fanfiction & original
Название: Шесть недель
Неделя: 2
День: 2
Автор: viaorel
Бета: временно не отбечено
Жанр (для второй части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 9
Вторник 27 апреля
-Что это на тебе такое?
Гаара ухмыльнулся и раздвинул полы плаща, чтобы надпись на реглане стала видна полностью.
-Нравится, Узумаки?
Сонный Наруто скептически приподнял бровь и почесал затылок:
-Вообще-то не очень. Заходи.- Он отодвинулся от прохода, пропуская друга в прихожую. Гаара неспешно стянул ботинки, скомкал и кинул в Наруто шарфиком, снял плащ и, повесив его, поправил на себе чёрный реглан, на котором спереди бордовым красовалась надпись на немецком, судя по сияющему выражению лица Сабаку, явно неприличного содержания.
Блондин скривился:
-Вот делать тебе больше нехрен, кроме как народ шокировать.
-Чем шокировать? – подал голос выглянувший из кухни Минато, обряженный в свой чудесный фартук с улыбающимися помидорами, а в руке держа пакет с рисом. – Привет, Гаара.
-Вот этим шокировать, папа, - Наруто развернул друга за плечи и указал на другую кричащую надпись на его спине – явно не более приличного содержания. – И рядом с этим чудом мне в универе весь день ходить! Слышишь, па? Позвонил мне с утра и говорит: «У меня для тебя сюрприз». Это твой сюрприз, значит? Идиотины кусок!
Гаара самодовольно улыбнулся. Намикадзе подступил к гостю и, вручив сыну полупустой пакет, взял его за плечи и принялся крутить туда-сюда, разглядывая надписи.
-Я ничего не понял, - признался он наконец. – Ты ведь знаешь, сына, что мои познания в немецком ограничиваются фразами типа «вали отсюда», «заткни пасть» и «ты что, тупой?» - в общем, всем, чему ты меня научил.
Наруто проигнорировал ироничный смешок Гаары, сунул отцу его рис, а на друга замахнулся подзатыльником:
-Придурок, тебе только пошлости подавай. Ты что, специально сюрприз этот для пары немецкого подгадал? Наша немка-пенсионерка тебя ведь сожрёт со мной на пару, ты из неё каннибала решил сделать? – Видя, что обвинительные лекции не действуют, он разочарованно вздохнул и пихнул друга в спину: - Кофе свой иди пей, балбес.
-Эх, - Гаара театрально вздохнул и смахнул с ресниц несуществующую слезу, - не любит меня сын-то ваш, дядя Минато.
Тот ни с того ни с сего насупился:
-Вот не хватало ещё, чтобы любил. Я, между прочим, активно ожидаю внуков, так что но-но-но, Сабаку-доно!
-Стихи прямо, - фыркнул Гаара. – И что это ещё за «активно ожидаю»?
Яркий свет утреннего солнца радостно разливался по кухне, задерживаясь бликами на поверхности стола, на пузатых баночках с привлекательного вида снедью, путаясь лучами в светлых волосах Наруто, устроившегося со стаканом сока возле своего любимого фикуса. Гаара присел напротив, а Минато пододвинул стульчик к плите и присел на него, патронируя испускающие пар кастрюли.
-Ты не спал, что ли? – протянул Наруто, окинув друга внимательным взглядом. – Выглядишь уставшим.
Красноволосый взял в руки чашку, вдохнул бодрящий аромат и сделал первый глоток.
-Кошмары какие-то всю ночь снились, один за другим. – Он серьёзно посмотрел в голубые глаза друга. – Тебе когда-нибудь снились настоящие кошмары, Узумаки?
Наруто порывисто кивнул и отчего-то покосился на отца, проверяя, не слушает ли он.
-Конечно, снились, - он понизил голос до подозрительного шёпота. – Один я особенно чётко помню, потому что он мне несколько раз снился. Там… - Он ещё раз глянул на отца, внезапно перегнулся через стол и едва слышно произнёс: - Там папа умирал.
Гаара удивлённо вскинул брови. Наруто склонился к нему ещё ближе:
-Он сражался с каким-то огромным демоном, похожим на лиса с кучей хвостов, которыми крушил всё вокруг. Народ бегал туда-сюда в панике. Один папа был спокоен. Я наблюдал за всем этим со стороны, но… Знаешь, как в снах бывает? Ты понимаешь всё, что происходит. – Гаара кивнул. – Так вот, папа каким-то образом запечатал этого лиса, этого демона в младенце, которым, я точно знал, был я, и таким образом спас всех, но это стоило ему жизни.
Заметив, что голова отца повернулась в их сторону, Наруто поспешно отстранился и вернулся на место.
-Каждый раз, когда мне снился этот сон, я просыпался, охваченный таким ужасом… Потому что всё это казалось более чем реальным. Понимаешь меня? Будто я на время попал в какой-то параллельный мир, где всё шиворот-навыворот, - продолжал шептать он, то и дело косясь на отца. – Мне даже казалось, что в толпе я видел Ируку-сенсея и Какаши, но они были совсем маленькими, а Какаши вообще в маске какой-то… Одним словом, странно. Я предпочитаю о таких вещах не думать.
-О каких вещах ты предпочитаешь не думать, сын мой? – Минато, видимо, потерял терпение, потому что, быстрый как молния, уже стоял рядом с сыном и трепал его по волосам.
-Отвянь, па, - Наруто увернулся от отцовской ладони. – И не лезь в наши разговоры.
-Вот нахал! – Он наградил сына шутливым щелбаном в лоб. – Ладно, завтрак на плите, поешь и Гаару накорми, и так дистрофан. А я, - он бросил быстрый взгляд на наручные часы, - опаздываю.
С этими словами он направился к выходу, развязывая фартук на ходу. Гаара дождался, пока Минато поднимется на второй этаж в свою комнату, затем повернулся к другу:
-Мне сегодня впервые за… я уже не помню, сколько лет, снился дядя.
Он помедлил, размышляя, как много можно рассказать Наруто о своих страшных снах.
О Шукаку, преследующем его, ставшего снова маленьким шестилетним мальчиком, у него не хватило бы духу говорить вслух. О том, что во сне дядя не промахнулся, а Канкуро не пришёл на помощь, - тоже. О тёмном силуэте, оказавшемся никаким не Ли, но ожившим и обрётшим телесную форму демоном… О том, как безумно, закинув голову назад, хохотал над ним призрак из прошлого, и скрежетал над ухом гнилым шёпотом: «Я всё ещё живу в тебе, малыш. Я всё ещё внутри»…
Невозможно было не заметить болезненное волнение, написанное на лице Наруто, и сердце сдавило острое чувство вины: лучший друг переживает за него, а он, негодяй, молчит, лишь подогревая его беспокойство. Неужели он никогда не научится жить, не причиняя близким людям боль?
-Он преследовал меня, - проглотив противный комок, продолжил Гаара. – Как и в тот день, когда я его видел в последний раз, у него в руках был пистолет. – Рука потянулась к правому плечу, найдя сквозь ткань старый рубец. – Я… Я не помню точно, что было, только что мне было очень страшно.
Наруто, не говоря ни слова, протянул руку и очень осторожно прикоснулся к красным прядям на его макушке, затем слегка погладил его по голове. Гаара горько улыбнулся:
-Ты спрашиваешь, почему я до сих пор крашу волосы в цвет крови, да? – Наруто молчал, и внезапно ему стало очень не по себе – показалось, чьё-то ледяное дыхание коснулось шеи сзади, как во сне. Он заставил наваждение рассеяться. - С тех пор как дядя впервые сделал это со мной, я разработал для себя некий… ритуал, что ли? Знаешь, у детей своё представление обо всём. Вот и мне, ребёнку, казалось, что если я продолжу носить символ убийства матери, то таким образом хотя бы в малой доле искуплю свою вину перед ней. Идиотизм, правда? – Он принудил губы разойтись в широкой улыбке, но что-то, мелькнувшее в лице Наруто, заставило его стыдливо убрать её. – Да, идиотизм, но мне тогда помогало. Я просил Темари это делать, ждал этого дня, как чего-то священного, и боялся его. Мне сейчас самому трудно поверить в то, что всё это происходило со мной на самом деле, но мне тогда казалось, что таким образом я будто общаюсь с мамой. Я даже придумал себе примету: если во время покраски что-то шло не так, значит, мама не принимает моего извинения. Значит, я чем-то её расстроил, был плохим.
Гаара закрыл глаза и позволил образам свободно плыть в сознании. В нос ударил острый запах краски, перед внутренним взором мелькнули руки сестры в специальных перчатках, измазанная красным щёточка, брызги фальшивой крови на кафеле ванной, хмурящееся лицо Канкуро, время от времени заглядывающего внутрь и бурчащего: «Опять ты за своё…».
Он попытался продолжить, но говорить внезапно стало очень тяжело. Сегодняшние кошмары подняли со дна многие воспоминания, ужасные картины всё ещё стояли перед глазами, и, он каким-то образом чувствовал, отогнать их можно было, лишь выговорившись, отпустив хотя бы часть того, что тяжким грузом лежало на сердце.
Гаара собрался с мыслями, одновременно силясь вспомнить, на чём он прервался. Голос его зазвучал вновь.
-Встреча с Ли сильно изменила меня, я освободился от многих вещей, в том числе и от чувства вины за смерть матери. Ведь очевидно, что ставить мне её гибель в вину мог только сумасшедший вроде дяди и убитый горем вдовец. Я пересмотрел своё отношение к своему детскому ритуалу и решил, что мне он нравится. Конечно, я больше не верил, что мама говорит со мной. Это просто… - Он отвлечённо коснулся красных прядей, - нечто вроде памяти о ней. Я ведь люблю её, хоть никогда и не видел, понимаешь? И думаю, она бы меня тоже любила. - Гаара понял, что больше рассказывать ему ничего не хочется, поэтому нацепил на лицо свою любимую маску нахала и привычным чуть заносчивым тоном произнёс: - Кроме того, мне чертовски идёт этот цвет. Ты согласен со мной, Узумаки?
Улыбка коснулась лишь губ Наруто – глаза его оставались всё такими же серьёзными.
-В который раз убеждаюсь, что дружу с самовлюблённой скотиной.
-Ты сам меня в школе сталкерил, чтоб подружиться, так что теперь не жалуйся, - ухмыльнулся Гаара, совершенно не замечая, как улыбка его из фальшивой переросла в искреннюю. Допив свой кофе одним глотком, он с преувеличенным оживлением поднялся. - Пойдём, мы ведь хотели перед парами подарок Тен-Тен и Неджи присмотреть, а ещё к Забузе-сану давненько не заглядывали.
-Никуда я не пойду, пока ты не сходишь в мою комнату и не переоденешься, - Наруто с упрямым видом взял в руки палочки. – А я поем.
-Ты что, стесняешься меня? – Гаара резким движением перегнулся через стол и склонился над блондином, почти касаясь его носа своим. – А, Узумаки? Признайся. Стесняешься?
-Катись. В. Ад. – протянул Наруто почти нараспев. – А если поточнее, то в мою комнату. Дуй, марш.
На протяжении нескольких секунд оба молчали, глядя друг другу в глаза – никто не желал уступать. Наконец Гаара с театрально разочарованным вздохом отстранился:
-Эх, не даёшь уже повыделываться. Ладно, так и быть, но, чур, на выходных я этот реглан одеваю, и мы с тобой идём гулять по городу.
-Вали уже, - махнул Наруто на него рукой с зажатыми в ней палочками.
В гостиной раздались поспешные шаги, и голос Минато уже из прихожей заявил:
-Так, мальчики, я убежал! Ведите себя хорошо!
-А я не умею, дядя Минато! – отозвался Гаара, давясь смехом. – Можно я вместо этого буду плохо себя вести и приставать к вашему сыну?
-Если тебе дорого твоё смазливое личико, - раздался звук открывающейся двери, - лучше постарайся.
Дверь с треском захлопнулась под оглушительный хохот.
***
Гаара открыл стеклянную дверь, услышал знакомый звук колокольчика, оповещающего хозяев о приходе посетителя, и ступил внутрь. Стройные ряды книжных полок, тянущиеся до самого конца обширного ярко освещённого зала, радовали глаз, стены были сплошь завешаны плакатами с рекламой бестселлеров, объявлениями о проведении встреч с известными писателями или художниками и красивыми фотографиями в рамочках, которые дарили магазину творческие завсегдатаи.
Совсем ещё молоденький паренёк с чрезвычайно приятными, почти женскими чертами лица вскинул голову и, узнав посетителя, воскликнул радостно:
-Гаара-кун! Доброе утро! Вы рано!
Красноволосый, легко скользя по ламинату, приблизился к кассе, облокотился на прилавок и пристально взглянул в большие, искренние глаза юного продавца:
-Здравствуй, Хаку. Ты, как и всегда, неотразим сегодня. И по-прежнему не в моём вкусе.
Хаку улыбнулся в ответ на дежурную шутку:
-А где Наруто-куна потерял?
Гаара небрежным жестом указал в сторону улицы:
-В соседнем магазине застрял, выбирает для наших друзей подарок в честь помолвки. Ты мне лучше скажи вот что: новеньким можешь порадовать? А то я на занятия еду, надо целых три пары себя чем-то занимать.
Хаку с пониманием кивнул и, проворно выйдя из-за прилавка, маленький и изящный в своём кимоно, повёл любимого клиента вглубь магазина. Минув отдел фантастики, эзотерики и иностранной литературы, они оказались в пестрящимся яркими переплётами отделе, посвящённом манге.
-Вот, - он взял с одного из стеллажей томик, с обложки которого смотрели два полуобнажённых юноши. – Лично мне понравилось.
-Ну, у нас с тобой вкусы схожие… - пробормотал Гаара отвлечённо, листая томик, покивал, поулыбался в определённых местах, наконец, закрыл его и протянул обратно: - Годится. Заворачивай.
Колокольчик вновь призывно зазвенел, и Хаку, сорвавшись с места, заскользил к кассе.
-С добрым утречком, Хаку! – Наруто держал в руках огромную завёрнутую в цветастую бумагу коробку. – А Забуза-сан ещё не пришёл?
При упоминании хозяина книжной лавки живые глаза Хаку заблестели, он гордо вскинул голову и с нескрываемым удовольствием отчеканил:
-Забузу-сана попросили заняться организацией ежегодной городской книжной выставки, поэтому в ближайшие дни в магазине его застать будет невозможно. Ты что-то хотел узнать у него?
-Да неважно, - Наруто поставил на прилавок тяжёлую коробку, - просто он мне книженцию одну интересную подкинуть обещал, говорил, у знакомого какого-то отыщет, вот я и спрашиваю. А ты что, Сабаку очередную порнохрень продаёшь?
-Ты, Узумаки, - подошедший Гаара ткнул друга в грудь пальцем, - вообще ничего не понимаешь в искусстве. Читаешь свой тупой сёнен – ну и читай на здоровье. А я со своим яоем никому не мешаю.
Наруто окинул его ироничным взглядом:
-Вообще-то мешаешь. Ты когда на лекциях эту дрянь свою листаешь, народ приводишь в шок.
-Ой, да ладно, у них у самих хентаем сумки забиты! – Гаара протянул деньги Хаку и, приняв у него из рук пакет с заветным чтивом, скомандовал: - Идём, а то опять на пары опоздаем.
-Приходите ещё! – Хаку на прощание поклонился обоим.
Упомянутый Момочи Забуза, двухметровый здоровяк и мастер кэндзютсу, который по странному стечению обстоятельств уже десять лет владел книжным магазином в неродной ему Конохе, называл юного Хаку своим дальним родственником, прибывшим с севера, и относился к нему с откровенно отеческим покровительством, однако у многих постоянных клиентов, знающих хозяина лично, возникали сомнения насчёт правдивости этой истории. Всё-таки Хаку, жизнерадостный, весёлый паренёк, никоим образом не походил на убитого горем сироту, у которого внезапно погибла семья и у которого – ах, какое несчастье! - не осталось больше родственников во всей стране, кроме Забузы. Извечно цветущий вид и улыбчивость Хаку говорили как раз об обратном. Кроме того, не могло не казаться странным то, что одинокий неприветливый Момочи Забуза рядом со своим юным и удивительно красивым сожителем-«родственником» превращался в умилённого добросердечного великана.
Нет, что-то здесь было явно нечисто, и Сабаку Гаара уже несколько лет подряд не уставал твердить это своему другу, приверженцу противоположного мнения. Наруто был убеждён, что официальная версия правдива, и когда Гаара тыкал его носом в факты, всегда находил способ их опровергнуть. В том, как Забуза-сан порой привлекал юношу за плечи и прижимал к себе, гладя по волосам, Наруто видел скорее отеческую привязанность холостяка, чем сексуальный жест, а в преданных взглядах Хаку, по его мнению, не крылось и намёка на запрещённую любовь – просто благодарность человеку, приютившему его, бедолагу, да ещё и обеспечившего его работой.
Выйдя из магазина – Наруто с коробкой, Гаара с пакетом, - друзья, как и много-много раз до этого, завели свой привычный спор.
-Узумаки, - позвал Гаара, сверкая улыбкой победителя, - только не говори мне, что это выражение лица, с которым он говорил о Забузе-сане, тебя не убедило.
-Тебе везде только гомосятину подавай, Сабаку, честное слово, - спокойно сказал Наруто. - Хаку его уважает, вот и всё.
Гаара на это саркастически хмыкнул:
-А тебе, Узумаки, двух трахающихся мужиков покажи - ты скажешь, что это они просто сильно друг дружку обнимают, потому что очень хорошие друзья.
-Не утрируй, Сабаку, - улыбнулся тот добродушно. - Я действительно не вижу в их отношениях романтической подоплёки.
-Очки надень.
-А ты скотч купи и рот себе заклей, потому что мне уже надоело твои глупости выслушивать. Ты хоть понимаешь, в чём Забузу-сана обвиняешь? В педофилии, вот в чём!
Гаара с умным видом поправил его:
-Хаку, между прочим, старше нас с тобой, а мы почти уже совершеннолетние.
-Да, но разговорчики подобного рода пошли от тебя не в этом году и даже не в прошлом, а гораздо раньше - как только Хаку появился. – Они подошли к такси, ожидающему их на обочине. Наруто раздражённо повёл подбородком: – Открывай багажник, у меня руки подарком заняты.
Гаара нажал на кнопку, крышка багажника отскочила с характерным щелчком.
-Ты не нервничай так, Узумаки, - улыбнулся он, когда Наруто, сгрузив коробку и уже вылезая обратно, стукнулся о крышку головой. - А то морщины раньше времени появятся и я на тебе не женюсь, когда нам по сорок стукнет.
Наруто, потирая ушибленное место, с притворной злобой пригрозил:
-Ну уж нет, я лучше на Хинате женюсь, чем на тебе.
-Ой, страшно, - Гаара в деланном испуге закатил глаза. – Не сделаешь ты никогда этого, Узумаки. Потому что ты хороший парень и друга в беде не бросишь.
-Но терпеть этого самого друга в горе и в радости до конца дней своих я тоже не собираюсь. Садись в машину давай, идиот.
-Никуда ты от меня не денешься, - Гаара слащаво улыбнулся и неприлично подмигнул, на что блондин лишь фыркнул, и только после этого соблаговолил открыть дверцу.
***
Саске запустил пальцы в волосы, устало вздохнул и в пятый раз за этот день повторил:
-Хорошо. Давай сначала. Как тебя зовут?
Мальчишка по другую сторону стола – худощавый грязнолицый оборваныш лет тринадцати – презрительно ухмыльнулся.
-Парень, сделай перерыв. Иди проветрись, покури там, не знаю.
-Я не курю, - на автомате бросил Саске, бессмысленно пялясь в поверхность своего нового стола – ничем не примечательного, обыкновенного канцелярского стола, такого же, как и у остальных полицейских, сидящих в офисе отдела работы с молодёжью.
Мальчика, его подопечного, поймали сегодня на воровстве в магазине, при задержании шкет оказал сопротивление и даже взялся с перепугу размахивать небольшим складным ножиком, однако охрана знала своё дело, и шанса испробовать на ком-нибудь сие сомнительного вида оружие ему не представилось. Задачей Саске, новичка в отделе, было выяснить, как это грязное существо зовут, где оно живёт и есть ли у него родители - над чем он, к слову, и бился уже больше часа. Пока что результаты не впечатляли: ему всего лишь удалось выяснить, что ребятёнка в его компании величают Шустрый и он ненавидит полицию.
До Саске не сразу дошло, что он потерял контроль над мыслями, и прямо сейчас ему жалеется о том, что он так настаивал на переводе именно в отдел работы с молодёжью. Да разве он подходит для этой работы? Вот, даже мальчика разговорить не выходит, а как дальше пойдёт? Нет, надо было оставаться в префектурном – там, по крайней мере, всё просто: патрулировать улицы, выполнять мелкие поручения, разрешать споры между Изумо и Котетсу, и так – весь день…
Он грубо одёрнул себя. Ну уж нет, он не позволит трудностям сломить себя. Да, здесь, безусловно, было несравненно тяжело, все сотрудники не отличались приветливостью, а Анко то и дело бросала на него странные взгляды, - и тем не менее он был рад этой значительной перемене в своей жизни.
У него, в конце концов, теперь есть свой стол.
От этих размышлений неизвестно откуда появилась новая энергия, и Саске вновь сосредоточился на своём малолетнем подопечном.
-Послушай, - произнёс он увещевающе, стараясь подражать другим работникам, - если не ответишь на мои вопросы, мы будем вынуждены отправить тебя в приют или ещё куда, где о тебе смогут позаботиться.
Шустрый состроил светскую мину и сделал вид, что полирует ногти невидимой пилочкой:
-Ха, да я сам о себе смогу позаботиться! А из приюта я сбегу, - пообещал он внезапно погрустневшим тоном и пробубнил вдогонку едва слышно: - Не впервой.
Саске ощутил, как от этих слов в голове словно бы раздался щелчок, и внутренний голос произнёс отчётливо, будто со стороны: «Ага, вот оно. Раз он светился в приютах, кто-то может его знать или помнить».
Оставаться на месте он не мог – тело требовало срочного действия. Наспех закрыв папку от любопытствующих глаз, он приказал: «Сиди здесь» - и едва ли не бегом помчался к кабинету начальницы.
Анко внутри не обнаружилось, но проходившая мимо сотрудница подсказала, что видела её в курилке, и Саске, не теряя ни минуты, устремился туда. Курилка, или, выражаясь культурно, комната отдыха, являлась излюбленным местом всех полицейских с верхних этажей и представляла собой обширное квадратное помещение с расставленными в хаотичном порядке диванами, креслами и стульями; посередине на почётном месте восседал видавший виды телевизор, в одном из углов бухтел холодильник, рядом с ним стоял пользующийся постоянной популярностью кофейный аппарат. В этой комнате можно было курить, в открытую хулить начальство, обсуждать сексуальную жизнь коллег и ругаться на низкую зарплату, не стесняясь в выражениях, – словом, этакий либеральный уголок для полицейских.
Зайдя, Саске тут же недовольно поморщился – в нос ударил гадкий запах сигарет. Он ответил на приветственные махи знакомых полицейских, среди которых были и его дальние родственники, и, уцепившись взглядом в фигуру начальницы возле окна, направился к ней. Рядом с Анко стояла её закадычная подруга Куренай. Эта благородного вида дама с шикарной фигурой и восхитительной копной каштановых волос, выгодно гармонирующих с её бордовым деловым костюмом, состояла в криминальном отделе, но занималась в основном бухгалтерской работой, поэтому полицейской её можно было назвать лишь условно. Саске помнил, что Итачи отзывался о ней очень тепло и даже однажды, разоткровенничавшись, упомянул, что без её помощи и поддержки ему было бы нелегко влиться в устоявшийся коллектив отдела. Её и, естественно, Кисаме-сана.
Поставив одну ногу в сапоге на вызывающе высокой шпильке на стул, Анко небрежными движениями подносила тонкую женскую сигарету ко рту, каждый раз всё больше измазывая фильтр тёмной помадой; её тонкая сиреневая блуза с расстёгнутыми верхними пуговицами открывала весьма соблазнительный вид на полный бюст, а особо любопытным удавалось углядеть ещё и краешек её бюстгальтера того же цвета, что и блуза.
Саске принудил себя не осуждать откровенно неприличный внешний вид начальницы – что, к слову, далось ему с немалым трудом, - и подступил ближе, не решаясь прервать беседы, но и не желая ожидать, пока подруги вдоволь наговорятся.
-Подумаешь, салоном го он владеет! – Анко, стоя к нему спиной и оттого не замечая, размахивала в воздухе сигаретой с опасно свисающим с её кончика пеплом. – Что он тебе может предложить, Куренай, ну что? Бросай его, я тебе говорю, и найди себе нормального мужика! Вон, у нас холостых полно! Смотри, сколько! Выбирай не хочу!
-Мне этот нужен, - со спокойной улыбкой ответила вторая женщина. – Это ты у нас можешь быстро увлечения менять, а у меня никогда так не выходило, да и не хочу я.
Анко наконец-то стряхнула пепел поверх кучи окурков в каменной пепельнице, стоящей на подоконнике, и взялась было возражать, но её опередила Куренай.
-Анко, тут, кажется, к тебе, - она приветливо улыбнулась, заставляя Саске потупиться – шикарные женщины вроде этой всегда почему-то смущали его.
Цепкий взгляд начальницы быстро привёл его в чувство.
-А-а, хорошенький Саске-кун. - Жёсткая ухмылка вовсе не украсила её лица. Она с силой вдавила окурок в пепельницу: – С чем пожаловал?
Саске, стараясь не запинаться от внезапно подступившего волнения, попытался рассказать всё как можно короче. Анко слушала без энтузиазма: затягивалась новой сигаретой, смотрела в окно, сдувала несуществующие пылинки с плеча.
-По этому вопросу с Эбису поговори, он всё о беспризорниках знает. Такой дядька в круглых чёрных очках, видел? – Саске с готовностью кивнул. – Разыщи его и малого этого покажи, он, возможно, его узнает. Это всё?
-Да.
-Свободен.
Дверь комнаты внезапно с громким хлопком отлетела в сторону, и Саске, собравшийся было уходить, прирос к месту: внутрь быстрым шагом промаршировал его брат. Разговоры разом прекратились, и в наступившей странной тишине ему стало ощутимо не по себе. Итачи не был похож на себя: обычно опрятно завязанный галстук был нехарактерно ослаблен и халатно закинут на плечо, верхние пуговицы снежно-белой рубашки расстёгнуты, да как-то небрежно, нехарактерно, а из хвоста длинных волос выбивались тонкие тёмные пряди…
-Итачи!
Саске не смог сдержать внутренней дрожи при виде лица ступившего следом за его братом Хошигаке Кисаме. Кисаме-сан уже много лет был лучшим другом Учихи Фугаку, их с Итачи отца, поэтому Саске, знающему этого человека с детства, без труда удалось прочесть на его суровом лице немалое беспокойство.
Высокий, статный, непоколебимо спокойный, «настоящий мужчина», как отзывалась о нём мать Саске, Кисаме-сан походил на персонажа какого-нибудь героического боевика, и его история вполне заслуживала детективного романа. Прославился теперь уже старший инспектор-детектив благодаря полугодичной работе под прикрытием в преступной организации террористов-националистов Акацуки, которые за годы своего существования доставили немало проблем полиции во всей стране. Он также принимал личное участие в раскрытии огромного количества знаменитых уголовных дел, вследствие чего стал едва ли не легендарной личностью в полицейских кругах. Сплетники утверждали, что Итачи чрезвычайно повезло оказаться сыном Учихи Фугаку, а иначе не бывать ему протеже известного детектива – и только немногие знали, как много Итачи на самом деле трудился, чтобы стать достойным напарником опытному Хошигаке.
Саске стало тревожно от выражения лиц обоих нечужих ему людей, сразу вспомнилось, как холодно они вчера прощались, но тогда он поспешно выбросил эти мысли из головы – слишком многое произошло в понедельник. Теперь же он об этом пожалел.
Рука старшего инспектора-детектива ухватила Итачи под локоть, принуждая остановиться, Кисаме-сан склонил к его уху голову и, не обращая внимания на взгляды посторонних, затараторил что-то полушёпотом на придыхании – но тихо, так, что даже в идеальной тишине нельзя было различить и слова. Губы Итачи исказил мрачный оскал, который был Саске знаком: его брат был чем-то глубоко оскорблён. Внезапно у него пересохло в горле, и очень захотелось оказаться где-нибудь в другом месте – где-то, где не было Итачи, Кисаме-сана с их странными пугающими лицами и непонятными взглядами, не было толпы глазеющих полицейских, и тяжёлой атмосферы ожидания, и ощущения, что находишься в каком-то извращённом театре для вуайеристов…
-Ого-о. – Его привёл в чувство голос Анко за спиной. Развернувшись, он столкнулся с её злой улыбкой. – А я тебе говорила, Куренай? Говорила?
-Я уже давно догадывалась, - спокойным тоном ответила женщина.
Саске лишь краем сознания отметил, что ничего не понял из диалога, - всё его внимание было сосредоточено на сцене, разворачивающейся между его братом и Кисаме-саном. Никогда прежде ему не доводилось видеть Итачи столь эмоциональным на людях – на его лице были чётко написаны сильные переживания, и, судя по его реакции на прикосновение Кисаме-сана, были они связаны именно с ним.
Кисаме закончил шептать и отстранился, стараясь поймать взгляд Итачи. Тот слегка повернул голову – и как раз тогда заметил стоящего у окна брата. По лицу брата пробежала тень страха, но черты его тут же вновь приобрели привычную сосредоточенность, он что-то тихо сказал Кисаме-сану, тот кивнул, и оба покинули комнату.
Саске услышал многозначительное присвистывание за своей спиной и, снова обернувшись, заметил на лице Анко широкую самодовольную ухмылку.
-Ну да, а мне пел, что в криминальный хочет, потому что его, видите ли, призвание зовёт, - фыркнула женщина и раздражённо сунула в рот сигарету. – Чёртов Учиха Итачи…
Окинув Саске скучающим взглядом, она слегка изогнула аккуратно выщипанную бровь:
-Что ты здесь ещё делаешь? Свободен.
Дважды просить было не нужно – он крутанулся на пятке и быстрым шагом удалился.
Шустрый всё ещё сидел на стуле возле его стола. Видимо, кто-то из сердобольных сотрудников купил ему стаканчик капучино, потому что губы у мальчугана были вымазаны пеной, а на столе красовалось мокрое коричневое пятно. Саске сунул ему салфетку и попытался заговорить, но тут его под локоть утащил в сторону сотрудник, имени которого он не запомнил.
-Саске, слушай, нужно для начальных классов школы одной лекцию дать, а у нас все заняты. Сможешь выручить?
-Когда? – Учиха указал взглядом на своего беспризорного подопечного. – Мне с этим ещё разобраться нужно.
Тот лишь отмахнулся:
-Сплавь его Эбису. Ну выручи, Саске, пожалуйста! Очень надо. Ты же из нас самый молодой, оперативный. А там через полчаса надо уже начинать. Пока доедешь, пока то, пока сё…
Саске покосился вначале на полицейского, затем на мальчишку. И как же поступить? Он ведь не готовился ни к какой лекции, что он будет детям рассказывать? Эта работа была намного напряжённее, чем он предполагал, однако Итачи тоже наверняка было несладко, когда он начинал – начинать всегда сложнее всего.
Он издал побеждённый вздох и кивнул:
-Ладно. Только позаботьтесь о мальчике.
Сотрудник с облегчением кивнул и сунул ему листочек с адресом школы. Саске наспех запихнул вещи в сумку, перекинул её через плечо и, не обращая внимания на слегка вопросительный взгляд Шустрого, поспешно покинул офис.
***
Кофе вышел отвратительно некрепким. Саске оставил чашку в сторону и, устроившись на кровати, запрокинул голову, прикасаясь затылком к холодной стене. Дверь их с Итачи спальни была чуть приоткрыта, поэтому ему было прекрасно слышно, о чём говорят родители.
-Со всеми ведь бывает. Да и у кого бы с первого раза гладко получилось?
Это мамин голос. Судя по характерным звукам, сопровождающим её тираду, она мыла посуду и параллельно возмущалась. Отец, наверное, сейчас по своему обыкновению сидел за столом с газетой, которую не читал, в одной руке и дымящейся сигаретой в другой.
-А я был против этой досрочной практики Саске, - забасил он в ответ жене. – Очевидно, что ему ещё рано.
-Дорогой, не в этом дело! – чуть ли не перейдя на крик, возразила та. – Нельзя новичку давать такие серьёзные задания! Они что там, все думают, что выступить, пускай даже перед детьми, без подготовки – это раз плюнуть?!
-Успокойся, Микото. Это не конец света.
-Да ты ребёнка нашего видел? С каким лицом он домой пришёл?! Нет, Фугаку, я не могу успокоиться!
Саске тихонько застонал и закрыл лицо ладонями. Ему не хотелось больше слышать ни слова о своём недавнем поражении – и без родителей было паршиво. Он с непроизвольным хлопком закрыл дверь (голоса на кухне умолкли), переместился за компьютер, заткнул уши наушниками, включил погромче любимую музыку и, вытянув из рюкзака свой крутой Nikon, ради которого всё прошлое лето занимался подработками, взялся просматривать сегодняшний улов – в конце концов, он уже давно обещал свежую фотографию своим электронным друзьям.
Остановился он на одной – вроде бы, непримечательной, но, как он чувствовал, сильнее всего отображающей то, что творилось у него в душе в данный момент.
Молодой человек в явно новом деловом костюме сидел в одиночестве на одной из лавочек Центрального парка Конохи и, обречённо опустив голову, комкал в ладони галстук. В другой руке был крепко зажат телефон, рядом стоял недорогой на вид дипломат. Саске даже не задумывался над тем, по какой причине этому человеку было грустно, его образ будто позвал его - он остановился, вытащил из чехла фотоаппарат и просто нажал на кнопку.
Комментарий всплыл в сознании сам по себе - он только и успевал, что нажимать на клавиши.
«Сегодня я потерпел неудачу. Никогда не подумал бы, что начинать движение к своей мечте будет настолько тяжело. Если я действительно намерен совершить значительные перемены в жизни родного города, мне необходимо научиться влиять на чужие умы, убеждать, доказывать свою правоту. Как показал опыт сегодняшнего дня, пока что у меня это слабо выходит.
Необходимо прилагать больше усилий, учиться, стараться. Все ожидают от меня успехов, я – тоже. Все недоумевают, и я разделяю их недоумение. Почему я провалился? Только ли дело в моей неподготовленности? Времени, безусловно, не было… Но всё это – всего лишь оправдания. Оправданий ищут слабаки.
Я не из таких, и я смогу победить. Одна маленькая неудача не заставит меня свернуть с выбранного пути».
Буквально через несколько минут после того, как он выложил фотографию на блоге, появились первые комментарии. Саске уже давно заметил, что его самые преданные читатели словно научились чувствовать, когда он собирается порадовать их чем-то новеньким, потому что посты от Суйгетсу, Карин и Джуго приходили моментально.
Suigetsu:
Саске, не переживай! Ты ведь и сам знаешь, что крут, мелкие препятствия тебе не помеха! А что, собственно, случилось? Надеюсь, не те тупые мажоры опять? Ты, вроде, вчера писал, что уладил это дело.
З.Ы.: Фотография просто жесть!
Karin:
«Жесть»? «Жесть»?!!! Да это, чёрт бы меня побрал, гениально! Саске, я не устаю поражаться твоему таланту! И зачем тебе эта полиция? Тебе прямая дорога в творчество!
Suigetsu:
Тебе не понять, дура. Именно его страстное желание исполнить мечту развивает его творческую жилку. Это прослеживается в каждой его фотографии. Но ты, конечно же, заметить этого не можешь, потому что у тебя ампутирован мозг.
Karin:
Я, между прочим, всё замечаю, Суйгетсу! И никто у меня ничего не ампутировал!
Suigetsu:
Тебе просто об этом не сказали. Или сказали, но ты уже забыла – запоминать-то нечем.
Jugo:
Замечательный момент тебе удалось запечатлеть, Саске. Настоящее человеческое отчаяние длится мгновения, дальше – просто привычка, выработанная годами, жалеть себя и настраиваться на негатив.
Я рад, что ты не сдаёшься. Уверен, у тебя всё получится. Мне ещё не встречались люди с такой же сильной волей, как у тебя.
Karin:
Дебил! Я тебя ненавижу!
Karin:
Это я Суйгетсу пишу. Ты, Джуго, не подумай ничего.
Suigetsu:
И это взаимно, Карин, не сомневайся.
Саске улыбнулся – от сердца заметно отлегло – и уже положил пальцы на клавиатуру, чтобы печатать ответ своим виртуальным друзьям, но его внимание отвлёк приход старшего брата. Итачи, увидев, что он в наушниках, поприветствовал его взмахом руки и свернул к шкафу с одеждой, на ходу расстёгивая рубашку. Саске слегка крутанулся в кресле и покосился на брата, не зная, спросить или нет о подсмотренной недавно сцене.
Все в роду Учиха отличились бледностью кожи, но Итачи был ещё и высоким, очень худеньким и имел изящное телосложение, чем в сочетании с длинными волосами и красивыми чертами лица внешне очень напоминал девушку – и не какую-нибудь дурнушку, а самую настоящую красавицу. Однако знающие Учиху Итачи лично ни за что и никогда не назвали бы его женоподобным – его необычайно твёрдый характер и огромная сила воли были достойны восхищения любого мужчины. Это, впрочем, не меняло того факта, что сзади его старшего брата было не отличить от девчонки: тонкая талия, узкие плечи, длинный хвост мягких ухоженных волос меж выступающих лопаток…
Саске непроизвольно вытаращил глаза и неверяще уставился на длинные красные полосы, очень заметные на чистой белой коже спины Итачи. Царапины? Откуда?
«Нет, я, конечно, догадываюсь, откуда, - поправил себя младший Учиха, на всякий случай отворачиваясь, чтобы брат не заметил, как он пялился, - просто… удивлён».
Итачи переоделся в домашнюю одежду и, перевязав хвост старой резинкой, отправился на кухню. В наушниках зазвучала песня, которая Саске не очень нравилась, поэтому он на время отвлёкся от размышлений о брате и принялся искать музыку, отражающую его настроение. Не найдя ничего подходящего, парень сунул наушники в специально выделенное для них пространство между монитором и левой колонкой. Внимание его внезапно привлёк предмет, занимающий особое место на полочке среди вещей Итачи – элитная ручка S.T.Dupont в дорогом пенале с бархатной подкладкой. Изящная штучка из высококачественной ювелирной латуни, наверняка стоящая не просто дорого – сумасшедше дорого для ручки, - являлась подарком от Кисаме-сана в день перевода брата в отдел уголовных расследований. Итачи никогда не пользовался ручкой по назначению, однако не забывал регулярно снимать с пенала пыль, а время от времени доставал подарок и с благоговением крутил в руках.
Мысли Саске вновь переместились к сегодняшней странной сцене в курилке. Итачи и Кисаме-сан, несмотря на приличную разницу в возрасте, всегда отлично ладили, а когда начали работать вместе – стали вообще не разлей вода, папа даже иногда в шутку упрекал старшего сына, якобы тот увёл у него лучшего друга. И всё-таки, из-за чего они могли так сильно поссориться?
Поддавшись внезапному соблазну, Саске потянулся к чужому дорогому подарку, но вовремя отдёрнул руку – в комнату вернулся Итачи. В одной руке у брата была тарелка с недоеденным ужином, в другой чашка. Саске хватило одного беглого взгляда, чтобы определить: Итачи сбежал от родительских расспросов, чтобы поесть в нормальной атмосфере. Брат посмотрел на него внимательнее обычного, прежде чем повернуть к своей кровати, из чего Саске сделал неутешительный вывод: скорее всего, мама уже успела проболтаться о его провале в школе – не расстроиться ему, однако, помог один из фундаментальных негласных принципов, на которых строилось их братство: в нужные моменты один делал вид, что не знает, а другой – что не знает, что первый знает.
Заметив, что уши Саске уже свободны, Итачи спросил, устраиваясь на своей кровати:
-Ну что там Анко? Не сильно придирается?
Саске неопределённо передёрнул плечами и, поднявшись с кресла, тоже устроился на своей кровати, чтобы сидеть лицом к лицу с братом. Тот быстро закончил с ужином и теперь пил чай маленькими глотками, осторожно держа горячую чашку в ладонях.
Саске посмотрел на аккуратную причёску брата, на его спокойное лицо – вспомнился растрёпанный хвост, галстук на плече, расстёгнутые пуговицы…
Вопрос вырвался из него прежде, чем он успел подумать о его уместности:
-Так что у вас с Кисаме-саном происходит?
Итачи резко вскинул голову, тёмные глаза поражённо распахнулись, затем в них заблестел опасный огонёк, и на короткий миг Саске показалось, что брат сейчас набросится на него, как обезумевшая мать, защищающая своих детёнышей от охотника. Впечатление рассеялось так же быстро, как и возникло. Итачи обернулся на дверь, убедился, что она плотно прикрыта, и вновь перевёл взгляд на Саске. На тонких губах расплылась грустно-облегчённая улыбка.
-Я знал, что ты догадаешься. Думал, раньше гораздо поймёшь. Ну-ка сядь ближе.
Саске, не совсем поняв, о чём он должен был догадываться, покорно сделал, как велели, и секунду спустя уже сидел на соседней кровати подле брата. Итачи бросил ещё один опасливый взгляд на дверь и, склонившись над его ухом, зашептал:
-Надоело мне это уже в секрете держать. Сыт по горло.
Саске молчал. Он не имел ни малейшего понятия, о чём сейчас шла речь. Итачи издал вдруг горький смешок и, потянувшись рукой назад, снял с волос резинку – блестящая чёрная волна рассыпалась по спине, отросшая чёлка практически полностью закрыла лицо.
-Я сначала думал, что он просто жалеет меня. Ну, знаешь, глупый мальчик влюбился по уши, якобы по его вине – это же Кисаме-сан, ты знаешь, какой он. Ответственный.
Вслушиваясь в задрожавший голос брата, непривычно слабый, будто оправдывающийся, Саске почувствовал острое желание вцепиться пальцами в голову и как можно крепче сжать – так сильно она заболела от внезапно накатившего понимания. Боже, какой же он идиот, какой непроходимый тупица, ведь всё сходилось! Всё, чёрт побери, сходилось, а ему даже в голову не пришло об этом подумать – слишком привык к тому, что в школе и в академии Итачи за глаза окрестили педиком из-за того, что девушкам отказывал. Но он-то думал, у брата те же мотивы, что и у него, а оказывается… И Анко, значит, правду вчера сказала – в очень грубой форме, но правду ведь. И вот, значит, что в последнее время с ним происходит – ссорится из-за чего-то с Кисаме-саном, а родителям, конечно же, не расскажешь о таком. При мысли о том, что отец может всё узнать, у Саске внутри всё похолодело.
Уложить всё это в голове никак не удавалось, каламбур из обрывков догадок продолжал безумно плясать по его сознанию, не подчиняясь ни воле, ни разуму, и Саске благодарил бога, что Итачи сейчас смотрел на свои ладони и не видел его лица, на котором, безусловно, всё было написано.
-Но около месяца назад он сказал мне, что л… - Итачи словно бы поперхнулся на слове, выговорил его с усилием, - …любит меня. И с этого начались все проблемы.
Саске шумно сглотнул. Ощущение удушающего комка в горле никуда не делось. Мысли путались, в голове что-то пульсировало и ноюще болело – однако Итачи был беспощаден.
-О чём он думал вообще? – совершенно не замечая реакции брата, продолжал он, говоря больше сам с собой. - Примеряет на нас эти свои гетеросексуальные стереотипы: и жить ему вместе подавай, и родителям скажи, семью какую-то хочет создавать… Неужели не очевидно, что ничего не получится? Он лучший друг отца, мы вместе работаем, я, в конце концов, Учиха – если кто-то из семьи узнает…
Руки Саске сами собой взметнулись и сжали виски. Процесс обработки информации завершился, пришли выводы. С графическим сопровождением. Ему только сейчас до конца дошло, что его брат состоит в тех самых отношениях с тем самым Кисаме-саном, у которого лучше мамы выходило читать ему истории на ночь, - с тем самым Кисаме-саном, который сажал его, малыша, себе на плечи, чтобы он самостоятельно водрузил на верхушку новогодней ёлки звёздочку. С Кисаме-саном, с которым каждую субботу папа выезжает на рыбалку – посекретничать о мужском. С этим почти что членом семьи его старший брат состоял в – страшно подумать – сексуальных отношениях. О господи… О господи… Так вот откуда царапины…
-Мне даже представить себе страшно, что будет, если папа узнает, - размышлял вслух погружённый в себя Итачи, не замечая его молчаливой агонии. – Дядя Обито говорит, что рано или поздно это обязательно случится, и я согласен… Но до тех пор, пока это был просто секс, а не что-то серьёзное, я знал, что всё будет хорошо. А сейчас Кисаме-сан воспринимает всё совершенно по-другому. С одной стороны, я его понимаю: он мужчина взрослый, у него сложились определённые понятия об отношениях, стереотипы, которые он отчаянно пытается подбить под нашу с ним ситуацию. Я ведь у него первый… ну, парень. Но я не хочу играть роль женщины, которую он для меня уже предопределил. Не хочу зависеть. Я, чёрт возьми, способен сам о себе позаботиться, не нужна мне его треклятая помощь. И деньги его не нужны.
Даже будучи в столь шокированном состоянии, наблюдательный Саске отметил на лице брата точно такое же оскорблённое выражение, какое ему уже доводилось видеть сегодня днём. Так вот, стало быть, в чём дело.
Итачи очень быстро взял себя в руки: поднял голову и даже выдавил из себя слабую неубедительную улыбку. В глазах его, невероятно взрослых и кажущихся совершенно не к месту на его молодом лице, не было ничего, кроме бесконечной усталости.
-Прости, что нагрузил тебя всем этим, Саске. Я просто чувствовал, что голова лопнет, если ни с кем не поделюсь. Ты ведь никому не скажешь? Знает только дядя.
Саске на автомате кивнул. Нужно было хотя бы пытаться вести себя адекватно, иначе брат догадается, что для него всё это является новостью года, и пожалеет, что вообще заговорил с ним.
Возникший невесть откуда ироничный голос в нём протянул с издёвкой: «М-да, а я, наивный, полагал, что они просто поссорились. Оказывается, ссора – только вершина айсберга. И, боже мой, как бы мне не хотелось видеть, сколько ещё скрыто под водой…».
Улыбка Итачи стала шире, живее, он забытым движением, совсем как в детстве, потрепал его по макушке:
-Спасибо.
Саске поспешно отстранился и вскочил на ноги.
-Ты, это… не переживай сильно, - выдавил он из себя, усердно пялясь в пол и изо всех сих стараясь звучать убедительно. – Кисаме-сан – он мужик хороший… поймёт тебя, ты ему просто нормально объясни, чего хочешь…
Дальше сказать было нечего, и он смущённо замолчал, несколько несмело взглянув на брата исподлобья. Итачи наградил его тёплой улыбкой:
-Спасибо, Саске.
-Ну… Я пойду прогуляюсь.
Он поспешно влез в джинсы, натянул футболку и, сопровождаемый насмешливо-удивлённым взглядом брата, рванул прочь из комнаты.
-Саске, куда ты? – послышался слегка растерянный мамин голос из гостиной, где они с отцом смотрели телевизор. – Половина десятого!
-Скоро буду, - крикнул он в ответ и, наспех зашнуровав ботинки, схватил куртку, кинул в карман ключи и вышел из квартиры.
На улице было темно и прохладно. Выйдя из подъезда, Саске первым делом посмотрел на небо. Звёзд из-за городских огней видно не было, однако чернота, бесконечным пространством разверзшаяся над головой, всё равно заставила ураган мыслей несколько поулечься, осесть.
Вдыхая холодный воздух полной грудью, он побрёл вдоль по улице – просто так, без особой цели. Подобные долгие прогулки по ночному городу помогали ему думать. А подумать как раз было о чём.
В заднем кармане джинсов завибрировал телефон. Саске достал его и открыл новое сообщение – от брата: «Ты ни о чём не знал, не так ли?
». На лице его сама собой расцвела улыбка. Вот же этот Итачи… Замечательный, проницательный – самый лучший…
***
Лицо Абураме Шино было повёрнуто в её сторону, и Темари казалось, что глаза его, спрятанные за круглыми стёклами тёмных очков, пристально наблюдают за ней. Она несколько неловко поправила рубашку, застегнув её до последней пуговицы, и попыталась изобразить расслабленную позу.
Шино всё так же смотрел. И это ужасно нервировало.
«Куда запропастился Канкуро?» – со злостью подумала Темари, повернувшись в сторону кухни, куда пять минут назад отправился её брат – приготовить гостю чашку чая.
Шино, как объяснил ей Канкуро, поссорился со своей девушкой, и она отказалась пускать его в квартиру, поэтому, так как бедняге было негде ночевать, Канкуро и предложил другу в эту ночь остаться у них.
«Места хватает, - несколько извиняющимся тоном пояснил брат стоящей на пороге сестре. – И потом, это всего на одну ночь, Темари. Не злись».
Шино работал в Sabaku-tech меньше пяти лет, и за этот период ему каким-то образом удалось сделать огромный карьерный скачок от простого технаря до члена команды Канкуро – вице-президента компании. Свою работу Шино выполнял безукоризненно, денежные горы зарабатывать не стремился, однако с его знаниями и старательностью приличная зарплата ему всё равно была обеспечена.
Темари никогда не нравился этот парень. Слишком уж он был… тихим для человеческого существа. Целый день сидел в своём кабинете и без единого слова, без единого возражения – просто исполнял свою работу. Настораживало то, что, несмотря на все его странности вроде коллекционирования экзотических насекомых со всего мира, люди тянулись к нему, в том числе и Канкуро – Темари, однако, считала их дружбу ненормальной.
Шино всё продолжал смотреть. Девушка поёжилась.
Внезапно он открыл рот (Темари поймала себя на мысли, что почти ожидает увидеть выползающую оттуда муху) и произнёс тихим лишённым эмоциональной окраски голосом:
-У вас хорошая семья.
Она заставила себя кивнуть:
-Спасибо.
Шино, по всей видимости, посчитавший, что его обязанность завести светский разговор с хозяйкой выполнена, вновь погрузился в молчание.
Наконец-то вернулся Канкуро с подносом в руках, на котором находились четыре одинаковые чёрные чашки с гербом Суны на боках. Поставив поднос на стол, молодой человек взял одну чашку и направился к лестнице.
-Я подумал, Гаара тоже захочет, - бросил он на ходу.
Темари потянулась к своей чашке – с надбитым краешком. Совершенно неожиданно ей пришло в голову, что Шино, наверное, если не одногодка Гаары, то старше максимум на год.
«А как они разнятся! – посетовала она про себя, то и дело невольно бросая косые взгляды на гостя. – Малой наш вообще никогда не работал, да и не надо ему – отец полностью обеспечивает. Живёт в своё удовольствие, развлекается с этим своим Наруто. Я даже не знаю, есть ли у него какие-то планы на будущее, цели – он ничего мне не рассказывает…».
Шино, как говорил ей Канкуро, был выходцем из небогатой многодетной семьи, поэтому ещё в старших классах школы вынужден был искать работу. Благодаря своему непоколебимому упорству, ему удавалось тянуть на себе работу наряду с учёбой, и хотя в этом году он перевёлся на заочный, чтобы получить возможность полноценно работать на фирме, всё равно это было тяжело. Темари знала, каково это, не понаслышке – сама находилась точно в таком же положении.
«Хотелось бы мне, чтобы Гаара был хоть чуточку серьёзнее, - вздохнула она про себя. – Двадцать лет почти, а он чёрти чем занимается. Отец, конечно, к нему несправедлив, но мне ведь тоже тяжело».
К горлу подступила горечь. Эта горечь была знакомой, потому что тянулась ещё со времён далёкого прошлого, с каждым годом всё больше и больше превращаясь в привычку. Её вины не было в том, что отец хотел всего одного наследника, а остальные отпрыски его не интересовали. Сколько Темари себя помнила – один Канкуро из них троих имел право высказывать собственное мнение, один Канкуро был обласкан отцовским вниманием. Темари игнорировалась как женщина, а Гаара… На Гаару отец старался даже лишний раз не смотреть.
Иногда Темари задавалась вопросом, как сложилась бы её судьба, родись она мужчиной. Наверное, она сейчас была бы правой рукой отца в компании, а Канкуро – начальником какого-то отдела средней важности, как она сейчас. Однако всё-таки: что было лучше? Жизнь Канкуро как наследника отца вовсе не являлась лёгкой, он находился под огромнейшим давлением с самого рождения. Быть лучшим, подавать пример, не разочаровывать папу – все эти истины вдалбливались в его голову ещё с колыбели.
Темари не досталось подобной «чести», однако лишилась она и многого другого - к примеру, исполненного гордости взгляда, который отец позволял себе время от времени, когда был особенно доволен наследником, или редкого похлопывания по плечу, так и говорящего: «Молодец, мой сын»…
Темари тяжело вздохнула и сделала глоток остывшего чая. Вернувшийся Канкуро с несколько расстроенным видом поставил нетронутую чашку на поднос и, бросив осторожный взгляд на Шино, пробормотал неловко:
-Он там… часы свои попереворачивал. Не стал мешать.
Темари понимающе кивнула. Была у их младшего такая привычка: когда ему было очень плохо или нужно было о чём-то серьёзно подумать, он переворачивал все песочные часы из своей коллекции, занимающей целых две подвесные полочки и, садясь напротив, просто наблюдал за движением песка. Делать он это мог бесконечно – часов у него было превеликое множество, от совсем маленьких – минутных, до больших, отсчитывающих полчаса и даже час. Темари тоже нравилось смотреть на одновременно ожившую коллекцию песков разных оттенков, однако для Гаары этот в некотором роде ритуал являлся вовсе не развлечением. Он переворачивал свои часы только когда на душе было действительно паршиво.
Внезапно она осознала, что злится. Ну что могло у него произойти на этот раз? Неужели им с Канкуро до конца жизни так и придётся лишь догадываться о проблемах брата? Разве младшие в семье не должны обращаться к старшим за советом, помощью, утешением? К чему эта замкнутость, эта никому не нужная скрытность?
Словно продолжая её мысль, Канкуро выдохнул сигаретный дым из лёгких и прошептал:
-Вот же маленький засранец….
Шино повернулся в его сторону, похоже, заинтересовавшись. Темари бросила на него раздражённый взгляд: Сабаку не любили, когда в их семейные дела лезли посторонние. Канкуро, однако, своего друга посторонним не считал.
-У него ещё с прошлой недели такое, - заговорил он, не обращаясь ни к кому. – Я думал, прошло, а оно, вон, снова. Может, поговорить с ним? – Он покачал головой, отвечая на собственный вопрос: - Нет, не скажет. Вот ненавижу малых, ненавижу!
-Канкуро, - холодно прервала его Темари. Дождавшись, пока брат поднимет голову, она с нажимом произнесла: - Не думаю, что нашему гостю это интересно.
-Всё в порядке, - отозвался Шино. Темари перевела на него цепкий взгляд. – Я с вашим младшим только сегодня познакомился, но лично у меня сложилось впечатление, что он весьма интересная личность. Хотелось бы мне пообщаться с ним как-нибудь на досуге.
Губы Канкуро тронула слабая улыбка:
-Прости, приятель, но он у нас колючка, с кем попало разговаривать не станет.
-А я и не кто попало, - ответил ему Шино и изобразил нечто похожее на улыбку в ответ.
***
-Алло.
-Слушай, у меня гениальная идея! – Наруто откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу, приготовившись к долгому разговору. – Помнишь, мы с тобой под Новый год стриптизёрами обряжались? Всем ведь понравилось, как мы под Раммов танцевали, да? Ну так вот: давай в качестве подарка для Тен-Тен и Неджи завтра тоже под что-нибудь смешное зажжём! Я уже даже прикинул, под что будет прикольно, списочек тебе как раз печатаю, ты потом в асю зайди, обсудим, ладно?
На том конце провода долгое время молчали, наконец Гаара поникшим голосом ответил:
-Узумаки, я сплю уже.
Наруто отставил трубку от уха и наградил её обвиняющим взглядом.
-Хрена лысого ты спишь, Сабаку, – прошептал он едва слышно, затем вновь поднёс телефон к уху – голос его вновь исполнился деланной весёлости: - Ну ты что же, не хочешь подарок для них сделать? Тен-Тен точно обрадуется. Для неё ведь очень важно, чтобы на её вечеринках народу было весело, а мы с тобой точно не подкачаем, да?
-Давай завтра об этом поговорим, - снова этот пустой голос.
Наруто, сдавшись, вздохнул:
-Хорошо. Жду утром у себя. Спокойной ночи.
-Да, до завтра.
Он не глядя швырнул мобильный через плечо – судя по звуку, тот грохнулся об пол. Ну и чёрт с ним.
Ситуация с Гаарой начинала не на шутку его выводить. Раздражали, в первую очередь, постоянные скачки настроения: их невозможно было отследить или предвидеть, и эта непредсказуемость одновременно выводила из себя и пугала.
Он и сам не заметил, как пальцы привычными успокаивающими движениями принялись водить по вытатуированным усам, а взгляд переместился на увешанную памятными фотографиями стену. Изучая каждую, Наруто пристально вглядывался в лицо лучшего друга.
Самая нижняя и самая старая фотография была сделана в последнем классе старшей школы: они вдвоём сидели на невысоком заборе, обозначающем территорию школы, с пластиковыми стаканчиками кофе в руках и о чём-то болтали. Даже в обычной школьной форме Гаара умудрялся выглядеть не так, как остальные: на простой белой рубашке было расстёгнуто непозволительное количество верхних пуговиц, накрахмаленный воротник – по-хулигански поднят, а на шее красовался неброский, но стильный кулон.
«Он тогда ещё волосы короче стриг, – вспомнил Наруто, с оттаявшим сердцем глядя в их почти ещё детские лица, - и зеркальце в заднем кармане носил. Так смешно было его всё время тибрить».
Соседняя фотография была сделана папой в их первый день учёбы в университете. Он помнил, что в то утро ещё с ума сходил от волнения и не мог как следует завязать свой галстук, Гаара взялся ему помогать, в процессе не переставая удивляться, как ему удалось накрутить на груди такой чудовищный узел, и говорил он всё это в таких забавных выражениях, что все хохотали, оттого и фотография вышла немного кривая – у папы от смеха дрожали руки.
А на этой фотографии, сделанной в загородном доме Намикадзе-Узумаки, были запечатлены все их друзья, кроме фотографа-Кибы: Гаара приобнимает его за плечи и что-то шепчет, забыв, что группка выстроилась специально затем, чтобы сфотографироваться на память. Шепчет он, видимо, что-то забавное, потому что Наруто смеётся, тоже забыв о камере и вот-вот готовящейся выпорхнуть оттуда «птичке»….
А вот эту фотографию делал Шикамару. Наруто спит, лёжа прямо на парте перед раскрытым учебником по истории, а Гаара, удобно устроившись на нём, тоже безмятежно дремлет, совершенно игнорируя скучного лектора…
А эта была сделана прошлым летом, когда они вместе с Неджи, Тен-Тен, Кибой и Чоджи надумали пойти рыбачить. Местечко друзья выбрали замечательное, палаток, удочек и кофе в термосе хватало на всех, да и погода баловала отдыхающих безоблачным небом и умеренной жарой. Свернуть удочки, правда, пришлось раньше времени: ночью Чоджи случайно наступил на посеянный Кибой крючок, поэтому запланированная на три дня поездка была в срочном порядке урезана до одного, но именно на этой фотографии все ещё были живы и здоровы: они с Гаарой сидели на речном берегу и, судя по лицам, занимались своим привычным мелким переругиванием, рядом с ними, прикрыв лицо панамкой, спал Шикамару.
На самом верху коллекции красовалась фотография с новогодней вечеринки этого года, которую делал лично Наруто, хотя всего этого он, будучи вдрызг пьяным, не помнил: полураздетый Гаара, вальяжно развалившись в кресле и развратно глядя в камеру из-под козырька своей а-ля нацистской фуражки, делает вид, что облизывает край плётки – главного атрибута своего новогоднего образа. Папа обозвал эту фотографию «верховным позёрством» и посоветовал непременно повесить на стену – чтобы когда-нибудь, пояснял он, повзрослевший Гаара посмотрел на неё и устыдился своей распутной молодости. Узнав об этом, Сабаку лишь презрительно фыркнул: «Устыдиться? Да никогда! Хоть на обойку нашего сообщества ставь её, Узумаки, мне всё равно». Наруто так и сделал – просто чтобы проверить. Убрать её, однако, пришлось неделю спустя по личной просьбе Сакуры («Сая от экрана не оттащишь! – верещала подруга ему в трубку обвинительно. - Я уже даже раздевалась полностью, чтобы отвлечь его, - помогло только в первый раз. Потом у него иммунитет выработался, наверное. Короче, Узумаки, снимай эту пакость с обойки!»).
Наруто вновь окинул взглядом каждую из фотографий. Он мог с лёгкостью назвать каждую эмоцию, которую в момент съёмки испытывал его друг: лёгкое раздражение, радость, шаловливость, напускная серьёзность, безразличие…
Раньше ему казалось, он так хорошо знает Гаару – будто с рождения были знакомы, но в последнее время приходилось всё чаще и чаще ловить себя на тревожной мысли, что шесть лет дружбы на самом деле ничтожно мало и ему никак не понять, в каких непроходимых дебрях бродила душа его друга в последнее время. Их проклятая негласная договорённость не пересекать границы личного пространства мешала ему спросить что-либо в открытую, оставалось только ждать и быть готовым в любой момент протянуть руку помощи, он знал это, но…
Но, чёрт побери, бездействие убивало его.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
Неделя: 2
День: 2
Автор: viaorel
Бета: временно не отбечено
Жанр (для второй части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 9
Вторник 27 апреля
-Что это на тебе такое?
Гаара ухмыльнулся и раздвинул полы плаща, чтобы надпись на реглане стала видна полностью.
-Нравится, Узумаки?
Сонный Наруто скептически приподнял бровь и почесал затылок:
-Вообще-то не очень. Заходи.- Он отодвинулся от прохода, пропуская друга в прихожую. Гаара неспешно стянул ботинки, скомкал и кинул в Наруто шарфиком, снял плащ и, повесив его, поправил на себе чёрный реглан, на котором спереди бордовым красовалась надпись на немецком, судя по сияющему выражению лица Сабаку, явно неприличного содержания.
Блондин скривился:
-Вот делать тебе больше нехрен, кроме как народ шокировать.
-Чем шокировать? – подал голос выглянувший из кухни Минато, обряженный в свой чудесный фартук с улыбающимися помидорами, а в руке держа пакет с рисом. – Привет, Гаара.
-Вот этим шокировать, папа, - Наруто развернул друга за плечи и указал на другую кричащую надпись на его спине – явно не более приличного содержания. – И рядом с этим чудом мне в универе весь день ходить! Слышишь, па? Позвонил мне с утра и говорит: «У меня для тебя сюрприз». Это твой сюрприз, значит? Идиотины кусок!
Гаара самодовольно улыбнулся. Намикадзе подступил к гостю и, вручив сыну полупустой пакет, взял его за плечи и принялся крутить туда-сюда, разглядывая надписи.
-Я ничего не понял, - признался он наконец. – Ты ведь знаешь, сына, что мои познания в немецком ограничиваются фразами типа «вали отсюда», «заткни пасть» и «ты что, тупой?» - в общем, всем, чему ты меня научил.
Наруто проигнорировал ироничный смешок Гаары, сунул отцу его рис, а на друга замахнулся подзатыльником:
-Придурок, тебе только пошлости подавай. Ты что, специально сюрприз этот для пары немецкого подгадал? Наша немка-пенсионерка тебя ведь сожрёт со мной на пару, ты из неё каннибала решил сделать? – Видя, что обвинительные лекции не действуют, он разочарованно вздохнул и пихнул друга в спину: - Кофе свой иди пей, балбес.
-Эх, - Гаара театрально вздохнул и смахнул с ресниц несуществующую слезу, - не любит меня сын-то ваш, дядя Минато.
Тот ни с того ни с сего насупился:
-Вот не хватало ещё, чтобы любил. Я, между прочим, активно ожидаю внуков, так что но-но-но, Сабаку-доно!
-Стихи прямо, - фыркнул Гаара. – И что это ещё за «активно ожидаю»?
Яркий свет утреннего солнца радостно разливался по кухне, задерживаясь бликами на поверхности стола, на пузатых баночках с привлекательного вида снедью, путаясь лучами в светлых волосах Наруто, устроившегося со стаканом сока возле своего любимого фикуса. Гаара присел напротив, а Минато пододвинул стульчик к плите и присел на него, патронируя испускающие пар кастрюли.
-Ты не спал, что ли? – протянул Наруто, окинув друга внимательным взглядом. – Выглядишь уставшим.
Красноволосый взял в руки чашку, вдохнул бодрящий аромат и сделал первый глоток.
-Кошмары какие-то всю ночь снились, один за другим. – Он серьёзно посмотрел в голубые глаза друга. – Тебе когда-нибудь снились настоящие кошмары, Узумаки?
Наруто порывисто кивнул и отчего-то покосился на отца, проверяя, не слушает ли он.
-Конечно, снились, - он понизил голос до подозрительного шёпота. – Один я особенно чётко помню, потому что он мне несколько раз снился. Там… - Он ещё раз глянул на отца, внезапно перегнулся через стол и едва слышно произнёс: - Там папа умирал.
Гаара удивлённо вскинул брови. Наруто склонился к нему ещё ближе:
-Он сражался с каким-то огромным демоном, похожим на лиса с кучей хвостов, которыми крушил всё вокруг. Народ бегал туда-сюда в панике. Один папа был спокоен. Я наблюдал за всем этим со стороны, но… Знаешь, как в снах бывает? Ты понимаешь всё, что происходит. – Гаара кивнул. – Так вот, папа каким-то образом запечатал этого лиса, этого демона в младенце, которым, я точно знал, был я, и таким образом спас всех, но это стоило ему жизни.
Заметив, что голова отца повернулась в их сторону, Наруто поспешно отстранился и вернулся на место.
-Каждый раз, когда мне снился этот сон, я просыпался, охваченный таким ужасом… Потому что всё это казалось более чем реальным. Понимаешь меня? Будто я на время попал в какой-то параллельный мир, где всё шиворот-навыворот, - продолжал шептать он, то и дело косясь на отца. – Мне даже казалось, что в толпе я видел Ируку-сенсея и Какаши, но они были совсем маленькими, а Какаши вообще в маске какой-то… Одним словом, странно. Я предпочитаю о таких вещах не думать.
-О каких вещах ты предпочитаешь не думать, сын мой? – Минато, видимо, потерял терпение, потому что, быстрый как молния, уже стоял рядом с сыном и трепал его по волосам.
-Отвянь, па, - Наруто увернулся от отцовской ладони. – И не лезь в наши разговоры.
-Вот нахал! – Он наградил сына шутливым щелбаном в лоб. – Ладно, завтрак на плите, поешь и Гаару накорми, и так дистрофан. А я, - он бросил быстрый взгляд на наручные часы, - опаздываю.
С этими словами он направился к выходу, развязывая фартук на ходу. Гаара дождался, пока Минато поднимется на второй этаж в свою комнату, затем повернулся к другу:
-Мне сегодня впервые за… я уже не помню, сколько лет, снился дядя.
Он помедлил, размышляя, как много можно рассказать Наруто о своих страшных снах.
О Шукаку, преследующем его, ставшего снова маленьким шестилетним мальчиком, у него не хватило бы духу говорить вслух. О том, что во сне дядя не промахнулся, а Канкуро не пришёл на помощь, - тоже. О тёмном силуэте, оказавшемся никаким не Ли, но ожившим и обрётшим телесную форму демоном… О том, как безумно, закинув голову назад, хохотал над ним призрак из прошлого, и скрежетал над ухом гнилым шёпотом: «Я всё ещё живу в тебе, малыш. Я всё ещё внутри»…
Невозможно было не заметить болезненное волнение, написанное на лице Наруто, и сердце сдавило острое чувство вины: лучший друг переживает за него, а он, негодяй, молчит, лишь подогревая его беспокойство. Неужели он никогда не научится жить, не причиняя близким людям боль?
-Он преследовал меня, - проглотив противный комок, продолжил Гаара. – Как и в тот день, когда я его видел в последний раз, у него в руках был пистолет. – Рука потянулась к правому плечу, найдя сквозь ткань старый рубец. – Я… Я не помню точно, что было, только что мне было очень страшно.
Наруто, не говоря ни слова, протянул руку и очень осторожно прикоснулся к красным прядям на его макушке, затем слегка погладил его по голове. Гаара горько улыбнулся:
-Ты спрашиваешь, почему я до сих пор крашу волосы в цвет крови, да? – Наруто молчал, и внезапно ему стало очень не по себе – показалось, чьё-то ледяное дыхание коснулось шеи сзади, как во сне. Он заставил наваждение рассеяться. - С тех пор как дядя впервые сделал это со мной, я разработал для себя некий… ритуал, что ли? Знаешь, у детей своё представление обо всём. Вот и мне, ребёнку, казалось, что если я продолжу носить символ убийства матери, то таким образом хотя бы в малой доле искуплю свою вину перед ней. Идиотизм, правда? – Он принудил губы разойтись в широкой улыбке, но что-то, мелькнувшее в лице Наруто, заставило его стыдливо убрать её. – Да, идиотизм, но мне тогда помогало. Я просил Темари это делать, ждал этого дня, как чего-то священного, и боялся его. Мне сейчас самому трудно поверить в то, что всё это происходило со мной на самом деле, но мне тогда казалось, что таким образом я будто общаюсь с мамой. Я даже придумал себе примету: если во время покраски что-то шло не так, значит, мама не принимает моего извинения. Значит, я чем-то её расстроил, был плохим.
Гаара закрыл глаза и позволил образам свободно плыть в сознании. В нос ударил острый запах краски, перед внутренним взором мелькнули руки сестры в специальных перчатках, измазанная красным щёточка, брызги фальшивой крови на кафеле ванной, хмурящееся лицо Канкуро, время от времени заглядывающего внутрь и бурчащего: «Опять ты за своё…».
Он попытался продолжить, но говорить внезапно стало очень тяжело. Сегодняшние кошмары подняли со дна многие воспоминания, ужасные картины всё ещё стояли перед глазами, и, он каким-то образом чувствовал, отогнать их можно было, лишь выговорившись, отпустив хотя бы часть того, что тяжким грузом лежало на сердце.
Гаара собрался с мыслями, одновременно силясь вспомнить, на чём он прервался. Голос его зазвучал вновь.
-Встреча с Ли сильно изменила меня, я освободился от многих вещей, в том числе и от чувства вины за смерть матери. Ведь очевидно, что ставить мне её гибель в вину мог только сумасшедший вроде дяди и убитый горем вдовец. Я пересмотрел своё отношение к своему детскому ритуалу и решил, что мне он нравится. Конечно, я больше не верил, что мама говорит со мной. Это просто… - Он отвлечённо коснулся красных прядей, - нечто вроде памяти о ней. Я ведь люблю её, хоть никогда и не видел, понимаешь? И думаю, она бы меня тоже любила. - Гаара понял, что больше рассказывать ему ничего не хочется, поэтому нацепил на лицо свою любимую маску нахала и привычным чуть заносчивым тоном произнёс: - Кроме того, мне чертовски идёт этот цвет. Ты согласен со мной, Узумаки?
Улыбка коснулась лишь губ Наруто – глаза его оставались всё такими же серьёзными.
-В который раз убеждаюсь, что дружу с самовлюблённой скотиной.
-Ты сам меня в школе сталкерил, чтоб подружиться, так что теперь не жалуйся, - ухмыльнулся Гаара, совершенно не замечая, как улыбка его из фальшивой переросла в искреннюю. Допив свой кофе одним глотком, он с преувеличенным оживлением поднялся. - Пойдём, мы ведь хотели перед парами подарок Тен-Тен и Неджи присмотреть, а ещё к Забузе-сану давненько не заглядывали.
-Никуда я не пойду, пока ты не сходишь в мою комнату и не переоденешься, - Наруто с упрямым видом взял в руки палочки. – А я поем.
-Ты что, стесняешься меня? – Гаара резким движением перегнулся через стол и склонился над блондином, почти касаясь его носа своим. – А, Узумаки? Признайся. Стесняешься?
-Катись. В. Ад. – протянул Наруто почти нараспев. – А если поточнее, то в мою комнату. Дуй, марш.
На протяжении нескольких секунд оба молчали, глядя друг другу в глаза – никто не желал уступать. Наконец Гаара с театрально разочарованным вздохом отстранился:
-Эх, не даёшь уже повыделываться. Ладно, так и быть, но, чур, на выходных я этот реглан одеваю, и мы с тобой идём гулять по городу.
-Вали уже, - махнул Наруто на него рукой с зажатыми в ней палочками.
В гостиной раздались поспешные шаги, и голос Минато уже из прихожей заявил:
-Так, мальчики, я убежал! Ведите себя хорошо!
-А я не умею, дядя Минато! – отозвался Гаара, давясь смехом. – Можно я вместо этого буду плохо себя вести и приставать к вашему сыну?
-Если тебе дорого твоё смазливое личико, - раздался звук открывающейся двери, - лучше постарайся.
Дверь с треском захлопнулась под оглушительный хохот.
***
Гаара открыл стеклянную дверь, услышал знакомый звук колокольчика, оповещающего хозяев о приходе посетителя, и ступил внутрь. Стройные ряды книжных полок, тянущиеся до самого конца обширного ярко освещённого зала, радовали глаз, стены были сплошь завешаны плакатами с рекламой бестселлеров, объявлениями о проведении встреч с известными писателями или художниками и красивыми фотографиями в рамочках, которые дарили магазину творческие завсегдатаи.
Совсем ещё молоденький паренёк с чрезвычайно приятными, почти женскими чертами лица вскинул голову и, узнав посетителя, воскликнул радостно:
-Гаара-кун! Доброе утро! Вы рано!
Красноволосый, легко скользя по ламинату, приблизился к кассе, облокотился на прилавок и пристально взглянул в большие, искренние глаза юного продавца:
-Здравствуй, Хаку. Ты, как и всегда, неотразим сегодня. И по-прежнему не в моём вкусе.
Хаку улыбнулся в ответ на дежурную шутку:
-А где Наруто-куна потерял?
Гаара небрежным жестом указал в сторону улицы:
-В соседнем магазине застрял, выбирает для наших друзей подарок в честь помолвки. Ты мне лучше скажи вот что: новеньким можешь порадовать? А то я на занятия еду, надо целых три пары себя чем-то занимать.
Хаку с пониманием кивнул и, проворно выйдя из-за прилавка, маленький и изящный в своём кимоно, повёл любимого клиента вглубь магазина. Минув отдел фантастики, эзотерики и иностранной литературы, они оказались в пестрящимся яркими переплётами отделе, посвящённом манге.
-Вот, - он взял с одного из стеллажей томик, с обложки которого смотрели два полуобнажённых юноши. – Лично мне понравилось.
-Ну, у нас с тобой вкусы схожие… - пробормотал Гаара отвлечённо, листая томик, покивал, поулыбался в определённых местах, наконец, закрыл его и протянул обратно: - Годится. Заворачивай.
Колокольчик вновь призывно зазвенел, и Хаку, сорвавшись с места, заскользил к кассе.
-С добрым утречком, Хаку! – Наруто держал в руках огромную завёрнутую в цветастую бумагу коробку. – А Забуза-сан ещё не пришёл?
При упоминании хозяина книжной лавки живые глаза Хаку заблестели, он гордо вскинул голову и с нескрываемым удовольствием отчеканил:
-Забузу-сана попросили заняться организацией ежегодной городской книжной выставки, поэтому в ближайшие дни в магазине его застать будет невозможно. Ты что-то хотел узнать у него?
-Да неважно, - Наруто поставил на прилавок тяжёлую коробку, - просто он мне книженцию одну интересную подкинуть обещал, говорил, у знакомого какого-то отыщет, вот я и спрашиваю. А ты что, Сабаку очередную порнохрень продаёшь?
-Ты, Узумаки, - подошедший Гаара ткнул друга в грудь пальцем, - вообще ничего не понимаешь в искусстве. Читаешь свой тупой сёнен – ну и читай на здоровье. А я со своим яоем никому не мешаю.
Наруто окинул его ироничным взглядом:
-Вообще-то мешаешь. Ты когда на лекциях эту дрянь свою листаешь, народ приводишь в шок.
-Ой, да ладно, у них у самих хентаем сумки забиты! – Гаара протянул деньги Хаку и, приняв у него из рук пакет с заветным чтивом, скомандовал: - Идём, а то опять на пары опоздаем.
-Приходите ещё! – Хаку на прощание поклонился обоим.
Упомянутый Момочи Забуза, двухметровый здоровяк и мастер кэндзютсу, который по странному стечению обстоятельств уже десять лет владел книжным магазином в неродной ему Конохе, называл юного Хаку своим дальним родственником, прибывшим с севера, и относился к нему с откровенно отеческим покровительством, однако у многих постоянных клиентов, знающих хозяина лично, возникали сомнения насчёт правдивости этой истории. Всё-таки Хаку, жизнерадостный, весёлый паренёк, никоим образом не походил на убитого горем сироту, у которого внезапно погибла семья и у которого – ах, какое несчастье! - не осталось больше родственников во всей стране, кроме Забузы. Извечно цветущий вид и улыбчивость Хаку говорили как раз об обратном. Кроме того, не могло не казаться странным то, что одинокий неприветливый Момочи Забуза рядом со своим юным и удивительно красивым сожителем-«родственником» превращался в умилённого добросердечного великана.
Нет, что-то здесь было явно нечисто, и Сабаку Гаара уже несколько лет подряд не уставал твердить это своему другу, приверженцу противоположного мнения. Наруто был убеждён, что официальная версия правдива, и когда Гаара тыкал его носом в факты, всегда находил способ их опровергнуть. В том, как Забуза-сан порой привлекал юношу за плечи и прижимал к себе, гладя по волосам, Наруто видел скорее отеческую привязанность холостяка, чем сексуальный жест, а в преданных взглядах Хаку, по его мнению, не крылось и намёка на запрещённую любовь – просто благодарность человеку, приютившему его, бедолагу, да ещё и обеспечившего его работой.
Выйдя из магазина – Наруто с коробкой, Гаара с пакетом, - друзья, как и много-много раз до этого, завели свой привычный спор.
-Узумаки, - позвал Гаара, сверкая улыбкой победителя, - только не говори мне, что это выражение лица, с которым он говорил о Забузе-сане, тебя не убедило.
-Тебе везде только гомосятину подавай, Сабаку, честное слово, - спокойно сказал Наруто. - Хаку его уважает, вот и всё.
Гаара на это саркастически хмыкнул:
-А тебе, Узумаки, двух трахающихся мужиков покажи - ты скажешь, что это они просто сильно друг дружку обнимают, потому что очень хорошие друзья.
-Не утрируй, Сабаку, - улыбнулся тот добродушно. - Я действительно не вижу в их отношениях романтической подоплёки.
-Очки надень.
-А ты скотч купи и рот себе заклей, потому что мне уже надоело твои глупости выслушивать. Ты хоть понимаешь, в чём Забузу-сана обвиняешь? В педофилии, вот в чём!
Гаара с умным видом поправил его:
-Хаку, между прочим, старше нас с тобой, а мы почти уже совершеннолетние.
-Да, но разговорчики подобного рода пошли от тебя не в этом году и даже не в прошлом, а гораздо раньше - как только Хаку появился. – Они подошли к такси, ожидающему их на обочине. Наруто раздражённо повёл подбородком: – Открывай багажник, у меня руки подарком заняты.
Гаара нажал на кнопку, крышка багажника отскочила с характерным щелчком.
-Ты не нервничай так, Узумаки, - улыбнулся он, когда Наруто, сгрузив коробку и уже вылезая обратно, стукнулся о крышку головой. - А то морщины раньше времени появятся и я на тебе не женюсь, когда нам по сорок стукнет.
Наруто, потирая ушибленное место, с притворной злобой пригрозил:
-Ну уж нет, я лучше на Хинате женюсь, чем на тебе.
-Ой, страшно, - Гаара в деланном испуге закатил глаза. – Не сделаешь ты никогда этого, Узумаки. Потому что ты хороший парень и друга в беде не бросишь.
-Но терпеть этого самого друга в горе и в радости до конца дней своих я тоже не собираюсь. Садись в машину давай, идиот.
-Никуда ты от меня не денешься, - Гаара слащаво улыбнулся и неприлично подмигнул, на что блондин лишь фыркнул, и только после этого соблаговолил открыть дверцу.
***
Саске запустил пальцы в волосы, устало вздохнул и в пятый раз за этот день повторил:
-Хорошо. Давай сначала. Как тебя зовут?
Мальчишка по другую сторону стола – худощавый грязнолицый оборваныш лет тринадцати – презрительно ухмыльнулся.
-Парень, сделай перерыв. Иди проветрись, покури там, не знаю.
-Я не курю, - на автомате бросил Саске, бессмысленно пялясь в поверхность своего нового стола – ничем не примечательного, обыкновенного канцелярского стола, такого же, как и у остальных полицейских, сидящих в офисе отдела работы с молодёжью.
Мальчика, его подопечного, поймали сегодня на воровстве в магазине, при задержании шкет оказал сопротивление и даже взялся с перепугу размахивать небольшим складным ножиком, однако охрана знала своё дело, и шанса испробовать на ком-нибудь сие сомнительного вида оружие ему не представилось. Задачей Саске, новичка в отделе, было выяснить, как это грязное существо зовут, где оно живёт и есть ли у него родители - над чем он, к слову, и бился уже больше часа. Пока что результаты не впечатляли: ему всего лишь удалось выяснить, что ребятёнка в его компании величают Шустрый и он ненавидит полицию.
До Саске не сразу дошло, что он потерял контроль над мыслями, и прямо сейчас ему жалеется о том, что он так настаивал на переводе именно в отдел работы с молодёжью. Да разве он подходит для этой работы? Вот, даже мальчика разговорить не выходит, а как дальше пойдёт? Нет, надо было оставаться в префектурном – там, по крайней мере, всё просто: патрулировать улицы, выполнять мелкие поручения, разрешать споры между Изумо и Котетсу, и так – весь день…
Он грубо одёрнул себя. Ну уж нет, он не позволит трудностям сломить себя. Да, здесь, безусловно, было несравненно тяжело, все сотрудники не отличались приветливостью, а Анко то и дело бросала на него странные взгляды, - и тем не менее он был рад этой значительной перемене в своей жизни.
У него, в конце концов, теперь есть свой стол.
От этих размышлений неизвестно откуда появилась новая энергия, и Саске вновь сосредоточился на своём малолетнем подопечном.
-Послушай, - произнёс он увещевающе, стараясь подражать другим работникам, - если не ответишь на мои вопросы, мы будем вынуждены отправить тебя в приют или ещё куда, где о тебе смогут позаботиться.
Шустрый состроил светскую мину и сделал вид, что полирует ногти невидимой пилочкой:
-Ха, да я сам о себе смогу позаботиться! А из приюта я сбегу, - пообещал он внезапно погрустневшим тоном и пробубнил вдогонку едва слышно: - Не впервой.
Саске ощутил, как от этих слов в голове словно бы раздался щелчок, и внутренний голос произнёс отчётливо, будто со стороны: «Ага, вот оно. Раз он светился в приютах, кто-то может его знать или помнить».
Оставаться на месте он не мог – тело требовало срочного действия. Наспех закрыв папку от любопытствующих глаз, он приказал: «Сиди здесь» - и едва ли не бегом помчался к кабинету начальницы.
Анко внутри не обнаружилось, но проходившая мимо сотрудница подсказала, что видела её в курилке, и Саске, не теряя ни минуты, устремился туда. Курилка, или, выражаясь культурно, комната отдыха, являлась излюбленным местом всех полицейских с верхних этажей и представляла собой обширное квадратное помещение с расставленными в хаотичном порядке диванами, креслами и стульями; посередине на почётном месте восседал видавший виды телевизор, в одном из углов бухтел холодильник, рядом с ним стоял пользующийся постоянной популярностью кофейный аппарат. В этой комнате можно было курить, в открытую хулить начальство, обсуждать сексуальную жизнь коллег и ругаться на низкую зарплату, не стесняясь в выражениях, – словом, этакий либеральный уголок для полицейских.
Зайдя, Саске тут же недовольно поморщился – в нос ударил гадкий запах сигарет. Он ответил на приветственные махи знакомых полицейских, среди которых были и его дальние родственники, и, уцепившись взглядом в фигуру начальницы возле окна, направился к ней. Рядом с Анко стояла её закадычная подруга Куренай. Эта благородного вида дама с шикарной фигурой и восхитительной копной каштановых волос, выгодно гармонирующих с её бордовым деловым костюмом, состояла в криминальном отделе, но занималась в основном бухгалтерской работой, поэтому полицейской её можно было назвать лишь условно. Саске помнил, что Итачи отзывался о ней очень тепло и даже однажды, разоткровенничавшись, упомянул, что без её помощи и поддержки ему было бы нелегко влиться в устоявшийся коллектив отдела. Её и, естественно, Кисаме-сана.
Поставив одну ногу в сапоге на вызывающе высокой шпильке на стул, Анко небрежными движениями подносила тонкую женскую сигарету ко рту, каждый раз всё больше измазывая фильтр тёмной помадой; её тонкая сиреневая блуза с расстёгнутыми верхними пуговицами открывала весьма соблазнительный вид на полный бюст, а особо любопытным удавалось углядеть ещё и краешек её бюстгальтера того же цвета, что и блуза.
Саске принудил себя не осуждать откровенно неприличный внешний вид начальницы – что, к слову, далось ему с немалым трудом, - и подступил ближе, не решаясь прервать беседы, но и не желая ожидать, пока подруги вдоволь наговорятся.
-Подумаешь, салоном го он владеет! – Анко, стоя к нему спиной и оттого не замечая, размахивала в воздухе сигаретой с опасно свисающим с её кончика пеплом. – Что он тебе может предложить, Куренай, ну что? Бросай его, я тебе говорю, и найди себе нормального мужика! Вон, у нас холостых полно! Смотри, сколько! Выбирай не хочу!
-Мне этот нужен, - со спокойной улыбкой ответила вторая женщина. – Это ты у нас можешь быстро увлечения менять, а у меня никогда так не выходило, да и не хочу я.
Анко наконец-то стряхнула пепел поверх кучи окурков в каменной пепельнице, стоящей на подоконнике, и взялась было возражать, но её опередила Куренай.
-Анко, тут, кажется, к тебе, - она приветливо улыбнулась, заставляя Саске потупиться – шикарные женщины вроде этой всегда почему-то смущали его.
Цепкий взгляд начальницы быстро привёл его в чувство.
-А-а, хорошенький Саске-кун. - Жёсткая ухмылка вовсе не украсила её лица. Она с силой вдавила окурок в пепельницу: – С чем пожаловал?
Саске, стараясь не запинаться от внезапно подступившего волнения, попытался рассказать всё как можно короче. Анко слушала без энтузиазма: затягивалась новой сигаретой, смотрела в окно, сдувала несуществующие пылинки с плеча.
-По этому вопросу с Эбису поговори, он всё о беспризорниках знает. Такой дядька в круглых чёрных очках, видел? – Саске с готовностью кивнул. – Разыщи его и малого этого покажи, он, возможно, его узнает. Это всё?
-Да.
-Свободен.
Дверь комнаты внезапно с громким хлопком отлетела в сторону, и Саске, собравшийся было уходить, прирос к месту: внутрь быстрым шагом промаршировал его брат. Разговоры разом прекратились, и в наступившей странной тишине ему стало ощутимо не по себе. Итачи не был похож на себя: обычно опрятно завязанный галстук был нехарактерно ослаблен и халатно закинут на плечо, верхние пуговицы снежно-белой рубашки расстёгнуты, да как-то небрежно, нехарактерно, а из хвоста длинных волос выбивались тонкие тёмные пряди…
-Итачи!
Саске не смог сдержать внутренней дрожи при виде лица ступившего следом за его братом Хошигаке Кисаме. Кисаме-сан уже много лет был лучшим другом Учихи Фугаку, их с Итачи отца, поэтому Саске, знающему этого человека с детства, без труда удалось прочесть на его суровом лице немалое беспокойство.
Высокий, статный, непоколебимо спокойный, «настоящий мужчина», как отзывалась о нём мать Саске, Кисаме-сан походил на персонажа какого-нибудь героического боевика, и его история вполне заслуживала детективного романа. Прославился теперь уже старший инспектор-детектив благодаря полугодичной работе под прикрытием в преступной организации террористов-националистов Акацуки, которые за годы своего существования доставили немало проблем полиции во всей стране. Он также принимал личное участие в раскрытии огромного количества знаменитых уголовных дел, вследствие чего стал едва ли не легендарной личностью в полицейских кругах. Сплетники утверждали, что Итачи чрезвычайно повезло оказаться сыном Учихи Фугаку, а иначе не бывать ему протеже известного детектива – и только немногие знали, как много Итачи на самом деле трудился, чтобы стать достойным напарником опытному Хошигаке.
Саске стало тревожно от выражения лиц обоих нечужих ему людей, сразу вспомнилось, как холодно они вчера прощались, но тогда он поспешно выбросил эти мысли из головы – слишком многое произошло в понедельник. Теперь же он об этом пожалел.
Рука старшего инспектора-детектива ухватила Итачи под локоть, принуждая остановиться, Кисаме-сан склонил к его уху голову и, не обращая внимания на взгляды посторонних, затараторил что-то полушёпотом на придыхании – но тихо, так, что даже в идеальной тишине нельзя было различить и слова. Губы Итачи исказил мрачный оскал, который был Саске знаком: его брат был чем-то глубоко оскорблён. Внезапно у него пересохло в горле, и очень захотелось оказаться где-нибудь в другом месте – где-то, где не было Итачи, Кисаме-сана с их странными пугающими лицами и непонятными взглядами, не было толпы глазеющих полицейских, и тяжёлой атмосферы ожидания, и ощущения, что находишься в каком-то извращённом театре для вуайеристов…
-Ого-о. – Его привёл в чувство голос Анко за спиной. Развернувшись, он столкнулся с её злой улыбкой. – А я тебе говорила, Куренай? Говорила?
-Я уже давно догадывалась, - спокойным тоном ответила женщина.
Саске лишь краем сознания отметил, что ничего не понял из диалога, - всё его внимание было сосредоточено на сцене, разворачивающейся между его братом и Кисаме-саном. Никогда прежде ему не доводилось видеть Итачи столь эмоциональным на людях – на его лице были чётко написаны сильные переживания, и, судя по его реакции на прикосновение Кисаме-сана, были они связаны именно с ним.
Кисаме закончил шептать и отстранился, стараясь поймать взгляд Итачи. Тот слегка повернул голову – и как раз тогда заметил стоящего у окна брата. По лицу брата пробежала тень страха, но черты его тут же вновь приобрели привычную сосредоточенность, он что-то тихо сказал Кисаме-сану, тот кивнул, и оба покинули комнату.
Саске услышал многозначительное присвистывание за своей спиной и, снова обернувшись, заметил на лице Анко широкую самодовольную ухмылку.
-Ну да, а мне пел, что в криминальный хочет, потому что его, видите ли, призвание зовёт, - фыркнула женщина и раздражённо сунула в рот сигарету. – Чёртов Учиха Итачи…
Окинув Саске скучающим взглядом, она слегка изогнула аккуратно выщипанную бровь:
-Что ты здесь ещё делаешь? Свободен.
Дважды просить было не нужно – он крутанулся на пятке и быстрым шагом удалился.
Шустрый всё ещё сидел на стуле возле его стола. Видимо, кто-то из сердобольных сотрудников купил ему стаканчик капучино, потому что губы у мальчугана были вымазаны пеной, а на столе красовалось мокрое коричневое пятно. Саске сунул ему салфетку и попытался заговорить, но тут его под локоть утащил в сторону сотрудник, имени которого он не запомнил.
-Саске, слушай, нужно для начальных классов школы одной лекцию дать, а у нас все заняты. Сможешь выручить?
-Когда? – Учиха указал взглядом на своего беспризорного подопечного. – Мне с этим ещё разобраться нужно.
Тот лишь отмахнулся:
-Сплавь его Эбису. Ну выручи, Саске, пожалуйста! Очень надо. Ты же из нас самый молодой, оперативный. А там через полчаса надо уже начинать. Пока доедешь, пока то, пока сё…
Саске покосился вначале на полицейского, затем на мальчишку. И как же поступить? Он ведь не готовился ни к какой лекции, что он будет детям рассказывать? Эта работа была намного напряжённее, чем он предполагал, однако Итачи тоже наверняка было несладко, когда он начинал – начинать всегда сложнее всего.
Он издал побеждённый вздох и кивнул:
-Ладно. Только позаботьтесь о мальчике.
Сотрудник с облегчением кивнул и сунул ему листочек с адресом школы. Саске наспех запихнул вещи в сумку, перекинул её через плечо и, не обращая внимания на слегка вопросительный взгляд Шустрого, поспешно покинул офис.
***
Кофе вышел отвратительно некрепким. Саске оставил чашку в сторону и, устроившись на кровати, запрокинул голову, прикасаясь затылком к холодной стене. Дверь их с Итачи спальни была чуть приоткрыта, поэтому ему было прекрасно слышно, о чём говорят родители.
-Со всеми ведь бывает. Да и у кого бы с первого раза гладко получилось?
Это мамин голос. Судя по характерным звукам, сопровождающим её тираду, она мыла посуду и параллельно возмущалась. Отец, наверное, сейчас по своему обыкновению сидел за столом с газетой, которую не читал, в одной руке и дымящейся сигаретой в другой.
-А я был против этой досрочной практики Саске, - забасил он в ответ жене. – Очевидно, что ему ещё рано.
-Дорогой, не в этом дело! – чуть ли не перейдя на крик, возразила та. – Нельзя новичку давать такие серьёзные задания! Они что там, все думают, что выступить, пускай даже перед детьми, без подготовки – это раз плюнуть?!
-Успокойся, Микото. Это не конец света.
-Да ты ребёнка нашего видел? С каким лицом он домой пришёл?! Нет, Фугаку, я не могу успокоиться!
Саске тихонько застонал и закрыл лицо ладонями. Ему не хотелось больше слышать ни слова о своём недавнем поражении – и без родителей было паршиво. Он с непроизвольным хлопком закрыл дверь (голоса на кухне умолкли), переместился за компьютер, заткнул уши наушниками, включил погромче любимую музыку и, вытянув из рюкзака свой крутой Nikon, ради которого всё прошлое лето занимался подработками, взялся просматривать сегодняшний улов – в конце концов, он уже давно обещал свежую фотографию своим электронным друзьям.
Остановился он на одной – вроде бы, непримечательной, но, как он чувствовал, сильнее всего отображающей то, что творилось у него в душе в данный момент.
Молодой человек в явно новом деловом костюме сидел в одиночестве на одной из лавочек Центрального парка Конохи и, обречённо опустив голову, комкал в ладони галстук. В другой руке был крепко зажат телефон, рядом стоял недорогой на вид дипломат. Саске даже не задумывался над тем, по какой причине этому человеку было грустно, его образ будто позвал его - он остановился, вытащил из чехла фотоаппарат и просто нажал на кнопку.
Комментарий всплыл в сознании сам по себе - он только и успевал, что нажимать на клавиши.
«Сегодня я потерпел неудачу. Никогда не подумал бы, что начинать движение к своей мечте будет настолько тяжело. Если я действительно намерен совершить значительные перемены в жизни родного города, мне необходимо научиться влиять на чужие умы, убеждать, доказывать свою правоту. Как показал опыт сегодняшнего дня, пока что у меня это слабо выходит.
Необходимо прилагать больше усилий, учиться, стараться. Все ожидают от меня успехов, я – тоже. Все недоумевают, и я разделяю их недоумение. Почему я провалился? Только ли дело в моей неподготовленности? Времени, безусловно, не было… Но всё это – всего лишь оправдания. Оправданий ищут слабаки.
Я не из таких, и я смогу победить. Одна маленькая неудача не заставит меня свернуть с выбранного пути».
Буквально через несколько минут после того, как он выложил фотографию на блоге, появились первые комментарии. Саске уже давно заметил, что его самые преданные читатели словно научились чувствовать, когда он собирается порадовать их чем-то новеньким, потому что посты от Суйгетсу, Карин и Джуго приходили моментально.
Suigetsu:
Саске, не переживай! Ты ведь и сам знаешь, что крут, мелкие препятствия тебе не помеха! А что, собственно, случилось? Надеюсь, не те тупые мажоры опять? Ты, вроде, вчера писал, что уладил это дело.
З.Ы.: Фотография просто жесть!
Karin:
«Жесть»? «Жесть»?!!! Да это, чёрт бы меня побрал, гениально! Саске, я не устаю поражаться твоему таланту! И зачем тебе эта полиция? Тебе прямая дорога в творчество!
Suigetsu:
Тебе не понять, дура. Именно его страстное желание исполнить мечту развивает его творческую жилку. Это прослеживается в каждой его фотографии. Но ты, конечно же, заметить этого не можешь, потому что у тебя ампутирован мозг.
Karin:
Я, между прочим, всё замечаю, Суйгетсу! И никто у меня ничего не ампутировал!
Suigetsu:
Тебе просто об этом не сказали. Или сказали, но ты уже забыла – запоминать-то нечем.
Jugo:
Замечательный момент тебе удалось запечатлеть, Саске. Настоящее человеческое отчаяние длится мгновения, дальше – просто привычка, выработанная годами, жалеть себя и настраиваться на негатив.
Я рад, что ты не сдаёшься. Уверен, у тебя всё получится. Мне ещё не встречались люди с такой же сильной волей, как у тебя.
Karin:
Дебил! Я тебя ненавижу!
Karin:
Это я Суйгетсу пишу. Ты, Джуго, не подумай ничего.
Suigetsu:
И это взаимно, Карин, не сомневайся.
Саске улыбнулся – от сердца заметно отлегло – и уже положил пальцы на клавиатуру, чтобы печатать ответ своим виртуальным друзьям, но его внимание отвлёк приход старшего брата. Итачи, увидев, что он в наушниках, поприветствовал его взмахом руки и свернул к шкафу с одеждой, на ходу расстёгивая рубашку. Саске слегка крутанулся в кресле и покосился на брата, не зная, спросить или нет о подсмотренной недавно сцене.
Все в роду Учиха отличились бледностью кожи, но Итачи был ещё и высоким, очень худеньким и имел изящное телосложение, чем в сочетании с длинными волосами и красивыми чертами лица внешне очень напоминал девушку – и не какую-нибудь дурнушку, а самую настоящую красавицу. Однако знающие Учиху Итачи лично ни за что и никогда не назвали бы его женоподобным – его необычайно твёрдый характер и огромная сила воли были достойны восхищения любого мужчины. Это, впрочем, не меняло того факта, что сзади его старшего брата было не отличить от девчонки: тонкая талия, узкие плечи, длинный хвост мягких ухоженных волос меж выступающих лопаток…
Саске непроизвольно вытаращил глаза и неверяще уставился на длинные красные полосы, очень заметные на чистой белой коже спины Итачи. Царапины? Откуда?
«Нет, я, конечно, догадываюсь, откуда, - поправил себя младший Учиха, на всякий случай отворачиваясь, чтобы брат не заметил, как он пялился, - просто… удивлён».
Итачи переоделся в домашнюю одежду и, перевязав хвост старой резинкой, отправился на кухню. В наушниках зазвучала песня, которая Саске не очень нравилась, поэтому он на время отвлёкся от размышлений о брате и принялся искать музыку, отражающую его настроение. Не найдя ничего подходящего, парень сунул наушники в специально выделенное для них пространство между монитором и левой колонкой. Внимание его внезапно привлёк предмет, занимающий особое место на полочке среди вещей Итачи – элитная ручка S.T.Dupont в дорогом пенале с бархатной подкладкой. Изящная штучка из высококачественной ювелирной латуни, наверняка стоящая не просто дорого – сумасшедше дорого для ручки, - являлась подарком от Кисаме-сана в день перевода брата в отдел уголовных расследований. Итачи никогда не пользовался ручкой по назначению, однако не забывал регулярно снимать с пенала пыль, а время от времени доставал подарок и с благоговением крутил в руках.
Мысли Саске вновь переместились к сегодняшней странной сцене в курилке. Итачи и Кисаме-сан, несмотря на приличную разницу в возрасте, всегда отлично ладили, а когда начали работать вместе – стали вообще не разлей вода, папа даже иногда в шутку упрекал старшего сына, якобы тот увёл у него лучшего друга. И всё-таки, из-за чего они могли так сильно поссориться?
Поддавшись внезапному соблазну, Саске потянулся к чужому дорогому подарку, но вовремя отдёрнул руку – в комнату вернулся Итачи. В одной руке у брата была тарелка с недоеденным ужином, в другой чашка. Саске хватило одного беглого взгляда, чтобы определить: Итачи сбежал от родительских расспросов, чтобы поесть в нормальной атмосфере. Брат посмотрел на него внимательнее обычного, прежде чем повернуть к своей кровати, из чего Саске сделал неутешительный вывод: скорее всего, мама уже успела проболтаться о его провале в школе – не расстроиться ему, однако, помог один из фундаментальных негласных принципов, на которых строилось их братство: в нужные моменты один делал вид, что не знает, а другой – что не знает, что первый знает.
Заметив, что уши Саске уже свободны, Итачи спросил, устраиваясь на своей кровати:
-Ну что там Анко? Не сильно придирается?
Саске неопределённо передёрнул плечами и, поднявшись с кресла, тоже устроился на своей кровати, чтобы сидеть лицом к лицу с братом. Тот быстро закончил с ужином и теперь пил чай маленькими глотками, осторожно держа горячую чашку в ладонях.
Саске посмотрел на аккуратную причёску брата, на его спокойное лицо – вспомнился растрёпанный хвост, галстук на плече, расстёгнутые пуговицы…
Вопрос вырвался из него прежде, чем он успел подумать о его уместности:
-Так что у вас с Кисаме-саном происходит?
Итачи резко вскинул голову, тёмные глаза поражённо распахнулись, затем в них заблестел опасный огонёк, и на короткий миг Саске показалось, что брат сейчас набросится на него, как обезумевшая мать, защищающая своих детёнышей от охотника. Впечатление рассеялось так же быстро, как и возникло. Итачи обернулся на дверь, убедился, что она плотно прикрыта, и вновь перевёл взгляд на Саске. На тонких губах расплылась грустно-облегчённая улыбка.
-Я знал, что ты догадаешься. Думал, раньше гораздо поймёшь. Ну-ка сядь ближе.
Саске, не совсем поняв, о чём он должен был догадываться, покорно сделал, как велели, и секунду спустя уже сидел на соседней кровати подле брата. Итачи бросил ещё один опасливый взгляд на дверь и, склонившись над его ухом, зашептал:
-Надоело мне это уже в секрете держать. Сыт по горло.
Саске молчал. Он не имел ни малейшего понятия, о чём сейчас шла речь. Итачи издал вдруг горький смешок и, потянувшись рукой назад, снял с волос резинку – блестящая чёрная волна рассыпалась по спине, отросшая чёлка практически полностью закрыла лицо.
-Я сначала думал, что он просто жалеет меня. Ну, знаешь, глупый мальчик влюбился по уши, якобы по его вине – это же Кисаме-сан, ты знаешь, какой он. Ответственный.
Вслушиваясь в задрожавший голос брата, непривычно слабый, будто оправдывающийся, Саске почувствовал острое желание вцепиться пальцами в голову и как можно крепче сжать – так сильно она заболела от внезапно накатившего понимания. Боже, какой же он идиот, какой непроходимый тупица, ведь всё сходилось! Всё, чёрт побери, сходилось, а ему даже в голову не пришло об этом подумать – слишком привык к тому, что в школе и в академии Итачи за глаза окрестили педиком из-за того, что девушкам отказывал. Но он-то думал, у брата те же мотивы, что и у него, а оказывается… И Анко, значит, правду вчера сказала – в очень грубой форме, но правду ведь. И вот, значит, что в последнее время с ним происходит – ссорится из-за чего-то с Кисаме-саном, а родителям, конечно же, не расскажешь о таком. При мысли о том, что отец может всё узнать, у Саске внутри всё похолодело.
Уложить всё это в голове никак не удавалось, каламбур из обрывков догадок продолжал безумно плясать по его сознанию, не подчиняясь ни воле, ни разуму, и Саске благодарил бога, что Итачи сейчас смотрел на свои ладони и не видел его лица, на котором, безусловно, всё было написано.
-Но около месяца назад он сказал мне, что л… - Итачи словно бы поперхнулся на слове, выговорил его с усилием, - …любит меня. И с этого начались все проблемы.
Саске шумно сглотнул. Ощущение удушающего комка в горле никуда не делось. Мысли путались, в голове что-то пульсировало и ноюще болело – однако Итачи был беспощаден.
-О чём он думал вообще? – совершенно не замечая реакции брата, продолжал он, говоря больше сам с собой. - Примеряет на нас эти свои гетеросексуальные стереотипы: и жить ему вместе подавай, и родителям скажи, семью какую-то хочет создавать… Неужели не очевидно, что ничего не получится? Он лучший друг отца, мы вместе работаем, я, в конце концов, Учиха – если кто-то из семьи узнает…
Руки Саске сами собой взметнулись и сжали виски. Процесс обработки информации завершился, пришли выводы. С графическим сопровождением. Ему только сейчас до конца дошло, что его брат состоит в тех самых отношениях с тем самым Кисаме-саном, у которого лучше мамы выходило читать ему истории на ночь, - с тем самым Кисаме-саном, который сажал его, малыша, себе на плечи, чтобы он самостоятельно водрузил на верхушку новогодней ёлки звёздочку. С Кисаме-саном, с которым каждую субботу папа выезжает на рыбалку – посекретничать о мужском. С этим почти что членом семьи его старший брат состоял в – страшно подумать – сексуальных отношениях. О господи… О господи… Так вот откуда царапины…
-Мне даже представить себе страшно, что будет, если папа узнает, - размышлял вслух погружённый в себя Итачи, не замечая его молчаливой агонии. – Дядя Обито говорит, что рано или поздно это обязательно случится, и я согласен… Но до тех пор, пока это был просто секс, а не что-то серьёзное, я знал, что всё будет хорошо. А сейчас Кисаме-сан воспринимает всё совершенно по-другому. С одной стороны, я его понимаю: он мужчина взрослый, у него сложились определённые понятия об отношениях, стереотипы, которые он отчаянно пытается подбить под нашу с ним ситуацию. Я ведь у него первый… ну, парень. Но я не хочу играть роль женщины, которую он для меня уже предопределил. Не хочу зависеть. Я, чёрт возьми, способен сам о себе позаботиться, не нужна мне его треклятая помощь. И деньги его не нужны.
Даже будучи в столь шокированном состоянии, наблюдательный Саске отметил на лице брата точно такое же оскорблённое выражение, какое ему уже доводилось видеть сегодня днём. Так вот, стало быть, в чём дело.
Итачи очень быстро взял себя в руки: поднял голову и даже выдавил из себя слабую неубедительную улыбку. В глазах его, невероятно взрослых и кажущихся совершенно не к месту на его молодом лице, не было ничего, кроме бесконечной усталости.
-Прости, что нагрузил тебя всем этим, Саске. Я просто чувствовал, что голова лопнет, если ни с кем не поделюсь. Ты ведь никому не скажешь? Знает только дядя.
Саске на автомате кивнул. Нужно было хотя бы пытаться вести себя адекватно, иначе брат догадается, что для него всё это является новостью года, и пожалеет, что вообще заговорил с ним.
Возникший невесть откуда ироничный голос в нём протянул с издёвкой: «М-да, а я, наивный, полагал, что они просто поссорились. Оказывается, ссора – только вершина айсберга. И, боже мой, как бы мне не хотелось видеть, сколько ещё скрыто под водой…».
Улыбка Итачи стала шире, живее, он забытым движением, совсем как в детстве, потрепал его по макушке:
-Спасибо.
Саске поспешно отстранился и вскочил на ноги.
-Ты, это… не переживай сильно, - выдавил он из себя, усердно пялясь в пол и изо всех сих стараясь звучать убедительно. – Кисаме-сан – он мужик хороший… поймёт тебя, ты ему просто нормально объясни, чего хочешь…
Дальше сказать было нечего, и он смущённо замолчал, несколько несмело взглянув на брата исподлобья. Итачи наградил его тёплой улыбкой:
-Спасибо, Саске.
-Ну… Я пойду прогуляюсь.
Он поспешно влез в джинсы, натянул футболку и, сопровождаемый насмешливо-удивлённым взглядом брата, рванул прочь из комнаты.
-Саске, куда ты? – послышался слегка растерянный мамин голос из гостиной, где они с отцом смотрели телевизор. – Половина десятого!
-Скоро буду, - крикнул он в ответ и, наспех зашнуровав ботинки, схватил куртку, кинул в карман ключи и вышел из квартиры.
На улице было темно и прохладно. Выйдя из подъезда, Саске первым делом посмотрел на небо. Звёзд из-за городских огней видно не было, однако чернота, бесконечным пространством разверзшаяся над головой, всё равно заставила ураган мыслей несколько поулечься, осесть.
Вдыхая холодный воздух полной грудью, он побрёл вдоль по улице – просто так, без особой цели. Подобные долгие прогулки по ночному городу помогали ему думать. А подумать как раз было о чём.
В заднем кармане джинсов завибрировал телефон. Саске достал его и открыл новое сообщение – от брата: «Ты ни о чём не знал, не так ли?
». На лице его сама собой расцвела улыбка. Вот же этот Итачи… Замечательный, проницательный – самый лучший…***
Лицо Абураме Шино было повёрнуто в её сторону, и Темари казалось, что глаза его, спрятанные за круглыми стёклами тёмных очков, пристально наблюдают за ней. Она несколько неловко поправила рубашку, застегнув её до последней пуговицы, и попыталась изобразить расслабленную позу.
Шино всё так же смотрел. И это ужасно нервировало.
«Куда запропастился Канкуро?» – со злостью подумала Темари, повернувшись в сторону кухни, куда пять минут назад отправился её брат – приготовить гостю чашку чая.
Шино, как объяснил ей Канкуро, поссорился со своей девушкой, и она отказалась пускать его в квартиру, поэтому, так как бедняге было негде ночевать, Канкуро и предложил другу в эту ночь остаться у них.
«Места хватает, - несколько извиняющимся тоном пояснил брат стоящей на пороге сестре. – И потом, это всего на одну ночь, Темари. Не злись».
Шино работал в Sabaku-tech меньше пяти лет, и за этот период ему каким-то образом удалось сделать огромный карьерный скачок от простого технаря до члена команды Канкуро – вице-президента компании. Свою работу Шино выполнял безукоризненно, денежные горы зарабатывать не стремился, однако с его знаниями и старательностью приличная зарплата ему всё равно была обеспечена.
Темари никогда не нравился этот парень. Слишком уж он был… тихим для человеческого существа. Целый день сидел в своём кабинете и без единого слова, без единого возражения – просто исполнял свою работу. Настораживало то, что, несмотря на все его странности вроде коллекционирования экзотических насекомых со всего мира, люди тянулись к нему, в том числе и Канкуро – Темари, однако, считала их дружбу ненормальной.
Шино всё продолжал смотреть. Девушка поёжилась.
Внезапно он открыл рот (Темари поймала себя на мысли, что почти ожидает увидеть выползающую оттуда муху) и произнёс тихим лишённым эмоциональной окраски голосом:
-У вас хорошая семья.
Она заставила себя кивнуть:
-Спасибо.
Шино, по всей видимости, посчитавший, что его обязанность завести светский разговор с хозяйкой выполнена, вновь погрузился в молчание.
Наконец-то вернулся Канкуро с подносом в руках, на котором находились четыре одинаковые чёрные чашки с гербом Суны на боках. Поставив поднос на стол, молодой человек взял одну чашку и направился к лестнице.
-Я подумал, Гаара тоже захочет, - бросил он на ходу.
Темари потянулась к своей чашке – с надбитым краешком. Совершенно неожиданно ей пришло в голову, что Шино, наверное, если не одногодка Гаары, то старше максимум на год.
«А как они разнятся! – посетовала она про себя, то и дело невольно бросая косые взгляды на гостя. – Малой наш вообще никогда не работал, да и не надо ему – отец полностью обеспечивает. Живёт в своё удовольствие, развлекается с этим своим Наруто. Я даже не знаю, есть ли у него какие-то планы на будущее, цели – он ничего мне не рассказывает…».
Шино, как говорил ей Канкуро, был выходцем из небогатой многодетной семьи, поэтому ещё в старших классах школы вынужден был искать работу. Благодаря своему непоколебимому упорству, ему удавалось тянуть на себе работу наряду с учёбой, и хотя в этом году он перевёлся на заочный, чтобы получить возможность полноценно работать на фирме, всё равно это было тяжело. Темари знала, каково это, не понаслышке – сама находилась точно в таком же положении.
«Хотелось бы мне, чтобы Гаара был хоть чуточку серьёзнее, - вздохнула она про себя. – Двадцать лет почти, а он чёрти чем занимается. Отец, конечно, к нему несправедлив, но мне ведь тоже тяжело».
К горлу подступила горечь. Эта горечь была знакомой, потому что тянулась ещё со времён далёкого прошлого, с каждым годом всё больше и больше превращаясь в привычку. Её вины не было в том, что отец хотел всего одного наследника, а остальные отпрыски его не интересовали. Сколько Темари себя помнила – один Канкуро из них троих имел право высказывать собственное мнение, один Канкуро был обласкан отцовским вниманием. Темари игнорировалась как женщина, а Гаара… На Гаару отец старался даже лишний раз не смотреть.
Иногда Темари задавалась вопросом, как сложилась бы её судьба, родись она мужчиной. Наверное, она сейчас была бы правой рукой отца в компании, а Канкуро – начальником какого-то отдела средней важности, как она сейчас. Однако всё-таки: что было лучше? Жизнь Канкуро как наследника отца вовсе не являлась лёгкой, он находился под огромнейшим давлением с самого рождения. Быть лучшим, подавать пример, не разочаровывать папу – все эти истины вдалбливались в его голову ещё с колыбели.
Темари не досталось подобной «чести», однако лишилась она и многого другого - к примеру, исполненного гордости взгляда, который отец позволял себе время от времени, когда был особенно доволен наследником, или редкого похлопывания по плечу, так и говорящего: «Молодец, мой сын»…
Темари тяжело вздохнула и сделала глоток остывшего чая. Вернувшийся Канкуро с несколько расстроенным видом поставил нетронутую чашку на поднос и, бросив осторожный взгляд на Шино, пробормотал неловко:
-Он там… часы свои попереворачивал. Не стал мешать.
Темари понимающе кивнула. Была у их младшего такая привычка: когда ему было очень плохо или нужно было о чём-то серьёзно подумать, он переворачивал все песочные часы из своей коллекции, занимающей целых две подвесные полочки и, садясь напротив, просто наблюдал за движением песка. Делать он это мог бесконечно – часов у него было превеликое множество, от совсем маленьких – минутных, до больших, отсчитывающих полчаса и даже час. Темари тоже нравилось смотреть на одновременно ожившую коллекцию песков разных оттенков, однако для Гаары этот в некотором роде ритуал являлся вовсе не развлечением. Он переворачивал свои часы только когда на душе было действительно паршиво.
Внезапно она осознала, что злится. Ну что могло у него произойти на этот раз? Неужели им с Канкуро до конца жизни так и придётся лишь догадываться о проблемах брата? Разве младшие в семье не должны обращаться к старшим за советом, помощью, утешением? К чему эта замкнутость, эта никому не нужная скрытность?
Словно продолжая её мысль, Канкуро выдохнул сигаретный дым из лёгких и прошептал:
-Вот же маленький засранец….
Шино повернулся в его сторону, похоже, заинтересовавшись. Темари бросила на него раздражённый взгляд: Сабаку не любили, когда в их семейные дела лезли посторонние. Канкуро, однако, своего друга посторонним не считал.
-У него ещё с прошлой недели такое, - заговорил он, не обращаясь ни к кому. – Я думал, прошло, а оно, вон, снова. Может, поговорить с ним? – Он покачал головой, отвечая на собственный вопрос: - Нет, не скажет. Вот ненавижу малых, ненавижу!
-Канкуро, - холодно прервала его Темари. Дождавшись, пока брат поднимет голову, она с нажимом произнесла: - Не думаю, что нашему гостю это интересно.
-Всё в порядке, - отозвался Шино. Темари перевела на него цепкий взгляд. – Я с вашим младшим только сегодня познакомился, но лично у меня сложилось впечатление, что он весьма интересная личность. Хотелось бы мне пообщаться с ним как-нибудь на досуге.
Губы Канкуро тронула слабая улыбка:
-Прости, приятель, но он у нас колючка, с кем попало разговаривать не станет.
-А я и не кто попало, - ответил ему Шино и изобразил нечто похожее на улыбку в ответ.
***
-Алло.
-Слушай, у меня гениальная идея! – Наруто откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу, приготовившись к долгому разговору. – Помнишь, мы с тобой под Новый год стриптизёрами обряжались? Всем ведь понравилось, как мы под Раммов танцевали, да? Ну так вот: давай в качестве подарка для Тен-Тен и Неджи завтра тоже под что-нибудь смешное зажжём! Я уже даже прикинул, под что будет прикольно, списочек тебе как раз печатаю, ты потом в асю зайди, обсудим, ладно?
На том конце провода долгое время молчали, наконец Гаара поникшим голосом ответил:
-Узумаки, я сплю уже.
Наруто отставил трубку от уха и наградил её обвиняющим взглядом.
-Хрена лысого ты спишь, Сабаку, – прошептал он едва слышно, затем вновь поднёс телефон к уху – голос его вновь исполнился деланной весёлости: - Ну ты что же, не хочешь подарок для них сделать? Тен-Тен точно обрадуется. Для неё ведь очень важно, чтобы на её вечеринках народу было весело, а мы с тобой точно не подкачаем, да?
-Давай завтра об этом поговорим, - снова этот пустой голос.
Наруто, сдавшись, вздохнул:
-Хорошо. Жду утром у себя. Спокойной ночи.
-Да, до завтра.
Он не глядя швырнул мобильный через плечо – судя по звуку, тот грохнулся об пол. Ну и чёрт с ним.
Ситуация с Гаарой начинала не на шутку его выводить. Раздражали, в первую очередь, постоянные скачки настроения: их невозможно было отследить или предвидеть, и эта непредсказуемость одновременно выводила из себя и пугала.
Он и сам не заметил, как пальцы привычными успокаивающими движениями принялись водить по вытатуированным усам, а взгляд переместился на увешанную памятными фотографиями стену. Изучая каждую, Наруто пристально вглядывался в лицо лучшего друга.
Самая нижняя и самая старая фотография была сделана в последнем классе старшей школы: они вдвоём сидели на невысоком заборе, обозначающем территорию школы, с пластиковыми стаканчиками кофе в руках и о чём-то болтали. Даже в обычной школьной форме Гаара умудрялся выглядеть не так, как остальные: на простой белой рубашке было расстёгнуто непозволительное количество верхних пуговиц, накрахмаленный воротник – по-хулигански поднят, а на шее красовался неброский, но стильный кулон.
«Он тогда ещё волосы короче стриг, – вспомнил Наруто, с оттаявшим сердцем глядя в их почти ещё детские лица, - и зеркальце в заднем кармане носил. Так смешно было его всё время тибрить».
Соседняя фотография была сделана папой в их первый день учёбы в университете. Он помнил, что в то утро ещё с ума сходил от волнения и не мог как следует завязать свой галстук, Гаара взялся ему помогать, в процессе не переставая удивляться, как ему удалось накрутить на груди такой чудовищный узел, и говорил он всё это в таких забавных выражениях, что все хохотали, оттого и фотография вышла немного кривая – у папы от смеха дрожали руки.
А на этой фотографии, сделанной в загородном доме Намикадзе-Узумаки, были запечатлены все их друзья, кроме фотографа-Кибы: Гаара приобнимает его за плечи и что-то шепчет, забыв, что группка выстроилась специально затем, чтобы сфотографироваться на память. Шепчет он, видимо, что-то забавное, потому что Наруто смеётся, тоже забыв о камере и вот-вот готовящейся выпорхнуть оттуда «птичке»….
А вот эту фотографию делал Шикамару. Наруто спит, лёжа прямо на парте перед раскрытым учебником по истории, а Гаара, удобно устроившись на нём, тоже безмятежно дремлет, совершенно игнорируя скучного лектора…
А эта была сделана прошлым летом, когда они вместе с Неджи, Тен-Тен, Кибой и Чоджи надумали пойти рыбачить. Местечко друзья выбрали замечательное, палаток, удочек и кофе в термосе хватало на всех, да и погода баловала отдыхающих безоблачным небом и умеренной жарой. Свернуть удочки, правда, пришлось раньше времени: ночью Чоджи случайно наступил на посеянный Кибой крючок, поэтому запланированная на три дня поездка была в срочном порядке урезана до одного, но именно на этой фотографии все ещё были живы и здоровы: они с Гаарой сидели на речном берегу и, судя по лицам, занимались своим привычным мелким переругиванием, рядом с ними, прикрыв лицо панамкой, спал Шикамару.
На самом верху коллекции красовалась фотография с новогодней вечеринки этого года, которую делал лично Наруто, хотя всего этого он, будучи вдрызг пьяным, не помнил: полураздетый Гаара, вальяжно развалившись в кресле и развратно глядя в камеру из-под козырька своей а-ля нацистской фуражки, делает вид, что облизывает край плётки – главного атрибута своего новогоднего образа. Папа обозвал эту фотографию «верховным позёрством» и посоветовал непременно повесить на стену – чтобы когда-нибудь, пояснял он, повзрослевший Гаара посмотрел на неё и устыдился своей распутной молодости. Узнав об этом, Сабаку лишь презрительно фыркнул: «Устыдиться? Да никогда! Хоть на обойку нашего сообщества ставь её, Узумаки, мне всё равно». Наруто так и сделал – просто чтобы проверить. Убрать её, однако, пришлось неделю спустя по личной просьбе Сакуры («Сая от экрана не оттащишь! – верещала подруга ему в трубку обвинительно. - Я уже даже раздевалась полностью, чтобы отвлечь его, - помогло только в первый раз. Потом у него иммунитет выработался, наверное. Короче, Узумаки, снимай эту пакость с обойки!»).
Наруто вновь окинул взглядом каждую из фотографий. Он мог с лёгкостью назвать каждую эмоцию, которую в момент съёмки испытывал его друг: лёгкое раздражение, радость, шаловливость, напускная серьёзность, безразличие…
Раньше ему казалось, он так хорошо знает Гаару – будто с рождения были знакомы, но в последнее время приходилось всё чаще и чаще ловить себя на тревожной мысли, что шесть лет дружбы на самом деле ничтожно мало и ему никак не понять, в каких непроходимых дебрях бродила душа его друга в последнее время. Их проклятая негласная договорённость не пересекать границы личного пространства мешала ему спросить что-либо в открытую, оставалось только ждать и быть готовым в любой момент протянуть руку помощи, он знал это, но…
Но, чёрт побери, бездействие убивало его.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн
-
-
21.11.2010 в 05:30Глаза уже болели от постоянно бьющего в них света от лампы для растений. Гаара забыл о том, что следует отвести взгляд, - живой песок в стеклянных капсулах всецело завладел его вниманием. Песчинки сыпались теперь только в одних часах – на шестьдесят минут. Красивый белый песок беззвучно спадал вниз тоненькой струйкой, горочка внизу постепенно увеличилась, а вверху, наоборот, истощалась.
Гааре не было дела до завораживающей красоты. Песчаные часы являлись всего лишь способом отвлечься, оттолкнуться ступнями сознания от грубой поверхности реальности – и…
«Исчезнуть», - шепнул Шукаку и расхохотался шорохом прошлогодней листвы.
Гаара не удивился. С тех пор как он всё понял, его уже трудно было чем-либо удивить. На самом деле всё было до смешного просто: всё это время Шукаку спал внутри него, неизвестно зачем ожидая нужного времени, чтобы вновь дать о себе знать – может, чтобы пуще повеселиться, или чтобы было больнее. Но теперь у него уже не было сомнений: в этот раз Шукаку не исчезнет просто потому, что он так решил, и сегодняшний сон был тому отменным подтверждением.
Сны о Шукаку и сны о дяде были постоянно неразлучны в его детстве, и, может, поэтому было вдвойне страшно просыпаться в мокром поту, слепо пялясь во тьму собственной комнаты, и ощущать, как сердце бешено колотится в груди от ощущения недавней смертельной гонки.
Ему казалось, теперь ему всё стало ясно – демон шепнул ему правду. Все неудачи, нелюбовь, чувство одиночества и страх быть непонятым – всё это в его жизни происходило только из-за того, что люди подсознательно ощущали спящую внутри него инородную опасность, видели внутренним взором угрозу и отторгали его как отличного от себя. Конечно, это многое объясняло. Безусловно.
Гаара не отдавал себе отчёт в том, что мысли эти принадлежали не ему теперешнему, но шестилетнему мальчику, которому сделал больно очень близкий человек. Мальчик прижимал к окровавленному плечу свой маленький кулачок и крепко-крепко жмурился, чтобы не заплакать. Но слёзы всё равно просачивались сквозь плотно закрытые веки.
Гаара не чувствовал собственных слёз, текущих по лицу и покрывающих подушку мокрыми пятнами. Мысленно он был слишком далеко.
Сегодняшняя встреча с Ли в додзё показала, что он не может больше находиться рядом с этим человеком – сердце грызла боль, и дикое чувство вины, и ужас перед тем, кого эта встреча в нём разбудила. Шукаку пообещал ему во сне, что совсем скоро от его души ничего не останется, её сотрут, как карандашный набросок – так он сказал, и Гаара поверил.
Весь день ему было до жути страшно, и спасало только присутствие рядом Наруто. Теперь же, когда он был один, реальность и выдумка перемешались в нечто невообразимое, совсем как в детстве, и он больше не видел между ними разницы.
Его разум будто бы расщепила надвое чья-то огромная лапа, и одна часть твердила, что он всё преувеличил и сейчас обманывает себя же, а вторая была уверена, что ничего не изменилось с тех пор, как он был ребёнком, он всегда был одинок – нет, не совсем так, с ним был только Шукаку.
Это безумие! – выла первая часть. Никаких демонов не существует, их выдумали люди.
Но вторую было не убедить.
Гаара крепко сжал руками голову – она вновь раскалывалась от дикой боли, совсем как в детстве.
Он знал, что не сможет сегодня уснуть.
-
-
21.11.2010 в 05:31Телефон в его ладони нагрелся, пластмасса стала неприятно тёплой, и Ли отложил его в сторону. Было уже очень поздно, и додзё опустело, поэтому в комнате для инструкторов он сидел один. Идти домой не хотелось.
Уже около часа он колебался, стоит ли позвонить Гааре, но до сих пор так и не решился. У него сегодня было такое лицо…
Ли взъерошил пальцами волосы и устало вздохнул. Все эти беспокойства были ему ни к чему сейчас. Возвращаясь в Коноху, он всего-то и хотел, что начать новую, интересную жизнь, возобновить прежние доверительные отношения с двумя дражайшими для него людьми – Гай-сенсеем и Тен-Тен, много и упорно работать над собой, преподавать, учиться у мастеров. У него, чёрт побери, было слишком много планов на ближайшее время, и то, что он испытывал к Гааре, в распланированную им картину будущего вовсе не вписывалось.
Но было уже слишком поздно, он знал это – понял, когда по окончанию занятия, когда ученики радостной гурьбой покинули зал, присел рядом с Гаарой, ближе, чем когда-либо, ближе, чем следовало, и заглянул в его глаза. Осознание того, что он влюбился, пришло внезапно – и так же внезапно его накрыло понимание: он больше никогда не сможет отпустить этого человека.
Было одновременно страшновато, радостно и печально. Страшно – потому что он не был уверен, что Гаара захочет когда-либо разделить его чувства, радостно – потому что наконец-то стали понятны его волнения и метания, вызванные появлением этого парня в его жизни, а печально – из-за прошлого, на котором вынуждены были бы строиться их отношения.
В коридоре внезапно послышались шаги, оторвавшие Ли от размышлений, и внутрь заглянул Ясухиса Оджиро.
-О, а чего ты домой не пошёл? – Щёлкнул выключатель. – В темноте тут сидишь.
Ли бросил взгляд на экранчик телефона, затем поднялся и сунул его в карман джинсов:
-Ничего, я уже уходить собирался. Задумался просто.
-
-
21.11.2010 в 11:17а под конец грустно стало. так жаль гаару(
и спасибо за главу!
-
-
21.11.2010 в 17:18только бы Саске не нашёл приключений на свою маленькую задницу во время вечерней прогулки. а то после "перезагрузки" об Итачи он, наверное, плохо соображает.
и огромное спасибо за Забузу и Хаку. повторюсь, но мне очень приятко, когда о них пишут и не забывают. хотя представить Забузу в роли хозяина книжного магазина мне несколько сложно. вот ветеринаром- это запросто. или хозяином зоомагазина...
буду ждать следующей встречи.
-
-
21.11.2010 в 19:19Спасибо огромное! Глава прекрасная ^___^ мррр...сны Наруто - это здорово... точнее, я не знаю даже как сказать...
еще раз спасибо
-
-
21.11.2010 в 20:08хочу увидеть эту фотку где Гаара в фуражке с плеткой
вкусно просто невозможно,аригато!))
-
-
22.11.2010 в 00:34Забуза-саныч, я потом его самого ещё покажу - Вы сразу узнаете в нём настоящего Забузу. Он никакой не ботан, не-е-е. А Ли, конечно же, вытянет Гаару, это ж Ли-сенсей, он крут. *тупо фанатеет по ЛиГаара*
elf-kind, на самом деле в жизни как раз так и бывает - братья/сёстры не замечают таких вещей, у них будто фильтр какой на глазах. Не врубятся, если прямо не скажешь. А Гаара + форма + плётка - это да-а-а!
randy., с Гаарой всё будет хорошо, обещаю! Я же его люблю!
Onixsan, у меня никогда не было таких доверительных отношений с родителями, поэтому я с трепетной любовью отношусь к Минато и Наруто - всегда хотелось, чтобы у меня был такой заботливый родитель.
-
-
22.11.2010 в 12:37Темари и ее постоянная борьба вызывает возмущение. Ведь несправедливо и все из-за того что родилась другой.
Ли/Гаара
-
-
22.11.2010 в 22:02-
-
09.02.2011 в 14:10-
-
09.02.2011 в 14:48У Гаары реально на этом этапе едет крыша. Может это раздвоение личности? На самом деле довольно страшно.. и как с эти справляться не понятно.
Интересно, как выглядит Кисаме
-
-
09.02.2011 в 18:01Изображение Кисаме будет в бонусе к архиву третьей недели.
-
-
28.02.2011 в 13:52Мне очень понравилось, наверное поэтому я на всю ночь зачиталась и даже первую пару проспустила (хотя может быть я пропустила, потому что мне было лень, кто знает), возвращаясь к неделям, Общение в ISQ меня просто убили (КОЙ - они просто нечто XDDDD) читала с удовольствием, хотя мне было жалко очень Гаару, ну зачем так с ним??? собственно сегодня почитаю дальше, ох не везет мне, всегда начинаю читать что-то длинное когда у меня на носу или срочный проект или экзамены (сейчас и первое и приближающиеся экзамены ><
P.S. Спасибо за такую прелесть =****
-
-
28.02.2011 в 14:01