Три светильника. Часть 1, Глава 3

[mybmansion]

Название: Три светильника
Часть: 1
Глава: 3
Автор: ramen<3 a.k.a. Юйка
Бета: viaorel
Жанр: AU, юмор, романс, детектив
Пейринг: Кисаме/Итачи
Рейтинг: R
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Предупреждения: ООС, ненормативная лексика
От автора: напоминаю, что автор с криминалом не знаком (е-е-ей!). И ещё: опа-опа! романс надвигается

В связи с началом нового учебного года очередная глава (и, соответственно, 2 часть) выйдет не в следующую, а в послеследующую среду!

Часть 1. Глава 3

Глава 3
Темп поездки немного ускорился, и о неспешном вояже первых нескольких дней пришлось забыть. Кисаме, в отличие от Итачи, это скорее обрадовало. Учиха находил мало шарма в затёкших от сидения ногах и задницах, постоянной сонливости и укачивании. Хошигаке, наоборот, радостно материл водителей, пешеходов, велосипедистов и мотоциклистов, размахивал руками, бибикал, крутил виражи и нарушал. Нарушал он с таким наслаждением, что критиковать мужчину у Итачи язык не поворачивался, тем более что они пока ни разу не попались.
С музыкальным сопровождением поездки тоже вопросов больше не возникало. Кисаме, обрётший голос и вес после выходки с фортепиано, вовремя, пока эффект не выветрился, выкинул позёрский крендель: заявил, что он, водитель, рискует под очередную сюиту уснуть, а через плейер свою музыку слушать не может – не положено. Потому Итачи второй день пытался устроить голову поудобнее боком на подушке – наушник впивался в ухо и мешал, – а Кисаме раскачивался на сидении под «Back in Black» из колонок и отбивал на руле пальцами такт.
Не далее как сегодняшним утром, проколесив полночи, наездники серебристой тойоты въехали в префектуру Яманаси, намереваясь через её просторы добраться до Токио. Рассвет был пасмурным, но вскоре распогодилось. Хошигаке нацепил от солнца очки-капли, которые приобрёл давеча на блошином рынке, пока они ещё ехали не торопясь, и окончательно и бесповоротно почувствовал себя самым замечательным в мире. Этакий бэд-бой.
- У тебя всё время лицо такое… одинаковое, – в очередной раз проигнорировал «доброе утро» и разбил чужие мечты Учиха, который проснулся на заднем сидении.
- Итачьсан, вы, как всегда, приятны в общении, – ответил Кисаме, глядя на растрёпыша в зеркало заднего вида, а про себя решил, что для завершения своего замечательного образа ему не хватает жвачки.
- На самом деле я действительно приятен в общении, если хочу понравиться человеку, – Итачи по-детски тёр кулаками глаза.
- А мне вы понравиться не хотите?
- Тебе дедушка платит, чтобы я тебе нравился.
Хошигаке счастливо усмехнулся:
- А вы вежливы-ы-ый!
- И вежливым я тоже бываю.
- Скажите, Итачьсан, а у вас нет случайно жвачки?
Учиха, который теперь сладко потягивался, признаков удивления вопросом не выказал. Он закончил выгибать свою спину (прилагательное «по-блядски» Кисаме из сознания вовремя выдавил) и глянул в окно. Просканировав местность, выдвинул предложение:
- А вон магазин у заправки, давай остановимся и купим.
Откуда такая сговорчивость, Хошигаке прекрасно знал. Каждое утро Учиха либо выскальзывал из номера, если они оставались в отеле, либо просил притормозить где-нибудь, если находились в пути. Удалившись на безопасное, по его мнению, расстояние, пацан доставал этот свой подозрительный чёрный телефон и с кем-то разговаривал в уже знакомой манере отчёта.
У Кисаме успели родиться тысячи тысяч интересных мыслей на эту тему, но из непошлых и более или менее серьёзных имелась лишь одна. Согласно ей, дядя Мадара решил подстраховаться и приставил кого-нибудь контролировать Итачи через телефонные отчёты, чтобы срочно принять меры в случае выхода Хошигаке из-под контроля. Это казалось вполне возможным, учитывая трепетное отношение дедушки к внуку, потому особой проблемы в странных разговорах Кисаме пока не видел.
На предложение посетить магазин у заправки мужчина кивнул и крутанул руль в направлении соответствующего съезда. Когда мальчишка легко до фееподобного выпорхнул из машины и отправился прятаться за угол здания, составлять компанию клумбе нарциссов, Кисаме вздохнул и полез в карман куртки, что лежала на сидении рядом, поверх картинного чехла. Он достал оттуда небольшие ключи от наручников, несколько дубликатов на кольце и принялся отстёгивать «браслеты» от ручки машинной дверцы, чтобы приковать себя к предмету искусства и стать «хранителем света» на сегодня.
Почему? Потому как запястье Итачи, конечно, натёр и, конечно, не захотел этого признавать сразу. Хошигаке определённые проблемы заметил, но деликатно смолчал. Учиха, видимо, принял усилия мужчины сохранить мальчишескую гордость за банальную невнимательность. Его это устраивало, и он продолжал молчать. Из превентивных мер самостоятельно пацан додумался только до перестёгивания чехла, но о том, чтобы перевесить его на здоровую рабочую руку, и речи быть не могло. Потому, когда в отеле на подъезде к Яманаси Итачи бочком-бочком подошёл к Кисаме и протянул многострадальную конечность, там уже всё было ужасно на вид и запущено.
- Ампутировать придётся, а чё, - поцокал Хошигаке языком.
Мальчишка немного попривык к юмору спутника, а потому и не дёрнулся. Позволил усадить себя на кровать и даже добровольно закатал рукав рубашки, ожидая, пока Кисаме сгоняет вниз, к менеджеру, за аптечкой.
Наверное, рассудил Хошигаке, малой сам на себя злился из-за того, что единственное мало-мальски серьёзное и полностью своё поручение не мог теперь полноценно выполнять из-за досадной мелочи вроде этой.
- Слушай внимательно, Кисаме, – наставлял своего телохранителя Итачи, пристально глядя ему в лицо, в то время как терпел всяческие медицинские манипуляции над собой. – Теперь тебе придётся носить картину. Не вздумай ударить её обо что-либо! Чехол, конечно, защищает от повреждений, но…
Ну, Кисаме так и ожидал, что не столько будет тяжела ноша, сколько сопроводительная инструкция. Трескотню парнишки он, положа руку на сердце, по уже развивающейся привычке игнорировал. Когда Итачи говорил таким тоном, из его прехорошенького рта обыкновенно вылетала важная по звучанию, но бесполезная по смысловому содержанию чепуха. Потому Хошигаке сосредоточился на нехитром врачевательном процессе.
Рука у мальчика была крепкая, но неширокая и такая, при взгляде на которую сразу неким образом становилось понятно: никаких детских напастей она не переживала за своё не столь долгое существование. Ни царапин от падений и лазаний по деревьям, ни высыпаний от ветрянки, ни синяков от подвижных игр, ни ожогов от всевозможных ребяческих экспериментов. Отметины вроде теперешней натёртости на этой руке являлись редким исключением, подтверждающим правило. Подобное исключение, кстати, соответствуя чаяниям Кисаме, пацанёнку пришлось к лицу. Был бы такой след от наручников на обоих запястьях, да оставлен при других обстоятельствах!.. Ох и ах.
В общем, хотя Хошигаке и старался накладывать антисептический крем по возможности бережно, Итачи шикал, будто его щипцами раскалёнными жгли, а повязка получилась какая-то корявая. Учиха, к тому же, ещё и постоянно теребил бинты – ну точно, нелады с нервами.
- Прекратите! – гаркнул Кисаме, пересекая зону заправки на пути к стеклянной коробке мини-маркета, когда завидел, что пацанёнок снова тянет повязку за край хрупкой ткани. Тот воровато обернулся, посмотрел своими чёрными глазами хищного зверька, не прерывая тайную беседу, и для пущей конфиденциальности прикрыл край трубки и свой рот ладонью. Зато хоть бинт оставил в покое.
Со жвачкой, да в крутке, да в очках Кисаме просто расцвёл. Внутренне, конечно. Внешне он сделал лицо как можно кирпичнее, дабы поддерживать марку. Желваки его сурово играли с каждым жевательным движением челюсти. Над причиной подобной игривости своего настроения мужчина поломал голову, не догадался и бросил. Прёт – и ладно. Впереди его ждала Ямагаси, которая, судя по карте, обещала приличный километраж не менее приличных дорог!.. И смешные комментарии к «Истокам гиперреализма» от пассажира, вроде: «Да понял я уже про Северное Возрождение, понял, про это только ленивый не писал! Информативнее!» или: «Смени столетие, недопрофессор!».
Книжка, насколько Хошигаке мог оценить, была не шибко хорошая, но смешная. Кроме неё, у Итачи завелось второе любимое развлечение: доставать спутника ехидными вопросами. Это веселье пацан выдумал после памятного вечера с фортепиано, вроде бы как способ поиздеваться над псевдопросвещённостью своего сопроводителя.
- Кисаме, – говорил он вдруг на весь салон, – а как ты думаешь, в «Сороке на виселице» вправду такой фатумный смысл заключён, или просто крепкая символика, как обычно у него?
Кого – его? Какая сорока? А чёрт его знает! Но имя спутника пацан произносил уже не с таким отвращением (рыба чувствовалась, но теперь не тухлая, почти даже свеженькая), а потому Кисаме добродушно отвечал:
- Фатумный, Итачьсан, фатумный.
Эти полудружеские попытки вывести его из себя казались просто очаровательными!
…То, что у них на хвосте висит чёрная таксистская Toyota Cedric, Кисаме понял на исходе часа преследования. Так как и они сами, и потенциальный шпион сейчас мчались по скоростному шоссе, сперва казалось, что машина просто пристроилась следом. Но Хошигаке провёл пару безошибочных манёвров на проверку типа притормаживания и ускорения, а «чернушка» болталась позади на чётко отмеренном расстоянии, словно приклеенная.
Странно, но Кисаме только пуще обрадовался. Если его бэд-бой образу и не хватало чего-то, помимо жвачки, то это – преследования. Учиха, конечно, ничегошеньки не заметил и, так как Кисаме хранил ровное выражение лица, не заподозрил лишнего – пропал для общества в своём талмуде. Благодаря этому Хошигаке смог беспрепятственно и спокойно оценить ситуацию.
Особой опасности от преследования мужчина не ожидал. Ведь дядя Мадара предупредил о возможности чего-то подобного, но упомянул, что все действительно серьёзные препятствия устранены. Слову дяди Кисаме привык верить. Значит, скорее всего, их просто «пасут», то есть провожают. Как-никак, столица уже не за горами, а здесь шутить не станут. Мелочей токийские ребята из вида не упускают, контролируют ситуацию целиком до последнего нюанса.
Потому, решил относительно опытный в таких делах Хошигаке, нужно чётко придерживаться прямонаправленного маршрута, никуда не отклоняться, вести себя тихо и вежливо.
- Улыбаемся и машем, – заключил мужчина вслух, за что был награждён атмосферой холодного презрения с заднего сидения продолжительностью минуты в три.
Хотя, потекли дальше размышления, ехать через столичные регионы и никуда не отклоняться вряд ли выйдет. Сейчас же начнётся путешествие галопом по музеям и памяткам древней культуры. Кисаме периодически замечал, как его подопечный бормочет себе под нос странные ругательства, которые являлись названиями различных храмов, и сладко после этого щурится, явно представляя себя на их фоне. От подобных посещений до сего момента парочку спасало лишь то, что южнее Итачи уже все храмы объездил, спасибо Ками-сама за маленькие чудеса.
Сегодня в планах имелось заселение в придорожную гостиницу на подъездах к Кофу, ближе к полудню, и продолжение путешествия после захода солнца. Учиха недоумевал и жаловался по поводу того, что они всегда останавливаются «на подъездах» или «на выездах», но никогда в городах. Кисаме слышал в своём кругу два мнения на сей счёт: что в городах безопаснее и что в городах опаснее. Он придерживался последнего, но объяснить это Итачи не потрудился, ограничившись кратким и ёмким: «А чё, ё?». Пусть считает, что орангутанг Хошигаке стесняется показать свою рожу в приличном обществе.
На подъездах к Кофу путешественники пересекли в меру красивую реку и несколько пасторальных пейзажей, но картинка быстро испортилась приближением цивилизации. Пару то ли деревень, то ли микрогородов-спутников Кисаме проигнорировал по причине отчаянной унылости. К счастью, вскоре им попался более приличный населённый пункт: здесь располагался огромный базар, а потому жизнь била ключом.
- За очевидным неимением иных светских мероприятий, – убитым голосом предложил Итачи, когда машина зарулила на парковку гостиницы, – предлагаю после обеда посетить торговые ряды. Говорят, местные магнитики на холодильник с надписью «Привет из Чёрти Где» особенно хороши.
Недовольный Учиха превращался в изваяние с окаменевшим лицом, оснащённое чуть выгнутой бровью и ровным голосом. С едкими шуточками перекликались лишь всё те же глаза, глазки маленькой кусачей зверушки, не умеющие лгать – они светились хитрецой, затаённым тёмным юмором.
- Итачьсан, а вы, типа, шутите! – подначил его Кисаме, занятый рутиной с чехлом и наручниками, и грубо хохотнул. – Как я вас просёк, а?
Несмотря на подкрадывающееся желание спать, хулиганистый настрой у мужчины никуда не пропал даже после весьма нудной процедуры заселения. Выглянув в окно довольно милого номера, Хошигаке обнаружил «кортеж сопровождения», припаркованный на улочке чуть в стороне. Его мнение касательно вежливой манеры преследования подтвердилось. Парнишки из чёрного автомобиля явно собирались провести неудобный день в салоне, дежуря и отлучаясь по очереди, а затем «проводить» гостей до границы своей территории.
С Мадарой стоило посоветоваться. Позже. А на ближайшее время, на «после обеда», Кисаме задумал пакость. Вернее, проверку приверженности идеалам. Когда Итачи скомандовал отправляться, Хошигаке согласился и принялся перестёгивать злополучную картину со своей руки на батарею.
Учиха среагировал, как бык на красную тряпку. Он не начал медленно закипать и возмущаться, нет – он взбесился сразу, так же, как просыпался сразу, засыпал сразу и сразу смертельно обижался.
- И что это ты делаешь, мне интересно?! – рявкнул он сильным молодым голосом, поселившим в барабанные перепонки Кисаме лёгкий звон. – Прекрати немедленно и возьми картину с собой!
Хошигаке повернулся с тем выражением лица, которое, он знал, придавало ему очаровательно простецкий и недоумённый вид умственно отсталого:
- Да ну! Не хочу я её на базар тащить, будет там за всё цепляться, а вы орать станете. Пусть тут лежит, всё целее окажется.
Побелевший от гнева Итачи посмотрел на мужчину, словно на богохульника, который несёт такую ересь, что сам не понимает всей её отвратительности. Он даже замолк на несколько секунд, чтобы с новыми силами обрушиться на Кисамов слух:
- Если ты не заметил, то я уже ору! Её же легче лёгкого свистнуть, пока она одна тут, а нас нет! Немедленно надеть картину!
- Не могу, – невозмутимо ответил тот, изо всех сил стараясь не заржать. – Мне фасон не к лицу.
- Отказываешься, значит?
- Отказываюсь.
Итачи замолчал пугающим окончательным молчанием. Его безэмоциональное лицо было столь же пугающе красивым. Он подошёл к Кисаме, ужалил горячо своим сквозным взглядом, вырвал у мужчины ключи, присел около батареи. Слегка трясущимися руками отстегнул картину и, ни секунды не задумываясь, с холодным клацанием металла сомкнул браслет наручника на своей бинтованной-перебинтованной руке.
Хошигаке наблюдал за ним с лёгкой полуулыбкой, чувствуя, как странная почти нежность затапливает грудь. От этого чувства, да ещё поверх хулиганского веселья, мужчина ощутил себя крепко выпившим. Итачи же, успешно прошедший тест на верность идеалам, тем временем поднялся с болезненно прямой спиной и твёрдым широким шагом вышел из номера, источая волны ненависти. Кисаме позволил себе улыбнуться ещё шире и отправился следом, не забыв запереть дверь.
Итачи он догнал уже у самой лестницы. Пришлось схватить за плечо, смяв дорогую ткань рубашки, и даже прикрикнуть:
- Да стой ты!..
Парень замер, словно вкопанный. Видно было, что вся сила воли у него ушла на то, чтобы не сбросить чужую ладонь.
- Итачьсан, – добродушно сказал Кисаме. – Извините, я пошутил. Ну, неудачно, со всеми бывает. Давайте сюда своё искусство.
Ключ всё ещё был у Учихи в кулаке, и Кисаме пришлось вынимать его самому – помогать пацан не собирался. Он покорно стоял, приподняв прохладную руку с картиной, чтобы мужчине было удобнее открывать замочек, и всё молчал своим страшным молчанием, глядя Хошигаке в лицо, отчего тот даже ощутил нечто, отдалённо похожее на стыд. Потом Итачи сказал:
- Иногда мне кажется, что ты всё время надо мной издеваешься, а потом жалеешь и ненадолго перестаёшь.
Кисаме, уже обернувший браслет вокруг своей руки и собиравшийся его закрыть, поднял на мальчишку взгляд. У того был прежний приятный запах; красивый рот кривился, потому что на бинтах выступило несколько маленьких, с бахромой по краям, красных пятнышек.
Итачи медленно моргнул и сказал ещё:
- Понимаешь, для меня важно, чтобы картина всегда была рядом.
А затем вдруг протянул руки и сам надавил на браслет – тот затрещал и щёлкнул, замыкаясь, и было такое ощущение, будто что-то замкнулось между ними двоими тоже.
***
Что ж, одно Кисаме мог сказать точно: магнитики на бесконечном, громком, пёстром базаре действительно были отменными и представлены оказались в самых разнообразных вариациях.
Едва они с Итачи окунулись в лабиринт узеньких рядов между лотками, идти рядом оказалось просто невозможным, и пришлось ступать следом друг за другом. Это было удобно обоим, потому что после весьма странного (чего уж там, до мурашек по спине странного) момента в коридоре между ними вспухла почти осязаемая неловкость.
Хошигаке нарочно чуть сбавил темп и отстал от мальчишки шагов на десять – так, чтобы не наступать на пятки, но и из поля зрения в толпе не выпускать.
Народу кругом толкалось – страшное дело! Рынок был наполовину оптовый, тут и там попадались мелкие торговцы из окрестных городков, скупившиеся новым товаром; они пёрли сквозь людскую массу напролом, расчищая себе путь необъятными гружёными тележками. Приходилось вжиматься в тот лоток, возле которого оказался. Продавцы даже внимания не обращали на таких вот «вжавшихся» – привыкли уже. Даже бандюковатый Кисаме в обнимку с картинным чехлом не вызывал особого любопытства.
Прильнув очередной раз к какому-то прилавку, Хошигаке сперва даже не глянул на лежавшие там товары. Заставил оглянуться его запах – не прогорклый или лежалый, как в других лотках. Это был аромат новой кожи, замши, чистоты. Приглядевшись повнимательней, Кисаме понял, в чём причина. Прилавок предлагал работы местного умельца: кожаные ремни, перчатки, чехлы, браслеты, блокноты в тематическом переплёте, поделки вроде цветов и тысячи подобных мелочей. Все они были очень красивыми, ладно скроенными и качественными даже на вид.
Торговал великолепием крепкий юноша с простым, но честным лицом. Он, подобно остальным продавцам, не обратил внимания на Кисаме, пока тот не спросил:
- Сам делаешь?
Юноша вскинул голову, отрываясь от чтения журнала, и проследил за жестом посетителя, окинувшим товары на прилавке, чтобы сразу же ответить:
- Ой, нет, это всё мой старший брат. У него золотые руки!
Кисаме внушительно покивал, продолжая оглядывать ассортимент палатки, и спросил:
- А нет такого браслета… широкого и толстого, например, из свиной кожи? И гладкого, без узоров, без заклёпок?
Когда мужчина замолк, юноша продолжил глядеть на него, явно ожидая дополнения к уже очерченным параметрам.
- Э-э-э, - немного потерялся Хошигаке и кивнул на картину, прижатую обеими руками к груди. – Видишь, пристёгнутая. Не хочу руку натереть.
Вообще, даже предположение о том, что наручники всё ещё могут хоть как-то повредить могучее запястье Кисаме, казалось достаточно наивным, но молодой продавец вполне им удовлетворился. Радостно кивнув, юноша нырнул вниз и начал производить целую палитру шелеста и шуршания, копаясь в баулах с товаром.
Хошигаке воспользовался этой паузой, чтобы встать нормально (объёмистый торгаш с тележкой уже проследовал мимо) и оценить ситуацию. Итачи достаточно удалился от него дальше по ряду, но всё ещё находился на безопасном расстоянии и, к счастью, замер – подобно самому Кисаме, подлип у какого-то лотка. Вот и отлично. Мужчина хотел уж было вернуться к созерцанию кожаных изделий, но тут заметил странного субъекта в нескольких метрах от своего пацана.
Близкая слежка бывает разная. Близкая слежка того, вежливого манера, на который так надеялся Кисаме, выглядит совершенно по-другому. Обыкновенно её олицетворяют двое типчиков недовольного, но ленивого вида, которые курят и жрут всякое дерьмо на расстоянии визуального контакта, пока ты занят своими делами. Типчики не особо пытаются скрыться и могут даже кивнуть, если им помахать рукой.
Тот, что сейчас крутился подле беззаботно-отстранённого Учихи, был совершенно другого поля ягода. Опытный взгляд Кисаме сразу определил его как опасного бойца в режиме полной готовности, и все остатки хулиганского веселья, что ещё крутились в душе, развеялись в один момент. Хошигаке невзначай зыркнул на соседний лоток, вскользь обернулся. Точно – за ним такой же красавец пристроился.
Мысль заработала с отчаянной скоростью. Для чего такие меры? Они же мирные посланцы, дипломаты. Вроде как. Или дядя Мадара не всё знает, и не все серьёзные проблемы были устранены? Да тогда бы им с Итачи давно пришёл конец. Местные страхуются? Ну, может, и так. Только зачем до такой степени, чтобы посылать вполне себе здравомыслящих убийц? Ладно, если бы только за Кисаме – про него слушок ходил в некоторых кругах. Но с ним ведь хилый искусствовед, студент вчерашний…
- Вот, как вы просили, без заклёпок, - радостно объявил продавец так звонко, что сердце мужчины пропустило удар от неожиданности.
Хошигаке машинально оценил бежевый почти наручник с шнуровыми креплениями и сказал:
- Ага, спасибо, – после чего неспешно, вразвалочку направился дальше по ряду в сторону Учихи, оставив юношу в недоумении.
Итачи заметил Хошигаке ещё за два лотка и оживился.
- Гляди, какая неплохая имитация керамики Дзёмона! – с искренней радостью воскликнул он, снова ничего не заметивший, и поманил спутника рукой.
- Итачьсан, – тоже весьма искренне заныл Кисаме в ответ, краем глаза окинув какие-то керамические изыскания в ассортименте, – задолбало меня здесь шататься, запарился. Давайте ещё рядочек и домой? А то спать охота, полночи за рулём, хуле…
- Хорошо, только прекрати сквернословить, – на удивление легко сдался пацан и, оставив торговца керамикой ни с чем, направился дальше.
Базар цвёл вокруг, откуда-то остро запахло корейскими маринадами. На фоне этого пёстрого живого мира Итачи казался феодалом, забредшим на рынок в своих землях потехи ради.
Говорить неподготовленному человеку про слежку – это всё равно, что сразу накинуться на преследователя с мольбами схватить себя поскорее. Потому Кисаме смолчал, вёл себя как можно естественнее и не торопился. Если нападут – так всё равно нападут, и незачем лишать себя элемента неожиданности и преимущества знания. А если атаковать не собираются, приличное поведение может подкрепить их в мирных настроях, а подозрительное – наоборот, лишить.
Итачи был, как назло, какой-то болтливый и медленный. Причём в странной, непохожей на себя манере. Он еле переставлял ноги, нёс полную ахинею, перепрыгивая с Дзёмона на анималистические мотивы Древнего Китая, а в перерывах между предложениями покусывал губы. Это отвлекало.
Едва они выбрались за пределы запутанного базарного болота, Учиха и вовсе остановился, глубоко вдохнул и совершенно уже неожиданно выпалил:
- Знаешь, я чувствую себя идиотом.
Кисаме досадливо покривился в небо, поминая про себя последними словами закон Мёрфи. Он с удовольствием поддержал бы столь щепетильно начатый разговор в любое другое время, кроме данного конкретного момента. Оценил ситуацию: до гостиницы от базара было рукой подать, буквально перейти площадь в сыпи луж – и всё. Мужчина решил, что игра стоит свеч, а потому сказал, прикуривая, чтобы оправдать заминку:
- Так, щас только не оглядывайтесь по сторонам и не делайте страшное лицо, но за нами следят, поэтому нужно быстро вернуться в отель.
Фраза про страшное лицо была вставлена совершенно зря, потому что его эквивалент у Итачи был окаменелым и ничем не отличался от среднестатистического спокойного.
- Я понял, – просто сказал мальчишка и послушно отправился следом за старшим мужчиной в заданном им темпе.
- Господи, и что ж вам доверить? – огорчился Кисаме уже в номере, за закрытыми дверями, оглядывая свой небогатый арсенал и понимая, что любое оружие будет скорее и легче обернуть против Итачи, чем ему самому в свою защиту. – Ладно, возьмёте электрошокер. Этим тыкать, сюда нажимать. Сидеть тихо, к телефону и окнам не подходить, двери никому не открывать.
Учиха неуютно жался на самом краешке кровати по соседству с арсеналом и кончиком длинного пальца оглаживал чёрный прорезиненный бок электрошокера. Инструкции он выслушивал словно бы в состоянии лёгкой прострации, выражая своё внимание частыми мелкими кивками.
- Никому, вы поняли меня? – строго уточнил Хошигаке, пристраивая Desert Eagle под кожанкой. – Никаких обслуживаний номеров, полицейских и посланцев от дедушки. Итачи-сан.
Тот поднял голову. Его глаза были действительно спокойны, как спокойны глаза животных, что глядят на смерть собрата. Он сказал:
- Кисаме. Я понял.
- Отлично, – удовлетворённо ухмыльнулся мужчина. – Кстати, про дедушку: если через час не вернусь, звоните ему.
Предосторожности насчёт пацанёнка были перестраховкой, конечно, но лучше так, чем проколоться на какой-нибудь мелочи. Кисаме проверил, заперта ли дверь, кивнул и отправился по коридору к общей зоне отдыха – оценить вид из тонированного окна во всю стену.
Никаких готовящихся к осаде группировок – вообще ничего подозрительного, кроме уже знакомой чёрной тойоты. В гостиницу следом никто не вламывался: Кисаме всё время в номере следил за входом через узкую щёлку между гардин. Непоняток мужчина на дух не переносил ещё класса этак с третьего младшей школы.
- Чё за хуйня? – расстроился он вслух и принялся трезвонить с мобильника дяде Мадаре по экстренному номеру.
- Да-да? – ответили на том конце тоном, больше подходящим одноклеточной секретарше. – Кисаме-тян?
- Дядь, ну чё за хуйня опять? – больше даже не злясь, а скорее досадуя, начал тот. – Нас пасли всё время, пока мы пёрли по Яманаси. Мы приезжаем под Кофу – к нам приставляют двух натуральных мочильников, я таких сразу узнаю. Щас они куда-то смылись, но не суть важно. Это называется – «убрали всех серьёзных»?
Мадара, к великому удивлению Кисаме, за сердце не схватился и верещать не стал, а лишь протянул, вкрадчиво, словно над ухом:
- Кофу, говоришь? Яманаси, говоришь? Ну, так ничего удивительного: там сейчас брат нашего Сенджу всё под себя подмял, а у нас с ними сам знаешь как. Сплошной выпендрёж. Ерунда, не переживай. Я сию секунду позвоню и немедленно всё улажу. Даже не обращай внимания.
Хулиганистость торжественно вернулась, трубя во все трубы.
- А-а-а, спасибо, дядя, – поблагодарил Кисаме, залихвацки растягивая первую гласную. – Уладите там – сразу перезвоните.
Мадара содержательно нажал на отбой, и аппарат огрызнулся короткими гудками с последующим молчанием. В голосе дяди звучало столько уверенности, столько убеждения в правоте своих слов, что Хошигаке моментально расслабился и уже со спокойной душой прикурил, усаживаясь в кресло подле урны-пепельницы. Правда, что ли, всё в порядке, обошлось? В таком случае можно и поразмышлять на предмет возвращения к щепетильному разговору с юным Учихой. До чего там их совместное ощущение собственного идиотства доведёт?..
Мобильник снова запиликал и, когда на вызов ответили, радостно сообщил:
- Всё, можешь про них забыть, я загладил недоразумение. Ох уж мне эти Сэнджу…
Докуривал Кисаме под аккомпанемент дядиной трескотни, состоящей из распространённых предложений про Сенджу, которая завершилась дежурным:
- А так у вас что там, всё в порядке?
- В порядке, спасибо, дядя.
Мадара задумчиво помолчал какое-то время и заявил:
- Ты молодец, хорошо с внучком моим справляешься. Он тебя уважает, я даже по телефонным разговорам это понял.
Хошигаке утрамбовал бычок в мелкую металлическую решётку пепельницы и недовольно огрызнулся:
- Блядь, дядя, завязывайте.
- Понял, Кисаме-тян, завязал. – Послышался словно бы задавленный смешок, и Мадара попрощался на сей раз окончательно: – Ну, до связи.
Кисаме спрятал мобильный телефон обратно в карман куртки и неспешно повернул голову в сторону собственного номера. «А мальчишка там сидит и потеет, небось. Нервничает», - подумалось ему со всей силой вновь нагрянувшего злодейского веселья. Нервы – это хорошо, особенно для молодых. Спесь сбивают. Мужчина поднялся с кресла, размял шею резкими наклонами головы и закинул в рот новую подушечку жвачки.
На улице стоял ровный дневной свет. Тойота волшебным образом пропала с насиженного места. Кисаме поднял голову и обернулся. Беленькая оштукатуренная стена отеля оказалась в синеватой тени. Окно их номера было плотно зашторено, исчезла даже наблюдательная щёлка. Молодец, пацан, послушный.
Насвистывая под нос давешнюю «№5», Хошигаке, пружиня на своих вьетнамках, пересёк площадь по пёстробоким округлым булыжникам и второй раз за день нырнул в лабиринтозные пересечения базарных рядов.
Кисаме хорошо понимал, как это – иметь что-то для себя важное. Ему в своё время очень важно было иметь надёжного друга, верного демона, и Хошигаке не находил себе места, не мог успокоиться, пока не обзавёлся Самехадой. Возможно, у пацана в картине был заключён свой, только ему понятный демон… Короче, если мальчишке так хотелось таскать проклятую абстракцию – фиг с ним, Кисаме ему обеспечит этот приятный процесс. Как вознаграждение за мурашки от взгляда и симпатичную мордашку, или в рамках ранее обещанного долгосрочного издевательства – он ещё не решил.
Найти снова приятно пахнущий «кожаный» лоток не составило такого труда, как Кисаме ожидал. Гладкий наручник с завязками всё ещё лежал на прилавке поверх тщательно разложенной мелочёвки. Юноша-продавец оставил свой журнал и сосредоточено глядел на браслет, словно пытался выжечь узор на его поверхности.
- Привет, – поздоровался Хошигаке второй раз и указал глазами на скорую покупку: – спасибо, что придержал его. Сколько?
- Ой, – обрадовался молодой торговец, когда, вскинувшись, узнал говорившего. – А я знал, что вы вернётесь.
Браслет юноша обернул сперва полиэтиленовой плёнкой, а поверх – дешёвой почтовой обёрточной бумагой коричневого цвета. Край закрепил бумажным лоскутком строительного скотча. Кисаме повертел свёрток в руках и сострил себе под нос:
- Теперь я чувствую себя идиотом.
- Простите, что? – то ли не понял, то ли не расслышал продавец.
- Ничего, – отмахнулся мужчина. – Бывай здоровый.
Несколько секунд он оценивающе косился в сторону лотка с керамикой, но одёрнул себя с лёгкой злостью и поскорее отправился прочь. Вот тут его сюрприз и сцапал прямо за философствующую самонадеянную жопу, в соответствии с упомянутым всуе законом Мёрфи. Веселье снова скоропостижно скончалось.
У входа в отель в хаотическом беспорядке оказалось кое-как припарковано целых четыре чёрных Toyota Cedric. Они блестели чистыми боками, как шлем космического злодея Дарта Вейдера. Две были пусты, ещё в двух чернели на передних сидениях головы водителей. Общий тревожный вид и ситуация в целом не заставляли сомневаться насчёт того, куда делись пассажиры автомобилей.
Кисаме витиевато выругался и, на ходу свернув, скрылся за выступающей на площадь летней верандой какого-то кафе-бара. Там он, глубоко дыша через нос, принялся запихивать упаковку с браслетом в карман, одновременно вытаскивая оттуда же телефон. Получалось медленно, и рука застряла, а от нервных попыток её выдернуть застревала только больше.
Наконец мужчина справился с этими нелёгкими манипуляциями, передёрнув плечами раз сто и загребая локтями воздух, и вызвал дядю.
- Да-да, чего ещё? – откликнулся Мадара чуть позже, чем обычно.
- Что в картине? – прямо спросил Кисаме, застревая другой рукой в другом кармане, с сигаретами.
- Прошу прощения? – траурным голосом переспросила трубка.
Сигареты кончились, равно как и терпение Хошигаке.
- Дядя, то, что вы там понаулаживали, только боком нам вылезло. Их куча, у них, вероятно, Итачи. Я, конечно, сам дурак, что вам доверился и не проверил нихуя, но вы тоже красавец, дядя, блядь! Чтобы нормально справиться с ситуацией, я должен знать, с чем мне справляться, так что вываливайте!
В трубке защёлкала зажигалка, и Кисаме защёлкал своей – Мадаровой в унисон. Его собеседник на том конце судорожно, с шипением затянулся и как-то вроде даже романтично вывалил:
- А в картине, Кисаме-тян, наркота. Пробы экспериментальных образцов, которые обеспечат мне счастливую старость. Об этом знает от силы десятеро человек, включая тебя, и число это не должно вырасти ни за что и никогда.
Кисаме с силой ущипнул себя за переносицу и уточнил немного неразборчиво из-а сигареты в зубах:
- А если Сенджу найдут?..
- То будет префектурный конфликт.
Префектурные конфликты – это события крайней степени хреновости. С бессмысленной растратой денег, патронов, человекочасов и кишок. Хошигаке издал яростный рык и наподдал кулаком кирпичной стене дома, у которого стоял:
- Дядя, блядь! Во что вы меня втянули!
- Кисаме, жопу в руки и спасать моего внука и мою пенсию, – хладнокровно приказал дядя деловым голосом, который почти никогда на своём любимце не использовал. Фирменный взгляд, очевидно, прилагался, хотя Хошигаке и не имел сомнительного удовольствия его лицезреть.
- Вы мне столько бабла должны, что мне даже подумать страшно, – уныло протянул он, уже смирившись с ситуацией.
- Перезвони, как только что!
Кисаме злобно нажал на отбой. Сказать, что он не ожидал от Мадары подобной подставы, значило бы покривить душой. Бывало. Дяде он, конечно, доверял. Но дядя был сволочью ещё той.
Хошигаке откинул окурок и с печалью во благородном челе направился к отелю. Оставалось ему не так уж много вариантов. Добровольно разоружиться и, оперируя статусом дипломата, давить на то, что гонцов не убивают. Глядишь, поверят. Лишь бы только у них не было наводки на картину… или собаки с собой. Кокаиновой. Если не будет ни того, ни другого, то можно назвать этот единственный вариант планом.
Стойка рисепшена пустовала. Телефонная трубка валялась, скинутая с аппарата, на боку и сыпала короткими гудками. «Прямо рейд по всем правилам», – криво усмехнулся мужчина и направился по лестнице наверх.
Двое «сторожей» взяли его на мушку ещё на полпути к номеру. Это были стандартные «мальчики» типа Мадаровых, только, к несчастью, не Мадаровые на этот раз. Они проехались словесно по всем покойным родственницам Кисаме и попросили его оружие. Кисаме с самым покорным видом положил перед ними своего «орла» и метательный нож из рукава в манере, неотвратимо наводящей на мысли о поклонении волхвов.
«Мальчики» были так любезны, что проводили гостя в его апартаменты, где стало теперь немного не прибрано, накурено и тесновато.
Итачи сидел на полу с видом и достоинством самурая на приёме у своего феодала. Видимых телесных повреждений, кроме злополучной натёртости, на Учихе не краснело и не синело. Уже неплохо. Из видимых же угроз имелся пистолет, упёртый Итачи в блестящую чёрную макушку.
Оружие держал твёрдой рукой угрюмый дядька неприятного вида. Он бесчувственно улыбался. Друзья неприятного дядьки рассыпались по всему номеру кому как по нраву, и каждый направлял свои разнокалиберные пукалки в одного из двух жильцов, опять же, кому куда по нраву.
- Музычку! – скомандовал противный дядька.
Кто-то из его друзей подошёл к музыкальному центру и клацнул по кнопкам несколько раз. Номер наполнился неподходящими случаю до вульгарного нотами Дебюсси.
- Бля! – гаркнул громила у музыкального центра. – Пидорасня!
Он поскорее переключился на следующий диск. Теперь зазвучали аккорды «Back in Black», и все остались довольны, кроме Итачи, который и тут умудрился возмутиться попранию великих композиторов – одними глазами, зато яростно до ужаса.
Странно, но схожие музыкальные вкусы не добавили Кисаме симпатии к гостям.
В его затылок упёрлось что-то твёрдое, и голос невидимого человека за спиной произнёс:
- Садимся-садимся.
Хошигаке благоразумно опустился в сейдза напротив Итачи, отчего появилась какая-то сюрреалистичная иллюзия чайной церемонии. Учиха смотрел прямо на своего неудачливого охранителя. «Варвары», – произнёс пацан одними губами, и Кисаме хмыкнул.
Когда музыка набрала темп и громкость, заполнив все уголки помещения, неприятный угрюмый дядька заявил:
- А теперь – поговорим.


Чуть не забыла! Саундтрек 1 части (Mediafire):
- глава 1: Nodame Orchestra - Twin Doragon, 10.89 MB;
- глава 2: Клод Дебюсси - "Душа", 4.94 MB;
- глава 3: Lady Gaga - You and I, 4.96 MB.