Дорогой мой яойный брат ramen<3!
В этот день 21 год назад родился замечательно талантливый человек, который уже добился многого в своей жизни и, уверена, добьётся небывалых высот в будущем. Поздравляю с днём рожденья, мой художник-писатель-поэт!
Я верю в тебя и искренне тобой восхищаюсь. И ещё... Ты же знаешь, да? (с)
Как ты и заказывала, твой подарок.
Я верю в тебя и искренне тобой восхищаюсь. И ещё... Ты же знаешь, да? (с)
Как ты и заказывала, твой подарок.
Теперь обращаюсь к вам, дорогие читатели-друзья. Перед вами рассказ-приквел к основным событиям АУ "Шесть недель", проливающий свет на запутанную историю отношений Кисаме и Итачи. Настоятельно советую читать после прочтения девятой главы. На самом деле я не планировала писать мою КисаИту именно в такой форме - по секрету скажу, что две из частей были написаны мною ещё в прошлом году (Мяб-сан, прости, я знаю, ты их уже читал!). Но получилось то, что получилось.
Времена в прошлом затрагиваются разные - следите за текстом, там индикатором времени служит указание возраста Итачи
Всё. Приятного прочтения!
Название: Напарники
Автор: viaorel
Пэйринг: Кисаме/Итачи, лёгкий Шисуи/Итачи
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
От автора: Внимание! Эта история является приквелом к большому фанфику «Шесть недель», прочесть который можно на дневнике www.diary.ru/~mybmansion/.
Размещение: запрещено
Напарники
Напарники
1.
Хошигаке Кисаме – так его звали.
Итачи вежливо, как и полагается при знакомстве, склонился в поклоне под приветливым взглядом невероятно опрятного молодого человека, затем развернулся и собрался было возвращаться в комнату – он обещал почитать Саске вслух, - но тяжёлая рука отца легла на его плечи, принуждая задержаться.
-Вот, Кисаме, какой он, старший мой, - говорил отец, делая странные паузы между словами, и у Итачи закралось подозрение, что папа, наверное, выпил с этим своим новым другом. – Скоро в среднюю школу перейдёт. Лучший в классе.
Кисаме-сан, как вчера они с Саске случайно слышали из разговора родителей на кухне, недавно переехал в Коноху и сейчас преподавал в Национальной полицейской академии вместе с отцом. Он никак не соответствовал образу типичного учителя в представлении Итачи – очень высокий, статный, широкоплечий и мускулистый, этот пышущий энергий молодой человек больше походил на некоего…
-Вы детектив? – вырвалось у него само собой. Он спешно прикрыл рот ладошкой, но серые глаза незнакомца уже заискрились интересом.
Нагнувшись так, чтобы их глаза были на одном уровне, и упираясь ладонями в колени, Кисаме спросил:
-А почему ты так сказал, Итачи?
-Нии-сан! – послышалось протяжное из комнаты. – Ну я же жду-у!
-Это младшенький, - с широкой улыбкой пояснил отец и, стянув обувь, но забыв снять пальто, пошёл по коридору вглубь квартиры: - Пойду скажу, чтобы тоже вышел познакомиться.
Итачи на уход отца не обратил внимания – всё смотрел в эти странные глаза папиного нового друга из северного города Кири. Были они какими-то… Вроде, и холодными, но в то же время от взгляда их становилось необъяснимо жарко внутри. Мальчик сглотнул и слабо выдавил:
-Да вы похожи просто… Знаете, на дяденек, которые бандитов выслеживают, как в фильмах.
Больше он не смог ничего сказать – вдруг к горлу подступил ком, и стало удушающе стыдно. Как же всё-таки хорошо, что отец не слышал всего, что он только что наговорил.
На тонких губах Кисаме-сана, показавшихся Итачи очень бледными, заиграла внезапная улыбка – такая же, как его взгляд: холодная – а от неё жар по телу.
-Хм-м, я как раз твоего папу на днях просил, чтобы узнал мне насчёт вакансий в… - он осёкся, улыбка его стала снисходительной, - …в отделе для детективов.
-Я знаю, что такое отдел уголовных расследований, - Итачи обиженно надулся, - я не маленький.
Кисаме-сан усмехнулся, его тяжёлая ладонь легла на черноволосую головку:
-Конечно, не маленький. Послушай, Итачи, - выражение лица его вдруг сделалось донельзя лукавым, он понизил голос до заговорщицкого шёпота и с искрящимися глазами спросил, как будто это был большой секрет: - а если я стану детективом, настоящим, ты пойдёшь со мной работать?
Проигрывая этот момент в сознании многим позже, Итачи пришёл к выводу, что папин друг, вероятно, шутил, предлагая ему столь серьёзную и долгосрочную сделку, но в тот момент соблазн почувствовать себя частью тайны – тайны со взрослым! – был слишком велик, и десятилетний Итачи напустил строгий вид, выпрямил спину и с самым серьёзным лицом кивнул.
Кисаме-сан похлопал его по плечу:
-Не забудь только. Заканчивай школу, полицейскую академию, а потом я тебя жду у себя. Напарник.
От этого слова – не совсем понятного, но именно этим кажущегося таким привлекательным – щёки мальчика вспыхнули румянцем гордости.
-Я буду учиться лучше всех, - пообещал он торжественно, шёпотом. – Я стану лучшим, вы обо мне ещё услышите. И я приду к вам и буду вашим… - он осёкся, затем старательно, по слогам выговорил: - напарником.
Хошигаке Кисаме улыбнулся.
Эта улыбка не раз снилась Итачи с тех пор.
2.
Сегодня всё рушилось.
Кисаме слегка пошевелил стаканом, прислушиваясь к приятному стуку ледяных кубиков друг о друга. Этот звук успокаивал его.
Мияко оставила кольцо на столе и забрала все свои вещи. Под кольцом была записка, последние строки которой гласили: «Я больше не могу этого выносить».
Гостиничный номер, в котором остановился премьер-министр страны, взорвался в 11:03, в 11:07 об этом стало известно полиции, и с той самой минуты мысли его прекратили ему принадлежать – он пожертвовал их все: не было больше красавицы-невесты с восхитительными рыжими волосами и глазами цвета моря, не отпечатались в памяти цветы, в очереди за которыми он как раз стоял, когда раздался роковой звонок, вылетело напрочь из головы, что сегодня годовщина их с Мияко знакомства. Он был не здесь. Его ступни топтали белый от осыпавшейся штукатурки пол уничтоженного номера, в котором, на счастье, не оказалось самого господина премьер-министра, но мысль его была далеко отсюда – бродила ищейкой по огромному чужому городу, заглядывала в каждый переулок, искала, вынюхивала, выглядывала там проклятых врагов народа. Акацуки на этот раз перешли все мыслимые и немыслимые границы. И он знал, что с этим делать. О, он, конечно же, знал.
Кисаме подлил себе ещё виски. За окном желтоглазыми кротами разрывали тьму ночи одинокие автомобили. Дверь кухни чуть приоткрылась, в проёме возникло бледное лицо Итачи.
-Можно к вам?
Кисаме кивнул, и юноша скользнул на свободный табурет напротив – на любимое место Мияко, отметил он про себя.
-Не могу уснуть, - произнёс Итачи тихо, убирая с лица мешающие пряди. – Саске бубнит что-то во сне, впечатлился сильно от того, что в новостях сегодня весь день крутили.
Кисаме кивнул. Дети Фугаку оказались сегодня в его доме случайно: они с Микото должны были вернуться из горячих источников ещё вечером, но по причине известных происшествий не смогли даже пересечь границу города – заночевали в захолустном мотеле, а Обито снова уехал в свою Америку, так что пришлось ему после бардака с Акацуки ещё ехать к Учихам и забирать оставшихся одних детей себе. Итачи, конечно, уже нельзя было назвать малышом – всё-таки пятнадцать лет, но голос Микото так тревожно дрожал по телефону, что Кисаме не выдержал и согласился на одну ночь сыграть роль няни. Он, безусловно, любил и Итачи, и Саске, но если бы не эта история с премьер-министром, да ещё и с уходом Мияко…
-Скажите, - голос Итачи, опустившийся до едва различимого шёпота, оторвал его от размышлений. - А правда, что это сделали Акацуки?
Кисаме кивнул и сделал ещё глоток гадкого напитка. В голове уже чувствовался лёгкий гул – преддверие опьянения. Итачи округлил глаза:
-А зачем им это всё? Чем им премьер-министр так насолил?
-Они считают, что он ведёт неправильную политику. – Кисаме отставил стакан в сторону и потянулся за сигаретами. – Что он продался западным странам и действует в их интересах.
-Так зачем же из-за этого убивать? – Итачи негодующе покачал головой. – Можно ведь найти другие способы. Зачем убивать?..
Кисаме, поддавшись внезапно обуявшей его весёлости, ответил с улыбкой:
-А вот я пойду и спрошу их, зачем.
Щёки Итачи побледнели, это было заметно даже в разрежённой светом ночного города тьме.
-Только не говорите мне, что вы всерьёз решили…
Он осёкся, глядя ему в глаза – упрямо, откровенно, испуганно. Затем поднялся, подошёл к полке, взял стакан, такой же, что был у Кисаме, поставил звучно его на стол, потянулся за полупустой бутылкой – и только в тот момент, когда полилась янтарная жидкость, Кисаме нашёл в себе силы возразить:
-Эй, Итачи, ты что делаешь?!
-Тише, - ледяным тоном отрезал парень, садясь на место уже со стаканом. – Саске разбудите.
-Ты… - Он не нашёлся со словами, поэтому, когда Итачи пригубил крепкого напитка, промолчал.
Юноша поморщился, но, словно назло, сделал ещё глоток, побольше.
-Вы что, с ума сошли? – Он говорил всё так же невероятно холодно – как порой Фугаку, когда был зол, только ещё холоднее. – Они если узнают, что вы шпион, убьют, не задумываясь. Вы осознаёте это?
Кисаме медленно кивнул, не в силах оторвать взгляд от ставшего вдруг по-взрослому серьёзным лица пятнадцатилетнего мальчишки. Он с удивлением услышал в своём голосе оправдательные нотки:
-В отделе я один не примелькался, остальных эти преступники наверняка знают – гораздо меньше шансов, что разоблачат. И потом, я ещё в Кири проходил специальную подготовку, так что…
-Так что вы готовы рисковать своей жизнью, чтобы повязать кучку каких-то там сумасшедших? – Голос Итачи, инкриминирующий, подскочил и зазвучал вдруг оглушающе громко. - Вы хоть понимаете, на что идёте? И ради чего?!
-Итачи…
Юноша, похоже, не заметил, как поднялся на ноги – спохватившись, он сел на место и, морщась, сделал ещё один большой глоток. На щеках его заиграл нездоровый румянец. Кисаме отвернулся и вытянул из пачки новую сигарету.
Они долго молчали. Итачи доливал себе ещё виски, косился на него как-то странно – то ли моляще, то ли обвиняюще. Кисаме делал вид, что не замечает. Он уже всё для себя решил: завтра же первым делом пойдёт в отдел и скажет начальнику, что готов на рискованную операцию внедрения в группировку.
-От меня невеста сегодня ушла.
Краем глаза Кисаме отметил, что Итачи вскинул голову, но оборачиваться ему не хотелось. Он сделал последнюю крепкую затяжку и с силой вдавил окурок в пепельницу.
-Написала, что я женат на своей работе и она устала с ней конкурировать. Кольцо оставила, вещи забрала. Всё кончено, я знаю. – Он плеснул виски в оба стакана. Смотреть в глаза Итачи всё ещё не хотелось. – Ты вот удивляешься, зачем мне этот риск. А я скажу тебе, зачем. Мияко меня бросила не потому, что устала, а потому, что не любила меня по-настоящему. Дома, в Кири, у меня тоже не было никого, с кем… ну, с кем всю жизнь хочется прожить. Поэтому и переехал сюда – думалось, здесь как-то по-другому будет.
От сигарет уже тошнило, и тем не менее он закурил ещё одну, оставив пачку почти пустой. В свете зажигалки мелькнул бледный овал лица Итачи с некрасивыми пунцовыми пятнами на щеках.
-На работе тоже всё не так, как я себе представлял. Я чувствую, понимаешь, чувствую, что способен на большее, и, может быть, если я поймаю этих гадов Акацуки… Меня ведь не держит здесь ничего, никто меня не любит, поэтому если даже что-то пойдёт не так… - Он прервался и крепко сжал двумя пальцами переносицу – выпитое виски давало о себе знать, и у него, как всегда, развязывался язык. – Короче, есть много причин, Итачи. Давай не будем сейчас об этом: я уже всё взвесил и решил, а тебе вообще пора спать. Иди, а то я когда пьяный, несу чушь какую-то, наговорю тебе ещё…
-Но я люблю вас, Кисаме-сан.
Кисаме застыл на месте с поднесённой ко рту сигаретой. Что-то в том, как эти слова были произнесены, моментально сказало ему – речь идёт вовсе не о детской привязанности.
-Что?..
В глазах Итачи, пускай блестящих от алкоголя, он прочёл непоколебимую твёрдость.
-Вы сказали, вас никто не любит. – Спокойно пояснил Итачи, и Кисаме вдруг подумалось, что сейчас они будто поменялись ролями, и с ним разговаривают сейчас, как с ребёнком, которому нужно всё объяснять. – Но это неправда. Я люблю вас. Поэтому возвращайтесь невредимым, Кисаме-сан, я буду вас ждать, хорошо?
Кисаме не ощущал в себе достаточно сил, чтобы ответить. Он мог только тупо смотреть в эти серьёзные взрослые глаза. Итачи поднялся и, словно не произошло ничего особенного, сказал:
-Я пойду спать, а то завтра рано вставать. Спокойной ночи.
Он кивнул и пробормотал хрипло то же пожелание. Итачи, не глядя на него, скрылся за дверью кухни.
Следующие полгода они не виделись.
3.
-Вот он, вот он!
Микото ткнула пальцем в экран телевизора. Хошигаке Кисаме в шикарном сером костюме, уставший и вымотанный, отвечал на вопросы собравшихся у здания суда журналистов.
-Мы убеждены, что обезвреживание центральной ячейки организации преподнесло неплохой урок всем тем членам Акацуки, что пока ещё гуляют на свободе, но это, естественно, лишь вопрос времени. Преступники будут наказаны.
Итачи поймал на себе взволнованный взгляд Саске:
-Нии-сан, ты в порядке? Ты бледный какой-то.
Он кивнул и вновь повернулся к экрану – там уже показывали фотографии преступников, над которыми сегодня вершился суд.
-Просто так давно Кисаме-сана не видел.
Саске понимающе улыбнулся:
-Щёки запали, да? Такой тощий стал, они его там что, не кормили?
Зашедший из кухни отец прикрикнул на них, чтобы не смеялись, но всем было очевидно, что он так же взволнован ожиданием, как и остальные. После вынужденной полугодичной разлуки дорогого друга семьи вновь ожидали в гости – с победой, и поэтому ещё с утра всё семейство Учиха было как на иголках. Итачи старался не подавать лишний раз виду, что переживает сильнее остальных, но все были так увлечены событиями, что не замечали ничего вокруг.
Город уже несколько дней подряд стоял на ушах – как же, знаменитые Акацуки наконец-то оказались за решёткой! Приезжали журналисты из столицы, иностранные репортёры, полиция, рассказывал отец, гудела, как пчелиный улей, - и всё это благодаря одному человеку.
Итачи прижал ладони к внезапно побагровевшим щекам. Прошло уже целых полгода, а ему всё ещё было стыдно за то, что он сказал в ту ночь Кисаме-сану. Вышло так, что с тех пор у них не выпало возможности поговорить, поэтому сегодня ему было очень страшно. Как он посмотрит? Что скажет? Помнит ли он вообще?..
От раздавшегося в квартире дверного звонка все четверо разом вздрогнули, папа ринулся в прихожую первым, за ним помчалась мама, но у двери раньше всех оказался быстроногий Саске.
Итачи остался сидеть в гостиной.
-Кисаме, ну наконец-то! – среди хора радостных визгов различил он мамин голос. – Боже, ты в самом деле исхудал, ссохся прямо!
-Молоток, Хошигаке! – это папа. – Молодец, горжусь тобой!
-Кисаме-сан, как хорошо, что вы вернулись! А мы с Итачи за вас очень переживали!
-Привет, Саске. Вырос. А где Итачи?
От этого голоса – звучавшего уже не по телевизору, а вживую, - по телу прошла ощутимая дрожь. Итачи подскочил на ноги и изо всех сил помчался в прихожую. Он должен был знать, как к нему относится Кисаме-сан, прямо сейчас, неведение слишком долго терзало его, нет смысла теперь бояться смотреть ему в глаза…
Кисаме улыбнулся первым. Итачи застыл в двух шагах, пригвождённый к месту взглядом серых глаз. Он и забыл, как сильно любил их стальной блеск.
-Итачи, ну где ты пропадал? – с шуточным упрёком протянула мама.
Он был не в силах оторвать взгляд от любимых черт.
-Это, мама, он пропадал, а не я.
Под раздавшийся дружный смех рука Кисаме-сана привлекла его к себе, большая ладонь забытой тяжестью легла на макушку, и Итачи почувствовал, что больше не в силах сдерживаться – уткнувшись носом в широкую грудь, он разрыдался, не прекращая при этом смеяться.
Мама тоже плакала, пустил скупую слезу и папа, один только Саске, решив доказать всем, что он взрослый, удержался, хотя это и стоило ему невероятных усилий.
Итачи не отходил от Кисаме-сана весь вечер, но так и не решился заговорить о том, что беспокоило его целых шесть месяцев. Только уже провожая дорогого гостя до двери, он, улучив момент, когда остальные члены семьи были отвлечены беседой, прильнул к нему, заставив склониться, и шепнул в ухо:
-Я обещал, что буду ждать. Я ждал.
Кисаме улыбнулся как-то по-новому, безрассудно, и потрепал его по волосам:
-А я знаю – чувствовал.
4.
Кисаме не успел сделать и шага внутрь, как чьи-то руки буквально затащили его внутрь квартиры. Глаза Итачи бешено блестели.
-Вы зачем это делаете? – зашипел юноша, глядя снизу вверх, злобно, ядовито.
Кисаме положил ладони поверх сжимавших его рубашку кулаков:
-Успокойся и объясни нормально, Итачи, пожалуйста.
Кулаки сжались сильнее:
-Зачем ходите в академию и расспрашиваете у преподавателей про меня?
Кисаме почувствовал, как его накрыла волна облегчения. Он позволил себе улыбку:
-Так вот ты о чём. Откуда узнал?
-Сказали, - буркнул Итачи, отворачиваясь. Похоже, ярость в нём немного улеглась, уступая место обиде: - Вы мне объясните только, зачем вам это надо.
-Ну-у, - Кисаме задумался, медля с ответом, - у меня со времён преподавания остались в полицейской академии друзья, я их иногда навещаю. Так как ты у них учишься, я иногда спрашиваю, всё ли у тебя в порядке. Ты ведь мне не чужой, сам понимаешь.
-А за Саске вы точно так же будете выспрашивать, когда он тоже поступит? – бросил Итачи, оскалившись.
-Буду, - соврал Кисаме, не понимая, зачем.
Видимо, прозвучал он не вполне убедительно, потому что на лице юноши появилось подозрительное выражение.
-Пообещайте мне, что это не из-за того, что вы чувствуете вину. – В голосе его зазвучали стальные нотки. – Мне девятнадцать лет, я сам могу позаботиться о себе, и то, что я вас люблю, - всецело моё дело, которое вас не касается, понятно?
-Да как же не касается? – промямлил Кисаме, смутившись.
Итачи раздражённо вздохнул:
-Я имею в виду… Я сам с собой разберусь. Не надо тут воображать, что вы за меня несёте ответственность. Поэтому пообещайте, что вы ходите не из-за этого.
-Обещаю, - произнёс Кисаме одними губами, снова соврав.
На этот раз Итачи, похоже, поверил. Он расслабился, разжал кулаки, высвобождая ткань помявшейся рубашки, и отступил на шаг.
-Тогда можете приходить и спрашивать, мне бояться нечего, я ведь лучший студент.
Их взгляды встретились, и Кисаме не смог сдержать тёплой улыбки:
-Ты всё ещё помнишь, да?
-Конечно, - улыбнулся в ответ Итачи. – Я буду вашим напарником, хотите вы того или нет. Вы сами предложили.
-Жду не дождусь.
-Ещё бы.
Кисаме осознал, что слишком пристально смотрит в глаза юноше, только когда тот опустил взгляд, смутившись.
-Ну, я пойду, у меня практика. А папа в гостиной, телевизор смотрит.
-Да, иди. Счастливо.
В тот вечер Кисаме ещё долго не мог сосредоточиться. В голову постоянно лезли чёртовы мысли, не дающие ему покоя уже несколько лет.
Он не знал, почему ходил в академию и выспрашивал об Итачи. Он не знал, почему так часто думает об услышанном четыре года назад признании.
Он не знал, почему ему в последнее время так сильно хотелось видеть Итачи как можно чаще.
5.
Учиха Шисуи единственный был в курсе его отношения к Кисаме-сану. И он действительно не понимал…
-…почему ты ни с кем не встречаешься?
Итачи, расслабленный и с горящими щеками, опустил на пол банку пива – третью за вечер – и внимательно посмотрел на друга.
-Я ведь уже говорил тебе…
Шисуи, выпивший куда больше, небрежным жестом прервал его.
-Да ладно, ты врубился, о чём я. Почему ты ни с кем не спишь?
Итачи подтянул колени к себе и положил на них голову:
-Ну не понимаю я, как можно любить одного, а спать с кем-то там ещё. Какой тогда смысл?
-А разве тебе не хочется? – Шисуи опалил его своей бесшабашной пьяной улыбкой. – Кисаме-то твой неизвестно когда ещё решится, а ты молодой, красивый, пока его дождёшься…
Голос его стал вязким, приглашающим, и Итачи ощутил, как на его плечо легла чужая, горячая ладонь. Шисуи смотрел прямо, и улыбки его внезапно и след простыл. В горле пересохло, оттого голос его прозвучал по-чужому, хрипло:
-Что-то жарко стало, пойду балкон открою.
Он попытался подняться, но крепкая ладонь друга грубо вернула его на место.
-Итачи, подумай, - Шисуи придвинулся ближе и теперь уже обеими ладонями сжал его плечи, - тебе ведь уже двадцать.
Он ощутил, как виска мягко коснулись чужие губы. Одна рука Шисуи, оторвавшись от его плеча, скользнула по его груди и остановилась на его джинсах. Пальцы уже тянули за язычок ширинки. Он закрыл глаза и не стал их останавливать. Тёплое дыхание защекотало ухо:
-Расслабься, ну? Если хочешь, представь себе, что это твой Кисаме-сан…
По телу прошла сладкая дрожь от прикосновений, но упоминание заветного имени вмиг отрезвило сознание.
-Шисуи!
Он резко отстранился, Шисуи с недовольным рыком попытался притянуть его обратно, и одновременно с этим дверь комнату отворилась – внутрь зашёл Саске.
-Фу, пивом навоняли, - не замечая испуганных лиц парней, сухо констатировал младший брат сходу и зевнул. – Слушайте, валите на кухню пить, мне готовиться к экзаменам надо.
Итачи наскоро застегнул ширинку и поднялся, весь пунцовый:
-А Шисуи домой уже всё равно собирался. Пошли, провожу.
Шисуи молча поднялся и последовал за ним. Пока он завязывал в прихожей кроссовки, Итачи стоял рядом, прислонившись к стене.
-Ты ведь понимаешь, что?..
-Понимаю, Итачи, не тупой, - огрызнулся Шисуи, не поднимая головы. – Скажу маме, что из-за девчонки рассорились. Или не поверит?
Итачи покачал головой, и на губах второго Учихи заиграла эта его замечательно бесшабашная улыбка:
-Ну да. Тогда давай так: мы сильно соперничаем в академии из-за рейтинга, поэтому и поссорились.
-Хорошо. – Итачи протянул ему куртку. – Мне жаль, что мы не можем больше быть друзьями.
-Мне тоже. Ты классный парень. И твоему Кисаме-сану очень повезло, знаешь об этом?
Итачи открыл входную дверь:
-Пока, Шисуи.
Саске ещё долго не мог поверить, что они с Шисуи действительно перестали дружить. Итачи и самому было сложно привыкнуть к тому, что он по такой глупости потерял лучшего друга.
6.
-Здесь ты будешь работать. Располагайся.
Итачи снял с головы фуражку и положил на свой новый стол. Кисаме улыбнулся:
-Вообще-то у нас в отделе не поощряется ношение формы, так что с этого дня можешь с ней попрощаться.
-С радостью. Мне она знаете как надоела? – Молодой человек с размаху сел в своё кресло и, забравшись на него с ногами, покрутился в нём сначала в одну, потом в другую сторону. – Годится. Хорошее местечко вы мне уготовили, Кисаме-сан.
-Так, - старший инспектор-детектив с деланной строгостью пригрозил ему пальцем, - ты ещё, между прочим, официально не назначен, приказ ещё не пришёл, так что не радуйся сильно.
Итачи иронично склонил голову набок:
-Прекратите строить из себя начальника. Приказ ещё не пришёл, помните? Вы мне ещё просто папин друг.
Кисаме смущённо кашлянул в кулак и, пробормотав что-то неразборчивое, вернулся к своему рабочему месту – напротив. Итачи поднялся и, последовав за ним, присел на краешек чужого стола.
-А я сегодня вспоминал нашу первую встречу, когда мы договорились быть напарниками.
Кисаме опустил голову, делая вид, будто занимается бумагами:
-Да, тебе было десять лет, а Саске вообще карапузом дошкольным был.
-Кто бы мог подумать, - мечтательно закатив глаза, протянул Итачи, - что у меня займёт двенадцать лет, чтобы стать вашим напарником.
-Но ты ведь сделал это.
Кисаме поднял голову слишком резко, и ему удалось поймать тёплый, горящий взгляд чёрных глаз – Итачи, тут же устыдившись, отвернулся, поднялся на ноги и подошёл к окну.
-Ну, я… Я очень рад, что наконец-то буду работать с вами.
Кисаме неслышно подошёл сзади и положил ему руку на плечо.
-Я тоже рад, Итачи.
7.
Кисаме не сводил глаз с дороги, хотя, будучи опытным водителем с десятилетним стажем, мог вполне позволить себе время от времени отвлекаться от созерцания трассы скучного серого цвета и поглядывать на сидящего рядом пассажира – просто чтобы тому было ясно: его слушают внимательно.
Но глаза Кисаме за стёклами едва заметных очков без оправы были упорно сфокусированы перед собой, в чём не было совершенно никакой необходимости: этой дорогой он ездил чуть ли не каждые выходные уже несколько лет подряд и знал её настолько хорошо, что мог, наверное, с завязанными глазами добраться по ней до их с Фугаку секретного местечка, где они удили рыбу, обсуждали наболевшее и просто наслаждались компанией друг друга.
Сидящий рядом Учиха Фугаку бросал на друга непонятные взгляды, но удерживал себя от вопросов – вместо этого, стараясь заполнить брешь от отсутствия активного собеседника, говорил вдвое больше обычного.
-Микото сегодня к подружке собралась, - услышал сидящий за рулём Кисаме. – С утра по дому бегала, прихорашивалась. Мне даже бенто едва успела приготовить.
По последующей за репликой паузе Кисаме догадался, что от него требуется что-то ответить, как-то прокомментировать. И действительно, хотелось, как раньше, беззаботно обменяться скептическими мужскими взглядами, понимающе кивнуть и добавить нечто вроде: «Вот уж эти женщины!». Или не так, можно просто: «Бабы!». Вот так было бы естественнее всего.
Но слова почему-то не давались, хотя умом Кисаме и понимал, что если не прекратит это молчание, Фугаку заподозрит что-то неладное.
Вчера он впервые переспал с Итачи. С сыном лучшего друга. Привыкнуть к этой мысли времени у него не было, равно как и обдумать, как сильно это повлияет на его жизнь, его отношения с Фугаку и со всем семейством Учиха, его работу… Хотя работа в этом списке занимала последнее место. В конце концов, ему-то чего бояться? Известная на всю страну личность, легенда в некотором роде, на него равняются, его ставят в пример. Вот, мол, приехал из какой-то там глуши к нам в Коноху, а стал во-он аж кем! Итачи – совсем другое дело, у него всё это ещё впереди, а если в отделе узнают, что их новый работник и Хошигаке-сан находятся в отношениях куда более близких, чем должны начальник и подчинённый, пускай и давний знакомый, пускай даже лучшего друга сын, повышению по службе которого Хошигаке-сан активно способствовал, - если обо всём узнают, карьере Итачи в криминальном отделе может настать конец.
«Всё к этому шло», - постарался успокоить себя Кисаме, однако это не помогло: смотреть в глаза другу, когда в памяти были ещё свежи воспоминания вчерашней ночи, казалось невозможным.
Фугаку тем временем разглядывал через окно ряды распростёршихся вдоль берега озера домиков – красивых, дорогих домиков.
-Чёртовы богачи, - произнёс он без злобы, но с ноткой презрения. – Понастроили тут свои хоромы, поотгораживались, добрым людям отдохнуть даже нормально негде.
Кисаме не разделял предвзятого отношения к обеспеченным людям, но ему даже в голову не пришло возражать – голова была слишком занята волнениями, сомнениями.
Правильно ли он поступил, что пошёл на поводу у страсти? Может быть, не стоило ничего даже начинать: он бы оставался для Итачи начальником, наставником, другом семьи, а Итачи для него, в свою очередь, – амбициозным и поразительно талантливым парнем, его напарником … Парнем, который одним поздним вечером далёкие семь лет назад, расхрабрившись от выпитого виски, глядя ему в глаза, произнёс: «Я люблю вас, Кисаме-сан», произнёс так открыто, так по-настоящему, что момент этот врезался в память надолго. Месяцами работы под прикрытием, когда каждую секунду приходилось быть начеку, плотно прижимая к лицу маску, пожалуй, именно эти слова придавали ему сил, подгоняли сделать поскорее свой долг и вернуться, наконец, к нормальной жизни, где его, оказывается, так сильно ждал один человек. Пускай ещё мальчишка, пускай не до конца понимающий собственных желаний – на подсознательном, интуитивном уровне Кисаме знал: представитель семейства Учиха словами бросаться не стал бы.
С тех самых пор Итачи не выходил у него из головы. Казалось абсурдным эта нелепая одержимость: ему всегда нравились девушки, он ведь даже был обручён одно время. Но тогда его упорно преследовало ощущение, что всё прошлое происходило будто бы не с ним и к нему теперешнему отношение имело самое иллюзорное. Теперешний Кисаме все годы обучения Итачи в полицейской академии заходил к преподавателям и интересовался его успехами, когда же юный Учиха, тогда ещё простой патрульный, высказал своё желание быть детективом, он из шкуры вон лез, чтобы перевести его в криминальный – под свою опеку, естественно. Для Итачи его порой неуклюжие попытки угодить ему выглядели как способ попросить прощения за невозможность ответить взаимностью на его чувства – ведь ему была прекрасно известна история с невестой, в семействе Учиха привыкли считать, что Кисаме до сих пор переживает их расставание. Никто не знал, что на самом деле кроется за его повышенным вниманием к Итачи. Кисаме самому понадобились годы, чтобы примириться с фактом своего влечения к другому мужчине, научиться жить с этим.
Вчерашний секс не был случайностью – они оба к нему готовились, не сговариваясь, но каким-то образом почувствовав идеальное время. Итачи был, однако, всё равно немного удивлён, когда всё произошло, ведь по слишком долгим рукопожатиям, паре-тройке откровенных взглядов и одному чуть ли не случайному поцелую сложно было судить, насколько далеко Кисаме готов зайти, даже для дьявольски проницательного Учихи задача оказалась не из лёгких.
«Произошло то, что должно было произойти, - повторил Кисаме про себя мысль, которую твердил себе сегодняшним утром, лёжа в кровати и разглядывая лежащее рядом обнажённое тело теперь уже своего любовника. – Мы можем остановиться в любой момент. Я могу выйти из игры, Итачи сам так сказал. Я могу выйти из игры».
Но проблема состояла в том, что выходить из игры не хотелось. Да и можно ли было назвать вчерашнюю ночь игрой? Сегодняшним утром Итачи усердно делал вид, что произошедшее – мелочь, интрижка, сущий пустяк, им не стоит даже говорить об этом, но вчерашней ночью он не мог, да и не хотел скрывать свои истинные чувства. Правда была в том, что Итачи был влюблён, любил долгие годы, и каким бы прекрасным актёром ни был…
Кисаме достаточно долго был знаком с Учихами, чтобы выучить о них один любопытный факт: все они чрезвычайно моногамны и к амурным вопросам относятся серьёзно. Ничего удивительного не было в том, что Итачи столько лет любил его – вот только парень явно не был готов к серьёзным отношениям. Мысль о реакции отца, узнай он о предпочтениях сына, пугала его даже больше, чем пугала она Кисаме. Стало быть, им двоим предстоит игра в интрижку – так сказать, чтобы всё было, но без обязательств и, естественно, тайно.
Сидя за рулём своего джипа, Кисаме попытался прикинуть, сможет ли он поддерживать эту роль и, главное, как долго. Ведь с этого момента придётся, будто находясь под прикрытием, тщательно следить за своим поведением, осторожничать на работе и лгать, лгать, лгать хорошим людям, Учихе Микото и Учихе Фугаку, родителям его тайного любовника. От тонн лжи, которую ему придётся обрушить на головы этого прекрасного семейства и груз от которой уже лежал на его совести, становилось дурно.
Добравшись до нужного поворота, Кисаме на автомате свернул в сторону озера, через десять минут езды по необъезженной дороге остановился и заглушил мотор. Внезапно накативший приступ смелости заставил его повернуть голову в сторону Фугаку, встретиться с ним взглядом - и будь что будет. Но тот смотрел через окно на воду – та покрылась лёгкой переливистой рябью от ветра и искрилась от солнечных лучей.
-Красота, - Фугаку, не оборачиваясь, нажал на ручку и открыл дверцу, чтобы выйти. – Ты глянь, Кисаме, как спокойно здесь.
Кисаме оставался на месте. Не отрывая рук от руля, он сидел, вперив взгляд в никуда, и решал, как ему быть. Если рассказать обо всём Фугаку сейчас, он не только потеряет друга, но и доверие Итачи, которому дал слово держать рот на замке. Если не расскажет, окажется лгуном.
И когда его жизнь превратилась в столь запутанный клубок? С чего всё началось, с какого момента всё пошло наперекосяк? Со вчерашнего вечера, с признания Итачи, с его дружбы с Фугаку, с его переезда в Коноху? И можно ли теперь, когда столько уже произошло, вернуть всё, как было, исправить, починить?
Внутри бушевали какие-то метания, сознание лихорадочно искало выход, но Кисаме чувствовал: для него пути назад уже нет. Поезд тронулся, и он сам купил на него билет. К чему теперь паниковать, если выбор всё равно уже сделан?
Он слушал, как Фугаку роется в багажнике – достаёт удочки, снасти. Очевидно, попросту даёт ему возможность прийти в себя, что бы ни печалило его, поэтому не спрашивает ни о чём. Человек может и должен сам справляться со своими проблемами.
Кисаме заставил себя выйти из машины. Утренний майский ветерок приятно дунул в лицо ароматами весеннего многоцветья. Он оглянулся: вокруг – ни души, только они вдвоём. Молодые листики на деревьях размеренно покачивались, издавая тихий шелест, где-то в ветках прятались певчие птицы, со стороны озера шёл лёгкий запах сырости и раздавалось мерное кваканье.
Постепенно ощущение, будто всё запуталось, будто нет света в конце туннеля, это гнетущее чувство безвыходности начало отступать – вот так запросто, покорённый первобытной магией природы, клубок стал распутываться, мысли медленно упорядочились. Всего-то и нужно было что постоять на природе, вдали от суеты, поговорить с собой откровенно и, набравшись смелости, примириться с одним простым фактом: он нисколько не жалеет о том, что произошло с Итачи. Разве не это – главное?
«Да, я ни о чём не жалею, - улыбнулся Кисаме внутреннему открытию. – И уверен, будь у меня шанс вернуться в прошлое, я поступил бы точно так же. Я хочу быть с ним. Странно, что только сейчас мне стало ясно, насколько сильно».
Краем глаза он заметил, что Фугаку наблюдает за ним, и стёр с лица улыбку. Тот только покачал головой:
-Иди сюда и помоги лучше.
Кисаме с радостью помог. А потом была рыбалка, и долгие беседы, и обед, а потом кофе из термоса с сигаретой. За всеми этими приятными событиями Кисаме упустил момент, когда вновь смог открыто смотреть в глаза лучшему другу, когда перестал страшиться, что будет, если он обо всём узнает. Под конец вечера решение оформилось окончательно: он будет держать в секрете свои отношения с Итачи столько, сколько сам Итачи этого захочет, а потом, когда-нибудь, когда и Фугаку, и Микото, и Саске, раз уж на то пошло, узнают обо всём, он попросит у всех прощения за молчание.
Да, это время непременно наступит, но зачем думать об этом сегодня? Сегодня дрова задорно трещат в костре, разбавляя сумерки ярким пламенем. Сегодня добрый друг Фугаку сидит напротив, уставший, довольный, и молчит. Сегодня он позвонил Итачи и договорился о завтрашней встрече.
Сегодня он впервые подумал о том, что, похоже, влюбился в этого паренька.
8.
Это было невыносимо.
Итачи снова одёрнул себя и воровато огляделся – не видел ли кто?
Кисаме разговаривал с папой, поэтому не заметил его слабости, сидящий напротив Саске удивлённо изогнул бровь, но, отвлечённый мамой («Что ты так мало ешь? На вот ещё!»), не спросил, что у него с лицом.
Всё дело было в прикосновениях. Невыносимыми были не прикосновения, а их недопустимость.
Каждый раз, когда Кисаме-сан оставался в их доме на ужин, Итачи приходилось держать себя в руках, чтобы никто ненароком ничего не заподозрил. Но с недавних пор ему было невероятно тяжело держать себя под контролем: так и хотелось положить руку на сильное плечо, провести невзначай по спине, погладить короткие волосы, нагнувшись, вдохнуть их аромат, подарить лёгкий поцелуй в шею…
После стольких лет ожидания любимый человек наконец-то решился ответить на его чувства, и пускай Кисаме-сан его не любит – главное, что он рядом, и им хорошо вместе.
Никто не должен знать. Отца убьёт эта новость. Мама не поймёт. Никто не поймёт.
Итачи поймал себя на том, что ладонь его под столом сама забралась в широкую ладонь Кисаме-сана, и он сжал её нежно, даже не переставая при этом разговаривать с Фугаку.
Итачи украдкой взглянул на Саске: тот ничего не заметил. Мама стояла у плиты и уж точно ничего не могла увидеть.
Он улыбнулся.
9.
-Вот это я молодец…
Саске раздражённо зыркнул на крутящегося юлой по комнате брата. Тот вид имел чрезвычайно озабоченный и даже какой-то отвлечённо-расстроенный.
-Вот это я молодец…
Младший брат критично оглядел мятую домашнюю футболку и старые бриджи, нисколько, впрочем, не портящие Итачи, однако всё же являющиеся не совсем подобающей одеждой для встречи нового года, тем более что в этот раз с ними будут ещё и дядя Обито и Кисаме-сан – хоть и близкие люди, а всё же гости.
-Оделся бы, - повернувшись в компьютерном кресле, чтобы привлечь внимание брата, с лёгким укором в голосе произнёс Саске.
Сам-то он уже красовался в новой синей рубашке и чёрных джинсах, которые они ходили на днях выбирать вместе с братом.
Итачи окинул себя рассеянным взглядом. Похоже, до него наконец-то дошло, что он ещё не переоделся, а папа с дядей Обито и Кисаме-саном должны были вернуться в любую минуту (джип Кисаме-сана застрял в сугробе на подъезде к их дому, и мужчины ушли помогать около получаса назад).
-Вот это я молодец, - в очередной раз за вечер повторил он и моментально стянул с себя футболку, одновременно поворачиваясь в сторону шкафа.
Саске вновь уткнулся в экран компьютера. В открытом окне браузера была загружена страничка его блога. Он нажал «Обновить» - и вот, словно по волшебству, у его последней фотографии уже появилось семь новых комментариев.
«А ну интересно», - протянул про себя младший Учиха и полез читать.
Даже в новогоднюю ночь постоянные читатели его дневника, Карин и Суйгетсу, не могли не поссориться. Затяжная война длилась ещё с тех самых пор, как Саске начал вести свой блог. Причины столь лютой ненависти между парнем и девушкой, ни разу даже не видевших друг друга вживую, не знал никто – даже они сами, однако факт оставался фактом: верные читатели продолжали свою перепалку даже в 11 часов вечера 31 декабря – за час до прихода нового года.
Karin
Ты, падла, мне за всё ответишь! И за припадочную, и за уродину, и за IQ = -30, - за всё, слышишь?! Вот узнаю, где ты живёшь, приду и отрежу тебе твои поганые пальцы, чтобы ты не смог больше гадости печатать!
Suigetsu
Все девчонки плохо воспринимают правду о них самих, но ты, подруга, - особенно. Я такого тяжёлого случая ещё не встречал. Да на месте Саске я бы тебя уже давно забанил, дура ты набитая! Пользы от тебя даже меньше, чем ноль, один флуд только и дурацкие сообщения, никому не нужные. «Ва-а-ах, Саске-ку-уун, ты гениа-альный, я тебя люблю-ю-ю!», Тьфу, противно! Да нахрена ты ему сдалась, тупая такая?
Karin
А ты мне не указывай, что ему писать! Я, между прочим, пишу, что считаю. У Саске редкое чутьё, он – гений! А то, что я его люблю, тебя и вовсе не должно касаться. Понял, рыло?
Jugo
Господа, остановитесь! Что вы делаете? Подумайте, Суйгетсу, Карин: неужели вы действительно хотите, чтобы всеми нами уважаемый Саске читал эти пакости на своём блоге в новогоднюю ночь? Ну засуньте хоть разочек свой эгоизм куда подальше и отойдите от компьютера. Завтра доссоритесь.
Suigetsu
Джуго, это всё она! Бабам этим только ля-ля-ля и подавай. Не вживую – так за компом. А вообще ты прав. Саске, извини, мы не хотели у тебя тут сорить. С наступающим!
Karin
Да, Саске, прости. Надеюсь, ты отлично проводишь время со своей семьёй! Привет твоему красивому старшему братику! С Новым годом! Я тебя люблю!
Suigetsu
А Карин всё равно дура.
-Саске! – в комнату заглянула мама, вытирая руки о полотенце. – Где грамоты-то твои? Найти не могу.
-Не знаю, ты их хранишь, - он изобразил неопределённый жест в сторону гостиной, где лежали все документы семейства Учиха. Должны были там лежать и их с Итачи отличительные грамоты от полицейской академии, которую старший брат уже давно закончил.
-Итачи, - мама недовольно поморщилась, глядя на вяло переодевающегося сына, - оденься! Скоро Кисаме-сан придёт, Обито! Не стыдно тебе?
Молодой человек достал из пакета новый галстук и принялся без энтузиазма его завязывать. Мама устало вздохнула и закрыла дверь.
Саске вернулся к своим виртуальным друзьям. Похоже, Карин и в самом деле вышла из сети, потому что на нахальное заявление своего вечного противника не ответила. Значит, на следующее утро напишет ему всё, что думает, - за этим дело не постоит.
-Саске, - позвал Итачи. Он обернулся и встретился взглядом с аники, который по неизвестной причине выглядел чрезвычайно взволнованным. – Саске, - вновь позвал он, да с такой жалобной ноткой в голосе, что брат невольно напрягся: - а мама на стол из спиртного сиото купила, да?
Саске неуверенно кивнул. Чёрные глаза брата медленно закрылись, всего на миг потеряв контроль над собой, он прислонился спиной к дверце шкафа и тяжело вздохнул.
-И все, конечно же, будут его пить?
Саске, не понимая, в чём дело, вновь кивнул. Итачи с тайной надеждой в голосе спросил:
-А саке у нас, случайно, нет? Или чего ещё спиртного, но не сиото?
-У мамы спроси, - он указал головой в сторону кухни, - но вообще-то я не видел. А что такое?
-Ничего, - внезапно огрубевшим тоном отрезал брат и, резко развернувшись к шкафу, открыл дверцу и уставился на своё отражение в большом внутреннем зеркале. – Молодец я просто, - буркнул он себе под нос, однако Саске этого не услышал: в его ушах уже были наушники.
***
-Микото, мы дома! Встречай гостей! Кисаме, шапку там не вешай – упадёт.
Учиха Фугаку, сверкая гордой улыбкой мужчины-победителя, шагнул в гостиную и махнул двум раздевающимся в прихожей гостям следовать за собой.
-Не представляешь, как намучились с этим драндулетом! – принялся жаловаться он жене, найдя её на кухне. – Мы с Кисаме сзади толкали, а бедный Обито за рулём сидел. Так он пока разобрался, что в этом навороченном джипе к чему!.. Ой, да что тебе рассказывать? Это надо было видеть. Мы уже все и в снегу вывалялись, и наглотались его, и нахохотались! Голодные пришли – как волчары! А что это у тебя там так вкусненько пахнет?
-Это лосось, не ешь пока, - Микото строго направила на мужа половник. – Где гостей потерял-то?
На кухню зашёл Обито с большим пакетом в руках.
-Это для малых подарки, - объяснил он. – Где бы припрятать до полуночи?
Микото поманила его за собой и открыла одну из нижних полочек – в ней уже лежало два разноцветных пакета. Обито усмехнулся:
-Вы что, каждый год тут подарки прячете? – Супруги одновременно закивали. – И что, пацаны не догадались за столько лет-то?
-Да даже если догадались, то виду не подавали, - объяснил Фугаку. – Они ведь Учихи. Слушай, а Кисаме где застрял?
Обито замялся и сделал неопределённый жест рукой:
-А там… Итачи хотел с ним поговорить о чём-то… Я их оставил…
-Вот же мне этот Итачи! – Фугаку изобразил на лице досаду и даже хлопнул для пущей картинности кулаком по колену, впрочем, сразу же об этом пожалел – вышло больно. – Мало того, что работают теперь вместе, так ещё и секреты какие-то от меня держат. Лучшего друга увёл!
-Фуга-аку! Как не стыдно? – Женщина сделала вид, что хочет ударить мужа половником, тот со смехом увернулся. – У мальчика наконец-то появился хороший друг и пример для подражания, а ты сразу – «увёл»!
-Да шучу я, шучу, - отец семейства повернул голову в сторону прихожей и расцвёл в гордой улыбке.
***
Итачи, дождавшись, пока дядя Обито зайдёт на кухню и ввяжется в разговор с родителями, резко развернулся в сторону ничего не понимающего напарника, возвышающегося над ним на добрые полторы головы, и, ухватив того за грудки, припёр спиной к шкафу.
-В чём дело, Итачи? – несколько заинтересованно протянул Хосигаки Кисаме, глядя сверху вниз на молодого человека.
Тот, сузив блестящие глаза до угрожающих щёлок, процедил сквозь зубы:
-Вы не будете сегодня пить, Кисаме-сан.
-Что, вообще? – всё ещё не понимая, из-за чего переполох, весело переспросил Кисаме.
-Алкогольного – ничего. – Итачи опустил взгляд, помолчал пару секунд, затем пояснил: - У нас только сиото сегодня.
Кисаме непонимающе приподнял бровь. Итачи нетерпеливо пояснил:
-Вы сильно от него пьянеете. А мы оба знаем, что когда Кисаме-сан пьянеет…
Напарники переглянулись и одновременно закончили фразу:
-…он начинает резать правду-матку.
Кисаме усмехнулся и, приподняв руку, погладил парня по гладким волосам:
-Итачи, ну ты что, в самом деле боишься, что я этим сиото так сильно напьюсь, что расскажу о нас Фугаку?
-Я не боюсь, я знаю, - недовольно поморщился Учиха. – Поэтому пообещайте мне, что не будете пить, несмотря ни на какие папины уговоры.
Мужчина слегка хохотнул, однако под тяжёлым взглядом Итачи спрятал улыбку и торжественно кивнул:
-Обещаю, Учиха-сан. – Внезапно рука его оказалась на талии молодого человека, он притянул его ближе к себе и, с нескрываемым наслаждением вдохнув аромат его волос, прошептал: - Хотя, должен признать, для меня было бы огромным облегчением, если бы Фугаку знал…
-Знал о чём? – фыркнул Итачи. – О том, что его старший сын спит с его лучшим другом? Отличная новость, особенно под Новый год – вообще блеск. Кисаме-сан, не вздумайте даже заикнуться ни о чём подобном моему отцу, понятно?
-Да понятно, понятно, - тихий смех мужчины слегка расслабил Итачи. Впрочем, не настолько, чтобы он потерял бдительность.
-Пустите меня, - приказал он. Освободившись из объятий, он указал в сторону кухни: - Пойдёмте. И запомните: у вас сегодня печень шалит, пить нельзя.
-Печень шалит, пить нельзя, - весело повторил за ним Кисаме.
Итачи кивнул и с суровым видом повернулся.
-Итачи! – позвали его. Когда он развернулся, Кисаме протянул руку и коснулся галстука на его шее: - Ты всё-таки его надел.
Учиха поджал губы и недовольно процедил:
-Пришлось. Мама случайно увидела и настояла, чтобы я надел его к праздничному столу.
Кисаме иронично усмехнулся:
-Ну да, конечно. Пойдём, всего лишь напарник, нас ждут уже.
Итачи на шутку не отреагировал и молча промаршировал на кухню.
10.
-Я люблю тебя.
Итачи оторвал голову от подушки, откинул блестящую волну чёрных волос с лица и переспросил:
-Что?
Кисаме улыбнулся:
-Я люблю тебя, Итачи. Давно уже люблю.
В предрассветном полумраке красивое лицо его любовника было особенно бледным. Итачи смотрел своими пронзительными чёрными глазами очень долго, затем вздохнул – как показалось мужчине, разочарованно:
-Ну и зачем вы мне это сказали?
-Просто хотел, чтобы ты знал. – Кисаме придвинулся к нему и поцеловал в оголённое плечо. – Почему ты так смотришь? Всё ведь хорошо.
Итачи резко отстранился и сел на кровати, повернувшись к нему спиной.
-Нет, не всё хорошо. Вы хоть понимаете, что всё это значит?
-Понимаю, - кивнул Кисаме, устраиваясь рядом. Стало чуть прохладно, и он накинул одеяло им обоим на плечи. – Мы любим друг друга, вот что я понимаю, и мы хотим быть вместе.
-Вот, я об этом, - Итачи упрямо увернулся от его объятий, всё ещё не глядя ему в глаза. – Мы не можем никому сказать о нас. Мне что, объяснять всё надо?
Кисаме вздохнул и пригладил взъерошенные после жаркой бессонной ночи волосы.
-Но это два года уже так тянется, Итачи, тебе не надоело всех обманывать, осторожничать? Разве ты не хочешь, не знаю, жить вместе, как нормальная пара?
Итачи наконец-то посмотрел на него.
-Я знал, что как только вы мне признаетесь, от вас пойдут такие разговоры, - произнёс он разочарованно. – Мы ненормальная пара, Кисаме-сан, и никогда ею не будем. Я не ваша подруга, которой можно хвастаться перед друзьями, я – парень, а общество таких вещей не одобряет.
Он коснулся длинными холодными пальцами его щеки, посмотрел проникновенно в глаза:
-Подумайте о моём отце.
Кисаме накрыл его ладонь своей, тёплой:
-Я готов нести ответственность, Итачи, не бойся.
Лицо его любовника исказила злоба, он вырвал свою ладонь и резко поднялся на ноги:
-Вы вообще думаете о ком-нибудь, кроме себя?
-О тебе, - встав рядом, улыбнулся Кисаме и привлёк его к себе. – Постоянно.
Итачи не дал себя поцеловать, с раздражённым вздохом высвободился из объятий и отступил на шаг.
-Вам не стоило говорить мне этих слов, Кисаме-сан. – Он отвернулся и тихим, едва различимым голосом произнёс: - Нам на работу пора собираться. Я в душ.
Провожая его обнажённую фигуру взглядом, Кисаме размышлял о том, правильно ли поступил. Сердце подсказывало, что да. Он шёл на поводу у Итачи, соглашаясь на игру в тайный роман, уже целых два года, настало время перемен.
Было всё ещё немного страшно от мысли, что скажут в отделе, как посмотрит Фугаку, когда станет известно, что напарники уже два года как делят на двоих не только кабинет, но и кровать, - и тем не менее он был рад, что наконец-то произнёс заветные слова.
-Всё будет хорошо, Хошигаке, - сказал он сам себе и принялся поднимать с пола их сброшенную вчера в порыве страсти одежду. – Всё будет хорошо.