме Кисаме, и не смотрит. молодца!
ну а на счёт Саске и Наруто- тут отношений пока нет и в намёках. Наруто обеспокоен другом, Саске тормозит, так что до их отношений ещё плыть и плыть. Ли и то решительнее, раз признался Гааре не таясь. и это прек рас но!!!
-
-
29.12.2010 в 00:36Обито и Минато ни о чём подобном даже не подозревают.
У них пока и своих проблем навалом. Подвоха со стороны враждующих мальчишек они - наивные! - и не ждут... А как они узнают? Я имею в виду, это будет как "Папа, дядя Обито, мы с Саске хотим вам что-то сказать. Вам лучше присесть", или их просто поймают на горячем?))
А насчёт Ли и Гаары - ну так ещё 4 недели впереди. Они, конечно, мои любимчики, но в шапке стоит пометка "ангст", да))
Ты решила конфетно-цветочную романтику разбавить ангстом?) Злобная женщина) Не стоило и надеяться на то, что мальчики легко отделаются... Зато скучно в ближайшее время им явно не будет...
-
-
29.12.2010 в 00:47А насчёт Саске и Наруто Вы правы, конечно, но тормозят они на самом деле не потому, что нерешительные, а потому, что Саске латент, у которого и в мыслях ничего подобного нет (на уровне сознания, я имею в виду, а не подсознания), а Наруто хороший мальчик, который верит в половинки. У Ли и Гаары другой случай: они оба уже давно в курсе своей ориентации и оба уже состояли в отношениях ранее (кое-кто даже неоднократно). Правда, тут следует отметить, что для Гаары все эти настоящие отношения, с чувствами и всё такое, - в новинку, поэтому он поначалу будет немного тормозить, ибо попросту не знает, как себя вести в той или иной ситуации. Ну, Ли его быстро научит.
*Наденька*, а если я тебе расскажу, тебе будет неинтересно. Скажу только, что до Обито допрёт первым (с кое-чьей помощью).
А насчёт Ли и Гаары - ангст будет, но совсем немного, тебе даже будет мало, наверное.Фаворитов сильно обижать не принято.
-
-
30.12.2010 в 02:08Жалко, что в этой главе не было пов Саске. Интересно как он отреагировал на звонок Обито.
Насчет сцены в парке уже сказали многое. Могу только добавить то, что хоть и было предсказуемо, Вы красиво описали эту сцену - было волнительно и трогательно.
Спасибо за главу
И да, кстати, я просто в восторге от вашего Сая, хочется взять его в охапку и забрать себе.
-
-
30.12.2010 в 03:18Жалко, что в этой главе не было пов Саске. Интересно как он отреагировал на звонок Обито.
А об этом мы все узнаем в понедельник 3-ей недели.
я просто в восторге от вашего Сая
А вот это неожиданный комплимент, спасибо! Я на самом деле тоже его очень люблю - не так, может быть, как четвёрку главных персонажей, но по-своему. Пускай он творит всякие дурацкие вещи и раздражает Гаару, как пара Сакуре он - идеален.
-
-
30.12.2010 в 18:31спасибо большое за главу!
-
-
30.12.2010 в 23:49-
-
31.12.2010 в 18:04-
-
31.12.2010 в 22:58-
-
24.02.2011 в 14:42Гаара такой романтичный, так забавно
А вообще, глава для меня прошла как-то не заметно, как подготовка к чему-то. То есть без каких-то значительных событий. И даже Ли и Гаара здесь видятся по-прежнему на пути к единению. Благодарю
-
-
24.02.2011 в 15:56Качаем архивы и готовимся к третьей неделе! Спасибо, что не забываете отписываться, всегда очень интересно читать.
-
-
06.03.2011 в 20:29-
-
06.03.2011 в 20:33-
-
03.04.2011 в 04:49Он замолчал на середине предложения и опустил взгляд вниз, на свою левую руку. Поверх неё лежала правая ладонь Гаары, по сравнению с его – маленькая, белая, изящная, однако сжимающая его ладонь с неожиданной силой, почти что с отчаянием.
Борясь с паникой и смущением, Гаара всё никак не мог поднять взгляд, но руки не отпускал.
как же мне понравился этот момент, ксо =))) вот этот жест Гаары. прекрасно просто =))
Какаши и Обито ммммм но я не буду портить себе предвкушение развитим их дальнейших отношений прочтением сайд-стори х) только потом, но как же мне понравились вот эти выпады Обито в прошлое =)
описание того, что творилось внутри Гаары на их свидании с Ли настолько жизненно и романтично, что невольно захотелось испытать все это снова =) разбередили душу старыми воспоминаниями.
спасибо за фанф.
у меня традиция по ходу комментить в конце всей недели х)
-
-
04.04.2011 в 02:54Нет, сайдстори как раз прочтите, настоятельно рекомендую - я ведь выставляю их так, чтобы по мере развития сюжета становились ясны кое-какие сюжетные линии, которым не уделяется много внимания в основном тексте. Кроме того, все сайдстори - о прошлом персонажей. Прочтя о прошлом, можно лучше понять, почему они предстали перед читателями именно такими в настоящем.
-
-
04.04.2011 в 10:21мм, тогда наверное все же прочту сейчас. я просто хотела держать для себя интригу и самой их познавать, догадываться, анализировать, а потом уже прочесть, как все было на самом деле и понять была ли я права =) люблю интриги и детективы, поэтому то даже спойлеры о прошлом предпочитаю читать далеко не сразу.
-
-
05.04.2011 в 01:03