fanfiction & original
Название: Новый год на улице Конохи
Автор: ramen<3 a.k.a. Юйка
Бета: viaorel
Фендом: Наруто
Дисклеймер: Кишимото Масаши
Пейринги: Наруто/Саске/Наруто, Кисаме/Итачи, Гаара/Ли + второстепенные
Рейтинг: R
Жанр: AU, romance, humor
Размер и состояние: миди, 5 глав, закончен
Размещение: только после согласия автора (с предоставлением ссылки) и только с этой шапкой
Предупреждения: AU, OOC (ооцэшище даже), fluff. Нецензурная лексика. Бессюжетие. Немножко всегейство и тотальное учихалохство. И, ребята. АНГСТ!
Посвящение: те же плюс мои настойчивые, страдающие читатели, мучающие сообщениями в личку.
От автора: Напоминаю женскому контингенту, что жанры "яой" и "сёнэн-ай" (в мультипликации то, манге или, вот, литературе) на этот самый женский контингент расcчитаны и отношение к реальной гей-культуре имеют весьма и весьма зыбкое. Поэтому, повторюсь, реалистичности не ждите.
Сразу приношу благодарности своему М.Я.Б.у viaorel, который выпытал сюжет обманными манёврами и пинал нежными словами; tevaorel, которая таки прочла (уй, и которой я забыла перезвонить!); Brutal Zombie за её "ну чё там?" и "а, да? Ну ничё"; Маргарите-сан, которая согласилась снова быть тестовым читателем, и папе. Папе, который, несмотря на "ЭТО Ж ПРО ПЕДИКОВ!", прочёл первую главу. Он лучший! *_*
Да простит мне великий бог фанфикшена, что я продолжаю испытывать его терпение!
Глава 3
Глава 3
Додзё старика Джирайи, крёстного Наруто, было открыто далёких десять лет назад, когда старик не был таким уж стариком (хотя за ним и сейчас песочек не особо сыпался). Открывалось это додзё исключительно с целью совращения молодых девиц в полном соку, которые, по идее, являлись его главной целевой аудиторией – Джирайя-сенсей обучал в додзё самозащите. В те времена даже класс имелся только один.
Потом, впрочем, оказалось, что неизменными спутниками женщин являются дети, и детей этих на время занятий приходится куда-то сплавлять. Так в додзё появился детский класс и новый для него учитель. Успехи на соревнованиях детки, ко всеобщему удивлению, показали образцовые; популярность додзё увеличилась, учеников прибавилось. Джирайя на волне популярности вскоре основал летний тренировочный лагерь – тот самый, в котором Наруто провёл минувшее лето.
В общем и целом несчастный блондин был единственным парнем в додзё старше восьми лет, и достаточно долго тренироваться ему было откровенно не с кем. Большую часть времени он либо возился с малышнёй, помогая сенсеям, либо на уроках крёстного выступал грушей для битья. Выглядело это так:
- Это – мой ассистент на сегодняшнее занятие, Наруто-кун. Он будет исполнять роль нападающего. Наруто, попробуй отобрать у Сейко-сан сумочку…
…после чего добренький ассистент Наруто обыкновенно бывал кинут через плечо, мордой в татами.
Перейти в другое додзё для Намикадзе не являлось опцией – крёстный целенаправленно готовил блондина себе в преемники. Тут всё давно было обговорено с Намикадзе Минато, да и сам Наруто не возражал; мало кто мог представить в высшем учебном заведении парня, едва чем-то интересующегося, кроме ушу. Вот и кис блондин в бабьем царстве.
Ну а потом, хвала всем богам, в додзё появился Дзюго.
Дзюго был большим – высоким, широкоплечим – и сильным; Наруто – компактным, низеньким и юрким. Первый ставил на мощь, второй оперировал скоростью – в общем, соперниками они были идеальными. За те три месяца, что Дзюго провёл в спаррингах с Наруто, оба выросли в профессиональном плане и улучшили технику на несколько порядков. Добрый крёстный даже выделил ребятам небольшой личный зал для занятий, ради пущего уединения, но должного результата это не принесло: на тренировки парней каждый раз сбегались смотреть все, кто находился в додзё.
Самым смешным многочисленным детишкам и их мамам казалось то, что оба блондина вне боя были до ужаса милыми и забавными, а Дзюго – так ещё и неуклюжим малость. Оба с удовольствием возились с ребятишками; боготворили всё пушистое и мягкое, а потому подкармливали местного кота по кличке Куропон.
…к зиме Куропон отрастил себе шубу повышенной густоты, отчего выглядел трогательным до съедобного. Хотя в тёплые времена года он держался гордецом и от шумливого додзё хвостом отмахивался, когда ударили холода, включил всю свою кошачью миловидность и ошивался рядышком – запрыгивал при случае на веранду, сворачивался клубочком у тёплых стен.
- Что-то ты не в духе сегодня.
Голос у Дзюго был глубокий и низкий, но при этом – неуловимо - по-детски нежный. Он большой рукой с крепкими обветренными костяшками гладил только что поевшего кота по беззащитно подставленному пушистому пузику. И кот, и парень вид имели благодушный и умиротворённый.
Наруто сегодня Куропона не трогал; сидел рядышком, поджав колени к груди, и теребил пушистую кисточку своей шапки. Пояснять своё мрачноватое настроение окружающим ему уже просто надоело. Намикадзе только невразумительно передёрнул плечами и вяло отмахнулся шерстяной кисточкой. К счастью, Дзюго давно знал, что единственными причинами расстройств Наруто могут быть исключительно голодающие дети Африки и Учиха Саске.
- Что, - спросил он, - в Зимбабве опять кризис какой?
Намикадзе непонимающе вскинулся, а затем, видимо подумав ещё и о кризисе в Зимбабве, тяжко вздохнул. Птица скорби Сибург распростёрла над ним свои крылья.
Дзюго оторвался ненадолго от запротестовавшего Куропона, оценил душевное состояние товарища и привычно вздохнул:
- Чего ты дружишь с этим Саске противным, я не понимаю. Всё время он тебя расстраивает. И глазищи у него такие страшные, и морда варежкой, угрюмая, - слова его прервало помурлыкивание кота, которого снова принялись чухать. – Ты же хороший мальчик, а он плохой. Вас учительница заставила дружить?
Наруто склонился румяной щекой на обтянутое пуховиком плечо и, утопая во вселенской хандре, заметил:
- Так у нас наоборот: Саске – отличник, а двоечник я.
Дзюго повёл головой из стороны в сторону в отрицании:
- Я не говорю - двоечник или отличник, я говорю – плохой и хороший.
Наруто вспомнил младшую школу и потуги педагогов помирить двоих неукротимых хулиганов. Ответил:
- Ну, да, в общем, учительница там руку приложила.
- Вот, - рассудил Дзюго по-своему, - но скоро ведь окончание школы, ты больше никому ничем не обязан. Зачем продолжать себе в убыток тянуть…
- А если бы, - неожиданно перебил Намикадзе, - если бы я тебе сказал, что я гей?
Наивного Дзюго должным образом сие вопрошение не шокировало. Пояснение такой реакции последовало практически сразу:
- А это как?
Куропон покосился хитрым зелёным глазом, явно про себя обзывая большого человека дураком, но вслух ничего не сказал – боялся, перестанут чухать пузик.
- Ну, - Наруто к таким пробелам в сексуальном воспитании товарища привык и не удивлялся, - это когда мальчик мальчика любит.
Дзюго поднял голову в небо. В небе бодренько проносились недотучи, но переоблачка.
- Любовь, - торжественно проглаголил он, - это хорошо.
И понимай, как хочешь. Наруто потупился в кота.
Именно из-за особенностей характера Дзюго Намикадзе в своё время ему не открылся. У Дзюго ведь как? Раз на раз не приходится. Вон, было такое: в лесочке у додзё стая собак драла заблудшего двортерьера, и визг такой стоял, что хоть вешайся – занятия проводить затруднительно. Джирайя отправил крёстного с другом, поглядеть. Наруто ужасно расстроился, а Дзюго головой покивал – и ничего. Говорит, естественный отбор. А другой раз ка-а-ак разрыдается над залётной синичкой. Мол, доля у неё тяжкая.
Вот Наруто и промолчал. Чёрт его знает, как среагирует на такое заявление человек, с которым у тебя чуть не каждый день тесный физический контакт и совместное мытьё в душевой.
Саске, кажется, такой редкой осторожности и дальновидности блондина был, вопреки ожиданиям, не рад. Подсознательно юный отпрыск Намикадзе как-то соединял в голове последние ссоры с Учихой и дружбу с Дзюго воедино, мусолил получившуюся комбинацию. Причинно-следственные связи упорно указывали на ревность. Но в понимании Наруто ревность была чем-то таким романтичным, что с Саске никак не вязалось. Скандалы последнего больше смахивали на припадки тирании заядлого собственника. Ревность бы блондин посчитал весьма лестным чувством и принял бы её с радостью, мгновенно развеяв любые сомнения по поводу своей верности. А вот хозяйские замашки Учихи, из-за которых парень чувствовал себя бесправной куклой, снести было невозможно. Наруто с самого детства думал (и его мысли подкрепляло родительское воспитание), что любовь и отношения – это, в первую очередь, равноправие, равновесие. А если кто-то кому-то принадлежит? Это ж совсем не то. Всю концепцию перечёркивает.
- Что планируешь делать на Новый год? – внезапно невпопад поинтересовался Дзюго, шмыгнув носом. Здесь стоит заметить, что Дзюго был человеком бесхитростным, и должные выводы из щекотливого вопроса Наруто в контексте беседы о Саске не сделал. – С папой будешь встречать?
Намикадзе к меняющим направление разговорам уже попривык, потому ответил сразу:
- Наверное. Собирался с Саске, а теперь не знаю.
- А Джирайя-сенсей?
- Да у него какие-то планы загадочные вдруг возникли. – Последовал вздох сожаления. - Бабопланы, скорее всего. Ты?
Дзюго счастливо улыбнулся:
- Мы с дедой будем петь песни и смотреть викторины по телевизору. Мы с самого детства, как я был маленький, всегда так делаем. Знаешь, как здорово?
На такую улыбку Наруто не ответить просто не мог. «С самого детства…» Мама всегда утром первого января бежала по ступеням к храму впереди всех. Громче всех хлопала в ладоши перед молитвой. Лучше всех играла в сугороку…
Сёдзи скрипнули, из додзё дохнуло теплом; хитрюга-предатель Куропон вывернулся из-под широкой ладони Дзюго и поскорее юркнул в образовавшуюся щель, не проронив даже краткого «мяу» напоследок. В щели маячило круглое детское личико, украшенное щербатой улыбкой.
- Наруто-нии-тян, - возвестило дитя. – Твой страшный друг пришёл. У ворот маячит. Уведи его, Майко-тян боится. Думает, он злой дух.
Дзюго нахмурился, а Наруто вскочил, может, чуточку быстрее, чем намеревался.
***
«Я спокоен. Я абсолютно спокоен».
Такую мантру крутил в своей голове Учиха Саске, пока мялся у ворот додзё, колупая носком ботинка снежную кашу и сжимая кулаки в карманах.
«Я титанически спокоен».
За воротами копошились детки-ученики, которые из каждого его визита устраивали мини-шоу со слезами, испуганными криками и считалочками для изгнания злых духов. Мелюзга уже отправила своего самого шустрого и храброго посланника, чтобы тот привёл «Нару-нии-тяна». Теперь дети в ожидании отрывались по полной: кто прыгал по своей оси на одной ноге, изображая шаманский танец, кто хлопал в ладоши, копируя буддистских монахов. Парочка смелых сорванцов корчила Учихе рожи.
«Я – глыба первозданного спокойствия».
Наконец, сёдзи раздвинулись и во дворе возник сначала Дзюго. Мелюзга тут же думать о Саске забыла и толпой сгрудилась вокруг любимого «старшего братишки»; при этом все дети начали говорить хором. Дзюго гладил малышей по головам, улыбался, кивал.
За его плечом маячила знакомая белая шапка с помпоном.
«Я спокоен, как работник на фармацевтическом заводе после утечки валиума».
Наруто, воспользовавшись тем, что внимание малолетней толпы оказалось временно отвлечено, вынырнул из-за спины друга. Выражение его лица было заготовлено заранее: «Я очень недоволен вами, Учиха-сан». Сквозь нахмуренную маску проступала неуловимо грусть и обида. Но весь облик блондина, сжатый и нахохленный, каким-то образом выдавал его желание скорее помириться. Вернее, даже не помириться, а проскочить этот процесс разбора полётов и вернуться к норме.
И словно они одни в целом мире.
Саске, не успев вовремя взять под контроль свои мимические мышцы, мимолётно улыбнулся (впрочем, возможно, это утренний гормональный фронт дал о себе знать). Вот он, его Наруто. И шарф на шее расхристанный, продует ведь, идиота такого.
«Идиот», видимо, крутил в голове схожие мысли, потому что начал, немного по-пингвиньи переваливаясь, продвигаться в сторону ворот. С его губ срывались облачка дыхания, быстро растворяющиеся в прозрачном морозном воздухе. Учиху неожиданно захлестнуло долгожданное праздничное настроение, да так сильно, что он пропустил виток своей мантры.
А потом отделавшийся от детишек Дзюго нагнал Намикадзе, положил руку ему на плечо, и Саске зачастил: «Я спокоен, словно птица в небесах, я спокоен, я забыл, что значит страх…»
Дзюго нагнулся к уху Наруто и что-то прошептал. Оба на долю секунды стрельнули глазами в Учиху, после чего снова потупились.
«Видимо, - решил Саске, - отмечают моё непоколебимое спокойствие».
В его кармане жалобно треснул стиснутый пластиковый брелок от ключей.
Два блондина у ворот перекинулись ещё несколькими фразами, после чего расхохотались над чем-то и, широко улыбаясь друг другу, принялись жать на прощание руки. Ладонь у Дзюго была такая широкая, что он мог ею обе руки Наруто пожать до переломов и не заметить.
Внутренний едкий голос, который Саске считал рупором своего скептицизма, вёл в его дурной учиховской голове следующий монолог:
«Жми ручки-то, жми. Друзья, конечно. Как же. Товарищи прямо; скажу больше – соратники. Мы тоже дружили и ручки жали. Сколько там? Лет этак десять почти? Ага. Пока вместо ручки случайно не пожали кой-чего другого…»
Саске вежливо послушал и нежно попросил голос заткнуться.
Дзюго ещё раз мазнул по брюнету взглядом поверх помпона Наруто и повернулся уходить: он жил в получасе ходьбы от додзё, в пригородном секторе, и покрывал это расстояние за пятнадцать минут на своём моднявом горном велосипеде. Ещё одна шпилька Учихе в бок – Саске на двухколёсном транспорте кататься лет уж пять как не катался и даже начал его побаиваться. Если нужно было, то его катал Наруто, усадив позади себя на багажник.
И, кстати, о последнем.
- Чего детей пугаешь? – возмутился он издалека, косолапо скользнув левой ногой по сугробу. – Притаился тут.
«Мил», - ехидно отметил вновь проснувшийся внутренний голос гормональному фронту. Гормональный фронт согласился, а потому ещё пуще обиделся.
- Ничего не притаился, - возразил Саске, когда Намикадзе поравнялся с ним и прошагал дальше, задев вскользь с мимолётным шипением по рукаву пуховика своим. – Наруто…
- Есть хочется, - продолжал бурчать блондин, уверенно топая по дороге от ворот прочь, руки глубоко в карманах. – Пойдём к Сакуре, поедим, Харуно-оба-чан обещала рамен сегодня приготовить…
- Сакуры нет, она на свидание уехала, - автоматически поправил Учиха, нагоняя. – Наруто…
- Ну, блин, - снова перебили его. – А папа в магазин вчера не сходил, дома одни тосты с маслом. У Чоджи чего-нибудь наколядуем…
- Наруто.
Тот не ответил. Саске ненавидел вот эти вот примирения с прыгающим сердцем и пустотой в желудке. Он так же был уверен, что Намикадзе их тоже ненавидит. О том, что легчайший способ избежать этих перемирий – вообще не ссориться, парочке в голову как-то не приходило.
Вообще-то Учиха любил встречать Наруто после тренировок. По пути туда он слушал плейер или разговаривал с братом по телефону, благо, времени было предостаточно: до додзё нужно было добираться сквозь коноховский парк, а затем, обогнув храмовый холм, через неширокие лесопосадку и пустырь. В общей сложности это занимало, опять же, минут тридцать. Но нравилось Саске, конечно, не идти в додзё, а возвращаться из него с Наруто за руку по пустынным природным раздольям, подсвеченным редкими фонарями. Вести себя спокойно у других на глазах, наплевав на всё, – вот как Итачи, к примеру, - Саске не мог, не умел; а на эти короткие полчаса мог расслабиться и поддаться на не надоедающую Наруто игру «мы пара». С поцелуями через каждые три шага, неразрывными объятиями, тупыми шутками на двоих и всем тому подобным.
И даже пускай сейчас ситуация была немного другая, атмосфера – надуто-молчаливая, Саске всё равно радовался, вышагивая по утоптанному снегу за Наруто следом. Потому что это было их время, их момент, никому более («Никакому Дзюго», - услужливо уточнили в учиховской голове) не принадлежащий.
Началась лесопосадка: голые сакуры и абрикосы аккуратными рядами, между которыми вилась мощёная плитками дорожка. Сейчас пейзаж действовал немного удручающе, но весной, во время цветения, это место поражало своей красотой. Сразу вспомнился момент из последнего класса средней школы, когда вдвоём с Наруто застряли тут на пне каком-то часа на два. Пялились на падающие лепестки и солнечные зайчики в молодой траве, и уходить ужасно не хотелось. Потом, правда, Намикадзе случайно накрыл руку тогда ещё друга своей, а Саске взвился, схватил портфель и скомандовал идти домой. Да, смешные времена были…
- Наш пень, - привычно бросил Наруто, указав рукой влево от тропинки на то, что казалось сейчас грудой снега.
Саске размашисто шагнул вперёд, перехватил его кисть своими пальцами, снова позвал:
- Наруто.
Блондин покорно повернулся, сурово посмотрел и вздохнул.
- Слушай, - сказал он, словно сдаваясь. – Мне вся эта ситуация не нравится. Но сейчас мы с ней явно не разберёмся, только больше поцапаемся. А скоро Новый год. Давай тогда не будем, а будем…
У него была такая забавная привычка – прежде чем поцеловать, Наруто всегда сперва заглядывал Саске в глаза, быстро и пронзительно, а затем облизывал едва заметно губы и подавался вперёд. Так он сделал и теперь; но, не дав гормональному фронту Учихи окончательно обрадоваться, в кармане курточки Саске зазвонил мобильный телефон.
- Неджи, - узнал мелодию звонка Намикадзе, тронув щекотным шёпотом тонкие бледные губы брюнета. – Ответь.
Саске покорно опустил глаза, прерывая зрительный контакт, и полез за мобильным. Когда же он поднёс телефон к уху, то услышал следующее:
- Саске, - от голоса Хьюги узлом завязалось что-то внутри. – Ты единственный здравомыслящий, рассудительный и не ленивый человек в нашей компании. Приходи, пожалуйста, скорее, и не дай мне наделать глупостей. Потому что мне кажется, что я его сейчас просто убью.
И вызов оборвался.
- По-моему, - вздёрнул брови Учиха, обращаясь к блондину, - у нас дома приключилась какая-то беда.
***
Беда приключилась не на самой улице Конохи, а в парке, в который она упиралась своим нижним концом. Беда приключилась громкая, слышимая издалека и многолюдная. Беда имела два очага возгорания: тот, что поменьше, оказался ближе к бегущим из-за храмового холма Наруто и Саске, а тот, что побольше, находился от первого метрах в десяти.
Неджи находился в эпицентре ближней горячей точки. Был он в гневе, с печалью во бледном челе, при щерящихся зубах, взлохмаченных волосах и развивающемся пальто. Десница его, сгибаясь-разгибаясь в локте, производила кулаком методичные мордоразбивательные движения; левая же рука выполняла жертвонаместеудержательные функции. Кроме сего взбешённого викинга в данной групповой композиции оказались:
- поваленный на землю Киба, о чьё лицо, собственно, приветливо тормозил кулак Хьюги. Инудзука даже не пытался отбиваться;
- Акамару, рот которого был занят одновременно рычанием и пережёвыванием штанины Неджи. И то, и другое получалось плохо, видимо, из-за совмещения;
- стоящая чуть в сторонке Тен-тен, чьё лицо имело подозрительно довольное и спокойное выражение.
Кроме рычания и влажных звуков отбиваемой на котлету плоти, саундтрек происходящего полнился стоическими и монотонными «у-уй» от Кибы, а также устрашающими орами Неджи, которые можно было округлить до: «Ну что же вы наделали, господин хороший?».
- И не просите меня их разнимать, - сразу предупредила Тен-тен со слащавой улыбкой, когда возле неё пытались отдышаться свежедобежавшие Наруто и Саске. – Неджи показывают свою агрессивную мужскую сторону! Я такое за пределами спальни в первый раз вижу, потому буду наслаждаться до последнего. Плевала я на мораль.
Её мечтательный взгляд путешествовал по разъярённой фигуре любимого, который надрывался (приведено в перефразировке):
- О друг мой, о товарищ сердечный! Как же ты заблуждался, как же зря ты, отпрыск собаки женского пола, поступил именно так, но не иначе!
Снявший шапку Наруто дышал с гулом и свистом промышленных мехов, ещё больше ослабляя и без того полураспустившийся шарф, и попутно отбивался от заботливых рук не менее запыхавшегося Учихи, который пытался ему помешать.
- Простудишься, - бездыханно возразил Саске.
- А Киба вон, - отмахнулся Намикадзе, - сейчас вообще умрёт. Или Неджи раньше без ноги останется.
Тен-тен радостно закивала.
Ещё около минуты события оставались без изменений, пока потерявшему терпение Учихе не прискучило ждать разъяснений, наблюдая за сценой чистого насилия. Тогда он подошёл к млеющей подруге, встал рядом и изобразил, что держит в руках у рта микрофон.
- Репортаж из эпицентра последних событий, - сказал он сухо. – Передаёт наш местный корреспондент и жестокая извращенка-вуайеристка Тен-тен. Тен-тен?
Воображаемый микрофон переместился ко рту девушки.
- Ну, что тебе сказать, педик-диктор, - протянула та, не отрывая глаз от драки. – Киба пытался сегодня в парке поцеловать Хинату, когда они собаку выгуливали, а Хината не далась и очень расстроилась…
- Жвачное парнокопытное, я заставлю тебя употреблять в пищу собственные испражнения! – завёлся ещё больше Неджи, которому эти слова предали новых сил.
- …вот, собственно, и всё на сегодня. Студия? – Закончила отчет Тен-тен.
- Хинату?!! – охнул Саске.
- Поцеловать?!! – согласился Наруто.
По всеобщим нерушимым понятиям, на шкале развития отношений с Хьюгой Хинатой поцелуй стоял где-то спустя три года после бракосочетания. И, скорее всего, самым явным приверженцем этой теории являлся её кузен Неджи, который заголосил, ещё больше распаляясь:
- О, побочный продукт досрочно прерванной беременности! Я лелею надежду, что представители афроамериканской расы совершат над тобою акт сексуального насилия через анальное отверстие! – Последовал очередной смачный ударище, после чего Хьюга в отчаянии воскликнул: - Саске! Ну! Я тебя зачем позвал, ты, приверженец сходных сексуальных действий! Останови меня, я симпатичный, мне нельзя в тюрьму!
Тен-тен на последних словах подло захихикала.
Саске очнулся, перестал представлять слова «Хината» и «поцеловать» в одном предложении и сделал шаг вперёд. Судя по выражению его точёного лица, он лихорадочно соображал – а что, собственно, делать?
Наруто же справился с шоком успешнее, и теперь его занимал другой вопрос:
- А что Хината? Как она, где она? Расстроилась? Я пойду поддержу её!
Мимолётная тень беспокойства промелькнула на лице Тен-тен. Она вздохнула и ответила:
- А это уже совсем другая история, где Хината и как она…
После чего девушкой был произведён указательный жест в сторону второго очага беды, который находился чуть подальше. Намикадзе послушно обратил свой взор туда, но всё, что он увидел с такого расстояния – спины стоящих полукругом Чоджи, Ино, Шикамару и Темари. Спины эти явно не предвещали ничего хорошего, и блондин поскорее направился в их сторону.
Саске тем временем, кажется, решил, как справляться с ситуацией. Он обогнул двоих дерущихся так, чтобы оказаться к Неджи лицом, подбоченился, нахмурился. Принялся вещать спокойным тоном:
- Неджи, послушай меня. Твоя гиперопека над Хинатой, как мы все знаем, берет своё начало в глубоком детстве и атмосфере в семье. С самых юных лет тебя всегда попрекали тем, что ты «недостаточно хорош», и ставили в пример двоюродную сестру, которая была и остаётся принцессой семьи и образцом для подражания. Ты устал депрессивно сидеть в тени своей более хорошей и правильной кузины, напрасно сражаясь с её положением и авторитетом; потому как это вызывало много негативных эмоций, мешало саморазвитию, зато способствовало росту комплекса «младшего брата», если принимать поправку на гендер и неспособность к равноправной конкуренции. Тогда ты решил не бороться со слабой милой девушкой, а подыграть окружающим, и вписал себя в ряды её обожателей и охранников. Твоя теперешняя реакция касательно Кибы продиктована этим выбором, но, с другой стороны, всё это немножко попахивает Эдиповым комплексом…
Отпущенный Киба окровавлено-сопливой массой рухнул на землю, и Акамару тут же выплюнул изо рта штаны врага и принялся вылизывать разбитое лицо хозяина.
- Уломал, - напряжённо заключил Неджи, распрямляясь. Не то чтобы он побил Кибу достаточно для удовлетворения жажды мести за поруганную честь сестры. Скорее, юному Хьюге просто не хотелось больше слушать, как Учиха методично разбирает его психологический портрет – на то и был расчёт. – Всё, я спокоен.
Это заявление, конечно, было далёким от истины, как и те мантры, что Саске читал ранее у додзё. Но, с другой стороны, это было хоть что-то. Неджи отёр тыльной стороной ладони пот со скулы, и на его светлой коже остался алый росчерк от разбитых в кровь костяшек; что, судя по реакции Тен-тен, предало парню окончательно сексуальный и мужественный вид.
- ВО БЛЯ! – донёсся до ушей почти радостный, ошарашенный крик Наруто, и Учиха, как по команде, дёрнулся в ту сторону.
- Так, - строго сказал он на прощание плывущей Тен-тен. – Прежде чем насиловать своего доминатора в луже крови посреди парка, постарайся помочь Кибе. Ну, не знаю, проследи, чтобы кровью не истёк или не замёрз насмерть…
И был таков.
…Темари в десяти метрах от него увернулась от очередного камня, почти этого не заметив. Она была погружена в свои мысли. Утром, когда девушка проснулась, её младшего брата Гаары дома не обнаружилось. Отец сказал, что Гаара заболел, а потому он счёл своим долгом отправить сына на пару недель лечиться к бабке Чио, у которой имелся чудесный домик в захолустном посёлке, в часах трёх езды от нашего города. Это звучало вполне логично, ведь воздух в тех местах был, и правда, свежее, чище – то, что надо для выздоровления. Но если бы отъезд брата, размышляла Темари, нёс исключительно целебный характер, Ли бы уже сидел дома и в огромных количествах катал Гааре письма и смс-ки, полные слов тоски о любимом и пожеланий скорейшего выздоровления. Реакция Ли же была… немного неожиданной, если выразиться мягко. Да и Гаара перед отъездом не заскочил разбудить и попрощаться, что на него было не похоже. И потому…
- …здесь что-то не так, - вынесла девушка вердикт, дёргая с силой Шикамару на себя, дабы избежать столкновения оного с очередным летящим камнем. – Определённо. Хината! Да успокойся ты уже!
- Не подходите! Вы… вы… маньяки глупые! – абсолютно пьяным и истеричным голосом пригрозила ей в ответ милая и нежная Хьюга, шаря вокруг себя по земле в поисках нового метательного оружия. – Не подходите!
Окружающие на полусогнутых ногах пытались её успокоить, шикая и производя руками жесты а-ля «тише, тише». При этом с каждым шиком ребята ненавязчиво приближались к бедной девушке. Она это явно заметила, потому отстреливалась камнями и смёрзшимися комьями снега, громко выражая свой протест вслух. У ног Хьюги, помимо всего прочего, лежало тело. Тело признаков жизни не подавало. Пока.
Наруто, всегда страдавший детской любовью к такого рода почти ярмарочным представлениям, распихал опасающихся за свою целость и сохранность товарищей и вырвался вперёд. Он, судя по выражению лица, был просто счастлив.
- Класс! – возвестил Намикадзе. – Щас если умру – не пожалею! Это она так с горя? – Осведомился, озираясь через плечи к друзьям.
Друзья мелко и нервно кивали, не теряя бдительности и продолжая следить за копошащейся в истерике Хинатой. Чоджи, который стоял чуть впереди Ино, дабы прикрыть её в случае чего, пробасил:
- Я ходил в конвини узнавать. Мне сказали, они купили бутылку пива объёмом 0,3 литра. Я эту бутылку тут недалеко видел. Половину выпили!
- Они? – замигал глазами Наруто.
Хьюга тем временем попыталась встать. У неё ничего не вышло. Шикамару в ответ попытался сделать шаг вперёд, но та применила тактическую хитрость. Схватившись за рукав близлежащего тела, девушка принялась тормошить его и, указывая на толпу, вопить:
- Вперёд, мой в… верный конь! Навешай им лю… лю-люляшек!
Все – кроме зеваки-Наруто – отшатнулись, а Темари в истинном ужасе заорала:
- Хината, не надо!
Но было поздно. Тело молниеносно взметнулось на ноги каратистским прыжком: ногами вперёд. Это, правда, получилось к толпе спиной. Тело это уразумело на каком-то интуитивном уровне, потому стремительно развернулось на 180˚. Хинате несказанно повезло, что она продолжала сидеть на земле, иначе ходить бы ей Хьюгой-Без-Головы: у тела в обеих руках, наперевес, как пулемёт, оказался зажат выдранный из земли с длинной белой ногой почтовый ящик Майто Гая. Тело изобразило пьяными плохо слушающимися губами пулемётную очередь, потрясая вышеуказанным ящиком:
- Тра-та-та-та-та-та!
При этом ящик на палке поворачивали влево-вправо, как бы изображая поливающий обстрел присутствующих. Наруто сделался счастлив, как ребёнок, получивший случайно все рождественские подарки своих товарищей. Он ткнул в тело пальцем и прокомментировал:
- Это ж пьяный Ли!
Это и вправду был Ли, и он и вправду пребывал в нижайшем из состояний человеческих. На щеке его отпечаталась именная табличка с почтового ящика, из чего становилось понятно – до того отпрыск Майто Гая спал с ним в обнимку. Весь спортивный костюм его был облеплен снегом, волосы топорщились, а полуприкрытые глаза ничего хорошего не предвещали.
- А где Гаара? А как так вышло? - не сдавался Намикадзе, принимая боевую стойку относительно почтового ящика и пошатываясь из стороны в сторону ему в такт, готовый отразить удар. Ли, заслышав имя благоверного, внезапно зарычал и ринулся в атаку. Остальные благоразумно рассудили, что Наруто – он же тоже спортсмен, пусть и разбирается с себе подобными. Потому спрятались за неширокую, в общем, спину Намикадзе, который подрастерял довольного виду и изумился: - Темари, что происходит?
- Во-первых, - возмутилась Темари в ответ, - почему сразу я? Во-вторых… - тут все хором следом за Наруто пригнулись и отшатнулись влево. Мимо просвистела древесина. – Во-вторых, я, честно, не знаю!
- Так им, моя коняшка! – из последних сил подбодрила пребывающая на заднем плане Хината и трагически завалилась назад, на снег.
Кто знает, чем бы всё это закончилось, если бы мимо не просвистели два крепко слепленных и точно кинутых снежка. Один шарик попал Ли прямо по рукам, сжимающим столб ящика; парень пошатнулся от неожиданности и выпустил свою ношу. Второй впечатался ему в лоб, точно над густыми бровями, и послал беднягу к Хинате, в снежную горизонтальную плоскость. Внезапно стало тихо. Коноховцы красиво развернулись, не разбивая цепочки, по оси Наруто, чтобы снова оказаться у него за спиной, но лицом в другую сторону.
Саске отставил удивление на потом и, видимо, решил действовать: полы его расстёгнутого пуховика трепыхал ветер, а в руке Учиха подбрасывал третий, неистраченный снежок. Не хватало только слоу-моушэна, «крутой» киношной музыки и съёмки с ног до головы.
- Ну ты крут, - выдохнул Намикадзе во главе цепочки товарищей, и утёр нос рукавом. – Я прям заново влюбился.
Кислый Учиха, особо не целясь, швырнул в него пресловутый снежок и командирским тоном заявил:
- Неджи и Тен-тен тащат Хинату, мы с Наруто возьмём Ли. Ино, Чоджи, вам остался Киба; Шикамару, Темари, вы сделайте что-то с ящиком и собакой.
Из-за его спины галопом выскочил Неджи и помчался к сестре. За ним по пятам следовала Тен-тен с горящими от обожания глазами. Хьюга одним красивым жестом-движением схватил сестру на руки и взвился на ноги, отпихнув ботинком Ли, как ненужность. Далее Хьюги устремились в закат, а Тен-тен, прежде чем тоже устремиться, вздохнула:
- Вот щас донесёт её домой и снова тряпкой станет же…
Наруто проследил за ними взглядом, отряхиваясь от снега. Потом потупил взгляд до уровня Ли.
- Что, хватай его за левую, а я за правую, и понесли?..
Ответом ему было молчание; Намикадзе вскинул голову и чуть не врезался носом в нос Учихи. Это было, как сказать… достаточно внезапно, потому все матерные слова потерялись и ушли в краску лица. Саске же оставался кирпично-невозмутим. Он крепко схватил Наруто под тёплый подбородок, заставил вздёрнуть голову, сказал:
- Не забудь этого.
После чего поцеловал блондина, бегло, но достаточно крепко.
- Чего не забыть!.. Расцеловался тут! – возмущался Намикадзе секундой спустя на Саске, который уже закидывал руку Ли себе на плечо. Сие заработало ему фирменный учиховский взгляд – «ты идиот».
И Наруто сдался. И сказал только:
- …ничего не понимаю.
***
- …простите, как ваше имя?.. Изумо?.. Так вот, Изумо, уважаемый. Я понимаю, под самый Новый год никто работать не хочет. Но. Повторить вам, сколько я плачу?.. Эй, ой! Ты, как тебя там, это Хёрст, кстати! Я понимаю, что гадость редкостная, и ценю твой художественный вкус, но если ты поставишь его в ту лужу, будешь сам платить… Нет, Изумо, это я не вам. Да?.. Ну вот и отлично. Прекрасно. Ждём. – Здесь Итачи остановил свою тираду, нажал на кнопку сброса вызова и замер в прострации, чтобы глубокомысленно произнести: - Та-а-ак…
Он мысленно сверил список проблем со списком их решений, почёсывая лоб углом мобильного телефона для пущего сосредоточения.
Конан. Высушена и одета в учиховские джинсы, футболку и реглан. Посажена в гостиной на стол, от греха и воды подальше.
Гаара. Уведён внезапно нарисовавшимся среди беспорядка мужчиной формата «шкаф», в котором Сабакуно признал отцовского телохранителя.
Потоп. Устранён усилиями двух обслуживающих жилой комплекс сантехников, парочкой хрустящих купюр и десятком матов.
Последствия потопа. Лужи вытираются двумя вызванными горничными и потенциальным Хошигаке-младшим. С ремонтной бригадой договорено. И… что, всё?
- И не нужно было Кисаме-сану звонить… - поразился сам себе Учиха, удивлённо выдыхая и отнимая мобильный ото лба. – На ремонте натренировался, наверное…
Ремонт отнял много моральных сил. Итачи часто жаловался, но, к удивлению, даже в капризном состоянии с проблемами из категории «хозяин, это куда?» и «хозяин, мы трубу не ту перепилили!» справлялся отлично. Пару раз, конечно, включал режим «химе», однажды даже погнался за прорабом с краном, но это мелочи.
Осталось только два дела: закончить со сбором вещей для временного переезда в отчий дом и разобраться с парнишкой.
- Мой хороший, да ты деловая колбаса прям, - засмеялась Конан со своих верхов, отвлекая Итачи от размышлений. Так как бытовыми делами ей запретили заниматься по причине полной непригодности, она теперь ела оставшиеся пирожные – те лежали в пластиковом контейнере и не промокли. – А знаешь, пол не перестилай, наверное. Так бугрится красиво…
Учиха хмуро покосился на неё, сдул с глаз упавшую неудачно прядь волос и продолжил трамбовать в пижонскую дорожную сумку вещи Кисаме-сана поверх своих. Вниз, на бесславно почивший любимый буковый паркет, Итачи старался не смотреть. Равно как и на плавно промокающий снизу вверх чемодан приблудного визитёра.
Пацан, кстати, оказался очень полезным. Пускай матерился на диалекте аж трёх префектур, зато лужи вытирал быстро и качественно. Пожалуй, только ради него и стоило звонить Кисаме-сану, чтобы разобрался.
- Кстати, где его носит? - буркнул Итачи недовольно, наматывая шнур электробритвы на корпус, чтобы уместить в футляр.
Словно по заказу, в ответ его возмущению раздалось громогласное из прихожей:
- Суйгецу!!! А ну, сюда!
- Любимы-ы-ый! – тут же узнала Конан по голосу и принялась откладывать пирожные в сторону и слезать со стола.
Её опередил молодой гость-нежданчик, который промчался мимо гостиной в прихожую с оглушающим стуком голых пяток по вздыбившемуся паркету. Штанины и рукава у парня были закатаны, в руке он сжимал половую тряпку, а волосы подвязал учиховским носовым платком, абы в глаза не лезли. На бегу он радостно орал:
- Батя! В натуре ты!
Когда же шаги добежали до прихожей, раздался глухой звук удара и протяжное «уй».
Итачи дотрамбовал бритву в футляр, щёлкнул пластиковым замочком и, уложив прибор в сумку, пошёл на звук.
- Полгода не виделись, а он уже - «батя»! «В натуре»! Быдлом решил вырасти? – Это был голос Кисаме-сана в его самом суровом «тайчовом» проявлении. – То, что ты родом из провинции, ещё не значит, что ты можешь вести себя, как зэк на выгуле! Я тоже не в столице родился! Я себя так веду? Твой отец себя так вёл?
- О как раздаёт, - присвистнула Конан у Итачи за спиной. Тот неопределённо кивнул, прокручивая в голове слова «твой отец». Не Хошигаке-младший, получается?..
У входной двери стоял Кисаме-сан, уперев руки в боки и с грозным лицом нависая над склонившимся в глубоком поклоне парнем. Завидев Учиху и лучшую подругу, мужчина, пользуясь тем, что паренёк его не видит, сделал им знак подойти и одновременно рявкнул:
- Тебе должно быть стыдно!
- Прости, пожалуйста, мне очень стыдно, - искренним и вежливым глухим голосом сообщили из поклона, чуть не отправив Конан с Итачи в нокдаун.
- Отлично, так и должно быть, - всё ещё строго, но уже более милостиво кивнул Кисаме-сан, пробираясь мимо паренька и с печальным лицом оглядывая состояние квартиры. – Распрямись уже, горе ты… А дом мой опять в руинах, да?
Последнее «да» получилось совсем по-конановски обиженным.
- Любимый, ты не переживай, наш хороший тут уже всё устроил и починил, - успокоила его Конан, отмахиваясь рукой. С пальцев у неё свисал рукав слишком длинного свитера Итачи.
- Горжусь, - коротко похвалил мужчина, подойдя. Приобнял Учиху за плечи, притянул в себе и попытался было поцеловать в краешек губ, но тот отстранился, красноречиво указал взглядом на послушно распрямившегося паренька и заявил:
- Я уезжаю к маме.
- Итачи, - нахмурился Кисаме-сан.
- Вы едете со мной, - пояснил он, - не можем же мы здесь торчать, пока ремонт и всё такое. Ваш вот этот кто это тоже может поехать, кстати, КТО ЭТО?!!
Прорвавшееся на последних словах возмущение Учиха поспешно подавил глубоким вдохом-выдохом.
- Суйгецу, сюда, - позвал Кисаме-сан в приказной форме, сопроводив свои слова жестом. Нежданчик оказался рядом в мгновение ока, тогда мужчина продолжил с непонятой интонацией: – Это Суйгецу, сын человека, которого я любил. Помнишь, я рассказывал.
С Итачи мигом слетело всё недовольство и возмущение, а общие эмоции сократились до «ой». Он быстро кивнул. Конан подалась вперёд, разглядывая паренька во все глаза с оценивающим мычанием. Тот честно моргал, вытянувшись по струнке, с настороженным лицом.
- А! – спохватилась женщина и даже хлопнула себя по лбу. – Знаю. Мы ему денежку перечисляем!
- Я, в общем, - продолжил Кисаме-сан, - немного помогаю ему. Материально и воспитательно. Патронирую, что ли?.. А он РАСПУСТИЛСЯ! – От внезапного рявка подпрыгнули все, а Суйгецу затем согнулся обратно в поклон. – Батей меня называет! Тебя он как называл? – Вдруг осведомился мужчина у Учихи.
- Братом… братаном?.. – растерялся Итачи от неожиданного вопроса и сдал парнишку.
- А меня бабьём, - хихикнула Конан, подливая масла в огонь.
- А вот я тебе ДАМ, И БРАТАНА, И БАБЬЁ! – Кисаме временно оторвал руку от плеч Итачи и отвесил Суйгецу ещё один удар по голове, ребром ладони. Тот продолжал стоически стоять в поклоне. – ПОВТОРЯЙ!
- Да! – ответствовали ему по-армейски послушно.
- Госпожа Конан и Учиха-сан!
- Госпожа Конан и Учиха-сан!
- О, «госпожа» - это хорошо, это мне нравится, - игриво протянула последняя.
Итачи же немного перепугался разошедшегося Кисаме-сана, да и за парня вдруг стало переживательно, жалко как-то. Он примирительным тоном предложил:
- Да ладно вам, «Итачи» будет достаточно.
- Итачи! – с радостной улыбкой поднял голову Суйгецу.
- «САН»! – снова рявкнул Кисаме.
- Итачи-сан! – молниеносно повторил парнишка, опять опуская голову.
- И заруби себе на носу, - каждое своё слово мужчина подкреплял обвинительным покачиванием пальца. – Итачи – человек, которого я, в первую очередь, уважаю и люблю, этот дом принадлежит ему так же, как мне, поэтому твоё отношение должно быть соответствующим. Понял?
- Да.
- Не слышу?
- Да!
- О господи, - всплеснул руками объект разъяснений, вывернулся из-под руки Кисаме-сана и удалился в гостиную. Ему, конечно, были приятны такие слова, но Итачи считал, что человек должен сам зарабатывать и признание, и авторитет. А не получать его через чужие запугивания.
В прихожей тем временем Кисаме-сан оттаял, глядя на склонённую серебристую макушку, и уже спокойнее добавил:
- Нужно было позвонить, предупредить о приезде. Я бы приготовил тебе комнату и встретил на вокзале. Чтобы больше такого не было.
Макушка снова закивала. Тогда Кисаме-сан распахнул объятия и произнёс:
- Так иди сюда, - а парень верным щенком взметнулся и кинулся в них. Ростом он был с Саске и доставал мужчине до ключиц. – Вымахал, ну. Ладно, иди умойся и одевайся обратно, сейчас поедем устраиваться. А тебя домой завезём, переодеться, и – на работу, выручать начальство, - добавил он в сторону Конан.
- Плакал мой оплачиваемый выходной, - вздохнула та, по виду, впрочем, не особо возражая. И тут же хихикнула: - Воспитатель из тебя, конечно…
…к Учихе Кисаме-сан подошёл не то чтобы бочком, но настороженно.
- Ты прости за эту всю неразбериху, - начал он.
- Я собираю вещи, - отрезал молодой мужчина.
- Ты молодец.
- Да, и собираю вещи.
- Как ты себя…
- Я вам ночью руку отрублю, если продолжите, - вздохнул Итачи, разворачиваясь, не зло и чуть устало. – Нормально всё.
Но позволил притянуть себя в объятия и глубоко вдохнул запах знакомого одеколона.
***
Все попытки дозвониться до Гаары провалились.
Притащить Ли домой или к Учихам не являлось опцией: Бдительный Отец Майто Гай должен был уже обнаружить отсутствие почтового ящика, равно как и сына, и насторожиться. То есть, воссесть у окон второго этажа в переднике, с носовым платочком и, шморгая носом, оглядывать улицу.
Потому Ли потащили к Наруто. Дождались, пока дядя Гай отвернётся к верхнему концу улицы, и прошмыгнули. Пускай лихорадочное, стукающееся конечностями и оставляющее целую карту следов на снегу передвижение и трудно так назвать.
Пока снимали в прихожей обувь, пришлось временно бросить пьяного. Снова они подняли его уже с другой расстановкой сил: Саске за руки, Наруто – за ноги.
Конечно, дома у Наруто был папа. Но Намикадзе Минато был папой Не Таким Уж Бдительным, что добавляло ему крутости и надёжности в глазах молодёжи. Он, облачённый в белый необъятный свитер с высоким горлом, восседал в кресле гостиной, обернув ноги пледом, и что-то там печатал на ноутбуке. Процессию из своего сына, его парня и их друга он проводил чуть рассеянным взглядом поверх очков в тонкой золотистой оправе и прокомментировал:
- А я говорил, сына, что этот Учиха тебя до добра не доведёт.
- Здрасьте, дядя Минато, - пропыхтел Саске, стараясь вписать Ли в лестницу на второй этаж так, чтобы тот не уломился головой о перила.
- Втянул мальчика моего? Доволен? – поинтересовался Намикадзе-старший сериальной интонацией, возвращаясь к печатанию. – Сына, ты не должен его покрывать просто потому, что он твой парень!
- Пап, не смешно, - отмахнулся Наруто, тоже стараясь не уломить Ли, но уже копчиком о ступеньки.
- Очень даже, - ответствовал папа и добавил уже вдогонку: - «Сто быстрых способов избавиться от трупа» в кабинете, на полке слева!
- Остроум!
Саске находил определённый шарм в апартаментах Намикадзе. К ним раз в неделю являлась милая тётенька, прибраться, но всё равно чувствовалась нехватка постоянной женской руки. Или, скорее, нежелание заменить старую постоянную женскую руку на новую. Здесь всё было по-холостяцки; немножко хайтечнее, аляповатее и хаотичнее, чем Саске, окружённый маминым комфортом, привык. Единственным чётко читаемым женским штрихом остались фото в рамке, покрывающие стены лестничного пролёта, на западный манер. Стену на площадке украшал семейный портрет Намикадзе ещё в полном составе, и тётя Кусина на нём улыбалась совсем по-нарутовски, оттягивая пальцами пухлые сыновни щёки.
Проходя мимо портрета, Саске, не задумываясь, привычно склонил голову в приветственном поклоне:
- Кусина-оба-чан, вы извините, мы здесь пошумим, - и также привычно пропустил больной, но благодарный взгляд голубых глаз.
- Мам, это не труп, - пояснил их обладатель, кивая на Ли.
В комнате у Наруто всё было разноцветное и перевёрнутое вверх дном. В углу слева от двери висела обклеенная пёстрыми наклейками спортивная груша, а стену над кроватью занимал давешний учиховский плакат, вырванный у творца с боями и заклеенный скотчем в пострадавших от боёв местах. Окружало ватман многослойное кольцо фотографий, на которых жители улицы Конохи представали в самых идиотских ситуациях. Преобладали недовольные лица Саске и смеющиеся – Сакуры. В верхней точке кольцо венчала большая фотография Намикадзе Кусины.
Саске в комнате оказался первым и щёлкнул подбородком по выключателю у двери. Зажглись, замигали разноцветным целые джунгли гирлянд и фонариков под потолком и на стенах; центральный источник света у Наруто отсутствовал, что указывало на нелюбовь к домашним заданиям. В общем и целом, комната Намикадзе-младшего сама по себе была похожа на маленький Новый год.
- Я его подержу, а ты постель заправь, - тяжко скомандовал Учиха, стараясь не уронить Ли окончательно.
Наруто засуетился, снимая верхнюю одежду, окончательно стягивая шарф, шапку и зашвыривая их в полутёмные углы. Затем принялся рыскать кругом в поисках покрывала, чтобы застелить развороченную постель. Когда поиски увенчались успехом и борьба с простынями завершилась полной капитуляцией последних, хозяин комнаты помог Саске разуть Ли, стянуть с него верхнюю толстовку и уложить на кровать.
- Ну всё. Сейчас он часа два поспит, потом главное - отпоить его от тошноты и головной боли и домой доставить, - оценил Учиха навскидку, выворачиваясь из рукавов пуховика. Затем наклонился, включил стоящую у изголовья кровати оранжевую лава-лампу.
- Ага, - отвлечённо кивнул Намикадзе. Он всё ещё с трудом переносил картинку такого, тактильно доступного Саске у себя в комнате. Такого Саске, который протянет недовольно: «Ты что, обалдел?..», но не оттолкнёт, потянется навстречу, разрешит пригладить встрёпанные с улицы волосы, дотронуться тёплой ладонью до холодной щеки…
- И всё же, что произошло? – глубокомысленно осведомился объект мечтаний, упирая указательный палец правой руки в подбородок. Покосился. И вдруг захихикал, изобразив ладонями над головой невидимый шар: - У тебя от шапки…
Потянул руку дотронуться – раздался сухой щелчок статического электричества. Тогда Учиха принялся водить над стоящими торчком светлыми волосами ладонью, заставляя тонкие антеннки намагничиваться и следовать за нею.
- Прекрати! – смутился хозяин волос и попытался их оперативно пригладить. Стало только хуже.
- Наруто, - хихикнул Саске, не прерывая своего занятия и глядя не в глаза парню, а на свою ладонь. – Ты же знаешь, да?..
Наруто примолк. Эта фраза у Учихи проходила вместо признания, что, опять же, было неожиданно. Саске в последнее время откровенно пугал своим поведением и настроением, которые скакали туда-сюда, как хорошо натянутая бельевая верёвка, если её дёрнуть пальцем.
- Знаю, - кивнул блондин в конце концов, и одновременно с кровати раздался невнятный звук, который уничтожил окружившую, казалось, Намикадзе и Саске хрупкую сферу.
- Я надеюсь, его не вырвет! – всполошился более трезвый из присутствующих брюнетов и помчался в ванную, за тазиком.
Наруто же обеспокоенно присел на корточки у кровати, стараясь заглянуть в оранжевое от света лава-лампы лицо лежащему на боку Ли. Тот пытался спрятать его в подушку и производил неуверенные жесты рукой, словно хотел накрыть ухо ладонью.
- Прекратите, - услышал блондин. – Сюсюкают тут при мне…
Наруто с облегчением выдохнул:
- Что, в себя приходишь? Отлично! Где Сабакуно-то твой, найти не можем, чтобы забрал тебя.
Ли неожиданно распахнул глаза, посмотрел на соседа прямо, открыто, и сказал абсолютно трезвым голосом, с застывшим лицом:
- А мы расстались, Наруто. Так будет лучше, понимаешь?
В голосе его читалось какая-то отчаянная потребность в том, чтобы собеседник заверил его – конечно, понимаю, конечно, лучше. Но ошарашенный Намикадзе сделать этого не успел, потому что раздался стук пластика по полу и ёмкое:
- Какого!..
Это Саске пришёл из ванной и от удивления выронил тазик.
Именно такая реакция на слова Ли была противопоказана. Он резко сжался на кровати, подтянул колени к себе, закусил костяшки сжатого кулака…
Наруто оказался около Учихи в мгновение ока и, отвернувшись сам, развернул и брюнета, за рукав. Их глаза составляли чудесную кубистическую композицию «Четыре квадрата». Что делать, было непонятно.
Вот если бы Сакуру бросил парень, Наруто бы позвонил Ино, а затем приглядывал бы за ними, пока девчонки пьют сладкие коктейльчики из жестянок, едят мороженое и рыдают; не дал бы наделать глупостей. Разрешил бы вымещать на себе злость на сильный пол, пошёл бы морду бить, если бы сильно попросили.
А тут?.. Непонятно. Ли сам кому хочешь морду начистит, а мороженое не ест. Только соевое.
«Вот чего бы я хотел, если бы Саске меня…», - начал думать Намикадзе, но тут же с ужасом оборвал эту мысль. Горло ему стиснула ледяная рука неожиданного страха; Наруто полуобернулся к Учихе, который почему-то говорил. У него скула почти сливочная, с радужной от освещающих комнату огоньков тенью, кожа чистая, и висок пахнет лавандой. А что, если вот эта картина тактильно доступного Саске, так и не став привычной, исчезнет?..
- …хорошо, я понял… Да щас приду, мам… Не трогай ничего! Я приду и приберусь, ну подожди же ты пять минут!
- Э? – вывалился из ступора хозяин комнаты, только что сообразивший, что Учиха говорил по телефону – он как раз относил его от уха, в процессе захлопнув.
Саске и сам выглядел растерянным. И немного виноватым. Он обратился к Наруто, стараясь не слишком сильно повернуть голову, чтобы боковым зрением не видеть кровать и Ли.
- Слу-у-ушай, - начал он, прижимая фамильным жестом угол мобильного ко лбу, - тут такое… мама меня вызывает…
- Не бросай меня с ним одного! – лихорадочно замотал головой Намикадзе.
Саске сделался строгим.
- Надо, - сказал он, подбирая свой пуховик. А когда у двери обернулся и снова переспросил, серьёзно, со светящимися острыми глазами: - Наруто. Ты же знаешь, да?
Наруто почувствовал, как мурашки взбежали по спине.
***
- Неудобно получается до ужаса, – сокрушался Кисаме-сан раз пятитысячный за последние полчаса с тех пор, как они спаковались, оставили горничных в квартире дожидаться ремонтную бригаду и укатили, забросив попутно Конан сначала домой, а затем – в «Самехаду».
Мысль о том, что они мало того, что сами приедут к Учихам, так ещё и с довеском в виде Суйгецу – которого решено было представить племянником, во избежание, – причиняла Кисаме-сану почти физическую боль. Но так как прочие варианты (вроде празднования Нового года раздельно или размещения Суйгецу в гостинице одного) за варианты не рассматривались, мужчина стоически терпел.
- Вы сегодня все рекорды по нытью побили! – огрызнулся Итачи, который пребывал в непонятном колючем настроении. – Прекратите немедленно, а то я вас на сексуальную голодовку посажу, как приверженца моногамии!
Кисаме-сан захохотал, искренне и раскатисто, на весь салон машины, послав Итачи красноречивый взгляд, говорящий: «Ты?.. Меня?.. Ути-пути!». Учиха окончательно скис и зашипел:
- Тише, разбудите.
Он имел в виду Суйгецу, который нацепил поверх шапки наушники (приглушённая музыка шумела на весь салон), обнял себя руками и крепко уснул на заднем сидении. Кисаме-сан, в общем, и так замолчал, поняв, что в связи с квартирным вопросом им ближайшую неделю и без всяких голодовок не светит.
Итачи тем временем косился то в зеркальце заднего вида, то обратно на водителя. В итоге выпалил:
- А мне вот интересно, а, нет, ничего, забудьте! – И занавесился волосами, принявшись кусать ноготь на указательном пальце.
Кисаме-сан вздохнул.
- Во-первых, пристегнись, а во-вторых, спрашивай давай. Я понимаю твой интерес. Я отвечу. Обещаю.
- А какой он был, мне интересно, – с утвердительной интонацией сказал Итачи, делая вид, что полностью поглощён процессом пристёгивания себя к сидению.
Можно было подумать, что он имеет в виду «какой человек». Черты характера там, и прочее. Но Кисаме-сан знал Учиху, как он надеялся, хорошо, потому ткнул за спину в сторону Суйгецу и просто ответил:
- Вон, мини-копия сидит.
- Ум-м-м, - глубокомысленно протянул Итачи, по-новому разглядывая парня в зеркале. Сделал для себя какие-то там выводы, кивнул: - Вы говорили, что я не похож.
- Ну, скажем, я не внешность имел в виду, но внешне тоже не похож, - просто пожал плечами мужчина. Машина встала на светофоре, Кисаме-сан приоткрыл окошко и прикурил. Спустя какое-то время сказал задумчиво, поглаживая губу большим пальцем левой руки, в которой была зажата сигарета: - Он был в ресторанном бизнесе. Я «Самехаду» после его смерти открыл, но это всё равно отчасти его заслуга. Он и малого тоже вдохновил, видишь.
Причиной прибытия Суйгецу в префектурный центр оказался профессиональный конкурс молодых кулинаров, главным призом в котором были какие-то там стипендии и патенты на практики. Суйгецу у себя в городке штудировался в кулинарном техникуме, подавал надежды и конкурс твёрдо собрался выиграть. По иронии судьбы одним из членов жюри был назначен Кисаме-сан, ещё одним – шеф-повар «Самехады», потому несчастному Суйгецу уже пришлось выслушать лекцию на тему «Если ты думаешь, что…» и «Я подсуживать тебе не собираюсь».
- Он вас на «ты» называет. Отношения хорошие, кажется.
- Ты бы знал, как я рад. И как он раньше меня ненавидел…
На суйгецевском лице должна была уже протереться дырка от взглядов через зеркало заднего вида.
- И всё равно, неудобно, - снова взялся за своё Кисаме-сан, проигнорировав итачевский «пф-ф-ф», когда машина тронулась дальше, а сигарета была докурена до фильтра. – Потеснили Саске, получается.
- Ничего, - отмахнулся Итачи. – Саске полезно будет в комнате постороннего парня завести. Может, Наруто приревнует и поймёт, наконец, моего непутёвого брата, а там, глядишь, они и разберутся окончательно.
- Да, это было бы здорово, - согласился мужчина и вдруг, встрепенувшись, добавил: - Слушай, Конан, потоп, Суйгецу там, это я всё понял, а что за больной берсерк?
- А, это Гаара заходил, его отцовский…
…никто из них не заметил, что назойливая музыка из наушников прекратилась, а Суйгецу, приоткрыв глаза, одними губами повторяет имя Саске.
***
Первыми словами Учихи Микото с порога были:
- Пин-пон-пон! – Это женщина сымитировала звоночек правильного ответа в телевикторине. - Семейной телефонной конференцией было решено, что дедушку Мадару в этом году навещают Учиха Фугаку и семья.
Вместе со словами на новоприбывших поползли фиолетовые щупальца тяжёлой домашней атмосферы. За спиной у женщины, в прихожей, стояла сумка и полусобранный чемодан.
Итачи практически безостановочно развернулся на сто восемьдесят и бодренько объявил Кисаме-сану и Суйгецу, которые были обвешаны ручной кладью:
- Мы поживём в отеле! Мам, пока-пока!
- Стоять, - нежно притормозил его Кисаме-сан лихим захватом уха, и обратился уже к Микото: - А где дедушка Мадара живёт? Как далеко?
- Да так, часа три езды, - отрешённо разглядывая горизонт, ответила та.
Мужчина неопределённо повёл головой, вталкивая сперва вяло отбрыкивающегося Итачи, а затем и «племянничка» в дом:
- Все зашли, маму со сквозняка убрали. И, да, мама никуда не едет.
- Правда? – обрадовалась Микото совершенно по-детски, отступая спиной вперёд, чтобы освободить место в прихожей. Затем её лоб омрачился в предчувствии некоего подвоха: - А почему?
Кисаме убийственно-серьёзно посмотрел женщине в глаза, для чего ему пришлось согнуть ноги в коленях, приседая:
- Нельзя. Растрясёт же. Это вредно. Ну, вы понимаете.
Минуту мать семейства Учиха, кажется, не понимала. А затем вдруг отпрянула, белея лицом:
- Ты!
- Нервничать тоже вредно, - подкрепил эффект мужчина.
Микото подбоченилась и смерила «зятька» взглядом колючих учиховских глаз. Отрезала:
- Кисаме.
- Микото-сан,- не остался в долгу последний. Он, благодаря Итачи, уже выработал иммунитет на учиховские фирменные взгляды.
- Кисаме, - это уже с ощутимым нажимом.
- Это Суйгецу, мой племянник, - изящно съехал с темы тот, выпихивая сумкой в спину перед собой паренька в необъятном пуховике и надавливая ему на затылок свободной рукой, чтобы поклонился.
- Госпожа Учиха, простите за то, что врываюсь, - поздоровался Суйгецу.
Мать мгновенно растаяла и думать забыла о пререкательствах с Кисаме; всплеснув руками, она с хлопком сложила их под подбородком и выдохнула:
- О-о-ой… какой вежливый!
- Да, я сам до сих пор в шоке, - кивнул Итачи, обнимая и целуя маму, а в следующее мгновение отпрыгивая подальше: - Чую мандарины!
- Ой, прости, - перепугалась Микото, поспешно утирая рукавом щёки. – А ты, солнышко, разувайся, разувайся, проходи…
- Ну что тут, ну, у нас там Ли напился, и… ой. – Из дверного проёма торчал Саске и озирался.- Здрасьте.
- А ты тоже гей? – поинтересовался Суйгецу без запинки и задней мысли. К несчастью, на затылке его всё ещё покоилась широкая ладонь Кисаме, которая согнула его обратно в привычную уже букву «ге».
- Саске-сан, - прошипел мужчина.
- Саске-сан! – повторил Суйгецу.
- Да, - ответил Итачи на заданный ранее вопрос. – Ну какой он «сан»? Так, братик-фрегатик, - и он снова дёрнул брата за щёку, на которой сначала остался белый, но уже стремительно наливающийся красным след от нажима пальцев.
Далее же, не дав развития братским пререканиям, последовала сцена, глубокие трагизм и смысл которой межконтинентальны, но понятны только для молодого поколения с заботливыми мамами.
- Саске, - сказала Микото. – Я прибрала в твоей комнате.
Съёмка сверху, дождь, фонарь, главный герой на коленях, лицо к небу.
- НЕ-Е-Е-ЕТ!!! – Завопил младший Учиха.
- Мам, это удар ниже пояса, - нахмурился Итачи.
- Его долго не было, а к нам гости, - с бесстрастным лицом отрезала мама. – Вещи, которые я не знала куда положить, я сложила на письменном столе.
- Я же говорил… я сейчас буду… всё уберу… - шептал Саске себе под нос, и над ним порхало отчаяние.
- Просто разбрасывай кругом порножурналы с дядями в ледерхозенах и кружевное бельё, и она не зайдёт, - покачивая головой, посоветовал Итачи и похлопал брата по плечу.
Мама дала ему подзатыльник.
Сцену прервал басистый «кашель» Кисаме-сана, который он отчаянно пытался спрятать в кулак. Рядом с мужчиной Суйгецу обнимал свой чемодан и следил за Учихами с круглыми глазами и широкой улыбкой на лице.
- Вы и в самом деле так похожи! – умилилась Микото. – Кисаме, а это брата или сестры?
- Б-брата?.. – на секунду запнулся тот.
- Мама, а где папа? – перевёл разговор с опасной темы Итачи, производя множество ненужных отвлекательных телодвижений. – Саске, покажи Суйгецу комнату, он племянник Кисаме-сана, поживёт с тобой.
- А, вы у нас остаётесь? - воспрянул духом Учиха-младший и, разуваясь, кивнул Суйгецу: - Пойдём, а то здесь сейчас кислородное голодание наступит.
Суйгецу скосил сперва взгляд на «батю». А затем послушно последовал за Саске, после чего воздуха в прихожей и вправду прибавилось. А ещё в прихожей прибавился папа в супер-пупер термостойкой куртке с кучей карманов, с большим пакетом в руках.
- Эта сумасшедшая женщина второй раз за день гоняет меня в магазин за мандаринами, - пожаловался он и, шморгая покрасневшим носом, протянул Кисаме руку для пожатия: - Ну, всё, зять, ты здесь, и я спокоен. Мать, обувайся, поехали.
- Мать никуда не поедет, - проникновенно возразил Кисаме-сан, не выпуская руку Фугаку из крепкого пожатия. – Три часа в машине. Растрясёт.
- Э? – отец семейства Учиха дёрнулся было идти, но рука мужчины удержала его на месте. Тогда Фугаку окинул жену широким жестом и возразил: - Куда её растрясёт? Она одной рукой может сеппуку делать, а второй одновременно бить врага. Зять. Успокойся.
- Вы что, серьёзно? – брови последнего явно не могли решить, хмуриться им или ползти вверх.
- Кисаме, - холодным генеральским тоном одёрнула Микото.
Тот сверкнул на неё глазами. Минуту их взгляды с почти слышимым скрипом боролись, затем мужчина внезапно отвернулся к Фугаку и заявил:
- Вы оставайтесь. Мы с Итачи, как без приглашения ворвавшиеся, поедем.
Съёмка сверху, дождь, фонарь, главный герой на коленях, лицо к небу.
- НЕ-Е-Е-ЕТ!!! – завопил старший Учиха.
Фугаку, которого выпустили из рукопожатия, повернулся на шум и уставился на сына, словно в первый раз увидел (хотя, возможно, так и было). Некоторое время он хмурил лоб, словно отчаянно пытаясь что-то вспомнить, а затем на его лице промелькнуло нерадостное узнавание.
- А-а-а, - протянул мужчина. – Ну да. Ты.
- Отличненько! – ехидно радовалась тем временем Микото. – Мы вам карту дадим, не заблудитесь! Дед Мадара всегда Итачи любил!
- Нет-нет-нет! – голосил последний, дёргая за одежду поочерёдно то мать, то Кисаме-сана, - я уж лет десять как из его любимого возраста вырос! Никуда я не поеду! От него чесноком воняет! Ма-а-ама-а-а! Киса-а-аме-са-а-ан!
- Хорошо, - согласился вдруг тот и тяжело опустил благоверному руку на плечо. – Мы никуда не поедем, если будешь называть меня без постфикса.
Упала тишина. Кисаме заглядывал Итачи в глаза, которые мелко бегали. По виску младшего Учихи скатилась капелька пота.
- Н-н-н-н… - натужно тянул он сквозь зубы. – Н-н-н-н…
- Да не в жисть не выйдет, - обломила сына Микото, не желающая отказываться от халявной замены.
- Ждименядедушка, - согласился Итачи на одном выдохе, как сдувшийся шарик, и отвернулся от кислого взгляда Кисаме.
- Вот и славненько. Если завтра днём поедете, туда-сюда, напоите деда… тридцать первого ночью сможете вернуться, - ободряюще хлопнула сына по плечу женщина и, отобрав у мужа пакет с мандаринами, с дьявольским смехом удалилась прочь.
- Родственники, - хрипло выдохнул Итачи. – Всех поубивал бы…
Слышавшего эти слова Кисаме почему-то передёрнуло.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
Автор: ramen<3 a.k.a. Юйка
Бета: viaorel
Фендом: Наруто
Дисклеймер: Кишимото Масаши
Пейринги: Наруто/Саске/Наруто, Кисаме/Итачи, Гаара/Ли + второстепенные
Рейтинг: R
Жанр: AU, romance, humor
Размер и состояние: миди, 5 глав, закончен
Размещение: только после согласия автора (с предоставлением ссылки) и только с этой шапкой
Предупреждения: AU, OOC (ооцэшище даже), fluff. Нецензурная лексика. Бессюжетие. Немножко всегейство и тотальное учихалохство. И, ребята. АНГСТ!
Посвящение: те же плюс мои настойчивые, страдающие читатели, мучающие сообщениями в личку.
От автора: Напоминаю женскому контингенту, что жанры "яой" и "сёнэн-ай" (в мультипликации то, манге или, вот, литературе) на этот самый женский контингент расcчитаны и отношение к реальной гей-культуре имеют весьма и весьма зыбкое. Поэтому, повторюсь, реалистичности не ждите.
Сразу приношу благодарности своему М.Я.Б.у viaorel, который выпытал сюжет обманными манёврами и пинал нежными словами; tevaorel, которая таки прочла (уй, и которой я забыла перезвонить!); Brutal Zombie за её "ну чё там?" и "а, да? Ну ничё"; Маргарите-сан, которая согласилась снова быть тестовым читателем, и папе. Папе, который, несмотря на "ЭТО Ж ПРО ПЕДИКОВ!", прочёл первую главу. Он лучший! *_*
Да простит мне великий бог фанфикшена, что я продолжаю испытывать его терпение!
Глава 3
Глава 3
Додзё старика Джирайи, крёстного Наруто, было открыто далёких десять лет назад, когда старик не был таким уж стариком (хотя за ним и сейчас песочек не особо сыпался). Открывалось это додзё исключительно с целью совращения молодых девиц в полном соку, которые, по идее, являлись его главной целевой аудиторией – Джирайя-сенсей обучал в додзё самозащите. В те времена даже класс имелся только один.
Потом, впрочем, оказалось, что неизменными спутниками женщин являются дети, и детей этих на время занятий приходится куда-то сплавлять. Так в додзё появился детский класс и новый для него учитель. Успехи на соревнованиях детки, ко всеобщему удивлению, показали образцовые; популярность додзё увеличилась, учеников прибавилось. Джирайя на волне популярности вскоре основал летний тренировочный лагерь – тот самый, в котором Наруто провёл минувшее лето.
В общем и целом несчастный блондин был единственным парнем в додзё старше восьми лет, и достаточно долго тренироваться ему было откровенно не с кем. Большую часть времени он либо возился с малышнёй, помогая сенсеям, либо на уроках крёстного выступал грушей для битья. Выглядело это так:
- Это – мой ассистент на сегодняшнее занятие, Наруто-кун. Он будет исполнять роль нападающего. Наруто, попробуй отобрать у Сейко-сан сумочку…
…после чего добренький ассистент Наруто обыкновенно бывал кинут через плечо, мордой в татами.
Перейти в другое додзё для Намикадзе не являлось опцией – крёстный целенаправленно готовил блондина себе в преемники. Тут всё давно было обговорено с Намикадзе Минато, да и сам Наруто не возражал; мало кто мог представить в высшем учебном заведении парня, едва чем-то интересующегося, кроме ушу. Вот и кис блондин в бабьем царстве.
Ну а потом, хвала всем богам, в додзё появился Дзюго.
Дзюго был большим – высоким, широкоплечим – и сильным; Наруто – компактным, низеньким и юрким. Первый ставил на мощь, второй оперировал скоростью – в общем, соперниками они были идеальными. За те три месяца, что Дзюго провёл в спаррингах с Наруто, оба выросли в профессиональном плане и улучшили технику на несколько порядков. Добрый крёстный даже выделил ребятам небольшой личный зал для занятий, ради пущего уединения, но должного результата это не принесло: на тренировки парней каждый раз сбегались смотреть все, кто находился в додзё.
Самым смешным многочисленным детишкам и их мамам казалось то, что оба блондина вне боя были до ужаса милыми и забавными, а Дзюго – так ещё и неуклюжим малость. Оба с удовольствием возились с ребятишками; боготворили всё пушистое и мягкое, а потому подкармливали местного кота по кличке Куропон.
…к зиме Куропон отрастил себе шубу повышенной густоты, отчего выглядел трогательным до съедобного. Хотя в тёплые времена года он держался гордецом и от шумливого додзё хвостом отмахивался, когда ударили холода, включил всю свою кошачью миловидность и ошивался рядышком – запрыгивал при случае на веранду, сворачивался клубочком у тёплых стен.
- Что-то ты не в духе сегодня.
Голос у Дзюго был глубокий и низкий, но при этом – неуловимо - по-детски нежный. Он большой рукой с крепкими обветренными костяшками гладил только что поевшего кота по беззащитно подставленному пушистому пузику. И кот, и парень вид имели благодушный и умиротворённый.
Наруто сегодня Куропона не трогал; сидел рядышком, поджав колени к груди, и теребил пушистую кисточку своей шапки. Пояснять своё мрачноватое настроение окружающим ему уже просто надоело. Намикадзе только невразумительно передёрнул плечами и вяло отмахнулся шерстяной кисточкой. К счастью, Дзюго давно знал, что единственными причинами расстройств Наруто могут быть исключительно голодающие дети Африки и Учиха Саске.
- Что, - спросил он, - в Зимбабве опять кризис какой?
Намикадзе непонимающе вскинулся, а затем, видимо подумав ещё и о кризисе в Зимбабве, тяжко вздохнул. Птица скорби Сибург распростёрла над ним свои крылья.
Дзюго оторвался ненадолго от запротестовавшего Куропона, оценил душевное состояние товарища и привычно вздохнул:
- Чего ты дружишь с этим Саске противным, я не понимаю. Всё время он тебя расстраивает. И глазищи у него такие страшные, и морда варежкой, угрюмая, - слова его прервало помурлыкивание кота, которого снова принялись чухать. – Ты же хороший мальчик, а он плохой. Вас учительница заставила дружить?
Наруто склонился румяной щекой на обтянутое пуховиком плечо и, утопая во вселенской хандре, заметил:
- Так у нас наоборот: Саске – отличник, а двоечник я.
Дзюго повёл головой из стороны в сторону в отрицании:
- Я не говорю - двоечник или отличник, я говорю – плохой и хороший.
Наруто вспомнил младшую школу и потуги педагогов помирить двоих неукротимых хулиганов. Ответил:
- Ну, да, в общем, учительница там руку приложила.
- Вот, - рассудил Дзюго по-своему, - но скоро ведь окончание школы, ты больше никому ничем не обязан. Зачем продолжать себе в убыток тянуть…
- А если бы, - неожиданно перебил Намикадзе, - если бы я тебе сказал, что я гей?
Наивного Дзюго должным образом сие вопрошение не шокировало. Пояснение такой реакции последовало практически сразу:
- А это как?
Куропон покосился хитрым зелёным глазом, явно про себя обзывая большого человека дураком, но вслух ничего не сказал – боялся, перестанут чухать пузик.
- Ну, - Наруто к таким пробелам в сексуальном воспитании товарища привык и не удивлялся, - это когда мальчик мальчика любит.
Дзюго поднял голову в небо. В небе бодренько проносились недотучи, но переоблачка.
- Любовь, - торжественно проглаголил он, - это хорошо.
И понимай, как хочешь. Наруто потупился в кота.
Именно из-за особенностей характера Дзюго Намикадзе в своё время ему не открылся. У Дзюго ведь как? Раз на раз не приходится. Вон, было такое: в лесочке у додзё стая собак драла заблудшего двортерьера, и визг такой стоял, что хоть вешайся – занятия проводить затруднительно. Джирайя отправил крёстного с другом, поглядеть. Наруто ужасно расстроился, а Дзюго головой покивал – и ничего. Говорит, естественный отбор. А другой раз ка-а-ак разрыдается над залётной синичкой. Мол, доля у неё тяжкая.
Вот Наруто и промолчал. Чёрт его знает, как среагирует на такое заявление человек, с которым у тебя чуть не каждый день тесный физический контакт и совместное мытьё в душевой.
Саске, кажется, такой редкой осторожности и дальновидности блондина был, вопреки ожиданиям, не рад. Подсознательно юный отпрыск Намикадзе как-то соединял в голове последние ссоры с Учихой и дружбу с Дзюго воедино, мусолил получившуюся комбинацию. Причинно-следственные связи упорно указывали на ревность. Но в понимании Наруто ревность была чем-то таким романтичным, что с Саске никак не вязалось. Скандалы последнего больше смахивали на припадки тирании заядлого собственника. Ревность бы блондин посчитал весьма лестным чувством и принял бы её с радостью, мгновенно развеяв любые сомнения по поводу своей верности. А вот хозяйские замашки Учихи, из-за которых парень чувствовал себя бесправной куклой, снести было невозможно. Наруто с самого детства думал (и его мысли подкрепляло родительское воспитание), что любовь и отношения – это, в первую очередь, равноправие, равновесие. А если кто-то кому-то принадлежит? Это ж совсем не то. Всю концепцию перечёркивает.
- Что планируешь делать на Новый год? – внезапно невпопад поинтересовался Дзюго, шмыгнув носом. Здесь стоит заметить, что Дзюго был человеком бесхитростным, и должные выводы из щекотливого вопроса Наруто в контексте беседы о Саске не сделал. – С папой будешь встречать?
Намикадзе к меняющим направление разговорам уже попривык, потому ответил сразу:
- Наверное. Собирался с Саске, а теперь не знаю.
- А Джирайя-сенсей?
- Да у него какие-то планы загадочные вдруг возникли. – Последовал вздох сожаления. - Бабопланы, скорее всего. Ты?
Дзюго счастливо улыбнулся:
- Мы с дедой будем петь песни и смотреть викторины по телевизору. Мы с самого детства, как я был маленький, всегда так делаем. Знаешь, как здорово?
На такую улыбку Наруто не ответить просто не мог. «С самого детства…» Мама всегда утром первого января бежала по ступеням к храму впереди всех. Громче всех хлопала в ладоши перед молитвой. Лучше всех играла в сугороку…
Сёдзи скрипнули, из додзё дохнуло теплом; хитрюга-предатель Куропон вывернулся из-под широкой ладони Дзюго и поскорее юркнул в образовавшуюся щель, не проронив даже краткого «мяу» напоследок. В щели маячило круглое детское личико, украшенное щербатой улыбкой.
- Наруто-нии-тян, - возвестило дитя. – Твой страшный друг пришёл. У ворот маячит. Уведи его, Майко-тян боится. Думает, он злой дух.
Дзюго нахмурился, а Наруто вскочил, может, чуточку быстрее, чем намеревался.
***
«Я спокоен. Я абсолютно спокоен».
Такую мантру крутил в своей голове Учиха Саске, пока мялся у ворот додзё, колупая носком ботинка снежную кашу и сжимая кулаки в карманах.
«Я титанически спокоен».
За воротами копошились детки-ученики, которые из каждого его визита устраивали мини-шоу со слезами, испуганными криками и считалочками для изгнания злых духов. Мелюзга уже отправила своего самого шустрого и храброго посланника, чтобы тот привёл «Нару-нии-тяна». Теперь дети в ожидании отрывались по полной: кто прыгал по своей оси на одной ноге, изображая шаманский танец, кто хлопал в ладоши, копируя буддистских монахов. Парочка смелых сорванцов корчила Учихе рожи.
«Я – глыба первозданного спокойствия».
Наконец, сёдзи раздвинулись и во дворе возник сначала Дзюго. Мелюзга тут же думать о Саске забыла и толпой сгрудилась вокруг любимого «старшего братишки»; при этом все дети начали говорить хором. Дзюго гладил малышей по головам, улыбался, кивал.
За его плечом маячила знакомая белая шапка с помпоном.
«Я спокоен, как работник на фармацевтическом заводе после утечки валиума».
Наруто, воспользовавшись тем, что внимание малолетней толпы оказалось временно отвлечено, вынырнул из-за спины друга. Выражение его лица было заготовлено заранее: «Я очень недоволен вами, Учиха-сан». Сквозь нахмуренную маску проступала неуловимо грусть и обида. Но весь облик блондина, сжатый и нахохленный, каким-то образом выдавал его желание скорее помириться. Вернее, даже не помириться, а проскочить этот процесс разбора полётов и вернуться к норме.
И словно они одни в целом мире.
Саске, не успев вовремя взять под контроль свои мимические мышцы, мимолётно улыбнулся (впрочем, возможно, это утренний гормональный фронт дал о себе знать). Вот он, его Наруто. И шарф на шее расхристанный, продует ведь, идиота такого.
«Идиот», видимо, крутил в голове схожие мысли, потому что начал, немного по-пингвиньи переваливаясь, продвигаться в сторону ворот. С его губ срывались облачка дыхания, быстро растворяющиеся в прозрачном морозном воздухе. Учиху неожиданно захлестнуло долгожданное праздничное настроение, да так сильно, что он пропустил виток своей мантры.
А потом отделавшийся от детишек Дзюго нагнал Намикадзе, положил руку ему на плечо, и Саске зачастил: «Я спокоен, словно птица в небесах, я спокоен, я забыл, что значит страх…»
Дзюго нагнулся к уху Наруто и что-то прошептал. Оба на долю секунды стрельнули глазами в Учиху, после чего снова потупились.
«Видимо, - решил Саске, - отмечают моё непоколебимое спокойствие».
В его кармане жалобно треснул стиснутый пластиковый брелок от ключей.
Два блондина у ворот перекинулись ещё несколькими фразами, после чего расхохотались над чем-то и, широко улыбаясь друг другу, принялись жать на прощание руки. Ладонь у Дзюго была такая широкая, что он мог ею обе руки Наруто пожать до переломов и не заметить.
Внутренний едкий голос, который Саске считал рупором своего скептицизма, вёл в его дурной учиховской голове следующий монолог:
«Жми ручки-то, жми. Друзья, конечно. Как же. Товарищи прямо; скажу больше – соратники. Мы тоже дружили и ручки жали. Сколько там? Лет этак десять почти? Ага. Пока вместо ручки случайно не пожали кой-чего другого…»
Саске вежливо послушал и нежно попросил голос заткнуться.
Дзюго ещё раз мазнул по брюнету взглядом поверх помпона Наруто и повернулся уходить: он жил в получасе ходьбы от додзё, в пригородном секторе, и покрывал это расстояние за пятнадцать минут на своём моднявом горном велосипеде. Ещё одна шпилька Учихе в бок – Саске на двухколёсном транспорте кататься лет уж пять как не катался и даже начал его побаиваться. Если нужно было, то его катал Наруто, усадив позади себя на багажник.
И, кстати, о последнем.
- Чего детей пугаешь? – возмутился он издалека, косолапо скользнув левой ногой по сугробу. – Притаился тут.
«Мил», - ехидно отметил вновь проснувшийся внутренний голос гормональному фронту. Гормональный фронт согласился, а потому ещё пуще обиделся.
- Ничего не притаился, - возразил Саске, когда Намикадзе поравнялся с ним и прошагал дальше, задев вскользь с мимолётным шипением по рукаву пуховика своим. – Наруто…
- Есть хочется, - продолжал бурчать блондин, уверенно топая по дороге от ворот прочь, руки глубоко в карманах. – Пойдём к Сакуре, поедим, Харуно-оба-чан обещала рамен сегодня приготовить…
- Сакуры нет, она на свидание уехала, - автоматически поправил Учиха, нагоняя. – Наруто…
- Ну, блин, - снова перебили его. – А папа в магазин вчера не сходил, дома одни тосты с маслом. У Чоджи чего-нибудь наколядуем…
- Наруто.
Тот не ответил. Саске ненавидел вот эти вот примирения с прыгающим сердцем и пустотой в желудке. Он так же был уверен, что Намикадзе их тоже ненавидит. О том, что легчайший способ избежать этих перемирий – вообще не ссориться, парочке в голову как-то не приходило.
Вообще-то Учиха любил встречать Наруто после тренировок. По пути туда он слушал плейер или разговаривал с братом по телефону, благо, времени было предостаточно: до додзё нужно было добираться сквозь коноховский парк, а затем, обогнув храмовый холм, через неширокие лесопосадку и пустырь. В общей сложности это занимало, опять же, минут тридцать. Но нравилось Саске, конечно, не идти в додзё, а возвращаться из него с Наруто за руку по пустынным природным раздольям, подсвеченным редкими фонарями. Вести себя спокойно у других на глазах, наплевав на всё, – вот как Итачи, к примеру, - Саске не мог, не умел; а на эти короткие полчаса мог расслабиться и поддаться на не надоедающую Наруто игру «мы пара». С поцелуями через каждые три шага, неразрывными объятиями, тупыми шутками на двоих и всем тому подобным.
И даже пускай сейчас ситуация была немного другая, атмосфера – надуто-молчаливая, Саске всё равно радовался, вышагивая по утоптанному снегу за Наруто следом. Потому что это было их время, их момент, никому более («Никакому Дзюго», - услужливо уточнили в учиховской голове) не принадлежащий.
Началась лесопосадка: голые сакуры и абрикосы аккуратными рядами, между которыми вилась мощёная плитками дорожка. Сейчас пейзаж действовал немного удручающе, но весной, во время цветения, это место поражало своей красотой. Сразу вспомнился момент из последнего класса средней школы, когда вдвоём с Наруто застряли тут на пне каком-то часа на два. Пялились на падающие лепестки и солнечные зайчики в молодой траве, и уходить ужасно не хотелось. Потом, правда, Намикадзе случайно накрыл руку тогда ещё друга своей, а Саске взвился, схватил портфель и скомандовал идти домой. Да, смешные времена были…
- Наш пень, - привычно бросил Наруто, указав рукой влево от тропинки на то, что казалось сейчас грудой снега.
Саске размашисто шагнул вперёд, перехватил его кисть своими пальцами, снова позвал:
- Наруто.
Блондин покорно повернулся, сурово посмотрел и вздохнул.
- Слушай, - сказал он, словно сдаваясь. – Мне вся эта ситуация не нравится. Но сейчас мы с ней явно не разберёмся, только больше поцапаемся. А скоро Новый год. Давай тогда не будем, а будем…
У него была такая забавная привычка – прежде чем поцеловать, Наруто всегда сперва заглядывал Саске в глаза, быстро и пронзительно, а затем облизывал едва заметно губы и подавался вперёд. Так он сделал и теперь; но, не дав гормональному фронту Учихи окончательно обрадоваться, в кармане курточки Саске зазвонил мобильный телефон.
- Неджи, - узнал мелодию звонка Намикадзе, тронув щекотным шёпотом тонкие бледные губы брюнета. – Ответь.
Саске покорно опустил глаза, прерывая зрительный контакт, и полез за мобильным. Когда же он поднёс телефон к уху, то услышал следующее:
- Саске, - от голоса Хьюги узлом завязалось что-то внутри. – Ты единственный здравомыслящий, рассудительный и не ленивый человек в нашей компании. Приходи, пожалуйста, скорее, и не дай мне наделать глупостей. Потому что мне кажется, что я его сейчас просто убью.
И вызов оборвался.
- По-моему, - вздёрнул брови Учиха, обращаясь к блондину, - у нас дома приключилась какая-то беда.
***
Беда приключилась не на самой улице Конохи, а в парке, в который она упиралась своим нижним концом. Беда приключилась громкая, слышимая издалека и многолюдная. Беда имела два очага возгорания: тот, что поменьше, оказался ближе к бегущим из-за храмового холма Наруто и Саске, а тот, что побольше, находился от первого метрах в десяти.
Неджи находился в эпицентре ближней горячей точки. Был он в гневе, с печалью во бледном челе, при щерящихся зубах, взлохмаченных волосах и развивающемся пальто. Десница его, сгибаясь-разгибаясь в локте, производила кулаком методичные мордоразбивательные движения; левая же рука выполняла жертвонаместеудержательные функции. Кроме сего взбешённого викинга в данной групповой композиции оказались:
- поваленный на землю Киба, о чьё лицо, собственно, приветливо тормозил кулак Хьюги. Инудзука даже не пытался отбиваться;
- Акамару, рот которого был занят одновременно рычанием и пережёвыванием штанины Неджи. И то, и другое получалось плохо, видимо, из-за совмещения;
- стоящая чуть в сторонке Тен-тен, чьё лицо имело подозрительно довольное и спокойное выражение.
Кроме рычания и влажных звуков отбиваемой на котлету плоти, саундтрек происходящего полнился стоическими и монотонными «у-уй» от Кибы, а также устрашающими орами Неджи, которые можно было округлить до: «Ну что же вы наделали, господин хороший?».
- И не просите меня их разнимать, - сразу предупредила Тен-тен со слащавой улыбкой, когда возле неё пытались отдышаться свежедобежавшие Наруто и Саске. – Неджи показывают свою агрессивную мужскую сторону! Я такое за пределами спальни в первый раз вижу, потому буду наслаждаться до последнего. Плевала я на мораль.
Её мечтательный взгляд путешествовал по разъярённой фигуре любимого, который надрывался (приведено в перефразировке):
- О друг мой, о товарищ сердечный! Как же ты заблуждался, как же зря ты, отпрыск собаки женского пола, поступил именно так, но не иначе!
Снявший шапку Наруто дышал с гулом и свистом промышленных мехов, ещё больше ослабляя и без того полураспустившийся шарф, и попутно отбивался от заботливых рук не менее запыхавшегося Учихи, который пытался ему помешать.
- Простудишься, - бездыханно возразил Саске.
- А Киба вон, - отмахнулся Намикадзе, - сейчас вообще умрёт. Или Неджи раньше без ноги останется.
Тен-тен радостно закивала.
Ещё около минуты события оставались без изменений, пока потерявшему терпение Учихе не прискучило ждать разъяснений, наблюдая за сценой чистого насилия. Тогда он подошёл к млеющей подруге, встал рядом и изобразил, что держит в руках у рта микрофон.
- Репортаж из эпицентра последних событий, - сказал он сухо. – Передаёт наш местный корреспондент и жестокая извращенка-вуайеристка Тен-тен. Тен-тен?
Воображаемый микрофон переместился ко рту девушки.
- Ну, что тебе сказать, педик-диктор, - протянула та, не отрывая глаз от драки. – Киба пытался сегодня в парке поцеловать Хинату, когда они собаку выгуливали, а Хината не далась и очень расстроилась…
- Жвачное парнокопытное, я заставлю тебя употреблять в пищу собственные испражнения! – завёлся ещё больше Неджи, которому эти слова предали новых сил.
- …вот, собственно, и всё на сегодня. Студия? – Закончила отчет Тен-тен.
- Хинату?!! – охнул Саске.
- Поцеловать?!! – согласился Наруто.
По всеобщим нерушимым понятиям, на шкале развития отношений с Хьюгой Хинатой поцелуй стоял где-то спустя три года после бракосочетания. И, скорее всего, самым явным приверженцем этой теории являлся её кузен Неджи, который заголосил, ещё больше распаляясь:
- О, побочный продукт досрочно прерванной беременности! Я лелею надежду, что представители афроамериканской расы совершат над тобою акт сексуального насилия через анальное отверстие! – Последовал очередной смачный ударище, после чего Хьюга в отчаянии воскликнул: - Саске! Ну! Я тебя зачем позвал, ты, приверженец сходных сексуальных действий! Останови меня, я симпатичный, мне нельзя в тюрьму!
Тен-тен на последних словах подло захихикала.
Саске очнулся, перестал представлять слова «Хината» и «поцеловать» в одном предложении и сделал шаг вперёд. Судя по выражению его точёного лица, он лихорадочно соображал – а что, собственно, делать?
Наруто же справился с шоком успешнее, и теперь его занимал другой вопрос:
- А что Хината? Как она, где она? Расстроилась? Я пойду поддержу её!
Мимолётная тень беспокойства промелькнула на лице Тен-тен. Она вздохнула и ответила:
- А это уже совсем другая история, где Хината и как она…
После чего девушкой был произведён указательный жест в сторону второго очага беды, который находился чуть подальше. Намикадзе послушно обратил свой взор туда, но всё, что он увидел с такого расстояния – спины стоящих полукругом Чоджи, Ино, Шикамару и Темари. Спины эти явно не предвещали ничего хорошего, и блондин поскорее направился в их сторону.
Саске тем временем, кажется, решил, как справляться с ситуацией. Он обогнул двоих дерущихся так, чтобы оказаться к Неджи лицом, подбоченился, нахмурился. Принялся вещать спокойным тоном:
- Неджи, послушай меня. Твоя гиперопека над Хинатой, как мы все знаем, берет своё начало в глубоком детстве и атмосфере в семье. С самых юных лет тебя всегда попрекали тем, что ты «недостаточно хорош», и ставили в пример двоюродную сестру, которая была и остаётся принцессой семьи и образцом для подражания. Ты устал депрессивно сидеть в тени своей более хорошей и правильной кузины, напрасно сражаясь с её положением и авторитетом; потому как это вызывало много негативных эмоций, мешало саморазвитию, зато способствовало росту комплекса «младшего брата», если принимать поправку на гендер и неспособность к равноправной конкуренции. Тогда ты решил не бороться со слабой милой девушкой, а подыграть окружающим, и вписал себя в ряды её обожателей и охранников. Твоя теперешняя реакция касательно Кибы продиктована этим выбором, но, с другой стороны, всё это немножко попахивает Эдиповым комплексом…
Отпущенный Киба окровавлено-сопливой массой рухнул на землю, и Акамару тут же выплюнул изо рта штаны врага и принялся вылизывать разбитое лицо хозяина.
- Уломал, - напряжённо заключил Неджи, распрямляясь. Не то чтобы он побил Кибу достаточно для удовлетворения жажды мести за поруганную честь сестры. Скорее, юному Хьюге просто не хотелось больше слушать, как Учиха методично разбирает его психологический портрет – на то и был расчёт. – Всё, я спокоен.
Это заявление, конечно, было далёким от истины, как и те мантры, что Саске читал ранее у додзё. Но, с другой стороны, это было хоть что-то. Неджи отёр тыльной стороной ладони пот со скулы, и на его светлой коже остался алый росчерк от разбитых в кровь костяшек; что, судя по реакции Тен-тен, предало парню окончательно сексуальный и мужественный вид.
- ВО БЛЯ! – донёсся до ушей почти радостный, ошарашенный крик Наруто, и Учиха, как по команде, дёрнулся в ту сторону.
- Так, - строго сказал он на прощание плывущей Тен-тен. – Прежде чем насиловать своего доминатора в луже крови посреди парка, постарайся помочь Кибе. Ну, не знаю, проследи, чтобы кровью не истёк или не замёрз насмерть…
И был таков.
…Темари в десяти метрах от него увернулась от очередного камня, почти этого не заметив. Она была погружена в свои мысли. Утром, когда девушка проснулась, её младшего брата Гаары дома не обнаружилось. Отец сказал, что Гаара заболел, а потому он счёл своим долгом отправить сына на пару недель лечиться к бабке Чио, у которой имелся чудесный домик в захолустном посёлке, в часах трёх езды от нашего города. Это звучало вполне логично, ведь воздух в тех местах был, и правда, свежее, чище – то, что надо для выздоровления. Но если бы отъезд брата, размышляла Темари, нёс исключительно целебный характер, Ли бы уже сидел дома и в огромных количествах катал Гааре письма и смс-ки, полные слов тоски о любимом и пожеланий скорейшего выздоровления. Реакция Ли же была… немного неожиданной, если выразиться мягко. Да и Гаара перед отъездом не заскочил разбудить и попрощаться, что на него было не похоже. И потому…
- …здесь что-то не так, - вынесла девушка вердикт, дёргая с силой Шикамару на себя, дабы избежать столкновения оного с очередным летящим камнем. – Определённо. Хината! Да успокойся ты уже!
- Не подходите! Вы… вы… маньяки глупые! – абсолютно пьяным и истеричным голосом пригрозила ей в ответ милая и нежная Хьюга, шаря вокруг себя по земле в поисках нового метательного оружия. – Не подходите!
Окружающие на полусогнутых ногах пытались её успокоить, шикая и производя руками жесты а-ля «тише, тише». При этом с каждым шиком ребята ненавязчиво приближались к бедной девушке. Она это явно заметила, потому отстреливалась камнями и смёрзшимися комьями снега, громко выражая свой протест вслух. У ног Хьюги, помимо всего прочего, лежало тело. Тело признаков жизни не подавало. Пока.
Наруто, всегда страдавший детской любовью к такого рода почти ярмарочным представлениям, распихал опасающихся за свою целость и сохранность товарищей и вырвался вперёд. Он, судя по выражению лица, был просто счастлив.
- Класс! – возвестил Намикадзе. – Щас если умру – не пожалею! Это она так с горя? – Осведомился, озираясь через плечи к друзьям.
Друзья мелко и нервно кивали, не теряя бдительности и продолжая следить за копошащейся в истерике Хинатой. Чоджи, который стоял чуть впереди Ино, дабы прикрыть её в случае чего, пробасил:
- Я ходил в конвини узнавать. Мне сказали, они купили бутылку пива объёмом 0,3 литра. Я эту бутылку тут недалеко видел. Половину выпили!
- Они? – замигал глазами Наруто.
Хьюга тем временем попыталась встать. У неё ничего не вышло. Шикамару в ответ попытался сделать шаг вперёд, но та применила тактическую хитрость. Схватившись за рукав близлежащего тела, девушка принялась тормошить его и, указывая на толпу, вопить:
- Вперёд, мой в… верный конь! Навешай им лю… лю-люляшек!
Все – кроме зеваки-Наруто – отшатнулись, а Темари в истинном ужасе заорала:
- Хината, не надо!
Но было поздно. Тело молниеносно взметнулось на ноги каратистским прыжком: ногами вперёд. Это, правда, получилось к толпе спиной. Тело это уразумело на каком-то интуитивном уровне, потому стремительно развернулось на 180˚. Хинате несказанно повезло, что она продолжала сидеть на земле, иначе ходить бы ей Хьюгой-Без-Головы: у тела в обеих руках, наперевес, как пулемёт, оказался зажат выдранный из земли с длинной белой ногой почтовый ящик Майто Гая. Тело изобразило пьяными плохо слушающимися губами пулемётную очередь, потрясая вышеуказанным ящиком:
- Тра-та-та-та-та-та!
При этом ящик на палке поворачивали влево-вправо, как бы изображая поливающий обстрел присутствующих. Наруто сделался счастлив, как ребёнок, получивший случайно все рождественские подарки своих товарищей. Он ткнул в тело пальцем и прокомментировал:
- Это ж пьяный Ли!
Это и вправду был Ли, и он и вправду пребывал в нижайшем из состояний человеческих. На щеке его отпечаталась именная табличка с почтового ящика, из чего становилось понятно – до того отпрыск Майто Гая спал с ним в обнимку. Весь спортивный костюм его был облеплен снегом, волосы топорщились, а полуприкрытые глаза ничего хорошего не предвещали.
- А где Гаара? А как так вышло? - не сдавался Намикадзе, принимая боевую стойку относительно почтового ящика и пошатываясь из стороны в сторону ему в такт, готовый отразить удар. Ли, заслышав имя благоверного, внезапно зарычал и ринулся в атаку. Остальные благоразумно рассудили, что Наруто – он же тоже спортсмен, пусть и разбирается с себе подобными. Потому спрятались за неширокую, в общем, спину Намикадзе, который подрастерял довольного виду и изумился: - Темари, что происходит?
- Во-первых, - возмутилась Темари в ответ, - почему сразу я? Во-вторых… - тут все хором следом за Наруто пригнулись и отшатнулись влево. Мимо просвистела древесина. – Во-вторых, я, честно, не знаю!
- Так им, моя коняшка! – из последних сил подбодрила пребывающая на заднем плане Хината и трагически завалилась назад, на снег.
Кто знает, чем бы всё это закончилось, если бы мимо не просвистели два крепко слепленных и точно кинутых снежка. Один шарик попал Ли прямо по рукам, сжимающим столб ящика; парень пошатнулся от неожиданности и выпустил свою ношу. Второй впечатался ему в лоб, точно над густыми бровями, и послал беднягу к Хинате, в снежную горизонтальную плоскость. Внезапно стало тихо. Коноховцы красиво развернулись, не разбивая цепочки, по оси Наруто, чтобы снова оказаться у него за спиной, но лицом в другую сторону.
Саске отставил удивление на потом и, видимо, решил действовать: полы его расстёгнутого пуховика трепыхал ветер, а в руке Учиха подбрасывал третий, неистраченный снежок. Не хватало только слоу-моушэна, «крутой» киношной музыки и съёмки с ног до головы.
- Ну ты крут, - выдохнул Намикадзе во главе цепочки товарищей, и утёр нос рукавом. – Я прям заново влюбился.
Кислый Учиха, особо не целясь, швырнул в него пресловутый снежок и командирским тоном заявил:
- Неджи и Тен-тен тащат Хинату, мы с Наруто возьмём Ли. Ино, Чоджи, вам остался Киба; Шикамару, Темари, вы сделайте что-то с ящиком и собакой.
Из-за его спины галопом выскочил Неджи и помчался к сестре. За ним по пятам следовала Тен-тен с горящими от обожания глазами. Хьюга одним красивым жестом-движением схватил сестру на руки и взвился на ноги, отпихнув ботинком Ли, как ненужность. Далее Хьюги устремились в закат, а Тен-тен, прежде чем тоже устремиться, вздохнула:
- Вот щас донесёт её домой и снова тряпкой станет же…
Наруто проследил за ними взглядом, отряхиваясь от снега. Потом потупил взгляд до уровня Ли.
- Что, хватай его за левую, а я за правую, и понесли?..
Ответом ему было молчание; Намикадзе вскинул голову и чуть не врезался носом в нос Учихи. Это было, как сказать… достаточно внезапно, потому все матерные слова потерялись и ушли в краску лица. Саске же оставался кирпично-невозмутим. Он крепко схватил Наруто под тёплый подбородок, заставил вздёрнуть голову, сказал:
- Не забудь этого.
После чего поцеловал блондина, бегло, но достаточно крепко.
- Чего не забыть!.. Расцеловался тут! – возмущался Намикадзе секундой спустя на Саске, который уже закидывал руку Ли себе на плечо. Сие заработало ему фирменный учиховский взгляд – «ты идиот».
И Наруто сдался. И сказал только:
- …ничего не понимаю.
***
- …простите, как ваше имя?.. Изумо?.. Так вот, Изумо, уважаемый. Я понимаю, под самый Новый год никто работать не хочет. Но. Повторить вам, сколько я плачу?.. Эй, ой! Ты, как тебя там, это Хёрст, кстати! Я понимаю, что гадость редкостная, и ценю твой художественный вкус, но если ты поставишь его в ту лужу, будешь сам платить… Нет, Изумо, это я не вам. Да?.. Ну вот и отлично. Прекрасно. Ждём. – Здесь Итачи остановил свою тираду, нажал на кнопку сброса вызова и замер в прострации, чтобы глубокомысленно произнести: - Та-а-ак…
Он мысленно сверил список проблем со списком их решений, почёсывая лоб углом мобильного телефона для пущего сосредоточения.
Конан. Высушена и одета в учиховские джинсы, футболку и реглан. Посажена в гостиной на стол, от греха и воды подальше.
Гаара. Уведён внезапно нарисовавшимся среди беспорядка мужчиной формата «шкаф», в котором Сабакуно признал отцовского телохранителя.
Потоп. Устранён усилиями двух обслуживающих жилой комплекс сантехников, парочкой хрустящих купюр и десятком матов.
Последствия потопа. Лужи вытираются двумя вызванными горничными и потенциальным Хошигаке-младшим. С ремонтной бригадой договорено. И… что, всё?
- И не нужно было Кисаме-сану звонить… - поразился сам себе Учиха, удивлённо выдыхая и отнимая мобильный ото лба. – На ремонте натренировался, наверное…
Ремонт отнял много моральных сил. Итачи часто жаловался, но, к удивлению, даже в капризном состоянии с проблемами из категории «хозяин, это куда?» и «хозяин, мы трубу не ту перепилили!» справлялся отлично. Пару раз, конечно, включал режим «химе», однажды даже погнался за прорабом с краном, но это мелочи.
Осталось только два дела: закончить со сбором вещей для временного переезда в отчий дом и разобраться с парнишкой.
- Мой хороший, да ты деловая колбаса прям, - засмеялась Конан со своих верхов, отвлекая Итачи от размышлений. Так как бытовыми делами ей запретили заниматься по причине полной непригодности, она теперь ела оставшиеся пирожные – те лежали в пластиковом контейнере и не промокли. – А знаешь, пол не перестилай, наверное. Так бугрится красиво…
Учиха хмуро покосился на неё, сдул с глаз упавшую неудачно прядь волос и продолжил трамбовать в пижонскую дорожную сумку вещи Кисаме-сана поверх своих. Вниз, на бесславно почивший любимый буковый паркет, Итачи старался не смотреть. Равно как и на плавно промокающий снизу вверх чемодан приблудного визитёра.
Пацан, кстати, оказался очень полезным. Пускай матерился на диалекте аж трёх префектур, зато лужи вытирал быстро и качественно. Пожалуй, только ради него и стоило звонить Кисаме-сану, чтобы разобрался.
- Кстати, где его носит? - буркнул Итачи недовольно, наматывая шнур электробритвы на корпус, чтобы уместить в футляр.
Словно по заказу, в ответ его возмущению раздалось громогласное из прихожей:
- Суйгецу!!! А ну, сюда!
- Любимы-ы-ый! – тут же узнала Конан по голосу и принялась откладывать пирожные в сторону и слезать со стола.
Её опередил молодой гость-нежданчик, который промчался мимо гостиной в прихожую с оглушающим стуком голых пяток по вздыбившемуся паркету. Штанины и рукава у парня были закатаны, в руке он сжимал половую тряпку, а волосы подвязал учиховским носовым платком, абы в глаза не лезли. На бегу он радостно орал:
- Батя! В натуре ты!
Когда же шаги добежали до прихожей, раздался глухой звук удара и протяжное «уй».
Итачи дотрамбовал бритву в футляр, щёлкнул пластиковым замочком и, уложив прибор в сумку, пошёл на звук.
- Полгода не виделись, а он уже - «батя»! «В натуре»! Быдлом решил вырасти? – Это был голос Кисаме-сана в его самом суровом «тайчовом» проявлении. – То, что ты родом из провинции, ещё не значит, что ты можешь вести себя, как зэк на выгуле! Я тоже не в столице родился! Я себя так веду? Твой отец себя так вёл?
- О как раздаёт, - присвистнула Конан у Итачи за спиной. Тот неопределённо кивнул, прокручивая в голове слова «твой отец». Не Хошигаке-младший, получается?..
У входной двери стоял Кисаме-сан, уперев руки в боки и с грозным лицом нависая над склонившимся в глубоком поклоне парнем. Завидев Учиху и лучшую подругу, мужчина, пользуясь тем, что паренёк его не видит, сделал им знак подойти и одновременно рявкнул:
- Тебе должно быть стыдно!
- Прости, пожалуйста, мне очень стыдно, - искренним и вежливым глухим голосом сообщили из поклона, чуть не отправив Конан с Итачи в нокдаун.
- Отлично, так и должно быть, - всё ещё строго, но уже более милостиво кивнул Кисаме-сан, пробираясь мимо паренька и с печальным лицом оглядывая состояние квартиры. – Распрямись уже, горе ты… А дом мой опять в руинах, да?
Последнее «да» получилось совсем по-конановски обиженным.
- Любимый, ты не переживай, наш хороший тут уже всё устроил и починил, - успокоила его Конан, отмахиваясь рукой. С пальцев у неё свисал рукав слишком длинного свитера Итачи.
- Горжусь, - коротко похвалил мужчина, подойдя. Приобнял Учиху за плечи, притянул в себе и попытался было поцеловать в краешек губ, но тот отстранился, красноречиво указал взглядом на послушно распрямившегося паренька и заявил:
- Я уезжаю к маме.
- Итачи, - нахмурился Кисаме-сан.
- Вы едете со мной, - пояснил он, - не можем же мы здесь торчать, пока ремонт и всё такое. Ваш вот этот кто это тоже может поехать, кстати, КТО ЭТО?!!
Прорвавшееся на последних словах возмущение Учиха поспешно подавил глубоким вдохом-выдохом.
- Суйгецу, сюда, - позвал Кисаме-сан в приказной форме, сопроводив свои слова жестом. Нежданчик оказался рядом в мгновение ока, тогда мужчина продолжил с непонятой интонацией: – Это Суйгецу, сын человека, которого я любил. Помнишь, я рассказывал.
С Итачи мигом слетело всё недовольство и возмущение, а общие эмоции сократились до «ой». Он быстро кивнул. Конан подалась вперёд, разглядывая паренька во все глаза с оценивающим мычанием. Тот честно моргал, вытянувшись по струнке, с настороженным лицом.
- А! – спохватилась женщина и даже хлопнула себя по лбу. – Знаю. Мы ему денежку перечисляем!
- Я, в общем, - продолжил Кисаме-сан, - немного помогаю ему. Материально и воспитательно. Патронирую, что ли?.. А он РАСПУСТИЛСЯ! – От внезапного рявка подпрыгнули все, а Суйгецу затем согнулся обратно в поклон. – Батей меня называет! Тебя он как называл? – Вдруг осведомился мужчина у Учихи.
- Братом… братаном?.. – растерялся Итачи от неожиданного вопроса и сдал парнишку.
- А меня бабьём, - хихикнула Конан, подливая масла в огонь.
- А вот я тебе ДАМ, И БРАТАНА, И БАБЬЁ! – Кисаме временно оторвал руку от плеч Итачи и отвесил Суйгецу ещё один удар по голове, ребром ладони. Тот продолжал стоически стоять в поклоне. – ПОВТОРЯЙ!
- Да! – ответствовали ему по-армейски послушно.
- Госпожа Конан и Учиха-сан!
- Госпожа Конан и Учиха-сан!
- О, «госпожа» - это хорошо, это мне нравится, - игриво протянула последняя.
Итачи же немного перепугался разошедшегося Кисаме-сана, да и за парня вдруг стало переживательно, жалко как-то. Он примирительным тоном предложил:
- Да ладно вам, «Итачи» будет достаточно.
- Итачи! – с радостной улыбкой поднял голову Суйгецу.
- «САН»! – снова рявкнул Кисаме.
- Итачи-сан! – молниеносно повторил парнишка, опять опуская голову.
- И заруби себе на носу, - каждое своё слово мужчина подкреплял обвинительным покачиванием пальца. – Итачи – человек, которого я, в первую очередь, уважаю и люблю, этот дом принадлежит ему так же, как мне, поэтому твоё отношение должно быть соответствующим. Понял?
- Да.
- Не слышу?
- Да!
- О господи, - всплеснул руками объект разъяснений, вывернулся из-под руки Кисаме-сана и удалился в гостиную. Ему, конечно, были приятны такие слова, но Итачи считал, что человек должен сам зарабатывать и признание, и авторитет. А не получать его через чужие запугивания.
В прихожей тем временем Кисаме-сан оттаял, глядя на склонённую серебристую макушку, и уже спокойнее добавил:
- Нужно было позвонить, предупредить о приезде. Я бы приготовил тебе комнату и встретил на вокзале. Чтобы больше такого не было.
Макушка снова закивала. Тогда Кисаме-сан распахнул объятия и произнёс:
- Так иди сюда, - а парень верным щенком взметнулся и кинулся в них. Ростом он был с Саске и доставал мужчине до ключиц. – Вымахал, ну. Ладно, иди умойся и одевайся обратно, сейчас поедем устраиваться. А тебя домой завезём, переодеться, и – на работу, выручать начальство, - добавил он в сторону Конан.
- Плакал мой оплачиваемый выходной, - вздохнула та, по виду, впрочем, не особо возражая. И тут же хихикнула: - Воспитатель из тебя, конечно…
…к Учихе Кисаме-сан подошёл не то чтобы бочком, но настороженно.
- Ты прости за эту всю неразбериху, - начал он.
- Я собираю вещи, - отрезал молодой мужчина.
- Ты молодец.
- Да, и собираю вещи.
- Как ты себя…
- Я вам ночью руку отрублю, если продолжите, - вздохнул Итачи, разворачиваясь, не зло и чуть устало. – Нормально всё.
Но позволил притянуть себя в объятия и глубоко вдохнул запах знакомого одеколона.
***
Все попытки дозвониться до Гаары провалились.
Притащить Ли домой или к Учихам не являлось опцией: Бдительный Отец Майто Гай должен был уже обнаружить отсутствие почтового ящика, равно как и сына, и насторожиться. То есть, воссесть у окон второго этажа в переднике, с носовым платочком и, шморгая носом, оглядывать улицу.
Потому Ли потащили к Наруто. Дождались, пока дядя Гай отвернётся к верхнему концу улицы, и прошмыгнули. Пускай лихорадочное, стукающееся конечностями и оставляющее целую карту следов на снегу передвижение и трудно так назвать.
Пока снимали в прихожей обувь, пришлось временно бросить пьяного. Снова они подняли его уже с другой расстановкой сил: Саске за руки, Наруто – за ноги.
Конечно, дома у Наруто был папа. Но Намикадзе Минато был папой Не Таким Уж Бдительным, что добавляло ему крутости и надёжности в глазах молодёжи. Он, облачённый в белый необъятный свитер с высоким горлом, восседал в кресле гостиной, обернув ноги пледом, и что-то там печатал на ноутбуке. Процессию из своего сына, его парня и их друга он проводил чуть рассеянным взглядом поверх очков в тонкой золотистой оправе и прокомментировал:
- А я говорил, сына, что этот Учиха тебя до добра не доведёт.
- Здрасьте, дядя Минато, - пропыхтел Саске, стараясь вписать Ли в лестницу на второй этаж так, чтобы тот не уломился головой о перила.
- Втянул мальчика моего? Доволен? – поинтересовался Намикадзе-старший сериальной интонацией, возвращаясь к печатанию. – Сына, ты не должен его покрывать просто потому, что он твой парень!
- Пап, не смешно, - отмахнулся Наруто, тоже стараясь не уломить Ли, но уже копчиком о ступеньки.
- Очень даже, - ответствовал папа и добавил уже вдогонку: - «Сто быстрых способов избавиться от трупа» в кабинете, на полке слева!
- Остроум!
Саске находил определённый шарм в апартаментах Намикадзе. К ним раз в неделю являлась милая тётенька, прибраться, но всё равно чувствовалась нехватка постоянной женской руки. Или, скорее, нежелание заменить старую постоянную женскую руку на новую. Здесь всё было по-холостяцки; немножко хайтечнее, аляповатее и хаотичнее, чем Саске, окружённый маминым комфортом, привык. Единственным чётко читаемым женским штрихом остались фото в рамке, покрывающие стены лестничного пролёта, на западный манер. Стену на площадке украшал семейный портрет Намикадзе ещё в полном составе, и тётя Кусина на нём улыбалась совсем по-нарутовски, оттягивая пальцами пухлые сыновни щёки.
Проходя мимо портрета, Саске, не задумываясь, привычно склонил голову в приветственном поклоне:
- Кусина-оба-чан, вы извините, мы здесь пошумим, - и также привычно пропустил больной, но благодарный взгляд голубых глаз.
- Мам, это не труп, - пояснил их обладатель, кивая на Ли.
В комнате у Наруто всё было разноцветное и перевёрнутое вверх дном. В углу слева от двери висела обклеенная пёстрыми наклейками спортивная груша, а стену над кроватью занимал давешний учиховский плакат, вырванный у творца с боями и заклеенный скотчем в пострадавших от боёв местах. Окружало ватман многослойное кольцо фотографий, на которых жители улицы Конохи представали в самых идиотских ситуациях. Преобладали недовольные лица Саске и смеющиеся – Сакуры. В верхней точке кольцо венчала большая фотография Намикадзе Кусины.
Саске в комнате оказался первым и щёлкнул подбородком по выключателю у двери. Зажглись, замигали разноцветным целые джунгли гирлянд и фонариков под потолком и на стенах; центральный источник света у Наруто отсутствовал, что указывало на нелюбовь к домашним заданиям. В общем и целом, комната Намикадзе-младшего сама по себе была похожа на маленький Новый год.
- Я его подержу, а ты постель заправь, - тяжко скомандовал Учиха, стараясь не уронить Ли окончательно.
Наруто засуетился, снимая верхнюю одежду, окончательно стягивая шарф, шапку и зашвыривая их в полутёмные углы. Затем принялся рыскать кругом в поисках покрывала, чтобы застелить развороченную постель. Когда поиски увенчались успехом и борьба с простынями завершилась полной капитуляцией последних, хозяин комнаты помог Саске разуть Ли, стянуть с него верхнюю толстовку и уложить на кровать.
- Ну всё. Сейчас он часа два поспит, потом главное - отпоить его от тошноты и головной боли и домой доставить, - оценил Учиха навскидку, выворачиваясь из рукавов пуховика. Затем наклонился, включил стоящую у изголовья кровати оранжевую лава-лампу.
- Ага, - отвлечённо кивнул Намикадзе. Он всё ещё с трудом переносил картинку такого, тактильно доступного Саске у себя в комнате. Такого Саске, который протянет недовольно: «Ты что, обалдел?..», но не оттолкнёт, потянется навстречу, разрешит пригладить встрёпанные с улицы волосы, дотронуться тёплой ладонью до холодной щеки…
- И всё же, что произошло? – глубокомысленно осведомился объект мечтаний, упирая указательный палец правой руки в подбородок. Покосился. И вдруг захихикал, изобразив ладонями над головой невидимый шар: - У тебя от шапки…
Потянул руку дотронуться – раздался сухой щелчок статического электричества. Тогда Учиха принялся водить над стоящими торчком светлыми волосами ладонью, заставляя тонкие антеннки намагничиваться и следовать за нею.
- Прекрати! – смутился хозяин волос и попытался их оперативно пригладить. Стало только хуже.
- Наруто, - хихикнул Саске, не прерывая своего занятия и глядя не в глаза парню, а на свою ладонь. – Ты же знаешь, да?..
Наруто примолк. Эта фраза у Учихи проходила вместо признания, что, опять же, было неожиданно. Саске в последнее время откровенно пугал своим поведением и настроением, которые скакали туда-сюда, как хорошо натянутая бельевая верёвка, если её дёрнуть пальцем.
- Знаю, - кивнул блондин в конце концов, и одновременно с кровати раздался невнятный звук, который уничтожил окружившую, казалось, Намикадзе и Саске хрупкую сферу.
- Я надеюсь, его не вырвет! – всполошился более трезвый из присутствующих брюнетов и помчался в ванную, за тазиком.
Наруто же обеспокоенно присел на корточки у кровати, стараясь заглянуть в оранжевое от света лава-лампы лицо лежащему на боку Ли. Тот пытался спрятать его в подушку и производил неуверенные жесты рукой, словно хотел накрыть ухо ладонью.
- Прекратите, - услышал блондин. – Сюсюкают тут при мне…
Наруто с облегчением выдохнул:
- Что, в себя приходишь? Отлично! Где Сабакуно-то твой, найти не можем, чтобы забрал тебя.
Ли неожиданно распахнул глаза, посмотрел на соседа прямо, открыто, и сказал абсолютно трезвым голосом, с застывшим лицом:
- А мы расстались, Наруто. Так будет лучше, понимаешь?
В голосе его читалось какая-то отчаянная потребность в том, чтобы собеседник заверил его – конечно, понимаю, конечно, лучше. Но ошарашенный Намикадзе сделать этого не успел, потому что раздался стук пластика по полу и ёмкое:
- Какого!..
Это Саске пришёл из ванной и от удивления выронил тазик.
Именно такая реакция на слова Ли была противопоказана. Он резко сжался на кровати, подтянул колени к себе, закусил костяшки сжатого кулака…
Наруто оказался около Учихи в мгновение ока и, отвернувшись сам, развернул и брюнета, за рукав. Их глаза составляли чудесную кубистическую композицию «Четыре квадрата». Что делать, было непонятно.
Вот если бы Сакуру бросил парень, Наруто бы позвонил Ино, а затем приглядывал бы за ними, пока девчонки пьют сладкие коктейльчики из жестянок, едят мороженое и рыдают; не дал бы наделать глупостей. Разрешил бы вымещать на себе злость на сильный пол, пошёл бы морду бить, если бы сильно попросили.
А тут?.. Непонятно. Ли сам кому хочешь морду начистит, а мороженое не ест. Только соевое.
«Вот чего бы я хотел, если бы Саске меня…», - начал думать Намикадзе, но тут же с ужасом оборвал эту мысль. Горло ему стиснула ледяная рука неожиданного страха; Наруто полуобернулся к Учихе, который почему-то говорил. У него скула почти сливочная, с радужной от освещающих комнату огоньков тенью, кожа чистая, и висок пахнет лавандой. А что, если вот эта картина тактильно доступного Саске, так и не став привычной, исчезнет?..
- …хорошо, я понял… Да щас приду, мам… Не трогай ничего! Я приду и приберусь, ну подожди же ты пять минут!
- Э? – вывалился из ступора хозяин комнаты, только что сообразивший, что Учиха говорил по телефону – он как раз относил его от уха, в процессе захлопнув.
Саске и сам выглядел растерянным. И немного виноватым. Он обратился к Наруто, стараясь не слишком сильно повернуть голову, чтобы боковым зрением не видеть кровать и Ли.
- Слу-у-ушай, - начал он, прижимая фамильным жестом угол мобильного ко лбу, - тут такое… мама меня вызывает…
- Не бросай меня с ним одного! – лихорадочно замотал головой Намикадзе.
Саске сделался строгим.
- Надо, - сказал он, подбирая свой пуховик. А когда у двери обернулся и снова переспросил, серьёзно, со светящимися острыми глазами: - Наруто. Ты же знаешь, да?
Наруто почувствовал, как мурашки взбежали по спине.
***
- Неудобно получается до ужаса, – сокрушался Кисаме-сан раз пятитысячный за последние полчаса с тех пор, как они спаковались, оставили горничных в квартире дожидаться ремонтную бригаду и укатили, забросив попутно Конан сначала домой, а затем – в «Самехаду».
Мысль о том, что они мало того, что сами приедут к Учихам, так ещё и с довеском в виде Суйгецу – которого решено было представить племянником, во избежание, – причиняла Кисаме-сану почти физическую боль. Но так как прочие варианты (вроде празднования Нового года раздельно или размещения Суйгецу в гостинице одного) за варианты не рассматривались, мужчина стоически терпел.
- Вы сегодня все рекорды по нытью побили! – огрызнулся Итачи, который пребывал в непонятном колючем настроении. – Прекратите немедленно, а то я вас на сексуальную голодовку посажу, как приверженца моногамии!
Кисаме-сан захохотал, искренне и раскатисто, на весь салон машины, послав Итачи красноречивый взгляд, говорящий: «Ты?.. Меня?.. Ути-пути!». Учиха окончательно скис и зашипел:
- Тише, разбудите.
Он имел в виду Суйгецу, который нацепил поверх шапки наушники (приглушённая музыка шумела на весь салон), обнял себя руками и крепко уснул на заднем сидении. Кисаме-сан, в общем, и так замолчал, поняв, что в связи с квартирным вопросом им ближайшую неделю и без всяких голодовок не светит.
Итачи тем временем косился то в зеркальце заднего вида, то обратно на водителя. В итоге выпалил:
- А мне вот интересно, а, нет, ничего, забудьте! – И занавесился волосами, принявшись кусать ноготь на указательном пальце.
Кисаме-сан вздохнул.
- Во-первых, пристегнись, а во-вторых, спрашивай давай. Я понимаю твой интерес. Я отвечу. Обещаю.
- А какой он был, мне интересно, – с утвердительной интонацией сказал Итачи, делая вид, что полностью поглощён процессом пристёгивания себя к сидению.
Можно было подумать, что он имеет в виду «какой человек». Черты характера там, и прочее. Но Кисаме-сан знал Учиху, как он надеялся, хорошо, потому ткнул за спину в сторону Суйгецу и просто ответил:
- Вон, мини-копия сидит.
- Ум-м-м, - глубокомысленно протянул Итачи, по-новому разглядывая парня в зеркале. Сделал для себя какие-то там выводы, кивнул: - Вы говорили, что я не похож.
- Ну, скажем, я не внешность имел в виду, но внешне тоже не похож, - просто пожал плечами мужчина. Машина встала на светофоре, Кисаме-сан приоткрыл окошко и прикурил. Спустя какое-то время сказал задумчиво, поглаживая губу большим пальцем левой руки, в которой была зажата сигарета: - Он был в ресторанном бизнесе. Я «Самехаду» после его смерти открыл, но это всё равно отчасти его заслуга. Он и малого тоже вдохновил, видишь.
Причиной прибытия Суйгецу в префектурный центр оказался профессиональный конкурс молодых кулинаров, главным призом в котором были какие-то там стипендии и патенты на практики. Суйгецу у себя в городке штудировался в кулинарном техникуме, подавал надежды и конкурс твёрдо собрался выиграть. По иронии судьбы одним из членов жюри был назначен Кисаме-сан, ещё одним – шеф-повар «Самехады», потому несчастному Суйгецу уже пришлось выслушать лекцию на тему «Если ты думаешь, что…» и «Я подсуживать тебе не собираюсь».
- Он вас на «ты» называет. Отношения хорошие, кажется.
- Ты бы знал, как я рад. И как он раньше меня ненавидел…
На суйгецевском лице должна была уже протереться дырка от взглядов через зеркало заднего вида.
- И всё равно, неудобно, - снова взялся за своё Кисаме-сан, проигнорировав итачевский «пф-ф-ф», когда машина тронулась дальше, а сигарета была докурена до фильтра. – Потеснили Саске, получается.
- Ничего, - отмахнулся Итачи. – Саске полезно будет в комнате постороннего парня завести. Может, Наруто приревнует и поймёт, наконец, моего непутёвого брата, а там, глядишь, они и разберутся окончательно.
- Да, это было бы здорово, - согласился мужчина и вдруг, встрепенувшись, добавил: - Слушай, Конан, потоп, Суйгецу там, это я всё понял, а что за больной берсерк?
- А, это Гаара заходил, его отцовский…
…никто из них не заметил, что назойливая музыка из наушников прекратилась, а Суйгецу, приоткрыв глаза, одними губами повторяет имя Саске.
***
Первыми словами Учихи Микото с порога были:
- Пин-пон-пон! – Это женщина сымитировала звоночек правильного ответа в телевикторине. - Семейной телефонной конференцией было решено, что дедушку Мадару в этом году навещают Учиха Фугаку и семья.
Вместе со словами на новоприбывших поползли фиолетовые щупальца тяжёлой домашней атмосферы. За спиной у женщины, в прихожей, стояла сумка и полусобранный чемодан.
Итачи практически безостановочно развернулся на сто восемьдесят и бодренько объявил Кисаме-сану и Суйгецу, которые были обвешаны ручной кладью:
- Мы поживём в отеле! Мам, пока-пока!
- Стоять, - нежно притормозил его Кисаме-сан лихим захватом уха, и обратился уже к Микото: - А где дедушка Мадара живёт? Как далеко?
- Да так, часа три езды, - отрешённо разглядывая горизонт, ответила та.
Мужчина неопределённо повёл головой, вталкивая сперва вяло отбрыкивающегося Итачи, а затем и «племянничка» в дом:
- Все зашли, маму со сквозняка убрали. И, да, мама никуда не едет.
- Правда? – обрадовалась Микото совершенно по-детски, отступая спиной вперёд, чтобы освободить место в прихожей. Затем её лоб омрачился в предчувствии некоего подвоха: - А почему?
Кисаме убийственно-серьёзно посмотрел женщине в глаза, для чего ему пришлось согнуть ноги в коленях, приседая:
- Нельзя. Растрясёт же. Это вредно. Ну, вы понимаете.
Минуту мать семейства Учиха, кажется, не понимала. А затем вдруг отпрянула, белея лицом:
- Ты!
- Нервничать тоже вредно, - подкрепил эффект мужчина.
Микото подбоченилась и смерила «зятька» взглядом колючих учиховских глаз. Отрезала:
- Кисаме.
- Микото-сан,- не остался в долгу последний. Он, благодаря Итачи, уже выработал иммунитет на учиховские фирменные взгляды.
- Кисаме, - это уже с ощутимым нажимом.
- Это Суйгецу, мой племянник, - изящно съехал с темы тот, выпихивая сумкой в спину перед собой паренька в необъятном пуховике и надавливая ему на затылок свободной рукой, чтобы поклонился.
- Госпожа Учиха, простите за то, что врываюсь, - поздоровался Суйгецу.
Мать мгновенно растаяла и думать забыла о пререкательствах с Кисаме; всплеснув руками, она с хлопком сложила их под подбородком и выдохнула:
- О-о-ой… какой вежливый!
- Да, я сам до сих пор в шоке, - кивнул Итачи, обнимая и целуя маму, а в следующее мгновение отпрыгивая подальше: - Чую мандарины!
- Ой, прости, - перепугалась Микото, поспешно утирая рукавом щёки. – А ты, солнышко, разувайся, разувайся, проходи…
- Ну что тут, ну, у нас там Ли напился, и… ой. – Из дверного проёма торчал Саске и озирался.- Здрасьте.
- А ты тоже гей? – поинтересовался Суйгецу без запинки и задней мысли. К несчастью, на затылке его всё ещё покоилась широкая ладонь Кисаме, которая согнула его обратно в привычную уже букву «ге».
- Саске-сан, - прошипел мужчина.
- Саске-сан! – повторил Суйгецу.
- Да, - ответил Итачи на заданный ранее вопрос. – Ну какой он «сан»? Так, братик-фрегатик, - и он снова дёрнул брата за щёку, на которой сначала остался белый, но уже стремительно наливающийся красным след от нажима пальцев.
Далее же, не дав развития братским пререканиям, последовала сцена, глубокие трагизм и смысл которой межконтинентальны, но понятны только для молодого поколения с заботливыми мамами.
- Саске, - сказала Микото. – Я прибрала в твоей комнате.
Съёмка сверху, дождь, фонарь, главный герой на коленях, лицо к небу.
- НЕ-Е-Е-ЕТ!!! – Завопил младший Учиха.
- Мам, это удар ниже пояса, - нахмурился Итачи.
- Его долго не было, а к нам гости, - с бесстрастным лицом отрезала мама. – Вещи, которые я не знала куда положить, я сложила на письменном столе.
- Я же говорил… я сейчас буду… всё уберу… - шептал Саске себе под нос, и над ним порхало отчаяние.
- Просто разбрасывай кругом порножурналы с дядями в ледерхозенах и кружевное бельё, и она не зайдёт, - покачивая головой, посоветовал Итачи и похлопал брата по плечу.
Мама дала ему подзатыльник.
Сцену прервал басистый «кашель» Кисаме-сана, который он отчаянно пытался спрятать в кулак. Рядом с мужчиной Суйгецу обнимал свой чемодан и следил за Учихами с круглыми глазами и широкой улыбкой на лице.
- Вы и в самом деле так похожи! – умилилась Микото. – Кисаме, а это брата или сестры?
- Б-брата?.. – на секунду запнулся тот.
- Мама, а где папа? – перевёл разговор с опасной темы Итачи, производя множество ненужных отвлекательных телодвижений. – Саске, покажи Суйгецу комнату, он племянник Кисаме-сана, поживёт с тобой.
- А, вы у нас остаётесь? - воспрянул духом Учиха-младший и, разуваясь, кивнул Суйгецу: - Пойдём, а то здесь сейчас кислородное голодание наступит.
Суйгецу скосил сперва взгляд на «батю». А затем послушно последовал за Саске, после чего воздуха в прихожей и вправду прибавилось. А ещё в прихожей прибавился папа в супер-пупер термостойкой куртке с кучей карманов, с большим пакетом в руках.
- Эта сумасшедшая женщина второй раз за день гоняет меня в магазин за мандаринами, - пожаловался он и, шморгая покрасневшим носом, протянул Кисаме руку для пожатия: - Ну, всё, зять, ты здесь, и я спокоен. Мать, обувайся, поехали.
- Мать никуда не поедет, - проникновенно возразил Кисаме-сан, не выпуская руку Фугаку из крепкого пожатия. – Три часа в машине. Растрясёт.
- Э? – отец семейства Учиха дёрнулся было идти, но рука мужчины удержала его на месте. Тогда Фугаку окинул жену широким жестом и возразил: - Куда её растрясёт? Она одной рукой может сеппуку делать, а второй одновременно бить врага. Зять. Успокойся.
- Вы что, серьёзно? – брови последнего явно не могли решить, хмуриться им или ползти вверх.
- Кисаме, - холодным генеральским тоном одёрнула Микото.
Тот сверкнул на неё глазами. Минуту их взгляды с почти слышимым скрипом боролись, затем мужчина внезапно отвернулся к Фугаку и заявил:
- Вы оставайтесь. Мы с Итачи, как без приглашения ворвавшиеся, поедем.
Съёмка сверху, дождь, фонарь, главный герой на коленях, лицо к небу.
- НЕ-Е-Е-ЕТ!!! – завопил старший Учиха.
Фугаку, которого выпустили из рукопожатия, повернулся на шум и уставился на сына, словно в первый раз увидел (хотя, возможно, так и было). Некоторое время он хмурил лоб, словно отчаянно пытаясь что-то вспомнить, а затем на его лице промелькнуло нерадостное узнавание.
- А-а-а, - протянул мужчина. – Ну да. Ты.
- Отличненько! – ехидно радовалась тем временем Микото. – Мы вам карту дадим, не заблудитесь! Дед Мадара всегда Итачи любил!
- Нет-нет-нет! – голосил последний, дёргая за одежду поочерёдно то мать, то Кисаме-сана, - я уж лет десять как из его любимого возраста вырос! Никуда я не поеду! От него чесноком воняет! Ма-а-ама-а-а! Киса-а-аме-са-а-ан!
- Хорошо, - согласился вдруг тот и тяжело опустил благоверному руку на плечо. – Мы никуда не поедем, если будешь называть меня без постфикса.
Упала тишина. Кисаме заглядывал Итачи в глаза, которые мелко бегали. По виску младшего Учихи скатилась капелька пота.
- Н-н-н-н… - натужно тянул он сквозь зубы. – Н-н-н-н…
- Да не в жисть не выйдет, - обломила сына Микото, не желающая отказываться от халявной замены.
- Ждименядедушка, - согласился Итачи на одном выдохе, как сдувшийся шарик, и отвернулся от кислого взгляда Кисаме.
- Вот и славненько. Если завтра днём поедете, туда-сюда, напоите деда… тридцать первого ночью сможете вернуться, - ободряюще хлопнула сына по плечу женщина и, отобрав у мужа пакет с мандаринами, с дьявольским смехом удалилась прочь.
- Родственники, - хрипло выдохнул Итачи. – Всех поубивал бы…
Слышавшего эти слова Кисаме почему-то передёрнуло.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
@темы: ramen<3, Новый год на улице Конохи, Фанфикшн
-
-
15.12.2010 в 01:33- Ну, звездец, чувак, типа, прости за вклинивание и ваще.
Это заявил Суйгецу, установив свой чемодан посреди комнаты Учихи-младшего и усевшись на него верхом (на чемодан, а не на Учиху).
- Простите, что? – опешил Саске. Тон его был тоном учительницы, которой показали зад.
- Говорю, прости за вторжение, прошу любить и жаловать, - пояснил гость хозяину комнаты, как умственно отсталому, хватаясь за шапку и стягивая её с волос.
Волосы у него, совсем как у Наруто, задрожали вокруг головы наэлектризованным ореолом.
- А, - ответствовал Саске. – Да ничего…
Пока он лихорадочно обдумывал, что сказать дальше, Суйгецу беспардонно обпялил его комнату с потолка до пола. Остановил взгляд на письменном столе, зачитал вслух со стоящей на нём баночки:
- «…нанести на гениталии до необходимого увлажнения.» О, оно ещё и вишнёвое.
Саске откровенно потух и с болью в глазах смерил предметы на столе, кои Учиха Микото не смогла определить по местам. Среди них оказались: забытый Наруто напульсник; сакуровский набор для… Ками-сама, пирсинга ногтей; что-то, что Саске и сам не мог идентифицировать, и вот, вышеупомянутая баночка вишнёвого лубриканта. Самое смешное, что всё это ему не принадлежало. Лубрикант был ярко выраженно старый, Итачевский, на что указывала «вишнёвая» часть - Саске подобные вещи хранил в чётко отведённых для этого местах, и никаких ароматизаторов они не содержали.
Всё это объяснять гостю было бесполезно, потому Учиха просто вздохнул, открыл ящик стола и сгрёб вышеперечисленное туда одним движением.
Суйгецу тем временем уже упорхнул с чемодана к пробковой доске, что висела на стене, противоположной кровати. К этой доске Саске прикнопывал всякие полезные вещи вроде расписания, стикеров с английскими словами и так далее, а Сакура и Наруто в её углу культивировали галерею наклеек из фотоавтоматов на общую тематику «Затащи Саске в кабинку и посмотри, что случится».
- Чё, хлопец твой? – осведомился Суйгецу, указывая на одну из них, где Наруто лез носом Саске в ухо, а Саске пытался его убить.
- А, да, это… - Учиха с трудом пытался сориентироваться в перемещении гостя по комнате.
- Я Суйгецу, чувак, - заявил тот, оказавшись уже у Саске прямо под носом и протягивая руку.
- Саске, - смирился брюнет, принимая её, и тут же был оглушён криком.
- ЁПТЫШКА!
Младший Учиха носил, вопреки принятым правилам, часы на правой руке – так ему было удобнее. И теперь гость, вывернув его руку, смотрел на циферблат и готов был, казалось, схватиться за голову.
- Интернет есть?!! – требовательно осведомился он в следующую секунду, лихорадочно расстёгивая чемодан. На свет был извлечён серебристый ноутбук в проводах, переходниках и мышках. Саске кивнул, Суйгецу добавил: - Как можно включиться?..
Учиха и себе глянул на время. Было без пяти восемь. Что-то шевельнулось в его памяти, и продолжало шевелиться, пока он помогал гостю настроить всякие сетки-пароли и тому подобное. А затем его осенило.
Он же забил своим «Така» встречу в игре!
Суйгецу водрузил ноутбук на письменный стол Саске, а сам сидел на стуле перед ним и нетерпеливо дёргал ногой, стимулируя компьютер включаться быстрее. Хозяин комнаты для него словно бы пропал.
- Ну, ты тут сам, да? – уточнил брюнет. Получил ответ в виде оттопыренного большого пальца и, задав себе инерцию толчком руки от стола, помчался в гостиную за компьютер.
Итачи где-то в недрах дома выл, басили папа и Кисаме-сан, мама крикнула из кухни довольным голосом:
- Саске, ты чего гостя бросил?
- Да он там занят, - отмахнулся младший Учиха, впархивая за клавиатуру.
…на поинте его уже ожидала таковская мечница Акулка в своей извечной серебристой мини и с, как она сама говорила, «зубочисткой» наперевес. «Зубочистка» превышала по длине рост самой Акулки, а по своей ширине служила ей укрытием.
«Лидер-сама, - отпечатала она в чат, - опаздываем!»
Саске послал ей кислую морду, и одновременно на поинте материализовался Альтер Эго, ещё один таковец, танк с жутким характером и ужасной жаждой крови.
«Ты зачем нас переименовал?» - в лоб спросил он.
- ЧЕ-Е-ЕГО?!!
Саске подпрыгнул и посмотрел в потолок. Крик раздался из его комнаты.
«КАКОГО?!! - возмутилась Акулка на экране. – В кого ты нас?!!»
«Така, - вернулся к печатанию Учиха. – Будем летать».
- ДА НУ НА!.. – закричали на втором этаже.
«Фигня какая-то! - не унималась мечница. – Мне не нравится!»
«А, нашёл пост с объяснением, - вдруг отозвался Альтер Эго. – Ладно, уломал».
«Ну вас!» - Смирилась Акулка и развернулась бежать.
«Ура! Убивать!^_^, - обрадовался Альтер Эго и исполнил танец счастья. – А эта бесполезная в очках где?»
«Не придёт, наверное, - вспомнил Саске слова Покусанной про практику. – Пошли без неё».
И они пошли.
Пока Альтер Эго мочил всё живое направо и налево, матерясь, на Саске внезапно нападали – ровно три раза. Первый раз со спины; его бы прикокали, но Акулка спасла.
- АХА-ХА-ХА!!! – заливались сверху.
«Как я его, Лидер-сама?!!», - хвастливо спросил чат.
«Спасибо, рыбка», - поблагодарил Саске.
Второй раз набросилась сплочённая команда нубов. Их умочили с особым наслаждением, в мелкую пыль.
- ВАЩЕ, НУ! – возмущалась комната.
«Совсем от рук отбились», - сокрушался чат.
Третий раз оказался самым эпичным. Альтер Эго скрылся в мясе жертв и дебрях, Акулка же попала под укус парализующего монстра. В замеревшем состоянии, пока Саске крутился на месте, она орала:
«Слева, слева, слева, слева! Лидер-сама, слева!»
- ТЫ, ТУПОЙ, ЧТО ЛИ?!! ДРУГОЕ ЛЕВО!!! – вопили с потолка.
Саске не выдержал. Он бросил всё и топотливо помчался на второй этаж, в свою комнату.
- САМ ТУПОЙ! – возмутился он, шандарахнув дверью.
- Ну чё ты крутишься, как юла, и не делаешь ни черта, а?!! – ответил ему Суйгецу, крутанувшись на стуле и попутно сдирая наушники. На его щеках цвели розовые гневные пятна. За плечом у него, на дисплее, девушка в серебристой мини-юбке с мечом застыла в неуютной позе.
Саске внезапно озарило, что его, оказывается, озарило.
- Акулка! – ахнул он.
- Лидер-сама?!! – эхом откликнулся Суйгецу.
…проходящая мимо двери младшего сына Микото замерла у косяка и умилилась.
- Подружились, - вздохнула она.
Хозяин комнаты и его гость пищали почти по-девчачьи, заново пожимая друг другу руки.
-
-
15.12.2010 в 09:30-
-
15.12.2010 в 09:59Ками-сама, готова разобрать текст на цитаты!
брависсимо! столько искромётного юмора, такой шедевральный спикок ругательств из уст Неджи, и такой спокойно-брутально- прекрасный Саске- я просто в восторге!
ramen<3, спасибо за прекрасную часть.
по идее нужно грустить и ангстовать, бо Гаару сослали, Ли напился и они расстались, у Итачи с Кисаме полный потоп, да и Итачи отправили к дедушке, но написано так живо и весело, что сижу сейчас и лыблюсь, а не ангствую.
браво!
-
-
15.12.2010 в 11:59спасибо очень позитивно! Понравилось! ^^
-
-
15.12.2010 в 19:15Шикарно, как всегда)))
Суйгетсу просто... АААА, слов нет)))))) Неподражаем!!!!!!!
Съёмка сверху, дождь, фонарь, главный герой на коленях, лицо к небу.
- НЕ-Е-Е-ЕТ!!! – завопил старший Учиха.
Ками-сама, восхитительно)))))) Конохская улица с ее жителями - это заряд позитива на долгое и долгое время)))
С Вашими фанфиками жизнь прекрасна х)))
Великолепно)
Пьяная Хината и совет Минато вообще сразили наповал)))
И да, отдельное спасибо за Минато!
В который раз снимаю перед авторами шляпу)
-
-
15.12.2010 в 22:04Суйгецу чудо ++ хочу потискать!
и трахнутьгомен за мой пошлый язык :3)))эмоции зашкаливают,даже не знаю как все описать...вобщем скажу одно-хочу еще!))))
-
-
16.12.2010 в 17:05валить и трахатьлапочкиавтор, хвалю вас, не нахвалюсь, за "съемку сверху" вообще выпала
в общем спасибоспасибоспасибо и ждем продолжение сего ахуеннейшего фика
-
-
01.04.2011 в 01:07Разве "Эдипов Комплекс" не любовь к матери?
-
-
01.04.2011 в 08:25-
-
20.04.2011 в 02:14Автор, твои творения, вызывают в моей душе такое тёплое чувство..Спасибо)
-
-
04.05.2011 в 11:00-
-
21.12.2012 в 21:50- НЕ-Е-Е-ЕТ!!! – Завопил младший Учиха.Съёмка сверху, дождь, фонарь, главный герой на коленях, лицо к небу.
- НЕ-Е-Е-ЕТ!!! – завопил старший Учиха.