fanfiction & original
Название: Шесть недель
Неделя: 1
День: 1
Автор: viaorel
Беты: tevaorel, Леония
Жанр (для первой части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 1
Понедельник 19 апреля
-Хватит уже мучить бедолагу, Узумаки. Слезай.
Голос у Гаары был низкий, бархатный. Красивый блондин с по-детски живыми голубыми глазами засмеялся и, наконец-то оставив в покое велотренажёр, ловко спрыгнул на пол.
-Молодец, приятель, хорошая выдержка у тебя, - дружески похлопал он по рулю страдавшее от его неуёмной энергии устройство, на что то, понятное дело, не ответило.
В помещении зала было светло, просторно и комфортно. На поверхности огромных, от пола до потолка, зеркал играли попадающие извне лучи ласкового весеннего солнца. Ненавязчиво играла музыка – какая-то старая иностранная рок-группа, характерными гитарными переборами и высоким истеричным мужским вокалом относящая в далёкие восьмидесятые. Блестящие новизной спортивные тренажёры, выбор которых предоставлялся воистину богатейший, в это время дня дремали на своих местах незадействованные – в сравнении с начинающимся ближе к вечеру ажиотажем зал пустовал: двое перекачанных завсегдатаев в пропитанных потом майках тягали неподъёмные даже на вид гантели, меряясь силой; спортивного телосложения девушка маниакально тренировала мышцы и без того крепких бёдер, постоянно отбрасывая лезущую в глаза мокрую чёлку; троица сухощавых школьников в другом конце зала ошалело пялилась на красавицу Мако, капризно морщащую излишне напудренный носик в напускной неприязни – всё потому, что новенький никак не реагировал на её очевидные заигрывания.
Гаара протянул другу бутылочку с тёплой водой, а пока тот пил, принялся исподтишка изучать неизвестного юношу. Сабаку было неясно, почему взгляд его упорно цепляется за незнакомца – смотрел он не только по тем причинам, по которым обычно глядел на других парней. Новый помощник тренера Кадо, сорокалетнего атлета с разбившейся из-за травмы мечтой стать профессиональным спортсменом, был довольно молод, высок и, хоть и не так мускулист, тем не менее весьма широк в плечах и спортивно сложен. Большие карие глаза под густыми тёмными бровями, глядящие спокойно и открыто, позволяли судить о нём как о добросердечном человеке, а не сходящая с лица приятная улыбка моментально располагала к себе. Чёрные волосы, стянутые тёмно-зелёной повязкой под цвет спортивных штанов, беспорядочными, чуть завивающимися на концах прядями впереди почти касались линии подбородка, а сзади были заплетены в длинную, до пояса, тонкую косу. По характерной ловкости и осторожности движений Гаара, с раннего детства занимающийся айкидо, сразу узнал в нём бойца – возможно, именно поэтому парень казался ему знакомым: виделись случайно на каком-нибудь соревновании, в додзё пересекались…
-Ну хватит уже пялиться! – донёсся до него внезапно бранящий шёпот.
Гаара оторвал взгляд от незнакомца и, намеренно вложив в тон как можно больше безразличия, протянул:
-Да кто пялится?
Наруто взялся за подол промокшей от пота и изменившей местами цвет с оранжевой до красной футболки и принялся им обмахиваться, выставив напоказ смуглый поджарый живот с замысловатой чёрной татуировкой вокруг пупка.
-Ты пялишься, - повторил он нараспев, сверкнув шаловливой белозубой улыбкой. – С самого начала, как только мы пришли, всё пялишься да пялишься. Что, захотелось тренерского тела?
Гаара с деланной скукой закатил глаза:
-Отвянь, Узумаки.
Светловолосая Мако, не привыкшая к игнорированию её юной хрупкой красоты особами противоположного пола, в попытке привлечь к себе внимание с отчаянным упрямством принялась изображать из себя глупенькую и плаксивым голосом подозвала к себе нового тренера – чтобы помог ей разобраться с тренажёром. Наруто фыркнул:
-Когда уже ей надоест эту комедию ломать?
-А когда в постель затащит, тогда я надоест, - шёпотом прокомментировал Гаара, со смутной неприязнью следя за девичьими ужимками. На лице у нового парня всё ещё играла улыбка, но ему показалось, настойчивость Мако высушила из неё всю искренность, и эта мысль отозвалась в глубине души чувством странного удовлетворения.
Таких, как Мако, привлекательных куколок из влиятельных семей, элитный спортивный зал посещало более чем достаточно – особенно их поток увеличился со скорым началом пляжного сезона, и все они почему-то ставили себе целью соблазнить или хотя бы обратить на себя внимание тренера. Кадо, однажды имевший серьёзные проблемы из-за романа, завязавшегося с дочкой политика, на обещающие улыбки и любезности реагировал безучастно – по всей видимости, помощника он наставил поступать точно так же. Выносить прихоти богачек являлось, по мнению Гаары, заданием не из лёгких, однако же любой тренер долго не продержится на своей работе без такой добродетели, как терпение, посему новенькому необходимо было привыкнуть к ежедневным испытаниям на крепость нервов.
Гаара окинул парня задумчивым взглядом. Он так и не вспомнил, откуда тот может быть ему знаком, да и знакомы ли они вообще, однако какое-то недоброе чувство, которому он не мог дать название, зашевелилось внутри, и почему-то беспорядочными кадрами запестрели воспоминания из прошлого – слишком глубоко похороненные и слишком болезненные, чтобы вдруг, без причины всплыть в сознании.
Юноша заставил себя отвлечься от смутных дымок-образов, бросил последний взгляд на нового парня – и вдруг осознал, что тот тоже сейчас на него смотрит и тоже приглядывается, будто пытаясь припомнить, где они виделись раньше. Этот зрительный контакт был настолько неожиданным, что Гаара, отчего-то испугавшись, мигом опустил взгляд на свои кроссовки, ощущая, как взволнованно заколотилось внутри сердце.
-Пошли, Сабаку, - услышал он голос Наруто рядом с собой и, так и не поднимая глаз, поплёлся следом за другом к выходу. По спине побежали мурашки от ощущения пристального изучающего взгляда, провожающего его, но оборачиваться он не стал.
***
Ли применял все известные ему техники сосредоточения, но все они одна за другой терпели поражение, и мысли разбегались с прежним упорством. Он не уставал кормить себя укорами, что на работе зевать нельзя, тем более когда ты тут новенький, однако даже чувство ответственности подводило его, и причиной всему был никак не желающий выходить из головы красноволосый парень, недавно покинувший зал в компании друга.
Память у Ли всегда была хорошая, особенно на лица, а такое лицо, как у того юноши, не запомнить было бы уж точно невозможно. Вероятно, поэтому он кажется ему знакомым: видел на улице, стояли в одной очереди… Нет, всё не то. Ли была непонятна природа его уверенности, но что-то внутри него подсказывало – с тем парнем всё было не так просто.
Спустя полчаса мучительных попыток вспомнить он сдался и подошёл к главному тренеру.
-Кадо-сан, - Мужчина отвлёкся от журнала и поднял на него вопросительный взгляд. Ли помялся, не зная, как сформулировать вопрос, и наконец произнёс следующее: - Тут недавно двое были, один такой с волосами красными и с татуировкой вот тут…
В маленьких глазах Кадо сверкнуло понимание:
-А-а, эти. Ну?
-Кто они такие? – не решив точно, что именно хочет узнать, спросил Ли.
Тренер передёрнул своими широченными плечами и безразлично хмыкнул:
-Да кто? Постоянные клиенты, уже пару лет точно ходят. Пацаны ещё, правда, им только дай подурачиться да поржать – видишь, даже морды себе неизвестно для чего разукрасили штуками всякими. Но, знаешь, я уже даже привык к их глупостям. – На его суровом лице появилась неуместная добродушная улыбка, которую он тут же поспешил стереть, заметив удивление Ли. – А что, - спросил он, вновь посерьёзнев, - они тебе уже насолить успели? Я, вроде, не заметил.
-Нет-нет, - поспешил заверить его Ли, - просто… Этот, с красными волосами, знакомым показался.
Тренер удивлённо вскинул брови:
-Ты же говорил, что всего пару недель как в Коноху вернулся, откуда он тебе может быть знаком?
Ли рассеянным жестом взлохматил пальцами отросшие волосы и покачал головой:
-В том-то и дело…
***
Гаара не бывал в Суне с тех самых пор, как его семья перебралась в Коноху, однако он был уверен: родной город всё так же консервативно относился к стремлению современной молодёжи выделяться, как и семь лет назад. Из-за отдалённой расположенности жители южного города, воспитанные окружающими его пустынями, неприязненно относились к новомодным веяниям в современной культуре, особенно пришедшим извне, посему были настроены враждебно по отношению ко многим вещам, кажущимся другим людям уже вросшими в их жизнь и оттого ставшими нормой.
В Конохе тоже не всё было ладно – простой рабочий люд, идущий им с Наруто навстречу после обеденного перерыва, с видом оскорблённого достоинства оборачивался вслед, многие корчили дикие рожи, кто-то, кто постарше, не скупился на обвиняющую фразу, запоздало брошенную вслед. Гаара давно научился не обращать внимания на реакцию людей и порой, когда хотелось поднять настроение или, наоборот, выплеснуть злость, даже позволял себе отвечать на оскорбления ловко скрученной фразой или выразительной мимикой. Его, однако, не переставало удивлять, чем именно он так сильно возмущает прохожих. Возможно, им кажется недопустимым, что у него, у парня, глаза щедро подведены чёрной подводкой, или же их отвращает вытатуированный на не покрытой чёлкой части лба иероглиф «Любовь», или его выкрашенные в тёмно-красный волосы – впрочем, вероятнее всего, всё это вместе взятое. Да, даже в более либеральной Конохе трудно было самовыражаться безнаказанно, ему не уставали об этом напоминать.
Наруто, отмечал Гаара, доставалось ненависти в значительно меньшей степени из-за его гораздо более вписывающейся в общественное понятие нормального внешности – пожалуй, единственным, чем он действительно выделялся, были татуировки в виде усов на щеках, хорошо сочетающиеся с его любимой чёрной кожаной курткой, на спине которой, изогнув спину, агрессивно щерилась лиса. Куртка эта пережила не один год постоянного таскания и надевалась Наруто почти до наступления летней жары, а также была единственной серьёзной долгожительницей в его гардеробе, потому как бережливость отнюдь не являлась его добродетелью. Молодёжь на улицах завидовала его дорогим джинсам и футболкам, его чувству стиля, его внушающей симпатию внешности – но поверхностные, исполненные жадности взгляды, которыми они облизывали его фигуру, были совсем не сродни ненавидящим взглядам, достающимся Гааре. Его красивые от природы черты называли смазливыми, татуировку – самодурством, а любовь к элегантной одежде презрительно величали пидорским эпатажем.
И тем не менее, от пешей прогулки по приютившему его мегаполису в компании лучшего друга Гаара всегда получал несказанное удовольствие. Никто лучше Наруто не умел поддержать весёлую выдумку, он единственный мог, не прилагая особых усилий, наречь человека приставшей навеки кличкой или изобрести новый праздник, получающий впоследствии широкое распространение, с ним всегда было легко и интересно.
Одним из его спонтанных изобретений являлась традиция в шутку выряжаться по первым дням недели во всё чёрное в знак траура по прошедшим выходным – так называемый Готичный Понедельник. Хьюга Неджи, старшекурсник с другого факультета и настоящий приверженец готической субкультуры, поначалу хмурился в ответ на шутовские пародии друзей, но вскоре его мрачное отношение изменилось – слишком он был привязан к «этой парочке клоунов», как он порой именовал их за глаза.
В дружбе Наруто и Гаары на традициях было завязано многое. К примеру, после занятий в спортзале они уже несколько лет подряд совершали тридцатиминутную прогулку от центра к северной части города, в один из спальных районов Конохи, где на одной из невзрачных улиц располагалась уютная семейная забегаловка под названием «У Акимичи». Оба друга не раз отмечали, что им будто судьбой было предназначено её обнаружить. Раньше фаворитом Наруто являлась крошечная лавка «Ичираку рамен», теснившаяся неподалёку от его дома, но года четыре назад хозяин её умер, а не чувствовавшая в себе тягу продолжать семейный бизнес дочь, недолго думая, продала выгодно расположенное место под очередной суши-бар. Очевидно, что разочаровавшиеся завсегдатаи очень быстро рассеялись по другим ресторанчикам. Среди них был и Наруто.
Однажды после очередной тренировки они с Гаарой бесцельно бродили по улицам Конохи и в один момент обнаружили, что забрели в знакомый райончик – когда-то подруга с потока Ино водила их сюда, чтобы показать принадлежавший её семье цветочный магазин, в котором она подрабатывала после занятий. От нечего делать друзья задались целью найти среди бесконечных семейных лавок и мелких специализированных магазинчиков тот самый, под вывеской «Яманака», точного расположения которого никто не помнил, и взялись обыскивать улицы. Ино они с успехом обнаружили, и та в благодарность за купленные у неё и впоследствии подаренные ей же пышные букеты повела их в симпатичный ресторанчик под названием «У Акимичи», расположенный на соседней улице. Как объяснила им блондинка, с Акимичи они были соседи, поэтому она хорошо знала и хозяина, и его сына Чоджи, который, к слову, был в неё с самого детства отчаянно влюблён.
Добрый Акимичи-сан друзей Ино, считавшуюся у него почти что родственницей, принял крайне добродушно и лично посоветовал самые вкусные блюда. Позже выяснилась одна удивительная вещь, которую иначе как проделками судьбы объяснить казалось невозможным. Акимичи, простые люди из обыкновенного района, по непонятной никому причине были весьма дружны с влиятельным в Конохе и сказочно богатым семейством Хьюга, представитель которых, Неджи, состоял в кругу общения Гаары и Наруто. Теперь же им довелось познакомиться с его двоюродной сестрой, очаровательным созданием по имени Хината. Друзья недоумевали, почему наследница огромного состояния разносит тарелки в этом, чего греха таить, захолустном ресторанчике, на что Акимичи-сан сказал так: «Девчушка хотела самостоятельности, знаете, возраст такой, что против всего восставать тянет. Родители её хотели к семейному бизнесу приучить, а она – ни в какую. Говорит, работать с людьми пойду, а не с бумажками. Сама она ещё, видите же сами, нежная, ребёнок почти, ну куда ей эта работа? Они её сюда, ко мне и устроили. Тут тебе и общение, и опыт, и я за ней приглядываю, чтобы никто не приставал. Словом, все в выигрыше».
В скором времени Хината, подружившись с Ино, Сакурой и Тен-Тен, стала частью коллектива, присоединился к разномастной компании и Акимичи Чоджи, добрейший парень, лучший повар на специализированных курсах, а также его друг детства Киба, сорви-голова под стать Тен-Тен, человек совершенно необузданной экспрессивности, но с мягким сердцем. Киба нигде не учился из принципа и доказывал свою способность быть полезным обществу «без всяких там корочек», работая ветеринаром в принадлежащей матери клинике. Его, неряшливо одетого и вечно пропитанного сигаретным дымом, можно было нередко встретить около «У Акимичи» в районе шести – парень ждал, пока у Хинаты кончится смена, чтобы в очередной раз попытать счастья и пригласить её на свидание. Впрочем, пока что ему не везло: юная Хьюга всегда находила для него добрые и приятные слова, неизменно означающие вежливый отказ.
«У Акимичи» в это время пустовал: для работников, предпочитающих этот ресторанчик, обеденный перерыв уже закончился, а вечерние завсегдатаи ещё не спешили появиться. В нос при отворении чуть скрипящей двери моментально попадало божественное сочетание ароматов, доносящееся из кухни, привлекательный интерьер навевал ассоциации с любящим домом, а улыбка хозяина, не минующая ни одного, даже случайного посетителя, вызывала непременную симпатию.
-Акимичи-сан, добрый день! – поприветствовал Наруто стоящего за стойкой тучного мужчину в натянутом поверх огромного живота белом фартуке, пока Гаара, ограничившийся кивком, отодвигал стул их любимого столика у окна.
Полные губы хозяина разошлись в разные стороны, обнажая ряд чуть кривоватых зубов:
-Наруто-кун, привет. А вы что, снова в трауре оба?
-Так ведь понедельник! – парень в неизбежности развёл руками в стороны.
Акимичи-сан издал хрюкающий смешок и умилённо покачал головой:
-И когда вы уже повзрослеете?.. Ещё моего Чоджи своими дурацкими обычаями заразите. – При упоминании сына мужчина переменился в лице, будто вспомнил нечто чрезвычайно важное, перегнулся к Наруто через стойку и заговорил приглушённо: - Кстати, Наруто-кун, у него же сегодня свидание!
Блондин приподнял светлые брови, всем своим видом выражая приятное изумление.
-А не с?..
-Да с ней, с кем же ещё! – перебил его Акимичи-сан и зачем-то поднял вверх указательный палец. – В кино её ведёт, там какую-то новую комедию сейчас крутят, все рекомендуют.
-А-а, я знаю, о каком Вы фильме говорите, мы с Гаарой уже видели, - Наруто уважительно закивал. – Хороший выбор. А потом куда?
Хозяин расплылся в вовсе не подходящей взрослому человеку легкомысленно-игривой улыбке:
-А потом мы с женой удаляемся к Хьюгам в гости, оставляя молодёжь одну.
Судя по последующему за фразой подмигиванию, Акимичи-сан ужасно гордился своей либеральностью по отношению к сыну. Наруто в неподдельном восхищении покачал головой:
-Вот же Вы хороший отец, Акимичи-сан!
-Твой не хуже, - откликнулся мужчина. – Намикадзе-сан – лучший папа, которого мне когда-либо доводилось видеть.
-Да, но Вы, в отличие от моего, не компостировали Чоджи мозги, когда у него не было девушки. Не было – ну и ничего страшного! Мой же иногда ка-ак пристанет! – Наруто раздражённо цокнул языком. – Когда, мол, да когда ты мне внуков подаришь. Да что я ему их, рожу?
-Внуков? – неуверенно переспросил Акимичи-сан, скосив взгляд на скучающего у окна Гаару.
Дверь за его спиной, ведущая в служебные помещения, внезапно распахнулась и показался сын хозяина Чоджи, невысокий плотный паренёк с бегающим взглядом и разливающимися по пухлым щекам розовыми пятнами волнения. Наруто, привыкший видеть друга в скромной рабочей форме, удивлённо вскинул брови при виде недорогого и изношенного, но всё ещё выглядящего парадным костюма, когда-то бывшего чёрным, но теперь приобрётшего бледно-серый оттенок. Пиджак опасно натягивался на груди, а из-под ставших короткими рукавов показывались запястья – и тем не менее, выглядел Чоджи очень хорошо, о чём Наруто не преминул ему тут же сообщить. Комплимент друга, однако, волнения парня не лишил, и он повернулся за вердиктом к отцу:
-Пап, ну нормально? – Он поднял руку с зажатым в кулаке мертвенной хваткой крупным бледно-красным цветком розы. – А вдруг ей не понравится? Она же всё о цветах знает.
Акимичи-сан опустил на плечо сына тяжёлую ладонь и успокаивающим музыкальным тоном произнёс:
-Сын, ты как никто другой достоин этой девушки. Если она этого до сих пор не поняла, дай ей понять это сегодня.
Словно по заказу, входная дверь распахнулась и внутрь вошла светловолосая девушка с прелестным свежим лицом, затянутая в короткое платье глубокого синего цвета, поверх которого шуршал распахнутыми полами изящный снежно-белый весенний плащ. Красавица уверенно продефилировала к стойке, обменявшись приветственными кивками с Гаарой.
-А вот и она! – объявил Акимичи-сан, по-отечески улыбнувшись блондинке. – Ино-чан, какая же ты очаровательная – прямо глаза слепит!
Ино примерила на губы улыбку скромницы:
-Благодарю, Акимичи-сан. – Взгляд её переместился на смутившегося без всякой меры кавалера. – О, Чоджи, это мне?
Растерявшийся парень несмело протянул ей розу и промямлил на придыхании:
-Надеюсь, тебе понравится.
Ино элегантным движением поднесла цветок к лицу и вдохнула его аромат:
-Она прекрасна, благодарю.
Уголки губ Чоджи начали разъезжаться в дурацкой улыбке, но он, верно растолковав отрезвляющее покашливание наблюдающего сцену Наруто, мигом состроил серьёзный вид и, подойдя к девушке, предложил ей свою руку. Ино, растроганная подобной галантностью, восхищённо охнула.
-Ну, ребята, веселитесь, - Акимичи-сан шепнул сыну несколько напутственных фраз, а когда пара вышла на улицу, ностальгически протянул: - Эх, молодость! Когда она была-то?.. Ой! – Он вдруг комично хлопнул себя по широкому, начавшему морщиниться лбу и повернулся к Наруто: - Старый дурак, забыл совсем, что на работе! Прости, Наруто-кун, заказывай!
Блондин протараторил уже давно составленный в голове заказ и пружинящими шагами направился к столику. Гаара в глубокой задумчивости глядел в экран мобильного телефона и обратил внимание на приход друга только когда заскрипели ножки отодвигаемого им стула.
-Опять Сай хрень невразумительную по смс наваял, - с ходу принялся жаловаться он, указывая обвиняющим взглядом на телефон. – С чего это он опять про меня вспомнил? Недели две молчал.
-Что, снова взялся клеить? – уточнил Наруто.
Гаара передёрнул плечами:
-Да как сказать… Он же всегда как напишет какую-то двусмысленную чепуху – иди потом гадай, что он имел в виду. Хотя кого я обманываю? Ясно же, что клеит. – Он грохнул телефоном об стол и устало выдохнул: - Вот же идиот, и всё это проворачивает перед лицом Сакуры. Я всё никак не могу определиться: то ли он невероятно безмозгл, то ли космически туп, что встречается со вспыльчивой кикбоксёршей и не скрывает от неё своих заливаний к парням, в данном случае ко мне.
-Он художник, - Наруто покрутил пальцем у виска, - нам с тобой не понять.
Губы Гаары скривились в саркастичной усмешке:
-Ну да, это очень удобно, кстати. Когда в смс написано: «Приходи ко мне, мне нужен натурщик», это ведь солиднее звучит, чем правда. А если Сакура невовремя придёт, всегда можно сказать, что нагишом натуру рисовал.
-Думаю, он и выдумывать ничего не потрудится.
Друзья разом опустили взгляды на засветившийся экранчик телефона, вибрация от которого мелкими волнами пошла по столу. Новое сообщение раздразнило Гаару не на шутку:
-Да когда он уже прекратит? – С выражением неприкрытого злорадства на лице он стёр послание. – Пускай кого другого из друзей Сакуры выберет и достаёт его. Хьюгу, например, он хоть и натуральный натурал, но порой меня терзают смутные сомнения.
При попытке представить себе описанную другом ситуацию даже в теории Наруто начал содрогаться от истеричных смешков:
-Тен-Тен устроит кровавую бойню, если такое произойдёт. И потом, не нужно фантазировать, Сабаку, какие ещё сомнения у тебя могут быть насчёт Неджи?
-А это? – Гаара жестом изобразил длинные волосы. – А линзы цветные, а одежда? Серьёзно, Узумаки, если бы я не был знаком с ним со школы, я бы подумал, что он наш материал.
Наруто внезапно перегнулся через стол и злобно шикнул на него, призывая замолчать, затем развернулся с поразительно быстро изменившимся выражением на лице и радушно улыбнулся длинноволосой официантке с подносом в руках за его спиной:
-Хината-чан, отлично выглядишь сегодня! – выдал он на одном дыхании, одновременно внимательно вглядываясь в её черты в попытке определить, услышала ли она их беседу.
Все, кто хотя бы раз имел удовольствие пообщаться с Хьюга Хинатой, безошибочно угадывали в ней представительницу знатного рода – благородные черты лица, изящество фигуры, внутренняя нравственность и даже выбор слов не давали обмануть себя ни подносом, её вечным спутником, ни фирменным жёлтым фартучком, надетым поверх скромного, но несомненно имеющего баснословную цену фиолетового платья до колена, перехваченного на талии тонким пояском.
Бледные щёки Хинаты моментально покрылись густым румянцем, она потупила взор и оттого чуть споткнулась и едва не выронила из рук поднос – тарелки опасно качнулись, но ничего не пролилось. Гаара беззвучно хохотнул.
-Б-благодарю, Наруто-кун, - заикаясь, шепнула она, ставя перед ним глубокую тарелку с раменом. – Гаара-кун, пожалуйста. Приятного аппетита.
Не дождавшись ответа, она стремглав бросилась к спасительной двери за спиной Акимичи-сана, забыв в суматохе даже свой поднос. Гаара провёл её задорным взглядом.
-Ой ты дурак, Узумаки, - инкриминирующим тоном протянул он, качая головой. - Зачем было так девочку смущать? Она ведь теперь часа три клиентов обслуживать не сможет – всё руки трястись от волнения будут.
Наруто виновато улыбнулся, запустив пятерню в волосы:
-Я просто подумал, что она могла услышать, как мы её брата обсуждали, и решил отвлечь её внимание комплиментом. Что тут такого?
-А то, - фыркнул Гаара, - что она в тебя уже сто лет втресканная, идиота ты кусок. Можешь как-нибудь поаккуратнее со словами, если она тебя не интересует?
Блондин пожал плечами, не зная, как ещё себя оправдать, и вместо ответа притянул к себе тарелку. Гаара разочарованно вздохнул и поступил так же.
Рамен был едва ли не единственной едой, попадающей под категорию «вредно», от которой Наруто так и не смог отказаться, хотя последние несколько лет под влиянием строго следящего за собой лучшего друга значительно оздоровил и разнообразил свой рацион. Гораздо хуже пришлось, впрочем, его отцу Намикадзе Минато, которого Гаара, будучи ещё школьником, терроризировал насчёт нездорового образа жизни, а позже принудил выучиться готовить. На всеобщее удивление, Минато настолько понравилась возня на кухне, что теперь он, успешный бизнесмен, тянущий на себе управление фирмой, каждый день выкраивал полтора часа во время обеденного перерыва, чтобы вернуться домой и приготовить обед сыну.
В «У Акимичи» постепенно становилось всё более людно: круглые столики заполнялись деловыми людьми в костюмах, пропустившими обеденный перерыв, студенческими компаниями, влюблёнными парочками. Одна из таких пар: юная девушка с длинной чёрной косой и серьёзный молодой человек в тщательно повязанном галстуке – устроилась за соседним столиком, в ожидании заказа они вели оживлённую беседу.
Наруто обратил внимание, как взгляд Гаары принялся бродить по их лицам, и осуждающе протянул полушёпотом:
-Хватит пялиться. Занят парень, не видишь, что ли?
Гаара проигнорировал шуточную нотку в тоне друга и задумчиво ответил:
-Я не поэтому. Взгрустнулось просто. Смотрю на них и думаю: у них ведь всё только начинается. Видишь, как у него ладонь пляшет по столу? Хочет её за руку взять, а стесняется. А она под столом всё время юбку распрямляет, чтобы не помялась. – Он совершенно нехарактерно для себя вздохнул. – Вот и Чоджи с Ино наконец-то сошлись. Киба за Хинатой бегает, у Тен-Тен с Неджи вообще любовь до гроба, Шикамару тоже о какой-то там барышне в читалке вздыхает, даже больноватый Сай нашу Сакуру, похоже, всё-таки любит. Только я всё один да один.
-Я вообще-то тоже, - поправил Наруто, теперь тоже косясь на парочку. – Что ж, радует в нашем случае одно: мы ведь договорились, что если к сорока годам не найдём себе кого-нибудь, то поженимся. Осталось только решить, кто из нас женой будет.
-Как это кто? – хмыкнул Гаара. – Блондин, конечно.
-Э-эй! – лицо Наруто вытянулось в притворном оскорблении. - На твоё «блондин» я могу ответить «крашеный», так что лучше с этим даже не начинай, Сабаку!
Гаара устало закатил глаза:
-Хватит меня уже так называть! Достали! Ну крашеный, какое вам дело? Иди Харуно так пообзывай розовую, она тебе кулаком в челюсть даст знать, что это не самая приятная кличка.
Наруто лукаво блеснул улыбкой, явно имея наготове острую реплику в ответ, но его отвлёк зазвонивший телефон. Он неохотно поднёс его к уху и нарочито кисло проныл:
-Да, папа. – В трубке что-то быстро затараторили, на что блондин принял скучающий вид. – Нет, мы ещё сидим у Акимичи-сана... Хорошо, передам. – Он махнул рукой стоящему за стойкой хозяину, одновременно указывая на прислонённый к уху телефон, тот кивнул и помахал в ответ. – Он тебе тоже… Пап, ну чего ты приколупался? Придём мы, придём!.. Слушай, апрель на дворе, какое «темнеет»? Начало четвёртого только!.. То есть, дома ждёшь? А работа?.. Ну хорошо, мы уже выходим.
-А что дядя Минато в такую рань дома делает? – спросил Гаара, роясь в бумажнике в поисках мелких купюр.
Наруто одним глотком допил свой чай и поднялся:
-Не знаю, говорит, дело какое-то к нам имеется. Пошли быстрее.
Юноши попрощались с Акимичи-саном и вышли на улицу. До дома Наруто идти было около сорока минут, и куда удобнее и быстрее было бы доехать на транспорте, но поскольку пешая прогулка до дома также являлась частью традиции, друзьям пришлось поторопиться, чтобы не заставлять Минато нервничать. Обычно по дороге они или слушали музыку, делясь одной парой наушников, или вели отвлечённую беседу, или заглядывали в знакомые магазинчики, но сегодня обоим молчалось.
Гаару вновь начали одолевать нахлынувшие ранее, в спортзале, воспоминания. Беспорядочными киноплёнками они крутились, порой одновременно, в его сознании, все из разных времён, сливаясь в беспорядочный омут без дат и времён года. Почему-то очень ясно вдруг припомнился, выбившись из водоворота, его первый год в конохской школе – тот самый год, когда завязалась их с Наруто дружба.
Ему, тринадцатилетнему замкнутому и враждебно настроенному по отношению ко всему миру подростку, уже привыкшему к своей непохожести на одногодок из-за своей сексуальной ориентации, переезд в Коноху запомнился в основном тем, что их семья стала жить в более просторном доме, в результате чего случайные пересечения с ненавистным отцом стали редкостью. Дела на Sabaku-Tech, специализацией которой была разработка программного обеспечения компьютерной обработки языка для всевозможных мобильных устройств, пошли резко в гору из-за колоссального расширения потребительского рынка, посему главный офис был перенесён из менее развитой южной Суны в прогрессивную Коноху, суновский же офис был превращён в филиал компании. Гааре было всё равно, где жить: друзей в Суне у него не было, в додзё хороших отношений с учителями не сложилось, поэтому он единственный в семье не переживал о том, что ждёт его в мегаполисе.
Он не слишком удивился, когда в первый же день ему навязали драку местные хулиганы: в прежней школе его тоже поначалу доставали из-за крашеных волос и подведённых глаз, но те, кто был в курсе его мастерства в айкидо, предпочитали держаться подальше. В Конохе всё было точно так же, как и в Суне: царьку задир показалось хорошей идеей проучить новенького с пидорской внешностью, а после того как в результате разочаровывающе короткого боя он был повержен, загадочному молчуну-новичку долгое время не давали покоя мальчишки, которым не терпелось помериться с ним силами.
Беспорядки наверняка продолжались бы и дальше, если бы не прознавший обо всём директор. Тот, будучи сообразительным и деловым человеком, подсчитал, во сколько ему выльется потеря материальной поддержки владельца Sabaku-Tech, и решил проблемного ученика оставить – вместо этого он под угрозой исключения из школы запретил всему любопытному хулиганью даже близко подходить к Гааре. Несмотря на то что постоянные драки прекратились, другие ребята всё равно его либо сторонились, либо игнорировали – старший на год Неджи, к примеру, впервые заговорил с ним только на последнем году своей учёбы, а дружеские отношения между ними завязались уже гораздо позже, в университете.
Один-единственный человек на всей параллели, довольно часто поступающий вопреки здравому смыслу, поставил себе целью подружиться с неприветливым одноклассником. Гаара прекрасно помнил, как после драки в первый день учёбы сидел на кровати в пустом и до скучного белом помещении школьного медпункта и, безразлично глядя в окно, позволял светловолосому мальчишке в мятой школьной форме и сдвинутом набекрень галстуке вытирать у себя с виска кровь влажным ватным тампоном. Он никак не мог понять, чего от него хочет этот подозрительный улыбчивый парень – мысль о том, что он может быть кому-то интересен как личность, не приходила ему в голову. Тогда это был совсем не тот Наруто, который шёл сейчас рядом с ним: отсутствие матери и полное невнимание погружённого в бизнес отца отразилось на его характере уродливыми чертами, вспоминать о которых не хотелось – ведь и он в те времена был совсем другим…
К дружбе они шли тернистым путём через заросли взаимного непонимания и гигантской разницы мировоззрений. Гаара отлично помнил эволюцию своих ощущений от общения с Наруто: вначале превалировали искреннее недоумение и даже шок от его фамильярности, затем постепенно начал проявляться интерес, позже появилось смутное чувство благодарности, переросшее со временем в привязанность – и наконец наступил момент, когда он осознал, что уже не представляет себе жизнь без этого человека рядом с собой. Привыкнуть друг к другу было отнюдь непросто: Наруто шокировала привычка Гаары хамить и называть вещи своими именами, а того, в свою очередь, выводили его нелепые хулиганские выходки и идеализированное представление мира. Прошло никак не меньше года, прежде чем два совершенно разных человека смогли стать настоящими друзьями.
Порыв случайного ветра взлохматил короткую тёмно-красную чёлку, и Гаара поднёс ко лбу руку, чтобы поправить её – кончики пальцев небрежно коснулись татуировки. Он не хотел вспоминать, изо всей силы отталкивал от себя воспоминания, но сегодня с ним было явно что-то не так, что-то внутри него дало слабину, и память раскрылась безобразным зевом, впуская сознание во тьму погребённого прошлого. Что бы ни говорили злобно настроенные горожане, татуировка вовсе не являлась самодурством, а выбор иероглифа никоим образом нельзя было назвать случайностью. Любовь… Любовь всегда была для Гаары сказочным зверем, о котором он постоянно слышал, но никогда не видел. Любви матери он был лишён с рождения, от отца он не получал ничего, кроме холодного презрения, брат и сестра… С ними было сложно. Ребёнком Гаара не задумывался над тем, отчего так невыносимо ноет в груди, если он абсолютно здоров, и не знал, чего ему не хватает, а когда тело созрело, он открыл для себя один способ хотя бы временно заглушать эту опостылевшую боль от внутренней пустоты – физическое удовольствие. Рецепт был до смешного прост: отдаться, забыться в чужих объятиях, чтобы хотя бы так, в искажённой форме почувствовать тепло другого человека, ощутить себя нужным, желанным. Любовный голод столкнул его на кривую тропу несерьёзных интрижек и случайных романов, и этот беспросветный период тянулся несколько лет, и каждый раз, когда разочарование вновь постигало его, он приходил туда, где чувствовал себя дома, - к единственному другу. Наруто в некоторой степени понимал горе от нелюбви, но масштабов раны себе представить не мог – зато он всегда был рядом в нужную минуту, и не обязательно было что-то говорить, порой как раз молчание в компании друг друга оказывало целебное воздействие.
С годами, вспоминал Гаара, одного физического тепла стало не хватать, чтобы заполнить проклятую пустоту, и появилась новая цель – найти того, кто захочет разделить с ним тепло ещё и душевное. Это оказалось гораздо больнее, чем блуждание по случайным партнёрам: судьба, будто издеваясь, настойчиво сводила его с людьми, после расставания с которыми на сердце оставался горький налёт разочарования. Наруто всегда был рядом, проявляя чудеса терпения, но однажды сорвался даже он. Произошло это прошлой весной, когда Гаара после очередного фиаско потянул его напиваться в один из своих любимых баров квартала голубых фонарей. «Как тебе это ещё не надоело? – обвиняюще вонзал палец ему в грудь позволивший себе в тот день куда больше нормы и оттого ведомый пьяной бравадой Наруто, пунцовый и развязный. – Как ты понять не можешь, что без взаимного чувства ничего не будет? Я знаю, что ты не притворяешься, что ты по-другому не умеешь, но, может, стоит хотя бы попробовать и сделать перерыв, подождать, пока возникнет что-нибудь настоящее? Или ты всю жизнь так собираешься от одного к другому бегать?». Отпираться не имело смысла – Наруто сказал абсолютную правду, и оставалось только согласиться. На волне обоюдного хмельного опьянения кто-то первый произнёс слово «клятва», в результате чего Гаарой было обещано следующее: он порвёт со своим старым образом жизни и будет искать особенного человека, с которым их будут связывать взаимные чувства. О том, что, в сущности, клятва мало чем отличалась от обета безбрачия, Гаара догадается только на следующий день, но в тот памятный вечер речь была воспринята на ура и повлекла за собой целую дискуссию на тему, какое материальное заверение справилось бы с задачей напоминать ему о данном слове каждодневно. Перебрав в голове кучу вариантов, друзья остановились на более или менее нейтральном и поехали в тату-салон. Флегматичный мастер не задавал вопросов и сделал, как было велено: спустя некоторое время на лбу у Гаары появился иероглиф, служащий одновременно и символом его жизненных поисков, и напоминанием о клятве, и, как друзья заметили позже, неплохим добавлением к его и без того эпатажной внешности.
Тату ему понравилось, однако же Сабаку Гаара не был бы собой, если бы не воспользовался случаем повредничать – он взялся уламывать друга поддержать затею и тоже украсить чем-нибудь лицо, просто так, для поддержания компании. Думали долго. Наконец мастер, которому попросту надоели пьяные мажоры, вмешался в разговор с деловым предложением: «У Вас, молодой человек, лиса на куртке изображена. Давайте я Вам что-нибудь под стиль ей сделаю. Усы там, например».
Гааре одновременно смешно и страшно было вспомнить лицо отца Наруто, когда тот впервые увидел своё чадо в исполосованном виде. Сам же Наруто наутро тоже ужаснулся и даже всерьёз планировал избавиться от усов, но друзья растопили его решимость массой комплиментов. Даже Шикамару не поленился отметить, что усы подходят его характеру. Гаара же не о татуировке жалел, а о данной клятве. Невероятно тяжело было привыкнуть к новому стилю жизни, однако страх потери доверия друга из-за нарушенного слова был слишком велик, и пришлось меняться. С тех пор прошло уже чуть больше года, за это время многое изменилось: меньше душевных переживаний и нервных срывов, больше свободного времени – но, с другой стороны, никаких перемен на личном фронте. Гаара, воспитанный строгой дисциплиной додзё, умел ждать покорно, когда была необходимость. Вот бы ему ещё кто-нибудь сообщил, сколько именно осталось ждать…
***
Тсунаде опустила едва начатую чашку на стол:
-Ну где они?
Светловолосый мужчина с моложавым лицом и живыми голубыми глазами виновато пожал плечами:
-Я сказал, чтобы торопились. Мне вообще-то это самому всё не вовремя, я должен на работу возвращаться.
Женщина неспешным движением расстегнула белый пиджак и швырнула его на диван рядом с собой, оставшись в открытой чёрной кофте. Гостиная была единственной комнатой в двухэтажной квартире Намикадзе-Узумаки, в которой, по задумке архитектора, отсутствовало перекрытие между этажами, поэтому из-за так называемого «двойного света» потолок в ней казался бесконечно высоким – совсем не то, что её кабинет. Должность декана английского факультета в лингвистическом университете Конохи, по всей видимости, являлась не такой уж престижной, если ей выделили столь неприветливый кабинетик с давящей атмосферой. Тсунаде нравилось гостить у Минато: жил он недалеко, всего двумя этажами выше, квартира, в отличие от её, всегда имела ухоженный вид и пахла уютом любящего дома, что со столь огромными помещениями случается нечасто. На первом этаже располагались её любимые комнаты, в которых оживали сотни радостных воспоминаний. Расположенная прямо под лестницей дверь раньше вела в комнату Кушины, где она складывала свои рукоделья и любимые книги. Минато долго упорствовал, не желая ничего менять в ней после гибели жены, но годы спустя им с Джирайей всё же удалось его убедить, и комната была превращена в библиотеку. Аквариум в другом конце гостиной, ближе к балкону, где блестел бутылками бар и замерла на деревянных ножках мягкая софа, напоминал Тсунаде о том, как мальчишкой Наруто имел привычку простаивать около него часами, глядя на рыб через голубой свет кулона, который она подарила ему в день его рождения – оторвать его от этого занятия было попросту невозможно - даже Минато, любимый родитель, не справлялся. Его кабинет, скрытый за дверью справа от лестницы, нравился Тсунаде меньше: когда она оказывалась там, всё время невольно вспоминала, сколько слёз пролила Кушина из-за погружённого в бизнес мужа, забывающего порой, ради чего они вдвоём когда-то приняли решение купить пропадающую фирму. С кухней, впрочем, у Тсунаде были связаны только положительные эпизоды из прошлого – при виде невероятно вытянувшегося за последние годы фикуса, едва не опускающего тяжёлые мясистые листья на стол, ей вспоминалось, что с ним любила возиться Кушина, и радовала сердце мысль, как та, верно, обрадовалась бы, увидев сейчас обожаемое растение.
Второй этаж Тсунаде не нравился. Не из-за абсурдно обустроенной спальни Наруто, дверь которой она могла увидеть, подняв взгляд со своего места на диване в гостиной, не из-за комнаты Минато, бывшей ранее супружеской спальней, в которой до сих пор оставалось так много от покойной женщины, – а из-за гостевой комнаты. Слишком хорошо Тсунаде помнила, как они с Кушиной засиживались до вечера в ожидании Минато и, коротая время за чашкой чая, обсуждали, мечтали, как малыш Наруто, верно, обрадуется младшему братику или сестричке, как пустующая комната в скором времени потребует превращения в детскую, как после рождения второго ребёнка им удастся, наконец, образумить трудоголика Намикадзе и убедить проводить больше времени с семьёй. Комната на втором этаже ныне выглядела как обыкновенная запасная спальня для гостей: не стоять в ней больше никогда колыбели, посмотреть на которую в магазине будущая мать потянула Тсунаде незадолго до своей гибели, не разноситься по ней радостным детским визгам, не взрослеть в ней младшему братику или сестричке Наруто…
Тсунаде незаметным движением достала из сумочки салфетку и высушила начавшуюся собираться в уголках глаз влагу – Минато, погружённый в чтение документов по работе, не заметил её слабости.
-Послушай, - позвала она, обретя над собой контроль. Мужчина поднял на неё затуманенный взгляд. – Ну ты же сам понимаешь, что здесь происходит.
-Вы о чём, тётя Тсунаде? – нахмурился Минато.
Массивная грудь Тсунаде приподнялась и опустилась в усталом вздохе.
-Я о твоём проекте с Вашингтонским университетом. Ты уже не одному десятку учебных заведений помог организовать обмен студентами, твоя фирма имеет прекрасную репутацию в сфере образования, поэтому я уверена, что американцы с радостью возьмут наших компьютерных лингвистов.
-Мне бы Вашу уверенность, - хмыкнул Намикадзе, - всё ведь ещё в проекте только…
-И тем не менее, я уверена, что дело выгорит, - властным тоном перебила его Тсунаде. – Специальность эта находится под моим началом, значит, я отвечаю за тех, кого посылать в США в следующем году.
Минато неуютно заёрзал на своём месте:
-Ну, тётя Тсунаде, чего Вы так вперёд забегаете?
-Естественно, от меня ожидаются студенты с лучшими оценками, - проигнорировала она реплику. – Лучшие оценки в группе среди третьекурсников у твоего сына и у Гаары. – Тень гордости прошлась по лицу Минато при этих словах, но Тсунаде подкреплять его радость не спешила. – Но если они в ближайшее время не возьмутся за ум и не прекратят своё ребячество, я лучше удавлюсь, чем пущу их учиться в США. Я лучше этого лентяя Шикамару отправлю, чем их, он хотя бы староста. Мне не нужно, чтобы они своими прогулами и несерьёзным отношением к учёбе запороли нашему университету репутацию. Это понятно, Минато?
Намикадзе вдумчиво кивнул:
-Я попробую с ними поговорить.
-Не попробуй, а поговори, - настаивала декан. – Они ведь уже почти взрослые люди, двадцать скоро. Объясни, что это не дело, когда один шарит в программировании, а второй в языках, и они друг за дружку задания делают. Так нельзя. И будь они хоть триста раз умными и сообразительными, пропускать занятия тоже не положено.
Минато взялся сочинять пояснения, но тут наконец-то позвонили в дверь, и он умчался открывать, едва не опрокинув свой чай. Тсунаде прислушивалась к приглушённому разговору в прихожей, не поворачивая головы.
-Проходите быстро, где вас носило?
-Я тоже рад Вас видеть, дядя Минато.
-Пап, что случилось?
-Идите в гостиную, там вас уже ждут, а мне на работу пора возвращаться.
-Кто ждёт? Да объяснишь ты нормально или нет?
-Идите-идите.
Тсунаде сделала неспешный глоток крепкого чая и в нужный момент повернулась к двум застывшим на пороге гостиной парням, за спинами которых маячил взволнованный Минато:
-Здравствуйте, прогульщики.
***
-Бабка Тсунаде сегодня была суперзла, - констатировал Наруто и, толкнув дверь своей спальни, зашёл внутрь.
Гаара положил сумку у входа и молча направился к своему Ложу – это пафосное название носил втиснутый между окном и кроватью Наруто диван, уже давно определённый как его спальное место. История с ним была связана следующая. Так как Гаара в доме Намикадзе-Узумаки был гостем частым, гостевая спальня одно время с лёгкой руки выдумщика Наруто именовалась Комнатой Имени Святого Сабаку («святого» было добавлено исключительно для красоты складывающейся аббревиатуры), однако после поступления на первый курс друзья начали засиживаться вместе допоздна и нередко случилось, что, не желая расставаться, случайно засыпали прямо на кровати Наруто, которая, к слову, любя именовалась хозяином Койкой. После проведения краткого совещания было принято оптимальное решение, в результате чего было произведено хищение бесхозного дивана из библиотеки на первом этаже. Совершив кое-какие перестановки, диванчик поселили перпендикулярно Койке, втиснув между ними тумбочку. Прознавший о подобном самоволии Минато, мнения которого никто спросить не подумал, долго бранился: «Испортили мне интерьер в библиотеке, да ещё и торжественно допоганили спальню!». Успокоился он только месяц спустя, когда с помощью имевшей отличный вкус помощницы Рин зияющее пустотой место в библиотеке заполнила новая софа и таким образом хотя бы одна комната была спасена.
С появлением в комнате Ложа, пухлые подушки которого особенно нравились Гааре изображёнными на них разукрашенными дядьками в египетском стиле, интерьер спальни Наруто не пострадал – собственно, слово это применять к нему было бы не совсем корректно, так как никакого художественного оформления в ней не наблюдалось. Цитируя Минато, давно махнувшего рукой на попытки привить сыну любовь к дизайну, комната представляла собой «банальное хрен разбери что» - иными словами, дичайшую смесь несочетающихся между собой вещей, каким-то магическим образом, тем не менее, составляющих весьма интересную атмосферу.
Тех, кто бывал в комнате Наруто впервые, больше всех поражал высоченный, до самого потолка книжный шкаф: часть была пожертвована под диски с фильмами и аниме, две полки радовали глаз любителя плотными цветными рядами с томиками манги, а на самом верху хранилась гордость хозяина – прекрасная коллекция иностранной литературы в оригинале. Второй впечатляющей достопримечательностью комнаты считалась так называемая Стена Почёта, сплошь увешанная плакатами любимых музыкальных групп, из-за которых самой стены видно не было – лишь у самого потолка скромно выглядывал отрезок лимонно-жёлтых обоев. Противоположная стенка со стороны компьютерного стола также была частично увешана, но – коллекцией фотографий, первую из которых, с Гаарой, Наруто повесил в четырнадцать лет. С тех пор стена обросла по меньшей мере десятью памятными снимками.
У друзей часто возникал один и тот же вопрос к хозяину комнаты: «Зачем тебе здесь холодильник?», на что Наруто преспокойно объяснял, что спускаться на первый этаж каждый раз, когда хочется выпить холодной воды, ему слишком лень, а небольшой «отмороженный друг» мало того что всегда под рукой, так ещё и может функционировать как столик, куда обычно сваливались учебники и конспекты. Ещё одним крайне нелогичным предметом в комнате являлся утащенный ещё лет пять назад из гостиной прямоугольный кофейный столик со столешницей из тонированного стекла, прельстивший Наруто своей мобильностью: столик-путешественник всё время кочевал по комнате, а последним его пристанищем оказался балкон – с начавшимся потеплением Наруто нравилось делать задания на приятно холодящем лёгкие воздухе, устроившись в одном из плетёных кресел и свалив перед собой на столике в кучу учебную литературу и ноутбук.
Несмотря на вопиющую безвкусицу, царившую в комнате, все, кто бывал здесь, отмечали с непременным удивлением в голосе, что им здесь нравится – погрязшая в хаосе обстановка донельзя чётко отображала характер её обитателя, и те, кто любил Наруто, не могли не полюбить его комнату.
Гаара приподнялся на своём диване, чтобы поправить подушку – взгляд его случайно упал на фотографию в рамочке, стоящую особняком на полке между их с Наруто кроватями. Он никогда не знал изображённую на снимке женщину, но отчего-то каждый раз при виде её спокойной мудрой улыбки внутри просыпалась смутная неловкость. Возможно, причина была сокрыта в том, что ему была непонятна любовь, с которой относился к покойной жене Минато, за шесть лет ставший дорогим ему человеком. «Моя половинка», - всегда обращался к Узумаки Кушине свято чтивший её память вдовец. Гааре, не бывшему частью этой семьи в те времена, не могло не казаться странным, что Наруто, в четыре года лишившийся матери, носил её девичью фамилию. «Папа сделал это, чтобы память о маме была со мной всегда», - как-то с серьёзным видом пояснил ему друг, и вспомнивший его слова сейчас Гаара невольно содрогнулся от прошедшего по спине холода: ему тоже однажды говорили нечто подобное, очень-очень давно…
Он взял в руки книгу и попытался сосредоточиться, но всё вдруг стало ему мешать: тихо сочащаяся из установленных в углах стерео-колонок музыка раздражала, шуршащие звуки от бегающих по клавиатуре пальцев Наруто превращались в удары молота по голове, даже биение собственного сердца отдавалось в ушах пугающим гулом. Совершенно незаметно, пройдя мимо его внимания, внутри открылся ещё один пузырь воспоминаний, запретный, и посыпались искрами перед внутренним взором забытые лица: мама, никогда не виденная любимая мамочка, так похожий на неё дядя, брезгливо отворачивающийся отец. Мысли зачем-то настойчиво возвращали его в Суну, в их старый дом, где всё и произошло, где происходило столько нехороших вещей, его сознание начало обволакивать пеленой, сотканной из прогнивших, пропитанных детскими страхами образов, и Гаара не мог воспрепятствовать этому процессу – оставалось только закрыть глаза и дать ему завершиться, вот только зачем? Что заставляло его весь день вспоминать?
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
Неделя: 1
День: 1
Автор: viaorel
Беты: tevaorel, Леония
Жанр (для первой части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.
Глава 1
Понедельник 19 апреля
-Хватит уже мучить бедолагу, Узумаки. Слезай.
Голос у Гаары был низкий, бархатный. Красивый блондин с по-детски живыми голубыми глазами засмеялся и, наконец-то оставив в покое велотренажёр, ловко спрыгнул на пол.
-Молодец, приятель, хорошая выдержка у тебя, - дружески похлопал он по рулю страдавшее от его неуёмной энергии устройство, на что то, понятное дело, не ответило.
В помещении зала было светло, просторно и комфортно. На поверхности огромных, от пола до потолка, зеркал играли попадающие извне лучи ласкового весеннего солнца. Ненавязчиво играла музыка – какая-то старая иностранная рок-группа, характерными гитарными переборами и высоким истеричным мужским вокалом относящая в далёкие восьмидесятые. Блестящие новизной спортивные тренажёры, выбор которых предоставлялся воистину богатейший, в это время дня дремали на своих местах незадействованные – в сравнении с начинающимся ближе к вечеру ажиотажем зал пустовал: двое перекачанных завсегдатаев в пропитанных потом майках тягали неподъёмные даже на вид гантели, меряясь силой; спортивного телосложения девушка маниакально тренировала мышцы и без того крепких бёдер, постоянно отбрасывая лезущую в глаза мокрую чёлку; троица сухощавых школьников в другом конце зала ошалело пялилась на красавицу Мако, капризно морщащую излишне напудренный носик в напускной неприязни – всё потому, что новенький никак не реагировал на её очевидные заигрывания.
Гаара протянул другу бутылочку с тёплой водой, а пока тот пил, принялся исподтишка изучать неизвестного юношу. Сабаку было неясно, почему взгляд его упорно цепляется за незнакомца – смотрел он не только по тем причинам, по которым обычно глядел на других парней. Новый помощник тренера Кадо, сорокалетнего атлета с разбившейся из-за травмы мечтой стать профессиональным спортсменом, был довольно молод, высок и, хоть и не так мускулист, тем не менее весьма широк в плечах и спортивно сложен. Большие карие глаза под густыми тёмными бровями, глядящие спокойно и открыто, позволяли судить о нём как о добросердечном человеке, а не сходящая с лица приятная улыбка моментально располагала к себе. Чёрные волосы, стянутые тёмно-зелёной повязкой под цвет спортивных штанов, беспорядочными, чуть завивающимися на концах прядями впереди почти касались линии подбородка, а сзади были заплетены в длинную, до пояса, тонкую косу. По характерной ловкости и осторожности движений Гаара, с раннего детства занимающийся айкидо, сразу узнал в нём бойца – возможно, именно поэтому парень казался ему знакомым: виделись случайно на каком-нибудь соревновании, в додзё пересекались…
-Ну хватит уже пялиться! – донёсся до него внезапно бранящий шёпот.
Гаара оторвал взгляд от незнакомца и, намеренно вложив в тон как можно больше безразличия, протянул:
-Да кто пялится?
Наруто взялся за подол промокшей от пота и изменившей местами цвет с оранжевой до красной футболки и принялся им обмахиваться, выставив напоказ смуглый поджарый живот с замысловатой чёрной татуировкой вокруг пупка.
-Ты пялишься, - повторил он нараспев, сверкнув шаловливой белозубой улыбкой. – С самого начала, как только мы пришли, всё пялишься да пялишься. Что, захотелось тренерского тела?
Гаара с деланной скукой закатил глаза:
-Отвянь, Узумаки.
Светловолосая Мако, не привыкшая к игнорированию её юной хрупкой красоты особами противоположного пола, в попытке привлечь к себе внимание с отчаянным упрямством принялась изображать из себя глупенькую и плаксивым голосом подозвала к себе нового тренера – чтобы помог ей разобраться с тренажёром. Наруто фыркнул:
-Когда уже ей надоест эту комедию ломать?
-А когда в постель затащит, тогда я надоест, - шёпотом прокомментировал Гаара, со смутной неприязнью следя за девичьими ужимками. На лице у нового парня всё ещё играла улыбка, но ему показалось, настойчивость Мако высушила из неё всю искренность, и эта мысль отозвалась в глубине души чувством странного удовлетворения.
Таких, как Мако, привлекательных куколок из влиятельных семей, элитный спортивный зал посещало более чем достаточно – особенно их поток увеличился со скорым началом пляжного сезона, и все они почему-то ставили себе целью соблазнить или хотя бы обратить на себя внимание тренера. Кадо, однажды имевший серьёзные проблемы из-за романа, завязавшегося с дочкой политика, на обещающие улыбки и любезности реагировал безучастно – по всей видимости, помощника он наставил поступать точно так же. Выносить прихоти богачек являлось, по мнению Гаары, заданием не из лёгких, однако же любой тренер долго не продержится на своей работе без такой добродетели, как терпение, посему новенькому необходимо было привыкнуть к ежедневным испытаниям на крепость нервов.
Гаара окинул парня задумчивым взглядом. Он так и не вспомнил, откуда тот может быть ему знаком, да и знакомы ли они вообще, однако какое-то недоброе чувство, которому он не мог дать название, зашевелилось внутри, и почему-то беспорядочными кадрами запестрели воспоминания из прошлого – слишком глубоко похороненные и слишком болезненные, чтобы вдруг, без причины всплыть в сознании.
Юноша заставил себя отвлечься от смутных дымок-образов, бросил последний взгляд на нового парня – и вдруг осознал, что тот тоже сейчас на него смотрит и тоже приглядывается, будто пытаясь припомнить, где они виделись раньше. Этот зрительный контакт был настолько неожиданным, что Гаара, отчего-то испугавшись, мигом опустил взгляд на свои кроссовки, ощущая, как взволнованно заколотилось внутри сердце.
-Пошли, Сабаку, - услышал он голос Наруто рядом с собой и, так и не поднимая глаз, поплёлся следом за другом к выходу. По спине побежали мурашки от ощущения пристального изучающего взгляда, провожающего его, но оборачиваться он не стал.
***
Ли применял все известные ему техники сосредоточения, но все они одна за другой терпели поражение, и мысли разбегались с прежним упорством. Он не уставал кормить себя укорами, что на работе зевать нельзя, тем более когда ты тут новенький, однако даже чувство ответственности подводило его, и причиной всему был никак не желающий выходить из головы красноволосый парень, недавно покинувший зал в компании друга.
Память у Ли всегда была хорошая, особенно на лица, а такое лицо, как у того юноши, не запомнить было бы уж точно невозможно. Вероятно, поэтому он кажется ему знакомым: видел на улице, стояли в одной очереди… Нет, всё не то. Ли была непонятна природа его уверенности, но что-то внутри него подсказывало – с тем парнем всё было не так просто.
Спустя полчаса мучительных попыток вспомнить он сдался и подошёл к главному тренеру.
-Кадо-сан, - Мужчина отвлёкся от журнала и поднял на него вопросительный взгляд. Ли помялся, не зная, как сформулировать вопрос, и наконец произнёс следующее: - Тут недавно двое были, один такой с волосами красными и с татуировкой вот тут…
В маленьких глазах Кадо сверкнуло понимание:
-А-а, эти. Ну?
-Кто они такие? – не решив точно, что именно хочет узнать, спросил Ли.
Тренер передёрнул своими широченными плечами и безразлично хмыкнул:
-Да кто? Постоянные клиенты, уже пару лет точно ходят. Пацаны ещё, правда, им только дай подурачиться да поржать – видишь, даже морды себе неизвестно для чего разукрасили штуками всякими. Но, знаешь, я уже даже привык к их глупостям. – На его суровом лице появилась неуместная добродушная улыбка, которую он тут же поспешил стереть, заметив удивление Ли. – А что, - спросил он, вновь посерьёзнев, - они тебе уже насолить успели? Я, вроде, не заметил.
-Нет-нет, - поспешил заверить его Ли, - просто… Этот, с красными волосами, знакомым показался.
Тренер удивлённо вскинул брови:
-Ты же говорил, что всего пару недель как в Коноху вернулся, откуда он тебе может быть знаком?
Ли рассеянным жестом взлохматил пальцами отросшие волосы и покачал головой:
-В том-то и дело…
***
Гаара не бывал в Суне с тех самых пор, как его семья перебралась в Коноху, однако он был уверен: родной город всё так же консервативно относился к стремлению современной молодёжи выделяться, как и семь лет назад. Из-за отдалённой расположенности жители южного города, воспитанные окружающими его пустынями, неприязненно относились к новомодным веяниям в современной культуре, особенно пришедшим извне, посему были настроены враждебно по отношению ко многим вещам, кажущимся другим людям уже вросшими в их жизнь и оттого ставшими нормой.
В Конохе тоже не всё было ладно – простой рабочий люд, идущий им с Наруто навстречу после обеденного перерыва, с видом оскорблённого достоинства оборачивался вслед, многие корчили дикие рожи, кто-то, кто постарше, не скупился на обвиняющую фразу, запоздало брошенную вслед. Гаара давно научился не обращать внимания на реакцию людей и порой, когда хотелось поднять настроение или, наоборот, выплеснуть злость, даже позволял себе отвечать на оскорбления ловко скрученной фразой или выразительной мимикой. Его, однако, не переставало удивлять, чем именно он так сильно возмущает прохожих. Возможно, им кажется недопустимым, что у него, у парня, глаза щедро подведены чёрной подводкой, или же их отвращает вытатуированный на не покрытой чёлкой части лба иероглиф «Любовь», или его выкрашенные в тёмно-красный волосы – впрочем, вероятнее всего, всё это вместе взятое. Да, даже в более либеральной Конохе трудно было самовыражаться безнаказанно, ему не уставали об этом напоминать.
Наруто, отмечал Гаара, доставалось ненависти в значительно меньшей степени из-за его гораздо более вписывающейся в общественное понятие нормального внешности – пожалуй, единственным, чем он действительно выделялся, были татуировки в виде усов на щеках, хорошо сочетающиеся с его любимой чёрной кожаной курткой, на спине которой, изогнув спину, агрессивно щерилась лиса. Куртка эта пережила не один год постоянного таскания и надевалась Наруто почти до наступления летней жары, а также была единственной серьёзной долгожительницей в его гардеробе, потому как бережливость отнюдь не являлась его добродетелью. Молодёжь на улицах завидовала его дорогим джинсам и футболкам, его чувству стиля, его внушающей симпатию внешности – но поверхностные, исполненные жадности взгляды, которыми они облизывали его фигуру, были совсем не сродни ненавидящим взглядам, достающимся Гааре. Его красивые от природы черты называли смазливыми, татуировку – самодурством, а любовь к элегантной одежде презрительно величали пидорским эпатажем.
И тем не менее, от пешей прогулки по приютившему его мегаполису в компании лучшего друга Гаара всегда получал несказанное удовольствие. Никто лучше Наруто не умел поддержать весёлую выдумку, он единственный мог, не прилагая особых усилий, наречь человека приставшей навеки кличкой или изобрести новый праздник, получающий впоследствии широкое распространение, с ним всегда было легко и интересно.
Одним из его спонтанных изобретений являлась традиция в шутку выряжаться по первым дням недели во всё чёрное в знак траура по прошедшим выходным – так называемый Готичный Понедельник. Хьюга Неджи, старшекурсник с другого факультета и настоящий приверженец готической субкультуры, поначалу хмурился в ответ на шутовские пародии друзей, но вскоре его мрачное отношение изменилось – слишком он был привязан к «этой парочке клоунов», как он порой именовал их за глаза.
В дружбе Наруто и Гаары на традициях было завязано многое. К примеру, после занятий в спортзале они уже несколько лет подряд совершали тридцатиминутную прогулку от центра к северной части города, в один из спальных районов Конохи, где на одной из невзрачных улиц располагалась уютная семейная забегаловка под названием «У Акимичи». Оба друга не раз отмечали, что им будто судьбой было предназначено её обнаружить. Раньше фаворитом Наруто являлась крошечная лавка «Ичираку рамен», теснившаяся неподалёку от его дома, но года четыре назад хозяин её умер, а не чувствовавшая в себе тягу продолжать семейный бизнес дочь, недолго думая, продала выгодно расположенное место под очередной суши-бар. Очевидно, что разочаровавшиеся завсегдатаи очень быстро рассеялись по другим ресторанчикам. Среди них был и Наруто.
Однажды после очередной тренировки они с Гаарой бесцельно бродили по улицам Конохи и в один момент обнаружили, что забрели в знакомый райончик – когда-то подруга с потока Ино водила их сюда, чтобы показать принадлежавший её семье цветочный магазин, в котором она подрабатывала после занятий. От нечего делать друзья задались целью найти среди бесконечных семейных лавок и мелких специализированных магазинчиков тот самый, под вывеской «Яманака», точного расположения которого никто не помнил, и взялись обыскивать улицы. Ино они с успехом обнаружили, и та в благодарность за купленные у неё и впоследствии подаренные ей же пышные букеты повела их в симпатичный ресторанчик под названием «У Акимичи», расположенный на соседней улице. Как объяснила им блондинка, с Акимичи они были соседи, поэтому она хорошо знала и хозяина, и его сына Чоджи, который, к слову, был в неё с самого детства отчаянно влюблён.
Добрый Акимичи-сан друзей Ино, считавшуюся у него почти что родственницей, принял крайне добродушно и лично посоветовал самые вкусные блюда. Позже выяснилась одна удивительная вещь, которую иначе как проделками судьбы объяснить казалось невозможным. Акимичи, простые люди из обыкновенного района, по непонятной никому причине были весьма дружны с влиятельным в Конохе и сказочно богатым семейством Хьюга, представитель которых, Неджи, состоял в кругу общения Гаары и Наруто. Теперь же им довелось познакомиться с его двоюродной сестрой, очаровательным созданием по имени Хината. Друзья недоумевали, почему наследница огромного состояния разносит тарелки в этом, чего греха таить, захолустном ресторанчике, на что Акимичи-сан сказал так: «Девчушка хотела самостоятельности, знаете, возраст такой, что против всего восставать тянет. Родители её хотели к семейному бизнесу приучить, а она – ни в какую. Говорит, работать с людьми пойду, а не с бумажками. Сама она ещё, видите же сами, нежная, ребёнок почти, ну куда ей эта работа? Они её сюда, ко мне и устроили. Тут тебе и общение, и опыт, и я за ней приглядываю, чтобы никто не приставал. Словом, все в выигрыше».
В скором времени Хината, подружившись с Ино, Сакурой и Тен-Тен, стала частью коллектива, присоединился к разномастной компании и Акимичи Чоджи, добрейший парень, лучший повар на специализированных курсах, а также его друг детства Киба, сорви-голова под стать Тен-Тен, человек совершенно необузданной экспрессивности, но с мягким сердцем. Киба нигде не учился из принципа и доказывал свою способность быть полезным обществу «без всяких там корочек», работая ветеринаром в принадлежащей матери клинике. Его, неряшливо одетого и вечно пропитанного сигаретным дымом, можно было нередко встретить около «У Акимичи» в районе шести – парень ждал, пока у Хинаты кончится смена, чтобы в очередной раз попытать счастья и пригласить её на свидание. Впрочем, пока что ему не везло: юная Хьюга всегда находила для него добрые и приятные слова, неизменно означающие вежливый отказ.
«У Акимичи» в это время пустовал: для работников, предпочитающих этот ресторанчик, обеденный перерыв уже закончился, а вечерние завсегдатаи ещё не спешили появиться. В нос при отворении чуть скрипящей двери моментально попадало божественное сочетание ароматов, доносящееся из кухни, привлекательный интерьер навевал ассоциации с любящим домом, а улыбка хозяина, не минующая ни одного, даже случайного посетителя, вызывала непременную симпатию.
-Акимичи-сан, добрый день! – поприветствовал Наруто стоящего за стойкой тучного мужчину в натянутом поверх огромного живота белом фартуке, пока Гаара, ограничившийся кивком, отодвигал стул их любимого столика у окна.
Полные губы хозяина разошлись в разные стороны, обнажая ряд чуть кривоватых зубов:
-Наруто-кун, привет. А вы что, снова в трауре оба?
-Так ведь понедельник! – парень в неизбежности развёл руками в стороны.
Акимичи-сан издал хрюкающий смешок и умилённо покачал головой:
-И когда вы уже повзрослеете?.. Ещё моего Чоджи своими дурацкими обычаями заразите. – При упоминании сына мужчина переменился в лице, будто вспомнил нечто чрезвычайно важное, перегнулся к Наруто через стойку и заговорил приглушённо: - Кстати, Наруто-кун, у него же сегодня свидание!
Блондин приподнял светлые брови, всем своим видом выражая приятное изумление.
-А не с?..
-Да с ней, с кем же ещё! – перебил его Акимичи-сан и зачем-то поднял вверх указательный палец. – В кино её ведёт, там какую-то новую комедию сейчас крутят, все рекомендуют.
-А-а, я знаю, о каком Вы фильме говорите, мы с Гаарой уже видели, - Наруто уважительно закивал. – Хороший выбор. А потом куда?
Хозяин расплылся в вовсе не подходящей взрослому человеку легкомысленно-игривой улыбке:
-А потом мы с женой удаляемся к Хьюгам в гости, оставляя молодёжь одну.
Судя по последующему за фразой подмигиванию, Акимичи-сан ужасно гордился своей либеральностью по отношению к сыну. Наруто в неподдельном восхищении покачал головой:
-Вот же Вы хороший отец, Акимичи-сан!
-Твой не хуже, - откликнулся мужчина. – Намикадзе-сан – лучший папа, которого мне когда-либо доводилось видеть.
-Да, но Вы, в отличие от моего, не компостировали Чоджи мозги, когда у него не было девушки. Не было – ну и ничего страшного! Мой же иногда ка-ак пристанет! – Наруто раздражённо цокнул языком. – Когда, мол, да когда ты мне внуков подаришь. Да что я ему их, рожу?
-Внуков? – неуверенно переспросил Акимичи-сан, скосив взгляд на скучающего у окна Гаару.
Дверь за его спиной, ведущая в служебные помещения, внезапно распахнулась и показался сын хозяина Чоджи, невысокий плотный паренёк с бегающим взглядом и разливающимися по пухлым щекам розовыми пятнами волнения. Наруто, привыкший видеть друга в скромной рабочей форме, удивлённо вскинул брови при виде недорогого и изношенного, но всё ещё выглядящего парадным костюма, когда-то бывшего чёрным, но теперь приобрётшего бледно-серый оттенок. Пиджак опасно натягивался на груди, а из-под ставших короткими рукавов показывались запястья – и тем не менее, выглядел Чоджи очень хорошо, о чём Наруто не преминул ему тут же сообщить. Комплимент друга, однако, волнения парня не лишил, и он повернулся за вердиктом к отцу:
-Пап, ну нормально? – Он поднял руку с зажатым в кулаке мертвенной хваткой крупным бледно-красным цветком розы. – А вдруг ей не понравится? Она же всё о цветах знает.
Акимичи-сан опустил на плечо сына тяжёлую ладонь и успокаивающим музыкальным тоном произнёс:
-Сын, ты как никто другой достоин этой девушки. Если она этого до сих пор не поняла, дай ей понять это сегодня.
Словно по заказу, входная дверь распахнулась и внутрь вошла светловолосая девушка с прелестным свежим лицом, затянутая в короткое платье глубокого синего цвета, поверх которого шуршал распахнутыми полами изящный снежно-белый весенний плащ. Красавица уверенно продефилировала к стойке, обменявшись приветственными кивками с Гаарой.
-А вот и она! – объявил Акимичи-сан, по-отечески улыбнувшись блондинке. – Ино-чан, какая же ты очаровательная – прямо глаза слепит!
Ино примерила на губы улыбку скромницы:
-Благодарю, Акимичи-сан. – Взгляд её переместился на смутившегося без всякой меры кавалера. – О, Чоджи, это мне?
Растерявшийся парень несмело протянул ей розу и промямлил на придыхании:
-Надеюсь, тебе понравится.
Ино элегантным движением поднесла цветок к лицу и вдохнула его аромат:
-Она прекрасна, благодарю.
Уголки губ Чоджи начали разъезжаться в дурацкой улыбке, но он, верно растолковав отрезвляющее покашливание наблюдающего сцену Наруто, мигом состроил серьёзный вид и, подойдя к девушке, предложил ей свою руку. Ино, растроганная подобной галантностью, восхищённо охнула.
-Ну, ребята, веселитесь, - Акимичи-сан шепнул сыну несколько напутственных фраз, а когда пара вышла на улицу, ностальгически протянул: - Эх, молодость! Когда она была-то?.. Ой! – Он вдруг комично хлопнул себя по широкому, начавшему морщиниться лбу и повернулся к Наруто: - Старый дурак, забыл совсем, что на работе! Прости, Наруто-кун, заказывай!
Блондин протараторил уже давно составленный в голове заказ и пружинящими шагами направился к столику. Гаара в глубокой задумчивости глядел в экран мобильного телефона и обратил внимание на приход друга только когда заскрипели ножки отодвигаемого им стула.
-Опять Сай хрень невразумительную по смс наваял, - с ходу принялся жаловаться он, указывая обвиняющим взглядом на телефон. – С чего это он опять про меня вспомнил? Недели две молчал.
-Что, снова взялся клеить? – уточнил Наруто.
Гаара передёрнул плечами:
-Да как сказать… Он же всегда как напишет какую-то двусмысленную чепуху – иди потом гадай, что он имел в виду. Хотя кого я обманываю? Ясно же, что клеит. – Он грохнул телефоном об стол и устало выдохнул: - Вот же идиот, и всё это проворачивает перед лицом Сакуры. Я всё никак не могу определиться: то ли он невероятно безмозгл, то ли космически туп, что встречается со вспыльчивой кикбоксёршей и не скрывает от неё своих заливаний к парням, в данном случае ко мне.
-Он художник, - Наруто покрутил пальцем у виска, - нам с тобой не понять.
Губы Гаары скривились в саркастичной усмешке:
-Ну да, это очень удобно, кстати. Когда в смс написано: «Приходи ко мне, мне нужен натурщик», это ведь солиднее звучит, чем правда. А если Сакура невовремя придёт, всегда можно сказать, что нагишом натуру рисовал.
-Думаю, он и выдумывать ничего не потрудится.
Друзья разом опустили взгляды на засветившийся экранчик телефона, вибрация от которого мелкими волнами пошла по столу. Новое сообщение раздразнило Гаару не на шутку:
-Да когда он уже прекратит? – С выражением неприкрытого злорадства на лице он стёр послание. – Пускай кого другого из друзей Сакуры выберет и достаёт его. Хьюгу, например, он хоть и натуральный натурал, но порой меня терзают смутные сомнения.
При попытке представить себе описанную другом ситуацию даже в теории Наруто начал содрогаться от истеричных смешков:
-Тен-Тен устроит кровавую бойню, если такое произойдёт. И потом, не нужно фантазировать, Сабаку, какие ещё сомнения у тебя могут быть насчёт Неджи?
-А это? – Гаара жестом изобразил длинные волосы. – А линзы цветные, а одежда? Серьёзно, Узумаки, если бы я не был знаком с ним со школы, я бы подумал, что он наш материал.
Наруто внезапно перегнулся через стол и злобно шикнул на него, призывая замолчать, затем развернулся с поразительно быстро изменившимся выражением на лице и радушно улыбнулся длинноволосой официантке с подносом в руках за его спиной:
-Хината-чан, отлично выглядишь сегодня! – выдал он на одном дыхании, одновременно внимательно вглядываясь в её черты в попытке определить, услышала ли она их беседу.
Все, кто хотя бы раз имел удовольствие пообщаться с Хьюга Хинатой, безошибочно угадывали в ней представительницу знатного рода – благородные черты лица, изящество фигуры, внутренняя нравственность и даже выбор слов не давали обмануть себя ни подносом, её вечным спутником, ни фирменным жёлтым фартучком, надетым поверх скромного, но несомненно имеющего баснословную цену фиолетового платья до колена, перехваченного на талии тонким пояском.
Бледные щёки Хинаты моментально покрылись густым румянцем, она потупила взор и оттого чуть споткнулась и едва не выронила из рук поднос – тарелки опасно качнулись, но ничего не пролилось. Гаара беззвучно хохотнул.
-Б-благодарю, Наруто-кун, - заикаясь, шепнула она, ставя перед ним глубокую тарелку с раменом. – Гаара-кун, пожалуйста. Приятного аппетита.
Не дождавшись ответа, она стремглав бросилась к спасительной двери за спиной Акимичи-сана, забыв в суматохе даже свой поднос. Гаара провёл её задорным взглядом.
-Ой ты дурак, Узумаки, - инкриминирующим тоном протянул он, качая головой. - Зачем было так девочку смущать? Она ведь теперь часа три клиентов обслуживать не сможет – всё руки трястись от волнения будут.
Наруто виновато улыбнулся, запустив пятерню в волосы:
-Я просто подумал, что она могла услышать, как мы её брата обсуждали, и решил отвлечь её внимание комплиментом. Что тут такого?
-А то, - фыркнул Гаара, - что она в тебя уже сто лет втресканная, идиота ты кусок. Можешь как-нибудь поаккуратнее со словами, если она тебя не интересует?
Блондин пожал плечами, не зная, как ещё себя оправдать, и вместо ответа притянул к себе тарелку. Гаара разочарованно вздохнул и поступил так же.
Рамен был едва ли не единственной едой, попадающей под категорию «вредно», от которой Наруто так и не смог отказаться, хотя последние несколько лет под влиянием строго следящего за собой лучшего друга значительно оздоровил и разнообразил свой рацион. Гораздо хуже пришлось, впрочем, его отцу Намикадзе Минато, которого Гаара, будучи ещё школьником, терроризировал насчёт нездорового образа жизни, а позже принудил выучиться готовить. На всеобщее удивление, Минато настолько понравилась возня на кухне, что теперь он, успешный бизнесмен, тянущий на себе управление фирмой, каждый день выкраивал полтора часа во время обеденного перерыва, чтобы вернуться домой и приготовить обед сыну.
В «У Акимичи» постепенно становилось всё более людно: круглые столики заполнялись деловыми людьми в костюмах, пропустившими обеденный перерыв, студенческими компаниями, влюблёнными парочками. Одна из таких пар: юная девушка с длинной чёрной косой и серьёзный молодой человек в тщательно повязанном галстуке – устроилась за соседним столиком, в ожидании заказа они вели оживлённую беседу.
Наруто обратил внимание, как взгляд Гаары принялся бродить по их лицам, и осуждающе протянул полушёпотом:
-Хватит пялиться. Занят парень, не видишь, что ли?
Гаара проигнорировал шуточную нотку в тоне друга и задумчиво ответил:
-Я не поэтому. Взгрустнулось просто. Смотрю на них и думаю: у них ведь всё только начинается. Видишь, как у него ладонь пляшет по столу? Хочет её за руку взять, а стесняется. А она под столом всё время юбку распрямляет, чтобы не помялась. – Он совершенно нехарактерно для себя вздохнул. – Вот и Чоджи с Ино наконец-то сошлись. Киба за Хинатой бегает, у Тен-Тен с Неджи вообще любовь до гроба, Шикамару тоже о какой-то там барышне в читалке вздыхает, даже больноватый Сай нашу Сакуру, похоже, всё-таки любит. Только я всё один да один.
-Я вообще-то тоже, - поправил Наруто, теперь тоже косясь на парочку. – Что ж, радует в нашем случае одно: мы ведь договорились, что если к сорока годам не найдём себе кого-нибудь, то поженимся. Осталось только решить, кто из нас женой будет.
-Как это кто? – хмыкнул Гаара. – Блондин, конечно.
-Э-эй! – лицо Наруто вытянулось в притворном оскорблении. - На твоё «блондин» я могу ответить «крашеный», так что лучше с этим даже не начинай, Сабаку!
Гаара устало закатил глаза:
-Хватит меня уже так называть! Достали! Ну крашеный, какое вам дело? Иди Харуно так пообзывай розовую, она тебе кулаком в челюсть даст знать, что это не самая приятная кличка.
Наруто лукаво блеснул улыбкой, явно имея наготове острую реплику в ответ, но его отвлёк зазвонивший телефон. Он неохотно поднёс его к уху и нарочито кисло проныл:
-Да, папа. – В трубке что-то быстро затараторили, на что блондин принял скучающий вид. – Нет, мы ещё сидим у Акимичи-сана... Хорошо, передам. – Он махнул рукой стоящему за стойкой хозяину, одновременно указывая на прислонённый к уху телефон, тот кивнул и помахал в ответ. – Он тебе тоже… Пап, ну чего ты приколупался? Придём мы, придём!.. Слушай, апрель на дворе, какое «темнеет»? Начало четвёртого только!.. То есть, дома ждёшь? А работа?.. Ну хорошо, мы уже выходим.
-А что дядя Минато в такую рань дома делает? – спросил Гаара, роясь в бумажнике в поисках мелких купюр.
Наруто одним глотком допил свой чай и поднялся:
-Не знаю, говорит, дело какое-то к нам имеется. Пошли быстрее.
Юноши попрощались с Акимичи-саном и вышли на улицу. До дома Наруто идти было около сорока минут, и куда удобнее и быстрее было бы доехать на транспорте, но поскольку пешая прогулка до дома также являлась частью традиции, друзьям пришлось поторопиться, чтобы не заставлять Минато нервничать. Обычно по дороге они или слушали музыку, делясь одной парой наушников, или вели отвлечённую беседу, или заглядывали в знакомые магазинчики, но сегодня обоим молчалось.
Гаару вновь начали одолевать нахлынувшие ранее, в спортзале, воспоминания. Беспорядочными киноплёнками они крутились, порой одновременно, в его сознании, все из разных времён, сливаясь в беспорядочный омут без дат и времён года. Почему-то очень ясно вдруг припомнился, выбившись из водоворота, его первый год в конохской школе – тот самый год, когда завязалась их с Наруто дружба.
Ему, тринадцатилетнему замкнутому и враждебно настроенному по отношению ко всему миру подростку, уже привыкшему к своей непохожести на одногодок из-за своей сексуальной ориентации, переезд в Коноху запомнился в основном тем, что их семья стала жить в более просторном доме, в результате чего случайные пересечения с ненавистным отцом стали редкостью. Дела на Sabaku-Tech, специализацией которой была разработка программного обеспечения компьютерной обработки языка для всевозможных мобильных устройств, пошли резко в гору из-за колоссального расширения потребительского рынка, посему главный офис был перенесён из менее развитой южной Суны в прогрессивную Коноху, суновский же офис был превращён в филиал компании. Гааре было всё равно, где жить: друзей в Суне у него не было, в додзё хороших отношений с учителями не сложилось, поэтому он единственный в семье не переживал о том, что ждёт его в мегаполисе.
Он не слишком удивился, когда в первый же день ему навязали драку местные хулиганы: в прежней школе его тоже поначалу доставали из-за крашеных волос и подведённых глаз, но те, кто был в курсе его мастерства в айкидо, предпочитали держаться подальше. В Конохе всё было точно так же, как и в Суне: царьку задир показалось хорошей идеей проучить новенького с пидорской внешностью, а после того как в результате разочаровывающе короткого боя он был повержен, загадочному молчуну-новичку долгое время не давали покоя мальчишки, которым не терпелось помериться с ним силами.
Беспорядки наверняка продолжались бы и дальше, если бы не прознавший обо всём директор. Тот, будучи сообразительным и деловым человеком, подсчитал, во сколько ему выльется потеря материальной поддержки владельца Sabaku-Tech, и решил проблемного ученика оставить – вместо этого он под угрозой исключения из школы запретил всему любопытному хулиганью даже близко подходить к Гааре. Несмотря на то что постоянные драки прекратились, другие ребята всё равно его либо сторонились, либо игнорировали – старший на год Неджи, к примеру, впервые заговорил с ним только на последнем году своей учёбы, а дружеские отношения между ними завязались уже гораздо позже, в университете.
Один-единственный человек на всей параллели, довольно часто поступающий вопреки здравому смыслу, поставил себе целью подружиться с неприветливым одноклассником. Гаара прекрасно помнил, как после драки в первый день учёбы сидел на кровати в пустом и до скучного белом помещении школьного медпункта и, безразлично глядя в окно, позволял светловолосому мальчишке в мятой школьной форме и сдвинутом набекрень галстуке вытирать у себя с виска кровь влажным ватным тампоном. Он никак не мог понять, чего от него хочет этот подозрительный улыбчивый парень – мысль о том, что он может быть кому-то интересен как личность, не приходила ему в голову. Тогда это был совсем не тот Наруто, который шёл сейчас рядом с ним: отсутствие матери и полное невнимание погружённого в бизнес отца отразилось на его характере уродливыми чертами, вспоминать о которых не хотелось – ведь и он в те времена был совсем другим…
К дружбе они шли тернистым путём через заросли взаимного непонимания и гигантской разницы мировоззрений. Гаара отлично помнил эволюцию своих ощущений от общения с Наруто: вначале превалировали искреннее недоумение и даже шок от его фамильярности, затем постепенно начал проявляться интерес, позже появилось смутное чувство благодарности, переросшее со временем в привязанность – и наконец наступил момент, когда он осознал, что уже не представляет себе жизнь без этого человека рядом с собой. Привыкнуть друг к другу было отнюдь непросто: Наруто шокировала привычка Гаары хамить и называть вещи своими именами, а того, в свою очередь, выводили его нелепые хулиганские выходки и идеализированное представление мира. Прошло никак не меньше года, прежде чем два совершенно разных человека смогли стать настоящими друзьями.
Порыв случайного ветра взлохматил короткую тёмно-красную чёлку, и Гаара поднёс ко лбу руку, чтобы поправить её – кончики пальцев небрежно коснулись татуировки. Он не хотел вспоминать, изо всей силы отталкивал от себя воспоминания, но сегодня с ним было явно что-то не так, что-то внутри него дало слабину, и память раскрылась безобразным зевом, впуская сознание во тьму погребённого прошлого. Что бы ни говорили злобно настроенные горожане, татуировка вовсе не являлась самодурством, а выбор иероглифа никоим образом нельзя было назвать случайностью. Любовь… Любовь всегда была для Гаары сказочным зверем, о котором он постоянно слышал, но никогда не видел. Любви матери он был лишён с рождения, от отца он не получал ничего, кроме холодного презрения, брат и сестра… С ними было сложно. Ребёнком Гаара не задумывался над тем, отчего так невыносимо ноет в груди, если он абсолютно здоров, и не знал, чего ему не хватает, а когда тело созрело, он открыл для себя один способ хотя бы временно заглушать эту опостылевшую боль от внутренней пустоты – физическое удовольствие. Рецепт был до смешного прост: отдаться, забыться в чужих объятиях, чтобы хотя бы так, в искажённой форме почувствовать тепло другого человека, ощутить себя нужным, желанным. Любовный голод столкнул его на кривую тропу несерьёзных интрижек и случайных романов, и этот беспросветный период тянулся несколько лет, и каждый раз, когда разочарование вновь постигало его, он приходил туда, где чувствовал себя дома, - к единственному другу. Наруто в некоторой степени понимал горе от нелюбви, но масштабов раны себе представить не мог – зато он всегда был рядом в нужную минуту, и не обязательно было что-то говорить, порой как раз молчание в компании друг друга оказывало целебное воздействие.
С годами, вспоминал Гаара, одного физического тепла стало не хватать, чтобы заполнить проклятую пустоту, и появилась новая цель – найти того, кто захочет разделить с ним тепло ещё и душевное. Это оказалось гораздо больнее, чем блуждание по случайным партнёрам: судьба, будто издеваясь, настойчиво сводила его с людьми, после расставания с которыми на сердце оставался горький налёт разочарования. Наруто всегда был рядом, проявляя чудеса терпения, но однажды сорвался даже он. Произошло это прошлой весной, когда Гаара после очередного фиаско потянул его напиваться в один из своих любимых баров квартала голубых фонарей. «Как тебе это ещё не надоело? – обвиняюще вонзал палец ему в грудь позволивший себе в тот день куда больше нормы и оттого ведомый пьяной бравадой Наруто, пунцовый и развязный. – Как ты понять не можешь, что без взаимного чувства ничего не будет? Я знаю, что ты не притворяешься, что ты по-другому не умеешь, но, может, стоит хотя бы попробовать и сделать перерыв, подождать, пока возникнет что-нибудь настоящее? Или ты всю жизнь так собираешься от одного к другому бегать?». Отпираться не имело смысла – Наруто сказал абсолютную правду, и оставалось только согласиться. На волне обоюдного хмельного опьянения кто-то первый произнёс слово «клятва», в результате чего Гаарой было обещано следующее: он порвёт со своим старым образом жизни и будет искать особенного человека, с которым их будут связывать взаимные чувства. О том, что, в сущности, клятва мало чем отличалась от обета безбрачия, Гаара догадается только на следующий день, но в тот памятный вечер речь была воспринята на ура и повлекла за собой целую дискуссию на тему, какое материальное заверение справилось бы с задачей напоминать ему о данном слове каждодневно. Перебрав в голове кучу вариантов, друзья остановились на более или менее нейтральном и поехали в тату-салон. Флегматичный мастер не задавал вопросов и сделал, как было велено: спустя некоторое время на лбу у Гаары появился иероглиф, служащий одновременно и символом его жизненных поисков, и напоминанием о клятве, и, как друзья заметили позже, неплохим добавлением к его и без того эпатажной внешности.
Тату ему понравилось, однако же Сабаку Гаара не был бы собой, если бы не воспользовался случаем повредничать – он взялся уламывать друга поддержать затею и тоже украсить чем-нибудь лицо, просто так, для поддержания компании. Думали долго. Наконец мастер, которому попросту надоели пьяные мажоры, вмешался в разговор с деловым предложением: «У Вас, молодой человек, лиса на куртке изображена. Давайте я Вам что-нибудь под стиль ей сделаю. Усы там, например».
Гааре одновременно смешно и страшно было вспомнить лицо отца Наруто, когда тот впервые увидел своё чадо в исполосованном виде. Сам же Наруто наутро тоже ужаснулся и даже всерьёз планировал избавиться от усов, но друзья растопили его решимость массой комплиментов. Даже Шикамару не поленился отметить, что усы подходят его характеру. Гаара же не о татуировке жалел, а о данной клятве. Невероятно тяжело было привыкнуть к новому стилю жизни, однако страх потери доверия друга из-за нарушенного слова был слишком велик, и пришлось меняться. С тех пор прошло уже чуть больше года, за это время многое изменилось: меньше душевных переживаний и нервных срывов, больше свободного времени – но, с другой стороны, никаких перемен на личном фронте. Гаара, воспитанный строгой дисциплиной додзё, умел ждать покорно, когда была необходимость. Вот бы ему ещё кто-нибудь сообщил, сколько именно осталось ждать…
***
Тсунаде опустила едва начатую чашку на стол:
-Ну где они?
Светловолосый мужчина с моложавым лицом и живыми голубыми глазами виновато пожал плечами:
-Я сказал, чтобы торопились. Мне вообще-то это самому всё не вовремя, я должен на работу возвращаться.
Женщина неспешным движением расстегнула белый пиджак и швырнула его на диван рядом с собой, оставшись в открытой чёрной кофте. Гостиная была единственной комнатой в двухэтажной квартире Намикадзе-Узумаки, в которой, по задумке архитектора, отсутствовало перекрытие между этажами, поэтому из-за так называемого «двойного света» потолок в ней казался бесконечно высоким – совсем не то, что её кабинет. Должность декана английского факультета в лингвистическом университете Конохи, по всей видимости, являлась не такой уж престижной, если ей выделили столь неприветливый кабинетик с давящей атмосферой. Тсунаде нравилось гостить у Минато: жил он недалеко, всего двумя этажами выше, квартира, в отличие от её, всегда имела ухоженный вид и пахла уютом любящего дома, что со столь огромными помещениями случается нечасто. На первом этаже располагались её любимые комнаты, в которых оживали сотни радостных воспоминаний. Расположенная прямо под лестницей дверь раньше вела в комнату Кушины, где она складывала свои рукоделья и любимые книги. Минато долго упорствовал, не желая ничего менять в ней после гибели жены, но годы спустя им с Джирайей всё же удалось его убедить, и комната была превращена в библиотеку. Аквариум в другом конце гостиной, ближе к балкону, где блестел бутылками бар и замерла на деревянных ножках мягкая софа, напоминал Тсунаде о том, как мальчишкой Наруто имел привычку простаивать около него часами, глядя на рыб через голубой свет кулона, который она подарила ему в день его рождения – оторвать его от этого занятия было попросту невозможно - даже Минато, любимый родитель, не справлялся. Его кабинет, скрытый за дверью справа от лестницы, нравился Тсунаде меньше: когда она оказывалась там, всё время невольно вспоминала, сколько слёз пролила Кушина из-за погружённого в бизнес мужа, забывающего порой, ради чего они вдвоём когда-то приняли решение купить пропадающую фирму. С кухней, впрочем, у Тсунаде были связаны только положительные эпизоды из прошлого – при виде невероятно вытянувшегося за последние годы фикуса, едва не опускающего тяжёлые мясистые листья на стол, ей вспоминалось, что с ним любила возиться Кушина, и радовала сердце мысль, как та, верно, обрадовалась бы, увидев сейчас обожаемое растение.
Второй этаж Тсунаде не нравился. Не из-за абсурдно обустроенной спальни Наруто, дверь которой она могла увидеть, подняв взгляд со своего места на диване в гостиной, не из-за комнаты Минато, бывшей ранее супружеской спальней, в которой до сих пор оставалось так много от покойной женщины, – а из-за гостевой комнаты. Слишком хорошо Тсунаде помнила, как они с Кушиной засиживались до вечера в ожидании Минато и, коротая время за чашкой чая, обсуждали, мечтали, как малыш Наруто, верно, обрадуется младшему братику или сестричке, как пустующая комната в скором времени потребует превращения в детскую, как после рождения второго ребёнка им удастся, наконец, образумить трудоголика Намикадзе и убедить проводить больше времени с семьёй. Комната на втором этаже ныне выглядела как обыкновенная запасная спальня для гостей: не стоять в ней больше никогда колыбели, посмотреть на которую в магазине будущая мать потянула Тсунаде незадолго до своей гибели, не разноситься по ней радостным детским визгам, не взрослеть в ней младшему братику или сестричке Наруто…
Тсунаде незаметным движением достала из сумочки салфетку и высушила начавшуюся собираться в уголках глаз влагу – Минато, погружённый в чтение документов по работе, не заметил её слабости.
-Послушай, - позвала она, обретя над собой контроль. Мужчина поднял на неё затуманенный взгляд. – Ну ты же сам понимаешь, что здесь происходит.
-Вы о чём, тётя Тсунаде? – нахмурился Минато.
Массивная грудь Тсунаде приподнялась и опустилась в усталом вздохе.
-Я о твоём проекте с Вашингтонским университетом. Ты уже не одному десятку учебных заведений помог организовать обмен студентами, твоя фирма имеет прекрасную репутацию в сфере образования, поэтому я уверена, что американцы с радостью возьмут наших компьютерных лингвистов.
-Мне бы Вашу уверенность, - хмыкнул Намикадзе, - всё ведь ещё в проекте только…
-И тем не менее, я уверена, что дело выгорит, - властным тоном перебила его Тсунаде. – Специальность эта находится под моим началом, значит, я отвечаю за тех, кого посылать в США в следующем году.
Минато неуютно заёрзал на своём месте:
-Ну, тётя Тсунаде, чего Вы так вперёд забегаете?
-Естественно, от меня ожидаются студенты с лучшими оценками, - проигнорировала она реплику. – Лучшие оценки в группе среди третьекурсников у твоего сына и у Гаары. – Тень гордости прошлась по лицу Минато при этих словах, но Тсунаде подкреплять его радость не спешила. – Но если они в ближайшее время не возьмутся за ум и не прекратят своё ребячество, я лучше удавлюсь, чем пущу их учиться в США. Я лучше этого лентяя Шикамару отправлю, чем их, он хотя бы староста. Мне не нужно, чтобы они своими прогулами и несерьёзным отношением к учёбе запороли нашему университету репутацию. Это понятно, Минато?
Намикадзе вдумчиво кивнул:
-Я попробую с ними поговорить.
-Не попробуй, а поговори, - настаивала декан. – Они ведь уже почти взрослые люди, двадцать скоро. Объясни, что это не дело, когда один шарит в программировании, а второй в языках, и они друг за дружку задания делают. Так нельзя. И будь они хоть триста раз умными и сообразительными, пропускать занятия тоже не положено.
Минато взялся сочинять пояснения, но тут наконец-то позвонили в дверь, и он умчался открывать, едва не опрокинув свой чай. Тсунаде прислушивалась к приглушённому разговору в прихожей, не поворачивая головы.
-Проходите быстро, где вас носило?
-Я тоже рад Вас видеть, дядя Минато.
-Пап, что случилось?
-Идите в гостиную, там вас уже ждут, а мне на работу пора возвращаться.
-Кто ждёт? Да объяснишь ты нормально или нет?
-Идите-идите.
Тсунаде сделала неспешный глоток крепкого чая и в нужный момент повернулась к двум застывшим на пороге гостиной парням, за спинами которых маячил взволнованный Минато:
-Здравствуйте, прогульщики.
***
-Бабка Тсунаде сегодня была суперзла, - констатировал Наруто и, толкнув дверь своей спальни, зашёл внутрь.
Гаара положил сумку у входа и молча направился к своему Ложу – это пафосное название носил втиснутый между окном и кроватью Наруто диван, уже давно определённый как его спальное место. История с ним была связана следующая. Так как Гаара в доме Намикадзе-Узумаки был гостем частым, гостевая спальня одно время с лёгкой руки выдумщика Наруто именовалась Комнатой Имени Святого Сабаку («святого» было добавлено исключительно для красоты складывающейся аббревиатуры), однако после поступления на первый курс друзья начали засиживаться вместе допоздна и нередко случилось, что, не желая расставаться, случайно засыпали прямо на кровати Наруто, которая, к слову, любя именовалась хозяином Койкой. После проведения краткого совещания было принято оптимальное решение, в результате чего было произведено хищение бесхозного дивана из библиотеки на первом этаже. Совершив кое-какие перестановки, диванчик поселили перпендикулярно Койке, втиснув между ними тумбочку. Прознавший о подобном самоволии Минато, мнения которого никто спросить не подумал, долго бранился: «Испортили мне интерьер в библиотеке, да ещё и торжественно допоганили спальню!». Успокоился он только месяц спустя, когда с помощью имевшей отличный вкус помощницы Рин зияющее пустотой место в библиотеке заполнила новая софа и таким образом хотя бы одна комната была спасена.
С появлением в комнате Ложа, пухлые подушки которого особенно нравились Гааре изображёнными на них разукрашенными дядьками в египетском стиле, интерьер спальни Наруто не пострадал – собственно, слово это применять к нему было бы не совсем корректно, так как никакого художественного оформления в ней не наблюдалось. Цитируя Минато, давно махнувшего рукой на попытки привить сыну любовь к дизайну, комната представляла собой «банальное хрен разбери что» - иными словами, дичайшую смесь несочетающихся между собой вещей, каким-то магическим образом, тем не менее, составляющих весьма интересную атмосферу.
Тех, кто бывал в комнате Наруто впервые, больше всех поражал высоченный, до самого потолка книжный шкаф: часть была пожертвована под диски с фильмами и аниме, две полки радовали глаз любителя плотными цветными рядами с томиками манги, а на самом верху хранилась гордость хозяина – прекрасная коллекция иностранной литературы в оригинале. Второй впечатляющей достопримечательностью комнаты считалась так называемая Стена Почёта, сплошь увешанная плакатами любимых музыкальных групп, из-за которых самой стены видно не было – лишь у самого потолка скромно выглядывал отрезок лимонно-жёлтых обоев. Противоположная стенка со стороны компьютерного стола также была частично увешана, но – коллекцией фотографий, первую из которых, с Гаарой, Наруто повесил в четырнадцать лет. С тех пор стена обросла по меньшей мере десятью памятными снимками.
У друзей часто возникал один и тот же вопрос к хозяину комнаты: «Зачем тебе здесь холодильник?», на что Наруто преспокойно объяснял, что спускаться на первый этаж каждый раз, когда хочется выпить холодной воды, ему слишком лень, а небольшой «отмороженный друг» мало того что всегда под рукой, так ещё и может функционировать как столик, куда обычно сваливались учебники и конспекты. Ещё одним крайне нелогичным предметом в комнате являлся утащенный ещё лет пять назад из гостиной прямоугольный кофейный столик со столешницей из тонированного стекла, прельстивший Наруто своей мобильностью: столик-путешественник всё время кочевал по комнате, а последним его пристанищем оказался балкон – с начавшимся потеплением Наруто нравилось делать задания на приятно холодящем лёгкие воздухе, устроившись в одном из плетёных кресел и свалив перед собой на столике в кучу учебную литературу и ноутбук.
Несмотря на вопиющую безвкусицу, царившую в комнате, все, кто бывал здесь, отмечали с непременным удивлением в голосе, что им здесь нравится – погрязшая в хаосе обстановка донельзя чётко отображала характер её обитателя, и те, кто любил Наруто, не могли не полюбить его комнату.
Гаара приподнялся на своём диване, чтобы поправить подушку – взгляд его случайно упал на фотографию в рамочке, стоящую особняком на полке между их с Наруто кроватями. Он никогда не знал изображённую на снимке женщину, но отчего-то каждый раз при виде её спокойной мудрой улыбки внутри просыпалась смутная неловкость. Возможно, причина была сокрыта в том, что ему была непонятна любовь, с которой относился к покойной жене Минато, за шесть лет ставший дорогим ему человеком. «Моя половинка», - всегда обращался к Узумаки Кушине свято чтивший её память вдовец. Гааре, не бывшему частью этой семьи в те времена, не могло не казаться странным, что Наруто, в четыре года лишившийся матери, носил её девичью фамилию. «Папа сделал это, чтобы память о маме была со мной всегда», - как-то с серьёзным видом пояснил ему друг, и вспомнивший его слова сейчас Гаара невольно содрогнулся от прошедшего по спине холода: ему тоже однажды говорили нечто подобное, очень-очень давно…
Он взял в руки книгу и попытался сосредоточиться, но всё вдруг стало ему мешать: тихо сочащаяся из установленных в углах стерео-колонок музыка раздражала, шуршащие звуки от бегающих по клавиатуре пальцев Наруто превращались в удары молота по голове, даже биение собственного сердца отдавалось в ушах пугающим гулом. Совершенно незаметно, пройдя мимо его внимания, внутри открылся ещё один пузырь воспоминаний, запретный, и посыпались искрами перед внутренним взором забытые лица: мама, никогда не виденная любимая мамочка, так похожий на неё дядя, брезгливо отворачивающийся отец. Мысли зачем-то настойчиво возвращали его в Суну, в их старый дом, где всё и произошло, где происходило столько нехороших вещей, его сознание начало обволакивать пеленой, сотканной из прогнивших, пропитанных детскими страхами образов, и Гаара не мог воспрепятствовать этому процессу – оставалось только закрыть глаза и дать ему завершиться, вот только зачем? Что заставляло его весь день вспоминать?
ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ
@темы: viaorel, Шесть недель, Фанфикшн
-
-
09.01.2011 в 21:50-
-
02.02.2011 в 10:54-
-
02.02.2011 в 22:32-
-
16.02.2011 в 22:53все пошла я дальше читать; спасибо )
-
-
16.02.2011 в 23:07-
-
16.02.2011 в 23:24-
-
09.03.2011 в 01:54Может и не логичный предмет, но крайне удобный. У самой такой был дома.
В целом очень интересно. И характеры такие яркие, такие живые. А чужая душа потёмки, прямо как вжизни. Хмм... *полезла к следующей главе*
-
-
09.03.2011 в 02:03С этой аватаркой пишет viaorel.
-
-
09.03.2011 в 03:11какой тонкий намёк
Но я пожалуй сделаю вид, что я не поняла, а в избранное дневник добавила из чистейшего интереса к "6 неделям" и затягивающему сюжету с яркими индивидуальностями, которые считаются персонажами.
-
-
09.03.2011 в 03:14Добро пожаловать!
И да, мы несём свет в массы разными путями.
-
-
09.03.2011 в 03:49На заре своего обитания на дайри, я тоже задавалась подобными вопросами. Но ввиду моей природной скромности (я крайне редко осталяю комменты) пришлось выяснять ответ самостоятельно. Зато выученное самостоятельно запоминается лучше. *добираясь до 4 дня первой недели*
-
-
09.03.2011 в 11:42-
-
05.10.2011 в 11:45За Сая только обидно, какой-то он совсем уж вышел ушлепок
-
-
05.10.2011 в 17:26Сай мне именно таким ушлёпочным и видится, честно говоря.
Оставайтесь с нами! Прямо сейчас на дневнике продолжается выпуск "Трёх светильников" авторства ramen<3, рекомендую!
-
-
05.10.2011 в 18:21Сай мне именно таким ушлёпочным и видится, честно говоря. жаль
-
-
05.10.2011 в 21:03Могу сказать, что мне как автору действительно помогают отзывы читателей - во многом благодаря своим читателям я всё-таки закончила "Шесть недель", над которыми работала о-очень долго. Так что я советую всё же попробовать начать читать сейчас и помочь автору отзывом, но дело это Ваше, Вам и решать, как поступить.
-
-
06.01.2021 в 12:2910 лет спустя почти что я снова возвращаюсь к этому роману
Сейчас очень непонятное и непредсказуемое время, если бы в 2011 году кто то мне сказал, что я окажусть там, где я сейчас и что так сложатся обстоятельства - в том числе ситуация в мире, я бы наверное очень долго и громко смеялась, но нет - все так, все так
И новый карантин введенный на 6 недель - как бы намекает, надо использовать это время с пользой))))
Спасибо viaorel, эта работа продолжает радовать и поддерживать читателей!