Глава 2. Вторник 20 апреля

[mybmansion]

Название: Шесть недель
Неделя: 1
День: 2
Автор: viaorel
Беты: временно неотбечено
Жанр (для первой части): AU, angst, romance, humor
Рейтинг: R
Пэйринги: Саске/Наруто, Ли/Гаара, Кисаме/Итачи основные; Сай/Сакура, Неджи/Тен-Тен, Шикамару/Темари, Какаши/Ирука, Киба/Хината, Джирайя/Тсунаде и пр.
Предупреждения: OOС, несколько OMC
Дисклеймер: Masashi Kishimoto
Размещение: запрещено! Только ссылкой на дневник.

Глава 2

Вторник 20 апреля

В утреннем свете апрельского солнца медицинский кабинет с его белыми стенами, зеркальными поверхностями шкафов и высоким безупречным потолком казался режуще ярким. На стеллажах мирно спали ровные стопки одинаковых папок, каждая со своим именем, ютящийся у окна стенд, выдумка работающей здесь ранее медсестры, пестрился вырезками из газет на тему здорового образа жизни. Если бы не преподаватель физкультуры Майто Гай, каждую неделю заботливо прикрепляющий к нему обновления, новый хозяин кабинета непременно вышвырнул бы уродливую штуку ко всем чертям, но раз приятелю не лень заниматься этой никому не нужной белибердой – что ж, пускай развлекается.
Солнечный зайчик, рождённый настенными часами и оживший благодаря колышущимся на ветру ветвям, то и дело шаловливо напрыгивал на штанину, приглашая полулежащего в удобном кресле и закинувшего ноги на край стола Какаши вступить в игру, но тот, задумавшись, не обращал внимания на утреннего компаньона. Ладонь отсутствующе водила по прямоугольному бугорку в левом кармане небрежно накинутого на плечи медицинского халата, наконец пальцы нырнули внутрь и выудили оттуда мятую пачку сигарет. В ней оставалось три штуки – до обеденного перерыва явно не хватит, – но курить медбрату хотелось так сильно, что он готов был рискнуть.
Щёлкнуть зажигалкой он, впрочем, не успел – помешал внезапный стук в дверь. Какаши с недовольным видом повернулся на звук, вынул неспешно изо рта сигарету и сунул обратно в пачку, после чего только опустил ноги на пол и лениво разрешил:
-Войдите.
В проёме показалось смутно знакомое лицо. Парень на вид никак не старше второго курса просочился внутрь и, бесшумно прикрыв за собой дверь и красноречиво прижимая руку к животу, с несчастным видом уставился на медбрата.
-Хатаке-сенсей, я очень плохо себя чувствую, - промямлил он, жуя окончания.
Некоторое время Какаши, словно испытывая терпение студента, молча изучал его хмурым взглядом, затем всё же сунул зажигалку в карман, присоседив её к почти пустой пачке, и, поднявшись, направился к одному из зеркально отблёскивающих шкафов.
-Факультет, - бросил он, не оборачиваясь.
-Переводчиков, - уныло пропели за спиной.
-Курс.
-Второй. – Студент поспешил назвать вдогонку номер группы и имя, а когда у медбрата в руках уже была раскрыта его карточка, несмело добавил: - Умино-сенсей сказал, Вы меня домой отпустить должны.
Какаши не подал виду, что имя хоть что-то для него значит.
-Так, Узухико, - он демонстративно, с напускной суровостью пролистал бумажную книжечку до последней страницы и закрыл её с почти торжествующим хлопком. – Флюорографию делал?
Застигнутый врасплох второкурсник на миг даже забыл о больном животе, однако быстро спохватился и вернул руку на «больное» место, одновременно с этим послав медбрату неуверенный кивок.
-У меня нету. Не приносил, значит. – Какаши привычным движением сунул карточку на прежнее место среди десятков точно таких же, расположенных в алфавитном порядке на полке, и выжидающе уставился на посетителя. Тот смущённо тупил взгляд.
-Вот принесёшь – тогда отпущу, - добавил медбрат сурово после минутного молчания.
-Да где ж я Вам сейчас эту бумажку найду-то? – внезапно возмутился отчаявшийся студент. – Я её носил-носил в сумке, всё забывал отдать, а потом, наверное, посеял где-то! А у меня живот сильно болит, мне домой надо! Умино-сенсей сказал…
-Да хоть Ками-сама тебе сказал, - строго отрезал Какаши, и на его напрягшемся лице под левым глазом проступил обычно незаметный участок выеденной белой кожи – след от давнего шрама. - Флюорографии нет – значит, и прогул твой сегодняшний накрывается. Свободен.
Узухико ещё немного повозмущался, даже зачем-то заикнулся, что пожалуется декану, но вскоре осознал тщетность своих стараний и в последней попытке разжалобить медбрата проныл, вновь мученически поднеся ладонь к животу:
-Ну хоть таблетку дайте.
Какаши, уже вновь сидящий в кресле, устало посмотрел на студента, затем потянулся к нагрудному карману, вытащил оттуда коробочку с мятными драже, вытряс одну на ладонь и протянул ему. Тот с минуту тупо переводил взгляд с белой конфетки на лицо медбрата, наконец, вновь обретя дар речи, воскликнул:
-Но… но это же ненастоящая таблетка!
-А у тебя ненастоящая боль в животе, - парировал Какаши и, уже отвернувшись, приглушённо, будто говоря сам с собой, буркнул: – Ну что, уйдёшь ты, наконец?
Побагровевший от гнева и обиды второкурсник с шумом втянул воздух дрожащими ноздрями и, крутанувшись на пятке, выскочил прочь. Оставшийся в одиночестве Какаши пожал плечами и проглотил драже сам. Вскоре желание курить вновь напомнило о себе, и медбрат уже увереннее потянул из кармана пачку, но чиркнуть зажигалкой ему снова не дали.
На сей раз дверь отворилась без стука. Ворвавшийся внутрь молодой мужчина в аккуратном, но безнадёжно заношенном костюме, с длинными каштановыми волосами, собранными сзади в хвост, и с пересекающим лицо горизонтальной полоской шрамом принялся кричать на него прямо с порога, не потрудившись даже закрыть за собой дверь.
-Да что ты себе позволяешь?!
Губы Какаши изогнулись в горькой усмешке: Ирука обращался к нему на «ты» исключительно в тех случаях, когда был на него зол и терял над собой контроль. Его не переставало удивлять, с каким упорством психолог уже целых три года общения удерживал между ними барьер профессиональной вежливости, а главное – зачем.
Он всё-таки зажёг сигарету, с наслаждением втянул в лёгкие дым и только после этого подал голос:
-Доброе утро, Умино-сенсей.
Мужчина подавился гневом.
-Да… Да что ж ты за человек такой! – наконец справившись с собой, прошипел он. – У студента живот болит, а он ему конфеты вместо таблеток подсовывает, да ещё про какую-то там флюорографию никому не нужную вспоминает! Что, трудно было пропуск ему выписать?
Какаши слегка склонил голову набок, прислушиваясь к ожившим внутри голосам-советчикам. Один, похожий интонациями на Обито, облил его добрым ведром оскорблений, после чего приказал пригласить Ируку на чашку кофе, второй, совсем как голос Йондайме, ненавязчиво подсказал, что вначале было бы неплохо спокойно объясниться. Хатаке скосил взгляд на преподавателя психологии: на щеках того яркими пятнами алел румянец ярости.
-Мне нравится этот твой галстук. – Слова вырвались из него сами собой, как часто с ним бывало. Он позволил себе закончить нелепую фразу: – Тебе очень идёт.
Ирука страшно выпучил глаза:
-Что ты всё время мелешь?! – Похоже, комплимент прошёл мимо его сознания, потому как он сразу же вернулся к прежней теме: - Ты почему студентам мозги пудришь?
От неизбежных теперь объяснений Какаши спасли неожиданно раздавшиеся в коридоре шаги, отвлёкшие обоих, и несколькими секундами позже мимо открытой двери прошли двое студентов.
-О, - Наруто остановился и притормозил Гаару за плечо. – Вы опять орёте? Какаши, сколько можно провоцировать Ируку-сенсея?
Какаши взглянул на бывшего подопечного. Теперь, когда он уже не работал на Йондайме, с Наруто они практически не пересекались, и оттого ему было донельзя сложно свыкнуться с мыслью, что неуправляемый и норовистый мальчишка, в былые времена доводящий его до белого каления своими выходками, уже давно не существует, а его сменил обаятельный и уверенный в себе молодой человек. Какаши было немного, самую малость обидно, что не ему в своё время удалось оказать должное влияние на хулигана Узумаки, а дерзкому и распутному Гааре – тому самому Гааре, которого до сих пор помнят в квартале голубых фонарей и с которым у них после пары крайне неловких встреч там же выработалась молчаливая договорённость игнорировать существование друг друга. Вот и сейчас затянутый в чёрную жилетку поверх бордовой рубашки юноша безучастно разглядывал свои экстравагантные туфли, с намеренной небрежностью закинув портфель за плечо и предоставив другу общение за них двоих.
При виде Наруто из Ируки поразительно быстро вышел весь гнев – начисто забыв о недавнем споре, он с несерьёзным укором в тоне принялся бранить своего любимчика за появление на занятиях в середине второй пары, тот отшучивался, широко улыбаясь, и со временем Какаши прекратил прислушиваться к их болтовне. Пользуясь временным перерывом, он курил – медленно, растягивая удовольствие, глядел на неповоротливые клубы густого серого дыма, едва-едва колышущиеся в воздухе, и наблюдал за сменой картин-воспоминаний перед умственным взором.
Он понял, что полюбил Ируку, в тот же день, когда впервые его увидел, и хотя никогда прежде ему не доводилось испытывать это чувство, в этот раз он отчего-то был уверен.
Всё случилось из-за Наруто. Из-за вредины Наруто, обидевшегося, что он забыл вовремя забрать его из школы, и отключившего свой телефон. Какаши, никогда не ладившего с сыном начальника, хулиганская выходка не удивила: таким образом паренёк, наверняка всё ещё находившийся на территории школы, попросту заставлял его оббегать всё пятиэтажное здание школы, пустующее во второй половине дня, в попытках его разыскать. Наруто Какаши по наводке сердобольной уборщицы обнаружил в кабинете школьного психолога, которым как раз и оказался Умино Ирука – тогда ещё молодой специалист, решивший попробовать себя в работе с детьми. Какаши помнилось, что когда их взгляды встретились впервые, у него внутри будто всё одеревенело – хватило сил только на то, чтобы пролаять не слушающимся голосом, чтобы Наруто поторапливался, и тут же закрыть дверь, спасаясь от лучистых карих глаз. Уже позже, по дороге домой, он набрался храбрости и осторожно выспросил всё у ещё дующегося Наруто о личности молодого психолога.
С тех пор прошло больше трёх лет. Ирука, закончив практику в школе, устроился лектором в лингвистический университет Конохи на кафедру психологии, однако львиную долю творческих сил отдавал своей основной работе – эксперта в лаборатории по разработке искусственного интеллекта, заведовал которым учёный с мировым именем.
Какаши теперь уже с трудом припоминался сумасшедший период, в результате которого он оказался здесь. Всё происходило слишком быстро и сумбурно, как будто во сне: уход из Nami-Kaze, обида и непонимание со стороны Йондайме, ссора с лучшим другом, резкое прекращение прежнего образа жизни, и поверх всего этого – непреодолимая тяга, доводящее до безумия желание быть ближе к объекту своей страсти, быть рядом любой ценой.
Работать медбратом было вовсе не плохо, порой, когда становилось особенно тоскливо, говорил себе Какаши. У него, в конце концов, был собственный кабинет, студенты особо не надоедали, Ируку он мог видеть хоть каждый день – стоило только найти повод, а странный физрук, отчего-то величавший его своим вечным соперником, даже стал ему немного другом… Здесь было вполне нормально.
Какаши прикрыл подрагивающие веки, стремясь совладать с подкатившей к горлу горечью, а когда вновь их открыл, Наруто и Гаара уже исчезли. Ирука безмолвно застыл на пороге, скрестив руки на груди, и Какаши вдруг подумалось, что, умей этот мягкий от природы человек смотреть свысока, именно под таким взглядом ему пришлось бы сейчас ёжиться.
-Я отпустил студента под свою ответственность, - едва шевеля губами, сообщил Ирука и отвернулся, собираясь уходить.
Какаши затушил окурок и швырнул его в пепельницу.
-Дурят они тебя, Ирука, а ты всё веришь.
-Я поступаю, как нормальный человек, Хатаке-сан, - холодно парировал психолог, и Какаши невольно поморщился на официальное обращение. Уже взявшись за холодную дверную ручку, Ирука внезапно развернулся, обратил на него усталый взгляд и добавил уже спокойнее: - Мне кажется, Вам стоит пересмотреть своё отношение к работе и к людям в целом. Извините, меня ждут студенты.
Какаши подождал, пока растает призрачное эхо шагов в коридоре, затем потянулся за новой сигаретой – в пачке теперь оставалась только одна. Он не осознавал, что пальцы по привычке набрали знакомый номер, вплоть до того момента, как мобильный уже оказался у его уха, издавая протяжные гудки. Обито снял трубку на втором:
-Хатаке, я занят, в чём дело?
Какаши не ответил – только закрыл глаза и затянулся глубже, выжидая. В трубке около пяти минут раздавалось приглушённое шуршание бумаги, перемежаемое произносимыми на придыхании ругательствами. Какаши спокойно ждал. Молчание являлось неотъемлемой частью сценария, и оба это знали.
Наконец Обито заговорил:
-Что, опять ты со своим нытьём? – Какаши насладился последней затяжкой и раздавил окурок о пепельницу. В голосе Обито прорезался укор: - Сидишь наверняка сейчас в своём кресле, куришь и задаёшься вечным вопросом, почему же ты такой неудачник. Да, Хатаке, подумай, подумай хорошенько над этим. Почему, а вернее, из-за кого ты оказался сейчас в этой дыре – над этим тоже подумай, говно ты унылое, неудачник, лодырь, падла. Почему ты вообще звонишь мне вечно? У меня тут не линия доверия. Ненавижу эти твои звонки.
Обито продолжал говорить, сыпля порицаниями, стремясь ужалить побольнее – речь его скакала волнообразно с мягких, почти просящих уговоров на резкие оскорбления, затем обратно на уговоры. Какаши слушал внимательно и не мог удержать себя от лёгкой улыбки: подобные лекции от лучшего друга всегда поднимали ему настроение.
-Отвянь, Учиха, - шепнул он беззлобно, когда Обито сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и удовлетворённо зажмурился, принимая на себя новую волну возмущения.
Пальцы сами выудили из пачки последнюю сигарету.


***
Хьюга Неджи сегодня был рассеян. Утром он, задумавшись, ненароком пролил кофе на нетронутую газету, заслужив тем самым одинаково укоряющие взгляды от отца и дяди, на занятиях никак не мог перестроиться на рабочий лад – пляшущие в голове иностранные слова отказывались складываться в удобоваримые предложения для перевода, а теперь, возвышаясь над толпой студентов в очереди к буфетной стойке, он даже не сразу заметил, что они с Тен-Тен стоят уже не одни и его девушка вот уже с минуту беседует с Сакурой.
Он запоздало кивнул розововолосой красавице, та, неотразимая в своём светло-бежевом брючном костюме, растянула малиновые губы в понимающей улыбке и вновь сосредоточилась на разговоре с подругой. Неджи перевёл взгляд на Тен-Тен: низенькая, крепко сбитая, в по-мужски небрежно засунутой в джинсы рубашке и с перекинутой через плечо грубой косухой она составляла непередаваемый контраст элегантной Харуно, но для него не было и никогда не могло бы быть девушки лучше, чем она. Её большие живо блестящие карие глаза, её закрученные в замысловатые два хвостика волосы, её любовь к крепкому словцу, так возмущающая поначалу его мать, её огромный мотоцикл, к которому она относилась совсем как к живому существу – он любил каждую эту деталь в её образе, и как раз из-за этой глубокой привязанности в мыслях молодого Хьюги нынче царила совершеннейшая неразбериха.
Весь вчерашний вечер Тен-Тен пребывала в прекрасном настроении, и причиной тому послужил вовсе не подаренный им накануне букет, а известие о том, что на следующий день её лучший друг должен был явиться по приглашению Майто Гая к ним в университет. Терпеливый Неджи выслушивал все её жалобы: как редко они с Ли видятся, как хорошо, что он теперь снова будет жить в Конохе, как она по нему скучает и какой он болван, что загрузил себя сразу двумя работами и почти не находит на неё времени – выслушивал, не подавая виду, что его хоть в какой-то мере задевает чрезмерная увлечённость любимой другим парнем.
Неджи запустил пальцы в длинные волосы: «Прав, наверное, Шикамару, что обзывает меня подкаблучником, – я слишком многое ей прощаю». Вся его сущность тут же воспротивилась этому заявлению: проблема, подумалось ему вдогонку, была вовсе не в его толерантности, и даже не в её нежной привязанности к другу. Проблемой являлось то, что Ли, по его мнению, был слишком хорошим парнем. После их первого знакомства Неджи ещё долго грыз себя мучительными вопросами, почему Тен-Тен выбрала именно его, а не Ли: с ним ей явно было легче и комфортнее, он прекрасно понимал её, а она его – доходило даже до абсурдного доведения друг за другом мыслей! Безусловно, с годами его беспочвенная ревность сошла на нет, однако же…
Неджи заставил разум отвлечься. К чему излишние переживания? Ведь любимая девушка – вот она, рядом с ним, как и четыре предыдущих года, их любовь всё так же сильна и взаимна, и кольцо, уже два месяца дожидавшееся своего часа в ящике его стола, станет безупречным тому подтверждением.
-Хьюга, - Тен-Тен, поднявшись на цыпочки, дёрнула его за висящий на шее тяжёлый крест, - возьми-ка поднос, а?
Он кивнул и потянулся за бумажником, а девушка благодарно похлопала его по плечу и, отделившись от толпы, в компании Харуно направилась к их столику, за которым, как Неджи отметил краем глаза, уже заседали Наруто и Шикамару. Крайний столик у окна являлся их традиционным местом встречи во время перерыва между второй и третьей парами: они с Тен-Тен спускались сюда с пятого этажа, где обычно проходили занятия у студентов факультета переводчиков, учащиеся на психологов Сакура и Ино часто задерживались, ожидая, пока освободится лифт, чтобы отвезти их с восьмого на первый, а троице компьютерных лингвистов доводилось хуже всего – их немилосердно таскали по всем трём корпусам университета, и нередко десять из двадцати минут перерыва у них уходило только на дорогу сюда.
Место справа от Наруто, принадлежащее Гааре, непривычно пустовало, что не преминула отметить Тен-Тен, блондин в ответ на это понимающе переглянулся с Сакурой и с немалой долей ехидства в голосе пояснил:
-А его Ино по пути сюда выловила.
-Бедненький, - фальшиво-участливо вздохнула Харуно и взяла с подноса свой стаканчик кофе. – Не знаю, как он от неё отбиваться собирается, потому что настроена она серьёзно.
-А мы с Хьюгой из окна видели, что ты сегодня на колёсах, - ухмыльнулась Тен-Тен в сторону Наруто. – Что, решил наконец-то проветрить свою запылившуюся в гараже детку?
Блондин чарующе улыбнулся, отчего засветилось всё его лицо, и чуть смущённым жестом запустил пятерню в и без того беспорядочно торчащие волосы:
-Папа заставил. Мы с Гаарой вчера… словом, дурака сваляли, и он в качестве наказания обязал меня хотя бы раз в неделю садиться за руль – боится, я так навыки потеряю. – Он отхлебнул чая из своего стакана и с досадой покачал головой: - Вот ещё выдумал. Ну не люблю я водить, не люблю!
-Чего, кстати, я не понимаю и никогда не пойму, - прервала его Тен-Тен и снисходительно объяснила: – Ты, усатый, просто ленишься выучиться сосредоточенности на дороге, в этом все твои беды, а водить все мужики любят. Крашеный – то отдельный случай, я о нём не упоминаю даже.
Наруто чуть помедлил, прежде чем согласиться:
-Ну да, у меня действительно нелады с концентрацией. Пока ехали от меня к Гааре, я чуть не одурел от напряжения, честное слово. Пришлось у него перерыв на кофе делать, а то у меня бы совсем мозг расплавился.
-Поэтому и явились вы к середине второй пары? – промурлыкала включившаяся в беседу Сакура и, заметив удивление Наруто, рассмеялась: – Да мне уже Нара всё про вас доложил.
Все взгляды дружно сошлись на Шикамару: староста лингвистов-третьекурсников сидел, скрестив руки и опустив голову на грудь, и, по всей видимости, мирно дремал.
-Эй, Нара, - позвал Наруто, ткнув пальцем друга в плечо и отчего-то перейдя на шёпот, - сколько процентов реальности ты воспринимаешь на данный момент?
Последовала непродолжительная пауза, по прошествии которой Шикамару, не поднимая головы, хриплым голосом выдал ответ:
-Тридцать.
-Всё ясно, он в экономном режиме, - торжественно заключил Узумаки под всеобщие смешки. – Ну и ладно, для меня главное, чтобы бабка Тсунаде не узнала о нашем отсутствии, а то вчера она на нас так наехала!..
Неджи не вслушивался в подробности рассказа о неприятной беседе с деканом факультета английского языка, вместо этого задавшись внезапно родившимся в голове вопросом. Ему подумалось: какая бы личность выросла из Наруто, родись он в семействе Хьюга? В их роду нежелание садиться за руль восприняли бы как нелепый каприз, прогулы – как непозволительную безответственность, а за фамильярное обращение к начальству можно было бы не на шутку схлопотать. Нет, свободолюбивому Наруто ни за что не выжить бы в таких условиях.
Неджи искренне считал своим везением, что он оказался именно в этом вузе – изучать иностранные языки он очень любил, а немецкий был его настоящей страстью. Из-за случайной оговорки неопытного австрийского переводчика компания их семьи, содержавшая сеть клиник по стране и в некоторых странах Европы, несколько лет назад претерпела серьёзные убытки, с тех пор у братьев-владельцев пропала вера в не понимающих сути дела интерпретаторов, и в результате этого Неджи, на которого после скандала с Хинатой полностью возложили обязанности наследника компании-гиганта, во избежание подобных случаев отправили осваивать иностранные языки. «А делу мы тебя сами научим», - пообещал дядя Хияши и не обманул: несмотря на занятость, они с отцом регулярно уделяли время для его обучения, кроме того, уже два года Неджи по их настоянию посещал престижную бизнес-школу.
Порой при мысли о том, какой расслабленный образ жизни ведёт Наруто, никогда не знавший давления отца насчёт передачи бразд правления фирмой, Неджи ощущал в сердце лёгкий укол белой зависти. Думалось: ах, если бы у него было столько времени на досуг, он бы… Он бы, наверное… Точно так же ежедневно трудился бы, вот что бы он делал – возвращал к суровой действительности внутренний голос. Каждый раз подобные размышления приводили его к одному и тому же неутешительному выводу: ему, Хьюге Неджи, никогда не стать беззаботным парнем вроде Наруто. Воспитанное с детства чувство ответственности, его вечный страж и цензор, ни за что не позволило бы ему праздности. Сама Судьба, которую он почитал за мудрую разумную сущность, отчего-то распорядилась именно так, что им с Наруто никогда не поменяться местами, и от осознания собственной ничтожности, незначительности по сравнению с Её бесконечной мудростью Неджи порой становилось до того тоскливо!..
Его тягостные думы прервало появление Гаары – тот так спешил, что едва не сбил с ног возникшего на пути первокурсника с загруженным под завязку подносом. За ним, быстро-быстро перебирая ножками в туфлях на высоком каблуке, мчалась раскрасневшаяся от погони Ино.
-Харуно, - добравшись до их столика, взмолился юноша, - скажи ей, чтобы она от меня отцепилась! Я тебя потом месяц мороженым угощать буду, хочешь?
Сакура злорадно усмехнулась, но ничего не ответила.
-Ну Гаара, лапочка, ну пожалуйста! – возникшая рядом Яманака ухватила его за жилетку и потянула на себя. – Ты же обещал помочь, я на тебя рассчитывала!
-Да кто обещал? – Гаара позволил усадить себя на стул и теперь возмущённо смотрел снизу вверх на надувшую пухлые губы блондинку. – С чего ты взяла, что я тебе обещал? Ты позвонила мне, когда я уже спал, я бы на что угодно согласился, только чтобы ты от меня отстала!
Ино придвинула к нему свободный стул и, устроившись рядом, открыла небольшую книжечку, название которой Неджи успел прочесть: «Очерки по психологии сексуальности» авторства всемирно известного Зигмунда Фрейда.
-Это всего лишь парочка вопросов, ничего страшного, - увещевала Ино, ища взглядом нужную строчку на исчёрканной карандашом странице. – Ага, вот тут написано, что есть абсолютно, амфигенно и случайно инвертированные лица. Ты у нас к какой категории относишься?
-Откуда я знаю? Это всё матюки какие-то! И что вообще ещё за инвертированные лица? – забурчал Гаара, бросая в сторону творения герра Фрейда враждебные взгляды.
-Ну, извращённо-сексуальные, то есть такие… - принялась объяснять научными словами Яманака, затем махнула рукой и брякнула: - Короче, ЛГБТ. /*прим. - LGBT: Lesbian, Gay, Bisexual, Transgender*/
-Ну и что же, - заключил с серьёзным видом юноша, - тебе интересно знать, гей я или лесбиянка? Давай я тебе сразу скажу, чтобы ты не мучилась.
-Да ты вопрос вообще прослушал! – Раздражённая Ино сунула ему под нос книжку. – Вот, читай. «Абсолютно инвертированные, то есть их сексуальный объект может быть только одного с ними пола».
Гаара округлил глаза и уныло зашептал:
-Уберите её от меня, пожалуйста.
-Имей совесть, Гаара, ей это всё для курсовой надо, - дрогнув уголками губ, строго упрекнула его Сакура. - Она потому и выбрала в качестве объекта исследования инверзию, что надеялась на твою помощь.
-Да, крашеный, - присоединилась к ней Тен-Тен, - не отлынивай, друзьям надо помогать.
Неджи стал неинтересен начавшийся после этого балаган: ему и так было досконально известно, что Гаара немного посопротивляется, но в конце концов сдастся. Каким бы безразличным и эгоцентричным этот парень ни желал казаться со стороны, друзья уже давно раскусили его истинную натуру.

***
Охранник был предупреждён о его приходе и не только впустил его внутрь, но ещё и любезно указал направление, в котором ему следует идти, однако уже спустя пять минут блуждания по бесконечным коридорам, кажущимся ему совершенно одинаковыми, Ли пожалел, что отклонил предложение Тен-Тен проводить его – главный корпус лингвистического университета был поистине огромен.
Он пригляделся к снующим вокруг него студентам. Никогда прежде ему не приходилось бывать в высших учебных заведениях, и когда вчера Гай-сенсей огорошил его предложением провести вступительную лекцию по айкидо среди третьекурсников, поначалу не хотел соглашаться: ему отчего-то казалось, что в вузах учатся исключительно высокомерные умники, которым нет дела до таких, как он, простых парней. Несколько вписывающихся в нарисованный им портрет личностей ему и в самом деле довелось повстречать, но в целом контингент студентов представлял собой вполне обычных людей, а совсем даже не заоблачных гениев, каких он себе выдумал.
Отказать сенсею Ли не решился, хотя при мысли об общении на уровне учитель-ученик с практически одногодками внутри всё нехорошо ёжилось. Когда он спросил, что именно хотят услышать от него студенты, сенсей ответил просто: «Да что угодно!» - и после этой фразы ему всё стало ясно: лекция и её содержимое не имели никакого значения, всё это было всего лишь предлогом лишний раз повидаться с ним.
Ли опустил взгляд на свои аккуратно забинтованные до локтя специальными эластичными бинтами руки – оставались свободными только пальцы до середины. В удалённом от города додзё, где он жил последние восемь лет, скрывать оставшиеся от неумеренных тренировок уродливые рубцы ему не было нужды, но по переезду обратно в Коноху к его рутинным утренним делам добавилась ещё и возня с перевязкой. Теперь люди прекратили коситься на него с такой опаской и даже с суеверным страхом – сейчас, безусловно, тоже косились, но не как раньше, а скорее, из любопытства.
Только сейчас Ли с удивлением осознал, что в студентах его необычно выглядящие руки не вызывают практически никакой реакции – только некоторые парни, очевидно, практикующие будо, с уважением кивали, сразу признавая в нём своего, в остальном же мимо него проходили, не задерживаясь, и вскоре он догадался, в чём причина: в студенческом мире, молодом, пышущем жизнью, каждый стремился перенести свою внутреннюю индивидуальность на внешний вид, и оттого экземпляры здесь попадались самой что ни есть чудаковатой наружности, на фоне которых он, ясное дело, казался вполне обычным парнем.
Это открытие, как ни странно, придало ему уверенности, и вскоре, спросив указания у группки смешливых краснеющих студенток, он достиг цели своего прихода. Сенсея он обнаружил в одном из дальних углов пустующего спортивного зала – стоя на цыпочках, тот шарил рукой по высокому подоконнику в тщетной попытке дотянуться до застрявшего меж защищавших окно прутьев волана. Ли помедлил у входа. При виде человека, заменившего ему никогда не виденного отца, его привычного с самого детства зелёного спортивного костюма, казавшегося ему тогда самым-пресамым крутым, тёплой волной нахлынули воспоминания, и сердце переполнилось бесконечной благодарностью – к нему и Тен-Тен, единственным людям, которых он мог назвать своей настоящей семьёй. Пускай годы разлуки наложили свой отпечаток на их с сенсеем отношения: у него появились секреты, да и сенсей уже не тот, что раньше, - тем не менее, Ли был полон надежды, что со временем они смогут восстановить царившее ранее между ними доверие.
Ли неслышно подошёл и положил руку мужчине на плечо:
-Дайте-ка я, сенсей.
Одним лёгким прыжком он достиг уровня подоконника, бесшумно приземлился и протянул учителю высвобожденный волан, но тот даже не обратил на него внимания, вместо этого устремив на него необычайно серьёзный взгляд. Ли с нарастающей неловкостью наблюдал, как тёмные глаза начинают всё больше блестеть, наполняясь слезами, как от попыток удержать их стала вдруг видна обычно незаметная сеточка мелких морщинок и заходил кадык.
-Мой любимый ученик, - делая ударение на каждом слове, произнёс сенсей и звучно шмыгнул носом.
Ли склонился в уважительном поклоне:
-Здравствуйте, сенсей…
Закончить фразу ему не дали, потому что в следующий миг его уже заключили в крепкие объятия, и только когда Гай-сенсей, всё же дав волю слезам, запричитал свои привычные, родные сердцу речи, вопя их, опять же, донельзя привычно ему в самое ухо, Ли, уже две недели живший в родной Конохе, наконец-то ощутил себя по-настоящему дома.


***
-Шикамару, я смотрю, до физкультуры так и не дошёл, - констатировал Наруто, оглядывая зал.
Они с Гаарой задержались в раздевалке и поэтому пришли уже на начало занятия. В толпе обязанных бегать, но в отсутствие учителя прогуливающихся группками по периметру зала третьекурсников то и дело мелькали розовые волосы Сакуры и слышался заливистый смех красавицы Ино. Гаара потянулся и, борясь с зевком, лениво протянул:
-Скажи мне лучше, друг Узумаки, что мы-то с тобой тут забыли.
-Ну как же? – Блондин иронично усмехнулся и вдруг произнёс низким голосом, подражая Майто Гаю: – Сила Юности просто так не приходит, её нужно заслужить тяжким трудом и работой над собой!
-И они устремились в закат, - мрачно заключил Гаара. - Узумаки, пошли отсюда, пока нас ещё не заметили, а?
Как раз в этот момент из подсобного помещения выглянул сам Гай-сенсей – человек, всегда поражавший Гаару своей нечеловеческой гиперактивностью. Завидев их, стоящих в нерешительности у входа в зал, мужчина расплылся в приветственной улыбке:
-Ух ты, бездельнички явились! Ну-ка в строй, пока вы ещё на матах своих не разлеглись! Разминку делать будем!
-Гай-сенсей, - скривился Наруто, - ну четвёртая пара! За что Вы нас так ненавидите?
-Три пары торчали в одной позе, ну так поразминайтесь немного, подвигайтесь! – Майто Гай сунул в рот свисток, набрал в грудь побольше воздуха и издал оглушительный свист, после чего призывно махнул им: - Вперёд!
Когда речь заходила о Майто Гае, на ум приходило сразу три ассоциации: зелёный спортивный костюм, Сила Юности и, естественно, Лучшая Разминка Во Всём Мире – нечто, через что пройти пришлось всем без исключения студентам сего вуза. Набор упражнений, возможно, и в самом деле был хорош, однако громкое название разработанного Гаем комплекса отворачивало от него большинство молодых людей, и в результате пятнадцать минут несложных «руки в сторону, ноги на ширине плеч» превращались в самое настоящее торжество уныния. Когда пытка была окончена, обрадованные мальчишки помчали в подсобку за мячами, за ними второй волной ринулись желающие поиграть в бадминтон или попрыгать на скакалке девушки, инициативная группа уже выволакивала в зал стэпы для аэробики. Гаара и Наруто, понаблюдав некоторое время за хаосом, целенаправленно двинулись к облюбованному ими ещё на первом курсе углу, где в аккуратную стопку, образовывая некое подобие высокой кровати, были сложены огромные маты. Забравшись наверх первым, Наруто извлёк из кармана спортивных штанов айпод и, когда Гаара устроился рядом, протянул ему один наушник.
Лежать вот так рядом после разминки, слушая любимую музыку и одновременно позволяя посторонним звукам скользить на грани восприятия, нравилось обоим – пожалуй, эти минуты умиротворения были одной из двух причин, по которым они регулярно посещали занятия физической культуры. Второй было то, что Гай-сенсей, несмотря на все его странности, всё же был им симпатичен: таких, как он, добросердечных и до наивного искренних людей в мире осталось совсем немного, а его неуёмная энергия и вера в себя вызывали в некотором роде даже восхищение.
Гаара решил, что он, по всей видимости, задремал, потому что когда Наруто слегка дёрнул его за плечо, призывая посмотреть в зал, обстановка там кардинальным образом изменилась: мячи, ракетки, воланы куда-то исчезли, узкие длинные лавки, обычно находящиеся под стенами зала, выдвинули, образуя некое подобие зрительного зала, а на них, перешёптываясь, теснились юноши и девушки. Чуть поодаль стояло трое: взволнованно жестикулирующий Майто Гай, а напротив него – Гаара не поверил собственным глазам – Тен-Тен и тот самый парень, которого они видели вчера, новый тренер из спортзала.
-Что за дьявол?.. – пробормотал он, не осознавая, что заговорил вслух.
-Ты всё проспал, - сказал Наруто, тоже не отрывая глаз от парочки, - а они вообще в обнимку пришли, и Гай-сенсей панькается с ним, как с родным. Может, в самом деле родственник?
Гаара не ответил: ему казалось, в горле настолько пересохло, что он не сможет произнести ни звука. Наруто тем временем задумчиво продолжил:
-Помнится, Тен-Тен говорила, что она с Гай-сенсеем давно знакома. Живут, кажется, рядом. Тогда неудивительно, если они оба этого парня знают. Вот это совпадение, правда?
Какое-то нехорошее предчувствие, огромное и тревожное, зашевелилось внутри от этих слов. Гаара намеренно отвернулся: в прямоугольнике зарешёченного окна виднелся кусочек неба насыщенного голубого цвета, и солнце, создавая иллюзию лета, заглядывало внутрь ласковыми лучами, пробираясь между покрытых свежей листвой веток деревьев. Взгляд его против воли вновь вернулся к загадочному парню.
«Совпадение»… Совпадений не бывает.
Гай-сенсей вышел на середину перед студентами, развёл руками для привлечения внимания и что было силы гаркнул:
-Внимание всем!
Разговоры разом утихли. Мужчина расплылся в благодарной улыбке и продолжил уже спокойнее:
-Сегодня я приготовил для вас сюрприз! Это, - он указал на парня, - мой любимый ученик! Он посвятил свою жизнь будо, в разное время изучал тайдзютсу, дзюдзютсу, карате, но его главным увлечением является такой вид гэндай будо, как айкидо. Я пригласил его сегодня сюда, чтобы он немного рассказал вам об этом виде боевых искусств – думаю, вам понравится, особенно мальчикам. Итак, знакомьтесь, Рок Ли, 2 дан! Я уже говорил, что он мой любимый ученик? Да, говорил!
Тен-Тен подтолкнула парня к учителю и, сложив ладони рупором, заорала:
-Вперёд, Ли! – И тут же уселась на припасённое для неё местечко между Сакурой и Ино.
Гаара не сразу заметил, что сидит на матах один, и очнулся только, когда находящийся внизу Наруто потянул его за штанину.
-Пошли послушаем, - он махнул головой в сторону импровизированного зрительного зала. – Тебе точно должно быть интересно, про айкидо ведь. А он, оказывается, тоже второй дан, как и ты. Прикольно, правда?
«Совпадений не бывает», - пронёсся в голове у Гаары чей-то сухой шёпоток. Он стряхнул наваждение. Пришлось приложить усилия, чтобы извлечь из не желающего слушаться голоса привычные интонации:
-Да зачем тебе это? Я же тебе ещё в школе про айкидо рассказывал.
Блондин иронично хмыкнул:
-Ну да, из тебя такой рассказчик, что прямо заслушаешься. На вопрос об истории айкидо ты мне ответил помнишь, как? Что его, цитирую, «придумал один дядька, но он уже умер». Всё.
Гаара вдруг понял, что ему не хочется вставать, не хочется делать ни одного шага, который приблизил бы его к этому парню. Суеверный страх, неизвестно отчего накативший холодной волной, сковал движения, иссушил жизненные силы, и казалось: если он сейчас подойдёт, то неотвратимо приведёт в движение какой-то дьявольский механизм, и тогда уж точно произойдёт что-то скверное и непоправимое…
-Ладно, не хочешь – как хочешь, а я хочу послушать, - произнёс Наруто сухо и развернулся, чтобы идти.
…Но совпадений не бывает, и если так, то это что-то в любом случае произойдёт, независимо от его воли. Гааре вдруг представилось, что своим упорным нежеланием он напоминает человека, пытающегося плыть против течения в горной реке, - силы его всё равно когда-нибудь иссякнут, река сломит сопротивление и, торжествуя, понесёт по угодному ей пути. При мысли о том, что сейчас он, в сущности, ничем от этого горе-пловца не отличается, решение пришло само собой: чем бы ни было это пугающее предчувствие и что бы оно ни принесло в его жизнь, сражаться с ним смысла не было ровным счётом никакого.
-Погоди, я с тобой, - он тоже спрыгнул вниз и последовал за Наруто.
Для них нашлось свободное место на последней лавке, за которой несколько парней из клуба кэндо заинтересованно внимали юному лектору. Светящийся отеческой гордостью Гай-сенсей стоял чуть в стороне, лицом к студентам, и время от времени сурово грозил пальцем начинавшему отвлекаться слушателю.
Голос у Ли был насыщен живыми интонациями и приятно ласкал слух, и хоть поначалу его волнение выдавалось в заминках и паузах в попытке отыскать нужное слово, позже речь его потекла плавно. Гаара, без того невысокий, сидел в последнем ряду, поэтому Ли не замечал его и даже если чувствовал на себе его пристальный взгляд, виду не подавал.
«Я его знаю, - теперь уже твёрдо сказал себе Гаара. – Не могу вспомнить, откуда, но мы точно знакомы. И имя его я тоже раньше слышал…».
Он напряг память, изо всех сил стараясь припомнить обстоятельства их встречи, но та вместо прямого ответа отчего-то вновь, как вчера, вернула его воспоминаниями в далёкое прошлое, и перед внутренним взором поплыли забытые картины. Ему вспомнилась пустынная Суна, бьющаяся насыщенными песком ветрами в окно его детской комнаты, огромное зеркало напротив кровати, перед которым он ребёнком простаивал часами, вглядываясь в своё отражение и свято веря, что оттуда на него смотрят безумные глаза Шукаку, стены додзё в когда-то родном городе и нахмуренные лица учителей, их перешёптывания: «В мальчике слишком много агрессии, он не понимает сути»…
Как раз когда ему казалось, он близок к тому, чтобы нащупать ответ, его отвлёк Наруто – коснувшись его коленки кончиками пальцев для привлечения внимания, он склонился к его уху и укоризненно зашептал:
-А ты мне ничего такого не рассказывал.
Гаара прислушался: Ли как раз кратко повествовал о принципах айкидо, разработанных в начале ХХ века Морихеем Уэшибой, называемым всеми его последователями О-Сенсеем (то есть великим учителем). Ему припомнилось, что до определённого момента чудесные созидательные идеи, которые этот человек вложил в своё творение, тем самым изменив отношение к боевым искусствам в целом, были ему совершенно чужды, и хотя с технической стороны он превосходил всех в группе, ему всё равно сулили ранг не выше 1 кю. Но однажды его сердце всё же открылось для гармонии, на которой строилось буквально всё в айкидо, и невозможно передать словами, каким это было облегчением.
Гаара закусил нижнюю губу: ему вновь показалось, ответ был совсем близко, но, будто испугавшись защекотавшего ухо шёпота Наруто, вновь скрылся в глубинах подсознания.
-Этот О-Сенсей был суперкрут, да?
-Какая тебе разница, Узумаки? Заткнись и слушай, - зло отрезал юноша и когда блондин, озадаченно хмыкнув, отстранился, попытался вернуть мысли в показавшийся ему верным ключ.
Думать о детских годах он не любил – разом всплывала цепочка недобрых ассоциаций: Шукаку, дядя, одиночество, непонятность, изнуряющая бессонница, состояние, граничащее с безумием…
Внезапно взгляд Ли, доселе блуждающий по слушателям, остановился на нём – и Гаара почувствовал, как по всему тему ледяной волной прошла дрожь. Он вспомнил. Имя могло затеряться среди сотен удерживаемых в памяти имён, лицо – среди тысяч новых лиц, но ему никогда не забыть этих глаз, которые до сих пор преследовали его в снах – в тех самых, липких, ужасных, после которых он вскакивал с кровати и слепо вглядывался во тьму, подавленный чудовищно тяжёлым чувством вины, не знающий, где он находится и реально ли всё вокруг.
Он не мог заставить себя опустить или хотя бы отвести взгляд. Ли умолк на полуслове и всё смотрел на него, и в его карих глазах Гаара видел точно такое же узнавание, которое, верно, читалось в его собственном взгляде. Всё вокруг вдруг перестало существовать, будто провалившись куда-то, и в образовавшемся вакууме поднимались, наливаясь жизненными соками, слепые неумолимые исполины – самые тщательно укрываемые им воспоминания.
Его собственный голос, голос из далёкого прошлого, хлестнул по сознанию: «Ты никогда не сможешь меня победить». Он вспомнил обжигающее чувство в плече, острый запах пыли, когда его лицо впечатали в татами, ощущение, будто позвоночник переломило надвое, крепкий захват чужих рук – в тот момент он ещё не осознал, что всё это означает.
Кто-то, вспоминались ему собственные пропитанные паникой мысли, кто-то посмел причинить ему боль, кто-то заставил его почувствовать поражение. Как такое могло быть, Шукаку?
Он вспомнил, как мир в один миг погрузился во тьму, как он, поддавшись животным инстинктам, резко вырвался и, едва помня себя от жуткой боли в вывихнутом плече, полз, отползал на локтях от вырезанного в окне – единственного источника света – силуэта, а тот спокойно, размеренно делал шаг, ещё шаг…
«Никакого монстра в тебе нет», - сказала тёмная фигура, и внутри него, разрывая опутавшие сердце щупальца страха, взревел разъярённый Шукаку, и всё вокруг заволокло чернотой ночи.
-А ты знаешь, Ли, - донёсся будто издалека голос Тен-Тен, - у нас ведь крашеный тоже второй дан в айкидо. Мы с Гай-сенсеем специально подгадали так, чтобы вас встретить. Может быть, покажете нам что-нибудь эдакое, а?
Карие глаза с явным усилием оторвались от него.
-Что?
-Ну какие-то прикольные штуки, как в кино, знаешь? Вон, кстати, наш крашеный сидит, спрятался. Иди сюда, Гаара, мы тебя увидели! Сейчас будете с Ли нам штуки показывать!
-Да-да, бездельничек! – вмешался ослепительно улыбающийся Майто Гай. – Отлежался уже на матах, пора хоть что-нибудь полезное сделать!
Множество рук, внезапно оказавшихся рядом, подняло его с места и буквально вытолкнуло вперёд, но он не чувствовал их прикосновений – потрясение было ещё слишком сильно. Не успел он опомниться, как они с Ли уже стояли друг напротив друга, совсем как тогда, подсознательно соблюдая безопасную дистанцию ма-ай, только в тот раз на обоих были айкидодзы и пояса, цветом соответствующие их уровню, и почтенные дошу в широких хакама наблюдали за каждым их движением. Гаара смотрел в глаза своему бывшему противнику и знал, что тот думает о том же, вспоминает те же детали, проводит те же параллели.
На ватных ногах он сделал шаг вперёд, затем ещё один, и только практически поравнявшись с Ли, опустил взгляд, не в состоянии больше выдерживать болезненного контакта.
-Сабаку Гаара, верно? – услышал он рядом с собой шелестящий полушёпот.
Внезапно с болезненной чёткостью пришло осознание, что если срочно, сию же минуту не выбраться отсюда, что-то внутри него неизбежно переломится. Из последних сил передвигая ногами, он направился к спасительному выходу – мимо Ли, едва не задев его плечом, мимо комично округлившего глаза Гая, оставляя без внимания возмущённые крики и блуждающие по спине десятки горящих взглядов. Это всё было неважно.


ПРОДОЛЖЕНИЕ В КОММЕНТАРИЯХ