fanfiction & original
Название: Новый год на улице Конохи
Автор: ramen<3 a.k.a. Юйка
Бета: viaorel
Фендом: Наруто
Дисклеймер: Кишимото Масаши
Пейринги: Наруто/Саске/Наруто, Кисаме/Итачи, Гаара/Ли + второстепенные
Рейтинг: R
Жанр: AU, romance, humor
Размер и состояние: миди, 5 глав, закончен
Размещение: только после согласия автора (с предоставлением ссылки) и только с этой шапкой
Предупреждения: AU, OOC (ооцэшище даже), fluff. Нецензурная лексика. Бессюжетие. Немножко всегейство и саскелохство. И, ребята. АНГСТ!
Посвящение: те же плюс мои настойчивые, страдающие читатели, мучающие сообщениями в личку.
От автора: Напоминаю женскому контингенту, что жанры "яой" и "сёнэн-ай" (в мультипликации то, манге или, вот, литературе) на этот самый женский контингент расcчитаны и отношение к реальной гей-культуре имеют весьма и весьма зыбкое. Поэтому, повторюсь, реалистичности не ждите.
Сразу приношу благодарности своему М.Я.Б.у viaorel, который выпытал сюжет обманными манёврами и пинал нежными словами; tevaorel, которая таки прочла (уй, и которой я забыла перезвонить!); Brutal Zombie за её "ну чё там?" и "а, да? Ну ничё"; Маргарите-сан, которая согласилась снова быть тестовым читателем, и папе. Папе, который, несмотря на "ЭТО Ж ПРО ПЕДИКОВ!", прочёл первую главу. Он лучший! *_*
Да простит мне великий бог фанфикшена, что я продолжаю испытывать его терпение!
Глава 1
Глава 1
Джип затормозил у заснеженной обочины. Не гася двигатель, Кисаме повернулся влево, к сидящему на переднем пассажирском сидении Итачи, и произнёс:
- Так, хватит. Давай потренируемся.
Итачи, до того мирно гревший руки в потоке тёплого воздуха из печки, жалобно втянул голову в плечи. Подбородок его и губы оказались закрытыми мягким вязаным шарфом. Он поглядел на Кисаме самыми жалобными в своём арсенале глазами, но это, кажется, не особо помогло.
- Итачи? - Начал мужчина голосом джентельмена, встретившего коллегу по литературному клубу на дождливых улицах Лондона.
Итачи тяжело сглотнул, крепко зажмурился, вдохнул поглубже и ответил:
- Да, Кисаме... - задержал дыхание. На три секунды в салоне повисло напряжённое молчание, но Учиха не выдержал и добавил: - ...-сан.
Кисаме издал усталое "пф!" и покачал головой. Итачи виновато изогнул бровь и пожал плечами.
- Так. Ещё раз, - не сдался мужчина. - Как меня зовут?
- Хошигаке Кисаме, - тут же с готовностью отрапортовали ему в ответ.
- Хорошо. А теперь то же самое, но без фамилии. Как меня зовут?
- Кисаме... - на сей раз Учиха продержался аж четыре секунды, но затем захныкал и снова добавил: - ...-сан.
- Ну Итачи! - вспылил Кисаме.
- Ну что "Итачи", что "Итачи"?!! - не остался в долгу тот. - Не могу я вас называть без постфикса, не могу! Вы же такой... ну, такой... "-сан", в общем!
- Четыре месяца уж как вместе живём, а я тебе всё "-сан"! Прям стариком себя чувствую!
- Ну тайчо!
Мужчины уставились друг на друга с полушуточным возмущением. Итачи теребил край своего шарфа, Кисаме постукивал по рулю указательным пальцем.
Уживались они неплохо. И в общем, и в бытовом вопросах. В доме родителей Итачи слыл неряхой и разгильдяем, но, как только получил в личное владение ни много ни мало девяносто квадратных метров жилплощади, то словно стал другим человеком. Почувствовал ответственность за собственную территорию и начал считать её состояние едва не доказательством своей самостоятельности. Проклюнулись в нём педантичные учиховские черты, так ярко выраженные в характере Саске. Кисаме же с самого детства был приучен к строгому казарменному порядку, поэтому в хозяйственном аспекте в их доме царила поблёскивающая чистотой идиллия. С гастрономической стороной сожительства тоже всё шло неплохо - дома Кисаме и Итачи практически не питались. А по-другому и не получится, если львиную долю твоего времени занимает работа, а работа твоя - это сеть ресторанов.
Проблема оставалась одна, незначительная, но для Кисаме очень животрепещущая: у Итачи язык категорически не поворачивался называть своего, как изволял выражаться Учиха Фугаку, "муженька" просто по имени. Чаще всего в обращениях фигурировали "Кисаме-сан" и "тайчо", и иногда, в ироничном контексте, "Хошигаке-сама". Всё. Большего - вернее, меньшего - от Итачи добиться было просто невозможно. Про обращение на "ты" Кисаме даже не заикался.
- Ладно, Итачи-сан. Как скажете, - фыркнул последний, следуя методу "клин клином".
- Эй! - возмутился Учиха. - Вы чего?
Кисаме добродушно хохотнул и нажал на газ.
За окном понёсся город, припорошенный этаким пушистым снежком открыточного типа. Сверкали на площадях конусы наряженных ёлок, мигали гирлянды. Сияли зазывающие скидками вывески магазинов, сливаясь в один сплошной тотальный сейл. Толпа народа в предновогодней лихорадке перемещалась между ними, совершая традиционное ежегодное паломничество в поисках подарков. Счастливые школьники уже разменяли вторую неделю зимних каникул, рабочей же части населения предстояло ещё пару дней добросовестно пахать во благо общества.
Кисаме и Итачи как относящиеся ко второй категории последнюю неделю просто с ног сбивались. Всё время слилось в сплошное составление специальных праздничных меню и развлекательных программ, одобрение новогоднего декора, утряску рабочих графиков и прочая и прочая. Конан, к примеру, вымоталась так, что заявила - Новый год она проведёт в гордом одиночестве, постели и глубоком, здоровом сне. В обнимку с тройной добавкой к зарплате. Кисаме и Итачи были бы рады последовать её примеру (с парой-тройкой нюансов перед глубоким сном, конечно), но семейство Учих зарезервировало их на Новый год ещё в начале осени. Микото так волновалась, что едва не заставила парочку кровью подписывать контракт. Да и Кисаме, у которого традиционного празднования в семейном кругу не было никогда, очень этого ждал. Не говорил вслух, конечно, но Итачи и так всё уразумел. Подарки Кисаме, например, потащил Учиху покупать ещё в начале декабря. Теперь Итачи был этому рад - если бы тогда не озаботились, сейчас бы точно не успели.
На данный момент они направлялись на родную для одной половины пары и почти родную для другой улицу Конохи. Почему? Всё просто. Учиха Микото не знала: что готовить, как готовить и в каких количествах. Обсуждению по телефону эти насущные вопросы не подлежали, потому для составления новогоднего меню она вызвала сына с "муженьком" лично. Итачи опасался, что их заставят помогать с традиционной предновогодней генеральной уборкой, но мама слёзно пообещала, что передовых трудящихся от этой обязанности освободят. "Можешь быть спокоен, у меня тут и так два помощничка под боком болтаются", - заявила она, имея в виду Саске и Наруто. В трубке на заднем фоне после этих её слов раздались протестующие возгласы.
...На улице Кири джип попал в затор: кто-то умный въехал в снегоочистительную машину. Кисаме-сан вздохнул досадливо, приоткрыл окошко - пахнуло морозцем - и закурил. Спросил беспокойно:
- Успеваем?
Итачи втянул носом привычный запах салона: кожа, кофейный ароматизатор воздуха, лёгкая нотка табака, одеколон. Сверился со временем на своём новеньком мобильном телефоне, купленном взамен старого, утопшего, и ответил:
- Даже с пробкой - вполне.
Ждали их где-то к восьми, а сейчас только стукнула половина седьмого.
Адресная книжка нового телефона Итачи тоже ломилась от номеров, но на сей раз - по работе. Контакты поставщиков, сотрудников, государственных организаций пришли на смену несчётным телефончикам "голубых сопляков". Из старого списка в теперешний перекочевали только номера семьи, друзей и Какаши-сана. В тайне Итачи жалел о парочке контактов: были в клубе ребята, с которыми он успел сдружиться помимо постели. Итачи иногда скучал по их совместным походам по магазинам. И в кино - с целью попялится на полуголые телеса очередного голливудского актёра. Но нервы и спокойный сон Кисаме-сана Итачи интересовали всё-таки больше, а потому эту меланхолию он выкидывал из головы вон в самой безжалостной форме. А если кто из самых находчивых его бывших "дружков" додумывался найти в телефонном справочнике домашний номер, то тут помогала Учиха Микото.
- Он переехал жить в Гренландию, - говорила она про сына загробным голосом и бросала трубку.
Итачи гордился собой. Очень. Понимал, что перешёл на новую ступень жизни. Вырос. Это ставил порядком выше эфемерной популярности в каком-то там гей-клубе. Хотя потанцевать порой тянуло...
- Глядите, Итачи-сан, - внезапно позвал Кисаме, стряхивая пепел за перегородку окошка. - Это ли не наш знакомый там сидит?
Итачи поморщился на уважительное обращение, но покорно подался вправо, откинув с лица непослушную прядь отростающих волос. На тротуаре через дорогу тепло и призывно светились жёлтым витрины модной кондитерской. Прямо под ними стояла одинокая красная скамеечка, которую венчал не менее одинокий на вид Сабакуно Гаара, облачённый в зимнее кимоно.
Просто сидеть на скамейке Гаара, конечно, не мог. Он восседал на ней со вкусом, чувственно, и меланхолично глядел вдаль. Невольно в голове сразу возникала целая история: вот он, непонятый самурай, поссорился с чёрствыми родителями; собрал в котомку катану и запасную фундоши, да и ушёл без шапки в ночь холодную. Даже если парень и сидел на скамеечке только пять минут, вид у него был такой, словно он уже сросся с нею; словно скоро снег припорошит его колени и макушку, и больше он с этой скамеечки не поднимется... Особо жалостливые девушки с, очевидно, хорошим воображением и склонностью к визуализации стояли в сторонке и сверлили Гаару полными слёз глазами.
Итачи захихикал.
- Гаара в своём репертуаре, - пояснил он вопросительно изогнувшему бровь Кисаме, а затем быстрым взглядом оценил состояние пробки. - Пойду проверю, что он там забыл. Может, его подвезти нужно?
Сразу, правда, у Итачи пойти не вышло, так как он оказался в радиусе интенсивного воздействия харизмы Кисаме-сана. Для Итачи это всегда происходило по неосторожности и как-то неожиданно. Вот вроде бы только что всё было в порядке, а потом... а какая приятная наощупь у Кисаме-сана ткань пальто... а какой у него одеколон чудесный! Потом тёплое дыхание щекочет скулу, пальцы почему-то сами по себе уже гладят чуть колючую со вчерашнего бритья щеку... Итачи всегда особенно нравилась эта кисамовская щетина. У него самого бритва была исключительно для красоты, он вообще оказался парнем наредкость безволосым, из категории "не растёт и всё"... Не получилось у него сразу пойти, в общем.
Мороз на улице не жалил, но ненавязчиво кусался.
- Пальто застегни... те! - нагнало его строгое из окна машины.
Итачи, огибая джип, послушно запахнул пальто плотнее и даже просунул в петельки одну-две пуговицы. Принялся, стараясь не поскользнутся, лавировать между скучающими в заторе машинами через дорогу. Гаара на скамеечке продолжал зреть неведомые дали, потому приближения экс-соседа не заметил. Зато экс-сосед по мере приближения заметил много интересного. Например, целый ворох золотинок фольги на снегу у ног Гаары, которые, видимо, ещё полчаса назад служили обёртками для доброго кило конфет. Стало понятно, почему он сидит под кондитерской.
- Гаара, - позвал Итачи, поравнявшись со скамейкой. - Ты чего здесь делаешь?
Учиха так удивился по одной простой причине. Расписание среднестатистического выпускника в последний школьный год обыкновенно выглядело примерно так:
- Проснуться. Понять, что проспал. Умчать в школу, забыв поесть;
- Учится. На большой перемене разговаривать про учёбу и домашние задания, забыв поесть;
- Прийти домой. Начать делать домашнюю работу. Посмотреть на время, схватиться за голову. Умчаться на подготовительные курсы, забыв поесть;
- Прийти домой убитым. Сесть доделывать домашние задания. Возможно, если мама не забудет занести, поесть. Заснуть за уроками посреди ночи.
По крайней мере, у Итачи было именно так.
Гаара, по логике верей, сейчас должен был быть при исполнении третьего пункта: занятия на курсах продожались даже во время каникул. Вместо этого он торчал тут на скамеечке, ничего не делая, явно давно. К тому же, что совершенно против правил, был ярковыраженно сытым.
Гаара медленно и печально повернул голову, переводя взгляд на Учиху. Близстоящие девочки зашушукались, пытаясь вписать нарушителя в общую самурайскую трагедию. А если так? Он - кроткий слуга из хозяйского дома, любовь юного господина к которому стала причиной скандала. Он долго брёл сквозь морозную ночь, пытаясь отыскать своего молодого повелителя, и теперь, когда нашёл, вернёт его домой. А у хозяйских ворот, конечно же, сотворит сеппуку...
Девочек, кажется, устроило - шушукаться они перестали, принялись просто смотреть дальше. Как не разрыдались ещё.
- А, Итачи-сэмпай. Драсьте, - убил на корню всю романтику Гаара, воздев руку. Нос и щёки у него от холода не краснели, а белели, потому лицо сделалось этаким фаянсово-кукольным. На скамейке рядом с ним припадал снегом дорогой кожаный ранец. Ага, то есть Гаара действительно должен быть сейчас на подготовительных курсах.
- Привет, - поздоровался Итачи повторно. - Ты что здесь сидишь?
Гаара посмотрел на пробку и приглашающе похлопал ладонью в перчатке по скамейке рядом с собой. Итачи оглянулся на джип Кисаме-сана - тот сдвинулся едва на метр. Тогда он пожал плечами, стряхнул с досок снег и послушно присел.
У девчонок теория про господского слугу провалилась. На обсуждение вынесли другую, про доброго старшего товарища, к которому боччан-сама пылает неразделённою любовию. Нет, лучше даже не так. Не просто добрый старший товарищ, а добрый старший товарищ, по совместительству - отцовский фаворит-наложник... Вот оно! Девушки умилились.
- Знаешь, чем Саске после школы собирается заниматься? - внезапно поинтересовался Гаара. - Поедет в столицу поступать?
Он запрятал руки в перчатках в рукава своего кимоно и глядел на дорогу, где машины гудели, жужжали, помигивали фарами. Итачи покосился на него, достал из кармана пушистые тёплые наушники и надел их, а то уши замёрзли. Поёжился, ответил:
- Нет, не поедет. Тоже в АНБУ пойдёт учиться, как я.
- А Наруто? - осведомился Гаара после меланхоличного "хм-м".
- И Наруто останется. Будет готовиться додзё перенимать у папы и крёстного.
- Во-о-от, - завершил диалог Гаара, словно бы этим всё на свете объяснив.
Итачи, кажется, начал догадываться о сути ситуации. Он шморгнул носом, запихал руки поглубже в карманы и как бы из вежливости поинтересовался:
- А ты что?
Гаара потупился на свой ранец, уже порядком присыпанный снегом.
- Мой папа думает, что я поеду в Токийский Университет.
- А ты не поедешь?
Гаара принялся выводить планкой гэта на снегу какие-то узоры. На тёплый таби упало несколько снежинок.
- Ли никуда не уедет. У нас есть филиал Интститута Физкультуры, - заметил он невпопад и добавил: - А я хочу быть археологом. Мне нравится песок.
Итачи улыбнулся в свой шарф, размышляя над тем, что первый аргумент для Гаары гораздо солидней второго.
- И что, поэтому ты прогуливаешь подготовительные курсы под кондитерской? Чтобы провалить вступительные экзамены?
- Песочек, он такой... - Гаара вопрос проигнорировал, его понесло, - ...сыпучий.
По его макушке выплясывали жёлтые и розовые отсветы неоновой вывески.
Затор, кажется, обрёл тенденцию к рассасыванию: из снегоочистительной машины выколупывали остатки транспортного средства умного водителя. Кисаме-сан засигналил.
- Знаешь, что я скажу? - произнес Итачи, поднимаясь со скамейки. - Если будешь прогуливать на таком морозе, то никаких экзаменов точно не сдашь. Будешь тихо тухнуть в больнице с минингитом. - Он протянул Гааре руку. - Пошли, мы с Кисаме-саном подвезём тебя до дома.
Гаара и руку проигнорировал, как ранее вопрос, но со скамейки поднялся. Демонстративно оставив на ней ранец.
- Кисаме, - идентифицировал он сам для себя. - Большой серьёзный мужчина.
Итачи фыркнул и поднял ранец вместо него, добавив:
- Пойдёмте уже, боччан-сама!
- А я же говорила! - выдохнула громко одна из девочек, и они хором захихикали.
***
- Дверь! - раздался голос мамы с первого этажа. - Откройте, у меня руки грязные!
На этаже втором, в темноте комнаты Саске, замерли двое.
- Слышишь, - сипло и с придыханием выдавил Наруто. - Иди... иди дверь открой.
- Там бесхозный папа на первом, - резонно заметил хозяин комнаты в более сдержаной манере. Хотя сопел он тоже вполне солидно.
- Ла-ладно, - ответили ему, и темноту наполнили влажные постанывающие шорохи.
- Дверь! - снова закричала мама. - Фугаку! Оторви задницу от дивана!
- Дверь! - вторил ей папа. - Саске! Оторви от Наруто... - Последовала пауза. - Всё оторви, короче!
Шорохи суетливо ускорились. В таком темпе они продержались ещё секунд десять, потом послышалось томно растянутое полуматерное слово. За ним последовал стук голых пяток по татами, и практически сразу включился свет.
Свет озарил щурящегося лохматого Саске, который убрал локоть от выключателя. Он поозирался и направился в ванную, держа руки на отлёте от себя, как хирург в стерильных перчатках. По пальцам текло.
- САСКЕ! ДВЕРЬ! - громче заголосила Микото. - У меня руки грязные!
- Я НЕ ДВЕРЬ! - завопил Саске в ответ. - И У МЕНЯ ТОЖЕ РУКИ ГРЯЗНЫЕ!!!
Наруто лопухнулся с развороченной кровати.
- Ты чего, обалдел, Учиха?
Учиха промолчал. Из ванной зажурчала вода. Наруто вскочил с пола и принялся утрамбовывать все не подлежащие публичному просмотру части тела обратно в джинсы, при этом прыгая юной горной козочкой на одной ноге. Концерт тем временем шёл своим ходом.
- САСКЕ!
- ПАПА!
- ОДНИ БАБЫ В ДОМЕ!!! - не выдержал, наконец, Фугаку на первом этаже. Мужчина шваркнул газету о диван, тяжело поднялся, хлопнув себя ладонями по коленям, и пошёл открывать.
За дверью, конечно, оказались Итачи и Кисаме. Итачи в занесённой руке уже сжимал свой ключ от родительского дома - собрался сам открыть. Кисаме в правой держал красивую коробку с тортом, а в левой - два хрустящих белых пакета. Фугаку, облачённый в тёплый домашний спортивный костюм, уставился на них с непонятным выражением лица. Замер на пороге и потёр пальцами подбородок. Произнёс задумчиво:
- Знаешь, Итачи. Вот так вижу тебя раз в неделю и люблю всё больше и больше.
Итачи, успевший раскранеться за недолгое пребывание на морозе, просиял.
- Папуля! - радостно воскрикнул он и кинулся обниматься, но отец от объятий увернулся, как заправский игрок в гандбол, толчком локтя в спину загнал сына в прихожую и протянул руку Кисаме - для пожатия. К сожалению, руки у Кисаме были заняты, поэтому возникла временная заминка и возня.
- Наконец-то, тестостерон! - воскликнул Фугаку, когда с почти болезненным облегчением трусил руку своего "зятька". - Я тут закис уже.
- Отец, отстань от человека, - в прихожей показалась Учиха Микото в своём фирменном переднике в горошек, которым вытирала влажные руки. - Пускай разденутся сначала. Дай лучше детям тапочки. - Она подняла взгляд от своих рук на Итачи, который уже стянул тёплые ботинки и сейчас выворачивался из пальто. Её глаза внезапно стали влажными, а нижняя губа задрожала, отчего приятное круглое личико женщины стало почти детским. - Ой, сыночка... - всхлипнула Микото. - Родненький... иди, я тебя обниму!
Итачи покорно подлетел к ней, ещё холодный с улицы, пахнущий снегом.
- Мам, ты чего? - удивился он, позволяя матери обвить мягкими руками свою шею и заметив слезы в её глазах.
- А, не обращай внимания, - отмахнулся отец, пододвигая Кисаме тапки и хватаясь за пакеты. - У твоей матери кризис некоего возраста, она в последнее время то злится, то носом хлюпает над каждой мелочью.
- А ты - бесчувственный чурбан! - буркнула Микото, утыкаясь лбом в лацкан пиджака более высокого сына. - У меня там ужин уже готов...
- И не вздумай сказать, что он "истощал"! - парировал Фугаку по пути на кухню. - Во какие щёки отъел, в двери не пролезают! Кисаме, ты его на убой кормишь?
- Папа! - Ввозмутился Итачи и тоже сделал обиженное лицо - его сходство с матерью стало особенно заметно. Но Фугаку уже скрылся в кухне и возмущение сына пропустил мимо ушей. - Мам, я что, правда толстый?
- Да какой ты толстый! - Микото шлёпнула его ладонью по плечу. - Кожа да кости... а вот я!
Их взаиможаления прервал старательно скрываемый, но уже вырывающийся из-под контроля смех. Мать и сын разом повернулись в сторону звука, не разрывая объятий. У двери в смешно выглядящих пушистых тапочках мелко трясся Кисаме, прикрывая рот кулаком. Заметив, что его раскрыли, мужчина сделал глубокий вдох и замахал перед лицом широкой ладонью.
- Прошу прощения, просто... вы такие...
Микото жалобно втянула воздух через нос, приготовившись всерьёз всплакнуть.
- Просто очень трогательная сцена, - убийственно-серьёзно отрезал Кисаме с кирпичным лицом, предотвращая любые слёзы. Он, как и большинство мужчин, перед женскими слезами пасовал. - Итачи, неси торт на кухню.
Итачи кивнул с улыбкой, принял из его рук торт и понёс, куда велели.
Микото и Кисаме остались одни в прихожей. Женщина, трогательная в аккуратном домашнем платье, тёплых тапочках, с тугим пучком волос на голове, потянула через шею передник, напомнив Кисаме что-то такое... давнее. Рядом с ней он чувствовал себя неловко, словно стеснялся.
- Нормально всё у вас? - спросила Микото мягко, едва заметно улыбаясь.
Кисаме осторожно кивнул. Подумал секунду и тоже спросил:
- А у вас? Вы какая-то...
- Всё замечательно!
Микото привыкла к своим, как она говорила, "мальчикам". То есть к учиховским мужчинам, в большинстве своём прямым, как доска, и таким же простодушным. Если они получали ответ: "Всё замечательно", то от чистого сердца предпологали, что так и есть. Кисаме к этой категории не относился, о чём мать семейства успела позабыть. Напоминать мужчина не собирался, а потому просто сказал:
- Хорошо. Пойдёмте тогда на кухню?
Микото втрепенулась:
- Да, конечно!
- А Саске где?
- С Наруто наверху... гиперсексуальность, всё такое.
Мужчина засмеялся:
- Понятно.
***
Фугаку оглядел стол. По правую руку от него Итачи давился остатками салата, грустно поглядывая на мамино фирменое жаркое. Видимо, отцовский комментарий касательно щёк повлиял. А вот Кисаме рядом с ним на аппетит не жаловался: ел медленно, аккуратно, нахваливал, изящно управляясь с ножом и вилкой. Микото, сидящая на противоположном от мужа конце стола, отшучивалась, считая комплименты надуманными. Саске от отца сидел по левую руку, вид имел какой-то недовольный и к своей тарелке едва притронулся. Наруто всячески пытался его приободрить, но, кажется, безрезультатно.
- Ну что, мать, всё было очень вкусно, - тяжёлым голосом сытого человека возвестил Фугаку, тем самым завершая семейную трапезу. Народ согласно зашумел.
- Ой, чай! - взвилась Микото, восприняв слова мужа как сигнал к десерту. - Торт порезать надо...
Не успела она подняться, как на её плечо опустилась ладонь Кисаме.
- Хозяйка уже набегалась. Итачи, пойдём, поможешь мне.
Итачи с полным ртом салата согласно закивал и, жуя, принялся подниматься со стула.
- Тогда посуда...
Тут поднялся Саске:
- Я уберу, мам.
Наруто хотел было помочь, но у него в кармне запиликал телефон - пришлось выйти в коридор. Саске сделался вообще мрачнее тучи, загрюкал тарелками так, что масло и подлива во все стороны забрызгали. Фугаку поглядел строго, но промолчал.
- Зачем столько осэти? - удивлялся Кисаме получасом позже, за чаем, склонившись над списком новогодних блюд вместе с Микото. Черкнул что-то карандашом. - В два раза меньше будет достаточно. - Тыкнул в бумажку раз, второй. - Вот это и это мы прямо готовое привезём из "Самехады"... моти я сам сделаю, я специалист. Рыбу днём к вам отправлю, самую свежую, как раз поставка будет.
Микото согласно кивала. Вдвоём они выглядели забавно, такие сосредоточенные, чуть нахмуренные, углублённые в свою бумаженцию. Итачи умилялся, подпирая щеку одной рукой, а другой мурыжа чашку с чаем за ручку. Смотрел на них, чтобы не смотреть на торт, который очень хотелось.
- И вообще, Микото-сан, - вдруг просиял Кисаме. - Я вам пришлю помощницу. У нас как раз одна практику проходит, старательная девочка такая, но в Новый год толку от неё никакого не будет в ресторане, а так при деле окажется, практику ей зачтём. В очках такая... как там её?
- Карин, - подсказал Итачи.
- Ага, она.
Микото протестующе замахала руками:
- Да нет, ты что! Я и так справлюсь...
- Молчать, женщина, - вставил свои пять копеек Фугаку. - От помощи не отказываются.
- Согласен, - подтвердил Кисаме, и они торжественно пожали руки над раскромсаным тортом.
- Вы закончили? - продолжил Фугаку, а когда Микото закивала, складывая список пополам, заявил: - Значит, так. Я, он, - старший Учиха ткнул пальцем в Кисаме. Потом оценивающе, с сомнением, окинул взглядом Саске. - Ну, и ты, тебя ещё можно перевоспитать... Значит, мы трое сейчас будем здесь пить. А вы, дамочки, - обратился мужчина к жене, старшему сыну и Наруто, - идите занимайтесь своими женскими штучками. Крестиком повышивайте, что ли?
Поднялся этакий мини-скандал.
- Саске рано пить! - возмутилась Микото.
- Я тоже хочу! - обиделся Наруто.
- Не умею крестиком, - захихикал Итачи.
Фугаку был мужчиной прожжёным, так сказать, грубоватым в чём-то, возможно, но острого ума и крепкой хватки. К сожалению, чувство юмора за четыре с хвостиком десятка лет он отрастил себе весьма специфическое, мрачного издевательского типа и достаточно колючее, особенно касательно близких людей. К нему стоило привыкнуть. Итачи в ранней юности обижался на отца страшно за его шуточки, а теперь эта отцовская черта казалась самой дорогой, исключительной.
- Так, Наруто, пойдём. Мама, не волнуйся, Саске уже года два как пьющий, будто ты не знаешь. Всё, пошли, пошли...
Микото пожала плечами и поддалась ладони Итачи, которая мягко подталкивала её вместе с Наруто вперёд.
- Про подарки будут говорить, думаешь? - шепнула она.
- Гарантирую, - хихикнул сын.
Кисаме окликнул его уже в дверях, подошёл, взял за локоть, выдохнул на ухо:
- Маму отдыхать отправь.
Итачи, отвлечённый, как всегда, Кисаме-эффектом, быстро согласился, не спросив, почему.
***
Фугаку своё слово держал, а потому извлёк откуда-то волшебным жестом бутылку с нечитабельными заморскими буквами на этикетке и разлил содержимое по трём рюмкам. Две при этом оказались наполнены до краёв, третья - едва до половины, так, понюхать.
Кисаме сидел на своём месте, оперевшись на знакомый уже потрёпанный деревянный стол, аккуратно подлатаный, застеленный чистой белой скатертью с каёмкой пластиковых кружев. Кружева эти вызывали неясное чувство, от которого внутри теплело. Привычный профиль Саске, схожий с чертами брата, но более резкий, угловатый - в отца; едва заметная, обыкновенная для младшего Учихи тень вечного недовольства складкой между бровей - от этого было тепло. Фугаку с лёгкой ироничной ухмылкой у рта, в уголках которого складки от улыбки истинной - и от этого было тепло. От тихого разговора в гостиной - тоже тепло...
- Ты скажи мне, Саске, - строго вопросил Фугаку, прерывая эти мысли. - Ты Наруто своему что подаришь?
И всё же, Саске был мрачен более обычного.
- А ничего, - фыркнул он и неожиданно молнией протянул руку, схватил полную рюмку - раз! - и хлопнул её одним махом, раньше, чем отец успел ему хоть слово сказать. Не поморщился даже.
Фугаку и тут смолчал. Придвинул пустую рюмку обратно, наполнил, долил в третью до краёв. Протянул тяжело:
- Та-а-ак. Не всё спокойно в датской голубятне?
- В датской голубятне плановый расцвет цветочно-конфетного периода, - отрапортовал Саске в отцовской манере.
- А что тогда-то?
- А не знаю.
- Тогда решай, что дарить будешь.
Ещё Кисаме ловил себя на том, что в доме Учих, да и вообще на улице Конохи, его постоянно тянуло на хи-хи. Хи-хи это он маскировал под кашель, потому слыл у коноховцев хронически простуженым.
- Что, зятёк, опять продуло? - покосился на него Фугаку, ловко и ненавязчиво пододвигая рюмку ближе. - А ты чем моего сынка порадуешь? Виллой на Канарах?
- Ну, скажем, на виллу я ещё не заработал, но подумывал о Судзуки Джимни. Смешная такая машинка, вроде и джип, а вроде и нет. Вся в Итачи, - отчитался Кисаме, выжидательно глядя на толщу чего-то в рюмке.
- У, - присвистнул Фугаку. - Это замечательно, конечно, но он же тебя заколупает лекциями о своей гордости и самостоятельности.
Нельзя было не согласиться. Кисаме пожал плечами.
- Ничего. Месяцок, допустим, носом покрутит, потом всё равно будет водить. - Мужчина хохотнул. - Наша мужская гордость временно востановлена, мы вернули мне все деньги за купленные шмотки и ежемесячно вносим за квартплату половину.
Фугаку покачал головой почти с умилением.
- А ты?
- А я эти финансы складываю на чёрный день в один симпатичненький банк. Планирую лет этак в восемдесят махнуть с молодым любовником в бега. Но, думаю, ваш сын эту заначку обнаружит раньше и будет большой скандал. - Кисаме вздохнул умилённо. - Так что вы его комнату под кладовку пока не переделывайте, чтобы оскорблённым достоинствам было куда дверью хлопать.
Саске закашлялся.
- И ты туда же! - взвился Фугаку, и младшему сыну придвигая рюмку. - Сопляк.
- Это он надо мной смеётся, над стариком, - пояснил Кисаме.
Саске поглядел немного удивлённо и чуточку виновато.
- Ну, - нашёлся старший Учиха, - тогда за опыт, - он салютнул рюмкой в сторону "зятька", - и за чувство юмора, - изобразил то же самое в сторону сына.
Выпили. Вздохнули.
Фугаку лёгким жестом фокусника смахнул со стола куда-то прочь из зоны видимости рюмку Саске, и в следующую же секунду на кухню заглянула Микото.
- Мальчики, - мягко позвала она. - Я спать. Меня в кровать прямо силой выгоняют.
- Правильно! - поддержал Кисаме. - Идите отдыхать...
- Саске, - сурово перебила его Микото.
Саске откинулся на стуле и задрал голову, чтобы увидеть маму вверх ногами.
- Ты смотри, больше не пей!
- Да мы уж и рюмку убрали, - не моргнув глазом, заявил Фугаку тоном "ты-что-не-видишь-женщина-что-у-меня-тут-всё-под-контролем", демонстрируя натюрморт из бутылки и только двух рюмок.
Микото недоверчиво выгнула бровь, но оставила тему и переключилась на Кисаме:
- Я Итачи уже сказала, если что, так оставайтесь. Мы вас завтра на работу поднимем. - Кисаме благодарно кивнул. - Всё, мальчики, спокойной ночи.
"Мальчики" закивали, Микото пропала из дверного проёма. Фугаку извлёк было рюмку из-под стола, но моментально спрятал её обратно, и в следующую же секунду женщина снова заглянула на кухню в этакой быстрой шпионской манере. Фугаку состроил оскорблёную невинность, Микото улыбнулась и удалилась уже окончательно. Как старший Учиха просёк эти манипуляции жены, было совершенно непонятно, ибо ходила она тихо, как мышка.
- Вот что значит опыт, приобретённый вследствии долгих лет семейной жизни, - философски ответствовал Фугаку на немой вопрос присутствующих. - Чего и всем желаю.
Налили. Выпили.
- Что с матерью нашей? - вопросил Саске. Глаза его масляно блестели, но общее состояние оставалось удовлетворительным.
- Это кажется. Сказала, всё в порядке, - заявил отец.
- Значит, в порядке, - закрыл тему сын.
Кисаме закашлялся. Фугаку покосился.
Налили. Выпили.
- Что ты ей приготовил?
- Цветы подарю, вот такой букетище, она же любит. Живые зимой. А ты?
- Очередное пополнение в шкатулку с драгоценностями, которые надеваются только перед родственниками покрасоваться. А вы, женатики?
Кисаме снова почувствовал тепло, на сей раз подогретое алкоголем, конечно, но всё же...
- Итачи закомандовал годичный абонемент в какой-то моднявый спа-салон. Я согласился. Отличная, по-моему, идея.
Перечнем остались все довольны.
- Орлы! - похвалил старший Учиха.
Налили. Выпили.
- Ну что, голубятня, подумал? Что подаришь блондинке своей?
Саске, которого за одну минуту понизили с орла обратно до голубя - или петуха,- рассеяно возлегал на сложенных на столе руках.
- Не скажу, это пошлятина.
- А если я денег докину? Сам же подрабатывать запретил, учиться заставил.
- Тогда эту приставку карманную, он давно хотел.
- А мне ему чего-то дарить? Положено, вроде бы?
- Ну вот от нас двоих и подарим, недешёвая же она.
- Как скажешь...
У Кисаме всегда было чёткое представление о доме. Дом - это такое место где ты спишь, и где всё по-твоему, и плохое, и хорошое. В последнее время дом оброс новыми деталями. Запахом духов Конан в гостевой комнате, запасным полотенцем и зубной щёткой Саске в ванной, но больше всего - яркими виньетками утреннего Итачи. Когда он прыгает кругом, сонный, в одной руке - чашка кофе, другая застёгивает пуговицы на рубашке, на кухне горят тосты в сопровождении дикого ора: "Расчёска опять убежала! Она меня ненавидит! Она ушла в закат и забрала с собой носки!". И телевизор, который работает всегда - без звука и без цели. И библиотека, разбавленная чужими книгами.
Да, это был дом Кисаме, настоящий, в котором тепло.
Но здесь, на кухне с фарфоровыми статуэтками и расставленым для двух новых членов семьи столом, тоже было тепло. Тоже почти как...
- ...как дома, - согласился Кисаме себе под нос.
Саске посмотрел лениво, но, видимо, решил, что ослышался.
***
Наруто поправлял отросшие, взъерошенные ладонью удалившейся Микото волосы, и смотрел на Итачи заискивающе. Итачи чувствовал его взгляд, но провоцировать разговор не собирался. Ждал, лёжа на диване и задрав ноги на его спинку. Он любил так делать ещё с детства, но папа запрещал. "А сейчас папа не видит", - подумалось почти по-хулигански, и Учиха улыбнулся сам себе.
Ждал он не зря.
- Нии-чан, - позвал Наруто в конце концов тонким плаксивым голосом. - Ты же ведь тоже когда-то был молодой?
Итачи сел - во всех смыслах этого слова.
- Да что ж за день сегодня такой! - возмутился он, обращаясь к потолку. - Фукутайчо назвала меня непосредственным. Это знаешь что за слово? Это слово заменяет понятие "идиот, который много говорит". Папа сказал, что щёки в двери не пролезают. - Бедного Учиху передёрнуло. - Ты ещё со своими вопросиками! Вот и получается, что я - старый, жирный идиот!
Наруто понял, что, как обычно, удачно донести мысль до собеседника у него не вышло. Он мысленно стукнул себя по дурьей башке воображаемой метёлочкой и зачастил:
- Нии-чан, нет, я не то имел в виду! Я имел в виду… просто… ты такой сейчас, ну, вот какой есть… А раньше ведь был, ну… какой был!
Блондин бессильно всплеснул руками, отчаявшись выразить свою мысль.
Раньше, когда он думал об Итачи, перед глазами сразу всплывал один образ из школы. Тогда Саске и Наруто были в средних классах, а Итачи – в старших, выпускник. В конце года, на общешкольном ученическом собрании, согласно традиции, речь должны были читать лучший старшеклассник и председатель ученического совета. По иронии судьбы, Итачи оказался и тем, и тем. Тогда скандал вокруг его персоны и ориентации ещё не утих, дирекция хотела доверить речь старосте параллельного класса, но Учихе удалось убедить учителей не делать этого. Он вышел на сцену актового зала и прочёл речь до конца – под свист и улюлюканье толпы, презрительное, подбадривающее. Наруто сидел вместе с Саске в первых рядах, как потенциальный нарушитель общественного спокойствия, и видел, как Итачи волновался. У него ноздри трепетали, щёки цвели малиновыми пятнами, но он не сделал ни одной заминки, и голос его, громкий и хорошо поставленный, ни разу не дрогнул. «Сильный», - подумал Наруто, глядя на него. Наверное, тогда слепое детское обожание к названому братику начало перерастать у него во вполне оформленное уважение. Именно это лицо Итачи, упрямое и целеустремлённое, блондин и видел перед собой раньше.
Теперь, думая об Итачи, Наруто вспоминал фрагмент месячной давности. Тогда, опять же, они с Саске сидели в одном из ресторанов Кисаме-сана, в «Самехаде», на каком-то импровизированном наполовину свидании, наполовину – репетиторском занятии по физике. Итачи и Кисаме в зале ресторана оказались исключительно мимоходом из офиса, направляясь на очередную деловую встречу. Они напополам просматривали стопку бумаг, при этом один одновременно говорил с Конан, а второй с вросшей, кажется, в ухо bluetooth-гарнитурой. Теперь Итачи Наруто виделся таким: человеком со спокойным и счастливым лицом точно знающего, что занимает своё место в жизни.
Всё это объяснить блондин и не мечтал. Он просто потянул Учиху за рукав и сделал так:
- Ну-у-у… ну!
- Быстро, быстро сказал, что я молодой, прекрасный…
- И умный! Гений просто! – активно закивал головой Намикадзе, глядя на Итачи преданными глазами верной собачки.
Итачи недоверчиво прищурился, но великодушно протянул:
- Ла-а-адно, прощён. – И тут же добавил: - Лав-отели.
Наруто не понял, а потому замер с приоткрытым ртом, ожидая объяснений. Итачи в ответ смотрел, как на дурачка, и давать их не собирался. Наруто склонил голову к плечу. Итачи подул на ногти своей левой руки и принялся полировать их о пиджак.
- Нии-чан, - с нажимом проговорил блондин, сдавшись первым.
- Ну, ты же хотел спросить о том, как я справлялся с постоянным спермотоксикозом в семнадцать лет, когда дома были родители и младший брат, – фыркнул Учиха и закинул ногу на ногу. – Так как срабатывавшие для меня варианты про клубы и «его квартиру» для вас с Саске не сработают, предлагаю лав-отели.
Наруто не то чтобы стушевался, но весь как-то нахохлился и покраснел. Итачи зрел несчастного, словно злой биолог инфузорию под микроскопом.
- Я знаю, что ты думаешь. Фе, лав-отели, как это пошло. А вот и нет. Это очень удобно. В копеечку влетает, конечно, зато бережёт нервы сексуально активным подросткам и их родителям.
Наруто зыркнул исподлобья:
- Думаешь?
- Знаю. – Итачи вздохнул. – А то у тебя папа на дому работает, здесь, как со школы придёшь, полно народу. Нет, ну выкрутиться-то можно, конечно. Скоростную систему кроликов ещё никто не отменял. Но эксцессы всегда случаются… - Учиха изобразил, что говорит по телефону: поднёс руку к уху, защебетал по-женски, явно копируя маму. – «Я, в общем, ничего и не увидела! Край ширинки, ладонь и оттопыренную щёку. Но что за ними, догадаться ведь несложно!».
Вот тут Наруто стушевался по полной. Итачи захихикал и протянул руку снова встрепать приглаженные волосы Намикадзе:
- Ладно, не дрейфь!
Итачи вообще-то не считал себя вправе что-то там советовать молодёжи по сексуальному вопросу. Пускай у него и плескался за плечами необъятных масштабов опыт, но был он весьма однобоким, скатываясь в вышеозначенный клуб-кролик-стайл. Кисаме-сану Итачи достался страстным молодой ненасытной страстью любовником, гожим до выдумок и затей, но абсолютно невыносливым и напрочь лишённым сексуальной дисциплины и воспитания. Кисаме пытался его воспитывать на протяжении всех двух лет тесного знакомства, но усилия скатывались на нет из-за солидного количества других «воспитателей». Так что долгое время для Учихи секс со своим любимым мужчиной был хоть и наслаждением в высшей степени, но в той же степени – издевательством, после которого дрожат руки-ноги, а перед глазами, полными слёз, бегают какие-то белые мурашки. Только в последнее время Итачи начал понимать разницу между количественным сексом и сексом качественным, отдавая предпочтение второму. А молодёжь, он верил, самовоспитывалась и воспитывала друг друга. Кстати…
- Ты мне тоже на вопрос ответь, - неожиданно попросил Учиха, усаживаясь на диване по-турецки, лицом к собеседнику. Было в этом нечто от девчачьих ночёвок, когда подружки принимались шёпотом, с хитро блестящими глазами говорить о всяких непристойностях и делиться секретами. – Как оно, без латекса? Здорово?
Итачи исполнял роль более беспардонной подружки, Наруто же придерживался образа скромной зубрилки, у которой парень появился недавно. Он зарделся аки в поле мак.
- Да что у тебя за вопросы такие! Будто сам не знаешь…
- СПИД гуляет по планете, откуда мне? – строго перебили его. Добавили снова, хитренько: - Нет, а правда, здорово?
Наруто закивал, мучительно глядя в обшивку дивана бедной скромницей. Итачи мечтательно вздохнул, постукал пальцем по подбородку.
- Ну, ничего. Одни анализы чистые пришли, через полгода сделаю ещё одни, тогда, может быть…
Намикадзе собрался было перепугаться и зачем-то даже потянул руку мерять Учихе температуру, но тот отмахнулся:
- Всё нормально. Просто профилактика, - и быстро перевёл тему: - А ты, я смотрю, усердно тренируешься. Вон какой весь твёрдый, куда ни ткни.
Наруто, и правда, за стенами додзё видели в последнее время редко. В широкоплечего качка он не превратился, природа не той комплекцией наделила, но становился всё более крепко сбитым и гибким, на вид даже.
- Да… - меланхолично согласися Наруто, а потом глаза его загорелись, словно вспомнил что-то приятное. – Это всё Дзюго! Он знаешь какой сильный? Помогает мне, вот я и…
Раньше чем Итачи смог спросить про Дзюго, раздался шум и в гостиной образовался Саске средней степени угрюмости.
- Там на кухне, – вздохнул он тяжко, производя в воздухе жест рукой, словно подбирая слова. – Там звонит чей-то телефон. Но не мой, не папин и не Кисамов, не-е-ет.
- Пф, пьянь, - фыркнул Итачи, картинно разгоняя рукой перед лицом мнимый перегар.
Саске насупился.
- Почему это? – он принял профессорский вид. – Мы, между прочим, логически подумали. Решили, что раз телефон не наш, значит – ваш. Идите, возьмите, будьте добры.
Итачи достал свой мобильный из кармана пиджака, продемонстрировал брату:
- Не мой.
Наруто похлопал себя по бёдрам и вскочил:
- Мой! – Ткнул, пробегая мимо, Саске в плечо: - Принести не мог, что ли?
Саске сделал трагический «хм-м-м» и пожал плечами.
Звонил Намикадзе Минато. Он орал в трубку:
- НАРУТО!!! Домой!
Одновременно с ним в трубку орал Фугаку:
- МИНАТО!!! Забери домой свою блондинку!
Из их диалога и комментариев Наруто Кисаме понял, что младший Намикадзе, в связи с каникулами, торчит в доме Учих третьи сутки подряд.
- Я провожу, - угрюмо отрезал Саске. Наруто возразил, что он как-то сам пройдёт несколько домов, на что Учиха снова отрезал: - Скользко. Я провожу.
Пока блондин путался в шарфе и боролся с шапкой в прихожей, Саске ухватил брата за локоть.
- Вы пока не уезжайте, хорошо?
- Поговорить? – Обеспокоенно догадался Итачи, и тот кивнул.
***
Улица Конохи зимой, когда снег соизваливал покрыть грешную землю, выглядела сказочно. Домики-кустики-заборчики покрывались белым и пушистым, который празднично блестел под фонарным светом. Снег с расчищенных хозяевами тропинок сваливали в груды у почтовых ящиков, и груды эти заботливым младшим поколением оформлялись под снеговиков. Яманака-оба-сан так и вовсе украшала свой двор на западный манер, расставляла керамических Санта-Клаусов, развешивала гирлянды – их мягкое цветное перемигивание видно было издалека.
Снег был не влажный, таким в снежки не поиграешь. Он скрипел под ногами, сыпался с крыш от ветра мелкой крупой и обсаживал шарф. Зима, в общем-то, больше подходила Саске. Но той своей гранью, которая включала белую землю, серое небо и чёрные голые ветви. А таким, подслащённым и расцвеченным ракурсом, зима лучше смотрелась рядом с Наруто. На кончиках его ресниц снежинки оседали, потом обращались капельками воды, стаивали, падали на щёки; цветные огоньки гирлянд, отражаясь в его глазах, казались волшебными; белила дыхания в воздухе напоминали не о морозном холоде, а о веселье, праздниках.
Саске косился. Наруто шагал уверенно, широко, но за рукав Учихи всё равно придерживался, чтобы не упасть. Улыбался сам себе, что-то мурчал под нос.
Саске не нравились эти улыбки. Когда Наруто так улыбался, невозможно было понять, о чём он думает. Неизвестности Учиха не любил. Его человек должен был быть понятным на все сто. Раньше с Наруто так и было – Саске его читал, как открытую книгу. Теперь отношения перешли на новый уровень, появились и новые непонятки, требующие перетирки, новые несостыковки. Раньше на что-то можно было закрыть глаза или наплевать, теперь требовались компромиссы и решения – одни на двоих. Приходилось обговаривать свои чувства, идти на контакт. Это было непривычно, и временами Саске пасовал. Вот как в последнее время.
Саске сжал своими голыми пальцами руку Наруто сквозь пушистую вязь варежек, стиснул. Блондин вскинул голову:
- Ты чего?
Саске потупился в свои ботинки, мусолящие снег, и отрицательно покачал головой.
...Хьюга Неджи под страхом самоубийства заставил Тэн-тэн поклясться, что в такую погоду она на свой «двухколёсный ужас» не сядет. Но если он надеялся на тихий романтический вечер в тепле, то прогадал: сидеть на одном месте девушка не могла физически. Теперь вместо поездок Хьюгу настигли долгие прогулки под снегом туда-сюда по парку и до Суны. Видимо, они как раз возвращались с одной из таких прогулок, так как Тэн-тэн казалась очень довольной, а Неджи – очень замёрзшим. Конечно, в своём солидном, но ни капли не тёплом пальто расхаживать. Пальто схожего типа носил, например, Кисаме-сан. Но у Кисаме был джип с печкой, в котором было тепло хоть в футболке, а у Неджи только старый трёхколёсный велосипед в гараже, на котором он гонял когда-то вместо боязлвой Хинаты.
Парочка стояла у забора двора Яманака, задрав головы. Из окна второго этажа с ними чинно беседовали замотанные в один плед на двоих Ино и Сакура. Вернее, беседовали они в основном с Тэн-тэн, а Неджи так, под горячую руку попался.
Едва девушки заметили топающих по снегу Саске и Наруто, как Сакура сложила руки рупором у рта и завопила:
- Саске! Я поняла, почему ты мне нравился в школе!
Невинный Саске в следующую же секунду охнул и согнулся под весом навалившегося на его спину Наруто, а потом оглох от крика:
- МОЁ!
Ноги подвыпившего Учихи не выдержали, и оба парня изобразили руками-ногами на земле звезду о восьми лучах.
- Да сильно надо! – ничуть не озаботилась Сакура. Вдохнула поглубже, а потом выдала: – А нравился он мне, потому что мне нравится такой типаж, а поняла я это, потому что встретила Сая в автобусе, он тоже такой бледный брюнет, мы на этом автобусе вместе на курсы катаемся, но он в художественный поступать будет, а не в медицинский, ну и что, что он странный немного, пускай, и, мне кажется, я наконец-то влюбилась в кого-то, кто не гей и не мой друг, УР-А-А-А!!!
Она раскинула руки в стороны, так, что плед слетел, и чуть не расквасила Ино нос. Ино этого словно бы не заметила – зааплодировала. Её поддержала Тэн-тэн.
- Я понял, - пропыхтел Наруто, елозя по спине Саске, - что «автобус не гей, ура».
Стучащий зубами Неджи оказался единственным, кого волновало физическое состояние друзей. Он подошёл, подал Наруто руку, помог подняться. Протянул и Саске, но тот отмахнулся. Повернулся на спину, уставился в небо. Зимнее и тяжёлое, несущее новый снегопад, оно немного плыло по кругу.
- Перевожу, - захохотала Тэн-тэн. – Сакура ездит на курсы на автобусе. В том автобусе она познакомилась с будующим художником, очень эксцентричным, зовут Сай. Этот Сай тоже бледный брюнет, как Саске. Сакура втрескалась в художника с первого взгляда, месяца два они флиртовали, а вчера договорились о свидании. Теперь Сакура счастливая.
- Я так рада! – умилилась Ино в окне и приобняла подругу за плечи.
- И зачем мне всё это знать? – буркнул Наруто, отряхивая от снега коленки.
- А как ты в Саске втрескался, так всю улицу на уши поставил! – раздразилась счастливая влюблённая.
Тэн-тэн пожала плечами:
- Это просто пояснение, что Сакура оказалась фанатом такого типажа, чтобы ты не волновался.
- Тогда ладно. – Наруто закончил чистить одежду и удивлённо заметил, что Саске продолжает лежать на снегу. – Эй, ты чего? Совсем упился? Вставай. Простынешь.
Учиха отрицательно замотал головой. На снегу было мягко. Блондин улыбнулся, всплеснул руками и опустился возле него на колени. Ухватил варежкой за пуговицу на пуховике, подёргал.
- Вставай.
- О-о-ой, - Тэн-тэн сложила руки замочком у лица. – Какая прелесть!
Будучи фанаткой совершенно определённого жанра манги, она нарадоваться не могла на Ли с Гаарой и Саске с Наруто.
- Поцелуйтесь, а?
Намикадзе зыркнул на неё предостерегающе. Саске ужасно раздражали такие вот просьбы. Он вообще считал, что чувства напоказ выставлять нельзя. Тот единственный случай с плакатом летом был исключением, а так Учиха вёл себя весьма сдержанно на людях. В школе кроме определённой компании никто и не догадался, что близкие друзья теперь особенно близкие. Если кто из подруг начинал приставать к ним с Наруто со своими фанатскими писками, Саске злился и орал, что «я с ним встречаюсь, потому что люблю, а не вас, двинутых, ублажать».
Тэн-тэн отмахнулась и снова завела:
- Ну пожа-а-алуйста?
Наруто собрался уже отшучиваться, но тут его дернули к себе за балабоны шапки. Он ухнул вниз с ойком, упёрся одной рукой Саске на грудь, другой – в снег, чтобы не упасть. Учиха, пахнущий едва уловимо алкоголем, перехватил его цепкими тонкими пальцами за затылок и, прежде чем поцеловать, взглянул в глаза пронзительно и даже как-то зло.
- Уи-и! – тоненько запищала Тэн-тэн и запрыгала на месте, хлопая в ладоши. Неджи деликатно отвернулся, внезапно заинтересовавшись гирляндой на намикадзовском заборе. Ино и Сакура перевесились через подоконник, ловя редкий момент.
- Ай! – нечётко вскрикнул вдруг Наруто, выдираясь из хватки Саске. – Больно! Ты чего?
Видимо, его укусили за губу. Здесь стоит заметить, что эпизод с внезапно охочим до поцелуев Учихой оказался для блондина полной неожиданностью и всерьёз удивил. А потом удивил ещё больше, потому что последний внезапно отпихнул Наруто в сторону и вскочил на ноги.
- А ничего! – заорал он, пытаясь устоять на скрывавшемся под снегом льду, и голос его был ни много ни мало злым. – Ничего!
Наруто ошарашенно заморгал, задрав голову в его сторону. Учиха ткнул обвинительно пальцем, продолжил орать:
- Ты – мой, целую, когда и при ком угодно! Или я уже права не имею? Уж простите, что палю вас, Намикадзе-сан, своими действиями!!!
Окружающие притихли. Неджи попытался спасти положение, сделал шаг в сторону Саске, спокойно начал:
- Эй, не надо…
- Ага, не надо! Всё! Я спать!
Саске развернулся и тяжёлой поступью направился обратно, повесив голову и чертыхаясь себе под нос.
- Ты обалдел?!! – отреагировал Наруто, наконец, взвиваясь на ноги. – Я тебе что, кукла?!!
Кричал он уже Учихе в спину. Тот не обернулся, не услышал. У него в висках шумела кровь, а зубы скалились от злости.
И вот, по старой традиции, Саске опять чувствовал себя идиотом.
***
Снег на задних дворах старательно копили до праздников, чтобы устроить игру в снежки с перебрасыванием через заборы. Игра эта была старым уличным обычаем, в котором не принимали участие только Инудзука – у них из-за Акамару снежки иногда получались жёлтыми. Но для остальных этот элемент был важной частью в праздновании Нового года; потому, чтобы не повредить сплошную белую поверхность, Итачи беглым каторжником семенил под самым забором. Добравшись до его середины, он подтянулся, как в детстве, и повис, верхнею половиною своего тела оказавшись в воздушном пространстве двора Майто Гая. Он повертел головой. Никого.
Позвал:
- Ли! Ли! Ли!
В доме соседей бормотал телевизор. Во дворе припадал снегом турник. И тишина.
Итачи попробовал снова.
- Гаара! – Завопил он. – Ты чего здесь делаешь?!!
Ещё минута прошла в тишине, потом сёдзи на веранде с натужным скрипом отодвинулись и появился закутанный в плед Ли. Он поозирался, обнаружил висящего на заборе Итачи и, зевая, произнёс:
- Сэмпай. Давно не виделись. Чего там такого серьёзного у тебя случилось, что ты меня Гаарой из-под котатсу выманиваешь?
- М-м-м, - мечтательно протянул Итачи. – Котатсу…
Учиховское котатсу, так горячо любимое старшим сыном, прошлой зимой Наруто и Саске раскокали в щепки за очередной ссорой.
Ли, поплотнее закутываясь в плед, направился к краю веранды. На его ногах гордо щетинились козьей шерстью объёмные вязаные носки. На правом поверх серого фона зелёные нитки образовывали слово «сила», на левом – «юности». И то, и другое было явным плодом стараний Майто Гая.
- Скажи мне, Ли, - Итачи завозился на заборе; ноги его свисали и болтались, постукивая по доскам носками ботинок. – Ты когда в последний раз разговаривал с Гаарой?
- Только что, по телефону! – не задумываясь, ответил тот и радостно улыбнулся. Выглядел он при этом по-детски счастливым. Свежестриженные волосы его торчали, какой пряди куда вздумается.
- М-м-м. – Учиха поразился в который раз Наивности Ли с большой буквы. – А по душам?
Ли честно задумался, чуть пригасив улыбку. Зажёг её снова.
- Только что, по телефону!
Итачи заморгал, осознав, что больше-то ему и сказать нечего. Когда они с Кисаме этим вечером высаживали Гаару на Суне, тот высказался весьма недвусмысленно. Нагнулся к Итачи, нарушив напрочь всё его личное пространство, и произнёс, жутенько улыбаясь:
- Сэмпай. Молчать.
Вот сэмпай и замолчал, вися на заборе.
Видимо, Ли что-то такое заподозрил, потому что переспросил:
- А что?
Итачи пошёл в обход. Он уставился на соседа тяжёлым взглядом Императора Вселенского Зла, при этом передавая мозговые волны. Или экстрасенсорные сигналы, Учиха и сам был неуверен. Произнёс с нажимом:
- Да та-а-ак, ничего-о-о. Ни-че-го-шень-ки.
Ли насторожился. Он нашёл на веранде старые разношенные башмаки для работы в саду, вступил в них и также, по краю двора, ближе к забору, направился к соседу. Подошёл практически вплотную. Уставился.
- Сэмпай. У тебя Что-то С Лицом.
Пары, когда проводят вместе некоторое время, начинают перенимать мимику, привычки, манеру поведения друг друга. В Ли вот тоже проклюнулось что-то неуловимо гааровское.
Тут во дворе Учих, у Итачи за спиной, раздался шандарах. Итачи стёк с забора и развернулся. Ли, наоборот, подтянулся на заборе и повис головой к Учихам.
Шандарах, как оказалось, произвёл Саске сёдзи верады. Он рычал. Он протопал ботинками по доскам, бухая, как тираннозавр, спрыгнул во двор. Этакий ужас на крыльях расстёгнутого пуховика.
- Снежки! – пискнул его брат под забором. – Испортишь ведь.
- В ЖОПУ СНЕЖКИ!!! – заорал Саске и начал бегать и прыгать по белой поверхности, затянувшей двор, нарочно её портя. – В-жопу-сраные-снежки!!!
Итачи всплеснул руками, сунул их в рукава пальто и отлип от забора. Направился к брату в центр двора. Разбираться.
- Так, - сказал он строго, замерев в центре снежного месива, в сугробе под бельевой верёвкой. – Что случилось?
Саске скорректировал свою траекторию под орбиту вокруг брата и принялся нарезать круги, выпаливая в сердцах:
- Сука! Дылда обалделая! Котят он любит! Собачек! Птичек! Цветочки! Интересно, как ему пинок под зад понравится?!!
Вокруг Итачи образовалась тропинка. Голова следить за братом уже кружилась, потому старший Учиха подгадал момент и ловко выставил вперёд ногу. Саске в запале её не заметил и второй раз за вечер растянулся на снегу. Итачи установил ботинок ему на спину, приняв общий композиционный вид завалившего льва охотника. Ли с забора оценил.
- А теперь ещё раз, - нежно макая брата в снег, попросил Учиха. – Только по порядку. При чём тут котята?
- Это Дзюго! Дзюго всё!!!
И Саске, отплёвываясь от снега, принялся говорить – как прорвало.
Дзюго с дедушкой-опекуном переехал в город недавно, месяца два назад. Жили они в частном секторе на подъезде к городу. Дзюго занимался ушу, потому записался в одно додзё. И в этом додзё…
Теперь всё, о чём говорил Наруто, либо начиналось, либо заканчивалось словами: «А вот Дзюго…». Дзюго был всем, чем Саске не являлся: открытым, добрым, милым, спокойным; разделял любовь Намикадзе к меньшим братьям человека в любых проявлениях, смотрел те же дорамы и фильмы. Читал ту же мангу и книжки. Так же сильно любил рамен и сладости. И так далее и тому подобное, да ещё и на фоне такого гигантского общего интереса, как ушу.
Саске долго страдал необъяснимой на этого Дзюго аллергией. Потом понял, что банально ревнует. Усугублял его ревность тот факт, что Наруто своему новому другу ни про свою ориентацию, ни про отношения с Саске не рассказал. Учиху это ужасно раздражало. Обыкновенно Намикадзе рвался с каждым встречным-поперечным поделиться своим мрачным неприветливым счастьем, а счастье угрюмо возражало. А тут шепнул:
- Ничего ему не говори.
И в ответ услышал:
- Да я и не собирался.
Это… озадачивало. В глазах Дзюго Саске был просто лучшим другом Наруто, причём Дзюго к нему относился как-то негативно. Не исключено, что ещё и настраивал доверчивого блондина против несчастного Учихи. Тот, в свою очередь, не отставал. В общем, вся эта катавасия накипала-накипала и…
- …ЭТО ЖОПА, ПОНИМАЕШЬ?!! – орал Саске, с которого ботинок уже сняли, но который продолжал валяться на земле. - ЖОПА!!! Я его люблю, как ИДИОТ, я ревную его к каждому столбу, как ИДИОТ, и я ненавижу чувствовать себя ИДИОТОМ!!!
За сим поток его гнева иссяк, и он обмяк в снегу безвольной тряпочкой с несчастным лицом.
- Ага, - подвёл итог Итачи, пританцовывая на месте. Это Саске было тепло биться в пьяной истерике, а трезвым и спокойным на улице оказалось холодновато. – Ты мне лучше вот что скажи. – Он молниеносно сел на корточки, склонив к брату серьёзное лицо. – Этот Дзюго… он симпатичный?
- Я его видел как-то. Блондин ростом под два метра с хорошо развитой мускулатурой, - отчитался с забора Ли, о котором уже успели позабыть. И тут же из солидарности добавил: - Урод страшный, в общем.
Саске вывернул шею, чтобы лицезреть соседа. Поздоровался:
- Добрый вечер, Ли. Ещё одно воспоминание в копилку твоих мемуаров «Тысяча и один случай, когда я случайно засвидетельствовал позор Учихи Саске».
- Взбодрись, - огрызнулся Ли. Пожелание прозвучало, как мат.
Саске кисло улыбнулся и вяло приподнял руку, демонстрируя «Силу Юности» оттопыренным средним пальцем. Итачи, сидящий над ним, потрепал брата по макушке и произнёс:
- Ну что, немощь наша? Поднимайся. – Пока младший Учиха цеплялся за его руку и тяжело вставал, теряя ноги в сугробе, он продолжил: - Я бы мог тебе впарить стандартную лекцию про то, что ты должен иметь больше веры в Наруто, доверять ему и всё такое…
Ли заёрзал на досках и закашлялся. Его только что лишили реплики.
- …но я скажу честно. – Итачи поставил Саске прямо и начал отряхивать его от снега. – Дело дрянь. В паре это конфликтная ситуация номер два – «Или он, или я». Под «он» может иметься в виду компьютер, мотоцикл или, вот, друг.
- А какая первая ситуация? – поинтересовался любознательный Ли.
- Одинаковые родимые пятна на заднице, символизирующие близкое родство, - бросил Учиха от балды. Потом вдруг схватил Саске за щёки и потянул в разные стороны. – Поклянись мне, братик-фрегатик, что не будешь рыдать, как выпускница пансионата благородных девиц. Ты же не хочешь плакать? Не хочешь ведь?
- Я сешас коу-ипуть фъешу, - неясной, но очень устрашающей дикцией посулил тот.
Итачи выпустил его щеки, и они с влажным плямком вернулись на законное место. Сам он дал дёру, приговаривая:
- Не мне, не мне!
Саске не погнался за ним сразу, сперва повернулся к соседу и предложил:
- Ли, если тебе не лень повисеть ещё минуты две, то подожди. Я его быстро прибью и вернусь. Поговорим.
- Пора Спать, - извиняясь, улыбнулся тот в ответ. – Спокойной Ночи.
Учиха дождался, пока Ли пропадёт за забором, и пошёл за Итачи в дом. Там он попросил не читать ему умных лекций и ничего не советывать, надеясь разобраться самому.
- Просто хотел выговориться, - пояснил он понуро.
- Полегчало?
- Не очень.
Итачи, признаться, был рад. Ведь как раз на эту тему он не мог посоветовать ничего путного.
***
Саске подивился, что на его крики никто не выбежал, и ему тут же пояснили: маме не спалось, она опрометчиво сунулась на кухню и что-то вскользь упомянула про желание отведать винограда. Кисаме и Фугаку уже спустя минуту дружно топали в конвини, и остановить их могло только падение небес на землю.
- За виноградом пошли, как же, - скривилась Микото и всё-таки ушла спать.
А зря. Мужчины на самом деле вернулись с виноградом, да ещё и с четырьмя сортами. Видимо, мать семейства опрометчиво забыла уточнить, какого именно винограда ей захотелось. Будить её не стали. Зато Кисаме вынес присутствующим поучительный выговор.
- Совсем о матери не заботитесь, - вещал он тем голосом, который Итачи обзывал «тайчовым». – Скользко вон как! Вы её одну из дома не выпускайте, я вас очень прошу. Либо пусть Фугаку-сан подвозит, либо ты, Саске, провожай. С пакетами помогай. И у плиты не давайте долго стоять.
Фугаку недоумения не испытывал. Подвыпившего Кисаме всё тянуло кого-то опекать и защищать, это все уже знали. Старший Учиха пошутил:
- Может, ей ещё телохранителя нанять?
- Идея! – сразу обрадовался Кисаме-сан, потянулся в карман за мобильным. – Есть у меня где-то номер телефона одной подходящей конторки…
- Отставить, - похлопал его по плечу Фугаку. – Мы о матери своей сами позаботимся. Если хочется кому-то оказать посильную помощь, то вон, гляди, зятёк, у Саске какое лицо недовольное.
Саске в кресле только больше насупился.
- Саске? – тут же переспросил Кисаме.
Уважение к мужчине исключало опцию игнорирования, потому младший Учиха решил – раз отвечать, так с музыкой.
- Я снова посрался с долбанным Наруто из-за…
- За языком следим, - вставил Фугаку.
- …из-за грёбанного Дзюго, чтоб его об стену. – Видимо, родственная связь перекрывала уважение к отцу, снова активируя опцию игнорирования.
- Ревность, я так понимаю, - Кисаме скосил взгляд на Итачи. – Ну, тут я специалист. Дипломированный.
Итачи всем своим видом изображал непричёмность и невинность, а Саске отрезал:
- Не хочу говорить.
- Да и я, если по совести, тоже, - согласился Кисаме со вздохом. – Но захочешь – обращайся.
На том и порешили. Кисаме и Фугаку прощались долго и болезненно, будто полярники по истечении экспедиции. Саске отбрыкивался от братского поцелуя в лоб, которым Итачи хотел его наградить. Потом ещё и джип загруз в снежной каше – его пришлось подталкивать. Но в конце концов все разъехались по домам и разлеглись по своим постелям.
Улица Конохи засыпала. На улице Конохи зрел предновогодний скандал.
Автор: ramen<3 a.k.a. Юйка
Бета: viaorel
Фендом: Наруто
Дисклеймер: Кишимото Масаши
Пейринги: Наруто/Саске/Наруто, Кисаме/Итачи, Гаара/Ли + второстепенные
Рейтинг: R
Жанр: AU, romance, humor
Размер и состояние: миди, 5 глав, закончен
Размещение: только после согласия автора (с предоставлением ссылки) и только с этой шапкой
Предупреждения: AU, OOC (ооцэшище даже), fluff. Нецензурная лексика. Бессюжетие. Немножко всегейство и саскелохство. И, ребята. АНГСТ!
Посвящение: те же плюс мои настойчивые, страдающие читатели, мучающие сообщениями в личку.
От автора: Напоминаю женскому контингенту, что жанры "яой" и "сёнэн-ай" (в мультипликации то, манге или, вот, литературе) на этот самый женский контингент расcчитаны и отношение к реальной гей-культуре имеют весьма и весьма зыбкое. Поэтому, повторюсь, реалистичности не ждите.
Сразу приношу благодарности своему М.Я.Б.у viaorel, который выпытал сюжет обманными манёврами и пинал нежными словами; tevaorel, которая таки прочла (уй, и которой я забыла перезвонить!); Brutal Zombie за её "ну чё там?" и "а, да? Ну ничё"; Маргарите-сан, которая согласилась снова быть тестовым читателем, и папе. Папе, который, несмотря на "ЭТО Ж ПРО ПЕДИКОВ!", прочёл первую главу. Он лучший! *_*
Да простит мне великий бог фанфикшена, что я продолжаю испытывать его терпение!
Глава 1
Глава 1
Джип затормозил у заснеженной обочины. Не гася двигатель, Кисаме повернулся влево, к сидящему на переднем пассажирском сидении Итачи, и произнёс:
- Так, хватит. Давай потренируемся.
Итачи, до того мирно гревший руки в потоке тёплого воздуха из печки, жалобно втянул голову в плечи. Подбородок его и губы оказались закрытыми мягким вязаным шарфом. Он поглядел на Кисаме самыми жалобными в своём арсенале глазами, но это, кажется, не особо помогло.
- Итачи? - Начал мужчина голосом джентельмена, встретившего коллегу по литературному клубу на дождливых улицах Лондона.
Итачи тяжело сглотнул, крепко зажмурился, вдохнул поглубже и ответил:
- Да, Кисаме... - задержал дыхание. На три секунды в салоне повисло напряжённое молчание, но Учиха не выдержал и добавил: - ...-сан.
Кисаме издал усталое "пф!" и покачал головой. Итачи виновато изогнул бровь и пожал плечами.
- Так. Ещё раз, - не сдался мужчина. - Как меня зовут?
- Хошигаке Кисаме, - тут же с готовностью отрапортовали ему в ответ.
- Хорошо. А теперь то же самое, но без фамилии. Как меня зовут?
- Кисаме... - на сей раз Учиха продержался аж четыре секунды, но затем захныкал и снова добавил: - ...-сан.
- Ну Итачи! - вспылил Кисаме.
- Ну что "Итачи", что "Итачи"?!! - не остался в долгу тот. - Не могу я вас называть без постфикса, не могу! Вы же такой... ну, такой... "-сан", в общем!
- Четыре месяца уж как вместе живём, а я тебе всё "-сан"! Прям стариком себя чувствую!
- Ну тайчо!
Мужчины уставились друг на друга с полушуточным возмущением. Итачи теребил край своего шарфа, Кисаме постукивал по рулю указательным пальцем.
Уживались они неплохо. И в общем, и в бытовом вопросах. В доме родителей Итачи слыл неряхой и разгильдяем, но, как только получил в личное владение ни много ни мало девяносто квадратных метров жилплощади, то словно стал другим человеком. Почувствовал ответственность за собственную территорию и начал считать её состояние едва не доказательством своей самостоятельности. Проклюнулись в нём педантичные учиховские черты, так ярко выраженные в характере Саске. Кисаме же с самого детства был приучен к строгому казарменному порядку, поэтому в хозяйственном аспекте в их доме царила поблёскивающая чистотой идиллия. С гастрономической стороной сожительства тоже всё шло неплохо - дома Кисаме и Итачи практически не питались. А по-другому и не получится, если львиную долю твоего времени занимает работа, а работа твоя - это сеть ресторанов.
Проблема оставалась одна, незначительная, но для Кисаме очень животрепещущая: у Итачи язык категорически не поворачивался называть своего, как изволял выражаться Учиха Фугаку, "муженька" просто по имени. Чаще всего в обращениях фигурировали "Кисаме-сан" и "тайчо", и иногда, в ироничном контексте, "Хошигаке-сама". Всё. Большего - вернее, меньшего - от Итачи добиться было просто невозможно. Про обращение на "ты" Кисаме даже не заикался.
- Ладно, Итачи-сан. Как скажете, - фыркнул последний, следуя методу "клин клином".
- Эй! - возмутился Учиха. - Вы чего?
Кисаме добродушно хохотнул и нажал на газ.
За окном понёсся город, припорошенный этаким пушистым снежком открыточного типа. Сверкали на площадях конусы наряженных ёлок, мигали гирлянды. Сияли зазывающие скидками вывески магазинов, сливаясь в один сплошной тотальный сейл. Толпа народа в предновогодней лихорадке перемещалась между ними, совершая традиционное ежегодное паломничество в поисках подарков. Счастливые школьники уже разменяли вторую неделю зимних каникул, рабочей же части населения предстояло ещё пару дней добросовестно пахать во благо общества.
Кисаме и Итачи как относящиеся ко второй категории последнюю неделю просто с ног сбивались. Всё время слилось в сплошное составление специальных праздничных меню и развлекательных программ, одобрение новогоднего декора, утряску рабочих графиков и прочая и прочая. Конан, к примеру, вымоталась так, что заявила - Новый год она проведёт в гордом одиночестве, постели и глубоком, здоровом сне. В обнимку с тройной добавкой к зарплате. Кисаме и Итачи были бы рады последовать её примеру (с парой-тройкой нюансов перед глубоким сном, конечно), но семейство Учих зарезервировало их на Новый год ещё в начале осени. Микото так волновалась, что едва не заставила парочку кровью подписывать контракт. Да и Кисаме, у которого традиционного празднования в семейном кругу не было никогда, очень этого ждал. Не говорил вслух, конечно, но Итачи и так всё уразумел. Подарки Кисаме, например, потащил Учиху покупать ещё в начале декабря. Теперь Итачи был этому рад - если бы тогда не озаботились, сейчас бы точно не успели.
На данный момент они направлялись на родную для одной половины пары и почти родную для другой улицу Конохи. Почему? Всё просто. Учиха Микото не знала: что готовить, как готовить и в каких количествах. Обсуждению по телефону эти насущные вопросы не подлежали, потому для составления новогоднего меню она вызвала сына с "муженьком" лично. Итачи опасался, что их заставят помогать с традиционной предновогодней генеральной уборкой, но мама слёзно пообещала, что передовых трудящихся от этой обязанности освободят. "Можешь быть спокоен, у меня тут и так два помощничка под боком болтаются", - заявила она, имея в виду Саске и Наруто. В трубке на заднем фоне после этих её слов раздались протестующие возгласы.
...На улице Кири джип попал в затор: кто-то умный въехал в снегоочистительную машину. Кисаме-сан вздохнул досадливо, приоткрыл окошко - пахнуло морозцем - и закурил. Спросил беспокойно:
- Успеваем?
Итачи втянул носом привычный запах салона: кожа, кофейный ароматизатор воздуха, лёгкая нотка табака, одеколон. Сверился со временем на своём новеньком мобильном телефоне, купленном взамен старого, утопшего, и ответил:
- Даже с пробкой - вполне.
Ждали их где-то к восьми, а сейчас только стукнула половина седьмого.
Адресная книжка нового телефона Итачи тоже ломилась от номеров, но на сей раз - по работе. Контакты поставщиков, сотрудников, государственных организаций пришли на смену несчётным телефончикам "голубых сопляков". Из старого списка в теперешний перекочевали только номера семьи, друзей и Какаши-сана. В тайне Итачи жалел о парочке контактов: были в клубе ребята, с которыми он успел сдружиться помимо постели. Итачи иногда скучал по их совместным походам по магазинам. И в кино - с целью попялится на полуголые телеса очередного голливудского актёра. Но нервы и спокойный сон Кисаме-сана Итачи интересовали всё-таки больше, а потому эту меланхолию он выкидывал из головы вон в самой безжалостной форме. А если кто из самых находчивых его бывших "дружков" додумывался найти в телефонном справочнике домашний номер, то тут помогала Учиха Микото.
- Он переехал жить в Гренландию, - говорила она про сына загробным голосом и бросала трубку.
Итачи гордился собой. Очень. Понимал, что перешёл на новую ступень жизни. Вырос. Это ставил порядком выше эфемерной популярности в каком-то там гей-клубе. Хотя потанцевать порой тянуло...
- Глядите, Итачи-сан, - внезапно позвал Кисаме, стряхивая пепел за перегородку окошка. - Это ли не наш знакомый там сидит?
Итачи поморщился на уважительное обращение, но покорно подался вправо, откинув с лица непослушную прядь отростающих волос. На тротуаре через дорогу тепло и призывно светились жёлтым витрины модной кондитерской. Прямо под ними стояла одинокая красная скамеечка, которую венчал не менее одинокий на вид Сабакуно Гаара, облачённый в зимнее кимоно.
Просто сидеть на скамейке Гаара, конечно, не мог. Он восседал на ней со вкусом, чувственно, и меланхолично глядел вдаль. Невольно в голове сразу возникала целая история: вот он, непонятый самурай, поссорился с чёрствыми родителями; собрал в котомку катану и запасную фундоши, да и ушёл без шапки в ночь холодную. Даже если парень и сидел на скамеечке только пять минут, вид у него был такой, словно он уже сросся с нею; словно скоро снег припорошит его колени и макушку, и больше он с этой скамеечки не поднимется... Особо жалостливые девушки с, очевидно, хорошим воображением и склонностью к визуализации стояли в сторонке и сверлили Гаару полными слёз глазами.
Итачи захихикал.
- Гаара в своём репертуаре, - пояснил он вопросительно изогнувшему бровь Кисаме, а затем быстрым взглядом оценил состояние пробки. - Пойду проверю, что он там забыл. Может, его подвезти нужно?
Сразу, правда, у Итачи пойти не вышло, так как он оказался в радиусе интенсивного воздействия харизмы Кисаме-сана. Для Итачи это всегда происходило по неосторожности и как-то неожиданно. Вот вроде бы только что всё было в порядке, а потом... а какая приятная наощупь у Кисаме-сана ткань пальто... а какой у него одеколон чудесный! Потом тёплое дыхание щекочет скулу, пальцы почему-то сами по себе уже гладят чуть колючую со вчерашнего бритья щеку... Итачи всегда особенно нравилась эта кисамовская щетина. У него самого бритва была исключительно для красоты, он вообще оказался парнем наредкость безволосым, из категории "не растёт и всё"... Не получилось у него сразу пойти, в общем.
Мороз на улице не жалил, но ненавязчиво кусался.
- Пальто застегни... те! - нагнало его строгое из окна машины.
Итачи, огибая джип, послушно запахнул пальто плотнее и даже просунул в петельки одну-две пуговицы. Принялся, стараясь не поскользнутся, лавировать между скучающими в заторе машинами через дорогу. Гаара на скамеечке продолжал зреть неведомые дали, потому приближения экс-соседа не заметил. Зато экс-сосед по мере приближения заметил много интересного. Например, целый ворох золотинок фольги на снегу у ног Гаары, которые, видимо, ещё полчаса назад служили обёртками для доброго кило конфет. Стало понятно, почему он сидит под кондитерской.
- Гаара, - позвал Итачи, поравнявшись со скамейкой. - Ты чего здесь делаешь?
Учиха так удивился по одной простой причине. Расписание среднестатистического выпускника в последний школьный год обыкновенно выглядело примерно так:
- Проснуться. Понять, что проспал. Умчать в школу, забыв поесть;
- Учится. На большой перемене разговаривать про учёбу и домашние задания, забыв поесть;
- Прийти домой. Начать делать домашнюю работу. Посмотреть на время, схватиться за голову. Умчаться на подготовительные курсы, забыв поесть;
- Прийти домой убитым. Сесть доделывать домашние задания. Возможно, если мама не забудет занести, поесть. Заснуть за уроками посреди ночи.
По крайней мере, у Итачи было именно так.
Гаара, по логике верей, сейчас должен был быть при исполнении третьего пункта: занятия на курсах продожались даже во время каникул. Вместо этого он торчал тут на скамеечке, ничего не делая, явно давно. К тому же, что совершенно против правил, был ярковыраженно сытым.
Гаара медленно и печально повернул голову, переводя взгляд на Учиху. Близстоящие девочки зашушукались, пытаясь вписать нарушителя в общую самурайскую трагедию. А если так? Он - кроткий слуга из хозяйского дома, любовь юного господина к которому стала причиной скандала. Он долго брёл сквозь морозную ночь, пытаясь отыскать своего молодого повелителя, и теперь, когда нашёл, вернёт его домой. А у хозяйских ворот, конечно же, сотворит сеппуку...
Девочек, кажется, устроило - шушукаться они перестали, принялись просто смотреть дальше. Как не разрыдались ещё.
- А, Итачи-сэмпай. Драсьте, - убил на корню всю романтику Гаара, воздев руку. Нос и щёки у него от холода не краснели, а белели, потому лицо сделалось этаким фаянсово-кукольным. На скамейке рядом с ним припадал снегом дорогой кожаный ранец. Ага, то есть Гаара действительно должен быть сейчас на подготовительных курсах.
- Привет, - поздоровался Итачи повторно. - Ты что здесь сидишь?
Гаара посмотрел на пробку и приглашающе похлопал ладонью в перчатке по скамейке рядом с собой. Итачи оглянулся на джип Кисаме-сана - тот сдвинулся едва на метр. Тогда он пожал плечами, стряхнул с досок снег и послушно присел.
У девчонок теория про господского слугу провалилась. На обсуждение вынесли другую, про доброго старшего товарища, к которому боччан-сама пылает неразделённою любовию. Нет, лучше даже не так. Не просто добрый старший товарищ, а добрый старший товарищ, по совместительству - отцовский фаворит-наложник... Вот оно! Девушки умилились.
- Знаешь, чем Саске после школы собирается заниматься? - внезапно поинтересовался Гаара. - Поедет в столицу поступать?
Он запрятал руки в перчатках в рукава своего кимоно и глядел на дорогу, где машины гудели, жужжали, помигивали фарами. Итачи покосился на него, достал из кармана пушистые тёплые наушники и надел их, а то уши замёрзли. Поёжился, ответил:
- Нет, не поедет. Тоже в АНБУ пойдёт учиться, как я.
- А Наруто? - осведомился Гаара после меланхоличного "хм-м".
- И Наруто останется. Будет готовиться додзё перенимать у папы и крёстного.
- Во-о-от, - завершил диалог Гаара, словно бы этим всё на свете объяснив.
Итачи, кажется, начал догадываться о сути ситуации. Он шморгнул носом, запихал руки поглубже в карманы и как бы из вежливости поинтересовался:
- А ты что?
Гаара потупился на свой ранец, уже порядком присыпанный снегом.
- Мой папа думает, что я поеду в Токийский Университет.
- А ты не поедешь?
Гаара принялся выводить планкой гэта на снегу какие-то узоры. На тёплый таби упало несколько снежинок.
- Ли никуда не уедет. У нас есть филиал Интститута Физкультуры, - заметил он невпопад и добавил: - А я хочу быть археологом. Мне нравится песок.
Итачи улыбнулся в свой шарф, размышляя над тем, что первый аргумент для Гаары гораздо солидней второго.
- И что, поэтому ты прогуливаешь подготовительные курсы под кондитерской? Чтобы провалить вступительные экзамены?
- Песочек, он такой... - Гаара вопрос проигнорировал, его понесло, - ...сыпучий.
По его макушке выплясывали жёлтые и розовые отсветы неоновой вывески.
Затор, кажется, обрёл тенденцию к рассасыванию: из снегоочистительной машины выколупывали остатки транспортного средства умного водителя. Кисаме-сан засигналил.
- Знаешь, что я скажу? - произнес Итачи, поднимаясь со скамейки. - Если будешь прогуливать на таком морозе, то никаких экзаменов точно не сдашь. Будешь тихо тухнуть в больнице с минингитом. - Он протянул Гааре руку. - Пошли, мы с Кисаме-саном подвезём тебя до дома.
Гаара и руку проигнорировал, как ранее вопрос, но со скамейки поднялся. Демонстративно оставив на ней ранец.
- Кисаме, - идентифицировал он сам для себя. - Большой серьёзный мужчина.
Итачи фыркнул и поднял ранец вместо него, добавив:
- Пойдёмте уже, боччан-сама!
- А я же говорила! - выдохнула громко одна из девочек, и они хором захихикали.
***
- Дверь! - раздался голос мамы с первого этажа. - Откройте, у меня руки грязные!
На этаже втором, в темноте комнаты Саске, замерли двое.
- Слышишь, - сипло и с придыханием выдавил Наруто. - Иди... иди дверь открой.
- Там бесхозный папа на первом, - резонно заметил хозяин комнаты в более сдержаной манере. Хотя сопел он тоже вполне солидно.
- Ла-ладно, - ответили ему, и темноту наполнили влажные постанывающие шорохи.
- Дверь! - снова закричала мама. - Фугаку! Оторви задницу от дивана!
- Дверь! - вторил ей папа. - Саске! Оторви от Наруто... - Последовала пауза. - Всё оторви, короче!
Шорохи суетливо ускорились. В таком темпе они продержались ещё секунд десять, потом послышалось томно растянутое полуматерное слово. За ним последовал стук голых пяток по татами, и практически сразу включился свет.
Свет озарил щурящегося лохматого Саске, который убрал локоть от выключателя. Он поозирался и направился в ванную, держа руки на отлёте от себя, как хирург в стерильных перчатках. По пальцам текло.
- САСКЕ! ДВЕРЬ! - громче заголосила Микото. - У меня руки грязные!
- Я НЕ ДВЕРЬ! - завопил Саске в ответ. - И У МЕНЯ ТОЖЕ РУКИ ГРЯЗНЫЕ!!!
Наруто лопухнулся с развороченной кровати.
- Ты чего, обалдел, Учиха?
Учиха промолчал. Из ванной зажурчала вода. Наруто вскочил с пола и принялся утрамбовывать все не подлежащие публичному просмотру части тела обратно в джинсы, при этом прыгая юной горной козочкой на одной ноге. Концерт тем временем шёл своим ходом.
- САСКЕ!
- ПАПА!
- ОДНИ БАБЫ В ДОМЕ!!! - не выдержал, наконец, Фугаку на первом этаже. Мужчина шваркнул газету о диван, тяжело поднялся, хлопнув себя ладонями по коленям, и пошёл открывать.
За дверью, конечно, оказались Итачи и Кисаме. Итачи в занесённой руке уже сжимал свой ключ от родительского дома - собрался сам открыть. Кисаме в правой держал красивую коробку с тортом, а в левой - два хрустящих белых пакета. Фугаку, облачённый в тёплый домашний спортивный костюм, уставился на них с непонятным выражением лица. Замер на пороге и потёр пальцами подбородок. Произнёс задумчиво:
- Знаешь, Итачи. Вот так вижу тебя раз в неделю и люблю всё больше и больше.
Итачи, успевший раскранеться за недолгое пребывание на морозе, просиял.
- Папуля! - радостно воскрикнул он и кинулся обниматься, но отец от объятий увернулся, как заправский игрок в гандбол, толчком локтя в спину загнал сына в прихожую и протянул руку Кисаме - для пожатия. К сожалению, руки у Кисаме были заняты, поэтому возникла временная заминка и возня.
- Наконец-то, тестостерон! - воскликнул Фугаку, когда с почти болезненным облегчением трусил руку своего "зятька". - Я тут закис уже.
- Отец, отстань от человека, - в прихожей показалась Учиха Микото в своём фирменном переднике в горошек, которым вытирала влажные руки. - Пускай разденутся сначала. Дай лучше детям тапочки. - Она подняла взгляд от своих рук на Итачи, который уже стянул тёплые ботинки и сейчас выворачивался из пальто. Её глаза внезапно стали влажными, а нижняя губа задрожала, отчего приятное круглое личико женщины стало почти детским. - Ой, сыночка... - всхлипнула Микото. - Родненький... иди, я тебя обниму!
Итачи покорно подлетел к ней, ещё холодный с улицы, пахнущий снегом.
- Мам, ты чего? - удивился он, позволяя матери обвить мягкими руками свою шею и заметив слезы в её глазах.
- А, не обращай внимания, - отмахнулся отец, пододвигая Кисаме тапки и хватаясь за пакеты. - У твоей матери кризис некоего возраста, она в последнее время то злится, то носом хлюпает над каждой мелочью.
- А ты - бесчувственный чурбан! - буркнула Микото, утыкаясь лбом в лацкан пиджака более высокого сына. - У меня там ужин уже готов...
- И не вздумай сказать, что он "истощал"! - парировал Фугаку по пути на кухню. - Во какие щёки отъел, в двери не пролезают! Кисаме, ты его на убой кормишь?
- Папа! - Ввозмутился Итачи и тоже сделал обиженное лицо - его сходство с матерью стало особенно заметно. Но Фугаку уже скрылся в кухне и возмущение сына пропустил мимо ушей. - Мам, я что, правда толстый?
- Да какой ты толстый! - Микото шлёпнула его ладонью по плечу. - Кожа да кости... а вот я!
Их взаиможаления прервал старательно скрываемый, но уже вырывающийся из-под контроля смех. Мать и сын разом повернулись в сторону звука, не разрывая объятий. У двери в смешно выглядящих пушистых тапочках мелко трясся Кисаме, прикрывая рот кулаком. Заметив, что его раскрыли, мужчина сделал глубокий вдох и замахал перед лицом широкой ладонью.
- Прошу прощения, просто... вы такие...
Микото жалобно втянула воздух через нос, приготовившись всерьёз всплакнуть.
- Просто очень трогательная сцена, - убийственно-серьёзно отрезал Кисаме с кирпичным лицом, предотвращая любые слёзы. Он, как и большинство мужчин, перед женскими слезами пасовал. - Итачи, неси торт на кухню.
Итачи кивнул с улыбкой, принял из его рук торт и понёс, куда велели.
Микото и Кисаме остались одни в прихожей. Женщина, трогательная в аккуратном домашнем платье, тёплых тапочках, с тугим пучком волос на голове, потянула через шею передник, напомнив Кисаме что-то такое... давнее. Рядом с ней он чувствовал себя неловко, словно стеснялся.
- Нормально всё у вас? - спросила Микото мягко, едва заметно улыбаясь.
Кисаме осторожно кивнул. Подумал секунду и тоже спросил:
- А у вас? Вы какая-то...
- Всё замечательно!
Микото привыкла к своим, как она говорила, "мальчикам". То есть к учиховским мужчинам, в большинстве своём прямым, как доска, и таким же простодушным. Если они получали ответ: "Всё замечательно", то от чистого сердца предпологали, что так и есть. Кисаме к этой категории не относился, о чём мать семейства успела позабыть. Напоминать мужчина не собирался, а потому просто сказал:
- Хорошо. Пойдёмте тогда на кухню?
Микото втрепенулась:
- Да, конечно!
- А Саске где?
- С Наруто наверху... гиперсексуальность, всё такое.
Мужчина засмеялся:
- Понятно.
***
Фугаку оглядел стол. По правую руку от него Итачи давился остатками салата, грустно поглядывая на мамино фирменое жаркое. Видимо, отцовский комментарий касательно щёк повлиял. А вот Кисаме рядом с ним на аппетит не жаловался: ел медленно, аккуратно, нахваливал, изящно управляясь с ножом и вилкой. Микото, сидящая на противоположном от мужа конце стола, отшучивалась, считая комплименты надуманными. Саске от отца сидел по левую руку, вид имел какой-то недовольный и к своей тарелке едва притронулся. Наруто всячески пытался его приободрить, но, кажется, безрезультатно.
- Ну что, мать, всё было очень вкусно, - тяжёлым голосом сытого человека возвестил Фугаку, тем самым завершая семейную трапезу. Народ согласно зашумел.
- Ой, чай! - взвилась Микото, восприняв слова мужа как сигнал к десерту. - Торт порезать надо...
Не успела она подняться, как на её плечо опустилась ладонь Кисаме.
- Хозяйка уже набегалась. Итачи, пойдём, поможешь мне.
Итачи с полным ртом салата согласно закивал и, жуя, принялся подниматься со стула.
- Тогда посуда...
Тут поднялся Саске:
- Я уберу, мам.
Наруто хотел было помочь, но у него в кармне запиликал телефон - пришлось выйти в коридор. Саске сделался вообще мрачнее тучи, загрюкал тарелками так, что масло и подлива во все стороны забрызгали. Фугаку поглядел строго, но промолчал.
- Зачем столько осэти? - удивлялся Кисаме получасом позже, за чаем, склонившись над списком новогодних блюд вместе с Микото. Черкнул что-то карандашом. - В два раза меньше будет достаточно. - Тыкнул в бумажку раз, второй. - Вот это и это мы прямо готовое привезём из "Самехады"... моти я сам сделаю, я специалист. Рыбу днём к вам отправлю, самую свежую, как раз поставка будет.
Микото согласно кивала. Вдвоём они выглядели забавно, такие сосредоточенные, чуть нахмуренные, углублённые в свою бумаженцию. Итачи умилялся, подпирая щеку одной рукой, а другой мурыжа чашку с чаем за ручку. Смотрел на них, чтобы не смотреть на торт, который очень хотелось.
- И вообще, Микото-сан, - вдруг просиял Кисаме. - Я вам пришлю помощницу. У нас как раз одна практику проходит, старательная девочка такая, но в Новый год толку от неё никакого не будет в ресторане, а так при деле окажется, практику ей зачтём. В очках такая... как там её?
- Карин, - подсказал Итачи.
- Ага, она.
Микото протестующе замахала руками:
- Да нет, ты что! Я и так справлюсь...
- Молчать, женщина, - вставил свои пять копеек Фугаку. - От помощи не отказываются.
- Согласен, - подтвердил Кисаме, и они торжественно пожали руки над раскромсаным тортом.
- Вы закончили? - продолжил Фугаку, а когда Микото закивала, складывая список пополам, заявил: - Значит, так. Я, он, - старший Учиха ткнул пальцем в Кисаме. Потом оценивающе, с сомнением, окинул взглядом Саске. - Ну, и ты, тебя ещё можно перевоспитать... Значит, мы трое сейчас будем здесь пить. А вы, дамочки, - обратился мужчина к жене, старшему сыну и Наруто, - идите занимайтесь своими женскими штучками. Крестиком повышивайте, что ли?
Поднялся этакий мини-скандал.
- Саске рано пить! - возмутилась Микото.
- Я тоже хочу! - обиделся Наруто.
- Не умею крестиком, - захихикал Итачи.
Фугаку был мужчиной прожжёным, так сказать, грубоватым в чём-то, возможно, но острого ума и крепкой хватки. К сожалению, чувство юмора за четыре с хвостиком десятка лет он отрастил себе весьма специфическое, мрачного издевательского типа и достаточно колючее, особенно касательно близких людей. К нему стоило привыкнуть. Итачи в ранней юности обижался на отца страшно за его шуточки, а теперь эта отцовская черта казалась самой дорогой, исключительной.
- Так, Наруто, пойдём. Мама, не волнуйся, Саске уже года два как пьющий, будто ты не знаешь. Всё, пошли, пошли...
Микото пожала плечами и поддалась ладони Итачи, которая мягко подталкивала её вместе с Наруто вперёд.
- Про подарки будут говорить, думаешь? - шепнула она.
- Гарантирую, - хихикнул сын.
Кисаме окликнул его уже в дверях, подошёл, взял за локоть, выдохнул на ухо:
- Маму отдыхать отправь.
Итачи, отвлечённый, как всегда, Кисаме-эффектом, быстро согласился, не спросив, почему.
***
Фугаку своё слово держал, а потому извлёк откуда-то волшебным жестом бутылку с нечитабельными заморскими буквами на этикетке и разлил содержимое по трём рюмкам. Две при этом оказались наполнены до краёв, третья - едва до половины, так, понюхать.
Кисаме сидел на своём месте, оперевшись на знакомый уже потрёпанный деревянный стол, аккуратно подлатаный, застеленный чистой белой скатертью с каёмкой пластиковых кружев. Кружева эти вызывали неясное чувство, от которого внутри теплело. Привычный профиль Саске, схожий с чертами брата, но более резкий, угловатый - в отца; едва заметная, обыкновенная для младшего Учихи тень вечного недовольства складкой между бровей - от этого было тепло. Фугаку с лёгкой ироничной ухмылкой у рта, в уголках которого складки от улыбки истинной - и от этого было тепло. От тихого разговора в гостиной - тоже тепло...
- Ты скажи мне, Саске, - строго вопросил Фугаку, прерывая эти мысли. - Ты Наруто своему что подаришь?
И всё же, Саске был мрачен более обычного.
- А ничего, - фыркнул он и неожиданно молнией протянул руку, схватил полную рюмку - раз! - и хлопнул её одним махом, раньше, чем отец успел ему хоть слово сказать. Не поморщился даже.
Фугаку и тут смолчал. Придвинул пустую рюмку обратно, наполнил, долил в третью до краёв. Протянул тяжело:
- Та-а-ак. Не всё спокойно в датской голубятне?
- В датской голубятне плановый расцвет цветочно-конфетного периода, - отрапортовал Саске в отцовской манере.
- А что тогда-то?
- А не знаю.
- Тогда решай, что дарить будешь.
Ещё Кисаме ловил себя на том, что в доме Учих, да и вообще на улице Конохи, его постоянно тянуло на хи-хи. Хи-хи это он маскировал под кашель, потому слыл у коноховцев хронически простуженым.
- Что, зятёк, опять продуло? - покосился на него Фугаку, ловко и ненавязчиво пододвигая рюмку ближе. - А ты чем моего сынка порадуешь? Виллой на Канарах?
- Ну, скажем, на виллу я ещё не заработал, но подумывал о Судзуки Джимни. Смешная такая машинка, вроде и джип, а вроде и нет. Вся в Итачи, - отчитался Кисаме, выжидательно глядя на толщу чего-то в рюмке.
- У, - присвистнул Фугаку. - Это замечательно, конечно, но он же тебя заколупает лекциями о своей гордости и самостоятельности.
Нельзя было не согласиться. Кисаме пожал плечами.
- Ничего. Месяцок, допустим, носом покрутит, потом всё равно будет водить. - Мужчина хохотнул. - Наша мужская гордость временно востановлена, мы вернули мне все деньги за купленные шмотки и ежемесячно вносим за квартплату половину.
Фугаку покачал головой почти с умилением.
- А ты?
- А я эти финансы складываю на чёрный день в один симпатичненький банк. Планирую лет этак в восемдесят махнуть с молодым любовником в бега. Но, думаю, ваш сын эту заначку обнаружит раньше и будет большой скандал. - Кисаме вздохнул умилённо. - Так что вы его комнату под кладовку пока не переделывайте, чтобы оскорблённым достоинствам было куда дверью хлопать.
Саске закашлялся.
- И ты туда же! - взвился Фугаку, и младшему сыну придвигая рюмку. - Сопляк.
- Это он надо мной смеётся, над стариком, - пояснил Кисаме.
Саске поглядел немного удивлённо и чуточку виновато.
- Ну, - нашёлся старший Учиха, - тогда за опыт, - он салютнул рюмкой в сторону "зятька", - и за чувство юмора, - изобразил то же самое в сторону сына.
Выпили. Вздохнули.
Фугаку лёгким жестом фокусника смахнул со стола куда-то прочь из зоны видимости рюмку Саске, и в следующую же секунду на кухню заглянула Микото.
- Мальчики, - мягко позвала она. - Я спать. Меня в кровать прямо силой выгоняют.
- Правильно! - поддержал Кисаме. - Идите отдыхать...
- Саске, - сурово перебила его Микото.
Саске откинулся на стуле и задрал голову, чтобы увидеть маму вверх ногами.
- Ты смотри, больше не пей!
- Да мы уж и рюмку убрали, - не моргнув глазом, заявил Фугаку тоном "ты-что-не-видишь-женщина-что-у-меня-тут-всё-под-контролем", демонстрируя натюрморт из бутылки и только двух рюмок.
Микото недоверчиво выгнула бровь, но оставила тему и переключилась на Кисаме:
- Я Итачи уже сказала, если что, так оставайтесь. Мы вас завтра на работу поднимем. - Кисаме благодарно кивнул. - Всё, мальчики, спокойной ночи.
"Мальчики" закивали, Микото пропала из дверного проёма. Фугаку извлёк было рюмку из-под стола, но моментально спрятал её обратно, и в следующую же секунду женщина снова заглянула на кухню в этакой быстрой шпионской манере. Фугаку состроил оскорблёную невинность, Микото улыбнулась и удалилась уже окончательно. Как старший Учиха просёк эти манипуляции жены, было совершенно непонятно, ибо ходила она тихо, как мышка.
- Вот что значит опыт, приобретённый вследствии долгих лет семейной жизни, - философски ответствовал Фугаку на немой вопрос присутствующих. - Чего и всем желаю.
Налили. Выпили.
- Что с матерью нашей? - вопросил Саске. Глаза его масляно блестели, но общее состояние оставалось удовлетворительным.
- Это кажется. Сказала, всё в порядке, - заявил отец.
- Значит, в порядке, - закрыл тему сын.
Кисаме закашлялся. Фугаку покосился.
Налили. Выпили.
- Что ты ей приготовил?
- Цветы подарю, вот такой букетище, она же любит. Живые зимой. А ты?
- Очередное пополнение в шкатулку с драгоценностями, которые надеваются только перед родственниками покрасоваться. А вы, женатики?
Кисаме снова почувствовал тепло, на сей раз подогретое алкоголем, конечно, но всё же...
- Итачи закомандовал годичный абонемент в какой-то моднявый спа-салон. Я согласился. Отличная, по-моему, идея.
Перечнем остались все довольны.
- Орлы! - похвалил старший Учиха.
Налили. Выпили.
- Ну что, голубятня, подумал? Что подаришь блондинке своей?
Саске, которого за одну минуту понизили с орла обратно до голубя - или петуха,- рассеяно возлегал на сложенных на столе руках.
- Не скажу, это пошлятина.
- А если я денег докину? Сам же подрабатывать запретил, учиться заставил.
- Тогда эту приставку карманную, он давно хотел.
- А мне ему чего-то дарить? Положено, вроде бы?
- Ну вот от нас двоих и подарим, недешёвая же она.
- Как скажешь...
У Кисаме всегда было чёткое представление о доме. Дом - это такое место где ты спишь, и где всё по-твоему, и плохое, и хорошое. В последнее время дом оброс новыми деталями. Запахом духов Конан в гостевой комнате, запасным полотенцем и зубной щёткой Саске в ванной, но больше всего - яркими виньетками утреннего Итачи. Когда он прыгает кругом, сонный, в одной руке - чашка кофе, другая застёгивает пуговицы на рубашке, на кухне горят тосты в сопровождении дикого ора: "Расчёска опять убежала! Она меня ненавидит! Она ушла в закат и забрала с собой носки!". И телевизор, который работает всегда - без звука и без цели. И библиотека, разбавленная чужими книгами.
Да, это был дом Кисаме, настоящий, в котором тепло.
Но здесь, на кухне с фарфоровыми статуэтками и расставленым для двух новых членов семьи столом, тоже было тепло. Тоже почти как...
- ...как дома, - согласился Кисаме себе под нос.
Саске посмотрел лениво, но, видимо, решил, что ослышался.
***
Наруто поправлял отросшие, взъерошенные ладонью удалившейся Микото волосы, и смотрел на Итачи заискивающе. Итачи чувствовал его взгляд, но провоцировать разговор не собирался. Ждал, лёжа на диване и задрав ноги на его спинку. Он любил так делать ещё с детства, но папа запрещал. "А сейчас папа не видит", - подумалось почти по-хулигански, и Учиха улыбнулся сам себе.
Ждал он не зря.
- Нии-чан, - позвал Наруто в конце концов тонким плаксивым голосом. - Ты же ведь тоже когда-то был молодой?
Итачи сел - во всех смыслах этого слова.
- Да что ж за день сегодня такой! - возмутился он, обращаясь к потолку. - Фукутайчо назвала меня непосредственным. Это знаешь что за слово? Это слово заменяет понятие "идиот, который много говорит". Папа сказал, что щёки в двери не пролезают. - Бедного Учиху передёрнуло. - Ты ещё со своими вопросиками! Вот и получается, что я - старый, жирный идиот!
Наруто понял, что, как обычно, удачно донести мысль до собеседника у него не вышло. Он мысленно стукнул себя по дурьей башке воображаемой метёлочкой и зачастил:
- Нии-чан, нет, я не то имел в виду! Я имел в виду… просто… ты такой сейчас, ну, вот какой есть… А раньше ведь был, ну… какой был!
Блондин бессильно всплеснул руками, отчаявшись выразить свою мысль.
Раньше, когда он думал об Итачи, перед глазами сразу всплывал один образ из школы. Тогда Саске и Наруто были в средних классах, а Итачи – в старших, выпускник. В конце года, на общешкольном ученическом собрании, согласно традиции, речь должны были читать лучший старшеклассник и председатель ученического совета. По иронии судьбы, Итачи оказался и тем, и тем. Тогда скандал вокруг его персоны и ориентации ещё не утих, дирекция хотела доверить речь старосте параллельного класса, но Учихе удалось убедить учителей не делать этого. Он вышел на сцену актового зала и прочёл речь до конца – под свист и улюлюканье толпы, презрительное, подбадривающее. Наруто сидел вместе с Саске в первых рядах, как потенциальный нарушитель общественного спокойствия, и видел, как Итачи волновался. У него ноздри трепетали, щёки цвели малиновыми пятнами, но он не сделал ни одной заминки, и голос его, громкий и хорошо поставленный, ни разу не дрогнул. «Сильный», - подумал Наруто, глядя на него. Наверное, тогда слепое детское обожание к названому братику начало перерастать у него во вполне оформленное уважение. Именно это лицо Итачи, упрямое и целеустремлённое, блондин и видел перед собой раньше.
Теперь, думая об Итачи, Наруто вспоминал фрагмент месячной давности. Тогда, опять же, они с Саске сидели в одном из ресторанов Кисаме-сана, в «Самехаде», на каком-то импровизированном наполовину свидании, наполовину – репетиторском занятии по физике. Итачи и Кисаме в зале ресторана оказались исключительно мимоходом из офиса, направляясь на очередную деловую встречу. Они напополам просматривали стопку бумаг, при этом один одновременно говорил с Конан, а второй с вросшей, кажется, в ухо bluetooth-гарнитурой. Теперь Итачи Наруто виделся таким: человеком со спокойным и счастливым лицом точно знающего, что занимает своё место в жизни.
Всё это объяснить блондин и не мечтал. Он просто потянул Учиху за рукав и сделал так:
- Ну-у-у… ну!
- Быстро, быстро сказал, что я молодой, прекрасный…
- И умный! Гений просто! – активно закивал головой Намикадзе, глядя на Итачи преданными глазами верной собачки.
Итачи недоверчиво прищурился, но великодушно протянул:
- Ла-а-адно, прощён. – И тут же добавил: - Лав-отели.
Наруто не понял, а потому замер с приоткрытым ртом, ожидая объяснений. Итачи в ответ смотрел, как на дурачка, и давать их не собирался. Наруто склонил голову к плечу. Итачи подул на ногти своей левой руки и принялся полировать их о пиджак.
- Нии-чан, - с нажимом проговорил блондин, сдавшись первым.
- Ну, ты же хотел спросить о том, как я справлялся с постоянным спермотоксикозом в семнадцать лет, когда дома были родители и младший брат, – фыркнул Учиха и закинул ногу на ногу. – Так как срабатывавшие для меня варианты про клубы и «его квартиру» для вас с Саске не сработают, предлагаю лав-отели.
Наруто не то чтобы стушевался, но весь как-то нахохлился и покраснел. Итачи зрел несчастного, словно злой биолог инфузорию под микроскопом.
- Я знаю, что ты думаешь. Фе, лав-отели, как это пошло. А вот и нет. Это очень удобно. В копеечку влетает, конечно, зато бережёт нервы сексуально активным подросткам и их родителям.
Наруто зыркнул исподлобья:
- Думаешь?
- Знаю. – Итачи вздохнул. – А то у тебя папа на дому работает, здесь, как со школы придёшь, полно народу. Нет, ну выкрутиться-то можно, конечно. Скоростную систему кроликов ещё никто не отменял. Но эксцессы всегда случаются… - Учиха изобразил, что говорит по телефону: поднёс руку к уху, защебетал по-женски, явно копируя маму. – «Я, в общем, ничего и не увидела! Край ширинки, ладонь и оттопыренную щёку. Но что за ними, догадаться ведь несложно!».
Вот тут Наруто стушевался по полной. Итачи захихикал и протянул руку снова встрепать приглаженные волосы Намикадзе:
- Ладно, не дрейфь!
Итачи вообще-то не считал себя вправе что-то там советовать молодёжи по сексуальному вопросу. Пускай у него и плескался за плечами необъятных масштабов опыт, но был он весьма однобоким, скатываясь в вышеозначенный клуб-кролик-стайл. Кисаме-сану Итачи достался страстным молодой ненасытной страстью любовником, гожим до выдумок и затей, но абсолютно невыносливым и напрочь лишённым сексуальной дисциплины и воспитания. Кисаме пытался его воспитывать на протяжении всех двух лет тесного знакомства, но усилия скатывались на нет из-за солидного количества других «воспитателей». Так что долгое время для Учихи секс со своим любимым мужчиной был хоть и наслаждением в высшей степени, но в той же степени – издевательством, после которого дрожат руки-ноги, а перед глазами, полными слёз, бегают какие-то белые мурашки. Только в последнее время Итачи начал понимать разницу между количественным сексом и сексом качественным, отдавая предпочтение второму. А молодёжь, он верил, самовоспитывалась и воспитывала друг друга. Кстати…
- Ты мне тоже на вопрос ответь, - неожиданно попросил Учиха, усаживаясь на диване по-турецки, лицом к собеседнику. Было в этом нечто от девчачьих ночёвок, когда подружки принимались шёпотом, с хитро блестящими глазами говорить о всяких непристойностях и делиться секретами. – Как оно, без латекса? Здорово?
Итачи исполнял роль более беспардонной подружки, Наруто же придерживался образа скромной зубрилки, у которой парень появился недавно. Он зарделся аки в поле мак.
- Да что у тебя за вопросы такие! Будто сам не знаешь…
- СПИД гуляет по планете, откуда мне? – строго перебили его. Добавили снова, хитренько: - Нет, а правда, здорово?
Наруто закивал, мучительно глядя в обшивку дивана бедной скромницей. Итачи мечтательно вздохнул, постукал пальцем по подбородку.
- Ну, ничего. Одни анализы чистые пришли, через полгода сделаю ещё одни, тогда, может быть…
Намикадзе собрался было перепугаться и зачем-то даже потянул руку мерять Учихе температуру, но тот отмахнулся:
- Всё нормально. Просто профилактика, - и быстро перевёл тему: - А ты, я смотрю, усердно тренируешься. Вон какой весь твёрдый, куда ни ткни.
Наруто, и правда, за стенами додзё видели в последнее время редко. В широкоплечего качка он не превратился, природа не той комплекцией наделила, но становился всё более крепко сбитым и гибким, на вид даже.
- Да… - меланхолично согласися Наруто, а потом глаза его загорелись, словно вспомнил что-то приятное. – Это всё Дзюго! Он знаешь какой сильный? Помогает мне, вот я и…
Раньше чем Итачи смог спросить про Дзюго, раздался шум и в гостиной образовался Саске средней степени угрюмости.
- Там на кухне, – вздохнул он тяжко, производя в воздухе жест рукой, словно подбирая слова. – Там звонит чей-то телефон. Но не мой, не папин и не Кисамов, не-е-ет.
- Пф, пьянь, - фыркнул Итачи, картинно разгоняя рукой перед лицом мнимый перегар.
Саске насупился.
- Почему это? – он принял профессорский вид. – Мы, между прочим, логически подумали. Решили, что раз телефон не наш, значит – ваш. Идите, возьмите, будьте добры.
Итачи достал свой мобильный из кармана пиджака, продемонстрировал брату:
- Не мой.
Наруто похлопал себя по бёдрам и вскочил:
- Мой! – Ткнул, пробегая мимо, Саске в плечо: - Принести не мог, что ли?
Саске сделал трагический «хм-м-м» и пожал плечами.
Звонил Намикадзе Минато. Он орал в трубку:
- НАРУТО!!! Домой!
Одновременно с ним в трубку орал Фугаку:
- МИНАТО!!! Забери домой свою блондинку!
Из их диалога и комментариев Наруто Кисаме понял, что младший Намикадзе, в связи с каникулами, торчит в доме Учих третьи сутки подряд.
- Я провожу, - угрюмо отрезал Саске. Наруто возразил, что он как-то сам пройдёт несколько домов, на что Учиха снова отрезал: - Скользко. Я провожу.
Пока блондин путался в шарфе и боролся с шапкой в прихожей, Саске ухватил брата за локоть.
- Вы пока не уезжайте, хорошо?
- Поговорить? – Обеспокоенно догадался Итачи, и тот кивнул.
***
Улица Конохи зимой, когда снег соизваливал покрыть грешную землю, выглядела сказочно. Домики-кустики-заборчики покрывались белым и пушистым, который празднично блестел под фонарным светом. Снег с расчищенных хозяевами тропинок сваливали в груды у почтовых ящиков, и груды эти заботливым младшим поколением оформлялись под снеговиков. Яманака-оба-сан так и вовсе украшала свой двор на западный манер, расставляла керамических Санта-Клаусов, развешивала гирлянды – их мягкое цветное перемигивание видно было издалека.
Снег был не влажный, таким в снежки не поиграешь. Он скрипел под ногами, сыпался с крыш от ветра мелкой крупой и обсаживал шарф. Зима, в общем-то, больше подходила Саске. Но той своей гранью, которая включала белую землю, серое небо и чёрные голые ветви. А таким, подслащённым и расцвеченным ракурсом, зима лучше смотрелась рядом с Наруто. На кончиках его ресниц снежинки оседали, потом обращались капельками воды, стаивали, падали на щёки; цветные огоньки гирлянд, отражаясь в его глазах, казались волшебными; белила дыхания в воздухе напоминали не о морозном холоде, а о веселье, праздниках.
Саске косился. Наруто шагал уверенно, широко, но за рукав Учихи всё равно придерживался, чтобы не упасть. Улыбался сам себе, что-то мурчал под нос.
Саске не нравились эти улыбки. Когда Наруто так улыбался, невозможно было понять, о чём он думает. Неизвестности Учиха не любил. Его человек должен был быть понятным на все сто. Раньше с Наруто так и было – Саске его читал, как открытую книгу. Теперь отношения перешли на новый уровень, появились и новые непонятки, требующие перетирки, новые несостыковки. Раньше на что-то можно было закрыть глаза или наплевать, теперь требовались компромиссы и решения – одни на двоих. Приходилось обговаривать свои чувства, идти на контакт. Это было непривычно, и временами Саске пасовал. Вот как в последнее время.
Саске сжал своими голыми пальцами руку Наруто сквозь пушистую вязь варежек, стиснул. Блондин вскинул голову:
- Ты чего?
Саске потупился в свои ботинки, мусолящие снег, и отрицательно покачал головой.
...Хьюга Неджи под страхом самоубийства заставил Тэн-тэн поклясться, что в такую погоду она на свой «двухколёсный ужас» не сядет. Но если он надеялся на тихий романтический вечер в тепле, то прогадал: сидеть на одном месте девушка не могла физически. Теперь вместо поездок Хьюгу настигли долгие прогулки под снегом туда-сюда по парку и до Суны. Видимо, они как раз возвращались с одной из таких прогулок, так как Тэн-тэн казалась очень довольной, а Неджи – очень замёрзшим. Конечно, в своём солидном, но ни капли не тёплом пальто расхаживать. Пальто схожего типа носил, например, Кисаме-сан. Но у Кисаме был джип с печкой, в котором было тепло хоть в футболке, а у Неджи только старый трёхколёсный велосипед в гараже, на котором он гонял когда-то вместо боязлвой Хинаты.
Парочка стояла у забора двора Яманака, задрав головы. Из окна второго этажа с ними чинно беседовали замотанные в один плед на двоих Ино и Сакура. Вернее, беседовали они в основном с Тэн-тэн, а Неджи так, под горячую руку попался.
Едва девушки заметили топающих по снегу Саске и Наруто, как Сакура сложила руки рупором у рта и завопила:
- Саске! Я поняла, почему ты мне нравился в школе!
Невинный Саске в следующую же секунду охнул и согнулся под весом навалившегося на его спину Наруто, а потом оглох от крика:
- МОЁ!
Ноги подвыпившего Учихи не выдержали, и оба парня изобразили руками-ногами на земле звезду о восьми лучах.
- Да сильно надо! – ничуть не озаботилась Сакура. Вдохнула поглубже, а потом выдала: – А нравился он мне, потому что мне нравится такой типаж, а поняла я это, потому что встретила Сая в автобусе, он тоже такой бледный брюнет, мы на этом автобусе вместе на курсы катаемся, но он в художественный поступать будет, а не в медицинский, ну и что, что он странный немного, пускай, и, мне кажется, я наконец-то влюбилась в кого-то, кто не гей и не мой друг, УР-А-А-А!!!
Она раскинула руки в стороны, так, что плед слетел, и чуть не расквасила Ино нос. Ино этого словно бы не заметила – зааплодировала. Её поддержала Тэн-тэн.
- Я понял, - пропыхтел Наруто, елозя по спине Саске, - что «автобус не гей, ура».
Стучащий зубами Неджи оказался единственным, кого волновало физическое состояние друзей. Он подошёл, подал Наруто руку, помог подняться. Протянул и Саске, но тот отмахнулся. Повернулся на спину, уставился в небо. Зимнее и тяжёлое, несущее новый снегопад, оно немного плыло по кругу.
- Перевожу, - захохотала Тэн-тэн. – Сакура ездит на курсы на автобусе. В том автобусе она познакомилась с будующим художником, очень эксцентричным, зовут Сай. Этот Сай тоже бледный брюнет, как Саске. Сакура втрескалась в художника с первого взгляда, месяца два они флиртовали, а вчера договорились о свидании. Теперь Сакура счастливая.
- Я так рада! – умилилась Ино в окне и приобняла подругу за плечи.
- И зачем мне всё это знать? – буркнул Наруто, отряхивая от снега коленки.
- А как ты в Саске втрескался, так всю улицу на уши поставил! – раздразилась счастливая влюблённая.
Тэн-тэн пожала плечами:
- Это просто пояснение, что Сакура оказалась фанатом такого типажа, чтобы ты не волновался.
- Тогда ладно. – Наруто закончил чистить одежду и удивлённо заметил, что Саске продолжает лежать на снегу. – Эй, ты чего? Совсем упился? Вставай. Простынешь.
Учиха отрицательно замотал головой. На снегу было мягко. Блондин улыбнулся, всплеснул руками и опустился возле него на колени. Ухватил варежкой за пуговицу на пуховике, подёргал.
- Вставай.
- О-о-ой, - Тэн-тэн сложила руки замочком у лица. – Какая прелесть!
Будучи фанаткой совершенно определённого жанра манги, она нарадоваться не могла на Ли с Гаарой и Саске с Наруто.
- Поцелуйтесь, а?
Намикадзе зыркнул на неё предостерегающе. Саске ужасно раздражали такие вот просьбы. Он вообще считал, что чувства напоказ выставлять нельзя. Тот единственный случай с плакатом летом был исключением, а так Учиха вёл себя весьма сдержанно на людях. В школе кроме определённой компании никто и не догадался, что близкие друзья теперь особенно близкие. Если кто из подруг начинал приставать к ним с Наруто со своими фанатскими писками, Саске злился и орал, что «я с ним встречаюсь, потому что люблю, а не вас, двинутых, ублажать».
Тэн-тэн отмахнулась и снова завела:
- Ну пожа-а-алуйста?
Наруто собрался уже отшучиваться, но тут его дернули к себе за балабоны шапки. Он ухнул вниз с ойком, упёрся одной рукой Саске на грудь, другой – в снег, чтобы не упасть. Учиха, пахнущий едва уловимо алкоголем, перехватил его цепкими тонкими пальцами за затылок и, прежде чем поцеловать, взглянул в глаза пронзительно и даже как-то зло.
- Уи-и! – тоненько запищала Тэн-тэн и запрыгала на месте, хлопая в ладоши. Неджи деликатно отвернулся, внезапно заинтересовавшись гирляндой на намикадзовском заборе. Ино и Сакура перевесились через подоконник, ловя редкий момент.
- Ай! – нечётко вскрикнул вдруг Наруто, выдираясь из хватки Саске. – Больно! Ты чего?
Видимо, его укусили за губу. Здесь стоит заметить, что эпизод с внезапно охочим до поцелуев Учихой оказался для блондина полной неожиданностью и всерьёз удивил. А потом удивил ещё больше, потому что последний внезапно отпихнул Наруто в сторону и вскочил на ноги.
- А ничего! – заорал он, пытаясь устоять на скрывавшемся под снегом льду, и голос его был ни много ни мало злым. – Ничего!
Наруто ошарашенно заморгал, задрав голову в его сторону. Учиха ткнул обвинительно пальцем, продолжил орать:
- Ты – мой, целую, когда и при ком угодно! Или я уже права не имею? Уж простите, что палю вас, Намикадзе-сан, своими действиями!!!
Окружающие притихли. Неджи попытался спасти положение, сделал шаг в сторону Саске, спокойно начал:
- Эй, не надо…
- Ага, не надо! Всё! Я спать!
Саске развернулся и тяжёлой поступью направился обратно, повесив голову и чертыхаясь себе под нос.
- Ты обалдел?!! – отреагировал Наруто, наконец, взвиваясь на ноги. – Я тебе что, кукла?!!
Кричал он уже Учихе в спину. Тот не обернулся, не услышал. У него в висках шумела кровь, а зубы скалились от злости.
И вот, по старой традиции, Саске опять чувствовал себя идиотом.
***
Снег на задних дворах старательно копили до праздников, чтобы устроить игру в снежки с перебрасыванием через заборы. Игра эта была старым уличным обычаем, в котором не принимали участие только Инудзука – у них из-за Акамару снежки иногда получались жёлтыми. Но для остальных этот элемент был важной частью в праздновании Нового года; потому, чтобы не повредить сплошную белую поверхность, Итачи беглым каторжником семенил под самым забором. Добравшись до его середины, он подтянулся, как в детстве, и повис, верхнею половиною своего тела оказавшись в воздушном пространстве двора Майто Гая. Он повертел головой. Никого.
Позвал:
- Ли! Ли! Ли!
В доме соседей бормотал телевизор. Во дворе припадал снегом турник. И тишина.
Итачи попробовал снова.
- Гаара! – Завопил он. – Ты чего здесь делаешь?!!
Ещё минута прошла в тишине, потом сёдзи на веранде с натужным скрипом отодвинулись и появился закутанный в плед Ли. Он поозирался, обнаружил висящего на заборе Итачи и, зевая, произнёс:
- Сэмпай. Давно не виделись. Чего там такого серьёзного у тебя случилось, что ты меня Гаарой из-под котатсу выманиваешь?
- М-м-м, - мечтательно протянул Итачи. – Котатсу…
Учиховское котатсу, так горячо любимое старшим сыном, прошлой зимой Наруто и Саске раскокали в щепки за очередной ссорой.
Ли, поплотнее закутываясь в плед, направился к краю веранды. На его ногах гордо щетинились козьей шерстью объёмные вязаные носки. На правом поверх серого фона зелёные нитки образовывали слово «сила», на левом – «юности». И то, и другое было явным плодом стараний Майто Гая.
- Скажи мне, Ли, - Итачи завозился на заборе; ноги его свисали и болтались, постукивая по доскам носками ботинок. – Ты когда в последний раз разговаривал с Гаарой?
- Только что, по телефону! – не задумываясь, ответил тот и радостно улыбнулся. Выглядел он при этом по-детски счастливым. Свежестриженные волосы его торчали, какой пряди куда вздумается.
- М-м-м. – Учиха поразился в который раз Наивности Ли с большой буквы. – А по душам?
Ли честно задумался, чуть пригасив улыбку. Зажёг её снова.
- Только что, по телефону!
Итачи заморгал, осознав, что больше-то ему и сказать нечего. Когда они с Кисаме этим вечером высаживали Гаару на Суне, тот высказался весьма недвусмысленно. Нагнулся к Итачи, нарушив напрочь всё его личное пространство, и произнёс, жутенько улыбаясь:
- Сэмпай. Молчать.
Вот сэмпай и замолчал, вися на заборе.
Видимо, Ли что-то такое заподозрил, потому что переспросил:
- А что?
Итачи пошёл в обход. Он уставился на соседа тяжёлым взглядом Императора Вселенского Зла, при этом передавая мозговые волны. Или экстрасенсорные сигналы, Учиха и сам был неуверен. Произнёс с нажимом:
- Да та-а-ак, ничего-о-о. Ни-че-го-шень-ки.
Ли насторожился. Он нашёл на веранде старые разношенные башмаки для работы в саду, вступил в них и также, по краю двора, ближе к забору, направился к соседу. Подошёл практически вплотную. Уставился.
- Сэмпай. У тебя Что-то С Лицом.
Пары, когда проводят вместе некоторое время, начинают перенимать мимику, привычки, манеру поведения друг друга. В Ли вот тоже проклюнулось что-то неуловимо гааровское.
Тут во дворе Учих, у Итачи за спиной, раздался шандарах. Итачи стёк с забора и развернулся. Ли, наоборот, подтянулся на заборе и повис головой к Учихам.
Шандарах, как оказалось, произвёл Саске сёдзи верады. Он рычал. Он протопал ботинками по доскам, бухая, как тираннозавр, спрыгнул во двор. Этакий ужас на крыльях расстёгнутого пуховика.
- Снежки! – пискнул его брат под забором. – Испортишь ведь.
- В ЖОПУ СНЕЖКИ!!! – заорал Саске и начал бегать и прыгать по белой поверхности, затянувшей двор, нарочно её портя. – В-жопу-сраные-снежки!!!
Итачи всплеснул руками, сунул их в рукава пальто и отлип от забора. Направился к брату в центр двора. Разбираться.
- Так, - сказал он строго, замерев в центре снежного месива, в сугробе под бельевой верёвкой. – Что случилось?
Саске скорректировал свою траекторию под орбиту вокруг брата и принялся нарезать круги, выпаливая в сердцах:
- Сука! Дылда обалделая! Котят он любит! Собачек! Птичек! Цветочки! Интересно, как ему пинок под зад понравится?!!
Вокруг Итачи образовалась тропинка. Голова следить за братом уже кружилась, потому старший Учиха подгадал момент и ловко выставил вперёд ногу. Саске в запале её не заметил и второй раз за вечер растянулся на снегу. Итачи установил ботинок ему на спину, приняв общий композиционный вид завалившего льва охотника. Ли с забора оценил.
- А теперь ещё раз, - нежно макая брата в снег, попросил Учиха. – Только по порядку. При чём тут котята?
- Это Дзюго! Дзюго всё!!!
И Саске, отплёвываясь от снега, принялся говорить – как прорвало.
Дзюго с дедушкой-опекуном переехал в город недавно, месяца два назад. Жили они в частном секторе на подъезде к городу. Дзюго занимался ушу, потому записался в одно додзё. И в этом додзё…
Теперь всё, о чём говорил Наруто, либо начиналось, либо заканчивалось словами: «А вот Дзюго…». Дзюго был всем, чем Саске не являлся: открытым, добрым, милым, спокойным; разделял любовь Намикадзе к меньшим братьям человека в любых проявлениях, смотрел те же дорамы и фильмы. Читал ту же мангу и книжки. Так же сильно любил рамен и сладости. И так далее и тому подобное, да ещё и на фоне такого гигантского общего интереса, как ушу.
Саске долго страдал необъяснимой на этого Дзюго аллергией. Потом понял, что банально ревнует. Усугублял его ревность тот факт, что Наруто своему новому другу ни про свою ориентацию, ни про отношения с Саске не рассказал. Учиху это ужасно раздражало. Обыкновенно Намикадзе рвался с каждым встречным-поперечным поделиться своим мрачным неприветливым счастьем, а счастье угрюмо возражало. А тут шепнул:
- Ничего ему не говори.
И в ответ услышал:
- Да я и не собирался.
Это… озадачивало. В глазах Дзюго Саске был просто лучшим другом Наруто, причём Дзюго к нему относился как-то негативно. Не исключено, что ещё и настраивал доверчивого блондина против несчастного Учихи. Тот, в свою очередь, не отставал. В общем, вся эта катавасия накипала-накипала и…
- …ЭТО ЖОПА, ПОНИМАЕШЬ?!! – орал Саске, с которого ботинок уже сняли, но который продолжал валяться на земле. - ЖОПА!!! Я его люблю, как ИДИОТ, я ревную его к каждому столбу, как ИДИОТ, и я ненавижу чувствовать себя ИДИОТОМ!!!
За сим поток его гнева иссяк, и он обмяк в снегу безвольной тряпочкой с несчастным лицом.
- Ага, - подвёл итог Итачи, пританцовывая на месте. Это Саске было тепло биться в пьяной истерике, а трезвым и спокойным на улице оказалось холодновато. – Ты мне лучше вот что скажи. – Он молниеносно сел на корточки, склонив к брату серьёзное лицо. – Этот Дзюго… он симпатичный?
- Я его видел как-то. Блондин ростом под два метра с хорошо развитой мускулатурой, - отчитался с забора Ли, о котором уже успели позабыть. И тут же из солидарности добавил: - Урод страшный, в общем.
Саске вывернул шею, чтобы лицезреть соседа. Поздоровался:
- Добрый вечер, Ли. Ещё одно воспоминание в копилку твоих мемуаров «Тысяча и один случай, когда я случайно засвидетельствовал позор Учихи Саске».
- Взбодрись, - огрызнулся Ли. Пожелание прозвучало, как мат.
Саске кисло улыбнулся и вяло приподнял руку, демонстрируя «Силу Юности» оттопыренным средним пальцем. Итачи, сидящий над ним, потрепал брата по макушке и произнёс:
- Ну что, немощь наша? Поднимайся. – Пока младший Учиха цеплялся за его руку и тяжело вставал, теряя ноги в сугробе, он продолжил: - Я бы мог тебе впарить стандартную лекцию про то, что ты должен иметь больше веры в Наруто, доверять ему и всё такое…
Ли заёрзал на досках и закашлялся. Его только что лишили реплики.
- …но я скажу честно. – Итачи поставил Саске прямо и начал отряхивать его от снега. – Дело дрянь. В паре это конфликтная ситуация номер два – «Или он, или я». Под «он» может иметься в виду компьютер, мотоцикл или, вот, друг.
- А какая первая ситуация? – поинтересовался любознательный Ли.
- Одинаковые родимые пятна на заднице, символизирующие близкое родство, - бросил Учиха от балды. Потом вдруг схватил Саске за щёки и потянул в разные стороны. – Поклянись мне, братик-фрегатик, что не будешь рыдать, как выпускница пансионата благородных девиц. Ты же не хочешь плакать? Не хочешь ведь?
- Я сешас коу-ипуть фъешу, - неясной, но очень устрашающей дикцией посулил тот.
Итачи выпустил его щеки, и они с влажным плямком вернулись на законное место. Сам он дал дёру, приговаривая:
- Не мне, не мне!
Саске не погнался за ним сразу, сперва повернулся к соседу и предложил:
- Ли, если тебе не лень повисеть ещё минуты две, то подожди. Я его быстро прибью и вернусь. Поговорим.
- Пора Спать, - извиняясь, улыбнулся тот в ответ. – Спокойной Ночи.
Учиха дождался, пока Ли пропадёт за забором, и пошёл за Итачи в дом. Там он попросил не читать ему умных лекций и ничего не советывать, надеясь разобраться самому.
- Просто хотел выговориться, - пояснил он понуро.
- Полегчало?
- Не очень.
Итачи, признаться, был рад. Ведь как раз на эту тему он не мог посоветовать ничего путного.
***
Саске подивился, что на его крики никто не выбежал, и ему тут же пояснили: маме не спалось, она опрометчиво сунулась на кухню и что-то вскользь упомянула про желание отведать винограда. Кисаме и Фугаку уже спустя минуту дружно топали в конвини, и остановить их могло только падение небес на землю.
- За виноградом пошли, как же, - скривилась Микото и всё-таки ушла спать.
А зря. Мужчины на самом деле вернулись с виноградом, да ещё и с четырьмя сортами. Видимо, мать семейства опрометчиво забыла уточнить, какого именно винограда ей захотелось. Будить её не стали. Зато Кисаме вынес присутствующим поучительный выговор.
- Совсем о матери не заботитесь, - вещал он тем голосом, который Итачи обзывал «тайчовым». – Скользко вон как! Вы её одну из дома не выпускайте, я вас очень прошу. Либо пусть Фугаку-сан подвозит, либо ты, Саске, провожай. С пакетами помогай. И у плиты не давайте долго стоять.
Фугаку недоумения не испытывал. Подвыпившего Кисаме всё тянуло кого-то опекать и защищать, это все уже знали. Старший Учиха пошутил:
- Может, ей ещё телохранителя нанять?
- Идея! – сразу обрадовался Кисаме-сан, потянулся в карман за мобильным. – Есть у меня где-то номер телефона одной подходящей конторки…
- Отставить, - похлопал его по плечу Фугаку. – Мы о матери своей сами позаботимся. Если хочется кому-то оказать посильную помощь, то вон, гляди, зятёк, у Саске какое лицо недовольное.
Саске в кресле только больше насупился.
- Саске? – тут же переспросил Кисаме.
Уважение к мужчине исключало опцию игнорирования, потому младший Учиха решил – раз отвечать, так с музыкой.
- Я снова посрался с долбанным Наруто из-за…
- За языком следим, - вставил Фугаку.
- …из-за грёбанного Дзюго, чтоб его об стену. – Видимо, родственная связь перекрывала уважение к отцу, снова активируя опцию игнорирования.
- Ревность, я так понимаю, - Кисаме скосил взгляд на Итачи. – Ну, тут я специалист. Дипломированный.
Итачи всем своим видом изображал непричёмность и невинность, а Саске отрезал:
- Не хочу говорить.
- Да и я, если по совести, тоже, - согласился Кисаме со вздохом. – Но захочешь – обращайся.
На том и порешили. Кисаме и Фугаку прощались долго и болезненно, будто полярники по истечении экспедиции. Саске отбрыкивался от братского поцелуя в лоб, которым Итачи хотел его наградить. Потом ещё и джип загруз в снежной каше – его пришлось подталкивать. Но в конце концов все разъехались по домам и разлеглись по своим постелям.
Улица Конохи засыпала. На улице Конохи зрел предновогодний скандал.
@темы: ramen<3, Новый год на улице Конохи, Фанфикшн
-
-
01.12.2010 в 18:35-
-
01.12.2010 в 19:05На улице Конохи зрел предновогодний скандал. мне уже страшно Q_Q вы с ангстом не сильно,а?
Саске ревнует))хотя причина детская(((
оо уже спят вместе??ааааа *_____________________*
столько ждали продолжения и наконец получили!уииииииииииииииии сугой!!!! ><
-
-
01.12.2010 в 19:30хотя причина детская(((
Саске вообще не особо взрослый) А причина хуже, чем кажется, знаю по себе. Ну и вообще, вот так вот
-
-
01.12.2010 в 19:45-
-
01.12.2010 в 20:35-
-
02.12.2010 в 05:07кисаме нравится просто смертельно - монументальный образ получился
спасибо!)))
-
-
02.12.2010 в 05:37-
-
02.12.2010 в 11:32Текст превосходен...
-
-
02.12.2010 в 20:02Я в восторге. Спасибо за такую прелесть!)
Будем отслеживать продолжение.))
-
-
02.12.2010 в 20:32Ками-сама *вытирает слезы счастья*
Дождалась)))
Я правда читала и плакала от радости х))))
Черт, особенно когда пошли "поцелуйчики и прочие сладости" производства Саске с Наруто)
Не устаю преклонятся перед Вами, все, что выходит из под Вашего "пера" - великолепно!!!!!!
Итачи и Кисаме... Вы заставили меня полюбить этот пейринг х))
Слов нет...
Спасибо огромное за те минуты радости, что я провожу за чтением Вашего шедевр)
-
-
02.12.2010 в 21:01Очень нравятся Кисаме и Итачи. Такая пара интересная получилась) И Гаара, и Ли, и все остальные тоже ))) Наруто и Саске здоровские, хотя появление Дзюго и Карин навевает на мысли, что ревновать будет не только Саске)
Ждем продолжение)))
-
-
02.12.2010 в 22:45P.S. ВЫ ГЕНИАЛЬНЫ!!!!!!!!!
-
-
03.12.2010 в 16:47Уважаемый автор, прочитала еще разочек. Итого: 1 глава - 3 раза. От автора - 1 раз. Приятно было снова увидеть в нем себя..."ну чё там?" пичаль!
Вопрос: А что гей-сообщество жаловалось, аль так, на всякий случай?
-
-
04.12.2010 в 00:33-
-
04.12.2010 в 16:23именно на он. Секасе
-
-
06.12.2010 в 08:52- Я НЕ ДВЕРЬ! - завопил Саске в ответ. - И У МЕНЯ ТОЖЕ РУКИ ГРЯЗНЫЕ!!!
- САСКЕ!
- ПАПА!
- ОДНИ БАБЫ В ДОМЕ!!! даааа семейка, то что надо. и походу дела у семейства Учих будет пополнение? спасибо автору за обещенный фик! СПАСИБОООООО!
-
-
08.12.2010 в 02:32Хочется сказать что-то объективное, но кроме "мне нравится" не могу. Пока не могу...
Необычный образ Итачи, не могу его таким представить. И я не очень люблю пейринг Кисаме/Итачи, но все тааааак интригует. "Бегу" читать "Лето на улице Конохи".
Так хотелось бы увидеть арт по "Новый Год на улице Конохи" - зима, пушистые шапочки, шарфики, варежки, любовь и кавайные персонажи. У вас случайно не найдется желания нарисовать??*краснею*